Над судьбой. Том третий. Глава сорок третья

 
 
Неистовая Рысь! Изможденный, с опухшими от бессонницы глазами, весь мокрый, в ссадинах, царапинах.  Он улыбался, он принёс хорошие вести! Через несколько мгновений весь Штаб Армии был на ногах.



— Как загнанный в угол дикобраз  выставляет свои иголки, — медленно и с достоинством начал Громов, — так и британцы ощетинили лагерь засадами. Они были уверены, что нам не пробраться. Они поверили, что напасть можно только с суши. Теперь у них стало намного меньше  солдат. Мы сделали всё, как надо.



— Вы оставили им след?- с тревогой спросил Текумсе.
— Да, они пойдут вдоль реки!
— По тропе смерти! Пусть все воины едят досыта и спят. На каждом шагу врагов ждут наши люди,— властно распорядился вождь.

***               

Громов ждал ещё не успевших вернуться из боя соратников.  Он знал абсолютно точно: если погибнет много воинов, но останется народ – победитель, вырастут дети и внуки. Если же проиграть войну – все люди, сколько бы их ни было, окажутся обречены.


Он вспомнил рассказы Высокого Ворона о жизни алгонкинов на Аляске.  Постоянная борьба за выживание превратила существование народа  в беспрерывную цепь физиологических актов.  Племя шло по пути  деградации и одичания. Упростились религия, общественная жизнь. Были безвозвратно утеряны многие бытовые навыки, ремёсла. Непрестанная война с людьми и природой  истощала последние силы. Алгонкинам просто некогда было взглянуть на звёзды, подумать о чём-то другом, кроме еды и тепла в жилищах.



Платон вышел из вигвама. Он смотрел на восток, подставив лицо первым лучам утреннего солнца. Безоблачное небо подёрнулось розовым румянцем, на западе же, ещё скрываемое пеленой мрака, оно было серым и блёклым.



Радужно блестела на молодой, только что пробившейся из земли сочно-зеленой траве роса, лёгкий ветерок игриво шелестел едва наклюнувшейся из почек листвой. Утренняя прохлада бодрила, освежала мысли.



Он подкинул хворосту в костёр. За ночь всё сгорело почти дотла, но под пеплом оставались редкие, ещё не остывшие уголья. Сухие сучья быстро занялись ярким пламенем. Затем огонь постепенно сник, затаившись  в ожидании. Он был  жив! Пучок сухой травы, несколько сучьев и веселое пламя польётся вновь, согревая и радуя.



Если костёр потухнет, он не возродится уже никогда. Пусть будет много дров, появится огонь. Это совсем другой костёр. Сгоревшего однажды – уже не зажечь. «Как же был прав Гумилёв, - подумал Платон, - сравнивая жизнь народа с горящим костром.


После разгрома карательной экспедиции  необходимо устроить невиданное торжество.  Надо, чтобы  Познавший Древо  ещё раз   хорошо подумал о том, как много значит для алгонкинов Камень Спасения».



«Англичане, - ухмыльнулся Громов,   принимают достоинство и гордость краснокожих за глупость и недомыслие. Пусть так считают. Лишь бы армия Венса пошла вдоль реки. Враги думают, что  они волки, гонящие свою жертву. Но перед ними не  неуклюжий  бизон, а ловкая пума!»

***               
Генерал Венс ненадолго остался один. Армия получила приказ выступать в поход, все офицеры были отправлены к личному составу. Он в который раз поправил парик, одёрнул камзол, передвинул на столе стопку бумаг, непонятно зачем подержал в руках чернильницу. Тревога не проходила.


Он ошибся в главном — в направлении удара!  Краснокожие уходили по одному, оставив  оружие на месте схватки.  Нет, индейцы не побросали луки, они расстались с вооружением осознанно и целенаправленно.  Переплыть реку и уходить от погони налегке несравнимо легче. Генерал взял в руки лук: тяжёлый, клееный из роговых пластин. Их было несколько сотен, оставленных прямо на берегу. Такой лук целое состояние для дикаря. А лодки? А многие тысячи стрел с тяжёлыми железными наконечниками?



Похоже, враги вложили в первый удар все силы. А если не все? Они же думают чем-то воевать дальше? Вопросов было слишком много. И хотя среди солдат царил боевой дух, командующему трудно было предаться настроению всеобщего подъема.


