ЛЕТОПИСЬ ПЕРВАЯ
1235 год, ДИН ДАЦУАНЬ
Канцлер империи Сун пребывал в тревоге. С каждым годом положение его страны ухудшалось. Сбывались худшие опасения его предшественника, который изо всех сил старался не допустить падения чжурчженьского государства Цзинь. Кто-кто, а старый лис понимал: если северные варвары — татары — захватят его, то следующей целью станет Империя. Но даже предшественник не мог вечно оттягивать неизбежное. Едва он скончался, как пала последняя столица Цзинь. И сунский гарнизон своими руками помог татарам взять её. За это Империя получила одну из провинций. Хоть что-то, ведь варвары рано или поздно разобрались бы с чжурчженями и без поддержки со стороны, а Сун осталась бы вообще ни с чем. Впрочем, так и получилось...
Дело в том, что император, а точнее влиятельные царедворцы, помимо провинции замахнулись на все тамошние земли, чем вывели татар из себя. В итоге они разгромили сунский отряд, подходивший на помощь сидевшему в городе Лоян и в итоге покинувшему место дислокации гарнизону, а потом, открыв плотины на реке Хуанхэ, утопили всю сунскую армию. Теперь каждый обладатель хотя бы скудного ума понимал, каким будет следующий шаг варваров. Вопрос состоял только в одном: когда именно ждать нападения?
Имперская разведка работала без перебоев и канцлер Дин Дацуань получал огромный объём информации о шагах противника. Сейчас варвары проводили великое собрание где-то в безграничных степях. На него съехались все высшие лица.
«Затишье перед бурей!» - понял Дин Дацуань.
И оказался прав! На собрании татары раздумывали о том, в какую сторону направить копыта своих коней. Сунский канцлер с нетерпением и страхом ждал итоговых донесений. Он уже не раз сообщал императору:
-Варвары имеют два варианта для удара. Они могут напасть на нас и Корё, а могут устремиться в полуночные страны.
Лишь через много бессонных ночей получил Дин Дацуань заключительный отчёт об основных положениях большого татарского совета. Проглядывая свиток, он то и дело удивлённо восклицал:
-Что?! Решили наступать на всех направлениях? А не надорвутся ли? Впрочем, нам же лучше будет. Сколько они покоряли чжурчженьских выскочек? Четверть века? Им ещё нужно переварить завоёванное! Государства Шёлкового пути вместе взятые пали несравнимо быстрее. Видимо, чем дальше к закату — тем слабее народы. Но какой же фронт первостепенен? Где враги сосредоточат основные войска? Ага, верховный вождь Угедэй собирается возглавить поход на половцев! И большинство царевичей отправится туда же! Замечательно! У нас появляется шанс отбиться. А там, глядишь, половина татар сложит головы в западных краях, а другая — разжиреет на трофеях, как это случалось с предшествующими захватчиками. Таким образом наша Империя простоит ещё не одну сотню лет.
1236 год, БЕЛЛА IV
Неожиданно в венгерские пределы вторглись половцы. Король Белла Четвёртый призвал собирать своих рыцарей и оповестить баронов о том, чтобы они шли к нему на подмогу. Едва войска расположились в чистом поле напротив друг друга, как слуги оповестили о прибытии половецких парламентёров.
-Пусть говорят! - распорядился король. - Надо же знать, с чего вдруг они явились из-за Карпат.
К его удивлению степняки хотели не воевать, а отдаться под покровительство. На такой отчаянный шаг их сподвигла атака восточных полчищ, которые перешли Волгу и обрушились на на них. Многие половецкие вожди решили сражаться за родные края не на жизнь, а насмерть. Однако вождь Котян не раз сталкивался со страшными тартарами, неизменно им проигрывал и после очередного жестокого разгрома ушёл с подвластными ему кланами на запад. Их было от двадцати до сорока тысяч людей.
После долгого раздумья и отчаянных споров с вельможами Белла сказал котяновым послам:
-Ступайте к своему хану и сообщите, что я возьму вас в своё подданство при условиях, что ваше племя признает меня верховным сюзереном, перейдёт в христианскую веру, станет нести пограничную службу на восточных рубежах королевства и в любом случае окажет мне помощь в противостояниях как с внешними, так и внутренними врагами.
Когда послы удалились, всполошившиеся бароны принялись по новой отговаривать короля.
-Эти дикари не могут быть надёжными вассалами, - наперебой доказывали они. - Когда-нибудь половцы обязательно взбунтуются в самый неподходящий момент и отберут пожалованные вашим величеством земли.
-Если я откажу им, - отвечал Белла, - то они взбунтуются сей же час, а не когда-нибудь.
-Так давайте же разобьём их!
-Мы понесём большие потери даже в случае победы! Как тогда будем отбивать нашествие идущих следом тартар? Вряд ли братья по вере нам помогут. Чем королевство слабее — тем лучше его соседям.
-Выгони половцев — и тартары не придут в Венгрию.
-Они придут! А половцы помогут нам отбиться от восточных орд.
Как не пытались вельможи, Белла был непреклонен. Про себя он тоже не верил в приход тартар. Просто с помощью новых подданных он рассчитывал упрочить королевскую власть и приструнить баронов, зарвавшихся ещё во времена отца.
К радости Беллы вернувшиеся послы сообщили, что Котян и его народ согласны принять выдвинутые условия.
Весна-осень 1236 года, УГЕДЭЙ
Верховный хан наблюдал из Монголии за развёртыванием западной кампании. Нет, разведка империи Сун не подвела. Угедэй действительно хотел лично возглавить этот большой поход, однако многочисленная родня, составляющая значительную часть правящей верхушки, почти единогласно выступила против.
-Стоит тебе уйти на другой край света, как покорённые народы поднимут восстание и тогда мы не только не приобретём новые владения, но и лишимся старых. Вот почему сам Чингисхан поручал военные операции дальше каспийских вод другим. Последуй же его примеру.
Угедэй подчинился общему мнению. А главнокомандующим назначил своего племянника Бату, сына Джучи. На сей раз никто не посмел возразить, даже если и был недоволен выбором. Данное решение не шло в разрез с волей Чингиса, по которой именно Джучидам вменялось в обязанность покорение заволжских народов.
Первый удар был нанесён половцам. Полностью уничтожить их войска во главе со старым противником Котяном не удалось, но половцы на время вышли из игры. Пусть отсиживаются пока за рекой Дон и зовут на подмогу уруских князей. Монголы в соответствии с планом, разработанным при непосредственном участии великого хана, повернули на север. Теперь необходимо было расправиться с Булгарским царством и их союзниками. После чего не составит труда вторгнуться в уруские владения, пока их князья станут искать монголов в приазовских степях.
Однако быстро реализовать задуманное не получилось. Сначала вышла осечка с башкирами, которым Бату проиграл сражение. К чести племянника, он решил эту проблему оперативно, предложив победителям союз. Те согласились, благо монголы не были разгромлены, а просто отброшены. К тому же башкиры знали силу и обширность их империи, а также то, что в любой момент им могут послать многочисленную помощь. Лучше разделить с монголами честь завоеваний царств в качестве полноправных союзников, чем в перспективе стать их бесправными рабами.
В таком составе войска Бату вторглись в Булгарию. Они подчинили себе одно мордовское племя, изгнали в дремучие леса другое и дошли до столицы Булгарского царства, где разбили их армию. К исходу лета Бату рассчитывал вторгнуться в Урусию, однако булгары только притворялись покорными. Выгадав время, они укрепили свои города, набрали новые полки и подняли восстание. В результате монголы завязли в местных лесах и болотах. Западный поход грозил захлебнуться. Чтобы этого не произошло, Угедэй решил отправить на помощь ещё одно войско.
-А командование им я поручаю Субудэю-багатуру! - объявил верховный хан.
Конец 1236-осень 1237 гг., СУБУДЭЙ
Выбор Угедэя был сделан не случайно. Субудэй хорошо знал те места. Впервые он посетил их ещё в 1224 году, когда вместе с Джэбэ-нойоном возвращался из похода на половцев.
В тот раз попытка захвата волжского государства закончилась плачевно. Вышедшее против пришельцев булгарское войско применило военную хитрость, которую сами монголы не так давно использовали против половцев и урусов в битве на реке Калке. Булгары сделали вид, что не выдержали натиска и побежали. Монголы бросились добивать их и... оказались окружены со всех сторон. Немногие вырвались из этого котла. Джэбэ погиб вместе с большинством. Тяжело раненному Субудэю удалось вырваться вместе с четырьмя тысячью человек, он потерял глаз и стал хромым.
После долгих скитаний остатки монгольского войска добрались-таки до ставки Джучи — старшего сына Чингисхана. Оттуда Субудэй послал великому хану отчёт о походе. Немного погодя пришёл ответ, в котором Джучи было велено собирать войска и идти в карательный поход против Волжской Булгарии. Однако он не состоялся. Сначала из-за смерти Джучи, потом из-за смерти самого Чингиса.
Только два года спустя, после избрания нового верховного владыки монголов, Субудэй с вверенными ему полками вновь вторгся в Булгарию и нанёс тамошней армии поражение. Правда из-за недостатка в людях он не смог оккупировать сам край. Уже тогда основные военные ресурсы Монгольской империи были направлены на захват чжурчженьского царства Цзинь. Вскоре и Субудэя отозвали на восточный фронт. Там он увеличил свою огромную славу, захватив одну из вражеских столиц.
И вот шестидесятиоднолетнего полководца вновь бросали против булгар в качестве начальника штаба Бату-хана. На сей раз он находился в полной уверенности, что сумеет подчинить непокорное племя.
Прибыв к месту назначения и разобравшись в обстановке, Субудэй разделил армию на несколько мобильных групп. Они разбили отряды булгарских повстанцев, после чего начали захваты городов. К концу зимы волжское царство было разорено и предводители монголов собрались на совещание для выработки дальнейших действий.
-Время на завоевание Урусии упущено, - убеждал Субудэй хана Бату и других чингисидов. - Через пару недель начнётся оттепель, тамошняя земля раскиснет и наши кони завязнут в неизвестных нам лесах и болотах. Предлагаю дождаться следующей зимы.
-Что же нам делать почти целый год? - возразили ему.
-Пополнять припасы, посылать разведчиков, добивать булгарских партизан и их мордовских друзей. Нужно смирить непокорных арджан, а также неверных мокшан и буртасов. В общем, следует обезопасить наши тылы перед новым броском.
Неизвестно, удалось бы старому военачальнику отстоять свою точку зрения, если бы из южного Поволжья не пришли вести о восстании половецких племён. Бату вынужден был послать на его подавление часть войск, а оставшиеся части принялись добивать средневолжские народы. Поход на Урусию пришлось отложить. Лишь к началу осени монголы покончили и с теми, и с другими.
Декабрь 1237-январь 1238 гг., ЮРИЙ ВСЕВОЛОДОВИЧ
Покончив с Волжской Булгарией, татары вплотную приблизились к восточным границам земли Русской. По сообщениям беженцев они разделили свои войска на четыре части, три из которых двинутся на Русь и только ждут зимы, чтобы удобнее было переправляться через замёрзшие реки.
Татарские послы явились во Владимир в первой половине декабря. Они потребовали признать себя слугами ихнего владыки и в доказательство покорности выдать дань в виде десятой доли от всего имеющегося: воинов, коней и продовольствия. Щедро одарив наглецов, великий князь Владимирский Юрий Всеволодович велел им передать своему повелителю, что не отказывается быть ему равноправным союзником, но никогда не станет данником.
Немногим позже прискакал гонец от рязанского князя с предложением выступить против поганых вместе. Юрий отказал и ему.
-Часть татарских полчищ по слухам может обойти рязанские земли с севера и оказаться в моих владениях. Кто тогда станет их выгонять, ежели я и мои полки будут отсутствовать? Нет уж, пусть каждый обороняет свою вотчину самостоятельно.
Прошло ещё немного времени и Юрий узнал о том, что рязанский князь, схлестнувшись с татарами у реки Воронеж, потерпел тяжелейшее поражение. В битве погибли два муромских князя. Рязанский правитель вместе с одним из племянников бежал в свою столицу. Второй его племянник по имени Роман отошёл с остатками войска к Коломне.
Обсудив с ближним кругом сложившееся положение, Юрий решил отправить владимирские полки во главе со своим старшим сыном Всеволодом и опытным воеводой Еремеем на границу с Рязанским княжеством. В Коломне они должны были встретиться с Романом и сообща готовиться к отражению поганых.
Проводив своё воинство, в котором находились также и новгородцы, великий князь очень скоро узнал от посланцев сына, что они благополучно добрались до Коломны. Там Роман сообщил о падении Рязани.
-Теперь идти дальше города им не имеет смысла, - сказал Юрий Владимирский. - Татары сами придут к рязано-суздальским границам. Нам остаётся ждать вестей об исходе решающей битвы.
И они пришли в первых числах января вместе со Всеволодом и остатками дружины. Выжившие-то и рассказали о жестоком поражении от татарской орды.
-Остаётся уповать на крепость владимирских стен, - заключил Всеволод.
-Такая пассивная тактика приведёт к неминуемому поражению, - ответил Юрий. - Нужно собирать большое войско. Я уже разослал гонцов даже за пределы своих владений. На черниговского князя я не слишком рассчитываю, но помощь должна появиться из Новгорода и Киева. Общий сбор назначен в Ярославле, куда я отправлюсь незамедлительно. С собой возьму лишь небольшую часть дружины, основное войско остаётся здесь. Принимай его под своё начало, сын. Воевода Пётр Ослядюкович поможет тебе, если возникнут проблемы. Он опытный военачальник.
-Брат Мстислав остаётся или уезжает с тобой? - спросил Всеволод.
-Остаётся под твоей рукой равно как и другие члены нашей семьи.
-А остальных почто решил оставить, отец? Забери матушку, а также наших с Мстиславом жён и детей отсюда. Ведь нет же проку в их пребывании здесь!
-Если горожане увидят, что княжеская семья покидает Владимир, - возразил Юрий, - то уверятся в неминуемом поражении, падут духом раньше времени и окажут врагу слабое сопротивление. Тогда столица точно не сдержит татарского натиска. А оставляя жену, детей и внуков здесь, я подаю людям знак того, что за стенами они смогут пересидеть до моего возвращения.
С этими словами великий князь отправился в Ярославль.
Январь 1238 года, АЛЕКСАНДР ЯРОСЛАВИЧ
Тяжело быть князем! А новгородским вдвойне! Молодой Александр познавал эту истину на собственном опыте. В отличии от других княжеств все общественные вопросы — какого князя пригласить, кого поставить посадником, кого тысяцким, с кем воевать, с кем мир заключать — здесь решало народное вече или городской совет. Князь в Новгороде являлся не самостоятельным правителем, а лишь главнокомандующим в военное время, исполняющим волю площадного большинства (иногда даже черни) и живущим отдельно — в своём Городище. В любой момент ему могли указать за ворота.
Когда в Новгород прибыли посланцы владимирского князя Юрия, Александр велел дружинникам собираться. Он рассчитывал привести дяде большое войско, однако новгородцы не пожелали идти на выручку и Александру запретили.
-Уйдёшь, - пригрозили они, - и не князь ты нам больше. Пусть Юрий Владимирский сам отбивается от поганых, а нам свои рубежи защищать требуется. Тевтоны замышляют поход на Псковскую землю, папа римский благословил шведов на крестовый поход против финских племён, датская корона захватила территории северных эстов и вплотную приблизилась к нашим границам, литва тоже косится на исконно русские области. Мы не можем сейчас оставлять свои земли.
-А если татары после победы над дядей отправятся на Новгород? - спросил Александр. - Ведь тогда мы окажемся между двух огней!
-А почему ты уверен, что они пойдут именно на Новгород? - возразили ему. - Но уж если так случиться, то будем бороться на своей земле. Вот наше последнее слово.
Александр вернулся в Городище сильно разгневанным.
-Всё равно поеду! - кричал юный князь.
Боярин Фёдор Данилович, бывший его дядькой-пестуном в отрочестве, не произнёс ни слова.
-Что же ты молчишь, Данилыч? - спросил Александр. - Или я не прав? Или отец поступил бы по-другому на моём месте?
-Думаю, что да.
-Не может быть!
-Князь Ярослав не придёт на помощь Юрию Всеволодовичу, - уверенно сказал боярин. - И тебе бы не посоветовал покидать Новгород при таких обстоятельствах. Иное дело, ежели бы за тобой пошло ополчение. Но у новгородцев связаны руки. Латиняне готовят бросок на Новгородскую и Псковскую области, они только и ждут подходящей возможности для нападения. Поэтому не может Новгород предоставить Юрию помощь. А ты один с дружиной будешь слабым подспорьем владимирскому князю. Примерно в том же положении сейчас находится твой отец. Киевляне не пойдут за ним отражать татарскую атаку в Залесские края, а одна его дружина мало что изменит. Поганые слишком многочисленны.
-Так ведь к Юрию Всеволодовичу подтянемся не только мы с отцом, - возразил юный князь. - Есть ведь ещё дядя Святослав из Переяславля-Южного, есть мои двоюродные братья Константиновичи.
Фёдор тяжело вздохнул.
-Константиновичи, скорее всего, станут под стяг князя Владимирского, - ответил он. - У них выхода другого нет. А у тебя и отца ситуация другая. Если вы покинете ключевые для контроля над Русью престолы, то ими завладеет другая ветвь Рюриковичей. Черниговская, например. И перехватит инициативу. Тогда Владимиро-Суздальская земля утратит первенство и постепенно превратится во второразрядное княжество. Этого допустить никак нельзя.
Скрепя сердце Александр согласился поставить на свою репутацию чёрное пятно ради того, чтобы Новгородское княжество оставалось в сфере влияния потомков Всеволода Большое Гнездо.
Февраль-март 1238 года, ЯРОСЛАВ ВЛАДИМИРОВИЧ
Князь-изгой милостью рижского епископа получил в кормление жалкое село и четвёртый год прозябал в Ливонии. Но всё ещё лелеял планы захватить Псков с помощью рыцарей-крестоносцев. Правда до последнего времени о подобном нечего было и мечтать. Владимиро-Суздальское княжество по-прежнему оставалось сильнейшим на Руси, а в Новгороде сидел племянник Юрия. Единственное, что мог позволить себе в такой ситуации Ярослав, так это тайно переписываться со своими псковскими сторонниками. Самым влиятельным среди них был боярин по имени Твердила Иванкович. Он-то и оповестил изгнанника о том, как резко всё изменилось в связи с нашествием татар на северо-восточную Русь.
Владимиро-Суздальское княжество на глазах обращалось в пепел. Достаточно было перечислить разорённые города, чтобы догадаться о масштабах трагедии: Москва, стольный град Владимир-на-Клязьме, Суздаль, Переяславль-Залесский, Юрьев-Польский, Стародуб, Тверь, Городец, Галич, Ростов, Ярославль (Юрий Владимирский бежал оттуда), Углич, Кашин, Кснятин, Дмитров... За исключением Москвы все эти города пали в феврале и уже в конце того же месяца татары вторглись в новгородские пределы.
-Нужно собирать рыцарей и занимать Псков, - наседал Ярослав на епископа. - Никто не придёт ему на помощь, ведь владимирцам и новгородцам сейчас сильно не до него. Взять город будет совсем нетрудно. Там есть мои сторонники, они уговорят или заставят остальных псковичей открыть ворота и провозгласить меня князем.
Рижский епископ кивал, соглашался, но с сожалением констатировал, что в ближайшие месяцы поход невозможен.
-Как ты знаешь, мои воины в составе общей армии ливонского отделения Тевтонского Ордена приводят к покорности племя эстов. К тому же у нас продолжается неразбериха в руководстве. Действующий ландмейстер тяжко болен и находится в Баварии, а исполняющий его обязанности пока не вступил в должность официально. Сейчас я ничего не могу сделать. Поход на Псков состоится не ранее, чем через полгода. Столько лет ты терпел, Ярицлейв, потерпи ещё немного.
-Но мы упустим благоприятный момент! - кипятился Ярослав. - Пока соберёмся — Владимир и Новгород оправятся от татарского удара.
-Судя по твоим данным, они никак не оправятся в ближайшее время, - возразил епископ. - Вдобавок нужно проследить за тем, как события пойдут дальше. Расправившись с Новгородом, татары могут сделать своей следующей жертвой Псков, а там и до Ливонии недалеко. В этом случае все наши силы уйдут на отстаивание собственных территорий.
В середине марта Ярослав получил от Твердилы ещё два послания. В первом сообщалось о поражении великокняжеского войска и гибели Юрия Владимирского, Всеволода Ярославского, а также Василька Ростовского на реке Сить. Во втором, чуть более позднем, Ярослав узнал о том, что татары ушли на юг, не дойдя до Новгорода каких-то ста вёрст.
-Без поддержки владимиро-суздальских полков даже невредимый Новгород вряд ли смог бы выбить нас из Пскова, - с горечью сказал Ярослав Безземельный по-прежнему пассивному епископу.
Весна 1238 года, БАТУ
По нескольким причинам идти на Новгород монголы после битвы на реке Сить не стремились. Они выполнили свою задачу: разорили самый могущественный улус Урусии и покончили с его правителем. После такого триумфа Новгород не представлялся сверхценной добычей. Его захват не дал бы никаких стратегических преимуществ или значительного обогащения. А ещё сокрушение Владимиро-Суздальского княжества далось, мягко говоря, нелегко. Армия устала, ей требовался отдых. Солдаты жаловались на заканчивающиеся провиант и фураж. И на то, что их лошадям всё труднее продираться через лесные дебри этого угрюмого края.
-Скоро начнётся оттепель! - гнул свою линию старый Субудэй. - Снег и лёд растают, а суша превратится в тесто. Как мы выберемся отсюда?
-Урусы передвигаются же как-то! - нетвёрдо возражал Бату.
-Они плавают на лодках. В речном бою урусы одолеют нас в два счёта. При весеннем отступлении нам придётся вырезать лошадей и уходить пешими, опасаясь за собственные спины. Это будет смахивать скорее на бегство.
Собрав совет и выслушав те же доводы, Бату постановил возвращаться в Степь. Почти сразу выяснилось, что армия настолько истощена, что им придётся вырезать пленных, а также бросить значительную часть захваченной добычи и осадной техники.
Для лучшей маневренности вновь разделились на отдельные отряды. Они как и раньше оперативно сообщались между собой и их можно было собрать в кулак если бы пришлось столкнуться со значительными силами неприятеля. По дороге завоеватели вымещали злобу на маленьких городках и деревушках. Некоторые части монголов сильно отклонились на запад и вышли к Смоленску, после чего подверглись нападению жителей этого города. Битва окончилась гибелью многих славных воинов с обеих сторон.
-Мы слишком сильно зашли вглубь непокорённых уруских улусов, - понял Бату и приказал поворачивать на восход.
Монголы разорили маленький городок Вщиж, поспешно прошли мимо Брянска и Карачева, затем резко повернули на северо-восток, стремясь выбраться к разорённым и оттого беспомощным рязанским областям, когда наткнулись на городок под названием Козельск. Вал и стены его были добротными, но сам Козельск размерами не поражал. Через парламентёров Бату потребовал от жителей сдаться, на тех условиях, что он заберёт их имущество и десятую часть людей, зато пощадит остальных. Козельчане ответили отказом.
-Тогда пусть пеняют на себя! - воскликнул Бату и приказал идти на приступ.
Без осадных машин первый штурм не удался. Следующие тоже. Так прошла неделя, потом другая, третья... Ситуация ухудшалась из-за оттепели. Монголы вязли в грязи и воде. Субудэй уговаривал плюнуть на бесполезный во всех отношениях город и уносить ноги. Однако невероятное упорство Козельска так вывело Бату из себя, что он поклялся взять его во что бы то ни стало. Одержимость полководца передалась многим воинам. На седьмую неделю осады к Козельску подтянулись отряды, сохранившие немного техники. С её помощью за два с половиной дня монголам удалось сделать в городской стене брешь и взобраться на вал, где началась резня. Козельчанам удалось отбиться. Более того, они предприняли вылазку, разрушили осадные машины и убили около четырёх тысяч монгольских воинов, прежде чем их удалось истребить.
-Наши войска наконец-то проникли в лишённый защитников город! - сообщили хану. - Теперь упрямцы обречены!
-В плен никого не брать! - закричал разъярённый Бату. - Вырезать всех до одного! Сам город разнести до последнего брёвнышка и сравнять с землёй! Его название я приказываю забыть! Тот, кто даже случайно произнесёт его при мне, поплатится жизнью!
Только когда с Козельском было покончено, монголы возобновили своё продвижение в степи.
Осень 1238 года, БРЯЧИСЛАВ ВАСИЛЬКОВИЧ
Нынешнему полоцкому князю досталось тяжёлое наследство.
Ещё пятьдесят-шестьдесят лет назад его предшественники собирали дань с ливов и латгалов, а также контролировали важнейшую для них водно-торговую артерию — Западную Двину. В 80-х годах 12 века в тех краях вдруг объявился некий миссионер. Он попросил у тогдашнего полоцкого князя Владимира разрешение проповедовать прибалтам христианство. Владимир дал согласие, несмотря на то, что миссионер был последователем римского, а не константинопольского толка. Скорее всего, князь рассчитывал, что язычники расправятся с наивным проповедником, как поступали с его предшественниками. Но всё обернулось иначе.
Миссионер выжил. Он построил церковь, учредил епархию и потребовал от ливов и латгалов десятины. А когда те отказали — призвал на помощь рыцарей-крестоносцев. Прибывшие на зов рыцари основали в устье Двины замок под названием Рига, тем самым закрыв для полоцкой торговли Балтику. Также эти воины стали прибирать ливов и другие племена в свои руки. Обстановка усложнялась, начались конфликты всех против всех. Политические союзы то возникали, то распадались. Вчерашние друзья становились врагами и наоборот...
Брячислав, княживший раньше в Витебске, сел на полоцкий престол семь лет назад. До него кто только здесь не правил! Княжество, как и любое другое на Руси, было давно разделено на уделы и ослаблено до предела. Внешние враги тоже не зевали. Хуже всех проявляла себя литва — ещё одно племя, когда-то бывшее данником Полоцка. Брячислав с ужасом наблюдал за её усилением. Раньше литва ограничивалась набегами на Русь - теперь стала прибирать земли, принадлежащие потомкам Всеслава-колдуна. Причём, не только силой!
Совсем недавно умер Изяслав Новогрудский, чей небольшой удел ютился на западе Полоцкого княжества. Когда-то, ради сохранения своих владений в неприкосновенности от литвы, Изяслав был вынужден выдать свою единственную дочь замуж за одного из их вождей — Миндовга. И вот теперь этот Миндовг и по праву сильного, и по закону наследовал Изяславу. Кроме Новогрудка он получил также Слоним, Волковыск и Сдитов. Рюриков дом потерял целый удел, а у возвысившегося над своими соплеменниками Миндовга аппетиты только возросли: Брячислав получил сведения о том, что он собрал большое войско и направляется в сторону Полоцка. Нужно было готовится к отражению агрессии.
-На владимиро-суздальских князей надежды нет, - рассуждал Брячислав. - Они разбиты в пух и прах. Новгород тоже вряд ли придёт на помощь из-за нашего хотения время от времени заключить союз против литвы с тевтонами. Посылайте гонцов к Святославу Смоленскому и волынским Романовичам. Михаила Черниговского тоже на всякий случай не забудьте. Авось случится чудо и он придёт на помощь или пошлёт кого-нибудь от своего имени. Ничего, отобьёмся!
Миндовг пришёл. А смоляне, волыняне и черниговцы — нет! Брячислав дал бой под стенами Полоцка. Литва одолела русских и выжившие укрылись за городскими стенами. Наступили томительные недели осады. Полочане не могли тягаться с неприятелем в открытом бою, а неприятель не имел возможности взять город. Время шло, но никто не спешил осаждённым на выручку. Запасы и терпение заканчивались, начиналось глухое недовольство. Брячислав подозревал, что литве тоже приходится несладко, ведь нелегко держать долго такое войско в бездействии, однако они не уходили. Тогда Брячислав решился на переговоры, видя готовность полочан отдаться под правление Миндовга, лишь бы прекратить осаду. Литовский князь ответил. Он соглашался уйти восвояси в обмен на заключение союза против тевтонов и браком его племянника Товтивила на одной из дочерей Брячислава.
Брячислав колебался. Ведь Товтивил в таком случае будет после его смерти претендовать на Полоцк. А учитывая поддержку со стороны Миндовга, брячиславовых сыновей быстро ототрут в сторону. Но выбора не было и князь дал согласие на брак с условием, что Товтивил примет православие. Вскоре сняли осаду и сыграли свадьбу.
Литва недолго задержалась в окрестностях Полоцка. И ушла отнюдь не к себе. Стало известно, что Святослав Смоленский не пришёл Брячиславу на помощь, так как участвовал в битве с отрядами татар, после которой немного погодя скончался от ран. Его брат Всеволод сидел на смоленском престоле ещё не очень прочно, он попросту побоялся покинуть город. Миндовг решил воспользоваться тамошней неразберихой и повёл войско на Смоленск. Он надеялся и со Всеволодом заключить династический союз, поскольку племянников у него хватало.
Зима 1238/1239 гг., ЯРОСЛАВ ВСЕВОЛОДОВИЧ
После ухода татар Ярослав покинул Киев и принял княжение во Владимиро-Суздальской земле. Новые владения сильно пострадали, но долго предаваться горю было некогда. Предстояло отстраивать города и возрождать пошатнувшееся могущество.
От сына Александра Новгородского приходили тревожные вести. Шведы и рыцари-крестоносцы вплотную подбирались к его владениям. Ярослав чувствовал, что с ними ещё предстоит схлестнуться. Но это будет позже. А вот с литвой нужно было что-то делать прямо сейчас. К Ярославу за помощью обратился Всеволод Смоленский, изгнанный литвой из собственного города. Оставив на время внутренние дела, Ярослав собрал воинов, дождался старшего сына с дружиной и выбил захватчиков из Смоленска, вернув его законному владельцу. Потом он узнал о том, что вдогонку литве отправилось большое чернигово-северское воинство во главе с Михаилом Черниговским. Они добрались до литовских земель и славно там повоевали. Ярослав тоже хотел закрепить успех и идти на Полоцк, но сидевший там Брячислав Василькович изъявил желание заключить с ним союз, скрепив его браком между своей дочерью и Александром Новгородским. Подобным шагом Полоцк отдалялся от литовского влияния.
Не успел Ярослав перевести дух, как снова проявились татары. Зимой 1239 года они вновь вторглись в булгаро-мордовские земли и подвергли их жестокому разорению. Досталось и русским владениям. Поганые сожгли Муром, Городец, Гороховец, Нижний Новгород и, повторно, Рязань.
-Ну что, княже? - вопросили ближники. - Собираем дружину и ополчение?
После тяжкого молчания Ярослав ответил:
-Нет. Не будем ничего предпринимать.
-Как же так? А ежели вороги пойдут вглубь нашего княжества?
-Тогда признаем ихнего царя своим господином и отдадим десятую часть имеющегося!
-Модно ли помыслить о таком?!
-Лучше потерять десятину, чем всё!
Долго ещё бояре и воеводы обсуждали слова Ярослава и никак не могли прийти к единому мнению. Порой доходило до драки. Тогда вновь заговорил великий князь:
-Моё слово вы слышали, но если большинство из вас несогласно, то я откажусь от него и пойду на татар. Только вряд ли мы их одолеем, скорее сложим буйны головы на поле брани. Не за жизнь свою я боюсь, а за последствия нашего поражения. Пройдут татары по нашему княжеству и точно превратят его в обезлюдевшую пустыню. В общем, решайте, други, как быть. Я последую общему мнению.
После тяжёлых споров ближники приняли ярославову сторону. Но татары не двинулись дальше. Они снова ушли. Чтобы в начале марта взять штурмом Переяславль-Южный, отделённый от Владимиро-Суздальского княжества Черниговским.
Осень 1239 года, МИХАИЛ ВСЕВОЛОДОВИЧ
Больше всего от татарского нашествия выиграл Михаил Черниговский (сын Всеволода Чёрмного, а не Всеволода Большое Гнездо). Он отказался помогать Юрию Владимирскому и не прогадал. В итоге татары разорили землю Суздальскую и зависимое от неё Рязанское княжество, а Юрия и всю его семью убили, чем вынудили Ярослава оставить киевский престол. Который Михаил не долго думая и занял, сохранив за собой Чернигов.
-И не забывайте, что в Галиче сидит мой сын Ростислав, - напоминал он сподручникам. - Получается в моих руках три стола. А младшие Мономашичи потерпели огромные убытки. У них ныне только буйный Новгород, который в любой момент может указать Александру за ворота и пригласить нового князя. Так что между нами как минимум равенство.
Мог ли Михаил вообразить, что не пройдёт и двух лет с момента битвы у реки Сить, как он станет безземельным изгнанником? Сначала был потерян Галич. Узнав о захвате литвой Смоленска, практически все русские князья признали такое положение дел неприемлемым. По общему мнению Русской землёй имели право владеть только Рюриковичи. Лишь Даниил и Василько Романовичи Волынские хранили молчание. Михаил же параллельно с Ярославом Владимирским призывал всех подвластных ему князей собираться в поход и вернуть Смоленск Рюрикову дому. Под его руку встали многие северские князья, а также галицкое войско двенадцатилетнего сына Ростислава. Готовились очень тщательно. Когда сборы окончились и пришло время наконец-то выступить на врага, пришло известие о взятии Смоленска войсками Ярослава Владимирского.
-Литва бежала, а город возвращён законному владельцу, - оповестили гонцы.
-Но мы лишь вернули своё! - сказал Михаил. - Теперь надо ответить на агрессию. - И повёл войска в Литву. Поход оказался победоносным, вот только Даниил Романович воспользовался отсутствием Ростислава и захватил Галич. Северские князья не захотели отвоёвывать его, киевское ополчение тоже.
-У меня нет для тебя города, - признался князь сыну. - Да, кроме Киева я держу Чернигов, но после меня он должен быть передан моему следующему по старшинству брату, а не тебе, сыну. Такова традиция. В глазах черниговцев ты будешь узурпатором и даже княжеская дружина не поможет тебе закрепиться в городе, если его жители вознамерятся выгнать тебя. В этом случае я тоже потеряю право на Чернигов и его окончательно заберёт какая-нибудь другая ветвь наших северских родичей. Бери верных бояр и езжай к Белле Венгерскому. Один раз он помог нам забрать Галич у Романовичей, должен помочь и сейчас. Ему не выгодно усиление наших волынских конкурентов.
После этого больше полугода ничего важного не происходило. Однако осенью татары в третий раз появились в пределах Руси и осадили Чернигов. Михаил послал на помощь городу войска под командованием своего двоюродного брата Мстислава Глебовича, обещая в случае удачи сделать его своим соправителем. Очень скоро пришли вести о том, что татары разбили его и взяли Чернигов. Разорён был не только он, но и многие другие города Чернигово-Северского княжества. Их постигла судьба городов северо-восточной Руси. Также были стёрты с лица земли киевские населённые пункты на правом берегу Днепра. Вслед за тем в Киев явились послы некоего Мэнгу-каана и призвали Михаила покориться. Горожане не дали князю времени для ответа и убили послов. Констатируя, что князья в Киеве стали такими же малоправными, как и в Новгороде и что всем заправляет боярско-купеческая верхушка и чернь, Михаил бежал. Путь его лежал в Венгрию.
-Белла даст войска, - говорил князь. - Я отобьюсь от поганых и верну себе прежние владения.
Конец осени 1239-зима 1239/1240 гг., БАТУ
После похода на северо-восточную Русь Бату крайне редко принимал непосредственное участие в военных операциях. Так, поход на Крым он позволил провести царевичам Шибану, Бучеку и Бури. На подавление крупного половецкого восстания отправил своего брата Берке, который прекрасно справился с заданием. На аланскую державу Бату отрядил царевичей Мэнгу и Кадана. Они одержали победу над тамошним правителем, но взять его столицу смогли только когда на помощь пришли царевичи Гуюк и Бури. Субудэй-багатур окончательно закабалял булгар и мордву.
Бату и его штаб проводили колоссальнейшую организационную работу, готовясь к новому броску на закат. Просто перед этим они хотели максимально обезопасить свои тылы. У многих недальновидных людей создавалось ощущение, будто официальный глава западного похода самоустраняется от руководства, поэтому его надо заменить кем-то более активным. Раскол произошёл перед уходом из разорённого Черниговского улуса.
Бату собрал всех Чингисидов и устроил роскошный пир в честь многочисленных побед. Как главный в войске и старший в роде среди присутствующих, он первым отпил из праздничной чаши. Это вызвало гнев Гуюка — старшего сына самого Угедэя, а также Бури — внука старого Чагатая. Они посчитали, что Бату, не водивший солдат непосредственно в бой или на штурм, хочет примазаться к их славе. Доводы о важности стратегического планирования не изменило их мнения.
Бату написал о случившемся Угедэю. Верховный хан отозвал двух нарушителей субординации к себе. Судьбу Бури он предоставил решать Чагатаю, а Гуюка намеревался наказать собственной волей, понизив до воеводы штурмового отряда или до солдата разведки. Однако ближники убедили Угедэя, что поскольку дело не семейное, а полевое, то Гуюка должен судить Бату как непосредственный командир провинившегося. После долгих раздумий Угедэй согласился с доводами. Бату только усмехнулся про себя. Хотя верховный хан и давал карт-бланш на решение, Бату знал, что Угедэй не простит, если над его сыном учинят настоящую расправу. Оставалось удовольствоваться лишь публичными извинениями вернувшихся в армию Гуюка и Бури, после чего стороны конфликта втайне возненавидели друг друга пуще прежнего.
Между тем, Бату занялся тщательным планированием будущего похода на Киев. Такая скрупулёзность объяснялась масштабами главного города уруссов. Говорили, что по размерам он занимает третье место в странах заката. Конечно, в Азии такими «гигантами» удивить было трудно, однако опытные завоеватели знали — с ходу подобную твердыню взять не получится! К тому же выяснилось, что с юга Киев имел хорошую линию защиты.
-Там находятся военные поселения и крепостицы неких чёрных клобуков — федеративных союзников города, - сообщили Бату разведчики. - Они не представляют собой единого народа. Скорее это воинское братство с тюркской основой, принимающее в свои ряды любого желающего. Нам придётся с ними считаться, так как чёрные клобуки отказались стать нашими данниками.
-Тогда займёмся сначала ими, а уж потом Киевом, - решил Бату.
Середина 1240 года, СПИРИДОН
Новгородский архиепископ по возможности не вмешивался в мирскую политику, но текущее положение дел знал хорошо. К свирепой литве, постоянно нападавшей на русские земли, и к тевтонам, алчно поглядывающим на Псков, добавились шведы, стремившиеся закрепиться в Финляндии и подошедшие вплотную к новгородским территориям с севера. Слухи об их тамошней деятельности ещё год назад заставили Александра организовать сторожевую службу, которую несло проживающее южнее реки Нева племя ижорян. Как оказалось — не зря!
В одно июльское утро зазвонили колокола и представитель князя уведомил сбежавшийся народ:
-В устье Невы вошли шведские шнеки!
Новость вызвала переполох, ведь враг сходу перекрыл единственный торговый путь Новгорода в Балтийское море. Вече постановило собирать ополчение. Александр решил, не дожидаясь основного войска, с одной дружиной поспешить к Ладоге, чтобы не допустить осаду этой крепости. Он выстроил дружинников перед собором Святой Софии, получил благословение архиепископа, произнёс воодушевляющую речь, после чего покинул Новгород.
Ополчение выступила через три дня. Архиепископ Спиридон приготовился к длительному ожиданию. Вопреки всему оно закончилось довольно быстро. Из Ладоги пришло сообщение о победе Александра над шведами. Вслед за этим вернулись сам князь со своей дружиной и ополчение. От них архиепископ узнал подробности.
Александр успел добраться до Ладоги и южным берегом озера пройти до Невы, в то время как противник, в составе которого были не только шведы, но и норвежцы, емь, сумь с несколькими католическими епископами, лишь доплыли до устья реки Ижоры и разбили шатры не доплывая до невских порогов. Возможно они не собирались нападать на Ладогу, а хотели построить крепость выше по течению. Пользуясь внезапностью Александр напал на неготовый к битве лагерь и, несмотря на меньшую численность своего войска, одержал победу. Остатки противника спаслись на кораблях.
Угроза с севера хотя бы временно была отбита. Однако через месяц от беженцев с запада в Новгороде узнали о захвате крестоносцами и Ярославом Владимировичем крепости Изборска, а также о сдаче католическим войскам Пскова.
Александр снова призвал собирать ополчение. Тут выяснилось, что новгородцы не собираются отбивать оккупированный край. И вот по какой причине. Уже не раз Псков доказывал свою ненадёжность, пытаясь отложиться от Новгород. Он даже заключил когда-то с тевтонами союз. Лишь экономическая блокада заставила его подписать со старшим городом-побратимом мир. Вот только отношения не стали искренними. Псковичи старались не допускать вмешательства Новгорода в свои внутренние дела и не спешили рвать договор с рыцарями, с которыми вместе ходили (правда неудачно) на литву несколько лет назад.
-Сами виноваты! - кричали новгородцы на вече. - К законному управлению нас не допускают, а чуть что просят — спасите, помогите, пришлите войско для похода! Не будем выручать псковичей! Пущай узнают, каково под тевтонами живётся.
Никакие доводы на них не действовали.
-Беда! - сокрушался архиепископ князю Александру после веча. - Видно мы сильно где-то нагрешили, если Господь решил отнять у нас разум! Но отчаиваться тоже нельзя! Уныние — смертный грех! Чуть погодя я соберу Совет господ и буду убеждать их изменить общественную точку зрения. Жаль, купечество нас не поддержит. Этому сословию лишь бы торговый путь по Волхву и Неве не перекрывался — а дальше хоть трава не расти! Чернь тоже не любит отвлекаться от повседневных забот. Зато на нашей стороне окажутся все жители и землевладельцы Шелонской пятины, которым точно не по нраву такое близкое соседство с тевтонами.
Тогда же, МИХАИЛ ВСЕВОЛОДОВИЧ
Белла его даже не пожелал видеть и ныне безземельный князь вместе с Ростиславом уехал к мазовецкому правителю Конраду. Тот, в отличии от Беллы, оказал скитальцам гостеприимство, но помощи тоже не дал, сославшись на проблемы с пруссами и литвой.
Между тем Михаил не переставал получать сведения о событиях на Руси. Там его позиции всё ухудшались и ухудшались. Большая часть Чернигово-Северского княжества лежало в руинах. В Киеве вокняжился было Рюрикович из смоленской ветви, однако Даниил Галицкий быстро его выгнал. О многом Михаил узнал от своей супруги Алёны, являющейся сестрой Даниила. Также она поведала о том, что ей и их младшим детям пришлось пережить недолгий плен у Ярослава Каменецкого. Они обрели свободу только благодаря брату, под защитой которого находились в данное время.
И тогда, сидя в чужой земле, Михаил решился написать своему шурину и по совместительству злейшему сопернику. В письме он признавал перед Даниилом свою вину в том, что сделал ему много зла и не держал слова, но теперь кается, хочет примириться, обещает никогда не выступать против него и отказывается от претензий на Галич.
Михаил сделал это от безнадёжности, не слишком-то рассчитывая на ответ. Каково же было его удивление, когда Даниил откликнулся. Галицкий князь соглашался забыть старые обиды, возвращал Михаилу Киев, а Ростиславу давал в кормление Луцк. После некоторых колебаний Михаил рискнул ему поверить и вместе с сыном приехал в Луцк, где их уже ждали княгиня Алёна и младшие дети.
Даниил сдержал свои обещания полностью, вот только ехать в Киев Михаил не решился. Вокруг древней столицы Руси сгущались самые тёмные тучи за всю его историю.
-Татары пока не предпринимают атак на сам Киев, - сообщили Михаилу. - Они схлестнулись с чёрными клобуками и расшатывают линию обороны на южном направлении.
-Чёрные клобуки не продержатся долго, - горько усмехнулся Михаил.
Конечно он оказался прав! Скоро начали одна за другой приходить вести о падении городков, крепостей и военных поселений Киевщины: Торческа, Юрьева, Василева, Треполя, Красека, Варина, Халепы, Святополча, Канева, Ятина, Ростовца, Заруба, Михайлова, Борового, Володарева... Чёрные клобуки — этот странный народ, состоящий из остатков гузов, торков, берендеев, порушан, пришлых славян и бог знает кого ещё — потерпели поражение, как и сотни других племён до них. Теперь Киев оставался под защитой только своих стен, к которым поганые подступили пятого сентября. Даниил покинул его чуть раньше. За главного там остался его тысяцкий по имени Дмитр.
Начиналась трёхмесячная осада древней русской столицы.
Конец лета-начало осени 1240 года, ТВЕРДИЛА ИВАНКОВИЧ
В первой половине 20-х годов тевтоны захватили в Ливонии русскую крепость Юрьев и убили тамошнего князя Вячеслава из полоцкой ветви Рюриковичей. Псковичи договорились с новгородцами и некоторыми литовскими князьями вернуть обратно крепость, переименованную рыцарями в Дерпт. Они практически выступили в поход, когда узнали, что новгородцы ни с того ни с сего заключили с тевтонами мир и отказались от претензий на Юрьев-Дерпт. Разумеется такой шаг был расценён как предательство общерусских интересов.
-Теперь крестоносцы всегда будут у нас под боком! - возмущались псковичи. - Отныне новгородским иудам веры нет!
Тогда-то боярин Твердила Иванкович и поклялся положить свою жизнь на то, чтобы освободить свой родной Псков от малейшего влияния Новгорода. Полтора десятилетия он неумолимо придерживался выбранной линии, какой бы сложной не являлась политическая конъюнктура для сторонников независимости. Противовесом Новгороду боярин вынужден был сделать... Орден. Тевтоны оказались не такими уж страшными, как думалось вначале. Лишь раз они захватили Изборск, когда Псков вынужденно заключил мир со старшим городом-побратимом. И сильно поплатились за агрессию. Псковичи выбили рыцарей креста из крепости, а затем разгромили их под Юрьевом-Дерптом в составе большого новгородского войска.
Впрочем, Твердила практически сразу возобновил переписку с руководством Ордена и Ярославом Владимировичем, который когда-то неудачно вмешался в борьбу за Новгород между владимиро-суздальскими и чернигово-северскими Рюриковичами на стороне последних и бежал в Ливонию после их поражения. В последние полтора-два года боярин открытым текстом призывал их во Псков.
И вот, хоть и с запозданием, они пришли! Крестоносцы вновь захватили Изборск, разбили на сей раз подошедшее туда псковское войско и осадили сам Псков. Горожане укрылись за крепостными стенами в ожидании помощи из Новгорода. Но время шло, а она всё не приходила.
-И не придёт! - уверял Твердила на вече. - Новгород в очередной раз нас предал! Чего ради мы, в таком случае, должны мучаться и соблюдать его интересы? Тевтоны предлагают нам мир, если мы возобновим с ними старый договор против литвы и Новгорода, а также пустим в город их гарнизон. Не войско! Гарнизон! Подумайте об этом! По-моему, очень приемлемые условия. Только думайте быстрее, пока рыцари не уничтожили наши предместья окончательно.
Его слова нашли отклик в людях.
-Переговоры! - закричало большинство. - Переговоры! Пусть нас представляет Твердила Иванкович! Твердилу Иванковича в посадники!
Твердила с облегчением выдохнул. Больше всего, наряду с новгородской пятой, ему не по душе было разорение Псковской земли. Уже в ранге посадника он обратился к ожидающим ответа руководителям Ордена. Так с 16 сентября во Пскове обосновался состоящий из тевтонов и чуди гарнизон во главе с двумя рыцарями. Остальное воинство ушло обратно в Ливонию — готовиться к броску на новгородские владения. Прежде всего их интересовало побережье Финского залива.
Зима 1240/1241-весна 1241 гг., ДАНИИЛ РОМАНОВИЧ
Даниил Галицкий отправился в Венгрию, лелея призрачную надежду заручиться поддержкой Беллы для совместной борьбы против татар. Порукою союза должен был послужить брак его сына Льва с дочерью короля Констанцией. Увы, Белла в очередной раз обманул ожидания, отказав и в браке, и в войске. Он боялся татар и желал максимального ослабления Галицко-Волынского княжества.
«И на что я надеялся?» - ругал себя Даниил, возвращаясь из Венгрии. Уж он-то лучше всех знал Беллу. Шесть лет назад Даниил ездил к нему за помощью в княжеской междоусобице. Белла тогда только готовился стать королём после смерти своего отца. Даниил очень хотел сделать эту новую фигуру своим союзником. Он даже участвовал в коронации, хотя роль была унизительной — пешим идти рядом с конём Беллы! — и после такого остаться ни с чем.
«Невозможно забыть такой позор! - продолжал Даниил внутренний монолог. - Если представится когда-нибудь случай отомстить Белле, то я ни за что не упущу его!»
Однако судьба распорядилась так, что Даниилу пришлось возвращаться в Венгрию на полпути, когда ему донесли о падении Киева и о том, что поганые идут на Галицко-Волынское княжество. И уже из Венгрии, бессильный что-либо предпринять, Даниил следил за развитием событий. А они были удручающими. Татары расправились с его владениями меньше, чем за месяц. Из всех городов и крепостей устояли только Кременец, Холм и Данилов.
Князя утешало лишь то, что теперь наступала очередь Венгрии. Встречаясь с Беллой, он видел в глазах ещё совсем недавно чванливого короля страх и тихо злорадствовал про себя.
«Пора отсюда уходить, - рассуждал Даниил. - Хоть и прикрыты венгры горами Карпатскими, а всё же можно пройти их через перевалы или обогнуть с севера. Тем более мне здесь не рады.»
Оставив Беллу самостоятельно разбираться с будущими проблемами, Даниил в сопровождении Льва отправился в Польшу. Здесь его с нетерпением ждали остальные домочадцы и брат Василько Волынский.
-Михаил Черниговский с семьёй тоже где-то здесь, - поведали они. - Но что же нам делать дальше? Говорят, поганые уже вторглись в эту страну. Они захватили Люблин с Завихостом и теперь направляются к Сандомиру. А мы-то надеялись, что им нужна только Венгрия из-за проживающих там половцев!
-Им нужен весь мир, - ответил Даниил.
-Куда же нам дальше бежать?
-В прибалтские леса, к римскому папе или к германскому императору. Жизнь покажет!
Татары взяли Сандомир в начале февраля. Галицко-волынская и черниговская княжеские семьи бежали к сыну Конрада Мазовецкого, выделившему скитальцам Вышегород возле Плоцка.Татары были уже совсем близко, но к счастью повернули обратно на юг. Следующей их жертвой стал Краков, павший 22 марта. Князь великопольский, малопольский и силезский Генрих, находясь во Вроцлаве, собрал большое войско и отошёл к городу Легница. Помимо собственных солдат к нему явились остатки краковского ополчения, чешские золотоискатели Гольдбурга, ополе-рацибуржские витязи и орденские рыцари тевтонов, госпитальеров и тамплиеров. Кроме того, ожидалась помощь богемского короля Вацлава.
Польско-германское воинство дало татарам сражение 9 апреля и было наголову разбито. Русские князья собирались бежать в Священную Римскую империю, но вдруг узнали, что татары снова повернули на юг, на сей раз к Богемии и Венгрии.
-Дорога на Русь открыта! - воскликнул Даниил. - Возвращаемся!
Тогда же, АЛЕКСАНДР ЯРОСЛАВИЧ
Так ничего и не добившись, Александр в начале зимы оставил Новгород и уехал к отцу, который выделил ему Переяславль-Залесский. Уже оттуда он наблюдал за дальнейшим развитием событий.
В то время тевтоны совершили новый бросок и захватили северо-западные области Новгорода — земли води и чуди, а также городок Копорье, где принялись возводить крепость. Оттуда, пополнив свои ряды местными жителями, рыцари вместе со всегда готовой присоединиться к грабежу литвой направили своих коней в сторону самого Новгорода. По дороге расправились с маленьким городом Тёсовым, затем перекрыли речку Лугу, которая являлась дополнительным путём на Балтику, и перебили находящихся там на свою беду купцов.
Перепуганные новгородцы послали владыку Спиридона к Ярославу Владимирскому, чтобы великий князь дал им одного из своих сыновей.
-Не люб оказался вам мой старший сын, - узнал потом Александр слова отца при последующем решении. - Пусть к вам едет другой мой отпрыск — любимый Андрей. Ему давно положен свой удел, да я никак не решался отпустить его от себя.
Но не прошло и месяца, как архиепископ Спиридон снова объявился во Владимире, а оттуда поехал в Переяславль-Залесский к Александру.
-Новгородский люд велел мне без тебя не возвращаться, княже, - сказал Спиридон Александру и поведал, почему его брату указали за ворота.
Не имея опыта командования военными операциями, Андрей передал свои полномочия прибывшим вместе с ним ближникам. А те, не учтя специфику княжения в Новгороде, повели дело так, будто княжеская власть здесь присутствовала в таком же объёме, что и везде, чем настроили горожан против себя и Андрея. Пришлым воеводам не хватало гибкости в разрешении спорных моментов, местных раздражала безапелляционная манера Андрея распоряжаться всем неограниченно.
Александр выразил согласие вернуться на берега Волхова, раз на то есть воля веча. Негоже было отдавать исконно русские области проклятым латинянам и терять влияние своего рода на новгородские земли. Ведь есть и другие князья на Руси-матушке, готовые в случае чего пойти туда править.
-Но согласны ли горожане на мои условия? - спросил Александр владыку. - Ведь они увеличат мою власть в Новгороде.
-Вече за твоё возвращение практически на любых условиях, - ответил архиепископ Спиридон. - Лишь бы ты отвёл угрозу от наших земель.
По возвращению Александра дела сразу пошли на лад. Герой битвы на Неве собрал войско из новгородцев, ладожан, ижорян, а также корел и отбил Копорье у тевтонов. После этого крестоносцы затаились и перестали тревожить новгородские пределы.
-Теперь нужно очистить от них Псков и нанести ответный визит в Ливонию, - сказал Александр. - Без помощи владимиро-суздальских витязей нам не обойтись.
Март-апрель 1241 года, БЕЛЛА IV
-Земли к востоку от Карпат ещё сопротивляются, - сообщали королю. - Но их падение — вопрос времени, а тартары посылают свои войска и в Польшу, и в Валахию, и к горным перевалам.
Белла Венгерский призвал к себе палатина Дионисия — второе лицо государства — и сказал ему:
-Заслони Верецкий перевал, тартары не должны прорваться в королевство кратчайшим путём. Бери своих и часть моих рыцарей. Всех дать не могу, так как, во-первых, в теснине большое количество солдат станут мешать друг другу, а во-вторых, тартары могут появиться со стороны Польши или Валахии и ударить нам в спину. Ещё я оставлю при себе половцев, которые хороши на открытой равнине. С богом!
Сам Белла остался в Пеште собирать под свои знамёна новые отряды. Он посылал за помощью не только к своим вассалам, но и к императору, а также к австрийскому и хорватскому герцогам. Потянулись к Пешту наёмники и ополченцы, наполнились гулом строптивых вельмож залы королевского дворца. Не по душе было знати, что Белла пригрел половцев, увеличив личное войско на 10 000 копий и, тем самым, укрепив королевскую власть. Аристократия жаждала ослабить её. В итоге вместо выработки плана по противодействию тартарам венгерская верхушка тратила драгоценное время на уговаривание своего монарха изгнать половцев.
-Если бы вы, ваше величество, не приютили их, то тартары не пошли бы на Венгрию! - говорили они. - Ведь их правитель прямо писал вам об этом!
-Польские князья не принимали половцев, однако же это обстоятельство не спасло их от нашествия, - огрызался Белла. - Об изгнании половцев сейчас не может быть и речи! У нас каждый воин на счету.
В разгар споров пришло сообщение о том, что тартары разбили Дионисия у Верецкого перевала и стремительно приближаются к Пешту. Обезумевшие от страха вельможи без ведома Беллы ворвались в дом Котяна и убили его вместе с семьёй и ближайшим окружением.
-Что вы натворили безумцы! - схватился за голову король.
Довольно скоро половцы узнали о гибели своего вождя. Они устроили погромы, а потом снялись и ушли в южном направлении. Белла находился в отчаянии, но делать было нечего. Тем более, что тартары подошли к Пешту и встали лагерем напротив венгерского войска.
-По сравнению с нами их совсем немного, - заметил колочский архиепископ Хугрин. - Командуйте наступление, ваше величество. Мы готовы!
-Котян говорил, что тартары большие мастера заманивать противника в ловушку, - вспомнил Белла. - Лучше пусть они сами нападут на нас.
Но вельможи стояли на своём, опасаясь, что к тартарам подойдёт подкрепление, и Белла, скрепя зубами, подчинился общему мнению. Словно подтверждая его опасения, тартары не приняли бой и стали отходить. Шесть дней венгерское войско с примкнувшими к ним хорватами во главе с герцогом Коломаном, братом Беллы, шло по пятам за противником. На седьмой тартары переправились через реку Шайо. Венгры не решились последовать за ними и остановились, взяв мосты под свой контроль.
-Отложим переправу хотя бы до завтра! - приказал Белла и к его огромному облегчению знать на сей раз не стала возражать.
А ранним утром оказалось, что венгерское войско окружено. Ночью часть тартар тайно переправилась обратно, а другая часть захватила мосты. Они устроили венграм настоящий котёл, обстреливая со всех сторон из осадных орудий и стрел. А потом вошли в лагерь и принялись добивать его поредевших защитников. Когда стало понятно, что битва проиграна, Белла вскочил на своего коня и, пробившись через окружение с помощью личных телохранителей, бежал.
Весна-осень 1241 года , ДАНИИЛ РОМАНОВИЧ
Город Дорогичин, который Даниил отобрал три года назад у рыцарей Добринского ордена, отказался открыть ворота перед возвращающимися князьями. Несолоно хлебавши они добрались до Берестья, где от смрада разлагающихся трупов невозможно было дышать. Аналогичная картина ожидала во Владимире-Волынском. В обоих княжествах Романовичей царили разруха и анархия. На Волыни после ухода татар кое-где разбойничала литва. Предстояло собирать дружины и отбивать их набеги. В Галиче тамошние бояре заместили княжескую власть, а потом, не имея на то прав, своевольничали в Перемышле и Бакоте. Даниил не рискнул явиться в Галич и уехал в Холм. Василько остался наводить порядок в своей столице. Михаил с семьёй направились через Пинск в Киев и Чернигов.
В ставку Даниила приехал засвидетельствовать почтение овручский князь.
-Становись под руку Василька, - велел ему Даниил, - и помоги изгнать литву. Я пошлю с тобой треть моей дружины. Сам же займусь решением галицких проблем.
Издавна тамошние бояре имели значительное влияние, князьям всегда приходилось с ними считаться. Разве что в Новгороде позиции боярства были сильнее. Вдобавок эти магнаты с самого начала воспринимали Даниила как узурпатора. Сидящий в Галиче в 1238 году 11-летний Ростислав тогда был им удобней, потому что зависел от городской верхушки и в силу возраста, и в силу своего шаткого лествичного положения. Ведь такое обширное княжение он мог получить ещё только в Новгороде. Но там борьба была проиграна владимиро-суздальским родственникам.
После долгих размышлений Даниил придумал, как заставить обнаглевших бояр присмиреть. Он вызвал своего печатника и сказал:
-Бери другую треть дружины и езжай в Бакоту. Город сыт по горло произволом галичан и охотно вернётся под мою руку. Постарайся взять под контроль Коломыю и остальные пункты, через которые в Галич поставляется соль. Тогда бояре понесут значительные убытки, а черни станет невмоготу такая блокада и она заставит знать добиться примирения со мной.
Когда печатник выполнил нелёгкое задание, боярская верхушка прислала в Холм своих представителей. Они лебезили перед Даниилом, уверяли будто произвол в Галиче был недоразумением. Даниил почти простил их, когда узнал от гонца своего печатника, что Ростислав Михайлович вместе с боярскими дружинами и болоховскими князьями осадил Бакоту.
-Ах иуды! - вскричал возмущённый Даниил. - Это так вы хотите мира со мной?! Это так Ростислав отплатил за мою доброту?! Боярских послов — в поруб! Пусть эти подлые обманщики посидят там и подумают!
Нужно было ехать на помощь осаждённому городу. Но у Даниила при себе находилось слишком мало воинов. Тогда он обратился за помощью к Конраду Мазовецкому. Тот прислал своего сына. Пришли полки от Василька, которому удалось отбросить литву. С таким воинством Даниил поспешил к Бакоте.
Узнав о его приближении, Ростислав бежал к Днепру. Болоховчане тоже ушли к себе в Понизье. Даниил не погнался за Ростиславом. Он отыгрался на болоховских князьях, предав огню и мечу ихние городки. Особенно усердствовали поляки. Да так, что пришлось одёргивать их и даже одаривать ради остановки ненужной уже жестокости.
Тогда же, ФРИДРИХ II
Не раз отлучаемый римским папой император Фридрих Второй из династии Гогенштауфенов был атеистом, к религии относился с презрением, а Моисея, Иисуса Христа и Мухаммеда открыто называл величайшими обманщиками в истории. Отлучение было ему неприятно не тем, что он оказался вне церкви, а тем, что оно позволяло баронам империи освободится от вассальной присяги.
Ситуация усугублялось вестью о том, что папа Григорий Девятый намеревается утвердить данное решение. Для этого ему нужно было призвать высших духовных лиц на большой собор. Ради предотвращения съезда Фридрих перекрыл всю северную Италию. Но оставался ещё и морской путь. От своих шпионов император узнал, что кардиналы и епископы Франции и Испании собираются в Генуе, откуда планируют отплыть в Рим. Фридрих тотчас написал сыну Энцо, приказывая перехватить их.
Энцо был внебрачным сыном и любимцем императора. Он уже получил от отца короны Корсики и Сардинии, а заодно и наместничество в Тоскане. В его распоряжении находился сильный флот. Энцо выполнил приказ, захватив в битве близ острова Мелория 24 генуэзских судна с находившимися там епископами и папскими легатами. Церковный собор был сорван. Следующим шагом Фридрих намеревался заставить Григория отменить отлучение и подступил к Риму, хотя у восточных границ империи в любой момент могли появиться тартары которые с разницей в два дня сокрушили сначала польское войско Генриха, а потом венгерское войско Беллы. Генрих погиб, а Белла бежал к австрийскому герцогу.
Такая беспечность объяснялась тем, что император уже вёл тайную переписку с тартарским вождём. Тот требовал покорности. Фридрих полушутя ответил, что как знаток соколиной охоты мог бы занять должность ханского сокольничего. Однако он хорошо понимал, что после Венгрии и Польши скорее всего настанет черёд германских земель. Поэтому держал на востоке империи армию под руководством своего сына Конрада и активно призывал христианский мир собирать рати против тартарских орд.
-Я возглавлю крестовый поход на язычников только после победы над папой, - говорил Фридрих. - Моя держава вне опасности, пока тартары не разобьют войска Конрада и Вацлава Чешского с одной стороны и австро-венгерские — с другой. Тартары не могут дотянуться до короля Беллы Венгерского и герцога Фридриха Австрийского, так как они укрылись за Дунаем и держат южный берег с решимостью смертников. Только морозы позволят язычникам форсировать реку. Но это случится зимой, когда я решу свои проблемы и буду готов обрушиться на варваров всей мощью.
В разгар осады Рима скончался Григорий Девятый. Фридрих снял осаду, но от города не отошёл. Он начал влиять на выборы нового папы с тем, чтобы посадить в кресло послушного себе человека. Благодаря присутствию военной силы ему это удалось. Папой римским под именем Целестина Четвёртого стал зависимый от императора кардинал-епископ Сабины. Целестин был очень стар, во время выборов он заболел и через 17 дней после своего избрания умер.
-Не беда! - сказал Фридрих. - У меня ещё остались другие кандидатуры.
Через некоторое время ему сообщили о бегстве епископов из Рима.
Март-апрель 1242 года, БАТУ
Бату уходил со своим воинством из Европы с тяжёлым сердцем.
Ещё бы! В декабре 1241 года его армии наконец-то удалось по замёрзшей реке прорваться в задунайские области. Он разорил Буду, Эстергом, осадил другие венгерские города, послал часть войск в Хорватию преследовать Беллу. И хоть некоторые крепости взять не удалось, это были сущие пустяки. В войне самое главное разбить армию противника, а уж потом приступать к штурму способных только на оборону городов. Для того, чтобы Монгольская империя протянулась от берегов Восточного океана до берегов Западного оставалось расправиться с лоскутной державой Фридриха Гогенштауфена да ещё с двумя-тремя государствами. Бату и его штаб готовились к осуществлению этих предприятий, когда в марте 1242 года пришло оглушающее сообщение о смерти Угедэя, случившееся... три месяца назад. Всё это время от западной армии монголов уход верховного хана в мир иной скрывали якобы для того, чтобы она не утратила боевой дух и продолжала поход. Точно также когда-то от солдат скрыли смерть Чингиса в период осады столицы Тангутского царства, дабы не деморализовывать свои войска и не воодушевлять противника. Но Бату сразу понял: его так долго не оповещали о смерти Угедэя затем, чтобы он не мог вмешаться в борьбу за престол.
Пока он ни о чём не ведал, вдова покойного хана Дорегене сумела сосредоточить власть в своих руках, планируя посадить на место Угедэя своего старшего сына Гуюка! Того самого Гуюка, с которым у него, Бату, смертельная вражда. Остальные дети Дорегене, разумеется, поддержали их. Кроме того, старой ведьме удалось заключить союз с Чагатаидами, видимо пообещав за признание Гуюка ханом что-то очень выгодное. Дорегене уверенно подавила вспыхнувший было мятеж младшего брата Чингиса по имени Тэмугэ, отстранила от управления делами главных советников Угедэя, заменила их верными лично себе людьми и, только укрепив собственные позиции, решилась призвать Чингисидов на курултай для выборов нового хана.
Победа над полуночными народами была так близка, однако царевичи и нойоны заспешили в Монголию, стремясь поучаствовать в перераспределении власти. Бату, утративший статус верховного полководца и снова превратившийся лишь в главу Джучиева улуса, хорошо понимал, что в подобной ситуации ему ни в коем случае нельзя ехать в Каракорум, так как эта поездка может стоить ему жизни. Он решил пока остаться в низовьях Волги.
«Армию, данную Угедэем, у меня так или иначе отобрали, - рассуждал Бату сам с собой. - В моём распоряжении остались лишь полки, которые были сформированы из туркмен, половцев и аланов. Это, конечно, больше, чем имелось до похода и в случае чего ими можно оказывать сопротивление, однако всерьёз бороться против общемонгольского воинства таким количеством представляется малореальным. Поэтому открыто выступать нужно только в самой критической ситуации. Сейчас лучше вести себя тихо, уклоняться от поездки на берега Онона и пытаться изменить баланс сил в свою пользу исподтишка. В первую очередь следует искать недовольных Гуюком и Дорегене. Хм, интересно, как поживают мои двоюродные братья Тулуиды? Их ведь, кажется, тоже отодвинули в сторону? Напишу-ка я Мэнгу и его матери. Посмотрим, что они ответят...»
Тогда же, АНДРЕАС ФОН ВЕЛЬВЕН
О взятии Пскова Александром Новгородским вице-ландмейстер ливонского отделения Ордена узнал от бежавшего из Изборска Ярослава Владимировича.
-На Пскове Александр не остановится, - предупредил князь-изгой. - У него под рукой владимиро-суздальские рати. Ждите гостей у себя дома.
Очень скоро фон Вельвен получил уведомление дерптского епископа: русские оккупировали и разоряют его владения. Ситуация ухудшалась из-за того, что основные силы христовых братьев подавляли восстание племени куршей и не могли прийти на помощь. Тем не менее Ордену было не привыкать к противостояниям на всех фронтах одновременно. Фон Вельвену удалось собрать порядка 35 рыцарей и небольшое ополчение. С ними он и отправился к театру боевых действий. По дороге присоединились чудские воины из Дерпта, присланные епископом.
Разведчики сообщили, что русские разделились на отдельные отряды и осели в ливонских деревнях гарнизонами.
-Очень хорошо! - обрадовался фон Вельвен. - Мы станем расправляться с ними по частям. Пока Александр стянет оставшиеся силы в кулак, мы нанесём значительный урон и приблизимся к ним по количеству солдат.
Реализовать задуманного не получилось. Рыцари уничтожили лишь два отряда, оказавшихся сторожевыми, после чего новгородский князь собрал войска под своим стягом и... побежал на север.
-Почему он не напал на нас? - недоумевали рыцари. - И куда направляется?
-Видимо, русские хотят обойти нас и напасть на Дерпт! - предположил фон Вельвен. - Мы не должны допустить этого! Идёмте следом. Если что, мы укроемся за дерптскими стенами и будем держать оборону до прихода ландмейстера фон Грюнингена из земли куршей.
Оба войска шли параллельно друг другу. Русские, несмотря на численное превосходство, не нападали. Даже наоборот — всё больше отклонялись от дороги на Дерпт в сторону Чудского и Псковского озёр. Создавалось впечатление, что это христовы братья преследуют их. И чем дальше, тем больше. Только добравшись до скованной льдом озёрной глади, армия Александра остановилась. Крестоносцы встали против них.
-Не так уж их и много, - заметил фон Вельвен, разглядывая вражеские полки. - А знаете что? Мы нападём на них! Первыми! И за счёт этого одолеем. Х-ха, Александр как полководец значительно уступает своему отцу. Он не знает элементарных вещей, ждёт наших действий и поэтому упускает инициативу. Его воины не выдержат нашего натиска и побегут по льду в сторону Новгорода при первой же неудаче.
Оба войска построились. Русские выдвинули вперёд пеший отряд стрельцов. Вице-ландмейстер бросил на них тяжёлую конницу. Она легко смела стрельцов и врубилась в основную массу противника. Следом шагала чудская пехота. Фон Вельвен наблюдал за происходящим с холма.
-Русские не выдержат нашего натиска! - уверенно повторял он.
Вдруг всё пошло не так. Коннице удалось пробить строй русичей, но за ним... их ждал ещё один полк. Рыцари завязли в глубоком строю и были окружены. Александр применил приём Ганнибала против римлян в битве при Каннах. Фон Вельвен беспомощно наблюдал, как гибнут его братья по Ордену. Оставалась ещё призрачная надежда на чудскую пехоту, не успевшую попасть в «котёл», однако эти трусы дрогнули и побежали, когда на них с двух сторон налетела уже русская конница.
-Всё кончено! - потрясённо прошептал фон Вельвен.
Добравшись до Дерпта, он сообщил епископу, чтобы тот готовился к мирным переговорам с Александром Новгородским.
I половина 1242 года, БЕЛЛА IV
Сразу после злосчастной битвы король Венгрии бежал в Братиславу, но надолго там не задержался и, как планировал ранее, отправился к австрийскому герцогу Фридриху, который находился в Хайнбурге. Белла рассчитывал на него в борьбе против вторгнувшихся захватчиков. Фридриха Австрийского легко удалось уговорить, вот только коварный герцог за свою помощь вынудил Беллу передать ему три венгерские области, а также, пользуясь беспомощностью, отобрал королевскую казну и вдобавок обращался с ним, словно со слугой.
После декабрьского перехода тартар через Дунай Белла Четвёртый покинул своего несносного союзника и бежал в Загреб. Оттуда перебрался в более укреплённый Сплит. Он уже собирался отплыть в Италию, когда узнал о спешном уходе тартар из центральной Европы.
-Господь явил нам свою милость! - воскликнул Белла, убедившись в правдивости сообщений.
Радость по данному поводу омрачило тяжёлое положение Венгрии. Города лежали в руинах, значительная часть подданных было вырезано, уведено в плен или прибито нуждой. Кругом царило уныние.
Однако Белла не собирался опускать руки. Несмотря на трудности он первым делом начал собирать армию. Теперь, когда тартары убрались, он решил поквитаться со своим австрийским соседом за всё «хорошее», что тот для него сделал. Венгерский монарх забрал города Шопрон и Кёниг, после чего дал ясно понять, что собирается идти в австрийские земли. Не ожидавший такой прыти герцог запросил мира и в качестве твёрдости своих намерений вернул Венгрии те области, которые выторговал во время тартарского нашествия. Беллу такой результат удовлетворил. Теперь предстояло заняться внутренними делами и вытащить страну из разрухи.
-Города нужно не только восстановить, но и укрепить, - говорил король сподвижникам. - Стены строить только из камня. Их тартары взять не в состоянии, что доказали хорватские твердыни.
Параллельно с этим он сзывал половцев и раздавал приграничные области своим верным сторонникам, которые должны были возвести там крепости на случай нового нападения тартар.
Вскоре ко двору явился сын Михаила Всеволодовича Ростислав. Он просил руки принцессы Анны и помощи против Даниила Романовича, в очередной раз забравшего Галицкое княжество под свою руку. В былые времена Белла лишь посмеялся бы над просителем. Однако теперь, узнав что такое скитание на чужбине, ещё больше нуждаясь в союзниках и не желая усиления Романовичей, венгерский король дал добро.
-Что ж, будь моим зятем, - сказал Белла Ростиславу. - Тотчас дать войско не могу, самому нужны, чтобы отбиваться от коварных соседей. Свадьбу тоже сыграем немного погодя. Тебе придётся немного потерпеть.
-Хорошо, ваше величество! - поклонился ему обнадёженный Ростислав.
Теперь Белла намеревался побороться с венецианцами за Далмацию, которая принадлежала вместе со Славонией и Хорватией его брату Коломану, погибшему в злосчастной битве на реке Шайо. Ростислав с его небольшой дружиной был весьма кстати.
Зима 1242/1243 гг., ЯРОСЛАВ ВСЕВОЛОДОВИЧ
-Вызывает меня татарский правитель к себе, - сообщил Ярослав Владимирский своим ближникам. - Ещё и с сыном требует явиться. В случае непослушания грозится наслать на нас войско. Что посоветуете, други?
-Не ходи к нему, княже! - сказали одни. - Казнит тебя поганый, когда окажешься в его власти. А так можно попробовать отбиться. В крайнем случае уйдёшь в леса или ещё где пересидишь...
-Велико могущество татар! - сказали другие. - Коли придут — не отобьёмся. В лесах долго не просидишь, а бежать... Куда? Разве что в Новгород. Но поганые и туда доберутся. Что тогда? Тевтонов и шведов звать? Они, конечно, рады будут на Русь придти, да только потом не спровадить их. А то, что с сыном вождь татарский зовёт, так то хороший знак! Он его, скорее всего, в заложники хочет взять. Значит, не живот твой ему нужен, а повиновение.
-Не ходи, княже! - снова уговаривали первые. - Лучше смерть на поле брани, чем ярмо степняков. Никогда наши предки ни под кем не ходили и нам то же завещали.
-Это потому, что никогда предки не сталкивались с такой великой силой! - парировали вторые. - Даже в лучшие свои времена печенеги и половцы и в половину не были такими могучими, как татары. Последние даже Киев сумели взять!
Князь молча слушал, исподволь узнавал общие настроения не только знати, но и простых горожан, прикидывал про себя. Наконец снова собрал ближников и сообщил своё окончательное решение:
-Поеду к татарам, иного пути нет! Мы слабы перед ними, княжество разорено, население запугано и не хочет новой большой войны, а с запада латиняне так и ждут нашего просчёта. Нам не выстоять, воюя на два фронта. Лучше покориться одной из сторон ради сохранения страны. Поэтому упаду Батыю в ноги, преподнесу дары и буду молить о пощаде. Авось смилостивится да подсобит в борьбе с западными агрессорами.
-А почему наоборот не сделать: в союзе с рыцарством против татар не пойти?
-Орден за помощь потребует пустить его в Новгород и Псков. Сядет он там крепко, свои крепости понастроит, веру православную утеснит, а наше княжество в арену для битв с погаными превратит. Устроят обе стороны здесь разорение великое и мы ни с чем останемся. Батый же, если ему присягнуть, не станет обрушиваться с войском на своих верных вассалов.
Так и порешили. Ярослав прибыл в ставку Батыя на Волге и терпеливо ожидал его соизволения встретить. Перед аудиенцией князю владимирскому и его сопровождающим пришлось склониться перед идолом и пройти под ярмом. Потом их впустили в шатёр, принадлежащий когда-то Белле Венгерскому, где сам Батый сидел на троне с постаментом. Русская делегация встала на колени и низко, по-восточному, распласталось в знак покорности.
-Ярослав! - знаком предлагая встать, сказал через толмача Батый. - Ты ни разу не обнажал против меня свой меч, сразу явился на зов и признал мою власть. Я доволен тобой, поэтому оставляю тебе твой улус, а также дарую Киев и старшинство между урускими князьями. Езжай домой с великой честью и правь мне во благо. Но моё слово должно быть подтверждено верховным ханом, поэтому пусть твой сын, которого ты взял с собой по моему приказу, отправляется в Монголию. Я всё сказал!
Ярослав и его свита вновь распростёрлись ниц.
Середина 1243 года, МИХАИЛ ВСЕВОЛОДОВИЧ
Приехав в Киев ещё весной 1241 года, Михаил не узнал его. Татары разрушили город почти до основания. Даже князю негде было жить. Михаил отправил Ростислава своим представителем в Чернигов, а сам обосновался на речном острове, который находился напротив многолюдного ещё недавно Подола. Несчастнейший из киевских князей ютился в наспех сооружённом срубе.
Ростислав недолго сидел в менее пострадавшем и уже отстраивающемся Чернигове. Дважды он с помощью бояр садился в Галиче и дважды покидал его, страшась Даниила. Сидеть же в Чернигове посадником сын никак не желал. Пришлось Михаилу держать тамошний престол через верного боярина Фёдора.
-Ведь кто я буду, если отдам Чернигов? - говорил Михаил. - Князем без княжества!
Такое решение попирало лествичное право и братья отказались иметь с Михаилом какие-либо дела. Киево-черниговский правитель оказался без поддержки собственного рода. Но когда весной 1242 года татары начали возвращаться из Венгрии через степи и южную Русь, Михаил укрылся от их рыскающих отрядов именно за стенами Чернигова. Ростислав, кочевавший в районе Днепра, предпочёл бежать в Венгрию.
1243 год тоже выдался очень неудачным. Началось с того, что Даниил Галицкий собрал подвластных ему епископов и заставил их выбрать в митрополиты Киевские и Всея Руси нужного ему человека именем Кирилл.
-Даниил нанёс мне большое оскорбление, пренебрёг моим старшинством! - возмутился Михаил. - Ведь киевским князем являюсь я, а не он! Ну да ладно! Кирилл не станет митрополитом, пока его не рукоположит в этот сан константинопольский патриарх. Я выдвину на высшую духовную должность на Руси своего кандидата!
В этом несветском вопросе братья всё же поддержали Михаила, так как он касался всей чернигово-северской ветви Рюриковичей. Епископы их княжеств выбрали митрополитом игумена Спасского монастыря в Берестье Петра Акеровича. Теперь следовало отправить его на утверждение к константинопольскому патриарху, чья резиденция сейчас находилась в Никее. Но как осуществить задуманное, если Причерноморье контролировалось татарами, а место патриарха пустовало?
Пока Михаил обдумывал эти проблемы, в Чернигов явились послы татарского царя, требовавшие от князя предстать пред грозными очами их господина. В противном случае они грозили повторным разорением. Дабы спасти Чернигов от печальной участи, а себя от позора, князь покинул город и отправился вместе с Петром Акеровичем в Венгрию, где, как прознал Михаил, Ростислав наконец-то имел успех и женился на одной из королевских дочерей. Перспективы на анти-татарский союз с венграми в таком случае намечались самые радужные, однако Белла категорически отказался принимать скитальцев, а Ростислав снизошёл лишь до откровенного разговора.
-Тесть поставил жёсткие условия, - пояснил он отцу. - Либо я с ним — и тогда он поможет мне в борьбе за Галич; либо я с тобой — и никакой помощи не будет. Я выбрал первое! С тобой мне ничего не светит в будущем. После твоей смерти мне в Чернигово-Северском княжестве дадут какой-нибудь захудалый городишко, больше похожий на село. А я хочу настоящее княжение для себя и своего потомства. Белла может организовать его в Галиче. А ты прости меня и прощай!
Михаилу был нанесён страшный удар по самолюбию и политическим амбициям. Но он не хотел сдаваться и решил подключить к будущей борьбе с татарами римского папу и германского императора.
-Езжай в Рим, - сказал Михаил Петру Акеровичу, - а я постараюсь привлечь ещё польских князей и Вацлава Чешского.
Увы, этого ему сделать не удалось. Каждый был занят своими интригами друг против друга и не был заинтересован в татарском вопросе. Тогда Михаил отправился в северо-германские земли. Однако по дороге из Вроцлава в Легницу, в местечке под названием Шьрод, его ограбили местные бюргеры. Они забрали деньги и перебили многих спутников князя. Оставшись ни с чем, Михаил через Венгрию тихо вернулся в Чернигов. Теперь он точно оставался один на один перед татарской угрозой. Надежда была только на то, что Петру Акеровичу повезёт больше.
1244 год, ИННОКЕНТИЙ IV
Выборы нового папы состоялись ещё в середине 1243 года. Римским первосвященником под именем Иннокентия Четвёртого стал бывший кардиналом церкви Сан-Лоренцо-ин-Лучины Синибальдо Фиески. Стал очень неохотно, так как имел самые дружеские отношения с императором Фридрихом. Но теперь из-за корпоративных интересов они должны были стать непримиримейшими соперниками, несмотря на то, что Фридрих собственноручно повлиял на избрание своего друга. Император тоже всё понимал, поэтому в поздравительном письме в свойственной ему ироничной манере заметил новому папе:
-Я потерял старого друга, зато приобрёл нового врага.
Иннокентий ответил в том смысле, что сожалеет о случившемся, но каждый должен следовать своему долгу. После короткого перемирия давнее противостояние светского и духовного владык католического мира возобновилось. Преимущество было на стороне Фридриха, его войска по-прежнему находились в Италии и в любой момент могли покуситься на свободу римского папы. После долгих размышлений Иннокентий решил бежать туда, где император его не достанет.
Плоды принесла переписка с французским королём Людовиком, который по части религиозности мог дать фору даже апостолам. Он с радостью приглашал папу во Францию и божился, что никому не даст его в обиду. Людовику можно было верить, ведь религия безусловно стояла для него на первом месте. Одно мешало Иннокентию тотчас отправиться в путь — французский монарх сильно болел и жизнь его висела на волоске. Папа уже хотел отказаться от своей затеи и поискать другое место для укрытия от императора, но тут пришла весть о выздоровлении Людовика. Иннокентий Четвёртый бросился во Францию.
«Если Фридрих ступит на её территорию, то не миновать ему большой войны с Людовиком, - рассуждал он. - А это не то, что воевать со мной или с кучкой баронов!»
Во Франции Иннокентий задумал провести вселенский собор с целью низложения отлучённого от веры императора, а также решить ещё ряд глобальнейших проблем.
-Прежде всего следует отвоевать захваченный египетским султаном Иерусалим, - говорил папа своим епископам. - Поэтому на соборе я провозглашу крестовый поход в Святую землю. Людовик Французский уже дал клятву участвовать в нём и не верить слову этого блаженного у меня оснований нет. Кроме сарацин меня беспокоят русские схизматики и язычники-тартары. Необходимо в кратчайшие сроки взять Русскую и несторианские церкви под свою юрисдикцию. Архиепископ из Руссии Пётр, находящийся при моём дворе, может стать одним из мостов в заключении унии на наших условиях.
-Мы слышали, - отвечали кардиналы, - что покровитель архиепископа Петра, дукс Михаил, растерял свои влияние и владения. На Руси сейчас куда более могущественны суздальский и галицкий дуксы. Последний выдвинул главой Русской церкви своего ставленника. Договариваться об унии лучше с ними.
-Я подумаю над этим, - сказал Иннокентий.
Он прибыл во Французский город Лион в декабре 1244 года и здесь же принялся готовиться к вселенскому собору, а также снаряжал посольство на восток.
-Дуксу Даниилу предложи королевскую корону и военную помощь против тартар взамен на церковную унию с нами, - говорил Иннокентий главе посольства францисканцу Плано Карпини. - Тартарского императора, если доберёшься до него, постарайся обратить в истинную веру и уговори выступить против сарацин. Они ведь между собой тоже враждуют. Таким образом тартары помогут нам против сарацин, а потом мы натравим на них русских.
Тогда же, ДАНИИЛ РОМАНОВИЧ
Зимой 1243/1244 годов от Конрада Мазовецкого поступило предложение объединиться против Болеслава Сандомирского-Краковского.
Романовичи хорошо знали ситуацию в Польше. После гибели Генриха Набожного под Легницей за его наследие стали бороться старый Конрад и его юный племянник Болеслав. Белла Венгерский выбрал сторону последнего. Он прислал сандомирскому князю военную помощь и 25 мая 1243 года в битве под Суходолом Болеслав одолел конкурента, после чего занял приветствующий его Краков и формально стал главным правителем Польши. Конрад предъявил претензии Тевтонскому Ордену в том, что рыцари не поддержали его, но сам понимал — обвинения не совсем справедливы. Орден потерял множество бойцов под Легницей, а также в противостояниях с литвой, куршами, русскими и другими противниками. Теперь же тевтонцы занимались подавлением целой серии крупных восстаний пруссов. А сам Конрад не смирился с поражением. Он горел желанием вернуть Краков и первенство в Польше. И для этого искал новых союзников.
-Его нужно поддержать! - сказал Даниил брату. - Иначе следующей целью Беллы и Болеслава станем мы. Отбиться от них в одиночку, учитывая ещё и татар с юга и востока, я не вижу возможности. Нам жизненно необходимо объединяться с врагами наших врагов. К тому же за помощь нам обещан солидный куш в виде Люблина, принадлежащего Болеславу.
-Так чего же мы ждём? - спросил Василько.
Синхронизировав действия с Конрадом, братья вторглись на территорию Польши. Пока властитель Мазовии разорял краковские владения, Даниил осадил Люблин. Василько, Лев и дворский Андрей рассредоточились по предместьям, карауля полки Болеслава, могущие прийти на помощь городу. Однако вражеский блок ответил по другому. Воспользовавшись отсутствием Романовичей, Белла отрядил на Галицкую Русь Ростислава, который захватил Перемышль. Даниил отправил туда часть войск во главе с Львом, Андреем, ещё одним дворским Яковом и племянником Всеволодом, а сам срочно вступил с люблинцами в переговоры.
-Уже точно известно, что Болеслав вам не поможет, - сказал Даниил. - Ему бы от Конрада отбиться. Если вы отворите ворота и присягнёте мне на верность, то я клянусь никого не обижать и, более того, укрепить Люблин своими средствами.
Потерявшие надежду на Болеслава и не знающие затруднений галицкого князя, горожане приняли условия. Сразу после этого Даниил и Василько бросились к Перемышлю. По пути они наткнулись на ожидающие их полки Льва.
-Мы дали Ростиславу бой на реке Сечнице и проиграли, - признался сын. - У них оказалось больше пехотинцев и Всеволод бросил нас в трудный момент.
-Теперь мы вместе и у Ростислава не будет численного превосходства, - утешил его Даниил.
Когда они добрались до Перемышля, Ростислав уже оставил крепость и бежал обратно в Венгрию. А галицко-волынским князьям через некоторое время пришлось отражать набег литвы на принадлежащий Васильку городок Пересопницу и соседний Пинск.
Весна 1245 года, АЛЕКСАНДР ЯРОСЛАВИЧ
После победы на Чудском озере наступил мирный период. Шведы ушли вглубь Финляндии и ничего не предпринимали, Орден вёл себя тихо, Ярослав Владимирович повинился и получил княжение в Торжке и Бежецке, от литвы имелся буфер в виде Полоцкой земли, новый возможный поход татар своей покорностью предотвратил Ярослав Владимирский и Киевский. Купцы торговали, чернь занималась ремеслом, все радовались миру. Лишь Александр понимал, что долго так продолжаться не будет.
Орден и шведы залижут раны и при поддержке папы римского, который обязательно провозгласит очередной крестовый поход против «схизматиков руссов», вновь нападут. Тесть Александра Брячислав Полоцкий тоже некрепко сидит на своём столе, позиции литвы в его княжестве очень сильны. Также, как и в Смоленске. Александр не раз думал вмешаться в полоцкую политику, пока тамошние жители не изменили Рюриковичам в пользу литовских князей, однако новгородцы не соглашались собирать большое войско, а одной дружины для такого дела было мало. Наконец, ситуация с татарами складывалась не так просто, как казалось на первый взгляд.
Поганые не брали Новгорода, но через Ярослава Владимирского/Киевского, считающегося главным на Руси и зависимого от них, могли вскоре попытаться поставить вольный град на Волхове в подчинённое положение.
«Если мои подданные взбунтуются, татары пойдут на Новгород войной. Этим воспользуются Орден и шведы. Тогда предстоит бороться на два фронта без поддержки Владимиро-Суздальского княжества. В таком случае от Новгородской и Псковской землях ничего не останется вне зависимости от того, возглавлю я мятеж или сразу отъеду к отцу и буду следить за трагедией со стороны. Не по душе мне, победителю шведов и рыцарей, политика отца. Да видно нет другого способа избежать гибели земли Русской иначе чем через подчинение поганых. Только как убедить в этом Новгород?»
Ответа Александр не находил, утешаясь тем, что татары пока про его княжество не вспоминали. От тяжких раздумий его отвлекла весть о нападении литвы на Торжок и Бежецк.
-Ярослав Новоторжский ранен, разбит и просит подмоги, - сообщили послы. - Сами мы не справимся.
Так как литва затронула новгородские пределы, Александру удалось вдобавок к личной дружине собрать и городское ополчение, после чего он двинул своё войско к Торжку.
-Что же Брячислав Полоцкий не подал весточки о походе язычников на наши земли? - сетовал новгородский князь на тестя.
Подойдя к Торжку, он узнал, что врагов всё-таки удалось отогнать благодаря поддержке пришедших чуть ранее тверичей и дмитровцев. Ярослав был серьёзно ранен, а литва укрылась за стенами Торопца. Князь повёл большое войско на этот город. Благодаря поддержке изнутри новгородцам удалось ворваться внутрь. Они беспощадно перебили всю литву с их восемью князьями. От торопчан Александр узнал, что часть литовского войска ушло дальше на запад вместе с пленными. Князь решил броситься за ними вдогонку. Чтобы пешее ополчение не тормозило, он взял с собой только личную дружину. Александр нагнал и перебил литву у Жижицкого озера. Потом пошёл к Витебску. Там он узнал, что Брячислав Полоцкий умер, а его столицу занял литовский зять Товтивил.
-Полоцк мы не возьмём без большой новгородской армии, - констатировал Александр и повернул обратно.
У городка Усвят он внезапно обнаружил второй отряд литвы, с которым поступил также, как с первым.
«Чтобы неповадно было ходить на нас в будущем!»
Весна-I половина лета 1245 года, МИНДОВГ
Литовскому племени хронически не доставало жизненного пространства. Ситуацию усугубляла высокая рождаемость всех слоёв населения. Вдобавок издавна каждый глава даже самого скромного поселения (больших городов в Литве не было) величал себя князем и передавал этот титул всем своим отпрыскам. В результате и князей, и народу развелось столько, что хватило бы на пять государств. Поэтому-то литва отличалась агрессивностью и так часто беспокоила соседей. Лишь недавно двум их правителям — Миндовгу и Товтивилу — удалось разжиться новыми территориями. Но произошло это не столько за счёт силы, сколько за счёт династических браков. Естественными союзниками литвы оставались жемойты, пруссы, курши, ливы, латгалы, аукштайты. Врагами — русские, поляки и рыцари.
К 1245 году политическая расстановка совсем не устраивала Миндовга — великого князя Литовского. Ему не нравился мир между крестоносцами и новгородцами, заключённый после победоносного похода русских в Ливонию, так как он косвенно был направлен против Литвы. Подозрения превратились в уверенность, когда Александр Новгородский простил креатуру тевтонов Ярослава Владимировича и дал ему в удел Торжок и Бежецк.
-Этот Ярослав послужит координатором между Орденом и Новгородом, направив их на нас, - сказал Миндовг литовским князьям. - Есть опасность, что их поддержит Ярослав Владимирский, Смоленск и брячиславовы сыновья, которые сидят в Витебске и поглядывают на отобранный у них тобой, Товтивил, Полоцк. Против всех и сразу мы не устоим.
-Нужно упредить возможное нападение! - воскликнул Товтивил. Остальные согласились с ним.
-Тогда собирайтесь и идите на Торжок, - сказал Миндовг.
-А ты?
-А я останусь здесь, чтобы вместе с Викинтом Жемойтским прикрыть ваши спины от Ордена, Конрада Мазовецкого или галицко-волынских Романовичей.
Поход под руководством Товтивила закончился поражением. Однако Миндовг извлёк максимум пользы лично для себя: с племянника была сбита спесь, часто проявлявшаяся в последнее время; Ярослав Владимирович вскоре скончался от полученных в битве ран и связующие звенья между Орденом и Новгородом ослабли; гибель многих литовских князей в битвах с Александром Новгородским снизило внутреннюю конкуренцию в самой Литве.
А вскоре и на западном направлении ситуация кардинально изменилась в лучшую сторону. Всё началось с того, что Конрад Мазовецкий поссорился с Орденом. Миндовг тут же предложил польскому князю союз и получил согласие. Через Конрада он сумел примириться и с Романовичами. В знак серьёзности намерений племянницу Миндовга и по совместительству сестру Товтивила выдали замуж за овдовевшего несколько лет назад Даниила Галицкого. Литва стремительно укрепляла свои авторитет и положение среди крупных народов.
Середина 1245 года, ДАНИИЛ РОМАНОВИЧ
-Беда, князь! - сообщили гонцы. - Ростислав снова захватил Перемышль!
-Мы с Васильком тотчас собираем дружину, - мгновенно отреагировал Даниил.
-Хорошо. Только учти, что на сей раз у негодяя гораздо больше войск, чем в прошлом году.
-Откуда он их взял? Или Белла отдал зятю всю свою армию?
-Нет, но помимо венгерских дворянских полков там ещё и поляки Болеслава Сандомирского-Краковского. Сейчас Ростислав настолько уверен в себе, что после Перемышля направился не к Галичу, а на север.
-То есть, к Холму! - побледнел Даниил. - Прямо на меня!
-Отправляй гонцов к Конраду и Миндовгу, - сказал Василько. - Пусть спешат к нам на помощь!
Даниил последовал совету брата, после чего они собрали рати и отправились навстречу врагу. По дороге к ним присоединился кочующий половецкий отряд. Лазутчики сообщали, что Ростислав сейчас застрял у упорно не сдающейся крепости Ярослав. 17 августа галицко-волынско-половецкое войско явилось туда.
Даниил разделил свою армию на три полка. В центре он поставил ополчение во главе с дворским Андреем, сам с сыном Львом встал на левом фланге, Василька отрядил на правый. Так они и переправились через реку Сан. Польско-венгерское войско Ростислава выдвинулось навстречу, перейдя глубокий овраг.
-Сегодня всё и решиться, - сказал Даниил сыну.
Князь увидел, что Ростислав двинулся на его полк и приказал Андрею перекрыть этот путь. Битва началась. Ростиславова атака получилась мощной и полки Андрея стали отступать. Даниилу пришлось послать туда отряд аж с двадцатью боярами. Сам он налетел на венгерский полк, стоявший чуть позади. Венгры выдержали натиск. Более того, они перешли в атаку и смяли нападавших. Даниил поздно заметил, что попал в «котёл».
«Буду рубиться до последнего!» - пообещал он себе.
Однако его телохранители падали один за другим и вскоре на князя насели числом и сумели выбить из рук оружие. Венгры схватили его и привели к воеводе Фильнию, как вдруг налетели русские во главе со Львом и вырвали Даниила. Лев при этом обломал своё копьё о вражеского воеводу. Выехав из западни, Даниил принялся собирать рассеявшиеся полки, чтобы с ними вновь напасть на противника. Второй натиск полностью удался. Венгры не выдержали и побежали. Большинство из них было перебито, некоторые сдались на милость победителей. Среди них оказался и Фильний.
-Спасибо за спасение, сын! - искренне воскликнул Даниил. - Я этого не забуду! Но битва ещё не кончена, а потому - вперёд!
Они зашли в тыл полкам Ростислава, которое, таким образом, оказалось зажато между войсками Андрея и Даниила. Враг не выдержал битвы на два фронта, также, как ранее венгры, обратившись в бегство. Русские добивали их без жалости. А вскоре Даниил узнал, что и Василько разбил польские войска на правом фланге.
-Жаль, Ростислав ушёл, - посетовал галицкий князь. - Через год снова приведёт на наши земли иностранцев.
Тем не менее, Романовичи одержали выдающуюся победу. Вместе с воеводой Фильнием в руки попал один из их злейших врагов — галицкий боярин Владислав Юрьевич, много лет строящий против них козни. И того и другого Даниил повелел казнить.
Однако упивались триумфом братья недолго. Вскоре от татарского цесаря пришло повеление:
-Отдай Галич!
-Что будем делать, брат? - спросил Василько.
-Силы слишком неравны, - ответил Даниил. - Придётся мне ехать к поганому и кланяться до земли, чтобы сохранить за собой Галич.
Зима 1245/1246 гг., КОНРАД
Дружина Конрада вернулась, не потеряв ни единого человека, так как опоздала к битве под Ярославом. Пока она отсутствовала, на Мазовию совершило набег племя ятвягов. Их необходимо было наказать и Конрад позвал Романовичей в совместный поход. Братья не могли отказать. Василько привёл галицко-волынские рати в город Ленчицу, где мазовецкий князь назначил общий сбор.
-А что же Даниил? - спросил Конрад.
-Он отправился на поклон к татарскому вождю.
-Что-о-о?! Как же так?! Неужели вам так хочется становиться данниками тартар?
-Совершенно не хочется! Но другого способа избежать нового разорения наших владений мы не видим!
-Мы его найдём!
Поход на ятвягов, в конце концов, пришлось отложить из-за снежных буранов и суровых холодов. В это же самое время в Ленчицу явились францисканские монахи во главе с Джованни де Плано Карпини. По поручению римского папы они ехали к тартарам, просили содействия в дальнейшем пути и намекали, что имеют дело к Даниилу Галицкому. Конрад свёл Карпини с Васильком.
-Его святейшество предлагает вашему брату королевский титул и содействие против тартар, если он признает духовную власть Рима, - сказал монах русскому князю.
-Это очень интересно, - осторожно ответил Василько. - К сожалению брат сейчас в орде, а я не могу решать в одиночку такие вопросы. Но я предлагаю подождать Даниила у меня во Владимире-Волынском, ведь проводить подобные переговоры в стане татарского правителя, мягко говоря, небезопасно.
-С удовольствием воспользуюсь твоим гостеприимством, благородный дукс. Однако ждать долго не имею права. Что делать, если мы разминёмся с твоим братом?
-Тогда Василько Романович сам передаст ему предложение его святейшества, - заверил Конрад Карпини.
Волынский князь утвердительно кивнул.
-Хорошо, - согласился успокоенный францисканец. - А будет ли мне позволено зачитать послание господина папы русским епископам?
-По приезде во Владимир я тотчас созову владык волынской, галицкой, холмской, луцкой и перемышльской епархий, - сказал русский князь. - Кроме того, понадеемся на присутствие нерукоположенного пока митрополита Кирилла.
Такое обещание говорило о серьёзном намерении, по крайне мере, Василька вести переговоры с главой престола Святого Петра.
-Правильный выбор! - похвалил Конрад волынского правителя. - Не сегодня-завтра римский папа объявит крестовый поход против тартар — и тогда на них поднимется воинство в десятки тысяч копий. В этом случае вы будете сражаться не одни против восточных орд.
I половина 1246 года, БАТУ
Более трёх лет к счастью для Бату оттягивался монгольский курултай, который должен был возвести Гуюка в верховные ханы. Этому способствовала его мать Дорегене, почувствовавшая вкус к власти и не спешившая передавать её в руки сына.
Бату, тем временем, спешно укреплял свои позиции в родном улусе. Больше всего после восшествия Гуюка на престол он опасался ответного похода европейцев, поэтому как мог старался обезопаситься от внезапного удара со стороны заката. За Днепром кочевали орды нескольких беклярбеков, а сам Бату вызывал к себе в ставку самых главных уруских князей. Засвидетельствовать покорность изначально приехал только Ярослав Владимирский. Через год, следуя его примеру, в орду явились другие князья северо-восточной Урусии: углицкий, ростовский и удельный ярославский. Даниил Галицкий прибыл ещё через год, когда Бату пригрозил через послов отобрать у него Галич. С ним пришлось обойтись более милостиво, так как Даниил, в отличии от владимиро-суздальских вассалов, не враждовал так сильно с латинянами и мог заключить с ними союз в случае слишком жёстких условий. Бату стерпел даже то, что этот негодяй, ссылаясь на запрет своей веры, отказался поклониться духам предков. Положение спасало лишь готовность Даниила поклониться вождю Джучиева улуса. Убедившись, что галицкий князь готов выпить за его здравие кумыс, Бату сделал ещё один реверанс, разрешив выбрать привычный для русских напиток.
Лишь Александр Новгородский да Михаил Черниговский игнорировали призывы бывшего главы западного похода монголов. Первый не очень волновал Бату, так как не взятый когда-то Новгород в целом враждовал со слугами римского шамана. К тому же Ярослав поручился за Александра, который через своих людей косвенно передавал дань, выкупая из орды русских пленников, и в расплывчатых выражениях признавал себя вассалом. А вот второй тревожил всерьёз, потому что пытался сколотить против монголов альянс с латинянами. Пришлось Бату взять контроль над Черниговом, прислав туда немалый гарнизон.
Однако, как бы хорошо не шли дела на закате, с востока всё настойчивее звучали требования явиться в Монголию, а выборы хана всё приближались и приближались. Бату знал, что выберут Гуюка, поэтому не ехал. Ссылался на болезнь ног. Только причина эта его врагам уже не казалась уважительной.
-Что же делать? - в отчаянии спрашивал Бату у своих вельмож. - Что?
Тем временем из Монголии через его ставку на Русь возвращался сын Ярослава по имени Константин.
-Для подтверждения ярлыка на великие княжения Киевское и Владимирское госпожа Дорегене и господин Гуюк требуют отца к себе, - грустно сообщил Константин, зря потеряв на чужбине почти три года.
-Вот и ответ на твой вопрос, повелитель, - сказали потом вельможи Бату. - Отправь на курултай вместо себя Ярослава. Ему же всё равно надо ехать в Монголию. Пусть он проголосует от твоего имени.
Идея показалась удачной и владимирский князь был вызван в низовья Волги.
-Отдашь мой голос за Гуюка, - сказал ему Бату. - Он всё равно победит.
Едва Ярослав отправился в далёкий путь, как в ставку явились послы римского шамана. Они предлагали союз с Римом и совместный поход против сарацин.
-Езжайте в Монголию, - ответил им Бату. - Такие вопросы можно решать только с верховным правителем.
Весна-лето 1246 года, БЕЛЛА IV
Поездка Даниила в орду и то, как его принимал тартарский правитель сильно встревожили не только польских князей, но и венгерского монарха. Белла имел все основания полагать, что в случае нового нашествия поганых Романовичи выступят на их стороне. После нелёгких размышлений было решено изменить политику в отношении галицко-волынских князей и заключить с ними мирный договор.
-Передайте Даниилу мою готовность отдать принцессу Констанцию за его сына Льва, а также обещание не помогать больше Ростиславу в борьбе за Галич, - наказал Белла посланцам.
-Тем более этот пройдоха (Ростислав) оказался отпетым неудачником, - сказал он уже себе. - Если бы он не являлся моим зятем, то я выгнал бы его взашей из моего королевства. Впрочем, ситуация может измениться и Ростислава лучше держать при себе.
Чтобы подсластить сыну Михаила Черниговского горькую пилюлю, король выделил ему специально учреждённый Славонский банат (область). А от Даниила пришёл ответ о согласии на предложения венгерской стороны. Для окончательного скрепления дружбы галицкий князь прислал владыку Кирилла. Белла в общих чертах знал историю соперничества Кирилла и Даниила с Петром Акеровичем и Михаилом Черниговским. И ни секунды не сомневался, что видит перед собой настоящего митрополита Киевского и Всея Руси.
«Ведь патриарх константинопольский уже избран, Михаил никакого влияния не имеет, Пётр Акерович дискредитировал себя связью с Римом, а Даниил договорился с тартарами и могуществен как никогда,» - думал Белла, глядя на Кирилла.
Переговоры закончились успешно. Кирилл уехал в Никею, а Белла после свадебных хлопот обратился к делам западным.
Здесь у него вновь разгоралось противостояние с австрийским герцогом Фридрихом из-за спорных территорий. Тех самых, которые Белла когда-то вынужден был отдать во время тартарского нашествия и которые он частично вернул ещё в 1242 году.
В начале лета 1246 года венгерский король вторгся во владения австрийского соседа вместе со своим союзником Вацлавом Чешским. 15 июня на реке Лейта между венгро-чешскими и австрийскими войсками состоялась битва. Белла и Вацлав потерпели поражение. Однако Фридрих Австрийский погиб в сражении и поражение обернулось чуть ли не триумфом.
-Гм, герцог не имеет прямых наследников, - задумался Белла. - Остались только его сестра Маргарита и племянница Гертруда. Обе не замужем! Ох и слетятся же вороны со всех сторон на такую лакомую добычу! Ещё бы, на кону Австрия и Штирия! Тут нужно покумекать, как бы повернуть обстоятельства в свою пользу...
Конец лета-осень 1246 года, ГУЮК
Со смерти Угедэя прошло почти пять лет. Дорегене постоянно оттягивала курултай, не желая расставаться с дающим неограниченную власть регенством. Но империи нужен был настоящий правитель. Чингисиды, двор и армия всё больше волновались и разбивались на группировки. Недовольство ханшей и её сарацинскими ставленниками грозило перерасти в гражданскую войну. Под давлением обстоятельств и даже собственных детей Дорегене покорилась неизбежному.
Великий курултай, возведший Гуюка на трон, состоялся холодным августом 1246 года. На нём присутствовали родичи, царедворцы, высшие чины империи, а также более четырёх тысяч представителей тех правителей, которые были завоёваны или трепетали перед могуществом чингисовой державы. Среди последних находились слуги багдадского и римского шаманов. Лишь ненавистный Бату проигнорировал событие, прислав вместо себя младшего брата Берке с уруским данником Ярославом.
-Я расправлюсь с Бату ради безопасности страны и собственного спокойствия, - пообещал себе Гуюк.
Сначала он отдельно провёл переговоры с багдадским и римским послами, требуя, чтобы их правители признали его своим господином. Послы заявили, что не имеют на то полномочий. Дерзкие ответы не понравились Гуюку, однако он не стал рубить сплеча, а решил действовать хитро. Римляне на своей аудиенции предлагали напасть на сарацин с двух сторон. Предложение показалось интересным. Ссылаясь на войну, Гуюк мог собрать большую армию и воспользоваться ею, поведя на запад, откуда недалеко и до строптивца Бату.
-Я призову его присоединиться к войску и он окажется в моих руках, - говорил верховный хан. - А если он не прибудет, то я обрушусь на него всей мощью империи и раздавлю как жалкого червя. Багдадский шаман будет вторым на очереди. Ну а на закуску оставлю жалкие народы заката.
-Каковы твои планы в отношении уруского вождя? - спросила его мать. - Говорят, он верен Бату.
-Я переманю его на свою сторону, вручив ярлык.
-А если он вновь переметнётся к Бату в будущем противостоянии с тобой?
-Сил обоих недостаточно для моего сокрушения.
-Ты излишне беспечен.
-Предлагаешь оттолкнуть урусов от себя? - спросил хан. - Тогда они точно поддержат моего двоюродного братца. Само по себе это не страшно. Но если к ним присоединятся римляне и, одновременно, поднимутся сарацины, то нам придётся туго.
-А если я скажу, что урус Ярослав здесь уже вступал в переговоры с римскими послами? - спросила Дорегене.
-Что? Это точно или только предположения?
-Сведенье сообщено мне твоим золотых дел мастером Комом, который является урусом. А ему шепнул на ухо один из ближников Ярослава.
-Какой резон тому ближнику выдавать своего господина? - спросил не очень-то доверяющий матери Гуюк.
-Он привержен константинопольскому шаману, Ярослав же в ходе переговоров с римлянами рассматривал вариант покориться их господину в случае серьёзной военной помощи против нас.
И всё же Гуюк сомневался. Стараясь понять, где ложь, а где истина, он провёл собственное дознание. Хан не привлёк к нему римлян из соображений будущего союза против сарацин, зато за Ярослава взялся всерьёз. На очной ставке со своим ближником вождь уруссов не отпирался от встречи с послами папы римского, но сообщил, что отказался принять их духовное покровительство.
-Собираясь воевать с тобой, разве бы я прибыл сюда и просил бы ярлыка? - говорил Ярослав. - А переговоры вёл о дружбе, а не о войне против кого-то.
Обратного доказано не было и Гуюк не покарал подозреваемого. Правда и всецело в его искренность тоже не верил.
-Разреши мне испытать честность Ярослава с помощью заговорённой воды, - попросила Дорегене. - Уж она нам не соврёт!
Тогда же, МИХАИЛ ВСЕВОЛОДОВИЧ
Отчасти Михаил вернул доверие родственников, когда перестал навязывать Ростислава или других сыновей в качестве своего наследника. Но теперь это мало что давало. Чернигово-Северское княжество (равно как Киевское, Переяславское, Муромо-Рязанское, Владимиро-Суздальское) находилось в большой зависимости от татар. Их чиновники и гарнизоны переписывали население областей, а их отряды являлись внезапно, чтобы карать правых и виноватых. Многие князья уже побывали у свирепого Батыя и изъявили ему покорность. Через своих посланцев поганый вызывал и Михаила. Князь медлил, он ждал Петра Акеровича.
Тот вернулся в конце 1245 года с плохими вестями. Латинское воинство собиралось отбирать Святой Град у сарацин, а на татар папа Иннокентий хочет воздействовать дипломатией. Надежда на помощь Рима провалилась.
Вскоре Михаил узнал, что Даниил Галицкий побывал у Батыя и благополучно возвратился домой, после чего отправил Кирилла в Никею и договорился о свадьбе своего сына Льва на дочери Беллы Венгерского. Татары же всё чаще беспокоили Чернигов. По своей малочисленности эти отряды не могли взять город, однако безбожно разоряли окрестности. Неудивительно, что горожане — от вельмож до черни — роптали на Михаила, подвергавшего их регулярным нашествиям.
-Не о своей политической чести печётся наш князь! - убеждал их боярин Фёдор. - Кабы только Батыю кланяться пришлось, так Михаил Всеволодович отринул гордость. Только поганый допускает до себя лишь после почестей идолищам языческим. Князь не хочет изменять вере христианской.
-Тогда пусть уезжает на все четыре стороны и не подвергает нас опасности повторного захвата! - кричали озверевшие от страха люди.
-Некуда мне бежать, - признался Фёдору и другим ближникам Михаил. - Верно для того, чтобы отвести беду от Чернигова, придётся отправиться к татарину на верную смерть!
-Может обойдётся без гибели, княже, - утешал Фёдор. - Тут донесли, что Даниил избежал преклонения пред истуканами и был впущен к Батыю напрямую.
Получив благословение у личного духовника, Михаил отправился в Орду. Как и предполагалось, там ему приказали пройти языческие ритуалы. Старый князь отказался.
-Тогда ты умрёшь! - сказал ханский вельможа Ельдигей.
Михаила принялись уговаривать покориться его челядь и даже бывшие в Орде русские князья, в числе которых находился михайлов внук Борис Ростовский. Черниговский князь стоял на своём и поддерживал его только верный боярин Фёдор.
Ельдигей махнул рукой и находившиеся при нём воины соскочили с коней, окружили строптивца и принялись его избивать. Страшно и больно было Михаилу.
-Господи! - взмолился он со слезами на глазах, понимая, что приходит смертный час. - Прими душу раба Своего! Много грешил при жизни, но погибаю во имя Твоё...
Князя повалили, стали бить дальше и прыгать ему на грудь. Хрустнули кости, до невозможности пронзила острая боль. Потом сознание стало потухать, избавляя Михаила от страданий. Он уже не знал, что некий вероотступник Даман подскочил к его искалеченному телу, отрезал голову и с усмешкой отшвырнул её прочь...
Конец 1246-весна 1247 гг., АЛЕКСАНДР ЯРОСЛАВИЧ
Ещё осенью на Русь примчались татарские гонцы и от имени царицы Дорегене потребовали от Александра явиться в далёкий Каракорум. Якобы там ему должны были выдать ярлык на великое княжение вместо скончавшегося отца. Посоветовавшись с ближниками, Александр решил никуда не ехать. По крайне мере до тех пор, пока не откроются обстоятельства смерти Ярослава. О том, какие события происходят в Татарии, новгородский князь имел весьма смутные представления, но благодаря сети шпионов в Орде он слышал об избрании нового царя и удивлялся: почему его призывает не верховный повелитель, а его мать?
-Да, княже, - говорили ближники. - Подозрительно всё это! Хорошо, что ты не отправился в Татарию. Там тебя могла постигнуть участь отца.
Весной пришла весть о возвращении ярославовой делегации в стольный град. Туда же стали съезжаться удельные князья. Предстояли важные мероприятия — похороны, следствие, делёж наследства. Чтобы взять их под свой контроль, Александр заручился поддержкой новгородцев, собрал большое войско и с ним явился во Владимир. Родные братья — Андрей, Михаил, Ярослав, Константин, Василий — сразу примкнули к нему. Дядья образовали собственный союз во главе со Святославом Суздальским. Сила и авторитет были на стороне Ярославичей благодаря новгородцам, большей части владимирцев, а также благодаря победам Александра над шведами, тевтонами и литвой. Но оба лагеря не пошли на открытое столкновение, заключив меж собой перемирие.
Прежде всего следовало отдать последние почести покойному и выяснить, что же произошло в Татарии. Всех ездивших туда (некоторые погибли в тяжёлом пути) взяли под стражу и учинили допрос. На нём-то и узнали о контакте Ярослава с латинянином Плано Карпини, о доносе кучки бояр во главе с Фёдором Яруновичем на своего князя царю, о недовольстве последнего русско-римскими переговорами, о царском суде и оправдании на нём Ярослава...
-А перед самым отъездом, - показывали бояре, - мать царя в знак особого расположения собственноручно угощала князя. Потом господин наш захворал и через семь дён кончился. Тело сначала пятнами пошло, а затем вовсе посинело. Оттого везли его в закрытом гробе.
-С чего матери царёвой травить батюшку? - засомневался Александр. - Он и так находился в руках татар и они могли казнить отца без всякой хитрости!
Подозрение в отравлении пало на Фёдора Яруновича и его сообщников, которые интриговали то ли из-за приверженности к вере, то ли из-за нежелания ходить в данниках татарских. Вот только осведомлённость Дорегене в смерти уже отъехавшего князя ослабляло эту версию. В конце концов доносчиков после дознания казнили, оставшихся верными Ярославу бояр отпустили.
Оставалось решить вопрос власти. По праву и по завещанию покойного князя великие столы киевский и владимирский переходили Святославу Суздальскому. Братья склоняли Александра вопреки всему отобрать их себе.
-Не хочу междоусобиц, - ответил им Александр. - Они ослабят Русь.
Он всенародно признал дядю старшим в роде и возвратился в Новгород.
Весна-осень 1247 года, ДАНИИЛ РОМАНОВИЧ
Несмотря на оказанную Батыем честь, Даниил вернулся из Орды с тяжёлым сердцем. Ни он, ни его подданные не хотели мириться с положением данников. И дело заключалось не только в какой-то особенной гордости галицко-волынского люда. Просто татары подрывали экономику всей юго-западной Руси. Ещё недавно Понизье было главным, если не единственным, поставщиком соли. Однако теперь тамошние жители платили дань татарам и перенаправляли значительную часть соляного потока на восток. Исходя из этих двух обстоятельств цены на товар сильно подскочили. Население Галиции отреагировало на утяжелившиеся экономические условия очень негативно, что очень обеспокоило Даниила.
-Наверняка подлецы уже прикидывают, кого бы пригласить вместо меня, - делился князь своими опасениями с братом, сыновьями и ближниками. - Желающих хоть отбавляй! Здесь и черниговские Рюриковичи, и смоленские, и тот же Ростислав... Не имея на то возможностей, они пообещают отвоевать Понизье у татар, лишь бы заполучить престол. Необходимо убедить людей в том, что я отказываюсь от данничества, а в Орду ездил лишь затем, чтобы отсрочить новый поход поганых. Ну и, естественно, нужно объявить об обязательном освобождении Понизья в краткосрочной перспективе.
Кое-как Даниил утишил всеобщее недовольство. Но оно могло снова вспыхнуть в любой момент. Поэтому князь хватался за любую соломинку, дающую хоть призрачную надежду выполнить заявленную политическую программу. Очень кстати оказался династический союз с Беллой. Ещё больше обещали переговоры с римским престолом.
-Передай своему господину, - сказал Даниил возвращающемуся из Татарии через Русь Плано Карпини, - что мы, церковники и миряне Галицко-Волынского княжества, согласны на унию, если он организует большой поход против поганых.
Вслед за тем он предпринял ещё ряд мер, направленных на будущее противостояние с татарами. По примеру венгерского короля Даниил велел строить каменные стены вокруг городов и возводить каменные же крепости в приграничьях со степью. Особенно старательно укреплялась любимая резиденция под названием Холм. Занимался Даниил и перевооружением дружины на татарский манер.
-Нужно заимствовать самое лучшее даже у врагов, коли они постоянно побеждают, - пояснял он свою логику недоумевавшим.
Переговоры с Иннокентием шли удачно. Даниил не уставал прикидывать, как покрепче спаять будущую антитатарскую коалицию. Он рассчитывал и на Беллу, и на Миндовга, и на польских князей, и даже на тевтонов. Следовало только замирить Орден с литвой, а Болеслава Краковского с Конрадом Мазовецким. Даниил собирался заняться всем этим, когда узнал о смерти последнего. Теперь предстояло не допустить усобнической войны его сыновей, которая грозила усложнить политическую обстановку и спутать галицкому князю все карты.
II половина 1247 года, МИНДОВГ
В последнее время Товтивил горько жаловался на Брячиславичей — Изяслава и Василька Витебских.
-У меня в Полоцке многие за них, - говорил он. - Конкуренты имеют все шансы возвратить отчий престол. Вдобавок они часто ездят в гости к Всеволоду Смоленскому, значит, ждут от него поддержки. Что делать, ума не приложу.
Новость не на шутку встревожила великого литовского князя. В прошлом смоляне уже вмешивались в полоцкие дела, не постесняются сделать это и сейчас. Миндовг беспокоился отнюдь не за благополучие Товтивила. Просто-напросто, если Полоцк будет потерян, племянник скорее всего надумает возвратиться в Литву — на этот ограниченный клочок земли, где места по-прежнему не хватало ни простолюдинам, ни князьям. С тех пор как Миндовг заключил союз с Романовичами и Конрадом направления для походов значительно сузились и ситуация с дефицитом жизненного пространства почти не изменилась даже после гибели ряда князьков от воинов Александра Новгородского. Их места заняли другие. Поэтому возвращение Товтивила грозило взорвать накалённую до предела обстановку. Стараясь оттянуть внутренний конфликт, Миндовг уже посылал всех этих вождей на Псковщину летом текущего года. Поход получился удачным и... бесполезным. Нужно было срочно придумывать что-нибудь новое.
«А то как бы они не потребовали от меня поделиться своими русскими землями,» - нервничал Миндовг, замечая алчные взгляды соотечественников в сторону новогрудских владений.
После долгих размышлений он сказал Товтивилу:
-Твоя единственная возможность сохранить Полоцк — захватить Смоленск. Собирай войска! Я дам тебе десятую часть собственной дружины и отпущу всех князей, которые захотят пойти с тобой.
-А сам не присоединишься ли?
-Я вынужден сторожить тевтонов и ятвягов! - прибег Миндовг к старому доводу.
-Ладно, дядя, спасибо и на том!
Как и предполагал Миндовг желающих идти на Смоленск оказалось много. Среди них был брат Товтивила Едивид, а также их дядя по материнской линии — Викинт Жемойтский.
Когда вся эта орава отправилась в путь, Миндовг сказал оставшимся:
-Пусть они добудут себе новые владения или погибнут на чужбине. А здешние земли уехавших мы поделим между собой и не отдадим назад.
Его слова встретили взрывом энтузиазма. А Миндовг уже думал о походе на ятвягов, время от времени беспокоящих литовские рубежи. Для этого он решил просить помощи у своих галицко-волынских и мазовецких союзников, чьи пределы также страдали от набегов этого дикого племени. Однако с совместным походом приходилось повременить. После смерти Конрада разгорелось противостояние его сыновей. Мазовецкие события пока отодвигали все остальные дела на второй план.
Тогда же, АЛЕКСАНДР ЯРОСЛАВИЧ
Уже в Новгороде Александр узнал о поездке Андрея в Орду.
-Неужели решился стать данником и хочет заручиться ярлыком татарского вождя на полученный удел?
-Хуже! - сказали разведчики. - Князь Андрей хочет ярлык на великое княжение!
-Несмотря на то, что никто решил не ездить в Орду?! Несмотря на завещание отца?! В обход дяди и меня?!
-Это раньше великое княжение автоматически получал старший в роде. Ныне это могут решать татарский царь или вождь по своему усмотрению.
Александр срочно собрал ближний круг и стал держать совет о том, как поступить в сложившейся ситуации. Сошлись на том, что Андрей благодаря поездке заполучит от Батыя ярлык и изгонит непопулярного во Владимире Святослава, который так и не отправился на поклон. В таком случае Александр и его потомство лишатся прав на великокняжеский стол. Учитывая же, что новгородцы в любой момент могут указать за ворота, ему может остаться в перспективе один только Переяславль-Залесский.
-Раз так, то я тоже поеду в Орду и буду добиваться Великого княжества Владимирского! - сказал Александр. - А в Новгороде посажу вместо себя моего первенца Василия.
Он собрал дары и, действуя очень быстро, нагнал Андрея. При встрече братья поругались.
-У тебя была возможность сесть во Владимире, но ты не воспользовался ею, - говорил Андрей. - Зачем же сейчас пытаешься?
-Я старше тебя! - отвечал Александр. - Поэтому у меня больше прав на престол. И не к лицу мне быть под тобой!
-Но ведь и ты идёшь против обычая, ведь старший в роду у нас дядя Святослав!
-Ему я покорился и покорюсь, если он отправится к ордынским правителям и получит от них ярлык. А ты должен уступить мне. Взамен я отдам тебе Новгород.
-Поздно! Не нужен мне твой Новгород. Там князь не князь, а так — наёмник!
Вскоре братья добрались до ставки Батыя в низовьях Волги.
-Отчего сразу не приехал ко мне на поклон, Александр? - строго спросил ордынский вождь коленопреклонённого князя при первой встрече. - Слухи о твоих победах над прислужниками римского шамана давно доходят до меня. Но неужели ты думаешь, что у тебя хватит сил тягаться со мной в могуществе?
-Именно мои ратные дела не позволяли до сих пор почтить тебя, мой господин, - ответил Александр. - Сам посуди! Если бы я бросил Новгород, то наши с тобой общие враги прознали о том и попытались бы захватить мои земли. А тогда рыцари вплотную приблизились бы к границам покорного тебе Владимиро-Суздальского княжества. Я делал всё, чтобы не допустить такого положения.
Александр надеялся поразить Батыя логикой ответа и это ему удалось.
-Так и быть, я прощаю тебя, - сказал поганый. - Будьте с братом моими гостями, прежде чем отправитесь в Каракорум.
С этими словами он закончил аудиенцию.
Зима 1247/1248 гг., СВЯТОСЛАВ ВСЕВОЛОДОВИЧ
Стольный град Владимир неохотно принял Святослава. Жители не то что противодействовали новому князю, они как бы не замечали его. Тогда Святослав принялся перетаскивать сюда своих верных людей из Суздаля. Такая мера только усугубила ситуацию, поскольку пришельцы стали оттеснять от управления местное боярство.
Глухим недовольством владимирцев могли воспользоваться Ярославичи, контролирующие значительную часть Владимиро-Суздальского княжества. Нужно было что-то срочно предпринимать, ведь угроза потерять великокняжеский трон в сложившихся обстоятельствах была весьма реальной. За Александром стояла Новгородская земля и авторитет лучшего полководца Руси со времён Владимира Мономаха. А второго Ярославича — Андрея — владимирцы любили больше всех остальных по причине его всегдашнего нахождения в столице во время правления отца.
«Если эти двое договорятся между собой, - думал Святослав, - то их поддержат и остальные братья — Ярослав Тверской, Михаил Московский, Константин Галичский и Василий Костромской, — а также основная часть владимирцев. Тогда я не удержусь на престоле. Устроил мне братец подлость. Вроде бы отдал причитающееся (формальное старшинство) — да рассредоточил своих сынов так, чтобы максимально окружить меня и связать руки.»
Удельные князья владимиро-суздальской земли, готовые поддержать его во время похорон Ярослава, уже разъехались по своим владениям и дали понять, что не вступятся за законного правителя в случае конфликта из-за его отказа ехать в Орду за ярлыком. Противостоять же Ярославичам с единственным сыном Дмитрием Юрьев-Польским Святославу было не под силу.
И тут в самый разгар сомнений разнёсся слух, будто старшие племянники отправились в Орду.
«Чего хотят? - встревожился великий князь. - Мы ведь договаривались не ездить к татарам на поклон. Ах, предатели!»
Он пока решил затаиться. Ехать в Орду Святослав категорически не хотел, ибо это означало стать данником иноземцев. Он лелеял мечту обрести популярность среди подданных, возвратив им независимость и, возможно даже, стать победителем поганых на бранном поле, как бы утопично не звучали подобные мысли. К тому же непопулярный князь опасался покидать Владимир, поскольку обратно недовольное большинство могло его не впустить. Оставалось лишь сетовать на многолетнее соперничество Суздаля и Владимира. Если бы Святослав не был в своё время правителем первого города в течении восьми лет, то, скорее всего, он не вызывал бы такого отторжения у жителей второго.
Однако удержать власть в нынешнем стольном граде Святославу было не суждено. В один далеко не прекрасный день во Владимир въехал Михаил Московский и при всенародной поддержке приказал оторопевшему дяде убираться на все четыре стороны. Святославу ничего не оставалось, как вернуться в Суздаль.
Там он и сидел безвылазно, пока не узнал о гибели Михаила в битве против литвы, вторгшейся в пределы княжества со стороны Смоленска и продолжавшей грабежи. Воодушевлённый такой неожиданной нейтрализацией обидчика, Святослав собрал дружину и повёл её на литовские рати. Иноземцы не решились биться тотчас, они отошли к небольшому городку Зубцову близ Твери. Лишь там литва вступила в бой с суздальцами. Святослав разбил их, а потом отправился во Владимир, рассчитывая на благодарность его жителей. Однако ворот перед победителем не открыли, заявив:
-Мы дождёмся возвращения старших Ярославичей!
Тогда же, САРТАК
Курирование Ярославичей было поручено Сартаку.
-Покажи им своё благоволение, - инструктировал старшего сына Бату. - Присмотрись к каждому как следует. В условиях намечающегося столкновения с Гуюком нам необходимо спокойствие на западе. А его может гарантировать только лояльность урусов. Очень важно привязать сыновей Ярослава к себе. Тогда их владения, подобно черниговским, прикроют нас от латинян.
-Но остаётся ещё Даниил, который вернулся к себе и сразу показал истинное отношение к твоей милости, - напомнил Сартак.
-Он беспокоит меня больше остальных. Поэтому я отдал Поднепровье беклярбеку Куремсе. У него достаточно воинов для того, чтобы сдержать возможное нападение Даниила и перейти в контратаку. Правда лишь в том случае, если галицкого князя не поддержат народы заката.
-Всё ещё считаешь, что признающие римского шамана способны пойти на нас войной? Они же вроде хотели заключить союз против сарацин, с чем и отъехали в Монголию.
-Лишь Небо знает, о чём они договорились с Гуюком, - ответил Бату.
-Я не верю в договор верховного хана с латинянами против нас! Есть старое правило: не вмешивать во внутренние дела чужаков!
-Гуюк так меня ненавидит, что может пойти и на такой шаг. В любом случае, мы должны быть начеку. А теперь покинь меня!
Понимая всю зыбкость положения, Сартак отнёсся к заданию отца с максимальной серьёзностью. Он приблизил к себе уруских князей и тщательно за ними наблюдал. Они отличались друг от друга.
Александр был более активным. Он явно не скучал на чужбине (или очень умело это скрывал), постоянно находился в центре событий, присутствовал на охоте и других мероприятиях, даже необязательных. Более того, новгородский князь не стеснялся одеваться в монгольское платье, интересовался военным искусством и техническими достижениями завоевателей полумира.
-Александр старается казаться большим монголом, чем сами монголы, - докладывал Сартак отцу. - Но со своими соотечественниками он самый что ни на есть русский. Истово молится своему богу, выкупает пленников, покровительствует русским купцам и ремесленникам. А ещё старается расширить резидентуру за счёт задабривания взятками некоторых вельмож.
-Мудро поступает! - одобрил Бату. - Мы не в силах кому-либо помешать собирать информацию, ибо шила в мешке не утаишь. Поэтому не препятствуй, если знаешь шпионов Александра. А что второй князь?
-Скрытен, менее инициативен, подчёркивает свою русскость перед своими соотечественниками и приближёнными. Я думаю, нам следует сделать ставку на старшего.
-Логично. Но пусть пока всё идёт как идёт.
-Я слышал, - осмелился поинтересоваться Сартак перед окончанием аудиенции, - будто верховный хан снова требует тебя к себе?
-Да, - нехотя ответил отец, а потом саркастически усмехнулся: - Жаль, что болезнь не позволяет мне отправиться в столь дальнюю дорогу и почтить нашего повелителя.
I половина 1248 года, ДАНИИЛ РОМАНОВИЧ
Кое-как польские дела постепенно наладились. Владения Конрада были разделены между тремя, а спустя ещё несколько месяцев по смерти старшего, между двумя его сыновьями — Казимиром Куявским и Земовитом Мазовецким. Земовит оказался более расторопным, заключив союзы с Болеславом Краковским и Романовичами, которым такие его действия были выгодны в политическом плане.
Продолжалась переписка Даниила с Иннокентием. Галицкий князь был не слишком ею доволен. Ради военной помощи против татар он делал серьёзные шаги в отношении церковной унии под властью Рима, но в ответ получал в основном одни обещания.
-Мне не нужны пустые слова и ничего не дающая на практике королевская корона, - ворчал Даниил. - Если папа и дальше будет кормить меня своими завтраками, то никакой унии не будет.
Помирившись с Беллой, Даниил рассчитывал когда-нибудь привлечь и его к борьбе с татарами. На деле же получилось наоборот — сват склонил галицкого князя поучаствовать в споре за австрийское наследство.
«После гибели Фридриха Бабенберга Вацлав Чешский выдал его племянницу Гертруду за своего сына Владислава, - писал Белла. - Но Владислав тоже вскоре умер. Гертруда бежала ко мне после вторжения в Австрию низложенного на Лионском соборе Фридриха Гогенштауфена. Я поспособствую браку Гертруды с твоим сыном Романом, если он пообещает, став австрийским герцогом, передать мне Штирию. В случае согласия присылай военную помощь. Нужно отбиться от Фридриха и Вацлава, которые имеют собственное мнение по поводу того, кто должен стать мужем Гертруды. Папа Иннокентий на нашей стороне.»
Даниил не хотел отказываться от такого роскошного предложения. Он собрал дружину, взял Романа и отправился к Белле с твёрдой решимостью добыть для одного из своих сыновей австрийскую герцогскую корону. Хотя сам князь был в традиционно русских доспехах, его облачённые в татарскую форму воины обескуражили и даже испугали венгров.
-А мы чуть снова не стали готовиться к нашествию тартар, - полушутя произнёс Белла с кислой улыбкой на устах.
-Я думаю, мы ещё схлестнёмся с ними сообща, - намекнул Даниил. - Пока же давай займёмся текущими делами. Чтобы до бранного дела выбить почву из-под ног Вацлава и Фридриха, предлагаю как можно быстрее обручить Романа и Гертруду. Вот мой сын, покажите же его невесту.
Оказалось, что Гертруду отправили во Францию под покровительство папы римского. Это показалось Даниилу подозрительным, однако он позволил Белле успокоить себя. О чём быстро пожалел. Когда Австрия была у них почти в руках, пришло известие: римский папа выдал Гертруду замуж за какого-то германского князька, близкого Фридриху Гогенштауфену.
-Не понимаю! - воскликнул Белла. - Как его святейшество мог так обмануть нас?! Я думаю, это какое-то недоразумение. Видимо, политическая ситуация...
-Меня не интересует ваша «политическая ситуация»! - перебил его рассерженный Даниил. - И поскольку в Австрии мне теперь делать нечего, я уезжаю домой!
Тогда же, СОРХОХТАНИ
Мать Мэнгу, Сорхохтани-беги, была очень недовольна тем, что Угедэиды и Чагатаиды, объединившись между собой, оттёрли её сыновей от управления империей. Но внешне ничем не выражала своего возмущения, так как не могла тягаться со сторонниками Дорегене и Гуюка. По её совету Мэнгу тоже не противодействовал им и выражал покорность новому правителю. А тот, в свою очередь, воздавал Толуидам формальные почести, однако делиться реальной властью не собирался. В такой ситуации Сорхохтани оставалось лишь ждать подходящего момента и плести тайные интриги.
-Очень надеюсь, что напряжение между Гуюком и Бату перерастёт в открытое противостояние, - говорила она сыновьям. - Тогда появится шанс упрочить влияние нашего рода, выторговывая у того и другого лояльность.
-Бату не стал тягаться с Гуюком за власть сразу после смерти Угедэя, - возражали ей сыновья, - вряд ли он осмелится сделать это сейчас.
-Ошибаетесь! Ситуация для него складывается совсем скверно. Джучид должен выбрать: сражаться или умереть. При таком раскладе даже маленькая мышь превратится в бесстрашного тигра!
-Но хватит ли у этого тигра когтей, чтобы всерьёз отстоять свою жизнь или хотя бы причинить нападающему существенный вред? Совокупная сила Империи намного превышает возможности сепаратиста из Волжской Орды.
-И всё же Бату сейчас сильнее, чем шесть лет назад! - сказала Сорхохтани. - Он обжился в западной степи, заставил половцев, мордвинов, черкессов и другие народности влиться в свою армию, уруссы платят ему дань... Нет, он ещё посопротивляется. И кто знает, какую цену заплатит верховный хан за свою победу? В худшем случае, мы останемся при своём. А вот если что-то пойдёт для Гуюка не так в намечающейся гражданской войне, то у нас появятся шансы упрочить своё положение в Империи.
К апрелю Гуюк собрал большое войско и двинулся на запад, декларируя войну с персами. В походе принимали участие почти все Чингисиды. Как всегда не хватало Бату, который вообще никого не прислал. Терпение Гуюка кончилось и он повелел ослушнику явиться к нему даже если тот находится в предсмертном состоянии.
-Если Бату приедет в ставку, то ему конец! - констатировала Сорхохтани. - А если не приедет, то великий хан объявит его бунтовщиком и двинется уже не на Персию, а на Волгу.
Вскоре она узнала, что Бату внял-таки угрозам Гуюка и отправился ему навстречу, хотя и медленно.
-Неужели он так легко сдался? - удивилась Сорхохтани. - Нужно срочно каким-то образом подтолкнуть Джучида к открытому неповиновению!
Её тайная переписка с племянником не прерывалась с 1242 года. От Сорхохтани Бату узнавал многие сведения. И вот теперь коварная женщина намекнула в своём письме о недобрых намерениях верховного правителя империи в отношении Бату.
-А ведь я ни капли не соврала! - говорила она сама себе. - Так оно и есть! Мой адресат знает это лучше всех! Любопытно, предпримет ли он хоть что-нибудь для спасения собственной жизни?
Совсем скоро пришло известие о... внезапной смерти Гуюка.
-Ай да молодец! - восхитилась Сорхохтани, не сомневаясь в том, что это Бату отравил верховного хана. - Выкрутился!
И тут же велела Мэнгу:
-Езжай к Бату, почти его как старшего в роде и заручись поддержкой. По позициям Угедэидов и Чагатаидов нанесён серьёзный удар. Сейчас очень важно не упустить инициативу. Я попробую переманить на нашу сторону тех, кто соблюдает нейтралитет и колеблется.
Весна-осень 1248 года, ИННОКЕНТИЙ IV
Несмотря на отлучение и низложение Фридриха Гогенштауфена на Лионском соборе 1245 года, борьба между гвельфами (сторонниками папства) и гибеллинами (сторонниками императорской короны) только набирала обороты. В самой Священной Римской империи наступил период светского двоевластия, так как Фридрих отказался признавать решения собора, а Иннокентий Четвёртый продавил на его трон своего кандидата — некоего Генриха Распэ. Фридрих из-за проблем со здоровьем выдвинул вместо себя сына Конрада. Распэ разбил его в одной из битв, после чего... скончался.
Иннокентию некогда было скорбеть по упущенным возможностям. С помощью кёльнского, майнцкого и трирского архиепископов он избрал императором Вильгельма Голландского — племянника могущественного, но уже тяжелобольного герцога брабантского. Таким образом сидящий в Лионе первосвященник заручился поддержкой владельцев Рейской области.
Пока Гогенштауфены зализывали раны, а Вильгельм осаждал Ахен, где испокон веков короновались императоры, Иннокентий решил заняться другими делами.
Он ни на минуту не забывал о тартарах, русских и сарацинах. Все три народа были тесно сплетены друг с другом в его сознании. Людовик Французский наконец закончил длившиеся три года сборы и готовился отплыть в восточное Средиземноморье.
-По договорённости с тартарским правителем, которое привёз Плано Карпини, они нападут на сарацин с другой стороны, - уведомил римский папа Людовика.
-Что же в случае удачи делать потом с самими тартарами? - ужаснулся французский король.
-Когда отвоюешь Иерусалим и Палестину, то меняй тактику и заключай договор уже с сарацинами против тартар. А за это потребуй от последователей лжепророка Мухаммеда отказаться от претензий на Святую землю на веки вечные.
-Я не уверен, что мы даже вместе сумеем отбиться от тартар.
-С нами Бог! К тому же у меня есть ещё один козырь в рукаве!
Козырем должны были стать русские. Иннокентий намеревался натравить их на восточную орду. Оставалось для вида пообещать им помощь.
-В нужный момент я объявлю крестовый поход против тартар, - мечтал папа. - И именно славян призову помочь своим русским братьям. Они не одолеют степных варваров, зато отвлекут от Святой земли. Пусть тартары потратят себя на удар по Руссии. Чем тяжелее придётся этим схизматикам, тем лучше для нас!
Иннокентий вступил в переписку даже с новгородским князем. Его легаты вели тайные переговоры с Александром на берегах Волги, куда он уехал на поклон к тартарским правителям. Сын покойного Ярослава сделал кое-какие уступки, внушающие веру в то, что при случае он готов обратиться против язычников.
Казалось, всё идёт хорошо! Но тут Иннокентий испортил отношения с Даниилом, выдав Гертруду за баденского маркграфа. Дело заключалось в том, что против кандидатуры Романа Даниловича резко выступили другие союзники папы — баварский и саксонский герцоги. Такая позиция сближала их с Фридрихом и чешской короной, чего Иннокентий допустить не имел права. Поэтому, скрепя сердце, он выбрал слабую и компромиссную фигуру, устраивающую большинство. А чтобы не оттолкнуть от себя Беллу, римский первосвященник вынудил новоиспечённого герцога Австрии пообещать Штирию венгерскому монарху. Ни с чем остался только Даниил, но это было меньшее из зол.
Осень 1248-весна 1249 гг., КИРИЛЛ
Около двух лет провёл Кирилл на чужбине. А когда вернулся из Никеи утверждённым главой Русской православной церкви, то нашёл ситуацию в отечестве по-прежнему ухудшающейся. Примерно половина Руси так или иначе находилась под властью татар, Смоленск уже год подвергался нападению литвы, но самое страшное происходило в галицко-волынской земле. Ради призрачной надежды избавить себя от поганых этот край готовился отдаться под духовную власть Рима. С согласия Романовичей, зависимых от них епископов и некоторой части населения у них вовсю хозяйничал папский легат Альберт — епископ Прусский, Ливонский, Эстляндский, а теперь и Русский. Он унифицировал обряды и вербовал сторонников среди церковников.
Кирилл выразил резкое неприятие унии и призвал отказаться от неё.
«Ты и остальные соглашенцы оправдываете себя тем, что римляне помогут избавиться от татар, - писал митрополит Даниилу. - Прежде чем верить этому, вспомни судьбу Константинополя. Императоры византийские надеялись руками римлян отбиться от сарацин. Рыцари-крестоносцы не раз собирали гигантские армии, но в конечном итоге им лишь на время удалось забрать Иерусалим и узенькую полоску побережья. Сама же Палестина превратилась в арену для бойни и ныне почти вся возвращена сарацинами назад. Зато Константинополь поплатился за доверчивость, став добычей западных воинств. То же будет и с нами! Латиняне не в состоянии спасти Русь от поганых. Эти две силы схлестнутся друг с другом на нашей территории, превратят её в выжженное поле, а потом поделят обезлюдевшее пространство между собой. Пока не поздно — одумайтесь, безумцы! Татары покушаются на наши тела, латинянам нужны вдобавок и наши души! Кому хотите поклоняться: Всеблагому Богу или римскому еретику, самовольно провозгласившему себя наместником Господа на земле? Властители Престола Святого Петра давно призрели небесное, отдавшись мирским страстям. Они стремятся сосредоточить в своих руках духовную и светскую власть. Возможно, последний из пап в конце времён окажется Антихристом! Покайтесь же и вернитесь в лоно Христовой церкви!»
Ответа пришлось ждать долго, так как Даниил после возвращения из Закарпатья обрушился вместе с Васильком, Львом, Болеславом и Земовитом на ятвягов. Галицкий князь получил послание Кирилла лишь на рубеже 1248-1249 годов. В ответном письме он уведомил митрополита во всеобщем раскаянии, пресечении деятельности Альберта на Руси и прекращении всяческих контактов с папой. Кирилл помолился за Даниила, однако дал знать узкому кругу, что не обольщается:
-Князь пошёл на попятный из политических соображений, а не из страха Божия. Римский первосвященник дважды обманул его, не присылая помощи против татар и лишив Романа претензий на австрийский престол. В противном случае Даниил не преминул бы погубить свою душу и тысячи чужих соглашением с еретиками.
II половина 1249 года, БАТУ
Бату отказался от притязаний на титул верховного хана в пользу Мэнгу. Причиной тому послужила отнюдь не пустая благотворительность. Просто он тщательно взвесил все за и против.
«Допустим, я бы стал властелином империи. Мне пришлось бы покинуть свой улус и поселиться в Каракоруме. Но там, без моего рода, меня либо согнали бы Угедэиды, либо я превратился бы в марионетку Толуидов. А если уезжать в Каракорум с сыновьями, братьями и племянниками, то придётся оставлять отцовские владения и всё то, что с таким трудом было завоёвано к западу от Волги, а в Монголии и Китае вести кровопролитную войну с большинством Чингисидов, которые не захотят добровольно делиться насиженными местами. Нет уж, пускай трон отойдёт Мэнгу! А за это я заберу себе широчайшие права!»
Толуиды с радостью даровали ему требуемые полномочия и признали старейшим в роде, что фактически давало Бату полную самостоятельность от центра. Теперь оставалось собрать курултай и посадить Мэнгу на трон. Оба были уверены в нужном исходе. Представители враждебного лагеря после смерти Гуюка не смогли выбрать единого кандидата и действовали разобщённо: формальную власть в качестве регента держала старшая вдова покойного хана Огуль-Гаймыш; заявил свои права на власть Ширамун — любимый внук Угедэя, которого последний хотел видеть повелителем державы после себя; сыновья и братья Гуюка тоже начали интриговать.
«Огуль-Гаймыш проводит время с шаманами и поручила управленческие дела канцлеру Ялавачу, - информировала Сорхохтани Бату и Мэнгу. - Ширамун и дети Гуюка его не слушаются, поступая каждый по-своему. Они разбились на несколько группировок. Чагатаиды тоже в замешательстве и многие из них, видя раскол в лагере Угедэидов, готовы примкнуть к нам.»
-Обстановка самая благоприятная, - сказал Бату двоюродному брату. - Нужно как можно скорее собраться и возвести тебя на трон!
Он решил провести курултай на месте, в Алакамаке. Занимаясь подготовкой к этому важнейшему мероприятию, Бату не забыл и об урусских князьях. Он отправил братьев в Каракорум без опасений за их жизни. Во-первых, Сорхохтани обещала присмотреть за ними, а во-вторых, власть Огуль-Гаймыш сейчас очень мало значила в отличии от власти Бату. Который не сомневался, что гуюкова вдова в точности выполнит все его пожелания из чувства самосохранения. Так оно и вышло! Урусские князья получили ярлыки и благополучно возвратились на родину.
