Мобильник

Аннет вытряхнула содержимое сумочки на журнальный столик: косметичка, пачка салфеток, расчёска и записная книжка издевательски смотрели на неё с зеркальной поверхности, говоря, что среди них нет того, что она ищет — мобильного телефона.
Она запустила руку в сумку, пошарила в ней; испугалась, что порвала подкладку и положила сумку на диван ровно в тот момент, когда зазвонил домашний телефон, о существовании которого ей напоминали лишь ежемесячные счета: каждый раз Аннет хотела его отключить и каждый раз об этом забывала до следующей квитанции.

— Говорите, — сухо произнесла Аннет в трубку, тряся косметичку. Она понимала, что в замшевый мешочек мобильник не влез бы даже при всём желании, но верить в то, что телефон потерялся, хотелось меньше, чем в чудо.
— Это Аннет? — поинтересовался мужской голос из трубки.
— Да. Кто говорит?
Незнакомец повеселел:
— Моё имя Чарльз, я нашёл ваш мобильник! Я открыл ваши контакты и увидел ваше имя и номер вашего домашнего телефона!
Выдохнув, Аннет плюхнулась на диван. Вся её жизнь хранилась в этом чёртовом мобильнике, и какое счастье, что его не грузовик переехал, а нашёл некий Чарльз.
— Спасибо, спасибо, что позвонили мне, — затараторила Аннет, — не знаю, как…
— Я в городе проездом, — продолжил Чарльз, словно был начальником, нежелающим слушать оправдания подчинённого, — мы сможем встретиться через час у ближайшего ко мне «Старбакса»?
— Да.
— Отлично, тогда записывайте адрес.

Чарльз сидел в углу кофейни и постукивал пальцами по экрану мобильника Аннет.
Она подлетела к столику.
— Вы Чарльз?
Он выпрямился.
— Да.
— Я Аннет, — она села напротив.
— Я знаю. Я заказал вам капучино на миндальном молоке. Надеюсь, вы любите такой.
Аннет улыбнулась.
— Я пью только капучино на миндальном молоке.
Чарльз хмыкнул.
— Интуиция. Не теряйте больше, — он пододвинул к ней телефон.
Аннет коснулась экрана: морду лохматого пса по кличке Локки закрывало уведомление о семи пропущенных вызовах.
Аннет спрятала мобильник в сумку.
— Спасибо. Как я могу вас отблагодарить?
Чарльз улыбнулся и тут же нахмурился: зрачки его чёрных глаз расширились.
Он прижал горячий стаканчик к тонким, как нитка, губам.
— Ничего не нужно, — Чарльз поднялся на ноги. Аннет тоже подскочила.
При выходе из кофейни он придержал ей дверь и на прощание пожелал хорошего дня, а вечером домашний телефон зазвонил вновь.

— Говорите.
— Аннет, — уже знакомый мужской голос разрезал тишину, — ваш телефон снова у меня. Через час после нашей встречи я вернулся в «Старбакс» и работник передал мне ваш мобильник, сказал, что моя спутница оставила его на столе.
— Не может быть, — пробормотала Аннет, потянувшись к сумке, — я убрала его в сумку при вас.
— Я не видел.
Аннет запустила руку в сумку: мобильника не было.
— Боже, извините, я такая растяпа…Мне подъехать к «Старбаксу»?
— В отель. Утром у меня самолёт, и я хочу отдохнуть перед долгим перелётом.
— Отдохнуть? — переспросила Аннет.
— Да. Я целый день мотался по городу и хочу пораньше лечь спать. Вас это удивляет?
Вопрос Чарльза прозвучал как претензия, и Аннет поспешила ответить:
— Нет-нет, конечно нет. В каком отеле вы остановились?

Портье сказал, что мсье (он сымитировал французский акцент, что выглядело чертовски глупо) предупредил о визите Аннет, а после любезно сообщил, в каком номере расположился Чарльз.
На нужном этаже Аннет отыскала триста двенадцатую комнату и замерла перед дверью: чутьё подсказывало, что заходить в номер незнакомца — опасная затея. Но всё же она решилась.

