Я собака Качалова

                «Ты за меня лизни ей нежно руку»
                Сергей Есенин,
                «Собаке Качалова»


Я – собака Качалова.
Я, если помните, Джим.
Я без малого век наважденьем одним одержим:
мне команда дана, не исполнить её – мне не в честь.
В нас – в породистых псах – несомненно, звериное есть:
в нас природой породы заложен инстинкт – исполнять.
Вам, двуногим, вразвалку ходящим, – меня не понять.

Я – собака...
я, если точней и весомей, – кобель!
Мне исполнить команду – моя кобелиная цель... –
лебединая песня, – коль так вам приятней на слух.
Не исполнив её, я не вправе собачий свой дух
испустить... Видно, тем и живу, почитай, уже век:
я исполнить – обязан! меня попросил – человек!

Он в цилиндре –
ходил не для женщин: усталых кобыл
он отборным овсом золотым из цилиндра кормил;
он пропах в кабаках, где читал проституткам навзрыд
откровения сердца, где жарил с бандитами спирт;
иногда, после драки, во весь окровавленный рот
улыбался: «Ничё, это к завтраму всё заживёт».

Он готов был
свой галстук – любому отдать кобелю;
он берёзкам, их стройные ножки лобзая, «люблю»
говорил без утайки – и летней порой, и в пургу...
Он доверился мне, я его подвести – не могу.
Он мне в душу проник, взглядом битой собаки сквозя...
Мне команду иль просьбу его – не исполнить – нельзя.

Я живу ожиданием:
в сонме событий и дней
жду прихода одной, что безмолвнее всех и грустней.
Он поруку мне дал, что она непременно придёт.
Я живу ожиданием – сотый иль тысячный год –
мне всего-то и надо, поймав её трепетный взгляд,
нежно руку лизнуть ей – за всё, в чём он был виноват.

Я – собака Качалова –
очеловеченный зверь.
Я собака... да нет, я заласканный жизнью кобель,
но такой же, как он: не брехло, незлобив, не спесив;
он мне сам говорил, будто я бархатист и красив...
Мы с ним очень похожи – до слёз из-под смеженных век:
он – с собакою схожий, побитый судьбой человек.


Перепуталось так всё,
что сам теперь не разберу:
кто есть кто...


На промозглом осеннем ветру
зябко ёжатся плечи, и голос заметно дрожит...
Видно, мне уже нечем – и плюс к тому – незачем жить.
В том лишь смысл и остался: покуда не кончился путь,
время женщине грустной – из прошлого –  руку лизнуть.