Тем временем к Бату пришли вести о покушении вроде бы смирившихся с проведением курултая Угедэидов на жизнь Мэнгу. Слава Небу старший сын Сорхохтани сумел распознать заговор и бежать в свой родовой улус. Бату приказал собирать войска. В чингисовой державе начиналась первая гражданская война.
Осень 1249-зима 1249/1250 гг., ТОВТИВИЛ
С самого начала поход приносил одни неприятности. Взять Смоленск с наскока не получилось, а к длительной осаде литва была не готова. Игнорирующие всякие признаки дисциплины войска разбежались по окрестностям в поисках более лёгкой добычи. Товтивил занялся разорением пригородов, периодически отбиваясь от выбирающегося наружу князя Всеволода.
«Захватить Смоленск не получиться! - уже тогда понимал Товтивил. - Это не Полоцк, где часть горожан заинтересованы в мире и союзе с Литвой!»
Не поднимали настроение и вести о том, что Брячиславичи, воспользовавшись моментом, вернули себе Полоцк при поддержке большинства его жителей. А тут ещё некоторые литовские вожди потерпели поражение во Владимиро-Суздальской земле, куда отправились, узнав о тамошнем политическом кризисе вследствие смерти Ярослава, отъезда его старших сыновей в Орду и неприятии Святослава владимирцами.
Вновь собравшись у Смоленска, неудачливые вояки решили взять его измором. Длительный период они осаждали упрямый город, но так ничего и не добились. Тогда войска постепенно стали разъезжаться. Исход на какое-то время приостановила гибель Всеволода Смоленского в одной из стычек. Появилась надежда на то, что, оставшись без руководства, измученные осадой жители сдадутся. Однако когда этого не произошло даже Едивид с Викинтом призвали Товтивила сворачивать кампанию.
-Но куда мне ехать? - спросил он у них. - Ведь Полоцка у меня больше нет!
-Ты — литовский князь! - отвечали брат и дядя. - Требуй у Миндовга положенное тебе по праву!
Товтивил внял доводам и скомандовал отход.
«Теперь я буду сидеть в какой-нибудь глухой дыре! - ужасался он про себя. - И это-то после правления в Полоцке!»
На подступах к Литве выяснилось, что там их никто не ждёт.
-Миндовг расправляется со всеми участниками похода на Русь! - сообщали предводителям похода бегущие обратно товарищи. - Остальные помогают ему, потому как разделили меж собой наши владения и отдавать назад не собираются. Нас преследует большое войско с целью лишить жизней.
Посовещавшись, решили бежать в Жемойтию. Но там их ждал ещё один неприятный сюрприз. Пока Викинт отсутствовал, Миндовг снюхался с его внутриполитическими противниками, недовольными викинтовыми уступками Ордену, и теперь оставаться там было небезопасно.
-Что же нам делать теперь? - спросил Товтивил у спутников.
-Бежать к Даниилу Галицкому! - подсказал Едивид. - Он один раз сумел вынудить Миндовга выделить мне владения после нашей ссору в 1245 году, попросим его вновь продемонстрировать своё могущество.
Весна-осень 1250 года, ДАНИИЛ РОМАНОВИЧ
Даниил попытался усовестить Миндовга, но получил в ответ:
-Не помогай моим племянникам.
Внутрилитовская усобица радовала Романовичей. Участвуя в ней, братья рассчитывали вернуть Новогрудскую область Рюрикову дому. Для пущей уверенности в успехе решили втянуть в конфликт Болеслава и Земовита. Польские князья обещали помощь, но в итоге обманули.
-Ежели бы у меня имелись средства, - сказал Викинт, - то я сумел бы привлечь на нашу сторону моих соотечественников, тевтонов и ятвягов.
Даниил выдал ему серебра и велел реализовать свой план. Вскоре Викинт прислал сообщение:
-Ятвяги и половина жемойтов согласны, тевтоны отказали.
Галицко-волынские князья собрали дружины и вступили в русские владения Миндовга. Даниил захватил Сдитов, Василько — Волковысск, Лев — Слоним. Оставалось отбить лишь Новогрудок. Миндовг собрал большие силы, готовясь дать бой противникам.
-Что-то нет вестей от Викинта, - заметил Даниил.
Довольный добычей, он велел поворачивать коней обратно, несмотря на возражения Товтивила. Стоило им уйти, как второй гонец Викинта сообщил о решении тевтонов всё-таки выступить против Миндовга. Даниил выделил Товтивилу воинов, в составе которых находились половецкие наёмники, и отпустил в новый поход. Сам же сосредоточил внимание на другом направлении.
Разрыв с папой римским дался нелегко, ведь угрозу татарского нашествия никто не отменял и Романовичи оказывались перед ней в одиночестве. Даниил после возвращения от Батыя ни разу не посылал дани. Если до сих пор он за это не поплатился, то только благодаря междоусобице поганых. Но когда-то она должна была закончиться, а Даниилу совершенно не на кого было опереться в случае повторного вторжения. Надежда на большую армию с запада не оправдалась. В данных условиях галицкий правитель замыслил поискать союзников внутри отечества.
Идея на первый взгляд абсурдная. Полоцк и Смоленск решали свои задачи, Турово-Пинское княжество имело ничтожные силы, остальная Русь находилась под ордынцами.
«Но вдруг люди ждут лишь случая, чтобы освободиться от иноземного ярма?» - надеялся Даниил.
Осторожно зондируя князей русских, он убедился в их неверии в избавлении от татар. И всё же нашёлся тот, кто жаждал независимости. Им оказался Андрей Владимирский.
-Отлично! - обрадовался Даниил. - Вдвоём мы создадим ядро антитатарской коалиции, к которому захотят присоединиться другие, в том числе и Александр Новгородский. Ещё бы убедить Беллу, Земовита и Болеслава — вот бы силища получилась! Кстати, как дела у Товтивила?
-Он славно повоевал земли Миндовга, - сообщили князю. - Захватил много добычи и вместе с войском ушёл в Ригу. Там его обратили в латинскую веру...
II половина 1250 года, АНДРЕЙ ЯРОСЛАВИЧ
От поездки в Каракорум больше всего выиграл Андрей. По ярлыку ему достался Владимир, а Александру — остатки Киева и непредсказуемый Новгород. Братья вернулись во Владимир к концу 1249 года и нашли там безначалие. Уставшие от неопределённости горожане встретили их с большим воодушевлением.
-Мы уже не чаяли увидеть вас живыми, - говорили они, - и думали отдаться под начало вашего брата — Ярослава Тверского.
Владимирцы тотчас признали Андрея своим правителем. Теперь нужно было добиться того же от удельных князей. Разослали гонцов с требованием явиться в стольный град. Приехали практически все, даже тяжелобольные Владимир Углицкий и Василий Ярославский (вскоре здесь же и скончавшиеся). Один Святослав Суздальский, также страдающий от полученных в битве с литвой ранений, не почтил общее собрание своим присутствием. Зато остальные безропотно подтвердили татарскую волю, после чего возвратились в свои города. Александр отправился в сторону Новгорода, Андрей прочно утвердился на отчем престоле.
Первоочередным делом он и его ближники считали выгодную женитьбу. По-хорошему, Андрею не мешало бы обзавестись супругою ещё лет пять назад. Однако отец не спешил решать этот вопрос, а потом начались поездки в Татарию и стало не до того. В результате Андрей ходил в холостяках до 27 лет. Настало время исправить досадную оплошность. Тем более, что узнавшие о возвышении Андрея князья вовсю навязывались в тести.
Самой лучшей партией считалась дочь Даниила Галицкого. Коалиция с ним (а значит и с Васильком Волынским) позволила бы значительно укрепить свой авторитет. Вдобавок Романовичи позиционировались противниками татар, что тоже импонировало нынешнему владимирскому князю, втайне желающему независимости. И галицкий правитель в письмах намекал, что это вполне возможно. Недолго думая, Андрей дал добро на брак с Устиньей Даниловной.
Также он распорядился не отсылать татарам дань, выгнав при этом из Суздаля дядю Святослава данным их властью ярлыком.
-Пусть сидит в Юрьев-Польском, - распорядился Андрей. - Суздаль именем татарского царя принадлежит мне.
Через несколько месяцев ему сообщили о... поездке дяди в Орду.
-Как бы он не отобрал у тебя великое княжение, - беспокоились ближники.
-А мне татарские цари боле не указ! - хвастал Андрей. - Они утратили единство и отныне грызутся друг с другом. Уж поверьте мне — тому, кто почти два года провёл в самом сердце Преисподней: силы поганых расколоты раз и навсегда. А порознь они не страшнее половцев.
К сожалению никто из удельных князей владимиро-суздальских (за исключением Ярослава Тверского) не разделял его мнения.
-Это пока! - отмахивался Андрей. - После заключения союза с Романовичами они постепенно все перейдут на мою сторону.
Даниловну привёз сам митрополит Кирилл, который и обвенчал пару в первых числах декабря.
Конец 1250-I половина 1251 гг., АНДРЕАС ФОН ВЕЛЬВЕН
Распря между литовскими князьями была на руку и Тевтонскому Ордену. Однако воспользоваться ею мешал дефицит людских ресурсов. Практически все христовы братья подавляли очередное восстание пруссов, поэтому ливонский ландмейстер Андреас фон Вельвен, имея под рукой лишь пару-тройку рыцарей, отказал Викинту в помощи. Правда вскоре эти рыцари заявили, что в состоянии собрать войско из добровольцев, если предложение и дары жемойтского князя ещё в силе. После подтверждения началась вербовка. Орден небезосновательно рассчитывал «откусить» часть Литвы в свою пользу. Веру в успех предприятия закрепляло наличие перешедшего в истинную веру под именем Готлиб Товтивила, имеющего, к тому же, в своём распоряжении русских и половецких витязей.
И тут припёртый со всех сторон Миндовг сделал ход. Он прислал в Ригу роскошные дары, заклиная не помогать племяннику.
-Ну уж нет! - воскликнул фон Вельвен. - Так дёшево он от нас не отделается!
В ответном послании ландсмейстер выставил просителю весьма жёсткие условия. За отказ от поддержки Товтивила-Готлиба Миндовг должен был признать земли куршей, селов и земгалов, а также часть Ятвягии и Жемойтии собственностью Ордена. Миндовг согласился на всё. Через фон Вельвена и рижского епископа начались его переговоры с Римом.
-Ах! - засокрушался ливонский ландмейстер. - Иннокентий предложил литовцу королевскую корону! После венчания его страна обретёт статус королевства и должна перестать быть объектом для захвата с нашей стороны. Этого следовало ожидать! Впрочем, лазейки всегда найдутся! Ведь крещение примет не вся литва, большая часть народа и вождей останутся язычниками. Вот повод для будущих походов!
Узнавший о переговорах Товтивил убежал в Жемойтию, а Миндовг принял крещение. Через короткое время новообращённый христианин запросил помощи, сообщив, что укрывается в замке Ворута от Товтивила и его армии, состоящей из русских, половцев, жемойтов и ятвягов. Фон Вельвен отправил туда сформированный ранее рыцарями отряд. После их возвращения ландмейстер узнал, чем всё закончилось.
-Когда мы подошли к Воруте, - докладывали ему, - ситуация поменялась в нужную для нас сторону. Дело в том, что воины Миндовга выбрались под покровом ночи из убежища и сумели рассеять противника. Слава Господу Богу, мы опоздали на три-четыре часа и присоединились уже на стадии преследования. Готлиб бежал к Викинту Жемойтскому в замок Тверимет. Миндовг окружил крепость. Видимо, припасов у осаждённых оказалось совсем мало, так как Готлиб решился на прорыв. Он повторил приём Миндовга. Тот хоть и был начеку, однако позволил противнику вырваться из окружения. Русские и половцы уехали на Русь. Где Готлиб — неизвестно. Возможно, тоже бежал к Даниилу.
-Мы очень много поимели от литовского конфликта, - сказал довольный фон Вельвен, - затратив минимум усилий. Каштаны из огня за нас таскали другие. Что касается коронации Миндовга, то господин папа поручил её подготовку мне. А уж я постараюсь надолго затянуть это невыгодное Ордену предприятие.
Весна-осень 1251 года, АЛЕКСАНДР ЯРОСЛАВИЧ
Александр явился в Новгород в начале 1250 года. Князя встретили с таким воодушевлением, какого не ожидал ни он сам, ни горожане от себя.
-Цари татарские оставили мне Новгород и дали старшинство над землёй Русской, - сообщил Александр результаты поездки. - Согласно традиции мне надлежит отправиться в Киев. Сюда же я приехал для посажения на моё место сына Василия.
Новгородцы не хотели его отпускать.
-Останься, - просили они. - От Киева остался только призрак, там вовсю хозяйничают поганые. Назначь туда посадника.
Александр позволил себя уговорить, так как в глубине души сам не желал ехать в стольный град Всея Руси.
Данничество ордынское новгородцы восприняли терпимо. Чернь и дворянство оно затрагивало мало, а купцы и бояре даже были заинтересованы в татарах.
-Мы возьмём на себя основное бремя выплат, - говорила знать.
-С чего такая щедрость? - поинтересовался Александр.
-Татары в отличии от половцев покровительствуют торговле по волжскому пути. Гости из магометанских стран очень охочи в покупке пушного зверя и прочего товара. Новгород от этого станет богатеть не по дням, а по часам. По сравнению с будущими барышами ордынская дань — мелкие издержки!
Довольный так удачно сложившимся консенсусом, Александр обратился к текущим проблемам. Литва и Орден пока не докучали. Зато шведы под предводительством некоего ярла Биргера Магнуссона, не преступая новгородских пределов, покоряли по ту сторону залива племена еми. Ещё имелись территориальные недоразумения с норвежцами. В общем, у Александра было время втянуться в подзабытые дела.
Пока он отсутствовал в 1249 году скончался архиепископ Спиридон. Весной 1251 года для поставления на должность нового духовного владыки Новгорода прибыл митрополит Кирилл. Зная, что он — ставленник Даниила Галицкого, Александр изначально имел против митрополита предубеждение. Но подозрения быстро рассеялись. Как выяснилось, Кирилл совсем не разделял прозападную политику бывшего покровителя, полностью принимая точку зрения новоиспечённого киевского князя по вопросам веры, татар и тевтонов. Неудивительно, что они быстро стали единомышленниками.
В этом же году в Новгород приехали послы папы Иннокентия — кардиналы Гальд и Гемонт. Они предложили Александру перейти под духовную юрисдикцию Рима и составить союз против татар.
-Ещё отец твой, дукс Ярицлейв, находясь у монгольского правителя обещал всё это францисканскому монаху Джованни Плано де Карпини, - передавали кардиналы слова папы. - Выполни же волю его! Дай нам возможность проповедовать тебе и народу твоему закон Божий!
Александр не собирался идти у них на поводу. Но для вида согласился подумать над предложением и дать ответ на следующий день. Посовещавшись со священниками и ближним кругом, князь ответил посланцам папы:
-От Адама до потопа, от потопа до разделения народов, от смешения языков до рождения Авраама, от Авраама до прошествия Израиля сквозь Черное море, от исхода сынов Израилевых до смерти царя Давида, от начала царства Соломона до Августа и до рождества Христова, от рождества Христова до Его страсти и воскресения, от воскресения же Его и восшествия на небеса до воцарения Константина, от начала царства Константина до первого собора и до седьмого — мы все это хорошо знаем, а от вас учения не приемлим.
С тем кардиналы и уехали восвояси.
Конец 1251-весна 1252 гг., САРТАК
С 1250-го года инициатива в борьбе за верховную власть принадлежала тандему Мэнгу-Бату. После таинственной смерти Гуюка Угедэиды-Чагатаиды так и не смогли договориться о единстве ни между собой, ни внутри собственных родов. Пока Огуль-Гаймыш утопала в дыму шаманизма, Сорхохтани на Великое Небо надеялась, но и сама не плошала, заручившись поддержкой популярного в армии субудэева сына Урянхая, чингисова брата Бельгутея, а также угедэева сына Кадана.
В 1251 году в Отраре наконец-то состоялся великий курултай, возведший на трон Мэнгу. Вражеские партии сопротивлялись этому решению и готовились оспорить его силой. Бату послал 100-тысячную армию для поддержки Мэнгу. Угроза переворота была пресечена с максимальной жестокостью. Новый правитель казнил 77 человек из числа элиты, в числе которых оказались Огуль-Гаймыш, Ширамун, Годан. Бату расправился с Есу-Мэнгу и со вторым после Гуюка личным своим врагом — Бури. К началу весны 1252 года оставалось покончить лишь с отдельными очагами сепаратизма, но Бату на всякий случай пока не покидал Среднюю Азию.
Всё это время в Поволжье именем отца заправлял Сартак. Его главная обязанность состояла в недопущении восстаний покорённых народов к западу от Волги. Подобные события заставили бы Бату сражаться на два фронта и, возможно, перевернули ход междоусобной войны в пользу Угедэидов-Чагатаидов. К счастью, ситуация в целом складывалась благополучно. Монголы держали половцев, черкессов и булгар в ежёвых рукавицах, уруские князья выражали свою покорность ежегодной высылкой дани. Исключение составляли лишь Даниил Галицкий и... породнившийся с ним Андрей Владимирский. Сартак сожалел, что из-за отсутствия большого войска не может их наказать.
«Князь Андрей не оправдал возложенного на него доверия, - писал Сартак отцу. - Его нужно заменить. Я предлагаю посадить на его место Александра.»
Решение по низложению Андрея сомнений не вызывало. А вот над тем, кого посадить вместо него на владимирский престол, Бату советовал хорошенько поразмыслить.
«Опасно отдавать в одни руки сразу три главных города Урусии, - отвечал хан старшему сыну. - Хотя Александр злейший враг народов заката, вспомни, как он не сразу поклонился мне. Почему бы не обсудить ещё кандидатуру ярославова брата Святослава?»
«Святослав тоже не ехал к тебе, отец, пока не потерял Владимир, - напоминал Сартак. - А когда приехал в мою ставку, то не произвёл впечатления. Даров с собой взял мало, раздавал их крайне скупо. А главное, старый князь очень болен. Долго он не проживёт, поэтому делать на него ставку смысла нет.»
Жизнь подтвердила правоту Сартака. Возвратившись ни с чем на Русь, Святослав вскоре скончался. Только тогда Бату согласился передать ярлык на Владимир послушно ведущему себя Александру. К этому времени ордынские войска начали постепенно возвращаться в Поволжье. Почувствовавший уверенность Сартак призвал Андрея и Александра к себе. Первого он хотел сурово наказать, а второго - возвысить.
I половина 1252 года, ГЕРТРУДА
Правление Германа Австрийского не задалось с самого начала. Местное дворянство и горожане отказали ему в своей поддержке. Пришлось вместе с супругой бежать под защиту могущественного правителя Баварии Оттона. В октябре 1250-го года Герман скончался, завещав бесполезный титул годовалому сыну Фридриху. Но свои права на Австрию заявила тётка Гертруды Маргарита, имеющая поддержку со стороны чехов и многих немецких баронов. С одобрения австрияков чешский принц Пржемысл Оттокар въехал в Вену, женился на Маргарите и присвоил титул герцога себе. Гертруда была очень раздосадована бездействием Оттона Баварского.
«С таким покровителем мы с сыном останемся ни с чем, - думала вдова. - Нужно искать более деятельных союзников.»
Вспомнился король Белла. После женитьбы Германа на Гертруде Белла в соответствии с договорённостью объявил Штирию своей и ввёл туда войска. Жители отказались признать его сюзереном, они поднимали восстания и выдавливали венгерские гарнизоны из своих городов. А тут ещё Пржемысл Оттокар подтвердил, что Штирия — неотъемлемая часть Австрии. Такая позиция шла вразрез с политикой Беллы. Набравшись смелости, Гертруда бежала к нему.
-Помогите мне отобрать трон у Пржемысла и Маргариты, - просила она короля, - а я отблагодарю вас Штирией.
-С удовольствием, - отвечал тот. - Однако один я не справлюсь с конкурентами. Нам понадобится могучий союзник.
-Что вы предлагаете?
-Заручиться поддержкой Даниила Галицкого. Четыре года назад вы чуть не стали супругой его сына Романа. Тогда этот брак, увы, не состоялся. Сейчас ничто не мешает повторить то давнее предложение, коль скоро вы снова вдова. Моё и даниилово покровительство помогут выгнать Оттокара и Маргариту. Что скажете?
-Я согласна!
-Замечательно!
Переговоры с русским дуксом не заняли много времени. Свадьба с Романом состоялась 27 июля 1252 года. После этого предстояла борьба за Австрию.
Надежда на итоговый успех была как никогда крепка. Последняя военная кампания Даниила оказалась успешной. В конце 1251-первой половине 1252 годов галицко-волынские дуксы совершили ещё два похода на земли Миндовга Литовского, по итогам которых они захватили и разорили несколько областей. Роман сам хвастал жене, как вместе с дядей Васильком брал некий город под названием Городень. Гертруда плохо представляла тамошние дела, но в связи с будущим противостоянием военное счастье свёкра её вполне устраивало.
II половина 1252 года, АНДРЕЙ ЯРОСЛАВИЧ
Андрей даже не подумал откликнуться на вызов Сартака.
-Грозить карами поганые способны, а осуществить обещанное — нет! - утверждал владимирский князь. - Я третий год не посылаю в Орду дань и татары ничего не могут поделать. Кончилось их всемогущество!
Лишь поездка Александра заставила его радикально поменять своё мнение.
-Знаю наперёд чёрные замыслы брата! Как когда-то наши деды-прадеды использовали в междоусобицах половцев, так и Александр хочет заручиться поддержкой поганых, чтобы изгнать меня из Владимира. О горе, если ослеплённый собственными амбициями, он готов подвергнуть отчину разору. Несчастный я, несчастная земля Русская!.. Собирайте дары, мои верные слуги! - обратился Андрей к ближникам. - Да не за три года, а за шесть! Чтобы получить у царей прощение, я должен утопить их в своей щедрости, поразить их небывалой роскошью. Только застив им глаза я разрушу александровы козни. Пусть мои подданные от первого боярина до последнего крестьянина внесут для такого случая дополнительную плату.
-Беда, княже! - уведомили его тут же. - Татарские рати переправились через Клязьму и скоро будут у города!
Каяться или собирать ополчение было поздно. Андрей разослал гонцов по удельным князьям с призывом совместно дать ворогу отпор и бежал с дружиной к Переяславлю-Залесскому, который назначил местом сбора. Когда он, преследуемый по пятам, прибыл туда, то обнаружил лишь тверские полки Ярослава во главе с воеводой Жидославом и местное ополчение.
-Остальных ждать некогда, вражеское войско уже здесь, - заявил князь. - Принимаем бой! Вперёд, храбрые витязи! Не посрамим честь наших пращуров, ни перед кем не склонявших головы!
Закипела лютая сеча. Русские полки потерпели сокрушительно поражение. Жидослав погиб, Андрей бежал в Новгород.
Там ему сказали:
-Принять тебя, княже, мы не можем. Уходи отсюда подобру-поздорову, пока не навлёк на нас гнева татарского.
Тогда Андрей кинулся во Псков. Там он дождался супругу и Ярослава. От них узнал, что татары разорили Переяславль, Тверь и некоторые другие города. Судьбы жены и детей брата оставались неизвестными. Только позже выяснилось, что при взятии Твери жена погибла, а дети попали в плен. Ещё большее разочарование Андрея вызвало триумфальное возвращение Александра.
-Царь выдал ему ярлык и даже отпустил томящегося в пятнадцатилетней неволе Олега Рязанского. Великого князя с честью небывалой встречали у Золотых ворот владимирских митрополит Кирилл, игумены и все жители города. А поганые вскоре ушли обратно.
Положение изгнанников чем дальше, тем больше ухудшалось. Псковичи вроде бы решили оставить их у себя, однако вынуждены были указать за ворота, получив окрик из Новгорода. Братья уехали за пределы Руси, к датчанам в Колывань.
-Ярослав, - сказал Андрей. - Привлеки на нашу сторону тевтонов и прочих ливонцев. А я отправлюсь за море к шведам. Мы соберём большое войско, а потом отберём Псков и Новгород у Александра. В противном случае навсегда останемся изгоями.
Зима-лето 1253 года, ДАНИИЛ РОМАНОВИЧ
Положение сына в Австрии оставляло желать лучшего. Немецкое население стояло за пару Маргарита-Пржемысл Оттокар. Роман с Гертрудой жили в каком-то замке близ Вены, чувствуя себя скорее отщепенцами, чем правителями. Даниил всю вторую половину 1252 года получал от них уверения в том, что без его вмешательства положение не изменится, так как Белла изменил и не собирается помогать. Но тот период ситуация вокруг собственного княжества не позволяла заняться австрийскими делами.
Хотя галицко-волынские князья в результате второй войны с Миндовгом снова отобрали у него Новогрудскую область (кроме столицы, которую рассчитывал захватить Товтивил), а также Городень, поставив под свой контроль всё Верхнее Понеманье, ответных действий от литвы можно было ожидать в любой момент. Лишь когда Миндовг запросил мира, Романовичи поняли, что получают передышку.
Едва разобрались с литвой, как активизировались татары. Под руководством некоего Неврюя они обрушились на Владимира-Суздальское княжество и низложили Андрея Ярославича.
-Властелин нижнего Поднепровья по имени Куремса тоже прошёлся по южной окраине твоих владений, - сообщила Даниилу разведка. - В основном пострадали низовья Днестра и Прута, чьё смешанное население расчитывало просуществовать обособлённо от всех.
-Похоже, междоусобицы татарские подошли к концу, - сделал вывод Даниил. - Скоро поганые вновь обрушатся на нас.
Это заставляло галицкого князя возобновить переписку с Иннокентием. Он дал папе предварительное согласие перейти под духовную власть Рима, если тот поможет избавить юго-западную Русь от татарской угрозы.
Но пока суть да дело, Даниил наконец собрал войско для отвоёвывания Австрии у Пржемысла Оттокара. Стремление было так велико, что походу не могли помешать ни приключившаяся с князем глазная болезнь, ни возможные набеги поганых, ни сообщения Товтивила о том, что Миндовг переманил на свою сторону ятвягов и жемойтов и готовится возобновить войну за Новогрудское княжество.
-Миндовгом я займусь позже, - сказал Даниил. - А пока Василько сумеет в одиночку сдержать внешние угрозы.
Перво-наперво он собирался привлечь к походу Земовита Мазовецкого. Однако тот как назло конфликтовал с братом. Тогда Даниил обратился к Болеславу. Краковский князь не проявил энтузиазма. На помощь Даниилу пришла болеславова жена (и дочь Беллы) Кунигунда. Косвенно отстаивая венгерские интересы, она уговорила мужа присоединиться к галицкому правителю.
Русско-польские войска напали на Чехию, разделившись на две смешанные армии. Одной командовали Даниил, Болеслав и васильков воевода Юрий; второй — Лев, Товтивил и лучший даниилов воевода Андрей. Обе армии одерживали победу за победой. Чехи потом ещё долго помнили учинённый их стране разор. Восточных пришельцев не ослаблял даже молчаливый саботаж поляков, постоянно норовивших уйти после того, как очень сильно пострадали в одной из битв. Пржемысл Оттокар потерпел у города Опавы жестокое поражение и находился в растерянности...
Кампания была в самом разгаре, когда пришло сообщение об отвоёвывании Новогрудского княжества литвой и о набегах ятвягов на русские территории. Василько писал, что его положение не позволит долго отбиваться. Расстроенный таким положением Даниил приказал войскам поворачивать коней в сторону Руси.
1253 год, СБЫСЛАВ ЯКУНОВИЧ
По воле Александра новгородским князем стал его старший сын Василий. В письме к Сбыславу — своему соратнику и новгородскому посаднику — великий князь просил быть Василию таким же верным советчиком, как и ему.
Городская чернь восприняла назначение двенадцатилетнего Василия в штыки, так как всеобщее вече оказалось отстранённым от данного вопроса. То и дело начинались волнения. Сбыславу ценой потери немалой части собственного авторитета среди низших сословий пока удавалось удерживать молодого князя на шатком престоле, однако он лучше всех понимал, что долго гнуть свою линию в таких условиях не получится. Даже члены местной верхушки, которую посадник сплотил вокруг Василия, начали поддаваться давлению масс. Неизвестно, чем бы всё это кончилось, если бы внешние угрозы не отвлекли новгородцев от внутренних разногласий.
На новгородские земли вдруг напала литва, не появлявшаяся с 1247 года. Сбыслав собрал большое ополчение и повёл его (номинально под командованием Василия) на агрессора. Литва бежала, но, отягощённая пленниками и прочим скарбом, была нагнана у Торопца. Там новгородцы разбили врага в пух и прах, освободив пленённых соотечественников и их движимое имущество.
-С боевым крещением тебя, княже! - поздравил Сбыслав Василия.
Возвратившись в Новгород, они узнали о том, что на Псков напали тевтоны.
-Псковские гонцы сказывали, что рыцари пожгли посад и осадили детинец, - сообщил архиепископ Далмат. - Младший город-побратим просил помощи. Я собрал полк из остававшихся в Новгороде мужей и отправил ко Пскову.
«Уж не Андрей ли натравил тевтонов на землю Русскую, как это делал покойный Ярослав Новоторжский? - встревожился Сбыслав. - Если я прав, то быстро от иноземных захватчиков мы не отделаемся! Хорошо хоть Ярослав Тверской повинился, был прощён великим князем и вернулся к себе в удел. Вот бы и с Андреем так поступить. Да жаль, не идёт он на контакт.»
Он уже собирался мчаться ко Пскову, когда высланный полк вернулся в Новгород.
-Рыцари, как только узнали о нашем приближении, так и побежали прочь, - сказал ихний воевода. - Вышедшие из детинца псковичи и присоединившиеся к ним карелы хорошенько их потрепали при преследовании. Сами мы к раздаче не успели. А псковичи приглашали нас совершить ответный визит в Ливонию. Ну как, посадник, пойдём?
-Обязательно! - пообещал Сбыслав. - Обязательно!
Сказано — сделано! Новгородско-карельское войско перешло реку Нарову и знатно пограбило принадлежащую датчанам северную Эстляндию. Одновременно с новгородцами грабили ливонские владения и псковичи. Только они предпочли воевать в предместьях Юрьева-Дерпта. Вскоре Сбыслав привёл свою армию к ним на соединение. Напуганные тевтоны решили просить мира на любых, даже самых невыгодных для Ордена, условиях. Это была победа!
Возвращаясь домой через Псков, новгородцы провели в городе несколько дней. Местная верхушка в одной из бесед просила прислать князя, который бы возглавлял их рать в случае боевых действий. Сбыслав обещал подумать над их просьбой. Приехав в Новгород он собрал представителей градоуправления и узнал их мнение. Сошлись на том, что в нынешнее неспокойное время Пскову военный командир не помешает. Послали с этим же вопросом к великому князю. Александр ответил утвердительно и отправил во Псков Ярослава.
«Я боюсь отправлять брата на поклон в Орду, ведь там ещё могут гневаться на него и казнить за помощь Андрею, - писал Александр Сбыславу. - Но тогда получается, что, позволяя Ярославу владеть уделом без ордынского ярлыка, я сам становлюсь его соучастником. В такой ситуации для всех будет лучше, если Ярослав сядет в далёком Пскове. Если же его просто выгнать, то он вновь убежит к тевтонам или шведам и вместе с Андреем станет подстрекать иноземцев к нападению на Русь.»
II половина 1253-февраль 1254 гг., ВОЙШЕЛК
Русские подданные наотрез отказывались подчиняться любому не православному правителю. Поэтому Миндовгу после своей коронации и принятия креста от Рима пришлось отдать Новогрудское княжение сыну Войшелку, специально принявшему крещение по греческому образцу.
-Но помни! - напутствовал великий литовский князь. - Это — простая формальность. Новогрудок и прочие города по прежнему остаются под моим сюзеренитетом. Без меня ты не сможешь их удержать и в случае непослушания я передам область кому-нибудь другому.
Начало правления Войшелка не задалось. Пока он отбивался от нападок Товтивила, галицко-волынские князья захватили Слоним, Волковыск, Здитов, а потом и Городень в ответ на нападение Войшелка на Туров. Вернуть их удалось только в связи с походом Даниила на Чехию. После этого предстояло ждать ответного удара. Войшелк внимательнейшим образом отслеживал новости о местоположении галицкого князя.
-Даниил покинул Чехию, погостил в Кракове, затем в Дорогичине принял от папского легата монарший венец, став, как и ваш батюшка несколькими месяцами ранее, королём, - доносила разведка. - Сейчас он идёт на ятвягов.
Данные оказались точны. Но после победоносной кампании в Ятвягии Даниил вновь напал на владения Войшелка. На сей раз его войска дошли до Новогрудка и осадили его. Положение было критичным. Литовские вожди испугались и отказались воевать против русской армии. А без них Миндовг не решился вступить в борьбу. Ничего не оставалось, как начать переговоры.
Даниил был неумолим: новогрудские земли должны вернуться дому Рюриковичей, а Товтивил и Едивид перестать подвергаться гонениям со стороны своего дяди и получить от него уделы! В противном случае он грозился расправиться с Войшелком при взятии города и, вторгшись в Литву, покончить с Миндовгом. Довольно скоро от отца пришёл приказ исполнять все условия русских.
-Кому я передам княжение? - спросил Войшелк, явившись в лагерь Даниила.
-Роману.
-Разве он не в Австрии?
-Нет, - поморщился Даниил. - Папа не признал его претензии на герцогство, а без моего содействия Пржемысл Оттокар изгнал его оттуда.
-Что будет со мной?
-Я отпущу тебя, как только Миндовг пришлёт твою сестру. Она обещана в жёны моему сыну Шварну ещё полтора года назад.
-В Литве практически нет христиан византийского толка, - сказал Войшелк. - Мои соотечественники поклоняются языческим богам, а отец делает вид, что принял крещение из Рима. Я же ощутил истинную веру по-настоящему и не хочу отрекаться от неё, к чему меня скорее всего захотят принудить. А даже если не принудят, то я окажусь в политической изоляции...
-Чего же ты хочешь? - спросил русский король.
-Дозволь принять постриг монашеский и уйти от мира.
-Хм... Ладно, пусть будет так.
Первые месяцы 1254 года, ИЗЯСЛАВ ВЛАДИМИРОВИЧ
Если бы Миндовг с Войшелком знали, в каком положении находились Романовичи, то они вряд ли так просто сдались. Дело в том, что пока велась осада Новогрудка, татары под предводительством беклярбека Куремсы вторглись в Понизье и взяли в кольцо Бакоту, требуя от горожан повиновения. Бакотчане во главе со старостой Милеем открыли ворота и признали себя данниками.
За происходящим внимательно наблюдал каменецкий князь Изяслав. Бывший новгород-северский правитель и дважды великий князь киевский, он теперь вынужден был ютиться в маленьком городишке, который совершенно не соответствовал его амбициям. Галицкие бояре, косвенно вынудившие самого Даниила не появляться в собственной столице, с удовольствием приняли бы обладавшего слишком малым количеством воинов Изяслава в качестве князя. Но для подобного сценария нужны были либо смерть Даниила, либо его тотальное ослабление. Ни того, ни другого не предвиделось.
Тогда, зная, что татары очень недовольны независимостью Даниила, Изяслав решил заручиться поддержкой Куремсы. Для этого он отправил в Бакоту своих людей с дарами. Переговоры состоялись, но ничего конкретного каменецкий князь от них не выгадал. Так, общие и малообязывающие слова. Правда это было хоть что-то и в будущем могло пригодиться.
Вскоре татары ушли в степи, а Даниил, продолжая начавшиеся переговоры с Войшелком, тайно от литовского князя отправил Льва с частью дружины в Понизье, приказав вернуть Бакоту пока Галич снова не взбунтовался из-за нехватки соли и повышения цен на неё. Льву удивительно легко удалось выполнить возложенную на него миссию. Вместе с пленённым Милеем он вернулся назад к концу переговоров.
В Понизье остался лишь даниилов воевода Андрей с несколькими отрядами. Сам Даниил с остальными подвластными ему князьями вновь отправился покорять ятвягов. Перед завоеванием Новогрудского княжества галицкий король уже ходил на них вместе со Львом и Земовитом. Они разбили войско ятвяжского правителя Стекинта и принудили его племя к покорности. Форпостом русских в той диком краю стала срубленная крепость Рай. Однако другие вожди ятвягов собирались поднять восстание.
Изяслав тут же осведомил Куремсу об отсутствии Даниила и большого войска в Галицко-Волынской земле. Ордынский полководец, желая взять реванш за столь стремительную утрату Бакоты, снова совершил нападение. Перво-наперво он рассчитывал уничтожить отряды воеводы Андрея, а потом уже заняться приведением приграничных городов к послушанию себе. Однако Андрей был начеку, ему удалось укрылся в Кременце. Куремса зачем-то осадил воеводу, теряя время и преимущества.
Изяслав умолял беклярбека идти на Галич, но тот будто впал в маразм и продолжал стоять под Кременцом. Тогда Изяслав сам отправился в Галич. Там он убедил бояр и остальных горожан в том, что его поддерживает Куремса, который вот-вот пойдёт войной на Романовичей. Обманщика торжественно провозгласили галицким князем.
Тем временем пришли вести о том, что Даниил идёт к Галичу с большим войском. Изяслав послал за помощью к Куремсе. Воротившийся гонец сказал, что татары бежали. Испугавшиеся галичане решили просить у Даниила помилования и открыли ворота. Оказалось, что вместо короля прибыл новоявленный новогрудский князь Роман с частью отцовой дружины. Он согласился простить за бунт всех, кроме непосредственного виновника и ещё нескольких человек. Изяславу и его ближникам ничего не оставалось, как защищаться. Но силы были неравны. Романовы воины быстро перебили изяславовых дружинников, а князь укрылся от врагов лишь на куполе церкви. Несколько дней Изяслав изнемогал от морозов, ветра, голода и усталости, после чего, совершенно изнурённый, сдался. Его заковали в кандалы и отправили в Холм. Больше о Изяславе Каменецком никто не слышал.
1254 год, ИННОКЕНТИЙ IV
«Какой неровный год! - сетовал римский первосвященник. - То взлёты, то падения!»
Восточные дела находились в том состоянии равновесия, когда любое неосторожное движение (даже на первый взгляд самое незначительное) могло подтолкнуть события как в нужную, так и в нежелательную сторону.
По внезапной ли смерти Гуюка или по другим соображениям, но тартары не помогли Людовику против сарацин и французский король позорно закончил свой крестовый поход. А русских не удалось натравить на тартар из-за происков Александра Новгородского. Правда, оставалась ещё надежда на Даниила Галицкого и никейского императора. Принятие Даниилом королевской короны рассматривалось Святым престолом как первый шаг к унии. Иоанн Никейский тоже склонялся под духовную власть Рима при условии, что папа отдаст ему Константинополь. И оба были крайне заинтересованы в походе на степную орду.
-Ради войны русских и греков с тартарами и их возвращении под сень истинной веры стоит потерять град Константинов, - говорил Иннокентий и большинство соглашалось с ним.
Однако в этот год ему было не до заморских перипетий. На фоне ухудшавшегося здоровья папе сильно досаждали Гогенштауфены. После смерти Фридриха Вильгельм Голландский разбил его сына Конрада и отнял у него все земли в Германии. За лояльность баронов Вильгельму пришлось дорого заплатить. Его императорская власть сильно пострадала. Влияния предыдущих правителей Вильгельм не имел, превратившись по сути в одного из немецких феодалов. В такой ситуации римский папа становился крупнейшим авторитетом.
Но проклятый Конрад сводил на нет этот политический триумф. Он бежал в Сицилийское королевство, подчинил Капую, взял Неаполь и начал собирать большое войско для подчинения себе остальной Италии. Всё, что мог сделать Иннокентий — отлучить своего врага от церкви и просить милости у Господа.
Бог услышал молитвы: Конрад скончался от малярии перед самым выступлением. Ситуация вновь резко менялась в пользу главы римской церкви, ведь теперь в лагере Гогенштауфенов не имелось весомой фигуры. Сыну Конрада было два года, а его дядя Манфред, принявший регентство, являлся побочным сыном Фридриха, что делало его мало легитимным. Иннокентий легко получил от бастарда признание в покорности и в конце октября торжественно въехал в Неаполь.
Казалось бы — победа! Но в последний момент коварный Манфред заручился поддержкой сарацин и повёл их на врага. Тяжелобольной первосвященник поручил руководство своими войсками племяннику. 2 декабря в битве при Фодже Манфред одержал победу. От потрясения Иннокентий Четвёртый слёг и больше не вставал. Спустя пять дней его не стало.
Зима 1254/1255 гг., ДАНИИЛ РОМАНОВИЧ
Когда пришла пора напасть на татар выяснилось, что общеевропейское войско приказало долго жить. Никто и не подумал откликнуться на призыв Иннокентия. С чехами Даниил сам испортил отношения; Орден оправдывался очередным противостоянием с пруссами; померанцы и сербы знать не желали о проблемах далёкого для них региона; у поляков внезапно вспыхнула междоусобица - Казимир Куявский захватил в плен Земовита и требовал от него и Болеслава поделиться их частью Ятвягии.
Собравший галицко-волынские рати Даниил находился в замешательстве:
-Может, направить полки на Казимира, а Понизье отвоюем уже с Земовитом и Болеславом?
Абсолютно все были против.
-Мы достаточно повоевали за иностранные земли! - озвучил общее мнение Василько. - Теперь пришёл черёд повоевать за свои! Третий год важнейшие пункты соледобычи находятся под контролем Куремсы. Из-за даннических обязательств тамошний народ взвинчивают цену на свой товар. Это приводит к недовольству наших подданных. Ещё немного и Галич откажется считать тебя их господином. Понизье необходимо вернуть! Чем скорее — тем лучше! А если мы снова отвлечёмся, то станем вечной игрушкой в чужих интересах.
-Ты прав! - согласился Даниил. - Пошлите только за Миндовгом. Уж он-то не отвертится от нашего предприятия. В противном случае Литву ждут крупные неприятности.
Кроме Миндовга ожидался также и Роман. На совещании решили начинать без них, литовские и новогрудские дружины должны были присоединиться к кампании по ходу действия.
Первыми выдвинулись отряды под командованием Льва, Шварна и воеводы Дионисия. Воевода взял град Межибожье, Лев выгнал из окрестностей верхнего Буга татар, а Шварн овладел всеми пунктами от истока реки Тетерев до местечка Жидичева. Даниил и Василько, тем временем, дожимали Болохов. Его жители вместе с соседними чернятинцами и возвягльчанами согласились перейти под галицко-волынскую власть. Однако последние изменили своему слову. Пришлось брать Возвягль приступом. Уже к концу мероприятия явились Роман и литва под руководством миндовговых воевод. Язычники потребовали себе доли с захваченного города. Даниил им отказал:
-Вы ничего не получите, поскольку пришли, когда дело было сделано.
-Тогда мы уходим!
-Идите. И передайте своему королю, что я недоволен вами, а следовательно и им.
Своим же Даниил сказал:
-Понизье — наше, на этом пока и остановимся. Отбивать Киевщину от поганых у нас ресурсов нет из-за измен союзников.
Русские войска, оставив в городах гарнизоны, отправились домой. Даниил ехал спешно. Он собирался выгнать прочь папских легатов, разорвав тем самым бесполезные отношения с Римом.
-Не будет им никакой унии! - цедил русский король сквозь зубы. - А вот королевский титул я, пожалуй, сохраню!
1255 год, АНАНЬЯ ФЕОФИЛАКТОВИЧ
Ананья, также как и Сбыслав Якунович, принадлежал к Загородской ( если по названию «конца» - т.е., района) или Прусской (по названию улицы) боярской группировке. Он всегда находился в тени посадника, что расстраивало неимоверно. Сколько Ананья не пыжился, он не мог сместить конкурента и обрести желаемого положения в собственном сословии.
-А как мне этого добиться, если за Сбыславом стоит сам Александр? - оправдывался бедняга. - У меня не вышло втереться к князю в доверие.
Не имея авторитета среди собратьев-бояр, он решил возвыситься посредством угождения черни. У «меньших» людишек было два источника недовольства: нелегитимизированный народным вечем Василий и плата дани татарам.
-Нам нужен князь, не приносивший присягу поганым, - везде говорил Ананья. - Из всех правителей Владимиро-Суздальской земли лишь Ярослав Тверской никогда не кланялся царям. За это он изгнан и сидит сейчас во Пскове. Давайте позовём его для восстановления древней вольности.
Заволновалась народная масса, забурлила. Тут как раз умер Сбыслав, подав весомый повод для созыва новгородского веча. На нём, несмотря на противодействие знати, Ананью избрали посадником, Василию указали за ворота, а на его место пригласили Ярослава Ярославича.
Наконец-то Ананья обрёл вожделенный пост. Он был как никогда могущественен. С одной стороны за него стояла чернь, с другой — обязанный всеми благами князь. Бояре начали постепенно формировать вокруг Ананьи новый политический кружок. Обезглавленная партия Сбыслава таяла на глазах. Её отчаянно пытался сохранить верный помощник покойного посадника Михалко Степанич. Но ему, всегда игравшему роль второй скрипки, не хватало навыков руководителя.
Впрочем, торжествовал Ананья недолго. Узнавший о перевороте Александр собрал воинство и пошёл на Новгород. Неприятным сюрпризом стало то, что Ярослав трусливо бежал, хотя горожане приняли твёрдое решение обороняться. Ненависть к знатной верхушке в те дни зашкаливало так, что Михалко Степанич спрятался от сограждан в Георгиевском монастыре. Чернь собиралась отправиться туда, чтобы с ним разделаться.
Посадник испугался. Случись с Михалкой несчастье — отвечать перед всеми придётся ему, действующему посаднику! И отвечать придётся головой, ведь чернь мигом от него открестится в случае неудач, а боярство гибели одного из своих не простит никогда.
Ананья приставил к монастырю охрану, заявив:
-Если вы погубите Михалку, то я оставлю свой пост.
Вскоре Михалко бежал к великому князю. А от Александра явился Борис Ростовский с требованиями вернуть на престол Василия и выдать Ананью. В противном случае он грозил страшными карами. Новгородцы отрядили на переговоры архиепископа Далмата и тысяцкого Клима, наказав отстоять народного посадника. Однако Александр был неумолим! Он осадил город и три дня не шёл ни на какие уступки. Лишь на четвёртый день великий князь согласился обойтись без физических расправ, всё простить и забыть, если зачинщик просто уйдёт со своей должности. Понимая, что рано или поздно соотечественники всё равно выдадут его, Ананья исполнил условие. Его преемником Александр назначил Михалка Степанича.
Тогда же, ДИТРИХ ФОН КИВЕЛЬ
Наряду со своим родичем Отто фон Люнебургом он являлся крупнейшим феодалом северо-восточной Эстляндии. Подмяв под себя этот край, оба горели желанием расширить свои владения. Экспансия была возможна только в сторону восхода. Там, за Наровой-рекой, жили языческие племена води, ижорян и карел. Но напасть на них без последствий было мудрено, так как язычники подчинялись новгородцам, связываться с которыми после ряда поражений не решались ни шведы, ни Орден. И всё же фон Кивель рассчитывал рано или поздно втянуть их в войну.
-Русские должны дорого заплатить за разорение наших земель, совершённое два года тому назад, - говорил Дитрих Люнебургу.
Ещё в конце 1254 года они через рижского епископа Альберта вступили в переписку со Святым престолом, уверяя Рим, будто занаровские народы горят желанием обратиться в истинную веру.
«Только русские схизматики мешают им отречься от презренного язычества,» - писали эстляндские правители.
Новый папа Александр Четвёртый тут же загорелся идеей очередного крестового похода и призвал под оружие чуть ли не всю северную и среднюю Европу: Данию, Норвегию, Швецию, Польшу, восточногерманские княжества, Тевтонский Орден, Готландию. Дитрих и Отто ликовали. С такой поддержкой они точно прирастут новыми землями, славой и авторитетом.
-Новгород не отважится тягаться с объединёнными силами! - уверял фон Кивель. - Ох, как же давно я ждал захватов по ту сторону Наровы!
Увы, на призывы папы откликнулись лишь шведы.
Хм... - обескураженно вздохнул Дитрих. - Ну ничего, ничего... Мы и с одним Биргером реализуем задуманное.
Его уверенность в успехе будущего предприятия основывалась на раздорах между новгородцами и Александром. Фон Кивель собирался под шумок отторгнуть новгородские земли от Владимиро-Суздальского герцогства. Помочь в этом должны были отверженные русские герцоги — Андрей и Ярослав Псковский.
-Они уже стали нашими марионетками, - говорил фон Кивель родичу. - И готовы нам повиноваться, если мы поможем добыть им престолы. Андрея мы посадим во Пскове. А Ярослава охотнее примут в Новгороде, ведь в глазах тамошних жителей он не запятнает себя сотрудничеством с нами. Когда же они поймут, что Ярослав является нашим тайным агентом — будет слишком поздно!
Ярл Биргер уведомил в письме, что приведёт свою армию в устье Наровы в следующем году. Дитриху и Отто оставалось только ждать.
Зима 1255/1256 гг., САРТАК
-Твой отец отправился на Небо к предкам! - это известие застало Сартака на полпути к верховному хану Мэнгу, с которым он должен был обсудить кое-какие вопросы от имени Бату.
Сартак остановился, чтобы обдумать свои дальнейшие перспективы. Он являлся старшим сыном, имел большой опыт управления и авторитет среди подданных. По всем прикидкам место отца во главе Джучиева улуса должно достаться ему. Однако чёткого механизма престолонаследия в Монгольской империи не существовало. Желающих занять освободившееся место хватало с избытком в лице дядьёв и двоюродных братьев. Инстинкт подсказывал: ханом Волжской Орды станет тот, кто сильнее. Сартак заспешил в Монголию. Там он припал к ногам Мэнгу и подтвердил ему свою преданность.
-Скорблю о покойном брате моём, - сказал верховный хан. - Пусть Небо примет его в свою необъятность. Ну а живым надлежит двигаться вперёд. Встань, Сартак! Я признаю тебя наследником Бату! Усомнившийся в этом да станет нашим общим врагом. Ты же будь мне верным слугою и добрым советчиком.
-Я не подведу...
-Теперь обратимся к насущным проблемам, - продолжил Мэнгу. - Пришла пора вновь расширять наши владения. На повестке дня Южная Сунь и заперсидские царства сарацин. Понадобиться много солдат. Я повелеваю тебе провести перепись населения на подвластных тебе территориях для последующего учёта налогов и воинской повинности. Разумеется, это не должно касаться религиозных учреждений. Пусть все служители Неба будут на нашей стороне. О том, что Джучиев улус поможет моему брату Хулагу с сарацинами, мы с Бату договаривались прежде. Надеюсь, ты сдержишь его обещание?
-Конечно, мой повелитель! - заверил Сартак. - Ты же знаешь, что я был в курсе происходящего и содействовал твоим с отцом общим делам, как мог.
-Вот и хорошо. Ты свободен, езжай в свою ставку. Позже я пришлю к тебе вельможу, который будет координировать перепись. Слушайся его, словно это я, и помогай во всём.
-Как скажешь!
Сартак тотчас отправился в обратный путь. Теперь, с поддержкой Мэнгу, можно было не опасаться тех, кто надеялся тем или иным способом узурпировать власть в отцовском улусе. Сартак собирался именем верховного хана собрать Джучидов и заставить их публично признать его своим повелителем.
По дороге в приволжскую Орду он получил приглашение дяди Берке посетить его становище, но отказал, резонно опасаясь ловушки.
«От Берке нужно будет избавиться, - подумал Сартак. - Очень уж большим влиянием он обладает в армии и среди своих сарацинских единоверцев - булгар, мордвы, среднеазиатских туркмен, некоторых кавказцев. Если дядюшка вздумает выступить против меня, они все его могут поддержать. А это плохо.»
Он приехал в расположенную в низовьях Волги столицу Орды Сарай-Бату и занялся первостепенными делами, но вскоре заболел и умер.
1256 год, АЛЕКСАНДР ЯРОСЛАВИЧ
Кончина старого Батыя оставила Александра равнодушным, так как его место занял Сартак. Но вот когда умер сам Сартак стало тревожно. С остальными ордынскими вождями контакты были налажены гораздо хуже. Станет ли следующий правитель благоволить русским князьям в целом и Александру в частности? Не начнёт ли производить перестановки, отменять распоряжения предшественников?
Шпионы сообщали, что главным претендентом на власть является батыев брат Берке, исповедовавший мусульманство.
-В его возведении на престол заинтересовано всё сарацинское купечество. Говорят, они и отравили Сартака.
-Для христианской Руси Берке-магометанин плохой вариант! - расстроился Александр. - Вдруг они затребуют от нас смены религии. Тогда война с Ордой неизбежна.
-Такой задачи сарацины не ставят. Их цель — сосредоточение волжского торгового пути в среднем и нижнем течении в своих руках.
Как бы там ни было, князьям предстояло ехать на поклон к новому повелителю и добиваться от него подтверждения старых ярлыков. Перед самым отъездом пришла весть из Новгорода: шведы, емь и сумь высадились в устье Наровы и закладывают на этом важном месте замок! Александр передал полномочия главы делегации Борису Ростовскому, а сам собрал войска и повёл их в Новгород.
Там его успокоили:
-Пришельцы как узнали, что мы собираемся на них и за подмогой на Низ послали, так бросили строительство и убрались обратно за море. Видно поняли, что не успеют возвести стены до нашего подхода. Спасибо тебе, княже, за бдительность, да мы про шведов уж и думать-то забыли.
Такая беспечность неприятно поразила Александра.
«Нужно срочно выдавливать шведов из Финляндии, - решил великий князь. - А то они так и будут угрожать северным границам Руси.»
Собрав владимирцев, суздальцев и новгородцев, он повёл их к Копорью. Только там открыл им Александр, что задумал переправиться по льду через залив в страну еми и очистить её от шведов. Две трети новгородцев отказались идти туда и вернулись домой. Остальные последовали за Александром.
Русским войскам удалось застать врасплох шведские гарнизоны. К тому же коренное население края в большинстве своём присоединилось к борьбе с солдатами короля Вальдемара и ярла Биргера. В разгар кампании Александр узнал, что Андрей находится где-то рядом. Великому князю удалось снестись с ним. В послании он уговаривал брата забыть прошлое и вернуться на Русь, обещая выделить хороший удел и, главное, добиться прощения у нового ордынского властелина. Андрей, видимо, уставший мыкаться по чужим краям и безрезультатно обивать чужие пороги, явился в русский лагерь, словно блудный сын, и был торжественно встречен Александром. После этого русские рати возвратились домой.
Зима 1256/1257 гг., ДАНИИЛ РОМАНОВИЧ
Ответ Куремсы не заставил себя долго ждать. Спустя год после захвата Понизья Романовичами, татары напали на их земли.
-Они осадили Луцк! - привёз неутешительную весть гонец.
-Езжай во Владимир (Волынский) и собери войско, - сказал Даниил гостившему у него Васильку. - А я стяну свои полки сюда, в Холм, дождусь Льва, с ним прибуду к тебе и тогда уж все вместе отправимся на Куремсу. Это нужно сделать очень быстро, ведь Луцк не самый укреплённый город, без нас долго не продержится.
Только брат уехал, как в Холме занялся пожар. Сильный ветер усугубил ситуацию, пламя мгновенно перепрыгивало от одного строения к другому. Люди не совладали с распространившимся огнём и вскоре крепость оказалась полностью в его власти. Оставалось бессильно наблюдать за гигантским костром, покинув пределы Холма.
По горячим следам узнали, что пожар начался из-за нерадивости простой бабы. Даниил приказал сурово наказать виновницу. Следующий день он ждал у горячего пепелища своих дружинников, распущенных по селениям, и Льва, но так и не дождался. Пришлось ехать во Владимир лишь с холмским гарнизоном. По прибытии туда король узнал, что владимирцы сумели отогнать татар от своего города ещё до появления Василька. Даниил рассказал ему о пожаре и пожаловался на исчезновение дружины и старшего сына.
-Многие мои воины тоже куда-то запропастились, - отвечал брат. - Возможно поганые напали на все наши города южнее Холма и Владимира. Тогда Лев отбивается от них в какой-нибудь крепости, а наши ратники отсиживаются поодиночке там, где их застала беда.
-Тогда плохи наши дела. Видно, придётся снова бежать в Польшу или Венгрию.
На все накопившиеся вопросы ответил... явившийся во Владимир Лев.
-Кроме Луцка никакой крупный город не подвергся осаде, - ответил он. - Что касается меня, то я уже подходил к Холму, когда увидел, что он горит. Бегущие навстречу люди кричали о взятии крепости татарами. Я повернул назад. Потом мои разведчики донесли, что Владимир устоял и я приехал сюда. Правда пришлось сделать ненужный крюк из опасения быть окружённым татарскими отрядами, якобы разорившими Холм.
-Вот почему дружинники не прибыли на наш зов! - понял король. - Они думали, что мы погибли. Ах, как же невовремя произошёл этот пожар!
Теперь, когда Даниил, Василько и Лев воссоединились, а все недоразумения объяснились, предстояло идти на Куремсу. Однако добравшись до Луцка, они увидели, что татар больше нет. Лутчане совершили настоящий подвиг, не позволив степным пришельцам перебраться к ним через реку. Жители разрушили мост, а потом держали берег, несмотря на обстрел из вражеских катапульт.
-Куремса убрался совсем недавно, - говорили горожане. - Видимо, он узнал о вашем приближении и испугался. Теперь татары обратят свой гнев на Понизье.
-Что будем делать, брат? - спросил Василько.
-Пытаться ужиться с погаными, - устало ответил Даниил. - Куремса — это цветочки! Если ордынский царь вздумает обрушиться на нас, как в 1241 году, то мы не устоим даже в союзе с поляками и литвой. Зря только себя погубим. Лучше откупаться данью, другого выхода у нас нет...
1257 год, АЛЕКСАНДР ЯРОСЛАВИЧ
Одной из задач Бориса Ростовского было получить в Орде помилования Андрею и Ярославу. Это ему удалось.
-Поганые поняли, что в противном случае князья-изгои станут наводить на Русь шведов, тевтонцев и литву, - говорил Борис Александру. - Нехристям нужно, чтобы мы прикрывали их тылы от латинян. Поэтому они поступили по принципу: не можешь поймать — прости!
Далее приятные новости заканчивались.
-Новым властелином поволжской орды считается другой сын Батыя — малолетний Улавчий, именем которого заправляет вдова Боракчин, - продолжил Борис. - Верховный царь прислал к ним своего представителя. Ходят слухи, будто этому наместнику поручено всю Русь перечесть до единого человека, чтобы с каждого вытрясать потом деньгу. При такой системе выйдет во стократ дороже, чем мы до сих пор отсылали...
Слухи подтвердились. Более того, кроме ежегодной подворной дани татары собирались забрать в свою армию каждого десятого мужчину для войны где-то далеко на юге. Князья были добиты этим сообщением. По возвращении на Русь они ожидали взрывов народного недовольства по всей земле — в том числе и против себя, так как царский наместник обязал русских правителей обеспечивать выполнение переписи.
-За срыв мероприятия своими подданными вы ответите по всей строгости, - предупредили татары.
Впрочем, вместе с князьями и чиновниками он отправил на Русь и воинские отряды. Не зря! Даже жители Владимиро-Суздальского княжества, помнившие Батыево и Неврюево нашествия, покорились не без локальных бунтов. А вот избежавший разорений Новгород (в основном, чернь) наотрез отказался от переписи. Василий поддержал бунтовщиков. Правда, открыто выступить против отца он не решился и перед прибытием Александра и переписчиков сбежал во Псков, что могло худшим образом отразиться на положении великого князя.
В итоге ни Александру, ни боярам не удалось смирить простой люд.
-Что с богатея, что с бедного — величина дани почему-то одна! - возмущались «меньшие». - Бояре да купцы при их доходах даже не заметят ущербу. А нам придётся последнюю рубаху с себя сымать. Нечестно! Тогда уж пусть со всех берут по уровню достатка. Ещё слыхали мы, быдто татары с кажного подворья по мужику забирают и в Орду уводят для пополнения собственного войска. Такому сраму у нас точно не бывать! Пущай спервоначалу нас одолеют!
Татарские чины, видя масштабы волнений (горожане даже Михалку Степанича — посадника! - убили за приверженность великому князю и его политике), поспешили выехать из Новгорода. Их щедро одарили, но Александр понимал, что так легко новгородцы не отделаются. Он думал спешить в Орду и просить милости у Улавчия. Однако оставалось ещё одно дело в северной Руси. Александр помчался во Псков. Он заковал непослушного сына в кандалы и велел доставить его в стольный град Владимир. С окружением же Василия князь расправился максимально жестоко: одних казнил, других бросил в поруб, предварительно вырвав глаза и ноздри.
-Теперь, слуги мои верные, собирайте дары побогаче! - приказал Александр. - Нужно умилостивить ордынских правителей, упросить их простить Василия и дать Новгороду вторую попытку.
Зима-осень 1258 года, ТОВТИВИЛ
Под давлением Даниила Галицкого Миндовг смирился с присутствием в Литве племянников и выделил им землю. Но все эти четыре года Товтивил мечтал только о возвращении себе Полоцка. Жалкий участок вокруг угрюмой крепостицы давно не удовлетворяли его амбиций. В Полоцке, между тем, сидел старший из двух сыновей Брячислава — Изяслав. По сведеньям Товтивила горожанам было глубоко плевать, кто у них на престоле.
-Полочане требуют от своего правителя исполнять обязанности полководца в случае военного конфликта и не путаться у них под ногами в мирное время, - сообщали агенты. - Держаться обеими руками за нынешнего (равно как за любого другого) князя они не станут.
К досаде, собрать войско для изгнания Изяслава оказалось непросто. Литовский король, обжёгшись на Романовичах, запретил своим подданным тревожить русские территории во избежание новых бед.
-А ещё твой дядя подозревает, что ты захочешь обратить собранную армию против него, - объяснили Товтивилу знающие люди.
Действительно, после поражения от Даниила Миндовг имел шаткое положение в собственной стране и страшился его ухудшить какими-либо действиями. Из-за этого он отказался участвовать в авантюре ярла Биргера и Дитриха фон Кивеля против Новгорода.
-И правильно сделал! - говорил критикам Миндовг. - Шведы и датчане позорно убежали, даже не отважившись начать войну с новгородцами и Александром Владимирским.
Но к 1258 году литовские вожди устали от запрета. Их раздражение грозило обратиться непосредственно на Миндовга и тому ничего не оставалось делать, как разрешить поход на Полоцк. Товтивил тут же собрал войско и вышиб Изяслава с вожделенного престола. Однако на этом кампания не заканчивалась. Поскольку Полоцк избежал грабежа, литовские молодцы ничем не обогатились. А в таком случае они , подобно солдатне всех времён и народов, становились опасны для собственного предводителя. К счастью, Товтивил уже знал, как исправить ситуацию.
-Изяслав бежал к своему союзнику Глебу Смоленскому, - сообщил он. - Скорее всего, они попытаются выбить меня из города. Мы должны их упредить.
Вместе с литвой в новый поход отправились и полочане, тоже имевшие к Смоленску претензии. Как и 9-10 лет назад Товтивилу не удалось взять неприступный город. Всё ограничилось лишь разорением окрестностей. И то недолгим. Не желая подвергать свои земли масштабному разору, Глеб (а под его давлением и Изяслав) пошёл на переговоры. По их итогам Брячиславич отказывался от Полоцка, Товтивил признавал за ним и его братом Витебск, а Глеб обязывался хранить нейтралитет.
Удовлетворённый результатами Товтивил вместе с полочанами уехал в своё княжество. Литовские же витязи не успели нажиться на разорении Смоленщины. Они покинули её пределы, обрушившись на новгородские владения. Товтивил слышал, что соотечественники славно потрепали Торжок, захватили много добычи и пленников. Теперь он с беспокойством гадал, ответят ли новгородцы с Александром Владимирским на эту агрессию или нет? И не сделают ли русские мстители его, Товтивила, козлом отпущения?
Осень 1258 года, АЛЕКСАНДР ЯРОСЛАВИЧ
-Так и быть! - заучено возвестил мальчишеским голоском Улавчий. - Сына своего ты накажешь сам. Проблему с Новгородом я пока тоже поручаю решить тебе. Но если ты снова окажешься бессилен, то я пошлю туда войска, которые сотрут упрямый городишко с лица земли.
Ради этих слов Александр растратил огромное состояние, обхаживая нынешнего правителя батыевой орды, а также его ближайшее окружение. И великий князь не собирался останавливаться на достигнутом, дипломатический успех следовало расширять. Александр сделал едва заметный знак сопровождавшим его боярам и те принялись выставлять перед троном всё новые и новые дары.
-Я прошу для новгородцев ещё одну поблажку. Она точно должна склонить их к покорности, мой господин. Отмени для них набор в войска.
-Что-о-о?! - вскинулась сидящая по правую руку от сына правительница-мать Боракчина. - Да как ты смеешь заикаться о таком, презренный раб?!
-Выслушай, повелитель! - тут же упал ниц Александр, касаясь пола лбом. - Если ты решишь покарать Новгород, то он конечно не устоит перед твоим гневом. Но когда он обратиться в пыль, теми землями овладеют латиняне. А поскольку им всегда мало того, что есть, латиняне не остановятся на достигнутом. Они попробуют захватить Владимиро-Суздальское княжество и, в случае успеха, будут угрожать уже непосредственно твоим границам. Не разумнее ли отменить воинскую повинность среди новгородцев? Ведь они сполна отрабатывают армейский долг на своём участке.
Аргументы казались убедительными, Улавчий и Боракчина задумались. Чтобы дожать их, Александр вытащил из рукава ещё один козырь, о котором он сам узнал, находясь в Орде.
-Собственно говоря, - продолжил князь, - Запад уже начал приводить в исполнение план по завоевания Руси. Совсем недавно на наши земли напала литва. Захвачен Полоцк, Смоленщина устояла только чудом, разорена половина новгородских владений. Это не первый поход литвы. Она ещё вернётся, я-то знаю! И хорошо, если одна. Само племя исповедует язычество, но их король и часть элиты приняли веру от римского папы. Поэтому к литве могут присоединиться армии латинских стран. Против такого крупного объединения отбиться будет чрезвычайно сложно, каждый боец окажется на особом счету. Мой повелитель, прими верное решение.
Разумеется, ждать ответа пришлось до следующей аудиенции. Но Александр был уверен в положительном исходе. Пока же он собирал последние сведенья о внутриордынских делах у своих агентов.
-Борьба за здешний престол отнюдь не закончена! - сообщали источники. - Просто она носит скрытый характер. Из-за малолетства Улавчия и нежелания подчиняться женщине на власть реально претендует Берке. Во-первых, его поддерживает сарацинская часть населения — как единоверца. Во-вторых, он необычайно популярен в армии — как храбрый воин и опытный полководец. В общем, будь готов, княже, к тому, что Улавчия может постигнуть судьба Сартака.
-Смещение Улавчия и Боракчины мне не выгодно! - воскликнул Александр. - Я почти добился от них всего, чего хотел! Берке же в случае триумфа вполне способен отменить постановления ненавистного предшественника. Тогда придётся начинать всё сначала...
-Он их не отменит! Русь всегда рассматривалась батыевой ордой как буфер между собой и латинянами. Ослабление этого буфера невыгодно любому её правителю.
-Зачем же набор в войска вообще проводится?
-Он был инициирован верховным царём Мэнгу, далёким от проблем здешнего региона.
-А осмелятся ли Улавчий и Берке пойти против его воли?
-Да. Затеянная царём далеко на юге война не отвечает интересам поволжских татар и они с удовольствием саботируют приказ центральной власти, если он наносит им ущерб. Следует также знать, что Берке является одним из тех, кто возводил Мэнгу на престол и не боится перечить царю.
Приведённые доводы успокоили Александра. Вскоре он получил просимую уступку для новгородцев и отбыл на Русь.
Конец 1258 года, БУРУНДАЙ
Старый Бурундай был отправлен в заднепровские земли с большой армией. Ему поставили задачу: вернуть юго-западную Урусию под монгольское ярмо и наказать литву за набег.
Придя под Киев, Бурундай решил сначала разведать общую ситуацию. Дело было не столько в самом Галицко-Волынском княжестве, сколько в том, что оно могло стать плацдармом для нападения крестоносцев на западные территории Джучидов.
-К счастью, в данный момент единства между христианскими государствами нет, - успокоили опытного полководца разведчики. - Призыв римского шамана к большому походу против нас остался никем не услышан. Там по-прежнему все сами по себе и к Даниилу никто на выручку не придёт. Ты легко с ним разделаешься и обеспечишь себе безопасный тыл перед нападением на литву.
-Я попробую сделать ещё лучше! - сказал Бурундай.
Приведя войска в движение, он послал к Даниилу своих гонцов с призывом идти вместе с ним на литву.
-Если лукавый урус откажется, то я сотру его города в порошок, - пояснил монгольский военачальник своему окружению. - А если покориться, значит признает себя нашим данником.
Даниил прислал свою дружину под предводительством Василька Волынского.
-Брат велел кланяться, преподнести дары и слушаться тебя во всём, - сказал тот. - А ещё просил не гневаться, что сам не явился пред твои очи. Захворал он серьёзно.
-Что ж, - ответил Бурундай. - Придётся нам без него отбивать литовский натиск.
Объединённое монголо-уруское войско напало с юга. Бурундай очень рассчитывал на фактор внезапности, потому что с того направления с землями врага граничили владения даниилова сына. Он должен был обеспечивать полную секретность до последнего момента, но что-то пошло не так. Литва оказалась извещена об опасности и встретила нашествие более-менее подготовленной.
-Даниилова сына предали собственные подданные, переметнувшиеся незадолго до нашего прихода на сторону литовских беклярбеков, - пояснили шпионы чуть позже Бурундаю. - Сейчас его местоположение неизвестно. Возможно, бедняги уже нет в живых.
Мелкие недочёты не повлияли на ход кампании в целом. Бурундай мог записать на свой счёт очередную военную победу. А главное, она доставалась сравнительно бескровно. Дело в том, что хитрый полководец, держа армию Василька при себе, всюду посылал её вперёд, безжалостно бросал в самое пекло. Монголам оставалось только наносить решающие удары.
Основательно разорив Литву, Бурундай прошёлся по краю Ятвягии, после чего возвратился в причерноморские степи.
«Литва наказана! - сообщал он в отчёте новому главе Джучиева улуса - Берке. - Даниил Галицкий признал себя нашим данником, но лишь косвенно. Он в любой момент может снова поменять свою позицию. Считаю необходимым поход на земли этого уруского князя с целью уничтожения построенных там крепостей, а также совместного с ним набега на территорию поляков для упреждения их потенциального с Даниилом союза против нас...»
Планы Бурундая одобрили. Кроме того, из центра полководцу сообщали о намерении прислать в Галицко-Волынские земли баскаков-численников для переписи населения с последующим сбором дани и, возможно, рекрутированием.
Первые месяцы 1259 года, АЛЕКСАНДР ЯРОСЛАВИЧ
Вернувшись из Орды, Александр занялся решением новгородского вопроса. Как всегда, великий князь действовал стремительно. Он послал в Новгород своего представителя, Михаила Пинещинича, который методом кнута и пряника должен был добиться от народа согласия на перепись.
-Сообщи, что они освобождаются от воинской повинности, - инструктировал князь Михаила. - Ещё не забудь добавить, что полки поганых уже стоят во Владимире и готовы обрушиться на Новгород в случае повторного неповиновения.
Последнее являлось ложью, хотя татарские чиновники (численники), а также охраняющие их вооружённые отряды, покончив с переписью и рекрутированием, остались в городах северо-восточной Руси на постоянной основе. Теперь их основные обязанности заключались в сборе и отправке дани в Орду. Но именно лживая угроза нападения заставила новгородскую чернь покориться. Получив от Михаила Пинещинича эту благую весть, Александр вместе с главным численником по имени Беркай тотчас отправился на берега Волхова.
Перепись началась с окраинных районов. Татары вели себя нагло, унижали людей и часто отбирали лишнее. Из-за этого беспредела чернь подняла восстание. На вече большинство изъявило готовность отстаивать от поганых свободу даже ценой собственных жизней и родного города. Стали собирать ополчение, площадные вожди призывали расправиться с чужеземцами. По приказу Александра испуганных татар взяли под охрану дети боярские во главе с посадничим сыном Семёном. Потом их укрыли в княжеском Городище. Беркай хотел бежать и князь с колоссальнейшим трудом уговорил его остаться, обещая подавить бунт чего бы это не стоило.
Новгород в те дни раскололся надвое, знать и чернь готовились с оружием в руках отстаивать свои интересы друг от друга.
-Количественное преимущество на стороне противника, - говорили бояре Александру. - Однако мы сильнее организационно. Только Господь знает, чья возьмёт, когда начнётся сеча.
Чтобы поколебать решимость мятежников, Александр вновь прибег к хитрости. Он приказал распустить слухи, будто татарские отряды Беркая нападут на них в самый ответственный отрезок битвы с тыла. Очередная уловка сработала! Простолюдины не вступили в бой, а потом в отсутствии грамотного руководства в их стане начались разброд и шатания. Люди устали от неопределённости, им хотелось покоя. Полки мятежников таяли на глазах. Лишь особо сплочённые коллективы дисциплинированно отошли в город держать оборону на отдельных участках. Но это были уже не войска.
-Завтра утром перепись возобновится, - доложил Александр Беркаю.
На следующий день татарские численники в сопровождении собственных телохранителей, княжеской дружины и новгородской знати принялись за дело. На сей раз они довели его до конца, так как деморализованное население оказалось неспособно повторно поднять всеобщее восстание. Теперь и Новгород официально признавал власть поганой Орды.
-Зато он не прекратил своего существования, - оправдывался перед совестью и Богом Александр.
Зима 1259/1260 годов, ВАСИЛЬКО РОМАНОВИЧ
Василько Волынский выдавал свою дочь Ольгу за Андрея Черниговского. Празднество, на котором присутствовали и брат с племянниками, было в разгаре, когда приехали татарские послы с сообщением, что Бурундай уже в Галицком княжестве и требует Романовичей к себе на поклон. Смолкли песни, сникли гости, веселье испарилось, будто не свадьбу тут играли, а тризну справляли.
-Что будем делать, брате? - спросил Василько.
-То же, что и в прошлом году, - после долгой паузы ответил Даниил.
-Примет ли Бурундай твой очередной отказ явиться к нему?
-Прости, что прикрываюсь тобой, брат! Знаю, как это выглядит со стороны. Но королю Русии унизительно пластаться на земле перед татарскими воеводами, словно последний раб. А потому никогда не поеду я к Бурундаю, - помолчав ещё, Даниил сказал уже просительнее: - Я пошлю с тобою Льва и епископа Иоанна, соберу богатые дары, а ты уж постарайся отвести от наших княжеств беду.
-Что же будешь делать, ежели поганый вторгнется?
-Уеду в Польшу или Венгрию. Так как, прикроешь?
-Конечно, брат. Для тебя всё сделаю, - ответил Василько и отправился в путь.
Бурундай страшно разозлился, увидев отсутствие Даниила.
-Если князь галицкий не желает ехать ко мне, - мрачно процедил он, - то придётся мне ехать к нему.
Бурундай под угрозой казни и полномасштабного нашествия потребовал срыть крепости в Кременце, Стожке, Львове, Луцке и Данилове. Василько не посмел перечить разъярённому тёмнику, после чего он и Лев в составе татарского войска полугостями-полупленниками дошли до Владимира-Волынского, где также срыли крепость.
Несколько дней попировав на княжеском подворье, Бурундай пришёл к Холму с целью лишить крепостных стен и эту твердыню. Но местные жители не открыли пришельцам ворота. Бурундай отправил Василька на переговоры. Князь на словах приказал подчиниться татарам, однако с помощью жестов дал понять, чтобы они поступили наоборот. Холмский воевода исполнил тайное приказание со всем усердием.
Бурундай не смог взять Холм и вторгся в Польшу. Там он отыгрался на Люблине и его окрестностях, но споткнулся на Сандомире.
-Скажите жителям, что я не трону их, если они пустят меня внутрь, - приказал Бурундай князьям.
Василько и Лев уговорили оголодавших сандомирцев сдаться, татары вошли в город и принялись уничтожать мирных жителей. Город вырезали почти полностью. Василько и племянник с ужасом смотрели на это. А Бурундай, утолив свою ярость, приказал войску возвращаться назад в степи. Отпуская русских князей, он сказал:
-Крепости новые не строить и дань посылать ежегодно. В противном случае я разорю ваши земли так, что они даже через сто лет будут пустовать!
В один из тех же дней, ТИХОН
Сын с невесткой пошли в сени провожать гостей. Старшие внук и внучка уже лежали на печи, зато младшенький, Ванюша, от разговоров взрослых невесть почему пришёл в возбуждённое состояние и готов был скакать по избе хоть до утра.
-Лезь на печь, пострел! - притворно рассердился Тихон. - Вот батька вернётся — ох и задаст он тебе трепака!
-А ты расскажешь что-нибудь интересное?
-Расскажу, расскажу! Только про что бы? - почесал макушку старый. - Пожалуй, про Евпатия Коловрата.
-Про Евпатия, про Евпатия... - запел Ванюшка.
-Ну-ка цыц, а то передумаю! Полезай на печь!
Когда маленький хулиган выполнил условие, дед Тихон начал рассказ:
-В недобрый час, в ужасный год напал на Русь грозный царь Батыга с несметными полчищами своими. Первой на его пути оказалась старая Рязань. Царь потребовал от неё дани в размере десятой части всего имеющегося. В противном случае обещал предать город разору. Стали рязанцы во главе с тогдашним князем думу думать, как им поступить. В итоге порешили отправить посольство к Батыге, чтобы время потянуть, а сами снарядили гонцов просить помощи у соседей. Один из них помчался в Володимер, другой — воевода Евпатий — поспешил в Чернигов.
Долго ли, коротко ли, приехал Евпатий к князю Михаилу и поведал о нашествии поганых. Только князь черниговский убоялся татар и отказал в помощи. Пришлось Евпатию и его спутникам возвращаться несолоно хлебавши. А родной край за время отсутствия превратился в пепелище. Татары пожгли города и поубивали население. Собрал тогда Евпатий немногих уцелевших людей, кто умел держать в руках оружие, и повёл их вслед за ушедшими вглубь земли Русской татарами. И начал уничтожать отставшие отряды поганых, не жалея ни себя, ни врагов. Да так активно, что сам царь устрашился и послал спросить, чего он хочет.
«Передайте царю, - сказал Евпатий, - что я и товарищи мои хотим одного — умереть!»
Тогда Батыга выделил войско со своим зятем Хостоврулом и приказал уничтожить отряд бесстрашного воеводы. Хостоврул обещал привести Евпатия живым или мёртвым. А тот не стал прятаться со своими ратниками и вступил в бой с заведомо более многочисленным врагом. И бысть сеча зла и велика. Евпатий убил Хостоврула, а татары долгое время не могли одолеть русских витязей. Пришлось им прибегнуть к камнемётам и только тогда, закиданные, воины Евпатия погибли почти все до одного вместе со своим вождём. Тело воеводы и нескольких уцелевших предъявили царю. Поразился грозный Батыга стати поверженного воина, а пуще того — его духу и храбрости.
«О Евпатий! - воскликнул он. - Если бы ты служил мне, то держал бы я тебя у самого сердца! - потом сказал его уцелевшим товарищам: - Возьмите его и похороните с достоинством. За это я отпускаю вас!»
Тут Тихон заметил, что Ванюшка давно спит крепким сном и оборвал свой рассказ.
«Пора и мне прилечь!» - решил старик и прошёл в свой закуток за печью. Кряхтя, лёг на лавку, постеленной для мягкости полушубком. Хорошо в тепле слушать, как снаружи завывает вьюга. О себе Тихон давно не печалился, он пожил на этом свете. А вот за детей и внуков переживал. Тяжкие повинности возложены на них по вине татар, каждый год теперь будут драть с простого люда последнее.
«Да и не только татары, - подумал Тихон. - Есть ведь ещё князья, бояре, попы... За что господь возложил на наш народ столь тяжкий крест?»
Через минуту из сеней вернулись сын с невесткой. Они тихонько задули лучину и тоже улеглись спать.
ЛЕТОПИСЬ ВТОРАЯ
2.1) Ноябрь 1359-май 1360 гг., ВАСИЛИЙ ВЕЛЬЯМИНОВ
Великий князь Владимирский и Московский, Иван Иванович по прозвищу Красный, скончался 13 ноября 1359 года. Его наследнику, старшему сыну Дмитрию, шёл только десятый год. Из-за отсутствия взрослого правителя Москву ожидал тяжкий период. Кое-как внутреннее единство удерживали родичи вдовой княгини Александры — могущественный боярский клан Вельяминовых во главе с тысяцким Василием Васильевичем. Они предотвратили отъезд большинства служилых людей и организовали поездку за ярлыком на великое княжение.
-Дядя, зачем нам Владимир-на-Клязьме? - уже в дороге спрашивал у Василия маленький князь Дмитрий.
-Затем, что кто из князей им владеет, тот считается главнейшим на Руси! Ему подчиняются Новгород со Псковым, он собирает дань-выход для царя!
-Зачем же нам за Владимиром ехать в Орду?
-Только царь решает, кому отдать стольный град! И мы должны убедить его в том, что ты — достойнейший из всех! В противном случае Москва потеряет первенство над землёй Русской, которое непрерывно держала в своих руках последние тридцать лет.
-А как мы убедим в этом царя? - не унимался племяш.
-Послушанием и щедростью! Со времён твоего деда, Ивана Калиты, Москва никогда не отступалась от проордынской политики и привозила властелинам Сарая самые большие дары сверх обязательной дани. Но при этом не упускала и свой интерес.
Ехали к царю Кульпе, а приехали ко второму за полгода перевороту. Пришлось в нескольких переходах от Сарая ожидать оформление новой власти в лице царя Навруса. К этому времени подтянулись другие русские князья, в частности главные конкуренты — суздальско-нижегородские Константиновичи.
Василий, в конце концов, добился того, чтобы царь первой принял московскую делегацию. Благодаря расторопности боярина (а также крупным взяткам) ярлык вот-вот должен был достаться его племяннику. Переговоры завершались, когда Навруса сверг некий Хидырь.
-Теперь нам не видать ярлыка! - похолодел от нехороших предчувствий Василий Вельяминов. - Во-первых, нам нечем больше за него заплатить. А во-вторых, этот Хидырь отдаст великое княжение Владимирское Андрею Нижегородскому в пику своему предшественнику, собиравшемуся облагодетельствовать нас.
Всё так и случилось. Это было важнейшее политическое поражение Москвы, грозившее стать фатальным.
-Что же делать?! - ломал на обратном пути голову Василий. - Что делать?!. Ах, как невовремя владыка Алексий попал в плен! С ним мы как-нибудь сохранили бы великое княжение...
2.2) Тогда же, АЛЕКСИЙ
Митрополит Киевский и всея Руси уже второй год томился в неволе. Возвращаясь из Орды от тогдашнего царя Бердибека, он заехал в Киев и был задержан местным князем Фёдором Гедиминовичем по приказу его брата — великого князя литовского Ольгерда.
-Кафедра митрополитов ныне находится во Владимире-на-Клязьме, - сказал Алексий Фёдору. - Моё место там, а не здесь. Отпусти меня.
-Не отпущу, ибо ты сядешь даже не во Владимире, а в Москве! В соответствии же с титулом своим ты, владыка, обязан быть духовным главой всей земли Русской, а не только северо-востока и, тем более, не одного отдельного княжества. Что касается переноса кафедры, то ты и твои московские покровители просто узурпировали митрополичье местопребывание. Поэтому сиди-ка ты здесь!
-Не о справедливости печётесь вы с Ольгердом, а о том, чтобы митрополия стала марионеткой в руках рода Гедиминовичей!
Когда Василий Вельяминов объяснял малолетнему князю Дмитрию, на чём держалось главенство Москвы, он забыл упомянуть, что благоволение митрополитов сыграло в её возвышении не менее важную роль, чем благоволение ордынских царей.
Всё начиналось в первой четверти 14 века. Тогда за великое княжение боролись Тверь и Москва. Царь Тохта передал ярлык Михаилу Тверскому. Митрополит Максим, перебравшийся к тому времени из-за степной войны из Киева во Владимир-на-Клязьме, тоже поддержал его. Но Максим вскоре скончался, а его преемником стал человек волынского князя именем Пётр.
Михаил решил его дискредитировать и через подвластных епископов обвинил в стяжательстве. На защиту митрополита Петра, всем известного своими скромностью и справедливостью, встали не только большинство епископов и прочих церковников, но также — невиданное дело! — светский народ. Обвинители с треском проиграли собор, а митрополит позже укрылся от преследований тверских правителей в Москве, своим присутствием сделав её духовной столицей Руси.
В 1327 году Пётр ушёл в мир иной. Через два года митрополитом всея Руси стал грек Феогност. К его приезду Тверь уже была разгромлена объединёнными татаро-москово-суздальскими войсками, а Суздальско-Нижегородское княжество ещё не поднялось. Единственной силой оставалась Москва. Её союз с митрополичьим престолом продолжился. Московские князья, в отличии от тверских, носы не задирали, всячески подчёркивали первенство Феогноста и убедили его сделать своим преемником нужного им человека.
После смерти Феогноста Иван Московский отвалил константинопольскому патриарху целое состояние, равное ордынскому выходу, ради рукоположения Алексия митрополитом. Цель была достигнута. Лишь Ольгерд Литовский подпортил триумф. Пользуясь неразберихой в византийских делах, он добился открытия независимой от Алексия митрополии, которой отошли епархии Малой Руси — Галиции и Волыни — а также Полоцкое, Туровское и Новогрудское епископства. Их владыка Роман (родом из Твери) беззастенчиво вмешивался и в другие епархии, числившиеся за Алексием.
-А сейчас Роман, наверное, воображает себя полноценным главой всея Руси! - сокрушался Алексий. - Надо срочно бежать отсюда!
Внезапная смерть Фёдора Киевского и последовавшая затем неразбериха помогли реализовать желание высокого пленника.
2.3) Июнь-декабрь 1360 года, ОЛЬГЕРД ГЕДИМИНОВИЧ
К середине века в составе Великого княжества Литовского с помощью войн и браков помимо самой Литвы оказались полоцкие и турово-пинские уделы. На Волыни правил брат Ольгерда Любарт, оспаривающий Галицию от поползновений Казимира Польского и Людовика Венгерского. В Киеве до недавнего времени сидел другой брат — Фёдор. Ольгердова сына Андрея пригласили возглавлять Псков. В Новгороде пролитовская партия по степени влияния уступала только владимиро-московской. Тверь постоянно искала защиты от Москвы. Четыре года назад Ольгерд захватил Брянск, посадив там сына Дмитрия-Корибута, и теперь числился верховным сюзереном чернигово-северских территорий. Ко всему прочему Ольгерд забрал часть смоленских земель, а оставшиеся плясали под его дудку...
Гедиминовичи активно теснили Рюриковичей на большей части Древнерусского государства. Успеху литовских выскочек способствовало то, что они не покушались на старые порядки, переходили в христианство и говорили на русском языке.
Многолетняя борьба Ольгерда за влияние над церковной митрополией тоже давала плоды. Она началась восемь лет назад, когда инок Феодорит прибыл в Константинополь с ложным сообщением о смерти митрополита всея Руси Феогноста. Обман быстро раскрыли и патриарх не рукоположил Феодорита. Зато это сделал тырновский патриарх, являющийся политическим противником византийского императора Иоанна VI Кантакузина. На Руси Феодорита не признали, но Ольгерд взял его под своё покровительство, а после его смерти добился от константинопольского патриарха легитимизации феодоритовой митрополии. Её главой стал выходец из Твери Роман. За ним закрепились Литва (Полоцкая, Туровская, Новогрудская епископии) и Малая Русь (Волынь, Галиция). Роман обосновался в родной Твери и претендовал также на Новгородскую, Черниговскую, Смоленскую, Брянскую, Белгородскую епархии, а в перспективе — на всю русскую митрополию. Смерть Фёдора и побег Алексия из киевского плена осложнили ситуацию, но у литовского правителя были и другие проблемы, отвлекающие его от церковных дел.
Ольгерд рвался в южную Русь, однако был вынужден оставаться на Литовщине из-за угрозы со стороны Тевтонского Ордена. Раньше его спину в этом направлении прикрывал брат Кейстут. Но сейчас он томился в плену у крестоносцев и Ольгерду приходилось самому сторожить врага вместо того, чтобы воспользоваться ордынской усобицей и навести порядок на киевском фланге.
К счастью, Кейстуту вскоре удалось бежать благодаря одному из его охранников, который оказался литовцем. Однако всё равно предстояло нанести Ордену ответный удар. А пока Ольгерд послал на юг сыновей скончавшегося брата Кориата, пообещав при первой же возможности присоединиться.
2.4) Тогда же, ДМИТРИЙ КОНСТАНТИНОВИЧ
Андрей Нижегородский — более монах, чем светский правитель — отказался от великокняжеского ярлыка в пользу своего брата Дмитрия Суздальского. Тот въехал во Владимир 22 июня. Алексий не посмел воспротивиться воле царя и благословил его.
Новоиспечённый великий князь планировал возродить престиж стольного града, поникший от нежелания московских Рюриковичей восседать там постоянно. Также он хотел, чтобы и митрополит считал Владимир главным местом своего пребывания, но Алексий уехал обратно в Москву, ссылаясь на то, что дал обет жить у чудотворного гроба митрополита Петра. Такой поступок говорил о нерасположении владыки. Союз духовной и светской властей распадался.
-Ничего-ничего! - храбрился Дмитрий. - Я заставлю его поменять решение!
Зато уставшие от диктата московитов новгородцы с восторгом приветствовали приехавших наместников, хотя Дмитрию за лояльность пришлось смягчить для Новгорода условия. Возвращаясь во владимиро-суздальскую область, Дмитрий столкнулся в Костроме с царским посланцем.
-Я еду к тебе с жалобой, коназ! - уведомил татарин. - Некие разбойники, поднявшись вверх по Каме-реке, напали на город Жукотин, ограбили его и порубили наших купцов. Это были урусы! Хан Хизр, твой и мой повелитель, приказывает тебе найти виновных и выдать ему на суд! В противном случае отвечать за набег будешь ты! А отвечать придётся если не головой, то ярлыком уж точно!
Дмитрий тут же учинил дознание. Пока разбирались что к чему, он на всякий случай призвал в Кострому ближайших князей с дружинниками для возможного похода на татей. Явились его братья, Андрей Нижегородский и Борис Городецкий, а также Константин Ростовский. Ярославский князь-тихоня сам не приехал, прислал воеводу с полком.
-На Жукотин напали ушкуйники, - сообщили князьям. - Их ещё называют волжанами, а сами себя они величают повольниками. Это речные разбойники. Иногда они возникали в верховьях Волги и грабили малочисленные караваны. Только раньше ихних шаек было раз-два и обчёлся, ватага насчитывала от силы человек пятнадцать, ну двадцать. А сейчас их набралось около тысячи или двух за счёт выходцев из Новгорода. Вот ушкуйники и оборзели! Наши агенты сообщают, что они хотят плыть в Новгород, чтобы сбыть там награбленное добро.
После совещания князья решили действовать хитростью. Они заставили костромских купцов раструбить о заинтересованности в покупке имеющегося товара и заманили подавляющую часть ушкуйников в город, где, подпоив, связали.
-Вашу участь решит царь или кто-то из его вельмож! - заявил им Дмитрий.
-Лучше уж накажи нас ты, - взмолились пленные.
-Своими действиями вы навлекли гнев татар на Русскую землю! Разумнее отделаться выдачей вас, дураков, чем отвечать всем миром. Вы сами виноваты в собственных бедах!
2.5) Январь-июль 1361 года, КАЛЛИСТ
«Угораздило же меня жить во времена окончательного упадка империи, а не во дни славных Константина или Юстиниана!»
Константинопольскому патриарху Каллисту действительно было на что жаловаться. Ровно сто лет назад Михаил VIII Палеолог наконец-то вернул империи столицу, но это не принесло грекам счастья, потому что для этого пришлось заручиться поддержкой других хищников — генуэзцев, подарив им один из районов города, а также права на беспрепятственную торговлю. В итоге генуэзцы построили в Галате неприступную башню и оккупировали проливы. Греки перестали быть полноценными хозяевами своей страны. Возросшее могущество генуэзцев заставило кесарей искать им противовес. Противовесом стали венецианцы и империя всё явственнее превращалась в итальянскую колонию.
Возможно, Византия смогла бы выпутаться из этих сетей, но с востока её стали теснить турки-османы. Они отобрали всю Малую Азию, а в середине века, воспользовавшись внутренними войнами кесарей, переправились на Балканы. Дарданеллы оказались под их контролем. Теперь завоеватели беззастенчиво подчиняли себе Адрианополь и Фракию.
Византийские правители лавировали между тремя этими силами, заключали союзы с одними против других и неизменно проигрывали, так как за поддержку иноверцев приходилось идти на земельные либо ещё какие-нибудь уступки. Жертвы оказывались напрасными. Кесари даже переходили в латинство и заключали с Римом церковные унии, надеясь на папские призывы к крестовым походам на турок, однако проблемы накапливались, а маневренное и территориальное пространства сжимались.
Константинопольские патриархи тоже испытывали колоссальное давление. Во-первых, им приходилось признавать первенство римских пап — этих самозванцев, которые презрели слова самого Спасителя о том, что «Богу — богово, а кесарю — кесарево» и стремились подменить собой и того, и другого. Во-вторых, тырновские (болгарские) патриархи нагло продолжали покушаться на прерогативы старших константинопольских собратьев. Ещё Симеон Тырновский возвёл на учреждённый им Печский патриархат сербского архиепископа. А позже его преемник Феодосий рукоположил духовным главой Руси самозванца и лжеца Феодорита, тем самым показывая, что хочет забрать под своё крыло ещё и Киевскую митрополию. Слава Господу, Феодорита на родине не признал никто... кроме Ольгерда. Чтобы удержать за Константинопольским патриархатом все русские земли, Каллисту пришлось возобновить для Литвы митрополию, неподотчётную митрополиту Киевскому. И это было в-третьих.
-Что оставалось делать, если в Русии сейчас два центра — Москва и Литва? - оправдывался Каллист. - И каждый из них стремиться подчинить главу церкви, ведь на чьей стороне или в чьей власти он окажется, тот имеет преимущество над противником.
Задача константинопольских патриархов и кесарей состояла в недопущении раскола Русской церкви. Они тяготели к союзу с Москвой, но не хотели, чтобы подвластные династии Гедеминовичей области ушли из-под их юрисдикции. Ольгерд уже не раз угрожал отдаться римским папам в случае пренебрежения его желаниям. Но литовский митрополит Роман всё больше наглел, желая быть главным над всей Русью. В середине года Алексий прибыл в град Константина с жалобой на то, что Роман выходит за границы своих епархий. На июльском синоде Каллист осудил последнего и подтвердил за Алексием Новгородскую, Черниговскую, Смоленскую, Брянскую, а также Белгородскую епископии.
2.6) II половина 1361 года, МАМАЙ
Возвышение главы самой многочисленной орды Северного Причерноморья началось в конце правления хана Чанибека, когда за помощь в войне против генуэзцев Мамай был назван наместником Крыма и нижнего Поднепровья, вдобавок женившись на ханской внучке. Мамай сыграл решающую роль в возведении своего тестя Бердибека на престол, став ещё и беклярбеком — вторым лицом в Орде. По своим качествам он мог бы стать выдающимся ханом, но — увы! — не являлся Чингисидом.
После убийства Бердибека Кульпой Мамай не захотел мириться с потерей власти. Он бежал из Сарая в свои степи вместе с полностью зависимым от него потомком Чингиса Абдуллахом, которого рассчитывал посадить на трон и править от его имени.
Почти два года ушло на сплачивание Причерноморья и Крыма вокруг беклярбекова ставленника. За это время Кульпу сменил Хизр. В августе и он был убит своим сыном Тимур-Ходжой.
-Пора! - определил Мамай.
Узнав о подходе его войска, Тимур-Ходжа бежал за левый берег Итиля (Волги). Мамай, торопливо провозгласив ханом Абдуллаха, бросился в погоню. Но вскоре Абдуллах бежал из столицы.
-Пока ты гоняешься за Тимур-Ходжой, - уведомил он своего покровителя, - сарайская знать покусилась на мою жизнь и провозгласила ханом Мюрида — брата покойного Хизра.
Мамай кинулся к Сараю, чтобы схлестнуться с новым конкурентом. Однако оказалось, что трон захватил какой-то вовсе непонятный самозванец, а Мюрид сейчас неизвестно где. Наместники Мохши, Волжской Булгарии и Хаджи-Тархана один за другим объявили о своей независимости от центра. А тут всем на голову свалился ещё один претендент на ханскую власть, зовущий себя Кильдибеком.
-Кильдибек был братом Бердибека и, кажется, погиб при его вступлении на престол! - вспомнил Мамай. - Называющий себя этим именем — явный самозванец!
Тем не менее сарайская знать признала «Кильдибека» и отворила перед его войском ворота. Кильдибек рассправился с тамошним безымянным самозванцем и стал ханом. Правда положение его оставляло желать лучшего. Ему угрожали и Мамай, и Мюрид, и Тимур-Ходжа.
-Хан Кильдибек желает начать с тобой переговоры! -сообщили Мамаю.
-Если он сделает Абдуллаха повелителем всех земель к западу от Дона, - хорошенько подумав отвечал Мамай, - то мы признаем его сыном Чанибека и верховным ханом Джучиева улуса.
-Ещё ты должен будешь разобраться с Тимур-Ходжой.
-Хорошо!
После того, как формальности были улажены, Мамай сосредоточился на Тимур-Ходже. Он настиг хизрова сына и лишил его жизни.
-А вот избавлять «Кильдибека» от Мюрида я не стану, - сказал Мамай своим. - Пусть эти два тигра грызутся между собой и поменьше думают обо мне!
2.7) 1362 год, ВАСИЛИЙ ВЕЛЬЯМИНОВ
Очередная замятня в Орде, связанная с убийством Хидыря, оказалась на руку Москве, так как выданный Дмитрию Суздальскому ярлык на великое княжение становился недействительным.
-Надо ехать в Орду и возвратить право на стольный град Владимир! - рассуждали бояре.
Легко сказать! В стане поганых наступили такие тёмные времена, что было непонятно, кто там сейчас правит. Ездившие судиться в Орду ростовские князья были ограблены и еле унесли ноги. В связи с этими событиями московские круги всё-таки решили пока ничего не предпринимать.
-А вот выгнать Дмитрия Суздальского из Владимира очень даже можно! - сказал Василий, собирая войска под руководство трёх малолетних московских князей.
Однако мероприятие с Константиновичем пришлось отложить. Сначала предстояло отбить неожиданную атаку на собственные владения. Предметом спора стал городок Галич-Мерьский, купленный ещё Иваном Калитой. Тамошние князьки с тех пор числились лишь наместниками. Нынешнего князя-наместника, являвшегося полным тёзкой юного Дмитрия Ивановича, такое двусмысленное положение видимо не устраивало. Каким-то образом он получил от одного из сарайских временщиков ярлык на свою родовую вотчину и объявил о возобновлении её самостоятельности. Московские войска легко разобрались с этим дерзким наглецом, после чего заняли Переславль-Залесский и заставили Дмитрия Суздальского покинуть Владимир.
-Теперь дело всё-таки за получением ярлыка! - сказал Василий старшему племяннику. - Как только неразбериха в Орде закончится, мы отправимся туда и любой ценой сделаем тебя великим князем Владимирским!
Но замятня продолжалась и продолжалась. Сидевший на троне царь Кильдибек заподозрил сарайскую знать в изменах и повёл против неё массовые репрессии. Он уничтожил многих мурз, прежде чем пал в битве против Мюрида. Впрочем, определённости после этого не прибавилось. Воспользовавшись крупными потерями мюридова воинства, Сарай с наскока взял некто Мир-Пулад, также пришедший из-за Волги.
-Вдобавок на власть посредством Абдуллаха претендует повелитель западных степей — темник Мамай! - сообщали московскому двору агенты.
-И всё же собирайте средства! - велел Вельяминов. - Они должны быть под рукой в любой момент, потому что Дмитрий Суздальский раздумывает над поездкой в Орду за ярлыком. Мы не должны отстать от него.
Богатые дары понадобились ещё для одного дела. В Твери скончался литовский митрополит Роман, нужно было убедить цареградских правителя и патриарха в объединении юго-западных епископий под рукой Алексия. Материальные подношения (разумеется, на церковные и монастырские нужды) очень стимулировали византийцев на обоюдовыгодные отношения, тогда как без них продвигать русские интересы получалось почему-то плохо. Москва знала эти особенности лучше остальных и не собиралась скупиться.
2.8) Весна 1362-зима 1362/63 гг., ОЛЬГЕРД ГЕДИМИНОВИЧ
Всё это время великий князь боялся далеко уходить от коренной Литвы и прилегающих к ней территорий. Причиной страха служили постоянные набеги ливонских рыцарей. Потерпевший ряд поражений Кейстут не решался пока тягаться с ними в одиночку. Весной 1362 года Тевтонский Орден, собрав под своим стягом большую силу из крестоносцев Англии, Дании, Чехии, Италии, немецких земель, во главе с магистром вторгся в Литву и захватил Ковно. Войдат Кейстутович, а также местный комендант и ещё 37 человек из двухтысячного гарнизона были взяты в плен. Остальные погибли при штурме. Ольгерд и Кейстут не рискнули помочь защитникам крепости по причине огромной разницы в количестве войск. Они стояли по ту сторону Немана и бессильно наблюдали за происходящим. Когда крестоносцы ушли, начались переговоры о выкупе пленных и о заключении перемирия. Лишь осенью Ольгерд стал свободен от тевтонских дел и занялся южной Русью.
В Киеве он посадил своего сына Владимира. Далее он хотел воспользоваться смутой в Орде и забрать под свой контроль бывшие территории древнерусского государства: Подолию (называвшуюся век назад Понизьем или Болоховщиной), Посемье, области южнее Киева, земли Переяславль-Южного княжества. Исходя из масштабов пространства, эти завоевательные планы могли показаться чересчур дерзкими. На самом же деле при определённых обстоятельствах реализовать их было вполне возможно.
Издревле северное Причерноморье служило коридором для различных племён. Здесь никто не умел задержаться надолго. Очередные пришельцы рассеивали или смешивались со своими предшественниками, чтобы впоследствии повторить их участь. В результате здешнее население было крайне малочисленно и разнообразно по этническому составу. Западные татары, автономные от остальной Орды ещё со времён Батыя, главенствовали в регионе только угрозой помощи из центра. В противном случае они были бы вытеснены отсюда за Дон.
-Сейчас настал такой момент! - возвестил Ольгерд.
Собственно говоря, из Подолии степняков уже изгнали четверо его племянников — сыновья скончавшегося недавно Кориата Новогрудского. При посредстве Ольгерда они передали Новогрудскую вотчину Кейстуту и ушли искать себе достойные владения на юг. Теперь Кориатовичи стремились удержать Подолье. Великий литовский князь обещал им помочь и собирался сдержать данное слово.
Дабы не опасаться за тылы со стороны чернигово-северских Рюриковичей, Ольгерд вдобавок к управляющим Брянском сыну Дмитрию-Корибуту и племяннику Патрикею Наримунтовичу Стародубскому посадил в Трубчевск ещё одного своего сына — Дмитрия. Только после этого он через Посемье и Киев двинулся в южные степи, изгоняя по пути тамошних татар. С запада к нему поспешили Кореатовичи. Оба литовских войска соединились у реки Синие Воды, когда лазутчики сообщили о том, что недалеко расположились три орды, пришедшие из Крыма на помощь своим соотечественникам. Ольгерд велел всем готовиться к бою.
Литовцы разделились на шесть отрядов. Они выстроились в круг, чтобы их нельзя было обойти с тыла и выдержали первую атаку врага, обстрелявшего их с трёх направлений. Убедившись в том, что с одного наскока литовскую «крепость» не взять, татары отъехали для перестроения. Они намеревались соединиться, чтобы ударить единым кулаком. Но разгадавший их манёвр Ольгерд не дал осуществиться этому плану. Он приказал своим подчинённым идти вперёд. Пехотинцы пошли врукопашную и прорвали средний полк татар, а стрелки и конница во главе с Кориатовичами теснили их с обоих флангов. Те вражеские части, которые не попали в «котёл», панически покинули поле битвы. Ольгердовы племянники гнали их почти до Дуная. Сам же великий князь после битвы отправился в Крым и славно пограбил его. Теперь северное Причерноморье принадлежало Гедиминовичам.
Возвратившись с триумфом в Литву, Ольгерд узнал о разорении ливонскими рыцарями Упитской земли, входивший в состав владений Кейстута.
2.9) I половина 1363 года, МАМАЙ
К счастью для Мамая после гибели Кильдибека вызов Мюриду бросил очередной претендент в ханы по имени Мир-Пулад. Дерзкий новичок сумел овладеть Сараем, но большая часть знати не поддержала его и Мюриду удалось вернуться в столицу. Мир-Пулад ушёл за левый берег Итиля, вероятно, готовясь к следующему раунду противостояния. Мюрид тоже не дремал. Он укомплектовывал свою армию новыми частями взамен погибших в тяжелейшей схватке с Кильдибеком.
-Пусть эти двое продолжают воевать друг с другом! - повторял Мамай. - Чем упорнее окажется их потасовка, тем лучше! Мы пока не будем вмешиваться. Подождём, когда один из них одержит верх. Триумф достанется победителю слишком дорогой ценой, ослабит его до предела. Тут-то мы и заберём у надорвавшегося дурака власть!
И всё же, стоило Мюриду отправиться на поиски Мир-Пулада, Мамай не утерпел. Он вошёл в покинутый Сарай и объявил ханом Абдуллаха. Сопутствующим вознаграждением стало прибытие ко двору Михайла Аланского — представителя интересов Москвы. Его целью было получение для своих покровителей ярлыка на великое княжество владимирское. За ценой московиты не стояли. Довольный богатыми дарами Мамай уже хотел дать Абдуллаху добро на выдачу ярлыка, как его решимость поколебали сарайские мурзы.
-Известно ли тебе, о беклярбек, - спросили они, - что Мюрид совсем недавно передал ярлык именно Дмитру Московскому, предпочтя его Дмитру Суздальскому?
-Значит, московский Дмитр — ставленник Мюрида? - забеспокоился Мамай. - Тогда главенство над Урусией нужно передать его суздальскому тёзке. Что же он не едет ко мне с дарами?
-Он потратил их на обхождение Мюрида.
-Но московский конязь тоже одаривал его, тем не менее изыскал где-то новые средства!
-Москва, пользуясь военным превосходством, контролирует владимирский улус и собирает с него дань. Суздаль таких ресурсов не имеет.
-Получается, Москва сильнее Суздаля, - сделал нехитрый вывод Мамай. - В таком случае, я предпочёл бы покровительствовать всё-таки ей.
-Но ведь она связала себя с Мюридом — твоим злейшим врагом!
-Прося ярлык теперь уже у Абдуллаха, Москва явно показала, что презрела Мюрида! - усмехнулся беклярбек и распорядился: - Отдайте ярлык московскому Дмитру. Позаботьтесь также, чтобы Мюрид узнал об этом. Отныне он и Дмитр станут врагами. Это хорошо! Военные возможности Москвы могут пригодиться.
Решив данный вопрос, Мамай обратился к другой проблеме. После литовского нашествия требовалось вернуть под свой контроль нижнее Поднепровье и, особенно, Крымский полуостров, где начались сепаратистские восстания. Пользуясь тем, что о Мюриде и Мир-Пуладе не было слышно, Мамай собрал войска и поспешил на запад.
2.10) Середина 1363 года, КОНСТАНТИН КОРИАТОВИЧ
Старшие Кориатовичи — двойняшки Юрий и Александр, а также Константин — обосновались в Подолии ещё в 40-е годы. Условной столицей была крепостица Смотрич близ Каменца. Несмотря на обширную территорию, их княжество являлось крайне аморфным и уязвимым образованием. Причём уязвимым не только с востока, откуда регулярно совершались татарские набеги, но и с запада, прилегающие королевства которого стремились подчинить себе Галицко-Волынскую Русь, дабы лишить степные орды возможности проходить через эти земли к ним.
Зажатые меж нескольких цивилизаций волыняне и галичане балансировали как могли. После гибели взрослых князей в первой трети 14 века они даже признали своим правителем их племянника по женской линии — Юрия-Болеслава из династии Пястов. Надеялись, что поляки помогут отбиться от ордынских нашествий. Согласились ради этого даже терпеть латинянских священников. Но через 15 лет Юрий-Болеслав скончался, а на волынский престол сел Любарт Гедиминович, который являлся родичем пресекшейся ветви местных Рюриковичей лишь по жене. Галицией же при обоюдном согласии Польши, Венгрии и Литвы управлял боярский совет во главе с Дмитрием Дитьком, признававшим Любарта своим сюзереном.
Так продолжалось почти десять лет. Именно в тот период Кориатовичи и прибыли в юго-западную Русь по приглашению Любарта. Тот просил их отогнать татар подальше от его владений и обещал признать за племянниками все завоёванные ими земли. Серией мелких ударов Кориатовичи вытеснили или уничтожили татарские шайки из Подолии. Отныне им предстояло удерживать завоёванное, а это было на порядок тяжелее, ведь поганые ордынцы переходили в контрнаступления. Чередуя тактику, литовские братья либо отбивались от противника, либо отсиживались за стенами построенных крепостиц, либо откупались, как поступал частенько тот же Фёдор Гедиминович Киевский.
От родственников ждать помощи не приходилось. Польский король Казимир III предлагал Константину руку своей дочери и покровительство, но от предложения пришлось отказаться, так как взамен требовалось признать духовную власть Рима. К сожалению после смерти Дмитрия Детька Казамир оккупировал Галицию, а также часть Волыни и стал угрожать Подолью. Тогда Константин принял предложение польского правителя, допустил свадьбу по латинянскому образцу и вместе с братьями присягнул на верность тестю.
Впрочем, Кориатовичи не раз то выходили из повиновения, то снова присягали. Периодические противостояния между Гедиминовичами и Казамиром сохраняли установившийся статус-кво. У Польши оставались Галиция, Перемышльщина и Надсанье, а у Литвы — Волынь, Берестейщина и Холмщина. Кременец считался нейтральной территорией. Один из братьев уехал в Венгрию, где получил от тамошнего короля владение и руку дочери боснийского бана. Великий литовский князь помог остальным навести порядок вокруг Подолья. Правда, через полгода пришлось в одиночку отражать большой ответный набег татар, но это не было чем-то необычным...
2.11) II половина 1363-начало 1364 гг., АЛЕКСИЙ
Этот год стал для Москвы годом отвоёвывания сданных ранее позиций. Не последнюю роль в успехах сыграл митрополит Киевский и всея Руси. Алексий даже добился от Абдуллаха и Мамая уменьшения последующих выплат по сравнению с теми, которые были установлены при царе Джанибеке. И для этого московским князьям и митрополиту не понадобилось ехать на поклон в Сарай, что до сих пор считалось обязательным. Переговоры велись через посредников, а ярлыки (на Великое княжество Владимирское и на привилегию Русской церкви не платить дань) привёз представитель Абдуллаха и его покровителя.
Ещё одной грандиозной политической победой стала ликвидация Литовской митрополии и передача её епархий под юрисдикцию Алексия. Не в последнюю очередь решениям патриарха Каллиста способствовали активность московской дипломатии, подкреплённая щедрыми подношениями, а также странная пассивность Ольгерда.
-Видимо, его отвлекли набеги ливонских рыцарей на северо-западные территории Гедиминовичей, - предположил митрополит.
Вскоре он получил от великого литовского князя письмо, в котором Ольгерд сообщал:
«Ежели ты, владыка, будешь подлинным отцом всей земли Русской, а не только отдельного княжества, то я отдаю под твою десницу моих христианских подданных. В доказательство написанного я признаю епископом Брянским и Черниговским Нафанаила. Можешь приезжать для его рукоположения. Ни я, ни сын Дмитрий препятствовать не станем. О былых же недоразумениях забудем навсегда, как то завещает твоя вера. В заключении уведомляю о рождении у меня ещё одной дочери и смиренно прошу крестить её».
-Не очередная ли это хитрость? - забеспокоилось окружение митрополита. - Приедешь ты в Брянск, владыка, а коварный язычник запрёт тебя там, как запер несколько лет назад в Киеве.
И всё же Алексий поехал. На сей раз Ольгерд сдержал слово, Алексий рукоположил Нафанаила и благополучно покинул подконтрольный литовским князьям Брянск, после чего прибыл в Тверь. Там он окрестил ольгердову дочь под именем Мария, которую привезла её бабка — вдовая княгиня Анастасия.
Занимаясь вышеупомянутой деятельностью, владыка не упускал происходящего на восточном направлении. Всё снова оборачивалось не в пользу Москвы, так как Мюриду удалось вернуть себе Сарай в отсутствии Мамая. Очень скоро Дмитрий Суздальский объявился во Владимире вместе с мюридовым посланцем Иляком и предъявил ярлык на великое княжение. Присягу ему принесли Иван Стародубский и князь-изгой Дмитрий — бывший наместник Галич-Мерьского. Признать Дмитрия Суздальского по слухам собирались Новгород и Константин Ростовский. Не стоило говорить и о том, что на его стороне были братья — Андрей Нижегородский и Борис Городецкий. Московскому княжеству грозил крах. Но тут оно решилось на то, на что не решалось ещё никогда: пойти против ордынского царя.
Москвичи собрали войска, одним этим фактом заставив Дмитрия Суздальского бежать из Владимира, и осадили его в родной вотчине. Под угрозой взятия Суздаля Дмитрий Константинович запросил мира, по которому признал великим князем своего юного тёзку. Далее московская рать разобралась с теми, кто поддерживал суздальского правителя. Иван был изгнан из Стародуба, а Константин — из Ростова. Обоих заменили верными Москве князьями. Новгород также поплатился. Москвичи захватили принадлежащую ему Вологду и добились права на совместное владение ею. Разумеется, новгородцы тоже признали Дмитрия Московского великим князем владимирским.
2.12) Весна-лето 1364 года, СЕРГИЙ
Тяжело жилось русскому человеку: десятину церкви плати, ордынскую дань — плати, на содержание князя, бояр или иных кормленщиков — давай. Часто на голову сваливались дополнительные налоги. Попробуй, прокорми собственную многочисленную семью после того, как с тебя три шкуры сдерут! Тут бы по миру не пойти, не то что скопить на скромную жизнь.
А ещё, бывало, налетят татарские отряды, либо (скорее всего!) дружина соседнего князя — тогда совсем худо! Всё разорят, пожгут, в плен уведут... Как тут расправить плечи простому пахарю?! Кто-то от безысходности уходил на север, кто-то становился разбойником лесным, кому-то везло даже прибиться к ушкуйникам. Однако последних было единицы. Самым лучшим вариантом для крестьян считалось перейти в разряд церковных, ведь тогда можно было не платить налоги ни ордынцам, ни князьям, а только попам. Но церковь, благодаря царским привилегиям, становилась пристанищем не только простолюдинов. Часто туда от мирских невзгод уходили и представители знатных слоёв. Причиной могли послужить опала или обнищание.
Сергий (в миру Варфоломей) происходил из ростовского боярского рода. Его отец Кирилл разорился из-за увеличения ордынских поборов, взимаемых когда-то Иваном Калитой и помноженных на разразившийся на несколько лет неурожай. Нужда вынудила Кирилла с семьёй переселиться в московские пределы милостью того же Калиты. Однако по старости бывший ростовский боярин уже не мог служить. Он передал обязанности сыновьям, а сам с супругой ушёл в монастырь. Двое старших отпрысков, Стефан и Варфоломей, также выразили желание служить отцу небесному, а не земному.
-Крестьянин через кормленщиков отдаёт подать князю, - рассуждали братья. - Князь отвозит её татарскому царю. Царь раздаёт полученное своим вельможам за службу. Вельможи, демонстративно преклоняясь перед господином, всегда готовы предать его. Кому же богатства приносят благоденствие? Выходит — никому! Вышестоящий тоже зависит от нижестоящего. А конец у всех один. Тогда зачем смущать душу земными страстями, ежели есть лишь одно неизменное и всеобъемлющее — Господь! Не лучше ли посвятить жизнь Ему?
После смерти родителей оба приняли постриг, оставив имущество третьему брату. Варфоломей уговорил Стефана уйти в пустынь. Там они построили храм во имя Святой Троицы и зажили тяжёлой подвижнической жизнью. Вскоре Стефан не выдержал тягот и ушёл в Богоявленский монастырь. Там он познакомился с будущим митрополитом Алексием и обзавёлся покровительством тогдашнего московского князя Симеона, стал его духовником и игуменом монастыря.
Варфоломей же под именем Сергия продолжал вести самое непритязательное существование, борясь с посылаемыми соблазнами и молясь за души христианские. Он не брал подаяний, а кормился и зарабатывал лишь от рук своих. Но удивительное дело: чем упорнее Сергий сторонился мира, тем больше разрасталась слава о нём, как о святом. Люди искали его, просили поучения и утешения. Сергий честно признавался, что является обычным человеком, что утешить и наставить может только Господь, а он сам лишь старается жить по его заповедям. Люди селились возле его обители, просили не гнать от себя. Так Свято-Троицкая церковь стала монастырём. Всякое в нём бывало. Порой братия не выдерживала крайнее воздержание, роптала, бунтовала. Сергий даже удалялся из общины, но к 1364 году вернулся и наконец согласился стать игуменом, хотя любые должности ему претили.
Благодаря брату Стефану знали о нём и на Москве вплоть до княжеской семьи, а также в Константинополе (посредством Алексия). Сергий лишь удивлялся, видя какое огромное значение придают ему, грешнику. Больше всего он боялся впасть в гордыню и тщеславие.
«Как тут не погубить душу, если даже князья и кесари почитают тебя?»
2.13) Осень 1364-зима 1364/65 гг., ИЛЬЯС
Эмир был сыном бывшего беклярбека, убитого вместе со многими виднейшими вельможами во время кильдибековой резни. Самому Ильясу тогда удалось ускользнуть от смерти. Он примкнул к Мюриду и перетащил на его сторону немалую часть столичной верхушки.
Утвердив после бегства Абдуллаха своего протеже, Ильяс был облагодетельствован титулом беклярбека. Влияние его достигло величайшего пика. Однако упоение всевластием длилось недолго. Через короткое время беклярбек почувствовал, что хан пренебрегает им, пытается создать противовес в лице другой группировки приближённых.
«Ах, неблагодарный! - возмущался про себя Ильяс. - Не я ли находил тебе сторонников? И вот как ты мне отплатил!»
Он пробовал восстановить свои позиции, но добился только ещё большего охлаждения. Мюрид явно давал понять, что не желает видеть рядом с собой сильную политическую фигуру. Поговаривали о скором падении беклярбека, слухи косвенно подтверждались пассивностью Ильяса. Но это была тактическая уловка. Обманутый беклярбек решил во что бы то ни стало отомстить за ханское пренебрежение. Орудием возмездия должен был послужить кто-то из соперников Мюрида на ордынский престол.
Выбор пал на Мир-Пулада, так как у Абдуллах уже был марионеткой в руках Мамая. В тайной переписке Ильяс заверил Мир-Пулада в своей лояльности, а Мир-Пулад обещал в случае триумфа сохранить Ильясу титул беклярбека и слушать его советы.
Всех и всё знающий в Сарае Ильяс сплотил вокруг себя недовольных Мюридом и лично зарезал не оправдавшего его надежд хана. Единственно, чего он не учёл, так это воцарившегося потом хаоса. Оказалось, что у действующих до сих пор слаженно заговорщиков имелись разные мнения по поводу того, кто должен занять освободившийся престол.
Подозрительно быстро (в общем-то сразу) Сарай перехватил у опростоволосившегося Мир-Пулада тукатимурид Пулад-Ходжа, чей род создал независимое государство с центром в Сыгнаке. Кроме того, наследником погибшего хана объявил себя его двоюродный племянник, носивший имя-титул Азиз-шейх. Мгновенно сориентировавшись, Ильяс втёрся в доверие к Пулад-Ходже, однако секретную переписку с Мир-Пуладом не прекратил. Беклярбеку понравилось плести интриги за власть и вертеть Чингисидами.
Новому хану нужны были средства для удержания сторонников и он не упускал из виду урусов, надеясь на их подношения. В пику Мамаю и Абдуллаху Пулад-Ходжа отправил ярлык Дмитрию Суздальскому. Ильяс знал, что без военной поддержки тот не отберёт главенство в Урусии у Москвы, но благоразумно промолчал. Оттуда пришла весть о вспыхнувшей чуме.
-Эпидемия началась летом с Нижнего Новгорода, - сообщили разведчики. - Осенью болезнь проникла в Кострому и Ярославль, совсем недавно пришла в Переславль-Залесский. Судя по всему, она будет распространяться и дальше. В конце октября скончался младший брат Дмитра Московского. После этого двоюродный брат Дмитра при содействии шамана Алексия подтвердил своё подчинённое положение.
-Москва, в отличии от нас, укрепляет своё единство,- с горечью заметил Ильяс. - Это очень плохо, но мы пока ничего не можем поделать.
2.14) Лето-осень 1365 года, ДМИТРИЙ КОНСТАНТИНОВИЧ
Мор, прошедший ещё летом прошлого года в Нижний Новгород вместе с купцами из Бездежа, распространился по всей северо-восточной Руси. Он косил население Переяславль-Рязанского, Переяславль-Залесского, Костромы, Москвы, Твери, Владимира, Суздаля, Дмитрова, Можайска, Волок-Ламского, не разделяя людей на богатых и бедных, знатных и простолюдинов. В Москве скончался не только брат юного князя Дмитрия, но и мать. Очень пострадали княжеские семьи Ростова и, особенно, Твери.
Константиновичи тоже понесли утрату. 2 июня ушёл из жизни Андрей Нижегородский. По обычаю его престол должен был унаследовать Дмитрий Суздальский. Правда вот уже два года с согласия целиком ушедшего в религию Андрея его вотчиной управлял их младший брат Борис Городецкий. Имея поддержку нижегородцев он не собирался уступать Нижний Новгород кому бы то ни было.
Тогда суздальский князь послал одного из своих сыновей в Орду за ярлыком, а сам явился под стены мятежного города. Переговоры кончились ничем, Дмитрию пришлось возвращаться обратно несолоно хлебавши. Вдобавок, позиции Бориса упрочил оперативно купленный в Орде ярлык на Нижний Новгород у неких царя Барамхоза и царицы Асан. Тем временем сын привёз Дмитрию ярлык аж на Великое княжество Владимирское от другого ордынского царя — Азиз-шейха.
-Какая мне от него польза, коли я не в состоянии отобрать стольный град у сопляка Митьки? - с горечью спросил суздальский князь. - Вот если бы царь Азиз вместе с ярлыком прислал войска — тогда другое дело! А так...
Он не решался бросить вызов своему тёзке-конкуренту даже зная о том, что Москва полностью сгорела во время летнего пожара.
-Дружина-то его не пострадала! Поэтому не тягаться мне по-прежнему с калитиным внуком, только хуже себе сделаю.
Пользуясь замирением с Москвой, он обратился за поддержкой к митрополиту, используя тот момент, что глава церкви вместе с юным князем признавали только царя Абдуллаха. Алексий попытался склонить Бориса отдать брату причитающееся, но не преуспел. Тогда Дмитрий Константинович предложил Москве заключить новый договор, по которому он отказывается в её пользу от великого княжения на веки вечные и отдаёт за московского правителя свою дочь Евдокию, а Москва помогает отбить у Бориса Нижний Новгород.
Москвичи приняли условия. И тут же начали действовать. С их помощью Дмитрий получил от царя Абдуллаха ярлык на Нижний Новгород. Далее Москва отрядила к Борису ещё одно посольство, вызывающее его на третейский суд. Тот отказался ехать. После этого находящийся в составе посольства игумен Сергий от имени митрополита закрыл все храмы в непокорном городе.
Ход был сильный, но Борис и большинство нижегородцев ко всеобщему удивлению не дрогнули. Убедившись, что дипломатические шаги исчерпаны, москвичи прибегли к последнему средству — дали Дмитрию войска. С ними и с собственной дружиной суздальский князь пошёл к Нижнему Новгороду.
Борис понял, что на сей раз ему придётся уступить. Не дожидаясь осады, он выехал навстречу Дмитрию и смиренно просил простить его и горожан. Дмитрий Константинович внял просьбе. Он отпустил брата в Городец, не тронул ни единого человека и был провозглашён великим князем суздальско-нижегородским.
2.15) Конец 1365 года, ОЛЕГ ИВАНОВИЧ
Великий князь рязанский гостил у зятя, Ивана Титовича Козельского, когда слуга сообщил, что ко двору прибыл гонец, который хочет сообщить ему какие-то важные вести.
-Хм, - удивился Олег, вставая с лежанки. - Ну-ка, послушаем человека. Может, правда что-то серьёзное случилось.
Приезжий оказался посланником Владимира Пронского. Он рассказал о нападении на княжество мордвин под руководством татарского вождя Тагая Наручадского. Владимир уже собрал дружину и ополчение, но в одиночку отразить нападение не решался. Олег тут же велел седлать коней, вкратце поведав вышедшему на крыльцо зятю о причине внезапного отъезда.
-Погоди! - воскликнул князь. - Я сейчас кликну свою дружину и отправимся вместе.
-Только поскорее, время не ждёт!
Вскоре они отправились на соединение с Владимиром. Олег кое-что слыхал о Тагае. Это был татарский бек, кочевавший когда-то в Придонье. Когда в Орде началась замятня, он принял участие в борьбе за власть и после поражения своего претендента предпочёл откочевать на север вместе с мурзой Булат-Тимуром. Им ничего другого не оставалось, как захватить земли булгар и мордвин. Тагай получил под свой контроль область Мохшу. Булат-Тимур рассчитывал, что Тагай будет держать этот улус от его имени, но бек объявил себя самостоятельным правителем. Для русских князей появление ордынских сепаратистов не осталось незамеченным. Они не предпринимали никаких действий, поскольку те вели себя до сих пор мирно. И вот на тебе!
Соединившись с Владимиром Пронским, Олег и Иван узнали о сожжении Переяславль-Рязанского, разорении селений и отступлении неприятеля. Был вариант дать Тагаю просто убраться, но его тут же отвергли. Князья понимали: спускать с рук агрессию не след, Тагай почувствует безнаказанность, обнаглеет и станет повторять вторжения. К тому же нужно было отбить угнанных русичей. Олег жаждал мести за разорение своей вотчины, Иван рвался в бой, Владимир был не против последовать за ними. Они нагнали татаро-мордвинские отряды у Шишенского леса и разгромили их. Самому Тагаю едва удалось спастись бегством.
Угрозу отвели, но Олег не обольщался. Тагай ведь ускользнул, значит нападения с востока могут возобновиться. А у Рязанского княжества и без того врагов хватало. Природа щедро наделила Олега широким кругозором и сильной волей. Из самой проигрышной ситуации он выжимал максимум пользы, а уж своего никогда не упускал. Он происходил из породы тех правителей, которые основывали империи или доводили их до пика. Но увы, такому могучему стратегическому уму предстояло действовать в самых ограниченных условиях.
Рязанское княжество никогда не играло роль первой скрипки на Руси. Ресурсы его всегда были посредственны, а местоположение хуже не придумаешь. Оно обдувалось всеми ветрами со стороны степи, не могло в долгосрочной перспективе тягаться с Владимиро-Суздальской землёй, вдобавок с запада к границам неумолимо приближалась Литва.
И всё же, благодаря одарённости Олега Рязань переживала расцвет. Князь привечал у себя беженцев, не давал ордынцам повода для нападения, отобрал у Москвы спорную Лопасню, воспользовавшись отсутствием там взрослого правителя, а от Литвы пока успешно отгораживался буфером из Верховских княжеств, когда-то являвшихся северо-восточными территориями Чернигово-Северской Руси. Не имея ресурсов для борьбы с соседями на равных, Олег лавировал. Ничего другого ему не оставалось.
2.16) Весна-лето 1366 года, ВАСИЛИЙ МИХАЙЛОВИЧ
Прошедший по Тверскому краю мор забрал на тот свет многих местных князей. К облегчению Василия Кашинского умер и его главный соперник в борьбе за Тверь — племяш Всеволод. Теперь, казалось, в многострадальном княжестве наступит покой. Не тут-то было!
Столицу захватил другой племянник — Михаил Микулинский, получивший по смерти своих братьев ещё и Зубцов. А когда очередной жертвой эпидемии стал удельный князь Семён Белогородокский-Полуклинский, стало казаться, что земельные приращения словно по волшебству идут в руки Михаилу, так как Семён в завещании передал ему свои владения.
С таким поворотом событий не согласился родной брат покойного Еремей Дорогобужский, имевший по обычаю право наследовать Семёну. А поскольку могущественный теперь Михаил не думал уступать, Еремей просил помощи у Василия Кашинского.
-Ты хорошо сделал, что приехал ко мне, - сказал тот просителю. - Уж я-то знаю, каково себя чувствуешь, когда у тебя отбирают законнные владения. Не по праву Михаил занял Тверь и Белый Городок! К сожалению, я не имею возможности наказать узурпатора силой. Обратимся-ка мы к митрополиту, пусть рассудит по справедливости. Не вешай нос, Еремей, правда на нашей стороне!
Алексий передал вопрос в ведение тверского епископа Василия. По всем расчётам он должен был решить его в пользу жалобщиков. Кашинский и Дорогобужский уже готовились справлять победу, однако епископ подтвердил имеющиеся во власти Михаила области. Василий вновь написал митрополиту, жалуясь на епископа. Владыку Василия вызвали в Москву и устроили хорошую выволочку. Алексий обещал Кашинскому и Дорогобужскому решить дело в их пользу. Он вызвал в Москву на третейский суд обе стороны. Михаил не явился, он бежал к своему шурину Ольгерду Литовскому. Испугавшись, что соперник приведёт литовские войска, Василий и Еремей остались в Москве.
Москва переживала тогда не лучшие времена. Прошлое лето выдалось чрезвычайно знойным, на покрасневшем солнце выступали чёрные пятна, горели леса и болота, пересыхали реки. От опрокинутой лампадки загорелась церковь Всех Святых, ветер разнёс огонь во мгновении ока и старой Москвы не стало. Слава богу, население уцелело и сейчас не опускало руки. К приезду тверских князей здесь вовсю кипела работа по строительству нового кремля из белого камня взамен сгоревшего деревянного.
Московская верхушка выделила Василию и Еремею часть войска для контроля над Тверским княжеством, ведь возможное возвращение Михаила грозило литовской оккупацией Тверщины. А это никак не входило в планы митрополита Алексия, князя Дмитрия, тысяцкого Василия Вельяминова и остальных бояр.
-Теперь, хочет или нет, Москва будет защищать наши интересы как свои! - говорил Василий Еремею. - Плохо только, что Тверская земля оказалась между молотом и наковальней. Как бы Москва и Литва не расплющили её. Но обратной дороги нет!
2.17) Лето-осень 1366 года, ОЛЬГЕРД ГЕДИМИНОВИЧ
Великому князю литовскому было не до помощи Михаилу Микулинскому. Совсем недавно он подавил языческое восстание и констатировал наличие чумы в своих владениях. Из-за ежегодных нападений ливонских рыцарей он то и дело посылал Кейстуту часть дружины, но во второй половине 1366 года Великое княжество Литовское подверглось настоящей агрессии.
Пополнив свои ряды новыми наёмниками со всей Европы, рыцари осадили Полоцк. Как и в ситуации с Ковно четыре года назад, Ольгерд с Кейстутом не отважились вступить с врагом в схватку по причине значительной разницы в силах. Оставалось потом славить богов (или бога), радуясь тому, что Полоцк осаду выдерживает.
-Бери войска и отправляйся в Ливонию, - велел Ольгерд брату. - Грабь там от души. Это должно заставить проклятых тевтонов отвлечься от Полоцка ради защиты собственных земель.
Кейстут уехал, зато приехал другой брат — Любарт. Приехал с ужасными новостями: польский король Казимир оккупировал Волынь.
-Ох как невовремя на нас обрушились обе беды! - воскликнул великий литовский князь. - Одновременные нападения Ордена и Казимира не совпадение, они явно сговорились.
Ольгерд пока не мог помочь Любарту, однако внимательно следил за происходящим в его владениях. Ситуация складывалась так, что Волынь, похоже, наряду с Галицией отходила польской короне. Очень подвели Кориатовичи, присягнувшие Казимиру и разрешившие латинским священникам проповедовать на своих землях. Только когда тевтонцы сняли осаду с Полоцка и убрались восвояси, Ольгерд и Любарт занялись делами Волыни. Несмотря ни на что, всё можно было переломить в свою пользу.
-Нам помогут мои сыновья и Юрий Наримунтович Белзский, - уверял Ольгерд Любарта. - Да и те же Кориатовичи. Не счесть, сколько раз они признавали над собой то Казимира Польского, то Людовика Венгерского, а потом нарушали слово. Также будет и сейчас, вот увидишь! Просто без моей поддержки племянники не в силах противостоять королевским войскам. Стоит мне выступить в поход, как они забудут о данной присяге и присоединятся к нам.
Скорее всего его тактика принесла бы успех. Но тут Казимир совершил ход, который лишил Ольгерда намечающегося преимущества. Польский король передал Галицко-Волынское княжество Александру Кориатовичу на условиях вассалитета и принятия им христианства по латинскому образцу. Тем же способом Казимир нейтрализовал Юрия Наримунтовича, добавив к Белзу Холмскую область.
Потеряв важных союзников, Ольгерд не решился начать боевые действия против польского короля. Он пошёл на переговоры и выторговал для Любарта западную Волынь с центром в Луцке.
«Любарт в проигрыше, - рассуждал Ольгерд, - однако в остальном всё очень неоднозначно. Кому в итоге принадлежит Галицко-Волынское княжество — Польше или Литве — непонятно. Верховная власть вроде бы у Казимира, только правит им литовский князь. Сдаётся мне, Пяст прогадал. Ведь до нападения Галиция была непосредственно под Польшей...»
2.18) Конец 1366 года, МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ
Всё это время микулинский — вернее, беглый, но великий князь тверской — находился при дворе Ольгерда, ожидая, когда тот разберётся со своими проблемами и переключится на его. Пока Михаил сидел в Литве, Василий Кашинский с Еремеем Дорогобужским посредством московских войск оккупировали тверской край. Утешало лишь то, что они не смогли взять Микулин.
После заключения мира с Казимиром Михаил вновь напомнил Ольгерду о себе, но услышал в ответ:
-Потерпи ещё немного. Скоро я добьюсь от Тевтонского Ордена соглашения о взаимном ненападении и тогда со спокойной душой буду отстаивать твои права.
Возмущённый Михаил кинулся за поддержкой к княгине Иулании — своей сестре и ольгердовой супруге.
-Повлияй на мужа, - просил он. - Не дай родному брату прозябать в изгойстве.
-Не сомневайся, Михаил, - утешала Иулания. - Я пекусь о твоих интересах, как о собственных.
В конце концов, узнав об уходе московских ратей из тверских пределов, Ольгерд выделил назойливому шурину часть дружины. С ней Михаил отправился отвоёвывать отобранные владения. Действовал он в лучших традициях величайших полководцев, так как возвращением застал противников врасплох. Пользуясь поддержкой воодушевлённых тверян, Михаил захватил в плен сторонников и даже жён Владимира и Еремея, которые сидели на пожалованных местах. Потом двинулся на Кашин.
-Нужно быстрее взять город, - волновался Михаил, - пока ему на помощь не пришли московиты.
К его удивлению Василий пошёл на переговоры, не дожидаясь осады. Он прислал тверского епископа.
-Благослови, владыка! - попросил Михаил.
-Бог благословит! Знай, сын мой, что Москва не заступится сейчас за Василия, поскольку занята сварой с Новгородом и боится нашествия царя Азиза. Выставляй суровые условия.
Михаил не держал зла на епископа. Он помнил, что духовный глава Тверской земли первоначально занимал его сторону и понимал, что переход епископа в стан противника был вызван давлением Москвы и митрополита Алексия.
-Литовцы также опасны для независимости нашего княжества, как и Москва, - сказал Михаил. - Поэтому я не стану осаждать Кашин, верну Василию Михайловичу супругу и бояр, заключу с ним братский союз, если он признает меня великим князем тверским, а вместе с тем микулинским и белогородокским.
Дядя принял условия. Подобное же соглашение Михаил заключил с растерявшимся Еремеем и остальными удельными князьями тверскими. Москва признала установленный порядок.
2.19) 1367 год, АЛЕКСИЙ
В новом году чума окончательно покинула Русь, а Москва восстала из пепла Всесвятского пожара. Не закончен был лишь Кремль. Однако никто не думал унывать, видя, как медленно, но верно растут белокаменные стены. Дополнительную уверенность москвичей в хорошее будущее подкрепляло присутствие владыки Алексия.
Его главенство признавали князь Дмитрий с двоюродным братом Владимиром Серпуховским и могущественные боярские группы. Москва как никогда зависела от митрополита. Ещё с Ивана Калиты фигура русского первосвященника наряду с милостью ордынских царей играла одну из основополагающих ролей в возвышении города. Оттолкнуть владыку от себя означало по сути подарить первенство над Владимирской Русью и Новгородчиной какому-нибудь другому княжеству. Светская власть не могла такого допустить и фактически ограничивала себя, сделав Алексия главой московского правительства.
Митрополит не отказывался от того, что само шло к нему в руки. Он как должное принимал укрепление личного авторитета. Многие тоже считали, что так лучше всего. Дмитрий был ещё слишком молод и неопытен для руководства, а бояре слишком ревновали друг друга к регентству. Алексий же устраивал большинство. Правда и ему порой приходилось сдерживать прорезающийся характер 16-летнего князя и лавировать между интересов знатнейших родов. Внешняя политика тоже преподносила трудности, на которые нужно было реагировать.
В 1366 году ушкуйники начали систематически грабить купеческие караваны на Волге между Нижним Новгородом и Казанью. В основном страдали иноземные гости: татары, армяне, хивинцы, бухарцы. Захватывали товары, имущество и даже семьи. Под горячую руку попали и некоторые русские торговцы. Речные разбойники на этом не успокоились. Они поднялись вверх по Каме и славно пограбили булгарский край, после чего вернулись в Новгородчину.
-Подобное нельзя спускать! - ужаснулись на Руси. - Мало того, что ушкуйники обрушили торговлю по великой реке, привели всех нас в убыток, так они рассорили нас с мордвой, булгарами и татарами! Отношения с восточными соседями и так были не очень, а сейчас они стали совсем плохи. На ордынском престоле уже второй год сидит поганый Азиз. Как бы он не напал на нас, использовав разбои ушкуйников в качестве предлога.
И действительно, вскоре от татарских правителей Дмитрию Московскому, как верховному сюзерену Новгорода, полетели послания с угрозами и возмущениями. Даже Мамай с Абдуллахом требовали наказать виновных, а пострадавших освободить и выдать двойные компенсации. Дмитрий, в свою очередь, потребовал объяснений и возмещения убытков от Новгорода. Оттуда пришёл ответ, что ушкуйники ходили на дело без ведома веча, а значит Новгород тут ни при чём и вообще они московских купцов не грабили, грабили только басурман, поэтому даже ушкуйники Москве ничего не должны, басурманам же платить компенсацию нечего.
-Мы не можем сейчас пойти на Новгород, - сказал Алексий. - Слишком велика вероятность возможного нападения со стороны враждебного нам Азиза. Но мы сделаем по-другому!
Через князя он приказал оккупировать Вологду, являющуюся совместным владением Новгорода и Москвы. Там задержали всех новгородцев и отобрали их имущество в пользу казны.
2.20) В том же году, ДМИТРИЙ КОНСТАНТИНОВИЧ
Ответная реакция Булат-Тимура Булгарского не заставила себя долго ждать. Однажды в Нижний Новгород примчался испуганный Борис Городецкий и сообщил, что булгары под предводительством ордынского князя разоряют его владения.
-Хм. Почему Булат-Тимур сразу не пошёл на Нижний, а обошёл его и обрушился на стоящий выше по течению Городецкий удел? - задумался Дмитрий. - Либо у него не хватает войск тягаться со мной на равных, поэтому он предпочёл напасть на того, кто ему по силам, либо перед тем, как напасть на меня, он решил ликвидировать моего союзника и отрезать нас от Москвы.
Но сколько не думай, нужно было действовать. Дмитрий собрал дружину, ополчение, разослал гонцов к сыновьям. Ещё один окольными путями помчался в Москву к новоиспечённому зятю. Пока шли приготовления, булгары продвигались к столице. Они не задерживались у укреплённых городов и крепостиц, разоряли лишь беззащитные селения. Осаждать Нижний Новгород враги тоже не рискнули, прошли мимо. Булат-Тимур достаточно пограбил, а его солдаты набрались добычей под завязку. Отход булгар больше напоминал бегство. Дмитрий вместе с Борисом и сыновьями бросился за ними.
Они настигли врага у реки Сундовик и разбили его. Правда после сечи выяснилось, что это были только отдельные отряды. Русичи продолжили преследование. Они догнали основные части у реки Пьяны и бросились на них. Армия Булат-Тимура подверглась уничтожению. Лишь горстке удалось уцелеть, переправившись с предводителем на противоположный берег. Победители вернулись домой.
-Сообщайте о том, что происходит в Булгарии, - наставлял лазутчиков Дмитрий. - Отныне такие нападения не должны являться неожиданностью.
Очень скоро князя проинформировали о бегстве Булат-Тимура в низовья Волги. Во главе Булгарии теперь находился другой ордынский князь по имени Асан.
-Булат-Тимур не признавал власть Сарая и чеканил собственную монету, Асан же будет править именем царя Азиза, - объяснили Дмитрию разницу в статусе булгарских властелинов.
Чуть позже на Русь приехал посол царя — Байрам-Ходжа. Он требовал признать Азиза своим господином. Дмитрий колебался, опасаясь принять неверное решение. Москва убеждала не присягать Азизу, которого вот-вот вроде бы сокрушит Мамай. Митрополит и зять продолжали держать сторону могущественного темника. Они обещали отбивать княжество Дмитрия от возможных атак Азиза.
-Можно ли им верить? - колебался суздальско-нижегородский князь.
-Можно! - отвечало окружение. - Москва из-за ордынской угрозы не ввязывается в тверские свары, хотя там верх одержали пролитовские князья. Ещё она добилась мира с Новгородом на своих условиях и отправила туда наместника. Всё говорит за то, что Москва сосредотачивает внимание на ордынском направлении.
-Хорошо, тогда я тоже не поменяю политического курса! - постановил Дмитрий. - Во всяком случае, пока!
2.21) В том же году, МАМАЙ
Возвращение контроля над Крымом и северным Причерноморьем далось сравнительно легко.
На полуострове после литовского нашествия царила анархия. Города готского княжества Феодоро подняли восстание против протектората татар, а татарские вожди отказались считать Мамая верховным господином. Они теперь действовали самостоятельно и разрознено, генуэзцы же, пользуясь всеобщим разладом, захватывали ключевые приморские пункты. В Причерноморье единство тоже было утрачено, южная Русь перестала посылать Орде дань.
Но Мамай не собирался падать духом. У него в наличии по-прежнему имелись большая армия и поддержка родного клана. Беклярбек решительно вторгся на полуостров. Он мог сокрушить сепаратистов в открытом противостоянии, однако те предпочли поодиночке прятаться за крепостными стенами. Такого поворота Мамай не желал, хорошо зная, как тяжелы осады.
-Я завязну в них, словно муха в паутине, - бесился он. - Брать города по очереди слишком долго. У меня закончатся средства на содержание и оплату воинов, после чего большинство из них покинет меня. А если осаждать города срезу все, то придётся распылять армию, теряя преимущество в численности. Необходимо придумать, как выкрутиться из сложившейся ситуации.
Мамай решил действовать хитростью. Он пообещал сепаратистам полную амнистию, если они вновь присягнут ему. Приём полностью сработал в отношении татарских беков. С генуэзцами пришлось повозиться дольше. Мамай не в состоянии был взять их крепости, зато мог перекрыть торговлю. В итоге сошлись на том, что захваченные генуэзцами крепость Солдайя и 18 селений останутся в их руках, а беклярбек получает выгоды от пошлин и налогов. А чтобы генуэзцы не стали в Крыму монополистами, Мамай подстраховался, предоставив дополнительные торговые льготы их конкурентам — венецианам. Этот союз был необходим ещё и из-за отказывающих повиноваться феодоритов.
Далее Мамаю удалось восстановить даннические обязательства Подолии и Киевщины. Для этого достаточно было совершить несколько крупных набегов. И сколько бы тамошние литовские князья не делали вид, будто они независимы, их города продолжили тащить на себе тяжесть татарского ярма.
