Сглаживание

     Сергей Васильевич Обижайло выломился из стройных рядов своей партии. И больше не принимает участие в её заседаниях. Это случилось из-за Василия Николаевича Брёхова и Ивана Сергеевича Ласточкина, которые назвали Обижайло политической тухлятиной. Такое обозначение сильно не понравилось Сергею Васильевичу Обижайло, и он обиделся не только на Брёхова и Ласточкина, но и сразу на всю партию, в которой провёл не менее пяти последних лет своей, в общем-то, кристально честной жизни.

      Нельзя сказать, чтобы Сергей Васильевич был глупым человеком, но он был наивным человеком, о чём ему не раз говорил внушительных размеров Брёхов, всегда, даже в жару носивший тёмный костюм-двойку и светлую рубашку с расстегнутым воротником, без галстука. Раньше людей такой комплекции, как Брёхов называли тучными, но тучность не вредила здоровью Брёхова, потому-что оно, здоровье, было у него бычьим. Он, Брёхов, сам так думал о своём здоровье и иногда даже говорил об этом.

      Ласточкин, Иван Сергеевич, даже сейчас, уже наступившей осенью, был в джинсах, кроссовках на ногах и майке-футболке с надписью: "Ещё не определился? Подходи, помогу тебе это сделать!". Ласточкин шёл, своим несколько расхлябанным шагом, рядом с решительно шагающим Брёховым. Они шли по направлению к парку, где на своей любимой скамейке сидел и читал традиционную книгу Сергей Васильевич Обижайло, в брюках от своего серого костюма, белой рубашке и мужской кофте на пуговицах, того же, что и брюки серого цвета.

     - Мы с тобой, Ванюша, виноваты, что он выломился из наших стройных рядов. И мы должны вернуть его обратно! - говорил, на своём решительном ходу, громкий Брёхов, сдерживая силу своего голоса, чтобы не напугать им других прохожих.

     - Зачем возвращать? Говорят же, что леди покинувшая автомобиль приводит только к его, автомобиля, бОльшей лёгкости и увеличению скорости!

     - Ванюша, как ты не понимаешь? Его возвращение нужно не столько партии, сколько ему самому, нашему товарищу Обижайло. Без наших стройных рядов, из-за свой наивности, он станет жертвой политических и других мошенников. И пропадёт совсем! Вон смотри он сидит на своей скамье. И читает книгу! Читатель, блин! А враги не дремлют! Иди, Ваня, поговори с ним, скажи, что наша партия без него никак не может обойтись, а мы с тобой приносим свои искренние извинения за то, что оскорбили его! И больше никогда не будем делать это!

     - Что не будем делать? - постарался уточнить Иван Сергеевич Ласточкин.

     - Оскорблять!

     - Кого?

    - Только его, Обижайло! Ренегатов, предателей, отступников и, конечно, врагов перестать оскорблять мы никак не можем, - выступил со всё проясняющим лозунгом Василий Николаевич Брёхов.

     - Ну, что? - задумчиво стал говорить Иван Сергеевич Ласточкин. - Теперь задача мне более-менее ясна, и я готов к её выполнению!

    - Иди, Ваня! Верни заблудшего в наши стройные ряды, как ты умеешь! - напутствовал Ласточкина Брёхов, и остался от скамейки с читающим Обижайло на серьёзном расстоянии, но зрение у Брёхова было ещё хорошее.

     - Добрый день, Сергей Васильевич, - сказал Иван Сергеевич Ласточкин, садясь, своими джинсами, на скамью рядом с читающим Обижайло. - Что читаете, Сергей Васильевич?

    - Какое вам теперь дело, Иван Сергеевич, до того, что я читаю? Я теперь не в ваших стройных рядах и могу читать то, что моей душе угодно! - пробурчал Сергей Васильевич Обижайло, не отрывая своего взгляда от книги.

     - А вот партии без вас плохо! Мы, с Василием Николаевичем Брёховым, приносим вам свои извинения, и настоятельно просим вернуться в наши стройные ряды! - торжественно произнёс Иван Сергеевич Ласточкин.

     - Я вас с Брёховым теперь не знаю, больше знать не хочу, а извинения можно принимать только от знакомых людей, - продолжил бурчать, не вытаскивая своего взгляда из книги, Сергей Васильевич Обижайло. - Вы теперь навсегда для меня незнакомцы, а от незнакомцев я извинения не принимаю.