На её стук никто не ответил.
Аннет барабанила в дверь, пока из номера напротив не показалась голова пожилой женщины. Окинув Аннет недовольным взглядом, старушка скрылась за своей дверью, а Аннет дёрнула ручку двери номера Чарльза.
Тишину, запутавшуюся в сумраке комнаты, нарушала льющаяся вода. Аннет смутилась: судя по всему, Чарльз принимал душ перед сном. Она почувствовала неловкость за то, что врывается в его пространство, и вину, потому что он носится с её телефоном, который лежал на столе. Аннет заметила мобильник практически сразу, как вошла в номер, но забрать его и выбежать из комнаты, не сказав Чарльзу слов благодарности, не позволяла совесть.
Аннет колебалась, поглядывая то на мобильник, то на дверь ванной комнаты, в которой стих звук воды. И лишь, когда едва различимая в сумраке ручка двери опустилась, Аннет схватила со стола телефон и вылетела в коридор. У лифта она очутилась за пару секунд, а его двери закрылись одновременно с открытием двери номера Чарльза.

Аннет нажала на кнопку телефона: чёрный экран с датой и временем.
— Какого чёрта, — пробормотала она, залезая в меню. Фото не её, контакты тоже чужие. Она прислонилась затылком к зеркалу. — Вот дерьмо.
Доехав до первого этажа, и, поделив кабину лифта с двумя постояльцами, Аннет поднялась наверх.
На стук в дверь Чарльз не отреагировал, и Аннет тихонько пробралась в комнату.
Чарльз, чью нижнюю половину тела прятало полотенце, стоял у кровати.
Он включил настольную лампу и показал Аннет телефон.
— Его ищешь?
Аннет стыдливо отвела взгляд.
— Я не хотела, извините.
— Забирай, — он бросил мобильник на кровать и отвернулся к окну.
Аннет разглядывала широкую спину Чарльза, на которой красовался то ли феникс, то ли дракон: из-за слабого освещения оба крылатых существа были похожи друг на друга как братья-близнецы.

Аннет плавно, точно кошка, подошла к кровати. Теперь она находилась достаточно близко, чтобы рассмотреть татуировку, но чёткие линии на спине Чарльза прыгали перед глазами, сливаясь в одно огромное пятно, а капли воды, проделывающие маршрут от его шеи до полотенца, исчезали под впитывающей тканью.
Чарльз резко развернулся и прижал Аннет к себе. Она попыталась скинуть его руки со своей талии, но не из-за страха, а от неожиданности.
— Ты же сама этого хочешь, — прорычал он, — высматриваешь меня.
— Я не высматриваю, — пискнула Аннет.
— Ты таскаешься за мной по всей стране. Я запомнил твоё лицо.
Чарльз был успешным финансистом. Он читал лекции в лучших университетах, выступал на форумах, и Аннет посещала все его выступления и радовалась, если на мероприятии ей удавалось задать ему вопрос. Она таяла от его улыбки: Чарльз ухмылялся, поднимал уголок рта и смотрел на собеседника исподлобья. Аннет видела в этом какую-то силу — животную силу, которую не могла объяснить, и власть и возбуждалась от беззащитности перед ним.
Чарльз добавил:
— Даже телефон выронила перед моим носом, чтобы именно я вернул его тебе.
— Неправда.
Он улыбнулся, и Аннет расслабилась.

Одной рукой Чарльз по-прежнему крепко держал её за талию, а другой сорвал с себя полотенце. Затаив дыхание, Аннет смотрела в глаза Чарльзу: мысленно она умоляла себя не опускать взгляд ниже.
Усмехнувшись Чарльз положил руку Аннет на свою грудь. Точно кукловод он управлял её пальцами, водил ими по своей влажной кожей и следил за дыханием Аннет: оно стало прерывистым, а её нервное напряжение, вызванное его грубостью, напористостью, сменялось на сексуальное.
Под его руководством пальцы Аннет поплыли по животу и застыли на лобке, касаясь жёстких волос.
— Дальше сама? — шёпотом поинтересовался Чарльз. Аннет, скованная желанием и мыслями о собственном безрассудстве, покачала головой. — Хорошо, тогда так, — он переложил руку со своего лобка на её грудь, заставляя Аннет её сжимать. — Так лучше? — закрыв глаза, Аннет молчала. — А так? — пальцы ласкали набухший сосок. — Или лучше вот так? — рука проскользнула вниз по животу, и пальцы дважды нажали на клитор.
Аннет простонала, а улыбающийся Чарльз лёг на кровать, закинув руки за голову. Он наблюдал, как Аннет борется между желанием сбежать и желанием раздеться.
Подавив стыдливость, она сняла тонкое платье.
— Нет, — сказал Чарльз, когда Аннет приблизилась к нему, — снимай всё, — просвечивающие трусики очутились на полу.
Аннет забралась на Чарльза. Нависая над ним, она впилась голодным взглядом в его гипнотизирующие губы.