Теперь требовалось вернуть Абдуллаха на сарайский трон. Первоначально Мамай собирался сделать это военным способом. Но оказалось, что у Азиза имеется куча недовольных среди столичных вельмож, которые не прочь сменить его на Абдуллаха. И тогда Мамай решил свергнуть врага путём заговора. Его организацию беклярбек поручил некоему влиятельному в религиозных кругах мусульман Сайиду-Ате.
-Эмир Ильяс — вот кто не помешал бы мне в этом деле! -говорил Мамай окружению. - Он был мастер интриг. Сначала зарезал Мюрида для Мир-Пулада, потом зарезал Мир-Пулада для Азиза. Лишь Азиз избавился от коварного эмира раньше, чем стал его очередной жертвой. Хотите верьте, хотите — нет, но я симпатизировал Ильясу. Мы оба не Чингисиды, поэтому не можем стать ханами, однако воли, таланта и умения возвыситься над ними нам не занимать. С другой стороны я рад, что его кже нет в живых, иначе мы обязательно схлестнулись бы с ним в борьбе за власть.
Впрочем, Сайид-Ата провернул заговор в лучших традициях Ильяса. Азиза зарезало ближайшее окружение в собственной постели. Мамай с Абдуллахом торжественно въехали в Сарай.
2.22) 1368 год, МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ
Еремей быстро отказался от соглашения и уехал в Москву в начале 1367 года. Дорогобужский князёк не терял надежды добиться от Дмитрия Ивановича военной помощи в споре за Белогородок. Однако пока в Сарае сидел царь Азиз, Михаил мог быть уверен в том, что Москва не возобновит тверской конфликт, ведь в случае ордынского нашествия она меньше всего нуждалась в дополнительном фронте на противоположном фланге. Время волноваться настало, когда Азиз погиб, а на царский трон села марионетка Мамая. Почти сразу войска под командованием Владимира Серпуховского захватили тяготеющий к Литве Ржев.
-Мы следующие! - предупредил ближников Михаил.
Но вместо нападения в Тверь пришло письмо митрополита. В нём Алексий звал Михаила в Москву на третейский суд с Еремеем по поводу Белого Городка. Владыка обещал полную неприкосновенность, объективность и некий компромисс, который устроит обе стороны. Желая покончить с препирательством и доверяя слову самого митрополита, Михаил отправился в Москву. Но стоило въехать в город, как его пленили.
-Владыка! - кричал возмущённый Михаил, когда его и тверских бояр со связанными руками куда-то волокли. - Если даже ты идёшь по стопам Иуды, то кому тогда вообще можно верить?
-Замолчи! - двинул ему в бок один из полонивших. - Митрополит здесь ни при чём. Мы действуем по приказу князя Дмитрия. Он-то не обещал тебя не трогать!
Михаила посадили отдельно ото всех. Он долго томился в безвестности, потеряв всякую надежду обрести свободу и опасаясь за собственную жизнь. Наконец, Дмитрий озвучил условия освобождения: Михаил должен уступить Василию Кашинскому Великое княжество Тверское, а Еремею — несчастный Белый Городок. Михаил, находясь полностью в руках недругов, конечно, согласился. После крестного целования Дмитрий отпустил пленника. Микулинский князь вернулся в родной удел. Лишь там он узнал, что на его освобождение, кроме прочего, повлиял посол очередного ордынского царя — Карача.
-А ещё этого добивался митрополит! - рассказывали бояре. - Говорят, из-за самоуправства Дмитрия, у владыки с юным князем случилась размолвка.
-Это не извиняет Алексия! - сухо отвечал Михаил.
Он больше не домогался главенства в Тверском княжестве. И, кто знает, стал ли бы в будущем — но тут скончался Василий Кашинский.
-Теперь-то Тверь по праву должна стать моей! - воскликнул Михаил.
Однако московиты были не согласны с его мнением. Они вторглись в княжество, мотивируя свою агрессию защитой прав васильева сына. Не долго думая, Михаил снова бежал в Литву.
2.23) В том же году, ЧЕРКЕС
Его назначили наместником Хаджи-Тархана (Астрахани) ещё при славном хане Чанибеке. Когда Джучиев улус накрыл политический кризис, Черкес по примеру многих других эмиров объявил себя самостоятельным правителем и стал чеканить собственную монету.
В экономическом плане перспективы у нового государственного образования имелись превосходные. Находясь на перекрёстке торговых путей, Хаджи-Тархан давно процветал и не сильно уступал самому Сараю. Восточные караваны использовали город как важнейший перевалочный пункт для отправки шелков и специй на запад и юг. С севера, по волжскому речному пути, привозились воск, мёд, ценные шкуры. Да и внутренние базары Хаджи-Тархана служили крупным местом сбыта.
Черкес занимал прочное положение в городе, однако на такой лакомый кусочек всегда найдутся желающие покуситься. Наибольшую опасность представлял властелин западных орд Мамай.
-Северо-восточных Шибанидов я не боюсь, - говорил Черкес. - Среднеазиатские эмиры сами являются сепаратистами. А вот Мамай нынче в большой силе. И столица под ним, и Крым, и Приазовье с северным Причерноморьем... Сейчас он ведёт какие-то непонятные переговоры с прикаспийскими вождями. Обложил меня с трёх сторон. Нужно что-то делать, иначе беклярбек покусится на Хаджи-Тархан.
Взвесив все «за» и «против», Черкес принялся исподволь разжигать среди крымского населения очередное восстание. Первыми в него включились изгоняемые в горы готы. Потом к их выступлениям подключились некоторые татарские орды и вскоре полуостров вновь заполыхал.
Поднять бунт Черкесу очень помог некий Улыжай-Тимур. У того имелись свои счёты с могущественным беклярбеком. Улыжай-Тимур являлся потомком одного из сыновей Джучи. Его предки несколько десятилетий правили Крымом, пока хан Узбек не провёл административно-территориальную реформу с целью отобрать у остальных Джучидов излишнюю самостоятельность. С тех пор семья Улыжай-Тимура утратила большую часть влияния и подвергалась унижениям возвысившихся выскочек, которые составляли род Мамая.
Пытаясь компенсировать ослабление позиций в Крыму, Улыжай-Тимур рассчитывал найти союзников на Кубани и предкавказских областях, но и там проклятый Мамай рушил его планы. Тогда Улыжай-Тимур присоединился к правителю Хаджи-Тархана. После вступления Мамая в Крым, он бежал со своей ордой к Черкесу за помощью.
-Слушайся меня и я вознесу тебя на вершину власти! - пообещал дрожащему изгнаннику Черкес.
Они собрали войска и выбили несчастного Абдуллаха из Сарая, провозгласив Улыжай-Тимура ханом. Далее Черкес намеревался именем своего ставленника призвать мурз и эмиров для войны с Мамаем. Увы, авторитет верховной власти подорвали настолько, что почти никто не явился на зов. А Мамай, тем временем, утихомирил крымских бунтарей и направился на... Хаджи-Тархан.
Черкес оставил Улыжай-Тимура и бросился на помощь своему городу. Он успел опередить врага и укрылся в Хаджи-Тархане. Войск у Мамая было больше, однако брать города они не умели. Изнурительная для обеих сторон осада кончилась договором. Хаджи-Тархан оставался за Черкесом, а тот признал Абдуллаха ханом. Черкес легко предал Улыжай-Тимура, зная, что его выбил из Сарая Шибанид Хасан. Победившему Мамаю предстояло бороться за столицу с очередным соперником.
2.24) Ноябрь 1368 года, ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ
-Беда, княже! - возопил приведённый в горницу гонец. - Идут на Москву силы великие! Возглавляет их Ольгерд Литовский. С ним брат его Кейстутий Трокский, зловредный Михаил Микулинский и Святослав Смоленский.
Мигом созвали совет во главе с юными князьями, а также митрополитом Алексием и тысяцким Василием Вельяминовым. Москву застали врасплох, её войска были рассредоточены. Совет порешил стягивать их к столице, а пока армия не собрана, отправить навстречу врагу имеющиеся поблизости полки, состоящие из московских, дмитровских и можайских витязей с воеводами братьев-князей — Дмитрием Мининым и Окинфом Шубой. Им поставили задачу любой ценой задержать продвижение литовских полчищ к Москве.
События развивались стремительно. Дмитрию доносил о безжалостном разорении его владений. Уцелевших людей брали в плен, обращаясь как со скотом. Первыми с врагом схлестнулась дружина находящегося на московской службе Семёна Крапивы-Стародубского. Её легко разгромили, после чего разведчики сообщили о падении Оболенска и убийстве его князя. Литово-смоленско-тверские рати вот-вот должны были появиться.
И тут полки Минина и Шубы сумели отвлечь Ольгерда от столицы. Противник бросился за ними в погоню и несколько дней в Москве толком ничего не знали. Наконец, запыхавшийся витязь привёз ожидаемо плохие известия. Минин и Шуба бежали от литвинов как можно дальше на юг, мимо Тулы и Мценска, в Верховские княжества. Они старались не попасться преследователям, но в то же время держаться на виду. Это их и сгубило. У речки Тросна, что в верховье Оки, храбрецов настигли и уничтожили. Окрестности тоже разорили.
-Ольгерд снова спешит сюда, - заключил витязь. - Он скоро появится. Остаётся лишь запереться в Кремле и надеяться на крепость его стен.
Так и поступили, предварительно уничтожив слободские здания. Дальше Дмитрий, Владимир, Алексий, бояре и остальные москвичи бессильно наблюдали, как прибывший враг разоряет то, что уцелело в предместьях. Однако к самому городу Ольгерд не подступался.
-Знает, негодяй, что не возьмёт! - говорили люди.
Три дня литовские войска стояли у стен, на четвёртый — ушли.
-Что слыхать? - спрашивал Дмитрий. - Действительно ли Ольгерд убрался или затевает новую каверзу?
-Не сумлевайся, княже, ушёл! -доносили ему. - Пойманный язык утверждает, что литвин получил весть о нападении на его княжество ливонских рыцарей, а наши соглядатаи самолично видели, как ольгердовы войска покинули московские пределы. Земли твои в такой разрухе, будто по ним Батый прошёлся...
-Когда войска соберутся, - сказал Дмитрий брату Владимиру, - веди их на Михаила. Нужно отомстить ему за наведение на нас Ольгерда.
-Не след сейчас конфликтовать с ним, - возразили Алексий с Василием Вельяминовым. - Нужно перевести дух. А как мы это сделаем, если Ольгерд вновь нападёт на нас, обидевшись за шурина? К тому же мы давно обещали помочь псковичам отбиться от ливонцев, которые наседают на них второй год. Послушай доброго совета, князь: заключи с Михаилом мир! Пусть он забирает пока Тверь и Белый Городок. Мы отберём у него всё, когда накажем ливонцев и основательно подготовимся к новой войне.
Последнее слово осталось за митрополитом и тысяцким.
2.25) Декабрь 1368-ноябрь 1369 гг., ОЛЬГЕРД ГЕДИМИНОВИЧ
Москву действительно спасло очередное нападение тевтонских рыцарей на многострадальный Ковно. Ольгерд с Кейстутом вынужденно сняли осаду и поспешили на защиту собственных владений. С одной стороны они сильно досадовали на Орден, помешавший довести дело до конца, но с другой в глубине души испытывали облегчение, будучи уверенными в том, что не смогли бы взять белокаменные стены Кремля. В любом случае, братья быстро переключились на новый вызов и сосредоточились на тевтонах.
Узнав о приближении литовского войска, рыцари отошли к своим территориям. Ольгерд последовал за ними и разорил некоторые области в отместку за Ковно. Утолив жажду возмездия, великий литовский князь приказал отступать.
-Мы вернёмся сюда, когда крестоносцы не будут готовы, - сказал он Кейстуту. - В будущем я хочу дожать Московское княжество, но для этого нужно сначала обезопасить свой тыл, иначе проклятые тевтоны снова помешают.
Была ещё одна веская причина покинуть земли Ордена. Готовый в любой момент бежать к Ольгерду Михаил через гонца сообщил о том, что москвичи собрали большое войско. Их действия красноречиво говорили о стремлении возобновить военный конфликт. Примчавшийся в Литву Ольгерд стал ждать развития событий.
-Тут к гадалке не ходи, - переживал великий князь, - удар придётся по Твери. И нам останется либо молча стерпеть пощёчину, либо реагировать. То и другое сейчас не ко времени.
Однако он ошибся. Московское войско под формальным руководством Владимира Серпуховского обошло тверские земли и отправилось дальше в северо-западном направлении. Объединившись с новгородскими ратями, они напали на Ливонию, рыцари которой беспокоили Псков и Изборск. Пограбив территории неприятеля, москвичи и новгородцы удовлетворились содеянным. После этого Москва не проводила крупных боевых акций. Но Ольгерд через шурина не переставал наблюдать за ней.
Михаил то и дело подбивал его ко второму походу. Тверской князь ничуть не сомневался в стремлении Дмитрия и стоящего за его спиной митрополита Алексия отомстить ему за наведение литвинов на Москву. Чтобы лишний раз обезопасить себя, он окружил Тверь новым деревянным кремлём. Ольгерд же твёрдо решил не провоцировать Москву. В приоритете у него стояла задача по уничтожению или сильному ослаблению Тевтонского Ордена.
Подлые крестоносцы даже не думали таиться. В течении года Кейстут отбил несколько локальных нападений и сам наносил столь же локальные «визиты вежливости». В ноябре тевтоны разрушили три замка близ Ковно. Приближалась зима, непроходимые прусские леса и болота постепенно замерзали. Ольгерд приказал собираться в поход.
2.26) Февраль 1370 года, ВИНРИХ ФОН КНИПРОДЕ
В начале месяца к великому магистру Тевтонского Ордена примчался маршал Хеннинг Шиндекопф и известил:
-Проверяя слухи о бесчинствах литовцев в окрестностях Истербурга, я со своими людьми наткнулся на вражеский отряд и разбил его второго числа. Из допроса уцелевших мы узнали, что они являлись лишь авангардом. Армия литовцев разделена на две части. Та, что идёт со стороны Истенбурга, управляется дуксом Кейстутом. Другая, под предводительством Ольгерда, выступила со стороны Жмуди. Она должна пройти по замёрзшему заливу куршей и вторгнуться в наши пределы с севера. Армии предполагают объединиться, видимо, у Кёнигсберга, который является их конечной целью.
Магистр Винрих фон Книпроде приказал немедля собирать братьев по Ордену. Он объявился вместе с ними в Кёнигсберге довольно скоро. Там уже вовсю шла мобилизация ополчения, состоящее из жителей города и окрестностей. По сообщениям разведки Ольгерд обрушился на находящийся севернее замок Рудау, а Кейстут уже оставил Истербург и шёл к Кёнигсбергу, но на полпути неожиданно свернул к Рудау.
-Он хочет объединиться с замешкавшимся Ольгердом! - догадался Книпроде. - Мы должны нагнать его и вступить в схватку!
Однако, как не спешили его подопечные, план реализовать не удалось. Кейстут добрался до Ольгерда. Теперь друг против друга стояли две большие армии и кровопролитной битвы между ними было не избежать. На одну ночь её отсрочили только упавшие на землю сумерки.
Бой начался с приходом следующего дня. Возглавить наступление магистр доверил маршалу Шиндекопфу. Наблюдая с холма за общим ходом сражения, Книпроде видел, как ударный клин тяжёлой кавалерии пытается разрубить литовскую массу надвое. Задуманное осуществилось лишь к полудню. Чуть погодя меньшая часть вражеского войска дрогнула и побежала, не выдержав количественного преимущества прусского ополчения. Казалось бы, дело почти сделано, кавалерия ринулась вперёд. Но тут произошёл обратный перелом. Вторая часть литовского войска вдруг опрокинула лихую атаку, после чего бросились врассыпную уже прусско-тевтонские полки.
Приходилось признать поражение. Магистр со штабом тоже покинули поле битвы, избегая окружения и плена. Правда преследование почему-то быстро прекратилось. Арьергард сообщил, что враг занялся брошенным на произвол судьбы обозом. Также магистру доложили о серьёзном ранении маршала Шиндекопфа, которое и спровоцировало паническое бегство.
Перво-наперво Книпроде разослал людей собирать отряды. К Кёнигсбергу нужно было уходить организованно. Однако когда армейские части снова соединились у нового места ставки, Книпроде понял: они готовы возобновить борьбу! И магистр повёл их на противника.
Положение оказалось самым благоприятным. Литовское войско не чаяло продолжения. Оно уходило обратно, отягощённое богатой добычей и сильно растянувшись. Нападение стало пренеприятным сюрпризом для них. А для Ордена оно превратило поражение в победу. Правда истребить литовцев не удалось, их спас лес. После нескольких попыток выбить ольгердовых и кейстутовых воинов в чистое поле, Книпроде махнул рукой и дал неприятелю убраться восвояси.
Литовцев полегло много, но и Орден понёс крупные потери: смертельно ранили Хеннинга Шиндекопфа, были убиты три комтура, погибло 20 братьев по Ордену, 3 иноземных рыцаря и около трёхсот простых воинов, не говоря о потерянном обозе...
2.27) Весна-осень 1370 года, ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ
Повзрослевший князь по понятным причинам тяготился опекой владыки Алексия и дяди Василия. Они всё никак не хотели осознать, что Дмитрий из безусого подростка превратился в молодого мужа, который имеет собственное мнение на происходящее. Понимая важность союза Москвы с митрополичьим престолом, а также уважая в дяде Василии своего наставника, Дмитрий не собирался конфликтовать с ними. Однако следовало увеличить собственный политический вес, ведь это не дело, когда окружение затирает правителя. Население должно знать, что у него есть настоящий князь. В противном случае не видать в обществе правильного порядка.
Ещё совсем недавно Дмитрий действовал бы как сопливый молокосос. Например, нарочно и без особого успеха возражал бы по мелочам на совете или отменял какое-нибудь указание пустяковей, лишь бы выставить свою значимость. Но теперь он решил наращивать влияние по-настоящему. Тактика заключалась в привлечении на службу лично обязанных ему своим возвышением людей. Это должны были быть его ровесники и иногородцы. С увеличением их числа увеличивалось и влияние Дмитрия. Соответственно, количество и влияние «стариков» снижалось.
Молодой князь начал чувствовать себя более уверенно и показал когти в ситуации с Михаилом Микулинским. Хотя заключение тверского князя стоило ему временной размолвки с Алексием и дядей, Дмитрий, пошедший под всеобщим давлением на попятный, понял, что обладает существенной властью и поддержкой особого круга, в котором числился и двоюродный брат Владимир. Правителю Москвы следовало продолжать в том же духе. Он собирался предпринять шаги по изгнанию Михаила из Твери.
Именно сейчас стремление Дмитрия не слишком противоречили общеполитическому курсу митрополита и старого боярства. Правда они не позволили молодёжи развернуться полностью и идти на саму Тверь, опасаясь прямого столкновения с Ольгердом. Зато промолчали, когда Дмитрий послал большое войско разорять сначала смоленские земли, а потом окрестности Брянска. Эти походы совпали с войной великого князя литовского против Ордена рыцарей, поэтому Святослав Смоленский и ольгердов сын Дмитрий Брянский не дождались помощи.
-Со мной в переписку вступил Роман Черниговский, - похвастался молодой князь. - Он сложил с себя подчинение Ольгерду и просит союза против бывшего господина. Зря мне не дали напасть на Тверь, Ольгерд и ей бы теперь не помог!
Последние успехи раззадорили Дмитрия и его подручных. Теперь они буквально жаждали обрушиться на Михаила Микулинского. Дмитрий во всеуслышании объявил о разрыве с ним, после чего отправил на его территории войска. Михаил традиционно бежал в Литву, Белый Городок перешёл в руки Еремея Дорогобужского, Тверь согласилась присягнуть промосковскому князю Михаилу — сыну покойного Василия Кашинского. А войска пограбили волости, набрали добычи и собирались уже возвращаться, но тут в тверские земли пожаловало подкрепление во главе с самим Дмитрием.
-Мы восстановили справедливость, - сказал он, - отторгнув от Михаила Микулинского не принадлежащее ему. Теперь следовало бы наказать его за бесчинства и наведении литвинов на Русь. Поскольку негодяй скрылся, ответить придётся его подданным.
В сентябре московские войска овладели Зубцевым и Микулиным, а также разорили множество сёл, принадлежащих беглому князю.
2.28) Тогда же, МАМАЙ
Беклярбек выбил Хасана из столицы ещё в 1369 году. Просидев до следующего июня на троне, Абдуллах скончался, чем нанёс ощутимый удар по своему покровителю. Чтобы не потерять власть, Мамаю до зарезу была нужна новая марионетка из чингисова отродья. Под боком находился лишь восьмилетний сын Абдуллаха именем Мухаммед-Булак. Мамай объявил его ханом Джучиева улуса.
Столь малолетнему правителю требовался сильный регент и понятно, что им был сам Мамай. Но опасаясь возмущения сарайской верхушки вследствие слишком открытого произвола, он назвал регентом свою жену Тулунбек-хатун, являвшуюся дочерью Бердибека. Эмиры и беки приняли такой компромисс. Теперь предстояло добиваться признания Мухаммед-Булака ханом от региональных сепаратистов.
Логикой вещей дальше намечалось противостояние с восточными улусами, сильнейшим из коих носил название Сыгнакского (или Сырдарьинского) и возглавлявшийся неким Урусом, дерзнувшим взять титул хана. Но обеим сторонам требовалось время для подготовки к столкновению, сначала они планировали подмять под себя «игроков» помельче. Мамая, например, страшно раздражал азизов ставленник в Булгарии Асан, ведущий независимую от Сарая политику.
-Пора вернуть средний Итиль под контроль законного хана! - провозгласил беклярбек.
Он, правда, боялся далеко отъезжать от столицы, поэтому решил наказать булгарского узурпатора руками урусов, ведь их купцы периодически страдали от асанова произвола. С повелением разделаться с Асаном Мамай послал в Нижний Новгород своего представителя Ачи-Ходжу.
А немного погодя в ставку беклярбека, кочевавшего близ Сарая явился уруский князь Михаил с дарами. Он почтил Мамая, присягнул на верность Мухаммед-Булаку и просил ярлык на Великое княжение Владимирское. Мамай уважил просьбу. Хотя союз с мощной и богатой Москвой был выгоден во многих отношениях, ни Дмитр, ни Алексий-шаман, высылая ежегодную дань, не спешили, согласно традиции, приезжать к новому хану за утверждением имеющихся ярлыков. Это воспринималось ордынцами как большая дерзость и почти неповиновение. Отдавая главенство над Урусией Твери, Мамай хотел проучить Москву.
-Уж очень высоко она вознеслась, - говорил он приближённым. - Пора спустить Москву с небес на землю, не то она поглотит всех своих внутренних конкурентов.
Вскоре пришли вести от Ачи-Ходжи. Он сообщал, что благодаря войскам Дмитра Суздальско-Нижегородского, а также его сыновей и брата Бориса Асан признал Мухаммед-Булака повелителем и готов уступить титул наместника Булгарии другому лицу. Теперь Мамаю можно было сосредоточиться на схватке с Урусом или иным претендентом на сарайский трон.
2.29) Ноябрь-декабрь 1370 года, ОЛЬГЕРД ГЕДИМИНОВИЧ
Великий литовский князь не мог сразу ответить на московскую агрессию. Его сдерживала высокая вероятность продолжения войны с Тевтонским Орденом. Значительная часть дружины рассредоточилась на северном и северо-западном направлениях. Ольгерд со смирением раннего христианина терпел наглые акции Москвы. Он не откликнулся на призывы Святослава Смоленского и своего сына, сидящего в Брянске; он проглотил измену Романа Черниговского, объявившего себя свободным от вассалитета; он отказал супруге в просьбе тотчас вступиться за её брата, изгнанного из Твери...
-Потом! - неизменно отвечал Ольгерд. - Нужно сначала разобраться с Орденом!
Он был только рад, когда Михаил, узнав о смерти Абдуллаха, вздумал получить от его преемника ярлык на Великое княжество Владимирское. Ольгерд поддержал стремление шурина и даже снабдил его средствами из собственной казны.
-Если ему удастся заполучить ярлык, - говорил Ольгерд, - то Москве будет нанесено чувствительнейшее политическое поражение!
Михаил добился желаемого, однако Москва отреагировала также, как в ситуации с Дмитрием Суздальским. Вместо того, чтобы по обычаю склонить головы перед решением татарского царя и признать нового великого князя, москвичи перекрыли Михаилу все пути к Владимиру, да ещё пытались схватить. Бедолага несколько раз едва не попал в плен и с огромными трудностями добрался до Вильно.
От такого беспредела терпение Ольгерда, наконец, лопнуло. Собрав войска, он вместе с Кейстутом поспешил в сторону Москвы. Передвигались очень быстро, благо дороги замёрзли, авангард расчищал дремучие места, а остановок почти не делали даже на ночь. На соединение к ним торопился Святослав Смоленский.
-Кроме страха передо мной я сыграл на его заинтересованности, - пояснил Ольгерд брату. - По дороге мы разнесём в щепы городок Волок-Ламский. Там, милостью Дмитрия Московского, сидит Василий Березуйский — выходец из смоленских Рюриковичей и поэтому претендент на место Святослава. Полгода назад он, возглавляя волочан, вместе с московитами разорял родные края. Святославу очень нужно устранить конкурента.
Ольгерд рассчитывал за максимально короткий срок стереть Волок-Ламский с лица земли, но просчитался. Литовцы застряли там на целых три дня. Василий Березуйский всё же погиб от копья убийцы, спрятавшегося под мостом у городских ворот, однако защитники крепостицы защищались упорно и умело, совершали вылазки и внезапно вступали в бой с превосходящими их силами. Не желая терять и так упущенное время дальше, Ольгерд велел оставить Волок-Ламский и спешить к Москве.
Там литовцы объявились в декабре вместе с подоспевшим Святославом. Дмитрий укрылся в Кремле, митрополит Алексий по слухам пребывал в Нижнем Новгороде. Проклиная каменную стену, Ольгерд не решился на приступ, а занялся разорением отстроенного за два года посада. Восемь дней он бесчинствовал, получая от разведчиков тревожные данные о сильном войске в Перемышле во главе с Владимиром Серпуховским. К двоюродному брату Дмитрия вскоре присоединился Владимир Пронский. Они ожидали только подкрепления в лице витязей Олега Рязанского.
Оставаться на месте было опасно. Ольгерд пошёл с Дмитрием на переговоры. Они заключили перемирие на полгода, договорившись скрепить его браком Владимира Серпуховского с ольгердовой дочерью.
-Стояние у Волок-Ламского дорого нам стоило! - сокрушался Ольгерд. - Внезапного нападения на Москву из-за этого не получилось. Ну ничего! Не одолел силой, попробую одолеть через дипломатию!
2.30) I половина 1371 года, ФИЛОФЕЙ
Сказать по правде, константинопольский патриарх начал отражать претензии Ольгерда на возобновление Литовской митрополии ещё до второго похода на Москву.
Важнейшей своей задачей в отношении Руси Филофей считал сохранение единства её христианской церкви. Поэтому Алексий всегда получал от него поддержку в письменных пререканиях с Ольгердом и другими оппонентами. Филофей пресёк попытки новгородского архиепископа выйти из-под юрисдикции русского митрополита, согласился с отлучениями Святослава и Михаила, а также отказал Ольгерду в его просьбе.
-Ольгерд хочет не только восстановить Литовскую митрополию, - возмущался Филофей, - но и существенно расширить сферу её влияния за счёт Киева, Смоленска, Твери, Новосильска и Нижнего Новгорода. Если я пойду у него на поводу, то под Ольгердом окажется не только светская, но и половина духовной власти.
-Ну и что? Ведь Москва через Алексия тоже действует подобным образом! - напоминали ему собеседники.
-Алексий и Москва зависимы друг от друга в равной степени, - возражал Филофей. - А литовский митрополит будет марионеткой Ольгерда. Русская церковь расколется надвое и кто знает, к чему это приведёт. Вдруг язычник Ольгерд отдаст свою половину Риму за обещание Тевтонского Ордена не нападать на его владения.
Вместе с тем патриарх понимал, что Алексий слишком сросся с Москвой и перестаёт быть пастырем всея Руси. Нужно было срочно исправлять идущего ложной дорогой митрополита. Через письменные послания Филофей советовал ему дистанцироваться от промосковской политики, простить Святослава с Михаилом и помириться с Ольгердом ради посещения западных и южных регионов страны для поставления в них епископов и, в конце концов, для сохранения церковного единства.
-К сожалению, во многом обвинения Ольгерда в отношении владыки Алексия справедливы, - со вздохом признавался порой константинопольский патриарх узкому кругу посвящённых. - Ведь конфликты развязывает Дмитрий Московский, нападая на Михаила Тверского, а русский митрополит на агрессию своего подопечного по отношению к соседям никак не реагирует. Зато придаёт анафеме тех, кто, стремясь к справедливости, предпринимает ответные действия.
Долгое отсутствие Алексия в неподконтрольных Московскому княжеству землях уже самых худшим образом сказывалось в Малой Руси, принадлежащей польской короне. В конце 1370 года в Константинополе объявилось посольство от Казимира Третьего, который, подобно Ольгерду, домогался отдельной митрополии для своих русских подданных. В случае отказа он грозил обратиться за помощью к Риму.
Понимая, что Алексий вряд ли посетит Галицию и Волынь, Филофей в мае рукоположил кандидатуру польского короля именем Антоний в митрополиты Малой Руси даже несмотря на то, что Казимир скончался, а Владимир-Волынский был возвращён Любартом Гедиминовичем себе. При этом патриарх оговорил: после смерти Антония его митрополия упразднится и галицко-волынские епархии снова вольются в лоно единой Русской христианской церкви.
2.31) Весна-осень 1371 года, ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ
Москва оперативно узнавала всё, что происходило важного в Сарае через налаженную сеть агентов. Именно так она узнала о получении Михаилом ярлыка в прошлом году и перекрыла ему путь на Русь. Именно так она узнала о вторичной поездке Михаила в Орду.
-Нажалуется Мамаю о нашем произволе и попросит у него войск, - говорили Дмитрию приближённые.
К счастью, по сообщениям агентов, Михаилу хватило средств лишь испросить дипломатическую поддержку. Вместе с мамаевым уполномоченным Сарыхожей он внезапно объявился в Твери, взял войска и пошёл в обход Москвы ко Владимиру по Волге.
Дмитрий и его окружение не собирались отдавать сопернику великое княжение. Население стольного града и принадлежащих ему земель поддержало московскую сторону, присягнув на верность Дмитрию и обещая не признавать Михаила своим господином. Слишком уж силён в военном смысле был первый и слишком слаб по сравнению с ним был второй. К тому же тверской князь собирался взять с великого княжества гораздо больше дани, чем Москва.
-Владимирцы затворили ворота перед Михаилом, - сообщили верные людишки уже собравшему рати Дмитрию. - Они ответствовали супостату: «У нас есть государь законный, иного не ведаем!».
Вместе с братом Дмитрий увёл свои войска в Переславль-Залесский, отрезав Михаилу прямую дорогу на Тверь. На призывы Сарыхожи явиться во Владимир и почтить Михаила старшим на Руси московский правитель отвечал:
-К ярлыку не еду, Михаила на великое княжение не пускаю, а тебе, послу, путь чист!
К словам прилагались подарки и приглашение погостить в Москве. Верность владимирцев и тактика выжидания возымели успех. Понимая, что оставаться у Владимира дальше опасно, Михаил засобирался в тверскую землю, снова обходя вражескую территорию с севера, по верховьям Волги. У Мологи Сарыхожа оставил его и уехал в Москву. Его встретили и одарили словно царя. Дмитрий просил татарина заступиться перед Мухаммед-Булаком и Мамаем. Ведь, несмотря на то, что Михаил убрался в Тверь ни с чем, ярлык по-прежнему находился при нём и мог в будущем сыграть свою роль.
Сарыхожа отправился назад в Орду лучшим другом Москвы. Через некоторое время он прислал весть о самой благоприятной для появления Дмитрия в Сарае обстановке. Проведя не одно совещание, Дмитрий таки решился на поездку.
Поначалу встретили его более чем прохладно. Прибывший чуть ранее михайлов сын Иван успел оповестить царя и тёмника, что московский князь не признал выданной его отцу грамоты на Владимир. Но старания Сарыхожи и привезённые Дмитрием богатства сменили гнев ордынских правителей на милость. Так как Михаил оказался не в состоянии выплатить великокняжескую дань и задолжал 10000 рублей, его акции в глазах нуждающегося в деньгах Мамая сильно упали. А Дмитрий сразу дал нужную сумму, да сверх того 5000 за великокняжеский ярлык, да ещё 5000, почтив Мухаммед-Булака как нового царя.
В Москву Дмитрий вернулся триумфатором, в качестве пленника он привёз с собой Ивана Михайловича. Михаил должен был заплатить за него выкуп в размере 10000 рублей. До этого княжича определили жить на митропольничьем подворье.
-Ко всему прочему я обещал Мамаю низложить Олега Рязанского, - сказал Дмитрий на боярском совете. - Сей князь находится в родстве и союзе с татарскими вождями верхнего Дона, которые не повинуются ордынскому царю и замышляют отделаться от него.
-Но прежде нужно разобраться с Михаилом, - просили его ближники. - Пока ты отсутствовал, он вовсю пользовался своим ярлыком.
2.32) Середина 1371-зима 1371/72 гг., ОЛЕГ ИВАНОВИЧ
Вся жизнь его была подчинена цели сделать своё средненькое княжество первейшим на Руси. Честолюбие отказывалось соглашаться на меньшее. Возможности оставляли желать лучшего, но Олег сопротивлялся им, не покладая рук.
Ещё в юности из политических соображений в жёны ему досталась дочь одного татарского вождя, чья орда кочевала к югу от Рязанского княжества. Таким образом Олег Иванович обезопасил свои владения со степного направления. Это был не единственный случай, когда он пользовался браками ради создания союзов или отражения возможной военной угрозы. В зятьях у Олега ходили Владимир Пронский, Иван Козельский, а также ольгердов сын Дмитрий-Корибут Брянский. Старшим его признавали муромский, новосильский, елецкий и тарусский князья.
Несмотря на всё это Рязань по-прежнему не могла тягаться с такими державами, как Москва и Литва. Олегу только и оставалось, что наблюдать за сварами и лавировать. Боясь взятия Москвы литвинами, он желал Михаилу Тверскому одержать победу в борьбе за великое княжение. Таким образом ситуация уравновешивалась бы. Литвинам незачем было бы идти на Москву, а Москва теряла бы часть своего могущества и откатывалась на уровень Суздальско-Нижегородского княжества. Тогда Рязань могла бы натравливать одно княжество на другое и получать от тех свар пользу себе.
Сейчас сила находилась на стороне Москвы, но открыто поддерживать Михаила в борьбе с Москвой Олег не спешил, даже когда тот в отсутствии Дмитрия перехватил инициативу, взял Кострому, Мологу, Углечеполу и Бежецкий верх, посадив туда своих наместников, а от Новгорода и Ярославля добился признания себя великим князем. Осторожность, как казалось, позволила Олегу избежать гнева Москвы, ведь по возвращению Дмитрия из Орды новгородцы с помощью ушкуйников отбили Ярославль, а Москва казнила михайлова наместника в Бежецком верху и подвергла тверские земли разорению. Потом состоялось обручение Владимира Серпуховского с Еленой Ольгердовной, что говорила о нежелании двух держав конфликтовать.
Однако вскоре, совершенно неожиданно, Дмитрий Московский отчего-то налёг на ни в чём не повинного Олега. Он прислал в Переславль-Рязанский гонца с требованием признать Владимира Пронского старшим в Великом княжестве Рязанском, а ордынского царя Мухаммед-Булака — своим господином. Олег отказался выполнять данные требования. Московские рати тут же вторглись на его территорию. Олег вывел им навстречу своё войско. Он был уверен в победе, поскольку уделял боевому совершенствованию много времени, перенимал у татар многие приёмы, в частности владение арканом.
В реальности всё пошло не так. Битва состоялась близ Переславль-Рязанского, у села Скорнищево. Стрелы оказались гораздо эффективнее арканов и рязанцев ожидал полный разгром. Олег с малой дружиной бежал на юг, в степные районы.
-Кто руководил московитами? - спрашивал он по дороге.
-Новый воевода Дмитрия именем также Дмитрий, - отвечали ему. - Родом из Волыни. Говорят, он один из сыновей Кориата Гедиминовича, крещённого перед смертью под именем Михаила. Выходит, Дмитрий Волынский княжеских кровей, хоть и безземельный.
Олег отправился просить помощи к своему тестю Сильно-Хитру. Именно ему он платил дань, с тех пор как ордынская замятня вошла в продолжительную фазу. Это было выгодно обеим сторонам, ведь татарский князёк брал гораздо меньше, чем Сарай.
Сильно-Хитр тут же собрал своих подданных и спросил, кто из них согласится вернуть его зятю отобранный престол. В награду спасителю обещались рука олеговой сестры и земли в княжестве в качестве приданого. Вперёд вышел один из сильнейших мурз воронежских степей Салахмир.
Олег вернулся на родину с поддержкой и узнал, что подданные ждут его с нетерпением. Сговорившись с переславцами, Олег с дружиной и салахмировыми багатурами проник в город, он застал Владимира Пронского врасплох. После локального сопротивления и ранения зять признал олегово старшинство над собой и был отпущен в Пронск. Справедливость была восстановлена.
2.33) Весна-лето 1372 года, ОЛЬГЕРД ГЕДИМИНОВИЧ
Великий князь литовский давно определил для себя, что война с Орденом намного важнее войны с Москвой. Но он не мог просто так игнорировать действия Дмитрия, который наносил обиды его шурину, ведь это отражалось на авторитете Ольгерда.
-Ах, если бы они нашли компромисс и помирились, - мечтал великий князь. - Я сосредоточился бы наконец на проклятых рыцарях, что не дают покоя моим землям.
Он очень опасался борьбы на два фронта, боялся отводить войска далеко от северо-западных границ, избегал очередного противостояния с Москвой и молил небеса, чтобы Дмитрий не вздумал захватить Тверь. Увы, Михаил регулярно приезжал в Литву с жалобами.
-Если я вновь пойду на Москву, то ладно ещё, если брак моей дочери с дмитриевым братом не состоится, но — самое главное — я оставлю Литву беззащитной в случае агрессии тевтонов, - объяснял Ольгерд шурину расклад. - Крестоносцы такого шанса не упустят, а я окажусь меж двух огней. Нельзя допустить подобного поворота событий!
-Но поощрять московские нападки бездействием мы не должны! - вдруг возразил Кейстут. - Давай поменяемся направлениями. Ты наблюдай за Орденом, а мне разреши заняться Москвой. Я окажу Михаилу поддержку и к тебе лично у Дмитрия претензий не возникнет.
Ольгерд дал добро, хотя не считал, что брат добьётся чего-то серьёзного. Кейстут на саму Москву не пошёл, однако хорошенько порезвился на её территориях. Вместе с сыном Витовтом, Андреем Полоцким и Дмитрием Друцким он осадил Переславль-Залесский, получив с города откуп за снятие осады. Затем, когда к литовским князьям присоединился Михаил, они разорили Дмитров. После этих подвигов литовцы принудили промосковского князя Кашинского признать главенство Михаила над тверской землёй и вернулись в Литву. Без помощи Кейстута Михаил забрал у Новгорода Торжок.
А в первых числах июля шурин сообщил о планах московитов нанести по пределам Великого княжества литовского ответный удар. Ольгерд решил действовать на опережение, в чём считался непревзойдённым мастером. Он вознамерился в третий раз посетить стены московского кремля, вынудить Дмитрия заключить с ним мир на своих условиях и вернуться в Вильно настолько быстро, чтобы рыцари не успели узнать о его отсутствии.
Собрав войско, Ольгерд вместе с Кейстутом поспешил на восток. Двигались стремительно, нигде не задерживались. На полпути к ним присоединился Святослав Смоленский, под Калугой — Михаил с тверскими отрядами. Ольгерд во что бы то ни стало хотел застать Москву врасплох.
Не получилось! Противник непостижимым образом оказался предупреждён. Он напал на литовский авангард и заставил его отступить к основным силам. Ольгерд не сразу пришёл в себя. Лишь после обдумывания ситуации порешил: битва — так битва! Однако на его беду оба войска разделял глубокий овраг. Тот, кто нападал первым, отдавал преимущество, а в конечном счёте и победу своему врагу.
Ольгерд попробовал спровоцировать московитов на атаку, но они не поддавались. Стояние затягивалось, великий литовский князь нервничал из-за возможного нашествия крестоносцев на его владения. Понимая, что ситуация хоть так, хоть эдак в пользу московитов, он спустя несколько дней предложил им заключить перемирие. Дмитрий пошёл навстречу.
По условиям договора военные действия прекращались до 26 октября; Михаил признавал Дмитрия великим князем владимирским, Дмитрий признавал Михаила великим князем тверским; Ольгерд обещал не заступаться за Михаила, если тот возобновит войну; Дмитрий отпускал михайлова сына Ивана за 10000 рублей. Святослав Смоленский, Дмитрий-Корибут Брянский от Ольгерда, а верховские князья от Дмитрия также участвовали в этом соглашении.
-Я сокрушу могущество Москвы через Константинополь, - обещал раздосадованный условиями договора Ольгерд. - Патриарх больше не отвертится от моих требований. Либо он оторвёт Алексия от Москвы, либо даст Великому княжеству Литовскому отдельного митрополита! В противном случае я позову в подвластные мне земли латинянских священников!
2.34) Осень 1372-весна 1373 гг., МАМАЙ
Беклярбек не мог себе позволить сидеть в Сарае, если хотел и дальше контролировать Приазовье, Крым и северное Причерноморье. Он вынужденно кочевал по этим территориям, своим присутствием пресекая попытки сепаратизма со стороны отдельных мурз, в чьих жилах текла кровь Чингиса и на том основании считающих позорным повиноваться Мамаю. Серьёзная угроза исходила и от литовских князей, в первую очередь от подольских Кориатовичей. В общем, стоило только ослабить хватку, как западные степи Джучиева улуса, составлявшие основу мамаева могущества, могли быть утеряны.
В итоге беклярбек лишился контроля над Сараем. С востока явился сыгнакский улусбек Урус и занял столицу. Он пролил много крови, истребляя сторонников Мамая. Супруга беклярбека успела сбежать вместе с маленьким Мухаммед-Булаком на запад.
Урус являлся старым врагом беклярбека. Сыгнакский улус откололся от центра ещё в 1361 году, когда убили Тениз-Буга из рода Кият, к которому принадлежал и Мамай. Главой заговорщиков был представитель чингисовой ветви Тикатимуридов Кара-Ногай. Он и его беки объявили область независимой. Урус, также Тикатимурид, стал улусбеком (он называл себя ханом) в 1369 году. Он избавился от конкурентов, подчинил более слабых соседей и лишь после этого взялся за Сарай и захват верховной власти.
-Столицу возвратим позже! - сказал Мамай. - Сейчас нам в спину могут ударить литвины и мятежные беки. К тому же я уверен, что Урус недолго будет наслаждаться троном. Кто-нибудь из Чингисидов (Шибаниды, например) обязательно попытается оспорить его власть. Пускай же они сражаются между собой, израсходуют силы. А мы добьём ослабевшего победителя.
Помимо прочего Мамая беспокоили враждебный ему мурза Еду, дерзнувший называть себя ханом верхнего Дона и Воронежа, а также его зять Олег Рязанский, который с подачи тестя перестал отсылать в Сарай дань с момента разрастания там политического кризиса. Мамаевы наместники Булгарии — Асан и Мухаммед-Салтан — регулярно жаловались на попытки Еду отобрать их улус. Занятый другими насущными проблемами, беклярбек не имел ни времени, ни дополнительных воинов для решения данного вопроса. С помощью Дмитра Московского он сумел лишить Олега рязанского престола и, тем самым, нанёс косвенный удар по Еду, однако Олег при поддержке тестя очень быстро вернул свои земли и по слухам даже помирился с Москвой.
Из опасений как бы Асан и Мухаммед-Салтан не попросили помощи у Уруса, перейдя таким образом под его руку, Мамай выделил войско для похода на Еду и Олега. Эти негодяи должны были признать верховенство Мухаммед-Булака над собой или жестоко поплатиться.
2.35) Весна-осень 1373 года, КИПРИАН
Своему представителю, болгарину Киприану, патриарх Филофей поставил грандиозно сложную задачу: отговорить Ольгерда от духовного союза с Римом, сохранив при этом единство Русской церкви.
Киприан ехал в обход татарских степей, поэтому побывал и у Кориатовичей, и у Любарта Гедиминовича. Зависимость их от латинского влияния через Польшу и Венгрию была немалой. К слову, в Подолье с 1366 года действовал Доминиканский монашеский орден. Галицкий митрополит Антоний с трудом отбивался от посягательств римского первосвященника прислать своих епископов вдобавок к православным.
Ольгерд встретил Киприана почтительно, но от прежних требований отступать не собирался.
-Я писал патриарху и повторю тебе, - сказал он. - Алексий не выполняет обязанностей владыки Русской церкви. В связи с этим Великому княжеству Литовскому нужен отдельный владыка. Если его не пришлёт Константинополь я обращусь за помощью в Рим.
-Я хочу уладить данный вопрос ко всеобщему согласию, - отвечал Киприан. - Литва и Москва должны примириться, а митрополит Алексий — объединить своею фигурою всю Русскую землю.
-Разве я просто так воевал с Дмитрием? - принялся перечислять все претензии к противнику Ольгерд. - Первоначально Дмитрий напал на законного князя Твери Михаила — моего шурина. Владыка Алексий же одобрял агрессию, снимал с Дмитрия всякий грех, освобождал от обязательств присягнувших мне на верность князей, поддерживает исключительно Москву. В общем, вмешивается в мирские дела. А делами церковными над подвластными мне землями не занимается. Ни в Киев, ни в Тверь, на ко мне в Вильно не едет. Не благословляет русичей на помощь нам в войне против немцев. Отродясь такого митрополита не было ещё...
-Возмущение твоё понятно! - ответствовал Киприан. - Обещаю, если владыка Алексий откажется пойти навстречу и продолжит свою однобокую политику, то я поддержу твою просьбу перед патриархом. Но перед этим следует дать оступившемуся возможность исправиться.
С великими почестями Киприана проводили в Тверь, где он выслушал обиды князя Михаила на действия Дмитрия и Алексия в том числе на то, что митрополит не ставит у него нового епископа взамен скончавшегося Василия. Киприан еле утешил его, пообещав заняться наведением справедливости. Но сказать было легче, чем сделать.
Ехать в Москву Киприан не стал. По слухам там были недовольны его длительным визитом к Ольгерду и уже относились предвзято. Киприан позвал митрополита к себе в Тверь. Здесь он чувствовал уверенность, а Алексий, оторванный от Москвы, будет посмирнее да посговорчивее. Кстати было и то, что к югу от границ дмитриевых владений объявились татары, которые накинулись на рязанские области. Это несколько отвлекало московитов от филофеева посланника. Им приходилось следить, чтобы степняки вдруг не перешли Оку и не вступили на территорию княжества.
2.36) Январь-март 1374 года, АЛЕКСИЙ
Дмитрий и бояре восприняли требования Киприана в штыки. Они не желали терять монополию на митрополита. Как государственный деятель, много сделавший для объединения Руси, Алексий тоже внутренне противился позиции патриаршего посланца, но понимал, какие беды несло Москве нежелание договариваться и как глава Русской церкви не мог допустить её раскола.
-Если патриарх даст Литве собственного митрополита, то мы окажемся в изоляции, - убеждал Алексий князя и бояр. - Лучше пойти на локальные уступки, чем отдать Ольгерду власть над всей землёй Русской. Ведь со своим митрополитом он рано или поздно перетянет ещё и прилегающие к Великому княжеству Литовскому территории: Новгород, Смоленск, Рязань, Верховские осколки. Михаил Тверской без колебаний примет от него епископа. Новгородские епископы тоже, как вы знаете, норовят выйти из-под моего контроля. Москва в таком случае утратит статус духовного центра Руси даже при наличии самостоятельной митрополичьей кафедры. Вряд ли Великое княжество Владимирское долго будет оставаться в твоих руках, княже. А без него Москва быстро превратится во второстепенное государство.
Такие перспективы казались фатальными и Дмитрий вместе с ближниками скрепя сердце согласились на ряд церковных преобразований, противоречащих московской политике. Алексий тут же занялся ими.
Перво-наперво он по рекомендации Киприана возродил Суздальскую епархию. Раньше она называлась Владимирской и Суздальской, но в связи с перенесением кафедры митрополитов из Киева во Владимир первая часть перешла под управление главы Русской церкви, а вторая была ликвидирована при Алексии в 1366 году в его же пользу. Теперь, возродившись, епархия получала название Суздальской, нижегородской и Городецкой. Одноимённые княжества стали менее зависимыми от митрополита, а значит и от Москвы. Алексий и Дмитрий ничего не могли возразить, делали вид будто принимают данность, по которой митрополичья кафедра со временем возвратится обратно в Киев.
Далее Алексий поехал в Тверь к Киприану. Поехал не без страха сделаться там пленником. К счастью, встретили его как подобает. Алексий рукоположил в тверские епископы нового человека, снял с Михаила и Святослава отлучение, после чего Киприан просил посодействовать заключению настоящего мира между Литвой и Москвой.
-Условия не будут отличаться от Любутского соглашения 1372 года, - говорил болгарин. - Они выгодны обеим сторонам. Великий князь Ольгерд дал мне полномочия представлять на переговорах его, Михаила, Святослава и других подвластных ему правителей. Ты же, владыка, убеди князя Дмитрия в необходимости договора. Я готов вести переговоры хоть с ним, хоть с иным представителем Москвы.
Алексий вынужден был согласиться. В Москву, правда, Киприан отправиться не пожелал. Сошлись на Переславле-Залесском. Приехав туда, они дождались Дмитрия со свитой и окончательно скрепили мир.
2.37) Конец весны-лето 1374 года, ПРОКОП
Основной статьёй торговли Новгорода с Ганзой и Ордой была пушнина. Северная республика считалась монополистом отрасли даже среди других русских княжеств. Лишь Ростов тягался с нею, впрочем не всегда успешно. Новгород гораздо активнее осваивал богатые зверем регионы к востоку от Онежского озера.
Однако там жили не церемонящиеся с чужаками племена. Поэтому промысловые экспедиции на Северную Двину, Мезень, Печору, Вятку, верховья Камы и за горный хребет нередко были сопряжены со смертельной опасностью. Приходилось собираться в многочисленные ватаги под предводительством опытных воевод из боярских родов. Перемещались ватаги, как правило, по речным путям на парусно-гребных ложках под названием ушкуи вместимостью в 30 человек.
Очень скоро ватаги колонизировали для Новгорода обширные пространства до Югры с колоссальными охотничьими угодьями. Отныне удальцы, звавшие себя повольниками, то есть вольными людьми, не только сами добывали звериный мех, но и занимались сбором дани с подчинённых аборигенов.
Нагоняли они страх и на западных соседей. В 12 веке «добры молодцы» разорили старую столицу Швеции Сигтуну, повергали в ужас главный емьский город Або, гуляли в норвежских областях Финнмарк и Холугаланд (да так, что тамошний король жаловался на них самому папе в Рим), основали поселение Колу на крайнем севере. Захваченное сбывали новгородским боярам и купцам.
В общем, были повольники-ушкуйники мастерами на всякое дело. Однако честный промысел привлекал их всё меньше, становясь побочным занятием. Грабежи приносили выгоду легче и быстрее. В 14 веке вольница расположилась в Бежецкой пятине и стала настоящим бичом божьим для княжеств и купечества верхнего Поволжья. Разбойники нападали на караваны, жгли города, не разбирали, где христиане, где басурмане. Они не боялись ни чёрта, ни московского князя, ни даже татар. Страдала и Булгария. В верховьях Вятки постепенно образовывался второй центр этих речных пиратов. Новгородская верхушка неофициально направляла, возглавляла и одобряла боевые акции, так как получала с них куш и ослабляла конкурентов.
Но после 1366 года Новгород для вида дистанцировался от повольников, опасаясь гнева Москвы. Прежние вожди из боярской среды оставили ватаги. Самый знаменитый из них, Александр Абакунович, погиб 31 мая 1372 года, защищая Торжок от войск Михаила Тверского. Повольники самостоятельно выбрали новых вождей из своей среды и какое-то время тоже воевали с враждебными Новгороду тверичами, выбивали их наместников из Костромы и прочих пунктов. Правда, они быстро пресытились законными действиями.
Новых вождей звали Прокоп и Смольянин. Под их руководством повольники на 90 ушкуях доплыли до Булгарии и славно там «погуляли», взяв с Казани откуп в триста рублей. На обратном пути ватага вдруг заспорила, как быть дальше. Прокоп предлагал спуститься вниз по Волге и пограбить татар. Осторожный Смольянин настаивал на возвращение в Бежецкий верх или Вятку. В итоге Прокоп увлёк большинство за собой, поманив блеском восточных богатств.
Словно саранча прошлись повольники по ещё не хоженым местам и добрались до самой столицы Орды, которая не показалась им слишком особенным городом. Дома были выстроены из сырца, крепостные стены отсутствовали, защищать Сарай оказалось некому и нагрянувшие разбойники получили от местных жителей не отпор, а откуп.
-Мы настоящие герои! - хвалил Прокоп ватагу на обратном пути. - Наши князья унижались в Сарае, ползая перед царями на брюхах, а мы обесчестили татарскую столицу и возвращаемся в родные края с великой славой и большой добычей. Смольянин сотоварищи будут локти себе грызть, что не последовали за нами.
2.38) Лето-осень 1374 года, МАМАЙ
Коварные московиты, заполучив главный ярлык, уже два года как перестали посылать большую дань, достойную прошлых царей. Отделывались какой-то мелочью.
-Не связанно ли это с тем, что я утратил контроль над Сараем и, следовательно, в лице Мухаммед-Булака не являюсь для них легитимной верховной властью в Джучиевом улусе? - вопрошал Мамай и сам же отвечал себе: - Но я и раньше, при Абдуллахе, часто терял столицу, однако московиты даже в те периоды аккуратно исполняли повинность! Они не переметнулись на сторону моих конкурентов, Урусу тоже, я знаю, ничего не посылают. Так что же случилось? А случилось то, что московиты за полтора десятилетия избавились от страха перед нами! Впервые они чувствуют способность обрести независимость. И их уверенность, увы, не безосновательна!
Не имея возможности покинуть подчинённые ему территории без опасности их потерять, Мамай решил действовать умом, а не силой, применив распространённый ещё с древности метод: разделяй и властвуй!
-В прошлый раз у меня получилось поставить Дмитра на колени, передав ярлык тверскому князю Михаилу. Почему бы не повторить этот трюк?
-Михаил сейчас не пойдёт против Москвы, - отвечало окружение. - Он признал Дмитра своим господином после ряда поражений.
-В Урусии есть и другие князья, тяготящиеся властью Москвы и ждущие подходящего случая отложиться от неё. Например, Дмитр из Нижнего Новгорода! Приказываю отправить к нему посольство. Пусть он приедет ко мне на поклон и получит ярлык на Владимир. Таким образом я разобью союз двух Дмитров и ослаблю Москву.
Отвлекаясь на урусов, Мамай одновременно следил за ситуацией в Сарае. А там для беклярбека всё складывалось очень даже неплохо. Положение Уруса, как любого другого хана после Чанибека, оставляло желать лучшего. Ещё в конце 1373 года он выступил на Хаджи-Тархан и долго осаждал его. Закончилась осада тем, что Урусу пришлось её снять и уйти за Итиль, чтобы расправиться с выскочкой, желающим отобрать у него Сыгнакский улус. А наместник Хаджи-Тархана Черкес уже после разорения столицы урускими разбойниками прибыл в Сарай и объявил себя ханом. Его право тут же оспорил некто Ильбек, называющий себя братом Мир-Пулада.
Мамай собирался указать двум ничтожествам их истинное место и с триумфом въехать в город ханов, но вдруг на его западные земли напал подольский князь Юрий. Он разбил мамаева вассала Тимура и объявил его кочевья своими. Пришлось отвлечься на то, чтобы наказать наглеца. Беклярбек повёл на него войска. Юрий бежал за Днестр, в Молдавское княжество. От дальнейших действий Мамая избавило сообщение молдавских беков о внезапнейшей кончине беглого подольского князя. Татарский полководец с облегчением повернул обратно. На первом месте для него стояло возвращение контроля над Сараем. Мамай собирался сделать это как можно быстрее.
2.39) Осень 1374-зима 1374/75 гг., ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ
После 1372 года Москва от всей северо-восточной и северо-западной Руси действительно перестала посылать в Орду царскую дань.
-Мамай требует ежегодного выхода в тех размерах, которые получали когда-то цари Узбек и Джанибек, - рассуждали Дмитрий и его ближники, - но при этом не может защитить нас от Ольгерда, не владеет Сараем, не является Чингисидом и не имеет при себе настоящего царя. Так зачем нам признавать его власть над собой? Тем более, что Мамай не способен наказать нас за неповиновение. Не будем вовсе посылать дань этому выскочке! И в Сарай тоже, потому что там цари меняются иногда быстрее, чем проходит год.
Изменившийся баланс сил между Москвой и Ордой очень скоро дал о себе знать. Когда в Нижний Новгород явились мамаевы послы с намерением отдать ярлык на великое княжение Дмитрию Константиновичу, то тот стал отбиваться от подобной «чести», памятуя, что без приведения Москвы в покорность ярлык ничего не стоит, а горожане избили обнаглевших послов, требовавших от имени своего господина за ярлык выдать великокняжескую дань за два года. В результате стычки, которую активно поддержал и даже спровоцировал суздальский епископ Дионисий, были убиты полторы тысячи татарских воинов, а главу делегации Сарайку вместе с оставшимися в живых остатками дружины препроводили в один из княжьих теремов в качестве почётных пленников. Дмитрий Константинович после инцидента просил своего московского зятя о поддержке в случае войны с Мамаем.
-Ты её получишь! - обещал через гонцов Дмитрий Иванович.
-Татары не защитят нас от произвола Москвы, - рассуждали остальные русские князья северо-востока. - Проверено на Дмитрии Суздальском и Михаиле Тверском. Сарай далеко, Москва — рядом. Коли цари хотят, чтобы мы им повиновались как раньше, пусть они у себя порядок наведут и Дмитрия Московского на колени поставят.
Московский князь и его двор всё ещё находились в Переславле-Залесском. Переговоры с Киприаном закончились неоднозначно. С одной стороны они принесли мир с Литвой и отказ Михаила Тверского от претензий на Великое княжество Владимирское. С другой — митрополит обязывался на деле стать духовным владыкой всея Руси, что отрывало бы его от Москвы. Дмитрий и московская верхушка решили про себя не отпускать Алексия всерьёз, в крайнем случае выпросить у алчного Константинополя, прирученного к щедрым подаркам, собственного митрополита, который носил бы титул Московского и всея Руси. Пока же московский правитель готовился компенсировать церковные уступки усилением влияния на светском фронте, заключив военный союз против любого агрессора с соседними князьями.
Ядро союза уже имелось. Дмитрий Суздальско-Нижегородский теперь был крепко связан с Москвой и присоединился к договору вместе с сыном Семёном и братом Борисом Городецким. С энтузиазмом откликнулся на зов Роман Черниговский, который стал господином Брянска и отчаянно нуждался в защите в случае войны с Литвой. Кроме них к союзу присоединились зависимые от московского князя правители Ростова, Ярославля, Белоозера, Мологи и Кашина. Семён Оболенский, Иван Тарусский и Роман Новосильский будто сами притянулись, не в силах устоять перед масштабом происходящего. А главное, к договору примкнул Святослав Смоленский, опасающийся за захват своего княжества Литвой.
Чтобы не вызвать излишнего беспокойства у литвы и татар, местом сбора стал всё тот же Переславль-Залесский, а поводом — крестины третьего сына Дмитрия, родившегося 26 ноября. Помимо Алексия по совету Владимира Серпуховского позвали всероссийского духовного авторитета Сергия, который своим присутствием показал, что Москва и церковь всё так же едины, несмотря на происки Киприана.
2.40) Весна 1375 года, МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ
В Тверь неожиданно прибыл сын московского тысяцкого Иван Вельяминов вместе с близким подручным Некоматом и попросил взять его к себе на службу.
-С чего вдруг они захотели переметнуться ко мне? - опешил Михаил. - Скажите, слуги мои верные, можно ли доверять этим двоим?
-Мы всё выяснили и вот наш вердикт: можно! Тысяцкий Василий, один из московских заправил наряду с князем и митрополитом, скончался в прошлом году. Иван рассчитывал получить отцовский чин со всеми привилегиями, но просчитался. Вельяминовы признали старейшиной своего рода васильева брата Тимофея. Дмитрий приблизил его к себе, правда без чина тысяцкого. Иван, бывший князю другом детства, оказался оттеснён от управления. Он обижен до такой степени, что жаждет отомстить.
-А кто такой Некомат?
-Это сурожский купец, объявившийся на Москве ещё при прежнем князе. Его роль в налаживании торговли между Москвой и Крымом через Дон трудно переоценить. Пока Некомат занимался организацией дел, то пустил там корни, обзавёлся связями да так и остался. Василий Вельяминов был его покровителем и получал долю от той торговли. Некомат стал вельможей и отошёл от непосредственной купеческой деятельности. Однако со смертью тысяцкого его политическое влияние сильно упало. Среди сурожан его тоже теснят — конкуренция!
После таких рекомендаций Михаил взял обоих на службу. Перебежчики оказались полезны, ведь они знали даже то, чего не могли знать шпионы. А ещё, как люди новые, они изо всех сил стремились выслужиться. Однако дельные предложения исходили исключительно от ушлого сурожанина, рослый красавец Иван Вельяминов больше подходил как энергичный исполнитель и играл в тандеме ведомую роль, несмотря на родовитость.
-Благодаря Переславскому союзу Москва нарастила такие мощь и влияние, каких во владимиро-суздальской земле не бывало со времён Всеволода Большое Гнездо! - говорил Некомат Михаилу. - Подобным могуществом грех не воспользоваться. Но вряд ли Дмитрий бросит вызов Мамаю. С Ордой он станет воевать лишь в крайнем случае. Тогда на кого же он обрушится? А на того, кто ближе и слабее. Скорее всего, на Тверь! В одиночку Твери с Москвой не тягаться, слишком очевидна разница в силах. Предлагаю, пока не поздно, заручится поддержкой Орды и Литвы. Создай собственный союз. Им усиление Москвы крайне не выгодно. В Орду за ярлыком поедем мы с Иваном Василичем. Мамай нас знает. О средствах на покупку ярлыка не беспокойся, мы получим его в счёт будущего сбора дани. Мамай легко отдаст тебе право на Владимир назло Дмитрию. Ещё мы заручимся военной помощью тёмника на случай нападения Москвы на Тверь. Ты же, господин, добейся такой же гарантии от Ольгерда.
Подумав, Михаил принял этот план. Выбора особого у него не было. Участники Переславского союза вновь собрались вместе и один бог знал, что они замыслили. Проводив Ивана и Некомата, Михаил бросился к Ольгерду. Сестра поведала ему обстановку при дворе. После 1372 года Ольгерд постарел, подряхлел, охладел к походам. Он твёрдо держался той линии, что с Москвой отныне нельзя идти на прямой конфликт до последнего, все ресурсы направлял на войну с тевтонами. Только теперь Ольгерд не возглавлял войска. Вместо него налёты на территорию Ордена совершали брат Кейстут, сын Андрей Полоцкий и другие Ольгердовичи.
Вот и сейчас литовцы собирались предпринять ответный поход на ливонские владения рыцарей. Поводом послужило разорение Нальшанской земли ландмейстером Фримерсхаймом. Однако, страшно боясь объединения Рюриковичей под крылом Москвы, Ольгерд заверил шурина, что придёт к нему на помощь, если Дмитрий атакует Тверь.
2.41) Март-июль 1375 года, МАМАЙ
Беклярбек восстановил Мухаммед-Булака в Сарае ещё в начале года. Черкес бежал в Хаджи-Тархан, надеясь спрятаться в своей твердыни. Но там уже сидел сторонник Мамая Салча. Тогда беглец ушёл за Итиль, больше о нём никто не слышал.
Оставив Мухаммед-Булака в столице, Мамай откочевал с основным войском к Приазовью для контроля всех подвластных ему территорий. Урусия тревожила сейчас гораздо больше, чем сыгнакский улусбек и также домогающиеся ханского престола Шибаниды-Чингисиды из Сибири. Татарское государство в целом и Мамай в частности потеряли значительный источник дохода и влияния. Мало того, вчерашние данники замышляли перейти к контрнаступлению. Беклярбек знал о двух съездах уруских князей и слышал о службе Дмитру одного из братьев подольских Кориатовичей. Он понял из этого, что наступление будет вестись широким фронтом. Возможно к нему присоединятся венгерские полчища, ведь ещё один Кориатович (кажется, его звали Фёдором) являлся вельможей тамошнего хана и и мог влиять на него в пользу родовых интересов.
В разгар тяжких дум к Мамаю прибыла делегация от Михаила Тверского. Возглавлял её покинувший московскую службу вельможа. Беклярбек не обрадовался тому, что они обещали заплатить за милость после сбора дани. Но в сложившихся обстоятельствах выбирать не приходилось, так как кроме Твери никто из уруских правителей ехать в Орду не собирался. Мамай выдал ярлык и обещал поддержать Михаила оружием в случае московской агрессии.
-Года четыре назад, когда ваш нынешний господин представал передо мной лично, - сказал Мамай послам, - я предлагал взять с собой отряды моих багатуров. Михаил отказался — и вот результат!
С этими словами он отпустил тверскую делегацию, оставив при себе Ивана Вельяминова, который своими знаниями мог пригодиться при открытом конфликте с Москвой. На самом деле полноценно воевать с ней Мамай не хотел. Он надеялся, что до этого не дойдёт. Тем не менее, Москву следовало как-то ослабить, очень уж она возвысилась. Мамай рассчитывал сделать это руками Литвы и Твери. Пусть бы они нанесли Москве поражение, отобрали бы у неё Владимирский улус и расстроили Переславльскую коалицию. Но пусть бы Москва сохранилась для противовеса Твери и стоящей за её спиной Литвы.
-Необходим баланс нескольких уруских юртов, равных друг другу и поэтому ищущих покровительство у нас, - объяснял Мамай. - Так было при старых ханах, не допускающих усиление кого-то одного. Лишь прельстившийся богатыми подношениями Чанибек качнул весы в сторону Москвы, а смута позволила ей закрепиться в статусе особенной державы.
В июле Кильдибек выгнал Мухаммед-Булака из столицы и провозгласил ханом себя. Имея заботы посерьёзнее, Мамай снова решил не торопиться с отвоёвыванием Сарая. Ханский город стал утрачивать свою сакральную значимость после стольких переворотов. Обладание им давало, по большому счёту, лишь номинальную власть.
2.42) Середина лета-осень 1375 года, ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ
Внезапное бегство в Тверь одного из сыновей покойного тысяцкого наделало переполоха. Обычно к московскому князю на службу просились, бросали же её крайне редко, практически никогда. Иван и сурожанин Некомат знали слишком много, чтобы игнорировать произошедшее. Вельяминовы отреклись от предателя, положившего тень на их род. Вскоре разведка сообщила, что Иван и Некомат отправились к Мамаю за великокняжеским ярлыком для Михаила Тверского.
Дмитрий экстренно созвал князей Переславльской коалиции, чтобы они осудили действия Твери. Пользуясь отсутствием в Нижнем Новгороде Дмитрия Константиновича, находившийся в плену вместе с личным отрядом мамайский посол Сарайка решил бежать. Сын суздальско-нижегородского князя Василий проведал о замысле и попытался его предотвратить, разъединив посла с товарищами. Однако татары оказали страже серьёзное сопротивление. Они вырвались из служившего им тюрьмой терема и чуть не взяли в плен епископа Дионисия, рассчитывая под прикрытием знатного заложника обрести свободу. В итоге татар перебили. Нижний Новгород и Суздаль связали себя с Москвой ещё крепче.
В середине июля Михаил Тверской открыто сложил все обязательства по отношению к Москве, объявил себя великим князем владимирским и послал в Торжок и Углич наместников. Московский правитель призвал союзников в поход против нарушившей мирный договор Твери. В Волок-Ламский, где назначили место сбора, явились все. Лишь Святослав Смоленский прислал сына.
1 августа коалиция взяла Микулин, спустя четыре дня подошла к Твери. Там же к ней присоединились новгородцы. Дмитрий желал овладеть городом как можно быстрее, пока на выручку врагу не примчались литовцы или татары. Для штурма навели два моста через Волгу и использовали все имеющиеся тараны и пороки. Увы, тверичане отбили нападение, а ночью совершили вылазку, уничтожив основную технику осады.
Положение нападавших усложнялось, теперь взять Тверь можно было только измором. Оставив её в кольце, часть войск занялось разорением княжества. Они захватили Зубцов и Белогородок, сожгли мелкие селения, пленили уцелевших жителей. Тут поступили тревожные сведенья о действиях Ольгерда. Великий литовский князь обрушился на Смоленщину. Совет князей постановил дать литовцам бой, когда они подойдут к Твери.
Следом примчались гонцы из Нижнего Новгорода: у восточных границ Руси объявились татары. Получалось, что Переславльская коалиция попала в клещи. Дмитрий Константинович отправился на защиту своих территорий вместе с выделенными ему силами. Московский правитель не находил себе места от беспокойства. По отдельности он теперь не боялся ни Ольгерда, ни Мамая, однако воевать сразу с обоими означало обречь всё созданное такими большими усилиями на гибель.
И вдруг начались чудеса. Разорив Смоленское княжество, литовцы отступили, а от тестя пришло сообщение о том, что татары не решились вступить с ним в бой и тоже удалились. Тверь осталась с коалицией один на один. Дмитрий постарался, чтобы Михаил узнал о предательстве покровителей и не ждал спасения. Вскоре тверской князь прислал епископа Евфимия и бояр, умоляя через них о прощении.
Дмитрий заставил его отказаться от ярлыка, подтвердить старые договорённости, вступить в Переславльскую коалицию и заключить антиордынский наступательный и оборонительный союз. Лишь после этого осада была снята.
2.43) Тогда же, ПРОКОП
Поход на Сарай действительно произвёл невероятное впечатление. Его участники вернулись с хорошей добычей и в ареоле героев. Товарищи завидовали чёрной завистью, а слухи о разорении ордынской столицы разошлись по всей северо-восточной Руси. Теперь на татар смотрели презрительно, повольники же, несмотря на их разбои, мнились кем-то вроде былинных богатырей.
Почти год храбрецы кутили в Вятском крае на награбленное, которое пользовалось спросом у заезжавших сюда новгородских торговцев и перекупщиков. Лишь единицам хватило ума сколотить на нём состояние. К концу весны большинство осталось без гроша в карманах. Привыкших жить на широкую ногу придавила похмельная нищета. Всё чаще люди проявляли недовольство наступившей реальностью, всё чаще созывалось вече. На нём они ругали купчишек и требовали от предводителей вести их на поиски потерянных счастья и богатств.
Прокоп видел, что подопечные готовы к новым походам. Он и сам давно жаждал их ради приумножения славы и имущества. План был банален: попасть в Волгу, спуститься вниз по течению и грабить караваны и слабозащищённые пункты.
В составе полутора тысячи человек повольники тайно добрались до Костромы-реки и на семидесяти ушкуях переправились в Волгу. Тут их ждал неприятный сюрприз — о намечающейся кампании разбойников уже знали. Как следствие, торговля на Волге замерла, а жители сёл бежали с семьями и имуществом в укреплённые города. Повольники рисковали остаться без «улова». Посовещавшись, они твёрдо решили захватить какой-нибудь город. Выбор пал на близлежащую Кострому.
Ситуация благоволила. Князья во главе с Дмитрием Московским занимались Тверью и не могли отвлекаться. Костромской наместник Александр Плещеев (младший брат митрополита), тем не менее, не захотел сидеть в осаде. Он собрал ополчение и вывел его за стены. По подсчётам Прокопа их было около 5000. Предводитель повольников решил пойти на хитрость. Он разделил ватагу на две части. Одна, во главе с ним самим, встретила костромичей лицом к лицу, а другая, под руководством Смольянина, укрылась в лесу и в нужный момент ударила вага с тыла.
Костромичи дрогнули и превратились в разобщённые отряды. Лишь немногим удалось сбежать. Основную массу перебили или взяли в плен. После боя повольники заняли беззащитный город. Они подвергли его жителей грабежам и убийствам. Прокоп рассчитывал сбыть добычу новгородским торгашам, но те напрочь отказались от скупки даже по крайне низким ценам. Новгород боялся гнева Москвы.
Покидая Кострому, озлобленные повольники подожгли город, выбросили в воду излишки и скрытно поплыли вниз по реке. Они напали на Нижний Новгород, также сожгли его, пополнили полон, затем доплыли до Булгарии, поразбойничали на Каме и, вернувшись в Волгу, осадили Казань. Её жителям удалось отвести от себя участь Костромы и Нижнего Новгорода согласием скупить награбленное по неприлично высоким ценам.
Тут бы победителям возвратиться в Вятский край. Но их широкие души требовали продолжения подвигов. На сходке ватага изъявила желание второй раз идти на Сарай. Прокоп покорился общему требованию. Запылала средняя Волга, задрожала ордынская столица. Снова похозяйничав там, повольники услышали о городе Хаджи-Тархане, что не уступал в довольстве самому Сараю и поплыли туда.
Его жители во главе с наместником Салчи выбрали тот же приём, что и казанцы. Вдобавок, выставили для пущего ублажения разбойников диковинные яства. Повольники набросились на экзотические доселе диковинки, забыв о всякой осторожности. Лишь когда сознание начало заволакивать пеленой, а веки стали закрываться, они сообразили, что в еду и питьё подмешали какое-то сонное снадобье. Прокоп бросил боевой клич, но было поздно. Больше о нём, Смольянине и их товарищах никто ничего не слышал.
2.44) Осень 1375-весна 1376 гг., КИПРИАН
После примирения московитов с литовцами и тверичанами в 1374 году Киприан заехал к Ольгерду, не предполагая задерживаться надолго. Миссию он выполнил и собирался отбыть в Константинополь. Однако великий князь настойчиво просил остаться дабы проследить за соблюдениями Алексием обязательств. Киприан уступил, решив, что между обеими сторонами ещё предстоит сгладить частные противоречия, которые произойдут не столько от злого умысла, сколько от недоразумений.
Из-за осады Твери Литва и Москва чуть не развязали очередную войну. В последний момент Ольгерд устрашился сил промосковской коалиции, да и повода вступить в конфликт напрямую у него не было. Ведь по условиям договора Михаил обязывался не искать великого княжения и сам спровоцировал агрессию, а Ольгерд по тем же условиям обещал не помогать шурину в таком случае.
Литовский князь сдержался, ограничившись разорением Смоленщины, однако гордость требовала отомстить за унизительное отступление. И он нашёл отдушину, где можно отыграть утерянные политические позиции.
-Владыка Алексий, - запел Ольгерд старую песню, - по-прежнему сидит в пределах Московии и показывает своё нежелание исполнять обязанности главы Русской церкви в отношении тех христианских территорий, которые находятся под моей верховной властью. Я снова — в последний раз! — попрошу патриарха Филофея о назначении Великому княжеству Литовскому своего митрополита. С кандидатурой я уже определился, им должен стать ты — человек, находящийся в курсе событий, имеющий авторитет и много сделавший для восстановления справедливости. Если же мою просьбу снова не услышат, то я обращусь за её удовлетворением к римскому первосвященнику...
Киприан тоже уведомлял Константинополь о непростой текущей обстановке в русских землях. Оттуда пришёл ответ немедленно вернуться. 2 декабря патриарх Филофей рукоположил своего посланника в митрополиты всех областей, находившихся когда-то в сфере Литовской кафедры. Отныне Киприана величали митрополитом Киевским, Русским и Литовским. Галицкая временная митрополия ликвидировалась и отходила ему же. Киприан долженствовал по смерти Алексия принять остальные епископии, чтобы объединить Русскую митрополию в своих руках.
Новоиспечённый владыка поспешил оповестить о патриарших положениях все заинтересованные стороны. Ольгерд выразил одобрение, Дмитрий и новгородцы Киприана не признали, Алексий отмолчался. Сергий из Радонежа — авторитетнейший старец Руси, признававшийся народом чуть ли не святым — с которым Киприан познакомился в свой первый приезд в Переславль-Залесский, ответил смирением.
«На всё воля Божия, - писал он на берестяной грамотке. - Не мне, сирому, опровергать её, собор и константинопольского патриарха.»
2.45) Весна-осень 1376 года, ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ
Назначение Киприана сильно уязвило Москву. Её 50-летный союз с духовными владыками очень помог достичь имеющегося сейчас могущества. Благодаря нахождению митрополитов в Москве русские люди смотрели на неё как на особенный город, а не просто как на столицу княжества, пусть и сильного.
Но сломленными или проигравшими Дмитрий сотоварищи себя отнюдь не чувствовали. Владыка Алексий по-прежнему оставался сторонником Москвы. Светское доминирование на северо-восточной и северо-западной Руси тоже никуда не исчезло и даже возросло. Московское правительство собиралось любыми способами — посулами, подкупом, шантажом — вынудить патриарха отменить решение передачи по смерти Алексия подвластных ему епископий Киприану. Они должны были отойти кандидату, выбранному великим князем.
Дмитрий определил на роль алексиева преемника некоего Митяя — своего друга, личного духовника и хранителя княжеской печати. Статный красавец, человек немалого ума и красноречия, Митяй носил чин иерея, то есть принадлежал к «белому» духовенству, а значит имел право на многие мирские радости (например, на вступление в брак), но не на высшие церковные должности. Дмитрий добился его пострижение под именем Михаила, после чего тот стал архимандритом придворного Спасского монастыря. Правда жизнелюбивого Митяя монашеская жизнь не прельщала. Он не хотел уходить из «мира» даже ради митрополичьего титула и до последнего отбивался от пострига. Лишь боязнь княжеской немилости заставила беднягу подчиниться.
А вот дальше намерения Дмитрия Ивановича сделать Митяя-Михаила следующим митрополитом натолкнулось на резкое сопротивление Алексия, епископов и монашества. Избежавший длительного монашеского искуса Митяй-Михаил не имел права на титул главы Русской церкви. Клир выдвигал на эту должность Дионисия Суздальского либо Сергия Радонежского. Ни тот, ни другой Дмитрия не устраивал. Первый был близок суздальско-нижегородскому княжескому дому, второй — слишком блаженен и в случае избрания стал бы руководствоваться общеморальными нормами, а не московскими интересами.
Тем временем произошло событие, которое давало надежду на низложение Киприана. В Цареграде случился переворот. Венецианского сторонника Иоанна V сменил курируемый генуэзцами Андронник VI. Филофея заточили в монастырь, его место занял какой-то Макарий.
-Киприан является ставленником прошлого кесаря и патриарха, - сказал Дмитрий. - Значит, он не может устраивать нынешнюю цареградскую власть в качестве русского митрополита. Нужно воспользоваться текущей обстановкой! С помощью нового патриарха мы докажем, что Киприан рукоположен не по правилам и низложим его. А после Алексия его место займёт Михаил. У нас теперь есть для этого всё — политическая воля, финансовые возможности и общие интересы с тандемом Андронник-Макарий.
2.46) Тогда же, МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ
Тверской князь был до глубины души разочарован трусостью Ольгерда и Мамая.
-Они ещё пожалеют, что не пришли на помощь! - ворчал Михаил. - Боязнь окоротить Москву даёт ей время поступательно наращивать и без того огромное влияние. Владимирщина уже поглощена. Суздаль, Нижний Новгород, Ярославль, Ростов, Тверь стали московскими холопами. О чём думает Ольгерд? Чего ждёт Мамай?
Михаил мог лишь бессильно наблюдать за происходящим. В начале года появились слухи о походе Мамая на Москву. Дмитрий собрал войска и даже перешёл Оку. Правда вскоре вернулся, а разведчики донесли тверскому князю о том, что произошло. Татары действительно приходили, но вряд ли ими руководил сам Мамай и вряд ли они планировали идти на Москву. Степняки разорили Новосильский край и ушли до подхода Дмитрия.
-Это месть Роману Новосильскому за его участие в осаде Твери, - доказывало окружение.
-И что поменялось? - желчно спрашивал Михаил. - Корнем всего зла является Москва, Мамай же (если это он) борется даже не с ветвями, а с сучьями.
Его слова подтверждались дальнейшим ходом событий. Дмитрий посылал брата Владимира на признающий власть Ольгерда Ржев. В случае его взятия тверская земля ещё надёжнее отсекалась бы от Великого княжества Литовского и с трёх сторон окружалась московскими территориями. Слава святым, Ржев устоял. Да и Смоленск после разорения негласно вышел из Переславльского союза и объявил о нейтралитете.
Но московиты быстро компенсировали неудачу с Ржевом победой на противоположном направлении. Совместно с Суздальско-Нижегородским княжеством они ходили на булгар, которыми управляли ставленники Мамая. Цель была понятна: ликвидировать угрозу нападения с востока. Экспедицией руководил московский воевода Дмитрий Боброк-Волынский и двое сыновей суздальско-нижегородского князя — Василий с Иваном. Казанцы дали пришельцам бой под стенами города. Они проиграли несмотря на наличие боевых зверей под названием верблюды и какого-то чудного оружия, изрыгающего пламя.
-Наместники Булгарии признали над собой власть Москвы и Нижнего Новгорода, - сообщили Михаилу разведчики о подробностях кампании. - Победителям выплатили 5000 рублей, их чиновников впустили в Казань. Диковинное оружие досталось московитам. Оно представляет из себя железную трубу полую внутри. Один её конец запечатываем, другой — нет. Внутрь закладывается каменный шар и зелье, порохом именуемое. При поднесении к пороху огня он возгорается и выталкивает шар с громом и молнией. Очевидцы утверждают, что он летит быстрее стрелы, глаз не успевает его даже разглядеть.
Сначала Михаил ужаснулся тому, какое страшное оружие попало в руки московитам. Но, поразмыслив немного, он пришёл к выводу, что не такое уж оно и страшное, раз казанцы не сумели отбиться. Его мысли возвратились к тому, как заставить литовцев возобновить конфликт с Москвой. С каждым годом сталкивать Ольгерда с Дмитрием было всё труднее. Зять окончательно превратился в немощного старца, часто болел и, кажется, готовился отойти в мир иной. Михаил боялся потерять покровителя и в то же время понимал, что покровитель-то в последние годы из великого князя литовского плохой.
Ольгерд тратил военные ресурсы исключительно на войну с крестоносцами, посылая на них то Кейстута, то Андрея Полоцкого. А в конце ноября Кейстут, Любарт Волынский и Юрий Бэлзский, видимо, по своей инициативе разорили Малопольшу. В общем, повернуть мечи Гедиминовичей на восток представлялось сейчас почти невозможным.
2.47) В том же году, ТОХТАМЫШ
-Твой отец, Туй-Хожда, схвачен и казнён по приказу Уруса, - сообщили Тохтамышу запыхавшиеся от спешки беки. - Спасай свою жизнь, ибо совсем скоро сюда примчатся воины сыгнакского улусбека, посланные расправиться со всем вашим семейством.
Мангышлакский оглан Туй-Ходжа был троюродным братом и приближённым Уруса. Он помогал своему своему господину завладеть Сараем, надеясь занять освободившееся место в Сыгнаке. Однако Урус оставил его за собой и Туй-Ходжа затаил обиду. Она выразилась в том, что оглан не шевелил даже пальцем, когда Сыгнаком овладевали дерзкие сепаратисты. Урус был вынужден собственноручно возвращать Сыгнак и в очередное его отсутствие Сарай захватил Шибанид Каганбек. Туй-Ходжа тайно сговорился с ним. Оглан признавал Каганбека ханом, а Каганбек обязывался после их совместной победы над Урусом признать Туй-Ходжу сыгнакским улусбеком. Готовясь к открытому выступлению, мангышлакский вождь перетянул на свою сторону многих беков. А потом Урус вызвал его на большой совет, куда Туй-Ходжа поехал из желания узнать о дальнейших планах своего предаваемого господина и который оказался ловушкой для него.
«Кто-то из беков выдал отца!» - понял Тохтамыш.
Предаваться печали было некогда, предстояло спасать собственную жизнь. Тягаться с Урусом в одиночку Тохтамыш не мог, а Каганбек, по слухам, бежал из Сарая, услышав о приближении сыгнакского повелителя.
«Куда же мне податься? - лихорадочно размышлял сын покойного Туй-Ходжи. - В ком найти союзника и покровителя? Шибанидам я — естественный враг, у владыки западных степей Мамая есть собственная марионетка. Там меня быстро убьют за ненадобностью. А что если отправиться к верховному эмиру Турана? Да, точно! Они с Урусом непримиримые соперники, эмир Тимур непременно захочет воспользоваться мной, чтобы посеять смуту в Сыгнакском крае!»
С горсткой верных слуг Тохтамыш поспешил к Самарканду, убегая от следовавших по пятам урусовых отрядов. Лишь переплыв Амударью, беглец понял, что находится вне досягаемости от врагов. Эмир Тимур довольно быстро узнал об ищущем его защиты Чингисиде, являющимся кровником Уруса и приказал явить его пред свои очи. Повелитель Турана пообещал дать Тохтамышу войско, чтобы тот смог отомстить сыгнакскому узурпатору за отца.
Слово Тимура не разошлось с делом. Дважды Тохтамыш возглавлял храбрых багатуров, дважды вступал в битвы с сыновьями находившегося на западе Уруса — и дважды потерпел позорные поражения.
-Видно мне самому придётся сокрушить опасного северного соседа, - вздохнул Тимур.
2.48) I половина 1377 года, МАМАЙ
Потеря власти над Булгарией больно ударила по авторитету беклярбека. Получалось, что северо-восточная Урусия во главе с Москвой не только сбросила с себя даннические обязательства, но и отобрала территорию Джучиева улуса, а Мамай ничего не мог поделать, кроме как послать своих людей разорить жалкий Новосиль и ещё несколько вшивых местечек. Для возвращения контроля над Урусией требовался масштабный поход. Мамай же боялся покидать степи.
-Без меня и значительной части войск здесь сразу вспыхнуть восстания, - утверждал он. - Литовские беки тут же воспользуются смутой, чтобы пройтись по моим землям огнём и мечом, как 14 лет назад. Сарайские узурпаторы тоже захотят взять под свой контроль то, что плохо лежит. Я потеряю всё и буду вынужден сражаться на три фронта. Нет, нужно найти другой способ, как поставить на колени Москву и её союзников.
Хлопот добавила разразившаяся среди подданных Мамая чума. Стало вообще не до Урусии. Кое-как вспышку эпидемии удалось пережить. Тем временем на нижнем Итиле произошла очередная перемена власти. Каганбек куда-то испарился, Урус продолжал решать свои проблемы на востоке, а столицу занял Шибанид Музаффар, избравший себе имя-титул Араб-шах. Мамай не обратил бы внимания на очередного временщика, но тот, перейдя Дон, вступил в его владения.
Беклярбек собрал войска и пошёл навстречу наглецу. Оба не вступили в битву тотчас из-за страха значительно ослабить себя даже в случае победы. Начались переговоры. В ходе них стороны обнаружили готовность к компромиссам. Дело закончилось тем, что Араб-шах признал Мухаммед-Булака повелителем всех степей к западу от Дона, а Мамая — его регентом. Взамен те оставляли Араб-Шаху Сарай и обязывались выступать на его стороне в случае посягательства на столицу третьих лиц. Ещё они уговорились вернуть Джучиеву улусу Булгарию и власть над Урусией. Походы назначили на вторую половину лета. Делёжку будущих сфер влияний не обговаривали.
-А зачем? - усмехался Мамай. - После того, как Московия будет приведена к покорности, Араб-Шах станет не нужен. Его сокрушу либо я, либо очередной желающий сделаться ханом. Помогать Араб-Шаху в отстаивании Сарая я не собираюсь.
Далее беклярбек занялся обдумыванием будущих действий.
-На Московию я отправлю примерно половину имеющихся войск, -делился он планами с ближайшим окружением. - Этого должно хватить для успеха предприятия. Их возглавит кто-нибудь из мурз, а мне с другой половиной придётся сторожить литовских правителей. Недавно венгро-польский хан Людовик вторгся в их земли, забрал Галицию и принудил Любарта Волынского с подольскими Кориатовичами сделаться его слугами. Мои лазутчики доложили, что велика вероятность подписания ими союза против меня. Так что сами видите: мне ни в коем случае нельзя оставлять степи без присмотра.
2.49) Весна-лето 1377 года, УЛЬЯНА АЛЕКСАНДРОВНА
Великая литовская княгиня уже несколько лет пребывала в тревоге. Общее состояние и периодически резкое ухудшение здоровья супруга оставляли желать лучшего. Несколько раз Ольгерд стоял на пороге смерти. Пока всё обходилось, но каждый приступ мог стать последним.
Ульяна ждала и страшилась неизбежного. В Великом княжестве Литовском преемственность ещё не была отработана до автоматизма и при кончине правителя опустевший трон часто доставался после череды военных конфликтов. Однако даже триумфатор первые несколько лет чувствовал себя неуютно. Поэтому совсем скоро за вакантный титул по традиции должна была развернуться очередная борьба.
На трон претендовали три партии. Первую олицетворял Кейстут — авторитетнейший полководец, рыцарь без страха и упрёка, герой битв против клятого Ордена, защитник народа и приверженец веры предков, который когда-то отобрал великое княжение у не справившегося Евнутия и передал Ольгерду. Многие считали трокского правителя равным брату и легко могли встать на его сторону в вопросе о том, кому должна принадлежать верховная власть.
Вторая партия состояла из сыновей Ольгерда от первой жены — Марии Витебской. Андрей Полоцкий, как старший из них, имел все основания на отцовский трон и вряд ли отступится от своего права, да ещё при поддержке единоутробных братьев — Владимира Киевского, Дмитрия Стародубского-Трубчевского и удельного Фёдора Ратненского-Любомльского-Кобринского.
Третью партию представляла Ульяна и её отпрыски. Думая о будущем, княгиня давно вынашивала план заставить супруга назвать своим преемником кого-нибудь из их общих сыновей. В одно из ухудшений самочувствия Ольгерд пошёл у неё на поводу. Выбор пал на Ягайла, который являлся отцовым любимцем.
Помимо внутренних неурядиц Великому княжеству Литовскому грозили внешние опасности, исходящие прежде всего от Тевтонского Ордена. Не далее, как в феврале 12-тысячное войско рыцарей вторглось в Литву из Ливонии и, разрушая всё на своём пути, направилось к Вильно. Больной Ольгерд и дежурящий у его ложа Кейстут оказались не готовы к нападению. Пришлось потратить целое состояние на откуп, чтобы рыцари покинули пределы страны. Уже в следующем месяце литовские князья под предводительством Кейстута отдали им визит вежливости, разорив Курляндию. Теперь «мяч» снова был на стороне крестоносцев.
Орденские братья ступили на многострадальную Упитскую землю во второй половине мая. Кейстут поспешил на выручку. Ольгерд доживал последние часы. Когда он испустил дух, Ульяна предъявила завещание. Вильно и окрестности признали Ягайла, однако княгиня всё равно опасалась, что возвращение Кейстута приведёт к расколу, поэтому развернула бурную деятельность по привлечению на сторону сына широкого круга вельмож и ольгердовых ближников. Она даже заручилась поддержкой худородного старосты из Лиды по имени Войдила, который имел авторитет среди черни и в случае чего мог организовать ополчение.
Момент истины наступил, когда Кейстут вернулся в Вильно. Ульяна и Ягайло в окружении многочисленных сторонников, в присутствии городской верхушки, черни и военных и гарнизонных отрядов ещё раз огласили волю Ольгерда. Почувствовав, что время упущено и общественное мнение не на его стороне, старый лис признал племянника великим князем, но выторговал себе право старейшего в роду. Оно давало ему привилегию быть равным Ягайле.
2.50) II половина 1377 года, ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ
В середине июля московский князь получил от тестя сообщение, что большое татарское войско во главе с неким царевичем Арапшой объявилось в низовьях реки Сура.
-Мамай, помнится, грозил Дмитрию Константиновичу расплатой за пленение и убийство его посольства и сейчас, видимо, приступает к исполнению, - предположил глава Москвы. - Он наверняка обрушится на Нижний Новгород, чтобы принудить его к покорности и лишить нас самого важного союзника. Мы не должны этого допустить!
Он собрал рать из великокняжеских, переславльских, юрьевских, муромских и ярославских полков, после чего поспешил на соединение с тестем. В Нижнем Новгороде оба князя долго ждали сведений о передвижении врага, но тот будто сквозь землю провалился. Во всяком случае на территории соседей — мордвин и булгар — копыта степных коней не ступали. Появилась уверенность, что татары ушли обратно.
Дмитрий возвратился в Москву, оставив войска тестю. Для очистки совести они должны были пройтись вдоль южной границы Суздальско-Нижегородского княжества и убедиться в её безопасности. Но в первых числах августа Дмитрий узнал о трагедии, случившейся с объединёнными русскими полками на берегу одного из притоков Суры — реки Пьяны. Они во главе с княжичем Иваном были уничтожены во время этого обхода границ внезапно нагрянувшими татарами и мордовцами. На допросе редкие уцелевшие очевидцы того события поведали подробности.
Оказывается, русичей предали мордовские князья, заверив их в отступлении ордынцев далеко на юг. Тогда войска разбили лагерь, решив перед уходом поохотиться да порыбачить в том безлюдном, а потому богатом зверем, птицей и рыбой месте. Разомлели настолько, что не придерживались дисциплины и употребляли хмельные напитки. Враги оттого подкрались незаметно, обрушились всей мощью и вырезали беспечных дураков как свиней.
Поражение на Пьяне открыло татарам дорогу на Нижний Новгород. Через три дня он и его окрестности были захвачены и разорены. Московский князь находился в отчаянии. После Нижнего Новгорода поганым никто не мешал подвергнуть опустошению и его владения. Дмитрий приказал собирать ополчение, понимая, что времени на сборы фактически нет. Останется лишь обороняться, сидя за городскими стенами. На совете всерьёз рассматривался вопрос о возобновлении выплаты Мамаю дани в размере той, что получал когда-то царь Джанибек.
Обошлось! Татары не переправились через Оку, они прошли её вдоль правого берега вверх по течению и вторглись в рязанский край. Князь Олег дал им бой. Он потерпел поражение, был ранен и чудом избежал плена. Его столица пала, после чего татары убрались в степи, на сей раз по-настоящему. Пользуясь хаосом, их союзники мордвины продолжили разбойничать в Нижегородчине. Их удалось выгнать Борису Городецкому, но Дмитрий не хотел просто так оставлять вероломному племени их предательство.
К зиме он и тесть сформировали новые отряды и послали их во главе с Борисом Городецким, княжичем Семёном и московским воеводой Фёдором Свиблом в Мордовию. Мстители подвергли страну опустошению, а её население — истреблению и плену. Не имея возможности добраться до татар, русичи выплеснули свой гнев на предателей-мордвин.
Если степь принесла горе и разорение, то ситуация с Литвой обещала радужные перспективы. Изгнанный Кейстутом и Ягайлой из Полоцка Андрей Ольгердович бежал во Псков, откуда просил у московского князя покровительства. Дмитрий с удовольствием предоставил беглецу свою милость.
-С его помощью мы имеем шансы ввергнуть Литву в большой политический кризис и сильно ослабить её, - объяснил своё решение Дмитрий. Андрей был приглашён в Москву и приближен к великому князю в качестве советника.
2.51) I половина 1378 года, ТОХТАМЫШ
Ещё в начале прошлого года эмир Тимур самолично приходил к Сыгнаку, но из-за аномально низких температур сражение с Урусом не состоялось. Тимур бежал от морозов к себе на юг, в любимый Самарканд. Зато очень скоро они с Тохтамышем узнали о кончине Уруса от простуды. Наследовавший ему сын Токтакия последовал за отцом спустя два месяца. На трон возвели его брата по имени Тимур-Малик.
В это время властелин Самарканда вступил в войну с могулистанским правителем и Тохтамыш, собрав единомышленников, пошёл на Сыгнак без покровителя. На полпути его встретили войска Тимур-Малика и в очередной раз одолели в ожесточённой битве. Убежищем Тохтамыша снова стал Туран.
-За что судьба постоянно отворачивается от меня? -вопрошал сын покойного Туй-Ходжи. - Почему меня преследуют сплошные неудачи? Неужели я лишён даже крох полководческого дара и обречён проигрывать каждое боевое противостояние? Так не может продолжаться бесконечно! Когда-нибудь я поплачусь за вереницу крахов собственной жизнью. Эмир Тимур уже не скрывает своего разочарования во мне, а его багатуры всё меньше стремятся под мои знамёна.
Именно в этот период высшие силы будто услышали его и решили воздать за страдания. Сыгнакские беки стали покидать Тимур-Малика и переходить на службу к Тохтамышу. Среди них самой заметной фигурой являлся беклярбек Казанчи, бывший правой рукой Уруса.
-Тимур-Малик недостоин быть нашим господином! - заявляли перебежчики. - В него вселился шайтан, который толкает на распутство. Он забирает чужих жён и дочерей для развлечений, плюёт на обычаи предков, ничем не интересуется, проводя жизнь в вопиющем безделье и пустых развлечениях. Завтрашнего дня для Тимур-Малика не существует. О Тохтамыш ибн Туй-Ходжа, властвуй нами!
Они сообщили своему новому повелителю, что извергом недовольно подавляющее большинство знати и черни.
-Оставшиеся при дворе готовы свергнуть его при первом твоём появлении! - уверял Казанчи.
Акции Тохтамыша резко подскочили. Туранские беки теперь сами толкали его в поход. Очередное войско вскоре отправилось к Сыгнаку. Население улуса встречало Тохтамыша ликованием, города сдавались один за другим без малейшего сопротивления. При подходе к столице Тохтамыш узнал, что армия противника отказалась её защищать, а приближённые пленили Тимур-Малика. Войдя в Сыгнак, Тохтамыш тут же приказал казнить его.
Наконец-то он сумел ощутить вкус триумфа! Празднества в честь Тохтамыша охватили весь улус. Однако, помня, чем кончил его беспечный предшественник, победитель сильно не расслаблялся. Даже в самый разгар пиров он не выпускал из рук общего управления. Чтобы подданные окончательно не сели на голову, им нужно было придумать цель. И Тохтамыш придумал!
-Мы идём на Сарай! Такие молодцы, как вы, достойны повиноваться хану всего Джучиева улуса, а не простому улусбеку!
2.52) Тогда же, СЕРГИЙ
В начале года захворавший Алексий призвал игумена Свято-Троицкого монастыря, возложил на него золотой крест и сообщил, что хочет видеть его своим преемником.
Вся жизнь пронеслась перед внутренним взором Сергия, а давным-давно забытое в глубине души властолюбие зашевелилось. Какие блестящие, просто заоблачные перспективы ожидали его в сане митрополита! Сергий и сам понимал, что нет более достойного претендента на место Алексия. Образец нестяжания и кротости, возобновитель истинного монашества на родной земле, духовный ориентир для соотечественников, олицетворитель праведности — он стал бы величайшим митрополитом в истории земли Русской, стоящий на вершине даже через десятки веков.
Но, пережив короткую вспышку тщеславия, старец ужаснулся себе.
«Легко быть щедрым, когда ты нищ! Легко отказываться от вещей, которых у тебя и так нет! Я убеждал себя и других, что алкать знатности и богатства бесполезно, поскольку начальник равно зависим от воли подчинённых хорошо либо плохо выполнить приказ, что хозяину приходится платить слугам за их верность, но ведь я никогда не имел возможности быть высокопоставленным богачом. А теперь имею! И что же? Первым делом я готов отречься от прежних убеждений, схватить предлагаемое и держаться за него, словно последний скупец! Владыка Алексий сейчас лишь политик, нежели пастырь. По-своему он прав. Однако для меня его предложение — это искушение, посланное Господом, дабы испытать твёрдость моих устремлений. Я высоко забрался, но тем сильнее станет моё падение в случае измены им. Нет, я отказываюсь от предложения владыки и постараюсь убедить его в том, что так будет лучше для всех.»
-Напрасно отказываешься, сын мой, бездействием допускаешь на кафедру стороннего! - засокрушался прилёгший на постель Алексий. - Москва стала центром земли Русской благодаря союзу церковной и светской властей, а также волею Всевышнего. Необходимо поддерживать и распространять её первенство ради дальнейшего объединения, каковое было при Владимире Святителе и Ярославе Мудром. В противном случае нас ждут смуты и ослабление. У Руси так или иначе должен иметься единый центр. Почему бы не Москва? Пойми, если сторонний митрополит не будет продолжать эту линию, то она утратит лидерство, заработанное за многие десятилетия. Поиск очередного лидера начнётся по новой. Русь снова потеряет время и станет жертвой внешних неприятелей и внутренних усобиц.
-Любой Град Земной обречён, - ответствовал Сергий. - Сколько их возвысилось на краткий миг, а потом ушло в небытие или прозябание. Был Вавилон, Рим, у нас был Киев... И Москва захиреет. Вечен лишь Град Небесный, ему только и следует служить. А митрополит должен быть пастырем для всей земли Русской. Киприан подойдёт на эту роль. Он переписывается и с тобою, и со мною, и с остальной братией. Он выше литовских или московских склок. К тому же, Киприан рукоположен цареградским патриархом и собором, как твой преемник и объединитель церкви. Разве дерзну я выдвигать свою кандидатуру? Меня не то что Цареград, Москва не поддержит, ведь князь Дмитрий выдвигает от себя в митрополиты Митяя-Михаила. У нас и так раскол, хочешь усугубить его ещё больше, владыка?
Алексию не удалось уговорить Сергия. Митрополит скончался 12 февраля, не назвав имени преемника. Его регалии и казну при поддержке князя принял Митяй-Михаил. Их действия вызвали бурю возмущения в церковных кругах.
Отправившийся было в Москву для принятия опустевшей кафедры Киприан на подступах к городу подвергся страшному надругательству. Княжьи слуги задержали болгарина и его спутников, обобрали-ограбили и выгнали за пределы Великого княжества Владимирского и Московии. О злоключениях Киприана Сергий узнал из его же письма от 23 июня. Непризнанный митрополит жаловался в нём на Дмитрия, упрекал церковный клир в трусости перед мирянами и сообщал о намерении ехать за правдой в Цареград.
2.53) Лето-осень 1378 года, МАМАЙ
Уничтожением уруского воинства на Пьяне беклярбек перехватил инициативу в противостоянии с Дмитром. Мамай шёл к покорению непослушных данников, словно опытный шахматист. Первостепенная задача теперь состояла в развале Переславльской коалиции, а непосредственно Москвой предполагалось заняться позже, когда она окажется в изоляции и если не перестанет упрямиться. Цели своей Мамай постепенно добивался.
-Верховские улусы убедились в несостоятельности Москвы защитить их, - говорил он приближённым. - Смоленск был нейтрализован ещё Ольгердом Литовским, земли Нижегородские — сожжены, Рязань трепещет, Тверь ждёт подходящего случая к восстанию. Ярославль, Ростов, Белоозеро ничего из себя не представляют. Прибавьте гибель значительной части войск обоих Дмитров. Откуда они возьмут за короткий срок сотни новых багатуров? Московский Дмитр уже готов присылать малую дань, но мне нужна только большая. Я хочу видеть Дмитра приползшим ко мне на брюхе и умоляющим принять от него дары за последние годы!
План следующей компании Мамай разрабатывал тщательно. Дело усложнялось тем, что он не мог теперь рассчитывать на Араб-шаха. Тот потерял Сарай в пользу какого-то Тохтамыша и бежал на восток, а не к своему «союзнику» в Причерноморье. Впрочем, Мамай не сильно расстроился этому недоверию к себе. Он не собирался защищать Араб-шаха. Беклярбека устраивали его дрязги с Тохтамышем, которые отвлекали обоих непосредственно от него, своих же сил было достаточно, чтобы самому вернуть контроль над Урусией в ближайшее время.
Мамай отправил войска во главе с оправдавшим доверие мурзой Бегичем на Нижегородский юрт. Предстояло окончательно вывести дмитрова тестя из игры. Бегич не подвёл, добив и без того не оправившийся после Пьяны край и его едва отстроенную столицу.
-А теперь иди на Москву! - приказал вернувшемуся полководцу Мамай. - Ей никто не поможет! Дмитру с неумелым ополчением останется только сидеть за стенами крепости. Принудь его к повиновению. Через Ивана Вельяминова снесись с Михаилом Тверским. Он жаждет поквитаться с Москвой и с удовольствием примкнёт к тебе.
К несчастью, второй поход Бегича обернулся провалом. Дмитр не стал отсиживаться, с войском вышел из Москвы, перебрался через Оку и преградил татарам путь у аленькой речушки Вожи. Разделённые ею враги несколько дней стояли друг напротив друга. Потом урусы ушли. Бегич велел переправляться только тогда, когда убедился в действительном их отходе. Однако разведка подвела. Когда татарское войско переправлялось, урусы обрушились на них. Они встретили ожесточённое сопротивление, но, имея преимущество, уничтожили армию Бегича. Это была достойная месть за Пьяну.
Мамаю стоило невероятных усилий быстро прийти в себя. Останься Бегич живым, его ждала бы самая жестокая кара за потерю почти двух третей мамаевых багатуров. Правда теперь было не до поисков виноватых. Требовалось как-то реагировать на крах. О полноценной войне с Москвой не было и речи, как бы этого не хотелось, вот только бездействие окончательно бы уронило авторитет Мамая среди подданных.
Проанализировав битву, подробности которой поведали немногие уцелевшие (в том числе и Иван Вельяминов), беклярбек выяснил, что Дмитру никто, кроме рязанцев не помогал. Мамай стянул остаточные силы и напал на них, разоряя города и сёла. Олег Рязанский бежал на север. Мамай не пошёл за Оку, вернулся в южные степи. Предстояло зализывать раны и решать, как восстановить поредевшие полчища до прежнего количества.
2.54) Зима 1378/79 гг., ДИОНИСИЙ
К концу года Дмитрий Московский освободился от страхов, связанных с татарскими набегами. Дионисий и другие епископы северо-восточной Руси (Новгородский, Ростовский, Рязанский, Тверской) были призваны им в стольный град для утверждения спасского архимандрита Михаила-Митяя сначала в чин епископа, а следом — в чин митрополита. Цареградский патриарх Макарий, с которым московские власти переписывались с февраля уже дал своё заочное благословение. Однако суздальский владыка не собирался возвышать узурпатора Митяя.
Дионисий родился где-то на юге Руси. Он был иеромонахом Киево-Печёрского монастыря, но около 1330 года покинул его, придя на берега Волги. Дионисий выкопал пещеру неподалёку от Нижнего Новгорода и стал вести жизнь нестяжателя, неся слово Божие всем желающим. Слава его распространилась по всей области и за её пределы. Люди тянулись к Дионисию. Одни бежали от земных печалей, другие искали смысл существования, третьи жаждали покоя.
Вокруг Дионисия стремительно росло число почитателей, рядом с его пещерой строились жилища. Дионисий стали игуменом, а впоследствии архимандритом довольно многочисленной обители (около 900 человек), названной Печёрской. Суздальско-Нижегородское княжество стало своеобразным духовным центром. В 1374 году известный по всей северо-восточной Руси настоятель был хиротонисан во епископы.
В отличии от «тихого» Сергия, Дионисий обладал воистину огненным темпераментом, в два счёта распаляясь, если чувствовал хоть тень неправды или несправедливости. В такие моменты он не уступал силой убеждения даже лучшим ораторам Античности. Мало кто мог устоять перед подобным напором. Поэтому, когда на соборе остальные епископы по указке великого князя склонились перед Митяем, Дионисий со всем своим пылом пошёл наперекор.
-Каноны допускают епископскому собору избрать митрополита, - согласился он. - Но они не допускают переход священника из архимандритов во епископы без благословения митрополита. А поскольку архимандрит Михаил такового благословения не получил, то и митрополитом быть не может!
Как ни давили на Дионисия Дмитрий, московские бояре и коллеги-епископы, упрямец не сходил со своего. Тем не менее, собор избрал Михаила-Митяя, вызвав глухой ропот среди низшего церковного клира. Даже мамаев царь прислал ярлык с подтверждением Митяя-Михаила и прежних церковных привилегий. У узурпатора от счастья голова кругом пошла. Он имел наглость спросить Дионисия, отчего тот до сих пор не принял от него благословения.
-Я епископ, а ты — поп! - поставил его на место суздальско-нижегородский владыка. - Кто у кого должен просить благословения?
-Ах так?! - обозлился Митяй. - Знай же, что после моего рукоположения в Цареграде я тебя и попом не оставлю!
-После того, как я самолично объясню патриарху твою неканоничность, он тебя к себе не подпустит! - отвечал Дионисий, готовясь ехать в Византию.
Об этом стало известно князю Дмитрию Ивановичу. Через своих людей он приказал суздальскому епископу оставить замысел. Однако Дионисий продолжал сборы. Тогда взбешённый Дмитрий заключил его под стражу.
2.55) Весна-лето 1379 года, КИПРИАН
Он предал анафеме всех причастных к своему унижению вплоть до московского князя. Митяя Киприан, разумеется, не признавал, а епископов и остальной клир укорял за трусость перед произволом светской власти. Досталось даже Сергию. Старец был прощён лишь после того, как поклялся в том, что не знал о случившемся. Он осуждал действия московского князя и обещал распространить своё мнение по Руси.
И всё же усилий свято-троицкого игумена было недостаточно для признания Киприана митрополитом Киевским и всея Руси. За справедливостью требовалось отправляться в Константинополь. Страшась татар, Киприан поехал кружным путём: через Подолию, Молдавию, Валахию. На Дунае он подвергся грабежу, зато в родной Болгарии его ждал тёплый приём со стороны тамошнего патриарха Евфимия — старого товарища. Он выразил Киприану как моральную, так и материальную поддержку, но в Константинополь ехать отговаривал.
-Вокруг Ромейской империи кипят нешуточные страсти. Генуэзцы воюют с венецианами, а османский султан — с собственным сыном Савджи, которому помогает цесарь Андроник. Можешь легко попасть под чью-нибудь горячую руку. К тому же на патриаршем престоле сейчас обретается Макарий — враг твоего патрона Филофея. Он, конечно, тебя не низложит, но и поддержки не даст, и новых напастей прибавит. Возвращайся лучше на Русь.
Киприан не послушал совета, в конце апреля он добрался до Константинополя. Обстановка здесь действительно была опасна. Империя давно превратилась в город-государство, обладающее лишь южной частью Фракии и утрачивающее последние крохи самостоятельности. Её правители являлись жалкими марионетками латинян и, прежде всего, османского султана. Цесари во многом были не властны даже в пределах столицы.
Патриарх ясно дал понять, что держит сторону Дмитрия Московского и Митяя. Киприан собирался в обратный путь, но тут вокруг Константинополя развернулись боевые действия на море и на суше. Оставалось только сидеть и наблюдать за происходящим. Позже Киприан об этом не пожалел, ибо всё резко поменялось в его сторону.
25 мая султан Мурад разбил Савджи-бея и Андроника в битве, а 1 июня совместно с венецианами освободил томившегося в неволе Иоанна Палеолога. Одним из первых актов нового-старого цесаря стало низложение Макария. Киприан наряду с 17 епископами участвовал в заседании синода, посвящённого этому действию и с удовольствием поставил свою подпись.
После падения Макария предстояло выбрать нового патриарха. Для Киприана было бы идеальным возвращение Филофея, но тот совсем недавно скончался в заточении. Впрочем, Киприана не слишком волновали частности. Его позиция как единого митрополита Киевского и всея Руси значительно укрепилась.
2.56) Лето-осень 1379 года, ЮРИЙ КОЧЕВИН-ОЛЕШИНСКИЙ
Чтобы закрепиться в качестве митрополита, Митяй должен был получить благословение патриарха. Препятствий со стороны Макария не существовало, оставалось лишь явиться в Цареград и получить желаемое.
К поездке готовились тщательно. Князь Дмитрий не жалел ни материальных затрат, ни дипломатических усилий. Он хотел, чтобы нынешняя делегация по пышности, размаху и богатству затмила даже ту, которая приезжала когда-то в Византию ради рукоположения Алексия. Москве любой ценой требовался послушный её политике владыка.
Свиту Митяя составляли три архимандрита, протопоп, несколько игуменов, шесть митрополичьих бояр и два переводчика. Кроме того, их долженствовал сопровождать целый полк мирян под руководством боярина Юрия Васильевича Кочевин-Олешинского. По сути он и был главой делегации, облечённый статусом княжеского посла. Юрий головой отвечал за казну, ризницу и конечный результат.
С отъездом пришлось поторопиться. Князь Дмитрий имел неосторожность поверить Дионисию в том, что он оставил мысль отправиться в Цереград. А как иначе, если за него поручился сам игумен Сергий. Суздальского епископа освободили, а он вернулся в Нижний Новгород и вероломно нарушил обещание. Нужно было не дать Дионисию первым добраться до Византии.
От Москвы до Коломны делегацию провожали всем миром: великий князь со старшими сынами, московские бояре, епископы, архимандриты, игумены, иноки, купцы (в том числе фряжские), житьи люди и прочий народ. Далее эстафету приняли рязанцы во главе с помирившимся Олегом. После них по степи в одиночку ехали недолго. В районе слияния Дона с Воронежем их обнаружили татарские отряды и проводили до самой ставки милостиво принявшего их Мамая.
С тёмником всё было улажено ещё на рубеже нынешнего и прошедшего годов. Какая бы вражда не происходила между ордынцами и князьями, Русская церковь по прежнему оставалась неприкасаемой и возносила в молитвах царей. Мамай надеялся через неё повлиять на Москву. К тому же ставленник литовцев Киприан был невыгоден и опасен, так как не искал у Орды милостей. Получив от Юрия Васильевича дары, а от Митяя заверение в верности русских священников Мухаммед-Булаку, тёмник выделил отряд для беспрепятственного проезда делегации по подконтрольным ему землям.
Благодаря договорённостям и поручительству торгующих в Москве фрягов, путники сразу сели в Каффе на заранее снаряжённый для них корабль и отплыли к Цареграду. Плаванье прошло без происшествий, но буквально при подходе в Золотую бухту случилась катастрофа: Митяя нашли мёртвым. Оправившись от шока, Юрий учинил дознание. Следов насилия не обнаружили, однако сделать дело мог и хитрый яд.
Предстояло решить, как действовать дальше. Одни выступали за возвращение, другие предложили не оставлять миссию, выбрав на место Митяя другого человека. Юрий поддержал вторых. Причиной послужили найденные среди вещей скончавшегося незаполненные княжеские грамоты, в которые можно было вписать любое имя.
Далее вставал вопрос о том, кто заместит Митяя. Свои кандидатуры выставили петровский архимандрит Иоанн и горецкий (из Переславль-Залесского) архимандрит Пимен. Между священниками завязался спор, грозящий перейти в драку. За Иоанном было старшинство и большинство. К тому же его монастырь находился в Москве. Однако Юрий и его бояре предпочли Пимена, подозревая Иоанна в отравлении Митяя с целью занять его место. Поскольку мирян было больше, они отстояли Пимена, а грозившего выдать их обман перед патриархом архимандрита Иоанна заковали в кандалы. С тем и сошли на берег.
Здесь их тоже ждал неприятный сюрприз. Оказалось, что в Цареграде произошёл переворот, дворец занял Иоанн Палеолог, а низложенный Макарий прятался вместе с Андроником Кантакузиным в генуйской крепости Галате. Снова русская делегация оказалась в сложнейшем положении. На сей раз ей надлежало выбрать, к кому обратиться за покровительством.
-В Галату! - постановил Юрий Васильевич. - У нас грамоты к Андронику, Макарию и генуйским, а не венецийским фрягам. Что касается Иоанна Палеолога, то у него сейчас нет избранного патриарха, зато подвизается литвин Киприан, коему он благоволит со времён Филофея.
2.57) Август-ноябрь 1379 года, МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ
Обжёгшись в 1375 году, тверской князь решил отныне не высовываться раньше времени. Пусть сперва Орда и Литва идут на Москву войной, принуждают её к покорности, отбирают великое княжение — только тогда Михаил рискнёт примкнуть к ним! И конечно не просто так, а за ярлык на Владимир. К сожалению, о подобном исходе оставалось мечтать. После битвы на Воже Дмитрий воспрял, а Мамай оказался не в состоянии наказать его.
Что касалось Литвы, то ей тоже было не до Москвы. Над страной постоянно нависала серьёзнейшая опасность со стороны Ордена. Последний большой поход крестоносцы провели в феврале прошлого года. Тогда они добрались до Бреста и долго гуляли у берегов Припяти. Затем, по традиции, разорению подвергся Упитский край. Вильно тоже грозило нападение. Тогда рыцарей удалось выпроводить, но масштабное нашествие могло повториться в любой момент. Лишь 29 сентября 1379 года Ягайло и Кейстут заключили с Орденом мирное соглашение на 10 лет. Михаил приветствовал эту договорённость. Он надеялся, что теперь литовские правители обратят внимание на московскую угрозу.
Однако в Литве наступило странное затишье. Глава Твери выяснил, что её причиной служило напряжение между Кейстутом и Ягайлой. Оба исподволь готовились к войне друг с другом для окончательного выяснения, кто же из них главный. Намечающаяся свара ставила в ближайшие годы крест на планах Михаила использовать её участников против Москвы. Он теперь мог пожелать только скорейшего завершения конфликта, желая победы больше племяннику, за спиной коего стояла Ульяна. Правда его возмутило, что они выдали княжну Марию за лидского старосту Войдилу.
-Как можно, - топал ногами Михаил, - выдать свою сестру и дочь за простолюдина?! Каким бы верным, полезным и эффективным не являлся человек из низов ни в коем случае нельзя марать чистоту княжеской крови! Награди его другим. Дай ему землю или чин, влияние или на худой конец деньги — но не руку княжны!!! Войдила этот даже не дворянчик, он — бывший пекарь, сын пекаря!!! Неудивительно, что бояре да вельможи переходят на службу Кейстуту. Чернь скоро окружит Ягайлу и Ульяну, которые будут плясать под их дудку. Ну какие из простолюдинов защитники трона? Их, конечно, много, но чести ни на грош — дрогнут и предадут при малейшей опасности. Э-эх!..
Орда также не создавала впечатления силы, способной сокрушить Москву. В августе Мамай совершил традиционный поход, ограничившись разорением Рязанщины и, тем самым, расписавшись в собственном бессилии. Михаила больше заинтересовала поимка московитами попавшегося в Серпухове Ивана Вельяминова.
-Уж не ко мне ли он спешил по поручению Мамая? - гадал тверской князь.
Узнать об этом не представлялось возможным, Ивана прилюдно казнили в Москве в самом конце лета. Михаил с облегчением выдохнул. В такой случае он не был виновен ни перед Дмитрием, ни перед Мамаем.
2.58) Зима 1379/80 гг., ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ
Всеми правдами и неправдами московский князь кое-как восстановил воинство после Пьянской катастрофы и даже одержал с его помощью победу на Воже. Но уверенности в будущем по-прежнему не чувствовал. Ратное счастье переменчиво, кто знает чью сторону оно примет в следующем столкновении! А в том, что столкновение произойдёт, Дмитрий не сомневался, хотя этим летом Бог миловал благодаря малой дани, переданной Мамаю через Юрия Кочевин-Олешинского.
Вообще Переславльское братство в последние года три как-то размылось, утратило цельность. Из-за высокой маневренности татар Москва была не в состоянии защитить те княжества, которые располагались в верховьях и на правом берегу Оки, поэтому не имела уверенности, что верховские и рязанские витязи выступят на её стороне в случае серьёзного нашествия. Не всё понятно было со Смоленском, Новгород находился слишком далеко от театра действий и к тому же действовал себе на уме. Вот мелкие княжества Владимиро-Суздальской Руси оставались верны, но толку от них было чуть. А самое сильное беспокойство вызывал Нижний Новгород.
Тесть не пошёл с московитами на Вожу, оправдываясь лежащими в разрухе владениями и нехваткой войск. Дмитрий не мог возразить, ведь отговорки соответствовали действительности. Но чувствовалось, что Дмитрий Константинович с подданными сыты по горло противостоянием с Мамаем и ради спокойствия готовы поклониться тёмнику. Следовало присматривать за ними, если Москва не хотела обнаружить внезапно вторгнувшихся с востока в их земли татар...
Исходя из сложившейся ситуации, московское правительство соглашалось платить малую дань, о чём неоднократно уведомляла тёмника. Но проклятый Мамай хотел только большую, а это не устраивало уже Москву. В своё время она добилась симпатий населения северо-восточной Руси тем, что в отличии от других соискателей великокняжеского ярлыка договорилась с Ордой об уменьшении подати. Даже с учётом взимания Москвой сверх того в свою пользу, новая дань и близко не дотягивала до джанибековых масштабов. Мамаевы требования грозили свести на нет эти два преимущества.
Собственно говоря, Москва продолжала собирать ордынский выход и после открытого разрыва с тёмником в 1374 году. Действия объяснялись тем, что средства шли на борьбу за независимость, поэтому Дмитрий не мог взять и снова платить татарам, как при старых царях. В связи с этим он отдал приказ продолжать разработку стратегии по сопротивлению Мамаю.
Пытались найти союзников против татар на Северщине и за ней — в южной и юго-восточной Руси. Увы, кроме подольских Кориатовичей никто не решился вступить в конкретные соглашения. Подданные Любарта Волынского и Владимира Киевского покупали своё спокойствие регулярными дарами. Тогда Андрей Ольгердович предложил захватить на Северщине какие-нибудь земли, чтобы через них влиять на общую ситуацию в свою пользу, а также оперативно приходить на помощь верховчанам в случае мамаевых набегов.
Дмитрий понимал, что Андрей не забывает здесь и о личном интересе, желая обрести собственное княжество. Однако план понравился и московский правитель дал добро. Выбор пал на владения Дмитрия Ольгердовича — единоутробного брата Андрея, который держал Стародуб-Северский и Трубчевск. Московские войска под руководством Владимира Серпуховского, Дмитрия Боброка и самого Андрея вторглись в его области. Не дожидаясь боевых действий, Дмитрий капитулировал и просил принять его на службу. По приезде его в Москву великий князь принял присягу на верность и, пока не сильно доверяя, выдал тёзке в кормление Переславль-Залесский — удел, не соприкасающийся с территорией Великого княжества Литовского. Стародуб же с Трубчевском передал Андрею.
Только всё стало налаживаться, как пришли неприятные вести: новгородцы приняли к себе литовского князя Юрия Наримунтовича.
2.59) Февраль-май 1380 года, ЯГАЙЛА ОЛЬГЕРДОВИЧ
На отцовом троне он держался пока не очень уверено. Великокняжеское достоинство молодого Ягайлы с одной стороны открыто оспаривалось сводным братом Андреем, за спиной которого маячила Москва, а с другой — косвенно подвергалось унижениям от дяди Кейстута, который вёл себя не просто как равный или независимый партнёр, но словно верховный правитель (хуже всего было то, что многие вельможи признавали за ним это право).
-Что делать? - вопрошал Ягайла мать, единоутробных братьев и прочих ближников. - Если ничего не предпринимать, то скоро дядя с Андреем отодвинут нас и поделят отцову державу между собой.
Вопрос задавался не праздный. Ответ на него разрабатывался долго и тяжело. Столкнуть лбами Кейстута и Москву не представлялось возможным. Им просто нечего было делить, между их территориями пролегали Смоленское княжество и уделы бывшего Полоцкого княжества. Последними владели единоутробные братья Ягайлы, они бы в первую очередь и пострадали, ещё сильнее ослабив позиции великого князя литовского.
Аналогичная ситуация сложилась бы в случае спора за первенство Кейстута с Андреем. Перед этим Ягайле вообще пришлось бы сложить с себя полномочия, чего он и его слуги, понятное дело, не желали ни в коем разе.
-Воевать на два фронта занятие самоубийственное! - изрёк Войдила. - Но, кажется, я знаю, как это предотвратить. Нужно сделать так, чтобы Кейстут постоянно воевал с рыцарями. Тогда ему будет не до мечтаний о Вильно, а у нас высвободится время на войну с Андреем.
-Но как спровоцировать Орден на точечное нападение? - засомневался Ягайла. - И потом, дядюшка наверняка призовёт меня на помощь и я ещё вернее окажусь у него на побегушках.
-Пообещай Ордену не поддерживать Кейстута — и рыцари обязательно пойдут на Трокское княжество. Когда же дядя станет призывать тебя, отговорись войной с Андреем. Что он сможет предъявить в таком случае? Ни-че-го! При твоём батюшке так и делалось: Кейстут отражал атаки западных крестоносцев, а Ольгерд расширял пределы Великого княжества к восточном и южном направлениях, отвоёвывая пространства у русичей и татар.
Ягайлов двор тут же заработал в указанном направлении. 27 февраля состоялось подписание пятимесячного перемирия с рыцарями Ливонии. А 31 мая Ягайла заключил тайный договор с руководством Тевтонского Ордена. Чтобы Кейстут о нём не прознал, встречу обставили как совместную охоту великого князя с великим и эльбингскими комтурами, а также дирпаусским фогтом.
Помимо Ягайлы и Войдилы от литовцев присутствовал кейстутиев сын Витовт, который часто сопровождал двоюродного брата или гостил у него, одновременно приглядывая за ним по указке отца. Но его удалось обвести вокруг пальца, Витовт не заметил подвоха.
Вот теперь можно было сосредоточиться на борьбе с Андреем и, возможно, Москвой. Ягайла надеялся отвлечь внимание великого князя владимирского посредством Юрия Наримунтовича, обосновавшегося в Новгороде, однако быстро убедился, что этого сделать не получится. Новгородцы сами подчиняли князей своей воле, да к тому же через своего владыку и знатнейших людей подтвердили верность Москве.
-Всё придётся делать самому! - восклицал Ягайла.
2.60) Июнь-июль 1380 года, КИПРИАН
Новым патриархом избрали ставленника цесаря Иоанна именем Нил. Киприан участвовал в этой процедуре, поэтому случившееся чуть позже не укладывалось в голове. Он имел полное основание рассчитывать на беззаговорочную поддержку Нила. Сначала так и было. На претензии московской делегации патриарх заявил:
-Зачем ваш князь желает нового митрополита? Он у Руси уже имеется! Это Киприан, которого поставил Филофей. Другого не требуется!
Но позже позиция вдруг резко изменилась. Патриарх назначил разбирательство и пришёл ко мнению, что рукоположение Киприана при жизни Алексия не соответствовало канонам, а значит претензии московского посольства обоснованы.
-Патриарх Нил решил сделать Пимена митрополитом, - сообщил Киприану никейский владыка Феофан — его старый друг и чуть ли не единственный союзник по собору. - Русские позаимствовали у генуэзцев и османов огромнейшую сумму серебра и щедро раздают мзду главе и князьям церкви. Меня тоже пытались подкупить.
-Неужели золотой телец одолеет все существующие порядки? - возмутился Киприан, хотя в душе знал ответ на свой вопрос.
-Цесарь Иоанн сильно задолжал венецианам и туркам, - объяснил Феофан. - Казна пуста, а за удержание трона нужно платить! Андроник с генуэзцами всё ещё представляют нешуточную угрозу. Стоит Мураду передумать — и цесарь тут же сменится. В общем, перепуганный Иоанн дал приказ выполнить московские пожелания, выудив у них серебро.
-Мне-то что теперь делать? - засокрушался Киприан.
-Дай патриарху знать, что удовольствуешься тем, что имеешь. И уезжай! Ведь тебя вполне могут низложить. Если же ты отсутствуешь, то по церковным канонам нельзя привести в исполнение сей приговор. Защищать твои интересы предоставь мне. Я сделаю всё, что смогу.
Киприан последовал совету. Правда, уехал он недалеко, но никто кроме Феофана о его местонахождении не догадывался. Из своего тайного убежища Киприан зорко следил за происходящим. Поставление Пимена на какое-то время приостановилось, когда патриарший собор узнал о том, что московский князь вовсе не его посылал в Константинополь. Но деньги перевесили и, в конце концов, Пимена провозгласили митрополитом с формулировкой «Киевский и Великой Руси». Киприана, из-за его отсутствия на соборе, не имели права заочно низложить, поэтому ограничились осуждением и оставили митрополитом «Литвы и Малой Руси». После его смерти Пимен должен был забрать его кафедры себе, сделавшись единым владыкой Киевским и всея Руси.
Узнав что хотел, Киприан помчался в Русскую землю. В Подолии он впервые услыхал о надвигающейся военной буре. Оказывается, узурпатор Мамай решил всей имеющейся мощью обрушиться на Московию и обстоятельно собирал под свои знамёна степные народы. Дикое поле колыхалось от их движений. Один из Кориатовичей — Александр — уже стал жертвой поганых, погибнув в очередной стычке с татарскими вельможами. Его брат Константин находился в ужасе от происходящего. Киприан не стал здесь задерживаться и отправился дальше, в Литву.
2.61) Июль-I половина августа 1380 года, МАМАЙ
Налётами на Рязань беклярбек никого из подданных не обманул. После бегичева поражения вернуть престиж было возможно только возвращением Москвы в данничество времён Чанибека и Узбека. Без этого власти Мамая грозила серьёзная опасность со стороны своих же эмиров, беков и нойонов, требовавших от вождя удачи и побед. Поэтому насущнейшими вопросами в в повестке значились ликвидация нехватки воинов и дальнейшее наращивание их числа.
С первой задачей беклярбек справился легко. Решение второго вопроса тоже нашлось, но для его реализации требовалось чуть больше времени. Мамай собирался возглавить широкие массы, населяющие Степь и северный Кавказ. Ближе к лету полетели от него во все стороны гонцы, вербовщики и рекруты. Угрозой, деньгами и посулами они добивались поставленной перед ними цели. Мамай тратил на зазывал приличные суммы, пришлось даже начать чеканку золотых монет, хотя раньше обходились серебром. Но дело того стоило! Вести о несметных сокровищах, что ждут на Руси, гарантировало приток полчищ.
Поход ориентировочно был назначен на август, местом сбора объявили устье реки Воронеж. Мамай заранее приехал туда со значительной частью собственного войска и удовлетворённо наблюдал, как не по дням, а по часам оно умножается за счёт прибывающих ото всюду полчищ. Татары и половцы, ясы и буртасы, армяне и магометане — любо-дорого посмотреть! Имелись даже пехотинские отряды итальянских наёмников, навербованных кафинскими купцами.
-Господин, а что если направить эти силы не на Дмитра, а на Тохтамыша? - спрашивала часть подданных Мамая. - Потомок Тука-Тимура сейчас более опасный противник. Он прочно утвердился в низовьях Итиля, а в апреле, как ты знаешь, захватил принадлежащий тебе Азак (Азов).
Если я пойду на Тохтамыша, то мои подобные саранче войска камня на камне не оставят от центрального юрта! - возражал Мамай. - Кем и чем я тогда буду править? Нет, черёд Тохтамыша наступит после Московии. Не так уж он и опасен, иначе почему не бросил мне вызов до сих пор? Наверняка в тылу у него кто-то орудует — Араб-шах или иной Шибанид, алчущий Сарая. Пусть пока воюют, я потом ими займусь.
Вскоре в ставке появились послы Олега Рязанского. Они преподнесли дары, уверяли в преданности своего господина Мамаю и умоляли пощадить Рязанский юрт при переходе через его территорию. Мамай приказал Олегу снестись с Ягайлом Литовским, а потом присоединиться к своему воинству. Беклярбек хорошо помнил, как пять лет назад они с Ольгердом могли прийти на помощь Михаилу Тверскому и укротить Москву ещё тогда. Оба понадеялись друг на друга и подарили Дмитру триумф. Но теперь всё будет иначе. Ягайла заинтересован в союзе, потому что его братья при поддержке Москвы расшатывали его трон. Эти братья уже восстановили против Ягайлы Северщину, да к тому же могли ударить Мамая в спину, поэтому их нужно было хотя бы отвлечь верховным князем Литвы.
Расчёт оправдался. Ягайла пошёл на союз, прислав в ставку посольство с подарками. Он согласился присоединиться к походу на Москву, в ответ беклярбек пообещал ему часть дмитровых земель. Отпустив литовцев с ярлыком, Мамай стал ждать Олега. Но вместо него явился посол из Москвы. Там уже проведали об ордынском сборище и очень испугались. Дмитр теперь соглашался выплачивать большую дань.
Ещё три месяца назад Мамай удовлетворился этим, но покорность московского правителя сильно запоздала. Беклярбек привёл в движение чересчур огромный механизм, который остановить было практически невозможно. Требовалась слишком невероятная сумма денег, чтобы удовлетворить многотысячные орды, собиравшиеся под его руководством. В противном случае они направили бы свой гнев на горе-вождя. Отказываясь мириться, беклярбек потребовал от Москвы неподъёмной для неё дани за семь лет. Если бы она каким-то чудом была выдана, то Мамай расплатился бы с частью полчищ, а другую направил на Тохтамыша. Однако дмитров посланник ожидаемо заявил о невозможности погасить многолетний долг в короткие сроки.
После его отъезда прибыли рязанские беки. Без Олега. Они объясняли отсутствие своего господина хворью. Клялись, что он рассчитывает выздороветь и присоединиться к общему войску вместе с Ягайлом и продолжает играть роль посредника между литовцами и татарами. Мамай понимал, что рязанец хитрит, тем не менее не стал беспокоиться на сей счёт. Под рукой беклярбека собрались не все полчища, поэтому Ягайла и Олега можно было не торопить.
2.62) Август-7 сентября 1380 года, ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ
На Москве о тщательной подготовке Мамая узнали от Олега Рязанского. Дмитрий приказал трубить общий сбор, а пока отправил в степи сторожей, которые должны были подтвердить либо опровергнуть полученные сведенья. Увы, олеговы донесения оказались правдивы. Более того, размах ужасал, заставляя поминать Батыево нашествие.
На княжеском совете Дмитрий с боярами приняли тяжелейшее решение возобновить выплату большой дани. К устью Воронежа отправили посольство во главе со сметливым дипломатом Захарием Тютчевым. Они закончились неудачей из-за непомерно возросших аппетитов Мамая. В стане врага Тютчев узнал о союзе тёмника с Ягайлом Литовским и... Олегом Рязанским. Эту весть в Москву привёз тайно отосланный Тютчевым гонец ещё до возвращения делегации.
У Олега затребовали объяснений. Тот признался в очевидном, уверяя, что не собирался присоединяться к нехристям, а вводил их в заблуждение. Рязанский князь клялся уведомлять Дмитрия о планах и местонахождениях своих «союзников».
Стало очевидно: войны не избежать! И по грандиозности она ожидалась такой, какую Русь не знала сто с лишним лет, а значит даже княжеских дружин Переславльской коалиции не хватит. Нужно поднимать на борьбу широкие массы, формировать народные ополчения. Но как? Чем воспламенить сердца людей? За какой идеал люди готовы отдать свои жизни? Только за веру истинную! Только за бессмертие души! И понеслись вести во все края о том, что Мамай идёт истреблять всё живое и разрушать церкви, поэтому каждый христианин до последнего пахаря должен стать под копьё.
Тут-то Дмитрий и пожалел об отсутствии митрополита, являющего собой в глазах людей неоспоримый авторитет, какого остальные (будь ты хоть великим князем) не имели. В отсутствии духовного владыки священники пропагандировали вразнобой, а чёрное монашество, пребывавшее в оппозиции к светской власти, вовсе игнорировало призывы. Как следствие, дело продвигалось туго.
Брат Владимир предложил примириться со свято-троицким игуменом. В отсутствии митрополита только он мог сплотить клир и подвигнуть народ взять в руки оружие. Крепко не хотелось Дмитрию кланяться какому-то популярному попу, но другого выхода не было. Он призвал сергиева племянника Фёдора из Симоновского монастыря и сделал его своим духовником. Через него наладили сношение с Сергием. Старец сменил гнев на милость и употребил своё влияние в нужном направлении. Узнав, что Сергий поддерживает князя и называет Мамая врагом веры, монашество и народ стали делать то, что от них требовалось.
Между тем, непосредственных действий никто не отменял. 15 августа из Москвы в Коломну выступило основное войско. Оно шло по трём дорогам тремя частями: великокняжеским двором, полками Владимира Серпуховского, а также отрядами белозёрских, ярославских и ростовских князей. Вслед за ними в Коломну стекались отдельные городские рати: владимирские, переславльские, муромские, костромские, дмитровские, можайские, углицкие, звенигородские. С молчаливого одобрения или неодобрения своих правителей подтягивались самособранные ватаги из суздальско-нижегородской и тверской земель, из Пскова и Новгорода, со Смоленщины и Рязанщины.
Предстояло решить: держать ли левый берег Оки, мешая татаро-литовским полчищам перейти реку, или выйти навстречу Мамаю и дать бой, пока он не соединился с Ягайлом, путь которого в таком случае должны будут пресечь Андрей и Дмитрий Ольгердовичи с верховчанами. Благодаря Олегу русичи знали о медленном движении степняков вверх по Дону и о неторопливом темпе литовцев. Конечно, доверять рязанскому князю полностью было нельзя, однако его информация подтверждалась другими источниками.
Победу в споре одержала атакующая стратегия. Удерживать берег на протяжении многих вёрст не представлялось возможным. Да и старшие Ольгердовичи с верховчанами будут отрезаны и не станут нападать на врага с тыла в виду значительной разницы в количестве. А во втором случае, учитывая удалённость татар и литвы друг от друга, можно ввязаться в битву с Мамаем до их соединения.
18-го числа сергиевы чернецы Пересвет и Ослябя привезли войскам благословение от Сергия и от Киприана, тоже осуждавшего коалицию Ягайлы с ордынским тёмником. По распоряжению Дмитрия, сергиево послание было оглашено, киприаново — нет.
Через два дня армия под благословение епископа Герасима вышла из Коломны. Рязанские земли, насколько возможно, решили обойти, дабы не толкать Олега в объятия Мамая. Не доходя до Серпухова, остановились у устья Лопасни.
26-го августа, дождавшись пешее ополчение, приведённое княжеским дядей Тимофеем, русичи переправились через Оку и двинулись к истоку Дона. У урочища Березуй к ним присоединились верховчане, а также Андрей и Дмитрий Ольгердовичи с войсками из Трубчевска, Стародуба и даже Полоцка. Дальше двинулись левым берегом Дона. По сообщениям разведки мамаевы силы прошли Красивую Мечу и остановились на правобережье в ожидании Олега и Ягайлы, который осторожно ступал по Брянщине.
Штаб Дмитрия снова приступил к планированию действий. Учитывая обещания Олега задержать Ягайлу, следовало вступить с находившимся поблизости Мамаем в сечу. Трудность состояла в том, что нужно было переправиться через реку. Но братья Ольгердовичи и воевода Боброк настояли на этом рискованном шаге.
Принимая во внимание пополнение, армию переформировали. Большой полк состоял из пешего ополчения, дмитриева двора, московитов и витязей Великого княжества Владимирского. Его возглавил окольничий Тимофей Вельяминов. Полк правой руки доверили Ольгердовичам и Андрею Ростовскому. Ярославцев перевели на левый фланг под руководство их князя Василия и Фёдора Моложского. Кроме того, выделили две передовые сторожи во главе с Семёном Оболенским и Иваном Тарусским. Туда вошли только профессионалы, долженствующие погасить собой первый удар степной конницы и отойти к основному войску.
Но и это было не всё! Под командованием Владимира Серпуховского и воеводы Боброка поступал особый полк — засадный. Его планировали спрятать и использовать, если враг совершит где-нибудь прорыв, а то и для обхода и удара с фланга или в тыл.
7-го сентября русское воинство перешло Дон у впадения в него реки Непрядвы. Мамай стоял чуть поодаль. Час истины настал на следующий день.
2.63) II половина августа-сентябрь 1380 года, ОЛЕГ ИВАНОВИЧ
Находясь между молотом (Мамаем) и наковальней (Дмитрием Московским), рязанский князь постоянно лавировал, пытаясь отвести угрозу от своей многострадальной вотчины. Нынешнее лето окончательно развеяло иллюзии Олега в том, что он на равных может тягаться с каждым из этих гигантов. Как же жалки оказались его возможности по сравнению с ресурсами Владимиро-Суздальской земли и племенами степняков!
Но Олег оставался Олегом. Падать духом, опускать руки он не собирался. Нет сил — бери хитростью, проявляй изворотливость. Только не сдавайся — иначе гибель! И Олег проявлял, благо данных качеств у него водилось в избытке. Он по возможности старался избежать непосредственного участия в столкновении Мамая и Дмитрия, убеждал того и другого, будто стоит именно на его стороне, а потом собирался примкнуть к победителю.
-Знать бы заранее, кто им окажется, - говорил князь, - так мы бы сей же час пошли под его знамёна и разделили триумф!
Впрочем, жаловаться пока не приходилось. Олег сумел втереться в доверие к Мамаю и договориться с Дмитрием о тайном сотрудничестве. Рязани обеспечивалась неприкосновенность, а её князь являлся ещё и посредником Мамая с Ягайлой, находился в самом центре событий. Олеговы воины были как в татарской армии, так и в русской. В зависимости от того, кто одержит верх, можно будет оправдаться перед победителем, что те его подданные, которые бились за проигравшего, ушли самовольно, поэтому Олег за них не ответчик.
Триумф Мамая представлялся более выгодным предприятием, ведь тёмник обещал отдать Олегу Коломну, Муром и Владимир. Дмитрий же сулил лишь обсудить проблемную полоску земли на общей границе, где главным объектом спора числилась Коломна. Сердце подсказывало, что московский князь лукавит: как только надобность в Олеге отпадёт, он сразу забудет о предварительных договорённостях.
Имея агентов во всех лагерях, Олег усиленно содействовал столкновению. Каждому он преподносил информацию в выгодном для себя свете. План вдруг застопорил Ягайла, остановившись близ Одоева.
-Он отказывается соединяться с Мамаем, - доложили рязанскому князю. - Хочет посмотреть, на чьей стороне окажется успех, чтобы действовать исходя из этих обстоятельств.
«И этот туда же!» - ругнулся князь.
Вызванная Ягайлой ситуация грозила опрокинуть все чаяния Олега. Он не хотел такого допустить и спровоцировал приблизившихся друг к другу неприятелей на столкновение. В татарский стан Олег послал весть, в которой говорилось, будто Ягайла ведёт с Дмитрием переговоры о союзе против Мамая. А Дмитрия уверял, что Мамай и Ягайла соединятся вместе в ближайшие дни.
На исходе 8-го сентября Олега уведомили о состоявшейся сече у впадения реки Непрядвы и победе русского войска над ордами Мамая. Новость переслали также и Ягайле. Тот, вернув под власть Великого княжества Литовского Стародуб с Трубчевском, ушёл обратно. Олег в свете узнанных подробностей проклинал про себя его поспешность.
«Да, витязи Дмитрия победили и преследовали татар до Красивой Мечи. Но битва была долгой и кровопролитной! Потери московитов огромны, а силы истощены! Вместе с Ягайлой мы могли добить их и стать подлинными триумфаторами! Вот дурак...»
Русичи восемь дней хоронили павших. По домам возвращались постепенно. Первыми разъехались знать, всадники. Потом потянулись на север обозы ополчения. Многие ехали по кратчайшей дороге, то есть через Рязанщину. Раздосадованный крахом планов Олег выместил на них весь свой гнев. По его негласному приказу его подданные и литовские отряды грабили беззащитных героев битвы, не боясь вражды обескровленной Москвы. Однако Дмитрий нашёл силы заступиться за тех, кто сражался в его войске против Мамая. Олег бежал на территорию Великого княжества Литовского, а на замирение с московитами отправились рязанские бояре.
2.64) Октябрь 1380-первые месяцы 1381 гг., ТОХТАМЫШ
Пока его слуги брали город Азак, сам Тохтамыш находился в Сарае. Прежде чем идти на Мамая он должен был обеспечить свой восточный фланг. В конце концов, от Шибанидов удалось добиться покорности, но это промедление могло оказаться фатальным, ведь Мамай собрал громадные силы и Тохтамышу очень повезло, что беклярбек направил их на урусов, а не на него.
Однако что ни делается — всё к лучшему! Урусы сокрушили Мамая, рассеяли его орды и теперь хану оставалось лишь добить выскочку. Тохтамыш отправился с войском в западные степи, ничуть не сомневаясь в успехе. Каково же было его удивление, когда Мамай перегородил ему путь у маленькой речушки под названием Калка.
-Как этой собаке удалось за такое короткое время собрать приличное войско? - поразился Тохтамыш. Он очень зауважал противника. И заопасался. - Ах, если бы Мамай не претендовал на власть над ханами, я предложил бы ему служить мне! Толковый помощник нужен каждому правителю! Жаль, что я не смогу воспользоваться его организаторскими способностями! Ах, как жаль!..
Он отдал приказ готовиться к битве. Но тут произошло непредвиденное. Слуги доложили о переходе под руку Тохтамыша значительной части мамаевых мурз, беков и багатуров. Оказалось, что Мухаммед-Булак, от имени которого до сей поры действовал коварный беклярбек, погиб в битве с урусами и теперь в глазах многих причерноморских и крымских орд Мамай лишился легитимности.