     Иван Сергеевич Ласточкин нервно вскочил, со скамьи, на свои ноги, и своим несколько расхлябанным шагом стал удаляться от скамьи с читающим Обижайло. Всё это видел товарищ по партии Брёхов, который жил совсем недалеко от этого парка, а его жена Мария Ивановна прекрасно готовила котлеты, так нравящиеся застарелому холостяку Обижайло.

     - Я за тяжёлой артиллерией! - шепнул Брёхов подошедшему Ласточкину.

     - Зачем ты? - не понял Иван Сергеевич Ласточкин

     - За котлетами. Домой! Жена моя готовит и жарит котлеты, которые сильно нравятся Обижайло!

     - Иди, Вася, куда хочешь! А я сделал всё, что мог! И не я виноват, что ничего не получилось, что Обижайло так упёрся! Я домой пойду, - произнёс свою прощальную, на сегодняшний день, речь, и пошёл к себе домой Иван Сергеевич Ласточкин.

     "Слетав" домой за свертком с ещё тёплыми, проложенными ломтями хлеба, котлетами, Василий Николаевич Брёхов убедился, что Обижайло все ещё читает на своей  скамье книгу. Брёхов подошёл к Обижайло, сел на его скамью и стал разворачивать свёрток с котлетами. Запах котлет заставил сильно нервничать Сергея Васильевича Обижайло.

     - Мария Ивановна, моя, готовила. Настоятельно велела передать вам, Сергей Васильевич. "Он, -говорит, - любит котлеты моего приготовления".

     - Забейте эти котлеты, Василий Иванович, знаете, куда? - резко и громко выкрикнул Сергей Васильевич Обижайло, так нервно выкрикнул, что Василий Николаевич Брёхов понял, - возвращения, в стройные ряды их партии, товарища Обижайло, не будет.

    - Знаю, куда! Выходит и от котлет отказываешься, и никогда к нам больше не вернёшься?

     - Вы мне не тыкайте! А от котлет отказываюсь, и в ваши ряды никогда больше не вернусь! - решительно заявил свой протест в отношении грубых методов подкупа Сергей Васильевич Обижайло.

    Василий Николаевич Брёхов встал со скамьи, повернулся спиной к Обижайло, и пошёл домой, жуя на ходу котлеты. Не пропадать же добру, вот так просто, без всякого толка!

     Обижайло, Сергей Васильевич, снова уткнулся в книгу, но тут из кустов, что растут по другую сторону парковой дорожки, напротив его любимой скамьи, выскочил человек, сильно напоминающий лицом французского президента Э.Макрона, но у господина президента пятой, кажется, Французской республики не было маленькой чёрной бородки и усиков, а у этого мужчины и то, и другое было в наличии.

     "Иностранный агент", - подумал Сергей Васильевич Обижайло.

     - Вы очень любезны, Сергей Васильевич, - сказал почти без акцента, на родном языке Обижайло, агент иностранной спецслужбы, - не согласившись вернуться в стройные ряды вашей бывшей партии, вы облегчили нам задачу.

    Иностранец из кармана своей чёрной кожаной куртки достал револьвер. Сергей Васильевич Обижайло успел заметить, что кроме тёмно-зелёной майки, чёрных джинсов, кожаной куртки, на руках у иностранца были чёрные перчатки.

     "Чтобы не оставить следов на револьвере", - снова подумал Сергей Васильевич Обижайло.

     - Как нашего, империалистического, агента вас убил Василий Николаевич Брёхов, от котлет жены которого вы так грубо отказались. Этот револьвер мы подбросим ему!  - зловеще, но громко прошептал иностранный агент и направил револьвер на Обижайло.


     Сергей Васильевич Обижайло сильно испугался направленного на него, и по-видимому, заряженного револьвера, и проснулся. Он понял, что все ещё сидит, с книгой, на скамье в парке, а Михаил Афанасьевич Булгаков прав, что никогда нельзя разговаривать с незнакомцами, особенно тем, кто покинул стройные ряды своей бывшей партии.

    Сергей Васильевич решил пойти домой, думая, по дороге, как теперь, вне стройных рядов партии, ему жить. Может быть, всё-таки вернуться к Брёхову и Ласточкину, или быть осторожным, никуда не возвращаясь, или найти новые стройные ряды, в которых можно укрыться от опасностей жизни? Да, очень серьёзная это проблема, - одиночество!