Он уложил её на спину и перевернулся набок.
Приподнявшись на локте, Чарльз сказал:
— Я хочу, чтобы ты сделала это сама.
Аннет недоумённо посмотрела на него, не понимая, что он предлагает.
— Сама, — повторил Чарльз и провёл рукой Аннет по её груди.
Она осторожно, ища в его глазах одобрение, коснулась своих набухших сосков.
— Ещё, — потребовал он.
Она отвернулась, блуждая пальцами по груди, но он взял её за подбородок и повернул лицом к себе. Под его жадным взглядом она забавлялась с сосками: то сжимала, то пощипывала их, слушая, как в его дыхание врываются хрипы.
— Ниже, — приказал Чарльз.
Пальцы нащупали отросший ежик лобковых волос. Не сводя с Чарльза глаз, Аннет запустила пальцы в складки.
— Ты не смотришь, — прошептала она.
Аннет вытащила пальцы, и Чарльз, крепко вцепившись в её руку, резким движением погрузил пальцы вовнутрь. Она дёрнулась, словно он окатил её ледяной водой, и выгнула спину.
Он вновь контролировал её пальцы. Их совместные движения то ускорялись, то замедлялись, пока в какой-то момент она не закрыла глаза, а он, воспользовавшись её доверием, не заменил один её палец на свой.
Она вскрикнула. Его толстый, с шершавой кожей, палец соседствовал с её тонким и нежным, и не просто соседствовал, а задавал темп, натирая готовый лопнуть от наслаждения клитор.
Она была на пределе. Её расслабленная рука, её палец больше не интересовали его: он погружал свой палец всё глубже и глубже в плоть, превратившуюся в растопленное масло, и обволакивал взглядом её лицо, кривившееся от удовольствия.
Она приоткрыла глаза.

— Пожалуйста, — взмолилась она, и он, с довольной улыбкой психопата, которого жертва просит о пощаде, развалился на спине.
— Сама, — напомнил он.
Со стоном раненного зверя она навалилась на него. Он оставался невозмутимым и сосредоточился на её лице, будто их предстоящее слияние, а она не представляла это иначе, совсем его не интересовало, хотя его член, превратившийся в каменный стержень, говорил об обратном.
Она медленно опустилась. Он закусил губу, но не издал ни звука.
Она наклонилась к нему, и её горячее дыхание обожгло ему подбородок. Он по-прежнему молчал.

Она выпрямила спину и приподнялась вверх. Молчание.
Опустилась. Приподнялась. Опустилась.
Его грудь вздымалась. Точно художник он изучал черты её искажённого от нетерпения лица. Его руки легли на её бёдра.
Приподнялась. Опустилась. Приподнялась.
Её медлительность, осторожность, с которой она присаживалась на требующий жёсткой скачки член, раздражала.
Опустилась. Приподнялась.
Он порывисто насадил её до упора.
Она вскрикнула и попыталась приподняться, но его крепкие руки сжимали её бедра, оставляя на нежной коже белые следы, и освободили их от натиска лишь, когда она замерла.
Приподнялась. Предприняла попытку не спеша опуститься, но вновь потерпела поражение: он оказался быстрее.
Медленно приподнялась. Резко опустил.
Медленно приподнялась. Резко опустил.
Резко приподнял. Резко опустил.

Она задыхалась от невообразимой скорости, от наслаждения, наполнявшего каждую клеточку. Она кричала, впиваясь ногтями в его живот, а он управлял её телом, будто тряпичной куклой до тех пор, пока она, совсем обессилев, не размякла в его руках. Тогда он опустил её на член в последний раз и крепко держал за бёдра, следил за её реакцией, пока наполнял её семенем: она всхлипывала.
Кончив, он убрал руки, и она не сползла — стекла с него на соседнюю подушку.

Утром, когда Аннет проснулась, Чарльз уже стоял у двери.
— Где ты нашёл мой телефон?
— В кофейне.
— Нет, в первый раз.
— В ресторанчике на двадцатой улице.
Он загадочно улыбнулся и вышел из номера.
Аннет посмотрела на мобильник, попискивающий на столе.
Она никогда не была в ресторанчике на двадцатой улице.
Она никогда не была на двадцатой улице.
В их городе нет двадцатой улицы…