Разумеется, Тохтамыш приветил перебежчиков. Мамай, вместе с оставшимися верными ему людьми, бежал. За ним отправили погоню. Сам же хан в составе основного войска двинулся по их следам не торопясь. Новости по поимке Мамая живым или мёртвым он получал постоянно.
Мамай бежал в Крым. Сначала он объявился у Кафы, но тамошний консул не пустил его в город, опасаясь тохтамышева гнева. Тогда Мамай попробовал укрыться за стенами своего любимого Солхата, где наместничал обязанный ему Ильяс-бей. Но к тому времени последнего сверг некто Кутлуг-бей, который вслед за кафинцами решил выслужиться перед победителем. Слуги Кутлуг-бея и лишили некогда всемогущего беклярбека жизни. Тело и казну тут же передали ханским отрядам, преследовавшим беглеца.
Тохтамыш оценил действия как Кутлуг-бея, так и кафинцев. Он подтвердил наместничество первого и через него провёл переговоры со вторыми. Генуэзцам отдавалось южное побережье полуострова, а они за это признавали ордынского хана верховным повелителем со всеми причитающимися привилегиями.
-Теперь нужно уведомить урусов в том, что наш общий враг повержен, старый порядок восстановлен и они, как верные слуги, обязаны явиться ко мне на поклон! - сказал Тохтамыш своим вельможам.
2.65) Весна-осень 1381 года, ДМИТРИЙ КОНСТАНТИНОВИЧ
После разорений суздальско-нижегородской земли в 1377 и 1378 годах старый князь поутих в стремлении безоговорочно действовать заодно с Москвой. Было решено незаметно отмежёвываться от опасного союза.
Конечно, Дмитрий не оповещал зятя о смене политического курса, на словах придерживался прежних позиций. Открытый разрыв с ним мог стоить очень дорого. Но помогать войсками Дмитрий Константинович перестал. Он не участвовал ни в битве на Воже, ни в Донском побоище. Те суздальцы, что пошли за великим князем владимирским против Мамая, являлись добровольцами. Сам же правитель Нижнего Новгорода объяснял свои отсутствия недостаточным восстановлением области после татарских набегов и высокой степенью вероятности нападения булгар и мордвы. Кажется, зять чувствовал подвох, однако претензии оставлял при себе.
Отныне старый князь лишь наблюдал за происходящим. И ведь было за чем! Ради победы над Мамаем Переславльская коалиция затратила гигантские усилия, понесла страшные потери. И вот спустя каких-то полгода на Русь являются послы очередного ордынского царя и требуют поклонения, да ещё такого как до Великой замятни. Дмитрий почти физически ощутил тяжёлое разочарование зятя и его сподручников. Ведь они пребывали в уверенности, что купили волю, сокрушив мамаевы орды в верховьях Дона. Теперь же как будто нужно вновь начинать борьбу (где взять запал?), либо возвращаться обратно в ярмо (после стольких-то жертв!).
Тохтамышевых посланцев проводили с честью и дарами. Зять в Орду не поехал, отправил туда своих представителей.
-Видимо, хочет отделаться малой кровью, - догадался Дмитрий. - Получится ли?
На исходе лета в Москву через Нижний Новгород направился другой царский посол, Акхозя, которого сопровождало семьсот человек. Ему было приказано передать московскому даннику официальное повеление явиться к сарайскому повелителю. Дмитрий Константинович встретил отряд хлебом-солью, заявил о преданности Тохтамышу. Акхозя воспринял это как должное, но ясно дал понять, что ярлык на великое княжение царь приготовил исключительно для Дмитрия Московского — единственного правителя, способного собрать дань с северо-восточной Руси.
Пока ордынцы наслаждались нижегородским гостеприимством, князь уведомил зятя об их скором приезде к нему. В ответ донской герой через письма уговаривал Акхозю не появляться в своём стольном граде, так как горожане, узнав о его приближении, взбунтовались и грозили уничтожить делегацию. Когда посол убедился в достоверности угрозы, то отправился обратно, зловеще обронив, что Москва пожалеет о своей непокорности. Зять же собрал князей, демонстрируя единство Переславльской лиги. Дмитрий Константинович на съезд не приехал, сослался на пошатнувшееся здоровье. Вместо него там присутствовал, стараясь вести себя как можно незаметней, один из его сыновей. Зато к союзу присоединился Олег Рязанский, который помирился с Москвой.
Но настоящим сюрпризом от зятя стало его признание Киприана митрополитом. Литвинский ставленник торжественно въехал в Москву 23 мая, а вернувшийся осенью из Цареграда Пимен был задержан в Коломне, вместе со спутниками обвинён в отравлении Митяя и государственной измене, после чего сослан в Чухлому.
-Неужели Москва хочет заключить с Литвой военный договор против Сарая? - спрашивал себя и окружающих Дмитрий Константинович.
2.66) Лето 1381-зима 1381/82 гг., КЕЙСТУТ ГЕДИМИНОВИЧ
Продолжающий сопротивляться тевтонам трокский князь получил от остеродского комтура Гюнтера Гоенштейна сообщение о направленном против него тайном сговоре между руководством Ордена и Ягайлой. Гоенштейн являлся осведомителем Кейстута и крёстным его дочери, сведенья рыцаря имели значительный вес. Но также он был тевтоном, латинянином. Вот так сразу верить его словам не стоило. Вдруг это провокация, призванная стравить литовских правителей друг против друга? Кейстут предпочёл прежде чем действовать разобраться.
Призвав Витовта, он долго расспрашивал сына, не заметил ли он чего-нибудь подозрительного во время их с Ягайлой совместной охоты с рыцарями в мае 1380 года. Витовт ответил отрицательно и выразил уверенность, что информация о тайном сговоре — ложь. Однако слова сына не успокоили Кейстута. Наверное потому, что от предательского удара в спину он не оправился бы и потому, что вопрос о первенстве в Великом княжестве Литовском нужно было наконец решить, а определённые действия племянника и странные совпадения, косвенно доказывающие его виновность (он не приходил на помощь и его владения практически не затрагивались крестоносцами) толкали Кейстута из чувства самосохранения взять ответственность за развязывание внутреннего конфликта на себя.
Он выбрал удачное время. Ягайла отправил свои войска на Полоцк, жители которого не желали принимать брата Скиргайлу и ждали возвращения Андрея Ольгердовича. К осаждающим присоединились и рыцари, чем укрепили подозрение в ягайловой измене. Трокский повелитель больше не колебался. Под предлогом очередного похода на земли клятого Ордена он собрал дружину, но вскоре развернул её в противоположном направлении и помчал к Вильно.
Кейстут въехал в столицу без сопротивления, застав жителей врасплох. Ягайла с матерью были арестованы, договор с крестоносцами и ярлык от Тохтамыша — найдены, презренный Войдила — казнён. Кейстут принудил племянника и ольгердову вдову признать его великим князем. Того же самого нужно было добиться от армии, которая осаждала Полоцк.
Здесь следовало действовать аккуратно. Сначала Кейстут тайно снёсся с племянником Андреем и (через него) с московским правителем. Первому пообещал вернуть Полоцк, второму предлагал дружбу и отказ от претензий на Смоленск и верховских карликов. Андрей с Дмитрием сердечно приветствовали вокняжение ольгердова брата. Узнав об их тройственном союзе вкупе с переворотом в Вильно, Скиргайла снял осаду, отказался от Полоцка в пользу Андрея и признал Кейстута верховным правителем Литвы.
Вскоре в столице состоялась торжественная церемония присяги Кейстуту на верность. Кто-то целовал крест, кто-то клялся языческими богами. Ягайла и Ульяна сделали и то, и другое, за что были отпущены в Крево и Витебск соответственно. Любарт Волынский, Константин Подольский, единоутробные братья Андрея и прочие удельные князья прислали поздравления. Впрочем, за исключением Любарта все они относились нейтрально как к Кейстуту, так и к Ягайле.
-Не перечат — и ладно! - сказал триумфатор сыну. - А нам пора заняться Орденом!
2.67) Весна-лето 1382 года, ЯГАЙЛА ОЛЬГЕРДОВИЧ
Он очень переживал по поводу случившегося. На память всё время приходила судьба другого дяди, Евнутия, который по смерти Гедимина стал великим князем, но в 1345 году был низложен тем же Кейстутом и после вялых попыток вернуть трон тихо угас в отведённом ему Изяславле.
«Неужели я закончу также?» - вопрошал судьбу Ягайла.
Он, конечно, перестал быть узником, но свобода его носила крайне условный характер. По приказу Кейстута Ягайле запрещалось выезжать далеко от Крево, количество личной дружины сильно ограничивалось, он мог переписываться с матерью и братьями, но не встречаться с ними. За исполнением этих условий следили специально приставленные к Ягайле дядины люди, докладывающие своему господину буквально о каждом шаге «любимого» племянника.
И всё же, как не стесняли нынешние условия, Ягайла умудрялся вести с матерью, братьями и виленскими сторонниками тайную переписку. Из неё он догадывался, что дело ещё не проиграно.
Чутьё не обмануло. Значительная часть ягайловой армии не признала Кейстута и после побега Скиргайлы в Ливонию ушла в Новгород-Северский к Корибуту Ольгердовичу. Получив такую силу, Корибут объявил великому литовскому князю войну с целью его свержения и возвращения на трон единоутробного брата Ягайлы, как того желало войско. Дальше события развивались с быстротой пущенной стрелы.
Кейстут прервал прусский поход и кинулся подавлять вспыхнувший мятеж. Сторонники Ягайлы тоже не дремали. Они обезвредили его соглядатаев и под всеобщее ликование привезли в столицу, которая самостоятельно избавилась от кейстутова гарнизона. Сюда же пришло известие о победе Корибута в битве против дяди. Впрочем, Ягайла пока радоваться не спешил: дядя находился на свободе, поэтому намечался следующий раунд противостояния, могущий закончиться печально.
Он начался с попыток Витовта захватить Вильно. Ягайла вместе с возвратившимся Скиргайлой отбились, после чего сами пошли на Троки. Туда же, через Жемойтию, направились рыцари под руководством маршала Куна фон Хаттенштейна. Витовт бежал к отцу, который находился в Гродно вместе с отрядами Любарта и жемойтскими наёмниками. В Троках остался лишь небольшой гарнизон, сдавшийся довольно быстро. Ягайла предложил подошедшим к городу крестоносцам оформить новый официальный мирный договор, так как старый от мая 1380-го уже не действовал по причине свержения Ягайлы Кейстутом и нападения последнего на земли Ордена в качестве великого князя литовского. Маршал Хаттенштейн заявил, что не обладает полномочиями, поэтому обе стороны просто согласовали месячное перемирие, затем рыцари ушли.
Тишина длилась недолго. Очень скоро Кейстут с Витовтом отправились отвоёвывать Троки. Ягайла встретил их на подступах к городу вместе с ливонскими крестоносцами. Сразу стало ясно, что у противника слишком мало войск и он находится в отчаянном положении. Через сносившигося с Витовтом Скаргайлу неуверенный в твёрдой позиции рыцарей Ягайла уговаривал дядю прекратить ссору, обещая вернуть Трокское княжество и почётное звание старшего в роду. Кейстуту ничего не оставалось, как вместе с Витовтом приехать в лагерь племянника для примирения. Там их схватили и в качестве пленников отправили в Крево.
-Было бы неплохо, если бы они избавили меня от своих персон на этом свете! - пробормотал Ягайла не так тихо, чтобы его не могли услышать приближённые.
Его мечта наполовину исполнилась. В середине августа Кейстут умер в темнице, вроде бы повесившись. Великий князь литовский с почестями похоронил дядю по языческому обычаю. А вот Витовту удалось бежать, обменявшись одеждой с посещавшей его служанкой. Рыцари Ордена, заинтересованные в продолжении литовской междоусобицы, предоставили ему убежище.
2.68) I-II декады августа 1382 года, ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ
-Тохтамыш с большим войском внезапно объявился в Булгарии, перебил там всех русских купцов, переправился на правобережье Волги и уже двигается к Оке в поисках бродов, - сообщили агенты великому князю. - Цель очевидна — Москва!
Весть застала Дмитрия и его ближников врасплох. В отличии от Мамая Тохтамыш сделал ставку на стремительность и теперь Москва не успевала выставить против него общерусское воинство. Тем не менее, после замешательства князь объявил срочный сбор и разослал гонцов по союзникам. Сам же выслушал противоречивый мнения от советников. Две трети бояр предлагало покориться Тохтамышу. Они упирали на нехватку времени и слишком большие боевые потери в Донском побоище, которые ещё не восполнились.
-Мы дважды разбивали татар, но толку от этих побед никакого! - жаловались они. - Их нашествия и борьба с ордынцами обходятся во много раз дороже, чем если бы мы платили Сараю полную дань.
Оппонентов данной точки зрения было в количественном отношении меньше, зато их представляли Владимир Серпуховской, митрополит Киприан, Дмитрий Боброк-Волынский и Фёдор Симоновский. Они говорили:
-Настрой населения таков, что оно не желает вновь склонять головы перед басурманским ярмом. Нельзя отдавать заработанную потом и кровью свободу! Имеющимися под рукой полками татар можно удержать на короткое время от переправы через Оку. Главное — контролировать броды, а там подойдут основные силы и пусть татары переправляются, как в 1378 году в битве на Воже.
Дмитрий поддержал вторых. Вместе с братом, дружинами и прочими конными отрядами он поспешил на юг. Однако на полпути его известили о переходе ордынцами Оки при содействии Олега Рязанского. Тогда Дмитрий решил так:
-Придётся встречать врага на собственной территории. Ну что ж, так тому и быть! Я отправлюсь в Переславль-Залесский, где назначу общий сбор. Пусть туда подходят рати из Владимира, Дмитрова, Ярославля, Ростова, Белоозера, Суздаля, Нижнего Новгорода, Городца. Возможно, в Переславль-Залесский явятся и новгородцы. А ты, брат, отойди куда-нибудь к Волок-Ламскому и подожди псковитян, смолян, верховских, Андрея и Дмитрия Ольгердовичей. Когда всё будет готово, мы с двух сторон и нападём на поганых.
-Как же мы оставим Москву? - удивился Владимир.
-Белокаменные стены выдержали две литовские осады — выдержат и одну ордынскую до нашего подхода.
На том и расстались. Но снова всё пошло не так. Ни тесть, ни новгородцы, ни даже ярославцы, ростовцы и белозёрцы на помощь не явились. Великому князю самому пришлось отправиться в северо-восточном направлении. Где-то под Ростовом к нему присоединилась семья. Супруга поведала о том, что же заставило их покинуть Москву.
-Твой отъезд в Переславль-Залесский многие восприняли как бегство, - рассказала княгиня. - Некоторые бояре начали уходить из Москвы. Остальные раскололись на банды с противоположными мнениями и утратили контроль над ситуацией. Горожане почувствовали отсутствие сильной руки, созвали вече. На нём они выбрали себе вождей и запретили кому бы то ни было покидать город. Но нам всё же удалось уехать вместе с владыкой Киприаном (он отправился в Тверь), оставив всё имущество в охваченной смутой столице. Это было ужасно! Чернь кидала в нас тяжёлые предметы и грозила расправой. С митрополита на моих глазах сорвали одеяние. Я думала, что его лишат жизни. Обошлось!.. Серпухов уже пал...
2.69) Конец августа-начало сентября 1382 года, ТОХТАМЫШ
Подойдя вместе с основным войском к Москве, хан сразу получил от передовых отрядов известие об отсутствии Дмитра в городе и приказал идти на штурм. Трое суток татары безуспешно пытались взять московскую крепость. Её защитники отбивались, сбрасывая брёвна, камни и кипяток на пробовавших взобраться по приставным лестницам багатуров. Вдобавок стреляли порохом. Нападающая сторона несла чувствительные потери.
-Силой Москву не взять, - понял Тохтамыш. - Слишком крепки её стены. Попробуем проникнуть за них хитростью.
К московитам отправились в качестве парламентёров знатные мурзы и сыновья суздальско-нижегородского Дмитра. Они объявили, что хан является врагом только князя Дмитра, а не жителей. Хан прощает их за сопротивление, требуя взамен положенных даров и оказания чести в пределах города.
Осаждённые колебались. Кажется, они склонялись к продолжению сопротивления. Ситуацию переломили суздальско-нижегородские княжичи. Они уверили в правдивости сказанного и публично целовали на том крест. Тогда московиты согласились с предложенными условиями.
-Мы договорились, что они выйдут из города в знак повиновения, а их вожди прибудут к твоему шатру для поднесения даров, - сообщили Тохтамышу. - После этой церемонии предполагается твой торжественный въезд в крепость в сопровождении воинства и населения.
-Избавьтесь от этих вождей прямо у моего шатра, - принялся отдавать указания хан. - Остальных окружите и тоже перебейте. За закрытие ворот не беспокойтесь, я уже отправил к ним особый отряд. Он ворвётся внутрь и продержится там до подхода основных сил...
Задуманное прошло гладко. Вскоре тохтамышевы войска вовсю хозяйничали в крепости. Они грабили, убивали, жгли. Когда от города остались в основном одни стены, Тохтамыш вывел оттуда свои полчища, разделил на несколько частей и отправил в разные стороны. Захватчики один за другим брали Владимир, Звенигород, Юрьев, Дмитров, Можайск, Переславль-Залесский (жители которого спаслись, отплыв в лодках на середину местного озера)...
Тохтамыш стремился вынудить Дмитра к повиновению, однако дерзкий князь не объявлялся. Это тревожило. Создавалось впечатление, что он готовит внезапный удар. И действительно, орудующая на северо-западе армия была разбита урусами. Хан решил сворачивать компанию, пока преимущество находилось в его руках. Он вновь соединил войска в единое целое и ушёл в рязанские пределы, взяв напоследок Коломну и знатно пограбив олеговы владения. В Урусии (точнее, в Нижнем Новгороде) Тохтамыш оставил своего шурина Шихомата. Он должен был стать посредником между ханом и Дмитром. Один из сыновей Дмитра Суздальско-Нижегородского остался при Тохтамыше в качестве заложника.
2.70) Осень 1382 года, ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ
Практически всё это время великий князь находился с семьёй в Костроме. Ему не хватало бойцов для отпора врага без поддержки тестя, новгородцев и всенародного ополчения. Брат сообщал, что старшие Ольгердовичи, верховчане, смоляне и псковичи тоже не пришли. Кажется, Переславльская коалиция распалась.
Дмитрий из Костромы беспомощно наблюдал за разорением своего княжества. Лишь когда Владимир разбил один из отрядов, направляющихся предположительно к Твери, поганые поспешили восвояси. Дмитрий с двором и имеющимися в наличии воинами вернулся в сожжённую Москву. Здесь он узнал подробности произошедшей драмы.
Нанесённый Тохтамышем удар был страшен. Тем не менее, великий князь и остальные нашли в себе силы не пасть духом окончательно. Перво-наперво Дмитрий отправил войска на Рязань, чтобы расквитаться с предателем Олегом. Сам же остался в столице хоронить погибших. Несмотря на потерю казны он пообещал платить по рублю за каждые 80 тел. Всё мероприятие в итоге стоило князю триста рублей.
Разобравшись с неотложными проблемами, собрали совет, на котором предстояло определиться с позицией по отношению к Орде. Тут уж даже самые ярые поборники независимости вынуждены были признать, что в сложившихся обстоятельствах отстаивать прежнюю точку зрения нелепо. Тогда Дмитрий послал в Нижний Новгород сказать находящемуся там Шихомату, что согласен признать свои даннические обязательства перед Тохтамышем.
Вскоре в Москву явился царский посланец по имени Карач. Дмитрий должен был выплатить дань за текущий и прошедшие годы в размере аналогичном джанибековым и отныне неукоснительно придерживаться этой договорённости. Великий князь согласился на все условия, однако наотрез отказался ехать на поклон самолично.
-Дань будут возить мои люди, - настаивал он. - Если царя такой оборот не устраивает, то я откажусь и от остальных выполнений заключаемого договора.
-Хорошо, - поколебавшись, сделал уступку Карач, так как понимал, что второе вторжение на Русь может не закончиться таким триумфом. - Повелитель освободит тебя от посещений своего шатра. Но замещаемое тебя лицо должно иметь высочайший статус, хотя бы на первый раз.
Владимир Серпуховской посла не устроил, Киприан ехать в Сарай отказался (за что Дмитрий, поддержанный многими, изгнал его, ведь владыка своим упрямством подводил ещё и всю церковь, лишая её привычных привилегий от властелинов Сарая). Сошлись на старшем сыне великого князя — Василии.
Всё возвращалось на круги своя. Владимиро-Суздальская, Московская Русь спустя не так уж много лет снова становилась полноценной данницей Джучиева улуса.
ЛЕТОПИСЬ ТРЕТЬЯ
3.1) Август 1460 года, АХМАТ
Своей первой самостоятельной акцией он выбрал нападение на уруские пределы. Московитскому правителю сразу уразуметь, что новый хан не потерпит возможного с его стороны пренебрежения данническими обязательствами.
К сожалению, давно прошли те времена, когда уруские князья соревновались друг с другом за право распластаться перед главой Джучиева улуса, дабы унижением и большой деньгой добиться вожделенного ярлыка. Теперь единственными, кто мог собрать приличествующую дань, являлись московитские князья. При отсутствии конкурентов они не ездили в Сарай, присылали своих слуг. Ханам периодически приходилось совершать походы, чтобы сбить их спесь и попытки выйти из повиновения.
-А всё этот проклятый узурпатор Мамай виноват! - с детства слышал Ахмат. - Он отодвинул законных Чингисидов от власти и уронил их достоинство в глазах урусов! Да, Тохтамыш уничтожил беклярбека и вернул московитского князя в подчинение. Но продолжалось это недолго! Как только у нас разгорелась новая смута, усилившаяся в мамаев период Москва снова проявила неповиновение.
-Когда я вырасту, - отвечал мальчик, - то раз и навсегда сделаю урусов нашими данниками!
И вот теперь Ахмат получил возможность осуществить детскую мечту. Он не встретил сопротивления в населённых пунктах Рязанщины, однако, подойдя к Оке, получил сообщение о московитском войске, которое стояло на противоположном берегу.
-Как они узнали?..
Вопрос остался без ответа, а хан не решился на переправу. Это было бы сродни самоубийству. Но и уйти обратно означало потерять лицо. Ахмат осадил Переславль-Рязанский, сделав вид, что так планировал изначально. Его снова ждала неудача. Несколько приступов кончились ощутимыми потерями. Ахмат злился, однако вынужден был согласиться с общим мнением и приказал отступать в степи. Виновником неудачи он назначил мурзу Казата Улана, который якобы получил от осаждённых взятку, а потому не сильно старался захватить город и громче всех советовал отступиться.
Дома Ахмата ожидали свои трудности. Джучиев улус в последние лет сорок стремительно распадался на части. Восточное крыло поделили между собой потомки тумэнбаши Эдигу и Шибаниды; Крымом владел литовский ставленник Хаджи-Гирей; В Казани сидел враждебный центру Мамутяк.
В самом Улуг-улусе тоже всё перепуталось. После смерти хана Кичи-Мухаммеда власть вроде бы перешла к его старшему сыну Махмуду, которому Ахмат приходился братом. Но Махмуд сделал своей ставкой более неприступный Хаджи-Тархан, а Сарай защищала армия кочующего близ ханского города Ахмата.
Даже братья не знали, кто из них главнее и союзники они друг другу или соперники. Оба соблюдали молчаливый нейтралитет, опасаясь, что победителя будущего противостояния добьют сторонние узурпаторы. Тем не менее Ахмат не исключал, что с Махмудом они ещё сойдутся в поединке не на жизнь, а на смерть.
3.2) Весна-лето 1461 года, ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ
Митрополит Киевский и всея Руси Иона преставился в последний день марта. Преемником своим он завещал сделать ростовского епископа Феодосия. Василий обещал выполнить просьбу, если будет на то воля Господня и согласие церковного собора.
Конечно, это была формальность. Господарь всея Руси уже всё решил: Феодосия митрополитом ставить! Тот хоть и находился когда-то в духовном заблуждении, но вовремя одумался, повинился и доказал Ионе верность истинным христианским ценностям.
-Ты славно помогал своему предшественнику, который в свою очередь поддерживал меня во всех начинаниях, - сказал Василий новоявленному митрополиту. - Будь же и ты мне соратником! Сейчас согласие между нами особенно важно!
Присутствующие понимали, что он имеет в виду. В мире творилось сплошное мракобесие, доказывающее приближение конца света. Пытаясь заручиться поддержкой латинян против турок-османов, цареградцы пошли на богопротивную унию с Ватиканом. Господь наказал их, отдав Второй Рим магометанам. Московская же Русь унию не признала. Василий изгнал тогдашнего митрополита, который склонялся пред римским первосвященником и назначил другого, без рукоположения цареградского патриарха. Потому что настоящих патриархов более не существовало. Один сидел в Ватикане, другой — под крылом османского султана в Цареграде.
Из-за этого русский митрополит имелся теперь не только в Москве. Земли, входившие в Литву, подчинялись собственному владыке, коего титул назывался «митрополит Киевский, Литовский и всей нижней России». Его, с согласия Казимира Польско-Литовского, поставили униаты и покровительствующий им Ватикан. Хорошо хоть православные литвинские князья во главе с князем Семёном Киевским не признавали униатского ставленника и тот вынужденно жил не в Киеве, как полагалось, а в Вильно или Новогрудке. Так что примерно половина Великого княжества Литовского стояла за избираемых на северо-восточной Руси митрополитов.
С Литвой Москва тягаться пока была не готова. А вот придавить Казань не помешало бы. Там сидел сын бывшего ордынского царя Мамутяк. Оттуда постоянно исходила угроза. В случае серьёзного конфликта со шведами, рыцарями, литвой или ордынцами Мамутяк мог сильно осложнить положение Москвы, налетев с востока. Василий ещё помнил как в 1445 году после битвы близ Суздаля попал к казанцам в плен.
Великий князь назначил общевоинский сбор во Владимире, куда приехал в сопровождении старшего сына-соправителя, бояр и воевод. Планировалось идти на Казань через Нижний Новгород. Василий хотел действовать внезапно, однако Мамутяк каким-то образом узнал о намечающейся компании. По счастью он захотел решить дело миром и прислал во Владимир своих послов. Так как фактор внезапности испарился, идти в поход было невыгодно и стороны заключили мирное соглашение.
3.3) Весна-осень 1462 года, КАЗИМИР IV
В начале апреля Ягеллону сообщили о кончине Василия Московского от сухотной болезни и неправильного лечения. Ему наследовал старший сын Иван. Остальные Васильевичи по условиям завещания ограничивались небольшими уделами, уступавшими новому господарю московскому даже совокупно.
-Пострадав от многолетней междоусобицы, покойник позаботился о том, чтобы снизить вероятность свары между собственными сыновьями и сохранить единовластие, - догадался Казимир. - Мудро, очень мудро!
Польско-Литовский правитель тоже упоминался в духовной. Василий «отказывал» ему свою семью, что означало открытое пожелание жить как прежде, без войн. Это отвечало интересам Казимира. Его власть была слишком слаба в обеих частях обширной, рыхлой, неповоротливой державы. В королевстве Польском её ограничивала шляхта, в Литве — многочисленные родственники и прочие магнаты-землевладельцы.
-Подданные обвиняют меня в предпочтении решать проблемы дипломатией и удерживать уже имеющееся, нежели мечом приобретать новые территории, - жаловался иногда Казимир в кругу ближайших единомышленников. - Но они сами являются тому причиной! Если бы польские и литовские вельможи подчинялись мне как настоящему помазаннику, то я стал бы полководцем не хуже моих славных предков. В настоящих же условиях, когда я не имею права объявлять войну, собирать войска и налоги без разрешения шляхты, а также не могу быть уверен в повиновении литовской верхушки, ввязываться в конфликт, например, с Москвой неразумно. Мы скорее потеряем от того, чем приобретём. Объявить-то войну легко, да трудно объединить всех моих подданных и постоянно держать их в единстве! Во всяком случае, сперва неплохо бы закончить в свою пользу другое противостояние.
Казимир имел в виду войну с Тевтонским Орденом, которая велась уже девятый год. Она началась с восстания прусских и померанских городов против рыцарей. Казимир поддержал восставших, однако польская шляхта ввязалась в конфликт после того, как король даровал им широкие полномочия, ограничив свою собственную власть. В первой же битве Казимир потерпел жесточайшее поражение, после чего война приняла затяжной характер. За это время не мытьём, а катаньем была захвачена столица Ордена, но в любой момент удача снова грозила отвернуться от польско-прусской коалиции.
Вопреки опасениям в начале осени короля ждала приятная весть. 17 сентября под руководством воеводы Петра Дунина поляки нанесли рыцарям поражение под Жарновцем.
-Победа в битве войну, к сожалению, не завершит, - сказал тогда Казимир, - но, я очень надеюсь, существенно приблизит её конец в мою пользу.
3.4) В 1463 году, ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ
На первый взгляд молодому господарю всея Руси грех было жаловаться. Ко времени его вступления на престол Москва уже не знала конкуренции со стороны близлежащих княжеств, а стольный град Владимир являлся его потомственной собственностью. Москва поглотила суздальско-нижегородских соперников, Новгород был приведён в покорность, Тверь окончательно стала второразрядным княжеством, Орда разваливалась, а с Литвой установились более-менее хорошие отношения.
И всё же Иван чувствовал, как всё непрочно. Новгородцы периодически пытались отложиться от Москвы в пользу Казимира; Тверь чуть что тоже посматривала в его сторону; ордынскому царю приходилось платить дань, а возможный набег татар способен был наделать больших трудностей; не следовало забывать и о Казани.
-Пока станем действовать осторожно, - предупреждал Иван, - и ввязываться в драку только если нас к ней принудит другая сторона или крайние обстоятельства.
В соответствии с этой стратегией великий князь и поступал. Перво-наперво он заключил с Михаилом Тверским, своим шурином, взаимовыгодный договор. Иван признавал его равновеликим и обязывался не претендовать на тверские территории, границы которых зафиксировали такими, какими они были в первой четверти 14 века. Также обе стороны поклялись не поддерживать врагов друг друга и действовать заодно против татар, литовцев, поляков и рыцарей-крестоносцев.
Затем Иван пообещал воспитывающемуся в Москве рязанскому князю отпустить его править своей вотчиной по достижению им совершеннолетия. В том же году он выкупил у Александра Брюхатого права на Ярославль и отправил туда своего наместника.
Самых больших хлопот на первых порах неожиданно доставили псковичи. Они вдруг выгнали данного Москвой наместника. Тот приехал жаловаться на них в стольный град. Позже в Москву прибыла и псковская делегация.
-Не желаю принимать ослушников! - заявил Иван. - Пусть они покаются перед своим законным наместником, только тогда я сменю гнев на милость.
Но ситуация усугубилась нападением ливонских рыцарей на псковские земли. Это вынудило господаря допустить до себя псковичей, выслушать покаяния и дать им нового наместника, которого они сами выпрашивали.
Потом Иван выделил им войско для ответного набега. Псковичи наказали ливонцев, заключили с орденскими властями мир на 9 лет и, сверх того, вынудили юрьевского епископа платить Москве ежегодную древнюю дань, а также не утеснять православных христиан.
Однако проблемы с псковичами не закончились. Обидевшись на бросивших их новгородцев, псковичи отказались подчиняться архиепископу, отобрали его владения в своих землях и принялись просить Ивана дать им отдельного владыку. Понимая, что такой шаг может подтолкнуть теперь уже новгородцев к новому противостоянию с Москвой, Иван отказал псковичам и добился возвращения их под духовную юрисдикцию архиепископа Ионы.
Успокоив северо-западный регион, государь погрузился в проблемы перевооружения княжеской армии.
3.5) В 1464 году, ФЕОДОСИЙ
Через двадцать восемь лет должен был наступить 7000 год от Сотворения Мира. Надвигающаяся дата наводила христиан на мысль о скором конце света. И хотя церковь не уставала напоминать о том, то по словам Христа никто, кроме Господа не знает точной даты Второго Пришествия и Страшного Суда, немалая часть общества жила в ожидании грядущего события.
Это порождало массу сложностей. Из-за близости знаковой даты некоторые люди стали пренебрегать мирскими делами и впадали в религиозные крайности. Зачем трудиться, проявлять заботу о близких, строить планы на будущее, если скоро Бытие закончится? Значение имеет только спасение души! Поэтому молись! Чем больше — тем лучше! А лучше — постоянно! Тогда Господь увидит твоё усердие и дарует Царство Небесное!
Ещё при предшественнике митрополита Феодосия крестьяне бросали пахать землю, мастера переставали заниматься своим ремеслом, дворяне махали рукой на службу, а купцы — на прибыль. Многие уходили в монастыри, особо зажиточные строили храмы на свои деньги. Ни в «божьих слугах», ни в «божьих домах» недостатка не было. Скорее, имелся сильный переизбыток.
-Количество рабочих рук уменьшилось, - жаловались власти предержащие. - Даже страхом далеко не всегда можно заставить людей исполнять свои обязанности. Чего мне бояться земных страданий, отвечают они в случае угроз, когда мне воздастся за них в вечной жизни? Как здесь быть?
Феодосия волновало ещё и другое.
-Увеличение количества священнослужителей очень отразилось на уровне их профессиональной подготовленности, - говорил он окружению. - В духовные пастыри принимаются люди, которые неграмотны не только в религиозном, но даже и в обычном образовательном плане. Эти тёмные личности сами отдаляются от Господа и его Царства — так и паству ведут в неправильном направлении. Следует срочно исправлять положение!
Митрополит рьяно принялся за заявленное исправление с первых месяцев своего избрания. Проверяя вместе с ближайшими помощниками соответствие священников занимаемым должностям, он безжалостно отставлял или лишал сана недостойных. Дремучесть, невежество и отступление от норм на местах поражали Феодосия даже при том, что он знал о масштабах бедствия.
Предпринимаемые меры вызвали сильное недовольство клира и лишившихся пастырей прихожан. Ропот на митрополита с каждым годом увеличивался. Но Феодосий во имя Господа не отступался, гнул свою линию. В результате он настроил против себя самые широкие круги вплоть до собственных последователей. Его авторитет упал, решения саботировались...
Феодосий не мог опорочить митрополичью должность признанием ошибочности действий, не мог пойти против совести и Бога. Однако идти против всех он тоже не считал возможным. После долгих и мучительных размышлений он сложил с себя полномочия, сославшись на болезнь, и ушёл в Чудов монастырь. Через два месяца митрополитом избрали суздальского епископа Филиппа, которого Феодосий желал видеть после себя.
3.6) В 1465 году, МИХАИЛ АНДРЕЕВИЧ
Удельный князь верейский-белозёрский в отличии от своего брата, бежавшего в Литву, всегда хранил верность Василию Московскому. За это он был пожалован Вышградом и другими землями. Поэтому для него громом среди ясного неба прозвучало требование великого князя отдать вышеназванные владения в пользу другого Васильевича — Андрея Звенигородского по прозвищу Большой.
-Они утверждают, что таков один из пунктов завещания прежнего московского господаря, - сказал Михаилу ответственный за переговоры слуга.
-Если это правда, то двоюродный братец перед кончиной поступил вероломно! - вскричал оскорблённый князь. - Так-то он и его наследники платят за верность — отбирают у союзников заслуженное! Племяннички мои хороши! Могли бы и замолчать сие позорное волеизъявление. Ведь своим сегодняшним благополучием они обязаны в том числе и моей своевременной лояльности в сложный для их проклятого гнезда период.
-Хотя, - продолжил Михаил, - мне следовало догадаться, что собой представляет Иван сразу после того, как он поступил с Фёдором Басёнком. Вот уж кто имел заслуги перед Василием! Фёдор не переметнулся к его противникам в самые тяжкие периоды его жизни, когда казалось, что всё кончено. Если бы не Басёнок, то как знать, возможно в Москве сейчас восседал Дмитрий Шемяка или кто-то из его сыновей. Прославленный воевода, Фёдор Басёнок отстаивал интересы Василия в битвах с Юрьевичами, отбивал нападения татар, помог привести Новгород под руку Москвы... А что получил взамен? Иван приказал выколоть ему очи! Чем Фёдор заслужил подобную участь?
-Нам точно неизвестно, - признавались ближники. - Слухи утверждают, будто воевода сильно возгордился и посмел покровительственно себя держать перед Иваном, пенял ему на молодость и неопытность. Великий князь разгневался и наказал зарвавшегося слугу.
Но Михаилу уже было не до несчастного Басёнка. Он обдумывал, как выкрутиться. Терять Вышгород с округой верейско-белозёрскому князьку очень не хотелось, но и сохранить их он возможности не видел. Держась за часть не поплатиться бы целым! Никто не вступится за него, не пойдёт против могучей Москвы: ни Тверь, ни Рязань, ни Новгород!
«Может уйти к брату в Стародуб, заручиться покровительством Казимира? - мелькнула мысль и тут же была отброшена. - В Литве мне по статусу дадут жалкий удельчик на границе со степью, отбивайся потом от татарских набегов всю жизнь!»
Убежать к Белоозеру и отсиживаться в северных болотистых лесах тоже не годилось. Тогда вся Верея будет потеряна. После тяжких колебаний Михаил согласился отдать требуемое в обмен на письменную клятву Васильевичей не претендовать на остальные его владения.
3.7) В 1466 году, ЛЮДВИГ ФОН ЭРЛИХСГАУЗЕН
Великий магистр Тевтонского Ордена использовал переговоры с польской стороной для того, чтобы затянуть время. Даже самая короткая передышка была необходима как воздух.
Война с союзом прусских городов и Польши предельно истощила Орден. Не имея возможности подавить восстание пруссов и отбиться от поляков исключительно собственными силами, рыцари привлекали наёмников из Священной Римской империи. Однако стоили они дорого, а казна почти пустовала. Эрлихсгаузен потихоньку распродавал некоторые земли на западе и даже заложил наёмникам столицу, лишь бы они не оставляли орденских братьев. Стало только хуже! Проклятые наёмники обналичили имеющийся актив, продав столицу полякам. Магистру пришлось переносить ставку сначала в замок Меве, затем — в Кёнигсберг.
Пессимизма добавляли и неудачи в сражениях. Поражение под Жарновцем и — через год — уничтожение тевтонского флота в бою с кораблями гданьцев и эльблонгцев фатально осложнила позиции ордена в войне. Внутри самого братства тоже пошли разброд и шатания. Кастеляны обособлялись от орденской верхушки, ослабляли централизацию власти.
Постаревший и заболевший от обрушившихся тягот магистр поручил вернуть их под своё крыло маршалу фон Плауэну — родному племяннику. Сам же изо всех сил оттягивал признание в поражении. Он ещё надеялся каким-то чудом спасти славный Орден от краха. Однако все ресурсы были исчерпаны.
-Великий магистр! - воскликнул осенью папский легат. - К сожалению Казимир больше не намерен ждать. Либо Орден согласится подписать мирный договор на его условиях, либо он возобновит боевые действия.
-Но он требует слишком многого! - отбивался Эрлихсгаузен. - Хочет, чтобы я передал Польше Гданьское Поморье, Хельминскую и Михаловскую земли, Эльблонг, Вармию... Кроме того, я должен признать Казимира своим сюзереном и отказаться от претензий на Мальборк — нашу утерянную столицу! Разве можно до такого опуститься?
-Условия крайне жестокие. Только в случае дальнейшего упрямства под угрозой окажется существование самого Ордена.
После долгих пререканий великий магистр согласился с доводами легата.
-Хорошо! - с горечью сказал Эрлихсгаузен. - Я удовлетворю требования Казимира ради сохранения братства. Это будет самый чёрный день нашего Ордена с 1411 года. Боюсь, от такого удара мы никогда не оправимся.
3.8) Тогда же, ИОНА
Господнею волей в тот год обрушились на людей русских многочисленные страдания. С окончанием зимы холода не покинули землю, снег падал даже в мае. Из-за этого совсем не собирали урожая, навалился голод. Новгородцы всегда закупали пшеницу в Низовской земле, поскольку собственная не рожала столь необходимой культуры. Но теперь Московии не хватало урожая для себя, и торговля зерновыми замерла при том, что цены на дефицит взлетели до небес.
Новгородские власти вынужденно отворили свои закрома для низких людишек во избежание голодных бунтов. Но запасы быстро иссякли, а закупка пшеницы за рубежом было делом небыстрым.
И всё же Новгород мог пережить трудные времена — всякое бывало за более чем пятисотлетнюю историю — однако на голод и неурожай наложилась моровая язва, избравшая республику своим эпицентром, а также ожидание конца света с предшествующими ему карами.
Великоновгородский и псковский архиепископ Иона в который уже раз созывал священников, чтобы обдумать, как встряхнуть погрязших в фатализме и равнодушии людей, заставить их поверить в спасение, вернуть желание жить. Исходя из ситуации, основополагающей в тот период была борьба с грехом уныния, который миряне вечно недооценивали. Остальные смертные грехи лишь проистекали от него. Священнослужители в проповедях убеждали людей не опускать руки и стойко превозмогать посланные испытания.
В конце года, когда начались первые признаки спада эпидемии, архиепископ организовал крестный ход. После него мор хоть и не прекратился, но ощутимо пошёл на убыль. Эти два обстоятельства люди связывали между собой, что укрепляло их дух и авторитет церкви. Стало возможным хотя бы ненадолго выдохнуть. Только владыка Иона да члены знатной верхушки знали более-менее точное число жертв язвы. По их подсчётам в Новгородской земле скончалось 250652 человека, в самом Новгороде — 48402, среди них 7650 монашествующих и 300 священников.
Архиепископ призвал подчинённых всё же не успокаиваться, продолжать проповеди и сам подавал пример, выступая перед народом. А между тем он готовился к новым, мирским, заботам, которые временно пригасила вспышка язвы. Заботы эти касались стремления новгородцев (в особенности верхней её части) оградить свою древнюю независимость от Москвы.
3.9) Январь-август 1467 года, КАСИМ
Он всегда пристально следил за происходящим в Казани. Старый Касим был сыном Улуг-Мухаммеда из рода Тука-Тимура. Его отец четыре раза занимал престол в Сарае, но, в конце концов, был выдавлен многочисленными соперниками (среди которых выделялся отец Махмуда и Ахмата) и ушёл в Казань. Там Улуг-Мухаммед основательно закрепился, возродил захиревший город, принимал всех отверженных и одерживал блистательные победы над московским князем.
В 1445 году казанский хан захватил его в плен. Договорились о размере выкупа и после клятвоприношения своему богу князя Василия отпустили. С ним в Московию отправилась татарская делегация для соблюдения договорённостей. В её составе находились два ханских сына — Касим и Якуб. Пока они собирали дань, Улуг-Мухаммед скончался, возможно в результате заговора их брата Махмуда, называемого урусами Мамутяком. Касим с Якубом поняли, чем грозит им возвращение в Казань и просили Василия Московского принять их в подданство.
С тех пор братья верно служили ему, сражались с внутренними и внешними врагами. За верность Касиму пожаловали Городец-Мещёрский, где он и обретался доныне.
-При определённых капризах судьбы я мог бы стоять во главе Улуг-улуса! - не раз говорил Касим. - однако мне не досталось даже Казани. Я — несчастный изгой и скиталец, вынужденный жить милостью иноплеменников, довольствоваться мелкими подачками. О, если бы великий Чингис знал, как низко падёт его потомок!
Но со смертью Мамутяка в жизни Касима обозначились предпосылки к изменению статуса. Согласно традиции ему досталась вдова покойного. А за Казань вспыхнула борьба между сыновьями Мамутяка — Халилем и Ибрагимом. Она закончилась в пользу последнего. Сторонники исчезнувшего Халиля тайно снеслись с Касимом, предлагая ему помощь в овладении Казанью.
Касим не мог не воспользоваться столь подходящим случаем. Правда, подсчитав военные возможности, он выяснил, что их недостаточно для свержения Ибрагима. Следовало заручиться чьей-то поддержкой. Касим отправился в Москву.
Старый татарин был самого низкого мнения насчёт полководческих способностей тамошнего князя Ивана. Если его отец проигрывал почти все битвы, то нынешний правитель за пять лет вообще никак не проявил себя на полях сражений, прослыв чуть ли не трусом. Имелись серьёзные сомнения в том, что он отважится на войну с Ибрагимом. Тем более Иван, по слухам, находился сейчас в угнетённом состоянии из-за недавней смерти своей супруги при не совсем ясных обстоятельствах.
Каково же было удивление Касима, когда Иван пусть не сразу, пусть после долгих совещаний всё же согласился помочь ему в овладении казанским престолом.
3.10) Тогда же, ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ
В нужный момент князь обязан показать подданным пример — сесть на коня, взять в руки меч, повести воинство на бранную сечу и, если понадобится, умереть в ней. Иван лучше других понимал, что обстоятельства в любой момент могли потребовать от него саму жизнь. И был полон решимости выполнить свой долг.
Но имелось у Ивана и другое мнение: ремесло правителя ратной доблестью и благородной жертвенностью не ограничивается. Мало очертя голову бросаться в самое пекло, увлекая за собой остальных. Выдающийся правитель должен уметь подготовить преимущество перед противником заранее. Сию науку древние ромеи развивали в совершенстве и передали цареградским грекам. Она называлась дипломатией или политикой и Иван старался познать её, имея склонность к размышлению, интриге и осторожности.
Господарь делал всё, чтобы изучить во всех мелочах потенциальных врагов. Он нащупывал их слабые места, находил недовольных ими, подкупал их слуг, заключал союзы с их собственными врагами, хотел знать об их возможных шагах и мыслях для манипулирования противником даже на расстоянии, направления их в нужную Москве сторону, возможного предотвращения намечающегося столкновения.
Упрекающим его в чрезмерной осторожности Иван отвечал:
-Там, где эффективнее решить проблему мечом, я не задумываясь пустил бы его в ход. Просто сейчас лучше действовать иными методами. Судите сами! Ордынский царь довольствуется привычной данью и не трогает наших пределов. Стоит нам перестать посылать её — и царь пойдёт на нас войной, станет разорять наши земли, забирать в полон людей. Ответить ему тем же мы не в состоянии и больше потеряем, чем приобретём. Сэкономленные от невыплаты дани средства не перекроют ущерба от войны и чревата осложнением условий.
Литву также не следует задирать, - продолжал господарь, - ведь силы наши примерно равны и борьба будет упорной, с непонятным исходом. Главное, чтобы Казимир не вздумал отторгнуть от нас Новгород. Вот тогда выбора у меня не останется. Тверь? Она соблюдает договорённости, зачем её трогать? Тягаться с Москвой она не способна, но может в случае притеснения обратиться к той же Литве. А я уже сказал, что ссориться с Литвой нельзя. Касаемо Рязани, Ростова и прочих мелких княжений... Они и так зависят от меня. Их владельцы должны мне значительные суммы. Рано или поздно они мирно продадут мне свои вотчины ради прощения долгов.
Но как не прячь наращиваемую силу, она нужна чтобы ею воспользоваться. Первое исключение из правил Иван сделал для Касима. Казань издавна представляла для Москвы серьёзную угрозу. Не раз её правители разоряли Нижегородчину и прилегающие территории, доходя порой чуть ли не до Суздаля. Ивану показалось заманчивой мысль посадить на казанский трон своего вассала. А учитывая сторонников Касима внутри города, компания трудной не представлялась.
3.11) Осень 1467 года, ИВАН ОБОЛЕНСКИЙ (СТРИГА)
Действовать предстояло быстро, так как и у казанцев могли иметься тайные соглядатаи в Москве. Господарь сформировал войско из находящихся в столице и близ неё отрядов. Руководство им он поручил князю Оболенскому по прозвищу Стрига и велел идти на Казань. Сам Иван выехал во Владимир с намереньем стянуть туда остальные полки, после чего отправиться с ними следом.
-По словам Касима, - уведомил он Стригу, - при вашем приближении оппозиционные Ибрагиму мурзы отворят ворота Казани и поднимут восстание. Входите в город и устанавливайте над ним контроль. Ибрагима постарайтесь не упустить. Лучше, если он погибнет. Но если не получится избавиться от него сразу, то пусть Касим потом сам заботится об устранении пасынка-конкурента.
-А ежели заговорщики не сумеют отворить ворота? - на всякий случай спросил Стрига.
-Тогда оставайтесь у стен до моего подхода. В этом случае город придётся брать штурмом или измором.
Войско Оболенского выступило из Москвы 14 сентября. Путь оказался затруднён ранним наступлением осени. Погода испортилась, начались продолжительные дожди, дороги размылись. Кое-как дошли до Нижнего Новгорода. Дальше предстояло продираться сквозь мордовские дебри, причём делать это так, чтобы никто о том не прознал.
В таких условиях быстрого движения конечно же не получилось. А когда русичи добрались до слияния Волги с речкой Свиягой, то увидели казанские полки на противоположном берегу. Их лодки контролировали воду. Противник был откуда-то осведомлён о нападении и заранее занял удобные позиции.
-Отходим от берега! - приказал Стрига. - Пусть татары переправляются, потом схлестнёмся с ними.
Однако казанцы остались на месте. Стриге пришлось разбить лагерь в ожидании основного войска. Первая неделя сменилась второй, вторая — третьей, а подмога всё не объявлялась. Подопечные Стриги стали испытывать огромные трудности. Обоза они с собой не привели, поэтому запасы пищи и фуража испарились словно по мановению волшебной палочки.
Видя приближение голода, князь-воевода разрешил бить дичь и есть мясо вопреки посту, а лошадей перевёл на подножный корм. Подобные меры не удовлетворили всеобщих потребностей. Погода только ухудшилась. Ливни затопляли наспех срубленные землянки, пришедшие на смену холода пронизывали хлипкие жилища морозным дыханием.
К ноябрю Стрига приказал возвращаться домой. Казанцы не преследовали их, но обратный путь оказался для измотанного войска крайне непростым. Лишь в Москве Стрига узнал, почему великий князь так и не пришёл. Сначала он задержался от того, что из-за дождей приняли решение сплавляться к Казани по воде. А для этого требовалось построить много лодок. Пока их делали, Иван Васильевич получил от разных источников сообщение, что казанцы всё знают. Стоять зимой у стен города было бы сродни самоубийству. Поэтому господарь отменил поход.
3.12) Декабрь 1467-май 1468 гг., ИБРАГИМ
Разоблачить заговорщиков оказалось легче лёгкого. Стоило перечислить сторонников Халиля — и вот они! По приказу Ибрагима схватили всех, кто не успел бежать и побоялся отдать свои жизни в стычке. Палачи умели развязать языки истязаемым. Даже если бы никакого заговора не было, под пытками люди всё равно признались бы в нём.
-Но в том-то и дело, что заговор был! - доложили Ибрагиму. - Преступники, моля заменить смертную казнь на более мягкую меру, сообщили, что к Казани идёт Касим, которого поддержал московский князь.
Ибрагим приказал собирать войска. Благодаря своевременно выуженной информации он перекрыл московитам путь к столице и вынудил их убраться восвояси. Однако хан не собирался спускать западному соседу данную агрессию.
-Иван Московский, наверное, забыл, как мой дед пленил его отца! - говорил Ибрагим. - Что ж, пора напомнить!
Ответный рейд он подготовил с умом. Понимая, что их будут ждать у Нижнего Новгорода или Мурома, хан приказал отправляемым в набег войскам выбрать неожиданное направление. Военачальник решил обойти Нижний Новгород с севера и напасть на те города, которые находятся выше по Волге — например, на Кострому или Ярославль.
-Отличный план! - одобрил Ибрагим. - Вряд ли те города готовы к обороне.
Полноценная операция не удалась. Урусы оказались осведомлены о карательной акции. Тогда казанцы осадили находящийся в стороне Галич-Мерьский. Его взять тоже не получилось, более того — пришлось отступать аж до Казани, преследуемые московитами. Ибрагим стянул войска и со дня на день ожидал урусов. Но они так и не подошли. Ограничились разорением черемисов, после чего повернули назад.
-Ну нет! Московиты не отделаются от меня! - пообещал казанский правитель.
В феврале он отправил в верховье Волги ещё одно войско. На сей раз оно пробралось мимо Галича и обрушилось на городок Кичменгу, который был захвачен. Такая победа не удовлетворила Ибрагима.
-Пока Иван поддерживает Касима, - сказал он, - я не имею право оставлять его в покое. Поэтому война продолжится!
В апреле он отправил более многочисленную армию. Татары налетели на костромской край, принялись его грабить и отошли только с приходом туда московитов. Ещё одна казанская армия напала на Муром. Тут воинов Ибрагима ждало полноценное поражение. Горе-полководцы прозевали вылазку урусов и были разбиты. Лишь остатки выжили, бежав.
Ибрагим решил затаиться. Теперь продолжать войну становилось опасно.
3.13) Весна-лето 1468 года, ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ
Великий князь московский сожалел о развязывании войны, но выйти из неё без ущерба собственной репутации уже не мог. Если бы казанцы воздержались от ответных нашествий, то поход Оболенского-Стриги объявили бы каким-нибудь недоразумением и путём переговоров и даров удовлетворили Ибрагима. Вместо этого приходилось готовить следующий поход на булгарский край и его столицу.
Иван самолично возглавил собранное воинство. Его сопровождал единственный сын Иван, которого следовало приучать к тяготам походов. В Москве за главного оставался брат Андрей.
Господарь вместе с войском находился во Владимире, когда ему донесли о прибытии в Москву чрезвычайного посла Казимира. Сообщили, что посол соглашался раскрыть цель своей миссии только ему. Ивана такая скрытность очень встревожила. Он отложил поход и отправился в Переславль-Залесский, куда велел явиться казимирову послу.
-Мой господин предлагает разделить сферы влияния раз и навсегда! - объявил посланец. - Он на вечные времена признает Новгород за тобой и твоими потомками, если ты откажешься от претензий на все владения Великого княжества Литовского, которые когда-то входили в состав Древнерусского господарства.
Разумеется, Иван отверг данное предложение. Внешне он сделал это спокойно и с достоинством. Внутренне же негодовал от того, как дёшево Казимир пытался купить законные права московских князей на земли своих пращуров, а также обеспокоился по поводу того, что польско-литовский господарь избрал приманкой Новгород.
-Наверняка новгородцы затевают каверзу против меня! - взъярился Иван после отъезда посла. - Почему же мои шпионы ничего не сообщают? Я начинаю думать, что зря расточаю средства на них. Подать мне сведенья о новгородских делах!
Найти какой-либо сговор Новгорода с Литвой против Москвы не удалось. Но Ивана царящие тишь да благодать обмануть не смогли. Во-первых, если сговор не обнаружен, то это не означало, что его не было вовсе. Во-вторых, новгородцы всегда стремились скинуть или ограничить любую власть извне, поэтому думать, что они отказались от своих постоянных намерений, было глупо. Нет, они лишь ждут подходящего случая для бунта и изгнания великокняжеских наместников из древнего Городища.
Не отменяя нападения на Казанское царство, Иван вынужденно отказался возглавлять новых поход и удержал около половины войска. Остальные полки разделил на две части, передал руководство опытным воеводам и велел отправляться в путь разными дорогами. Оба войска отметились победами в боях, снискали бранную славу, но взять Казань или принудить её к миру у них не получилось.
3.14) Последняя треть 1468 года, ПАВЕЛ II
Вот уже много лет ватиканскому престолу было не до освобождения Иерусалима и Святой Земли. Османские турки-мусульмане значительно продвинулись на запад, захватив ещё один важнейший для христианства город — Константинополь — и, в придачу, Балканский полуостров. Теперь сам Рим становился будущим объектом для их следующих завоеваний. Чтобы этого не произошло, следовало отбросить турок за Босфор и Дарданеллы, откуда они когда-то явились.
К несчастью, крестовые походы больше не воодушевляли монархов и баронов. Внутриевропейские конфликты между соседями-христианами за возможность отобрать чужую область или бесхозную корону стали важнее. Помимо папы римского, итальянских торговых республик и третьестепенных феодалов самой заинтересованной в походах против султана стороной являлись византийские беженцы, группирующиеся вокруг племянников последнего константинопольского императора. Они буквально грезили освобождением Нового Рима.
Правда толку от них было мало. Изгнанники не обладали ни военными, ни денежными ресурсами. Племянники Константина XI, старшего из которых звали Андрэ, жили за счёт скудной милости римского первосвященника и иных католических меценатов.
Павел II пробовал расширить хлипкую антиосманскую коалицию браком находящейся на его попечении византийской принцессы Софьи. Через Венецию её руку предлагали Жаку II де Лузиньяну — королю иерусалимскому, кипрскому и армянскому. Увы, посредники обманули сторону невесты, выдав за Жака девушку из знатного венецианского рода. Возможные браки с миланским или французским герцогами тоже сорвались на ранних стадиях переговоров. Высокородная, но нищая бесприданница никого не прельщала. В конце концов, взять её в жёны согласился богатый князь Караччоло — нелестная партия для византийской принцессы. Состоялось обручение.
Матримониальными делами Софии непосредственно занимался её опекун Виссарион. Он был грек, бывший никейский митрополит. На Ферраро-Флорентийском соборе Виссарион сначала зарекомендовал себя противником, а потом — ярым сторонником унии между христианскими церквами под главенством Рима. За вторую деятельность Виссарион был возведён тогдашним папой в сан кардинала, а с 1463 года стал главой Коллегии кардиналов и патриархом Константинопольским.
Именно он неожиданно предложил Павлу всё переиграть и предложить Софью гранд-дуксу Московской Руссии, который уже второй год ходил во вдовцах. У Павла загорелись глаза, как только он представил все выгоды этого брака: от возможности повлиять на московитов в плане присоединения их церкви к Риму до вовлечения их вместе с тавридскими и степными тартарами в антиосманскую коалицию.
3.15) I половина 1469 года, ДЖАН-БАТИСТА ДЕЛЛА ВОЛЬПЕ
Уроженец Венецианской республики прочно обосновался при московском дворе, служа великому дуксу монетных дел мастером. Поскольку сами местные толковую деньгу отчеканить не умели, он избежал конкуренции, а потому добился и почестей, и богатств, каких ни за что не достиг бы у себя на родине и в большинстве стран, расположенных к востоку от Московии.
Итальянец делал всё, чтобы стать здесь своим: хорошо выучил язык, крестился на византийский лад, откликался на русифицированное имя Иван Фрязин. Однако рвать до конца с соотечественниками не спешил. Вернее, они о нём не забывали.
Однажды к великому дуксу явилось посольство из Рима с предложением взять в жёны принцессу Софью Палеолог. В его составе находился брат Джан-Батисты Николло Джиларди с сыном Антонио. Они просили родича посодействовать миссии.
-Этот брак выгоден также и нашей республике, - говорили брат и племянник. - Через него Венеция рассчитывает подтолкнуть дукса Руссии на войну с султаном. Если он вкупе с тартарами отвлечёт силы османов, то у нас появится шанс выгнать их из Константинополя. Тогда мы восстановим торговый морской путь в Газарию, став его хозяевами. И конечно, брат, мы с тобой хорошо наваримся на посреднических услугах между всеми заинтересованными сторонами.
Настоящий коммерсант никогда не откажется от прибыльного мероприятия. Джан-Батиста употребил всё своё влияние при дворе на благо итальянской миссии. Ему повезло. Иван Московский и его окружение заинтересовались Софьей. Началась подготовка к ответному визиту.
И вновь Джан-Батиста оказался в центре событий. Являясь удобной фигурой для обеих сторон, он был назначен великим дуксом главой московской делегации и ответственным за успех. Узнав о назначении, Джан-Батиста испытал противоречивые эмоции. Одна его часть рвалась в Италию из-за вспыхнувшей ностальгии. Хотелось повидать хоть мельком знакомые места и людей, насладиться родной речью, вдохнуть средиземноморского воздуха. Но другая его часть боялась надолго покидать Москву. Как здесь говорили: свято место пусто не бывает! Вдруг в его отсутствие найдётся какой-нибудь проныра — да и займёт пост монетных дел?!
И всё же отказаться от задания Джан-Батиста не мог. У великого дукса за непослушание разговор короткий. Запросто можно лишиться милостей, почестей, свободы, а иногда даже жизни. Джан-Батиста поехал.
В Риме он увиделся с папой Павлом II, кардиналом Виссарионом и принцессой Софьей. Делла Вольпе скрыл, что перешёл в веру греческого толка и обещал за своего господина начать войну с османами, а также ввести Русскую митрополию во власть папы, лишь бы Софью отпустили в Москву. Павел II с Виссарионом дали добро на брак, но, по их мнению, за принцессой должна была приехать более статусная делегация русских баронов. С тем Джан-Батиста и выехал из Рима. С собой он увозил портрет Софьи.
3.16) Весна-лето 1469 года, ИБРАГИМ
Воюя с Москвой, он обнаружил, что расстановка сил стала иной, нежели при отце и деде. Раньше наступающей стороной являлись казанцы, которые совершали лихие набеги на приграничные области Московской Урусии, жгли её города, уводили в полон местных жителей. За короткое время московиты не только научились грамотно отбиваться, но и наносить ответные визиты, порой угрожая даже ибрагимовой столице.
-Теперь мы не можем бесчинствовать в восточной Урусии, - жаловались мурзы. - Иван везде держит гарнизоны. Они обороняют города, а при наших отходах начинают преследования, угрожая полным уничтожением. Нападать по старинке нет никакого смысла — сами пострадаем.
От атакующей тактике Ибрагим вынужденно переходил к оборонительной. Прежде всего он постарался перекрыть судоходные пути, по которым уруские полчища двигались на Казань: прямой, волжский и кружной (через Вятку и Каму). Для контроля над первым путём он расставил разведывательные дозоры. А для того, чтобы не стало сюрпризом нападение с Камы, следовало подчинить вятчан. Хан послал на них войска. Оно сумело застать вятчан врасплох и вынудить подчиниться Казани.
Подготовительные акции провели не напрасно. Назрел новый, возможно решающий виток противостояния. В Нижнем Новгороде скопились уруские полки чуть ли не со всех владений Ивана. Ибрагим трепетал. Вдруг новость: умер ненавистный дядя Касим! Это означало, что противнику некого стало выдвигать на казанский трон. Сыновья Касима — не в счёт! Мать Ибрагима прислала весть, будто Иван отложил поход и хочет примириться.
Хан стал ожидать посольства, однако жизнь вновь продемонстрировала свою непредсказуемость. Вместо послов к Казани подошло уруское воинство. Оно разорило посад, после чего, не отважившись на осаду крепости, вместе с добычей и освобождёнными соотечественниками укрылось на одном из речных островов.
Ибрагим за несколько дней собрал войско и напал на агрессоров. Те отбили атаку и окопались на другом острове. Во время этого «стояния» Ибрагим получил сведенья, что ещё одно уруское войско освободило Вятку и сейчас идёт ему в тыл по Каме. Пришлось отрядить им навстречу часть своих сил. Выделенные отряды перегородили реку и у соединения Камы с Волгой вступили в сражение. Враг сумел прорваться, но потерял половину людей. Их войско не представляло теперь значимой угрозы и ушло обратно.
Основные силы урусов тоже стали отступать. Ибрагим спокойно отпустил бы их, но подвернулся роскошнейший случай лишить Ивана этих воинов.
Приехавшая мать сообщила казанскому правителю, что московский князь отпустил её с целью договориться о мире. По дороге в столицу вдова наткнулась на сидевших на острове урусов и, конечно, поведала им о своей миссии. Теперь они скинули доспехи, отложили мечи и молятся своему богу.
-Отлично! - блеснули глаза у Ибрагима. - Сначала мы порубим их, пока урусы находятся в столь беспечном положении, а уж потом станем заключать с Иваном мир. На своих условиях!
Он велел нападать. В ходе битвы покончить с противником, к сожалению, не удалось. Урусы дрались как звери. Они оттеснили татар на другой берег Волги, а ночью тайно ушли.
3.17) Тогда же, МАРФА БОРЕЦКАЯ
Ещё с середины прошлого века влияние родовитой знати в управлении Новгородом неуклонно увеличивалось. Народное вече стало больше совещательным органом. Его действительные функции отобрал Совет господ, в состав которого входили архиепископ, избираемые посадник и тысяцкий, кончанские и сотские старосты, а также «старые» - то есть бывшие — посадники и тысяцкие.
Самая большая угроза республике исходила от Великого княжества Московского. Его нынешние могущество и монолитность являли зримую угрозу новгородской самостоятельности. Москва поглотила почти все владимиро-суздальские территории и теперь облизывалась на соседние. Поскольку Литва была равновесным соперником, а а малохольная Рязань находилась под твёрдым контролем Ивана, в ближайшей перспективе вероятнейшим кандидатом на присоединение оставался богатый Новгород. Такая акция соответствовала бы амбициям сегодняшней Москвы.
Тягаться с сей державой в одиночку новгородцы не могли, приходилось сдерживать великокняжеские посягательства, прибегая к заступничеству Казимира. Правда помощь последнего заключалась в словах, а не на деле. К счастью, пока этого хватало для отстаивания вольностей. Пролитовская, а точнее — антимосковская партия состояла из значительной части господ, купцов и житьих людей. С конца 60-х годов её идейным вдохновителем и скрытым лидером стала вдова посадника Исаака Борецкого по имени Марфа.
Она происходила из знатного рода Лошинских. После внезапной смерти мужа она по малолетству детей взвалила на себя управление фамильными владениями, которые обширностью уступали только архиепископским и общемонастырским землям. На этом поприще Марфа проявила себя с лучшей стороны, увеличив владения за счёт скупки и колонизации различных территорий. Став по стечению обстоятельств главой рода, она так ею и осталась. Повзрослевшие сыновья не отважились сбросить детскую привычку покоряться матери.
Демонстрируя высокий статус фамилии, Марфа давала роскошнейшие пиры. На них съезжались Борецкие, Лошинские, родственники от её первого брака, боярские жёны, стремящиеся поддерживать отношения с такой могущественнейшей матроной, и другие люди, ищущие сильного покровителя. Разговоры, конечно же, велись в основном о несправедливом урезании новгородских вольностей со стороны московских господарей и о том, что хорошо бы скинуть с себя их тягостное ярмо. Гости разносили эти разговоры и вскоре Марфа нежданно-негаданно оказалась центральной фигурой антимосковской политики. Имея зуб на великого князя из-за его претензий на двинские угодья Борецких, Марфа и не думала отказываться от своих взглядов.
-Пора вернуть древние права и земли, которые были присвоены Москвой десять лет назад, - говорила боярыня. - Сейчас самое подходящее время, пока Иван занят неудачной войной с Казанью. А чтобы он к нам не посмел сунуться, следует заручиться покровительством Казимира. Власть его ограничена, поэтому он не протянет руку на наши привилегии. Иван же захочет, в конце концов, сделать нас такими же холопами, как всех своих подданных.
3.18) Август-декабрь 1469 года, ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ
Всю последнюю треть лета великий князь готовил войска для очередного похода на Казань. Готовил тщательно и кропотливо. Следовало окончательно одержать победу над казанцами или хотя бы вынудить их признать себя побеждёнными. Командование армией Иван поручил своим братьям — Юрию Дмитровскому и Андрею Углицкому по прозвищу Большой.
-Идите вместе! - наставлял их господарь. - Не разделяйтесь. Если Ибрагим выйдет навстречу — разбейте его в битве, у вас преимущество в количестве. Если он закроется в крепости — не уходите, пока не захватите её или не добьётесь заключения мира на наших условиях. Да поможет вам Бог!
Причиной, по которой Иван не возглавил войско сам и по которой ему хотелось срочно завершить Казанскую войну, называлась Новгород. Там явно назревал очередной бунт. Опасения вскоре подтвердились. Осмелев после ухода великокняжеских войск на восток, новгородцы перешли к открытым действиям. Они конфисковали принадлежащие Ивану земли в республике, ворвались в Городище и низложили московских наместников.
Великий князь посылал в Новгород людей, через них пытался убедить бунтовщиков одуматься и вернуться к прежним положениям. Новгородцы не желали исправляться. Тогда Иван принялся подсчитывать имеющиеся у него войска. Получалось не очень много. К счастью, Псков традиционно выразил готовность поддержать великого князя оружием и, тем самым, несколько поправил положение.
Кроме прочего, отпадение Новгорода косвенно мешало Ивану воссоединиться с Софьей Палеолог в случае её поездки в Москву. Ведь с юга дорогу византийской царевне перекрывали османы, а с запада — Литва. Иван рассчитывал, что можно будет провезти её через немецкие земли, Варяжское море и Новгород. Теперь и этот путь оказался под угрозой. Правда оставался ещё Псков, но перед ним лежала Ливония, с правителями которой нужно было договориться.
Проблему решили вернувшиеся из Казани войска. Братья сумели победоносно завершить надоевшее противостояние. Русская армия беспрепятственно дошла до ибрагимовой столицы и сразу осадила её. Вылазки казанцев были отбиты, осаждённым перекрыли доступ к воде и заставили хана признать поражение. И хотя Иван половину вернувшегося войска приказал распределить по приграничным с Казанским царством городам во избежания возможного вероломства, мигом отрезвевшие новгородцы пошли на переговоры, прислав в Москву послов.
Иван повторил, что простит всех, если новгородцы перестанут буйствовать и вернутся к старому порядку. Обжёгшись на Казани, Иван не спешил решать дело Новгорода оружием, боясь вовлечения туда Литвы, а также, возможно и Твери.
3.19) В 1470 году, ДЖАН-БАТИСТА ДЕЛЛА ВОЛЬПЕ
Исполнив миссию в Риме, он не отправился в Московию тотчас, а заехал сначала в родную Виченцу, затем — в Венецию. Правительство республики сильно интересовалось возможностью залучить волжских тартар в антиосманскую коалицию.
-Все народы Газарии — наши итальянские соотечественники, готы, местные тартары — а также Молдавия притесняются султаном Мехмедом и готовы воевать против него, - говорили делла Вольпе члены Большого совета. - Но у них нет возможностей свалить османов. Газарцам нужна поддержка кого-то могучего. Правда ли, что правитель скифских степей способен одолеть султана в союзе с остальными?
-Правда! - отвечал Джан-Батиста, выдавая себя всезнающим знатоком в делах Тартарии. - Он может выставить до 200 000 конников!
-Поручаем тебе проведение переговоров с тартарским вождём. Убеди его вступить в войну против осман.
Джан-Батиста охотно согласился на это. Он стал входить во вкус дипломатической деятельности и рассчитывал навариться на венециано-тартарских переговорах. Но сначала, проехав в Москву через Литву благодаря папским грамотам, он закончил возложенное на него гранд-дуксом дело. Он передал московскому правителю портрет невесты и условия Рима прислать за ней официальную делегацию. Повелитель, кажется, остался доволен.
Свои здешние позиции Джан-Батиста только укрепил. Место чеканщика монет за ним сохранили, вдобавок он оказал важную услугу своему господину. Что может быть лучше? Только грядущие перспективы!
-Я сейчас центральная фигура между Москвой, Римом, Венецией и Сараем! - объявил он племяннику Антонио, который второй год находился в Московии на его попечении. - Нужно грамотно воспользоваться данным обстоятельством, ведь вечно так везти не будет.
В первую очередь Джан-Батиста принялся налаживать связи с тартарским царём. Делал он это в тайне от гранд-дукса Ивана, так как тот, если бы узнал о его предприятии, мог и не разрешить его по своим соображениям. Власть московского правителя распространялась на любые инициативы. Даже Антонио не имел возможности выехать обратно в Италию без его персонального разрешения, что уж говорить о переговорах в обход гранд-дукса.
Связаться с Сараем оказалось нетрудно. Москва являлась вассалом Тартарии и на её территории располагалось отдельное подворье, служившее местопребыванием тартарским посланцам, купцам и мытарям. Через него Джан-Батиста и передал на берега нижней Волги предложение венецианского правительства. Спустя какое-то время пришёл ответ: сарайский правитель дал согласие и готов к дальнейшим переговорам.
Теперь осталось уведомить о том Венецию. К концу года Джан-Батиста успел получить для племянника разрешение на выезд и велел ему передать соотечественникам результат их запроса.
3.20) Тогда же, СТЕФАН III
Молдавский господарь издавна грезил об освобождении от османской угрозы. Он испытывал жгучий стыд всякий раз, как выплачивал откуп султану. Последней каплей стало требование Мехмеда увеличить сумму в полтора раза и отдать Порте приморские города.
-Ну уж нет! - решил Стефан. - Поскольку жадность султана не знает пределов, он отныне не получит от меня ни гроша. А если ему не по душе такой ответ, то пускай придёт и попробует переубедить меня.
Смелые слова! Хотя молдавский господарь имел славу небесталанного полководца, тягаться с османами в одиночку, вздумай он всерьёз заняться этим, Стефан бы не смог ввиду слишком большой разницы в военных возможностях. Оставалось надеяться на распыление сил султана по другим направлениям или на поддержку мощной антиосманской коалиции.
Серьёзной же коалиции не получалось. Хорошим союзником могла бы стать Венгрия. У Молдавии имелся с ней договор о дружбе, но он был результатом выигранной Стефаном у этого королевства войны. К тому же, в своё время венгерский король укрывал у себя стефанова соперника на престол, а теперь держал в плену его друга и союзника — Влада Валашского по прозвищу Дракул, который являлся принципиальнейшим противником турок. Вырванный на поле брани договор о мире и болезненные для Молдавии действия ясно показывали, что Венгрии доверять нельзя.
-Османы после захвата Сербии и Боснии вплотную подошли к владениям Матьяша Ворона, - говорил Стефан, - а тот надеется купить себе спокойствие тихим поведением и удержанием в темнице Влада Дракула. Глупец! Аппетиты у Мехмеда и его янычар безмерны! Они просто переваривают уже имеющееся, а переварив — двинутся дальше! Тогда нам и венграм несдобровать...
-Господарь, давай попробуем привлечь к борьбе с султаном литовцев, - посоветовали ему.
-Литовцы даже на словах не будут нас защищать, поскольку общих границ с османами у них не существует и эти два народа ещё не сталкивались друг с другом. Вот если Молдавия рухнет — тогда да, спохватятся. Да поздно будет! Для нас! Я с удовольствием бы увидел в противниках Мехмеда Большую Орду. Только пусть бы татары напали на султана с востока. Через нашу страну я их не пропущу никогда, чего так жаждут итальянцы. Ведь тогда Молдавия может стать ареной для битв двух титанов и, в конце концов, падёт жертвой одного из них.
Ордынцы оказались легки на помине. В августе они вдруг нагрянули на Приднестровье и Стефану пришлось дать им бой у Липника. Татары были разбиты, в плен кроме прочих попал сын хана. К господарю прислали посольство с целью выкупа, но разозлённый Стефан приказал казнить их вместе с высокородным пленником.
Теперь Молдавия могла безбоязненно опираться лишь на Крым...
3.21) Осень 1470-зима 1470/71 гг., МАРФА БОРЕЦКАЯ
Победа великого князя Ивана над Казанским царством на время притушила решимость новгородцев сбросить с себя его власть. Непримиримой Марфе пришлось дополнительно расстараться, чтобы возродить в соотечественниках дух независимости. Лишь во второй половине года большинство членов Совета господ постановила ехать к Казимиру и просить у него православного князя из Литвы для защиты от московской угрозы. Противники решения попытались отменить его на вече, но их влияния не хватило. Одним из тех, кто отправился к Казимиру, был сын Марфы Дмитрий.
Дальше события понеслись с чрезвычайной быстротой. 5 ноября умер владыка Иона, скреплявший своей фигурой шаткое единство. Спустя три дня жребием выбирали его преемника между архиепископскими приближёнными: духовником Варсофонием, ризничим Феофилом и поддерживаемым Марфой ключником Пименом. Случай оказался на стороне Феофила.
Не успели новгородцы прийти в себя, как в тот же день явился от Казимира князь Михаил Олелькович, чей старший брат Семён правил Киевом. После принятия у него присяги в верности Новгороду... о Михаиле забыли. Для горожан сейчас на первое место выступил вопрос: как добиться от московского князя разрешения на приезд Феофила к митрополиту Филиппу для рукоположения во архиепископы?
В Москву отправили запрос и получили такой ответ: господарь чинить препятствий не станет и передаёт Феофилу грамоты на проезд по его землям, а также повторяет свои условия, по которым он согласен забыть прежние обиды, если новгородцы вернутся под его руку.
Из-за церковных событий позиции Марфы и её партии ослабели. Особенно злило то, что Иван добивался своего не оружием и угрозами, а дипломатией и благожелательством. Он даже пожаловал знатным новгородцам, в том числе и марфиному сыну Дмитрию, чины московских бояр.
-Почему рукоположение Феофила должен производить самозванец Филипп? - возмутилась она. - Это прерогатива законного митрополита всея Руси Григория. В прошлом году он отринул унию с Римом и признан законным патриархом Константинопольским! Давайте пошлем архиепископа к нему в Вильно или Новогрудок на рукоположение.
Но тут взбрыкнул Феофил, напрочь отказавшись принимать благословение от Григория и, несмотря на доводы, продолжавший считать его униатом. Политическое равновесие продолжало колебаться то в сторону Москвы, то в сторону Литвы. Ключник Пимен выразил желание ехать к Григорию, если народ низложит Феофила и выберет его архиепископом. Марфа надеялась с его помощью продавить свою линию. Однако новгородцы силой заставили ключника, который запустил руку в архиепископскую казну для покупки голосов, отказаться от своих намерений.
После этого споры снова выплеснулись на площадь и улицы. Здесь Марфа сотоварищи подкупом и угрозами потери древних вольностей удалось склонить чашу весов в пользу Литвы. По воле Совета господ новгородцы снарядили к Казимиру очередное посольство.
3.22) Февраль-май 1470 года, КАЗИМИР IV
Новгородская делегация имела задание заключить с ним договор напрямую. Казимиру страсть как хотелось уподобиться славным пращурам, каждый из которых расширял пределы своей державы чуть ли не вдвое. Но его смущали условия. Новгород собирался сохранить все свои свободы и оставлять за собой право посылать нареченного архиепископа к тому митрополиту, коего сочтёт достойным вече.
-Я самый несчастный правитель на свете, - сокрушался Казимир, - так как почти не имею власти над собственными подданными! По сути, это я для них слуга, а они — мои повелители и мучители. Стоит ли вешать на шею ещё и новгородцев, раз у меня уже имеется польская шляхта и литовские магнаты?
Помимо прочих обязательств в случае подписания договора Казамиру пришлось бы защищать Новгород от нападения Москвы, тогда как война с восточной державой не входила в планы польско-литовского господаря по нескольким причинам.
Во-первых, собрать большое войско без соизволения своих вассалов Казимир просто не мог. Во-вторых, он влез в дела Чехии, преследуя интересы своего сына Владислава, названного наследником тамошнего помазанника. В-третьих, под боком ютился Тевтонский орден, который, конечно, порядочно ослаб и вёл себя тихо, но по-прежнему представлял скрытую угрозу. И всё же Казимир не устоял перед предложением новгородцев и заключил-таки маловыгодный для себя договор.
«Возможно, Иван не тронет Новгорода, боясь конфликта со мной, - думал Казимир. - Пока он не проявил себя храбрым полководцем. Даже наоборот: сидит тихо, щипает только заведомо слабых. А если всё же решится напасть, то пусть Новгород отбивается сам. У меня своих проблем полно».
Сейчас его мысли занимал ещё и Киев, где в начале декабря умер князь Семён Олелькович. Радуясь возможности отнять древнюю столицу у потомков Владимира Ольгердовича, которые составляли ядро литвинской православной оппозиции короне, монарх послал туда не князем, а воеводой новогрудского старосту Мартина Гаштольда.
Киевляне даже не пустили его в город, ожидая помощи Михаила Олельковича. А тот, после подписания Новгородом договора с Казимиром, стал не нужен на берегах Ильменя и в середине марта покинул город. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, куда он направится. Королю предстояло решать киевский вопрос.
Однако не успел Казимир заняться им, как пришла весть о смерти чешского короля. Это означало войну с Матьяшем Венгерским, который считал наследником себя, а не польско-литовского королевича. Как назло, в это же время и Иван Московский решился-таки напасть на Новгород.
-Воевать с ним в таких условиях я не стану! - воскликнул Казимир. - Но я попробую помочь Новгороду опосредованно. Снаряжайте татарина Кирея, перебежавшего из Москвы ко мне на службу. Пусть отправляется в Сарай и натравит ордынского царя на Ивана. Ради успеха миссии я готов даже раскошелиться.
3.23) Май-август 1471 года, МИХАИЛ БОРИСОВИЧ
Тверской князь со злорадством следил за проблемами московского зятя. Особое наслаждение доставляла нерешительность Ивана. Даже когда он узнал о договоре новгородцев с Казимиром, то, наряду с митрополитом Филиппом, продолжал посылать к ним послов, пытаясь уладить дело миром.
Михаил жаждал увидеть унижение Москвы — этого исторического обидчика Твери, отобравшего у неё историческое первенство над Русью и с тех пор поступательно увеличивающего своё могущество посредством поглощения соседей.
-Иван всё-таки объявил войну, - сообщили ему позже. - Когда он одержит победу, наше княжество окажется окружённым Московией со всех сторон.
-Казимир заступится за Новгород, - самоуверенно отвечал Михаил. - А тогда и я примкну к их коалиции. Вместе мы сокрушим супостата и Тверь возьмёт многовековой реванш у Москвы.
Однако он поутих после того, как стало понятно, насколько огромны у московитов военные возможности. Одни передовые полки казались уже скромной Твери полноценными войсками. Когда же за ними сплошными вереницами потянулись основные полчища, сложилось впечатление, что к Ивану присоединились правители десяти господарств.
Лично Михаил не отправился на Новгород, но ему пришлось отправить свою дружину, чтобы показать, что заодно с Москвой. Дальше он стал следить за развитием событий. Увы, они принесли тверскому князю сплошные огорчения. Казимир так и не пришёл на помощь северной республике, а без него вольный город оказался неспособен отбиться. Новгород проиграл войну легко, быстро и с треском.
-Основное войско новгородцев разгромлено в несколько раз меньшими полками московитов на реке Шелони, - докладывали Михаилу. - Взятые в плен вельможи почти все казнены. В их числе и степенной посадник Дмитрий Борецкий. Лишь немногие избежали этой участи и отправлены в кандалах в Московию. Сам Новгород пока держится.
Новгород держался недолго. Вскоре республика признала поражение и отдалась на милость победителя. В ставку Ивана с повинной прибыла вся новгородская верхушка во главе с наречённым архиепископом Феофилом. Великий князь не сразу допустил их до своей особы.
-Новгородцы не ставили никаких условий! - уведомили Михаила.
-А что Иван?
-Он их простил и даже оставил прежние вольности. Взамен Новгород вновь признал его власть над собой, отдал приграничные территории и Заволочье, отказался от самостоятельной внешней политики, а также обязался выплатить денежную контрибуцию.
Михаил меланхолично вздохнул: тяжёлая рука Москвы делалась ещё тяжелее.
3.24) Весна-лето 1471 года, АХМАТ
Дань от Ивана Московского приходила стабильно. Ахмат только раз потревожил уруские пределы, погуляв в 1468 году на Рязанщине. Его главная цель находилась на восточном фланге и называлась Хорезмом. Хан считал его приданным одной из своих жён. Но овладеть Хорезмом было мудрено. Между ним и этой богатой областью лежали степи, по которым кочевали враждующие друг с другом ногаи и узбеки. Над последними главенствовали Шибаниды, считающие, что Хорезм должен принадлежать им.
Не имея возможности взять женино приданное силой, Ахмат долго выжидал момента и тайно интриговал. Дело стронулось с мёртвой точки лишь после смерти узбекского хана, а потом и его брата. Против их наследника выступили правнуки хана Уруса, правнуки беклярбека Едигея и сибирский хан Ибак. Ибаку удалось убить узбекского правителя, после чего коалиция распалась. Ибак вступил в союз с казахами, а Ахмат предложил Едигеидам — ногайским биям Мусе и Ямгурчи — свою помощь в случае войны с сибирско-казахским блоком. Те согласились, признав за Ахматом Хорезм и отдали ему в жёны одну из своих сестёр.
Ахмат уже собирался навестить новообретённое владение, когда ему сообщили о смерти в Хаджи-Тархане его брата-соправителя Махмуда. За предыдущие десять лет они не сталкивались меж собой, избегали открытого вопроса о первенстве. Такая позиция позволяла им удерживать сердцевину Джучиева улуса. Теперь Ахмат по праву становился единовластным повелителем. Однако в Хаджи-Тархане воссел сын Махмуда Касим, которого недовольные могли сделать своим знаменем.
Худшие подозрения подтвердились, когда племянник не явился к Ахмату на поклон и приютил у себя внуков первого узбекского хана. Ахмат вместе с Ибаком Сибирским и дядей ногайских биев пошёл на Хаджи-Тархан. Касим прислал к Ахмату своего беклярбека Тимура. Через него он сообщил, что признал Ахмата ханом Сарая и выгнал узбекских беглецов.
Ахмат посчитал инцидент исчерпанным, а Тимура сделал своим беклярбеком. Последнее было сделано не просто так. Тимур являлся могущественной фигурой и лучше было иметь его в качестве слуги и соратника. Будучи внуком Едигея, он приходился родственником Мусе и Ямгурчи и повелевал одним из степных племён, что кочевали от левобережья Днепра до низовий Яика. Тимур помогал Махмуду в стычках против Крымского юрта, он же уговорил Касима покориться дяде. И пока беклярбек с ногайцами были верны, под властью Ахмата находилась большая часть Джучиева улуса.
Год выдался суматошным. После стольких событий на юге и востоке внезапно дали знать о себе направления северное и западное. Сначала к Ахмату явился казимиров посол. Он привёз дары и обольщал хана на совместное нападение на Московию. Усиление Литвы не входило в планы хана. К тому же Иван послушно исполнял свои обязательства. Ахмат решил про себя, что не пойдёт на поводу Казимира, но его посла Кирея не разочаровывал и оставил при себе.
О задержании Кирея хан не пожалел, так как его отношение к Москве стало меняться из-за августовского разорения Сарая вятскими разбойниками, подчинявшихся Ивану, и подчинения им Новгорода без соизволения Ахмата.
3.25) Сентябрь 1471-январь 1472 гг., ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ
Великий князь вернулся в столицу 1 сентября. Он гордился прошедшей кампанией. В отличии от затяжной войны с Казанью, она прошла и завершилась идеально.
-Теперь можно готовить приезд моей невесты — Софьи Фоминишны Палеолог! - говорил господарь.
Женитьба на византийской царевне рассматривалась как важнейший акт по укреплению авторитета на Руси и за её пределами. Этот брак долженствовал сделать господарей московских наследниками сгинувших кесарей цареградских, а Москву — новой столицей православного христианства.
Однако с торжественным посольством в Рим пришлось погодить. Срок действия даденых Ивану Фрязину грамот на проезд по землям католиков истекли. Двор ждал новых, которые вёз племянник монетчика Антон. Фрязин-младший не подвёл, явившись в сентябре. С ним приехал ещё один племянник Ивана Фрязина — так же Иван по роду Тревизанов. Московский князь велел собирать делегацию. Из-за осени с её дождями поездка отодвинулась на зиму.
Пока же Иван Васильевич обратился к заботам церковным. В конце ноября-начале декабря у митрополита Филиппа было много работы. За короткий срок он совершил сразу три рукоположения: во епископы Великой Перми, Рязани и в архиепископы Новгорода. В первые две епархии отправлялись преданные Москве люди. А Феофил заслужил доверие тем, что отказался от милости униата Григория. В честь его рукоположения Иван освободил из плена томившихся в Коломне и Москве новгородцев.
Другой церковной задачей значилась перестройка Успенского собора. Его придел развалился, а своды угрожающе трещали из-за августовского пожара.
-Я послал за мастерами-каменщиками во Псков, - уведомил Иван владыку, стоя под сводами храма, подпёртыми здоровенными жердинами. - Руководить уже назначены бояре Ховрины и опытнейший Василий Ермолин. Возродим собор! Сам зришь, лучшие силы на то бросаю.
Псковские мастера считались первейшими на Руси специалистами по камню, а купец Ермолин десять лет проявлял себя в организации строительства ворот, добившись, в частности, перестройки обветшавших стен Кремля от Боровитской до Свибловой башен.
В январе делегация для поездки в Рим была сформирована. Иван призвал Фрязина и велел её возглавить. Проводы состоялись 17 января, после чего господарь занялся формированием полков для похода на Великую Пермь. Её жители отказались два года назад помочь в войне против Казани и теперь их следовало наказать.
-Церемониться с пермяками не смей! - инструктировал Иван воеводу Фёдора Пёстрого. - Приведи эту землю в моё полное подчинение!
3.26) Март-июнь 1472 года, ДЖАН-БАТИСТА ДЕЛЛА ВОЛЬПЕ
Ох как невовремя гранд-дукс заставил его покинуть Москву! Тёзка Тревизан, оставшийся там, вовсе не являлся Джан-Батисте родичем. Он был послом Венецианской республики, который ехал в Орду договариваться с ханом о нападении тартар на османов. Венеция рассчитывала на посредничество Москвы и выделила своему послу круглую сумму. Делла Вольпе узнал о деньгах, когда Тревизан явился к нему, как к человеку, могущему представить его гранд-дуксу. Тот уверил Тревизана, что свяжет его с тартарским правителем сам, а освободившиеся средства они разделят между собой. Тревизан, конечно, не устоял перед столь заманчивым предложением. Но... теперь он сидел в Москве, делла Вольпе же катил в родную Италию.
На первый взгляд миссия его не представляла ничего сложного. Однако прожжённый авантюрист предвидел появление каких-нибудь трудностей. Чутьё не подвело! Трудности возникли ещё по дороге. На полпути делегация узнала, что Павел II умер и ватиканский престол занял некто под именем Каллист. А уже в Италии они пронюхали, что папу на самом деле зовут Сикстом. Пришлось на ходу вымарывать из грамот преждевременно внесённое имя Каллиста, вписывать Сикста и уповать на то, что политика Ватикана со смертью Павла не изменилась.
Русскую делегацию приняли. Это был хороший знак. Далее Джан-Батисте пришлось выдерживать серьёзный экзамен по высшей дипломатии ради конечного успеха. Он имел предварительную встречу с Сикстом IV, где крутился ужом.
-Московиты не признают сидящего под султаном Мехмедом патриарха, равно как и Григория из Вильно, который переметнулся к Константинополю, - говорил Джан-Батиста папе. - Брак гранд-дукса московского с византийской принцессой станет определяющим для духовного присоединения этой страны твоему Святейшеству и присоединения её к антиосманской коалиции.
Разумеется, он умолчал, что обещать такое ему никто полномочий не давал. Зато ложь и игра фактами помогли преуспеть в деле. 1 июня соборе Петра и Павла состоялось обручение гранд-дукса в лице Джан-Батисты с Софьей Палеолог. А Сикст пытался вызнать перед их отъездом, как натравить на султана ещё и волжских тартар.
-Дайте им 10000 дукатов золотом, а также отдельные дары их хану и главным вельможам, гарантируйте проход через Паннонию — и тартары двинутся на град Константинов! - вещал Джан-Батиста. - Попробуйте договориться с венгерским королём на предмет пропуска тартар через свои земли.
24 июня русская делегация вместе с Софьей и её свитой покинули Рим.
3.27) Июль 1472 года, АХМАТ
Хан серьёзно готовился к походу на Москву. Ещё в прошлом августе он отправил Казимиру ярлык на Новгород. А ныне, собрав под своим знаменем изголодавшееся по настоящему набегу войско, отпустил Кирея с тем, чтобы скоординировать с литовцами действия и обрушиться на Ивана с двух сторон.
-Мы вернём старые домамаевы времена! - обещал Ахмат приближённым. - Я разорю Московский юрт, потом расчленю его на несколько кусков и заставлю уруских князей снова ездить в Сарай на поклон и грызть там друг друга за ярлыки!
Он вёл свои полчища быстрым темпом, не трогая малолюдные рязанские области. Хан боялся только Оки — этой проклятой реки, представляющей естественный оборонительный рубеж. Стоило московитам занять её левый, северный, берег — и переправиться будет практически невозможно. К сожалению, спешка оказалась излишней. Московиты откуда-то прознали о нашествии и уже стояли за Окой. Ахмат понял, что кампания скорее всего провалена.
-Тохтамышу было легче прорваться в Московию! -оправдывался хан. - Он шёл со стороны Казани. Однако сейчас там сидит враждебное мне отродье Улу-Мухаммеда. Из-за него я не могу воспользоваться булгарским направлением. Ни сухопутным, ни речным...
В надежде на Казимира Ахмат не повернул обратно, он пошёл вверх по реке в поисках удобного места для переправы. Татары миновали стоявшие на противоположном берегу Коломну, Серпухов... Урусы двигались параллельно им. Вскоре хану доложили о том, что передовые войска наткнулись на небольшой город под названием Алексин.
-По донесениям разведчиков там мало населения и оружия, а за Алексином никого из московитов не наблюдается. Город взять легко, после мы без проблем переберёмся через Оку.
-Так берите его! - приказал Ахмат.
Донесения оказались правдивыми. Однако малочисленные жители Алексина при отсутствии воинского оснащения и поддержки московитов несколько дней отражали атаки. Когда город всё же захватили, на противоположном берегу стояли уруские витязи. Но Ахмат приказал начинать переправу, когда узнал от разведки, что там только несколько отрядов.
К несчастью, в самый разгар переправы к отряду урусов подоспело подкрепление. Заминка с Алексиным сыграла-таки свою роковую роль. Противник не дал прорваться на левый берег, пользуясь пороховым оружием. Побитые батыры Ахмата возроптали, отказываясь идти на убой. Отдельные орды покидали войско. Урусов же становилось всё больше. Их доспехи и оружие ослепительно блестели на солнце.
Под покровом темноты Ахмат отступил. По дороге ему встретился гонец с сообщение о нападении на окрестности Сарая Шибанида Мухаммеда Узбекского. Весть заставила Ахмата ещё больше спешить. Он преодолел расстояние от верховьев Оки до своей ставки за шесть дней. Мухаммеда и след простыл к тому времени.
3.28) Конец августа-12 ноября 1472 года, СОФЬЯ
Племянница последнего ромейского базилевса двигалась навстречу судьбе.
«Вот всё и определилось! - с облегчением думала она. - Слава Вседержителю!»
Мужчинам не понять стремления девиц поскорее вступить в брак. Девочка лишь временный гость в отчем доме. Только через мужа она получает статус и собственное законное место.
Софья мало что знала о Московской Руси. Говорили, будто это полудикая страна на восточной окраине христианской цивилизации, что там почти всегда зима с лежащим снегом до вторых этажей зданий, что люди там ходят в шкурах вперемешку с медведями. Риму как кость в горле то обстоятельство, что сия обширная держава получила веру не от пап, а из Константинополя, но брак московского правителя с ней по мысли папы должен вернуть страну под крыло христианского первосвященника. И Софья обещала содействовать этому. Она вообще пообещала бы всё, лишь бы освободиться от надоевшей опеки.
Софья и её сопровождающие пересекли германские земли с юга на север и 1 сентября въехали в Любек, который покинули спустя десять дней. Морем, 21 сентября, они прибыли в Ревель, где столько же дней пышно жили за счёт Тевтонского ордена. Делла Вольпе отправил вперёд делегации гонца. В городе, называемом русскими «Коливан» её уже ждал посол от гранд-дукса Иоанна.
А дальше передвижение Софьи по Руссии напоминало триумфальное шествие. Жители попадающихся на пути городов встречали её почти как древние ромеи когда-то встречали своих полководцев-победителей. Тут-то Софья начала хотя бы смутно понимать, какой счастливый жребий она вытащила.
«Через мужа я обрету великую власть над обширной территорией и многочисленным населением! - радовалась она. - Рядом с Руссией Иерусалим, Милан и французская область — мелкие провинции!»
Правда воссоединению с суженым чуть не помешал папский легат Антонио Бонумбре, ехавший впереди процессии с латинским крестом. Русским это не понравилось. На подступах к столице делегацию остановили гонцы Иоанна Базилевича. Они приказали убрать крест, иначе в город никого не пустят. После препирательств легат уступил, но дурак делла Вольпе продолжал сопротивляться. К счастью, его тоже удалось уломать. Ранним утром ноября 12 Софья въехала в Москву, была представлена гранд-дуксу и его матери, после чего состоялось венчание. На следующий день легат и посол её братьев вручали мужу Софьи грамоты и подарки.
3.29) 13 ноября 1472-5 апреля 1473 гг., ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ
На церемонии присутствовал и племянник Иван Фрязина Тревизан. Увидев его, латиняне поинтересовались у великого князя:
-Господин, почто ты держишь венецианского посла при себе вместо того, чтобы помочь с проездом в Орду, куда его отправили для переговоров с царём Ахматом?
Поняв, что его обманывали, Иван велел учинить Тревизану с Фрязиным допрос. Открылся сговор между ними. Разгневанный князь приказал заковать негодяев в кандалы и выслать в коломенские застенки. За измену и шпионаж их ожидала смертная казнь.
Латиняне во главе с настоящим племянником Фрязина, Антоном, умоляли смягчить или вовсе отменить наказание в честь вчерашнего венчания. К их челобитным присоединила голос и Софья. Крепко гневался Иван. Он не хотел ссориться с латинянами по причине нужды в их мастерах, которых рассчитывал привлекать на службу, но и позволять обманывать себя он тоже не мог.
-Иван Фрязин — мой холоп! - ответил, поразмыслив, московский князь. - Что хочу, то с ним и сделаю! Не докучайте мне им более! Тревизана оставлю пока здесь, в столице. Пускай венецианский князь пришлёт мне о нём своё мнение. Если признает его своим послом, то я снаряжу Тревизана в Орду. Если не признает — отрублю ему голову. Вот моё слово!
Митрополит Филипп решал свои проблемы с латинянами, ведь для залучения Софьи на Московию было обещано Риму признать его духовную власть. Обещать-то обещали, да выполнять не собирались. Однако же для отказа требовались серьёзные доводы. Решили устроить богословский диспут. От Москвы на нём выступил откопанный где-то митрополитом самородок-златоуст попович Никита. Он в два счёта доказал папскому легату Банумбру истинность православного христианства перед латинянским. Тот признал поражение, сославшись на отсутствие с ним церковных книг.
Проводив римское посольство, Иван Васильевич занялся снаряжением в путь своего, тайного. Несмотря на победу над Новгородом, мира с Казимиром и Казанью, покорения Перми и отражение ордынской агрессии, Москву со всех сторон окружали враги. Внешнеполитическая ситуация ухудшилась ещё больше, когда стало известно о ратификации коронным сеймом Кракова дружеского договора с крымским царём Менгли-Гиреем.
-У Казимира хорошие слуги, - мрачно констатировал великий князь. - Они умеют найти ему друзей.
-Но тройственный союз Казимира, Менгли и Ахмата вряд ли возможен! - ответил один из советников. - Неразрешимые противоречия заключаются в том, что Гиреи не признают над собой власти Сарая, а ордынские цари стремятся лишить крымских татар самостоятельности. Хорошо бы сыграть на этом, подтолкнув крымчаков к соглашению с нами против Ахмата.
Иван Васильевич план одобрил и через русских купцов был найден неофициальный канал связи с правителем крымских татар. Уже осенью в Москву явился человек от этого посредника с разрешением Менгли на предварительные переговоры. Ранней весной великий князь отправил с ним своего толмача Иванчу. А 5 апреля скончался митрополит Киевский и всея Руси Филипп.
3.30) Апрель-середина сентября 1473 года, МАРИЯ ЯРОСЛАВНА
Княгиня-мать иногда подолгу гостила в Москве, но в основном местом пребывания служил Ростов, часть которого (Усретинская) являлась её личным уделом. Следить отсюда за общим положением дел труда не составляло. В управлении державой Мария Ярославна признавала первенство за старшим сыном. Мнение своё высказывала лишь когда Иван в нём нуждался, а волю свою могла навязать только в чисто семейных вопросах. Если же княгиня и вмешивалась по собственному почину в политику, то не из властолюбия, а из желания помочь.
Она была мудрой женщиной, поэтому сыновья доверяли ей как себе, а московиты уважали как мало кого в её статусе. Стоило Марии захворать, и Иван вместе с братьями и двором прибыл в Ростов, чтобы быть подле любимой матушки. Лишь сын Юрий, удельный князь Дмитровский-Можайский, не почтил Марию Ярославну по причине недуга.
-На всё воля божья, дети мои, говорила княгиня. - Ты, Иван, покинь меня, если долг господарский требует твоего присутствия в столице или другом месте.
-Что вы, мама! - возмущался московский правитель. - Моё нахождение в Ростове не вредит державе!
Действительно, нынешний год в плане трудностей пока считался умеренным. Выборы нового митрополита прошли гладко, церковный собор предсказуемо назвал коломенского епископа Геронтия преемником почившего Филиппа. Новгород гордой головы не поднимал. Казимир был занят добыванием для одного из своих сыновей чешской короны. Ахмат, правда, через посла звал Ивана в Орду, но великий князь не собирался туда ехать, зная, что можно откупиться от сомнительной теперь чести валяться в ногах Чингисида.
-Я нарочно затягиваю переговоры с царём волжским, - говорил он матери. - Хочу подержать его на голодном пайке. Пусть помучается без выхода. Глядишь, в следующий раз хорошенько подумает, прежде чем нападать на нас да обещать Новгород Казимиру. Меня сейчас больше ливонцы беспокоят. Они зарятся на наши великокняжеские владения во Псковщине что за Красным городком. Магистр орденский уже переезжает из Риги в Феллин.
-Ничего! - утешала Мария Ярославна. - С ливонцами ты сумеешь разобраться. Господь посылал нам проблемы посложнее.
И сын соглашался. Как не согласиться, если княгиня-мать в молодости пережила на пару с мужем все перипетии самой страшной внутримосковской усобицы?
Мария Ярославна пошла на поправку, когда от митрополита привезли весть о смерти в Москве её сына Юрия.
3.31) Осень 1473 года, АНДРЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ (БОЛЬШОЙ)
Юрия похоронили лишь на четвёртый день, так как его братья не могли вернуться в столицу раньше. Теперь вторым по старшинству стал Андрей Углицкий по прозвищу Большой, которое отличало его от другого брата, Андрея Меньшого — удельного князя вологодского.
Покойного Юрия любили многие. В дни мира он имел лёгкий и незлобивый нрав, а в период войн проявлял выдержку и даже полководческий талант. В 1469 году, возглавляя вместе с Андреем Большим войско, Юрий закончил затянувшееся противостояние в выгодном для Москвы ключе. В 1471 году он ходил в составе общей армии на Новгород, а через год не дал татарам Ахмата перейти Оку после уничтожения ими Алексина.
Но именно из-за смерти Юрия произошла первая крупная ссора Васильевичей. Он жил холостяком и не имел детей, поэтому первоочередными наследниками являлись братья и мать. В духовной чётко прописывалось, кому завещаются те или иные сёла, деревни, движимое имущество, вот только ни слова не упоминалось о городах: Дмитрове, Можайске, Серпухове и остальных, поменьше. Иван тут же присвоил их себе, сообщив об этом братьям как само собой разумеющееся.
Такой несправедливостью громогласно возмутился Андрей Большой. Он считал, что города Юрия должны быть поделены между всеми Васильевичами.
-Мы равны в правах наследства! - говорил Андрей. - Ты, великий князь, не можешь просто так взять и присвоить всё себе, будто остальные — десятая вода на киселе.
-Вы получите то, что причиталось вам по завещанию, - отвечал ему Иван. - Остальное Юрий не упоминает потому, что решил вернуть в прямое управление Москвы.
-Вот если бы Юрий об этом написал, то я принял бы его волю без возражений. Одначе он ничего не пояснил, значит никто не может знать наверняка, имел ли в виду покойный брат возвращение своего удела Москве или ты выдаёшь желаемое за действительное.
Последние слова, крайне резкие, намекающие на вероломство, вызвали настоящую вспышку гнева у великого князя. Вероятно, Андрея ждало бы даже заточение, но братья Борис Волоцкий и Андрей Меньший приняли его сторону. Иван приказал всем ослушникам не показываться ему на глаза. Из Ростова приехала мать. Сначала она говорила с Иваном, потом явилась к остальным сыновьям.
-Ваш старший брат, Иван Васильевич, хочет примириться, - пояснила Мария Ярославна. - Борису Васильевичу он даёт Тарусу, Андрею Васильевичу Меньшему — Вышгород, а Андрей Васильевич Большой получит от меня местечко Романов за отказ от дележа Юрьева удела и признания его за Москвой.
-Почему мы должны уступить? - спросил Андрей Большой, уязвлённый ещё и тем, что Иван отказался персонально откупиться от него.
-Потому что вы у него в руках и даже купно слабее. А удел Юрия он присоединяет во избежания дробления великого княжества. Страшная междоусобица вашего батюшки с собственным дядей и двоюродными братьями, кои, как и вы, являлись удельными князьями московскими, не должна повториться.
Андрей Большой не уступил бы, но Борис и Андрей Меньший согласились на ивановы условия. Углицкому князю ничего не оставалось, как последовать их примеру. На примирении удельные князья кроме прочего целовали крест на признание своим господарем не только старшего брата, но и его наследника — Ивана Ивановича.
3.32) Осень 1473-зима 1473/74 гг., ДАНИИЛ ХОЛМСКИЙ
Переговоры с ливонцами в Нарве и Новгороде по поводу земель за Красным городком ни к чему не привели. Московский правитель по зову псковичей снарядил большую рать, в составе которой находилось аж двадцать князей. Верховное руководство он передал Даниилу Холмскому.
Даниил был младшим братом удельного князя холмского из тверской земли. Понимая, что места на отчине ему не найдётся, он в 1460-х годах пошёл на московскую службу, благо её правители давно покровительствовали холмским князьям. Здесь Даниила ждал внушительный карьерный успех, позволивший при Иване стать фигурой, соизмеримой с фигурой Боброка-Волынского при государевом прадеде.
Почин в возвышении положила Казанская война. В мае 1468 года Даниил Дмитриевич внезапной вылазкой разгромил у Мурома татарский отряд, а следующей осенью, командуя передовым полком, он разбил войско царя Ибрагима в решающем походе на Казань. Великий князь, умея разглядеть талант, приблизил искусного полководца к себе — и не прогадал!
Настоящий триумф ждал Даниила во время новгородской кампании. Командуя московским авангардом, он при поддержке татарской конницы одолел вчетверо превышающую армию новгородской республики на реке Шелонь и практически предопределил победу Москвы. При набеге царя Ахмата Холмский был уже одним из командиров великокняжеской рати. А теперь он являлся единоличным главой, отвечающим только перед господарем Иваном Васильевичем.
Холмский быстро дошёл до Пскова и собирался без промедления обрушиться на Ливонию. Однако грядущая оттепель поломала план. Вскрывшиеся реки и растаявшие болота сделали передвижение невозможным. Пришлось стоять на месте, ожидая возвращения морозов.
Воины скучали, безобразничали, а терпящие их выходки псковичи получали убытки и унижения. Скрытое напряжение перерастало в недовольство друг другом. Особенно баловались татарские наёмники, находившиеся в составе войска. Даниилу сыпались жалобы от псковичей на ратников и от ратников на псковичей. Гражданских он всё же заставил выполнять обязанности по содержанию, а военных сдерживал, наказывал и заставлял оплачивать убытки.
Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы магистр ордена и дерптский епископ, напуганные такой большой армией у их границ, не запросили мира. Договоры подписали к выгоде русской стороны. Даниил получил от псковичей 200 рублей и благодарность.
-Вот оно как! - говорил служилый князь, возвращаясь в Москву. - Я-то думал, что наше стояние во Пскове испортило всю военную кампанию, а оно оказалось и к лучшему. Даже воевать не пришлось! Но так счастливо заканчивается один случай из ста. Успех в войне определяется быстротой и натиском. Кто первый нападёт — у того инициатива. Такова, по крайней мере, моя личная тактика!
3.33) Ноябрь 1473-март 1474 гг., НИКИТА БЕКЛЕМИШЕВ
Великокняжескому дьяку полагалось иметь огромную работоспособность, а также уметь выполнять самые разнообразные и хитроумные поручения. Никита Беклемишев — представитель дворянского рода, вышедшего когда-то из Новгорода — удовлетворял этим требованиям. Но мало кто знал, скольких усилий ему стоило соответствовать своему высокому чину, дающему право находиться при особе московского господаря.
-Один-два раза не справишься, дашь слабину — и прежние заслуги не спасут тебя от княжеской немилости, - шёпотом учил Никита каждого из сыновей. - Мигом низринешься вниз, а конкуренты ещё и притопчут сверху. Свято место пусто нигде не бывает. Окажется куча желающих занять потерянное тобой положение. И больше у тебя не будет возможности пролезть наверх. Никто не потеснится добровольно.
Очень боялся Никита утратить милость великого князя, поэтому работал и за страх, и за совесть. А работы Иван Васильевич давал много. По его приказу дьяк то бороздил степи в поисках царевича Муртозы для приглашения на московскую службу, то возглавлял рать при налёте на приграничный городок Любутск, который отдавал предпочтение литовской стороне. Следующее задание было дипломатического рода.
Поздней осенью из Крыма вернулся княжеский толмач Иванча. Вместе с ним в Москву приехал посол крымского царя Ази-Баба с верительным ярлыком, в котором Менгли-Гирей называл Ивана Васильевича братом и другом. Царь со своими вельможами соглашались заключить с Москвой союз против Ахмата и требовали за это дань. Великого князя такой подход не устраивал. Перед вторым посольством в Крым, который должен был возглавить Беклемишев, предстояло подумать, во-первых, как добиться совместного союза не только против Ахмата, но и против Казимира, а во-вторых, как избежать выплаты официальной дани крымчакам.
-Я не стану, подобно Казимиру, ради договора соглашаться на даннические обязательства письменно! - говорил великий князь Никите. - Достаточно того, что я признал Менгли-Гирея выше себя. Дары ему буду посылать лишь устно оговорённые. На том стой! Постарайся добиться с присягой на союз от царя и его главных вельмож — Мамука, Эминека, Абдуллы. Если они впишут в договор имя Казимира, то соглашайся на то же по отношению к Ахмату. Если они откажутся, то не соглашайся. Во втором случае просто договорись действовать с Менгли-Гиреем сообща против обоих врагов, не называя имён. Это ни к чему не обяжет, но у нас на руках будет находиться хоть какой-то документ.
Великий князь ещё долго инструктировал Беклемишева: и по поводу крымских татар, и по поводу фрягов, и по поводу других дел на таврическом полуострове. Никита выехал из Москвы лишь в марте следующего года. При себе у него имелось целых три варианта возможного договора с Менгли-Гиреем.
3.34) Апрель-июль 1474 года, АНТОНИО ДЖИЛАРДИ
Племянник опального делла Вольпе вернулся в Москву лишь в апреле 1474 года. С собой он привёз подтверждение того, что Джан-Батиста Тревизано является венецианским послом, отправленным с миссией тартарскому правителю через Московскую Русию. От имени дожа и сената Светлейшей республики Антонио просил гранд-дукса Ивана освободить Тревизано, взять под покровительство и способствовать скорейшей отправки в низовья Волги. Московский повелитель сменил гнев на милость.
Не так безоблачно обстояло дело с другим Джан-Батистой — делла Вольпе. Будучи на русийской службе и не имея венецианской защиты, он продолжал гнить в коломенских застенках. Но его семья была помилована. Антонио встретился при дворе с кузеном Джиованни и тот сообщил, что не теряет надежды получить у гранд-дукса помилование отцу через прошения и верную службу Москве.
Антонио выполнил возложенные на него задачи, однако, как и прежде, вынужден был ждать, когда московский властелин самолично соизволит отпустить его. Всевластие здешнего гранд-дукса одновременно восхищало и отталкивало венецианского дипломата.
«Ему немного проще, ведь он ни перед кем не отчитывается, - размышлял про себя Антонио. - Решения не тонут в излишней говорильне и не подвисают из-за противоречий во властных субъектах. Но каково подданным? Любой из них лишь его раб — от последнего землепашца до первейшего вельможи. Брр!..»
Впрочем, он не только размышлял о здешних порядках, но и присматривался к дворцовым перипетиям, стараясь не участвовать в них ни под каким видом. Примера дяди было достаточно.
Во время пребывания Антонио в Москве случилась короткая опала Даниила Холмского. Гранд-дукс заподозрил его в том, что он хотел оставить службу и уехать к кому-то другому. Холмский клялся, что его оклеветали. За Даниила двумя тысячами рублей поручились восемь знатных вельмож и после его клятвы верности Москве гранд-дукс вернул милость своему лучшему полководцу.
А 20 мая в Москве случилось землетрясение. Из-за него рухнул почти достроенный главный собор. Гранд-дукс созвал в столицу лучших архитекторов Русии, однако все они признались в несостоятельности построить устойчивый к колебаниям храм. На московитскую верхушку это произвело удручающее впечатление.
-У меня на родине есть немало архитекторов, которые выполнят задачу, - пожал плечами Антонио.
Гранд-дукс сразу же снарядил в Италию посольство во главе с вельможей по имени Семён Толбузин. Антонио ехал в его составе в качестве переводчика.
3.35) Май-июль 1474 года, НИКИФОР БАСЕНКОВ
Он возглавлял отряд, двигавшийся всё равно что в волчью пасть. А именно — к ордынскому царю. Ахмат вот уже несколько лет жаждал увидеть перед собой распластавшегося князя Ивана, а получил в итоге лишь его слугу.
Но для хитрого и изворотливого Никифора могла быть страшна только первоначальная реакция царя. Стоило перетерпеть ярость — и русский дипломат ручался за успех предприятия. Басенкову вменялось в обязанности отстоять для великого князя возможность не ездить на поклон в Орду и избежать последствий в виде новых набегов царя на московские земли. Господарь не поскупился. Никифор прибыл к царю не с пустыми руками, а с огромным количеством монет, шуб и прочей рухляди, которые он должен был раздавать направо и налево ради выполнения своей миссии.
И он раздавал несметные богатства — Ахмату, его жёнам, беклярбеку Тимуру, остальным царским вельможам — с лёгкостью, до глубины души, поражающей даже ордынскую верхушку. Никифор буквально заваливал их подарками, а они всё не заканчивались. В конце концов Ахмат простил Ивана за отсутствие, выразив сожаление, что московский князь не приехал из-за напавшей на него хвори.
Никифор сумел выполнить и ещё одно задание, исходившее, как говорили, от великой княгини Софьи. В прошлом году она была неприятно шокирована, когда по прибытии ордынской делегации от Ахмата супруг по обычаю вместе со всеми знатными людьми выехал им навстречу из столицы, чтобы, сойдя с коня, поклониться царскому образу, а потом проводить делегацию на ордынское подворье, располагавшееся в пределах Кремля.
«В моих жилах течёт благородная кровь правителей Ромейской державы! - заявила Софья мужу, вернувшись во дворец. - Я не желаю быть рабыней каких-то степняков. Не желаю!»
Великий князь категорически отказался рвать со своими данническими обязательствами, так как большая война с Ахматом грозила Москве неисчислимыми бедами. Но он пообещал жене никогда больше не унижаться перед ордынцами. Также он позволил Софье как-нибудь удалить татар из Кремля.
Княгиня действовала в лучших традициях цареградского двора. Она написала старшей жене Ахмата, будто во сне голос свыше указал ей построить храм на месте ордынского подворья. В связи с этим Софья просила отдать ей это место и обещала выделить татарам другое, не хуже. Разумеется, за разрешение пришлось заплатить кругленькую сумму. Но дело того стоило. Теперь можно было вышвырнуть татар за пределы крепостных стен.
Ахмат отпустил Никифора домой, отправив с ним своего посла Карачука с шестью сотней служилых людей, и в сопровождении более трёх тысяч купцов для продажи на Руси 40000 коней. Перед вступлением в Москву Басенков отправил гонца для предупреждения об ордынской делегации. Иван Васильевич посольство не встретил, сказавшись, как и прежде, больным. После переговоров с Карачуком, ахматов представитель был отпущен назад с честью и подарками. Под его покровительством отправились великокняжеский посол Дмитрий Лазарев и венецианец Иван Тревизан.
3.36) Август-декабрь 1474 года, КАЗИМИР IV
Король периодически посылал к Ивану своих представителей с жалобами на то, что его войска постоянно тревожат восточные области Великого княжества Литовского, пытаясь присоединить их к Москве, а верховских князей заставить нарушить присягу Казимиру и определить к себе на службу. В ответ получал встречные претензии о литовских набегах на московские территории и уверения, что приграничные князья добровольно переходят под покровительство Ивана. Казимир пылал праведным гневом, однако ему вот уже несколько лет было не до Москвы с Новгородом.
Король решил возобновить войну с Матвеем Венгерским, чтобы удержать Чехию и все её коронные земли за своим сыном Владиславом. Вместе со своим личным войском он вступил в Силезию и 12 августа стал лагерем близ городка Ченстохов. Оставалось дождаться малопольское ополчение для занятия силезских городов, оградив их таким образом от посягательств противника. Но подданные подвели короля. Они не хотели воевать за чужие земли и с неохотой стали собираться только после того, как получили запоздавшее жалование. Из-за них Казимир простоял под Ченстоховым целых шесть недель.
Задержки и несогласованность дорого обошлись польской стороне. Ещё до соединения Казимира с ополчением произошла стычка с передовыми отрядами венгров. Матвей оперативно появился в Силезии. Значительно уступая полякам в численности, они по приказу венгерского монарха принялись занимать города. Сам Матвей засел во Вроцлаве, отдельные гарнизоны оставил в Ополе, Бриге и других крепостях.
Всех их тут же осадили поляки. Почти две недели они атаковали Ополе и вынуждены были отойти с огромными потерями. Бриге тоже устоял. Под Вроцлавом у Казимира закончилось продовольствие, а вылазка венгров заставила укрыться в собственном лагере. Произошедшие после этого два штурма оказались крайне неудачными. Голодающие польские солдаты стали массово сдаваться в плен. Их было так много, что Матвей отпускал часть из них, не имея возможности прокормить. На память он оставлял зарубки на лицах освобождённых, быть может с тем, чтобы потом стребовать с них выкуп.
-А ещё наёмные отряды Матвея буйствуют на наших территориях! - сообщали Казимиру приближённые. - Они жгут познаньские пригороды и рвутся в столицу.
-Это всё из-за польских вольностей! - орал в ответ король. - Если бы войска сразу пришли ко мне, то силезские города сейчас были бы нашими, а нападениям подвергались венгерские области!
Вдобавок ко всем бедам в Чехии и Польше вспыхнула чума. В таких условиях Казимир и Владислав согласились на переговоры с противником. Чехия и два силезских герцогства остались за сыном польского монарха, а вот остальная Силезия и Моравия передавались венгерскому королю.
Возвращаясь домой, Казимир узнал, что Иван Московский выкупил оставшуюся половину Ростова и подарил её своей матери. Это не прибавляло настроения.
3.37) Ноябрь 1474-март 1475 гг., ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ
Беклемишев вернулся в Москву 15 ноября. С собой он привёз менгли-гиреева посла Довлетека и союзный договор, в коем утверждалось:
«Кто будет тебе, великому князю, другом — тот и мне друг. А кто тебе недруг — тот недруг и мне, царю. Да будет так не токмо при нас, но и при наших детях и внуках!»
-Не захотел, значит, Менгли-Гирей открыто занять мою сторону против польского короля? - спросил Иван Васильевич у Беклемишева.
-Не захотел! - подтвердил тот. - Зато меня чуть не силой принуждал подписаться в грамоте о военном союзе против Ахмата. Еле отбился! Довлетек-мурза на аудиенции станет уговаривать тебя разорвать с ордынским царём всякие связи.
-Это всё?
-Нет! Ещё Менгли-Гирей просит тебя взять на службу царевича Джанибека. Он является ахматовым племянником, которого дядя желает сплавить на крымский престол. А отъезд Джанибека на Русь позволило бы Менгли-Гирею избавиться от возможного претендента на свой трон.
-Ну а ближайшие вельможи крымского царя положительно отнеслись к нашему союзу? - поинтересовался великий князь.
-Эминек вслед за Мамаком на нашей стороне. Только за дальнейшую лояльность требуют постоянных подношений. С Абдуллой сложнее, но он в меньшинстве.
-Предъявил ли ты кафинцам фряжским претензии за то, что они ограбили наших купцов?
-Да. Они ответили, что сделали это в отместку за их ограбленных на подступах к Руси купцов.
-А дочь феодорского правителя, являющегося родственником цареградских царей, видел ли?
-Хороша собой. Батюшка подтвердил согласие отдать её за молодого Ивана Ивановича.
-Ладно. Царевича Довлетека с людьми расположим в доме Алексея Старкова. Ему и передашь постепенно крымские дела.
Татары прожили в Москве около четырёх месяцев. За этот срок Иван успел продумать ответы Менгли-Гирею и снарядить в путь очередное посольство.
-Скажи царю, что я не назову открыто Ахмата своим врагом и не разорву с ним контактов, пока он не сделает того же по отношению к Казимиру, - говорил великий князь Старкову. - Объясни это тем, что я не устою против совокупных сил Ахмата и Казимира в одиночку. По поводу принятия на службу царевича Джанибека объяви: в прошлом году Джанибек сам просился к великому князю, но великий князь, зная о вражде Джанибека с тобой, Менгли-Гирей, отказал ему, а ныне по твоей просьбе сам послал за ним дабы угодить тебе.
-Хорошо, господарь, - кивал в ответ Старков.
-Мамаку, Эминеку и иным крымским вельможам, кто согласен дружить с нами, пообещаешь за то подношение, но пусть они действуют в наших интересах, а не просто тянут взятки
-Сделаю.
-Фрягам кафинским скажи, что ихних купцов на пороге Руси ограбили не мои люди, а разбойники степные, поэтому мы за то не в ответе и пусть фряги вертают нашим купцам их имущество, иначе я вообще закрою торговлю между нами и пострадает в первую очередь Кафа со своими городами.
-Слушаюсь!
-Ну и последнее: узнай, сколько денег даст Исаак Феодорский в приданное за свою дочь.
3.38) I половина 1475 года, МЕХМЕД II
Самой большой угрозой своему авторитету османский султан на данный момент считал Стефана Молдавского. Этот правитель отказался платить дань и претендовал через жену на титул Кайсар-и-Рум (цезаря Рима), который, как повелитель Константинополя, носил Мехмед. Но последней каплей стало свержение Стефаном ставленника османов в Валахии.
-Пора наказать зарвавшегося негодяя! - решил султан.
К сожалению, отправленное им за Дунай 120-тысячное войско потерпело одно из самых сокрушительных поражений в османской истории. Позор вышел на всю Европу. Осталось лишь поблагодарить Аллаха за то, что государства неверных были разобщены и никак не откликнулись на призыв Стефана помочь ему развить успех. Тем не менее, даже без их поддержки молдавский правитель представлялся пока излишне трудным объектом для открытого противостояния тотчас же.
-Нужно лишить его оставшихся союзников, - решил Мехмед. - Я займусь стефановым ставленником в Валахии. Угрозами заставлю его перейти на мою сторону. А потом обрушу новое войско на Молдавию.
-Возможно, очень скоро Стефан лишится поддержки и крымских народов, - сообщили ему советники. - Тамошние татары свергли прогенуэзского Менгли-Гирея. Их новый хан вместе со своими беями осаждают его в Кафе. Для нас это замечательная новость, ведь генуэзцы являются союзниками Молдавии, а татары перестают ими быть.
-А почему бы не помочь татарам расправиться с генуэзцами?! - воскликнул султан. - Примерно полгода назад обиженный Менгли-Гиреем бей Эминек призывал меня вмешаться в крымские дела. Он тогда жил беглецом на Северном Кавказе, а теперь я не знаю, где...
-Сейчас Эминек стал главой рода Ширин, что автоматически делает его вторым человеком в татарской иерархии, и вместе с ханом Айдером осаждает Кафу. Он жаждет отомстить Менгли-Гирею и расправиться со своим конкурентом, который оспаривал у него верховенство над кланом.
-Отлично! Снаряжайте флот, сажайте на корабли войска и отправляйте их в Крым! Цель — захват генуэзских городов!
-Кто возглавит эту армию, повелитель?
-Великий визирь Ахмет-паша!
Флот отплыл 1 мая. К 4 июлю Мехмед составил победные реляции о взятии Кафы. К тому времени Ахмет-паша уже вовсю занимался остальными колониями генуэзцев.
3.39) Тогда же, РИДОЛЬФО ФИОРОВАНТИ (АРИСТОТЕЛЬ)
Уроженец Болоньи, он появился на свет в семье архитекторов в 1415 году и продолжил родовое дело, стремясь превзойти своих предков. К 60 годам Аристотель наработал огромный авторитет. Он занимался самыми разнообразными работами: реставрировал мосты, рыл каналы, выпрямлял здания, проектировал подъёмные устройства. Отметился в Венеции, Флоренции, Мантуе, Риме, Неаполе. Побывал даже за границей, возводя мосты через Дунай по заказу Матвея Венгерского. А за передвижение 24-метровой колокольни совет Болоньи присвоил Аристотелю звание старейшины ложи каменщиков и назначил пожизненный пенсион.
Пожилой архитектор в целом был доволен жизнью и деяниями. Лишь раз у него случилась откровенная неудача, когда в Венеции рухнула и придавила до смерти несколько человек выпрямляемая им башня. Аристотелю тогда пришлось бежать из города. А не так давно его подстерегла ещё одна неприятность. В родном городе старого Фиорованти арестовали по подозрению в фальшивомонетничестве. И хотя суд вынес оправдательный приговор, архитектор сильно обиделся на соотечественников и решил уехать из Болоньи, как только появится какой-нибудь богатый клиент.
На руках у него имелось два приглашения: от турецкого султана и от московского гранд-дукса. Фиорованти выбрал второй вариант, сторговавшись на ежемесячное жалование в два фунта серебра. Требовалось возвести кафедральный собор. Свою роль в выборе сыграл не только денежный вопрос, но и те обстоятельства, что Московия являлась христианской страной, в которой служило много итальянцев.
По маршруту Италия-Германия-Балтийское море-Псковщина-Новгородчина-Московия Аристотель отправился в составе посольства Семёна Толбузина вместе с сыном Андреа и слугой Пьетро. Виденные города Русии поразили обилием построек из дерева. При подъезде к столице Аристотель представил, какое сильное впечатление производили белокаменные стены Кремля, когда их только возвели, но ныне отметил, как они утратили свой блеск, обвалившись и износившись во многих местах, которые заменили деревянным частоколом.
При осмотре развалин Успенского собора Аристотель подтвердил, что «известь не клеевита, а камень не твёрд», но что он сумеет построить устойчивое к землетрясениям здание по образу и подобию Успенского собора во Владимире, показанного ему по дороге в Москву.
-Только следует ставить собор из кирпича, - предупредил итальянский зодчий. - За внешний вид не волнуйтесь. Я облицую здание белым камнем, поэтому оно будет сиять не хуже свежего снега. Кроме того, я бы предложил небольшие отличия от владимирского храма в пользу улучшения. Например, не разделять так тесно внутреннее пространство на секции. Это сделает храм визуально просторнее, шире и светлее.
Московский гранд-дукс дал добро и Фиорованти взялся за дело. Трудности подстерегали в самых неожиданных местах. Выяснилась непригодность качества местного кирпича. Пришлось строить завод по изготовлению настоящих кирпичей и устанавливать для них единый стандарт. Пока всё это устраивалось, Аристотель соорудил камнебитную машину, на которую москвичи ходили смотреть как на чудо, и избавился от оставшихся развалин. Работы предстояло непочатый край.
3.40) Весна-лето 1475 года, АЛЕКСАНДР
Княжество Феодоро образовалось из византийской фемы Херсон, которая позже стала называться Заморьем и считалась территорией Трапезундской империи. В 13 веке степной Крым заняли татары, а пункты южного побережья начали отбирать итальянцы. Из-за них и без того миниатюрное княжество скукожилось до пятачка на юго-западе полуострова. Феодориты то воевали с итальянцами и татарами, то вынужденно находили компромисс, как требовала в тот данный момент политическая обстановка.
Феодорский княжич Александр был сыном бывшего правителя Мануила-Олубея и племянником нынешнего — Исаака. В 1472 году его сестру Марию сосватал в жёны Стефан Молдавский. Александр сопровождал сестру на её новую родину да так и остался у шурина в поисках судьбы позавиднее, чем начальник одной из крепостей своей крошечной родины.
Шанс на реальное возвышение представился спустя три года, когда в Молдавию пришло сообщение о смерти дяди и об активном вмешательстве османов в крымские свары. Стефану, при всех его военных победах, приходилось туго. Ему почти никто не помогал против Мехмеда, а тут ещё крымские татары со сменой хана перешли на сторону турок, напав вместе с ними на генуэзцев. Феодоро, вероятно, стояло у них на очереди.
Стефан решил посадить Александра на феодорский престол, чтобы он поддержал генуэзцев против визиря и татар. Сам молдавский господарь планировал дать османам отпор на балканском направлении для чего активизировал переговоры с Матвеем Венгерским. После предательства Лайоты Валашского Стефану удалось добиться освобождения Влада Дракула из трансильванского узилища. Также Матвей письменно поддержал претензии Александра на феодорский трон, прислав соответствующую грамоту. Однако открыто выступить против османов он отказывался.
Стефан за свой счёт снарядил корабль и дал Александру 300 воинов. Княжич отплыл, когда уже было известно о взятии Кафы. Прибыв в столицу княжества — Мангуп — он предъявил все козыри и в июне стал правителем Феодоро. Александр повёл антиосманскую политику, ожидая обещаного подкрепления от шурина.
Положение было тяжёлым. Генуэзские города брались один за другим. В течении лета латинские фактории прекратили своё существование в Крыму. Визирь требовал от Александра покорности. Тот отвечал гордым отказом. Очевидно, что после него Мангуп ожидало нападение, а вестей от Стефана всё не поступало. Единственным союзником стал прибившийся Менгли-Гирей, которого уже брали в плен при падении Кафы, но которого отпустили после присяги в верности Мехмеду и хану Айдару. Большинство мангупчан спешно покидало город. Военный гарнизон насчитывал лишь 2000 защитников, состоящих из феодоритов, молдаван и немногих оставшихся верными Менгли-Гирею татар.
3.41) Сентябрь-декабрь 1475 года, АХМЕТ
Великий визирь подступился к Мангупу в начале сентября. Одним своим появлением в Крыму он привёл в подчинение местных татар, в течении лета положил конец латинским факториям и теперь в великолепнейшем расположении духа предвкушал триумфальное окончание экспедиции.
Однако под Мангупом с самого начала что-то пошло не так. Город никак не удавалось захватить. Да, он представлял собой неприступную крепость с каменной стеной, но османам было не привыкать брать такие «орешки» и Ахмет-паша при наличии артиллерии не считал укрепления достаточной причиной для затягивания осады.
-Три месяца назад мы ворвались в Кафу, которая размерами превосходит даже Константинополь! - возмущался великий визирь. - А теперь вы хотите сказать, что мы бессильны против какого-то города-государства? Идите на штурм и принесите мне добрую весть о полной капитуляции противника!
И всё же Мангуп продолжал держаться, словно древняя Троя. Горстка защитников перебила корпус янычар и отразила пять больших штурма. Осатаневший от их упорства визирь метал молнии в своих подчинённых. Он собирался вызвать на подмогу Нур-Девлет-Гирея, которого освободил из генуэзского плена при захвате Судака и сделал ханом здешних татар вместо Айдара, а также карачи-бея Эминека, охотящегося где-то на своего очередного конкурента, когда при штабе предложили овладеть Мангупом хитростью.
Османы сделали вид, будто снимают осаду и отходят от столицы. Под стенами они оставили лишь два маленьких отряда: один был виден противнику, другой — скрылся от его глаз. Феодориты вышли из города через секретную дверь и вступили в бой с первым отрядом, думая, что имеют преимущество. Но основное войско османов пришло этому отряду на помощь, окружив и уничтожив вражескую часть. В живых оставили только их предводителя — князя Александра.
Тем временем второй — скрытый — отряд, углядев, где именно располагался тайный проход в крепостной стене, вступил в бой за его обладание и держался до подхода основного войска. Так османам удалось наконец-то ворваться внутрь. Озверевшая от многомесячного сопротивления мангупцев солдатня резала всех подряд.
-Оставьте жизни только обманщику Менгли-Гирею и княжеской семье, - приказал великий визирь. - Я отправлю их вместе с Александром султану в качестве трофеев. Он решит, что с ними делать.
Мангуп пал и весь Крым лежал под пятою осман.
3.42) Октябрь 1475-февраль 1476 гг., ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ
За остальными заботами великий князь никогда не забывал о Новгороде. Гордую республику мало было победить оружием. Сколько уже раз она склонялась перед силой владимиро-московских правителей, но неизменно возвращала самостоятельность от них. Иван подметил эту закономерность задолго до вступления на престол. Подметил — и со свойственной натуре вдумчивостью размышлял над тем, как её переломить и окончательно привести Новгород к подчинению. Очень не хотелось, чтобы каждый из преемников начинал сначала, вновь и вновь покоряя город на Волхове.
В Новгороде всегда имелись московские сторонники, также как и пролитовски настроенные группировки. Ни те, ни другие стратегически ничего не решали, их усилия нивелировались умением населения балансировать между ними в своих интересах. Когда в городе укреплялись позиции Москвы, жители начинали обращаться за литовской поддержкой. И наоборот: литовскому усилению противопоставляли сближение с Москвой. Поэтому старыми методами Ивану действовать было нельзя.
Великий князь нашёл другой способ. Являясь более-менее сплочёнными к внешним угрозам, новгородцы внутри своего сообщества имели массу противоречий. Раскол создавали социальное расслоение на господ и «меньших», а также борьба городских «концов» и боярских родов между собой. Туда и следовало вбивать клинья.
Иван приказывал своим представителям при Новгороде фиксировать распри, привечать обиженных знатными и враждебно относящимися к Москве силами, убеждать «меньших» обращаться за правосудием к великому князю, который имел право исполнять судебные функции на новгородской земле. Когда челобитных на его имя накопилось достаточно, господарь отправился в Новгород для их разбора.
В столице республики его поездка вызвала огромный переполох. По условиям договора 1471 года торжественные делегации начали встречать великого князя сразу по вступлении его на Новгородчину. Кланялись посадники и тысяцкие, житые и совсем худые, московский наместник и его двор. Просили принять дары и жалобы, оказать защиту и милость. А за 90 вёрст от Новгорода Ивану устроили торжественный пир первые лица республики. Новгородская верхушка чувствовала, что господарь явился по души многих из них вне зависимости от того, справедливо это или нет.
Ночевал Иван в Рюриковом городище. В Новгород он вступил 23 ноября, отправившись перво-наперво в храм Святой Софии. Состоялся пир и принятие подарков от архиепископа Феофила. Со следующего дня начались судебные разбирательства. По приказу великого князя впускали всех, кто молил о правосудии. «Меньшой» люд имел претензии почти ко всем своим руководителям.
Господарем были признаны вины посадника Ананьина, отца и сына из боярского рода Афанасьевых, бояр: Фёдора Борецкого, Ивана Лошинского, Богдана. Их и ещё некоторых взяли под стражу и окованных отправили в Москву для казни. Иван отказал архиепископу и посадникам в их просьбе взять осужденных на поруки, впрочем, отпустив для вида нескольких, обвинённых не по политическим причинам.
Ослабив антимосковские партию и настроения, господарь продолжил пировать и принимать подарки. Между потехами он заключил мир со шведами и разобрал спор псковичей с их посадником в пользу последнего. В Москву Иван Васильевич вернулся 8 февраля.
3.43) Весна-лето 1476 года, АХМАТ
Оккупация турками Крыма сейчас беспокоила хана больше, чем скрытая непокорность Ивана. Он терпел независимость татар полуострова, но неприемлемо было уступать власть над ними посторонним владыкам. Ахмат вызвал племянника Чанибека, который внушал ему опасения за трон по причине своей популярности.
-Я дам тебе войско для установления контроля над Крымским юртом, - сказал ему хан. - Считай это моим подарком. Вместе с тобой на полуостров отправится брат Эминека именем Хаджике. Он обеспечит тебе поддержку части клана Ширин. За это ты сделаешь его своим беклярбеком. Также тебе поможет Абдулла — глава клана Барын. Он давно враждует с Эминеком. Вышеозначенных сил тебе, Чанибек, хватит с лихвой для того, чтобы одолеть конкурентов. Но помни, кому ты обязан успехом, Крымский юрт должен подчиняться Улуг-улусу, а не иным державам.
Поход Чанибека окончился неудачей. Он, вместе с Хаджике и Абдуллой, осадили Эминека в крепости Кырым, но тому удалось отбиться и изгнать их с полуострова. Ахмат посоветовал племяннику не отчаиваться и повторить попытку. Чанибек отважился вторично вторгнуться в Крым лишь в отсутствие Эминека, который напал на Молдавию по приказу османского султана. Пока беклярбек воевал за чужие интересы, Чанибек взял полуостров под свой контроль. Ахмату сообщили, что только после этого Эминек спешно вернулся, но его войска были разбиты, а сам он снова заперся в Кырыме.
-Вот и пусть там сидит, - усмехнулся хан.
Крымских татар удалось оторвать от повиновения османам, но сами османы никуда не делись. Значит, проблема лишь отодвигалась, а не была решена и, рано или поздно, столкновение с Мехмедом вполне могло произойти. Поэтому Ахмат приветил явившегося к нему ещё год назад венецианского посла Тревизано, который от имени своих господ предлагал хану примкнуть к антиосманской коалиции. За хорошенькую сумму, разумеется. Ахмат согласился, отправив с Тревизано двух своих людей, чтобы они обговорили с венецианцами последние условия.
В Москву хан тоже отправил посла именем Бочук. Через него Ахмат в очередной раз вызывал к себе Ивана, требовал вернуть ордынское подворье на старое место и возмущался скупости московского данника в прошлом и, особенно, в текущем годах. Ведь приехавший к Ахмату в 1475 году Лазарев одаривал плохо, за то был подвергнут немилости, а потом вообще убежал. С тех пор Иван никого не присылал.
-Непорядок! - качал головой хан. - Непорядок!
3.44) II половина 1476 года, КАЗИМИР IV
Только в последние год-полтора до польско-литовского господаря со всей отчётливостью стало доходить, как сильно он сдал свои позиции по Новгороду. Надежды на большую войну между Москвой и Ордой не оправдалась, а отвлечённость Казимира на чешско-венгерский конфликт позволила Ивану не просто перехватить инициативу, но существенно закрепить военный триумф 1471 года грамотными политическими мерами.
-Московский князь словно паук! - сокрушался король. - Воспользовавшись моей занятостью в центральной Европе, он оплёл Новгород такими сетями, что теперь мне предстоит либо беспомощно наблюдать за поглощением республики, либо объявить Москве войну и, скорее всего, потерпеть поражение.
-Так уж сразу поражение, ваше величество?
-Да. Ведь Иван распоряжается своими подданными как настоящий деспот, а я, у которого земель больше в несколько раз, почти не властен над своими. Удельные князья Литвы почти так же непокорны, как польские вельможи и шляхтичи. Собрать их под своё знамя непросто, удержать и возглавить — ещё сложнее. Пока мы будем препираться друг с другом, восточный сосед захватит половину Литвы.
-Почему же вы с самого начала так пассивно наблюдали за Москово-новгородской войной? Можно же было вмешаться в неё на стороне республики. Вместе вы отбились бы от врага, ну или договорились о сохранении статуса Новгорода. Наверняка имелся шанс заручиться поддержкой каких-нибудь княжеских группировок Литвы, пообещав его представителю новгородское посадничество. Теперь же вы, ваше величество, остались в изоляции. Ваши сторонники в Новгороде разгромлены, чернь прикормлена ивановым судом и никто не позовёт вас от имени города в качестве защитника и покровителя.
-Ах, если бы я заранее знал, что всё так обернётся! - вскричал Казимир. - В былые времена Новгород тоже склонял голову перед владимирскими и московскими господарями. Но потом неизменно возвращал независимость. Я думал, что так произойдёт и теперь. Да ничего ещё не потеряно! Просто на сей раз нужно действовать грамотнее, не упускать момента. Я снова попытаюсь столкнуть лбами Москву с Ордой. Разница будет в том, что я помогу Ахмату одолеть Ивана. После поражения Москва выпустит Новгород из когтей, а я подхвачу его.
Однако привести план в исполнение в кратчайшие сроки не представлялось возможным. Османы, закрепившиеся на крымском побережье и устье Дона, могли отвлечь Ахмата от Москвы. Предстояла куча дипломатической работы ради отвлечения ордынского царя от ввязывания в войну с Мехмедом. А пока разведчики сообщали Казимиру об ахматовом после Бочуке, посетившего Москву в середине июля и уехавшего обратно сентябрьским днём с честью великой и ивановым послом Тимофеем Бестужевым. Результаты переговоров остались для Казимира неизвестными, но, кажется, Иван в очередной раз откупился от Ахмата.
3.45) Конец 1476-начало 1477 гг., АНДРЕА ВЕНДРАМИН
А вот Светлейшая республика Венеция была заинтересована в столкновении тартарского вождя с султаном. Захват османами Константинополя в 1453 году отрезал крымские фактории от своих итальянских метрополий и окончательно перекрыл единственный морской путь к восточным владениям. Больше всего это ударило по Венеции, которая являлась мощнейшей торговой республикой Европы в Средиземноморье после того, как она сто лет назад ослабила Геную в войне Кьоджи.
В будущем такое положение дел грозило отбросить республику в те времена, когда она служила сателлитом Восточной Римской империи. Южная Европа, потеряв контроль над Святой Землёй и Константинополем, искала другие пути к благам Востока. Кто-то предлагал обогнуть Африку, а кто-то (например, астроном из Флоренции Паоло Тосканелли) утверждал, что, так как Земля круглая, можно отправиться на закат и, переплыв Атлантический океан, добраться до Индии. Первая идея отпугивала дальностью расстояния, проверить вторую мог отважиться разве что сумасшедший. Обе категорически не подходили Венеции.
Светлейшая республика уже не первое десятилетие воевала с Мехмедом, противостоя возрождению мощной державы между Мраморным морем, однако несла лишь территориальные потери в Эгейском бассейне. Возможностей Венеции явно не хватало, она без перерыва искала союзников: в лице Венгрии и Польши, Литвы и Московии, Тартарии и стран, располагающихся к востоку от Палестины. Одни отказывались вступать в войну с турками, другие находились так далеко, что ответов предстояло ещё дождаться.
Восьмидесятилетний дож Венеции Андреа Вендрамин в молодости обладал огромной физической силой и спортивным телосложением. А вот политического веса ему не хватало, ибо семью его внесли в «Золотую книгу» благороднейших семей лишь сто лет назад в связи с всё той же войной Кьоджи. На посту дожа Андреа являлся фигурой компромиссной и несамостоятельной, предпочитающей заниматься техническими и гуманитарными вопросами.
Тем не менее, по долгу службы Вендрамину приходилось быть в курсе внешних интересов республики. А они были таковы, что Венеция, похоже, нашла активного союзника против османов в лице тартарского вождя Ахмата. Тот извещал о своей готовности вторгнуться на Балканы, прося 2000 дукатов сразу, а 8000 — по частям. Также он нуждался в гарантиях безопасности со стороны Казимира. Сенат принял эти условия.
Однако польский король всё испортил. Он отказался пропускать тартар через северное Причерноморье и в случае вторжения Ахмата на Балканы грозился выступить на стороне Мехмеда. Военный союз Венеции и Тартарии приказал долго жить.
3.46) Тогда же, МАРФА БОРЕЦКАЯ
Последние шесть лет на боярыню сыпались удары судьбы и разочарование. Из-за московского господаря она лишилась двоих сыновей и немалой части родовых владений, Новгород склонил свою гордую голову, а Казимир даже пальцем не пошевелил, чтобы помочь.
-Ништо! - пробовали успокоить Марфу единомышленники. - И раньше бывало, что великие князья Низа ставили нас на колени. Да мы в итоге поднимались с них, указывая им за ворота. Ныне также случится, переждать только надобно.
-Нет! - сокрушалась в ответ Марфа. - Теперь как-то по-другому происходит.
Она не утратила с годами ни энергичности, ни чутья. Однако первое сейчас было бесполезно, а второе подсказывало, что Новгород, возможно, доживает последние вольные деньки. Князь Иван, в отличии от своих пращуров, не имел конкурентов внутри Руси, к тому же полагался не только на военную силу. Сокрушив Новгород оружием и обезоружив его, кроме того, милостью, он продолжал отбирать самостоятельность республики политическими способами, разделял новгородцев, ослаблял их постепенно и незаметно.
-Появление Ивана прошлой зимой страшнее поражения 1471 года! - говорила Марфа. - Оно продемонстрировало нашу разобщённость во всём блеске. Мы не дали князю боя, безоговорочно признали его высшим судьёй, позволили схватить и увезти на верную смерть очередную группу людей, ратующих за древние вольности. Каждому хотелось втоптать соседа в ничтожество вне зависимости от того, справедлив приговор или нет. Ради этого новгородцы позволили у себя творить шемякины суды. А Иван воспользовался нашей дуростью в своих интересах. Скоро мы пожалеем о случившемся, да поздно...
-Почему мы перестали видеть друг в друге сограждан? - продолжала размышлять боярыня. - Ведь раньше между новгородцами тоже были раздоры. Чернь шла на знать, знать давила чернь, концы противостояли концам, сторонники одного князя воевали со сторонниками другого. Но как только Новгороду грозила внешняя опасность, мы умели забыть внутренние обиды и сплотиться в единый кулак. Сейчас же каждый за себя, вне партий. Новгород рассыпался на сотни отдельных банд, люди не ощущают себя соотечественниками. Такое ощущение, будто все мы недавно явились сюда из разных мест!
Её слова вскоре подтвердили следующие события. Один из посадников именем Захария Овинов за многочисленные злоупотребления и бесчинства подвергся справедливому осуждению. Чтобы избежать наказания, он отправился в Москву просить у великого князя милости. Такого в истории Новгорода ещё не было. Рассчитывал Овинов на то, что московский господарь возьмёт его сторону по политическим причинам. Расчёт оправдался, а вскорости вслед за Захарией в Москву потянулись и другие: бояре и посадники, житые и поселяне, чёрные монахи и вдовы. Марфа сотоварищи угрюмо наблюдали за этим исходом.
-Истаивает слава новгородская не по дням, а по часам! - сказала Марфа архиепископу Феофилу и посаднику Фоме Курятнику. - Скоро попросим Ивана принять нас в холопы.
3.47) Весна-лето 1477 года, ЧАНИБЕК
Ахматов племянник чувствовал себя на троне Крымского юрта очень неуютно. Оказавшись неспособным взять крепость Кырым при вторжении на полуостров, он вынужденно помирился с Эминеком. Ширинский предводитель остался беклярбеком, а обиженный Хаджике уехал в Улуг-улус.
-А что я мог поделать? - оправдывался Чанибек перед своими теперь уже немногочисленными сторонниками. - Без постоянной поддержки дяди я почти ничего здесь не контролирую. Во мне видят чужака, воевавшие между собой Нур-Девлет и Айдар помирились. С Эминеком, которому покровительствует сам Мехмед, приходится держать ухо востро, а барынский вождь Абдулла выжидает, чтобы потом примкнуть к победителю. Татарское население Крыма не хочет подчиняться Улуг-улусу, убедить же его в том, что я способен проводить независимую политику, практически невозможно. Лучше бы я уехал к Ивану Московскому!
Вскоре Чанибек прознал, что Ахмат переписывается и обменивается посольствами с Мехмедом, начиная благоволить к султанскому ставленнику Нур-Девлету, и совсем загрустил. Он оказывался в политической изоляции и в окружении османских марионеток.
-Неужели дядя сдаёт полуостров Мехмеду? - терялся Чанибек в догадках. - Это сумасшествие!
-Не может быть! - отказывались верить его советники. - Наверняка все переговоры лишь хитрая уловка.
-Как бы он сам себя не перехитрил! В любом случае, дядя должен был держать меня в курсе дел, чтобы вместе потом выступить против проосманских сил. Почему же он молчит?
Чанибек, при всей безнадёжности, предпочитал не сидеть сложа руки. Он переписывался с венецианцами и даже с дядиным беклярбеком Тимуром, который служил ещё чанибекову отцу и которому не могло нравиться усиление османов в Крыму. А ещё Чанибек отправил посольство в Москву, желая получить от Ивана гарантии в предоставлении убежища на случай свержения с крымского престола.
Очень скоро обстановка накалилась до предела. Стало ясно, что из Крыма пора выбираться, в противном случае Чанибека ждали темница или гибель. И он бежал в северные причерноморские степи, где рассчитывал дождаться положительного ответа от Ивана Московского. Крымским ханом провозгласили Нур-Девлета. Эминек (змей!) снова сохранил титул беклярбека.
«Модно ещё попросить покровительства у Казимира, - размышлял над вариантами дальнейшей жизни Чанибек. - Или примкнуть к брату Касиму из Хаджи-Тархана и Тимуру, если они отважатся бросить вызов дяде Ахмату. Но сначала узнаю ответ Ивана. Нет, он не откажет в покровительстве. Московские правители издавна берут на службу татар, как лучших конников и стрельцов из лука!»
3.48) Тогда же, КАЗИМИР IV
Польский король получил известие о том, что Иван полон решимости напрямую присоединить Новгородскую республику к Московскому княжеству. Всё началось, когда в Москву прибыла одна делегация из Новгорода. Главы этого посольства, некие подвойский Назар и дьяк Захарий, имели неосторожность назвать великого князя не «господином», как положено, а «господарем». Иван тут же ухватился за эту то ли оплошность, то ли провокацию, которую сам же и организовал. Он отправил своих людей с вопросом:
«Означает ли наименование вашими послами великого князя господарем согласия республики на прямое подчинение Москве?»
Вопрос наделал большой переполох. Собралось народное вече, стали разбираться в возникшей ситуации. Организаторами посольства выступили бояре во главе с архиепископом Феофилом. Однако называть московского князя господарем речи не было.
-При более тщательном дознании, сообщали Казимиру, - выяснилось, что среди бояр имеется ярко выраженное московское лобби. Её члены, будучи в Москве ранее, присягали Ивану в верности. Вечевики убили их, а имущество и дома разорили во время вспыхнувшего погрома. Потом велели московскому послу передать своему князю, что делегация приходила не от всего Новгорода, поэтому она нелегитимна, а Новгород хочет жить по договору от 1471 года.
Узнав об отрицательном ответе, Иван выразил неудовольствие в связи с тем, что его поставили в неудобное положение перед собственным окружением, которое присутствовало при величании его господарем, и теперь честь великокняжеская избежит унижения только если Новгород признает себя частью Московии. Новгородцы снова ответили отказом. Тогда Иван, предсказуемо получив поддержку своим претензиям от карманного митрополита Геронтия, собора епископов, остального клира и собственного двора, начал собирать военные силы для похода на Новгород. Марфа Борецкая и остальные члены антимосковской партии умоляли Казимира вступиться за республику.
-Без сильного союзника мне с Иваном не тягаться! - сразу махнул рукой король. - Ахмат отказывается идти на Москву, а один я бросил бы Москве вызов лишь окончательно выжив из ума. Мне хватает проблем и на других направлениях.
Он не лукавил. К середине лета намечалась очередная война с Матвеем Венгерским, напавшим на Австрию — родовое владение римского императора Фридриха III, который являлся союзником Казимира и его сына Владислава.
3.49) Последняя треть 1477 года, АХМАТ
Внезапно хан осознал, как ослабло его могущество за последние годы. Оказывается, после смерти брата Махмуда он унаследовал вместе с верховной властью столько проблем, что о Хорезме с тех пор вспоминал лишь пару-тройку раз.
После развала Узбекского ханства союз Ахмата с ногайскими биями и Ибаком Сибирским тихо сошёл на нет. Никто громких заявлений не делал, но всё было ясно без слов. Как следствие, беклярбек Тимур перестал быть необходимым, превратившись больше в обузу и потенциального врага.
-Я не могу доверять ему! - говорил Ахмат своим сыновьям. - Он часто позволяет противоречить мне, а я из-за его обширных связей вынужден это терпеть. Однако терпение моё не бесконечно. К тому же, Тимур может сговориться за моей спиной с другими моими врагами. Их в потенциале очень много: Ямгурчи, Муса, Ибак, племянники Касим с Чанибеком... А ещё я слышал о переписке Тимура с крымским беклярбеком, который, как вы знаете, служит Мехмеду!
С последним Ахмат вынужденно заигрывал через посланников. Сарайский хан боялся, что султан окончательно приберёт к рукам Крым в случае войны и предпочитал не провоцировать его, терпя во главе тамошних татар проосманских ставленников. Ахмат решил выжидать. Нур-Девлет сейчас активно враждовал с Айдаром, а Мехмед, кажется, снова занялся противостоянием с балканскими народами и венецианцами.
-Пусть завязнет там, - раздумывал волжский правитель. - Тогда я и верну Крымский юрт под свою власть. А потом займусь остальными отколовшимися областями по обеим берегам Итиля. Нужно возродить единство Джучиева улуса.
-А как быть с урусами, о повелитель? - спросили у него приближённые. - Иван Московский платит дань неохотно, скупо. Он дерзок, не спешит преклониться пред тобою лично и без разрешения присоединяет к своим владениям соседние земли. Когда-нибудь он ещё решит вовсе не признавать тебя своим господином.
-Черёд Ивана тоже придёт. Но позже!
-Сейчас он снова пошёл на Новгород. В случае победы Москва усилит своё могущество. Не лучше ли ударить по московитскому князю прямо сейчас?
-Нет! У меня накопилось множество неотложных дел! - отчеканил Ахмат, который не хотел признаваться, что не в состоянии в одиночку напасть на Ивана.
«Ах, если бы у меня имелся сильный и верный союзник! - часто думал хан, ворочаясь по ночам. - Негодный Казимир! Вот кто мог бы мне помочь! Но он только науськивает меня на Ивана, а сам всё время предпочитает отсидеться и ограничивается словесной поддержкой. Однако после 1472 года он меня не проведёт. Вот если даст твёрдые гарантии, что одновременно со мной обрушится на Московию, тогда бы я тотчас погнал своих нукеров за Оку!»
3.50) Январь-май 1478 года, ИБРАГИМ
Окончив без большого ущерба войну с Иваном, казанский хан все эти девять лет предпочитал не ввязываться в серьёзные конфликты. Оставалось лишь ностальгировать по тем временам, когда можно было дойти чуть ли не до Москвы и взять в плен её князя. Иван значительно увеличил её мощь и влияние. Тревожить Ахмата тоже было боязно.
-Пусть ему бросает вызов кто-нибудь другой, - пожимал плечами Ибрагим. - А мы посмотрим, что из этого выйдет. И будем действовать или бездействовать в зависимости от собственных интересов.
По правде говоря, казанский хан постарел, утратил энергию и помышлял лишь о том, как бы мирно дожить век. Борьбу за возможное первенство в разваливающемся Джучиевом улусе он решил спихнуть на преемников. Пусть они пробуют завладеть Сараем, если захотят. Да только вряд ли у них есть для этого возможности. Ресурсы не позволят, а на один трон слишком уж много Чингисидов развелось. Нет, лучше держать Казань-синицу, чем пытаться поймать призрачного журавля.
Однако Аллах задумал напоследок встряхнуть уходящего из жизни старца. В феврале в Казань пришло известие о поражении Ивана Московского под Новгородом. Сообщалось, что Иван потерял почти всё своё войско, получил тяжёлое ранение и с позором бежал. Возможно, Ибрагим махнул бы рукой на поднявшуюся суету, но он понимал, что подданные не дадут ему упустить случай взять реванш за 1469 год. Ибрагиму ничего не оставалось, как снарядить войско и отправить его на захват вражеской территории.
Казанская армия от души погуляла на Вятке. Не сумев, правда, взять Хлынов, татары потом направились к Великому Устюгу. Дорогу им перегородила разлившаяся река Молома. Пока войско стояло у её берега Ибрагим получил сообщение о том, что известие о жестоком поражении Ивана под Новгородом оказалось ложным. Всё было совсем по-другому: Иван триумфально завладел Новгородом, причём без битвы.
-А ещё он заявил, что отныне Новгород присоединяется к его владениям, - добил Ибрагима гонец.
Хан тут же поспешил отозвал своё войско и начал готовиться к урускому ответу. Армия Ивана пришла ближе к лету. Как обычно, одна её часть спустилась Итилем, а другая (с вятчанами и устюжанами) — Камой. Окрестности и посады казанские были безжалостно разорены, столица ханства — осаждена.
Ибрагим клял свою несчастную судьбу, моля Аллаха о спасении. Аллах услышал призывы и явил свою милость. В день главного штурма он послал бурю, которая помешала урусам взять город. Правда радоваться было рано: враг осаду не снял. Ибрагим после совета с приближёнными начал переговоры о мире. По их итогам обе стороны согласились забыть конфликт и подтвердили условия договора от 1469 года.
3.51) Середина 1478 года, ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ
Поставив Новгород в прямое подчинение, московский господарь совершил то, что не имело аналогов даже в киевские период истории. Владимир Креститель и сын его Ярослав до того, как стать великими князьями, правили Новгородом, но воссев на киевском престоле всё же назначали в город на Волхове отдельного князя. Также поступали в своё время Владимир Мономах и Мстислав Великий. Традиции не изменили ни Андрей Боголюбский с братом Всеволодом, ни Александр Невский, ни Иван Калита, ни Дмитрий Донской. При всех них Новгород оставался особенной или отдельной территорией.
-Теперь бы удержать его! - сказал однажды Иван старшему сыну. - А потом, даст Бог, мы либо потомки наши займёмся возвращением других земель под законную свою власть: Киева, Чернигова, Смоленска, Полоцка, Галиции, Волыни...
Благодаря возвышению Москвы внутрирусские междоусобицы между князьями, кажется, уходили в прошлое. О Суздальско-Нижегородском княжестве уже успели забыть, Новгородчину покорили, Тверь и Рязань тоже находились почти в полной зависимости от великого князя московского. Беспокоили внешние враги — Казимир и Ахмат. Поодиночке Иван их не боялся, но вздумай они объединиться... Война на два фронта грозила Москве поражением и новым дроблением северо-восточной Руси на множество жалких, конкурирующих осколков, часть из которых поглотила бы Литва.
Впрочем, Иван старался не думать о худшем. Да, он не ездил в Орду и не встречал царскую делегацию с 1473 года, зато аккуратно отправлял туда выход, одаривая не только Ахмата, но и его жён, вельмож (среди них первое место занимал беклярбек Тимур) и даже Касима из Астрахани. Таким образом, он откупался от татарского нашествия. Что касалось Казимира, то у короля своих проблем было много, кроме мелких интриг он никак не выказывал желание напрямую бросить вызов Москве.
Поэтому Иван пока без помех занимался внутренними делами. Он принял на службу Джанибека, надеясь использовать его когда-нибудь в своих интересах. В этот же период всё его внимание захватил церковный спор между митрополитом Геронтием и ростовским епископом Вассианом по поводу Кирилло-Белозёрского монастыря.
Монастырь принадлежал ростовской епархии, но хотел перейти в ведомость князя Михаила Верейского. Геронтий разрешил совершиться переходу. Решению воспротивился Вассиан. Не поладив с митрополитом, он обратился за помощью к великому князю. Иван занял сторону епископа.
-Мне сообщил, что монастырь накопил огромные богатства и целью перехода является в первую очередь воспользоваться ими в мирских целях, - сказал Иван митрополиту. - Не бывать тому! Монастырь должен остаться в ведении ростовской епископии. Да и удельных князей негоже усиливать дополнительными средствами. Иначе они поднимут головы и начнётся смута!
Митрополит, которому от перехода, видимо, тоже что-то перепадало, заупрямился. Он отступил только тогда, когда господарь пригрозил собрать церковный собор. Подозревая Геронтия в стяжательстве и сребролюбии, Иван потерял к нему доверие.
3.52) Осень 1478 года, ЭМИНЕК
Нур-Девлет воевал с Айдаром, татарские кланы были предоставлены сами себе и действовали по ситуации, а Ахмат в условиях войны всех против всех мог в любой день вторгнуться на полуостров. К последней трети года даже непотопляемый Эминек периодически впадал в полное отчаянье.
Он держался на плаву только благодаря личным качествам и покровительству султана Мехмеда. Однако удача имела свойство заканчиваться в самый неподходящий момент, а повелитель османов находился слишком далеко, чтобы непосредственно влиять на здешнюю обстановку.
Пытаясь подстелить соломинку на все возможные случаи жизни, Эминек даже подумывал о переходе под власть Ахмата. Если бы великий хан оставил ему должность беклярбека, Эминек посодействовал бы возвращению в Крым Чанибека. Увы, этот вариант отпал. Ахмат не верил проосманскому главе ширинского клана и делал ставку на его брата Хаджике, а также, по слухам, на Нур-Девлета, который готов был переметнуться к нему от Мехмеда и ещё раньше начал переговоры с верховным правителем Сарая.
Потом в голове возник другой вариант. Он был вызван ссорой Ахмат со своим беклярбеком Тимуром. Беклярбек даже откочевал с собственным племенем к левому берегу Днепра. Эминек начал с ним переписку. Он надеялся обрести в Тимуре хоть временного союзника, а через него — чем шайтан не шутит? - связаться с племянником Ахмата из Хаджи-Тархана. Таким образом крымский вельможа рассчитывал отвлечь великого хана от полуострова.
Однако и здесь получилось не очень удачно. Кажется, Мехмед не доверял Эминеку и держал в его окружении шпионов. Иначе объяснить его осведомлённость в переговорах между двумя беклярбеками было сложно. Султан прислал Эминеку письмо, в котором обвинял адресата в предательстве. Земля уходила из-под ног ширинского главы всё больше и больше.
«Кажется, скоро мне придётся вообще покинуть Крым! - в ужасе размышлял Эминек. - Но куда бежать? На Кавказ? К Казимиру? Может, к Ивану, как Чанибек?»
И всё же сдаваться не хотелось, Эминеку не понравилось в изгнании. Неожиданно переписка с Абдуллой и остальными карачи-беями дали положительный результат. Татарские вожди устали от раздрая. Они хотели восстановить порядок, поэтому договорились между собой о желании возвратить Менгли. Томившийся в османском плену бывший хан представлялся фигурой несамостоятельной, легко контролируемой. После улаживания деталей Эминек написал султану ответное письмо. В нём беклярбек описывал тяжесть положения, оправдывал переписку с Тимуром попыткой увеличить пропасть между ним и Ахматом и просил Мехмеда назначить главой Крымского юрта Менгли.
«Только прикажи ему, о повелитель, следовать моим советам, - просил Эминек. - А уж я сделаю всё, чтобы юрт был тебе добрым другом и слугой!»
3.53) Зима 1478/79 гг., МЕНГЛИ I
С тех пор как пал Мангуп прошло ровно три года. Столько же просидел в неволе и Менгли. Мехмед казнил Александра Феодорийского, а бывшему хану сохранил жизнь. Сказалась его возможная полезность в будущем. Знатный пленник всегда имел шанс в какой-то момент пригодиться. У Александра же был маленький сын, которого обратили в истинную веру и стали воспитывать в полном повиновении османским интересам.
За трёхлетний период много чего произошло. По мере возможности Менгли следил за событиями. Он очень обрадовался тому, что его неволя закончилась, но хорошо понимал: Мехмед отпускает не просто так! Платой за свободу было признание власти султана, а также сбережение Крымского юрта от аналогичных претензий со стороны Ахмата, Казимира и иного правителя. Разумеется, Менгли согласился на поставленные условия.
В конце декабря он приплыл в Кафу, сопровождаемый отрядом янычар. Вскоре туда начали стекаться беи. Одним из первых со сладкой улыбкой на устах явился Эминек. Менгли с удовольствием посадил бы мерзавца на кол, как поступают с врагами османы, однако понимал, что без поддержки непотопляемого беклярбека лишится многих сторонников. Да, Эминек многое сделал для свержения Менгли, требовал когда-то отдать ему в жёны мать Менгли, навёл на полуостров осман. Но он вернул сейчас пленника на престол и ситуация велела мириться с ним. Менгли так и поступил.
«Как только Эминек станет не нужен, - думал он про себя, - я попробую избавиться от него.»
Из Кафы Менгли во главе сформировавшихся войск направился в город Кырым, потом — в Кырк-Ер. Его братья — Нур-Девлет и Айдар — бежали из Крыма на север, под защиту Казимира. Менгли снова провозгласили ханом.
О своём возвращении на престол он решил известить Ивана Московского. Союзники сейчас были нужны, поскольку от Ахмата ожидалось вторжение, да и братья настраивали Казимира на войну. По примеру предшественников Менгли собирался просить убежища у московского правителя на случай утери престола. Но сперва хан поинтересовался у подданных, чем кончилось его посольство к Ивану на рубеже 1474-1475 годов. Его тогда возглавлял сын Эминека Довлетек.
Оказалось, что Довлетек благополучно добрался до Москвы и весной 1475 года отправился обратно вместе с посланцем Ивана по имени Алексей Старков. Урус вёз с собой множество даров Менгли, однако последний в тот период уже не являлся ханом и враждовал с Эминеком. Эминек-то и встретил Старкова. Он жестоко обошёлся с уруским посольством. Дары отобрал, людей же частично лишил жизни, частично продал в рабство. Сближение Крыма и Москвы на высочайшем уровне прервалось.
«Наверняка Иван пожелает знать, что случилось с его слугами, - думал Менгли. - Отпишу ему как есть. Пусть Эминек сам отвечает за содеянное. Возможно, напряжение между ним и Иваном как-нибудь поможет мне избавиться от ширинского вождя.»
3.54) Весна 1479 года, ИВАНЧА
К началу весны в Москву явились послы Менгли-Гирея. Иванча, как толмач, естественно, присутствовал при переговорах. Князь Иван был заинтересован в возобновлении союза, милостиво обошёлся с ханскими посланцами, но и достоинства своего терять не собирался.
-Поэтому ответный визит нанесёшь ты, а не высокородный боярин! - заявил великий князь толмачу. - И подарков от меня Менгли-Гирей на этот раз не получит. Пущай стребует их с Эминека, который отобрал всё что вёз с собой Олексей Старков четыре года назад.
Иванче менее всего хотелось в очередной раз переться в Крым, но великому князю не возразишь.
-Поздравь царя от моего имени с восшествием на отцовский престол, - наказал господарь Иванче. - Скажи, что я радуюсь его успеху. А ещё скажи, что я хотел бы послать к нему родовитого человека с богатыми дарами, да не могу: через Литву проезда нет, а полем ехать опасно. Даст бог, в следующий раз всё получится.
Иванча понимающе кивнул. Следовало намекнуть Менгли, что московиты — не холопы, у которых можно отбирать подарки просто так, а потом требовать снова без ответных услуг.
-Скажи, что предложение царя о возобновлении старого союза меж нами я принимаю, - продолжил Иван. - Также по его давней просьбе я взял на обеспечение и службу его недруга Джанибека, дабы держать его подальше от Крыма. В случае потери Менгли престола обязываюсь поступить аналогично и по отношению к нему.
Последнее следовало сказать царю наедине.
-А ежели спросит меня царь, почему твоему полноценному послу через Литву проезда нет? - забеспокоился толмач. - Как мне ответить?
-Молви: твой человек проезжал к моему господарю через литовскую землю, но там узнали об этом и теперь караулят, когда московский посол поедет к тебе, чтобы схватить его.
-А-а, понимаю! Нужно показать, что польский король строит козни и против крымского царя.
Великий князь подозрительно посмотрел на своего толмача. Тот испугался. По роду службы Иванча был посвящён во многие секреты, но эта осведомлённость могла выйти боком, стоило правителю посчитать, что надёжнее избавиться от человека.
-Правильно понимаешь! - кивнул князь после паузы и толмач выдохнул, радуясь, что на сей раз пронесло и обещая в дальнейшем открывать рот только для непосредственного своего предназначения. - Кстати, если царь захочет послать с тобой человека для сбора выхода, скажи, что между друзьями-братьями такого обычая нет. Пусть послы приходят исключительно на переговоры, а о подарках я сам заботиться буду. Ну а коли по дороге узнаешь о свержении Менгли-Гирея, то сразу возвращайся назад.
Кроме прочего, Иванча должен был повидать отдельно Эминека и передать ему такие слова:
«Ты и царь Менгли-Гирей жаловали меня дружбой. Зачем же ты только из-за свержения менглигиреева резко переменил всё, надругавшись над посольством боярина моего Олексея Старкова? Так дела не делаются! Дары, в том числе царю предназначенные, ты отобрал, людей моих перебил и в рабство обратил. Не ожидал от тебя! Возврати мне свою дружбу, отстаивая снова мои интересы перед царём.»
30 апреля Иванча вместе с царскими послами Алагой и Сырпяком отправился в Крым налегке.
3.55) Середина 1479 года, ТИМУР
Попав в немилость к хану, беклярбек Улуг-улуса откочевал со своим племенем к низовьям Днепра. Здесь он предался размышлениям насчёт своих дальнейших действий.
-Ахмату следует отомстить! - шептали ему мангытские беки и мурзы.
Тимур был с ними согласен. Тем более союзники и возможности как будто сами искали его.
Узнав о разрыве между двумя первыми лицами государства, Касим Хаджи-Тарханский тут же оповестил Тимура о своём желании избавиться от дяди, чтобы занять сарайский престол и предлагал присоединиться к нему. Из Крыма Эминек тоже обещал поддержку, в том числе со стороны султана Мехмеда. Наконец, тимуровы племянники, Ямгурчи и Муса, негласно отложились от Ахмата, могли присоединиться к коалиции вместе с Ибаком Сибирским. Против стольких противников сразу Ахмат не устоит.
Тимур по-прежнему раздумывал над возможными перспективами, когда великий хан, вероятно почуявший, в какой опасной ситуации он находится, выразил желание помириться со своим опальным беклярбеком. Через посланников он уверял Тимура, будто их разрыв был сплошным недоразумением, что он не сердится и не отбирает у Тимура его полномочий и, более того, увеличивает их, а также гарантирует его постоянное присутствие подле себя в самом близком кругу советников.
После озвучивания ханского слова заколебавшийся Тимур созвал собственный совет для окончательного решения. В этот момент у него имелись веские причины против вхождения во враждебную Ахмату коалицию.
-Я не верю Эминеку, - признался Тимур бекам. - Вряд ли Мехмед окажет военную помощь в случае противостояния с Ахматом. У него своих фронтов полно. Мои племянники тоже разочаровывают меня. Дело в том, что в Казани умер хан Ибрагим, его место мог занять сын моей дочери — десятилетний Мухаммед-Амин. За его вступление на престол был готов заплатить Иван Московский. Увы, вмешались Муса и Ямгурчи, поддержавшие ибрагимова сына от первой жены — Ильхама. Теперь я не могу просто так взять — и простить племянников. Союз с ними сейчас унизит меня!
-Ты хочешь отказать Касиму в своей поддержке? - спросили у него беки.
-Да. Его противостояние с Ахматом может развалить Улуг-улус и посеять хаос на всей территории Степи. Мы этого не хотим. Я служил ещё отцу Касима, а потом спас и его самого от Ахмата, но с тех пор прошло много лет. У Касима выдвинулись другие люди, которым он в случае победы должен будет выдать высшие посты подле себя. Меня ототрут подальше от ханского трона. У молодого двора свои интриги. Вы согласны вернуться вместе со мной под руку Ахмата?
-Согласны.
-Вот и хорошо! - улыбнулся Тимур. - С нами и своими сыновьями хан не так уж и слаб.
3.56) Август 1479-январь 1480 гг., ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ
В последний месяц лета произошла вторая за последние два года размолвка между великим князем и митрополитом Геронтием.
12 числа глава Русской церкви освятил построенный фрязином Фиорованти Успенский собор. Иван при сём отсутствовал, а потому велел рассказать о церемонии в подробностях. По ходу рассказа выяснилось, что крестный ход провели против солнца.
-Странно! - нахмурил брови господарь. - Когда я был очевидцем подобных мероприятий, то крестный ход всегда свершался по солнцу. Получается, владыка неправильно провёл церемонию и она недействительна!
Он устроил настоящее разбирательство по этому поводу, однако даже епископы признали, что в священных книгах нет единого канона. Тогда Иван, занятый другими заботами, наложил запрет на освещение митрополитом любого храма до возобновления прений и приставил к Геронтию ростовского архиепископа Вассиана с тем, чтобы тот контролировал его действия.
От церковного вопроса господаря отвлекал Новгород. Тамошний наместник Ивана сообщал, что сторонники возврата вечевых свобод за неимением лидеров из светской среды кучкуются вокруг архиепископа Феофила. Возможна его переписка с Казимиром, так как больше Новгороду обратиться было не к кому. Следовало в кратчайшие сроки прекратить нарождающийся сепаратизм. Господарь отправился в Новгород 26 октября.
Уже на берегах Волхова ему сообщили о приезде в Москву двух бывших крымских царей: Нур-Девлета и Айдара. Иван приглашал их к себе на службу ещё когда беглецы жили под Киевом, ведь следовало оторвать их от союза с Казимиром. В ответном письме великий князь просил супругу, сына и брата Андрея Меньшого принять татарских вождей и ожидать его возвращения в Москву.
Находясь в Новгороде, Иван решил ещё одно постороннее дело. Жители приграничного с Литвой городка под названием Великие Луки жаловались на назначенного им в воеводы Ивана Оболенского по прозвищу Лыко. С его стороны доходило даже до откровенных грабежей отчего немалая часть людей покидала свой городок и уходила на литовскую сторону. Принадлежа Новгородской земле, Великие Луки по заведённому обычаю принимали у себя как московских наместников, так и литовских. Опасаясь перехода города под руку Казимира, Иван решил спор в пользу великолуковчан. Лыко был смещён с должности и долженствовал вернуть всё отнятое. Он исполнил повеление, упомянув, впрочем, что на него возвели напраслину, а потом уехал в своё имение, поступив на службу к Борису Волоцкому. Это разозлило Ивана. Он приказал боровскому наместнику схватить Лыка, что тот и сделал.
Ну а сам господарь продолжал избавляться от антимосковских настроений новгородцев. Он учинил дознание, по ходу которого архиепископ Феофил был признан виновным в крамоле. 19 января 1480 года его сместили с кафедры и отправили в Москву для дальнейшего решения.
3.57) Зима 1479/80 гг., БОРИС ВАСИЛЬЕВИЧ
Заключение Оболенского-Лыка возмутило удельного князя волоцкого. Старший брат покусился на старинное право бояр перейти на службу к другому князю, если его что-то не устраивало у прежнего. Борис писал о недопустимости таких действий в Москву и другим братьям.
Открыто осудил Ивана лишь Андрей Большой. Его младший тёзка, признавая неправоту Ивана, убеждал Бориса избежать публичных осуждений и обещал просить за Лыка перед господарем всея Руси. Свою позицию Андрей Меньший объяснял заботой о единстве в Семье.
-Эх, меньшой-меньшой! - засокрушался Борис после очередной неудачной попытки освободить своего боярина. - Видимо, никогда ты своего мнения иметь не будешь. Сложно повзрослеть, когда всё время сидишь в Москве под присмотром старших и делаешь исключительно то, что тебе велят
Отправив свою семью в Ржев, сам Борис остановился у Андрея Большого в Угличе.
-Иван неправ! - постановили они между собой. - По нему получается, отъехать к нам никому из его бояр нельзя?! Получается, обычаи пращуров для него не указ, а собственные братья — холопы? А помнишь, как Иван забрал удел скончавшегося Юрия, не поделившись с нами? А мы ведь во всём ему помогали! И с Казанью воевали, и с Ахматом... Новгород вместе брали! Нам ведь ничего не досталось от его завоевания! Забыл Иван завет отца жить в дружбе, забыл договоры с нами! Не дадим ему помыкать обычаями!
Борис и Андрей с семейством бежали в Ржев, поближе к Литве, где они собирались спастись в случае самого неблагоприятного развития сценария. Понявший их намерения Иван отправил туда боярина, через которого сказал, что Лыка не освободит, но прощает братьев и добавит им жалование, если они вернутся в свои уделы. Почуявшие иванову слабину Борис и Андрей отказались повиноваться.
Из Ржева они двинулись к Новгороду, рассчитывая присоединить его к своему бунту. Сами они обладали войском в 20 000 человек. Однако по дороге к волховским берегам их встретили новгородские послы, они уведомили удельных князей в том, что город не примкнёт к мятежу. Пришлось братьям остановиться на полпути для обдумывания дальнейших действий.
Здесь, на Молвятинском погосте, явился к ним от Ивана архиепископ Вассиан. Положение у Бориса и Андрея теперь ухудшилось и они согласились отправить к Ивану ответное посольство для переговоров. А пока отошли к Великим Лукам, попросив поддержки у Казимира.
Иван снова отказался отпустить Лыка. Он попытался внести раскол между взбунтовавшимися братьями обещанием дать Андрею за послушание Калугу и Алексин. К облегчению Бориса Андрей не пошёл на предательство, ожидая ответа от Казимира. И, наверное, очень сильно пожалел о своей принципиальности, когда польско-литовский правитель отказался открыто поддержать сепаратистов против Ивана, лишь выделив их жёнам Витебск.
3.58) Тогда же, БЕРНХАРД ФОН ДЕР БОРГ
Ливонский ландмейстер был родом из Вестфалии. Нынешнего положения он добился, отстранив в 1471 году своего предшественника. Однако единоличной власти этот переворот не принёс. Как германские императоры воевали с римскими папами за то, чья власть выше, так и ландмейстеры воевали с рижскими архиепископами за первенство в Ливонии.
Какое-то время Бернхард фон дер Борг боролся с архиепископом Сильвестром, которого духовно поддерживал Рим, а оружейно — шведские наёмники. После того, как шведы капитулировали и убрались на родину, ландмейстер последовательно захватил все архиепископские замки и пленил самого Сильвестра. Далее он вступил в Ригу и сделал её церковным главой своего кузена Симона. Римский папа отлучил обоих от церкви. После смерти Сильвестра он назначил рижским архиепископом своего человека. Бернхард с Симоном решение Рима не признали.
Внутренние распри очень отвлекали от внешних приобретений на востоке. В 1474 году из-за угрозы вторжения в Ливонию объединённого русского войска было подписано 30-летнее соглашение между Орденом и Псковом, очень невыгодное для ливонской стороны. Поэтому, разобравшись с Сильвестром и получив моральную поддержку германского императора, Бернхард фон дер Борг решил нарушить мир.
Благо после 1474 года между Орденом и Псковом уже имелись серьёзные трения. Приграничья всё время подвергались нападениям с обеих сторон, послы отправлялись в темницы или изгонялись. В общем, поводов накопилось предостаточно, а Бернхард желал забрать спорные территории у Пскова, попутно освободив дерптского епископа от унизительной дани Ивану Московскому.
1 января 1480 года крестоносцы под руководством своего ландмейстера вторглись в псковские земли. Они с ходу овладели Вышгородком, а 20 числа осадили Гдов и, чуть позже, Псков. Посады выжгли сразу, столичную крепость предстояло взять измором. Фон дер Борг понимал, что это мало осуществимо. Он предложил осаждённым подписать перемирие, по которому спорные территории отходили бы Ливонии. Псковичи отказались.
Вскоре рыцарям пришлось отступить, так как они узнали, что московский гранд-дукс отправил Пскову военную помощь. Русские войска вторглись в Ливонию. Они захватили орденский замок, разорили область и угнали в плен немало людей. Впрочем, узнав об уходе московских частей обратно к гранд-дуксу, Бернхард снова повёл рыцарей на Псковщину. К ним присоединились эсты, тоже пострадавшие от русского набега. Бернхард подверг приграничные сёла противника огню и, в свою очередь, захватил в плен местное население.
Однако задача не была решена и ландмейстер не хотел останавливаться. Он уже прослышал о проблемах Ивана с братьями и собирался воспользоваться трудностями гранд-дукса. Готовясь к новому нападению наступающей весной, Бернхард бросил клич рыцарям Европы. Он призвал их вместе с ним отправиться в крестовый поход на северо-западную Русь.
3.59) Первые месяцы 1480 года, АХМАТ
Одним лишь примирением с Тимуром великий хан к 1480 году решил проблемы, касающиеся удержания власти над Улуг-улусом. Без влиятельного беклярбека племянник Касим отказался от мысли бросить Ахмату вызов и подтвердил свою верность. Муса с Ямгурчи, в таком случае, не могли тягаться с Ахматом, а крымских сепаратистов повелитель Сарая никогда не считал способными причинить серьёзные неприятности.
Теперь следовало переходить в контратаку. Но на кого? Ногайцы были подобны ветру, они могли отступать вглубь восточных степей сколь угодно долго, заманивая преследователей в ловушку. А нападение на Крым грозило открытой враждой с османским султаном. Поразмыслив, Ахмат пришёл к выводу, что крымский юрт следует вернуть под свою власть в первую очередь и не считаясь ни с какими препятствиями.
-Ещё неизвестно, найдутся ли у Мехмеда ресурсы для войны со мной, - говорил Ахмат. - Я слышал, его внимание отвлечено итальянцами и албанцами. К тому же я не собираюсь нападать на прибрежные города Крыма. Пускай они остаются за османами, как оставались за итальянскими торговцами. Пока! Но внутренние части полуострова и татарское население должны быть подчинены.
Так мыслил хан, когда к нему явился от Казимира старый знакомец Кирей (в Литве его звали Акирей Мурадович). Польско-литовский правитель снова предлагал совершить совместный поход на Московию.
-Восемь лет назад твой господин тоже обещал помощь в борьбе с Иваном, да обманул! - напомнил Ахмат Кирею. - Вдруг он и сейчас поступит также? Почему я должен ему верить?
-В прошлый раз внимание короля отвлёк Матвей Венгерский, - соврал казимиров посланник. - Ныне у Польши с Венгрией мир, поэтому никто не помешает его величеству соединиться с тобой. Иван стал чересчур силён, следует положить предел его возрастающей мощи. Сейчас, когда он конфликтует со своими братьями, для этого самое подходящее время. Потом его трудно будет окоротить.
Последние доводы попали точно в цель. Ахмат имел все основания опасаться и быть недовольным Иваном. Московский данник обладал огромным могуществом, поступал как ему вздумается и отказывался ехать в Сарай. Он так и не открыл Кремль для ханских представителей, зато осмелился без ярлыка присоединить к своим землям Новгород. Ахмат чувствовал себя униженным в связи с этими поступками.
Однако он всё-таки колебался, принимать предложение Казимира или нет. Хан велел Кирею оставаться в ставке до дальнейших распоряжений, а сам отправил в Москву делегацию с повелением Ивану признать себя ханским слугой и явиться к господину с подношениями.
3.60) Весна 1480 года, ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ
Великий князь московский аккуратно отправлял ордынский выход и был готов делать это дальше. Однако встречать со всем своим двором царского представителя, сходить с лошади дабы встать у его стремени и тем более ехать в Сарай для холопьего преклонения перед Ахматом он не собирался.
-Если ты не желаешь явиться к нашему с тобой повелителю, то он явится к тебе! - пугал глава татарского посольства. - Только знай: в таком случае твои города обратятся в пепел, твои люди будут уведены в рабство, твои богатства целиком отойдут великому хану. А ты будешь умолять его сохранить жизнь себе и своей семье!
Дерзкая речь вызвала гнев Ивана. По его приказу ордынскую делегацию обобрали и выдворили за пределы княжества. Предстояло готовиться к войне с Ахматом, которого, кажется, собирался поддерживать Казимир, так как по данным разведки в царской ставке находился королевский посланник Акирей Мурадович. С учётом мятежа ивановых братьев, а также продолжавшимся нападениям ливонских рыцарей на Псковщину, положение Московской Руси становилось критически опасным. В случае неблагоприятного развития событий лагерь врагов могли пополнить Новгород и Тверь.
И всё же после долгих споров на совете было решено при нашествии ордынском вступить в борьбу с Ахматом. За это высказались митрополит, епископы, княгиня-мать, господарыня Софью, наследник Иван и большинство бояр и воевод. Главным аргументом служило невозможность откупиться. Поэтому выход за текущий год постановили в Сарай не отправлять. Средства предполагалось потратить на военно-дипломатические издержки.
Находясь в кольце врагов, Москве срочно требовалось найти союзников. Один у неё вроде бы имелся — Крым. Толмач Иванча вернулся оттуда на исходе осени с послами от Менгли и Эминека. Они наконец согласились подписать официальный договор и против Ахмата и против Казимира. Но для желанного акта следовало прислать родовитого вельможу.
-А ещё мы можем заполучить дружбу Стефана Молдавского, который враждует с Казимиром из-за союза с Матвеем Венгерским, - прошептал на ухо господарю Иванча. - Стефан велел передать тебе, повелитель, что желает отдать свою дочь за твоего сына — великого князя Ивана Ивановича. Хорошее приданое у невесты есть, меня уведомляли.
5 апреля в Крым из Москвы отправилось русское посольство под руководством боярина Ивана Звенца. Он должен был окончательно скрепить договор с Менгли против Ахмата и Казимира. Положительный ответ на запрос Стефана Молдавского решено было дать через Олельковичей. При дворе стали обсуждать возможный союз и с этими православными литвинскими князьями, которые конфликтовали с Казимиром из-за желания отобрать у него Великое княжество Литовское. Также Москве хотелось натравить на Ахмата сибирского царя и ногайских биев.
-Наверняка мы найдём с ними общие интересы! - говорил Иван. - Враги наших врагов часто являются нашими друзьями.
3.61) Тогда же, КАЗИМИР IV
Осознание того, что пассивная позиция по отношению к Москве позволила ей возвыситься и что это будет в дальнейшем продолжаться, толкало польско-литовского господаря на вооружённый конфликт с Иваном.
-Я до последнего воздерживался от войны! - говорил Казимир. - Но как прежде сидеть сложа руки становиться опаснее, чем ссориться. Московский правитель ненасытен, он не остановится на достигнутом. Новгород поглощён — на очереди Тверь и Рязань. После них Иван обратит свои взоры на земли Великого княжества Литовского. Я не могу этого допустить! Его во что бы то ни стало следует не просто остановить, а сокрушить!
Последней каплей явилось, конечно, падение Новгорода. Именно тогда король начал переориентировать свою политику на противостояние с восточным соседом. Казимир добился от панской рады согласия на войну, но летом 1478 года был втянут в противостояние с Тевтонским Орденом, которое длилось до осени 1479-го. Только в начале нынешнего года король вернулся к планам начать войну с Иваном.
-Однако мне нужен серьёзный компаньон, - признавался он. - Мне нужен Ахмат!
Затянуть татарского правителя в конфликт против Москвы после 1472 года представлялось чрезвычайно мудрёным делом. Но попробовать стоило. Тем более, что у короля один за другим появлялась потенциальная подмога в лице ивановых братьев и ливонских рыцарей. Лишь из опасения спровоцировать Ивана раньше времени Казимир отказал пока Андрею и Борису Васильевичам в открытой поддержке.
Отправленный в Орду Акирей не вернулся. Вместо него явились ахматовы представители с такими словами:
-Наш повелитель согласен вместе с тобой напасть на Ивана. Он выступит в середине лета и пришлёт тогда Кирея для полной координации действий.
Лучшей вести нельзя было и представить. Наконец-то Казимир получал возможность отомстить Ивану за все его успехи. Он дал знать ливонскому ландмейстеру о сроке нападения на Московию, чтобы тот подготовился и присоединился к литово-ордынскому союзу на своём фланге.
Увы, радость Казимира длилась недолго. В гости к нему явился крымский посол с требованием поминок. Если Казимир откажется, то Менгли обещал расценить это как враждебные действия и тревожить его владения. Казимир пришёл в ужас. Он знал о том, что Крым и Москва стали союзниками против него и Ахмата и не понимал, в какую игру играет Менгли. Король боялся, что он заплатит ему, а тот всё равно нападёт на его области и решил не соглашаться пока на выплату поминок, ссылаясь на то, что ему нужно посоветоваться с вельможами.
Кажется, совместный с Ахматом поход на Москву отменялся. Тем более, что Стефан Молдавский дал знать о передвижениях турок у Днестра.
3.62) Июнь-июль 1480 года, ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ
Выдвигались две основные стратегии ведения войны: упреждающе-наступательная и выжидающе-оборонительная. Сторонники первой вспоминали противостояние иванова прадеда с Мамаем, на стороне которого собирался выступить отец Казимира Ягайло.
-Ситуация столетней давности полностью схожа с нынешней, - говорили они великому князю. - Ягайла шёл на соединение с ордынским тёмником, но пращур твой действовал на опережение. Он отправился в степь и разгромил Мамая. После этого Ягайла повернул обратно. Давай поступим по примеру отважного князя Дмитрия. Одолеем Ахмата — и Казимир отступит!
-А ежели не одолеем? - вопрошали их оппоненты. - Ежели сами потерпим поражение как Витовт Литовский при Ворскле или покойный господарь наш Василий Васильевич у Суздаля? Тогда наши земли будут разорены, Новгород вернёт вечевой колокол, а Тверь наши победители усилят в противовес нам.
-Ну точно также произойдёт и в случае нашего поражения на территории великого княжества. Разницы нет!
-Восемь лет назад отбились от Ахмата — и сейчас отобьёмся!
-В тот раз Казимир не пришёл. А ныне в случае похода мы не удержим берега Оки, получив удар сбоку. Неизвестно ведь: собираются ли Ахмат и Казимир соединяться или в таком случае пойдут порознь. Прикажи идти в степь господарь!
-У Дмитрия союзников не было — вот он и пошёл навстречу Мамаю! А у на есть крымский царь, он поможет нам. Прикажи не идти в степь, господарь!
-Неизвестно ещё, поможет ли Менгли. Вдруг, предаст? Прикажи идти!
-Если мы в степь пойдём, то Казимир о том узнает и нападёт на наши оставленные земли. А Новгород с Тверью его поддержат! Прикажи не идти!
Хорошенько взвесив доводы, Иван отказался от далёкого похода и принял решение держать левобережье Оки как в 1472 году. 8 июня он отправил сына Ивана к Серпухову, а брата Андрея Меньшего — к Тарусе. Супруге велел ехать в Дмитров вместе с детишками, личным двором и господаревой казной. В случае перехода татар через Оку или вторжения Казимира она должна была бежать к Белоозеру, а оттуда — к северному морю.
Отъезд нелюбимой гречанки взволновал горожан. Пошли слухи об оставлении Москвы всей великокняжеской семьи. Начались волнения. Их с трудом погасили, объявив о ложности слухов. Успокоил народ и отказ княгини-матери покидать стольный град.
Когда разведка донесла о появлении ордынских полчищ в верховьях Дона, Иван выехал в Коломну. К береговым укреплениям по Оке стягивалась основная часть русских сил. Туда же отступила полевая служба, патрулирующая обычно земли за Рязанщиной. Но и западное направление не обнажалось. Иван оставил в городах гарнизоны для вполне возможного противоборства Казимиру, братьям, Твери и Новгороду.
«Знать бы точно, что Менгли поможет и что мятежные братья вместе с Тверью и Новгородом не вонзят кинжал в спину, - думал про себя великий князь. - А главное — где появится Казимир? Уж лучше бы с Ахматом соединился. Так было бы проще!»
3.63) Август-сентябрь 1480 года, ВАСИЛИЙ ШУЙСКИЙ
Псковский наместник, как и остальные представители его фамилии, являлся потомком суздальско-нижегородских Рюриковичей: после присоединения их княжества к Москве сын Дмитрия Константиновича прозвищем Кирдяпа получил от московского правителя город Шую.
Новоиспечённые Шуйские не сразу смирились с таким понижением статуса. Кирдяпа несколько раз пытался вернуть свою отчину. Но всё было против него, тягаться с Москвой у него не хватало возможностей, а Орда, к чьей защите он апеллировал, погрязла в очередной замятне. Следующую попытку повернуть время вспять осуществляли уже кирдяпины внуки.
Но даже в условиях многолетней войны между московскими Рюриковичами это оказалось невозможным. Шуйским оставалось забыть о своих амбициях и уже без злого умысла стать служилыми князьями московских господарей.
Василий Васильевич, подобно своим предшественникам, не поладил с псковичами. Они обвиняли его в пьянстве и самоуправстве. Наместник отвечал им на это, что не может полноценно отправлять свои обязанности, пока его полномочия ограничивают вечем или городским самоуправлением.
-Моя власть во Пскове должна быть единоличной, как у великого князя Ивана Васильевича на Руси! - говорил Василий Шуйский. - Только так возможен порядок! При отсутствии самодержавия наступает междоусобица, которая ослабляет страну.
Эти споры прервало очередное нашествие ливонцев. Они сожгли Кобылий городок на западной границе и 20 августа явились ко Пскову. Горожан объял ужас, ибо вражеских полчищ было неисчислимое множество. Ливонские орды от Пскова отделяла лишь река Великая.
Василий засобирался в Новгород за подмогой, но горожане отказались его выпускать, подозревая в трусливом бегстве. Они сказали, что сами пошлют гонцов: и в Новгород, и к великому князю, и к братьям его — Андрею и Борису — в Великие Луки. Пришлось остаться. Псков разрешили покинуть женщинам, детям и старикам.
Дабы выиграть время, пошли на переговоры с супостатом. Условия магистр выдвинул неприемлемые. Псковичи предсказуемо отказались их выполнять, но пока суть да дело Василий успел наладить оборону по Великой.
-Нельзя допустить противника на нашу сторону, - объяснял он очевидное. - Иначе нам останется только затвориться в крепости и ждать подмоги из Новгорода. Великий князь сейчас отвлечён нашествием ордынцев и не станет отвлекаться на нас, а братья его серчают на нас за то, что мы не приняли к себе их жён.
Ливонцы на 13 судах сделали попытку высадиться на правом берегу. Они обстреляли Псков из пушек, спровоцировав там пожары, и сошли на берег, но русичам удалось скинуть их обратно в реку. Многие потонули. Тогда обозлённый магистр предложил решить судьбу противостояния в чистом поле. Учитывая численность противника, псковичи отказались от открытого боя. Они стали готовиться к отражению следующего натиска и очень удивились (и обрадовались), когда крестоносцы однажды ночью ушли восвояси.
3.64) Сентябрь-3 октября 1480 года, ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ
Разведка работала хорошо. Благодаря ей русское командование знало о малейших передвижениях ордынского войска. Ахмат не стоял на месте. Узнав, вероятно, о неприступности Оки, он повёл свои полчища на запад, чтобы обойти реку у её истока или перейти верховья. Иван велел сыну и брату идти к Калуге и занять левобережье впадающей в Оку Угры, которая служила следующей преградой на пути врага. Сам же поспешил в Белокаменную.
-Угра мельче Оки, - пояснял великий князь. - Там не мощных укреплений. Не удержим мы её надолго, даже если Ахмат останется без помощи Казимира. Надо будет войска отводить да бой давать. Но сначала следует подготовить Москву и остальные города к обороне. Ведь кто знает, кому Господь дарует победу.
30 сентября он прибыл в стольный град. Горожане почти перебрались из посадов в Кремль. Увидев Ивана, они подумали, что русские войска разбиты и скоро у стен появятся татарские полчища. Снова начались разброд и шатания. Многие упрекали господаря за то, что он не поехал к царю и навёл, тем самым, беду на Москву.
-Я не разбит! - пробовал великий князь успокоить подданных. - Татары стоят за Угрой, а наши витязи сдерживают их. Я же прибыл на совет к отцу Геронтию, матушке, епископам и боярам.
Эти слова вызвали ещё больший взрыв народного возмущения. Москвичи требовали возвращения господаря к войскам и отказывались пускать его в Кремль. Пришлось ему расположиться в Красном селе. Сюда он позвал мать, митрополита с епископом Вассианом и троицким игуменом Паисием, а также сына Ивана на совет по дальнейшим действиям.
Сын, командовавший вместе с дядей Андреем Меньшим у Угры, отказался явиться, так как ожидался натиск татар. Великий князь написал воеводе Даниилу Холмскому повеление привезти молодого неслуха, но тот не исполнил приказа. Довершали удар собранные в Красном селе советники. Все они требовали от господаря отправиться к войскам и дать Ахмату бой. Особенно настаивал обладающий редким красноречием и грамотностью архиепископ Вассиан.
-Разведка доносит, что Казимир по-прежнему сидит в Вильно, - докладывали Ивану обстановку, - псковичи отбили ливонский натиск, а новгородцы и тверичи о бунтах не помышляют. Мы остались с ордынцами один на один. Сейчас самый удобный случай схлестнуться с ними. Дальнейшие колебания могут активизировать до сих пор сидящих сложа руки врагов на активные действия. Веди же армию в бой, господарь! Господь и все мы благословляем тебя на подвиг!
-Будь по-вашему! Только знайте: не битвы я боюсь, а её последствий! Враг силён. Даже победа над ним дастся огромной кровью. Не будет у нас полноценного войска, если после побоища слетятся на нас наблюдающие со стороны вороны. А кроме Литвы, Новгорода, Твери, Казани и рыцарей есть ещё враждебные мне братья — Андрей Большой да Борис...
-Помирись с ними, господарь! - взмолилась великая княгиня Мария. - Их послы и ныне сидят в Москве, ожидая твоего ответа на просьбу братьев твоих простить их.
-Хорошо, матушка, я дам им моё прощение. Пусть послы летят к братьям тотчас же.
-А ты, господарь, поспешай к войску и бей поганых нехристей, - сказал митрополит при поддержке остальных. - О воронах не думай. В случае победы над Ахматом они слететься не посмеют. А в случае поражения нам не привыкать отбиваться. Выдюжим!
Иван покинул Красное село 3 октября. Он направился к стоящему перед Угрой Кременцу. Перед этим он решил отправить на судах рать, которая должна была спуститься по Оке в Волгу и добраться до ахматовых улусов.
3.65) Первая половина октября 1480 года, АХМАТ
А как всё хорошо начиналось! Великий хан был уверен как в себе, так и в том, что на сей раз Казимир его точно не подведёт. Ведь польско-литовский правитель тоже не мог позволить Москве усиливаться дальше. Поэтому Ахмат не спешил. Медленно кочуя по донскому течению, он с удовлетворением наблюдал за ростом численности своего воинства. Рядом находились сыновья, мурзы, беклярбек Тимур, племянник Касим, а на зов являлись отовсюду степные банды, народности и авантюристы, рассчитывающие поживиться добычей.
Вскоре Ахмат повёл их на север. Московиты предсказуемо встали за Окой и отбросить их от реки не представлялось возможным. Тогда степняки решили обойти её у истока и, ведомые литовскими проводниками, остановились у Угры в ожидании Казимира. Тут же возникшие на другом берегу урусы их не пугали.
Всё бы ничего, однако прошёл месяц, потом другой, наступила осень. Казимир всё не объявлялся и не объявлялся. В татарском войске после долгого стояния начались недовольства. Удалые молодцы засиделись без дела, они успели разорить все окрестные селения, а их лошади доедали последнюю траву вокруг. Возникали голод и болезни. От Ахмата требовали вести армию вперёд, либо распустить её. Даже дураку стало очевидно, что Казимир вновь обманул. Литовские представители устали врать и сознались, что их король не придёт по причине нападения на его земли Менгли-Гирея.
Ждать Ахмату стало некого, он решился на переправу. Перед этим хан выделил отряд с заданием перейти Угру чуть выше по течению и ударить по урусам сбоку, чтобы те устрашились и отошли от Угры. Тогда прорваться на противоположный берег не составит труда.
Ранним утром 8 октября Ахмат приказал идти на приступ. До самой темноты его войска под градом вражеских стрел и огня пытались добраться до левобережья Угры. Увы, урусы выдержали натиск. На следующий день Ахмат повторил свой приказ. Снова тщетно! Третий и четвёртый дни ничего нового не принесли. Его армия несла ощутимые потери. Воины пали духом и начали бунтовать против продолжения атак. Выделенный отряд не смог выполнить миссию, отбитый в районе Опакова.
Из-за вражеской артиллерии Ахмат отвёл войска от берега Угры. Неожиданно к нему и беклярбеку Тимуру явился от Ивана парламентёр с дарами и предложением о мире. Хан даров не принял и Тимуру запретил их брать, так как условия урусов его не устраивали.
-Я не затем явился сюда, чтобы всё осталось по-прежнему! - сказал Ахмат посланцу. - Пусть мой слуга Иван явится ко мне на поклон самолично и примет мой суд над собой. Возможно, я помилую его.
Парламентёр ответствовал: мой господин не исполнит этого. Ахмат, загнавший себя и войско в сложнейшее положение, понял, что и в переговорах проигрывает вчистую, поэтому, старательно делая вид, будто проявляет снисхождение, а не слабость, сказал сурово:
-Тогда пусть твой повелитель пришлёт ко мне своего сына, или брата, или высокородного мурзу, например — Никифора Басенкова. В противном случае я дождусь, когда река замёрзнет, перейду её и не оставлю от его улуса ничего, кроме пепла. Ступай!
3.66) Середина октября 1480 года, ВАССИАН
Русская церковь примерно сто лет не получала от татарских царей ярлыков с подтверждением своих привилегий, заключающихся в освобождении от уплаты выхода. Ослабление Орды в последнее десятилетие 14 века сделало этот документ неактуальным. Верховная светская власть над Русью отныне принадлежала великим князьям московским, а татары и их правители выродились для русского населения в разбойников вроде тех, какими были в своё время печенеги и половцы. Церковь не выплачивала выход уже не из милости, а по умолчанию.
Неудивительно поэтому, что политика русского религиозного учреждения по отношению к Орде изменилась кардинально. Из покровителей веры священнический клир мигом переквалифицировал ордынских царей в её врагов и гонителей. Вот и при последнем нашествии Ахмата церковники выступали за самые решительные действия чуть ли не активнее мирян.
Среди них особенно воинственной позицией выделялся архиепископ ростовский Вассиан. Он принадлежал к породе неистовых пастырей-красноречивцев и в пору отстранения митрополита Геронтия от некоторых обязанностей именно в Вассиане великокняжеский двор видел высшего духовного авторитета, могущего повлиять на великого князя Ивана.
-Помоги вернуть нашего государя на путь истинный, - попросила архиепископа княгиня-мать. - Благодаря всем нам уезжал он из Москвы, чтобы мечом оградить землю Русскую от басурман. Да вдали от нас сбили сокола ясного языки осторожные. Весть дошла, что великий князь по советам окольничих Ивана Ощеры и Григория Мамона начал переговоры с Ахматом о перемирии.
-Ах, злодеи! Ах, негодяи! - возопил Вассиан. - Как посмели отвратить господаря от богоугодного деяния?! Срочно, матушка, отправляй Ивану свет Василичу увещевание обрушиться на поганых. Прикажи то же самое сделать митрополиту, боярам и прочим людям, к которым великий князь прислушивается. И не сомневайся: я, недостойный, присовокуплю свой тихий голос к прошениям!
Как только княгиня Мария ушла, ростовский архиепископ бросился к перу и бумаге. Он спешил излить в письме всё, что поднялось в душе при вести об уклонении великого князя от битвы. Старец хорошо знал: он наиболее убедителен в моменты экзальтации, поэтому было бы преступно упустить нужное состояние.
Для начала архиепископ выразил удивление по поводу нерешительности великого князя, убеждал не слушать тех, кто толкал его на мир с Ахматом. Ведь такое бездействие вело к погибели земли Русской и к потере Иваном своей державы, в результате которой ему будет некуда бежать, негде найти себе пристанища.
Далее Вассиан напомнил господарю о воинских подвигах его предков (Игоря Рюриковича, Святослава Игоревича, Владимира Крестителя да Владимира Мономаха, а также прадеда — Дмитрия Ивановича) и призвал уподобиться им. Старец называл Ахмата и его предшественников вплоть до Батыя самозванцами, убеждал что они не цари, так как ими являлись только православные правители из Цареграда. Поэтому, по мнению Вассиана, поднять меч на Ахмата — не преступление! Бог отдал Русь под власть татар подобно тому, как отдал когда-то Израиль вавилонянам в наказание за грехи. Но за наказанием следует прощение. Это время подошло. Миссия Ивана заключалась в освобождении Руси от чужеземного ярма с божьей помощью, на что его благословили митрополит и Собор.
Закончив письмо вместе с истощением порыва, архиепископ велел слуге срочно отправить его господарю, а сам обессиленно свалился на ложе. Он совсем не угадывал, что именно это послание сохранит ему имя в истории и принесёт славу русского Демосфена. Вассиану оставалось жить около полугода.
3.67) Вторая половина октября 1480 года, ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ
Великий князь испытывал досаду на митрополита, архиепископа Вассиана, собственную мать, старшего сына и остальных сторонников активно-наступательной тактики за то, что они любые умеренные действия трактовали как трусость. За 18 лет правления Иван так и не сумел, к сожалению, донести до подданных мысль об изменении функции господаря в сторону усложнения по сравнению с прошедшими временами.
Не трусость двигала великим князем, а свойственные его характеру расчёт и дальновидность. Он привык тщательно готовил почву для побед. Боевое столкновение являлось самым последним этапом противостояния. Перед этим следовало провести различные мероприятия для улучшения собственной позиции. Иван хотел быть полностью уверенным в триумфе. Главным он считал нанесение максимального ущерба врагу и недопущение больших потер в своих войсках.
Так уж получилось в итоге, что затягивание битвы играло на руку русским. Из-за оторванности от родных улусов ордынцы страдали отсутствием полноценного снабжения, а русичи его получали. Иван ожидал прибытия Андрея и Бориса с 20 000 дополнительных воинов, а Ахмату (спасибо Менгли Крымскому) на прибытие Казимира рассчитывать уже не приходилось. Татары были вынуждены наступать, а, как известно, атакующая сторона несла потери посущественнее, чем обороняющаяся. У русских имелось огнестрельное оружие, а у их противника — нет.
-В позиционной войне степняки слабее, чем при внезапных и быстрых набегах, - доказывал Иван. - Им не хватает выдержки.
-Однако Ахмат проявляет удивительное упорство! - возражали ему.
-Ну и дурак! Чем дольше стоит на месте, тем больше ухудшает своё положение. Врасплох-то он нас не застанет! Упорство же его связано было сначала с надеждой на Казимира, а теперь — с грядущим наступлением морозов. Ахмат рассчитывает перейти Угру по льду. Если бы не это, он давно увёл бы армию отсюда.
При всех очевидных преимуществах великий князь очень хотел избежать решающей битвы. Такая вероятность существовала. Иван уповал на отряд воеводы Ноздроватого-Звенигородского, посланного по окско-волжскому пути на Сарай с целью его разорения. Должен же был кто-нибудь в случае успеха донести Ахмату об угрозе его центральным улусам. И тогда он не сможет не уйти...
В ставку к Ивану явились Андрей Большой и Борис. Громких слов не говорили, просто обнялись на виду у всех. А потом грянули морозы. Великий князь послал на Угру гонца с приказом отступать через Кременец к Боровску. Сам он со своим штабом тоже отправился туда.
-Не хочу давать ордынцам бой прямо у Москвы! - пояснял он. - Велика честь! С них достаточно будет и Боровска.
-Наконец-то, господарь, нам дана возможность скрестить оружие с татарскими полчищами! - весело отвечало окружение. - Не сомневайся, мы сокрушим силы тёмные! Битва у Боровска превзойдёт славу Мамаева побоища!
«По мне, так пусть и не превосходит, лишь бы окончилась нашей победой, - думал князь. - Иначе налёт Ахмата станет для Руси вторым Батыевым нашествием».
3.68) Тогда же, ВАСИЛИЙ НОЗДРОВАТЫЙ-ЗВЕНИГОРОДСКИЙ
В рейд на столицу Орды под руководством господарева воеводы отправились не только русские витязи, но и находящиеся на московской службе отряды татар, возглавляемые беглым крымским царевичем Нур-Девлетом.
По Оке плыли мимо Касимова городка, который господарь дал в кормление тому же Нур-Девлету, потом — через Муром. Сделали сиюминутную остановку в Нижнем Новгороде. Далее вошли в Волгу, миновали Чебоксары и ненадолго стали близ Казани.
Здешний Чингисид традиционно являлся врагом ордынскому правителю, ведь его дед проиграл когда-то ахматову отцу титул верховного царя татар и по сей причине вынужден был обосноваться в булгарском крае. Царь Ильхан Казанский и его вельможи приветствовали речной поход на нижневолжские улусы. Сами они не отважились официально примкнуть к нему, но разрешили сделать это любому добровольцу.
-Окажи ещё одну милость, - попросил Василий Ильхана. - Господарь мой хочет завязать дружбу с твоим другом и союзником — сибирским царём Ибаком. Выдели назначенному человеку проводников к нему.
Ильхану и его двору не хотелось давать Москве даже ничтожного повода для новой конфронтации, поэтому казанский правитель исполнил просьбу. Выполнив в Казани дипломатическую миссию, воевода велел подчинённым браться за вёсла и продолжать путь.
Нигде подолгу не останавливались, весь боевой пыл берегли для оставленного без серьёзной защиты Сарая. Скрытно подойдя к городу, высадились на берега Ахтубы под покровом ночи. Нападение совершили перед самым рассветом.
Сначала налетела конница Нур-Девлета, потом к ним присоединились пешие рати русских. Главное гнездилище Орды запылало огнём. Спросонья жители решили, что на них обрушилось какое-то несметное полчище. Поднялась страшная паника. Кто-то бежал, кто-то сразу сдавался в плен. Оказывали серьёзное сопротивление лишь единицы. Скоро Сарай должен был оказаться под контролем московского воеводы. Однако наступление внезапно захлебнулось.
-Что такое? - удивился Василий. - Почему?
-Проклятый Нур-Девлет велел своим татарам отступать, - уведомили его. - Без его сил нам города не удержать.
Василий послал человека к крымскому царевичу за объяснениями. Тот через гонца ответствовал:
-Господарь приказал нам напасть на Сарай, пограбить да пожечь его. Приказ выполнен, пленные и иная добыча взята — теперь можно уходить!
-Не хочет татарин столицу своих пращуров с землёй ровнять! - догадался Василий.
-Что делать будем, воевода? - спросили у него.
-Отступать к судам и возвращаться в землю Русскую. Прав Нур-Девлет, мы свою миссию выполнили. Жаль только того, что могли сделать больше, а из-за поганого не сделали.
3.69) Первая половина ноября 1480 года, АХМАТ
К последним числам октября великий хан дождался зимних холодов. Они сковали реку льдом, заставив урусов отойти от Угры. Казалось бы, события развиваются в пользу татар. Теперь они могли пересечь злополучную преграду. Но Ахмат медлил с приказом. Потому что и без сведений приближённых знал плачевную обстановку в собственных войсках.
В начале ноября татарская армия представляла собой жалкое зрелище. Воины деградировали из-за вынужденного простоя. Их изводили скука, болезни, голод и морозы. То тут, то там вспыхивали бунты. Часть войска активно требовало возвращения в родные края. В таких условиях сознательно искать боя с московитами было нельзя.
-Примкнувшие летом степные банды уже открыто покидают нас, - докладывали хану.
-Проклятые предатели! - ругался тот от бессилия. - Проклятый Казимир! Проклятый Иван! Проклятые все...
Тут пришли сообщения о том, что Сарай и его окрестности подвергаются разорениям со стороны урусов, казанцев, сибиряков и ногаев.
-Вот хороший повод для более-менее достойного ухода! - шепнул беклярбек. - Другого такого мы не дождёмся! Надо защитить свои улусы!
Ахмат согласился с доводами с плохо скрываемой радостью. Он приказал мурзам и бекам организовывать отступление. А писарю продиктовал послание к Ивану:
-От высоких гор, от тёмных лесов, от сладких вод, от чистых полей. Ахматово слово к Ивану. От четырёх концов земли, от двух десятков Поморий, от семидесяти улусов, от Улуг-улуса. Пусть будет ведомо тебе: кто был нам недругом и хотел поставить копыта на моё ханство добился того, что я стою на его ханстве всеми четырьмя копытами. Его Бог убил своим копьём, дети же его по улусам разбежались. Четверо карачей в Крыму от меня отсиживаются. Вы же со всеми правителями покорены сабельным концом ещё Саин-хана (Бату). И ты б мою подать в 40 дней собрал: 60 000 алтын, 20 000 — весеннюю, да 40 000 (писарь напутал и снова написал 60 000) — осеннюю. А на себе бы знак ты носил, у колпака верх вогнув, что вы все покорные. Если подати в 40 дней не соберёшь, а себя не признаешь данником, то все твои бояре волосатые и бородатые должны быть у меня. Иначе все мои мурзы с луками и сафьяновыми сапогами объявятся у тебя. Мы знаем, как пройти к тебе через леса и реки. Я наехал на один город — так его и не стало! И Данияра отгони от себя, а если не отгонишь, то я пойду на него и до тебя дойду. А ныне от берега отхожу. Но придёт середина зимы и я опять на тебя пойду.
11 ноября начался исход. Чтобы возвратиться хоть с какой-то добычей, татары принялись на обратном пути разорять населённые пункты Литвы. Ахмат всячески поощрял подданных. Так он мстил Казимиру за обман.
«Всё наладится! - думал про себя хан. - Отгоню врагов от центрального улуса, дам коням и людям отдых, а потом снова соберу под своим знаменем и поведу на урусов. Морозы ещё не спадут, поэтому можно будет сразу перейти реки для вторжения в московские пределы. Иван тогда не устоит!»
Однако жизнь определила иное. Меньше, чем через два месяца Ахмат погибнет от рук Ибака, Мусы и Ямгурчи, а Улуг-улус погрузится в хаос, из которого уже не выйдет до самого своего конца в 1502 году.
ЛЕТОПИСЬ ЧЕТВЁРТАЯ
4. 1) Октябрь 1552-апрель 1553 гг., ДЕВЛЕТ I
Итак, это случилось! Иоанн Уруский овладел Казанью! И, в отличии от своего деда, он не ограничился тем, что посадил на её трон угодного Москве хана. Нет, Иоанн сам себя отныне стал называть правителем Казанского юрта! Неслыханно! Часть Джучиева улуса перешла Московской Урусии!
Девлет-Гирей был разъярён до невозможности. Он делал всё, чтобы помешать Иоанну. Летом крымский хан совершил большой набег на его земли, рассчитывая отвлечь главные силы Москвы от Казани. Османский султан Сулейман даже выделил ему янычар и пушки. Девлет приглашал присоединиться к походу ногайского бия Юсуфа и его ставленника Ямгурчи Астраханского. Однако Юсуфа отвлекла междоусобная война с младшим братом Исмаилом, которого подначивали московиты, а слабосильный Ямгурчи проигнорировал призыв.
Пришлось Девлету действовать в одиночку. Он собирался славно поразбойничать на южных границах Московии, сжечь города и поселения, поражать неверных быстрыми перемещениями и неожиданными появлениями, но не вступать в битвы с главными силами Иоанна.
Как всегда уруское воинство отсиживалось за Окой. Крымские татары набросились на области, которые находились южнее. Хан приказал взять Тулу. Тут-то и пригодились пушки с янычарами. Ядрами удалось подпалить деревянные здания города, а османские воины повели остальных на штурм. Однако горожане оказали такое сопротивление, что он был отбит.
Татары понесли ощутимые потери, погиб ханский шурин Камбирдей. Девлету же принесли весть о стремительном приближении самого Иоанна. Чтобы не оказаться в плену, он бежал. Пришлось бросить обоз, верблюдов и пленников. Подъезжая к Крыму, хан узнал об огромных потерях собственного войска в ряде сражений с урусами.
-Я не могу спокойно спать, зная, что мой данник отобрал часть территорий, принадлежащих Чингисидам! - орал потом Девлет. - Как смеет Иоанн так поступать и присваивать себе титул хана казанского?
-Неприятность большая, но поправимая! - старались успокоить его мурзы. - Урусы хоть и взяли Казань с ещё несколькими городами, но народы Казанского ханства не хотят быть под их рукой. Мы уверены, что скоро они выгонят неверных и снова посадят на трон твоего ставленника.
И действительно, почти сразу против завоевателей вспыхнуло восстание. На уруских купцов, гонцов, военных и сборщиков дани то и дело устраивали нападения. Оптимизма прибавлял радостный слух о том, что Иоанн сильно расхворался и находится при смерти.
-Если он умрёт, - потирал руки Девлет, - то в Урусии начнутся внутренние неурядицы и Казань легко вернёт независимость.
К сожалению, горячка пощадила Иоанна.
4.2) Май-октябрь 1553 года, РИЧАРД ЧЕНСЛЕР
К середине 16 века спрос на английские товары стали стремительно падать. Страна значительно отставала от Испании и Португалии в приобретении заморских колоний. Лучшие земли Нового Света достались испанцам, путь на восток через Африку контролировали португальцы, Переднюю Азию заперли от европейцев турки-османы и прочие сарацины.
Требовалось срочно менять положение. Большие надежды англичане возлагали на Северный морской путь. Предполагалось обогнуть Скандинавию, дойти до реки под названием Обь и, поднявшись вверх по течению, добраться до Китая. С этой целью была основана «Компания купцов-предпринимателей...» Она снарядила для экспедиции три корабля. Одним из них — 160-тонным «Эдуардом Бонавентурой» - командовал Ричард Ченслер. 20-го мая маленькая флотилия покинула родной остров.
Сильная буря разлучила «Эдуарда...» с двумя остальными кораблями. Кто-то из экипажа сообщил, будто флагман перевернулся. Согласно инструкции Ченслер прождал товарищей в порту западной Норвегии семь дней. Потом продолжил путь на восток. 24 августа «Эдуард...» вошёл в большой залив. От местных рыбаков Ченслер узнал, что народ здесь живущий называется русскими, что страна их очень обширна и что правит ими император (цесарь) по имени Иоанн. Капитан велел пристать к берегу, снёсся с местными властями, рассказал им, откуда приплыл и заявил о намерениях дружить и торговать ко всеобщей выгоде.
Губернатор края отправил в столицу гонца и пока ждали ответа Иоанна по поводу контакта с иноземцами, Ченслер осторожно выведывал информацию о стране. По всему выходило, что Руссия была богата землями, природными ресурсами и людьми. Местные занимались ловлей трески и сёмги, изготавливали ворвань, варили соль, могли добыть огромное количество пушнины — соболя, куницы, чёрной и рыжей лисицы, выдры, горностая. Также они добывали морской зуб из животных, которых здесь называли моржами, и продавали в городе Холмогоры. На Балтике русские торговали с германцами льном, мёдом и воском. Голландцам разрешалось держать там свои склады.
-Руссия может стать для нас не только перевалочным пунктом, - говорил Ченслер, - но и местом сбыта товаров, а также местом получения нужных нам ресурсов.
Между тем приближалась зима, а вестей из Москвы всё не было. Несмотря на уговоры русских властей, Ченслер готовился к отплытию назад. Терпение английского капитана почти лопнуло, когда наконец-то прибыл человек с царским разрешением осуществлять торговлю и с приглашением для англичан посетить столицу Руссии. Поколебавшись, Ченслер решил-таки воспользоваться гостеприимством. Следовало устанавливать с местным правителем дипломатические отношения и продолжать разведывательную деятельность. 3 ноября английского капитана посадили в сани и отправили в путь.
4.3) Зима 1553/54-I половина весны 1554 гг., ИОАНН I
Сообщение об иностранцах из далёких краёв, которые желали союза и торговых отношений с Русским господарством, царь воспринял как благословение Господне. Из-за торгово-экономического сдерживания со стороны Литвы, Ливонии, Швеции и Ганзейского торгового союза Русь остро нуждалась в притоке новых технологий, специалистов и увеличении сбыта собственных товаров.
Ещё в 1547 году совсем юный Иоанн поручил некоему саксонцу Гансу Шлитте навербовать для него мастеров и лекарей. Шлитте прекрасно справился с заданием. Отправиться в далёкую Русь согласилось около трёхсот человек. Однако по пути все они были задержаны в Вендене и Любеке и препровождены в тюрьмы. Немцы и ливонцы остались верны своей политике и не допустили иностранных специалистов в Московскую Русь.
Но теперь всё могло измениться! Пускай ближайшие соседи проявляли враждебность и держали контроль над Балтикой. Зато открывался новый маршрут для прямой связи с западно-европейскими странами. Впрочем, следовало блюсти собственное достоинство, не показывать иноземцам чрезмерной заинтересованности в контактах.
Иоанн принял добравшегося до Москвы англичанина в Грановитой палате. Он гордо восседал на троне в шапке Мономаха, со скипетром в правой руке и в золочённой одежде, сияя с ног до головы не только золотом, но и драгоценными каменьями с жемчугом. Его бояре сидели вдоль стены на лавках. Ченслер с поклоном подал через двух вельмож грамоты от английского короля Эдуарда. Иоанн приветствовал англичанина, по закону вежливости справился о здоровье его повелителя, выразил удовлетворение хорошим состоянием заморского короля, после чего отослал Ченслера в приготовленную для него комнату.
Вечером господарь пригласил английского посланника на обед, который закончился в час ночи и должен был произвести огромное впечатление размахом и роскошеством. Далее сношение господаря с Ченслером производилось через бояр. Обсудив некоторые договорённости, Иоанн написал ответное письмо Эдуарду Английскому, в котором выражал искреннее согласие союзничать и торговать, и отпустил Ченслера в обратный путь.
Больше всего русского правителя той зимой тревожила ситуация с Казанской землёй. Присоединив её к господарству, Иоанн превзошёл военные деяния своих предков уже к 22 годам. Но теперь предстояло удержать новые территории. А сделать это оказывалось совсем нелегко. Восстание части татар и других народностей против присоединения к Руси начались сразу после ухода из Казани основных сил победителей. Царские наместники отвечали репрессиями, но их возможностей не хватало. Лишь недавно Иоанн понял, что требовались более масштабные меры для усмирения сепаратистов. Он отправил в Казанский край дополнительные войска.
4.4) Тогда же, ИСМАИЛ
Ногайский юрт кочевал по левобережью Волги между Казанским и Астраханским ханствами. Так уж повелось, что его правители были потомками беклярбека Едигея, поэтому носили титул биев и не могли занимать троны Чингисидов. Зато, обладая немалой силой, они влияли на то, кто именно из потомков великого монгольского завоевателя станет ханом в Казани и Астрахани.
Лишь три силы представляли для ногаев серьёзную опасность: из Средней Азии их вытесняли казахи; Крымский юрт зарился не только на Астрахань, но и на верховную власть над всеми частями распавшегося Джучиева улуса; а на северо-западе ногаи уже много десятилетий тягались с урусами за контроль за Казанью и признавать своё поражение не думали.
Поэтому помимо бия, который кочевал с большей частью племени близ казанских пределов, ногаи имели ещё двух больших вождей. Соправитель-наследник бия назывался нурадином. Он следил за тем, чтобы астраханские ханы не переходили под власть крымских владык. А за сдерживание казахов отвечал кековат — третье по значимости лицо.
Нурадином при бие Юсуфе был его младший брат Исмаил. Больше всего на свете он хотел занять место Юсуфа. Пока тот враждовал с урусами, Исмаил пятый год поддерживал с ними дружескую связь. За это нурадин периодически получал от Иоанна подарки. А его племя имело возможность сбывать в Москве лошадей. Последнее было наиболее важным, учитывая тот фактор, что другие крупные рынки для исмаиловых ногаев перекрыли казахи и крымчаки, а среди племени из-за засухи разразились мор и глад. Теперь Исмаил не мог просто так отказаться от союза с Иоанном. В таком случае уруский царь запретил бы торговлю на своих землях, а недовольные нурадином подданные отказали бы ему в своей лояльности.
Приверженность Москве приходилось доказывать реальными делами. Исмаил постоянно отвлекал Юсуфа от помощи Казани и похода в пределы Иоанна. Нурадин чувствовал, что их противостояние с братом приближалось к своему апогею. И помощь урусов была бы очень кстати. Просить Иоанна о помощи открыто мешала гордость. Однако во что бы то ни стало следовало сделать так, чтобы уруские воины оказались в районе нижнего Поволжья. Так легче было бы столкнуть их с Юсуфом.
Исмаил нашёл выход. Зная о том, что Ямгурчи Астраханский грубо обошёлся с московским посланцем, он отправил к Иоанну своего человека с предложением изгнать юсуфова ставленника и посадить на его место Дервиш-Али, который по милости Иоанна владел в настоящее время Звенигородом. Дервиш-Али уже занимал когда-то астраханский трон, но был изгнан Юсуфом и Ямгурчи. По мужской линии он приходился правнуком Ахмату, а по женской был племянником ногайским бию и нурадину.
4.5) Весна-июль 1554 года, ЮРИЙ ПРОНСКИЙ-ШЕМЯКИН
На большом совете Иоанн решил принять исмаилово решение. Для большого похода на Ямгурчи сформировали три полка общей численностью в 30 000 человек. Руководство ими господарь поручил князю Юрию Ивановичу Пронскому-Шемякину, который не первый год пользовался его величайшим доверием.
Ещё в 1547 году Юрий присутствовал на свадьбе Иоанна. Там он удостоился чести держать колпак над головой жениха и спал у постели новобрачных. А на второй день принимал с царём омовение в одной мыльне. Князь Пронский успел послужить при дворе кравчим, рындой и стольником, участвовал в Казанских походах, взятии Казани и горел желанием увеличить свою воинскую славу походом на Астрахань.
После того, как реки вскрылись ото льда, войско село на суда и отправилось сначала вниз по Оке, а потом вниз по Волге, повторяя путь, который проделал в 1480 году воевода Василий Ноздроватый для нападения на Сарай, а для него проделывали с той же целью ушкуйники в 14-15 веках, а до них — в незапамятные времена! - Святослав Игоревич, сокрушивший саму Хазарию. Воины князя Пронского считали себя не хуже тех славных витязей.
Проплыли через присоединённый, но не до конца покорённый Казанский край. Правобережье его называлось горной стороной. Здешнее население вело себя лояльно, признав власть белого хана, как называли русского царя. А вот левобережная Луговая сторона подняла восстание, которое иоанновы воеводы пока не могли подавить.
«Вот разберусь с Ямгурчеем, - думал Юрий Иванович, - и попрошу госпадаря отправить меня с воинством сюда. Уж я приведу Луговую сторону к покорности!»
Проходя средней Волгой, он узнал о начавшейся войне между Юсуфом и Исмаилом. Стало понятно, что нурадин не поможет с Ямгурчи, но было достаточно и того, что он отвлёк на себя ногайского бия.
29 июня воинство Юрия добралось до Переволока и сошло с судов. Князь отправил передовой полк на разведку. Не зря! Около острова Чёрный тот столкнулся с передовым отрядом астраханцев и принял бой. Русичи разбили неприятеля, захватив пленных. Среди них оказался глава полка по имени Саимак. От него стало известно, что Ямгурчи с войском находится южнее Астрахани, а население её разбежалось по островам.
Юрий усилил передовой полк и велел идти на Ямгурчи, сам же отправился к столице. Он блокировал её с двух сторон, немногочисленный татарский гарнизон бежал, а русичи беспрепятственно вошли в опустевший город и провозгласили царём Дербиш-Али, который отныне обязался ежегодно посылать Москве 1200 рублей серебром и поставлять 3000 рыб. Вскоре пришло сообщение, что Ямгурчи бежал к Азову, часть его войска перебито, а гарем перехвачен.
Юрий оставил в Астрахани русский гарнизон, а сам 29 июля вместе с войском, пленниками и ямгурчеевым гаремом отправился в обратный путь.
4.6) Вторая половина 1554 года, ГУСТАВ I
Будущая торговля Руссии с Англией сильно била по шведским предпринимателям, а значит и по королевской казне. В условиях, когда немцы Ганзы и Ливонии закрывали русским, голландцам и англичанам свободный доступ в Балтийское море, шведы получали свой куш через посредничество. На своих кораблях они перевозили западные грузы на восточную окраину Балтики и наоборот. Но теперь, из-за нахождения англичанами прямого выхода к Руссии, шведский бизнес мог пострадать.
-Вы уверены, что Англия будет пользоваться Северным морским путём? - вопрошал шведский король Густав своих подданных.
-Абсолютно! - отвечали ему. - В Англии сейчас большой ажиотаж, тамошние купцы полны энтузиазма. Новоиспечённая королева Мария, естественно, даст добро на торговлю с Москвой. И хотя побережье Студёного моря зимой покрывается льдами, мы всё равно останемся в накладе. Англичане уже просят разрешить им на зимнее время года плавать вдоль берега к Финскому заливу.
-Они, конечно, поддерживают нас против Дании, но допустить такого мы не можем! - воскликнул Густав. - Разве только если сами не овладеем полностью Финским заливом.
Он выразил заветную мечту своих предшественников, которая не осуществлялась на протяжении веков из-за противодействия русских герцогов. Густав был полон решимости изменить положение. Оставалось найти союзников.
Король давно подбивал на войну с Русским государством Ливонию и Сигизмунда Польско-Литовского. И, кажется, ливонские рыцари были готовы поддержать боевые действия. Послы ландмейстера жаловались на то, что Иоанн требует отдать Дерпт или ежегодно платить за него, поэтому у Ордена нет другого выхода.
Густав сосредоточил войска в Або и Выборге, а потом напал на Печенгский монастырь. И только после этого узнал о проведении ливонцами переговоров с русскими, на которых они согласились выплачивать дерптскую дань. Швеция оказалась с Руссией один на один. Густав едва мог сдержать свои гнев и растерянность.
-Ничего! - пытался он сделать хорошую мину при плохой игре. - Мы и сами способны отобрать у русского медведя нужные нам территории.
Решимость королю придавала личная обида на Иоанна. Дело в том, что русский царь поручал переговоры с ним новгородским губернаторам, не считая Густава ровней, поскольку его предки не были монархами. Следовало наказать наглеца за такую спесь.
4.7) Январь-май 1555 года, ДЕВЛЕТ I
Хан испытывал страх, ярость и бессилие. За несколько лет Иоанн Московский радикально перевернул вверх тормашками практически весь татарский мир. Девлет ещё надеялся объединить силы с Юсуфом для возвращения Казанского и Астраханского юртов, но в конце зимы стало известно о гибели ногайского бия в войне против Исмаила. Это означало уверенное господство урусов над всем Поволжьем вплоть до Каспийского моря.
-Сердце Джучиева улуса оказалось под пятой чужеземцев-иноверцев! - горестно восклицал Девлет. - Теперь улус-ханом назовут Иоанна, вот увидите!
И оказался прав. Иоанн не скрывал своих успехов в переписке с крымским правителем и, между прочим, упомянул о добровольном изъявлении сибирского хана платить Москве ясак в знак покорности.
-Чванливость уруса не знает границ! - поражался Девлет. - Это при том, что московитские правители со времён Менгли и по сей день являются нашими данниками! Следует указать Иоанну его настоящее место и вернуть всё так, как было до взятия Казани!
Он начал собирать войска для большого похода на Московию. Чтобы вражеская сторона не прознала об этом раньше времени, хан в письмах к Иоанну предлагал дружбу за дополнительную плату, а противниками объявлял кабардинцев. Этот народ давно враждовал с крымчаками и турками, отдавшись под покровительство урусов. Кабардинцы отказывались платить дань и причиняли Крыму много беспокойства.
Под рукой Девлета оказалось до 60 000 человек. Османский султан снова выделил артиллерию в помощь. Со своей стороны Девлет пошёл сначала к низовьям Дона, но затем резко повернул на север. Всё казалось более чем поправимо.
Хан выделил воинов и отправил их с несколькими пушками на Астрахань, представляя, как дрожит сейчас Дербиш-Али в ожидании всего крымского полчища. Приближённые высказывали предположение, что уруский ставленник уже убежал к своему покровителю и Астраханский юрт будет легко взять под контроль. На его трон решено было вернуть Ямгурчи, который из марионетки ногаев превратился в марионетку крымчаков и османов.
Ногайское племя Девлет рассчитывал оторвать от влияния Москвы, поддержав сыновей Юсуфа, которые после смерти отца продолжили войну с Исмаилом. А когда кто-то из них станет бием, то обязательно обратит взор на север и поможет казанским сопротивленцам вернуть независимость.
Но в первую очередь Девлет жаждал наказать Московию. Он собирался подвергнуть её южные области огню и сабле, уклониться от решающего сражения с главными силами Иоанна, а потом вернуться в Крым с богатой добычей и большой славой, показав всем сомневающимся, кто самый сильный. На всякий случай Девлет уведомил о своих намереньях Сигизмунда Польско-Литовского со слабой надеждой на то, что тот поддержит татар, потрепав Московию с закатной стороны. Тогда крымчаки могли бы нанести более масштабный ущерб территориям и престижу Иоанна.
4.8) Весна-начало лета 1555 года, ИОАНН I
Если бы не Швеция, то с западными соседями у Московской Руси всё было хорошо. Летом прошлого года подписали выгодное соглашение с магистром Ордена и юрьевским епископом. В числе прочих уступок русской стороне ливонцы признавали обязательство ежегодной дани с епископства и обещали выплатить все недоимки, накопившиеся за полвека, в течении трёх лет.
А уже в следующем году заканчивалось перемирие с Литвой. Сомнений в его продлении ни у кого не возникало. Обе стороны, правда, грезили о так называемом Вечном мире, но ряд серьёзнейших исторических претензий друг к другу относило такое соглашение в разряд несбыточных мечтаний.
Иоанн считал практически всю территорию Великого княжества Литовского своей вотчиной, которую следует вернуть под свою державную руку, и досадовал, что Сигизмунд подобно Девлету не признавал его царского титула. Сигизмунд же требовал за Вечный мир отказа от претензий на все литовские земли, возвращении ему Смоленска и Чернигова с Северской областью, а также предоставления Новгороду и Пскову былой независимости.
Разумеется, ни Иоанн, ни Сигизмунд не могли пойти на такие чудовищные уступки. Однако взаимные претензии не мешали им избегать большого военного конфликта. А вот агрессия Швеции сильно отвлекала от появившихся забот на татарском фронте.
Новгородский наместник, князь Палецкий, доносил царю, что шведы закупорили Невский путь в Финский залив, частные стычки с ними оказались неудачными, а русское посольство к королю Густаву задержано без ответа. Иоанн отправил в помощь Новгороду двух воевод с полками, надеясь, что они с главными силами Палецкого сдержат или отбросят врага. Основные силы господарь держал на случай войны с Девлетом.
Предпосылки к ней имелись, ведь одновременно с донесением Палецкого Иоанн узнал от кабардинских черкесов о том, что крымский царь собрал большое воинство и угрожает им и Астрахани. Исмаил также жаловался на поддержку Девлета юсуфовым сыновьям, слёзно прося о помощи.
-Ногайского союзника и черкесов следует поддержать! - сказал Иоанн. - И удержать астраханский трон за Дервишем. В противном случае мы потеряем нижнее и среднее Поволжье, а казанские мятежники, которые укрылись в дремучих лесах Луговой стороны, воспрянут и перейдут в наступление!
Он приказал воеводе Ивану Шереметеву-Большому выступить с 13 000 воинов из Белева и по Муравскому шляху (пути) идти на Перекоп. Этот бросок должен был отвлечь Девлета и заставить его возвратиться в Крым. Однако задумка не удалась. Очень скоро Шереметев через гонца уведомил Москву о переправе крымчаков через Северный Донец и приближении их непосредственно к русским пределам. Господарь с двоюродным братом Владимиром Старицким и основным войском выступил к Коломне, а оттуда — через Каширу — к Туле.
4.9) Июнь 1555 года, ИВАН ШЕРЕМЕТЕВ-БОЛЬШОЙ
Когда воевода узнал о том, что крымское войско через Изюмский шлях устремилось к южным рубежам Руси, то принял решение отказаться от рейда на Перекоп и велел следовать за врагом в отдалении, не теряя из виду.
-Наши присутствие на Мамаевых лугах ничуть не смутило царя Девлета, - сказал Шереметев своему окружению. - Он уверен, что мы не способны причинить его владениям вреда. Скорее всего, так и есть. Поэтому нам лучше идти за ворогом. Я уже послал гонца к господарю и он будет в курсе происходящего. Если Девлет, как в прошлый раз, стремится к Туле, то будет неплохо зажать его там с обеих сторон. Наш удар в спину крымчакам во время их битвы с нашими основными силами не даст поганым ни единого шанса на победу. Они либо окажутся у нас в руках, либо примут смерть.
Русичи вели татар через полстепи. Шереметев всё же осознавал, что вздумай Девлет остановиться и напасть на его полки, крымчаки одержат в такой стычке уверенную победу за счёт разницы в числе. Для увеличения своего воинства воевода рассылал гонцов к литвинам, предлагая присоединиться к нему. Хотя литовские земли страдали от крымских набегов даже чаще московских, её воины не собрались помогать Шереметеву.
А тем временем уже в русских пределах случилось то, чего так боялся опытный военачальник. Крымские полчища развернулись и пошли на преследующих их русичей. Шереметев велел изготовиться к битве. Он молил бога, чтобы господарь с основным воинством был где-то рядом. Лишь в этом случае его маленькая армия могла уцелеть. Ко всеобщему удивлению крымская масса... проскакала мимо, бросив на произвол судьбы свой обоз.
-Бегут от наших! - догадался Шереметев.
Он выделил второму воеводе 6 000 человек и приказал отправлять богатую добычу в тыл. Сам, с оставшимися 7 000, стал ожидать подхода господаря с армией и дальнейшими распоряжениями. Но дождался лишь возвращения крымчаков. Пришлось принимать бой.
Русские полки одержали верх в столкновении, захватили знамёна Ширинов — второго по силе и влиянию крымско-татарского рода после Гиреев. Однако радость длилась недолго. Оказалось, что это были лишь передовые отряды врага. Вскоре на русичей накинулись следующие, более многочисленные полчища. Усталые витязи Шереметева не выдержали напора, рассыпались после короткой рубки и побежали. Впрочем, их начальник не увидел этого, так как был тяжело ранен и потерял сознание чуть раньше.
Когда Шереметев очнулся, то обнаружил себя в окружении соотечественников. Раны не позволяли ему даже сесть. Голова кружилась, а к горлу подступала тошнота. Ухаживавший за ним денщик рассказал о том, что случилось и какова обстановка на данный момент.
-Воеводам Басманову и Сидорову удалось кое-как собрать остатки наших людей и сейчас мы укрылись в дубраве косогора под Судбищами. Чаща и подручные материалы от обоза служат нам прикрытием. Деревья рубим с таким расчётом, чтобы они падали в сторону врага. Пни оставляем высотой в человеческий рост для укрытия за ними наших лучников и стрельцов. Уже отразили три штурма, ждём четвёртый...
Но его не последовало. Понеся ощутимые потери при штурме дубравы, армия Девлета унеслась в степь. Только тогда потрёпанные отряды Шереметева вышли из дубравы и поспешили к Туле. В город прибыло едва ли 2 000 человек. Там они узнали, что их уже оплакивали, считая погибшими.
4.10) II половина 1555 года, АЛЕКСЕЙ АДАШЕВ
Девлету не удалось подвергнуть южные земли Московской Руси разорению. В трёхдневной битве близ Судбищ он потерял двух сыновей и кучу солдат. Поход крымчаков закончился неудачей, Иоанн и его подданные откровенно ликовали. Алексей Адашев делал вид, будто разделяет всеобщее ликование, хотя внутренне относился к итогам противостояния очень сдержанно.
Причиной тому было глубокое понимание внешнеполитической обстановки, проистекающее от вовлечённости в самую гущу государственных дел. Происходя из худородных дворян, Алексей, наряду с митрополитом Макарием, князем Андреем Курбским, протопопом Сильвестром, дьяком Иваном Висковатым и ещё несколькими лицами, входил в самый близкий круг Иоанна, в который попадали за способности, а не за родовитость, и в котором не глядели на чины.
Борьба за Поволжье ещё могло закончится поражением. Русское господарство выдержало очередной раунд, но впереди их было предостаточно. Отдельное войско Девлета не сумело добыть астраханского трона для Ямгурчи. Дербиш-Али сохранил его за собой, стравив крымчаков с юсуфовыми сыновьями, которых за помощь переправил за Волгу и теперь они возобновили войну с Исмаилом.
-Если племянники одолеют его, докладывал господарю Алексей, - то обязательно поддержат казанских мятежников. На Дербиш-Али тоже нельзя безоглядно полагаться. Доходят слухи, будто он пытается избавиться от нашего гарнизона и ведёт с Девлетом тайные переговоры. Кажется, Дербиш-Али собирается переметнуться на сторону крымчаков. С ним и с сыновьями Юсуфа крымский царь наберёт большую силу, отторгнет от нас Казань и даже может возродить Золотую Орду!
В последнем случае Алексей, конечно, погорячился, однако намеренным утрированием он сбил с Иоанна губительную эйфорию и теперь был уверен в том, что господарь начнёт предпринимать серьёзные меры по недопущению катастрофического сценария. К сожалению, приходилось отвлекаться на шведов, которые осенью осаждали крепость Орешек. И хотя русские воеводы отогнали их, захватив корабль с четырьмя пушками, следовало наказать Густава за агрессию ответным походом.
Но не всё было плохо. С Литвой по-прежнему царил мир, ливонцы ради собственного спокойствия соглашались на многие выгодные Москве условия, а в октябре из далёкой Англии наконец-то вернулся Ричард Ченслер с верительными грамотами от новой королевы Марии и её супруга Филиппа. Русское господарство очень нуждалось в теснейшем сотрудничестве с любой западно-европейской страной, поэтому Иоанн предоставил англичанам широкие привилегии, которые должны были крепко связать обе державы друг с другом. Господарь собирался упрочить дипломатические отношения и для этой цели готовил вологодского наместника Осипа Непею к морскому путешествию в Англию.
4.11) Январь-май 1556 года, ИВАН ЧЕРЕМИСИНОВ
Он происходил из сословия детей боярских и с 1550 года служил на Москве стрелецким головой, одним из шести. Пока самой серьёзной боевой компанией, в которой участвовал Иван Семёнович, были осада, штурм и взятие Казани. С тех пор он не раз выдвигался вместе со своими молодцами в составе царских войск при угрозах крымского нашествия, однако повторного боевого крещения практически не получал. В мирные отрезки времени Черемисинов наряду с остальными стрельцами отвечал в основном за тушение пожаров в столице.
С одной стороны, он не принадлежал к правящей верхушке, не влиял на политику. С другой — являлся командиром специального военного подразделения и служил в Москве. Последние обстоятельства всё-таки позволяли находиться в курсе происходящего на очень высоком уровне. Иван Семёнович знал о продлении с Литвой перемирия до 1562 года, а также старался не упускать новости о тех боевых действиях, что вело Русское господарство.
В первую очередь следовало наказать Густава Шведского за развязывание войны, поэтому в начале года русские войска выступили из Новгорода на Выборг. Город взять не удалось, но область вокруг него была разорена, добыча оказалась немаленькой (в том числе 7 пушек), а главное — под Выборгом в большой битве удалось разгромить шведскую армию.
С казанскими делами тоже всё складывалось замечательно. В марте пленили и доставили в Москву самого опасного вождя тамошних повстанцев по имени Мамич-Бердей. После допросов в застенках его казнили, а через месяц пала столица бунтовщиков Чалым. Уже в мае царские войска нанесли им очередное поражение и сепаратизм Луговой стороны начал выдыхаться.
Более сложная ситуация была на южном и юго-восточном направлениях. Из-за бескрайних степей, Перекопского перешейка и османского покровительства Русское господарство не могло совладать с Крымским ханством так просто.В марте прошли слухи о подготовке Девлета к серьёзному походу в русские пределы. Иоанн послал в степи отряды для того, чтобы они предупредили потом о нашествии. Однако Черемисинову определили иную роль. Его вызвал к себе могущественнейший наперстник государя Алексей Адашев и посвятил в проблемы с Астраханью.
-Исмаил Ногайский давно предупреждает нас о том, что Дербиш-Али переметнулся к Девлету, - сообщил Адашев. - Другие источники подтверждают его слова. Дербиш-Али выгонял наших посланцев и пытался выдавить наш гарнизон. Господарь выделяет тебе 3000 человек из стрельцов и казаков. Плыви в низовья Волги, схвати изменника и смести с трона. Исмаил обещал помочь, но готовься обойтись своими силами.
-Кого же господарь посадит вместо Дербиш-Али? - поинтересовался Иван Семёнович.
-Никого! Он присоединяет Астрахань подобно Казанскому царству. Если всё пройдёт благополучно, то ты назначаешься тамошним наместником до следующих распоряжений.
4. 12) Конец весны-осень 1556 года, ИОАНН I
В степь русский царь отправил другого стрелецкого голову — Матвея Ивановича Ржевского по прозвищу Дьяк — и теперь ждал от него вестей.
Они пришли в мае. Гонец Ржевского сообщал, что Девлет покинул полуостров и идёт на север. Иоанн велел войскам выдвигаться к Оке. Он находился в Серпухове, когда явился новый гонец от одного из людей Ржевского. Он поведал о победе отдельного отряда Чулкова, ходившего по Дону, над двумястами крымчаков и о том, что Девлет повернул обратно, опасаясь не только господаревых сил, но также кабардинских черкассов и казаков, которые орудовали в его покинутых улусах. На сей раз крымская угроза миновала русские пределы.
На других фронтах тоже имелись успехи. В июле Густав запросил мира, луговые банды Казанского края продолжали дробиться, уменьшаться и рассеиваться, а в начале осени пришёл отчёт от Черемисинова, который сообщал о благополучном взятии Астрахани.
Коварный Дербиш-Али бежал после стычки его передового отряда с казачьим отрядом атамана Ляпуна Филимонова в 500 человек, а Иван Семёнович с войском вошёл в опустевший город 2 июля. За беглецом отрядили погоню, но так и не схватили. Лишь поучаствовали в нескольких стычках да уничтожили его суда. Черемисинов возвратил астраханцев в город и заставил присягнуть в верности Иоанну. С 26 августа Астраханское царство официально превратилось в часть Русского господарства.
Также Черемисинов подтверждал сведенья о том, что Исмаил с переменным успехом продолжает борьбу против племянников и на данный момент те одолевают, но эти обстоятельства всё равно на пользу Руси, так как, во-первых, ногаи, ослабив себя в междоусобицах, перестали представлять собой грозную силу, а во-вторых почти все юсуфовы сыновья выражают готовность пойти под покровительство Иоанна.
-Хорошо, ежели так, - сказал царь, - поскольку беглый Дербиш-Али ещё не раз побеспокоит Астрахань при поддержке Девлета. Пусть Черемисинов активно использует ногаев, черкессов и иных врагов Крыма в качестве союзников.
Примерно в одно время с человеком Черемисинова явился к господарю и гонец от воеводы Ржевского, рассказавшего в подробностях, как славно они погуляли в крымских улусах Причерноморья, доплыв по Днепру аж до Очакова и благополучно возвратившись в какую-то отнятую у татар крепостицу с богатой добычей и славою.
Вместе с ним приехали люди православного литвинского князя Дмитрия Вишневецкого. На службе у Сигизмунда Польско-Литовского он был старостой Канева и Черкасс, но вместе со своими молодцами поставил крепость на днепровском острове Хортица и оттуда казаковал, нападая на татарские угодья. Сей князь просился в московское подданство и Иоанн не отказал.
4.13) Тогда же, НИКОЛАЙ РАДЗИВИЛЛ (ЧЁРНЫЙ)
Великий канцлер литовский и по совместительству воевода виленский мог похвастаться многолетней дружбой с великим князем Сигизмундом. Однако это не освобождало его от ведения сложной политики, направленной на то, чтобы Литва отстаивала собственную независимость не только от московитов, но и от поляков. Первые страшили военной мощью, вторые — привлекательностью для среднего и низшего литовского дворянства, которое хотело добиться от высшей магнатерии тех же свобод и привилегий что и польская шляхта.
-Возобновляющееся перемирие с Москвой очень кстати, - часто говорил Чёрный Радзивилл своему кузену — тоже Николаю Радзивиллу — по прозвищу Рыжий. - Это хоть какая-то гарантия, что области нашего обширного, но беззащитного Великого княжества не подвергнутся отторжению в пользу восточного соседа. Будем продолжать эту практику и дальше. Глядишь, не при нас, так при наших детях баланс сил изменится и мы вернём отобранные Москвой территории, а затем поглотим и её саму.
С поляками следовало действовать ещё тоньше. Их предполагалось использовать в будущей войне против Москвы и при этом оградить Литву от излишнего влияния. Так как поляки являлись католиками, Чёрный Радзивилл с остальными магнатами решили покровительствовать антиримскому движению Жана Кальвина. Оно могло стать популярным среди населения княжества, сопротивляющегося латинизации. Таким образом между литвинами и поляками проляжет дополнительная черта разности. Сигизмунд благосклонно относился к подобной политике. Ему было выгодно, чтобы литовское дворянство не получила дополнительной самостоятельности.
Все эти концепции были хороши, но на их реализацию требовалось время. А из-за Ливонии война с Московией могла начаться гораздо раньше, чем рассчитывал Чёрный Радзивилл. Эта прибалтийская конфедерация перестала представлять из себя силу. Члены тамошнего ордена превратились в большинстве своём в бюргеров и Ливония стала лакомым кусочком для соседей. Литовцы хотели сделать из неё вассальное герцогство по примеру Пруссии.
Их ставленником был рижский архиепископ Вильгельм, за которым в качестве его коадьютора присматривал родственник Сигизмунда Христофор Мекленбург-Шверинский. Однако рыцари Ордена действовали на опережение и арестовали обоих. Литовская сторона выразила протест против подобных действий и отправила к ливонскому ландмейстеру посла. Который в суматохе был убит. Смерть посла служила отличным поводом для войны. На границе с Ливонией скопилось до 10 000 войска во главе с Рыжим Радзивиллом и Иеронимом Ходкевичем. Ждали только согласия Сигизмунда. Но великий князь медлил.
-И я его понимаю, - со вздохом признавал Чёрный Радзивилл. - Если мы вторгнемся в Ливонию, то против нас выступит не только Московия, но также Римская империя, Дания и Швеция. Мы окажемся в полной изоляции.
Было решено в Ливонию пока не входить, а добиваться освобождения Вильгельма и Христофора дипломатического давления.
4.14) Конец 1556-май 1557 гг., ДЕВЛЕТ I
Для Крымского ханства наступил критический период. Не считая восточных земель Заволжья, оно осталось единственным осколком державы Джучидов, который ещё не поглотила Московская Уруссия. Если Девлет не хотел, войти в историю как последний правитель всех улусов, то он должен был переломить ситуацию.
Сделать это было мудрено, ведь помимо московитов перешли в контратаки воодушевлённые их действиями литвины и кабардинские черкессы. Литвины во главе с Вишневецким напали на днепровские владения крымчаков и 1 октября 1556 года взяли крепость Ислам-Кермень, а черкессы под водительством двух своих князей разорили Темрюк и Тамань.
Давно опасаясь нападения московитов с союзниками, Девлет лихорадочно просил военной помощи у своего покровителя — османского султана Сулеймана. Параллельно с этим хан умолял Иоанна о дружбе и мире. Чтобы выиграть время и убедить московитского правителя в искренности намерений, Девлет освободил всех урусских пленников и за то просил не натравливать на него Вишневецкого с кабардой. Тактика сработала, крымские татары получили хоть какую-то передышку. Собрав к маю приличное войско, Девлет двинулся на Хортицу.
-Нам нужно выбить оттуда Вишневецкого, - говорил он мурзам и беям. - Иначе каждый раз, когда мы пойдём в поход на московских или литовских урусов, будем опасаться за наши тылы и брошенные улусы.
Хортица являлась самым большим островом Днепра и находилась ниже порогов. Она имела продолговатую форму и тянулась с северо-запада на юго-восток, делила реку на два рукава. В западном от Хортицы рукаве ютился маленький островок, вытянувшийся с севера на юг. Он назывался Малая Хортица. Именно там окопался Дмитрий Вишневецкий по прозвищу Байда со своими казаками, построив деревянно-земляную крепость.
Крепость Байды располагалась там, где скалы поднимались максимально высоко над уровнем воды, то есть в северной части островка. Пологая южная представляла собой песчаную отмель. Самую высокую стену выстроили на западе, обращённую в сторону материка.
В отсутствии турецких частей татарам остро не хватало тяжёлой артиллерии. Но посылать обратно за подмогой было слишком далеко, а ждать её — слишком долго. К тому же Девлет нисколько не сомневался, что возьмёт эту крепостицу и так, просто чуть более дорогой ценой. Поэтому он дал команду к атаке.
Крымчаки на свежесрубленных лодках пересекли протоку, после стычки отбросили казаков от отмели в крепость и попробовали взобраться на её стены по приставным лестницам. Передовой отряд штурмовиков прикрывали тучей стрел. Однако защитники устояли, татарам пришлось отступить. Девлет был очень недоволен таким исходом, но посчитал его досадным недоразумением.
На следующий день он повторил приказ и... твердыня снова устояла, а казаки сделали вылазку, зная, что теснина не даст крымчакам воспользоваться преимуществом в численности. Противника отбросили обратно за стены, но самим ворваться внутрь не удалось. В последующие дни повторялось примерно то же. Татары вели неудачные штурмы с ощутимыми потерями, а казаки изредка бросались в контратаки. Люди Девлета начали выражать недовольство. Они не хотели идти на убой и всё громче говорили об уходе. Хан понял, что назревает бунт, поэтому на двадцать четвёртый день объявил о возвращении в Крым. Он решил отыграться на кабардинских черкессах и адыгах, а крепость Вишневецкого взять позже с помощью артиллерии турок.
4.15) Тогда же, АЛЕКСЕЙ АДАШЕВ
Ближайший сподвижник Иоанна привычно находился в курсе всех важнейших внутри- и внешнеполитических предприятий.
Зимой оголодавшие шайки луговых бунтовщиков совершили вылазки на Горную половину и даже на районы Нижегородчины. Лишь в марте князь Иосиф Ковров нанёс нескольким крупнейшим бандам тяжёлые поражения. Да такие, что в мае луговчане сложили оружие и прислали переговорщиков, которые смиренно просили дать всем амнистию и принять в московское подданство.
Конфликт со шведами также закончился в пользу Русского царства. Густав прислал в Новгород своих послов и 25 марта было подписано перемирие на 40 лет. Обе стороны разрешали свободную торговлю в своих землях и свободный пропуск в третьи страны через свои территории. Густав согласился продолжать переписку с Иоанном через новгородских наместников.
Примерно в это же время Алексей Адашев по поручению господаря занимался ливонскими делами. В феврале 1557 года в Москву явились послы орденского ландмейстера и юрьевского епископа-латинянина, который согласно договорённостям 1554 года должен был отдать все недоимки за 50 лет. Но послы заявили, что дань за владение Юрьевом они не привезли и просили дать очередную отсрочку.
-Отсрочек больше не будет! - твёрдо ответствовал Адашев. - Освобождайте Юрьев со всеми близлежащими территориями. И не думайте, что мы прощаем недоимки! Выплатить накопившийся долг вам всё равно придётся!
-Ваши требования неосуществимы!
-Тогда мой господарь выдворит вас силой. А недоимки стребует с Ордена, чей магистр ответствует за юрьевского епископа.
-Мы просим кайзера Иоанна дать нам аудиенцию! - взмолились послы.
-Он отказывается принимать вас!
Послы уехали уже в марте. А господарь велел русским купцам отныне не торговать с Ливонией и повелел построить город с гаванью в устье реки Нарвы для торгового сообщения на Балтике в обход Ливонии. С этой целью он отправил туда князя Шестунова. Войско для выдворения немцев из Юрьева следовало хорошенько подготовить, так как с наскока брать европейские крепости было проблематично.
-Ах как невовремя эти немцы отвлекают нас от Крыма! - сокрушался Адашев.
При встрече с господарем он напомнил о важности постоянного давления на Крымское царство, но тот лишь беспечно отмахнулся.
-Девлет никуда от нас не денется, - сказал он своему любимцу. - Он сидит на своём полуострове и трясётся от страха, в письмах заклиная пощадить его. Вишневецкий жалит его с севера, черкессы — с востока. В случае острой необходимости можно подключить Черемисинова и ногаев, которые помогли отогнать Дербиша от Астрахани. Всё под контролем!
Адашев лишь качал головой. Его точку зрения поддерживал другой ближник господаря — протопоп Сильвестр. Но Иоанн теперь прислушивался к его словам совсем мало, перестав доверять ещё в 1553 году.
4.16) Лето-осень 1557 года, ВИЛЬГЕЛЬМ ФОН ФЮРСТЕНБЕРГ
В конце мая 1557 года умер ландмейстер Ордена Генрих фон Гален. Пост предсказуемо занял его коадьютор Вильгельм фон Фюрстенберг. Можно было бы сказать, что ему досталось тяжелейшее наследство, но Фюрстенберг в предшествующие месяцы уже замещал больного начальника.
Ливонская конфедерация состояла из Ордена и четырёх епископств. Её золотые времена давно миновали. Постоянный приток рыцарей-крестоносцев с запада обмелел, здешние воины почти все превратились в бюргеров и ныне слабая Ливония находилась между Литвой и Московией, которые почти не скрывали желания присоединить к себе её территории.
Сигизмунд как и в прошлом году сосредоточил у ливонской границы около 20 000 воинов. Фюрстенберг мог выставить против них лишь 12 000 человек разной степени боеспособности. Он лихорадочно искал поддержки у императора Фердинанда, шведского и датского королей, а также у померанского и даже прусского герцогов. Благодаря их хлопотам между ландмейстером и Сигизмундом начались переговоры.
Польско-литовский правитель потребовал выдать ему виновников гибели литовского посла, освободить рижского епископа с коадьютором, заключить союз против Москвы и признать некоторые привилегии, дающие ему право вмешиваться во внутренние дела конфедерации.
Тщательно обдумав варианты, Фюрстенберг со своими помощниками пришли к выводу, что худой мир сейчас гораздо лучше полного краха. Они согласились выполнить требования Сигизмунда при условии, что рижское епископство не перейдёт в светское качество. Когда все нюансы уладили, Фюрстенберг прибыл к Сигизмунду в Позволь и 14 сентября подписал фактически сепаратный договор.
-Итак, польско-литовский правитель действует с оглядкой на империю! - сказал ландмейстер, воротясь в Ливонию. - Только поэтому он не стёр нас в порошок и не превратил конфедерацию в своё вассальное герцогство под руководством Вильгельма Рижского. На сей раз мы выстояли, но я сомневаюсь что Сигизмунд, Радзивиллы и архиепископ бросят интриговать против нашего Ордена!
-Да, - согласился с ним феллинский комтур Герхард фон Кеттлер, - скорее всего они будут ждать какой-нибудь смуты в империи, чтобы спровоцировать очередной конфликт между нами и Вильгельмом. Тогда-то и появится очередной повод для вмешательства, вторжения и захвата.
Покой Ливонии только снился. Отсрочив угрозу со стороны литовцев, Фюрстенбергу предстояло как-то потушить агрессию со стороны Москвы. О строительстве русского порта в устье Нарвы он знал уже давно благодаря жалобам дерптского епископа. Но в ноябре к восточным границам его владений подошло 40-тысячное воинство.
-Я немедленно отправляю к Иоанну послов! - воскликнул испуганный Фюрстенберг. - Пусть они обещают всё что угодно, лишь бы московиты отступили. Известите об угрозе со стороны Иоанна императора Фердинанда. Пусть пришлёт нам помощь в виде крестоносцев или денег. Иначе Орден в Ливонии исчезнет, а наша страна будет захвачена схизматиками. Ах да, у нас ведь имеется теперь и антимосковский союз с Литвой. Об этом следует напомнить Сигизмунду!
4.17) II половина 1557 года, ИОАНН I
Московская Русь усиливала свой авторитет ведущей державы восточно-европейского региона с устрашающей для соседей скоростью. Ещё летом ко двору Иоанна явились двое сыновей черкесского князя Темрюка. Они кланялись царю и просили войско для противостояния крымчакам, османам и некоему Тарковскому шамхальству. Иоанн обещал не оставлять их народ без своей милости, но пока собирался решать проблемы черкессов дипломатией. Из-за Ливонии он не хотел сейчас воевать с неуловимыми крымчаками, которых могли поддержать турки.
Со стороны ногаев Москва тоже в ближайшее время никаких неприятностей не ожидала. Вследствии голода, мора, а также многолетних междоусобиц эта орда угроз не представляла. Измаилу удалось в очередной раз пересилить своих племянников, провести съезд мурз и стать бием. После этого он присягнул русскому господарю от имени ногаев и башкир. Отправив Иоанну в качестве пленников двух племянников, он жаловался на нужду и униженно просил денег.
-Измаила следует поощрить, - сказал царь. - А племянникам его я дам земель для прокорма. Пусть послужат мне. Они могут пригодиться, если Измаил изменит.
Тем временем из Англии воротился Осип Непея. Воротился без погибшего при кораблекрушении у берегов Шотландии Ричарда Ченслера. Теперь вместо него дружественную страну представлял капитан Антон Янкин. Несмотря на то, что Осип сам чуть не утонул, он был принят тамошним обществом восторженно. Англичане оказали ему все полагающиеся послу почести, брали на себя расходы, повсюду приглашали. Был Непея и на королевской аудиенции, на которой его обласкали, одарили и дали разрешения для русских купцов свободно торговать. Антон Янкин произвёл сильное впечатление на Иоанна. Он являлся опытным моряком, рассказал господарю много чудесного о неведомых землях. Его просьба разрешить искать путь в Китай через Волгу была удовлетворена.
Примерно в тот же период Вишневецкий известил Иоанна о том, что ему пришлось покинуть Хортицу и вернуться в Черкассы и Канев, так как на днепровский остров собирались обрушиться крымчаки при поддержке турок и молдаван. Царь приказал Вишневецкому оставить литвинские земли и ехать в пожалованный Белев. Иоанн предполагал использовать служилого князя в случае обострения отношений с Девлетом.
-Не хмурься, Алексей! - сказал господарь Адашеву. - К войне с крымчаками и османами нужно сначала изрядно подготовиться. Вот разберёмся с Ливонией — и пошлём на юг большое войско, к которому пристанут черкессы, казаки и подольские воеводы. Укрепимся в Запорожье и тогда по крайней мере запрём крымчаков на их полуострове, если не истребим или не захватим их.
С Ливонией же, а вернее с пресловутой юрьевской проблемой, Иоанн намеревался разобраться поскорее. Он послал к её границам армию во главе с Шиг-Али Касимовским. Кроме русичей и татар в составе войск находились черкесские отряды, черемисы и мордвины, долженствовавшие своим усердием загладить перед Москвой многолетнее восстание. Такие меры заставили ливонцев прислать своих людей для переговоров. Однако они приехали без денег и Иоанн счёл себя оскорблённым и обманутым. Он решил не давать Юрьеву отсрочку.
4.18) Зима 1557/58 гг., АЛЕКСЕЙ АДАШЕВ
Обещание Иоанна плотно заняться крымчаками только после решения проблем с юрьевской данью заставляло царского любимца горько сокрушаться. Он считал, что упускается самый удобный момент для расправы над татарами далёкого полуострова.
-У крымчаков сейчас начинается смута, - рассказывал Адашев Сильвестру и прочим сподручникам. - Есть группа мурз, которые по разным причинам недовольны Девлетом. Я отпустил к ним царевича Тохтамыша. Если ему удастся занять трон, то мы можем рассчитывать на выгодную нам политику хотя бы первое время. К сожалению, мы не можем открыто послать в Крым наши войска, иначе спровоцируем войну с османами. Вот когда развяжемся с этой проклятой Ливонией, то будем действовать посмелее.
Протопоп советовал активнее давить на господаря, но Алексей заметил, как раздражается Иоанн на любого, кто пытается навязать ему свою точку зрения и предпочитал лишний раз промолчать. В отличии от Сильвестра Адашев знал, что царь всё меньше доверяет людям из избранного круга и всё внимательнее прислушивается к его завистникам, нашёптывающем ему о слишком уж большом влиянии фаворита. В их числе была сама царица, её родственники и, кажется, некоторые Глинские. Требовалось вести себя с господарем крайне осторожно.
А русское войско уже перешло границы Юрьевского епископства и мечом прошлось по его землям. Крепости не осаждали, разорили лишь окрестности. От ливонских дел отвлёк вернувшийся на Русь Тохтамыш, признавший, что переворот не удался и рассказавший, что за ним по пятам следует большая армия крымчаков с примкнувшей к ним частью ногаев. Пришлось выдвигать навстречу основные силы.
Испугавшиеся прямого столкновения татары повернули назад в степи. Разорению они подвергли области Великого княжества Литовского: Подолье, Волынь, Брацлавщину. Девлет прислал Иоанну письмо, в котором хвастался полоном в 40 000 человек и обещал разорвать дружбу с Литвой, если Москва вместо подарков-поминок согласится выплачивать ему настоящую дань, равную той, что высылал хану Сигизмунд.
Тут уж вся элита во главе с царём была едина: веры Девлету нет! Алексей сразу сообразил, как сделать так, чтобы повернуть ситуацию в нужное для своей партии русло. Он предложил связаться с Сигизмундом и предложить союз против вероломного Девлета. А потом добился самоличного ведения переговоров с литовской стороной. Господарь ради будущего союза прекратил военные действия в Ливонии.
-Я продавил старый план по закреплению наших сил в Запорожье! - хвастался Алексей всё тому же Сильвестру. - Туда уже отправился со своими казаками Дмитрий Вишневецкий. Он жаждет восстановить покинутую крепость в Хортице. В помощь ему мы пошлём стрельцов и прочий служилый люд под руководством Матвея Ржевского-Дьяка. Сейчас все нити политики в наших руках. Недолго Крымскому царству терзать наши владения и обращать в рабство русских людей. Придётся с османами схлестнуться, но при поддержке черкессов, подольчан и прочих литвин они нам по зубам!
4.19) Январь-апрель 1558 года, СИГИЗМУНД II АВГУСТ
Сразу после удара московитов по Дерптскому епископству ливонский ландмейстер и рижский епископ согласно Позвольскому договору запросили у польско-литовского правителя военной защиты.
Сигизмунд поставил этот вопрос на рассмотрение своим подданным. Польская шляхта была не прочь ввязаться в войну с Московие ради получения части Ливонии. Литвины с удовольствием воспользовались бы её поддержкой в будущем конфликте, однако делиться Ливонией желанием не горели.
-Без дележа поляки оставят Великое княжество один на один с Московй и мы потерпим поражение! - констатировал Сигизмунд Чёрному Радзивиллу и прочим литовским вождям. - Можно, конечно, дождаться реакции немецкого императора, Швеции и Дании, да только вряд ли от них будет действенный прок. Думаю, всё ограничится дипломатическими нотами.
-Нужно вынудить ливонцев стать нашими прямыми вассалами! - после долгих раздумий отвечали ему литовские магнаты. - Тогда большая часть Прибалтики останется за нами, а от Иоанна можно откупиться Дерптской областью.
Мысль не отличалась безупречностью, но за неимением лучшего варианта Сигизмунд дал добро на претворение её в жизнь, как вдруг ситуация резко изменилась. Москва оставила Ливонию, чтобы протянуть руку дружбы Великому княжеству. Связано это было с крымской агрессией на южно-литовские земли. Через посла Иоанн предложил Сигизмунду совместно обрушиться на Крымское ханство.
Намечающийся союз с Москвой против опостылевших степняков вызвал неподдельный энтузиазм во всех слоях великокняжеского населения. Многие готовы были носить иоаннова посла на руках. Лишь Сигизмунд и часть высших руководителей, испытывая к такому варианту определённый интерес, не утратили трезвость.
-Москва очень сильна и, по большому счёту, разгром Крымского ханства нам невыгоден из-за того, что следующей её целью станет Великое княжество, - говорил Сигизмунд главе ответного посольства Василию Тишкевичу. - К тому же во время войны османы обязательно вступаться за крымчаков. Наши пределы находятся ближе к очагу будущего конфликта и пострадают в первую, вторую и третью очередь. Существует опасность, что Москва хочет нас подставить, а потом наблюдать издалека, как мы отбиваемся от басурман. Иоанн просит оставить пока взаимные территориальные претензии и подписать всего лишь перемирие. Для нас это неприемлемо! Нам нужны железные гарантии в виде вечного мира при возвращении Смоленска с Чернигово-Северской землёй и получения Новгородом былой независимости. Стой на этих пунктах незыблемо!
-Москва не пойдёт на них и мы не заключим с ней антикрымского союза, - предупредил Тишкевич.
-Тогда он нам и не нужен!
Переговоры, конечно же, закончились ничем. Крым избежал мести за крупное злодеяние, а московиты обрушились на Ливонию с новым рвением. Сигизмунд получил то, чего хотел, но теперь не знал, что ответить подданным на свою крайнюю пассивность по отношении к крымской агрессии и к московским захватам Прибалтики.
-Наступит время и мы отомстим Девлету, - жалко оправдывался правитель. - Московиты нам вовсе не нужны для этого. А ливонцы сами виноваты в своих бедах. Зачем жители Нарвы обстреливали Ивангород в период перемирия?
4.20) Весна-осень 1558 года, ВИЛЬГЕЛЬМ ФОН ФЮРСТЕНБЕРГ
Тем же вопросом задавался и ландмейстер Ордена. Из-за глупых нарвичан стать частью Московии рисковало не только отдельно взятое Дерптское епископство, но и вся Ливонская конфедерация. Обозлившийся русский царь приказал своим войскам возобновить боевые действия.
Фюрстенберг снова обратился к Сигизмунду, Густаву Шведскому, королю датскому и императору. Все они ограничились письмами к Иоанну, где просили покинуть пределы Ливонии. Тогда Фюрстенберг созвал ландтаг, где решили собрать для русского царя 60 000 таллеров, чтобы погасить пресловутый дерптский долг.
-Увы, мы сможем наскрести лишь половину суммы, - сообщили ландмейстеру.
-Всё равно поезжайте в Москву. Русские купцы согласятся дать в долг недостающую часть. Утихомирьте Иоанна, договоритесь о прекращении войны и спасите нас!
Миссия послов предсказуемо провалилась, а Нарва 11 мая была взята. Московитская армия на этом не остановилась и продолжила наступление. Она захватывала крепость за крепостью. 18 июля пал Дерпт. Фюрстенберг лично наблюдал за осадой Нейгауса. Он приводил армию, однако не осмелился вступить с противником в бой, а при взятии крепости бежал. Самое восточное епископство конфедерации было оккупировано, путь в сердце Ливонии — открыт, а Сигизмунд твёрдо давал понять, что не станет воевать с Иоанном Московским.
-Орден пропал! - сказал Фюрстенберг коадьютору Кеттлеру. - Остаётся погибнуть героической смертью или с позором бежать в империю.
Но с приходом осени московиты остановились, после чего... ушли восвояси, оставив гарнизоны в захваченных городах.
-Чудо! - восклицал ландмейстер. - Не иначе Господь спасает Орден, лишая врага здравого смысла!
-Тем не менее, Дерптское епископство под их контролем и служит отличным плацдармом для будущего нашествия! - ответил Герхард Кеттлер. - Нам следует воспользоваться промахом Москвы и вернуть эту землю конфедерации. Благодаря немецким наёмникам мы собрали до 10 000 воинов. Я считаю, нужно срочно отбивать Дерпт.
-Вот и встанешь во главе похода! - приказал Фюрстенберг. - А я продолжу уговаривать императора и остальных монархов вступить в антимосковскую коалицию. Возвращением Дерпта ничего не кончится.
И миссия ландмейстера, и миссия коадьютора закончились неудачами. За Ливонию по-прежнему никто не думал заступаться, а Кеттлер не дошёл до Дерпта, потратившись на взятие замка Ринген.
-А всё из-за того, что мне не предоставили сразу артиллерию, - оправдывался коадьютор. - Я ждал её из Дюнамюнда целых две недели! За это время к русскому гарнизону явился отряд в 2 000 человек. Я его разбил, а потом с помощью пушек образовал проломы в стенах и захватил таки проклятую твердыню. Операция стоила мне пятой части войска. Спешить к хорошо укрепившемуся Дерпту уже не имело смысла, в том числе и из-за холодов...
-Вот теперь мы точно пропали! - констатировал Фюрстенберг. - У Иоанна есть веское основание обрушиться на Орден!
4.21) Зима 1558/59-весна 1559 гг., НИКОЛАЙ РАДЗИВИЛЛ (ЧЁРНЫЙ)
Как бы Великое княжество не страдало от кинжальных ударов крымских татар, главной угрозой для него являлась Московия. Аппетиты Иоанна, провозглашающего себя царём, росли с каждым годом.
-Московский правитель мощно запрягает! - сокрушался канцлер. - Мы моргнуть глазом не успеем, а он поглотит Ливонию и под лозунгом защиты от Крыма отберёт всю Подолию. Потом станет отгрызать от княжества по кусочку. Оставшееся подберут поляки. Мы, конечно, без борьбы не сдадимся, но уравновесить силы будет почти невозможно. Нужно сколачивать целую коалицию с ливонцами, поляками, шведами, татарами, турками. Только как их собрать вместе и напустить на Москву?
Оснований для самого серьёзного беспокойства у великого канцлера было предостаточно. Параллельно с оккупацией Дерптского епископства московские отряды во главе с воеводой Вишневецким и черниговским наместником Ржевским совершили налёт на крымские пределы, славно пограбив низовья Днепра и дошли аж до самого Перекопа. Девлет с подданными трусливо затворился от них на полуострове.
-Полноценная война Московии с Крымом для нас предпочтительнее, - решил Радзивилл. - Она отвлечёт Иоанна от Ливонии и ввергнет в конфликт с османами. Мы в таком случае получим возможность затягивать противостояние, поддерживая ту сторону, которая начнёт проигрывать.
Провернуть желаемый сценарий было мудрено. В январе 1559 года московиты вновь начали наступление на Ливонию, мстя за утрату Рингена. На сей раз они вступили в пределы Рижского архиепископства и, разбив отряды рыцаря Фёлькерзама, дошли до его столицы. Город взять не получилось, но его окрестности пострадали знатно. Стоящий в заливе флот был уничтожен. Захватив в общей сложности одинадцать твердынь, московиты снова ушли обратно за озёра.
Ландмейстер Фюрстенберг завёл очередные переговоры по поводу оказания военной и финансовой помощи конфедерации. К Сигизмунду в Краков приехал коадьютор Кеттлер, который в отличии от своего начальника не исключал вступления Ливонии в вассалитет к полько-литовскому правителю. Радзивилл требовал склонить к тому же рижского архиепископа. Один Фюрстенберг упрямился, но сторонников у него всё убавлялось.
-Кажется, - признавался великий канцлер, - пришло время собирать армию и поставить Москву перед фактом того, что в случае очередного нападения на Ливонию мы вступим с ней в войну. Уклоняться дальше не дано, а Дания и Швеция решатся на конфликт только после нашей инициативы.
Однако идти на крайние меры пока не пришлось. Совместное дипломатическое давление Великого княжества, Швеции и Дании всё-таки заставило Иоанна предоставить Ливонии передышку до ноября. Как сообщили Радзивиллу, основная часть бояр и партия Адашевых были в первую очередь нацелены на войну с Крымским царством, а миссию в Прибалтике считали законченной.
-Вот и пусть так! - потирал руки Николай Радзивилл. - А мы попробуем заграбастать Ливонию!
4.22) Весна-лето 1559 года, ДАНИИЛ АДАШЕВ
По мнению большинства членов Ближней думы, в которую входил и Алексей Адашев, следовало ограничиться захватом Юрьевского епископства и Нарвы. Дальнейшее поглощение Ливонии спровоцировало бы войну как минимум с Литвой и Швецией. Тогда о наступлении на Крым можно было забыть. Более того, татары перешли бы в контратаку и Русскому царству пришлось бы отбиваться от врагов на разных направлениях.
-Еле удалось уговорить господаря оставить Ливонию в покое, -признался Адашев брату Даниилу. - Он согласился отложить это дело только до зимы. Мы должны успеть провести успешную компанию против Крымского царства. В идеале — добить его! Господарь лично станет во главе войск. Тебе предстоит предвосхитить наши основные силы. Отправляйся в степь, принимай командование тамошними частями и иди на крымские улусы. Мы последуем за тобой чуть погодя.
Выбор главного воеводы авангарда был сделан по объективным причинам, а не потому, что Даниил являлся братом господарева фаворита. Если Алексей славился административными и политико-дипломатическими способностями, то Даниил обладал полководческим даром. К 1559 году на его счету были участия во взятиях Казани, Нарвы, Нейшлоса-Васькнарвы, Юрьева. Он отметился почти во всех военных компаниях. Исключение составляла разве только Астрахань. Алексей всегда бросал брата на те направления, которые считались основными и тот никогда не разочаровывал.
Все находящиеся на юге воеводы встали под руку Даниила. Лишь Вишневецкий не признавал его главенства, так как был князем и не мог ходить под командованием более худородного человека. Выход нашли в том, чтобы Вишневецкий наступал отдельно от остальных. Он выбрал донское направление.
Основному авангарду в количестве 8 000 человек достался днепровский путь. Под руководством Даниила русичи изготовили в Кременчуге ладьи и, сплавляясь по реке, подвергли разорению татарские селения. Потом спустились к самому морю, захватили Очаков. В плену оказались не только татары, но и турки.
-Идём на Тавриду! - после некоторых раздумий приказал Даниил. - Господарь с главными силами скоро ударит по Перекопу, а Вишневецкий — со стороны Тамани. Возьмём Девлета в клещи!
Высадившись на западе полуострова, они продолжили захват и разорение вражеских пунктов. Витязи Адашева освободили множество соотечественников, которые томились в басурманском плену. Девлет предпочёл где-то укрыться вместо того, чтобы защищать свои земли. Но русичи отразили несколько серьёзных атак мурз после чего, несмотря на первоначальные успехи, им стало туго.
-Что же господарь не объявляется? - беспокоился Даниил.
Постепенно крымчаки начали теснить его армию. Адашев вынужден был командовать отступление. Турецких пленников он освободил во избежание войны с султаном.
Возвращались тем же путём — по Днепру. Очухавшийся Девлет бросился в погоню с собранной ордой. Крымчаки обстреливали из луков русские ладьи, им отвечали пищалями. Добравшись до Монастырского острова, Даниил отрядил гонцов за подмогой и объявил, что противника придётся встречать здесь. Стали возводить укрепления. Татары окружили их со всех сторон... но на штурм не отважились, отступили. Можно было уходить дальше на север, что Даниил не замедлил сделать.
4.23) Осень 1559-I половина весны 1560 гг., ИОАНН I
Из-за болезни супруги Анастасии Иоанн отменил общий поход, наотрез отказавшись покидать царицу. А в конце лета увёз её и детей на богомолье в Можайск. В этот период он практически перестал заниматься господарственным делами, передав их Ближней думе и Адашеву.
Очень скоро проблемы дали знать о себе. С октября Иоанн начал получать от Адашева, Сильвестра и думных бояр сообщения с призывами вернуться в столицу из-за резко ухудшившейся внешнеполитической ситуации: ливонцы нанесли русским войскам поражение под Юрьевом, а крымчаки появились в верховьях Дона.
-Вы же утверждали, будто ливонцы сломлены, согласны на потерю Юрьева с Нарвой и алчут мирного договора! - кричал на Адашева и Сильвестра примчавшийся в Москву с больной царицей Иоанн. - А теперь выходит, что, не покончив с ними, к чему я так стремился вопреки всему двору, вы напали на Крымское царство и втравили страну в войну на два фронта!
В Юрьев он послал наместником и воеводой князя Андрея Курбского, который входил в избранный круг. Основное войско приготовились бросить против крымчаков. Последнее не понадобилось, поскольку степняки отошли южнее. Несмотря на то, что войска остались их караулить, Иоанн первостепенной задачей объявил покорение Ливонии. С Девлетом следовало пока искать мира.
Адашеву и Сильвестру господарь верить окончательно перестал. Они давно вызывали подозрение. Сейчас Иоанн наконец-то осознал, что из личных советников оба превратились в его менторов, забравших себе слишком большую власть. Кроме того, они сблизились с некоторыми боярскими группировками и начали проводить политику в их интересах, а не в интересах Иоанна. Доказательством являлась ориентация на войну в первую очередь с Крымом, а не в Ливонии.
-А мы давно толкуем тебе о том, господарь! - напомнили царские шурья, Юрьевы-Захарьины. - Адашеву покровительствует в Ближней думе Дмитрий Курлятев-Оболенский, а Адашев за то проталкивает его родственников — Оболенских, Серебряных — на разные должности. Эти кланы в свою очередь связаны с Шуйскими, коих ты благополучно держишь подальше от Ближней думы. Поэтому Шуйские тяготеют к твоему двоюродному брату — удельному князю Владимиру Старицкому. Ну а ему, как ты знаешь, благоволит Сильвестр, который чуть не присягнул князю семь лет назад, когда ты находился при смерти. Ой, господарь! Как бы вся эта кодла не составила заговор против тебя! Старицкий ведь больше подходит на роль боярской марионетки...
Резон в их словах имелся существенный. Следовало разбить вычисленных заговорщиков.
Тем временем посланные воеводы захватили в Прибалтике Мариенбург, прошли вглубь Ливонии и пограбили её области, однако ничего существенного не добились. Зато Москву известили о том, что новый ландмейстер Герхард Кеттлер признал Орден вассалом Сигизмунда и пустил во многие города и замки литовские гарнизоны, а за прибрежную и островную Ливонию взялись датчане и шведы. Теперь, чтобы забрать эти земли себе, следовало ввязаться в противостояние с тремя-четырьмя европейскими державами.
Для начала предстояло примириться с Девлетом!
4.24) Апрель-июль 1560 года, АЛЕКСЕЙ АДАШЕВ
Немилость господаря бывший фаворит переносил тяжело. Про себя он проклинал одержимость Иоанна Ливонией, царицу Анастасию и Литву, отказавшуюся заключить антикрымский союз и взявшую под своё непосредственное покровительство Орден.
Анастасия ещё в 1553 году возненавидела Адашевых после того, как отец Алексея и Даниила прямо заявил пребывающему тогда при смерти Иоанну, что его семья отказывается присягать на верность царевичу-младенцу, так как от его имени будут править его родственники-временщики. И сейчас Анастасия словно мстила Адашевым, так не вовремя занедужив и тем сломав возможно решающую военную компанию против Крымского царства.
В результате Алексею стало не до амбиций и принципов. Главное — следовало во что бы то ни стало вернуть господарево расположение. Опытный царедворец решил это сделать, добыв для Иоанна вожделенную Ливонию. Забыв про Крым, Алексей чудом добился царской аудиенции и попросил отправить его на ливонский фронт. Просьба была удовлетворена, Иоанн дал ему должность третьего воеводы большого полка.
-Если бы мы воевали с Крымским царством, то против нас выступили бы османы, поляки и литовская верхушка, - говорил Алексей брату по дороге в Прибалтику. - Но в нашем лагере имелись бы немцы, венгры, итальянцы и подольская Литва. А сейчас у нас в союзниках кроме пятигорских черкессов никого нет. Зато мы будем воевать против немцев, литвин, поляков, возможно шведов и датчан в одиночку, а с юга нас станут кусать крымчаки. Боюсь, Русское царство упустило инициативу, её доля отныне — отбиваться и терять, а не нападать и присоединять, как раньше. А какая грандиозная возможность была покончить с крымскими татарами или по крайней мере закрепиться за днепровским порогами и запереть их на полуострове! Всё пошло прахом из-за Ливонии...
Ливония для Русского господарства становилась основным театром боевых действий. Доказательством первостепенного значения служило то, что помимо Курбского и Адашевых сюда прислали некоторых членов Ближней думы с её первым боярином Иваном Мстиславским, а также представителей семей Шуйских и Серебряных. Новым наместником Юрьева назначили Дмитрия Курлятева-Оболенского. Иоанн и сам собирался было явиться в Ливонию, но его убедили остаться в Москве из-за угрожающих со стороны степи крымчаков. Да и Анастасия никак не могла оправиться.
По мнению Алексея после захватов Казанского и Астраханского царств господарь привык к победам и считал, что будущие триумфы должны быть столь же лёгкими. Малейшая заминка вызывала у него бурю негативных эмоций. Иоанн недоумевал, почему бояре и воеводы не могут присоединить небольшую Ливонию и подозревал всех в саботаже. Алексей знал об истинных причинах лучше господаря. Когда он явился непосредственно на фронт, то убедился в правильности своих выводов: в Ливонии построили много каменных замков-крепостей, которые было очень сложно брать. Особенно в весеннюю и осеннюю распутицу.
-Но сейчас лето, рассуждал Алексей сам с собой, у нас 60 000 человек при 40 полевой и 60 осадной артиллерии. Надеюсь, Бог поможет и я с триумфом вернусь в Москву.
Он тяжко вздохнул, ведь знал о том, что война из-за Ливонии только начинается. А пока предстояло идти на Феллин, где располагалась резиденция орденских ландмейстеров.
4.25) Август-декабрь 1560 года, СИГИЗМУНД II АВГУСТ
Польскому королю и по совместительству великому князю литовскому вместе со своими восточными подданными удалось переиграть Иоанна на дипломатическом поле. Испугавшиеся московских действий орденцы бросились под защиту Сигизмунда и признали его сюзеренитет над собой. Таким образом правитель двух государств под лозунгом защиты получил возможность продвинуться по пути заполучения Ливонии и при этом не поссориться с немецким императором.
Но отстоять плоды дипломатической победы в военном плане представлялось крайне проблематичным. На все заявления о том, что Ливонский орден стал вассалом Великого княжества Москва отвечала, что Ливония принадлежит ей и продолжала захватническую деятельность.
В начале августа московиты разбили отряд ливонского ландмаршала, его самого пленили, а к концу месяца захватили Феллин вместе с бывшим ландмейстером Фюрстенбергом. К счастью, дальнейшее их наступление захлебнулось.
Сигизмунд радовался наступлению осени, которая обычно приносила с собой распутицу. Она должна была прервать военные действия по крайней мере до морозов. А дальше оставалось уповать на снежную зиму. В любом случае ливонская сторона получала возможность перегруппироваться, получше подготовиться к очередному противостоянию, попробовать каким-либо образом перехватить инициативу.
-Иоанн упустил большую часть лета и так долго запрягал из-за угрозы со стороны Девлета, - гордо говорил Сигизмунд. - А крымского царя на Северскую землю натравил я, обещая примкнуть к татарам, когда копыта их коней ступят в пределы Московии. Жаль, что крымчаки так быстро ушли обратно. Ну ничего, они вернутся, стоит только сообщить им о том, что московские войска двинулись в Ливонию.
Тем временем в Краков стали доходить слухи о смерти иоанновой супруги Анастасии. Они подтвердились и уже очень скоро к Сигизмунду прибыло московское посольство, просившее отдать за Иоанна одну из королевских сестёр. Сватовство закончилось ничем, ибо московская сторона в качестве приданного желала заполучить не только Ливонию, но также Подолию с Киевом и Волынь.
-Я сомневаюсь, что мои подданные дали добро на этот брак, даже если бы Москва отказалась от всех территориальных претензий, - признал в совсем уж узком кругу Сигизмунд. - Я ведь бездетен, а в случае брака Иоанна с Екатериной или Анной он станет после моей кончины претендентом на Великое княжество. Литовская магнатерия и часть шляхты боятся неограниченной власти московского правителя, при которой они должны будут стать его холопами и потерять все свои вольности, а Польша ни в коем случае не хочет конца Кревской унии, так как сама жаждет поглотить Великое княжество.
Совсем скоро Сигизмунд узнал не менее важные новости об опале Алексея Адашева и протопопа Сильвестра. Оба являлись активными сторонниками войны с Крымским ханством и мира на прибалто-ливонском направлении. Становилось понятным, что Московия собирается бороться за Ливонию до последнего.
-Ах, если бы я обладал такой неограниченной властью, которая есть у Иоанна! - продолжал плач своих предшественников Сигизмунд.
-Великий князь! - отвечали ему приближённые литвины. - Возможно всесилие Иоанна обернётся его слабостью. Ливонская война непопулярна в целом среди московской элиты. К тому же родовитые князья и бояре недовольны тем, что Иоанн не советуется с ними по вопросам управления. Давайте попробуем перетянуть их на свою сторону. Тем более, что среди них есть выходцы из Великого княжества: Бельские, Глинские...
4.26) Конец 1560-апрель 1561 гг., ЭНТОНИ ДЖЕНКИНСОН
Сопровождающий Осипа Непею английский капитан, которого в Руссии для удобства произношения прозвали Антоном Янкиным, вернулся на родину лишь три года спустя. За этот период место королевы Марии заняла королева Элизабет. Учредители «Московской компании» ждали своего представителя с особым нетерпением. Энтони Дженкинсон должен был привезти важные сведенья по вопросу возможности или невозможности торговли с Китаем через Руссию и Бухару.
-С русским царём никаких проблем нет, - сообщил капитан. - Он очень заинтересован в торговле с Англией, поэтому за наши товары и мастеров готов давать широкие привилегии и пропускать в третьи земли. Чем я и воспользовался, отправившись в азиатские области.
-Слишком ли труден путь в Бухару? - интересовались учредители.
-В пределах русского царства всё просто, - отвечал Дженкинсон. - Из Москвы или города Коломны можно плыть по сплошной водной артерии. Русские сейчас контролируют всю Волгу вплоть до Каспийского моря. А вот от моря придётся посуху добираться с караванами по не совсем безопасному пути до другой большой реки Амударьи и идти вдоль неё мимо города Ургенча. Потом придётся снова шагать до самой Бухары.
-Сколько же занимает сей маршрут по времени?
-Отправившись 23 апреля 1558 года от Иоанна, я добрался до желаемой цели 23 декабря. А выехав из Бухары 8 марта 1560 года, я вернулся в Москву 8 сентября. Но я шёл в неизвестность. Идущие за мной и знающие, что их ждёт будут быстрее, я уверен.
-Значит, торговая дорога к Китаю найдена?
-Увы, караваны из Китая нынче не приходят в Бухару.
-Ах, как жаль! Что ж, придётся пока ограничиться торговлей с русскими и татарами. Возможно, в будущем мы снова снарядим экспедицию через северные моря для поисков Оби и попытаемся найти проход в Китай, если только эти моря не скованы вечными льдами.
-Интересная идея, - кивнул Дженкинсон. - Но не отказывайтесь от предложенного мной маршрута так поспешно. Ведь не найдя сухопутного торгового пути к Китаю, я обнаружил торговый путь к Персии и, в перспективе, к Индии. Подумайте на досуге о коммерции с этими не менее богатыми и экзотическими странами. У нас замечательные отношения с русским царём, он не будет препятствовать нам. Я привёз ему из моего путешествия подарки и 25 освобождённых от неволи русских и, думаю, заслужил ещё большее почтение. Кроме того, со мной в Москву прибыло несколько иностранных послов. В их числе есть и перс. Он будет дожидаться меня в русской столице. Мы не должны упускать возможность завязать тесные торговые отношения с Персией и Индией.
Аргументы Энтони Дженкинсона выглядели вескими. Учредители «Московской компании» приняли их, почти не споря. Заручившись поддержкой королевы Элизабет и письмом от неё к русскому царю Иоанну, они снова отправили в Руссию Дженкинсона, которого, если верить самому капитану (а не верить ему оснований не имелось), царь очень полюбил.
4.27) Весна-осень 1561 года, ДЕВЛЕТ I
Крымский хан, по возрасту приближающийся к шестому десятку, наконец-то мог выдохнуть с облегчением. Последние несколько лет были просто ужасны. Девлет пережил попытку свержения, приход язвы на полуостров и уруское вторжение.
Бунт определённой части мурз вызвало желание освободиться от османской зависимости. Девлет, который являлся родственником и ставленником султана Сулеймана, был бы и сам не прочь заполучить полную самостоятельность. Однако он лучше других понимал, что это им не под силу. Крым нуждался в поддержке осман, без неё подвластный Девлету юрт оставался бы один на один с мерзкими московитами и сделался их жертвой подобно Казани и Астрахани.
Девлет изгнал своего соперника обратно в Московию, подавив бунт не только оружием, но и силой убеждения. Он обещал отныне действовать только в интересах татар, а не осман. Здравый смысл большинства помог предотвратить внутренний раскол и войну против султана. Правда хан хорошо понимал, что лавировать между подданными и могущественным Константинополем будет крайне сложно. Но он решил оставить проблемы будущего будущему. Сейчас Девлета более всего страшила Московия.
Он уже готовился к отражению нового нашествия урусов, когда политическая ситуация в восточной Европе резко изменилась, причём в выгодную для Крыма сторону. Иоанн Московский вдруг отвлёкся на далёкую от Черноморья Ливонию и основательно там завяз, поссорившись с Польшей-Литвой и несколькими державами. При создавшихся условиях Крымский юрт снова получал возможность терзать Московию или Литву в зависимости от текущих выгод. Сейчас они требовали ослаблять Московию, поэтому хан с удовольствием отпустил армию под руководством мурзы Дивея в августе прошлого года в южные пределы Иоанна.
Для Девлета наступило великолепное время. Сигизмунд и Иоанн наперебой добивались его расположения к себе. Первый присылал дань с дополнительными дарами для того, чтобы хан постоянно тревожил территории второго, а второй слал подарки, желая заключения мирного договора и клялся, будто вражду к Крыму разжигали Адашев и Сильвестр, которых уже отстранили от власти.
-Всё это замечательно! - рассуждал Девлет. - Но почему же тогда основное воинство московитов не отправляется в Ливонию, а стоит под руководством иоаннова брата у Оки? И почему Дмитр Вишневецкий, являющийся слугой московского правителя, находится у враждебных нам черкессов, насаждает там чужую веру и зовётся их повелителем? Как здесь быть?
-О великий хан! - отвечали советники. - Чтобы уруское войско ушло от Оки в Ливонию, сделай вид, будто согласен на перемирие с Иоанном. Не выводи в этом году воинов в поход. Тогда московит поверит тебе и оставит свои южные пределы. А одним из условий перемирия назови уход Вишневецкого из Черкессии.
Советы были хороши, поэтому Девлет последовал им. Расчёты начали оправдываться, по крайней мере в отношении Вишневецкого, который вскоре покинул черкессов. Дальше предстояло набраться терпения и подождать возобновление полномасштабных боевых действий в Ливонии. К сожалению, этого в 1561 году не произошло из-за нападения на Северщину орды из Буджака. Определённую тревогу Девлета вызывала и свадьба Иоанна на дочери черкесского вождя Темрюка.
4.28) Тогда же, НИКОЛАЙ РАДЗИВИЛЛ (ЧЁРНЫЙ)
Жители северной Эстляндии наотрез отказались присягать Сигизмунду. Они не верили в способность Литвы защитить их от московской угрозы, а в историческом и торговом аспектах тяготели к Швеции. Уже в конце марта в Ревель явился представитель нового шведского короля Эрика и в первых числах мая, после предварительных переговоров, город и всё южное побережье Финского залива перешли под шведский протекторат. Находящийся в Ревеле литовский гарнизон, состоящий всего лишь из 150 человек, ничего поделать не сумел.
-Это ещё не всё! - с беспокойством уведомил Сигизмунда канцлер. - Рига тоже ведёт какие-то переговоры со шведами, да и Кеттлер (мерзавец!) не исключает сотрудничества с ними. Если так пойдёт и дальше, то Ливонию поделят между собой московиты, датчане и шведы, а мы останемся ни с чем.
После напряжённых размышлений решено было ослабить влияние Эрика, выдав сигизмундову сестру за его брата Юхана, являющегося герцогом Финляндии и имеющего со шведским монархом враждебные отношения. Литовская сторона знала, что этот брак недопустим для Эрика, поэтому отвлечёт его от Ливонии и даст повод Юхану опереться против него на Литву.
Пока шли брачные переговоры с Юханом, Радзивилл через Сигизмунда давил на Кеттлера, домогаясь заключения нового договора между Великим княжеством и Ливонской конфедерацией в лице Ордена и рижского архиепископства. Канцлер обещал помощь в войне против московитов, только если их территории признают протекторат Литвы над собой. Кеттлер торговался отчаянно, намекая, что в случае произвола перейдёт под покровительство Швеции.
В конце концов, ландмейстер согласился передать Великому княжеству все земли на правобережье Двины, если Литва признает за ним и его потомками левобережье в качестве зависимого от неё герцогства по примеру Пруссии. Сигизмунд и магнатерия дали добро.
-Пусть Кеттлер благодарит не свою легитимность или шантаж отдаться Швеции, а маячащего за его спиной немецкого императора, - говорил Радзивилл. - Вот покровитель архиепископа Вильгельма — папа римский — находится далеко, слаб и ничем не может помочь, поэтому рижские владения отходят нам практически бесплатно. Правда с самой Ригой предстоит ещё помучиться. Ну а Кеттлер пусть борется за Курляндию с датчанами, которые купили это епископство у Иоанна Мюнхгаузена.
Канцлер выехал на территорию Ливонии в августе во главе с 3 000 воинов, сменив своего двоюродного брата — Рыжего Радзивилла. А 23 числа он был в Риге, сопровождаемый свитой из 900 человек. Там Радзивилл сообщил: немецкий император освободит город от присяги, а литовцы предоставят жителям защиту от московитов, политическую и конфессиональную свободы в обмен на то, что Рига станет частью Великого княжества.
Радзивилл оставил рижан в сомнениях, сам отправился на северо-восток и после 5-дневной осады отобрал замок Тарваст у иоанновых воевод. Правда очень скоро он потерпел поражение от московитов под Пернау и пришлось отступить назад. Тарваст же, оставшись с небольшим гарнизоном, был снова захвачен противником.
Проклятые рижане всё не соглашались на прямое подчинение Великому княжеству, требуя двуединого с Польшей протектората. Но Польша в тот момент настолько погрязла в собственных проблемах, что ей было не до прибалтийских дел. Сошлись на том, что Рига пока становилась вольным городом под покровительством Сигизмунда.
-Зато у нас нет проблем с Кеттлером, - утешался Радзивилл. - И Юхан, несмотря на противодействие Эрика, явился в Ковно для помолвки с Екатериной.
4.29) Осень 1561-начало 1562 гг., ИОАНН I
Избавившись от Адашева с Сильвестром, русский царь решил, что отныне станет править единолично, а новые приближённые будут лишь послушными исполнителями его воли, но никак не менторами или хоть сколько-нибудь самостоятельными политическими фигурами.
-В юности я действительно нуждался в управленческих способностях лучших людей! - признавал Иоанн. - Теперь я возмужал, достигнув тридцатилетнего рубежа, а лучшие люди слишком возгордился собой, заигрались в подковёрные интриги. Поэтому я низвёл ихи полностью беру власть в свои руки.
После опалы тандема Адашев-Сильвестр их сторонники не сразу смирились с крахом. Несмотря на повторную присягу господарю, они продолжали тайно контактировать с бывшими фаворитами, были уличены и многие — в том числе Даниил Адашев с маленьким сыном — поплатились жизнью. Алексей умер в Феллине от горячки в начале 1561 года, Сильвестру царь велел отправляться в отдалённый монастырь. Сына его, Анфима, перевёл в Смоленск.
На внешнем фронте ситуация никак не желала улучшаться. Ливония поглощалась противниками, немецкий император запретил своим подданным торговать с Русским господарством через Нарву, а шведы и датчане заблокировали подвозы с моря. Преемник Густава так обнаглел, что требовал контакта с Иоанном не через новгородских наместников, а напрямую. В случае отказа король Эрик грозил заключить дружественный союз с Литвой и Данией. Иоанн не поддался на провокацию, зная, что между этими тремя державами множество непреодолимых противоречий из-за Ливонии.
Между тем царя всё больше тревожило поведение высшей власти. Точнее, в основном тех её родов, чьих представителей он не допускал в Ближнюю думу. Первейшими из них были Шуйские и другие потомки князей Суздальской земли. По сообщениям близких к Иоанну людей, все они активно кучковались вокруг двоюродного брата царя — Владимира Старицкого, который долго рассматривался в качестве претендента на престол в случае иоанновой смерти. Такую мощную оппозицию развалить или ослабить было крайне сложно и опасно. Иоанн решил ограничить княжеские землевладения Шуйских-Суздальских, Ярославских, Ростовских, Стародубских, а также Воротынских князей и граничащих с Литвой знатных наместников рядом указов, не покушаясь на Старицких, Глинских, Бельских и Мстиславских, так как большинство из них нужны были для утверждения Уложения о княжеских вотчинах в думе.
Это произошло 15 января. Указанным родам воспрещалось отныне продавать и менять свои старые владения. Выморочные земли отходили казне, а не монастырям, как прежде. Непрямые родственники умершего вотчинника могли войти в наследство только с царского позволения. У вдов и дочерей вотчины вообще отбирались за компенсацию. А те земельные сделки, которые производились в период с 1533 по 1556 годы, пересматривались. Доставшиеся чужакам — отбирались в казну с жалкой компенсацией или вообще безвозмездно. Неудивительно, что Уложение вызвало отнюдь не глухой ропот у пострадавшей части знати. Но с помощью остальных вельмож Иоанн выиграл этот раунд.
Однако даже некоторые из тех, кого реформа не затронула, вызвали разочарование и гнев господаря. Кажется, отдельные личности решили, что после падения Адашева и Сильвестра роль Ближней думы должна значительно возрасти. А когда этого не произошло, они вздумали бросить московскую службу и перебежать на службу литовскую, где аналог Боярской думы имел гораздо больший вес.
Сначала переметнулся обратно к Сигизмунду Дмитрий Вишневецкий. Он обвинил господаря в дружбе с крымчаками. Потом на попытке отъехать попался двоюродный брат царя Василий Глинский. После короткой опалы он повинился, отказался от намерений и получил прощение. В январе 1562 года за то же самое под стражу заключили боярина Ближней думы Ивана Бельского. Круг тех, кому господарь перестал доверять ширился.
4.30) Декабрь 1561-апрель 1562 гг., ИВАН БЕЛЬСКИЙ
Род Бельских восходил к Гедиминовичам. Предки Ивана Дмитриевича выехали из Литвы в Московию при Иване Васильевиче и получили удел в западных её пределах, а затем и в Поволжье. Сам Иван Дмитриевич владел Лухским уделом, расположенном в верховьях Волги между Костромой и Нижним Новгородом. Он состоял в близком родстве с господарем как по мужской, так и по женской линиям, а супругой его была представительница Шуйских. Иоанн возвёл Бельского в бояре совсем недавно, в 1559 году. С тех пор Иван Дмитриевич успел послужить воеводой большого полка в Дедилове, поучаствовать в погоне за Дивей-мурзой и отразить нападение буджакцев на Северщину.
Недавние возвышения позволяли Бельскому войти в высшие круги власти. Он приблизился к господарю, даже стал участвовать в переговорах с литвинами. В марте 1562 года с ними кончалось многолетнее перемирие и обе стороны вели интенсивную переписку друг с другом на предмет продления или заключения полноценного мира. В переписке состояли все высокопоставленные лица господарств, начиная с Иоанна и Сигизмунда. Неприемлемые условия сводили все усилия на нет.
Неожиданно для Ивана Дмитриевича литовцы предложили ему перейти на службу к их великому князю. Тут было, о чём поразмышлять. Помимо обещанных обширных наделов Великое княжество Литовское привлекало любого вельможу широкими привилегиями, ощутимо ограничивающими власть его правителя. На Московской Руси такого не было. Особенно при Иоанне, который царствовал единодержавно, а к Боярской думе не прислушивался и проводил через неё только нужные решения.
Например, недавнее уложение о княжеских вотчинах. Оно не коснулось Бельского, однако поведение и действие Иоанна показывали, что он доберётся и до оставшейся в неприкосновенности части элиты. К тому же Иван Дмитриевич уже понял: при своём возвышении он ничего не решает, царь видит в нём исключительно марионетку. И он стал готовиться к отъезду.
Увы, у Бельского в подчинении находилось слишком много людей и кто-то из слуг донёс царю о его намерениях. Ивана Дмитриевича арестовали. Вина была очевидна, так как при аресте обнаружились охранные грамоты от Сигизмунда. Бельский почти три месяца томился на Угрешенском подворье. Он раскаивался в измене и молил господаря о прощении, клянясь исправить ошибку верной службой.
Царь требовал серьёзного поручительства. К счастью, за Бельского заступились младшие бояре. Сотни княжат и детей боярских в случае его бегства должны были выплатить 10 000 рублей и лишиться жизней. Иван Дмитриевич освободился 20 марта, подписав документ, где обязался не отъезжать в Литву.
Но вскоре Иоанн стал сомневаться в проявленной милости. Тогда Бельский обратился за защитой к пожилому митрополиту Макарию. Тот избавил его от остатков царской подозрительности, также поручившись за боярина вместе с некоторыми епископами. В апреле Бельскому вернули конфискованный удел.
4.31) Май-сентябрь 1562 года, АНДРЕЙ КУРБСКИЙ
Курбские являлись потомственной ветвью ярославских Рюриковичей, выделившихся в середине 15 века и получившей родовое название от села Курбы. Представители фамилии тяготели к ратной службе, воевали против хантов, манси, казанских и крымских татар, наместничали в Великом Устюге, Пскове, Стародубе, Торопце.
Князь Андрей пошёл по стопам предков. Он участвовал во взятии Казани, унимал черемисских сепаратистов, а с началом войны в Ливонии был брошен господарем на этот фронт и, хотя не везде ему сопутствовала удача, прославился набегами и (отчасти) захватом Феллина. Между ливонскими делами Андрей успел посторожить также южные границы, когда им угрожали крымские степняки.
Ныне он занимал должность воеводы Великих Лук, откуда в июне 1562 года совершил налёт на Витебск в рамках череды приграничных столкновений с литвинами. Помимо Курбского на территорию противника проникал князь Пётр Серебряный (к Мстиславлю). Также, от смоленских воевод, пострадали окрестности Дубровны, Орши, Копыса, Шклова. Литвины отвечали нападениями на Смоленщину.
Толку от таких операций было мало. Курбский и остальные воеводы ждали большого похода, во главе которого собирался встать сам господарь. Однако крымский царь по наущению Сигизмунда в очередной раз отвлёк Русь Московскую от Руси Литовской и от Ливонии. Полномасштабное нашествие пришлось отложить на неопределённое время.
-Срыв компании может дорого нам обойтись, - заметил князь Андрей, - поскольку литвины наконец привлекли к борьбе против нас поляков.
Он знал, о чём говорит, поскольку в августе ему пришлось сразиться с западными подданными Сигизмунда. Это был четырёхтысячный отряд, грабивший местность южнее Великих Лук. Курбский выступил на них с гораздо большими силами, застал поляков у приграничного городка под названием Невель, но не сумел их разбить из-за путаницы в управлении своим войском.
Оба противника отступили после стычки, но русичи понесли ощутимые потери и с учётом превосходства в численности получили вместо славы конфуз. Господарь не преминул съязвить в письме по поводу сей неудачи, что больно ударило по самолюбию князя.
«Не попасть бы в опалу,» - думал Курбский, вспоминая внутреннюю политику Иоанна за последние два года.
Основания для подобных опасений у него имелось предостаточно. Андрея являлся одновременно и членом ближнего круга царя, в который входили Адашев с Сильвестром, и представителем суздальских Рюриковичей, на которых Иоанн повёл атаку Уложением о княжеских вотчинах. Сейчас прошлые связи и родословная сами по себе очень дискредитировали Курбского в глазах господаря.
Князь начал воспринимать свои нахождения в Ливонии и воеводство в Великих Луках как удаление от двора. Рядом с господарем вдруг стали появляться другие люди, он сам принимал резкие решения, объявляя вчерашних любимцев предателями, никого из бояр не слушал, а он — Курбский — никак не мог повлиять на правителя издалека. В таких условиях стоило задуматься над предложением Радзивилла перейти на литовскую службу.
4.32) Октябрь 1562-середина февраля 1563 гг., ИОАНН I
Было понятно, что война за Ливонию превратилась в войну с Литвой. Чтобы заполучить все земли разваливающейся прибалтской Конфедерации, следовало сокрушить державу Ягеллонов. Швецию и Данию Иоанн за соперников не считал. С ними он собирался разобраться после.
Русский царь хотел обрушиться на западного соседа ещё летом. Этому, как всегда, помешал Девлет, получавший подарки за отказ от набегов на заокские территории Москвы, но ежегодно нарушавший устные договорённости хотя бы и через своих мурз, которые якобы своевольничали в обход своего сюзерена. Иоанн ясно видел, что крымский царь помешает ему напасть на Литву и следующим летом, поэтому решился начать военную компанию зимой.
Иоанн мечтал атаковать сразу Вильно — столицу Литовского княжества. Однако путь туда преграждал Полоцк — первоклассная крепость и центр одной из областей, которым с незапамятных времён владели Рюриковичи. Полоцк был частью Древнерусского господарства и его следовало вернуть под свою державную руку.
Иоанн готовился загодя и очень тщательно, практически с ранней осени. Только в первой декаде января началась отправка войск из Великих Лук к Полоцку. Они двигались отдельными частями во избежание затора. Посошное ополчение следовало в арьергарде. Оно везло брёвна, песок и прочие материалы для сооружения штурмовых орудий.
Вместе с господарем выехали Владимир Старицкий, а также казанские, ногайские и касимовские царевичи. Всего же в походе участвовали 12 думских бояр, 5 окольничих, 16 дьяков. Боевая часть армии исчислялась в 31 206 человек без учёта посошных людишек. Пушек насчитывалось ровно две сотни.
Путь никто не преграждал. Полоцкий поход был произведён в удобнейшее для Московской Руси время, так как литовское дворянство бунтовало против высшей магнатерии и своего великого князя, а поляки требовали от литвин унии за полноценную помощь против Москвы и с осени заседали по этому и другим поводам на сейме в далёком местечке под названием Петроков, мотая нервы Сигизмунду. Тем не менее, обнаружив себя осаждёнными огромным войском, полочане отказались сдаваться. Они даже казнили отправленного к ним парламентёра.
Сначала московиты предполагали взять город с левого берега Двины, где отсутствовали стены. Там сосредоточились основные силы и произвёлся интенсивный обстрел. Но к четвёртому дню осады стало очевидно, что в случае штурма реку нельзя будет перейти по причине тонкости льда. Тогда давление перенесли к правому притоку Двины. Соорудив осадные башни, московские войска продолжили обстрел города и стен. Через два дня полочане предложили начать переговоры.
Иоанн и его воеводы знали об их хитрости. Осаждённые просто затягивали время, рассчитывая получить помощь от руководящих княжеством лиц. Ночью московиты передвинули осадные сооружения, после чего Иоанн потребовал безоговорочной капитуляции. Ему ответили дерзким, вызывающим отказом. На следующий день внешний город подвергся основательному обстрелу и был захвачен. Горожане наконец сдались, полоцкий воевода заперся вместе с гарнизоном в крепости, успев поджечь часть города.
Они продержались семь дней, совершив неудачную вылазку. На восьмой день признали своё поражение и вышли на милость победителей. Поляки были отпущены, потери московской стороны составили всего 86 человек.
4.33) Конец осени 1562-зима 1562/63 гг., СИГИЗМУНД II АВГУСТ
Утаить столь масштабную компанию, которую наметил Иоанн, конечно же было нельзя. Литовская сторона ещё осенью заметила подготовку московитов к серьёзной военной акции и, благодаря многочисленным источникам в лице недовольных своим господарем бояр, точно знала какова цель. Правда, помешать нападению на Полоцк оказалось практически некем, ибо ягеллонская держава именно в этот момент переживала глубокий раскол.
Не считая бесправного Сигизмунда, кризис протекал в условиях противодействий четырёх субъектов: литовской шляхты, литовской магнатерии, польской шляхты и польской магнатерии. Создавалась ситуация, когда почти все ко всем имели огромные претензии.
Польская шляхта сбилась в отряды и производили земельные изъятия у польских магнатов, попутно требуя присоединения Литвы к их господарству. Литовская шляхта, на которую пришлось возложить плату за продолжение войны с Московией по причине нехватки денег и отряды которой не распустили в положенный срок, созвали свой сейм в Витебске, слали Сигизмунду и Радзивиллу петиции и готовились идти на Вильно. При этом литовская шляхта была не против объединения с Польшей из-за московской угрозы, но хотели провести унию на условиях равноправия. Последнее же обстоятельство не устраивало шляхту польскую.
К концу года Сигизмунд созвал польский сейм в Петрокове для разрешения внутренних противоречий в королевстве и убеждения продолжить помощь Великому княжеству. Параллельно он слал отчаянные послания Девлету, добиваясь от него нападения на московитские земли с целью отвлечения Иоанна от Литвы. Увы, крымский царь игнорировал его заклинания, по традиции предпочитая производить нашествия в летнее время года.
Защиту Полоцка Сигизмунд возложил на милость Господа, крепкие стены, местных жителей, польский гарнизон, сложную погоду и уверения канцлера Радзивилла в том, что он оттянет часть московитского войска на себя быстрыми наскоками. Все эти факторы позволяли надеяться на то, что город-крепость продержится до прихода главной помощи.
-А может и сам отобьётся! - мечтал Ягеллон. - Иоанн уйдёт обратно и пожалеет об опрометчивом походе. Предполагаемый триумф превратиться в позорное поражение...
Когда в Петроков пришла весть о падении Полоцка, все испытали глубочайший шок. В голове не укладывалось, как одна из лучших крепостей Великого княжества могла оказаться в руках врага, да ещё так быстро. Сигизмунд расплакался прямо на сейме. Следовало срочно просить у Иоанна перемирия, ведь путь на Вильно был открыт и существование самого Великого княжества висело на волоске.
Удивительно, но Иоанн предоставил желаемое перемирие сроком на полгода. Видимо, его войско очень устало и не могло идти на Вильно тотчас, а летом Москва ждала очередного нападения из Крыма и хотела быть уверенной за свои тылы. У подданных Сигизмунда появился шанс перехватить инициативу в борьбе с Москвой. И полагались они не только на свои военные силы, но ещё и на внутримосковскую боярскую оппозицию, которая жаждала вернуть и расширить права, ограничив монарха по примеру поляков с литвинами, а если повезёт, то даже сменить Иоанна на Владимира Старицкого.
4.34) Весна 1563 года, ДЕВЛЕТ I
Захват Полоцка очень испугал и главу крымских татар. Триумф Иоанна нарушал выгодный Девлету баланс между Москвой и Литвой в пользу первой. Сигизмунд мог признать своё поражение и отдать Ливонию, после чего Иоанну ничего не мешало обратить свой взор на Крымское ханство. Теперь Девлет жалел о том, что не внял уговорам Сигизмунда.
-Ты всё равно правильно делал, повелитель! - утешала его свита. - Копыта наших лошадей завязли бы в грязи или снеге. Только Аллах мог знать, что московиты так серьёзно придавят литвин. Кстати, обрати внимание: придавить-то они придавили — да не додавили! Уверенные в своих силах победители вряд ли остановились бы на полпути. Значит, Иоанн не настолько могуч, как кажется.
Догадку подтверждало послание московского правителя, в котором он, конечно, похвастался полоцким взятием и вместо привычного челобития передавал простой поклон, но, кроме того, предлагал дружбу, а не угрозу обрушения своих багатуров на полуостров.
Устно же его посол добавил, что Иоанн подверг наказаниям ещё нескольких сторонников войны с Крымом. Среди них числились Шереметев-Большой, попортивший Девлету много крови в 1555 году у местечка Судбищи, и Курлятев-Оболенский, когда-то друживший с самим Адашом. Проанализировав информацию и сопоставив её с другими данными разведки, Девлет пришёл к выводу, что у Иоанна глубокие нелады со своими мурзами и беками. А уж крымскому хану лучше других было известно до какой степени внутренняя замятня способна ослабить господарство.
-Иоанн теперь нам почти не опасен! - выразил уверенность Девлет. - Скоро Московская Урусия утонет в раздорах и я отторгну от неё поволжские юрты Улуг-улуса!
Однако для подстраховки он решил припугнуть Иоанна планами султана Сулеймана, который хотел укрепиться на Дону, нижней Волге и у каспийского берега строительством трёх городов, чтобы оттуда начать действия по захвату Астрахани и Казани.
-Только в доказательство нашей дружбы я открываю важные секреты, - сказал Девлет московитскому послу. - Передай своему повелителю, что султан собирался сделать меня и моих подданных своим главным мечом, но я отговорил его от затеваемой войны ради далёкого северного брата.
Хан говорил правду, почти всё так и было. За одним исключением. Его мотивы не имели ничего общего с бескорыстной дружбой к Иоанну. Девлет просто знал, что Сулейман в случае успеха намеревался присоединить Поволжье к Османской державе. А это чрезвычайно не нравилось крымским татарам до такой степени, что они были готовы скорее поднять восстание против турецких единоверцев и погибнуть, чем допустить подобное.
Всячески усыпляя бдительность Иоанна, Девлет тем не менее отправил в апреле на Рязанщину десятитысячную армию под руководством двух своих сыновей.
-Пусть слегка потрепают московитов. В случае претензий всегда можно сказать, что договор ещё не подписан, а нападение совершено вопреки мне непослушными детьми. Нужно дать Литве время оклематься. Тогда и ударим всерьёз.
4.35) Конец весны-начало осени 1563 года, НИКОЛАЙ РАДЗИВИЛЛ (ЧЁРНЫЙ)
Мая 12 числа в Вильно собрался литовский сейм, где велись споры по вопросам обороны и унии с Польшей. Магнаты во главе с Радзивиллами пытались отменить его, мотивируя свою позицию тем, что нельзя терять времени из-за московской угрозы, однако Сигизмунд не поддержал их.
-После падения Полоцка великий князь уже за унию, - предупреждал канцлер членов литовской рады. - Также, как и дворянство. Помощь поляков нам действительно необходима, но не ценой потери независимости.
На сейме приходилось противодействовать многочисленности представителей поветов и волостей. Используя своё влияние, магнаты добились того, чтобы в Польшу ехал не сейм, а его представители из 28 человек. Возглавлять их поставили Чёрного Радзивилла. Дворянам заранее воспрещали вступать в переговоры по поводу унии без согласия магнатов. 21 июля делегация получила представительские полномочия.
-Теперь нужно как следует подготовиться к отстаиванию наших свобод на польском сейме, - говорил Радзивилл своим сторонникам. - А также следить за собственными дворянами. Они ещё способны взбрыкнуть, особенно когда возобновятся боевые действия.
В противостоянии с восточным соседом похвастаться было нечем. Потерпев крах на военно-полевом поприще, литовская верхушка рассчитывала взять реванш через внутренние противоречия в Московии. Увы, надежды на боярскую верхушку не оправдались. Попытка свергнуть Иоанна в пользу Владимира Старицкого, а также получить Стародуб в результате тайных переговоров о сдаче с его наместником провалились. Иоанн раскрыл оба заговора. Не в последнюю очередь это произошло из-за захвата Полоцка, где обнаружилась часть секретной переписки литвин с их агентами.
-К счастью, не все наши московские друзья выявлены, - с облегчением говорил Радзивилл, имея в виду князя Курбского, который переписывался через Витебск. - Единственным положительным моментом этих разоблачений является то, что из-за обнаружения боярского заговора Иоанн отвлёкся на расправы, а не пошёл из Полоцка на Вильно. Кстати, что там со Старицким? Он ещё жив?
-Да, - отвечали шпионы. - Следствие ещё не закончено, хотя свободу и удел у него отобрали. Матушка Владимира насильно или по собственному желанию постриглась в монахини. Видимо, она берёт всю вину на себя, выгораживая сына.
К началу осени истекла предоставленная Иоанном передышка. Сигизмунд за шесть месяцев не сподобился послать в Москву переговорщиков, прикрывая свою пассивность болезнью. Радзивилл подозревал, что великий князь преувеличивает тяжесть состояния, но не осуждал его за это. Порой ему приходила в голову мысль: что было бы, умри Сигизмунд? Мог бы он — канцлер — стать главой Великого княжества? Однако каждый раз Радзивилл отгонял её от себя. Трон отнюдь не был гарантирован даже второму лицу господарства, а для Великого княжества смерть Сигизмунда, скорее всего, обернулась бы глубокими внутренними раздорами и поглощением обеими соседями.
Через Сигизмунда Радзивилл попробовал добиться от Иоанна продления перемирия, но получил отказ. На москово-литовском пограничье снова возобновились столкновения. Московиты осваивали полоцкие области, а литвины нападали на северские территории. Великого же канцлера ожидали словесно-юридические битвы на польском сейме.
4.36) II половина 1563 года, ИВАН МСТИСЛАВСКИЙ
Двоюродный племянник господаря, а также потомок Гедимина и Чингисхана считался первым боярином Ближней думы. Иван Фёдорович за свою жизнь успел послужить кравчим, спальником, царским рындой (телохранителем), первым воеводой в Казанском походе и в походе на Ливонию в 1559 году. Он брал Мариенбург, Феллин и Полоцк, осаждал Ревель.
Иван Фёдорович не рвался в самостоятельные политические фигуры. Обладая спокойным, практически бесконфликтным характером и являясь проводником иоанновых решений, он получал гораздо более высокое положение во власти, нежели бы у него было в случае личного или корпоративного самовыражения. Постоянная верность господарю и бесцветность Мстиславского спасали его от участи Адашева, Сильвестра и иже с ними.
Правда быть лояльным и сглаживать острые углы с каждым годом становилось всё тяжелее. Слишком большой раскол наметился между Иоанном и боярством. Подозрительность господаря постепенно перекидывалась даже на Ближнюю думу.
Пригласив её членов в Александровскую слободу для следствия по делу Старицких, Иоанн не допустил их к окончательному судилищу, ограничившись участием церковников во главе с митрополитом. Вина Владимира не подлежала сомнению, но дабы не выносить сора из избы он удостоился помилования. Помилования весьма специфического, так как вернув брату свободу и удел, господарь удалил от него прежний двор и заменил его своими верными людьми.
«Старицкий ещё дёшево отделался! - считал Мстиславский. - Если бы не тесное родство, то приговор завершился бы казнью или пострижением в монастырь...»
На внешнем фронте Иоанн занимался дипломатическими мерами, долженствовавшими устранить факторы, отвлекающие от нового — решающего — удара по Литве, которая, совершенно очевидно, не собиралась отказываться от борьбы за Ливонию.
Прежде всего намечалось заключение мира с Крымским царством. Он гарантировал бы безопасность на южном направлении. Помимо девлетова посла в Москве ждали возвращения делегации из Копенгагена. Ещё год назад до господаря наконец дошло, что война против всех и сразу ведёт к итоговому поражению, поэтому лучше разбираться с противниками по очереди. Тогда он решил заключить мир с Данией, признав за королевским братом Магнусом остров Эзель и задвинскую область. В свою очередь союзный договор с Русским господарством нужен был Дании для того, чтобы начать войну со Швецией. Намечающийся конфликт двух скандинавских стран позволит отвлечь внимание короля Эрика от ливонского направления.
-Пусть шведский выскочка пока тешит себя владением Ревеля и северной Эстляндией, - услышал Мстиславский слова господаря. - Как только разберёмся с Литвой, выбьем и эриковых наместников оттуда.
Конец года ознаменовался смертями. В ноябре почил в бозе глухонемой и слабоумный Юрий Углицкий — родной младший брат Иоанна. Уже в декабре узнали о кончине Исмаила Ногайского. А в последний день месяца преставился митрополит всея Руси Макарий.
4.37) Ноябрь 1563-март 1564 гг., НИКОЛАЙ СЕНИЦКИЙ
Ноября 1 числа в Варшаве начал работу по вопросу унии с Литвой польский сейм. Маршалок — то есть, председатель — открывшегося мероприятия, которого звали Николай Сеницкий, так же как и остальные участники, был крайне недоволен литовской стороной, приславшей в Варшаву лишь отдельную делегацию, где верховодили магнаты, а не желавшие объединения дворяне.
-Не волнуйтесь, - успокаивал коллег Сеницкий. - Сколько бы канцлер Радзивилл не выкручивался, он примет-таки унию на наших условиях. У литвин просто нет другого выхода. Иначе московиты их просто поглотят. Очередные переговоры с Иоанном кончились провалом.
Добавляла уверенности польской стороне и согласие Сигизмунда по поводу слияния. Правда из-за происков Радзивилла он согласился оставить какие-то незначительные автономии литвинам, однако Сеницкий сотоварищи были уверены, что и здесь смогут изменить мнение короля.
-Его величество слаб в принципах и меняет мнение, словно флюгер, - говорил Сеницкий. - Достаточно лишь вместе насесть на него — и вопрос решится в нашу пользу. Меня больше беспокоит здоровье короля. Как бы он не скончался до заключения унии. Тогда Литву ничего не будет связывать с Польшей. Кроме прошлого, разумеется.
К счастью, здоровье Сигизмунда пошло на поправку. Но тут произошло непредвиденное обстоятельство, которое укрепило позиции литвинской делегации. В конце января великий гетман Радзивилл Рыжий одержал победу над московитами, после чего Радзивилл Чёрный поставил полякам более жёсткие условия, отвечающие литовским интересам.
-Общий монарх должен избираться одинаковым количеством голосов с обеих сторон, -утверждал проклятый канцлер. - Общие сейм и сенат должны решать общие для Короны и Великого княжества вопросы, в то время как вопросы, касающиеся лишь одной стороны, должны быть в компетенции соответственно только польских или литовских сейма и сената. Без этих условий мы не объединимся с вами. А если Корона вздумает силой привести нас к подчинению, то знайте: мы готовы сражаться за независимость Великого княжества до последней капли крови!
В такой накалённой обстановке поляки пошли на попятный, убрав некоторые требования. Они согласились на общеизбираемого монарха, совместный сейм, общие деньги и общее посольство, оговорив, что вопрос о существовании при этом отдельных институтов управления и администраций переносились на следующую встречу. А пока литвинская делегация возвращалась домой, чтобы уже на своём сейме подтвердить достигнутые договорённости. Он должен был пройти в Бельске, а объединительный — в Парчеве.
Варшавский сейм продолжил работу. Уступки поляков, судя по их дальнейшим действиям, оказались фикцией, тактическим ходом. Без литвинов они провели промежуточные декларации, аннулировавшие обещания. А усталый Сигизмунд передал своё наследственное право великого князя литовского Короне.
4.38) Апрель-август 1564 года, АНДРЕЙ КУРБСКИЙ
После полоцкого похода, в котором князь командовал передовым полком, Иоанн отослал его на воеводство в Юрьев. Фактически господарь давал понять, что не хочет держать Андрея Михайловича при дворе.
-За ссылкой последует опала, - говорил Курбский жене, - а потом и казнь. Я словно повторяю судьбу несчастного Адашева. Господарь до сих пор преследует тех, кто был с ним связан. Я же связан с Алексеем через ближний круг. Ныне подле царя другие люди.
В столице у Андрея Михайловича имелись связи и через них он всё твёрже убеждался в том, что господарь превращается в кровавого тирана. За отказ участвовать в царском маскараде в церкви был убит князь Михаил Репнин. Вместе с ним погиб Юрий Оболенский-Кашин. За близость к Владимиру Старицкому поплатился брат Юрия Иван, а Дмитрия Оболенского-Телепнёва по прозвищу Овчина казнили за критику господаря и оскорбление его нового любимца Фёдора Басманова-Плещеева. Также казнили брата Большого Шереметева Никиту.
Ко всему прочему Курбский боялся, что станет известно о его переписке с Сигизмундом и Рыжим Радзивиллом. Он передавал им кое-какие сведенья, за что получил проездные листы и другие гарантии безопасности. Посоветовавшись с женой, князь решился на побег в Литву.
В последнюю апрельскую ночь он спустился по верёвке с крепостной стены и покинул Юрьев вместе с несколькими слугами и занятым у печерских монахов золотом. Спешили к городу Вольмару, где их должен был ждать проводник. По пути хотели перевести дух в замке Гельмет, который признал власть Сигизмунда. Однако местные немцы, узнав, что к ним сунулся видный московский воевода, скрутили Курбского сотоварищи. Печерское золото было отобрано. Вскоре узников перевезли в другой замок — Армус. Там князя лишили лошадей и лисьей шапки. Только благодаря бумагам короля и гетмана перебежчиков отпустили спустя время на все четыре стороны.
Обобранным и униженным явился князь в Вольмар. Там долгожданного гостя уверили, что разберутся с виновниками и вернут или, по крайней мере, возместят убытки. С ценным перебежчиком обращались самым наилучшим образом. Князь выдал иоанновых шпионов при дворе Сигизмунда, а также тех ливонцев, которые тайно работали на Москву.
За эти услуги ему было выдано Сигизмундом староство кревское, десять сёл в Упитском повете, а на Волыни — город Ковель с замком, местечко Вижва (тоже с замком), местечко Миляновичи с дворцом и 28 сёл. Пока всё это давалось во временное владение. Чтобы они окончательно стали собственностью Андрея Михайловича и его потомков, следовало доказать верность службой.
Князь горел желанием послужить своему новому сюзерену и рвался в бой. Вокруг него собирались другие беглецы, среди которых числился бывший стрелецкий голова Тимоха Тетерин. Однако литвины долго запрягали, у них снова разгорелись споры с поляками по поводу унии. Сигизмунд обещал начать наступление на Иоанна дай бог если осенью. С юга их должен был поддержать Девлет.
4.39) Середина лета-осень 1564 года, ИОАНН I
Царь далеко не сразу пришёл в себя после бегства князя Курбского. Этот иуда наносил максимальный ущерб, так как являлся носителем высших тайн, а также становился знаменем для остальных представителей во враждебном стане и для оппозиционного боярства в Русской державе.
Но больше всего Иоанна взбесило то, что Курбский прислал ему письмо, где оправдывал своё бегство господаревой жестокостью к прежним друзьям и отстранением от управления страной верных слуг, которые якобы возвысили его — Иоанна — победами над внешними врагами и завоеваниями царств чужеземных. Не сдержавшись, Иоанн написал пространный ответ, опровергающий аргументы беглого воеводы.
Кроме демарша Курбского летнему наступлению на Вильно препятствовал крымский фактор. Однако Иоанн почти нейтрализовал его переговорами. Русский царь лишь ожидал возвращения своего посла с окончательной грамотой по заключению мирного договора. Уверенность в дипломатическом успехе была столь твёрдой, что Иоанн повелел перебрасывать основные воинские силы из окско-степного направления на западный фронт. И сделал это весьма своевременно, поскольку в сентябре литвины пошли в наступление. Прежде всего они хотели вернуть Полоцк и направили туда 70 000 воинов. Среди вражеских воевод числился Андрей Курбский. Нападениям подверглись также Мариенбург, Юрьев, псковские и черниговские окраины. Литвины действовали сразу на многих участках.
Несмотря на внутренние неурядицы с боярством, несмотря на осуждение господаря духовенством во главе с новым митрополитом Афанасием за расправы над неугодными, Иоанн был уверен в будущей победе над Литвой. Он собирался отобрать у Сигизмунда все земли, принадлежавшие предкам. Тогда боярам просто некуда станет убегать. Безальтернативность заставит их окончательно покориться единственному властелину или оставить службу вместе с потерей всех привилегий.
Но тут планам был нанесён жестокий удар, которого Иоанн никак не ожидал — на мало защищённые заокские области обрушились крымские татары. Проклятый Девлет миру с Москвой предпочёл союз с Литвой. Вельможи возроптали на царя в полный голос. По их мнению именно Иоанн поставил господарство на край гибели. Негодяи требовали помириться с Литвой даже ценой возврата Полоцка и отказа от Ливонии (за исключением Юрьева), вернуть Боярской думе её полномочия, а потом бросить силы на уничтожение Крымского царства. Ближняя дума ограничилась молчанием.
Иоанн серьёзно испугался. В глубине души он понимал, что является единственным виновником создавшегося положения. И хотя литвины не смогли взять ни одной крепости и отступили, потеряв городок Озёрище, а Басмановы отстояли Рязань и дождались ухода крымчаков из русских пределов, господарь решил уехать из Москвы с семьёй и вернейшими людьми во избежание свержения. Вдали от столицы он собирался обдумать отказ от престола в пользу сыновей и свой уход в какой-нибудь монастырь, где можно будет спокойно окончить жизнь в непрестанных молитвах.
4.40) Зима 1564/65-весна 1565 гг., СИГИЗМУНД II АВГУСТ
Осенняя военная компания его литвинских подданных завершилась по сути ничем. Прорыва не случилось, иоанновы воеводы удержали Полоцк и остальные ключевые крепости за Московией. Науськанный Сигизмундом Девлет ограничился разорением рязанских местечек.
-А ведь сколько денег потрачено на то, чтобы Гирей поддержал нас с юга! - возмущался Ягеллон.
Несмотря на нулевой эффект, последние сшибки воодушевили литвин. Желанная уния с Польшей, похоже, снова откладывалась. Сигизмунд уже махнул на всё рукой и превратился в пассивного наблюдателя, хотя симпатии его принадлежали полякам. Его не интересовали отныне ни усиление позиций литовского дворянства, ни конфликты со Швецией и Данией из-за Ливонии. Апатию Сигизмунда поколебали лишь странные (если не сказать — удивительные) события в Московии.
Фактически Иоанн сбежал из столицы с семьёй и казной в Александровскую слободу. Оттуда он написал, что оставляет трон из-за козней вельмож и духовенства, к простому же люду гнева не имеет. Собравшийся на площадях народ обрушил свою ярость на вышеупомянутых виновников, требуя от элиты вернуть царя. В Александровскую слободу срочно выехала делегация во главе с новгородским архиепископом Пименом. Митрополит остался в Москве ради недопущения окончательного хаоса.
-Иоанн объявил делегации, что вернётся на престол лишь в том случае, если у него будет полное право казнить изменников и отторгать их имущество без ограничений со стороны бояр и Церкви.
-И делегация согласилась на это? - изумился польско-литовский правитель.
-Весь народ согласился на это. После торжественного выезда в столицу по приказу Иоанна были казнены глава клана Шуйских Александр Горбатый-Суздальский с сыном и некоторыми родичами, а также другие вельможи. Иным повезло больше, они попали в опалу и отправлены в ссылку. Далее вообще начались странности. Иоанн вроде как делит своё господарство на две части. Одну он назвал Земщиной. Ею должна управлять Боярская дума во главе с Бельским и Мстиславским. А вторая часть называется Опричниной, то есть — остатком. Там московский правитель станет властвовать самодержавно, без бояр. Сейчас у них идёт размежевание. Иоанн отторгает у старой знати их родовые вотчины во Владимиро-Суздальской земле. Взамен выдаёт владения в других местах, стремясь отдалить их друг от друга. Кроме того он формирует личный отряд в тысячу человек и строит себе в столице новый замок.
Сигизмунд не вполне понимал все эти сложности с разделением Московии на две зоны (да и никто из его окружения не понимал), но он ясно видел, что Иоанн внезапным трюком нейтрализовал великовельможную оппозицию, стремившуюся если не свергнуть его, то уж во всяком случае максимально ограничить в монарших правах.
Свершение соседа пробудили в Сигизмунде желание активно действовать. Обстоятельства вдруг заговорили в пользу долгожданной унии, несмотря на активное сопротивление высшей литовской аристократии. Поляки выразили согласие выделить средства для продолжения войны с Московией, а дворянство Великого княжества, заинтересованное в объединении, активно отодвигало магнатерию от управления делами. Чёрный Радзивилл в последнее время очень болел и в конце мая скончался. Пора было брать инициативу на себя и вести дела в нужном направлении.
4.41) Лето 1565 года, АЛЕКСЕЙ БАСМАНОВ
Представитель разветвлённого рода Плещеевых, которые служили московским правителям аж с первой половины 14 века, даже среди самых отчаянных молодцов выделялся личной храбростью и способностью решать поставленные задачи. Он не раз смотрел смерти в лицо, участвуя в сечах и идя на штурм. Алексеев отец носил прозвище Басман, с тех пор оно стало семейной фамилией.
Чин окольничего Алексей Данилович получил за храбрость при взятии Казани. Боярина ему пожаловали за заслуги в битве под Судбищами, когда после тяжёлого ранения Шереметева-Большого он смог собрать остатки войска, окопаться в лесном массиве и отбиться от во много раз превосходящих сил противника. Позже Басманов наместничал в Новгороде, а также принимал участие во взятиях Нарвы, Феллина и Полоцка.
При последнем нашествии Девлета осенью 1564 года оказавшийся неподалёку Алексей вместе со своим сыном организовал оборону Рязани. Несмотря на ветхие стены, Басмановым удалось предотвратить взятие города и перейти к преследованию крымчаков. Результатом стал захват пятисот татарских витязей во главе с их князем по имени Мамай. За очередные подвиги Иоанн расплатился с героями золотыми монетами.
Дополнительным подспорьем в возвышении Алексея Даниловича послужило дружеское расположение Иоанна к Басманову-младшему. Благодаря врождённому удальству Фёдор всегда умел поднять господарю настроение, затеять какую-нибудь веселуху. Но и серьёзные вопросы он тоже решал эффективно. Именно Фёдор Басманов убедил Евфросинью Старицкую уйти в монастырь.
-Как тебе это удалось, пострел? - спрашивал Алексей у сына.
-Поставив её перед выбором: либо она берёт всю вину за интриги против господаря на себя и отделывается постригом, либо её сына скорее всего признают главным злодеем и приговорят к казни.
-Умён, хитёр, сообразителен! - признавал Басманов-старший.
Впрочем, ему тоже было чему научить Фёдора.
-Не повторяй ошибок Адашева! - заклинал Алексей Данилович. - Не наступай на те же грабли! Господаря развлекай и дело разумей, но не перечь ему, не указывай на ошибки...
При отъезде Иоанна из Москвы Басмановы были в числе сопровождающих. Они скитались с ним по монастырям, они осели с ним в Александровской слободе, видели господаревы метания, находились в курсе царского завещания и знали: Иоанн хотел отречься в пользу старшего сына, но выделить младшему весомый удел в Суздальщине и Ярославщине. Алексей Данилович уже прикидывал, как ему лучше поступить, чтобы не потерять влияния, когда ситуация радикально поменялась и господарь вернул власть, упрочив свои позиции.
Об отречении теперь не могло быть и речи, а проект раздела страны между сыновьями видоизменился. «Младший удел» забирался Иоанном в личное пользование, бояре не имели права участвовать в его управлении и изгонялись из опричных территорий. Басманов с ещё несколькими доверенными лицами производил межевание земель и отбирал в господареву гвардию людей. Критериями отбора являлись личная преданность Иоанну, готовность порвать даже с родственниками и отсутствие в прошлом и в настоящем связей с боярскими кланами. За это опричникам раздавали земли и крестьян, изгнанных из вотчин вельмож. Поскольку все они происходили из сословия детей боярских или дворовых, то в обычной ситуации не могли мечтать о подобных пожалованиях. Резким возвышением господарь покупал безграничную преданность этих людей.
4.42) Последняя треть 1565 года, МИХАИЛ ВОРОТЫНСКИЙ
После гибели Михаила Всеволодовича в Орде в 1246 году Черниговское княжество развалилось на части. Территории их в 14 веке поглотило Великое княжество Литовское. Дольше всех удалось продержаться северо-восточной Черниговщине. Она располагалась по обеим берегам верхней Оки до впадения в неё Угры и представляла собой мелкие княжества, дробившиеся на ещё более мелкие уделы. Какое-то время они тоже входили в состав державы Гедиминовичей-Ягеллонов на правах автономии, однако в конце 15 века некоторые князьки предпочли перейти на службу Москвы вместе со своими вотчинами.
Подобный путь осуществили Воротынские правители. При малолетстве Иоанна представитель фамилии пробовал переметнуться назад, отчего вместе с тремя сыновьями оказался в ссылке. Потом он был помилован и восстановлен в правах, а когда скончался, Воротынское удельное княжество поделили вышеупомянутые сыновья. Один из них являлся членом Ближней думы. Он умер в 1558 году, завещав свою часть вдове. Двое оставшихся братьев — Михаил и Александр — вступили с ней в спор. Иоанн отказался их поддерживать, а Уложение о княжеских вотчинах сильно ударило по Воротынским.
Михаил Иванович в праведном гневе даже нагрубил господарю, появились мысли о переходе на службу к польско-литовскому правителю. Тем не менее, братья продолжали оставаться под сюзеренитетом Москвы. Они успели пережить нападение крымчаков в 1562 году, а осенью попали в опалу. Александра заключили в Галиче, Михаила — в Белоозере.
Михаил томился у чёрта на куличках долгие три года. Лишь в конце 1565 года он был помилован благодаря ходатайству членов Боярской думы во главе с Бельским и Мстиславским.
-Благодари в этом своего брата Александра! - просветили Михаила бояре. - Его помиловали ещё в апреле 1563 года. Но из-за спора с князем Пронским он снова попал в опалу, принял постриг и скончался в Троице-Сергиевом монастыре. Защищать от атак крымчаков на воротынском отрезке стало некому и господарь решил вернуть тебе свободу и большую часть удела. Мы, конечно, этому сильно поспособствовали.
Привыкнуть к разделению общества на земщину и опричнину было тяжело. Иоанн подпустил и окружил себя не только худородными дворянами, но также иностранцами — переселёнными на Русь ливонскими немцами и прибывающими из северных морей англичанами. В Москве господарь предпочитал долго не задерживаться, то и дело покидая её под разными предлогами вместе со своим двором.
-Как сильно его облик изменился за три года моей ссылки! - поражался Михаил Иванович. - Все волосы на голове выпали, бородёнка стала жиденькой, лицо прорезали глубокие морщины, многие зубы повывалились, спина сгорбилась...
-То случилось не в три года, а в три месяца! - отвечали ему бояре. - В декабре 1564 года господарь отъезжал из столицы прежним молодцем, в феврале же 1565 года явился вот таким карлой.
Царь вернул Воротынскому Одоев с Новосилем, удержав некоторые земли в опричнине, зачислил князя в Боярскую думу земщины. Его главной воинской задачей являлась защита Русской земли от крымских набегов.
4.43) Январь-апрель 1566 года, НИКОЛАЙ РАДЗИВИЛЛ (РЫЖИЙ)
Противостояние с Московией дорого обошлось высшей литовской магнатерии. Скрепя сердце вельможи уступили дворянам множество судебно-управленческих прав, лишь бы в Великом княжестве не разгорелась гражданская война.
-Другого варианта для нас не существовало, - вынуждено признавали члены Рады во главе с новым канцлером Радзивиллом Рыжим. - Пусть дворяне хозяйничают в сейме, судах и поветах. Благодаря занимаемым постам мы по-прежнему имеем преимущества. К тому же наши дворяне ещё не так искушены в высшем управлении, как польские, ещё не так сплочены и опытны, поэтому мы пока сможем водить их за нос в своих интересах. Слабое утешение, но лучше, чем совсем ничего. Теперь в первую очередь следует подумать о получении серьёзной военной и финансовой помощи от поляков без обязательств по полноценному присоединению Великого княжества к их королевству.
Задача была не из лёгких, учитывая противоположную позицию дворянства и Сигизмунда. Магнаты максимально растянули сейм в Вильно, теперь вопрос по унии предполагалось решить на следующем сейме — в Бресте.
Великий князь определил начало его работы на 28 апреля. Литовская верхушка рассчитывала снова если не затянуть процесс, то отодвинуть дворян от окончательных переговоров с поляками и подписать унию на выгодных для себя условиях, то есть сохранив Великому княжеству широкую самостоятельность. Их возросшая уверенность основывалась на внутренних распрях Московии, которой в последнее время было не до войны.
-Я слышал, что князь Иоанн сделал опричнину подобием военно-религиозного ордена, - говорил Рыжий Радзивилл. - Живёт с избранными людьми в выстроенном замке, называет себя игуменом, завёл строгий распорядок дня, сам играет заутреню, обедню, вечерню, часами молится, трапезничает общежитийно... Пусть продолжает в том же духе! Кажется, его действия ослабляют мощь Московской державы. По крайней мере, он переключился от войны с нами на войну со своими подданными.
-Каковы последние новости? - спросил он у осведомителей.
-Московский правитель забрал себе Старицкий удел, - отвечали ему. - Взамен Владимир получил Звенигород, Дмитров и Стародуб Ряполовский. Таким образом его оторвали от родовой вотчины и большинства старых слуг.
Вскоре Радзивилл стал получать тревожащие вести о снятии опалы со многих попавших ранее в немилость вельмож. Так, например, в апреле члены Боярской думы поручились официально за освобождённого князя Воротынского. А некоторым прощённым даже возвратили отобранные вотчины. В Московии явно намечалось окончание размолвки между элитой и правителем.
-Но почему Иоанн пошёл на попятный? - гадал канцлер.
-Предположительно он стал испытывать нехватку средств для продолжения войны и прочих нужд, - отвечали агенты. - Опустевшие вотчины прибылей не приносят, а дворяне не в силах компенсировать возникший дефицит.
Стабилизация ситуации в Московии не входили в планы магнатов. В этом случае война с восточным соседом из вялотекущей и почти остановившейся грозила вернуться в активную фазу, а тогда Радзивиллу с товарищами пришлось бы пойти на уступки по многим пунктам в вопросах унии.
-Нужно отложить боевые действия с Московией до окончания Брестского и Люблинского сеймов, - заключил канцлер. - Давайте отправим к Иоанну посольство. Пусть оно попробует договориться о перемирии или, в крайнем случае, через переговоры потянет время.
4.44) Март-середина лета 1566 года, ИОАНН I
Из-за тотальной неверности вельмож и прежних ближников уже много лет всё шло наперекосяк. Куда-то делась победная поступь Русского царства, позволившая ему завладеть Казанью и Астраханью. Основная часть Ливонии оставалась непокорённой, взятие Полоцка не завершило войну с Литвой, Нарву блокировали шведы, а крымский хан ежегодно тревожил заокские области. Вдобавок, митрополит Афанасий «от немочи великой» сложил с себя полномочия и теперь предстояло выбирать нового духовного владыку всея Руси.
Несмотря на многочисленные трудности, Иоанн продолжал нести свой крест правителя и даже периодически находился в хорошем настроении. Опричные меры позволили нейтрализовать возможность открытого бунта, а земская половина оказалась ослаблена, так как господарь забрал у неё большую сумму денег и часть земель. Правда, многие вотчины приходили в запустение при отсутствии хозяйств. Опричные не умели надлежащим образом освоить их и эксплуатировать. Совсем скоро это могло привести к уменьшению финансовых и иных поступлений. Иоанн был вынужден прибегнуть к реабилитации. Опальным следовало иметь поручителей, которые вносили бы значительные денежные средства. Так Иоанн собирался пополнять казну дополнительными платежами.
Неожиданно явилось литовское посольство с очередным предложение о мире или перемирии. Переговоры начались взаимными претензиями, которые быстро свели к минимуму, так как обе стороны были истощены. Камнем преткновения остались Ливония и Полоцкая область.
Иоанн колебался. Уступить всё ради мира, означало признать бесполезность боевых действий в Прибалтике и Полоцке. А для продолжения войны следовало заручиться согласием Земщины, в противном случае грозила повториться ситуация 1564 года. После размышлений Иоанн решил созвать всеобщий собор. В нём должно было принять участие помимо боярства, духовенства и дворянства ещё и купечество.
-Поддержите ли меня в продолжении войны? - вопрошал господарь у собравшихся. - Или вам более люб мир? Я покорюсь любому вашему постановлению. Но знайте, что в случае мира нам придётся отдать часть исконных земель наших пращуров, часть земли Русской. А в случае войны я потребую повиноваться мне до конца и не перечить словом или действием. Каков ваш ответ?
Делегаты не посмели взять на себя историческую ответственность по отказу в претензиях на Ливонию и Полоцкий край. Но и за войну они открыто не проголосовали. Соборяне объявили, что лишь господарь имеет право решать такой важный вопрос, а они, его подданные, повинуются его слову. Фактически Иоанну возвращались функции самодержца. Он тотчас отправил в Литву ответное посольство. Делегации следовало выторговать у Сигизмунда и его советников территории Ливонии до Двины и восточную часть Полоцкого края. Это оказалось неосуществимой задачей и господарь констатировал, что война будет продолжена.
-Но перед походом надо утвердить митрополита всея Руси! - напомнил Иоанн. - Кто бы мог подумать, что выборы так затянутся. А всё из-за желания попов уговорить меня покончить с опричниной!
4.45) Середина лета-осень 1566 года, СИГИЗМУНД II АВГУСТ
Неудача переговоров с Москвой играла на руку польско-литовскому правителю, рассчитывающему, что возобновление боевых действий ускорит унию.
-Магнаты ужасно упрямы! - напоминали ему советники. - Несколько лет они откладывают объединение с Польским королевством несмотря на всякие трудности и, кажется, способны продолжать эту политику дальше, выдумывая разнообразные предлоги.
-Никто не может затягивать почти решённый вопрос до бесконечности! - раздражённо отвечал Сигизмунд. - Что останется делать магнатам, когда иоанновы полчища двинутся на Вильно, а поляки откажут в помощи и пригрозят присоединить Великое княжество в одностороннем порядке? Пора уже панам смириться с неизбежным! Радзивиллы плохо способны на компромисс, но кроме них в литвинской верхушке есть менее принципиальные кланы. Например, Ходкевичи. Через них вполне реально повлиять на вельмож в сторону унии.
Напряжённость между Радзивиллами и Ходкевичами обуславливалось их соперничеством за первенство в Великом княжестве. После смерти Чёрного Радзивилла произошли перестановки в высших должностях. Если в качестве канцлера ему наследовал тёзка-кузен, то великим маршалком литовским стал Ян Ходкевич, а преемником Рыжего Радзивилла на посту великого гетмана оказался Григорий Ходкевич, которые ездил в Москву на переговоры.
Сигизмунд был уверен, что сыграет на противоречиях между влиятельнейшими родами. Советники не разделяли его оптимизма, полагая, что в вопросах об унии Радзивиллы, Ходкевичи и остальные магнаты имеют одно мнение, так как все они рисковали потерять слишком много общих преференций. Они оказались правы. На объединительный сейм в Люблине снова отправились магнаты, которые заявили об очередном перенесении унии на более поздний срок в связи с возобновлением войны против Московии.
-О каком возобновлении они заикаются? - громко возмущался Сигизмунд. - Иоанну пока не до боевых действий!
Он имел все основания так заявлять, поскольку знал о происходящих у восточного соседа событиях.
Сначала московиты никак не могли определиться с выбором митрополита. Им вроде должен был стать казанский епископ Герман. Дело считалось окончательным, пока кандидат не потребовал от Иоанна отменить опричнину. Тогда господарь не допустил его до епископского собора, а московским первосвященником решил поставить соловецкого игумена Филиппа. Тот тоже просил об упразднении опричнины, однако Иоанну как-то удалось уговорить Филиппа не поднимать этого вопроса, ограничить свою компетенцию земщиной и оставить всё как есть.
Кроме Германа и Филиппа ещё 300 человек из земщины во главе с князем Василием Пронским и двумя авторитетными боярами пробовали поднести господарю челобитную против опричнины. Разгневанный Иоанн отправил их в тюрьмы. Предводители делегации были казнены, полсотни человек подверглись так называемой торговой казни, потом всех участников отпустили.
-Это временные отсрочки! - понимал Сигизмунд. - К тому же у московитов сейчас вспышка чумы. Но очень скоро они оправятся и нанесут очередной удар по Великому княжеству. Вот и линию укреплений за Окой построили, чтобы получше сдерживать крымского царя. Нужно готовиться к агрессии. Земская знать недовольна Иоанном, давайте перетянем её на нашу сторону.
4.46) Осень 1566-зима 1566/67 гг., АФАНАСИЙ ВЯЗЕМСКИЙ
Во время похода на Полоцк организованное движение огромного войскового обоза сыграло важнейшую роль в итоговом успехе компании. Заслуга же в наведении дисциплины и грамотной логистике принадлежала воеводе Афанасию Ивановичу Вяземскому. Господарь столь впечатлился его деятельностью, что с ходу ввёл такого ценного человека в ближний круг.
Афанасий Иванович сопровождал Иоанна в бегстве из Москвы в Александровскую слободу, а по возвращении производил межевание земель и, вместе с Басмановым-старшим и постельничим Зайцевым, формировал опричные отряды.
К 1566 году он находился на самой вершине успеха. Имел думный чин, был пожалован окольничим. Но главное — господарь сделал его своим личным «келарем» в опричной иерархии. Стоя так близко к трону, Вяземский оказывался в центре всех господарственных дел, в курсе самых сокровенных чаяний Иоанна. А тот после челобитья трёхсот снова впал в уныние, метался, колебался, возобновлял думы об уходе в монастырь. Насилу ближникам удалось отговорить его от этого шага, напирая на то, что бояре всё равно не оставят затворника в покое и попытаются лишить его жизни.
В Москве Иоанн оставаться не хотел, он твёрдо решил перенести свою постоянную резиденцию из многовековой столицы Руси. Очевидной кандидатурой считалась Александрова слобода, однако...
-Она находится слишком близко от Москвы! - сетовал господарь. - Мне нужна ещё одна твердыня, где можно не только отсидеться за крепкими стенами, но и в случае желания сбежать. Бунтовщики не должны являться ко мне быстро и внезапно!
Его выбор пал на Вологду. Там надлежало перестроить кремль и храм. Вяземский был назначен наместником города и отправлен руководить работами. В душе он остался недоволен вынужденной разлукой с господарем, однако не посмел возразить. К тому же, Афанасий Иванович понимал, что его отправка означала величайшее к нему доверие, а воссоединение с Иоанном произойдёт обязательно и очень скоро.
Расчёты Вяземского оказались точными. Через некоторое время его снова увидели подле господаря в заботах о продумывании похода на Ливонию. Главным противником являлась, конечно же, Литва. Но кроме неё опасность представляли шведы. Они до сих пор блокировали Нарву с моря и могли ударить в спину в самый ответственный момент. Вяземский с Басмановыми уговорили господаря заключить с ними мирный договор ради будущего успеха.
Теперь оставалось переждать жесточайший мор, который разразился в Русском господарстве. Болезнь явилась из балтийского региона в июле-месяце и поступательно распространялась в юго-восточном направлении. Сначала она охватила Новгородский край. Оттуда перекинулась на Полоцк, Невель, Езерище, Великие Луки, Торопец, Смоленск. Деревни пустели, города пресекали сообщения между собой, население стремительно убавлялось. Господарь повелел учредить заставы и никого за них не пускать. Язва дошла до Можайска и остановилась, словно раздумывая, пересечь черту или не пересечь. Московская Русь затаилась.
4.47) Весна-середина лета 1567 года, ИВАН ФЁДОРОВ-ЧЕЛЯДНИН
Весна положила предел распространению заразы. Правда до окончательного её исчезновения предстояло ещё дожить. Престарелый наместник Полоцка, Иван Петрович, подвергался такой же опасности, как и другие жители, но бог миловал.
По мужской линии Фёдоров-Челяднин являлся представителем Захарьиных — родственников покойной царицы Анастасии. По женской линии он происходил от ярославских князей. Серьёзную службу Иван Петрович начал ещё в 1530-х годах. Воеводствовал в Муроме, Боровске, Свияжске, Юрьеве. Сопровождал Иоанна в его поездках к Коломне при крымской угрозе, даже замещал господаря на Москве в его отсутствие. Обладая богатством и не имея детей, Фёдоров-Челяднин славился своими честностью и неподкупностью, был популярен в народе. Из-за родословной и личных качеств господарь относился к нему весьма двояко.
Как отрасль Захарьиных и обладатель рыцарских качеств характера Иван Петрович пользовался высочайшим доверием. Недаром он владел чином конюшего, который делал его формальным главой Боярской думы и местоблюстителем престола при переходе его от царя к преемнику, производил размен земельных владений Владимира Старицкого, а также работал над организацией последнего земского собора.
С другой стороны, материнская родня вкупе с чересчур прямолинейным характером и популярностью старика в разных сословиях заставляли Иоанна относиться к нему с подозрением и даже завистью. Иван Петрович никогда не входил в ближайший круг господаря, часто отсылался подальше от Москвы, хотя это почти всегда объяснялось военной необходимостью.
Вот и сейчас его нахождение в Полоцке совмещало для царя приятное с полезным. Фёдоров-Челяднин, как одно из громких имён земщины, оказывался отрезан от остальных бояр и, заодно, готовил вторжение в Литву или Ливонию. Конюший небезосновательно подозревал, что если его постигнет смерть от язвы, то Иоанн долго убиваться от горя не будет.
К возобновлению борьбы за Ливонию после провала очередных переговоров готовились с обеих сторон. По сообщениям разведки литвины укрепляли замки, получали от поляков пушки, восполняли дефицит войск немецкими наёмниками. Московиты старались не отставать. Подступы к Полоцку предполагалось затруднить несколькими крепостицами ниже по течению Западной Двины. Одну из них уже удалось поставить.
Иван Петрович был поглощён своими заботами, когда к нему пробрался служивший когда-то князю Воротынскому человек по фамилии Козлов. При опале своего господина он бежал в Литву и с тех пор находился там. Козлов явился от имени короля Сигизмунда. Польско-литовский правитель хотел завербовать Фёдорова-Челяднина, Мстиславского, Бельского, Воротынского и остальных глав земщины. Они должны были поднять восстания против Иоанна в пользу Владимира Старицкого. Сигизмунд в таком случае обещал поддержать их.
На мгновение Иван Петрович испытал сильнейший соблазн. Однако быстро справился с ним, не желая ослаблять державу смутой в угоду врагам. Он велел заковать Козлова и отправить вместе с письменными объяснениями и сигизмундовыми грамотами на царское судилище. Вскоре господарь провёл по этому делу дознание и объявил о невиновности земских властей. Они должны были написать Сигизмунду возмущённые письма, где твёрдо давали понять, что не изменят своему господарю. И если от имени Мстиславского, Бельского и Воротынского писал Иоанн, то Ивану Петровичу было дано право самостоятельно составить текст.
4.48) Лето-начало осени 1567 года, РОМАН САНГУШКО
Предводитель отрядов Витебского воеводства имел в своём распоряжении 1350 конников и 550 пешцев. Это было существенно меньше, чем у противостоящих ему московитов, но Роман Фёдорович не отчаивался. Он постоянно бросал свою штаб-квартиру в Чашниках для разведывательной деятельности и наблюдением за строительством приграничных оборонительных замков.
Боевые стычки не пугали воеводу. Пройдя суровую военную школу против московитов и татар, он научился у одних — стойкости, а у других — быстроте, внезапности и натиску. Предварительный сбор данных об обстановке и противнике считался обязательным перед решительными действиями. Нынешние реалии указывали на усиленную подготовку обеих сторон и возобновлению полномасштабных боевых действий. Пока Сигизмунд и Иоанн обменивались бесполезными посольствами, на литово-московской границе ставились крепости.
-Московиты начнут войну скорее всего не ранее зимних холодов, - прикидывал Роман Фёдорович. - Уже половина лета пролетело, скоро вернётся осенняя распутица, а в Ливонии и соседственных с нею регионах ещё господствует мор. Будем щипать друг друга партизанскими налётами...
Вскоре он получил сведенья о том, что московиты окопались и начали строительство на острове озера Суша и туда же отправляется русско-татарские подкрепления численностью от пяти до восьми тысяч человек. Сангушко послал гонца за помощью, а сам с 2 000 воинов бросился к упомянутому острову, чтобы попытаться выбить оттуда врага до соединения.
К сожалению, он опоздал. Об этом доложил командир его передового отряда, который нарвался на московитскую сторожу, разбил её и узнал от пленников о прибытии подкрепления во главе с князьями Палецким и Оболенским-Серебряным, а также служилым царевичем Амуратом.
-Языки уверяют, будто основное войско стоит лагерем на материке, у берега, - сообщили воеводе.
Произведя разведку, тот убедился, что в лагере об уничтожении сторожи не знают. Роман Фёдорович решил атаковать его, не дожидаясь подмоги. Расчёт полностью оправдался. Московиты не смогли толком изготовиться к битве и были разгромлены. Кто-то погиб вместе с Палицким, кто-то бежал с Оболенским-Серебряным и Амуратом. Победителям достались обоз, пленники и освобождённые ими литвины. Из-за отсутствия пушек Сангушко не пошёл на штурм острова, а просто взял его в осаду.
Правда, кроме Суши у воеводы имелись другие заботы. Он следил за безопасностью строительства крепости в местечке Воронча и ждал от центрального правительства законного жалования для своих подопечных. Жалованье запаздывало, солдаты грозили покинуть приграничье, поэтому Роман Сангушко в середине августа заложил имение в Дольске, расплатившись с воинами из собственного кармана.
Тем временем, его прогнозы по поводу возобновления войны лишь зимой не оправдались. Похоже поражение у озера провоцировало московитов на мобилизацию основных сил и подготовке к широкомасштабному наступлению. По слухам, возглавлять наступление планировал сам Иоанн, а это уже было серьёзно, ведь под его руководством московиты когда-то захватили такие твердыни как Казань и Полоцк.
А в середине сентября Роман Фёдорович снова получил от разведки донесения о новой попытке провезти к острову Суша обоз с продовольствием.
4.49) Осень 1567-зима 1567/68 гг., ДЕВЛЕТ I
Полноценный конфликт между Москвой и Литвой давал Крымскому ханству великие возможности. Имело смысл хорошенько потрепать как Сигизмунда, так и Иоанна. Польско-литовский правитель провинился тем, что в текущем году не прислал дани. Девлет с одобрения султана подверг южные окраины его владений разорению.
Московия же, кроме малого похода весенней порой, отделалась лёгким испугом, однако тревожила крымского властелина гораздо больше. Особенно, когда он прознал о строительстве московитами крепости в землях Темрюка Кабардинского. Это указывало на новый этап закрепления иоанновой державы на Северном Кавказе. Девлет вызвал на ковёр находившегося при его дворе московитского посла и потребовал ради приемлемых отношений срыть крепость в Пятигорье.
-В противном случае даже если твой господин даст мне гору золота, я с ним не замирюсь! - пообещал хан.
Почти сразу он отправил к Иоанну своего посланника, через которого добивался также возвращения Казанскому и Астраханскому юртам независимости, да в придачу увеличенных поминок, какие были при хане Махмед-Гирее.
Москва на сделку не пошла. В ответном письме Иоанн заявил, будто Казань и Астрахань являются владениями его предков, а город в Кабарде поставлен по просьбе тестя для защиты от вражеских набегов. Впрочем, господарь Московской Урусии прислал расширенные поминки и предлагал кому-либо из ханских сыновей Касимовский улус. Этим он давал почву для дальнейших переговоров.
Девлету следовало как-то реагировать . На кабардинцев он отправил трёх своих сыновей, но с Московией дело обстояло сложнее. Хан рассчитывал, что между ней и Литвой начнётся большая война и можно будет под шумок совершить разорительный набег. Да только к концу осени стало понятно, что несмотря на скопление главных сил на московитско-литовско-ливонских границах во главе с Сигизмундом и Иоанном всё ограничилось мелкими стычками с мизерным перевесом в пользу Литвы.
-Кажется, -сообщили шпионы, - Иоанн раскрыл новый заговор против себя, поэтому покинул войско для предотвращения переворота.
-В таком случае наш поход отменяется! - провозгласил Девлет.
Против этого решения высказались польские послы и казанские беглецы. Первые клялись, что Сигизмунд поведёт своё войско в атаку, а вторые убеждали, что Казань восстанет против уруского ига, как только крымско-ногайское войско войдёт в рязанские пределы. Османы тоже подталкивали хана к боевым действиям.
-Посмотрим, как повернутся дальнейшие события! - отбивался от наседающих со всех сторон глашатаев войны Девлет. Он не хотел лезть на рожон, зная, что на своих степных границах московиты держат приличное количество войск при масштабном укреплении своих южных городов.
Осторожность оправдала себя. Сигизмунд вскоре покинул театр возможного конфликта, а литвинская армия уменьшилась и раздробилась на части, которые снова вернулись к тактике мелких налётов. Лишь Ян Ходкевич попытался продвинуться на восток, но его атака захлебнулась. Девлет затаился.
4.50) Весна-лето 1568 года, ЕЛИЗАВЕТА I
Королеве Англии хватало внутренних и внешних проблем, когда к ним прибавилась ещё одна. Подкинул её русский царь. Ещё в сентябре минувшего года он под большим секретом вызвал Энтони Дженкинсона к себе и заговорил на предмет военно-политического союза Англии с Руссией против Польши и Швеции. А помимо главной темы Иоанн просил для себя и своей семьи убежища в Англии в случае бегства, взамен обещая аналогичную гарантию Елизавете. Вопросы были столь серьёзными, что Дженкинсон не рискнул доверить их бумаге, а собственноручно вернулся на родину для предъявления их королеве.
-Война с далёкой Польшей и, тем более, со Швецией не отвечают нашим интересам! - поморщилась королева на совете. - Изгнанник нам тоже без надобности, так как новый русский царь будет недоволен и откажет нашим предпринимателем в протекции. Лучше бы всё шло по-прежнему и взаимодействие с Руссией ограничивались взаимовыгодной торговлей.
-Мы не можем ответить царю Иоанну прямолинейным отказом, - качали головами советники. - Это приведёт к негативным последствиям.
Действительно, учредителям Московской компании, которые принадлежали к родовитой аристократии и имели высокие посты, было что терять, если бы они утратили милость Иоанна, ведь их предприятие получало беспрецедентные среди соотечественников и прочих европейцев льготы, выражавшиеся в монополии на Беломорский путь, беспошлинную торговлю, а также нанимать русских на работы и пользоваться лошадьми. Кроме того, конторы компании располагались не только в Москве, но и в Ярославле, Костроме, Казани, Астрахани, Ивангороде, Новгороде и Пскове.
-Иоанн ведь тоже получает выгоды от торговли с нами! - говорила королева. - Ему и его двору крайне необходимы готовые изделия и знающие специалисты. В одном из писем он очень просил прислать артиллерию и снаряды. Может, он не пойдёт на разрыв или конфронтацию, если мы дадим понять, что не станем заключать союз и предоставлять убежище на территории Англии? Мне одной Марии Стюарт хватает!
К сожалению, русский царь рассердился и начал вредить, открыв разблокированную шведами Нарву для всех иностранцев. Лучше всего внезапным послаблением воспользовались не входящие в Московскую компанию английские предприниматели. Члены компании и королевская казна стали терпеть убытки. Разнёсся слух о том, что русский царь станет последовательно отбирать льготы. Учредители бросились к королеве.
-Ладно-ладно, я отправлю к Иоанну уполномоченного посла, - сдалась Елизавета. - От моего имени он пообещает предоставить царю убежище. Что касается союза против Швеции и Польши... Мы не будем подписывать никаких соглашений! Только устные заверения о дружбе! Пусть посол расскажет Иоанну, как Сигизмунд пытался склонить меня на разрыв с Москвой и как я отказалась это делать. Лучше уж Иоанну удовольствоваться тем, что есть. Мы не сможем поступиться большим даже ради великой дружбы!
Посланником Елизавета назначила начальника королевских почт Томаса Рэндольфа.
4.51) Середина лета-осень 1568 года, МАГНУС
Брат Фредерика Датского считал себя несчастнейшим человеком. По завещанию отца он должен был получить Голштинию, однако Фредерик сплавил его подальше, передав в качестве апанажа выкупленные за 30 000 талеров Эзель-Викское и Курляндское епископства, которые входили в упокоившуюся ныне Ливонскую конфедерацию. Также Магнус имел определённые права на Ревель и Ригу, но...
-Это только со стороны кажется, что брат меня облагодетельствовал! - возмущался датский принц. - Даруя мне «щедрой» рукой апанаж в Ливонии, он ничего не предоставил для контроля над ним. В результате материковая часть Эзель-Викского епископства вместе с Ревелем заняли шведы, а Курляндию оккупировал бывший ландмейстер Ордена, за которым стоят литовцы и поляки. Население же острова Эзель косо смотрит на меня, так как рассчитывало, что меня поддержат соотечественники и защитят их от кого бы то ни было. Чувствую, мне очень скоро придётся бежать обратно в Данию. Пусть Фредерик либо предоставит мне земли в пределах королевства, либо помогает отбить ливонские территории.
Впрочем, Магнус хорошо осознавал: ни один из озвученных вариантов братца не устроит. Того одолевала куча собственных проблем, связанных с войной против шведов. Она тянулась много леи и истощала обе стороны. Но осенью Магнусу доложили:
-Шведы низложили сошедшего с ума короля Эрика и возвели на трон его брата Юхана, бывшего герцогом Финляндии. Сразу после этого между датским и шведским королевскими дворами начались переговоры о перемирии.
-Вряд ли Фредерик поставит одним из условий прекращения боевых действий возвращения мне Ревеля с северной Эстляндией, - скептически отреагировал на сию весть Магнус, однако исподволь старался следить за перипетиями переговоров.
В ноябре Фредерик и Юхан достигли мирного соглашения. В судьбе Магнуса ничего не изменилось, он остался при своём «огрызке» в виде двух островов с недовольным населением.
-Теперь эзельцы точно предадутся шведам по примеру своих материковых собратьев! - сокрушался липовый владетель. - На кого же мне опереться, чтобы сохранить последнее и попытаться вернуть отторгнутое? Поскольку я противник шведов, было бы логичным обратиться за покровительством к Сигизмунду Польско-Литовскому. Но это невозможно, ведь Сигизмунд уже поддержал моего соперника за Курляндию Готхарда Кеттлера. Не-е-ет, я точно сбегу обратно в Данию!
-А как насчёт Иоанна Московского? - подкинул кто-то идею.
-Если бы он признал мои титулы, то я принял бы помощь даже от него. Но, насколько я знаю, русский царь хочет распоряжаться всей Ливонией напрямую, без вассалов. Да и вообще, он фигура далёкая и загадочная. Я слышал, он жесток и свиреп. Это правда?
-Да, московский правитель уже год казнит своих вельмож за их желание посадить на трон его кузена Вальдемара. А совсем недавно прошёл слух, что Иоанн добился свержения главного священника Московии. Один Господь знает, на кого он обрушится в следующий раз...
4.52) Зима 1568/69-I половина весны 1569 гг., ИОАНН I
Господарь всея Руси действительно выжигал очередную крамолу. И выжигал с размахом. Всё началось ещё осенью прошлого года, когда испуганный Владимир Старицкий донёс о разговорах старопоместной знати насчёт замены действующего царя на его двоюродного брата. После опричных расследований начались опалы и казни.
Поскольку уничтожить всю знать старых княжеств северо-восточной Руси было не под силу и могло спровоцировать внутреннюю войну, Иоанн решил ограничиться наиболее авторитетными фигурами княжеских семей. Среди вождей оппозиции сильнее всех он опасался Фёдорова-Челяднина, которого вместе с женой отправил в Коломну.
Следствие только разворачивалось, когда против него выступил сам митрополит Филипп. Его открытый демарш затормозил расправы, ибо господарь, не отважившись подвергнуть главу Русской церкви открытому гневу, потратил полгода на то, чтобы низвергнуть Филиппа из сана. Только после этого широкомасштабные казни возобновились, а Фёдоров-Челяднин со своими людьми, в том числе представителями Ростовских и Ярославских князей, лишились жизни.
Едва Иоанн покончил с одной изменой, как произошла новая, связанная со сдачей Изборска литвинам. К счастью, сам город удалось вернуть через десять дней, однако господарь заинтересовался необычными обстоятельствами происшествия.
-Мне донесли, будто изборчане отворили ворота по требованию Тимохи Тетерина, который носил опричную форму и утверждал, что исполняет мою волю, - сказал Иоанн дознавателям. - Но Тетерин — давний и известный перебежчик и я сомневаюсь в правдивости слов изборчан. Хорошенько потрясите виноватых, добудьте мне истину!
Иоанн не сомневался в предательстве изборского гарнизона, его следовало жестоко наказать. Среди изменников имелись жители Пскова, поэтому для пресечения разрастания дальнейшего заговора господарь повелел сотни семей этого города переселить в другие места. Некоторые ниточки вели и в Новгород. Масштаб крамолы ужасал Иоанна, он собирался лично приехать во Псков и Новгород, но другие заботы пока не давали ему возможности покинуть центральную Русь.
Англичане также разочаровывали. Вместо привычного Антона Янкина Елизавета прислала в качестве личного представителя незнакомого Фому Рандольфа, который не был уполномочен заключать официальные договора. Иоанн четыре месяца не допускал его до своей особы, устроил холодный приём и... сменил гнев на милость, когда вышеупомянутый Фома подтвердил, что царь с семьёй в случае бегства найдёт в Англии убежище, а о союзе можно поговорить при ответном посольстве.
В противостоянии же с Литвой наметилось тревожное затишье. Сигизмунд с подданными занялись очередными спорами по поводу унии, впрочем, посылая к Иоанну посольство за посольством. От них господарь узнал о шатком здоровье польско-литовского правителя. Одно из посольств даже назвала Иоанна царём и намекнуло, что в Литве есть его сторонники, готовые в случае смерти бездетного Сигизмунда рассматривать Иоанна либо его старшего сына кандидатом на опустевший трон. Для Москвы первый вариант являлся шансом наконец объединить земли Древнерусского господарства под единым скипетром. Правда противников такого шага имелось ещё больше и надеяться на скорейшую реализацию мечты не приходилось.
Во внешнеполитических делах Иоанна сильнее беспокоила крымская угроза. Во второй половине 1568 года на заокские земли периодически нападали степняки под командованием девлетовых сыновей. Тревогу также вызывало враждебное отношение нового султана осман к Русскому царству и его желание отторгнуть всё Поволжье.
-По сообщениям разведки турки сосредотачивают в северном Причерноморье немалые силы! - волновался Иоанн. - Как бы они с крымцами и ногайцами вместе не выступили против нас! Туго тогда нам придётся, очень туго!
4.53) Конец зимы-середина лета 1569 года, СИГИЗМУНД II АВГУСТ
Сейм в Люблине, посвящённый многострадальной унии, открылся 10 января. С того дня мероприятие пошло по уже привычному сценарию. Литовские паны-магнаты считали, что польская программа смотрела на процедуру, как на присоединение Великого княжества к Короне, а польские сенаторы возмущались тем, что литовский вариант практически ничего не добавляет к уже имеющемуся союзу обоих государств.
-Я нахожу обоснованными претензии именно польской стороны, - сообщал не очень здоровый Сигизмунд представителям литовской делегации. - Сейм пошёл на некоторые уступки, позволяющие сохранить автономию, поэтому речь идёт не о присоединении Великого княжества к Короне, а об объединении Великого княжества с Короной! Период сомнений миновал, на днях я приму документ о вступлении унии в силу.
-Мы отказываемся присутствовать при этом! - ответили литовцы и во главе с Рыжим Радзивиллом покинули Люблин.
Демарш вызвал бурное возмущение поляков, они требовали от короля подписать акт об унии в одностороннем порядке. Сигизмунд, несмотря на симпатию к польской стороне, не стал этого делать из опасения вызвать гражданскую войну, которой обязательно воспользовалась бы Московия. Тогда сенат начал добиваться присоединения к Короне отдельно взятых Подляшского и Волынского воеводств, территории которых когда-то входили в состав Польши. Здесь Сигизмунд пошёл навстречу, так как половина населения вышеупомянутых воеводств лояльно относилась к переходу.
Отторжение Подляшья и Волыни от Великого княжества заставило литовскую делегацию под руководством Яна Ходкевича вернуться в Люблин. Между ними и сеймом вновь вспыхнули споры по поводу того, чей проект унии следовало принять.
-Кажется, мы только углубляем раскол! - трясся Сигизмунд. - Часть мазовшан и русин Подляшья и Волыни против включения в Корону, а верхушка воеводств не спешит давать присягу. Как бы Великое княжество не восстало и не отдалось Москве назло нам!
-Ваше величество! - отвечали ему польские подданные. - Оставайтесь тверды и последовательны! Литовские магнаты и прочие противники унии будут додавлены!
Тем не менее, несколько месяцев обе стороны находились на грани войны. Под давлением поляков Сигизмунд согласился на то, чтобы Великое княжество входило в унию отдельными воеводствами. Лишь после того, как вслед за Подляшьем и Волынью к Польше присоединились Брацлавское и обширное Киевское воеводства, а поляки пригрозили литвинам войной и бросились собирать войска, делегация магнатов сломалась и принесла присягу.
Великое княжество потеряло половину своих земель, добившись в качестве утешения кое-каких уступок и сохранив остатки субъектности: администрацию, суд, казну, войско. Оно не было поглощено Польшей полностью, но из равноправного партнёра превратилось в «младшего брата».
-Лучше такая уния с Короной, чем роль добычи московитов! - сказал в утешение литовским магнатам Сигизмунд и те молчаливо согласились, довольные сохранёнными постами.
4.54) Тогда же, ДЕВЛЕТ I
Как ни страшила крымского повелителя Московская Урусия, за 17 лет простёршая своё могущество от Казани и Тюмени до Терека, но Османская держава страшила сейчас ещё больше. Признавая зависимость от константинопольского султана, Девлет и его подданные тайно, а иногда даже явно сопротивлялись любым шагам, которые могли напрямую присоединить их юрт к могущественной империи. Поэтому, когда хан узнал о стремлении османов выбить урусов из Астрахани и самим овладеть этим городом, то решил во что бы то ни стало помешать планируемой компании.
-Я не прочь отобрать Астраханский юрт у московитов, - ворчал Девлет, - но не ценой передачи его османам. Мы и так окружены ими почти со всех сторон. Как бы Селим не решил, что моё ханство — одно из его многочисленных провинций.
Бунтовать открыто он, разумеется, не смел, однако посылал султану и визирю отчаянные письма с серьёзными доводами против Астраханского похода, описывая тяжёлые условия перехода для большого войска как летом, так и зимой и даже в межсезонье, убеждал в разумности нападения на южные земли Московии. Увы, его активность никакого действия не возымела. Кафинский бейлербей Касим-паша получил 17 000 человек и повеление идти к низовьям Волги. От Девлета и его орды потребовали того же.
-Султан Селим переориентирует внешнюю политику с запада на восток! - пояснили хану знающие люди мотивы константинопольского руководства. - Захват Астрахани ныне является узлом нового курса. Во-первых, он отбросит московитов обратно на север и поднимет престиж Селима. Во-вторых, прервёт активную торговлю между московитами и персами. В-третьих, возобновит активную торговлю османов со всем среднеазиатским регионом, которой препятствуют московиты и персы. А в-четвёртых, Астрахань станет потенциальным форпостом для нападения на персов с северного фланга!
-Теперь я вижу, что османы не откажутся от похода! - вздохнул Девлет. - Слишком много козырей они получат в случае успеха. Но мы ещё посмотрим, сумеют ли они добиться своего!
Он собрал 30 000 войска и нехотя потащился за Касим-пашой. По плану их армиям полагалось дойти до Переволоки, а там турки собирались прорывать канал от Дона до Волги для плывущих из Азова кораблей с тяжёлой артиллерией и прочим обозом. Колоссальность предстоящих работ заставляла сомневаться в реализации проекта. Девлет и крымчаки не собирались помогать туркам. Более того, хан тайно извещал Иоанна обо всех планах Касим-паши, надеясь на способность московитов удержать за собой Астрахань или отдать её непосредственно Девлету, чтобы не допустить укрепления османов в нижнем Поволжье.
-Я предложил Иоанну этот вариант ещё перед отъездом из Крыма, - сказал Девлет. - И вдобавок потребовал не переписываться с султаном через мою голову.
4.55) Июль-октябрь 1569 года, КАСИМ
Кроме воинских частей кафинский бейлербей привёл к Переволоке 30 000 рабочих. Две недели они занимались рытьём Волго-Донского канала. Очень быстро стало ясно: задача нереальна. Тогда Касим-паша решил переправить корабли посуху, пока наметившийся дефицит продовольствия вовсе не заставил отказаться от похода.
Но тут забастовали рабочие, возмутившиеся отсутствием своевременных выплат. Их поддержали янычары, которые в период безделья утратили боевой энтузиазм. Они не хотели понимать возникших трудностей, к тому же узнали об отрядах казаков на пути к Астрахани. Касим-паше стали поступать сообщения о случаях дезертирства, Девлет со своими мурзами тоже намекали на то, что у них в Крыму появились неотложные дела. Бейлербей почти сдался, когда на Переволоку явилась делегация астраханцев и волжских ногайцев.
-На что вам корабли? - спросили они. - Мы дадим их вам на Волге сколько желаете! Только избавьте нас от власти урусов!
Их уверения кардинально изменили ситуацию. Воодушевлённый Касим-паша вернул контроль над войсками и повёл их через степь. Лишь добравшись до пункта назначения, главнокомандующий сильно пожалел, что дал себя уговорить волжанам. Суда-то они ему предоставили, однако взять урускую крепость на Заячьем острове без тяжёлой артиллерии было проблематично. Положение ухудшало то, что к тамошнему гарнизону успело явиться подкрепление и, по слухам, ожидалась ещё одна большая армия под руководством иоаннова брата.
В войсках снова начались разброд и шатания. После того, как Касим-паша приказал строить крепость ниже по течению, янычары заявили о твёрдом нежелании оставаться в Поволжье. При отсутствии хлеба и строительного материала рабочие также начали бунтовать. Крымчаки переходили на их сторону.
Опасаясь гнева султана и визиря, паша колебался, уговаривал обождать. А тут ещё прибыли иоанновы послы с подарками. Рассчитывая поживиться, бейлербей принял их у себя, милостиво обходился три дня, но когда всё выжал, то повелел взять под стражу.
Между тем, его положение ухудшалось, янычары и примкнувшие к ним части собирались устроить мятеж. Паша мог бы задобрить их иоанновыми дарами, однако он понимал, что поход всё равно закончится провалом, а дары ему самому пригодятся, когда он будет давать взятки для оправдания военной неудачи. Поэтому он оставил дары при себе и решился на возвращение в Крым.
В ночь на 26 сентября турки подожгли свои укрепления, после чего буквально побежали на закат по «кабардинской» дороге. Касим-паша находился в авангарде, он сравнительно благополучно достиг Азова. Его основную армию ждала страшная участь, от неё в итоге осталось лишь 700 человек. Остальные пали жертвами голода, жажды, болезней и урусов.
На этом беды турок не закончились. Уже в Азове злосчастный паша узнал о том, что его флот уничтожил шторм, а местная крепость разрушена взрывом на пороховом складе.
-Чем же прогневал я всемогущего Аллаха, что он посылает мне несчастье за несчастьем? - простонал бейлербей.
4.56) Зима 1569/70-весна 1570 гг., НИКОЛАЙ РАДЗИВИЛЛ (РЫЖИЙ)
И всё же литовская верхушка была до предела уязвлена Люблинской унией. Особую горечь у панов вызывали потери южных воеводств, а также готовность дворянства примкнуть к Короне ради наслаждения многочисленными польскими вольностями. Но самое главное: уния не оправдывала себя в плане военной помощи.
-Поляки обманули нас! - бушевал Николай. - Они не собираются развёртывать полноценную компанию против московитов. Они воспользовались унией, чтобы поработить нас!
Радзивилл испытывал и личное унижение. Ведь оказалось, что в глазах Сигизмунда у него не было авторитета, каким пользовался его покойный кузен, а неформальное лидерство среди магнатов уплывало к Яну Ходкевичу. Следовало вернуть фамилии уходящий статус и спасти Великое княжество в целом. Радзивилл подумывал при определённых условиях попробовать взять реванш у поляков, используя... Москву!
«Здоровье регулярно подводит Сигизмунда, - размышлял канцлер. - Вряд ли он долго протянет. Поляки захотят отдать трон представителю католического мира. Не думаю, что это понравится большей части православных русин. Тут-то и следует предложить кандидатуру иоаннова сына. Скорее всего, поляки её не примут. Тогда мы объявим о разрыве! А если поляки пойдут на Великое княжество войной, то мы заручимся поддержкой московитов и вернём отобранные воеводства! Потом будем действовать по ситуации...»
С учётом амбиций Иоанна, затея была крайне рискованная. Но другого выхода Радзивилл пока не видел. Для начала следовало помириться с Москвой. Сигизмунд разделял эту позицию из-за истощения ресурсов, поэтому к Иоанну отправили посольство, долженствовавшее добыть мир или хотя бы перемирие. Из самой Московии поступали воистину ужасные вести: овдовевший в сентябре господарь вновь занялся репрессиями. Первыми жертвами стали иоаннов кузен с супругой и сыновьями.
-Господарев повар признался, что Владимир Старицкий якобы толкал его к отравлению Иоанна, - сообщили Радзивиллу агенты. - Такова официальная версия. Владимира с домочадцами привели к Иоанну и он угрозами мучительства заставил их выпить яд. Близких слуг семьи казнили. Чуть позже опричники утопили мать Владимира.
А дальше Радзивилл с трудом верил в донесения разведки, так как действия московского правителя не укладывались в голове. Иоанн подверг кровавым разорениям Тверскую землю и Новгородчину с её столицей. Перед этим новый выдвиженец изверга — Григорий Скуратов-Бельский по прозвищу Малюта — убил в монастыре низвергнутого из сана митрополита Филиппа, который отказался благословить лютый поход. Уцелевшие знатные новгородцы во главе с архиепископом Пименом были отправлены в опричные крепости, где их, без сомнения, ничего хорошего не ожидало. Посещал Иоанн и Псков, но «младший брат» Новгорода отделался лёгким испугом.
-Неужели московский кровопийца насытился кровью? - удивился Радзивилл.
-Нет, он испугался слов местного юродивого, который предложил ему кусок сырого мяса. Иоанн сказал, что он христианин и в Великий пост мяса не ест. Юродивый в ответ сказал: «Ты поступаешь ещё хуже, питаешься человеческой плотью и кровью, забывая не только пост, но и Бога!» При этих словах под Иоанном пал конь. После этого он присмирел и поспешил обратно в Москву.
4.57) Весна-лето 1570 года, МАГНУС
Примерно год назад к датскому принцу явились люди русского царя. Они предложили ему титул короля Ливонии и поддержку в возвращении законных земель. Взамен Магнус должен был признать над собой сюзеренитет Иоанна. Положение фредерикова брата в Эзеле по-прежнему оставляло желать лучшего, поэтому он долго не колебался и отпустил в Москву своих представителей для уточнения условий.
Условия оказались приемлемыми, поэтому по прошествию зимы Магнус самолично начал готовиться к поездке в Москву для присяги Иоанну. Поскольку морской путь контролировали шведы, эзель-викский/курляндский епископ проскользнул через Ливонию в контролируемый московитами Дерпт. Там он узнал о погроме Иоанном собственных земель и чуть не повернул назад. К счастью, царские представители — ливонские немцы по имени Иоганн Таубе и Эллерт Крузе — уговорили не упускать шанса 10 июня, проехав опустошённые опричниной, мором и неурожаем пространства, Магнус прибыл в Москву.
Там его ждала торжественная встреча, а затем целая вереница мероприятий: провозглашение ливонским королём, клятва верности Иоанну, помолвка с его племянницей. Далее началась разработка планов по дальнейшим действиям, касающимся Ливонии. Неудовольствие Магнуса вызвало подписание трёхлетнего перемирия Московии с Польско-Литовским господарством.
-Это неприемлемо! - возмутился новоиспечённый король. - Если Иоанн не собирается воевать с Сигизмундом, то как я тогда верну Курляндию и прочие земли Ливонской конфедерации?
-Не волнуйтесь, ваше величество! - успокоили его Таубе и Крузе. - Вся Ливония рано или поздно окажется в ваших руках. Перемирие с Сигизмундом — это хитрый тактический ход. Сначала мы выгоним шведов из Эстляндии, а потом займёмся поляками-литвинами.
Резон в их словах имелся и Магнус отозвал претензии. Иоанн объявил его главнокомандующим прибалтийской компании и 26 июня Магнус выехал из Москвы в сопровождении тысячи немецких наёмников, освобождённых из русского плена по согласию служить ливонскому королю. Их путь лежал в Ревель, который удерживала Швеция. По дороге к войску присоединялись отдельные авантюристы. Магнус рассчитывал на широкую поддержку ливонского населения. В случае затруднения Иоанн обещал прислать большую армию. Теплилась надежда и на датский флот, ведь брат всё ещё находился со Швецией в состоянии войны.
Магнус подступил к Ревелю 21 августа 1570 года. Он предложил горожанам открыть ворота и присягнуть ему на верность. После совещания представители магистрата от имени всех ревельцев отказались выполнить эти требования. Пришлось приступить к осаде.
4.58) Лето-осень 1570 года, ЮРИЙ ТОКМАКОВ
Хотя господарев гнев лишь краем задел Псков, наместник города находился в постоянном беспокойстве. Ведь в Александровой слободе томилось множество новгородцев, ожидая своей печальной участи. Перед казнями им предстояло ещё пройти дознания и один Бог знал, каких признаний у них желали выудить под пытками. Царь любое слово мог интерпретировать в нужную сторону, а поскольку Псков был тесно связан с Новгородом, то новые открывшиеся обстоятельства в измене его жителей автоматически ударили бы по «младшему брату». И тогда никакой юродивый Николка не спас бы, ибо два раза подряд чудеса не случаются.
Но вот пролетела весна и половина лета, а очередная гроза всё не разражалась. Юрий Иванович осторожно наводил справки. Он знал, что следствие ведётся по-прежнему, просто господаря сильно отвлекали внешнеполитические заботы. В марте-мае он вёл переговоры о мире с литовскими послами и отъезжал к Оке из-за нового набега крымчаков на Рязанщину, в июне же он работал над проектом Ливонского королевства.
По новгородскому делу гром грянул во второй половине июля. Да ещё какой! Нити «измены» потянулись вовсе не во Псков, а... в Москву и Александровскую слободу, к самому трону. Подельниками новгородской верхушки во главе с архиепископом Пименом оказались... опричные вожди Вяземский и Басмановы, кроме того - печатник Висковатый и казначей Фунников, которые входили в Ближнюю думу ещё во времена правительства Адашева-Сильвестра! Басманова-старшего и земских дьяков казнили вместе с двумя сотнями человек, остальных бросили в темницы, где они впоследствии и сгинули.
-Кажись, пронесло на сей раз! - выдохнул Токмаков.
Однако, зная крутой и непредсказуемый нрав Иоанна, следовало находиться в курсе событий (а порой даже уметь их предвидеть) и держать руку на пульсе, дабы не прозевать или невольно не попасться под очередные подозрения, которые могли бы закончиться для Пскова весьма прискорбно.
Юрий Иванович обращал внимание на любые обстоятельства, хоть как-то касающиеся доверенного ему города. Прежде всего он следил за юго-западными границами. Несмотря на подписания с литовцами перемирие, псковский наместник решил ожидать от них провокаций и нападений.
-Если будем готовы к возможному удару противника, - учил он подчинённых, - то достойно отобьём его. Если достойно отобьём его — тогда ничего своего не отдадим. А если ничего своего не отдадим, то не вызовем гнев господаря!
Одновременно с этим Юрий Иванович наблюдал за осадой Ревеля. У Магнуса ничего не получалось и следовало быть готовым к оказанию ему помощи по первому царскому приказу. К счастью, Иоанн пока не считал нужным подключать к осаде псковичей, посылая Магнусу другие отряды. Наверное, он тоже не доверял литовцам.
4.59) Октябрь 1570-март 1571 гг., МИХАИЛ ВОРОТЫНСКИЙ
Жить и исполнять службу по защите южных рубежей приходилось в тяжелейшей обстановке внутренних репрессий. Отныне даже опричные воеводы не могли быть уверены, что завтра их не кинут в пытошный застенок или не потащат сразу на дыбу.
«Григорий Скуратов и Василий Грязной, конечно, повторят судьбу Басмановых и Вяземского, - рассуждал про себя Михаил Иванович, - но не сразу. Пока они нужны господарю в качестве оружия против очередной «измены». Как бы мне не попасть в число следующих жертв».
Риск действительно имелся. Воротынский был одним из тех, кто отвечал за отражение крымско-ногайских атак. В последний раз угрозу нападения зафиксировали осенью 1570 года. Тогда полевая служба донесла о 30 000 татарских воинах. Господарь выехал к Оке для отражения врага, однако пограничники потеряли его из виду, да так потом и не нашли. Противник словно сквозь землю провалился, а заокские районы избежали разорения. Иоанн обвинил станичников во лжи о приходе крымчаков и все стали ждать обвинений в измене и казни тех, кто имел отношение к полевой службе.
Кто-то несомненно пострадал, какие-то отряды были собраны и отправлены исправлять повинность под Ревель, самого же Воротынского вызвали к господарю. Михаил Иванович заранее распрощался с жизнью, но при дворе его ждала не расправа, а поручение улучшить полевую службу так, чтобы отныне избежать ошибок или просчётов, которые могли привести к катастрофе.
Князь взялся за поставленную задачу со всей серьёзностью. Он изучал Разрядные книги, советовался со служилыми людьми, интересовался мнениями ветеранов, старался не упустить ни одной мелочи. По всему выходило, что недостатки полевой службы проистекали от разрозненности застав с дозорами, от слишком произвольного и слабо систематического характера отправки в степи разведчиков, которые «гуляли», где хотели, принося отрывочные и путанные сведенья о неприятеле.
В разрабатываемом документе Воротынский постарался данные недостатки убрать. Он прикрепил дозоры к заставам, очертил территории и очерёдность для разъездных отрядов, сделал замечание посылке вестей и заставам и, одновременно, о продолжении наблюдений за врагом неотрывно. За самовольный отъезд полагалась смертная казнь, но наряду с обязанностями имелись и права. Дозорным должны были предоставлять лошадей и амуницию, а также платить большое жалование.
Боярская дума утвердила «Приговор о станичной и сторожевой службе» 16 февраля. На границу принялись снаряжать уполномоченных устраивать новый порядок людей. В среде пограничников вспыхнули волнения. Мало того, что им не нравились ограничения, так ещё пошли слухи о том, что на самом деле господарь хочет извести их. Особо свободолюбивые и опасающиеся за свои жизни личности предпочли дезертировать на Дон, но до массовых масштабов дело не дошло.
Воротынский опасался, что бы господарь после такого действительно не стал громить полевую службу. Как раз в этот период Магнус снял с Ревеля осаду и очередная неудача в Ливонии могла ещё больше ожесточить Иоанна.
4.60) Март-II декада мая 1571 года, ДЕВЛЕТ I
Хотя Астраханский поход закончился так, как желал хан, его итогом значилось поражение. Чтобы поскорее смыть этот позор и сбить с Иоанна спесь, крымчаки тревожили южные области Московской Урусии весной и осенью 1570 года.
Нынешней весной престарелый Девлет собирался лично возглавить очередное нападение. Помимо политики им двигали также экономические мотивы. Уже несколько лет он не получал дани от Сигизмунда и приличных подарков от Иоанна. Возместить убытки должны были пленники, которых с вожделением ждал невольничий рынок Кафы.
-Рязанщину мы отоварили в прошлый раз, - сказал Девлет. - Вряд ли сейчас там много людишек. Пограбим те земли, что находятся западнее.
Вместе с крымчаками в поход на Московскую Урусию отправилось два ногайских юрта и дружественная половина черкессов. Как обычно войско разделилось на несколько частей и пошло по разным дорогам. Лишь в конце пути части сблизились, после чего стали громить окрестности, избегая хорошо укреплённых городов.
В верхнем правобережье Оки добычи тоже не хватало. Идти на Рязанщину было глупо и опасно из-за находящихся неподалёку главных сил московитов, поэтому Девлет велел переправляться на левобережье. Предполагалось добрать ясыря и уходить в степи.
Но практически сразу после переправы к хану привели перебежчика, который заявил:
-Ты можешь легко дойти до самой Москвы, ведь у царя Иоанна нет большого войска. Многие части он отправил к Ливонии, вернуться быстро они не в состоянии. А береговая служба рассредоточена от Калуги до Коломны и для того, чтобы собраться в кулак ей требуется время.
Вскоре Девлету доставили ещё несколько перебежчиков с такими же сведеньями. Один из них, именем Кудеяр Тишенков, брался проводить татар по тем дорогам, где не имелось уруских полков. В случае неудачи он готов был отвечать своей головой.
Все перебежчики являлись служилыми людьми. Это порождало у хана и мурз естественные подозрения в том, что их могут заманить в ловушку. Тишенкову сотоварищи устроили жёсткий допрос по поводу их мотивов. Перебежчики рассказали, что Иоанн недоволен полевой службой, на которой они состояли, устроил жестокую чистку рядов, поэтому они, страшась попасть на плаху, предпочли перейти на крымскую сторону.
Параллельно допросу татары работали с самостоятельно добытыми языками. Те подтверждали слова перебежчиков. У Девлета и его окружения загорались глаза от одной только мысли напасть на центральные земли Московии. В первый и пока последний раз такое удавалось 50 лет назад девлетову дяде — хану Мухаммеду. Тогда он вместе с казанским родичем дошёл до стен Кремля и разграбил московские окрестности. В плен попало огромное количество неверных, а иоаннов отец выслал большую дань.
-Веди нас к Москве! - велел Девлет Кудеяру Тишенкову после совета с мурзами. - Да не вздумай хитрить!
Предатель довёл крымчаков до реки Угры, где они совершили переправу. Дорога на Москву была открыта.
4.61) Май 1571 года, ИОАНН I
Русский господарь в тот период больше думал о войне с Юханом Шведским, которого считал личным врагом. Иоанн спешил отобрать у него Эстляндию до окончания перемирия с Литвой. В прошлом году сентябрьское нашествие крымчаков отвлекло его от масштабной помощи Магнусу, а потом одно за другим накатили осенняя распутица, проблемы с полевой службой, зимние снега и весенние разливы. Оставалось лишь пережить традиционное майское нашествие татар на заокский край — и можно было заняться очищением северной Ливонии от шведов. Вместе с наследником Иоанн отправился в Серпухов.
Ничто не предвещало катастрофы. Царский поезд почти добрался до пункта назначения и только тогда перепуганные гонцы донесли ужасные новости о том, что крымчаки перешли Угру, разметали калужские защитные отряды и вот-вот объявятся у Серпухова. Всех обуяла паника. Без коломенского войска русичи уступали врагу в численности, к тому же по причине внезапности совершенно не были готовы к бою. Опасаясь попасть в плен вместе со старшим сыном, Иоанн велел поворачивать обратно на Москву.
В столице, впрочем, он не задержался, предпочтя ей Троице-Сергиеву лавру. Но и её крепкие стены он променял на более далёкий Ростов. Отсюда Иоанн получил известия о сожжении крымчаками Москвы. Господарь, который так блестяще начал своё взрослое правление, который вполовину увеличил территорию своей державы и превзошёл всех предшественников, теперь бросил свою столицу на погибель, а сам забился в далёкий угол и собирался в случае надобности бежать за моря, на далёкую чужбину!
Его трусливые действия в те окаянные дни усугубляли действия основного русского воинства под руководством Ивана Бельского. Узнав о прорыве крымчаков позже Иоанна, они бросились к Москве и каким-то чудом достигли её раньше врага. Заслонив город с трёх сторон, Бельский повёл свой полк на появившихся у села Коломенского татар. Ивану Дмитриевичу удалось отбросить их, но отступление оказалось ловушкой. Большой полк был сильно потрёпан превосходящими силами противника, а главнокомандующего тяжело ранили. Пришлось уже русичам отступить под защиту предместных строений. Там они рассредоточились.
Басурмане же начали поджигать дома. Ветер пошёл разносить огонь и вскоре очаги возгорания охватили целые улицы и районы. В огромном пожаре погибло множество горожан и воинов. В их числе оказался Иван Бельский.
А дальше крымчаки разорили Каширу и Рязань. Они ушли восвояси с баснословным количеством пленников и оставляя после себя сплошное пепелище. Князь Михаил Воротынский «проводил» их, не решаясь навязать основным силам противника бой из-за недостатка войск. От Москвы остался, по сути, один Кремль, который выдержал городской пожар и пороховые взрывы на складах.
Иоанн не осмелился явиться в сгоревший обезлюдевший город. Он перемещался из пункта в пункт, сзывал светских и церковных вельмож и искал виноватых. Особую горечь вызывало то, что ими были опричные (а не земские люди) во главе с шурином по второй жене — черкесским царевичем Михаилом Темрюковичем.
-Он шёл с отрядом к Серпухову передо мной, - кричал Иоанн, - но не предупредил о прорыве татар! Наверное потому, что в войсках Девлета имелись его коварные соотечественники. Изменник! Предать его смерти!
Начались очередные казни. Жертвами их стали, в основном, опричные люди.
4.62) Лето-осень 1571 года, ДЕВЛЕТ I
“Жгу и пустошу всё из-за Казани и Астрахани, а всего света богатства примеряю к праху, надеясь на величие божие. Я пришёл на тебя, город твой сжёг, хотел венца твоего и головы. Но ты не пришёл и против нас не стал, а ещё хвалишься, что де московский правитель! Был бы в тебе стыд и дородство, так ты против нас и стал. Хочешь с нами в дружбе быть, так отдай наши юрты — Казань и Астрахань! А захочешь казной и деньгами всесветное богатство нам давать — не возьму! И не забывай — дороги твоего господарства я видел и знаю!»
Такие слова велел передать Иоанну Девлет ещё при отступлении обратно в степи. С триумфом вернулся он на полуостров. Уруские пленники снова наполнили опустевшие карманы крымчаков, а в далёком казанском крае взбунтовались против власти Москвы черемисы да местные татары.
Отчёт о грандиозной победе хан отправил в Варшаву и Константинополь. Девлет хотел натравить сигизмундовы народы на Московию и прекратить дружественные переговоры султана Селима с Иоанном, надеясь, что его провокации возымеют действие и Иоанн станет ещё сговорчивее и быстрее отдаст итильские юрты. Ответ московского правителя пришёл в конце июня.
«Ты в грамоте пишешь о войне, и если я об этом тоже стану писать, то к доброму делу не придём! Если ты сердишься за отказ по Казани и Астрахани, то мы Астрахань хотим тебе уступить, только быстрее этому делу статься нельзя. Для него должны прибыть к нам твои послы, а гонцами такого великого дела не сотворить. До тех пор бы ты пожаловал, дал сроки и земли нашей не воевал!»
-Советую передать твоему господину, - сурово сказал Девлет московскому послу Василию Нагому, - чтобы он не старался тянуть время! Знаю я эту хитрость! Говорит об отдаче мне Астрахани, а сам верно и не помышляет о том!
-Что ты, великий царь! - отвечал Нагой. - Никакого обмана, отдадим Астрахань одному из сыновей твоих. Только нельзя ли моему господарю самому выбрать, кому именно? И нельзя ли при нём, как в Касимове, боярина нашего оставить? Да чтобы русских людей не обижали там и дорогу не закрывали.
-Ишь, сколько условий мне ставите! - воскликнул хан. - Впрочем, я подумаю над ними. Только знайте: без Казани Астрахань не приму! А если вздумаете водить меня за нос, то я ведь могу и повторить свой поход!
От осеннего налёта он решил отказаться. Во-первых, последний поход обеспечил благополучие юрта на год вперёд и сподвигнуть крымских багатуров снова сесть на коней не удалось даже казанской партии. А во-вторых, следующий набег с большой долей вероятности не повторил бы успеха и мог перечеркнуть все плоды предыдущего. Во всех отношениях в боевых действиях лучше было бы держать паузу.
Конечно, Девлет видел хитрость Иоанна: никакую Астрахань тот не хотел отдавать! Тем не менее, хан всё-таки отправил посольство к правителю Московии в слабой надежде на то, что Иоанн проявит слабину. Сам же Девлет начал думать над тем, как сделать будущий поход под стать прежнему.
-Следует нанести Московии такой удар, чтобы она была не в силах удержать контроль над Казанью! - говорил хан. - Тогда Иоанн потеряет и Астрахань!
4.63) Зима 1571/72-весна 1572 гг., ИОАНН I
Русское господарство переживало острый кризис. От столицы почти ничего не осталось, коренные земли лежали в разрухе, во внешней политике успехи отсутствовали напрочь, избежавшие смерти и плена люди страдали от уже ставшего привычным за шесть-семь лет мора и сопутствующих ужасов.
С момента девлетова нашествия Иоанн успел жениться в третий раз и в третий раз овдоветь. Первоначально он мало верил в возможность удержать Астрахань, но по мере ведения переговоров обретал привычную самоуверенность.
-Девлет клянчит Астрахань, однако ничего не предпринимает для реального захвата, - говорил Иоанн. - Если бы он мог, то забрал её, не спросясь меня. Значит, кишка у него тонка для настоящего дела. Значит, я буду продолжать кормить крымского царя обещаниями!
Сам господарь, несмотря на страшные последствия, причинённые крымчаками, главным военным фронтом по-прежнему считал северо-западное направление. Он сделал резиденцией Новгород, концентрировал на границах с Ливонией и Финляндией основную массу войск и кидал их на шведские владения.
К сожалению, воеводы брать крепости не умели, они ограничивались только грабежом окрестностей, поэтому славы пока не снискали. Тем не менее, крымскую угрозу Иоанн называл второстепенной, а их прорыв виделся ему досадной случайностью, которая вряд ли повториться. Он лишь приказал весной немного укрепить окскую защитную черту да обещал прислать дополнительно несколько воинских частей. По мнению господаря, этого должно было хватить для сдерживания и даже отгона крымчаков в степи.
-Пусть только калужане внимательнее смотрят за Угрой, - говорил Иоанн. - Тогда противник её не перейдёт, как не перешёл в 1480 году.
Чтобы ввести крымчаков в заблуждение, он принял девлетовых людей в Подмосковье. Требования были те же, но царь прибавил к ним ещё один пункт. В грамоте он писал (а господарев толмач перевёл) так:
«Теперь у меня дочери две-три на выданье, да у меня же сыновьям моим двоим-троим обрезание. Их радость будет, для этого нам рухлядь и товар надобен. Чтобы купить эту рухлядь, мы у тебя просил две тысячи рублей. Учини дружбу, не отнекиваясь, дай!»
Иоанн с усмешкой сказал главе крымской делегации:
-Брат наш, Девлет-Гирей царь, на то не надеялся бы, что нашу землю воевал. Сабля сечёт временем, а если станет часто сечь, то притупляет, а иногда и остриё у неё изломается. Просит он у нас Казани и Астрахани, но без уговора и без послов как такому великому делу статься? А что писал он к нам о великих запросах, то нам для чего ему запросы давать? Землю нашу он вывоевал, и земля наша от его войны стала пуста, и взять ни с кого ничего нельзя.
А в переписке господарь добавил Девлету:
«Ты в своей грамоте писал нам, что в твоих глазах казны и богатства праху уподобились, и нам вопреки твоей грамоте как можно посылать такие великие запросы? Что у нас случилось, двести рублей, то мы и послали тебе!»
Своему же послу в Крыму господарь велел подкупать девлетов двор с тем, чтобы он отказался от претензий на Казань с Астраханью. В таком случае Иоанн собирался переслать Девлету поминки в тех размерах, которые были при царе Махмеде, а также прибавить к ним дополнительную дань, какую посылал Сигизмунд.
4.64) Весна-20-е числа июля 1572 года, ДЕВЛЕТ I
Предложение по огромной дани было очень заманчивым, однако отказываться от Казани и Астрахани никто в Крыму не собирался. С точки зрения хана и его вельмож проигравший долженствовал расплачиваться безо всяких условий. Возмутительное предложение Иоанна вызывало подлинный гнев. Всё сильнее проявлялось желание как следует проучить московитского правителя.
-Зачем бесконечно выпрашивать татарские юрты Итиля, если можно отторгнуть их ещё одним походом? - вопрошали мурзы и беки.
В их словах имелся резон. Хотя Иоанн принимал крымских послов неподалёку от своей сожжённой столицы, Девлет из многочисленных и достоверных источников знал, что он теперь живёт в северном городе возле Ливонии и там же концентрирует основные военные силы, оставив защитников Оки без приемлемой поддержки.
-Береговая стража урусов растянута тонкой линией от Коломны до Калуги, а то и до верховьев Угры, - рассуждал хан вместе с ближниками. - Устроив отвлекающий манёвр и сконцентрировав в одной или нескольких точках армию, мы легко прорвёмся во внутреннюю Московию.
Началась тщательная подготовка к походу. Воинство Девлета помимо татар, ногайцев и черкессов пополнили 7 000 османов-пехотинцев. Они были очень кстати, так как при них находилась тяжёлая артиллерия, которой так не хватало в прошлое нашествие. Наличие пушек на порядок увеличивало аппетиты Девлета и его военачальников. С их помощью можно было захватывать город за городом. Теперь крымская верхушка задумала не только отторгнуть от Московской Урусии Казань и Астрахань, но и расчленить её саму на отдельные улусы, какими они являлись 150-300 лет назад и оставить в каждом центре даругу-баскак для собирания дани. Москве следовало платить самому хану, граду Владимиру — ханскому наследнику, Суздаль отдавался старшему племяннику, Звенигород и Рязань — другим родственникам и вельможам, жить с далёкого Новгорода соглашался ногайский бий Мансурового юрта Дивей-мурза...
-Всё возвращается на круги своя! - торжествовал Девлет. - Когда-то мой пращур, Бату-Саин, всю Урусию покорил. Мне предстоит повторить его подвиг и также прославиться в памяти потомков! - он уже напрочь забыл, как лет тринадцать назад пребывал в твёрдой уверенности, что Московская Урусия вслед за Казанью и Астраханью поглотит его юрт, после чего сгинут все ордынские ханства, а его имя покроется презрением и позором.
Очередным ураганом бросились степные народы во главе с крымчаками на земли Московии. Они нигде не останавливались, миновали Тулу и вышли к Оке по обеим сторонам от Серпухова.
-Пусть турецкие пушки поливают этот город огнём, - приказал Девлет, - а мои войска пробуют перейти реку в нескольких местах. Очевидные броды оставьте в покое, там нас наверняка будут ожидать ловушки. Требуйте от проводников и перебежчиков показать другие переправы. Через них мы и станем пробиваться.
4.65) Тогда же, МИХАИЛ ВОРОТЫНСКИЙ
Главнокомандующим береговой стражи господарь назначил родовитого и опытного князя. В его задачу входила обычная вещь: не дать врагу преодолеть Оку и Угру. Под рукой Воротынского находилось менее 30 000 ратников даже с учётом дополнительных частей. При таком количестве и в отсутствии основных войск во главе с царём заокские территории оставлялись на разорение степной армаде, которая обычно составляла от 40 до 60 000 сабель.
Князю, как и подавляющему большинству земских руководителей, претила многолетняя зацикленность Иоанна на Ливонии в ущерб крымской угрозе, вылившейся в прошлогоднюю катастрофу. Но они не смели перечить своему грозному повелителю, оставалось лишь исполнять господаревы указы и горько сожалеть об упущенных возможностях уничтожения девлетовой орды во времена Адашева и Сильвестра.
Крымское нашествие ожидали в мае. Однако прошла весна, за ней пришла середина лета — а степь всё молчала, словно синее море в штиль. Напряжение возрастало, ибо такое затишье было, по мнению ветеранов, не к добру. И вот, к исходу июля, мучительная неизвестность закончилась. Только облегчения оно не принесло, поскольку опасения оказались оправданными с лихвой: противник явился с тяжёлой артиллерией.
Михаил Иванович сразу отправил в Новгород господарю гонца с сообщением о том, что крымско-ногайская орда серьёзно вознамерилась прорваться в центральную Русь, а потому надобны все военные ресурсы страны. Сам же возглавил оборону Серпухова, где располагалась его ставка. Враг обрушил на город пушечный огонь, после чего бросился на штурм. Его удалось отбить, однако это нападение оказалось отвлекающим манёвром. Вскоре Воротынскому донесли о прорыве крымчаков в нескольких местах через Оку и устремлении их к Москве.
-Всем частям сниматься со своих позиций и следовать за противником! - приказал князь, выводя свой полк из Серпухова.
Он старался выглядеть уверенно, но на душе у воеводы кошки скребли от отчаянья. Ведь он не справился с господаревым наказом и позволил татарам прорвать защитную линию. По всему выходило повторение прошлогодней ситуации. Надежда была лишь на то, что Иоанн приведёт из Новгорода войска: тогда — и только тогда можно победить противника, зажав его с двух сторон. О том же, что будет, если господарь опоздает или вовсе не придёт даже думать не хотелось.
Пасмурные мысли о том, как следует поступить, когда крымчаков удасться настичь, прервали на полпути к столице такое сообщение: противник повернул назад и идёт на столкновение с преследующими их русскими отрядами. Вроде бы их действия были связаны с удачной деятельностью второго воеводы передового полка Дмитрия Ивановича Хворостинина, которому удалось разбить вражеский арьергард.
-Мы не выдержим прямого боя с совокупными силами царя Девлета, - честно признал Воротынский. - Крайне необходимо укрытие или заграждение, чтобы нивелировать преимущество татар в численности! Есть ли где-нибудь поблизости укреплённый городок?
-Нет, княже! Рядом только село Молоди, но оно для задумки совсем не годится!
-Тогда ставьте гуляй-город!
4.66) 29 июля 1572 года, ДМИТРИЙ ХВОРОСТИНИН
Второй воевода передового полка происходил из захудалой ветви ярославских Рюриковичей. Богатства и знатности ему не хватало, поэтому из-за системы местничества Дмитрий Иванович получал низкие должности, пробиваясь вверх по карьерной лестнице трудом и исключительно благодаря способностям.
Исполняя военную службу с 15 лет и, в основном, отражая набеги крымчаков на южных границах, воевода привлёк внимание господаря при взятии Полоцка, где он сражался в самых опасных местах и первым со своим отрядом ворвался в тамошнюю крепость. Правда любимцем Иоанна Хворостинину стать не удалось по причине родства с ярославскими князьями. Зато сразу по учреждении опричнины он был переведён в эту половину, а в 1569 году получил чин окольничего с переводом в Тулу и Калугу.
Там он продолжал отбивать набеги степняков. При походе Девлета в 1571 году он являлся третьим воеводой передового полка при Калуге. Полк не смог предотвратить переправу крымчаков и бежал аж за Москву. Лишь отряды во главе с Хворостининым участвовали в битве под Москвой когда был тяжело ранен князь Бельский. Это и спасло Дмитрия Ивановича от расправы, но Иоанн лишил его своей милости, перестал замечать. Впрочем, место своё Хворостинин сохранил и даже вырос в ранге. А от двора сейчас лучше было держаться подальше.
Воротынскому верно доложили о ходе событий. Предпочитая действовать стремительно, Дмитрий Иванович, как только узнал о вражеском прорыве, устремился в погоню. Он врезался в сторожевые части татар и разбил их. Но дальше ему пришлось столкнуться с многократно превосходящими силами противника и бежать обратно на юг. Воевода утешался тем, что, может быть, ему удалось отвлечь татар от Москвы.
Бегство не было сломя голову. Заградительные отряды вязали преследователей, поэтому Дмитрий Иванович успевал получать оперативные сведенья. Так, он узнал, что основное войско во главе с князем Воротынским находилось юго-восточнее селения Молоди, за рекой Рожайкой, где главнокомандующий развернул на удобном холме подвижную крепость из повозок и деревянных щитов. Князь хотел, чтобы по возможности Хворостинин провёл преследователей по правой стороне гуляй-города.
Туда воевода и направился, согласно возложенной задаче. Вместе со своими отрядами он пролетел по узкому коридору между укреплениями и перелеском. Когда татары последовали за ним, то с обеих сторон подверглись обстрелу из пищалей и пушек. Лишь их жалкие остатки отхлынули назад. Русичи попробовали развить наступление, но тут стали подходить многочисленные татарские полки. Пришлось укрыться в гуляй-городе.
Теперь уже, предварительно обстреливая стрелами защитников, татары пытались прорвать укрепления. Русичи отбивались, отвечали ружейными и пушечными выстрелами и периодически даже совершали вылазки, отгоняя противника. Так продолжалось до ночи, потом бой окончился.
4.67) Последние числа июля 1572 года, ЮРИЙ ТОКМАКОВ
В своё отсутствие Иоанн главным по Москве сделал бывшего наместника Пскова. За эти полтора года Юрий Иванович успел поучаствовать в неудачной осаде Ревеля и разорении шведских владений Финляндии.
Воеводе досталась почётная, но одновременно незавидная должность. Ведь после того, как крымчаки сожгли город и увели или перебили её жителей, Москва обезлюдела и по большей части представляла собой пепелище. Для исправления ситуации власти предприняли ряд грандиозных мер. Столицу начали заселять жителями близлежащих городов, а чтобы туда охотно ехали торговцы и ремесленники господарь повелел отменить там пошлины и налоги. Кроме того, были наняты до 7 000 каменщиков, которые принялись за возведение новой каменной стены.
-Теперь все мероприятия могут пойти крахом! - с горечью воскликнул Юрий Иванович, когда узнал о том, что крымчаки прорвались через Оку.
Он отправил к господарю гонца с призывом о помощи, а сам принялся готовить столицу к осаде. Передовые отряды противника уже добрались до Подольска и собрались переправляться через речку Пахра. Оттуда до Москвы было рукой подать. Воевода ещё не успел все имеющиеся под рукой силы, когда ему доложили: степняки повернули обратно!
-Это хорошо! - обрадовался Токмаков. - Но кто мне объяснит причины, заставившие орду так поступить?
-Татары развернулись от того, что им в спину ударила наша береговая охрана! - доложила разведка.
-Держите меня в курсе событий! Ничего, слышите, ничего не упускайте! Ни одной детали, даже самой пустяковой. Оплошность может погубить Русь, а внимательность — спасти! Головами мне за всё ответите, я же отвечу головой перед господарем!
Вскоре Токмакову стало известно о ситуации близ Молодей. По всему выходило, что армия Воротынского оказалась в тяжёлом положении и долго не продержится, так как татаро-ногайская орда превосходила русских витязей в численности. Оценив собственные ресурсы, Токмаков пришёл к выводу, что не сможет помочь молодинским сидельцам. Оставалось ждать господаревы войска.
«Но на бога надейся, а сам не плошай! - вспомнил Юрий Иванович поговорку, ибо решил прибегнуть к хитрости.
Воевода отправил к Воротынскому гонцов с письмами, где сообщал следущее:
«Сидите бесстрашно! Новгородская рать во главе с господарем идёт на подмогу, а впереди неё спешит полк Мстиславского численностью в 40 000 человек».
Это была ложь, но Токмаков знал, что татары схватят его гонцов и прочтут грамоты. Юрий Иванович рассчитывал такой дезинформацией напугать противника и заставить его покинуть Русь. Попавшие в плен гонцы тоже не должны были подвести. Московский воевода постарался заморочить им головы, показав (будто бы нечаянно) и впрямь прибывшего князя Мстиславского. Только гонцы не знали, что сил привели на порядок меньше...
4.68) Последние числа июля-1 августа 1572 года, ДЕВЛЕТ I
Хан надеялся, что передовые части урусов если и последуют за его воинством, то ограничатся ролью бессильных наблюдателей. Во-первых, они на порядок уступали численно, во-вторых, после переправы их правый полк значительно пострадал. Девлет сильно удивился, когда урусы ударили по его тылам. Он послал часть войско, которое гнало наглецов на юг, а потом... почти полностью были уничтожены, попав в ловушку.
-Я вижу, речная застава ищет смерти! - разозлился хан, поворачивая армию обратно. - Да исполнится их желание!
Тревожило лишь опасение, что урусы станут избегать столкновения. Оно не подтвердилось. Зато Девлета ждал другой неприятный сюрприз — в виде полевого укрепления. Наскоки на этот лагерь ничего не давали, кроме весьма чувствительных потерь. Девлет обратился к своему зятю — ногайскому бию Дивей-мурзе, который считался его лучшим полководцем:
-Что скажешь?
-Останови штурм, это крепкий орешек. Дождёмся подхода всех наших частей, отдохнём — а завтра обрушимся!
-Будь по-твоему!
На следующий день начался серьёзный штурм уруского лагеря одновременно с нескольких сторон. Под прикрытием лучников пехотные части крымского властелина добегали до возведённых укреплений, пытались разомкнуть цепочку возов, чтобы проникнуть внутрь. Урусы не поддавались, обстреливали атакующих пороховым огнём, вступали за свои «стены» врукопашную, совершали вылазки. Оба воинства сражались с ожесточением и доблестью. Девлетовы багатуры то накатывали, то откатывались назад, подобно морским волнам, бьющим о крутые берега. Нащупать слабое место защитников никак не удавалось.
Прошло полдня, битва была в разгаре, когда Девлет смешение и отступление своего войска. Причиной послужила весть о попадании Дивей-мурзы в плен во время поиска бреши в уруской обороне.
-Что нам делать, повелитель? - вопрошали хана растерявшиеся военачальники.
-Переведите дух, перестройтесь и продолжайте атаки! - приказал Девлет. - Верните мне Дивея!
Вечерняя часть штурма прошла тяжело, скомкано и крайне неудачно. Крымская армия понесла потери, были убиты три представителя рода Ширин и начальник ногайской конницы Теребердей, в плен попал хаджи-тарханский мурза Хаз-Булат. С приходом темноты Девлет велел трубить отход и устроил ночной совет, где решили осадить урусов со всех сторон, чтобы взять их измором, так как было точно установлено, что защитники лагеря остались без продовольствия и воды. Степнякам тоже срочно требовалась передышка.
К сожалению, этому плану не суждено было осуществиться. Вскоре разведка доложила о поимке уруских шпионов, стремившихся в лагерь с обнадёживающей защитников вестью по поводу приближения самого Иоанна с главными силами.
-Надо уходить, повелитель! - залепетали приближённые. - Люди устали и злы из-за малой добычи. А ясырь мы добудем к югу от Москвы...
-Мы уйдём! - процедил Девлет, смирившийся с крахом своих грандиозных планов. - Но этот проклятый лагерь всё-таки уничтожим! Готовьтесь к завершающему штурму! А кто не согласен, пусть попрощается с собственной жизнью!
4.69) 1-3 августа 1572 года, МИХАИЛ ВОРОТЫНСКИЙ
В гуляй-городе действительно страдали от отсутствия провианта, фуража и воды. А ещё накапливались раненные, которым была нужна срочная помощь лекарей и которые лежали на войске тяжким грузом. О них заботились как могли, хотя рук и умения катастрофически не хватало. От голода спасались кониной, отсутствие воды представляло куда большую проблему.
Затишье не облегчало, а наоборот — усугубляло положение. В горячке боя все забывали о страданиях. К тому же, Воротынский понял, что татары собирались взять их измором. Время работало на них, ослабляя русскую армию физически и морально. Князь на совете с остальными руководителями обороны постановили в случае крайней нужды выйти и отдать свои жизни в рукопашной, чем помереть от истощения на радость врагу.
Поэтому возобновление со стороны татар боевых действий утром 2 августа «жители» гуляй-города восприняли с радостью. Противник сам зачем-то лез на рожон. Но вскоре русичам пришлось так туго, как ещё не приходилось за все дни осады. Вражеские части налетали с каким-то запредельным ожесточением. Они лезли на укрепления, пытались проломить их массой, разнести доски голыми руками. К ним наконец-то прибыла артиллерия.
Русичам также передалось остервенение битвы. Они рубили, кололи, стреляли и даже кусали. Клубы дыма с обеих сторон разъедали глаза, мешали видеть. Гул и треск закладывали уши, люди поскальзывались на трупах и кровавых лужах. Воротынский пока координировал действия, но в любой момент готовился обнажить свой меч. Кажется, противостояние приближалось к развязке. Татары спешились и ринулись все в одном направлении, рассчитывая прорваться единым клином. Внезапно Михаилу Ивановичу пришла в голову интересная мысль.
-Я оставлю тебе только пятую часть войска, - сказал он Дмитрию Хворостинину. - В основном, пушкарей, стрельцов да пешцев. А сам попробую потихоньку выбраться из гуляй-города и нападу на врага. В этом наше единственное спасение, но на манёвр надобно время. Как хочешь, а продержись!
Задумка князя удалась и решила всю военную компанию в пользу русичей. Хворостинин сумел продержаться, а внезапный удар Воротынского вкупе с залпом из гуляй-города опрокинули татар. В лютой сече полегло больше половины вражеского войска. Остальные побежали врассыпную. Многие из них также кончили пленом или смертью.
Ещё раньше обратился в бегство крымский царь со своею свитой. Воротынский гнал его до Оки, разбив трёхтысячный заградительный отряд и ещё 2 000 на переправе. Продолжать преследования не стал.
-Всё равно не догоним, - признался он. - Люди устали, татарские кони быстрее, да и незачем. Дело ведь сделано! Нет теперь у царя Девлета витязей и долго не будет! Русское наше господарство лет на 15-20 ограждено от большого крымского похода, подобному нынешнему или прошлогоднему. А там, глядишь, мы сами наведаемся на полуостров и присоединим его, как присоединили Казань и Астрахань.
ЛЕТОПИСЬ ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ
5.1) Конец весны-начало лета 1606 года, КЛАУДИО РАНГОНИ
Римский нунций при дворе короля Сигизмунда получил сообщение о перевороте в Москве, в результате которого Дмитрий был убит, а на трон возведён боярин Василий Шуйский.
-Жаль! - искренне огорчился нунций.
Он прикрыл глаза, после чего погрузился в воспоминания. Клаудио Рангони стал свидетелем и даже участником поистине изумительной судьбы, окончившейся так трагически. По смерти бездетного царя Фёдора его место занял брат вдовствующей царицы - Борис Годунов. Он происходил из худородной дворянской фамилии, но, являясь регентом, сосредоточил в своих руках всю власть в Московской державе. Помимо сестры, собирающейся в монастырь, его поддержал тамошний патриарх.
Нунций не мог не признать, что Борис оказался столь же энергичным и мудрым царём, как до этого регентом. Но Господь отчего-то отвернулся от него. Три безурожайных года оказались катастрофическими для его власти. Они показали, что огромная часть московитов внутренне так и не признала Бориса настоящим царём, доказательством чего стали упорные и очень живучие слухи о царевиче Дмитрии, который якобы не умер в 1591 году, а был спрятан от регента.
Рангони не относился к этим слухам всерьёз, пока францисканцы и иезуиты не попросили его организовать объявившемуся “царевичу” встречу с королём Сигизмундом. “Дмитрию” покровительствовали князья Вишневецкие, у которых он находился на службе до открытия своего “настоящего” имени, а также тесть одного из Вишневецких - сандомирский воевода и крупный вельможа Ежи Мнишек. После королевского признания “царевича” царевичем они собирались навербовать армию и идти за московским престолом для своего подопечного.
Когда Рангони получил заверение в том, что “царевич” примет истинную веру и откроет Московию римским священникам, он в нужном ключе употребил всё своё влияние на короля. Сигизмунд тайно принял “царевича” в Кракове, признал царевичем Дмитрием, выделил ежегодное содержание в 40 000 злотых и разрешил вербовать войско. За королевские милости царевич обязывался в случае успеха отдать Смоленщину и Чернигово-Северскую область.
Далее светские кураторы собрали небольшое войско, состоящее из всякого сброда, и выступили в поход. Их авантюра увенчалась успехом благодаря тому, что многие в Московии поверили в истинность царевича. Ему присягнули Моравск и Чернигов, сдался Путивль. Царевича не остановили ни предательства польских наёмников, ни отдельные поражения от царских войск. Казаки во всех случаях оставались верны ему, а московские бояре подозревали в нём действительного сына Иоанна и не очень-то ревностно сопротивлялись. И, конечно, решающую роль сыграла подозрительно своевременная смерть Годунова. Как только его не стало, царевич Дмитрий в глазах московитов сделался единственным претендентом на трон. После коротких переговоров он въехал в столицу и стал царём.
-Но не продержался даже года! - усмехнулся Рангони. - Впрочем, толку от него было мало. Он отказался принимать над своим царством духовную власть папы и не сговорился с Сигизмундом о союзе против султана.
Клаудио Рангони ещё не успел уехать в Италию, когда стали появляться слухи об очередном чудесном спасении Дмитрия.
5.2) Первая половина лета 1606 года, МИХАИЛ МОЛЧАНОВ
Слухи не соответствовали действительности. Но верящих в спасение было много. На этой вере и решил сыграть Михаил Молчанов.
Он служил стольником при Борисе Годунове, что не помешало в одночасье стать близким наперсником “Дмитрия”. Его доверие Молчанов заслужил участием в убийстве вдовы и сына-наследника Годунова, а личная дружба завязалась на почве схожести характеров и интересов. Молчанов обладал высокой долей авантюризма и питал слабость к женскому полу. Ушлый дворянин поставлял новоиспечённому царю женщин, принимая участие в его разврате.
Сладкая жизнь закончилась 17 мая. “Дмитрия” убили, а его сторонников подвергли разного вида наказаниям. Молчанова били кнутом, после чего собирались сгноить в каком-нибудь узилище. Призвав на помощь всю свою природную изворотливость, Михаил бежал. И не просто бежал, а прихватил царскую печать и некоторые царские регалии.
Первой его остановкой стал Путивль. Именно здесь озлобившийся на Шуйского Михаил пустил слух о чудесном спасении царя Дмитрия. К удивлению авантюриста, ему поверили. Сосланный Шуйским воевода Шаховской благоволил распространению слуха. Сошедшийся с ним Молчанов выразил желание отправиться в Речь Посполитую для вербовки нового войска. Шаховской отпустил его.
Молчанов явился в замок Самбор, где жила тёща “Дмитрия” - Ядвига Мнишек. Он просил её посодействовать набору ратников для похода на Москву с целью свержения Шуйского, освобождения из неволи её мужа и дочери, которая затем должна была воссесть на престол.
-Хорошо, что у тебя имеется царская печать! - воодушевилась Ядвига. - Мы можем рассылать воззвания от имени самого Дмитрия, поддерживая миф о его спасении. Тогда люди охотнее пойдут на Москву.
-Но что нам делать, если они потребуют показать им Дмитрия? - испугался Молчанов.
-Мы скажем, что он явиться в последний момент во всём блеске!
-А если будут настаивать?
-Тогда почему бы тебе не стать Дмитрием?
-Мне?! Но я на него непохож!
-Да, тот был низкоросл, коренаст и светловолос. А ты высок, смугл, броваст, курчав и носом горбат. Но многие ли знают об этом? А ежели кто знает - тот смолчит. Ведь наёмникам главное получить добычу да славу. Самой яркой отличительной чертой Дмитрия была бородавка, - продолжила Ядвига. - Так и у тебя, я смотрю, она имеется. Вот и будь Дмитрием!
Так эти двое начали рассылать воззвания с призывом воевать против Шуйского. Местом основного сбора они называли Путивль. Ядвига Мнишек всё-таки опасалась показывать Молчанова в роли Дмитрия, справедливо опасаясь разоблачения.
-Нам следует передать как-то Шаховскому в Путивль царскую грамоту с повелением идти на Шуйского, - озабоченно говорил Молчанов Ядвиге.
-Я уже думаю об этом!
В конце концов, к Молчанову привели одного казака, пробирающегося из Италии на Русь. Михаил назвался царём, показал ему регалии, пожаловал 30 дукатов, бурку, саблю и письменный указ с печатью возглавить войско против Шуйского.
5.3) Середина лета 1606 года, ИВАН БОЛОТНИКОВ
Казак этот был когда-то боевым холопом князя Андрея Телятевского. Звали его Иван Исаевич Болотников. В период всеобщего голода он получил от своего господина нежданную волю. С ватагой таких же горемык Болотников отправился на юг, сделавшись казаком. Далее судьба уготовила ему крымский плен и тяжёлую работу на турецкой галере.
Впрочем, и там Болотников мыкался недолго. Очень скоро он был освобождён немцами в ходе морского побоища и привезён в Венецию, где жил на их торговом подворье. Там же и работал, копя деньги для возвращения на Русь. Иван Исаевич отправился на родину через Германию и Польшу. Уже в Речи Посполитой он узнал о победе царевича Дмитрия над ненавистным Годуновым, а потом - о низвержении Дмитрия Шуйским.
Симпатии Болотникова, как любого другого казака, принадлежали Дмитрию, о чём не стеснялся громогласно объявлять каждому встречному. Он живо откликнулся на призыв встать под руку природного царя и двигаться в Путивль. Случайно услышав, что царь находится в Самборе у тёщи, Иван Исаевич явился туда, чтобы засвидетельствовать свою верность. Главной наградой послужили личная аудиенция и назначение воеводой, после чего Болотников поспешил в Путивль для сбора бойцов.
Туда он явился не один, сколотив по пути большую ватагу. С ними да с царским указом, который зачитал прилюдно, Болотников представлял такую силу, с которой должны были считаться даже князья во главе с Григорием Шаховским. Появление Болотникова имело колоссальный эффект. В одночасье он стал чуть ли не самым популярным вождём повстанцев. Под его руку стекались казаки и прочие люди низкого происхождения.
Свергать Шуйского собирались не просто окраинные повстанцы. На него (также как на Годунова) ополчилась целая степь. Только если в предыдущие четыре века её представляли татары, то сейчас на историческую арену выходило казачество.
Оно возникло из потребности быть в курсе крымско-ногайских нашествий. Казаки селились на степных окраинах, по речным берегам и островам, чтобы следить за татарскими перемещениями и предупреждать о них центр. Удалённость от властей давала им большую автономность. Казаки трепетно относились к свободе, часто действовали по собственному почину, который шёл вразрез с волей московского или польско-литовского господарей. Последние также часто были бессильны дотянуться до неслухов для примерного их наказания.
Борис Годунов стал настоящим врагом тем казакам, которые находились на московской службе. Дело в том, что казаки нападали на турецкий Азов и крымско-ногайские улусы без дозволения Бориса, находившегося в мире с султаном и ханом. Разозлившись, Годунов запретил казакам появляться в Русском царстве под страхом смерти. Кроме того, он запретил подданным торговать с ними и казаки остались сначала без поставляемого им оружия, а потом без продовольствия. Неудивительно, что они отказались признавать Годунова царём и поддержали того, кто назвал себя царевичем Дмитрием, пообещавшего им отменить все борисовы запреты.
Один раз убедившись, что они в состоянии менять царей, казаки и примыкающие к ним бродяги, коих понаразвелось как блох у собаки, решили свергнуть “боярского” царя и вернуть на трон своего “Дмитрия”.
5.4) Август-начало ноября 1606 года, ВАСИЛИЙ I
Нынешний царь был непопулярен даже среди москвичей. Его выбрал узкий круг бояр без участия других сословий. Когда дошёл слух, что Северщинаво главе с путивльским воеводой Шаховским и черниговским воеводой Телятевским собирается идти на Москву для восстановления на престоле дважды спасённого царя Дмитрия, в столице поднялись волнения против Шуйского.
Чтобы доказать, что Дмитрий на самом деле умер ещё в 1591 году, Василий приказал перевезти останки царевича из Углича и клялся, что тот, кто царствовал между ним и Годуновым был самозванцем и, к тому же, погиб в мае. А на успокоение Северщины он отправил князей Трубецкого и Воротынского.
Очень скоро события стали окончательно выходить из-под контроля. После того как Трубецкой и Воротынский потерпели поражение от повстанцев, которыми почему-то руководил некий казак Болотников, против боярского царя восстала вся остальная заокская Русь - Рязанщина и Тульщина. Их примеру последовали Вятка и Мордовский край, какие-то банды осадили Нижний Новгород. В центральной России также начались брожения в отдельных городах.
Игнорируя пока второстепенные фронты, Василий послал своего брата Ивана на армию Болотникова. Однако тот тоже потерпел неудачу в битве на Угре и повстанцы перешли “Пояс Богородицы”.
-Силы Болотникова разношерстны, - докладывали царю. - Там и дети боярские, и дворяне, и казаки, и крестьяне...
-Ничего удивительного, - отвечал Василий. - Северщина находиться на границе с Литвой и Степью. Какого сброда там только нет! Ещё при царе Иоанне туда негласно позволяли сбегать всем, кто может, для заселения и охраны южных границ от крымчаков.
Тем временем повстанцы продолжали разбивать царские отряды и приближались к Москве. Отдельные неудачи их только замедляли, но не останавливали. Василий озаботился укреплением столицы и удержанием её и так малочисленных защитников. Разумеется, имелись в виду дворянские воинские части, а не гражданские жители.
-Которых тоже неплохо бы привлечь к обороне, - заметил своим ближникам царь.
А повстанцы после очередной победы приближались. Они окопались у села Коломенского. Болотников начал рассылать воззвания, прежде всего черни, где призывал свергнуть Шуйского в пользу Дмитрия, обещал крестьянам свободу и защиту от бояр и дворян. Такие обещания заставили последних сплотиться вокруг Василия. Господарь не дремал. Он продолжал убеждать горожан в смерти своего предшественника. И поскольку выяснилось, что в войске Болотникова “царя Дмитрия” нет, москвичи решили обороняться.
-Итак, повстанцы весьма неоднородны и у них полно вождей, - сделал вывод Василий. - Следует попытаться произвести среди них раскол. Князья Шаховской и Телятевский вряд ли поведутся на хитрость, а вот Пашков, Ляпунов и подобные им дворянчики очень даже могут. Я собираюсь отправить к повстанцам послов. Пообещаю им прощение и награды. Авось, клюнут! Шпионы говорили мне, что они не в восторге от воззваний Болотникова. Ведь тогда чернь сядет им на голову.
5.5) Осень 1606-зима 1606/1607 гг, ГРИГОРИЙ ШАХОВСКОЙ
Уже несколько месяцев мятежный путивльский воевода сам находился на грани свержения. Местные дворяне требовали предъявить Дмитрия, иначе грозили перейти на сторону Василия Шуйского, а Шаховского выдать Москве. Молчанов отказывался приехать в качестве Дмитрия, Речь Посполитая притихла, занятая войной со Швецией и внутренними сварами.
Фактически осаждённый в собственном городе, князь решился на отчаянный шаг. Он стал призывать в Путивль так называемого “царевича Петра”, якобы сына покойного царя Фёдора Блаженного. Призываемое лицо промышляло на Волге в качестве казацкого атамана. Он не преминул явиться в Путивль вместе со своими шайками.
Григорий Петрович обставил встречу настолько торжественно, насколько только мог. Правда сразу стало ясно, что называющий себя Петром больше походил на разбойника и простолюдина. Он не умел ни писать, ни читать. Пришедшие с ним люди во многом состояли из бывших холопов. В самом “Петре” кто-то опознал бывшего служилого человека князя Черкасского.
По этим причинам шаг Григория Петровича не возымел серьёзного действия. Волнения среди дворян продолжались. Однако “Пётр” с казаками силой и жестокими мерами принялись наводить дисциплину. Смутьянов сбрасывали со зданий, сажали на кол, отдавали на съедение медведям, зашивали в медвежьи шкуры чтобы затравить собаками.
Сам Шаховской был напуган и жалел о приглашении. Но избавиться от разбойников возможности не имел. Он фактически находился в положении заложника, к тому же повязал себя с “Петром”, став членом его боярской думы наряду с князьями Телятевским, Мосальским и другими вельможами.
Быстро выяснилось, впрочем, что “царевичем Петром” народ против Шуйского не поднимешь. Требовался исключительно Дмитрий. “Пётр” почувствовал шаткость своего положения и в начале декабря отправился за “дядюшкой” в Речь Посполитую.
Тогда же пришли вести об отходе Болотникова от Москвы. Причиной неудачи была измена находившихся в его войсках дворян, которые перешли на сторону Шуйского.
-И тут эти дворяне! - скрипнул зубами Шаховской.
“Пётр” вернулся до наступления января с вестью о том, что царь Дмитрий вот-вот явит себя, но перед этим следует расчистить ему путь и идти на выручку Болотникову.
-Неужели поляки или литвины не могут найти во всей своей державе человека, похожего на Дмитрия-Отрепьева? - тихо поражался Шаховской. - Никогда не поверю!
-Тамошняя шляхта восстала против Сигизмунда! - также тихо отвечали ему знающие люди. - В Речи Посполитой сейчас не до того!
И всё же в январе прошли слухи, будто Дмитрий находится то ли в Полоцке, то ли в Витебске. Его манифест Шуйскому воодушевил повстанцев. Во главе с “царевичем Петром” они двинулись на помощь болотниковцам. Сам крестьянский вождь со своими основными силами находился в Калуге, но отложившаяся от Шуйского Тула взывала о помощи.
На совете решили сначала поддержать её, ведь если Тула падёт, то противник сможет ударить по Калуге с тыла. У Венева они разбили отряд московитов и под руководством князя Телятевского добрались до Тулы. А вот спешащий к Калуге отдельный отряд одного из Мосальских потерпел поражение.
Русская смута набирала обороты.
5.6) Весна 1607 года, МИХАИЛ МОЛЧАНОВ
Самборский замок пришлось покинуть. Из-за переходящего в горячую стадию противостояния Сигизмунда с оппозиционной шляхтой верхушка Речи Посполитой посчитала нецелесообразным открыто ссориться с Шуйским, поэтому по поручению короля в Самбор явился отряд с заданием схватить Молчанова и упрятать его куда-нибудь подальше до лучших времён. К счастью, авантюриста предупредили о сгущающихся над его головой тучами и он успел скрыться буквально в последний момент.
С помощью связей, предоставленных милостью Ядвиги Мнишек, залечь на дно труда не составило. Но следовало хорошенько подумать, куда направить свои стопы дальше. Вариант бежать к Болотникову в Калугу или Тулу Молчанов отвергал. Там ему навязали бы роль Дмитрия, на которую он не подходил по причине известности среди москвичей.
“А может уйти на Сечь? Не-ет, это в крайнем случае! Там ещё авторитет нужно заработать. Лучше расположиться где-нибудь в Литве, у границы с Русским царством. Вдруг Болотникову удастся сбросить Шуйского. Следует быть поблизости, чтобы примкнуть к победителям. Наверняка же Болотников и оппозиционные князья найдут какого-нибудь человека на роль царя Дмитрия. Тогда я выйду и “узнаю” его! Мой голос будет важен, так как я был царским ближником. Новый “Дмитрий” не оставит меня своими милостями, я снова займу место рядом с троном и стану важным лицом.”
С такими радужными надеждами Молчанов принялся наблюдать за происходящими событиями из своего тайного убежища.
Весна для повстанцев началась неудачно. Пока Болотников отсиживался в Калуге, царские войска добились сдачи Серебряных Прудов, которые служили подступом к Туле. Далее воеводы Шуйского разбили спешившего на выручку Серебряным Прудам князя Ивана Мосальского и продолжили наступление на саму Тулу. Но на этом их победы закончились. Лучший полководец повстанцев князь Телятевский разбил противника у Тулы, а другой царский отряд, пытающийся зайти повстанцам в тыл, потерпел поражение у села Дедилова.
Апрель принёс обманчивое затишье. Обе стороны, видимо, собирались с силами: повстанцы для рывка, Шуйский - для его предотвращения. К исходу месяца повстанцы двинулись на помощь Болотникову. 3 мая в местечке Пчельна под Калугой Телятевский доказал, что ему на данный момент равных на Руси в воинском таланте нет. Он одолел Ивана Воротынского и снял с Калуги осаду.
“Сейчас самое время появиться “Дмитрию”, - подумал Молчанов, - а там и я присоединюсь.”
Отчего-то “Дмитрий” не спешил появляться. Правда, в Стародубе возник какой-то его очередной “родственник” по материнской линии - Андрей Нагой.
-За “Нагим” народ не пойдёт, - покачал головой Молчанов. - Пожалуй, ещё и вздёрнет, когда тот надоест. Поэтому идти к нему в услужение глупо. Нет, буду ждать “Дмитрия”! Только бы он не проворонил момент. Восставшие сейчас на вершине побед, но отсутствие царя может пагубно сказаться на них. Болотников наверняка сверг бы Шуйского прошедшей осенью, если бы ему было кого предъявить москвичам. Неужели нельзя было отыскать человека с внешностью “Дмитрия”?
5.7) Лето 1607 года, ВАСИЛИЙ I
После стольких поражений господарь лично возглавил войско для похода на Тулу, где помимо Лжепетра, Шаховского и Телятевского находился негодяй Болотников. Общий сбор происходил в Серпухове. Пока Василий дожидался последних подкреплений, передовые части снялись с места и направились на юг. Вскоре господарю сообщили об их столкновении на реке Восьме близ Каширы с Болотниковым.
-Твои воеводы одержали победу, хотя враг обладал численным превосходством и имел огромное количество пушек. Поэтому на начальном этапе нашим пришлось туго.
-Как же удалось переломить ход боя?
-По правде тем, что на нашу сторону неожиданно переметнулись четыре тысячи человек во главе с тульским дворянином Телятиным, - после короткой заминки признались господарю. - Также проявил себя Прокопий Ляпунов, зашедший противнику в тыл. К сожалению, полностью окружить и уничтожить повстанцев не удалось. Но они понесли жестокие потери. Взяты в плен более полутора тысяч казаков. Сам Болотников с примерно половиной своих сил бежал к Туле. Идёт преследование.
-Держите меня в курсе происходящего!
Болотников отошёл к речке Воронке, что находилась к юго-западу от Тулы и укрылся за ней, пользуясь тамошней засечной чертой. Со своими ратниками он успешно отбивался от наскакивающих на него сил, пока не начались дожди. Они спровоцировали разлив и заставили повстанцев отойти от засек. Тогда царские отряды прорвались на берег и обрушились на них. Болотников бежал в Тулу с остатками своих людей. На их плечах воеводы Василия почти просочились в город, но были из него отброшены.
-Воеводы просят твоего скорейшего прибытия, господарь, - взывали гонцы. - У них мало сил, Болотников сотоварищи могут вырваться из окружения и уйти к казакам или полякам.
Василий поспешил к Туле. Началась осада. Время от времени противник совершал дерзкие вылазки, наносил ущерб, но прорвать осаду или вовсе её снять был не в состоянии. Василия гораздо больше сейчас беспокоили не тульские сидельцы, а разносившийся слух о появлении в Стародубе нового “царя Дмитрия”.
-Сей самозванец, - докладывали ему, - прозывался сперва Андреем Нагим, но под напором толпы открыл своё “настоящее” имя. Его уже признал Путивль и стали стали стекаться польские шляхтичи и казаки.
А вскоре пред очами Василия предстал некий стародубец из детей боярских, который привёз грамоту от северских городов склонить голову и признать царя Дмитрия господином. Сего крамольника увещевали отречься от верности новому самозванцу сначала словами, потом пытками. Тот проявил фанатичную стойкость, предпочтя смерть.
-Отправить некоторые воинские части к Карачеву, Козельску и Белеву, - приказал Василий. - Нужно перекрыть им путь к Туле. Нельзя позволить самозванцу прорваться сюда, пока я не расправился с бунтовщиками Болотникова. И найдите способ быстрее взять город! Кто-то говорил, что Тулу можно затопить с помощью плотин. Давайте обсудим этот вариант.
5.8) Осень 1607 года, МИКОЛАЙ МЕХОВЕЦКИЙ
“Дмитрий” отправился из Стародуба на помощь Туле только 10 сентября. Войско его едва насчитывало три тысячи человек. Оно состояло из польских наёмников, казаков и прочего слабо вооружённого сброда. Командовал ими назначенный гетманом шляхтич Миколай Меховецкий, который полностью мог положиться лишь на свой отряд в семьсот человек.
Дисциплина в войске оставляла желать лучшего. Однако препятствий на первых парах не возникало. Город Почеп встретил “царя” хлебом-солью. Следующим пунктом значился Брянск. Его жители также оказались лояльны. Вот только гарнизон Шуйского сжёг местную крепость и забрал с собой хранящееся там оружие, на которое очень надеялись войска Меховецкого. Его соотечественники, знающие о самозванной сущности “Дмитрия” и поэтому не считавшиеся с ним и называвшие “цариком”, устроили бунт. Они угрожали уйти обратно. Меховецкому стоило больших усилий уговорить их остаться, заверив, что пошлёт в Речь Посполитую своего человека за оружием и людьми.
-Нужно как можно быстрее двигаться к Туле! - говорил он “Дмитрию”. - Мы потеряли неделю из-за этих недовольств!
Карачев признал самозванца господарем, а с Козельска Меховецкому удалось снять осаду, разгромив одного из воевод Шуйского. Отдельные отряды взяли под контроль ряд населённых пунктов, находящихся на подступах к Туле.
-Мы уже у цели! - радостно усмехался Меховецкий, когда ему донесли о том, что... Болотников, Шаховской и “царевич Пётр” сдались Шуйскому.
-Это точно? - вопрошал гетман. - Не ложь?
-Сомнений нет! - уверенно отвечали ему.
Меховецкий срочно отвёл войско назад в Карачев. Там их ждало пополнение за счёт запорожцев. Затем гетман вернул армию к Брянску, так как пришло сообщение, что этот город заняли войска противника. Следовало выбить их оттуда, чтобы не допустить удара в тыл. Противник дал бой, но не выдержал поединка и заперся во вновь отстроенной крепости Брянска.
На совете польско-казацкое войско решило осаждать город. У его защитников было мало сил и продовольствия, а к “царику” стали стекаться новые отряды.
Сначала к нему присоединились донцы, которых привёл... племянник “Дмитрия” - “царевич Фёдор Фёдорович”. Потом явилось четыре тысячи болотниковцев. Их послал на помощь осаждённым Шуйский после того, как помиловал. Они должны были доказать свою верность в борьбе с самозванцем, но изменили. Помимо этого к “царику” в лагерь приезжали наёмники из Речи Посполитой.
Ни те, ни другие, ни третьи радости Меховецкому не доставляли. Он стремительно терял своё влияние после отступления. Казаки и болотниковцы чуждались его из-за его происхождения, а шляхтичи-соотечественники стремились отодвинуть от руководства войском по причине того, что многие из них были сторонниками короля, тогда как Меховецкий до прихода к “Дмитрию” участвовал в прошедшем рокоше на стороне оппозиции.
“Хорошо хоть “царик” своего “племянничка” повесил...”
5.9) Декабрь 1607-апрель 1608 гг., ЛЖЕДМИТРИЙ II
Осада Брянска затягивалась. Его защитники делали вылазки и трепали войска “Дмитрия”. А 14 декабря посланные Шуйским отряды форсировали Десну и при поддержке осаждённый прорвались в Брянск, пополнив ряды защитников. Сразу после стычки оказалось, что это были лишь отдельные части, а основное воинство дождалось ночи, чтобы ночной мороз сковал реку, и после этого ратям “Дмитрия” пришлось отойти от города. Скоро стало известно об отправке Шуйским ещё одного существенного подкрепления.
-Наши войска тоже пополняются, - говорил гетман Меховецкий “Дмитрию”. - Но гораздо хуже! К тому же пополнение разношерстно и малоуправляемо. Каждый казачий атаман или шляхтич считает себя самостоятельным полководцем, которому я - гетман - не указ! Мы не сможем противостоять у Брянска объединённым полкам Шуйского. Нужно уходить. Предлагаю вернуться в Стародуб!
-Давайте лучше уйдём поближе к казачьему краю, - предложил наперсник “Дмитрий” - казачий атаман Иван Заруцкий. - Сигизмунд пока не признаёт тебя, господарь, а его подданные ненадёжны. Они грызутся друг с другом, поэтому Сигизмунд склонен мириться с Шуйским и может выдать тебя ради недопущения войны с Москвой. А для казаков ты - законный царь. У них всегда укроемся в случае неудач. Я тебе с Дона приведу целую армию, вот увидишь!
Доводы Заруцкого перевесили. “Дмитрий” ушёл сначала в Карачев, затем обосновался в Орле. Втайне он готовился убежать и стать безымянным казаком, так как в противном случае предчувствовал свою гибель. Поляки и литвины его презирали, требовали платы и боролись между собой за влияние. А казачьи атаманы сами претендовали на роль если не царя, то царевича. Только на чернь и можно было положиться. Стремясь пополнить своё воинство крестьянами, “Дмитрий” рассылал грамоты, где обещал им многие, иногда неслыханные привилегии.
-Пусть холопы перешедших на сторону Шуйского князей и бояр присягают мне и получают за это поместья своих господ! - говорил “Дмитрий”. - А если там остались господские дочки, то пусть холопы берут их в жёны. Только бы верно служили мне!
Наступила весна. Один из шляхтичей именем Александр Лисовский собрал отряды из казаков и болотниковцев для рейда на взывающих о помощи Рязанщину и Тульщину. Меховецкий обещал последовать за Лисовским со всей армией. Хорошим подспорьем явилось возвращение Заруцкого с пятью тысячами донцов. Однако обещанию дано было сбыться лишь через полтора месяца.
Виной задержки стали польские наёмники. Они затребовали денег за несколько месяцев и за будущий поход. У “царя” и гетмана их не водилось. Начались пререкания. От наёмников выступал один из их вождей - Роман Рожинский. Он проявлял к “Дмитрию” пренебрежение, угрожал уходом. “Дмитрий” с Меховецким уже были не против отпустить этих ненадёжных бунтовщиков, но тут в дело вмешался Заруцкий. Он вступил с Рожинским в заговор, уговорил его и наёмников остаться. Первому дал звание царского гетмана, отобрав его у Меховецкого, а вторые получили обещание обогатиться, когда скинут Шуйского.
“Дмитрий” был в бешенстве, ведь считал Заруцкого личным другом. Теперь выяснилось, что после увеличения своего веса за счёт донцов, Заруцкий перестал считаться с “царём”. Оскорблённый Меховецкий забрал своих сторонников и покинул “Дмитрия”.
5.10) Конец апреля-июнь 1608 года, РОМАН РОЖИНСКИЙ
Борьба за гетманскую булаву отсрочила поход основных сил самозванца на Шуйского. За это время Лисовский со своими отрядами совершили множество подвигов. Пройдя Тулу, он занял Зарайск, одержал победу над вражескими воеводами, а после - занял Михайлов и Коломну, где нашёл много пушек.
Гетман Рожинский лишь выдвигался из Орла к Болхову, в котором находился брат Шуйского Дмитрий с тридцатью тысячами человек. Войска самозванца насчитывало около тринадцати тысяч. Московский поход “царя Дмитрия” мог закончиться уже у Болхова.
Осознавая своё количественное превосходство, противник не стал отсиживаться в городе. Рожинский предпочёл ударить первым: он кинул на врага гусар и казачьи сотни. Но они были отбиты. Тогда гетман отправил им в помощь подкрепление во главе с собственным племянником. Тому удалось опрокинуть передовые отряды Дмитрия Шуйского. Правда и к ним подоспели подкрепления, поэтому атака захлебнулась. Тем и закончилось первое столкновение.
На рассвете следующего дня Рожинский вновь напал первым. Натиск дал плоды, однако противник спасся в своём укреплённом лагере, перед которым лежала болотистая местность. Взять его представлялось мало возможным и Рожинский уже подумывал вернуться в Орёл или Кромы.
Его планы радикально поменял перебежчик Лихарев. Он поведал о расстановке Дмитрия Шуйского, а самое главное заключалось в том, что многие воины противника сомневались в желании отстаивать интересы Василия Шуйского. Там были разброд и шатание.
Рожинский увеличил видимость своего войска обозными телегами с боевыми знамёнами и приказал ударить по лагерю с фланга. Противник решил, что к “царю Дмитрию” подошло подкрепление, дрогнул от внезапной атаки по слабому месту и стал отходить к Болхову. Когда Рожинскому удалось разбить защиту, силы противника побежали. Их преследовали около 25 вёрст, прежде чем им удалось укрыться за ближайшей засекой. Около пяти тысяч укрылось в самом Болхове, но после обстрела они сдались. Вместе с ними Рожинский пополнил запасы артиллерии. Дорога на Калугу была открыта.
За Окой их ждало ещё одно войско Шуйского. Гетман маневрировал с целью ударить как-нибудь поудобнее. Но столкновения не состоялось. Руководимое другим родственником Шуйского войско... отступило. Рожинского оповестили, что это произошло оттого, что некоторые воеводы собирались перейти на сторону “Дмитрия”.
Гетман взял Можайск и подступил к Москве с северо-запада, обосновавшись в селе Тушино. Лисовский должен был встать на юго-востоке и таким образом столица бралась в клещи.
Шуйский начал переговоры об отступлении “Дмитрия” от Москвы. Между тем, заметили его войско у села Ваганьково. Рожинский приказал атаковать противника. Силы Шуйского отступали, пока к ним не явилось подкрепление. Тут уже побежали воины Рожинского. Армия “Дмитрия” укрылось в Тушино и еле-еле отбило атаку.
-Село следует укрепить! - сказал Рожинский. - Иначе мы долго не продержимся! Где же Лисовский? Почему не ударит Шуйского в тыл? Он уже давно должен очутиться у Москвы.
5.11) Июнь-сентябрь 1608 года, ВАСИЛИЙ I
Лисовский не смог подойти к столице, поскольку потерпел поражение между Москвой и Коломной. На него напали при переправе у Медвежьего брода верные Шуйскому воеводы и заставили обратиться в бегство. Они отобрали обоз, отбили коломенских пленников, вернули себе Коломну. Войскам самозванца не удалось взять Москву в клещи.
С тех пор, как столица Русского господарства обзавелась каменными стенами, её нельзя было захватить без обмана или хитрости. А теперь к кремлёвской крепости Ивана Васильевича и Китайгородской стене, построенной в малолетство Иоанна I, добавились стены, опоясывающие Белый город, а также - Земляной вал, который окружал все эти твердыни. Они были возведены в регентство и царствование Бориса Годунова, уделявшего строительству много внимания. Поэтому насчёт сооружений Василий мог чувствовать себя спокойно. Но в остальном... московскому люду он мало доверял.
На фоне постепенного перехода окружающих городов на сторону самозванца у Василия было мало козырей. Но всё же он нашёл лазейку, способную лишить врага воинов из Речи Посполитой. Василий давно вёл переговоры с Сигизмундом о невмешательстве в дела друг друга. К исходу июля они были закончены. По условиям соглашения, которое продлялось без одного месяца на четыре года, оба монарха условились уважать действующие границы, не поддерживать врагов кого-либо из них, задержанных русских в Польше отпустить, а главное - Сигизмунд обязывался отозвать своих подданных от самозванца.
Василию, правда, пришлось пойти на уступку и отпустить отца и дочь Мнишек, но с условием, что они не станут признавать тушинского самозванца зятем и мужем, а Марина откажется от претензий на московский престол.
-Оно того стоило! - сказал господарь и приближённые с ним согласились. - Я не сомневался, что Сигизмунд пойдёт мне навстречу. Положение у него, конечно, лучше нашего, однако тамошняя шляхта своевольна, постоянно устраивает смуты. Последняя ещё не до конца завершилась и может продолжиться. Не забудем и о противостоянии Сигизмунда с Карлом Шведским...
К несчастью для Василия, в итоге он почти ничего не выгадал соглашением с польско-литовским господарем. Его подданные ослушались королевского воззвания и не покинули самозванца. Более того, к нему начали присоединяться новые отряды. Самой важной фигурой был Ян-Пётр Сапега - брат великого канцлера литовского, который по пути к Тушинскому лагерю взял Вязьму и... приютил Марину Мнишек с последующей передачей её “законному мужу”. Василий впал в немую ярость, когда узнал обо всём этом. Представители короля признали, что Сигизмунд никак не может повлиять на непослушную шляхту.
Довершило удар поражение господарского брата Ивана под селом Рахманцево от того же Яна-Петра Сапеги. Враг теперь мог напасть на Троице-Сергиев монастырь, где находилась богатая казна и множество орудий.
-Если монастырь падёт, то враг заблокирует нас с его стороны, возьмёт под контроль северо-восточные территории, - испугался Василий. - Отправьте туда для обороны хоть небольшой отряд. И готовьте посольство к Карлу Свейскому. Придётся просить его о помощи.
5.12) Октябрь 1608-январь 1609 гг., ГРИГОРИЙ ДОЛГОРУКОВ
Взять с ходу Троице-Сергиев монастырь было мудрено, ибо его окружали каменные стены высотой от 8 до 12 метров. Но пуще всех стен, а также башен, пушек и метательного оружия порукою защите монастыря являлась решимость защитников отстоять святое место.
Руководить обороной монастыря выпало на долю князя Григория Долгорукова и дворянина Алексея Голохвастова. Ещё 25 сентября они поклялись над мощами самого Сергия Радонежского сидеть в осаде верно, без измены. А через четыре дня, получив от Сапеги предложение сдать монастырь и перейти на сторону “Дмитрия”, князь ответил за всех:
-Не боимся ляхов и крамольников!
В распоряжении Долгорукова находилось 2300 ратников против 15000 Сапеги и Лисовского. Местные монахи и крестьяне тоже изъявили желание взяться за оружие, пополнив ряды защитников ещё одной тысячью. Князь руководил организацией обороны круглосуточно. Приказал выкатить на стены всю имеющуюся артиллерию, сооружать механизмы для опрокидывания котлов с кипятком или смолой, определил инструкторов для обучения ополченцев.
-Пушки и ров будут играть большую роль в удержании прудов за крепостными стенами, - говорил Долгоруков. - Без них нам придётся туго, если осада затянется.
Они отбили первый приступ противника 12 октября, а 19-го сделали первую вылазку. Спустя шесть дней защитники отбили второй приступ. Тогда был взят в плен один человек, от которого узнали о том, что противник делает подкоп. После совещания руководство обороны приняло решение углубить рвы. Что и было сделано.
Последнего дня октября противник пошёл на третий приступ. Он оказался серьёзнее предыдущих и длился два дня. Долгоруков отстоял монастырь с очень большими потерями, но отряды Сапеги завладели прудами. С этого времени положение защитников стало ухудшаться. Тем не менее князь сделал вылазку, чтобы уничтожить один из новых подкопов.
Наступили зимние холода. Из-за нехватки дров и питьевой воды начался мор. Проблему частично удалось решить, отбив у врага при очередной вылазке скот и сено. Попутно подожгли кое-какие его укрепления. Однако всё захваченное быстро улетучилось. Некоторые люди стали задумываться о сдаче. Долгоруков жёстко пресекал упаднические настроения, но находились те, кто покидал крепость тайно.
Уже в январе поляки чуть не взяли монастырь. Это произошло в одну из очередных вылазок. Вероятно, противника предупредил о ней кто-то из перебежчиков. Отдельным частям Сапеги и Лисовского удалось ворваться внутрь. Положение спасло узость улиц. Часть отрядов удалось оттеснить с помощью пушек, остальные оказались в ловушке. Крестьяне и монахи закидали их с крыш брёвнами и камнями. В этой битве стрельцы недосчитались больше сорока человек.
Раздосадованный Сапега в очередной раз предложил сдаться. Долгоруков снова отказался, хотя ко всем бедам защитников добавилась цинга. Запасы продовольствия истаивали с каждым днём.
-Люди держатся, - предупредил князя Голохвастов, - но всегда найдутся малодушные. Как бы не случилось измены.
-На всё воля божья! А мы должны исполнять свой долг! - отвечал Долгоруков.
5.13) Январь-апрель 1609 года, МИХАИЛ СКОПИН-ШУЙСКИЙ
Переговоры со шведами затягивались, очень уж тяжёлые условия выдвигал король Карл. За помощь против самозванца он хотел крепость Корелу с уездом и отказ Москвы от всех претензий на Ливонию. Помимо прочего, шведский корпус должен был оплачиваться русской стороной. Всё осложнялось тем, что Новгородчина и Псковщина негативно относились к возможному союзу, ведь шведы традиционно были врагами северо-западной Руси.
Переговорами от царского имени руководил Михаил Васильевич Скопин-Шуйский. Ему едва исполнилось 22 года. Несмотря на юный возраст, он уже имел боярский чин. И вовсе не из-за того, что приходился нынешнему господарю родичем. Руководя небольшими отрядами в период восстания Болотникова, Скопин-Шуйский неизменно добивался успеха на полях сражений и в будущем обещал стать одним из величайших полководцев Руси. А возложение на него дипломатической миссии свидетельствовало об обширном уме, выходившем за рамки ратного дела.
Михаил Васильевич затягивал с подписанием ратного договора до последнего, пытаясь уменьшить карловы аппетиты. Но он понимал, что союза со шведами не избежать, так как покинул своего царственного родственника в тяжелейших условиях и с ужасом узнавал, как известнейшие города центральной Руси переходили на сторону самозванца или были взяты его войсками. Правда в декабре из-за грабежей поляков и казаков от него отложились Кинешма, Кострома, Галич, Тотьма, Вологда, Белоозеро, Устюжна Железнопольская, которых поддержали Пермь Великая, Вятка, Великий Устюг.
Но это была лишь передышка. В январе Михаил Васильевич отразил польские отряды Сапеги во главе с Яном Коркожицким. Уже в феврале он узнал, что устюжненское ополчение отбросило врага от города и отразило контратаку, а сибирские и архангельские стрельцы освободили Кострому (потерпев неудачу под Суздалем). Кроме Суздаля за самозванца были Углич, Ростов, Ярославль, Владимир, Муром, Касимов, Темников, Арзамас, Алатырь, Свияжск. Верными Шуйскому остались Смоленск, Переяславль-Рязанский, Нижний Новгород и Казань.
-Говорят, - сообщали Скопину-Шуйскому, - что Тушинский вор завёл собственную думу, приказы, двор. В патриархах у него ходит ростовский митрополит Филарет, которого привезли после взятия Ростова в качестве пленника. А вообще-то многие добровольно перебегают от господаря к самозванцу...
Тректат со шведами подписали 28 февраля. Скопин-Шуйский согласился на их условия. Соглашение вызвало раскол в Новгороде, неприятие во Пскове, Ивангороде, Великих Луках, Копорье, Гдове, Орешке. Их жители грозили переметнуться к самозванцу...
К Новгороду двинулся шведский воевода Якоб Делагарди с союзническим корпусом. По дороге он осадил было взбунтовавшееся Копорье, но потом махнул рукой и отправился дальше. К его появлению Скопин-Шуйский еле успел успокоить разбушевавшихся новгородцев. Они покорились решению и изъявили желание бороться за Василия, но в город всю армию шведов не пустили. К тому же Михаил Васильевич смог выдать не всё положенное жалование шведам, что очень не понравилось Делагарди. К счастью, он не отказался от взятых Швецией обязательств.
Основные силы Скопина-Шуйского и Делагарди собирались в поход около месяца, однако их передовые отряды успели в апреле занять Порхов и Орешек. К этому времени ополчением северных городов были освобождены Романов и Ярославль, а нижегородским воеводой - Муром и Владимир.
5.14) Май-июль 1609 года, ЛЖЕДМИТРИЙ II
Самозванец по-прежнему оставался игрушкой судьбы. Точнее, своих формальных подчинённых: поляков и казаков.
Неуправляемость первых зашкаливала. Десять шляхтичей составили между собой союз, не считаясь ни с “царём”, ни с его боярской думой, приказами, уездными воеводами. На подконтрольных территориях они творили настоящий произвол, вводя именем “царя” тяжелейшие налоги, захватывали и раздавали земли и крестьян. Такие действия отталкивали от “Дмитрия” всё большее количество городов. Народ начинал оказывать ему сопротивление.
Казаки добавляли головной боли по своему, несмотря на то, что специально для повышения их дисциплинированности был создан казацкий приказ во главе с Иваном Заруцким. Чуть ли не каждый второй атаман норовил называться каким-нибудь царевичем, набиваясь “Дмитрию” в родственники. В Тушинский лагерь уже приезжали “племянники” Август и Лаврентий.
Публично “царь” встречал их с распростёртыми объятиями (как и “Фёдора Фёдоровича”), потом же приказывал повесить. Официально - за самозванство. Они мешали “Дмитрию” ещё и тем, что позволяли себе расправы над боярами и тем могли отвратить от тушинского сидельца лишних вельмож, думающих изменить Шуйскому. Отряды “царевичей” смотрели на казни сквозь пальцы, так как знали, что их вожди и правда самозванцы. “Дмитрию” приходилось даже рассылать грамоты, призывавшие лишать жизней всех, кто объявит себя царевичем.
Положение тушинского “царя” и его войска усложнил союз Шуйского со шведами. Из Новгорода тому на помощь спешили Скопин-Шуйский и Делагарди. После того, как в середине мая они одолели Яна Керножицкого и заняли Торопец, от “Дмитрия” отложились Торжок, Старица, Осташков, Ржев, Зубцов, Холм, Ковель. Поляки вынуждены были отправить им наперерез отряды, которые так пригодились бы под Московй.
5 июня на Ходынке состоялся бой. Люди Шуйского при атаке разбили тушинцев и взяли две сотни пленников. Вероятно, от них противник узнал об уходе многих ратников навстречу Скопину-Шуйскому и Делагарди. Потому что спустя двадцать дней , аккурат в годовщину первой битвы при Ходынке, враги снова пошли в атаку.
Рожинский бросил на них конницу, которая смяла сторожевой полк, укрывающийся за гуляй-городом. Однако москвичи ударили своей конницей во фланг и отбросили поляков. Лишь казачьи сотни Заруцкого остановили противника при поддержке пушечных залпов. Рожинский едва спасся от гибели или плена. На том и кончилось.
Беда не пришла одна. Вскоре узнали о поражении поляков под Торжком, а уже в июле Скопин-Шуйский и Делагарди разбили их у Твери.
-Вполне возможно, что русско-шведское войско скоро подойдёт к Москве и Тушинский лагерь окажется в клещах! - стали раздаваться панические голоса.
“Этого только не хватало!” - крестился самозванец, в очередной раз обдумывая, как бы сбежать на юг.
5.15) Август-ноябрь 1609 года, СИГИЗМУНД III
Польско-литовский господарь использовал московитско-шведское соглашение для получения от сейма согласия на войну с Шуйским. Несмотря на противостояние с Карлом и шляхетское восстание, он давно следил за перипетиями, которые происходили в Русском господарстве и пришёл к выводу, что сравнительно легко сможет свергнуть Шуйского, разогнать любых “дмитриев” и посадить на царский престол своего 13-летнего сына Владислава.
-Достаточно взять Смоленск - и дорога на Москву открыта! - утверждал Сигизмунд. - А уж Шуйский долго не продержится в своём кремлёвском “мешке”, сдастся на мою милость!
-А самозванец? - спрашивали у него.
-Он держится только за счёт моих подданных да казаков. Как только шляхта покинет его в пользу Владислава, казаки разбегутся. А я просто повешу этого “Дмитрия” - вот и всё!
-Нельзя забывать, что помимо шляхты и казаков за него ещё касимовские татары и бывшие болотниковцы, - напомнили королю.
-О-о, вот эти меня абсолютно не пугают. Они разбегутся ещё быстрее, останется решить, что делать с новгородско-шведскими корпусами. Думаю, Делагарди отступит после воцарения Владислава, а Скопину-Шуйскому не останется ничего, как поклониться новому господарю Московии.
Против похода выступил лишь великий гетман литовский Ян Кароль Ходкевич, являющийся командующим на ливонском фронте и лишающийся жалования для своих полков. Но Сигизмунда уже ничего не могло остановить. Он прибыл с основным войском к стенам Смоленска 19 сентября и начал осаду.
По инициативе Годунова Смоленск был окружён грандиозной крепостной стеной, но численность гарнизона под руководством воеводы Михаила Шеина не превышала шести тысяч человек. Сигизмунд рассчитывал при нехватке артиллерии взять город интенсивным штурмом. Но двухдневная атака закончилась неудачей. Минирование и подрыв ворот тоже не удались. Пришлось начать затяжную осаду. Армия Сигизмунда пополнилась десятью тысячами запорожцев и реестровых казаков.
Тем временем силы самозванца потерпели два поражения от Скопин-Шуйского и Делагарди у Калязина под Тверью и близ Александровой слободы. Это вызвало большое воодушевление у московитов, а Скопин-Шуйский и Делагарди приблизились к столице. Замыслы Сигизмунда постепенно рушились при том, что и войска Ходкевича бросили воевать из-за лишения жалования после ряда побед и захвата гетманом Дюнабурга в Ливонии.
-Ничего! - сказал Сигизмунд. - Всё можно обратить себе на пользу! Пусть Ходкевич знает, как тягаться с собственным королём! А поражения от Скопина-Шуйского подтолкнёт моих подданных из Тушина бросить самозванца и присоединиться ко мне. Таким образом, остаётся только мой дядюшка Карл. Вот посажу на трон Владислава - и вместе с московитами выгоню его из Ливонии, а может даже и со шведского престола, который должен принадлежать мне! Есть ли ещё что-то, о чём я должен знать?
-Активизировались крымчаки. Они собрали большое войско, разорили области южнее Угры и Оки, потом перешли реку и обрушились на окрестности Тарусы, Серпухова, Коломны, Боровска. Возможно, татары тоже идут на Москву...
5.16) Зима 1609/1610 гг., МИХАИЛ СКОПИН-ШУЙСКИЙ
На фоне бездеятельного царя, сидящего в Москве, победоносный поход его родича произвёл огромное впечатление на тех, кто противостоял самозванцу. Всё громче стали говорить о том, что не тот Шуйский носит на своей голове мономахов венец.
После того, как русско-шведские войска одержали победу над противником у Александровой слободы, думный дворянин Прокопий Ляпунов прислал Скопину-Шуйскому грамоту с предложением свергнуть Василия и стать царём. Михаил Васильевич только пожал плечами, демонстративно порвал письмо и забыл о нём. Он проделал большую работу, но впереди было ещё столько же. Идти к Москве мешали засевшие в Суздале и Ростове отряды врага. Шведские наёмники тоже периодически бузили и самовольно отпадали от основных частей, проявляли недовольство задержкой жалования.
-Надеюсь, у дяди хватит ресурсов продержаться ещё несколько месяцев! - говорил Михаил Васильевич.
-Ему приходится туго, - отвечали воеводе. - Но самозванцу не легче. Король Сигизмунд, вторгнувшийся в наши пределы и осаждающий Смоленск, призывает польских наёмников бросить тушинского вора и присоединиться к нему, обещая вознаграждение не только из своей казны, но и из московской, когда они возьмут столицу. Сначала поляки самозванца восприняли сигизмундов призыв в штыки, ведь они очень не хотели делиться плодами возможной победы с соотечественниками. Однако ты, Михаил Василич, так их прижал, что Сапега и Рожинский, кажется, ведут с королём переговоры, стремясь выгадать как можно больше в случае предательства ими самозванца.
Ожидая подкрепления в Александровой слободе, Скопин-Шуйский отправлял отряды на Яна-Петра Сапегу, который оп-прежнему осаждал Троице-Сергиев монастырь. Как только пришли ополчения из Ярославля и Костромы, молодой воевода двинулся туда самолично с большей частью своего воинства. Сапега предпочёл ретироваться к Дмитрову. Так, 12 января, закончилась героическая оборона Троице-Сергиева монастыря. Война же продолжалась.
Зима выдалась морозной и снежной. В армии Скопина-Шуйского были сформированы части лыжников в 4000 человек. Их он и отправил к Дмитрову впереди себя, чтобы те не теряли Сапегу из виду. Эти отряды одолели вражескую сторожу, взяли дорогу под контроль и помешали Сапеге вырваться из города до прихода основных сил.
Михаил Васильевич осадил Дмитров, в котором было мало запасов. Поляки снова пробовали пойти в прорыв. Пока они прорубали блокаду, отдельные части войск Скопина-Шуйского прорвались в острог, защищаемый казаками, и обратили его защитников в бегство. Понявший тщетность своих попыток Сапега бросился обратно. Он успел вернуться в город, однако по дороге потерял почти всё воинство. Поэтому больше не представлял опасности. Скопин-Шуйский оставил его сидеть в Дмитрове, а сам взял Можайск. Дорога на Москву была открыта.
-Дерзай, воевода! - с восторгом кричали Михаилу. - Разгоним поляков и казаков от Москвы. Тем более, что тушинский самозванец, говорят, бежал от своих же до начала января.
5.17) Март-июнь 1610 года, ЛЖЕДМИТРИЙ II
Сплетня оказалась правдой. “Царь Дмитрий”, опасаясь предательства поляков в пользу Владислава и находящийся у них на положении пленника, 27 декабря тайно выехал из Тушина в телеге под дранкой и умчался в Калугу.
Из-за исчезновения вождя и под победной поступью Скопина-Шуйского с Делагарди, триумфально вошедших в Москву 12 марта, Тушинский лагерь вскоре перестал существовать. Войска “Дмитрия” рассыпались. Большинство поляков уходило к Сигизмунду под Смоленск, а казаки - в Калугу к “царю”. Были и те, кто вернулся на службу к Шуйскому.
-Рожинский уже умер от открывшихся ран и наших поражений, - уведомил явившийся в Калугу Сапега.
-Зато ты жив и вернулся под мою державную руку лишь после того, как ездил на поклон к Сигизмунду, но не смог договориться с ним о хороших условиях для себя в случае воцарения Владислава! - возмутился “Дмитрий”. - Что ж, оставайся и служи мне верно. Только не смей задирать нос! Ныне не позволю возвышаться вам, полякам, предо мной. Отгорожусь русскими людьми, они будут защитой мне от вас.
Вернулся от Сигизмунда и касимовский хан Уруз-Мухаммед.
“Наверное потому, что у меня находится его семья, - горько подумал “Дмитрий”. - Повесить бы его, да тогда татары уйдут. А ведь я не могу раскидываться людьми...”
В конце апреля он узнал о внезапной кончине Михаила Скопина-Шуйского. Говорили: мол, молодого героя отравили по приказу Василия Шуйского, который страшно завидовал популярности родича и небезосновательно опасался, как бы народ не согнал его с трона в пользу Скопина-Шуйского.
Смерть последнего стала благом для “Дмитрия”. При дикой непопулярности “боярского царя” и при отсутствии другой фигуры, претендующей на роль всерусского вождя, надежда народа обратилась к “Дмитрию”. В нём стали видеть господаря, который свергнет Шуйского, изгонит Сигизмунда и наведёт в стране порядок. Ему начали присягать города, собирать деньги на борьбу с иноземными захватчиками. “Дмитрий” воспрял.
Но не всё было так просто. Поляки в течении весны усиливали контроль над Северщиной. Они захватили Стародуб, Почеп, Чернигов, Новгород-Северский, присягнул Владиславу Рославль. По-прежнему держался лишь Смоленск. Шуйский уже не представлялся серьёзным соперником, теперь “Дмитрий” считал, что его легко свергнут даже без него сами же москвичи. В ближайшем будущем за трон предстояло сражаться с Сигизмундом и его отпрыском.
Оттого “Дмитрий” ещё меньше доверял своим полякам, могущим в любой момент оставить его. Впрочем, остальные тоже внушали ему подозрения. “Царь” знал цену и казакам, а бояре и дворяне имели в противном стане родичей, которые в случае чего способны были у нуждавшегося в каждом лишнем стороннике Шуйского прощение.
-Они ведь все так и поступают! - бесновался “Дмитрий”. - В зависимости от ситуации перебегают то к нему, то ко мне! Крысы!
Он не стеснялся прибегать к репрессиям, казнил приближённых, едва заподозривал их в возможной измене. Многие уже поговаривали, что он возрождал традиции опричнины.
5.18) Июль-сентябрь 1610 года, ГЕРМОГЕН
Патриарх всея Руси, обладая сильным характером, не уважал Василия Шуйского как человека, иной раз бранился и спорил, но всегда стремился поддерживать в нём царское достоинство и помыслить о смещении его с трона не мог.
-Если присягнули господарю - так служите ему в самое тяжёлое время и до конца! - вещал Гермоген.
Время действительно было тяжким. И уже не первый год. После изгнания Тушинского вора казалось, что самый страшный период позади. Однако внезапная смерть Скопина-Шуйского, подозрительно похожая на отравление, вернуло всё на круги своя. Василий стал ещё более ненавистен народу. То и дело против него замышлялись заговоры, а москвичи требовали освободить трон в пользу... Тушинского вора. Города вновь стали отпадать. Если именно Василий избавился от племянника, то теперь, конечно, жалел об этом.
Помимо самозванца и Сигизмунда на Русское господарство снова налетели крымчаки. Василий сам навёл их, умоляя хана помочь ему в борьбе с врагами. Воинство калга-султана Джанибека, мурзы Кантемира и бея Богатыря проскакало по южным пределам, переправилось через Оку и... стало разорять окрестности. Василий отправил к находящемуся в Серпухове калге посольство с богатыми дарами, но татары ограбили и чуть не погубили делегацию, а потом обрушились на Рязанщину.
Стремясь показать заботу о державе, Василий отправил большое воинство во главе с братом Дмитрием и Делагарди на Сигизмунда. Увы, оно потерпело в Смоленщине поражение от польского воеводы Станислава Жолкевского при предательстве шведов. Это стало последней каплей. Разозлённый народ во главе с Ляпуновым пришёл требовать от Василия отречения. Перепуганные бояре свергли своего ставленника.
-Кого мыслите возвести на престол? - вопросил патриарх.
Тушинский вор уже стоял у Коломенского. Ему присягнули Коломна, Кашира, Суздаль, Галич, Владимир. В столицу приехал Ян-Пётр Сапега с миссией уговорить правительственную верхушку и горожан “вернуть” на престол “Дмитрия”. Сторонники у него имелись, однако большинство бояр упёрлось.
-Пусть царём станет королевич Владислав Жигизмундович! - говорили они устами Фёдора Мстиславского. - Мы уже заканчиваем переговоры с Жолкевским по сему поводу. Поддержи, владыко!
-Поддержу, если Владислав перейдёт в православие и не будет менять нашу веру! - отвечал Гермоген.
Пока шли переговоры с поляками, самозванец отвоевал у них Козельск, Мещовск, Почеп, Стародуб, а Казань и Вятка присягнули ему, не желая королевича-иноземца. Гермоген же почуял неладное. Сигизмунд не спешил отпускать от себя Владислава, а польские воеводы стремились войти в Москву. Гермоген был против последнего, но 21 сентября бояре впустили Жолкевского. Тогда Гермоген поменял своё мнение и призвал горожан отречься от Владислава.
-Но мы уже присягнули ему! - возразил Мстиславский.
-Я освобождаю вас от крестоцелования именем Господа! - ответил патриарх. - Ибо Жигизмунд, видимо, сам хочет сделаться господарем Русской державы и занять Москву.
-Ты врёшь, а мы не изменим своему слову!
Гермогена взяли под арест. Польский гарнизон остался в столице под командованием Александра Гонсевского. Жолкевский отправился к Сигизмунду под Смоленск.
5.19) Октябрь-декабрь 1610 года, ПЁТР УРУСОВ
Представитель знатного ногайского рода, Урак ещё при Фёдоре Блаженном был привезён вместе с братом в Москву в качестве заложника. Здесь их крестили, Урак получил имя Пётр, брата нарекли Александром. Оба прижились и стали служить. Пётр был виночерпием, командовал касимовскими отрядами.
С воцарением Шуйского он под руководством хана Ураз-Мухаммеда воевал против самозванца. Но вскоре переметнулся вслед за касимовским главой противоположный лагерь. “Дмитрий”, не доверявший полякам, держал татар подле себя в качестве части телохранителей. Его вера пошатнулась, когда Ураз-Мухаммед сделал попытку пойти на службу к Сигизмунду. “Царь” принял его обратно, нуждаясь в саблях, однако о прежнем доверии пришлось забыть.
-”Дмитр” ожесточился, да! - говорил хан Петру. - Смотрит на всех волком. Он и раньше был недоверчив, а сейчас - особенно. С ним трудно разговаривать, он лишает людей жизни за сущую мелочь.
Ситуация только усилила паранойю “царя”. Московские бояре натравили на него поляков. Уже были потеряны Серпухов и Тула, под угрозой подхода вражеских полчищ находилась Калуга. И хотя Заруцкий разбил изменника Сапегу, а сам Урусов одолел польскую роту и взял много пленных, “Дмитрий” обдумывал отступление на юг, где собирался пополнить своё воинство казаками. Нрав его испортился настолько, что иногда он бранился без всяких причин.
Как-то попался ему под горячую руку и хан Ураз-Мухаммед. С чего там началось Урусов не ведал, но скорее всего “царь” в очередной раз попрекнул касимовского главу в весенней измене и выразил уверенность, что она может повториться. Дерзости “Дмитрию” придало то обстоятельство, что часть татар сами были недовольны Ураз-Мухаммедом. Возможно, “Дмитрий” готовил почву для его свержения в пользу кого-то другого, так как касимовцам он в целом доверял.
Ураз-Мухаммед по слухам отмалчиваться не стал и в свою очередь наговорил много дерзостей, угрожая “царю” даже смертью. Угрозы испугали “Дмитрия” и он пошёл на упреждение. Вместе с несколькими подручниками он убил Ураз-Мухаммеда во время охоты. Урусов узнал об этом, когда “Дмитрий” прискакал в лагерь. “Царь” утверждал, что хан напал первым, а ему оставалось только защищаться и выбирать: убить или быть убитым.
Урусов, бывший близким к Ураз-Мухаммеду, позволил себе усомниться в словах “Дмитрия”. За это он был посажен под замок. За него вступилась “царица” Марина и “Дмитрий” объявил, что простит Петра, если тот признает свою неправоту. Пётр не думал прощать убийцу, но притворился, что раскаивается.
Вернув таким образом доверие “царя”, Урусов стал готовиться к мести. Он привлёк к плану брата, дождался когда “Дмитрия” будет охранять татарская стража и убил его во время охоты на зайцев. Подлетев к саням, Пётр зарубил “царя” саблей, а брат Александр отсёк ему руку. После этого они ускакали из лагеря. Путь их лежал в Астрахань.
5.20) Январь-март 1611 года, ПРОКОПИЙ ЛЯПУНОВ
Примерно пять лет назад этот влиятельный рязанский дворянин подошёл вместе со своими войсками к Москве параллельно с Иваном Болотниковым чтобы низложить Василия Шуйского в пользу вот-вот долженствовавшего объявиться царя Дмитрия. Но вскоре перешёл на сторону Шуйского, устрашившись болотниковской шушеры и заподозрив, что никто на самом деле не знает, когда явится Дмитрий и явится ли вообще.
С тех пор Прокопий вместе с братом Захарией служили боярскому царю. Однако, видя его непопулярность, с конца 1609 года пытались тем или иным способом сместить его. Сначала - в пользу Михаила Скопина-Шуйского, потом - лишь бы избавить господарство от жалкой фигуры Василия. Летом 1610 года, после Клушинской битвы, братьям Ляпуновым это удалось. Прокопий взбаламутил против Шуйского Рязанщину, а находящийся в Москве Захарий сыграл вместе с князем Голицыным ключевую роль в свержении.
-Но кто же станет теперь царём? - задавали Ляпунову животрепещущий вопрос.
Ответа он не знал. Впрочем, было не до того. Первостепенной задачей становилось освобождение столицы от обосновавшихся там поляков. И так, похоже, думали многие люди, начиная с патриарха Гермогена, который томился где-то в застенках милостью бояр и иноземцев. Он рассылал грамоты с призывами изгнать поляков ради истинной веры.
Благодаря его воззваниям начинали подниматься волжские города, главным из которых оказался Нижний Новгород с воеводой Репниным. К нему собирались присоединиться Балахна, Кострома, Владимир, Суздаль. Ляпунов тоже стал поднимать ополчение в Рязани. Он отправил в Нижний Новгород гонца с предложением координировать действия.
Противник тоже не дремал. Днепровские казаки, вызванные Сигизмундом под Смоленск, видимо, соскучились и решили “погулять” в другом месте. Они осадили Пронск и Ляпунов, собравший к тому времени какое-никакое войско, отправился на помощь. Он отогнал казаков, но к ним явилось подкрепление и уже Ляпунову пришлось скрываться за городскими стенами.
Его спас зарайский воевода Дмитрий Пожарский. Вместе они окончательно отбросили противника от Пронска, после чего и сами разъехались восвояси. Позже Прокопий узнал, что казаки пытались захватить Зарайск и князю Пожарскому пришлось с ними повозиться.
А движение за освобождение Москвы только набирало обороты. Немалую роль в нём играли сторонники покойного самозванца: Трубецкой, Мосальский, Пронский, Заруцкий, Просовецкий и прочие. С некоторыми из них Прокопий выдвигался к столице.
Ляпунов со своими основными силами явился под Москву с опозданием, в конце марта. К тому времени прошло уже множество важнейших событий, закончившиеся тем, что поляки, отбиваясь от восставших москвичей и пришедших к ним на выручку ополченцев, сожгли многие районы города и укрылись за стенами Кремля, Китай-города и Белого города. Знакомый Ляпунову воевода Пожарский участвовал в этой стычке, был ранен и отправлен на лечение в Троице-Сергиев монастырь.
-Поляков нам штурмом не взять, - с горечью признавали вожди ополченцев. - Придётся долго и нудно осаждать!
5. 21) Апрель-июнь 1611 года, ДМИТРИЙ ТРУБЕЦКОЙ
Осаждающие ставили перед собой цель не только изгнать интервентов из столицы и пределов господарства, но и создать правительственный центр. Так начал формироваться Совет всей Земли, в него вошли лояльные ополчению высокие чины: служилые ханы и мурзы, бояре и окольничие, дети боярские и дворяне, а также некоторые другие придворные. После очищения Москвы от поляков Совет должен был созвать Земский собор и определиться с царём. А пока ополчение рассылало по городам воззвания с требованием присылки подкреплений и продовольствия под Москву.
Помимо Ляпунова в войске выделилось ещё два крупных вождя. Оба в прошлом были сторонниками Лжедмитрия II: князь Дмитрий Трубецкой и атаман донцов Иван Заруцкий. Вместе с Ляпуновым они составляли триумвират, который главенствовал над остальными. Взаимоотношения Заруцкого и Ляпунова с самого начала были непростыми. Они никак не могли определить, кто из них главнее по статусу.
Заруцкий был самого низкого рода и даже писать не умел. Но получив чин боярина от самозванца, мнил себя выше Ляпунова. Который происходил из дворянского рода и имел думный чин, поэтому на основании этого оспаривал претензии простолюдина-атамана. Высокородный князь Трубецкой старался сглаживать их противоречия.
Исходя из возможностей сторонников, преимущество долгое время находилось за Ляпуновым.
Между тем осада затягивалась. В мае ополчению удалось отбить у поляков Белый город. Кремль и Китай-город продолжали пребывать в руках интервентов. Они делали вылазки, слали к Сигизмунду призывы о помощи и безуспешно пытались заставить патриарха повлиять на ополчение, признав королевича Владислава царём. В целом сидение дорого обходилось полякам, о чём вождей ополчения втайне уведомлял сидевший с ними князь Василий Бутурлин.
Когда в начале лета Смоленск пал, ополчение стало готовиться ко встрече с Сигизмундом и всей польско-литовской силой. Однако король распустил войско на вольные хлеба и ушёл восвояси. Он так и не пошёл на Москву, чему виной была самоотверженность смоленского гарнизона во главе с воеводой Шеиным, положивших за полтора года около тридцати тысяч поляков под стенами города. К Москве со своими отрядами пришёл лишь Ян-Пётр Сапега. Его удалось отогнать. Тогда Сапега отправился на Переяславль-Залесский. Триумвиры послали вдогонку отряд.
Тем временем на Русское господарство обрушивались новые напасти. Рязанщину и Тульщину принялись грабить крымчаки, а шведы предъявили претензии не только на оговоренные территории, но даже на Новгород.
-Когда же несчастья перестанут сыпаться на наши головы? - причитал князь Трубецкой. - Нужно повсюду отправлять помощь, когда у нас самих каждый боец на счету!
Ляпунов отправил в Новгород Василия Бутурлина, который был разоблачён поляками, но был прощён и сбежал от них при случае. Терзаемые крымчаками территории остались в основном без поддержки. На борьбу с татарами просто не хватало ресурсов. Следили лишь за тем, чтобы они не вздумали перейти Оку. А такие попытки предпринимались, иногда даже успешно, так как крымчаки орудовали в окрестностях Серпухова и Калуги.
5. 22) Лето 1611 года, ИВАН ЗАРУЦКИЙ
Отношения между коллегами Трубецкого по триумвирату продолжали накаляться. И Ляпунов, и Заруцкий по амбициям своим стремились к единоначалию, а также к тому, чтобы играть самую важную роль у трона будущего господаря.
Заруцкий собирался сделать царём новорождённого сына Марины Мнишек. При нём он, подобно Годунову, становился бы регентом. Ляпунов сначала не имел своей кандидатуры, но очень быстро решил протащить на царство шведского королевича. Бутурлин, отправившийся мирить новгородцев с Делагарди, долженствовал хлопотать об этом деле.
Раскол усугублялся тем обстоятельством, что казаки, которыми управлял Заруцкий, своим свободолюбивым поведением отличались от остальной части ополчения. Часто по собственному почину они оставляли осаду и отправлялись в разъезды, грабя людей и отвращая их от ополчения.
-Такое поведение недопустимо! - говорил Ляпунов Заруцкому. - Оно вносит в наши ряды раскол и вызывает в народе ненависть. Мы ведь освободители, а не завоеватели! Я собираюсь пресечь сей произвол!
И он исполнил своё обещание. Под страхом смерти казакам было запрещено уходить в разъезды и чинить грабежи. Эти и другие меры дисциплинарного характера вызвали ненависть к Ляпунову со стороны казаков. Заруцкий исподволь лелеял в них чёрное чувство, но как свалить соперника за власть пока не знал. Слишком влиятелен он был среди земских.
В итоге избавлению от Ляпунова атаман оказался обязан не только казакам, но и полякам. Во время переговоров с Гонсевским по поводу обмена пленных поляки передали в руки казакам некие грамоты, где именем Ляпунова было написано о скорейших репрессиях против казаков после сдачи Кремля.
Взбудораженные казаки закатили бунт, требуя Ляпунова на круг для объяснений. Тот не хотел идти и даже подумывал о бегстве, однако ему гарантировали безопасность. В ходе разбирательств Ляпунов заявил, что почерк похож на его, но сам он к документу не имеет отношения. Поэтому потребовал прекратить бунт. Высокомерная форма, в которой Ляпунов призывал к порядку, возмутила казаков. Началась потасовка, переросшая в драку. Ляпунов был... зарублен.
К глубокому разочарованию Заруцкого, гибель конкурента не принесла ему триумфа. Сторонники Ляпунова и земские стали покидать стены Москвы. Труд по дальнейшей осаде поляков всё сильнее ложился на плечи одних лишь казаков. Этим воспользовался Ян-Пётр Сапега, который вернулся к Москве и прорвался к сидельцам с продовольствием и оружием.
-А ещё, - доложили Ивану Мартыновичу, - свейский воевода Делагарди взял Новгород. Он объявил о его отторжении от Русского господарства и возрождении древней республики под протекторатом короля Карла. На этом честолюбие свеев не заканчивается. Они хотят посадить на русский престол одного из своих королевичей.
5. 23) Осень 1611 года, КУЗЬМА МИНИН
Призывы пленного патриарха, а также троице-сергиева архимандрита и некоторых других деятелей церкви встать за Веру, Отечество и Москву находили горячий отклик у нижегородцев, которые с самого начала Смуты страдали от разбойничьих шаек и казаков, а потому не хотевших признавать ни самозванцев, ни иностранных претендентов на престол. Копившимся недовольством решил воспользоваться новый земский староста Кузьма Минин.
При поддержке местных церковников в один из дней в Спасо-Преображенский собор колокольным звоном был созван городской люд. Протопоп Савва произнёс пламенную речь о необходимости отстоять истинную веру и изгнать из пределов земли Русской католиков и униатов. После него выступил Минин с предложением сформировать профессиональное войско на довольстве для очищения Москвы от интервентов.
Воодушевлённые массы с восторгом восприняли его. Многие члены городского совета и имущие горожане объявили о пожертвованиях. Ответственным за организацию и формирование войска назначили деятельного старосту. С тем и разошлись.
Кузьма серьёзно подошёл к делу. Он был торговцем, держал мясную лавку, поэтому знал толк в финансах. А ещё он имел боевой опыт принимая участие в штурме Москвы прошедшей весной в составе войск Репнина.
-Мы тогда захватили почти весь город, - говорил он остальным организаторам. - Но поляки заперлись в стенах Кремля да Китай-города. Без хорошей артиллерии мы ничего не смогли сделать. И сейчас ничего не сделаем. Так что понадобятся пушки. Далее! Я уже говорил и повторю: наши ратники должны быть на постоянном довольствии. Как регулярные войска. Чтобы потом не покинули ополчение, когда вздумается! Те, кто осаждает поляков... им не хватает дисциплины и единства. Нужно назначить наёмникам большую плату. В ополчение должны стремиться. Предлагаю давать от 30 до 50 рублей. Ну и наконец нужен толковый воевода.
Все согласились с доводами Минина, хотя денежных средств на это требовалось немеряно. На новых сходах объявили, что добровольных пожертвований мало. Следовало в обязательном порядке поделиться имуществом от пятой до третьей части. В целом нижегородцы пошли на такие меры. Но было немало и недовольных. У таких решили отбирать всё имущество и отдавать в холопы.
Руководство будущим ополчением по инициативе опять же Минина предложили князю Дмитрию Пожарскому. Тот как раз лечился неподалёку, в своём нижегородском имении. У князя был огромный боевой опыт, он не запятнал себя какими-либо недостойными поступками и происходил от Рюриковичей. Пожарский явился в Нижний Новгород после третьего призыва. Он согласился возглавить ополчение, оставив хозяйственную часть на попечении Минина.
-У нас пока 750 человек, - признался староста. - Это очень мало...
-Бросим клич по другим городам, - предложил Пожарский. - В Арзамасе живут сейчас ратники, ушедшие Смоленска, Вязьмы, Дорогобужа. Наверняка они пополнят наши ряды.
5.24) Декабрь 1611-март 1612 гг., ЛЖЕДМИТРИЙ II
После долгих колебаний псковичи, наконец, признали очередного “Дмитрия” царём и под звон колоколов открыли ему ворота. Вдоволь напраздновавшись, он отправил посольство к стоявшему под Москвой ополчению с оповещением о своём “воскрешении из мёртвых”.
На самом деле объявившийся “Дмитрий” был сыном одного московского дьякона. Не желая идти по отцовским стопам, он сбежал из дома и пристал к казакам, коим представлялся то Матвеем, то Исидором (но которые называли его либо Матюшкой, либо Сидоркой). Хотя и не на первых ролях он участвовал во многих авантюрах Смуты. Судьба привела его в Новгород после внезапной гибели Тушинского вора. Там он успел побывать ложечником, изрядно примелькался, поэтому когда по наущению казаков-товарищей весной 1611 года авантюрист объявил себя царём Дмитрием, на местном рынке над ним лишь посмеялись.
После такого конфуза друзья позвали его в Ивангород, где находилось приличное количество казаков бывшего тушинского воинства. И вот там очередного самозванца ждал триумф. Вслед за Ивангородом “Дмитрия” признали Ям, Копорье, Гдов. Но почивать на лаврах “царь” не мог. От него требовали наведения порядка и изгнание интервентов - в первую очередь шведов - из северо-западного края.
Новгород к тому времени прочно находился под управлением шведов. “Дмитрий” вместе с казаками отправился к его младшему побратиму, который отбивался то от шведов, то от поляков. Псков его тогда не принял, и “царю” пришлось бежать из-под его стен в Гдов от шведско-новгородской рати.
Осадив там “Дмитрия”, шведский воевода предложил самозванцу наместничать в Псковщине, если перестанет называть себя Дмитрием и присягнёт шведской короне. Тот отказался и вместе с казаками совершил прорыв к Ивангороду.
Отлежавшись после ранения, “царь” вновь отправился под стены Пскова, чтобы помочь ему отбиться от отрядов Лисовского. На сей раз изнурённый осадами Псков присягнул ему. “Дмитрий” вскоре завёл боярскую думу, куда вошли князья Хованский и Вельяминов, администрацию, начал устанавливать налоги на подвластных территориях. Идиллию портили казаки, которые как всегда позволяли себе разбои.
В январе из-под Москвы явились представители Заруцкого и Трубецкого. Они хотели убедиться в подлинности “Дмитрия”. Находясь перед троном, они поняли, что это не их тушинский вождь, но “Дмитрий”, пользуясь властью над ними, заставил их написать в грамоте, что “царь” действительно не погиб от руки Петра Урусова. Грамоту отвезли под Москву сподручники “Дмитрия”.
Спустя время оттуда прибыло ещё одно посольство. Его представители были сообразительнее первых и сразу узнали своего господаря, о чём собственноручно поведали остальным после своего возвращения. В марте “Дмитрия” уведомили, что казаки подмосковного ополчения принесли присягу. Северщина и заокские области также выразили ему покорность.
А вот северо-восточная Русь и нижегородское ополчение признавать “Дмитрия” отказались. Исключение составили лишь Арзамас и Алатырь.
-Обойдусь пока и без них! - беспечно махнул рукой самозванец. - Вот выгоню шведов с поляками - и возьмусь за внутренних смутьянов!
Приказав отдельным частям тревожить Ливонию, он ударился в буйный казачий разгул.
5.25) Апрель-июль 1612 года, КУЗЬМА МИНИН
В первых числах апреля нижегородскому ополчению пришлось обосноваться в Ярославле. Связано это было с возникшими противоречиями с первым ополчением. В отличии от Трубецкого и Заруцкого Пожарский с Мининым отказались признавать псковского самозванца.
-Прежде, чем объединяться под Москвой, - сказал Минин, - следует прийти к общему мнению по вопросу о том, кто сядет на русский престол!
Впрочем, ревность и соперничество двух ополчений начались ещё раньше. Они были связаны с разгулом казаков первого ополчения. Казаки вели себя как захватчики и не хотели подчиняться дисциплине. Второму ополчению пришлось занимать Суздаль, Кострому и Ярославль, чтобы они не достались шайкам атаманов Просовецких - вторым по влиянию после Заруцкого.
В Ярославле Кузьма Минин и князь Дмитрий Пожарский также развернули активную организационную деятельность. Они образовали собственный Совет всей земли, привлекли туда представителей самых знатных родов, начиная с Долгоруковых. Войска пополняли добровольцы из Коломны и Рязанщины, , следом подтягивались представители восточных и северо-восточных регионов. Приходили ратники из первого ополчения, ушедшие оттуда после убийства Ляпунова. Были и казаки.
К сожалению, среди них оказались подосланные Заруцким люди, имевшие целью убить князя Пожарского и тем самым дезорганизовать второе ополчение. К счастью, покушение удалось предотвратить. Отношения двух ополчений подобный случай, конечно, не улучшил. Но тандему Минин-Пожарский некогда было сокрушаться по поводу вероломства. Они сносились с новым шведским королём Густавом-Адольфом, а также с германским цесарем, желая найти в них союзников против поляков и псковского самозванца.
-Пообещай им, княже, что Земский собор после победы над теми и другим рассмотрит кандидатуры их родичей на трон русский! - советовал Минин Пожарскому. - Глядишь, они нам и подсобят!
-Думаю, шведы нам против псковского самозванца точно помогут! - соглашался Пожарский. - Они уж и так гоняются за ним!
Тем временем из-под Москвы пришло сообщение от Трубецкого о том, что псковский самозванец привезён в его стан в качестве пленника. Никто его более за царя не считал. В том числе и псковичи так как он пускался в загулы, был не в состоянии отбить от города интервентов, обложил северо-западный край непомерными налогами и позволял своим казакам грабить население.
А ещё Трубецкой сообщал о том, что на помощь сидящим в Кремле и Китай-городе полякам идёт большое войско под предводительством Яна Ходкевича. Князь просил забыть о противоречиях и старых обидах и идти на помощь.
-Надо идти! - был общий вердикт.
Количество ратников в ополчении Минина-Пожарского приближалось к десяти тысячам.
1.26) Август-ноябрь 1612 года, ИВАН ЗАРУЦКИЙ
Узнав о приближении второго ополчения к Москве, атаман бежал вместе со своими сторонниками в Коломну. За ним последовала Марина Мнишек с малолетним сыном. Заруцкий рассчитывал увести основную часть казачества, однако прогадал - с Трубецким осталось больше половины стараниями самого князя и троице-сергиевых церковников.
Поскольку Иван Мартынович, боясь мести Пожарского, стал изгоем, он не мог желать ополчениям победы. Заруцкий надеялся, что они не объединятся, станут действовать порознь и потерпят поражение от поляков, разбегутся в разные стороны после подхода к Москве главных сил во главе с Сигизмундом.
Хитроумный атаман знал о новом походе короля, потому что, ещё находясь под Москвой, тайно снёсся с Ходкевичем, торгуясь с литовским гетманом на предмет своего перехода на сторону поляков и признания Владислава царём, если ему будет гарантирована высокая должность и место у трона. Разоблачение этих переговоров, а также возмущение основной части первого ополчения стали ещё одной причиной бегства Заруцкого.
-Ну чтож, посмотрю я, как Трубецкой с Пожарским поделят власть и справятся с дальнейшими испытаниями! - процедил сквозь зубы уязвлённый атаман.
Он имел под Москвой тайных сторонников, от которых и получал вести. Поначалу его надежды оправдывались, так как оба ополчения выразили друг другу недоверие. Пожарский отказался объединяться с Трубецким. Последний в отместку не пришёл на помощь Пожарскому, когда тот вступил в бой с Ходкевичем. В результате литовский гетман прорвался на территорию Земляного города.
Заруцкий довольно потирал руки, однако после нескольких дней боёв ополчения отбросили Ходкевича от Москвы, не дав ему войти в Кремль и Китай-город.
-Но почему так получилось? - крикливо вопрошал Заруцкий.
-Казаки нашего бывшего ополчения всё-таки помогли пожарцам!
-Негодяи! Зачем они только так поступили?
-Из-за пламенной речи келаря Троице-Сергиева монастыря.
-Проклятый поп!
-Вдобавок среди поляков нашёлся изменник, неожиданно ударивший по своим.
-Ого! Всё одно к одному...
Заруцкий не скоро успокоился, а потом принялся наблюдать дальше. Сигизмунд что-то не спешил, Ходкевич больше не вступал с ополчениями в серьёзные битвы и отошёл от Москвы. А Пожарский и Трубецкой осенью взяли штурмом Китай-город. Под контролем польского гарнизона остался только Кремль. В конце октября измученные голодом сидельцы сдались. Вожди ополчений принялись рассылать по северным и северо-восточным областям страны грамоты с призывом собираться на Земский собор для избрания царя.
Заруцкий понял, что ему надо уходить за Оку.
5.27) Декабрь 1612-апрель 1613 гг., СИГИЗМУНД III
От того, что польский королевич Владислав до сих пор не сидел на московитском престоле, были виноваты не только державшие полтора года оборону смоляне и войска первого ополчения, но и амбиции его отца. Ведь когда к Сигизмунду после свержения Шуйского прибыла делегация от бояр и ныне покойного патриарха Гермогена с просьбой отдать Владислава для провозглашения его царём, польско-литовский господарь... отказал.
Дело было не в том, что король не хотел перехода сына из римского вероисповедания в греческое. Сигизмунд просто сам возжелал царского венца. В этом случае Московия присоединилась бы к польско-литовской унии и Сигизмунд стал бы правителем поистине гигантской по европейским меркам державы. А учитывая то, что с помощью новых подданных он рассчитывал возвратить ещё и шведскую корону, имя Сигизмунда в исторической перспективе можно было бы смело поставить в один ряд с Цезарем и Карлом Великим!
После взятия Смоленска и ухода в Польшу он предоставил добывать Московское господарство панам и шляхте под главенством великого гетмана литовского. Но узнав, что польский гарнизон сдался, а Ходкевич потерпел под Москвой поражение и отошёл, Сигизмунд собрал пятитысячное войско из польских и немецких наёмников, после чего отправился к столице в сопровождении Владислава. Следовало сорвать запланированный Земский собор и объявить себя или сына господарем московским.
Первый вражеский гарнизон стоял аж под Москвой - в Волоке-Ламском. Сигизмунд послал спросить у его защитников: не согласятся ли они сдаться? Те отказались. Тогда король приказал своим ратникам идти на штурм. Он был уверен, что город быстро будет взят. Однако вражеский гарнизон отбил натиск. Потом отбил второй. И третий. Сигизмунд проклинал упрямцев, а его войско пало духом. Начались брожения. Вдобавок, передовой отряд Жолкевского-младшего потерпел поражение на подступах к Москве. В таких условиях Сигизмунд вынужден был отступить.
Уже из Речи Посполитой он следил за Земским собором, начавшим работу в январе. Выборы затянулись до февраля и новым господарем объявили юного Михаила Фёдоровича Романова - сына ростовского митрополита Филарета, который находился у него, Сигизмунда, в плену.
-Но почему именно этот отрок? - удивился король.
-Кажется, за него выступили казаки первого ополчения, среди коих много тушинцев. Филарет в пору второго самозванца был у них патриархом.
-А что же бояре, члены второго ополчения да прочие выборщики так легко согласились с казаками?
-У казаков в Москве большая сила. Бояр Михаил устраивает тем, что юн и им легко будет управлять. Дворяне довольны, что царём стал представитель их сословья.
-А почему, интересно, не выбрали кого-то из бояр?
-В глазах людей они испачкались союзом с нами, поэтому недостойны царского венца.
-Что ж, пусть считают царём кого хотят. Я всё равно не стану никого признавать московским господарем, кроме себя и Владислава...
5.28) Май-сентябрь 1613 года, ФЁДОР ШЕРЕМЕТЕВ
На момент своего избрания отрок Михаил Фёдорович Романов жил в Костроме и прибыл в полуразрушенную Москву лишь 2 мая в сопровождении своего родича - думного боярина Фёдора Шереметева, которого Земский собор отправил за царём ещё в марте.
Полуторамесячное нахождение рядом с Михаилом позволило Шереметеву нарастить и без того немалое влияние. Боярин стал при молоденьком господаре фактически главой правительства, наставником и первым советником. Он получил приращения к своим поместьям, а также повлиял на кое-какие неотложные решения, касающиеся военных вопросов: посоветовал Михаилу отправить одно войско на окопавшегося в Тульщине Заруцкого, другое - на выручку отбивающемуся от шведов и поляков Пскову. Что и было сделано!
В июне состоялось венчание Михаила на царство. Мономахову шапку держал дядя Иван Романов, скипетр доверили князю Трубецкому, державу - князю Пожарскому. Затем начались рабочие будни, ведь освобождение Москвы в купе с избранием царя не решало порождённых Смутой проблем автоматически. Новгородчина по-прежнему оставалась в руках шведов, Смоленщина - у Речи Посполитой, статус Северщины не поддавался строгому определению, за Окой хозяйничали Заруцкий и татары, в самой Великороссии лютовали разношёрстные шайки: то казаки, то поляки, то простые разбойники.
-Князь Прозоровский сообщает, что не в состоянии прорваться ко Пскову, - поведал Шереметев Михаилу. - Но против шведов взбунтовался северный город Тихвин, который может стать плацдармом для освобождения Новгорода. Князь хочет поддержать его и просит разрешения. Советую дать его.
Михаил согласно кивнул.
-А князь Одоевский вытеснил Заруцкого из Тульщины на юг, - продолжил Шереметев. - Однако положение там крайне неопределённое, так как донские и волжские казаки в любой момент могут взять сторону негодяя.
-Что же делать?
-Предлагаю выделить средства для жалования казакам, как было до Годунова. Это наверняка утишит их сепаратистские настроения. А Заруцкому следует предложить помилование, если он откажется от дальнейшего сопротивления и выдаст Марину Мнишек с её сыном.
-Хорошо.
-И главное: нужно вернуть Смоленск. На этом настаивает подавляющая часть Земского собора.
-Пусть будет так!
К Смоленску направили войско во главе с князем Черкасским. Узнав о его продвижении, поляки с литвинами отошли от Калуги к Дорогобужу и Вязьме. Вязьму они также сдали без боя, а вот город Белый покинули после стычки. Черкасский добрался до Смоленска и осадил его.
-Заруцкий отказывается принимать наши условия, - уведомил Шереметев царя. - Он ушёл в Поволжье, надеясь взбунтовать тамошних казаков и заручиться поддержкой ногаев.
-Зато Прозоровский при поддержке Плещеева отбросил шведов от Тихвина! - возликовал в ответ Михаил. - Город выдержал почти четырёхмесячную осаду!
-Да, согласился вельможа. - Но жаль, что наши заокские земли разоряют крымчаки и ногаи. Существует угроза того, что они перейдут через реку и устремятся к Москве...
5.29) Октябрь 1613-март 1614 гг., МИХАИЛ I
Семнадцатилетний отрок, который родился не в царской семье и не чаял стать царём, чувствовал себя на троне крайне неуютно. Произошедшее напоминало ему странный сон. В душе Михаил считал себя чуть ли не самозванцем.
“Окружающие избрали меня, кланяются, величают господарем, - думал он про себя, - но как я не поверю в происходящее до конца, так и они словно играют со мной. Я только сижу на престоле, ничего не понимаю да мало на что влияю. Мне говорят: мол, надо поступать так-то и так-то - а я соглашаюсь. Трудно не согласиться, коли они серьёзные государственные мужи, а я сам не знаю, как поступить правильно. Не мне бы царём быть, а батюшке. Но он, хоть и насильно, является служителем церкви, к тому же находится в плену у польского короля...”
Советников, помимо Шереметева, хватало в избытке. Управлением занимались члены Боярской думы и Земского собора. Большое влияние имели брат и двоюродный брат Михаила. Юный господарь мало кому перечил. Он понимал инстинктивно: все заинтересованы в преодолении Смуты, взрослые люди пока знают лучше, какие шаги для этого предпринимать.
“Ежели Господь попустит, то, войдя в лета, вникну я в дела управления и стану достойным правителем...”
А пока события шли своим чередом. К сожалению, войска Черкасского застряли под Смоленском, как до этого случилось с войсками Сигизмунда. При минимальной численности артиллерии они просто окружили город острожками и засеками, перекрыли дороги и принялись ждать, когда гарнизон истощит запасы продовольствия. В долгосрочной перспективе эта тактика имела право на существование при условии, что к гарнизону не придут на помощь большие силы из Речи Посполитой. Пока прорвать русские заслоны попытался только староста Острожский.
-Но от перебежчиков известно, - сообщали Михаилу, - что в смоленской крепости гарнизон противника терпит голод и часть задумывается о сдаче.
Тем временем князь Одоевский отогнал Заруцкого аж к Астрахани. За то ему был пожалован боярский сан. Но с Заруцким ещё предстояло повоевать. Кроме Астрахани на его сторону перешёл Терский городок. Вместе с верными казаками он пошёл вверх по Волге, грабя попадающиеся на пути города. Ходили слухи, будто он обручился с Мариной Мнишек и называет себя царём Дмитрием. Одоевский отправился ему навстречу вниз по Волге.
Ногайцы, кажется, тоже вошли с Заруцким в союз, но с ним не пошли, выступив самостоятельно. Они промчались по южной Руси, перебрались через Оку, рассыпались по областям и стали жечь, грабить, захватывать людей в плен. Добрались даже до столицы, опустошили её окрестности и ушли. Уже после них от крымчаков настрадались предместья Пронска, Михайлова, Дедилова, Данкова, Переяславля-Рязанского и Курска.
Оттуда постоянно слышался Михаилу стон народный, обращения защитить людей. Но что он мог сделать? Система крепостей и засечных черт, возводимая господарями для охранения земель со стороны степей, была за время Смуты разрушена.
-За басурманами сейчас не угонишься, - разводили руками советники. - Ищи ветра в поле.
Помимо Смоленска в Москве жаждали выбить шведов из Новгородской земли. Возвращение Тихвина давала возможность подойти к Новгороду с восточного фланга. Этим должен был заняться князь Трубецкой с частью казаков из первого ополчения.
5.30) Апрель-август 1614 года, КУЗЬМА МИНИН
Организатор второго ополчения за многочисленные заслуги был пожалован вотчинами и чином думного дворянина с окладом в 200 рублей. Он жил при царском дворе, активно принимая участие в управлении господарством.
Полученные в битве против Ходкевича ранения омрачали жизнь Минина. Но если бы всё повторилось ещё раз, он поступил бы ровно также, как и тогда: в критический момент выпросил бы несколько дворянских отрядов и вместе с примкнувшей к ним хоругвью атаковал врага, чтобы переломить ход боя в пользу русских ополчений.
-Я жалею только о том, что сии раны могут свести меня в могилу раньше, чем я увижу окончательное освобождение земли Русской от иностранных захватчиков да прочих смутьянов, - говорил иногда Минин.
Его опасения не являлись стариковским кокетством. Армия Черкасского находилось в трудном положении. Несмотря на то, что в конце апреля ей удалось отбить атаки Сапеги и Лисовского, а при ответном ударе захватить походную канцелярию, в середине года противник прорвался в смоленскую крепость. В конце концов, Черкасскому пришлось снять осаду с западной стороны города. Моральное состояние осаждающих стремительно упало, многие покидали войско.
На северо-западном направлении дело обстояло ещё хуже. Отправленный для освобождения Новгорода Трубецкой в апреле стоял лагерем у Бронницы, пытаясь спаять ополчение. Однако дворяне и казаки его войск постоянно конфликтовали друг с другом и местным населением, дисциплины не было и в помине, потому на Новгород всё откладывался. Шведский воевода Делагарди внезапно осадил лагерь, спокойно ожидая, когда русских скосит голод или мор. Трубецкой отчаянно прорвался к Торжку и потерял почти всю рать. После этого шведы захватили Старую Руссу, Порхов и Гдов.
-Сам Густав-Адольф Шведский осаждал Гдов! - узнал из доклада царю Минин. - Защитники самоотверженно отбили два штурма, нанеся врагу ощутимый урон. Однако силы оказались слишком неравны. Шведы пробили стену и гарнизон сдал город, условившись, что им дадут уйти.
-Король выполнил обещание? - поинтересовался Минин.
-Да, гдовцы ушли во Псков.
-Не к добру Густав-Адольф явился в Новгородскую и Псковскую земли, - покачал головой думный дворянин. - Раньше он собирался отдать их под управление брата своего, а теперь, видимо, хочет напрямую присоединить к королевству.
-Не могут новгородцы попустить такого! - взволновались вельможи. - Ведь русские же люди! Ладно ещё к Литве пристать, но не к шведу же!
-Если мы поможем - не попустят!
Лишь от князя Одоевского в те дни пришла хорошая весть. Заруцкий захвачен вместе с Мариной Мнишек и её сыном. Их отправили в Москву тотчас же, поскольку держать в Астрахани было опасно из-за ненадёжности местных казаков.
-Ну хоть с этими бунтовщиками покончим наконец! - перекрестился Минин. - Только бы их не перехватили казаки атамана Михаила Баловня, которые беспределят у Вологды, Костромы и Ярославля...
5.31) Осень 1614-зима 1614/15 гг., ЧАНИБЕК
В плане набегов Крымского ханства наступил благодатнейший период. Подданные Чанибека бесперебойно наводняли невольничьи рынки урускими пленниками. В последние годы преобладали московиты, но вот совсем недавно татарские отряды прошлись и по областям Речи Посполитой: Подолии, Буковине, Брацлавщине, Волыни.
-Вознесём же хвалу Аллаху за ту великую замятню, которая постигла Московию, - часто слышал хан Чанибек от своих вельмож. - Ведь если бы не она, то, может быть, неверные московиты либо вырезали нас, либо просто не давали выхода с нашего благословенного полуострова.
-Как это? - спросил однажды Чанибек.
-Годунов был хитёр, как шайтан. И могущественен. Он умело пользовался обоими качествами. Силу применял в нужное время, умеючи. Коварство заключалось в том, что он предложил тогдашним султану и хану жить в мире. Те согласились, так как воевали тогда с западными правителями. И пока воевали, Годунов выстраивал в степи крепости и стены, которые приближал к нашим владениям. Если бы его не доконал самозванец, то для нападения на Крым его войску не пришлось бы далеко ходить!
-Понимаю, - ответил хан. - Тогда нужно просить Аллаха ниспослать такую же замятню на державу Сигизмунда.
-Поляков и литвин таким образом не ослабить! - сказал ему мурза Богатырь-бей. - У них там давно правят кучки вельмож. Но если у меня под рукой всегда будет войско, я ослаблю их безо всякой замятни.
-Действуй! - разрешил Чанибек, после чего Богатырь-бей снова набросился на Речь Посполитую.
Хан узнал, что этот мурза получал жалование от нового московского правителя, поэтому так рьяно разорял сигизмундовы владения. Но в данное время стремление Богатырь-бея его устраивало. Усиление Речи Посполитой на фоне ослабевшей Москвы следовало поумерить. Иначе существованию Крыма угрожала бы уже польско-литовская держава, которая начала предъявлять права на Молдавию.
-Пусть Богатырь-бей как следует потрепает этих неверных, чтобы вдобавок я смог отчитаться перед султаном! - говорил Чанибек. - Ногаям тоже следовало бы присоединиться к нему вместо того, чтобы добивать Московию. Кстати, каковы их успехи там?
-Они дошли до стен столицы! - сообщали ему.
-Хорошо, что им не взять её! Иначе Сигизмунд мог воспользоваться гибелью или пленением Михаила для того, чтобы снова попробовать присоединить Московию к Речи Посполитой. Нам такого объединения не надобно! А слыхал ли кто-нибудь о Заруцком, Марине Мнишек и её сыне?
-Заруцкого посадили на кол, ребёнка повесили, а Мнишек зачахла в застенках.
-Михаил поступил, как должно, - без удивления констатировал Чанибек.
Тем временем Богатырь-бей продолжал разорять правобережные районы Днепра. Султан хвалил Чанибека за инициативу и намекал, что крымчаки должны продолжать в том же духе, обещая подмогу.
-От казаков бы ещё избавил нас Аллах, - грустил хан. - Эти, в отличии от московитов и ляхов умеют нападать и убивать не хуже нас!
5.32) Весна-лето 1615 года, АЛЕКСАНДР ЛИСОВСКИЙ
В марте Брянск осадили лисовчики. Название происходило от фамилии их командира - полковника Александра Юзефа Лисовского. Даже в среде польско-литовской шляхты он отличался высоким уровнем авантюризма. Свои похождения он начал участием в рокоше против короля Сигизмунда. Когда рокош потерпел неудачу, Лисовский отъехал в Русское царство и стал одним из сподвижников второго самозванца.
Лисовский активно вмешивался во многие события и битвы Смуты, вместе с Сапегой осаждал Троице-Сергиев монастырь, входил в Михайлов, Коломну, Суздаль, Ростов, Псков. После гибели самозванца он вернулся на службу к Сигизмунду и помогал смоленскому гарнизону отбиваться от войск Черкасского.
Успех Лисовскому приносили внезапность, быстрота и натиск. Для этого он, формируя легковооружённые отряды кавалерии, отказывался от обозов и пушек. Кормились лисовчики за счёт безжалостного грабежа мирного населения. Зато дисциплина была на высочайшем уровне, поддерживалась она жестокими методами. Лисовский мог расправится с подчинёнными за малейший признак неповиновения.
Нападением на Брянск полковник хотел отвлечь московитов от Смоленска. Ни Черкасский, ни кто-либо другой на помощь городу не пришёл. Тамошнему гарнизону во главе с воеводой Петром Воейковым предоставили отбиваться самим. Что они успешно и делали целых два месяца. Захват укреплённых городов всегда было слабым местом лисовчиков.
-Москве не до нас! - доносили полковнику. - Крымчаки и ногаи грабят сейчас не только заокские владения, но и окрестности Коломны, Калуги, Серпухова, Боровска. А у самой Москвы объявился атаман Баловень, выдающий себя за твоего союзника, и пытается взять столицу.
Лисовский размышлял, когда ему доложили о том, что Москва всё-таки выслала Брянску подмогу. Под руководством воеводы Юрия Шаховского на него шло семитысячное войско. Полковник, недолго думая, бросился навстречу и 19 июня разгромил превосходящие силы противника у Карачева. После чего дошёл до Орла. Там Лисовский узнал о поражении Баловня и был атакован Дмитрием Пожарским. В стычке полковник получил ранение в руку, но его отряды выдержали натиск и - более того - обратили врага в бегство.
-Пожарский с остатками своих ратей человек в 600 огородился телегами, - узнал Лисовский. - Мы пробовали его взять, но он умело отбивается. У нас немалые потери случились при штурме.
-Надо его выманить хитростью, - ответил полковник.
Вскоре стало известно, что в лагерь к Пожарскому вернулась часть разбежавшихся людей. Но ещё более неприятным сюрпризом для Лисовского стало то обстоятельство, что находившиеся у него немецкие наёмники перешли на сторону противника. Их переманили соотечественники из войска Пожарского.
-Выволакивать его из лагеря бесполезно! - заявил полковник. - Наша сила - в движении. Идём на восток! Пусть Пожарский попробует за нами угнаться.
Перед уходом он сжёг Орёл.
5.33) Конец июля-октябрь 1615 года, ГУСТАВ II АДОЛЬФ
-Псков должен быть взят! - заявил шведский король. - Иначе наши гарнизоны в Новгородчине могут внезапно подвергнуться удару в самое неподходящее время. Москва не бросит попыток вернуть свои провинции, а сами новгородцы только и ждут случая, чтобы выгнать мои войска!
С такими убеждениями он лично возглавил армию, которая явилась под стены Пскова. Шведы рассчитывали захватить его нахрапом. Не откладывая дело в долгий ящик, они пошли на штурм. Однако защитники дали им сильного пинка. Войска Густава-Адольфа были отброшены с большими потерями.
Прямо на глазах короля выстрелом в голову Эверта Горна - второго по значимости полководца после Якоба Делагарди. Боевой дух шведов существенно упал. Стало очевидно, что Псков надо либо оставлять в покое, либо долго и нудно осаждать. Помрачневший король выбрал второй вариант.
Пока вокруг периодически обстреливаемого Пскова возводились траншеи и туры, Густав-Адольф жил в полуразрушенном Снетогорском монастыре. Тот находился на возвышении и король получил возможность видеть всю картину происходящего в целом.
Пушки производили бреши в городских укреплениях, однако защитники города успевали заделывать их с помощью дерева и земли. Получались отличные насыпи. Этим противник не ограничивался. Он совершал дерзкие вылазки, в которых наносил шведам чувствительные уколы, мешал сооружению шанцев, пытался захватить или уничтожить осадные орудия.
Вскоре к Густаву-Адольфу пришло подкрепление, увеличив войско короля до шестнадцати тысяч человек против четырёх с лишним у сидельцев. Правда, небольшому русскому отряду удалось пробиться внутрь, но происшествие роли не играло. Король методично готовился к решающему штурму.
Штурм начался в первых числах октября. Шведская артиллерия обрушила на твердыню нескончаемый поток ядер, солдаты кинулись на прорыв с нескольких направлений. Им удалось взять часть стены и башню. Однако башня была взорвана псковичами. Защитники пошли в контратаку и, к сожалению короля, вернули свои позиции. Штурм провалился. Войско Густава-Адольфа сильно поредело.
-Что скажете? - спросили у короля.
-Скоро наступят холода, - принялся оценивать обстановку шведский монарх. - Город нам уже не взять, а солдаты нуждаются в отдыхе. Лучше нам уйти, а с Москвой начать переговоры о мире. Мы имеем хорошие шансы отхватить у русских кусок их владений, так как их страна ослаблена до предела и лежит в руинах. Помирившись с Москвой на наших условиях, мы получим возможность сосредоточиться на войне с Сигизмундом за Ливонию. Сейчас очень удобный момент, ведь его территории подвергаются крымским набегам. Совсем недавно татары и турки разорили области от Бара до Тернополя и Львова.
5.34) Ноябрь 1615-апрель 1616 гг., МИХАИЛ I
Внутренняя смута, кажется, утихала. Крупные казачьи вожди были частично ликвидированы, частично приведены или приводимы к порядку. Хлебнувший горя народ не желал более “царя Дмитрия”. Пусть бы он хоть трижды являлся сыном Иоанна I. поэтому самозванцы повывелись. Однако ситуация с внешними агрессорами оставляла желать лучшего.
Лисовчики орудовали на территории Русского царства аж до первых чисел января. Ещё в сентябре они сожгли Белёв, захватили Перемышль и оттуда разоряли окрестности. Потом покинули его, уклоняясь от Пожарского, одержали победу под Ржевом, сожгли Торжок, взяли сначала Данилову слободу, затем - Шую. В конце декабря лисовчиков отогнали от Мурома и Лихвина, после чего негодяи ушли в Мстиславль.
Рейд Лисовского нанёс очередной удар по престижу Москвы, показал её неумение защитить свои земли даже от малочисленного иностранного войска. А перед крымско-ногайскими набегами новая русская власть оказалась ещё более беспомощной. Настолько, что пришлось пойти с ханом на письменную договорённость о ежегодной дани.
-Это тяжелейшее решение, - слышал Михаил от своих ближников, - да только другого выхода нет. Отправление поминок в Крым поможет хоть как-то сократить нападения басурман. Господарство крайне ослаблено, Смута может возродиться от любой лишней неурядицы. Стране необходима передышка. Лишь собравшись с силами, мы сбросим крымское иго.
-Вот бы и со свеями у нас всё закончилось миром, - говорил в ответ молодой царь.
Благодаря самоотверженности псковичей Москва и Стокгольм 5 декабря заключили перемирие, которое позволяло начать переговоры о мире. Они проводились в Старой Русе несколько месяцев, но к весне были приостановлены из-за неприемлемости условий с обеих сторон. Правда, крупные боевые действия не возобновлялись, что давало надежду на будущий диалог.
Тревожные вести приходили из Речи Посполитой. Королевич Владислав, который едва не стал царём после свержения Василия Шуйского и который не переставал заявлять свои претензии на русский престол, всё активнее призывал поляков и литвин отправиться с ним во главе к Москве для свержения Михаила и посажения его, Владислава, на трон.
-Чтобы получить право формировать экспедиционные войска, - утешали господаря советники, - королевичу нужно получить разрешение сейма. На это требуется время.
-Вряд ли Владиславу понадобится ждать лет десять! - отвечал Михаил.
-Смотря, какова будет политическая обстановка. Вдруг Речь Посполитая начнёт войну, а то и несколько сразу.
-С кем это?
-Со шведами, например. За Ливонию!
-Этого может оказаться мало.
-А турки и крымчаки могут с юга на них напасть. Поляки как раз тягаются с ними за Молдавию. Султан рассержен тем, что они скинули с молдавского трона его ставленника и заменили своим. К тому же запорожцы за последнее десятилетие здорово потрепали турецкие да крымские пределы.
5.35) Май-сентябрь 1616 года, АЛЕКСАНДР ЛИСОВСКИЙ
Рейд лисовчиков вокруг Москвы сделал их героями для всей Речи Посполитой. К моменту их возвращения поход Лисовского оброс немыслимыми слухами. Многие думали, что лисовчики навели шороху в Сибири, дошли до Студёного моря. Некоторые участники рейда подтверждали слухи, на ходу выдумывая фантастические подробности.
Жаждущие рыцарских подвигов шляхтичи буквально горели желанием отправиться на Москву. Будущая победа сделала бы их бессмертными в памяти потомков. Открывшийся в Варшаве сейм должен был дать добро на военную компанию.
Александр Лисовский тоже поехал туда, оставив свой отряд на восточной границе. Он хотел не только искупаться в лучах столичной славы, но и выбить порядочное жалование для своих людей. Они до сих пор находились на самообеспечении, если не считать единовременной выплаты 10 000 злотых от литовского гетмана Ходкевича, которые были равны месячному жалованию.
Сейм работал до июня. Он постановил, что походу быть. Сигизмунду запретили в нём участвовать, памятуя о его желании самому стать московским правителем. Но и за Владиславом установили контроль в виде восьми комиссаров. После взятия Москвы они должны были проследить за тем, чтобы новоявленный великий князь Московии подписал мир с Речью Посполитой на самых выгодных условиях.
Лисовский так и не добился от сейма приличного жалования. Вносившееся предложение одарить лисовчиков 20 000 злотых отмели, вписать их в реестр регулярных войск с положенным жалованием - отказались. Полковник вернулся к своим в не очень хорошем расположении духа. Пока он находился в Варшаве, его подопечные, не имея никаких способов содержать себя, грабили округу. Лисовский знал об этом от гетмана Ходкевича, требующего повлиять на подопечных и прекратить произвол.
-Не могу! - огрызался Лисовский. - Чем я буду снаряжать и кормить людей, которым отказано в праве на регулярное жалование? Мои отряды кормятся только походами.
-Ну так скорее нападайте на Московию! Станьте авангардом нашей армии!
От желающих примкнуть к лисовчикам отбоя не было. Причём поляки и литвины не составляли большинства. В количественном отношении с ними могли поспорить казаки. Имелось здесь и немало... московитов. Лисовский уже мог выступить в поход, но на сей раз он не торопился, решив вместе со своими ветеранами выразить таким образом недовольство пренебрежению короля и общества.
В это время с юга пришли тревожные вести о том, что пропольский господарь Молдавии свергнут турками и заменён их ставленником, а Покутье разорено крымчаками и буджакцами.
-Как бы на юге не разразилась война с ханом и султаном, - забеспокоились литовчики. - Она может перечеркнуть поход на Москву.
-На днях произведу смотр, - пообещал Лисовский. - И напомним о себе московитам, пока нас не перебросили поближе к степи.
5.36) Октябрь 1616-март 1617 гг., МИХАИЛ I
-Господь явно на нашей стороне! - возвестили господарю. - Во время смотра войск Лисовский замертво упал с коня. Его больше нет!
Кончина Лисовского, конечно, не отменяла желания поляков овладеть Москвой и посадить на трон Владислава, но лишала их важного полководца, способного положить начало блестящим победам, а также укрепить боевой дух.
Впрочем, надежды Москвы на облегчение собственной участи оказались преждевременны. Невзирая на смерть вождя, лисовчики на исходе октября выступили в поход и практически повторили свой прославленный рейд.
Русские отряды впервые столкнулись с ними у Стародуба. Михаилу сообщили о победе, но вскоре он узнал, что лисовчики продвинулись дальше - к Трубчевску. Далее от них отбивался Карачев, а Болхов и вовсе был взят. Из него враг делал вылазки, грабя округу. Михаил пришёл в ярость.
-Мне всё время поют о наших победах, - кричал он. - Почему же противник только углубляется в нашу территорию? Что происходит?
Он отправил горе-воеводам подкрепление, требовал освободить Болхов от лисовчиков. Мера возымела действие. Враг покинул город... отправившись на юг, а не обратно в Речь Посполитую. Он напал на Курск. Штурм удалось отбить, только вот отогнать лисовчиков горожане были не в состояние. Царские воеводы не решались на них обрушиться. они расположились поодаль, пассивно наблюдая за ещё несколькими попытками врага овладеть Курском.
Конечно, долго так продолжаться не могло. Имея численное преимущество, воеводы всё-таки стали теснить лисовчиков. Те воспользовались своей мобильностью - и снова ушли от своих преследоателей. Они обрушились на Оскол. Лисовчиков поддержали запорожцы, после чего город пал к их ногам. Отсюда они снова принялись за разорение округи, добираясь даже до Воронежа. Когда подходящие к Осколу русские войска предложили сойтись в битве, лисовчики сожгли Оскол и через Белгород ушли в Речь Посполитую. Второй раз Москва показала свою беспомощность перед иноземным вторжением.
Пока лисовчики действовали, Михаил возобновил переговоры о мире со шведами. Они велись близ Тихвина два месяца при посредничестве прорусски настроенного английского посла. В конце февраля был подписан трактат об окончании русско-шведского противостояния.
Русское царство лишалось выхода к Балтике и Неве. Оно передавало шведскому королевству Ижорский и Карельский края, отказывалось от претензий на Ливонию и обязалось выплатить контрибуцию. За это шведы оставляли Новгородчину.
-Условия тяжелы! - признавал Михаил. - Да делать нечего! В противном случае Новгородская земля по-прежнему оставалась бы под пятою шведов. Так было бы ещё хуже! Надеюсь, Густав-Адольф развяжет войну с Сигизмундом и отвлечёт его от нас.
Помимо лисовчиков области Русского царства систематически подвергались крымско-ногайским набегам. Возмутившись такой наглости, московское правительство решило приостановить выплату поминок.
5.37) Апрель-сентябрь 1617 года, ВЛАДИСЛАВ СИГИЗМУНДОВИЧ
Коронное войско выступило в поход из Варшавы 5 апреля под предводительством “московского князя”. По дороге к Смоленску к нему должна была присоединиться литовская армия великого гетмана Яна Кароля Ходкевича. Двигались медленно, через Волынь. Из-за опасности войны с турками Владислав опасался, что его рать откажется от похода на Москву прямо посреди дороги. Крымчаки уже разорили окрестности Канева и Белой Церкви, а ногайцы, одолев реестровых казаков, угрожали Львову.
Когда польско-литовская рать остановилась в нерешительности, Владислав чуть не взвыл от бессилия. Пауза грозила увеличить денежные издержки и вообще похоронить военную экспедицию. К тому же до сих пор осаждённый московитами Смоленск взывал о помощи. Его комендант Гонсевский ещё в ноябре с частью гарнизона покинул крепость, обосновавшись в тылу у противника, которого следовало бы сейчас взять в клещи.
-Ах, если бы мы выступили пораньше, то не стояли бы сейчас на месте! - жаловался Владислав.
Вместо него подмогу своим прислала Москва и литовские части потерпели два поражения.
-Пусть Гонсевскому помогут лисовчики! - предложил кто-то.
Лисовчики бросились к Смоленску. Московиты испугались их, сняли длившуюся с 1613 года осаду и отошли к городу Белый. Там, правда, наступление авангарда закончилось, 14 мая литовские части проиграли битву.
А летом случилось самое для Владислава страшное: у южной границы объявилась турецко-татарская армада. Польному гетману коронному - Станиславу Жолкевскому - понадобилась помощь в отражении или сдерживании агрессоров. Конные части Владислава и Ходкевича отправились в Подолию. Пехота пока осталась, но и её Владислав в случае надобности мог лишиться.
-Московиты тоже подвергаются налётам степняков, - утешали сигизмундова сына. - Ногаи окопались у Серпухова и разоряют округу, потому что московиты не присылают поминок.
-Какое мне до этого дело, если вместо того, чтобы воспользоваться моментом, я до сих пор стою на месте?
Месяц шёл за месяцем, а всё оставалось по-прежнему. Боевые действия с турками так и не начинались. Жолкевский терпеливо вёл переговоры о мире с главнокомандующим Искандер-пашой. Кажется, большого военного конфликта уже никто не хотел. Но крымчаки разоряли Галицию.
-Поскорей бы Жолкевский заключил соглашение! - торопился Владислав. - Мои войска начинают разлагаться, а жалование приходит с перебоями!
Как назло, помимо турок и татар напомнили о себе шведы. Поводом для конфликта, как всегда, послужила Ливония. Шведы заблокировали прибрежные порты и произвели захваты некоторых городов.
-Нет, нет, нет! - кричал взбешённый Владислав. - За что Господь шлёт мне испытание за испытанием? Чем я провинился? Неужели я такой страшный грешник? Или недостаточно усердно молюсь?
К счастью для него ситуация стала исправляться. Жолкевский заключил мир и к Владиславу должна была вернуться конница. А со шведами принялся управляться польный гетман литовский Кшиштоф Радзивилл. Поход на Москву можно было продолжить. До октября Владислав успел добраться до Смоленска.
5.38) Октябрь 1617-февраль 1618 гг., МИХАИЛ I
Месяц начинался для Москвы хуже некуда. При подходе Ходкевича к Дорогобужу местный воевода Иванис Ададуров перешёл на сторону противника. Русским войскам пришлось оставить Вязьму и отойти к Можайску. Передовые отряды Владислава и Ходкевича заняли Колоцкий монастырь неподалёку от города.
-А предатель Ададуров объявился здесь, в Москве! - сообщили Михаилу. - Мы схватили его. Оказывается, негодяй был послан сюда самим королевичем для прельщения столичного люда!
-Вы смогли выпытать у иуды о ближайших замыслах Владислава?
-Ничего конкретного он не сказал. Вряд ли Ададурова посвящали в них. Наши соглядатаи сообщают, что находящиеся в Вязьме Владислав и литовский гетман испытывают трудности с собственными войсками из-за невыплаты жалования. В связи с наступающими холодами они решили остаться в Вязьме на зимние квартиры.
-Это точно? Не военная ли то хитрость? - волновался осторожный Михаил.
-Всяко может быть! - отвечали ему. - Но ежели что, враг не подойдёт к Москве тайно, так как помимо стоящего в Можайске Лыкова другие дороги сторожат Черкасский в Волоке-Ламском и Пожарский в Калуге. Последний даже отбил у противника Мещовск да Козельск. Правда, их пришлось сжечь...
Несколько месяцев прошло в относительном затишье. Сведенья разведчиков оказались верны и конфликт ограничился мелкими стычками. Лишь в январе от Лыкова пришли вести о том, что он отбил атаку на Можайск. Потом снова наступила тишина.
-От короля свейского никакой пользы! - огорчили Михаила. - Хорошо начал, да воевода Кшиштоф Радзивилл несколькими победами заставил его пойти прекращение боевых действий и заключение перемирия.
Но более того господаря и его правительство обеспокоило известие о том, что Владислав будто бы вёл переговоры с запорожцами по поводу вступления их в войну против Москвы. Днепровские казаки уже принимали участие в некоторых событиях Смуты и были хорошо известны лихостью, свирепостью, отвагой. Их страшно боялись даже басурмане. Сам османский султан ничего не мог поделать с этими казаками, когда они грабили и сжигали турецкие города по всему черноморскому бассейну. Доставалось и крымскому хану. А возглавлял запорожцев в эти героические времена человек по имени Пётр Сагайдачный.
-А может днепровцы откажут Владиславу? - выражал слабую надежду Михаил. - Ведь ему нечем платить даже тем, кто выступил с ним в поход!
-Запорожцы получат богатую добычу за счёт платежей! - возражали ему. - И жалования никакого не нужно будет. К тому же Владислав великие вольности им предоставил.
-Что же крымский хан нам не поможет? Мы возобновили поминки, а он на наши земли ещё и грабителей посылает. Если Владислав сядет на мой трон, то это будет крайне опасно для Крыма из-за возможного союза нашего царства с Речью Посполитой...
5.39) Весна 1618 года, ЯН КАРОЛЬ ХОДКЕВИЧ
Сведения о привлечении запорожцев к походу на Москву тоже были верными. Владислав вёл с ними переговоры об этом ещё осенью прошлого года, когда не был уверен в полноценном возвращении своей кавалерии. Казаки во главе с прославленным гетманом Петром Сагайдачным выдвинули серьёзные условия.
За помощь в походе они требовали расширения своей территории в рамках Речи Посполитой, разрешения на увеличение численности казацкого воинства, свободы православной веры на землях этого воинства, а также судебной и управленческой автономии в Сечи.
Владислав тогда пошёл на требования запорожцев. 28 октября в Орше был подписан договор, а Сагайдачному прислали гетманские булаву, бунчук, печать и флаг. Однако наступлению на Москву помешала не столько зима, сколько отсутствие финансирования армии. Лишь весной сейм постановил выплачивать войску жалование до конца года и прислал дополнительные отряды.
-Пусть запорожцы отправляются в дорогу, - сказал литовский гетман. - А мы пока попробуем на зуб Можайск, который находится между нами и Москвой. Крепких укреплений он не имеет, только острожки. Думаю, Можайск долго не продержится.
-А может обойдём его? - спрашивали у Ходкевича.
-И оставить за спиной воеводу Лыкова? Ну уж нет! Да и другие дороги тоже охраняются. На подступах к Москве нам хоть так, хоть эдак придётся столкнуться с передовыми отрядами врага. Хорошо бы разбить их до подхода к столице. Тогда Михаил Романов точно не даст нам бой под стенами Кремля. А, убедившись, что у него нет полноценной армии, москвичи, возможно, сами свергнут Романова и поклонятся истинному великому князю Владиславу, которому присягали в 1610 году.
Такой сценарий был бы для польско-литовского войска самым лучшим. Ходкевич не горел желанием брать Москву в осаду, так как понимал, что это дело долгое и муторное.
“Сейм вряд ли станет продлевать жалование на следующий год, - рассуждал гетман. - А от казаков мало пользы в таком предприятии. Кремль ещё никто не брал приступом. Тохтамыш овладел им лишь обманом.”
Впрочем, следовало ещё пройти Можайск, который неожиданно оказался крепким орешком. Его гарнизон во главе с победителем атамана Баловня давал противнику достойный отпор. Возможно, Можайск было бы взять проще, если бы не приходилось учитывать Черкасского и Пожарского.
-Я желаю взять во что бы то ни стало этот городишко! - канючил Владислав. - Слишком много крови он из меня выпил. Скорее бы подошли запорожцы. Я рассчитывал, что мы соединимся с ними только у Москвы - но что поделать? Пусть начнут помогать мне здесь!
Увы, запорожцы задерживались из-за Кантемир-мурзы, напавшего на польские земли по приказу султана.
5.40) Лето 1618 года, БОРИС ЛЫКОВ
Несмотря на героическое сопротивление, можайский воевода отчётливо понимал, что долго не продержится в одиночку. Борис Михайлович запросил поддержки. Московское правительство обещало её прислать. Черкасский и Пожарский подошли ближе: первый из Волока-Ламского к Рузе, второй переместился к Боровску. Однако нагрузка на Можайск не уменьшилась, попытки овладеть им продолжались.
-У нас крайне мало продовольствия, - докладывали Лыкову. - Когда оно закончится, мы умрём с голода или сдадимся на милость врага.
Воевода хотел просить разрешение покинуть Можайск, когда к нему на соединение пошёл Дмитрий Черкасский. Это ему удалось, но победа оказалась пирровой: при прорыве Черкасский потерял часть воинов, а главное - обоз с припасами.
-Стало ещё хуже! - констатировал Лыков. - Раньше только я здесь сидел, а теперича и вторая армия в окружении. Поскольку ртов прибавилось, продовольствие закончится быстрее. Надеюсь, князь Пожарский сдержит поляков без нас.
-Москва не оставит нас в беде! - убеждал его Черкасский. - Она передаст нам продовольствие через опорные пункты.
Увы, его оптимизм не оправдался, лисовчики перекрыли пути снабжения. Оставаться в Можайске означало уподобиться самоубийцам. После царского разрешения воеводы решили покинуть город, оставив лишь малый гарнизон пешцев. Прикрывать отход должен был Дмитрий Пожарский.
Дабы сбить противника с толку, уходили по южному направлению, через Борисово городище, в укреплениях которого находился русский гарнизон. Лыкову пришлось взять командование отхода целиком на себя, так как Черкасский был к тому времени ранен.
При помощи отрядов Пожарского им удалось выйти из окружения, хотя из-за некоторого недопонимания чуть не потеряли само Борисово городище. В самый ответственный момент его защитники покинули пункт и возникла угроза его захвата литвинами. К счастью, Пожарский вовремя среагировал и отправил туда своих казаков, которые вновь заняли городище под носом растерявшегося противника.
-У оставшегося в Можайске Волынского людей совсем немного, - сказал Лыков. - Как раз столько, чтобы не вызвать в ближайшее время голод и продержаться покуда Владислав не бросится за нами.
При отходе к Москве русские войска разделились на две части. Лыков вместе с раненым Черкасским отправились дальше, а Пожарский пошёл на юг. Оттуда к столице подбирались запорожцы, захватывающие и сжигающие по пути города. Надлежало помешать им перебраться через Оку.
-Разведчики говорят, что запорожцев тысяч двадцать, - доложили воеводе. - Крупные крепости - Путивль, Курск, Рыльск - они не тронули. Сожгли Ливны и Елец, некоторые городки сдались без сопротивления. Сейчас запорожцы где-то между Тулой и Переяславлем-Рязанским.
-Пожарский их вряд ли остановит, - покачал головой Лыков. - Но дай бог ему продержаться подольше...
5.41) Сентябрь 1618 года, МИХАИЛ I
Владислав около месяца пытался взять Можайск. В этот период Москву больше страшили запорожцы. Они без боёв заняли Лебедянь, Данков, Ряжск, сожгли Скопин и Шаци. Вместо изнемогавшего от ран и потому отозванного в столицу Пожарского их пытался сдерживать воевода Волконский. Из-за предательства служилых казаков и дефицита людей ему не удалось предотвратить прорыв через Оку.
Польско-литовская армия Владислава и Ходкевича объявилась у Москвы 22 сентября. Они обосновались на месте Тушинского лагеря. Запорожцы встали в Замоскворечье, у Донского монастыря. Полной блокады не получилось, зато враги взяли столицу в клещи.
-У нас менее 12 000 войск, - докладывали бояре. - Половину составляет ополчение. Другая состоит из служилых казаков, дворян, детей боярских, стрельцов. Такими силами оборонять полуразрушенный Земляной город бесполезно. Лучше сосредоточиться сразу на защите Белого города и прилегающих крепостей.
-Да, ваша правда, - согласился Михаил. - Ясно, что ополчение хоть и получило вооружение, но слабо боеспособно, а казакам - увы! - веры мало. И всё же будем уповать и на них тоже помимо Господа Бога и крепких стен. Как вы знаете, я отправил в Ярославль и Нижний Новгород Ивана Черкасского и Бориса Лыкова. Надеюсь, они приведут подмогу.
Но подмога была делом будущего, её ещё следовало дождаться, а враг находился у стен Москвы. И времени терять, судя по всему, не собирался.
-Из стана Владислава к нам перебежали два французских немца, - сообщил Михаилу Фёдор Шереметев. - Они мастера подрывного искусства. Глаголют, будто королевич и гетман собираются устроить штурм в ночь на Покров Пречистой Богородицы. Тысяч пять запорожцев сперва проведут отвлекающий манёвр из Замоскворечья, а поляки да литовцы ударят из Тушинского лагеря.
-Не пытается ли враг через этих перебежчиков ввести нас в заблуждение относительно направления главного удара? - беспокоился молодой господарь.
-Всяко может случиться, - ответил боярин. - Следует готовиться к разным вариантам.
-Если перебежчики не врут, то я их награжу и к службе пристрою. А ежели обманывают - велю казнить.
-Возможно, их хватятся и переменят планы.
-Точно, такое тоже может быть! - спохватился Михаил. - Ладно, мы об немцах подумаем потом. Пусть меня разбудят, когда враги пойдут на штурм. И пусть держат в курсе событий. Не желаю находиться в неведении. Но как же нам быть с распределением войск? Увеличить ли количество людей западных и северо-западных ворот или, опасаясь обмана, воздержаться от подобного шага на случай удара с другого направления?
-Я предлагаю, господарь, всё-таки увеличить, но не очень сильно. Думаю, в случае правдивости французских немцев, мы успеем перевести дополнительные отряды к нужным воротам.
Перебежчики не обманули. В указанную ночь, за три часа до рассвета, польско-литовское воинство обрушилось на Тверские и Арбатские ворота.
5.42) 30 сентября-1 октября 1618 года, ЯН КАРОЛЬ ХОДКЕВИЧ
Польско-литовских руководителей заставляло торопиться с нападением множество факторов.
Вместе с запорожцами численность войск составляло около 30 000. Однако боеспособность подавляющего большинства казаков Сагайдачного оставляло желать лучшего. В самой же польско-литовской армии дисциплина находилась на низком уровне, в том числе и из-за пресловутых перебоев жалования. Учитывая это (а также наступление холодов), Ходкевич собирался взять Москву как можно быстрее.
План действий был прост: под прикрытием интенсивного пушечного огня пехота должна была добраться до намеченных ворот, взорвать их и при поддержке кавалерии ворваться внутрь.
-Численное превосходство позволит нам довольно быстро взять Белый город под свой контроль, - утверждал литовский гетман. - Михаил Романов с боярами, конечно, запрутся в Кремле и Китай-городе. Но нам уже не нужно будет спешить. В крайнем случае мы возьмём эти твердыни измором.
-Где намечен прорыв?
-У ворот, именуемых Тверскими и Арбатскими!
-Действуйте!
У Тверских ворот всё сразу пошло не по плану. А всё потому, что оттуда последовал такой ответный огонь, что атака быстро захлебнулась. Защитники вышли навстречу смешавшимся отрядам противника и чуть не уничтожили их. Пришлось отступать. Запорожцы вообще отказались идти в бой, хотя могли бы своими действиями изменить исход стычки. Зато за Арбатские ворота удалось зацепиться. Польско-литовские воины захватили острог.
-Доложите обстановку! - потребовал Владислав от гетмана.
-Идёт бой! - ответил тот. - Решающий бой! Сказать, кто станет его победителем пока невозможно.
-У нас есть резервы. Давайте пошлём хотя бы часть к Арбатским воротам и склоним чашу весов в свою пользу.
-Резерв понадобится для установления контроля над Белым городом, когда мы проникнем внутрь. Если же его бросить сейчас в бой, то при взятии ворот мы понесём большие потери и не сможем этого сделать. Придётся уходить домой.
-Но кроме прочего у нас есть множество казаков, которые помогут взять власть над Белым городом. Бросайте резервы!
-Ваше высочество, казаки отказались биться у Тверских ворот, поэтому веры им нет! - твёрдо сказал гетман. - Они зайдут в Белый город только по нашим трупам. Всё, на что они способны - присвоить чужую добычу и вскоре уйти, ведь долго сидеть на месте они не умеют. Если казаки хотят исправится и действительно доказать свою верность, то пусть идут к воротам сейчас и помогают нашим солдатам!
Казаки снова не пошли. Вечером польско-литовское войско было выбито из Арбатских ворот. Ходкевич объявил штурм законченным.
-Второй попытки не будет! - добавил гетман. - У нас слишком мало войск. Те, что остались, помогут нам выторговать приемлемые условия для мира и достойно уйти восвояси.
Москва устояла, а планы Владислава на её престол окончательно рухнули. Польско-литовские и запорожские войска орудовали на территории Русского царства до конца года. Первые неудачно пытались захватить Троице-Сергиев монастырь, разоряли его окрестности, а вторые сожгли серпуховской и калужский посады. Переговоры о мире завершились очень тяжёлым для царства Деулинским договором. По нему Смоленщина, Северщина и некоторые пограничные города отторгались в пользу Речи Посполитой. Но поход Владислава был последним крупным событием Смутного времени. Несколько десятилетий страна боролась с последствиями этого периода. Со второй половины 17 века она стала превращаться в доминирующую державу. Крымское ханство и почти все территории Древнерусского государства будут включены в состав Российской империи, а Запорожская Сечь ликвидирована при Екатерине Великой.
КОНЕЦ
БОНУС №1
ВЛАСТЕЛИН ЯЙЦА
I
Эта история произошла давным-давно, когда мир был полон чудес и волшебства.
Иванушка был сыном того самого Ивана, который двадцать лет назад уничтожил Кощея Бессмертного и спас свою супругу Марью от ужасной участи.
В Светгороде и его окрестностях эту историю знали наизусть все от мала до велика. Знал её и Иванушка. Знал - и очень гордился своим героическим отцов. И мечтал совершить нечто подобное. Поскольку Кощея больше не существовало, Иванушка грезил отправиться на поиски Змея Горыныча. Ждал он лишь наступления своего двадцатилетия, так как когда-то имел глупость пообещать матери, что ранее этого срока из дома не уйдёт. Молодцу оставалось ждать около года.
Возвращаясь вечером с рыбалки, Иванушка в очередной раз замечтался. Паренёк силился представить, как начнутся его приключения. Но мысли поему-то постоянно съезжали на историю его родителей.
Иван да Марья знали друг друга с детства. Когда пришло время, они сыграли свадьбу. На беду в тот день тайком проезжал те места Кощей. Всеобщее веселье, конечно, не осталось им незамеченным. Невеста настолько понравилась колдуну, что он улучшил момент и похитил её.
Безутешный жених решил вернуть свою суженную, даже если бы ему пришлось дойти до края света и сразиться со всей нечистой силой разом. Через много дней пути, истоптав три пары обуви, Иван добрался до кощеева царства. Правда, пробраться во дворец и выкрасть Марью было мудрено, ибо охраняли злодееву твердыню сотни кощенитов.
Всё могло бы закончится для Ивана и Марьи трагично, но в думах о том, как обмануть Кощея и дворцовую стражу познакомился молодец со старушкой Ягоровной, приходившейся самому Кощею некоторой роднёй. Сильно Ягоровна была сердита за что-то на могущественного родственничка. А потому решила Ивану помочь. Подарила она ему шапку-невидимку, с помощью которой он прошёл во дворец в отсутствие Кощея и сумел вывести Марью из злодейского гнездилища. А за воротами ждал их второй подарок старушки: конёк-горбунок, обладающий феноменальной скоростью. Вскочили суженные на него - и помчались прочь. Только вернувшийся вскоре Кощей быстро хватился своей исчезнувшей пленницы и вместе со своими слугами верными бросился в погоню.
Вороной конь тёмного колдуна тоже был волшебным и невероятно быстрым. Оторвавшись от свиты, Кощей догнал Ивана с Марьей. Не видя иного выхода, Иван решил сразиться со злодеем. У Кощея имелся меч и большой воинский опыт за плечами. Иван к тому времени обзавёлся булавой и жаждал справедливости. Между ними завязался бой. Кощея подвела самоуверенность, он слез с коня и позволил Ивану сражаться на своём горбатом скакуне. В какой-то момент конёк ударил его копытами раз-другой. Кощей повалился наземь и подбежавший Иван размозжил ему голову. Потом разрезал врага на кусочки, спалил их в костре и развеял пепел по ветру. Дворец поверженного колдуна тотчас превратился в руины, слуги разбежались кто куда, а Иван вернулся домой победителем. С тех пор зажили супруги счастливо, родился у них сын Иванушка, а Ягоровна время от времени навещала их...
Иванушка закончил прокручивать в голове эту историю, когда добрался до усадебки, где жил вместе со своими родителями и слугами. Усадебка состояла из господского терема и ещё нескольких построек, окружённых забором. Внутрь можно было попасть через ворота или калитку, которые обычно и использовали. К ней и направлялся юноша. Калитка, к его удивлению, оказалась распахнута настежь, а изнутри доносились лязг и крики.
Иванушка поспешно вбежал во двор и застал там ужасающую картину. Его отец рубился на мечах с незнакомцем в чёрном плаще с натянутым на лицо капюшоном. Рядом лежали двое покалеченных слуг, два чёрных плаща с капюшонами и два меча.
-Что здесь происходит? - вскричал Иванушка.
Никто ему, разумеется, не ответил. Сражающиеся были слишком заняты друг другом. Незнакомец в плаще теснил раненного в плечо и бедро Ивана. Ещё немного - и он мог его убить.
-Держись, отец! - снова вскричал Иванушка.
Он схватил один из лежащих на траве мечей, после чего обрушил его на голову незнакомца. Тот рухнул, но когда Иванушка взглянул на поверженного, то оказалось, что... под плащом нет никакого тела.
-Что за диво?! - воскликнул Иванушка.
-Помоги мне, - подал голос обессиленный отец. - В дом... скорее...
Иванушка подхватил его и потащил в терем.
-Сюда, все сюда! - кричал он. - Отец ранен... на помощь!
Иванушка плохо помнил, как набежали мать и служанки, как все они дотащили Ивана до опочивальни и уложили на ложе, как хлопотали потом. Сам Иванушка, когда убедился, что за отцом присмотрят, вернулся во двор, помог затащить с младшими слугами остальных своих раненных, закрыл калитку, собрал валяющиеся мечи и забежал вместе с ними в терем, заперев за собой дверь...
Далее здоровые перевязывали пострадавших. К счастью, никто из них не погиб, а раны не были совсем тяжёлыми. Хлопоты длились около часа, паника постепенно улеглась.
Иванушка предусмотрительно велел закрыть окна ставнями и поставил у дверей молодца на всякий случай. А сам отправился к дверям родительской опочивальни, где продолжали хлопотать над отцом. Заходить он туда не стал, ибо и без него там хватало суеты. Наконец, усталая мать вышла к нему и сообщила, что с отцом всё будет хорошо.
-Ну и слава! - обрадовался Иванушка. - Однако же, кто те люди, которые напали на наш дом? Зачем они это сделали?
-Пойдём в твою комнату, - тихо сказала Марья. - Там поговорим!
Когда они оказались наедине, она сказала:
-Это были прислужники Кощея.
-Прислужники Кощея?! - поразился Иванушка. - Но они же разбежались после того, как батюшка победил их повелителя! Зачем кощунам и кощунитам понадобилось через столько лет пытаться свести с ним счёты?
-Видимо, за столько лет бывшие слуги Кощея поняли, что без него они бессильны в своих злобных планах и решили вернуть своего хозяина, чтобы во главе с ним возродить тёмную мощь в нашем мире.
-Погоди, матушка! - растерялся юноша. - Что ты такое говоришь? Кощей ведь убит! Что значит “вернуть своего хозяина”?
-Кощея не зря называли Бессмертным! - ответила Марья. - Убить его обычным способом можно было разве что так, как сделал твой батюшка: размозжить голову, разрубить тело на части, спалить их в огне и развеять пепел по ветру. Если бы твой батюшки или любой другой вздумали проткнуть его мечом, то Кощею ничего бы не сделалось. Даже отрубленные части скоро притянулись бы друг к другу и срослись воедино.
-Ну так у батюшки всё получилось? В чём проблема-то?
-В том, что батюшка уничтожил тело колдуна, но дух его остаётся в нашем мире по-прежнему!
-Почему же кощеев дух не отлетел в мир мёртвых? - вскричал Иванушка.
-Тише ты! Смерть не взяла Кощея, потому что находится на кончике иглы, а игла находится в яйце. Полностью убить Кощея можно, если переломить ту иглу.
-Кажется, я начинаю понимать, в чём трудность: вероятно, кощеево яйцо с иглой спрятано так, что его не найти. Так?
-Нет, - покачала головой Марья. - Место нахождение этого яйца известно. Оно спрятано у нас...
-У нас??? - чуть снова не вскричал Иванушка. - У нас???
-Да, у нас! Мы с батюшкой завладели им до того, как Кощей был повержен.
-Но почему же вы ещё тогда не разбили яйцо и не переломили иглу?
-Потому, сынок, что сделать это мудрено! - вздохнула Марья. - Яйцо настолько крепкое, что разбить его не под силу никому!
Иванушке понадобилось несколько минут, чтобы осознать услышанное.
-И что же теперь делать? - смиренно спросил он у матушки.
-Я не знаю, - ответила она. - Но, может быть, знает Ягоровна или кто-то из её знакомых. Яйцо нужно отнести ей. Отец не в состоянии подняться с постели ещё много дней, так что это придётся сделать тебе!
У Иванушки засверкали глаза. Неожиданно сбывалась его заветная мечта вылететь из отчего гнезда на поиски приключений и подвигов. И пускай она не была связана со Змеем Горынычем, но даже в таком виде была ослепительна. Впрочем, мечта застила Иванушке ум лишь на несколько мгновений.
-Матушка! - воскликнул он. - Я не отказываюсь от задания, но как же я брошу вас в таком положении? Ведь кощуны и кощуниты, возможно, повторят попытку и нападут на усадьбу во второй раз!
-За нас не волнуйся! - ответила Марья. - Им нужно только яйцо. Поэтому, когда они узнают, что у нас его нет - а узнают они об этом довольно скоро! - то сразу потеряют к нам интерес. К тому же, мы тотчас переедем в наш дом в Светгороде. Там кощуны поопасутся нападать на нас в открытую. В Светгороде среди слуг и горожан да без яйца мы окажемся в совершеннейшей безопасности. Я боюсь за тебя. Ведь на тебя устроят настоящую охоту.
-Не волнуйся, матушка! Я пойду так быстро, что кощуны за мной не угонятся. А если и подпущу к себе, то сумею дать отпор, не сомневайся. Только... а как же я найду Ягоровну, если ни разу не был у неё и не знаю, где она живёт?
-А об этом не волнуйся уже ты, сынок! Я дам тебе волшебный клубочек, дарованный старушкой твоему отцу. Бросишь его наземь и прикажешь катиться к Ягоровне - он тебя и поведёт. Клубок этот смышлёный. Ты можешь говорить ему катиться быстрее или медленнее, а когда захочешь передохнуть, стоит приказать ему остановиться - он и остановится! Так и дойдёшь до Ягоровны!
-Чего у нас только нет, оказывается! - удивлённо протянули Иванушка.
Сборы не заняли много времени. Ещё до рассвета Иванушка с котомкою за плечами и дорожным посохом отправился вслед за волшебным клубочком в путь. Его сопровождал Сеня - один из слуг Ивана. Сеня был сыном садовника и собирался принять это звание у стареющего отца. Являясь ровесником Иванушки, он был для него и, пожалуй, самым близким другом во всей усадьбе.
Яйцо со смертью Кощея было спрятано Иванушкой за пазухой. оно было прозрачным, как слеза и походило на алмаз. Когда Иванушка впервые увидел яйцо, то сразу же заметил и иглу, застрявшую внутри словно муха в янтаре.
Друзья шли не торопясь, часто останавливались перекусить. Клубочек вёл их на восток, часто по малохоженым тропинкам и узким дорожкам, словно осознавая, что лишние встречи с людьми путникам не нужны.
Сначала Иванушка и Сеня обсудили нападение на усадьбу, а потом говорили в основном о повседневных пустяках и будущих подвигах Иванушки и его оруженосца. О яйце кощеевом Сеня не догадывался, думая, что они идут к Ягоровне для того, чтобы посоветоваться, как дальше быть после нападения.
-Это Марья Микулишна хорошо придумала! - одобрительно кивал Сеня. - А то кощеевы прихвостни нападут ещё раз! Ягоровна все их мысли наперёд должна знать. Она всегда предупредит и расскажет, что делать!
-Не жалеешь, что именно тебе выпало идти со мной? - усмехаясь, спросил Иванушка, ведь Сеня всегда побаивался Ягоровну.
-Кабы наши не перебирались в город, - ответил Сеня, старательно делая вид, что не понимает, на что намекает Иванушка, - может и жалел бы немного, ведь отцу уже трудно справляться с садом без меня. А теперь-то жалеть особо не о чем: сад так и так зарастёт!
-Не дрожи - не съест тебя Ягоровна! И в жабу не превратит! Уж я как -нибудь отпрошу тебя у неё.
Миуту Сеня шёл молча, словно воды в рот набрал, потом тихо вымолвил:
-Баяли про её прошлое всякое. Будто водились за ней и тёмные делишки. Ещё бы, ведь роднёй самому Кощею приходится...
-Ну, это когда было-то! Если вообще было... С тех пор, как Ягоровна отцу помогла, так и перешла от дел дурных к делам праведным. А то ещё и раньше. Ты о плохом не думай.
-Ладно.
Вечерело. Уставшие путники сошли с дороги, подыскали себе укромную поляну вдали от посторонних глаз и скромно поужинали перед сном. А утром вновь отправились в путь вслед за волшебным клубочком.
Около полудня, когда шагавшие друзья собирались передохнуть и заодно подкрепиться, они услышали, что позади них скачут.
-Клубочек, остановись! - приказал Иванушка, после чего подхватил сей предмет и спрятал в котомку.
-Что такое? - спросил Сеня.
-Давай пропустим всадников, не показываясь им на глаза. Бережённого бог бережёт.
-Как скажешь.
Друзья спрятались за овражком. С дороги их было трудно обнаружить, зато Иванушке и Сене открывался неплохой обзор. Когда они увидели скачущих мимо всадников в чёрных плащах и спущенных до подбородка капюшонах, то дружно про себя обрадовались сделанному.
-Выходит, кощуны уже прознали о нашем походе к Ягоровне! - сказал Иванушка Сене. - Нам придётся быть вдвое осторожнее прежнего.
-Понять бы ещё, как это сделать! - почесал затылок товарищ. - Ведь нас ведёт клубок.
-Клубочек, клубочек, - велел Иванушка, вытащив волшебный предмет из котомки, - веди нас к Ягоровне через лесную чащобу.
Клубок послушался. И следующие несколько часов друзья пробирались через лес, проклиная чёрных всадников. Поцарапанные и помятые, вышли они к дикому лугу и здесь долго переводили дух, снимая друг с друга колючки, репей и листья.
Погревшись на солнышке, Иванушка и Сеня поспешили покинуть луг, пока враги их не заметили. Но не тут-то было! Пытаясь выбраться, они всё время выходили то к болотцу, то к гнилой речушке, то к сплошной стене кустарника.
-Что за бесовщина? - недоумевал Иванушка, возвращаясь на луг.
-Голова моя садовая! - после некоторых размышлений выругал себя Сеня. - Как же я раньше не догадался?
-Ты о чём?
-Да это местный луговик нас морочит!
-Зачем?
-А кто его знает? Может, скучно ему, вот и пакостит.
-И что нам теперь делать?
-Перекусить надоть!
С этими словами Сеня присел прямо на траву и принялся доставать из котомки снедь. Иванушка пожал плечами, но возражать товарищу не стал, а последовал его примеру.
После того, как всё было готово, Сеня сказал:
-Батюшка-луговик, раздели с нами трапезу!
Луговик оказался низеньким коренастым мужичком. На голове у него пушились волосы из одуванчиков, а на лице росли одуванчиковые же брови и усы.
-Ну наконец-то догадались проявить уважение мне! - весело воскликнул дух, присаживаясь рядом. - А пока снедаем, поведайте-ка, кто такие, куда идёте и почему вас занесло ко мне.
Друзья рассказали, что идут к Ягоровне для совета по поводу нападения бывших кощеевых слуг на Ивана и Марью. Слушая их, луговик хмурился и сокрушённо качал головой.
-Видел я чёрных всадников сегодня, - сказал хозяин луга, выслушав Иванушку и Сеню. - Оказывается, они вас ищут! А я всё голову ломал: накой они тут?
-Не выдавай им нас, славный луговик! - попросил Сеня.
-И в мыслях не имел. И не стану даже если они мой луг станут губить. Кощей и его прихвостни чужие нам, духам природы.
-Наверное, нам лучше побыстрее уйти, дабы не подвергать тебя нападению всадников, - сказал Иванушка.
-Да, против них я долго не выстою. Дайте-ка покумекать... Давайте я выведу вас туда, где они вас меньше всего ожидают - к Заброшенному лесу. Места там труднопроходимые, но враги вас там преследовать не смогут.
Заброшенный лес встретил путников негостеприимно. Корни деревьев то и дело подставляли им подножки, а ветки и кусты хватали за одежду. Вдобавок, прошёл дождь, короткий и очень неприятный. Лишь на случайной поляне Иванушка и Сеня смогли передохнуть. Но после неё лес стал ещё гуще и враждебнее. Корни и ветки деревьев, казалось, норовили схватить уставших скитальцев и задушить.
Темнело. А друзья поняли, что заблудились. Про себя у каждого мелькнула мысль: а не погубить ли их решил луговик, когда отправлял сюда? Но наружно они подбадривали друг друга, с оптимизмом утверждали, что скоро выберутся из леса. А он всё никак не заканчивался. Путники чаще стали проваливаться в овражки и гнилые лужи. Вдруг они услышали впереди глухие звуки.
-Что это? - спросил Иванушка.
-Кажись, топор дровосека.
-Скорее туда!
-А не окажемся ли мы в опасности?
-Мы и так в опасности. А ещё выбились из сил.
И Иванушка пошёл на звук топора, крича о помощи. Сене ничего не оставалось, как тащиться за ним. Они выбрались из чащи и увидели... сидящего на печи человека, который наблюдал за тем, как топор... сам по себе рубил дерево. Человек был молод и светловолос. Его лицо было слегка сонливым, но в общем-то открытым и приветливым. Он тоже с лёгким недоумением посмотрел на представших перед ним юношей.
-Ух ты! - протянул он. - Кто же вы такие и что здесь делаете?
-Я - Иванушка, сын Ивана. А это мой товарищ Сеня. Путь наш пролегает к Ягоровне. Но мы заблудились и не знали, как нам отсюда выбраться. А тут ещё деревья словно хотят нас схватить и заколоть до смерти своими острыми ветвями да корнями. Мы услышали стук топора и поспешили на звуки. Кто ты, нам не ведомо, но спаси нас, ежели не злодей!
-Ух ты! - повторил паренёк с печки. - Вот угораздило вас без топоров блуждать по Заброшенному лесу! Ведь это очень опасно. Лес потому и назван Заброшенным, что нет в нём хозяина, - то есть - лешего! От того деревья тут злые. Но теперь не бойтесь, они вас больше не тронут, пока вы со мной. Поднимайтесь на печь. Сейчас дрова заложим и отправимся ко мне. Там погреетесь, поедите. Да, - вспомнил человек, когда Иванушка и Сеня оказались рядом, - зовут меня Емеля.
Потом, на глазах у крайне изумлённых друзей, Емеля произнёс:
-По щучьему велению, по моему хотению, ложитесь дрова на печку, а после ты, печка, вези нас обратно домой!
И дрова, и печь выполнили его приказ. Иванушка и Сеня едва ухватились кто за что горазд, а печь поехала по прогалине. Очень скоро она выехала из леса и помчала по дороге через поле. Вынеслась она к холму, у подножия которого стояла маленькая деревенька. Туда печь и держала путь. Проезжая мимо домов, Емеля порой махал рукой, приветствуя прохожих. Те махали ему в ответ, не удивляясь происходящему. Лишь некоторые собаки лаяли да пытались бежать за чудесной печкой. Но вот они въехали во двор и печь остановилась посреди двора, у избушки.
-По щучьему велению, по моему хотению, - снова заговорил Емеля, - ты, избушка, отворяй стенку, ты, печка, заезжай внутрь, становись на своё место, а ты, стенка, потом тоже затворяйся.
Вот так Иванушка и Сеня вместе с печью и Емелей оказались внутри избы.
-Добро пожаловать в мой дом, - приветствовал их Емеля. - По щучьему велению, по моему хотению, а ну дрова, выметайтесь с печи, да стройтесь у дальней стены, чтобы никому не мешать. Забыл я вам приказать во дворе устроиться, так завтра этим займусь. Фух, сегодня я устал чегой-то!
Дрова повиновались. Когда дело было сделано, Емеля слез с печи и позвал вниз своих гостей. Потом начал приказывать вещам растапливать печь, да греть еду, а Иванушке и Сене по-прежнему оставалось лишь молча удивляться происходящему.
-Ты что же за могущественный волшебник такой? - осмелился спросить Иванушка Емелю, когда все сидели за столом и ели щи да кашу.
-Ничего я не волшебник, - ответил хозяин, пожимая плечами. - Я - обычный человек, как все!
-Это я обычный, как все, - усмехнулся Сеня. - А ты, Емеля, уж прости, настоящий чародей!
-Не-е, меня щука научила, - отнекивался тот.
-Какая щука?
-Да поймал я как-то в прорубе большущую щуку. А она меня человечьим голосом стала просить отпустить её, а за то обещала волшебным словам обучить, которые будут исполнять то, что я велю.
-Это что ли твои “по щучьему велению, по моему хотению”? - осторожно спросил Иванушка.
-Ну да!
-Получается, если их произнести, то исполнится всё что ни пожелаешь?
-Ну да!
-По щучьему велению, по моему хотению, - сказал вдруг Иванушка, - расколись, кощеево яйцо, пополам!
Он вытащил яйцо, но оно не утратило своей цельности.
-Ха-ха-ха, - весело засмеялся Емеля. - Ни у тебя, ни у кого другого так не выйдет! Щука только меня наделила способностью выполнять желания этими словами. Тебе, Иванушка, чего, развалить ентот хрустальный предметец надоть?
Тот кивнул.
-Пожалуйста! - вальяжно произнёс Емеля. - По щучьему велению, по моему хотению, разбейся, хрустальное яйцо на части!
Однако снова оно осталось целёхоньким.
-Странно, - нахмурился Емеля и произнёс заклинание снова. И снова ничего не случилось.
-По щучьему велению, по моему хотению, - крикнул Емеля, - подпрыгни, моя ложка!
Ложка подпрыгнула.
-Хух, - с облегчением выдохнул Емеля. - А я уж напугался, что кончилось щучье благоволение. Но нет, не кончилось. Это ваше яйцо, видать, тоже не простое. Как ты там, Иванушка, его назвал? Кощеево? Кощей был могущественным колдуном! Не тягаться с ним моей щуке! Так что не обессудьте, придётся вам самим искать способ, как его разбить.
-Затем и идём, - признался Иванушка в том числе и Сене, - преследуемые кощунами и кощунитами!
-Ясно-понятно, - раздумчиво произнёс Емеля. - Здесь их не бойтесь, от них я вас защитить сумею. Было дело когда-то... Вы поели? Ну давайте спать. А утром я вас провожу.
Утром Емеля накормил-напоил гостей, на печь усадил и отправился их провожать.
-Домчу вас до опушки леса, где обитает Ягоровна, - пообещал он, - а там уж вы доберётесь до её избушки без проблем.
-Слушай, друже, - обратился к нему Сеня. - А может ты нас прямо к ней и доставишь, ась?
-Да мне бы и не трудно, однако на границе с тем лесом щучье слово теряет свою силу, - признался Емеля.
-Значит, за определёнными границами волшебство, даденное тебе щукой, не работает? - спросил Иванушка.
-Ну да. Оно имеет силу только по обеим берегам нашей коротенькой речушки.
-Вот оно что! - протянул Сеня. - Получается, щучье слово ограничено небольшим кусочком земли.
-Ну да. Но мне этого хватает, чтобы жить не тужить.
-Оно, может и хорошо... для мира, - сказал Сеня. - А то, вздумай ты его завоевать, превратился бы в беду почище Кощея и остальной нечисти.
-Вздор! - возмутился Емеля. - Зачем мне мир?
-А разве у тебя в голове ни разу не возникали мысли стать величайшим властелином?
-Нет! А зачем?
-Ну-у... На твоё месте у любого бы возник такой соблазн.
Емеля только недоумённо пожал плечами. За разговорами печка доставила их к обещанной опушке.
-Ну вот мы и на месте! - доложил Емеля. - Видите тропинку? - спросил он, когда друзья с лезли с печи. - Идите по ней - и Ягоровны дом не минуете! Передавайте старушке привет от меня. Да, заходите в гости в любое время. Я в приключениях участвовать не люблю, а вот послушать о них и вообще о том, что в других местах деется - очень! Ну, прощевайте!
С этими словами Емеля по щучьему велению, по своему хотению велел печке ехать обратно. Иванушка и Сеня помахали ему на прощание и пошли по указанной тропинке.
Долго ли, коротко ли привела она их к намеченной цели. А именно - к избушке Ягоровны. Оказалась она не простой, а стоящей на громадных курьих ножках и повёрнутой к друзьям своей тыльной стороной, где не было ни двери, ни окон. При виде её друзьям сделалось неуютно.
-Что делать будем? - тихо спросил Сеня.
-Избушка, избушка! - чётко проговорил Иванушка. - Повернись ко мне передом, а к лесу задом!
Прошло томительное мгновение ожидания, а потом избушка-на-курьих-ножках с тихим скрипом повиновалась, тяжело переставляя свои конечности. Когда она повернулась, друзья увидели её фасад с навесным крыльцом, дверью перед ним и двумя окнами по обе стороны от неё. Под крыльцом была прибита деревянная же лестница, по которой следовало подняться.
-А теперь что будем делать? - снова с паникой в голосе спросил Сеня.
-Пошли, - ответил Иванушка и первым подал пример. Вскоре оба молодца стояли на тесном крыльце перед дверями.
-А... - начал было Сеня, но Иванушка лишь сердито отмахнулся от него и постучал в дверь.
-Есть кто дома? - спросил он громко. - Ау-у... Ягоровна, это Иванушка - сын Ивана из Светгорода со спутником своим Сеней. Отвори нам!
Отвечала им лишь тишина. Иванушка повторил свои действия, но им снова никто не отозвался и не отворил двери.
-Ягоровна, дело у нас к тебе серьёзное. Меня отец с матушкой к тебе послали отдать яйцо кощеево, ибо слуги его недоброе что-то затевают и на нас уже нападали...
-Да нет её дома, - сказал Сеня. - Придётся обождать, когда Ягоровна из гостей воротится.
Но тут дверь скрипнула и отворилась, образовав узкую щель. Молодые люди не без опаски толкнули её и трусливо заглянули внутрь. Ничего такого уж необычного они там не увидели. У Ягоровны всё было примерно как у любого человека: печка, стол со скамьёй, несколько сундуков у боковой стены, посуда на полке... Разве что свисающие пучки трав, да полностью чёрный кот, сидящий близ порога и смотревший на них серьёзными зелёными глазами, намекали на то, что хозяйка жилища не совсем обычна.
-Ау, Ягоровна! - позвал Иванушка. - Ты дома?
-Нет её! - раздражённо ответил... чёрный кот. - Разве не видно?
-А кто же дверь открыл? - задал Сеня глупый вопрос, прячась за Иванушку.
-Кого видите перед собой - тот и открыл! - ответил говорящий кот.
-А у нас к Ягоровне дело важное, - пролепетал Иванушка.
-Да слышал я, не глухой! Поэтому и отворил вам. Проходите и садитесь на лавку, думать будем.
-Чего тут думать? - возразил Иванушка. - Мы обождём, пока Ягоровна не вернётся.
-Боюсь, ждать придётся долго, - вздохнул кот.
-Отчего?
-Отправилась хозяйка в гости к морскому царю Черномору аж четыре дня назад. А ждать её вы, может, и того дольше будете. Между тем ваше дело не терпит отлагательств! Наверное, вам тоже придётся к Черномору отправиться.
-А далеко его морское царство?
-Далеко. Для ваших ног - очень далеко. Вы и за неделю не доберётесь!
-Так чего же ты нас посылаешь, если легче Ягоровну дождаться? - спросил Сеня.
-Потому, что есть способ добраться до царства Черномора значительно быстрее, - ответил кот. - Правда, применить вам его может быть будет трудно.
-Мы на всё согласны, - ответил Иванушка. - Тем более, что за нами погоня, от которой мы чудом оторвались.
-В таком случае, - ответил в свою очередь кот, - загляни за печь и достань оттуда метлу.
Иванушка последовал его инструкции.
-Эта метла волшебная, - пояснил кот. - Она летает. Вот на ней вы и полетите к Черномору.
-Как? - спросил Сеня.
-Просто: садитесь на неё, пару-тройку раз отталкиваетесь - и летите!
-В какую же сторону? - спросил Иванушка.
-На юг.
-А где здесь юг?
-Я покажу, идёмте.
Все вышли из избушки и по лестнице сошли на землю.
-Вон в ту сторону летите, пока не увидите море. Это и будет ваша цель.
Чувствуя себя круглыми дураками, ребята оседлали метлу и принялись прыгать на месте. Довольно скоро метла вместе со своими наездниками повисла в воздухе.
-Поднимаешь конец метлы - летишь вверх, опускаешь конец метлы - летишь вниз. А вперёд летишь, когда конец метлы чуть поднят или чуть опущен, - инструктировал кот Иванушку. - Понял?
-Кажется, да.
Иванушка начал осторожно поднимать конец метлы, которая стала плавно набирать высоту и лететь вперёд. Сеня лихорадочно вцепился в Иванушку, сидя позади. Взлёт был очень экстремальным. Несколько раз они чуть не врезались в деревья, а ветви снова будто пытались их схватить, как в Заброшенном лесу. Всё же Иванушка смог подняться над лесом, а потом, уже под редкими сегодня облаками, направить метлу вперёд.
-Мамочки, - напряжённо повторял Сеня.
-Да уж, - иногда отвечал ему Иванушка.
Наслаждаться грандиозной картиной раскинувшихся лесов, полей и рек мешала страшная высота. Даже через какое-то время напряжение не покинуло лётчиков. Они думали лишь о том, чтобы скорее добраться до морского побережья и спуститься на землю. Сидеть на метле было неудобно, солнце припекало и было в глаза вместе с ветром, периодически приходилось облетать птичьи стаи.
Долго ли, коротко ли, впереди показалась блестящая полоска, которая медленно расширялась. Закрыв от солнца глаза ладонью, Иванушка разглядел впереди большую водную гладь.
-Мы почти прилетели! - крикнул он через плечо своему спутнику.
-Скорее бы, - пробубнил тот.
Внезапно они услышали позади себя звуки крыльев.
-Что там за птица? - спросил Иванушка у Сени, боясь обернуться и потерять ориентацию.
-Это не птица! - завизжал товарищ.
-Что ты сказал?
-Это не птица!
-А что?
-Лети быстрее, за нами гонится Змей Горыныч!
Невидимый Иванушке преследователь издал гортанный рёв совсем уже близко. Иванушка повернул немного влево и сделал это, судя по всему, очень вовремя. Так как чудовище, видимо, изрыгнуло пламя, которое ребят не достало, зацепив лишь тёплым воздухом. Иванушка резко пошёл на снижение.
-Ты видишь Змея? - спросил он у Сени.
-Нет... то есть, теперь - да! Он сверху, но начинает спускаться прямо на нас. Ой...
Иванушка снова увернулся от огня большого ящера. Однако он всё же потерял ориентацию, их закрутило-завертело... Сеня сорвался с метлы...
Впрочем, Иванушка тоже сорвался и начал падать. Мир разделился на небесную синеву и синеву морскую. В одну из них они и рухнули. От удара о поверхность Иванушка потерял сознание...
Иванушка очнулся в просторных покоях с высоким потолком. Он лежал на широком и роскошном ложе. Воздух чудно подрагивал время от времени и казался каким-то густым.
-Где это я? - спросил неизвестно у кого Иванушка, ещё более удивившись, когда из его рта при этих словах вырвалось несколько пузырьков и устремились вверх.
-В подводном царстве Черномора, в его дворце! - услышал он ответ над самым ухом.
-Ягоровна! - обрадовался Иванушка, когда, взглянув направо, обнаружил крючконосую волшебницу, сидящую в кресле рядом с его ложем. - Как хорошо, что я до тебя добрался! Мне с тобою рядом нигде не страшно!
-Вот и замечательно! - ответила старушка, тоже выпуская пузырьки изо рта почти после каждого слова. - Тем более, что здесь мы в безопасности, потому что Черномор мой хороший друг!
-А где же Сеня?! - испуганно встрепенулся юноша, вспомнив, чем закончились их приключения.
-Спокойно! С ним всё в порядке. Даже лучше, чем с тобой. Пока ты дрых три дня и три ночи, твой Сеня очнулся на следующий день, встал на ноги и всё мне поведал. Заглядывает сюда чуть ли не каждый час и никак не дождётся твоего пробуждения. То-то он обрадуется!
Иванушка с облегчением хотел откинуться на подушку, как вдруг следующая тревожная мысль так пронзила его, что он аж подпрыгнул на своём ложе.
-Яйцо!!! - вскричал юноша, хватаясь себя за пазуху и с ужасом обнаруживая, что она пуста. - Кажется, при падении я потерял кощеево яйцо!!! Ой-ёй-ёй!!! Что же теперь делать?! Что теперь будет?!.
Пузырьки воздуха так и полетели изо рта.
-Не паникуй, яйцо кощеево вовсе не потерялось! - тотчас успокоила его Ягоровна. - Но не будет же оно лежать у тебя всё это время! Я его пока у себя держу.
-Правда?
-С чего бы мне врать?
-Фух! Ну если все живы-здоровы и ничего не потерялось, тогда беспокоиться больше и не о чем!
Ягоровна грустновато усмехнулась.
-Твоя миссия выполнена без потерь, - сказала она спустя минуту. - Боюсь только, что история с кощеевым яйцом далека до завершения, а ты поучаствовал лишь в начальном её эпизоде.
-О чём ты, Ягоровна?
-О том, что теперь предстоит решить, что с ним делать.
-Так чего тут думать? Уничтожить его - и дело с концом!
-Мудрено это.
-А я думал, что ты можешь извлечь иголку из яйца.
-Кабы могла, так давно бы извлекла или подсказала твоему батюшке, как это сделать.
-Что же это выходит? Никак смерть кощееву не достать?
-Я говорила, что это мудрено. Но не говорила, что нет способа. Есть кое-какие мыслишки на сей счёт.
-В чём же тогда проблема?
-Проблем целая телега, однако говорить об этом сейчас не след.
-А когда же след?
-А вот наберись терпения - и дождёшься этого момента.
-Ничего не понимаю! Ты, Ягоровна, мастерица говорить загадками, - упрекнул её Иванушка, зевая.
-Ты сейчас слишком слаб. Поспи. Отдыхай и выздоравливай. У тебя ещё будет время понять мои слова...
Это было последнее, что услышал Иванушка перед тем, как погрузиться в сон.
II
Около месяца Иванушка и Сеня почти беспечно прожили дорогими гостями у славного царя Черномора. Они принимали участия в пирах, гуляли по морскому дну, познакомились со многими придворными-русалами, досконально изучили царский дворец.
Можно было бы жить всё это время совершенно беспечно, однако друзья иногда думали о будущем совете, который задумали Черномор и Ягоровна. На нём они хотели решить, что делать с кощеевым яйцом. Совет должен был начаться, когда съедутся приглашённые на него гости. А это было делом не сиюминутным. Иванушка и Сеня могли уехать в любой момент и обо всём забыть, но они пожелали остаться и принять участие. Ягоровна не стала их отговаривать, хотя сам Черномор сомневался, стоило ли юношам продолжать участие в судьбе яйца.
Постепенно во дворце стали появляться новые лица. А одним прекрасным днём, когда Иванушка и Сеня в очередной раз гуляли, Ягоровна уведомила их о том, что совет вот-вот начнётся и пора спешить в тронный зал.
Все трое явились туда самыми последними. Как только они переступили порог, слуги закрыли дверь. Иванушка оглядел присутствующих. Помимо него, Сени и Ягоровны здесь находились сам Черномор; русал по имени Синеволн, живший в другом морском царстве; представитель племени чудь Пламень; а также двое людей, которых звали Ждан да воин Беломир. Первый являлся одним из атаманов вольных людей из Берладской земли, куда стекались все отверженные, а второй прибыл из города Плес-Крайний, что находился к западу от Светгорода.
-Итак, все в сборе! - провозгласил Черномор. - Тогда я объявляю Большой совет открытым! Речь пойдёт о новой нарастающей угрозе с запада, которая, я уверен, является общей для народов тех, кто здесь присутствует и о способе её решения.
-С удовольствием послушаю, как можно избавиться от напирающих кощунов, - подал голос Беломир. - Мой город стоит на самой границе с их землями и первым принимает на себя агрессию врага, не давая прорваться ему на территории людей. Мало кто сделал так много для сопротивления кощунам, как мы - защитники Плес-Крайнего. А кто нам “спасибо” говорит? Да если бы даже говорили - одного “спасибо” маловато будет.
-Мы тоже воюем с кощунами, только южнее вас, - обронил Ждан будто бы между прочим. - Да не сильно хвастаемся этим.
-Мы воевали с Кощеем исключительно своими силами ещё до того, как он обрушился на Плес-Крайний и Берладчину! - воскликнул Синеволн. - Потерпев поражение, мы покинули Варгское море и переселились в море Студёное, что находится за Чудью. Если бы нам в своё время кто-нибудь помог, то, глядишь, кощуны были бы уже сокрушены, а вы, люди, не сокрушались бы сейчас!
-Нам, чудинам, до сих пор грех было жаловаться, - подал голос Пламень. - Сначала нас разделяло с кощунами Варгское море. Но и после этого они нас не трогали, сосредоточившись на борьбе с людскими государствами. Никто нас на помощь не призывал и мы жили своей жизнью. Лишь не так давно к нам явился посланник кощунов, который предлагал своё покровительство, то есть предлагал им покориться. Мы отказали, а я явился сюда к морскому царю Черномору от имени своего царя Светозара, чтобы заключить возможный союз против Кощея.
Иванушка ничего не сказал, хотя мог бы прихвастнуть, что его отец, пусть и по личным причинам, погубил самого Кощея, а светгородские добровольцы иногда уходили в Плес-Крайний, чтобы воевать против западных врагов.
-Не время сейчас, друзья мои, - сказал Черномор, - считаться собственными заслугами и намекать на то, что остальные ничего не делают! Ибо это разъединит нас, тогда как сейчас нам нужно объединяться для противодействия общей угрозе. Ведь эта общая угроза называется кощунитами. Скажу даже больше: вероятно, грядёт возвращение в наш мир самого Кощея! Вот тогда все мы действительно окажемся на краю пропасти!
-Каким образом Кощей может воскреснуть? - поразился Пламень. - Разве это возможно?
-К сожалению, да! - ответил Черномор. - И если вы наберётесь немного терпения, я поведаю об этом и открою общую картину, от которой почти все присутствующие видят лишь по фрагменту.
-Говори же, повелитель здешнего моря! - попросил Синеволн.
-Внимайте!
Эта история началась давным-давно, когда мир был молод, а правили им напрямую великие боги. Главным среди них считали Перуна - бога грозы, войны и неба. С его статусом был несогласен только скотий бог Велес. Правда, он не решался открыто оспаривать место Перуна в божественной иерархии, намекая, что оставляет битву между ними на неопределённое будущее. Но на деле Велес лишь уповал на счастливый случай, который помог бы ему дождаться, чтобы Перун сам оступился, ослабел или подставил свою спину под удар.
Правда, этот счастливый случай всё никак не подворачивался. Ни после одной человеческой жизни, ни после пяти, ни после десяти. Поэтому даже божественный Велес устал его ждать и сорвался, похитив из зависти жену и стадо Перуна. Обокраденный бог грома кинулся по их следам и настиг Велеса. Состоялась грандиозная битва, в которой Перун одержал победу и восстановил справедливость.
Велес был низвергнут под землю. У обоих богов имелись слуги, они тоже бились в этой битве между собой и слуги Велеса в основном были уничтожены, а выживших постигла участь их господина. Как вы уже поняли, одним из слуг Велеса был Кощей. Он тоже угодил в подземное узилище.
Изначально Кощей являлся человеком, очень сильным колдуном. Он стал главным жрецом Велеса, чтобы не просто стать ещё сильнее, а попытаться стать богом. С помощью своего повелителя ему удалось стать кем-то вроде младшего бога или духа, заключив свою погибель в иглу и спрятав её в прочнейшее искусственное яйцо. Это яйцо не удалось разбить даже Перуну, поэтому Кощея и заточили в подземелье после битвы, а не убили.
Много веков томился чародей в своей темнице, закованный волшебными цепями. Он исхудал, зачах и обессилил. Но продолжал жить. И томился бы ещё больше, если бы некий богатырь, ищущий подвигов, случайно не оказался в том подземелье. Кощей разыграл перед ним целое представление, притворившись сторонником добра. Наивный богатырь освободил лжеца и напоил живительной водой, вернув прежние силы. Кощей убил своего спасителя и начал строить своё государство, творя злые дела. Ему удалось захватить многие земли людей на западе и выгнать русалов из Варгского моря, прежде чем другой богатырь, чей сын сейчас находится с нами (Черномор указал на Иванушку и все присутствующие посмотрели на него), сумел с помощью Ягоровны (старушка тоже удостоилась внимания) одолеть Кощея, уничтожив тело колдуна. Но способа разбить яйцо, чтобы переломить иглу, где хранится смерть кощеева, и тогда не нашлось. Богатырь лишь забрал его с собой и хранил все эти годы.
Ныне оно перед вами (Ягоровна положила яйцо на стол) и нам предстоит решить, что же нам делать, так как Кощей скоро физически вернётся в наш мир!
После этих слов воцарилась тишина.
-А чего тут думать! - ответствовала Ягоровна после минутного размышления. - Не дано нам ничего третьего, кроме как покориться Кощею или уничтожить яйцо!
-Покоряться не хочется, - сказал Пламень, - но ведь яйцо со слов царя Черномора разбить невозможно! Выходит, нам нудно выбирать между рабством и гибелью!
-Я не говорил, что яйцо невозможно разбить! - воскликнул морской царь. - Я сказал, что никому это пока не удалось. Но, возможно, я нашёл способ, как этого добиться!
-Возможно? - переспросил Беломир.
-Возможно! - кивнул Черномор. - В таких вопросах ответ может быть узнан только на практике.
-Так что это за способ? - поинтересовался Синеволн.
-Меч-кладенец, выкованный богом-кузнецом Сварогом! Он должен разрубить кощеево яйцо!
-Так чего же мы ждём? - удивился Пламень. - Давайте испытаем сварогов меч!
-Его нет у меня.
-Где же он? - спросил Беломир.
-Висит в цепях на дубе, а дуб тот растёт у Алатырь-камня, - объяснил морской царь. - И до него, до Алатырь-камня, ещё следует добраться, пройдя вражеские заставы! Кощеевы слуги не могут приблизиться к Алатырь-камню из-за светлой природы меча-кладенца, а лишь контролируют его границы.
Снова воцарилась тишина.
-Как же пройти кощеево царство? - спросил Беломир.
-Почти невозможно, - согласилась Ягоровна. - Но это следует сделать, иначе все народы и царства ожидает порабощение. Я могла бы полететь к Алатырь-камню в своей ступе, но увы - небеса находятся под контролем кощунитов из-за Змеев Горынычей. Нет, идти следует по земле!
-Но тогда идущего к Алатырь-камню просто схватят! - возразил чудин Пламень.
-Весьма вероятно, - признала его правоту Ягоровна. - Но если их сильно отвлечь, то может быть у несущего яйцо появится шанс дойти до дуба с мечом-кладенцом.
-Отвлечь? - изумился Ждан. - Чем до такой степени можно будет отвлечь кощунитов, чтобы они перестали бегать за кощеевым яйцом?
-Всеобщим нападением на них! По всей границе от Чуди на севере до Берладии и русалов Черномора! Тогда врагу станет не до поисков яйца и его нынешнего владельца!
И в третий раз воцарилась тишина.
-Я готов воевать с кощунитами, пока яйцо будут доставлять на остров Буян, - прервал её Черномор. - Но не забывайте, что моё могущество на суше слабее, чем в морской пучине, и очень недолговечно. Поддержат ли земные воинства идею войны с врагом?
-Думаю, я смогу собрать всех берладников и ударить по кощунитам, - отозвался Ждан.
-Плес-Крайний не останется в стороне! - горделиво ответил Беломир. - Нам так и так воевать с западным врагом. А с союзниками как-то веселее, чем без них!
-От имени царя чудинов Светозара даю вам слово, что мы всех поддержим! - сказал Пламень.
-Русалы Студёнистого моря пришлют полки! - не отстал со словом Синеволн. - Но кто будет нести яйцо к мечу-кладенцу?
Кажется, его вопрос застал всех врасплох. О главном как-то не подумали.
-Я! - немного неожиданно даже для себя подал голос Иванушка.
Все воззрились на него.
-А я пойду с ним и помогу, - сказал Сеня.
-Что ж, - после паузы произнёс Черномор, - вот всё и решено! Остаётся только действовать!
Прошло ещё два дня, прежде чем гости покинули морское царство. Черномор провожал их и высадил на берегу реки Пригранцовки, откуда было легко добраться до Берладского края.
-Так не забудьте же, - напомнил на прощание морской царь, - через шестьдесят лун начинаем атаки на кощеево царство!
После этого путники отправились на север. Все они ехали на лошадях, выданных морским царём. Исключение составляла лишь Ягоровна, передвигающаяся в своей ступе, которая парила близко к поверхности земли. Погода не баловала, небо затянули тучки и крапал дождик.
-Это к лучшему, - сказала колдунья. - Горынычам тяжелее будет обнаружить нас с воздуха. Выше носы!
День прошёл без событий. Переночевали в рощице. А на следующее утро, когда компания продолжила путь после перекуса, Ждан и Синеволн уведомили остальных, что навстречу им приближается конный отряд.
-Не кощуны ли? - встревожился Иванушка.
-Нет! - уверенно ответил Ждан. - То берладники - товарищи мои.
Иванушке оставалось лишь верить на слово. Вскоре он убедился, что Ждан не ошибся, когда перед ними предстало четверо всадников и громко приветствовали атамана.
-Привет тебе, Ждан! - воскликнул один из берладников, косясь на сидящую в парящей ступе Ягоровну. - Тебе - и твоим товарищам!
-И тебе удачи, Славнодей! - ответил тот. - Равно как и остальным твоим спутникам! Что слышно, какие новости?
-Слыхал я, что ты отправился в гости к морскому царю. И нам страсть как хочется узнать об этих твоих приключениях. Я же могу рассказать, что нынче тревожно в берладском краю из-за угрозы с запада. Кощуны в последнее время распоясались. Так кто же из нас поведёт рассказ первым?
-Моё гостевание было напрямую связано с проблемой кощунов и вкратце скажу вам, други, что отряд, который вы видите перед собой, стремится к тому, чтобы сокрушить их раз и навсегда. Грядут грозные времена, Славнодей, и многим народам следует быстро объединиться против западной угрозы, если они не желают пасть от рук кащунитов или стать рабами их. О том буду вести разговор на общем кругу среди всех атаманов!
-Что ж, вижу, ваши вести не терпят большой задержки, - сказал Славнодей. - Мы тоже как раз возвращаемся в Берлядь. Поедем вместе. Так и безопаснее сейчас!
-Почему бы и нет, - кивнул Ждан
Тут в разговор вступила Ягоровна.
-Славные берладники! - провозгласила старушка. - Вам безусловно следует отправляться в свою столицу для обсуждения важных дел, о которых вам поведает Надежд. Остальным же следует продолжать свой путь, чтобы вовремя добраться до нужных пунктов.
-Да, это так! - согласился Ждан. - Но я думал, что вы погостите в Берладе хоть несколько дней.
-Некогда.
-Тогда будем прощаться. Кто знает, когда мы увидимся... и увидимся ли вообще...
Далее компания отправилась в путь без Ждана. Впрочем, через несколько дней пути их синхронно покинули Синеволн и Пламень, заявившие, что им удобнее передвигаться своими способами.
-Что за способы такие? - удивился Сеня, когда русал и чудин удалились.
-Синеволн будет перебираться из реки в реку, а Пламень двинется в Чудь подземными ходами, - ответила ему Ягоровна.
-Если они таким образом быстрее доберутся до своих царств, - сказал Беломир, - то для нашего дела это будет хорошо. Ведь Студёнистое море и Чудь находятся даже дальше Плес-Крайнего. Пока Синеволн и Пламень расскажут об общем наступлении, пока ихние цари и вельможи обдумают да согласятся - времени пройдёт немало. Я наверняка окажусь в Плес-Крайнем позже.
Ещё через несколько дней Беломир тоже покинул Ягоровну, Иванушку и Сеню, потому как ему предстояло и дальше ехать на север, а остальной троице свернуть на запад и углубиться в огромный лес, называющийся Дебрянским.
После злоключений в Заброшенном лесу Иванушка и Сеня с опаской относились к Дебрянскому массиву. Однако быстро привыкли, так как корни и ветви здешних деревьев не хватали за одежду, не царапали лиц и рук и не подставляли подножки. К тому же рядом находилась Ягоровна, с которой юноши чувствовали себя в безопасности. А та, чувствуя, что после вступления в лесную чащобу ребята явно находятся не в своей тарелке, старалась отвлечь их разговорами. В частности, немного рассказала им о прежних спутниках. Оказалось, что Надежд был потомком угасшего княжеского рода, а Беломир являлся сыном нынешнего посадника Плес-Крайнего.
Наткнувшись на ручей, троица с удовольствием утолила жажду и заполнила фляги ключевой водой. Продвинувшись ещё немного, они остановились на пригорке, собираясь осмотреться. Позади стояло кряжистое дерево. Иванушка и Сеня не обратили на него внимания, отвернулись в другую сторону. Лишь Ягоровна подлетела к дереву на ступе и сказала:
-Приветствую тебя, Древобард! Да процветают твои лесные угодища во веки веков!
К изумлению Иванушки и Сени кряжистое дерево заскрипело, приподнялось и... обернулось. Теперь и юноши увидели, что существо это было и не деревом вовсе... а, вернее, не совсем деревом, ибо кожа его почти не отличалось от коры, а массивная листва была чем-то вроде волос на голове. В целом же было видно, что оно имело и глаза, и рот, и похожие на ветви руки с семью-восемью пальцами, и корнеподобные короткие ноги, которые позволяли ему передвигаться. Через мгновение Иванушка и Сеня догадались, что перед ними самый настоящий леший.
-И тебе цвести пышным цветом, Яга! - прогудел древесный гигант. - Лес хорошо тебя помнит, ты ей по нраву, да огорчила наш край уходом своим. Неужто решила вернуться к нам? Это хорошо, ведь нигде лучшего места ты во всём белом свете не отыщешь!
-Лучшего места действительно не существует! - вежливо отвечала Ягоровна. - И когда-нибудь я вернусь сюда. Возможно, навсегда. Однако сейчас это невозможно, потому что распростёрлись над миром силы тёмные, мертвящие, порабощающие. И нужно их отогнать как можно скорей, иначе никого они не пощадят в случае своей победы.
-Запредельем наш народ никогда не интересовался. Но и до нас долетают некоторые слухи о скорой буре. Более того, наши западные границы подвергаются сильным вырубкам. Проклятые кощуны уничтожили многие области и хотят продвигаться дальше. Их ли ты имела в виду, говоря о силах тёмных?
-Да. Кощуны так обнаглели, поскольку ждут скорого возрождения своего повелителя. Мы находимся в дороге для того, чтобы попытаться раз и навсегда не дать этому свершиться.
-В таком случае вы не найдёте здесь тех, кто станет вредить вам или противодействовать! - торжественно пророкотал Древобард. - Что я и мы можем помочь вам?
-Нам бы передохнуть до утра, - ответила Яговна, - да добраться до гор, что на западе.
-Следуйте за мной!
Древобард привёл их в пещеру, которая располагалась на возвышенности и была надёжно укрыта кустарником от посторонних глаз. Вход в пещеру укрывал водопад от ручья. Внутри Древобард накормил Ягоровну, Иванушку и Сеню сытными лесными ягодами и орешками, дал напиться воды из ручья. Затем заставил их рассказать в подробностях о пережитых приключениях.
-Коль скоро такое количество людей, русалов и чуди собирается противодействовать кощунам, то и мы, лешие, должны воспользоваться случаем и пойти против них войной! - решил Древобард. - Как знать, может именно мы окажемся той тоненькой веточкой, которая переломит хребет врагу. Завтра я провожу вас, а после соберу совет! А пока спокойной ночи!
Благодаря Древобарду, путники без проблем вышли из Дебрянского леса на его северо-западной окраине, где начинались Карпские горы. Здесь кощуны ещё не чувствовали себя хозяевами, обходили эти места стороной, лишь мечтая развить свою деятельность по вырубке деревьев.
Путникам предстояло спуститься в подземелье и, таким образом, пройти Карпские горы. Таков был план Ягоровны, которая когда-то уже совершала подобный поход по местным пещерам. Иванушка и Сеня без колебаний согласились идти за ней. Лошадей оставили на попечение лешего.
Вход в подземелье не поразил юношей. Они углубились внутрь и стали блуждать в подземных галереях, похожих на коварный лабиринт. Здесь было душно и темно. Ягоровна, паря над полом в ступе, возглавляла их маленькую колонну с горящим факелом в руке. Следом за ней шёл Иванушка. Замыкал шествие Сеня.
-Как скоро мы выберемся отсюда? - спросил Иванушка у Ягоровны.
-В прошлый раз я прошла весь путь за два дня. Но тогда у меня были проводники из местной чуди?
-Здесь есть чудь?
-Была. Теперь нету. Их вытеснили остатки обров.
-Знакомое слово, - подал голос Сеня. - Где-то я слышал об обрах. Это ведь исчезнувший народ, да?
-Да, - ответила Ягоровна. - Обры были могучи, свирепы и воинственны. И очень горды. Настолько, что прогневали богов, которые принялись истреблять их. Уничтожили почти всех, но кучке обров удалось спастись, укрывшись в подземельях этих гор. Здесь они и ютились, мельчали и наливались злобой. Чудь могла бы здесь жить и дальше, обры не смогли бы их вытеснить, однако им стало противно такое соседство и чудь ушла отсюда.
-Следует ли нам опасаться этих обров? - спросил Иванушка.
-Надеюсь, у них хватит ума пропустить нас, - ответила колдунья. - Иначе им не поздоровится.
Коридоры раздваивались, поворачивали, поднимались вверх, уходили вниз. Ягоровна уверенно вела их за собой. Пришлось пройти немалое расстояние, прежде чем маленький караван очутился в пещере и Ягоровна сказала, что они останутся здесь, чтобы поспать. Дежурили по очереди.
Выспавшись, троица подкрепилась и продолжила скитания по подземным галереям. Иванушке казалось, что они длятся бесконечно. Он даже начинал думать, что они ходят по своеобразному кругу, настолько однообразен был подземный путь: спуски-поднятия, повороты, раздвоения, пещеры, в которых следовало выспаться.
-Кажется, мы ложились спать уже три раза, - сказал Иванушка. - Получается, мы под землёй провели три дня?
-Примерно, - только и ответила ему Ягоровна.
Дальше стало ещё тревожнее, так как путники обнаружили, что их сопровождают. Это могли быть только обры. Они не нападали на пришельцев, не пугали уханьями, а молча следовали за ними тенями. Но это пугало не меньше. Преследуемые молчаливыми недоброжелателями, Ягоровна, Иванушка и Сеня вышли из подземного коридора, пересекли подземный зал и очутились у моста, который был проложен через бездонную пропасть. Он был узким и без перил.
-Нам надо пройти через него, - сказала Ягоровна. - За ним совсем немного осталось до выхода на поверхность. Иванушка, Сеня, идите. А я посторожу обров и переберусь последней.
Не помня себя, ребята перебежали по мосту и стали ожидать Ягоровну. Обры не стали на неё нападать. Ягоровна в своей ступе стала переправляться к ребятам. Она пролетела середину моста, когда пропасть внезапно просветлела и из неё поднялось громадное существо о трёх головах.
-Змей Горыныч! - синхронно прошептали Иванушка и Сеня.
-Бегите вперёд, горемычные! - крикнула им колдунья, прежде чем чудовище дунуло на неё огнём.
Ягоровна успела выставить заискрившиеся в свете руки и этот свет, столкнувшись со змеевым огнём, произвёл взрыв, который поглотил и её, и Змея. Мост развалился, а ребят отбросило от края. Оглушённые, они долго лежали, не в силах осознать происходящее. А когда осознали, то первые минуты хотели умереть на месте или проснуться в родной усадебке и с облегчением понять, что вся история с кощеевым яйцом была дурным сном.
Увы, то была суровая реальность! И она погнала их по коридору. Теперь он не раздваивался, не уходил вниз или вверх. Только вперёд. И вывел, в конце концов, на поверхность. Там царила тёмная ночь и это было хорошо. Несчастные скитальцы упали ниц и заснули мертвецким сном.
Пробуждение оказалось невесёлым.
-Что мы будем теперь делать? - грустно спросил Сеня.
-Как - что? - удивился Иванушка. - Продолжим путь к Алатырь-камню!
-Без Ягоровны?
-Без Ягоровны! Мы всё равно должны довести миссию до конца! Впрочем, тебя я отпускаю, иди домой.
-Я не покину тебя, Иванушка! Прости секундную слабость. Больше ты таких слов от меня не услышишь! Я пойду с тобой до конца.
Они прошли долгий путь, прежде чем спустились с подножия гор в долину, оказавшись у местной реки. Там соорудили плот, но, прежде чем переправиться, отдохнули немного. Иванушка и Сеня не стали сразу перебираться на другой берег, а, пользуясь тем, что река течёт в нужном для них направлении, проплыли какое-то время вниз по течению. Только после этого выбрались на берег и отправились в путь.
На запад к камню-алатырю их повёл волшебный клубочек, который Иванушке дала Ягоровна перед уходом из морского царства Черномора. Так, на всякий случай - сказала колдунья тогда. Случай этот представился после её гибели. Клубочек повёл друзей через лес. Уже третий по счёту лес путникам снова очень не понравился. Он был таким же враждебным, как и Заброшенный лес, к тому же здешние деревья оплетала густая паутина, по ночам Иванушка и Сеня чувствовали, что за ними кто-то наблюдает. А ещё им не встретилось ни одного ручья чтобы утолить жажду. Потом дорогу пересёк поток, у которого клубок остановился, давая понять, что его нужно переходить. Как назло, на противоположном берегу виднелась лодка. Иванушка и Сеня вздумали подтянуть её к себе с помощью верёвки и крюка, которые у них имелись. С девятого раза им это удалось. Так они переправились на противоположный берег.
После переправы прошло четыре дня. Иванушка и Сеня терпеливо шли за волшебным клубочком, а лес всё не заканчивался. Иванушка решил подыскать высокое дерево, залезть на него и посмотреть, долго ли ещё им идти по лесу. Сеня подсадил его на нижнюю ветку, а дальше Иванушка вынужден был продираться сквозь ветви и листву вверх по стволу. Когда он добрался до верха, солнечный свет ослепил его отвыкшие от дня глаза. Кругом был виден один лес и Иванушка спустился вниз весьма удручённым. Он и Сеня поужинали, легли спать, а наутро, голодные, отправились дальше за клубочком. Сверху лил дождь.
Следующим вечером, когда друзья готовились заснуть, на них напал большой паук. Он пытался оплести полусонных друзей, но вовремя очнувшийся Сеня отпугнул его кинжалом и снял паутину с почти оплетённого Иванушки. Друзья с тех пор обязательно по очереди дежурили ночами.
Каждый следующий день был похож на предыдущий. Друзья потеряли им счёт. Наконец, в какой-то из них, Иванушка и Сеня вышли из леса, который сменился лесостепью. Лесостепь вскоре сменилась степью, а степь - болотом. Пошли болотом. За это время им не встретилось ни одного живого существа. Лишь раз, когда путники в очередной раз остановились передохнуть, Иванушка заметил кружащегося в небе Змея Горыныча с чёрным всадником. Друзья догадались, что он пытается высмотреть их, и спрятались под чахлым кустом, сидя там до тех пор, пока Змей и всадник не улетели.
Тогда Иванушка и Сеня поспешно продолжили путь через болото. Питались ягодами, жажду утоляли редко, только когда были уверены, что вода более-менее чистая. Обходили топи и трясины, шли через “острова”. Сквозь туман они уже видели Алатырь-камень - громадный остров-скалу посреди болота. Иванушка и Сеня решили заночевать на одном из “островков”, под берёзой. Сеня вызвался дежурить первым и Иванушка тут же заснул. Сеня решил не будить его на смену, сам лёг рядом и... тоже заснул. Как ни странно, он проснулся более бодрым, чем Иванушка, насобирал болотных ягод, которыми друзья подкрепились, а потом пошли дальше. Топей и трясин стало больше, их звали какие-то голоса. Иванушка и Сеня поняли, что это болотная кикимора старается завести их в трясину. Один раз Иванушка провалился туда, Сеня спас его, протянув валявшуюся рядом палку и с её помощью вытащив Иванушку на твёрдое место.
-Кое-что неладно! - признался Иванушка, когда они прошли совсем недолго, а ему вновь понадобилось отдохнуть. До Алатырь-камня было уже рукой подать. Он высился над ними, закрывая половину неба.
-Да, я заметил, - ответил Сеня. - Ты какой-то обессиленный. Ты ранен?
-Нет! Но ты прав, сил у меня совсем мало.
-С чего вдруг? Ты всегда был сильнее и выносливее меня и остальных наших ровесников.
-Это всё проклятое яйцо! Чем ближе мы идём к Алатырь-камню, тем оно делается тяжелее. Я думаю, оно чувствует, что мы идём его уничтожать и сопротивляется. Я как будто телегу за собой тащу.
-Вот оно что! Колдовство, значит! Предлагаю нести яйцо по очереди. Что скажешь?
-Возможно, нам так и придётся поступить. Но пока пусть яйцо ещё побудет у меня. Нужно, чтобы кто-нибудь из нас был при силе.
-Как скажешь. У меня мысля появилась. Ты пока останься здесь, переведи дух, а я схожу да посмотрю, что ожидает нас впереди. Помнится, Черномор упоминал о страже, расставленной кощунами по всему периметру Алатыря.
-Ладно, иди...
На подходе к скале, когда он думал о том, где им удобнее будет подниматься на Алатырь-камень чтобы дойти до вершины, Сеня чуть не попался на глаза двум кощунитским стражникам. Сеня вовремя спрятался за раскидистым кустом и стал наблюдать за ними. Невольно подслушал и их короткий разговор.
-Надоело здесь вусмерть, - сказал один из стражников. - Мало того, что сидишь в этом гнилом болоте, так ещё терпишь невыносимую близость с Алатырь-камнем. Лучше бы я чичас в войсках находился, да налёты устраивал добычи ради.
-Чичас не до добычи! - веско ответил его товарищ. - Чичас бы отбиться от восточных орд, которые внезапно превратились из овец в волков. Не жалуйся! Как знать, будь ты там и уже, может, гнили бы твои косточки на поле брани. А здесь хоть тихо, ходи туды-сюды, разминай ноги. Ежли повезёт, наткнёси на обладателя яйца, сцапаешь его и станешь ближником нашего господина...
Когда стражники прошли дальше и скрылись, Сеня вылез из-под куста и тихонечко вернулся к Иванушке, поведав об услышанном.
-Значит, наши уже вовсю воюют с кощунами, - сделали вывод друзья.
После раздумий они решили пробираться к Алатырь-камню ночью.
Когда стемнело, Иванушка и Сеня отправились к камню. Иванушка сказал, что он устал настолько сильно, что будет даже рад, если черти их сцапают. Сеня посоветовал ему не поддаваться усталости и унынию. Он снова хотел предложить Иванушке передать ему яйцо, но в последний момент почему-то передумал.
Кощуны развели костры вокруг скалы. Иванушка и Сеня решили пробраться между двумя из них. Пробирались осторожно, часто ползая на животе, боясь наткнуться на дозоры кощунов, снующих меж костров. Иванушка снова пожаловался, что яйцо будто становится всё тяжелее. Один раз чуть не попались молчаливому дозору двух кощунов, прошедших мимо, но не увидевших укрывшихся в темноте за очередным кустарником Иванушку и Сеню. После этого друзья прошли дальше и ступили на твёрдую каменную поверхность. Иванушка и Сеня были на Алатырь-камне и теперь кощуны им были не страшны.
Сеня, поддерживая вконец обессиленного Иванушку, нашёл тропу, ведущую вверх. Но перед тем, как пойти по ней, друзья присели для отдыха.
-Иванушка, давай всё-таки я теперь понесу яйцо, - решился сказать Сеня.
Иванушка внимательно посмотрел на него и молча кивнул. Он с усилием вытащил кощеево яйцо из пазухи, протягивая его другу. Сеня принял яйцо и... уронил на каменистую поверхность.
-В чём дело? - спросил Иванушка.
-Я не могу удержать яйцо, - ответил Сеня.
-Почему?
-Оно слишком тяжёлое.
Сеня наклонился, ухватил яйцо двумя руками и попытался поднять, однако сумел лишь на несколько мгновений оторвать предмет от поверхности. Иванушка проделал то же самое - и у него всё получилось.
-Видимо, в отличии от тебя у меня нет богатырской силы, - вынужден был признать Сеня. - Придётся тебе нести яйцо до самого конца. Больше некому!
-Я понесу кощееву смерть, а ты понесёшь меня, - грустно пошутил Иванушка.
-Мы справимся! Обопрись об меня, - и друзья заковыляли дальше в гору.
Казалось, до вершины не так уж и далеко, но дорога казалась Иванушке и Сене вечностью. Уже и Сеня начал выдыхаться. Из последних сил он тащил своего товарища, который упал бы на месте, если бы не плечо верного соратника.
-Ещё немного, ещё чуть-чуть! - говорил Сеня. - Мы прошли так много земель - так неужели остановимся в двух шагах от цели?
Наконец, не помня себя от усталости, они достигли вершины Алатырь-камня. Друзья оказались на абсолютно плоской площадке, посередине которой прямо из камня рос дуб. А у его одного из его корней торчал воткнутый в деревянную поверхность меч.
-Мы у цели! - возвестил Сеня.
-Ещё нет, - возразил Иванушка, падая наземь. - Нужно добраться до меча.
Сеня попробовал поднять его, но не смог.
-Принеси меч, - попросил его Иванушка, доставая яйцо и кладя рядом с собой. - Разбей им кощееву смерть.
-Хорошо!
Иванушка закрыл глаза. Он выполнил свою задачу и мечтал впасть в сон. Этому помешал Сеня, крикнув, что не в состоянии вытащить меч. Иванушка понял, что ему придётся всё сделать самому. Он встал на четвереньки и стал катить яйцо к дубу. Яйцо принялось... откатываться назад.
-Да что же такое! - возмутился Иванушка.
В конце концов, он бросил яйцо и дотащился до дуба сам. Сеня помог ему подняться на ноги. Иванушка тяжело вздохнул, взялся за рукоять кладенца и начал медленно, но верно вытаскивать меч из дерева. Когда это удалось, Иванушка протянул оружие Сене.
-Давай ты, - прошептал он, - у меня нет сил дойти до яйца.
Сеня кивнул, осторожно взял меч и пошёл к яйцу. Через несколько шагов он обернулся.
-Кажется, теперь меч не идёт к проклятому яйцу, - сказал он. - Держи кладенец и обопрись на меня. Я протащу тебя.
Таким образом они приближались к кощееву яйцу. Иванушке стоило больших усилий удерживать сопротивляющийся кладенец. Когда до яйца оказалось несколько шагов, Иванушка попросил Сеню перестать его поддерживать и отойти. После того, как друг выполнил его просьбу, Иванушка взялся за рукоять обеими руками, поднял меч над головой и изо всех сил опустил его прямо на кощеево яйцо.
Раздался страшный треск, посыпались искры, Иванушка ощутил толчок и отлетел вместе с мечом в сторону. Яйцо развалилось на части. Сеня схватил выпавшую оттуда иглу и переломил её. Грохот, пронёсшийся после этого, оглушил обоих. Это последнее, что запомнил Иванушка, прежде чем потерять сознание.
Эпилог
Иванушка очнулся в просторных покоях с высоким потолком. Он лежал на широком и роскошном ложе. Воздух чудно подрагивал время от времени и казался каким-то густым.
-Где это я? - спросил неизвестно у кого Иванушка, ещё более удивившись, когда из его рта при этих словах вырвалось несколько пузырьков и устремились вверх.
-В подводном царстве Черномора, в его дворце! - услышал он ответ над самым ухом.
-Ягоровна?! - изумился Иванушка, когда, взглянув направо, обнаружил крючконосую волшебницу, сидящую в кресле рядом с его ложем. - Ты?! Но как, ведь ты погибла... А-а-а, я ведь тоже погиб. И попал в Ирий! Только почему он так похож на царство Черномора?
-Потому что это и есть оно, глупый! - ответила Ягоровна. - И оно находится на своём месте, а не в Ирии! И мы с тобой живы-здоровы!
-Но я же видел, как ты погибла!
-Иногда не верь глазам своим. Не погибла я, хотя была к этому близка. Я защитилась своими чарами от огненного плевка Змея Горыныча. Из-за соприкосновения чар с огнём последовал взрыв, после которого мы со Змеем рухнули в пропасть и на дне её продолжили поединок. Я одержала верх, одначе долго потом приходила в себя и восстанавливала силы. Вас уж и след простыл! Я не стала искать вас с Сеней и вернулась к Древобарду. Он вскоре начинал вместе с другими лешими свой похож на кощунов. Я присоединилась к ним и участвовала в битве с силами зла. А потом в небе прогремел гром, засверкали молнии и я догадалась, что вы разбили кощеево яйцо и разломили иглу. Все кощуны обратились в бегство. Они повержены навсегда вместе со своим властелином!
-А как я оказался здесь? - спросил Иванушка.
-После того, как гром и молнии прекратились, я на ступе долетела до Алатырь-камня и забрала вас оттуда, перенеся в морское царство!
-Значит, всё кончилось? - вновь спросил Иванушка.
-Всё кончилось! - подтвердила старушка с улыбкой. - А главное: всё кончилось ХО-РО-ШО!
БОНУС №2
ИГОРЬ ГОНЧАРОВ И ПРИЗРАЧНОЕ ПРОРОЧЕСТВО
Учебный 1992/1993 год
Часть I
Игорь Гончаров, 12-летний подросток, собирал свои вещи. Скоро за ним должны были заехать, чтобы сопровождать в волшебную щколу-интернат, которая находилась за городом. Дядя Герман и тётя Роза Буслины, являющиеся опекунами Игоря, не любили ничего связанного с волшебниками и волшебством. Пока Игорь собирался, они всё время ворчали по этому поводу, придирались ко всякой несущественной мелочи.
В самый разгар ссоры в дверь постучали.
-Кто там? - осторожно осведомился дядя Герман.
-Это я - Рубен Бадун, - ответили с той стороны двери. - Буду ждать Игоря на улице.
Игорь подхватил ранец, взял сумку и стал прощаться. Дядя Герман в ответ лишь фыркнул. Игорь вышел из квартиры на лестничную площадку, вызвал лифт, спустился на нём вниз и вышел из обшарпанного подъезда. Рубен Георгиевич Бадун уже стоял возле своей бежевой “копейки”. Мужчина чуть за 35 лет был высок, толст, патлат, производил устрашающее впечатление, но на самом деле имел мягкий характер и был слегка туповат. Внешне он больше всего напоминал Игорю актёра Вячеслава Невинного.
До 11 лет Игорь пребывал в незнании того, что существуют волшебники. Дядя и тётя ему об этом не рассказывали, хотя мать Игоря являлась сестрой тёти Розы, была волшебницей и училась в волшебной школе-интернате. Бадун явился к Буслиным год назад, в 11-летие Игоря, и всё ему рассказал. Так Игорь узнал, что его родители были волшебниками и погибли вовсе не в автокатастрофе, а от рук тёмного мага Смертоносца. Сам же Смертоносец после этого исчез и говорили, что он растворился от прикосновения к Игорю. Так Игорь стал главной знаменитостью волшебного сообщества.
-Здравствуйте, Рубен Георгиевич! - сказал Игорь, усаживаясь в легковушку и горя желанием как можно скорее оказаться подальше от ненавистной хрущёвки по Можжевеловой улице, где он провёл худшие годы своей ещё короткой жизни из-за плохого к нему отношения опекунов и двоюродного брата Дани.
-Привет, Игорёк! - чуть смущённо отозвался тот.
-Я полностью готов!
-Э... да... ты - молодец... А я вот оплошал малость и нам придётся заехать ко мне на минутку. Мне нужно кое-что забрать. Директор очень просил эту штуку и без неё мне в школе стыдно будет появляться.
-Ладно.
-Ты не волнуйся, мы успеем на поезд...
Бадун работал в волшебной школе-интернате сторожем и жил в сторожке у ворот. Игорь даже не подозревал, что он имел жилплощадь в городе и очень удивился этому. Хотя, пока они ехали, мальчик получил возможность подумать и понять, что сторожка была служебной, а Рубен Георгиевич должен был где-то иметь хотя бы комнатку. И оказалось, что она располагалась в панельной пятиэтажке.
-Я поднимусь к себе буквально на минуту, - сказал Бадун Игорю, - поэтому в гости не приглашаю. Жди меня в машине.
-Хорошо.
Рубен Георгиевич действительно обернулся очень быстро. С собой он вынес авоську, где лежали бутылка кефира и батон хлеба. Игорь про себя отметил, что вряд ли эти продукты нужны директору волшебной школы. Потом он заметил в оттопыренном кармане брюк Бадуна небольшой свёрток.
-Это и есть то, что заказывал вам привести Светозар Светозарович? - осторожно спросил Игорь у школьного сторожа, с которым был с момента знакомства на короткой ноге.
-Ну да, - ответил тот.
-А что в свёртке?
-Да я и сам не знаю.
-А вы разве не заглядывали?
-Неа. Директор велел не смотреть - ну я и не смотрел.
-А, может, посмотрим?
-Э-э-э... не, не надо.
До железнодорожного вокзала доехали с ветерком, так как из-за августовской жары боковые окна были опущены. На отдельной платформе уже собралось много знакомых. Особенно рад Игорь был своим лучшим друзьям - Роберту Хорькову и Ирине Управиной. Они познакомились в прошлом году, когда ехали в волшебную школу в первый раз. Роберт был из многодетной семьи волшебников, имел кучу братьев и младшую сестру. Ирина оказалась педантичной отличницей.
-Как провёл каникулы, Игорь? - поинтересовалась Ира.
-Ужасно! - честно ответил тот. - Ты же знаешь, как “хорошо” относятся ко мне дядя, тётя и двоюродный брат. Сначала мне пришлось их терпеть в нашей двушке. Старался удирать на улицу как можно чаще.
-Но на даче-то было легче? - с надеждой спросила Ира.
-Не очень. Приходилось вкалывать на этих проклятых шести сотках! Я же не Данчик, меня по полной можно было припахивать.
-А мне, думаешь, на даче легче было? - фыркнул Роберт. - Родители не особо-то нас, своих родных детей, жалели по сравнению с твоими опекунами.
-Роберт, что ты там говоришь? - встрепенулась Марья Васильевна, полноватая женщина, которая была матерью Роберта. Родители игоревых друзей стояли неподалёку и разговаривали о своих взрослых делах.
-Ничего, мам, - отозвался мальчик.
-Скоро прибудет ваш поезд, не потеряйся!
-Хорошо, мам.
-А кто это рядом с Рубеном Георгиевичем стоит? - спросила Ира у Игоря.
Тот повернулся в указанную сторону и увидел рядом с Бадуном щупленького мужчину.
-Не знаю.
-Папа сказал, что это новый учитель по физре, - тихонько сообщил друзьям Роберт. - Кажется, его зовут Роман Кириллович Квирин.
-Как-то не похож он на физрука совсем, - поделился соображениями Игорь.
-Это точно!
На самую дальнюю платформу подошёл поезд с тремя вагонами. Все отправляющиеся в волшебную школу, сели в него. Родители и прочие сопровождающие махали вслед уходящему поезду.
Игорь, Роберт и Ирина сели в отдельное купе и Игорь рассказал им о своей поездке с Бадуном за каким-то секретным волшебным предметом, нужным директору Шмелёву.. Ребята задавались вопросом, что же Бадун забрал. Дверь купе открылась и внутрь заглянул худощавый мальчик со светлыми волосами и холодными голубыми глазами. Это был Дима Дракин - заклятый враг Игоря, Роберта и Ирины. Его сопровождали два толстых мальчика - Крабов и Голов. Эта троица явно собиралась устроить потасовку, учитывая преимущество в физической силе.
-Так вот ты где, Гончаров! - воскликнул Дракин.
-Да, я здесь, Дракин! - ответил Игорь. - У тебя есть какие-то претензии на этот счёт?
-А если и есть, так что же? Ты против?
-А если я против, то что ты сделаешь?
-Проучу тебя, как следует!
-Самолично или чужими руками?
Словесная перепалка грозила вот-вот перерасти в драку. Вдруг в купе заглянул Бадун. С ним был их одноклассник Никита Долгополов, которому Бадун искал место. Дима Дракин и его толстые дружки ретировались.
-Повезло тебе, Гончаров! - произнёс на прощание Дракин. - Продолжим в следующий раз!
-Жду с нетерпением, - процедил Игорь в ответ.
-Дракин просто хотел позлить тебя, - шепнула ему Ира, - не ведись на его провокации.
-Знаю, - ответил Игорь.
-Чего это он? - спросил у него Бадун.
-Да так, ничего, - сказал Игорь.
-Если будут проблемы - ты только скажи!
-Обязательно.
-Ну, Никита, - сказал Бадун Долгополову, - место я тебе нашёл, поэтому пойду.
-Спасибо, Рубен Георгиевич! - искренне поблагодарил школьного сторожа мальчик.
-Чао.
В присутствии Долгополова ребята не говорили о таинственном свёртке Бадуна, разговоры были о пустяках. Дальнейший путь прошёл без приключений. Поезд катил полями, а через 4 часа остановился у маленькой станции Чарово. Одноимённый населённый пункт населяли лишь волшебники. Школьники и их сопровождающие сошли с поезда и отправились в ждущие их два автобуса, повёзшие их в школу-интернат. Это было трёхэтажное и трёхкорпусное кирпичное здание, стоящее отдельно от Чарова.
Учеников у ступеней встретили завучи: Софья Андреевна Отважная и Сергей Демьянович Змиевич. Софья Андреевна преподавала математику. Она была строгой, но справедливой. Поэтому ученики её хоть и побаивались, но уважали. Змиевич, который был преподавателем химии, тоже был строгим. Но его никто не любил и не уважал. Он был вечно хмурым и неприветливым. Ученики отправились в свои корпуса, разложили свои вещи и вернулись в средний корпус, где на первом этаже располагалась столовая, чтобы подкрепиться после долгой дороги.
Там Игорь, его друзья и остальные ученики увидели основной преподавательский состав, который сидел за отдельным столом. Во главе его располагался директор школы Светозар Петрович Шмелёв. Ему было за пятьдесят лет, он отрастил бороду, глаза прятались за мутными стёклами роговых очков, а на макушке всегда выбивался клочок волос. Одет он был в модный твидовый пиджак. Он производил впечатление немного сумасшедшего и рассеянного человека, хотя все знали, что память у Шмелёва лучше, чем у многих других. Шмелёв радостно всех приветствовал со своего места.
На второй день после приезда начались школьные будни. Школа хоть и была волшебной, но урок волшебства был один и вели его преподаватели по очереди. Остальные же дисциплины не отличались от обычной школы. Со всеми преподавателями у Игоря были хорошие отношения, хотя он не был отличником или твёрдым хорошистом, а перебивался с тройки на четвёрку. Но вот Змиевич к нему постоянно цеплялся. Любимцем Змиевича был Дима Дракин. Вот и сейчас зловредный химик начал придираться к Игорю.
-А где же наша знаменитость по имени Игорь Гончаров? - меланхолично спросил он под напряжённую тишину не желающих демонстрировать свои скудные знания учеников (исключение составляли всезнайка Ира и любимчик Дима Дракин, который элементарно не боялся, что его спросят). - Может быть он нам расскажет, что получится, если смешать корень мандрагоры с настойкой чернобыльника?
Ира тут же подняла руку, готовая ответить на вопрос. Игорь же, сытый подобными вопросами на уроках химии, обречённо произнёс:
-Я не знаю.
-Значит не знаешь, Гончаров! - мрачно усмехнулся Змиевич. - Плохо, Гончаров! Почему-то твоя известность не помогает тебе. Что ж, двойка, Гончаров! Очень жаль, что на каникулах ты бил баклуши вместо того, чтобы заглянуть в учебник. Впрочем, я от тебя ничего другого не ожидал!
-Этот материал нам только предстоит изучить, - вяло огрызнулся Игорь под смешок Дракина. - Впрочем, Ирина Управина знает ответ на ваш вопрос и я не понимаю, почему вы не дадите ей сказать!
Теперь уже рассмеялась основная часть класса, пусть и робко.
-Тишина! - потребовал Змиевич. - А ты, Гончаров, если ещё раз посмеешь мне дерзить, получишь кол по поведению!
Далее он прочёл нудную и длинную лекцию о соединении корня мандрагоры с настойкой чернобыльника, которую следовало записать. Змиевич добился своего: для Игоря (да и для большинства) первый в году урок волшебства был отравлен.
-Не переживай! - говорил ему Роберт на перемене. - Следующий урок будет вести другой учитель - там-то всё будет гораздо интереснее!
-Да знаю я, - ответил Игорь. - Только это и хорошо... Но как же я ненавижу Змиевича. И чего он на меня взъелся? Не понимаю!
-Да он сам по себе такой неприятный! - сказала Ира.
-Не скажи, - возразил Роберт. - Дракина он тянет на пятёрки изо всех сил.
-Просто у него отец один из школьных попечителей.
-Ты просто старайся не попадаться Змиевичу на глаза, - посоветовал Роберт Игорю.
-Да я стараюсь, - ответил тот. - Он меня сам ищет, чтобы унизить и поставить двояк.
-Ладно, идём на следующий урок. Что там у нас по расписанию?
-География, - подсказала педантичная Ира.
Примерно год назад Игорь не подозревал, что может ненавидеть кого-то сильнее, чем своего двоюродного брата Даниила, который отравлял его жизнь не только дома, но и в прежней - обычной, не волшебной - школе. Однако, когда Игорь начал учиться здесь, то Даниил отошёл в этом плане в тень, а на первый ряд вышли Змиевич и Дракин.
Дима Дракин обладал хорошо подвешенным языком и часто подкалывал Игоря. Игорь не уступал ему в словесном споре, но это сильно выматывало. И у него, и у Роберта часто чесались кулаки. Вот только рядом с Димой всегда находились два его “телохранителя”, поэтому пара прошлых потасовок закончилась не в пользу Игоря и Роберта.
Необходимо было сделать так, чтобы спровоцировать Диму на драку один на один. И вот, в середине октября Игорю это случайно удалось. Он вместе с Робертом дежурили в столовке, когда туда завалился Дракин со своими дружками.
-Эй, официант! - крикнул он Игорю, когда их компания завладела одним из столов. - Плохо работаешь, тут жвачка под столом, забери её!
-Это твоя жвачка, которую ты только что прилепил. Сам забирай!
-Чего? А леща тебе не выдать?
-А ты умеешь или, как всегда, кого-нибудь попросишь сделать его вместо себя? - издевательски поинтересовался Игорь.
-Да я тебя одним пальцем раздавлю!
-Попробуй!
-Сейчас мне только повариха мешает это сделать. Вон, пялится сюда.
-Я в твоём распоряжении в любое время после уроков.
-Отлично! Тогда в полночь встречаемся в спортивном зале с одним или двумя секундантами с каждой стороны.
-Принято!
Спустя некоторое время Игорь спросил всё слышавшего Роберта:
-Ты пойдёшь со мной на стрелку с Дракиным?
-Конечно! - чуть ли не возмутился тот. - Зачем вообще спрашивать меня об этом? Если не я - то кто должен сопровождать тебя!
-Наверное, нам понадобится ещё один человек. Возьмём с собой Иру?
-Думаю, не стоит. Она, конечно, своя девчонка и в случае потасовки волшебной палочкой будет орудовать не хуже - а, может, даже и лучше - нас, но... Ты же знаешь, Ира заучка, зануда и поборница дисциплины. Если расскажешь ей о дуэли, она не одобрит, начнёт отговаривать. Давай возьмём Долгополова.
-Давай.
В полдвенадцатого ночи Игорь, Роберт и Никита осторожно выбрались из двенадцатиместной спальни для мальчиков 5-7 классов в коридор. Здесь они накинули на себя игорев плащ-невидимку и отправились к спортзалу. Они добрались до условленного места без приключений. Дракина с дружками там ещё не было.
-До полуночи примерно пятнадцать минут осталось, - сказал Никита. - Рановато мы пришли, придётся ждать.
-Да, поторопились, - ответил Роберт. - С другой стороны не удивлюсь, если Дракин струсит и не явится.
Игорь молча пожал плечами: мол, подождём!
Пятнадцать минут тянулись очень долго. Никита то и дело поглядывал на часы то по собственной инициативе, то по просьбе товарищей. И всякий раз оказывалось, что проходило лишь пара-тройка минут, хотя всем казалось, что прошла вечность.
Наконец Никита объявил, что наступило ровно двенадцать часов. Потом - пять минут первого. Потом - десять минут первого. Потом - пятнадцать минут первого. Дракина, Крабова и Голова всё не было.
-Пора уходить! - решил Роберт. Остальные согласились с ним.
Но в это время они услышали голос школьного завхоза Давида Аполинарьевича Ворова, который ходил обычно со своей маленькой чёрной собакой. Завхоз просил свою собаку найти для него нарушителей школьных правил, которые ночью ходят по школе. Ребята поняли, что Дракин вовсе не собирался являться на дуэль, а решил подставить Игоря и каким-то образом (вероятно, анонимным письмом) уведомил Ворина о нарушении ученика этой ночью.
После первого приступа паники Игорь подозвал друзей к себе и накрыл всех плащом-невидимкой. От нюха собаки это не спасало, но Ворин их точно не увидит. Когда завхоз вошёл в спортзал и продвинулся вглубь, друзья обошли его и выбрались из помещения. Правда, Ворин обратил внимание на их шебуршание, да и собака смотрела в их сторону. Ребята бросились бежать по коридору. Вредный завхоз с собакой кинулись в их сторону.
-А ну-ка стойте! - крикнул он, после чего раздался глухой стук.
Игорь оглянулся и увидел растянувшегося на полу Ворина. Он явно потерял сознание, а упал при выходе из спортзала в коридор, вероятно споткнувшись о порог. Игорь, Роберт и Никита боязливо остановились, принявшись шёпотом обсуждать, что им делать. Никита предлагал быстрее добраться до спален и прыгнуть в кровати, пока Ворин не очнулся и не принялся обыскивать их. Игорь и Роберт не хотели бросать завхоза в таком положении, опасаясь, что он может умереть, если ему не оказать помощи.
Их доводы перевесили и они осторожно приблизились к лежащему. Собака стояла рядом с ним, махая хвостиком и явно не понимая, что происходит с хозяином. Охотничий задор её мгновенно испарился. Хотя завхоз дышал, он не пришёл в себя даже когда ребята осторожно позвали его. Ворин, кажется, сильно ударился лбом об пол. После некоторых споров решено было поднять его и отнести в каморку.
Завхоз, несмотря на свою худощавость, оказался тяжёл для трёх подростков. После коридоров и пары лестниц, они дотащили его кое-как до нужного, как они полагали места в полуподвал. Игорь оставил завхоза висящим на плечах Роберта и Никиты, а сам открыл дверь в комнату с помощью волшебной палочки. И тут же пожалел об этом. Так как за ней он увидел... настоящее чудовище! У него была львиная голова, козье туловище и хвост-змея. Чудовище недоумённо посмотрело на них, но не успело ничего предпринять. У Игоря хватило ума тут же захлопнуть дверь.
-Я же говорил, что мы не на тот этаж зашли! - прошипел на Никиту Роберт, когда они поспешно тащили Ворина на первый этаж. Там они не стали открывать дверь, а просто положили завхоза на пол и поспешили к своей спальне, пока их никто не обнаружил.
На следующий день Игорь и Роберт на одной из перемен рассказали о своих ночных приключениях Ирине.
-Вы с ума сошли! - предсказуемо возмутилась девочка. - Вас мог поймать кто-то из учителей - и тогда у вас были бы большие проблемы!
-Ну не поймали же! - отмахнулся от неё Роберт. - Зато видела бы ты разочарованную рожу Дракина, который рассчитывал, что мы попались и теперь жестоко наказаны! Ради такого удовольствия стоило пережить вчерашние злоключения.
-А что с Вориным? - ошарашила вопросом Ира. - Он в порядке?
Игорь и Роберт переглянулись.
-Мы его сегодня ещё не видели, - признался Игорь.
-А он жив вообще? - продолжала кидаться вопросами подруга. - Вы просто его бросили на полу и ушли?
-Хватит нагнетать панику! - прошипел побледневший Роберт. - Если бы Ворин откинул коньки, то об этом уже было известно! Пойдёмте поищем его. Наверняка он бродит где-то неподалёку.
Так и оказалось.
-Вот твой драгоценный Ворин, - указал Роберт Ирине, когда ребята наткнулись на него. - Всё с ним в порядке, только шишак на лбу.
После уроков Игорь отправился навестить Бадуна в его сторожке. Роберт и Ирина, которые тоже коротко сошлись со школьным сторожем, сопровождали друга. Ребята так доверяли Рубену Георгиевичу, что рассказали о несостоявшейся дуэли с Дракиным и побеге от Ворина. Они знали, что Бадун на дух не переносит завхоза и порадуется его неудаче. Так, в общем-то, и вышло. Рубен Георгиевич, конечно, пожурил Игоря и Роберта за нарушение школьных правил, но больше для порядка.
-А мне вот интересно, что это за комната, в которой сидит химера! - сказал Игорь. - Она явно что-то охраняет. Но что?
-Вы знаете о Пёрышке? - встрепенулся толстый сторож.
-Химеру зовут Пёрышком? - спросил Игорь.
-Ну да, это мой зверёк. Я одолжил его Шмелёву, чтобы он сторожил...
-Что сторожил?
-Неважно, забудьте!
-Но почему?
-Потому, сто это не ваше дело! Всё, отстаньте! Давайте говорить о чём-нить другом!
Как ни старался Игорь, ему не удалось разговорить Бадуна. Он ушёл из сторожки несолоно хлебавши. По дороге к школьному зданию Игорь заявил друзьям:
-А я, кажется, догадываюсь, что охраняет Пёрышко.
-Что?
-Тот предмет, который привёз с собой Рубен Георгиевич. Теперь бы узнать, что это конкретно.
Игорь время от времени наведывался к тому полуподвалу и заметил, что около него частенько ошивается Змиевич. Он рассказал об этом друзьям, но те лишь пожали плечами.
-Вам что - совсем всё равно на это обстоятельство? - удивился Игорь их реакции.
-А как мы должны реагировать по-твоему? - в свою очередь спросила у него Ирина.
-Ну как же: Змиевич активно интересуется неким волшебным предметом, который охраняется по приказу Шмелёва!
-Ну и что?
-А то, что Змиевич - бывший приспешник Смертоносца!
-Вот именно, что бывший! И Смерт... Того-Чьё-Имя-Лучше-Не-Называть больше нет!
-Но он явно замышляет какую-то пакость!
-Ты подозреваешь Змиевича во всех смертных грехах только потому, что он - вонючка! Пошли на урок, а не то опоздаем!
Игорю так и не удалось ничего доказать своим друзьям. Тогда он решил предупредить Бадуна о том, что Змиевич хочет выкрасть нечто охраняемое химерой. Поздним вечером он накрылся плащом-невидимкой, тайно вышел из школы и отправился к сторожке Рубена Георгиевича. Добраться туда удалось без приключений, только осенняя слякоть и пронизывающий ветер сделали эту прогулку не очень комфортной. В окнах сторожки горел огонь. Игорь заглянул в одно из них и увидел, что у Бадуна гости. За столом сидел сам хозяин, директор Светозар Шмелёв и незнакомая Игорю женщина, тоже, скорее всего, волшебница.
Стол стоял возле окна. Игорь собирался потихоньку уйти, но услышал их голоса и отдельные слова, поэтому решил прислушаться к разговору. Шмелёв рассказывал волшебнице о пророчестве, которое хранится в школьном подвале в стеклянном шаре и охраняется химерой. По его словам, прочитать пророчество могут лишь те, кого оно касается - Смертоносцу и победившему его Избранному. Игорь после этого потихоньку ушёл, благополучно вернулся в школьный корпус и лёг в кровать.
Утром между уроками он рассказал об услышанном Роберту и Ирине. Игорь уговорил друзей вместе с ним присматривать за входом в подвал и следить за Змиевичем на предмет покушения на пророчество. Вскоре Роберт сообщил, что за время его дежурства Змиевич проник в подвал.
-Нужно срочно сообщить об этом директору или на крайний случай Храбровой! - сказал Игорь.
Ребята отправились на их поиски, но от учителя истории узнали, что директора и Храбровой в школе на данный момент нет.
-Это всё происки Змиевича! - воскликнул Игорь. - Он дождался, когда Шмелёв и Храброва отлучатся, а теперь отправился в полуподвал, чтобы похитить пророчество.
-Но там Пёрышко! - напомнил Роберт.
-Змиевич сумеет справиться с химерой заклятием, - ответил Игорь.
-Что он будет делать с пророческим шариком, даже если похитит его? - спросила Ирина. - Ведь Змиевич не может его открыть!
-Значит, он знает, кто сможет это сделать!
-Игорь, ты имеешь в виду себя?
-Нет, ещё одного волшебника!
-Того-Чьё-Имя-Лучше-Не-Называть?! Но он же исчез!!!
-А вдруг он вернулся и об этом знает только Змиевич?
-Тогда следует помешать Змиевичу! - тихо сказала Ира.
-Вот этой помощи я от вас и жду! - ответил Игорь.
Ребята отправились к полуподвалу. Добравшись до заветной двери, они увидели, что она открыта настежь. Заглянув, а химера дрыхла у стенки без задних ног, видимо усыплённая Змиевичем. Посреди комнаты в полу зиял чёрный зев открытого люка. Игорь, Роберт и Ирина переглянулись и по очереди молча прыгнули в люк. Упали они на мягкие матрацы посреди другой комнаты.
Ребята уже собирались заглянуть за другую дверь в другое помещение, как вслед за ними из люка выпал... Никита Долгополов.
-А ты здесь что делаешь? - спросили они.
-Да я увидел, как вы бежите по коридору как оголтелые и мне стало интересно, куда это вы намылились, - ответил тот. - Ну и побежал за вами. А что происходит вообще? И что в школе делает химера?
Делать было нечего и ребята вкратце рассказали обо всём.
-Ого! - воскликнул Никита. - А может позовём на помощь остальных учителей?
-Поздно! - ответил Игорь. - Ди и поверят ли они? В отсутствии Шмелёва и Храбровой голос Змиевича перевесит. Бадун вот верит ему, а не мне. Пойдёмте!
Все четверо заглянули за дверь. Там был длинный узкий тёмный коридор. Ребята прошли по коридору до конца и в конце него очутились у другой, приоткрытой двери. Посовещавшись, они решили зайти туда. За дверью оказалось просторное помещение с рядами полок, в которых лежали самые разные предметы. Змиевича нигде не было видно. Ребята, переговариваясь шёпотом и выставив волшебные палочки, пошли вглубь между полок. Они обнаружили Змиевича лежащим на полу ближе к противоположному концу помещения. Его обыскали, но шарик с пророчеством не нашли. Тогда начали шарить по полкам.
Шарик нашёл Никита. После этого ребята решили выбираться. Не успели они добраться до двери, как навстречу им вышел физрук Роман Квирин. Ребята наперебой принялись рассказывать ему, что они следили за Змиевичем, чтобы не дать ему забрать пророчество, что Змиевич лежит здесь без сознания, а пророчество у них и его срочно нужно передать директору.
-У кого из вас пророчество? - уточнил Роман Кириллович.
-У меня, - ответил Никита.
-Давай его сюда, я передам его директору при встрече.
Никита уже залез в карман, когда Игорь, сам не зная почему, возразил:
-Пусть пророчество побудет пока у Никиты, Роман Кириллович.
-Я сказал, дай его сюда! - чересчур резко потребовал Квирин, после чего на секунду воцарилась напряжённая тишина.
-Беги, Никита! - крикнул вдруг Игорь.
Квирин направил свою волшебную палочку на побежавшего прочь Никиту, но ему пришлось отклонять посланные на него иринины чары, а также, в свою очередь, наносить свои чары на девочку. Та упала. Остальные ребята разбежались, прячась за полками от Квирина. Физруку удалось обнаружить Роберта и вслед за Ирой отправить его в волшебный нокдаун. А Игорь столкнулся с Никитой и когда он передал ему шарик, снова разбежались. Через несколько минут Квирин уведомил прячущегося Игоря о том, что Никита тоже попался на его волшебную палочку.
-Но пророчества у Долгополова не оказалось! - сказал Роман Кириллович. - Видимо, оно теперь у тебя. Положи его куда-нибудь и убирайся сам на все четыре стороны! Со мной тебе всё равно не справиться!
Игорь тихонько побежал к двери, выводившей из помещения, но она оказалась заперта. Он оказался в западне со тёмным колдуном! А Квирин, рыская по комнате в поисках Игоря, вкратце рассказал ему, как стал слугой Смертоносца.
-Я в молодости был неудачником и плохим волшебником, над которым все насмехались. Но стал тренироваться на волшебных существах, обучаться чёрной магии, чтобы запрещёнными приёмами получать преимущество в дуэлях на палочках. Нашёл один из артефактов чёрной магии, в которой обитала частью Смертоносца и случайно оживил злого волшебника, который сейчас возродился в виде уродливого и беспомощного карлика. Ну да ничего, я его подкормлю - и хозяин постепенно обретёт былую силу. А потом он разделается с тобой и Шмелёвым, остальных прижмёт к ногтю и будет править волшебным миром. Я же стану его ближайшим помощником, правой рукой...
Кажется, Квирин оказался чревовещателем, потому что по прикидкам Игоря его голос раздавался где-то в глубине комнаты, поэтому Игорь не отходил от двери, но Квирин застал его врасплох, появившись прямо перед носом. Физрук направил на него волшебную палочку и потребовал шарик с пророчеством. Игорь медленно вытащил шарик из кармана и... сильно бросил его об пол. Шарик разбился и пророчество пропало. Но Игорь не жалел, так как понимал, что другого выхода нет и Квирин в любом случае убьёт его.
Квирин страшно рассердился.
-Я тебя за это убью самой мучительной смертью! - крикнул физрук.
Он собирался наслать на Игоря страшное заклятие, но тут его сбил с ног неизвестно откуда взявшийся Роберт. Палочка отлетела к Игорю. Он поспешно поднял её и направил заклятие на Квирина. Когда от физрука осталась кучка золы, Игорь от напряжения потерял сознание.
Игорь очнулся в школьной больничной палате. У его кровати находился директор Светозар Светозарович Шмелёв. Игорь принялся объяснять ему что случилось в полуподвале. Директор заверил его, что уже всё знает от Роберта, Ирины и Никиты. А ещё он сказал, что Змиевич часто наведывался туда не для того, чтобы выкрасть пророчество, а для того, чтобы убеждаться в том, что оно находится на месте.
-Я просил его об этом лично, - добавил Светозар Светозарович, чем очень разочаовал Игоря (хотя он постарался ничем не выдать своё чувство).
Игорь выразил сожаление по поводу того, что пришлось разбить пророчество. Директор заверил, что ничего страшного не произошло, ведь пророчество было произнесено много лет назад и он при этом присутствовал лично, поэтому помнит его. Там (“всего лишь” - по выражению Шмелёва) было сказано, что Избранный способен окончательно убить Смертоносца.
Директор ещё немного посидел у кровати Игоря, отпустил пару шуток, успокоил мальчика как мог и, удовлетворившись этим, ушёл, передав эстафету Роберту и Ирине...
Учебное полугодие закончилось без особых событий. Наступали зимние каникулы, которые ученики традиционно проводили дома. Перед отъездом их хорошо покормили. Ученики собрали свои вещи и отправились на школьных автобусах к станции Чарово. Поезд их уже ждал, чтобы отвезти в город. Дорога туда тоже прошла без происшествий.
Поезд остановился на городском железнодорожном вокзале у самого дальнего пути. Многих учеников уже ждали родители и их родственники. Игорь договорился с Робертом, что его родители и его отвезут. Пока Роберт и Ирина обнимались со своими родителями, Игорь стоял в сторонке рядом с Бадуном. Бадун указал куда-то и Игорь увидел, что он показывает на его дядю Германа. Игорь удивился его приезду за ним. Бадун сказал, что директор позвонил дяде и попросил его обязательно приехать за племянником. Игорь понял, что дядя сделал это из страха перед волшебниками, а не из любви к нему.
Игорь подошёл к Хорьковым чтобы попрощаться.
-Жаль, что твой дядя за тобой приехал, - сказал ему Роберт. - А я надеялся, что по дороге к твоим опекунам ты заедешь ко мне.
-Не судьба, - ответил Игорь. - Может, в следующий раз.
-Рано или поздно я затащу тебя к нам! - пообещал друг.
-Я не буду против! Будь моя воля - да хоть сейчас!
-Счастливого наступающего Нового года!
-И тебе! - ответил Игорь, зная, что Новый год у него самого выдастся отнюдь не счастливым.
Часть II
Новый год у Буслиных прошёл для Игоря как всегда отвратительно. Родственники банально старались не обращать на него внимание, а Игорь - не слишком попадаться им на глаза. Тётя готовила салаты, дядя нарядил с Данькой ёлку и потом вместе они смотрели телевизор, Игорь же забился в свой угол за шкафом и старался вылезать оттуда как можно реже. На следующий день они все зачем-то поехали на дядином “москвиче” морковного цвета в посёлок за 50 километров от города в гости к двоюродной сестре дяди Германа - тёте Нэле.
Тётя Нэля!
Внешне она была женским аналогом дяди Германа: такая же толстая и краснолицая. У неё даже росли усики над верхней губой. А ещё она ненавидела Игоря. И её три собаки тоже.
Примерно раз в год тётя Нэля приезжала к Буслиным на несколько дней в гости вместе со своим бульдожком-любимцем и превращала жизнь Игоря из привычного ада в сущий ад. Казалось, она заполняла собой всё, остающееся без неё пустым, пространство.
На пару с дядей Германом они часами могли разговаривать друг с другом. Тощая тётя Роза недолюбливала громогласную золовку, да и Даниил тоже не видел в ней ничего интересного, но они благоразумно терпели тётю Нэлли, так как она привозила продукты со своего огорода и гостинцы для любимого племянника, что в наступившие времена было нелишним.
Тётя Нэля встретила родственников с распростёртыми объятиями. Игорь, конечно, составил исключение. Глядя на него, лицо тёти Нэлли из приторно-доброжелательного превращалось в недовольно-презрительное.
-И этот тут! - буркнула толстуха.
-Не с кем его оставлять, поэтому приходится возить с собой как тот чемодан без ручки, - повинился перед сестрой дядя Герман.
-Ну что же вы стоите на пороге? - всплеснула руками тётя Нэля, имея в виду дядю Германа, тётю Розу и Даниила. - Заходите скорее, разбувайтесь и идите мыть руки. У меня уже обед готов. Сейчас покушаем на славу! А ты, - обратилась она к несчастному Игорю, - не спеши. Спустись для начала в подвал, возьми там балон с огурцами!
Чертыхаясь про себя, Игорь спустился по ступеням в подвал. На полках у задней стены располагались закатки, а по бокам - штакетные ящики с картошкой. А на самой середине подвала стояла раскладушка.
-А она-то тут зачем? - удивился Игорь.
Он не успел ещё протянуть руку за банкой с консервированными огурцами, как дверь, ведущая в подвал вдруг закрылась. Игорь поднялся по ступеням и попробовал её открыть. Дверь не поддавалась.
-Что за шутки?! - вскричал юный волшебник. - Дядя Герман! Тётя Нэля! Откройте! Дверь, кажется, заклинило!
-Это не дверь заклинило, - услышал он в ответ голос дяди Германа. - Это мы тебя закрыли! Ты теперь будешь жить здесь пока и ни в какую волшебную школу не поедешь!
-Вы что с ума сошли! - крикнул Игорь. - Меня будут искать. И обязательно найдут!
-Не найдут! Мы скажем, что тебя похитил этот ваш злой колдун.
-Я сейчас воспользуюсь заклинанием и всё равно выберусь!
-Не воспользуешься! Я теперь знаю, что вне школы вам колдовать нельзя и в наказание ты можешь автоматически превратиться в собаку.
Это была правда. Игорю крыть было нечем.
-Я есть хочу, - крикнул он от безысходности.
-Там на полке стоит тарелка с едой и компот в кружке, - подала голос тётя Нэля. - Ешь! А потом ложись на раскладушку и спи! Ха-ха-ха!
Прошло - а, вернее, проползло - три дня. Игорь томился в подвале, как какой-нибудь граф Монте-Кристо или Железная Маска. Он с трудом верил в происходящее. Время, казалось, почти остановилось. Тётя Нэля в сопровождении дяди Германа приносила пленнику еду, книги для развлечения и меняла ему грелку. На мольбы или возмущённые возгласы освободить его они не реагировали.
Игорь совсем повесил нос, видя, что положение его совсем плохое. Волшебное сообщество легко могло поверить в слова Буслиных о том, что Игоря похитил Смертоносец, ведь Шмелёв теперь знал о том, что этот колдун жив.
“Но кто же уведомил Буслиных о том, что я не имею права пользоваться заклинаниями вне территории школы?” - гадал Игорь. На ум приходил Дима Дракин, который мог напрямую рассказать об этом дяде Герману или, в крайнем случае, подкинуть записку на железнодорожном вокзале.
На четвёртый день тётя Нэля наведалась в подвал сама.
-А где дядя Герман? - спросил её Игорь.
-Неважно! - ответила противная толстуха.
-Мне надо поговорить с ним!
-Ничего тебе не надо! Ешь лучше суп! Вот тебе новая грелка...
Игорь ещё приметил, что тётя Нэля, зайдя в подвал, не запирала его. Внезапно для женщины он толкнул её прямо на раскладушку и бросился вверх по лестнице. Выбравшись наружу, юный волшебник запер подвал торчащим в замке ключом и выбежал со двора на улицу.
Там стоял прогревающийся “москвич” дяди Германа. Самого дяди, равно как и тёти Розы с Даниилом, ни поблизости, ни внутри автомобиля не наблюдалось. Видимо, они были в доме, ожидая возвращения из подвала тёти Нэли. Игорь открыл дверцу и убедился, что дядя Герман оставил ключ в замке зажигания. Недолго думая, он залез в водительское сидение и... дал по газам.
Водить автомобиль Игоря научил прошлым летом Бадун. Тогда они очень много времени проводили вместе перед началом учебного года. Так что, Игорь хоть и чувствовал себя вором, но баранку крутил довольно уверенно. Его путь лежал в соседний посёлок, где находилась дача Хорьковых, в которой семейство Роберта собиралось проводить новогодние праздники. Дорогу туда Игорь представлял себе неплохо, так как Роберт почти весь год мечтал о том, чтобы Игорь провёл новогодние праздники у него и часто рассказывал, где находится их семейная дача.
Игорь каким-то чудом добрался до домика Хорьковых, не напоровшись на гаишников, не врезавшись в чужой автомобиль и ни разу не съехав в кювет. Роберт вместе с братьями играл во дворе в снежки, когда Игорь подъехал к дому Хорьковых. У них чуть глаза на лоб полезли при виде гостя, выходящего из водительского сиденья.
-Ты вёл автомобиль? - спросил Роберт.
-Да.
-А где твои дядя и тётя?
Игорь вкратце рассказал о том, в какой ситуации оказался.
-Кто там пожаловал к нам? - внезапно вышел на крыльцо Артур Хорьков.
-Это Игорь! - крикнул ему Роберт.
-Буслины приехали в гости? - удивился его отец.
-А вот Буслиных тут нету! - саркастично ответил один из братьев Роберта.
-Как это понимать? - нахмурился мужчина. - Игорь и автомобиль Буслиных тут, а самих Буслиных нет! Так, все заходите в дом, там и разберёмся!
Семья Хорьковых как раз собиралась пообедать. Хозяйка окружила Игоря заботой и вниманием. Его вкусно накормили и выслушали. Потом отец Роберта пошёл звонить Шмелёву. Когда они закончили разговор, Хорьков-старший уведомил Игоря:
-Мы решили, что тебе до конца каникул лучше пожить здесь. Я сейчас поеду к твоим родственника: сообщу им об этом, верну “москвич”, заберу все твои вещи... ну и проведу с Буслиными профилактическую беседу на тему “Что такое хорошо и что такое плохо.”
В семье Хорьковых Игорь провёл лучшие новогодние каникулы за всю жизнь. Здесь царила совсем другая, нежели у Буслиных, атмосфера: дружбы и тепла. Игорю даже стало жаль, когда каникулы стали подходить к концу и пора было собираться в школу. Отец Роберта хотел доставить туда его и своих детей на своей машине, но после раздумий и очередных совещаний по телефону со Шмелёвым решил отправить школьников традиционным образом, чтобы не привлекать внимание.
На железнодорожный вокзал Хорьковы и Игорь приехали загодя и даже переусердствовали в этом. Сначала они сидели в автомобиле. Но скоро им это надоело и, хотя зима была в самом разгаре, большинство захотело выйти наружу и размять ноги. Особенно это касалось молодёжи.
Привокзальный рынок был обойдён раза два, однако до отъезда со станции оставалось ещё около получаса. Игорь решил посетить туалет. Он планировал отправиться туда с Робертом, но его как раз заняла разговором мать, поэтому Игорь отправился туда один.
Железнодорожный туалет представлял собой стандартную архитектурную конструкцию, разделённую на два крыла “М” и ”Ж”. Разумеется, Игорь повернул к крылу под литерой “М”. Он уже собирался зайти за угол, который вёл внутрь, как краем глаза заметил за бетонной оградой на внешней стороне отца Димы Дракина, общающегося с каким-то подозрительным типом. Игорь остановился, будучи незамеченным этими двумя.
-Я очень разочарован тем, что ты не успел закончить дело до отъезда моего сына в школу, - услышал он голос Дракина-старшего.
-Мне жаль, но работа слишком трудная, - ответил тот. - Никто бы с ней не справился к такому короткому сроку. Она будет сделана лишь через месяц-другой. Тогда и передашь её сыну.
-Я не смогу этого сделать! Ему в этом случае придётся выходить за ней за территорию школы!
-Ну так что теперь? Заказ отменяется?
-Нет! - Игорь буквально представил, как Дракин-старший стиснул зубы. - Продолжай работу. Лучше поздно, чем никогда! Но цену на неё я снижаю вполовину!
-А может мне тогда и работать нет смысла, - заартачился его собеседник.
-А может тебе тогда и жить не имеет смысла? Я сказал: продолжай работу! И попробуй мне тут условия ставить - вмиг пожалеешь! Всё, до встречи!
Игорь едва успел спрятаться за углом бетонной ограды, когда Дракин-старший вылетел наружу и быстро зашагал в сторону перрона. Вслед за ним не торопясь вышел его собеседник - потрепанный небритый мужичонка лет сорока-сорока пяти. Он сплюнул под ноги и пошёл в противоположную сторону, на ходу вынимая папиросу.
Уже в поезде Игорь пытался понять, что задумал Дракин-старший. У него было подозрение, что отец Димы плетёт коварные планы в качестве слуги Смертоносца.
-Тебе нужно рассказать обо всём Светозару Светозаровичу! - посоветовала Ирина.
-Так и сделаю, - заверил её Игорь.
Снова началась учёба. Но Игоря больше занимали мысли о том, что Дракин-старший задумал какую-то пакость. Как только появилась возможность (это было на третий день после приезда), он отправился к директору и поделился с ним своей тревогой.
-Хм, вот значит как! - неопределённо сказал Шмелёв. - Ну спасибо, что рассказал мне об этом.
-Вы что-нибудь предпримите против Дракина? - спросил у него Игорь.
-Не знаю, что я мог бы предпринять против него. Я просто буду начеку.
-И всё?
-И всё! - улыбнулся директор. - Когда-то Дракин был слугой Смертоносца, но это дела давно минувших дней. А сейчас у нас нет доказательств, что он снова взялся за старое. Моё слово против его...
-Понятно, - Игорь покинул кабинет Шмелёва в расстроенных чувствах.
-Придётся нам следить за Димой самим, - сказал ему Роберт, когда Игорь рассказал ему и Ирине о разговоре с директором.
-Так и сделаем! - согласилась с ним Ира и вскоре углубилась в какую-то тетрадку.
-Чего ты там зубришь? - спросил её Роберт. - Математику или химию? А может физику?
-Не угадал! Да это я свои записи читаю про Того-Чьё-Имя-Лучше-Не Называть. Хочу освежить в памяти факты его биографии. Вам тоже советую. Особенно тебе, Игорь. Ты ведь избранный и по пророчеству тебе ещё предстоит сразиться с Тем-Чьё-Имя-Лучше-Не-Называть. Нужно чтобы у тебя было как можно больше информации о нём. Даже мелочь может пригодиться в будущей борьбе со злым колдуном. Ты, вот, про Того-Чьё-Имя-Лучше-Не-Называть хорошо знаешь?
-Мне достаточно знать, что он был и есть тёмный колдун, который хочет покорить всех волшебников. А тех, кто не захочет ему покоряться, он просто уничтожит!
-А ты Игорь, что про него знаешь кроме того, что Тот-Чьё-Имя-Лучше-Не-Называть является злым колдуном, погубил твоих родителей и захочет уничтожить тебя из боязни, что ты уничтожишь его? - спросила Ира.
Игорь вынужден был признать, что ничего он больше не знает.
-Эх вы! - пожурила его и Роберта Ира.
-Ну а что мы должны знать про это исчадие ада? - пожал плечами Роберт.
-Например о том, что он был сиротой и первые одинадцать лет своей жизни жил в интернате, пока его не забрал оттуда в нашу школу Светозар Светозарович! Тот-Чьего-Имени-Лучше-Не-Называть по-настоящему зовут Фома Фомич Краснов. Его мать была волшебницей, которая влюбилась в простого человека по имени Фома Краснов. С помощью колдовства она приворожила его, но когда чары развеялись, Краснов сбежал от неё. А волшебница родила от него сына и скончалась, успев сказать, как следует назвать сына. Вот такая история!
Несколько минут Игорь и Роберт ошеломлённо молчали.
-Откуда ты обо всём знаешь? - спросил Роберт.
-Из брошюры Шмелёва, - горделиво ответила Ира. - Светозар Светозарович её отнюдь не прячет. Брошюру можно взять в нашей библиотеке в свободном доступе. Балда!
-Хватит обзываться! - обиделся Роберт. - Ну узнала ты про Того-Чьё-Имя-Лучше-Не-Называть - и что? Всем от этого стало легче?
-Да ну тебя... - Ира торопливо встала и ушла от них.
Ире удалось заинтересовать Игоря и он прочёл брошюру Шмелёва о Смертоносце. Оттуда он узнал некоторые факты биографии своего врага. Светозар Светозарович достаточно подробно описал, как он отправился в обычный интернат и познакомился с 11-летним Смертоносцем (Фома Краснов-мл.). Коллега Светозара Светозаровича охарактеризовал мальчика как умного ученика, но хитрого и изворотливого по личным качествам. По его словам, Краснов запугивал остальных детей, но никогда не попадался на этом. При личном знакомстве Шмелёв понял, что слова директора, пожалуй, правдивы. Шмелёв забрал Фому в волшебную школу и часто убеждался в этом, подмечая его мелкие проказы.
Тем временем, Фоме в старших классах удалось подчинить своей воле многих однокашников, в числе которых были Дракин-старший и Змиевич. При выпуске из школы организация Краснова, называвшего себя Смертоносец, набирала вес. Её целью было взять власть среди волшебников. И средства они применяли жестокие вплоть до убийства оппонентов. Шмелёв возглавил сопротивление Смертоносцу. На стороне директора встали в том числе Гончаровы, Хорьковы и Долгополовы. Война волшебного сообщества закончилась неожиданно и связывалась с именем Игоря. Его родители погибли, но наложили перед этим на сына защиту. Она сработала, когда Смертоносец попытался уничтожить мальчика.
Интерес Игоря к брошюре не остался незамеченным Светозаром Светозаровичем. Директор провёл с ним несколько разъяснительных вечеров, где поведал о некоторых подробностях. В один из последних бесед Шмелёв обмолвился, что в ближайшие выходные собирается отправиться в одно место, где находятся души волшебников, у которых Смертоносец отнял силу. Шмелёв собирался разбить эти сферы, таким образом освободив их и лишив Смертоносца сил поверженных волшебников. По его словам, место являлось пещерой неподалёку от интерната, где жил Смертоносец. Вечером Игорь рассказал обо всём Роберту и Ирине.
Когда пришла суббота, Игорь надеялся, что Светозар Светозарович если и не возьмёт его с собой, чтобы Игорь помог ему разбить душесферы Смертоносца, то хотя бы отдельно попрощается. Но и этого не случилось. Разочарованный Игорь весь день витал в своих меланхоличных мыслях, чем удивил даже Роберта и Ирину. Ничто его не радовало в тот день. Он лишь ждал возвращения директора, чтобы спросить, как всё прошло. Может, поэтому Игорь болтался в школьных коридорах поздним вечеров в одиночку.
Однако вместо Шмелёва он увидел передвигающуюся троицу, в которых узнал Диму Дракина и его вечных “телохранителей”: Голова и Крабова. Игорь успел нырнуть за лестницу, прежде чем они прошли дальше. Игорь, естественно, решил проследить за ними. Троица довела его до запасного выхода из школьного здания. Дима вытащил из кармана связку ключей и отомкнул маленькую дверь.
-Пошли! - приказал он своим спутникам.
“Каким образом у Дракина оказался ключ от чёрного выхода из школы и куда это они вообще намылились?” - возникло у Игоря два логичных вопроса.
Дверь Дракин за собой не замкнул и Игорь легко проскользнул наружу. Уже стемнело и идти за троицей будучи незаметным было легко.
-Ох и достанется нам, если директор узнает о нашем передвижении! - услышал Игорь голос Крабова.
-Не волнуйся, директора сейчас нет в школе, - ответил ему Дракин. - Уж мне это хорошо известно!
-Это хорошо! - обрадовался толстяк. - Но эта Храброва...
-Забудь о Храбровой! В крайнем случае, Змиевич нас отмажет.
-Навряд Храброва будет искать нас здесь, - сказал Голов. - Я больше боюсь попасться на глаза Бадуну!
-Пьёт твой Бадун в свое сторожке и ничего не желает знать, - усмехнулся Дракин.
-Откуда ты знаешь?
-Да он каждый вечер дует в стакан, ха...
Троица действительно беспрепятственно дошла до ворот, Дракин открыл их очередными ключами и вместе с Крабовым и Головым покинул территорию школы. Игорю ничего не оставалось, как последовать за ними.
-А куда мы идём, Димон? - спросил Крабов.
-В заброшенную старую сторожку. Я должен забрать оттуда самовар.
-Нафига?
-Не знаю. Отец сказал, что это очень важно и я потом узнаю ответ на твой вопрос.
-Да? Ну ладно...
Игорь знал, где находится заброшенная сторожка. В прошлым году он как-то ходил туда с Рубеном Георгиевичем. И знал, что есть дорога покороче той, какой отправились Дракин, Крабов и Голов. Игорь по ней и пошёл, зная, что доберётся до заброшенной сторожке раньше них. Он хотел забрать этот самовар и, если сам не поймёт, для чего Дракин-старший передаёт его своему сыну, показать самовар Светозару Светозаровичу. Уж директор поймёт, что это за штука.
Надежды Игоря полностью оправдались, он добрался до сторожки раньше Дракина сотоварищи. Сторожка представляла из себя покосившуюся и почерневшую избушку. Дверь её была подпёрта лишь жердью. Игорь поставил её в сторону, отворил дверь и вошёл внутрь.
Там было темно и юный волшебник, сделав пару шагов вперёд вытащил волшебную палочку, чтобы зажечь свет и осмотреться в поисках самовара. Свет на кончике волшебной палочки он зажечь успел, а вот осмотреться - нет! Кто-то ударил Игоря по шее так, что он полетел на пол. Волшебная палочка откатилась в сторону. Игорь хотел подползти к ней, но кто-то навалился на него сверху и приказал не двигаться. Пришлось подчиниться, тем более что этот кто-то направил на него свою волшебную палочку.
-Кто вы? - спросил Игорь, чтобы потянуть время. - Что вам надо?
-Вставай! - приказал ему неизвестный волшебник.
Когда Игорь поднялся и присмотрелся к нему, то увидел, что на мушке волшебной палочки его держал невысокий толстячок.
-Можешь звать меня Пётр Петрович! - сказал толстячок. - А фамилия Хвостов тебе ничего не говорит?
-Нет. А должно?
-Что ж, значит ты не знаешь, что мы с твоим отцом были школьными друзьям.
-Правда? А здесь вы что делаете?
-Тебя поджидаю, Игорёчек.
-Зачем?
-Чтобы передать тебя своему господину - Смертоносцу! - сказал появившийся в избушке Дракин-младший.
-Вы?! - вырвалось от неожиданности у Игоря.
-Я! - дерзко ответил Дракин. - А ты находишься в ловушке, которую устроил я и мой сын! Не вздумай дёргаться. Я и Пётр тебя не убьём, так как это хочет сделать наш господин, но если начнёшь пытаться вырваться отсюда, то мы найдём способ успокоить тебя до его появления.
-Значит, Дима специально придумал историю о некоем самоваре и дал мне подслушать её, чтобы я оказался здесь? - спросил побледневший Игорь.
-Историю придумал Смертоносец, я дал тебе подслушать мой разговор на вокзале и сказал Димке, как ему следует действовать и что говорить, чтобы ты пошёл за ним, - ответил Дракин-старший. - Ключами Димка ухитрился завладеть сам. Он молодец! Смертоносец сделает его своим наперсником. Я горжусь сыном!
-А теперь что? - спросил Игорь.
-А теперь, как я уже сказал, мы подождём Смертоносца, который избавит нас от тебя, а потом станет господином всех волшебников.
-И вы это допустит? - спросил Игорь уже у Хвостова.
-А почему нет? - сказал за толстяка Дракин-старший. - Ты думаешь, что Хвост в память о дружбе с твоим отцом поможет тебе? Не обольщайся! Хвост ненавидел твоего отца, потому что вынужден был быть его шестёркой. Хвост тайно перешёл на службу Смертоносцу и рассказал ему, где прячутся твои родители. Именно из-за Хвоста они и погибли от рук нашего господина!
Игорь был в шоке от обрушевшейся на него информации и от того, в каком ужасном положении оказался.
-Светозар Светозарович не даст Смертоносцу взять верх! - воскликнул он. - Светозар Светозарович убьёт вашего повелителя!
-Светозар Светозарович, Светозар Светозарович! - передразнил его Хвостов. - Светозара Светозаровича, отправившегося за душесферами моего господина, уже нет в живых, потому что и его мы заманили в ловушку!
-Нет! - вскричал Игорь.
-Да! - безжалостно ответил Дракин-старший. - Вы проиграли!
Обезумевший от свалившегося горя Игорь кинулся к своей волшебной палочке. Дракин-старший кинул в него боевое заклятье и сознание Игоря погасло.
В сознание его вернуло вылитое прямо на лицо ведро воды. Игорь поперхнулся и закашлялся.
-Ну наконец-то! - произнёс чей-то холодный и низкий голос. - Мы уже заждались твоего возвращения!
Голос явно не принадлежал ни Хвосту, ни Дракину-старшему, ни кому-либо другому из известных Игорю людей. Когда он более-менее пришёл в себя и сфокусировал взгляд на обладателе этого особенного голоса, то взору юного волшебника предстал высокий, бледнолицый мужчина. Он был одет в безрукавный тёмный плащ с откинутым капюшоном и отличался худобой, глаза буквально пронзали всякого, на кого он обращал свой взор, а крючковатый нос с горбинкой был скошен вниз.
“Вылитый Кащей Бессмертный!” - подумал Игорь, хотя ему было не до шуток и дурацких ассоциаций.
-Ну здравствуй, Игорёк! - зловеще пророкотал страшный мужчина. - Вот мы и встретились снова! Подумать только, что прошло более десяти лет!
-Вы - Змееносец? - спросил юный волшебник.
-Да!
-Фома Краснов! - произнёс потрясённый Игорь самому себе, но был услышан остальными.
-Не смей так меня называть! - прикрикнул колдун. - Человек, носивший это имя, бросил мою мать, беременную мной, и я не хочу иметь с ним ничего общего! Тем более, не хочу носить его имя, зачем-то данное мне матерью - этой глупой женщиной! Я - Смертоносец! И только! Понял?
-Да, - решил не спорить с взбешённым взрослым мужчиной Игорь.
-А вы поняли? - вопросил колдун у Дракина-старшего и Хвостова.
-Поняли, повелитель! - тут же ответствовали те. - Ты - Смертоносец и другого имени никогда не носил.
-То-то же! - воскликнул довольный Смертоносец. - А теперь перейдём к главному на данный момент! Школу я захвачу без проблем, так как убитый Шмелёв уже ей не защитник, Храброва мне не ровня в волшебном искусстве, а Змиевич сразу вернётся ко мне в услужении. У меня осталось только одно призрачное препятствие к триумфу. И, как вы догадываетесь, зовётся оно Игорь Гончаров!
-Убейте же его, хозяин! - вскрикнул Хвостов.
-Непременно! Я не просто его убью - я сделаю это на дуэли!
-Не слишком ли это рискованно, повелитель? - осторожно спросил Дракин-старший.
И тут же поплатился, сбитый с ног заклинанием, которое в него выпустил рассвирепевший Смертоносец.
-Это ничуть не рискованно, дуралей! - прикрикнул он на провинившегося слугу, не осмеливавшегося подняться. - В прошлый раз я не учёл, что игорева матушка дала ему перед своей смертью материнскую защиту. Это очень сильное - самое сильное! - волшебство. Поэтому моё заклинание обратилось против меня и я восстанавливался целых десять лет. Сам же Игорь ничего не стоит, он мне не ровня! И вызывая его на дуэль при вас с Хвостовым, я просто хочу показать вам свою правоту! Вставай!
Дракин-старший робко поднялся, но последнее приказание было адресовано скорее не ему, а Игорю. Оба приняли вертикальное положение почти синхронно.
-Ты уже дуэлировал на волшебных уроках, Игорёк? - издевательски спросил его колдун.
-Д-да...
Смертоносец кинул ему под ноги волшебную палочку.
-Возьми её! - приказал он. - Не бойся, я не буду бить в тебя заклятием, пока ты нагибаешься. Всё произойдёт по-честному! Я заинтересован в этом больше всего!
Игорь не без опаски поднял свою волшебную палочку с земли. К его удивлению, Смертоносец действительно не стал пользоваться секундой преимущества.
-Итак! - воскликнул колдун. - Все участники готовы! Начинаем!
С этими словами он послал в Игоря заклятие. У юного волшебника потемнело в глазах, его тело пронзила острая боль. Он отлетел назад и ударился спиной о какое-то дерево. Спустя десяток секунд стало лучше и Игорь кряхтя принялся подниматься на ноги... но тут Смертоносец достал его второй раз. Игорь крикнул от боли.
-Это только разминка, Игорёк! - услышал он сквозь пелену дурноты холодный голос колдуна.
Игорь тяжело дышал, ожидая третьего удара. Однако Смертоносец всё не наносил его.
“Он играет со мной, словно уверенная кошка с обречённой мышью! - понял мальчик. - Может, в этом мой шанс!”
Он сделал вид, будто пытается подняться на ноги, а сам внезапно послал во врага заклинание. Тот вскрикнул и пошатнулся. Но не упал. Дракин и Хвостов бросились было к хозяину, чтобы подхватить.
-Нет! - остановил их Смертоносец. - Не сметь помогать мне или как-то вмешиваться! Я всё сделаю сам! Шутки кончились, Игорёк! Умри!!!
С этими словами он послал в юного волшебника страшное заклинание и сознание Игоря померкло второй раз за этот вечер.
Он обнаружил себя лежащим на платформе вокзала, с которого покидал свой город и ехал на поезде в Чарово. Только сейчас он был невероятно чистым и безлюдным.
-Кто это меня сюда перенёс? - удивился Игорь. - Неужели Смертоносец?.. Вернее, папа Димы Дракина и Хвостов по приказу Смертоносца? Но может ли так быть? И зачем им это?
-Здравствуй, Игорь! - услышал он голос Шмелёва за своей спиной.
-Здравствуйте, Светозар Светозарович! - ответил Игорь, оборачиваясь.
Это действительно оказался директор волшебной школы. Он был в том же своём твидовом модном пиджаке, глаза его защищали очки в роговой оправе, а из макушки по-прежнему выбивалась прядка волос, делавшая Шмелёва немного сумасшедшим на вид.
-А мне сказали, что вас уже нету в живых! - сказал ему Игорь.
-Боюсь, те, кто сказал тебе это, правы!
-Значит, я тоже не жив?!
-Это печалит меня гораздо больше, чем собственное небытие!
-И что же нам теперь делать, Светозар Светозарович?
-Подождать поезд, который отвезёт нас в лучший из миров, - директор пригласил Игоря сесть вслед за ним на скамейку. - Пока мы ждём данный поезд, можем поговорить о случившемся и всё прояснить. Полагаю, у тебя есть ко мне вопросы?
-Н-ну... - замялся Игорь. - Какие уж тут вопросы! Я не оправдал ваших надежд и проиграл Смертоносцу. Теперь он станет повелителем всех волшебников. Мне очень жаль!
-Твой уход из мира живых безусловно трагедия, - грустно сказал Светозар Светозарович. - И для меня в том числе. Но Фома Краснов не победит. Никита Долгополов не допустит этого!
-При чём здесь Никита? - удивился Игорь.
-При том, что он является Избранным, об которого десять лет назад обжёгся Фома и который победит его окончательно теперь.
-Разве Никита избран, а не я?
-Да.
-Но как же?...
-Ваши семьи прятались от Фомы вместе. Ваши родители погибли от его руки вместе. Фома направил смертельное заклятие на вас обоих, но низвергла его тогда материнская любовь никитиной матери. Не знаю, почему Фома подумал на тебя. Он просто перепутал. В пророчестве же названо имя Никиты. Только я слышал его и знал правду!
-Но решили не раскрывать её! - воскликнул Игорь.
-Да, - ответил Шмелёв. - Я виноват перед тобой, за то, что использовал тебя как живца. И я буду переживать это даже на том свете. Но между пожертвованием одного человека и пожертвованием всего волшебного мира я выбрал первое и самое малое. И своей жизнью я сознательно пожертвовал тоже. Я пойму, если ты решишь отсесть от меня...
Вдали показался поезд.
БОНУС №3
ОБРАТНО В НАСТОЯЩЕЕ
Это случилось в апреле 2006 года в городе Полынске. В указанное время там жил ничем не примечательный девятиклассник по имени Мишка Крылов. Каждый будний день он вставал и шёл к 8:00 в школу. Обычно Мишка успевал туда минут за двадцать, но иногда он поднимался часов в семь.
Делал он так, когда собирался заглянуть к одному человеку. Звали этого человека Александром Александровичем Тимофеиным. Персионер в настоящем, Александр Александрович (а по-простому Сан Саныч; а для Мишки вообще - Сенсей) был раньше инженером. А ещё он был когда-то соседом Крыловых по этажу, но несколько лет назад продал свою двушку и поселился в однокомнатной квартире в соседнем доме.
Приятельские отношения между бывшими соседями прервались не до конца. Сан Саныч стал репетитором Мишки по физике и математике, а Мишка в ответ оказывал во многом беспомощному в бытовом плане пожилому инженеру мелкие хозяйственные услуги: иногда ходил в магазин за покупками и пылесосил полы. Вскоре они даже в какой-то степени стали друзьями, насколько это было возможно между представителями столь разных поколений.
Мишка хотел узнать, приходить ли ему сегодня вечером, но на звонок никто не открыл. Сенсея явно не было дома в столь ранний час. Мишка уже спустился во двор, когда на его сотовый позвонили. Это оказался Сенсей, связавшийся с подростком с незнакомого номера.
-Я только что от вас, - поведал ему Мишка. - Я хотел только спросить...
-Миша! - перебил его Сенсей. - У тебя на твоём сотовом телефоне имеется видеокамера?
-Конечно!
-И ты умеешь ею пользоваться?
-Естественно! - Мишку давно поражало, что старый инженер никак не мог “подружиться” с современной техникой.
-Отлично! - обрадовался Сенсей. - Ты можешь прийти с ним сегодня в восемь вечера на угол улиц 50-летия Комбайнмаша и Троллейбусной? Я буду в недостроеном здании.
-Э-э... - заколебался Мишка. - Я знаю, где это. Далековато... Мои родители не одобрят такой прогулки поздним вечером.
-Очень надо!
-Хорошо, я скажу им, что задержусь у одного приятеля, с которым периодически зависаю на компе.
-Замечательно! Я знал, что ты не подведёшь! Так я жду тебя и твой сотовый телефон с видеокамерой сегодня в восемь на углу 50-летия Комбайнмаша и Троллейбусной в старом недострое! Отбой.
-До вечера!
До школы Мишка добрался с небольшим опозданием. Первый урок уже начался и коридоры опустели, но у лестницы он увидел одноклассницу Евгению Зайцеву, с которой у него наметились романтические отношения.
-Привет, Жень, - поздоровался с ней Мишка. - Кого караулишь?
-Угадай с трёх раз.
-Неужели меня?
-Да. Ты почему опаздываешь?
-Так получилось. Да ты не переживай, опоздание в пять минут не считается.
-Только не для Македонского!
-Ну у нас же сейчас не история, а матеша. Македонский ничего и не узнает.
-Если не увидит тебя в коридоре. Ты же знаешь, что нашего директора и по совместительству историка хлебом не корми - только дай найти какое-нибудь нарушение и наказать за него. А ты и так уже проштрафился и должен Александру Филипповичу реферат по несостоявшейся атомной катастрофе нашей Полынской АЭС...
-...произошедшей в сентябре 1986 года, - закончил за Женю Мишка. - Я помню! Видишь, уже и дату выучил!
-А реферат-то ты написал?
-Ещё нет, но и срок сдачи ещё не подошёл.
-Вот увидит тебя Македонский сейчас - и срок мгновенно подойдёт! - прошептала Женя.
-Не увидит, - уверил её Мишка. - Ты меня выручишь и благополучно доведёшь до нашего класса, как нить Ариадны вывела Тесея из лабиринта Минотавра.
-Ты ведь хорошо знаешь и любишь историю. Так почему в последнее время у тебя с ней проблемы?
-У меня проблемы не с историей, а с Македонским...
-Ладно, пошли на урок.
Женя отправилась вперёд, заглядывая за повороты школьного коридора, и благополучно довела себя и Мишку до нужного кабинета.
Учебный день прошёл без приключений. После уроков и недолгой прогулки с Женей Мишка возвратился домой, пообедал, потом отправился в гости к своему другу Лёхе, поиграл там с ним на компьютере в футбол, а вечером, к приходу своих родителей с работы, снова возвратился домой.
Там он застал своих родителей, которых звали Георгий и Лариса, а неприятный сюрприз состоял в том, что в гостях у них находится школьный знакомый родителей и по совместительству начальник отца начальник отца Ефим Смолин. Отец Мишки работал вместе с ним в издательстве переводчиком с английского, хотя когда-то мечтал быть писателем и даже сейчас писал что-то в стол, но был неуверенным и мягким человеком, а потому не решался просить наглого Смолина опубликовать свои рукописи и позволял ему вертеть собой, делая переводы и за него.
Мишка не скрывал своего негативного отношения к Смолину, но никак не мог изменить ситуацию. Ему не нравилось, что этот человек вертел его отцом и был бывшим ухажёром его матери, до сих пор позволяя себе сальные шуточки в её сторону.
-Короче, Жорик! - вещал Смолин, когда Мишка зашёл. Он сидел в кресле и потягивал баночку пива. - Я жду перевод завтра с утра! Ведь мне ещё нужно будет его перепечатать. А всё из-за того, что ты никак не можешь купить компьютер. Это что, так сложно? Уже многие купили компьютер!
-Я подумываю взять его в кредит, Фима, - вяло оправдывался отец.
-Хорошая идея! Вот и возьми в кредит! И как можно быстрее! Чтоб не мучиться дальше!.. А кстати, может, ты перепечатаешь завтра текст сам в моём кабинете, а? Да, так и сделаем! Пока я буду отвлекать начальника, ты потыкаешь по клавишам. Так и сделаем! И не благодари меня, Жорик, за то, что я возьму на себя самую трудную миссию! Ладно, мне пора, чао!
Смолин смял пустую банку и поставил её на столик. Энергично поднявшись на ноги, он наконец-то заметил Мишку. То, как Крылов-младший смотрел на него, Смолину не понравилось.
-Чё вылупился, малёк?
Мишка промолчал, давая наглецу пройти мимо и выйти из квартиры. Настроение было напрочь испорчено. Теперь семья ужинала, а Крылов-младший параллельно писал перевод, иногда поглядывая краем глаза в телевизор, где шло вечернее шоу, любимое Ларисой.
-Кстати, Миша, - вспомнила мама. - Тебе звонила Женя. Я не против телефонных разговоров, но очень уж часто вы перезваниваетесь!
-Ну и что! - надулся Мишка.
-В наше время девочки знали себе цену и не набивались мальчикам так прямо!
-Ну вы-то с папой как-то сошлись. Я не представляю как, ведь папа такой нерешительный!
-Ты прав, он нерешительный, - вздохнула мама. - Но нас свела судьба. Папа вступился за меня, когда Ефим захотел похулиганить...
-...и получил от него на орехи! - закончил Мишка. - А ты вообразила, что он такой храбрый, влюбилась в него, пригласила на школьные танцы, которые проходили в спортзале и через короткое время вышла за него замуж! Я знаю.
-Да, мне показалось, что Жора мой рыцарь на белом коне, - снова вздохнула мама. - И как он вообще в тот раз возразил Ефиму? Эй, Жора! Что на тебя тогда нашло?
-А?! - рассеяно встрепенулся отец маленького семейства, косясь одним глазом в телевизор, а другим - в свой блокнот. - Я ем, Ларочка!
Мать только рукой на него махнула: мол, кушай, дорогой, кушай!
После ужина Мишка отпросился у родителей якобы к Лёхе, чтобы посидеть с ним в интернете за рефератом и потом поиграть с ним в футбол на компьютере. К недостроенному зданию он доехал на автобусе. Сан Саныч уже с нетерпением ждал его. Это был седоватый человек в очках. Он встретил Мишку на самом углу, где располагался долгострой.
-Ну наконец-то ты явился! - воскликнул он.
-Спешил, как мог, - ответил Мишка. - Надеюсь, вы не задержите меня здесь больше часа, Сенсей. Иначе придётся объясняться с родителями...
-Тогда пойдём скорее, - сказал инженер, увлекая своего юного друга на третий этаж здания.
Там Мишка увидел стоящий... шкаф.
-Что это? - спросил он у Тимофеина.
-Моё лучшее изобретение! - гордо ответил тот. - Я много лет ждал момента, когда оно сумеет заработать! И я дождался!
-И что умеет этот шкаф? - скептически спросил Мишка.
-Сейчас я тебе это продемонстрирую! Включай свою видеокамеру на сотовом телефоне!
Мишка выполнил его требование.
Глядя на телефон, Сенсей сказал:
-Я - Александр Александрович Тимофеин. Двадцать шестого апреля две тысячи шестого года, город Полынск, двадцать часов семь минут. Я собираюсь продемонстрировать вам первое в истории путешествие во времени. Смотрите! Этот шкаф на самом деле является машиной времени. Она работает на плутонии, генерирующем 1,21 гигаватт при помощи изобретённого мною потокового генератора.
Мишка подумал, что Сан Саныч разыгрывает его или сошёл с ума. Но он не перестал снимать видео. А Сан Саныч подошёл к шкафу и посадил в него своего пса по кличке Менделеев. При этом он сверил свои наручные часы с точно такими же наручными часами, которые он положил рядом со псом, и показал Мишке, что они синхронизированы до секунды. Далее он нажал на красную кнопку, которая была на паннеле внутри, после чего шкаф начинает издавать звук, подобно холодильнику. Сан Саныч поспешно закрыл шкаф, оставляя Менделеева внутри, и вместе со снимающим на видеокамеру сотового телефона Мишкой отошёл на небольшое расстояние. Шкаф началь светится чем-то вроде северного сияния и на глазах изумлённого Мишки... исчез. Тот только рот разинул от удивления.
-Что за?..
-Он появится ровно через минуту! - перебил его Сан Саныч.
-Куда вы дели шкаф? Что вы сделали с Менделеевым?
-Только не прекращай снимать Миша! С Менделеевым всё будет хорошо! И со шкафом тоже! Они сейчас в другом времени. На минуту впереди. Но через минуту... вернее, уже даже меньше... они появятся здесь снова.
-То есть, этот шкаф - машина времени?
-А я тебе о чём сейчас талдычил в камеру? Отойди в сторону, Миша!
Совет оказался кстати.
Ровно через минуту после исчезновения шкаф появляется во вспышках северного сияния. Перед этим Сан Саныч и Мишка стояли на месте исчезновения шкафа и только благодаря предупреждению Сан Саныча успели в последнее мгновение отбежать в сторону.
-Господи! - только и смог выдавить из себя Мишка.
Сан Саныч подошёл к шкафу и открыл дверь. Оттуда выбежал взбудораженный Менделеев.
-Хороший мальчик! - похвалил пса инженер, хватая часы, которые лежали в шкафу времени. - Смотри! - обратился он к по-прежнему снимающему на видеокамеру сотового Мишке. - Часы Менделеева отстают на минуту! Это потому, что он, благодаря шкафу времени, мгновенно для него переместился на одну минуту вперёд!
-Ч-что?..
-Не переставай снимать и подойди к шкафу. Я сейчас покажу тебе, как он работает.
Сан Саныч указал Мишке на индикаторы на внутренней стороне створки шкафа. Их было три.
-Один из них показывал пункт временного назначения, второй - настоящее время, откуда шкаф отправлялся, а третий - предыдущий пункт временного назначения, - принялся объяснять Сан Саныч. - Как я уже сказал, перемещение во времени работает на плутонии при 1,21 ГВТ с помощью изобретённого мной потокового конденсатора. Ты понимаешь, что это значит?
Мишка не особо понимал, но на всякий случай кивнул.
-Это значит, что обладая шкафом времени, мы можем увидеть любое историческое событие собственными глазами! - поднял Сан Саныч указательный палец ввверх. - Хочешь увидеть Великую октябрьскую социалистическую революцию? Набирай на индикаторе 7 ноября 1917 года и жми на красную кнопку! Хочешь увидеть, каким был настоящий день победы? Набирай 9 мая 1945 года и жми на красную кнопку!
Глаза Сан Саныча вдруг затуманились.
-Или например 19 сентября 1986 года, - произнёс он, машинально набирая число на индикаторе. - Великий день в истории науки!
-А что тогда изобрели? - спросил сбитый с толку Мишка.
-Тогда я придумал, как путешествовать во времени. Я случайно поскользнулся и упал у себя на работе примерно в 13:15. Тогда мне, за неделю несостоявшейся атомной катастрофы на нашей АЭС и пришёл на ум потоковый конденсатор!
-Круто, Сенсей! - похвалил его Мишка. - Так а на чём он работает-то? Ты говорил - на плутонии. Но где его покупать-то? Не думаю, что он продаётся где-нибудь в аптеке.
Сан Саныч беспечно ответил, что он взял его в долг у арабских террористов, пообещав соорудить бомбу.
-Что?! - обалдел Мишка. - А как вы им объясните, что бомбы не будет?
-Никак! - отмахнулся тот, заряжая шкаф времени плутонием, который находился в специальном контейнере. - Благодаря шкафу времени, они меня просто не поймают!
-Понятно.
-Ты всё заснял?
-Да.
-Тогда можешь выключить камеру. Всё, что нужно, зафиксировано. Отправляйся домой, пока родители не хватились тебя. А мне осталось только запастись лекарствами на всякий пожарный. Кто знает, есть ли они в будущем.
-Вы отправляетесь в будущее? - спросил Мишка.
-Всегда хотел узнать, какое оно!
-Загляните тогда ко мне.
-Обязательно, Миша. О боже, я чуть не забыл захватить плутоний для возвращения.
Сан Саныч отошёл от шкафа, чтобы взять контейнер. Мишка услышал шаги со стороны. Он увидел двух людей с пистолетами, приближающимися к Сан Санычу.
-Они меня выследили! - проблеял тот, бледнея на глазах.
-Кто? - вопросил Мишка.
-Арабы!
Приближающиеся люди выстрелили в Сан Саныча и тот упал.
-Не-е-е-т! - закричал Мишка. - Сенсей! Ах вы негодяи!
Те обратили внимание на него.
Мишка понял, что бежать бесполезно. Следовало лишь спрятаться. Но куда? Он забежал в шкаф и закрылся в нём от арабов, которые целились в него из своих пистолетов. Нечаянно Мишка при этом нажал на красную кнопку...
Мишка пережил тряску, которая закончилась примерно через минуту. Наступила полная тишина как внутри, так и снаружи. После ещё одного минутного ожидания, Мишка решился открыть дверь шкафа времени. На площадке никого не было: ни Сэнсея, ни арабов, ни Менделеева.
-Ау! - негромко позвал Мишка. - Сенсей! Вы здесь? Менделеев... Есть кто-нибудь? Эй...
Походив по площадке и убедившись, что он здесь один, Мишка спустился вниз и увидел, что на снаружи стоит строительный кран, лежат несколько куч песка, а сама площадка окружена раскрашенным в зелёную краску забором.
-Не может быть! - пробормотал он. - Это неправда!
Мишка и понимал и не понимал, что переместился во времени в 1986 год.
Тем не менее, он вернулся к шкафу и попробовал запустить его, набрав на индикаторе нужные день, месяц и год, изменив лишь час возвращения на двадцать минут раньше, чтобы дождаться Сэнсея и предупредить о том, что с ним случится трагедия. Но перемещения не получилось. Индикатор показал, что шкаф времени нужно зарядить плутонием. Мишка понял, что ему следует идти к теперешнему Сэнсею, чтобы тот зарядил шкаф времени плутонием и вернул его в 2006 год.
Мишка перелез через забор и отправился в сторону Полынской АЭС, где в то время работал инженером Сэнсей. Отправился пешком, понимая, что его одежда иностранного производства для советских граждан покажется подозрительной и что советских денег, чтобы доехать на автобусе или трамвае, у него не имеется. Мишка прошёл свой дом, где в 1986 году жили ещё чужие люди, но остановился недалеко от своей школы, чтобы хоть издали полюбоваться на неё.
Мишке улицы казались пустыми и серыми из-за отсутствия уличной рекламы. Всё (запахи, цвета) казалось и знакомым, и незнакомым. Он спрятался в более узком переулке, чтобы не бросаться в глаза идущим людям и спешащим из школы ребятам - всяким октябрятам и пионерам в школьной форме. Вдруг он увидел школьницу-ровесницу, смутно знакомую. Присмотревшись, он понял, что это его мать, только её было по виду лет пятнадцать. Странно было видеть её такой, какой она выглядела на редких чёрно-белых фотках. За ней увязался какой-то тоже смутно знакомый школьник, высокий и широкоплечий. При новом ближайшем рассмотрении Мишка опознал в нём Ефима Смолина. Он явно преследовал маму, пытался схватить её за руку. Кровь бросилась в голову Мишки. Он подбежал к ним и, не говоря не слова, ударил наглого верзилу.
Ефим пошатнулся и упал, но быстро вскочил на ноги. Он оказался выше Мишки почти на голову.
-Ну сейчас ты у меня получишь, негодяй! - пообещал он Мишке.
Мишка понял, что в драке Ефим его точно победит, и со всех ног принялся убегать. Он пробежал мимо своего старшеклассника-отца и нырнул в узкий переулок. Ефим упорно преследовал его по пятам. Но Мишке удалось оторваться, перебежав дорогу, в то время как Ефим задержался, чтобы пропустить несколько проезжавших автомобилей.
“Слабак! - позлорадствовал Мишка. - Он ещё не видел настоящего потока автомобилей!”
Окончательно оторвавшись от преследователя, он спокойной походкой пошёл к местной АЭС. Следовало сесть где-нибудь так, чтобы его не было видно и наблюдать, когда же из проходной вместе с другими работниками появится Сэнсей. Мишка понимал, что до конца рабочего дня ещё несколько часов или около того и ему придётся потерпеть. Кое-как Мишка дождался, когда работники стали выходить, высмотрел среди них молодого по сравнению с 2006 годом Сэнсея и незаметно пошёл за ним до его дома.
Сенсей был одет в коричневый плащ, шляпу и чёрные туфли. На взгляд Мишки выглядел он весьма модно. В то время, как остальные взрослые брели не торопясь, останавливались у автомата выпить ситро, купить газету в ларьке или просто поговорить со знакомыми, инженер шёл быстрым шагом, нигде не останавливался, а при встрече лишь торопливо здоровался, всем своим видом показывая, что очень занят. Мишку это устраивало. Он вошёл за Тимофеиным в подъезд и поднялся прямо с ним на лифте, сказав, что ему надо на последний этаж, но выйдя вместе с Сэнсеем на пятом.
У порога своего дома Сэнсей обернулся и спросил у Мишки:
-Тебе что-то нужно от меня, мальчик?
-Мне очень надо поговорить с вами наедине по очень важному поводу! - веско произнёс Мишка.
Сэнсей удивился, но постарался не проявлять настороженности или недовольства, и на взгляд Мишки запросто впустил незнакомого старшеклассника в импортной одежде к себе домой.
-Только не затягивай с важным разговором, - попросил он, снимая обувь, пальто и туфли. - У меня мало времени. Так что там у тебя?
Мишка тоже разбулся и под заинтересованный взгляд инженера повесил свою верхнюю одежду на вешалку. Потом они прошли в комнату с ковром на стене и паласом на полу. Кроме них там стоял овальный столик посередине, накрытый клетчатой клеёнкой, а сверху свисал матерчатый абажур красного цвета. Обстановке не хватало уюта, выдавая отсутствие женской руки. На столе стояла одинокая чашка с недопитым чаем, на клеёнке было пара пятен от этого чая, ну и палас следовало бы уже пропылисосить.
-Сенсей! - выпалил Мишка. - Я прибыл сюда из будущего 2006 года в шкафу времени, который изобрёл ты! Теперь мне нужна твоя помощь для того, чтобы вернуться в своё настоящее!
Сенсей некоторое время молча смотрел на него. Потом сказал:
-Пошёл вон!
-Что?! - не поверил своим ушам Мишка.
-Я сказал: пошёл вон, провокатор!
Инженер схватил Мишку за плечи, повернул к двери и начал подталкивать его туда.
-Ты чего, Сенсей?!
-Давай-давай, вали отсюда!
-Я могу доказать, Сенсей! - Мишка вытащил из кармана свой сотовый и продемонстрировал его инженеру.
Тот углядел на корпусе английские буквы и только прибавил усилия по выдворению гостя:
-Иди-иди, американский шпион! Я не стану раскрывать наши тайны не за какие ваши блага! Ты бы хоть оделся по-нашему! А то обрядился в джинсы и прочие ваши фирмы! Ты просто неумелый провокатор!
-Сенсей! - возмутился выпихнутый за дверь Мишка. - Сенсей! - принялся бить подросток в захлопнутую дверь. - Это не то, что ты думаешь! У нас так ходят...
Ему ответила тишина.
-Сенсей! - воскликнул он в отчаянии. - Ты - моя единственная надежда! Я больше не знаю, к кому обратиться здесь! Сегодня на работе вы примерно в 13:15 упали и вам в голову пришла идея потокового конденсатора. Вы сами рассказали мне о нём в 2006 году перед тем, как я перенёсся сюда.
Дверь отворилась и инженер замогильным голосом произнёс:
-Заходи!
Уже в квартире Мишка сказал, что Сэнсей должен помочь ему вернуться в 2006 год и включил видео на сотовом телефоне.
-Да тут у тебя целая телестудия! - поразился инженер, приглядываясь к видео на маленькой камере. - Неужели это я? О-о, я такой старый!
-Неудивительно, - ответил Мишка. - Это вы двадцать лет спустя.
Тот Сенсей рассказывал о том, что он изобрёл шкаф времени, который работает на ядерной энергии при 1,21 ГВт.
При этой информации Сэнсей из 1986 года схватился за голову:
-Плутоний? 1,21 гигиватт? Я сказал плутоний и 1,21 гигаватт?
-Ну да. А что такое?
Сенсей схватился за голову и чуть ли волосы на себе не рвал.
-Да то, - выпалил он, - что я не смогу вернуть тебя обратно в 2006 год!
-Почему?
-Да потому, что я не найду здесь, в 1986 году, плутония! И энергию в 1,21 гигаватт здесь, в 1986 году, можно получить разве что при атомном взрыве! Извини, Миша, но я боюсь, ты застрял в этом времени надолго!
-Я не хочу, Сенсей! - вскричал подросток.
-Я тоже! - ответил инженер. - Но я бессилен что-либо изменить! Если бы я знал, что где-нибудь произойдёт атомный взрыв - тогда другое дело! Но я не знаю этого!
-Я знаю! - вскричал Мишка, вытаскивая свой почти законченый реферат, который брал с собой, чтобы родители не волновались, что он пошёл к другу. - Это произойдёт в 1:23:47 по моск. времени в субботу 26 апреля 1986 года у нас в Полынске!
Сенсей внимательно прочёл реферат и чуть ли не заплясал:
-При таких условиях мы сможем отправить тебя в 2006 год! Надо только перевезти шкаф на ПАЭС - и в следующую субботу ты улетишь обратно в своё настоящее!
-Замечательно, Сенсей! - обрадовался Мишка. - Я верил в тебя! Недельку я смогу здесь пережить. Посмотрю, что здесь и как. Меня это устраивает!
-Нет-нет, Миша! - возмутился вдруг инженер. - Я не допущу, чтобы ты бродил здесь! Тебе нельзя выходить отсюда! Иначе ты можешь повлиять на будущее и оно изменится до неузнаваемости! Разве ты не понимаешь?
-Нуу...
-Ты не должен никого видеть! Особенно близких тебе людей!
-Э-э...
-Ты же ни с кем не контактировал здесь, кроме меня?
-Честно?
-Да!!!
-Я столкнулся с моими родителями.
-И?!
-Ну, я помог матери отбиться от одного приставалы-одноклассника вместо отца. Подумаешь! Мой папа в другой раз отошьёт его и сойдётся с матерью.
-О нет!!! Ты понимаешь, что можешь не родиться?
-Э-э...
-Тебе придётся всё исправить, если ты хочешь появиться на свет!
Мишка, позаимствовавший одежду у Сэнсея, поджидал своего отца возле школы к самому окончанию занятий. Он хотел познакомиться с ним и наверняка знать, что отец пойдёт на школьные танцы. Таков был выработанный Мишкой план: свести своих родителей на намечающемся музыкальном мероприятии.
После последнего звонка школьники стали выбегать из здания будто со скоростью света. Мишке только и оставалось вертеть головой и надеятся, что сможет выцепить взглядом своего отца.
-Здравствуй! - услышал он голос сбоку.
Мишка повернулся в ту сторону и увидел... свою будущую мать, которая смотрела на него каким-то странным взглядом. Через секунду до него дошло, что этот взгляд называют “влюблённым” и он вспотел ещё больше.
-П-привет! - хрипло ответил Мишка.
-А ты что, в школу не ходишь? - спросила Лариса.
-П-почему же, хожу.
-А где твоя форма?
-Она... я сейчас болен, поэтому в школу не хожу. Вот и форма томится дома.
-Ты ведь не здешний, да?
-Ну да, я из другого города. Приехал к дяде... к дяде Саше на неделю. Он учёный и у него есть знакомый доктор, который меня вылечил.
-Я так и поняла, ведь ни разу не видела тебя. Да и остальные тоже. Меня Лариса зовут, кстати.
-М-миша...
-Приятно познакомиться!
-М-мне тоже.
-Хотела поблагодарить тебя за то, что вступился за меня вчера. Здорово ты Смолину залепил. Он это заслужил, не сомневайся.
-Я и не сомневаюсь.
-Жаль, что ты ненадолго здесь. Кто же теперь меня от Смолина защитит?
-Может быть, Георг... Жора? Жора Крылов! Знаешь такого?
Мать звонко рассмеялась.
-Знаю! - с сарказмом ответила она. - А ты, видимо, нет. Уж от кого, а от робкого Жоры защиты не дождёшься!
-А я его с другой стороны знаю, - соврал Мишка. - Он способен на подвиг, несмотря на робость. Я его как раз жду здесь.
-Ясно. Вон он, кажется, идёт, - указала Лариса.
-Тогда мне пора!
-Ну ладно. Мы ещё встретимся?
-Э-э... Да, если ты пойдёшь в субботу на дискотек... на танцы.
-Тогда встретимся! - уверенно заключила мать, после чего Мишка отправился догонять идущего в одиночестве отца.
-Жора! - окликнул его Мишка.
Худощавый паренёк в очках затравленно повернулся к нему.
-Ты кто? - спросил он.
-Меня зовут Миша. Не против, если я прогуляюсь с тобой?
-С чего это?
-Я заметил, что ты тоже хотел заступиться за Ларису и накостылять Смолину, но я тебя просто опередил и теперь корю себя за это. Ведь я скоро уеду навсегда и не смогу защищать Ларису от Смолина. А ей так нужен заступник. Вот я и подумал, что ты сможешь им быть в моё отсутствие. Ведь Лариса же нравится тебе, я вижу.
-Нравится. Н-но мне не нравится твоя мысль. Защитник из меня плохой. Смолин надаёт мне по шее - и все дела. Сам не знаю, что на меня нашло в ту секунду, когда я хотел его ударить. Такого больше не повторится.
-Ты просто в себя не веришь. Будь смелее! субботу будут танцы, на которых будет вся школа. И Лариса! И ты должен туда прийти, познакомится с ней и произвести впечатление.
-Произвести впечатление у меня вряд ли получится.
-Предоставь это мне! - возразил Мишка. - Я всё устрою. На танцах я буду неподобающе себя вести с ней, а ты подойдёшь, “спасёшь” её от меня - и дело в шляпе! Ну как?
-Н-ну... не знаю... нет, наверное...
-Другого шанса у тебя не будет, дружище. Соглашайся. Риска ведь никакого!
-Н-ну...
-В общем, в субботу на школьных танцах мы провернём наш план. Так?
-Хорошо, я согласен, - сдался Георгий.
-Вот и молодец!
Уверенный в том, что исправит ситуацию со знакомством родителей, Мишка возвратился в квартиру Сэнсея и дождался его возвращения с работы. У Сэнсея тоже забот был полон рот.
-Мне удалось уйти с работы пораньше, чтобы посмотреть на шкаф времени, - сказал инженер, когда вернулся домой. - Предстояло много чего продумать! Очень кстати, что мне на АЭС должны завезти шкаф. Я поговорю с шофёром и отдам ему этот шкаф, а он за это завезёт на АЭС нашу “машину времени”. Думаю, с шофёром проблем не возникнет. Кто же откажется от выгодного предложения? Ну а я как-нибудь проживу со старым шкафом. Ты проникнешь на территорию АЭС через секретный для начальства подкоп, через который сотрудники АЭС иногда переносят всякую мелочь. До субботы мы сходим туда и я покажу тебе, где он находится. А пока я ещё раз перечитаю твой почти законченный реферат по несостоявшейся катастрофе на АЭС, чтобы продумать все детали по твоему возвращению в 2006 год.
В субботу Мишка явился на танцы. Всё это время он, в основном, томился в маленькой квартирке Сенсея и поэтому был рад вырваться “на волю”. Сегодня решалась его судьба в двух смыслах: сойдутся ли его родители и сможет ли он вернуться в родной 2006 год из 1986-го. В первом случае Мишка был уверен больше, чем во втором.
Школьники были одеты более “демократично”, чем обычно: школьная форма исчезла, её заменили свитера, кофточки, рубашки, платьица. На сцене блистала местная ВИА, поющая с точки зрения Мишки очень устаревшие медляки и считающая исполнение песни “Поворот” верхом храбрости.
Лариса совсем чуть-чуть припоздала (вероятно, с целью немного набить себе цену), но сама нашла Мишку, который стоял у стенки и наблюдал за парочками на площадке.
-Привет! - сказала она, улыбаясь во все тридцать два зуба.
-Привет, - ответил ей Мишка.
-Потанцуем?
-Ага!
Пока они кружились, Мишка выискивал взглядом папу Жору, однако нигде пока не мог его найти.
-Ты кого-то ждёшь? - спросила Лариса.
-Нет, что ты!
-Значит, мне показалась.
Она вдруг попыталась его поцеловать и Мишке удалось уклониться только в самый последний момент. Так произошло два или три раза.
Наконец, Мишка увидел появившегося в поле зрения отца и решил, что пора действовать. Однако он ничего ещё не успел предпринять, когда его резко повернули на сто восемьдесят градусов. Мишка ожидал упереться в лицо отца, но вместо него взгляд его уставился в чей-то смутно знакомый подбородок. Переведя взгляд выше, Мишка понял, что стоит лицом к лицу... со Смолиным.
-Ну что, беглец, попался? - произнёс Смолин и врезал Мишке в глаз.
Звёзды так и посыпались во все стороны. Мишка обнаружил себя на полу, держащимся за пострадавшее место.
-Щас я тебе покажу, вражина, как наших девчонок отбивать! - услышал он угрозы Смолина и ощутил его ногу на своих рёбрах.
-Не смей его бить, Фима! - услышал он голос матери. - Я сейчас учителей позову!
-Не позовёшь! Иначе твой рыцарь живым отсюда не выйдет!
-Чего тебе надо?
-Будешь танцевать со мной! Тогда отпущу этого.
-Ладно, ладно. Я буду танцевать с тобой...
Мишка хотел вмешаться, но почувствовал себя очень плохо. Кажется, его начинало стирать из истории. У Мишки пропала кисть руки, которую он поднёс к своим глазам. Вместо Георгия с Ларисой танцевал Ефим Смолин. Мишка уже прощался с жизнью, когда - совершенно для него неожиданно - Георгий подошёл к Фиме и его жертве и потребовал от Фимы, чтобы тот отпустил не желающую с ним танцевать Ларису.
Тот только посмеялся и ответил, чтобы Георгий не лез не в своё дело и шёл делать ему школьное домашнее задание. Струхнувший от собственной дерзости Георгий уже готов был ретироваться, но в последний момент уловил мольбу в ларисином взгляде и что-то в его душе перевернулось.
Он - снова неожиданно - размахнулся и так ударил Фиму, что тот упал на пол, как это случилось минутой раньше с Мишкой. Не дожидаясь, пока Смолин очухается, Жора подошёл и снова ударил его. А потом ещё и ещё.
-Хватит! - взмолился Смолин. - Не надо! Я больше не буду!
-Точно не будешь?
-Честное комсомольское!
-Проси прощения у Ларисы!
-Прости пожалуйста!
-А теперь уходи отсюда! И не вздумай чего-нибудь удумать!
-Хорошо, я ухожу! Только не бей меня!
И Смолин действительно ретировался. А Георгий подал зачарованной им Ларисе руку и пригласил на танцевальную площадку.
Мишка тотчас стало лучше. Он понял, что теперь его родители сойдутся, а он - родится, поэтому, удовлетворённый раскладом, он по-тихому сбежал с этой школьной дискотеки.
Сначала Мишка забежал домой к Сэнсею, чтобы забрать свою одежду. Потом добрался до нужного участка каменного забора Полынского АЭС и пролез через замаскированную яму на территорию АЭС. С той стороны его уже ожидал Сэнсей.
-Ну наконец-то! - с облегчением воскликнул инженер. - Я уже и ждать тебя устал. Что так долго?
-Пришёл так быстро, как мог, - ответил Мишка.
-Иди за мной! У меня всё получилось, - говорил Сенсей по дороге. - Шкаф времени находится в моём цеху. Надо только поместить его на специальную тележку и откатить к четвёртому энергоблоку, где произойдёт взрыв. А как дела с твоими родителями?
-У меня тоже всё получилось, хотя и в последний момент. Представляешь, мой старик навалял Смолину!
-А что в этом такого?
-Да он слова ему поперёк не сказал за всю жизнь!
Тут взвыла сирена.
-Начинается! - воскликнул Сенсей. - А я ещё голову ломал, как провести тебя к четвёртому блоку! Всеобщий хаос сработает на нас! Надень только рабочий халат, шапочку и маску. Так никто не увидит, что ты ещё школьник и не спросит, что ты здесь вообще делаешь.
Сам Сенсей уже был одет по полной форме. Они добрались до его цеха без приключений, поставили шкаф времени на тележку и покатили к четвёртому энергоблоку. Бегающие взад-вперёд люди не обращали на них ни малейшего внимания, озабоченные поломкой блока.
Пока Мишка и Сенсей катили тележку с накрытым брезентом шкафом времени, Сенсей сказал:
-Я так понимаю, катастрофа на АЭС не случилась из-за твоего скорого перемещения в 2006 год!
-Это как?
-Я подсоединю к шкафу времени шланг, по которой достаточное количество плутония поступит в наш аппарат, снизив таким образом давление в резервуаре и предотвратив взрыв.
-Ну и отлично!
Они оказались на верхней площадке. За ней стояли огромные и закрытые резервуары реактора. Здесь Сенсей и Мишка стащили шкаф с тележки и сняли с него брезент. Открыв шкаф, инженер посмотрел на индикатор.
-Миша, на предыдущем пункте назначения написана дата “19 апреля 2006 года”. Ты прибыл из этой даты?
Тот подтвердил кивком.
-Отлично! Настроим шкаф на эту дату в пункте назначения! Тот же час и та же минута! Кажется, всё! Теперь полезай внутрь, а всё остальное я сделаю сам.
-Тебе не грозит облучение?
-Я сейчас облачусь в антирадиационный костюм. Прощай! Увидимся в будущем! - с грустноватой улыбкой произнёс инженер.
-Я должен тебе кое-что сказать насчёт твоего будущего, - признался Мишка. - В тот день, когда я отправлюсь в шкафу времени сюда...
-Нет! Не смей рассказывать что-либо о будущем! Это знание может всё изменить! Мы уже говорили об этом!
Мишка пожал плечами.
-Как хочешь! - внешне равнодушно сказал он. - Тогда до встречи в будущем.
Он был так спокоен потому, что описал Сенсею о его убийстве арабами в письме, которое лежало на столе. Уже в шкафу Мишка решил вернуться в 2006 год на полчаса раньше и спасти Сэнсея. Для этого он изменил минуты на индикаторе времени.
Мишка снова почувствовал вибрацию. Он понял, что перемещение удалось и выбрался наружу, оказавшись на четвёртом энергоблоке ныне не работающей Полынской АЭС в 2006 году. Первым делом Мишка тут же бросился к неоконченному долгострою. Бежать пришлось долго, но на адреналине ему это удалось. Правда, время, которое он отсчитал, было на исходе.
“Как же я не подумал о расстоянии? - засокрушался Мишка. - Вот я дурак! Следовало перевести время не на полчаса, а на час!”
Из последних сил он забрался на третий этаж и увидел, как арабы выстрелили в Сенсея. От ужаса Мишка вскрикнул, но его крик полностью перекрыл крик другого Мишки, который в следующую секунду вбежал в шкаф времени, спасаясь от нацеливающихся на него арабов. А ещё через несколько секунд шкаф засветился, задрожал и исчез в облаке северного сияния.
И тут же вроде бы застреленный Сэнсей открыл глаза, выхватил пистолет из своего халата и застрелил арабов.
-О боже! - выкрикнул подбежавший к инженеру Мишка. - Ты жив, Сенсей! И застрелил этих арабов!
-Ты прав в том, что я жив! - ответил тот, поднимаясь с бетонного пола. - Но арабов я не убил, а всего лишь погрузил в сон! После которого они проснутся часа через два, думая, что убили меня! Сам придумал такой состав!
-Но как?
-Как придумал состав? Это длинный разговор!
-Нет, я имею в виду: как ты догадался, что тебе грозит смерть?
-Ах это!
Сенсей улыбнулся и вытащил из кармана сильно пожелтевший лист. Он протянул его Мишке и тот убедился, что лист является его же письмом с предупреждением, которое он оставил в квартире Сенсея в 1986 году перед тем, как отправится на ПАЭС.
-А как же разговоры о том, что будущее лучше не знать во избежание его изменения? - спросил Мишка.
-Я решил сделать исключение, - смущённо улыбнулся инженер. - Ну и любопытство подвело.
Сенсей подвёз Мишку на своём фургончике к его дому. Время показывало уже десятый час.
-Так вы значит сейчас заедете на ПАЭС, а потом сразу отправитесь в будущее? - спросил Мишка, выходя из автомобиля.
-Нет, мне перед будущим придётся заскочить в хорошо тебе знакомый 1986 год! - услышал он неожиданный ответ.
-Зачем?
-Повидаться с самим собой!
-Зачем?
-Чтобы уговорить себя не идти куда следует и не рассказывать о тебе кому надо.
-?!.
-Видишь ли, Миша, - вздохнул инженер. - Даже после того, как ты показал мне из 1986 года видео из 2006 года, я из 1986 года не до конца поверил, что ты настоящий путешественник во времени, а не провокатор. И собирался сдать тебя нашим органам, чтобы самому не оказаться в беде.
-Это из-за моей одежды?
-Ну да.
-И что вас тогдашнего остановило?
-Пришествие и разговор со мной сегодняшним!
С полминуты они молчали.
-Понятно, - очнулся Мишка. - Тогда, конечно, вам необходимо посетить 1986 год. А когда будете уже в 2026-ом, посетите меня.
-Непременно!
Мишка тихо зашёл в квартиру. Там было темно и он сделал вывод, что родители уже спят. Он также тихо пробрался в комнату и тоже лёг. А утром решил, что перепутал квартиру и зашёл в чужую, так как продрав глаза сразу увидел, что мебель и обстановка здесь другие, более дорогие м модные.
-Но как мои ключи подошли к другому замку? - сразу же возник вопрос в голове.
Одевшись и осторожно выглянув из комнаты он и снаружи увидел другую обстановку... и родителей, сидящих на кухне и спокойно завтракавших, как ни в чём не бывало.
-Наконец-то ты встал, соня! - улыбнулась мама. - Садись за стол!
Мишка ошарашенно принял это приглашение.
-Попробуй гренки, - посоветовал отец. - Очень вкусно! Ты чего так смотришь?
-А?.. Нет-нет, ничего! Просто вы хорошо выглядите.
Родители удивлённо переглянулись.
-Спасибо! - синхронно улыбнулись они.
Внезапно ожил сотовый телефон, лежащий на столе. На звонок ответил отец.
-Да? Нет! Я сказал “нет”, Ефим! Сегодня мы всей семьёй едим на дачу, а делами я займусь завтра. Не беспокой меня больше!
-Это был Смолин? - осторожно спросил Мишка.
-Да, - ответил отец. - Узнал, что я написал вторую книгу и, пользуясь нашим давним знакомством, просит о сотрудничестве с его издательством, где он работает переводчиком. Успех моего дебюта был настолько очевиден, что сейчас за мной стали охотиться разные издательства. Разумеется, я ему откажу, так как собираюсь подписать контракт с издательством общегосударственного масштаба. Зачем мне областной уровень?
-Ты писатель? - удивился Мишка.
Родители посмотрели на него, как на больного.
-Хорошая попытка имитировать амнезию, - ответил отец. - Ну что, Лариса, пойдём за покупками? Мне надо купить мясо на шашлык. Отпразднуем на даче будущее подписание.
-Я готова, - ответила мать. - Миша, мы вернёмся через час.
С этими словами они вышли за дверь.
-У нас есть дача? - спросил пустоту Мишка.
Вдруг у него зазвонил сотовый. Взглянув на номер, Мишка увидел, что это номер Сэнсея.
-Алё, - отозвался мальчик.
-Миша, ты должен переместиться со мной срочно! - услышал он возбуждённый голос старого инженера.
-Куда? Обратно в 1986 год?
-Нет, в 2026-ой!
-Зачем?
-При встрече объясню! А пока спускайся, я жду тебя у подъезда!
Между западом и степью
© Copyright: Вадим Кириленко, 2022
Свидетельство о публикации №222091001023
Свидетельство о публикации №222091001023
Рецензии