Хотелось посчитать ночное нападение за досадное недоразумение, просто за неудачный поворот событий. Но несколько сотен убитых, и не меньшее число раненых, не давали сделать этого!



Армия потеряла много лошадей.  Пришлось значительную часть груза переложить на плечи солдат, на боевых скакунов, бросить немало телег.


Разбившись на четыре походных колонны, выстроившихся равными интервалами  одна от другой, экспедиционный корпус был  готов  двинуться вперёд. Разведка доносила, что противник не обнаружен. Но Венс медлил: «Всё не так просто. Куда подевались индейцы? Разведчики продолжают «не обнаруживать»  краснокожих, а потом они как снег на голову сваливаются сразу сотнями».



Он всё же отдал приказ выступать. И отягченные грузом, с переполненным ранеными обозом, растянувшись на тысячи шагов, колонны медленно тронулись с места. Вооруженные топорами и кинжалами, солдаты с трудом прорубали дорогу среди зарослей.   Выбиваясь из сил, они тащили застревающие среди корней пушки, на руках выносили телеги.



Постепенно дело налаживалось и медленно, но настойчиво, армия пробивалась к цели. Через несколько часов пути разведка донесла: впереди раскинулась открытая местность, поросшая редким кустарником. Над равниной возвышался огромный кедр. Он одиноко стоял на обрывистом берегу небольшой речушки, впадающей в Извилистую реку.



Брод находился немного выше по течению. Переправа началась  чётко и слаженно. Вскоре артиллерия и обоз были уже на западном берегу. Кавалеристы улучили минуту, чтобы дать лошадям возможность пощипать молодой травки, пехота поротно сгрудилась возле брода. Оживленная суета сдабривалась сальными шутками и беззаботным хохотом солдат.



В тот момент, когда на восточном берегу речушки оставалось не более пяти сотен пехотинцев, совершенно неожиданно одна за другой зазвенело не меньше десятка стрел. Каждая находила себе жертву.



Врага не пришлось искать! На вершине кедра, стоящего в пятидесяти шагах от брода, в развилке нескольких ветвей сидел краснокожий, распевая боевую песню.



Как он мог оказаться там, было непостижимо, разведка осмотрела каждую былинку. Воин знал, на что идёт, он просто обменял свою жизнь на несколько вражеских. Это был первый дикарь, которого можно захватить в плен. Генерал Венс приказал доставить его живым.



Опытный волонтёр прострелил индейцу правую лодыжку, закапала кровь. Краснокожий не только не застонал, но даже не шелохнулся. Видимо, он находился в трансе. Звонкий голос туземца оказывал какое-то чарующее воздействие на солдат. Многие повернулись в сторону кедра и, задрав вверх головы, с удивлением смотрели на краснокожего.



Семеро добровольцев, взяв с собой арканы и крупноячеистую сеть, смело ринулись к дереву. Захватить пленника казалось делом не столь уж сложным. Воин продолжал петь. Немного раскачиваясь вперёд-назад, он будто вообще не замечал приближающихся волонтёров.



Когда один из разведчиков, укрепившись в разветвлении, стал незаметно доставать аркан, воин мгновенно выхватил томагавк. Лезвие блеснуло на солнце и тут же по рукоятку вошло в лоб врага. Переворачиваясь и ударяясь о ветви, труп тяжелым мешком грохнулся под ноги генерала Венса.


Не дав  противнику опомниться, краснокожий с ножом в руках прыгнул на другого следопыта. Слух резанул похожий на звериный вопль боевой клич. Два тела, прорываясь сквозь  крону дерева, с силой ударились о землю. Мёртвый индеец упал на спину, широко разбросав руки. Молодой, красивый, превосходно сложенный;  на губах играла лёгкая улыбка.



Генерал Венс с изумлением смотрел на смертника: «Если каждый из краснокожих  станет поступать так же, то скоро воевать с ними будет некому!».



Полководец  не успел довести мысль до логического конца. Буквально из-под земли в одно мгновение выскочили не менее сотни воинов. Венс был уверен, что совсем недавно по этому месту прошли солдаты.


 Не теряя времени на тщательное прицеливание, краснокожие, осыпали пехотинцев градом стрел. Столпившиеся возле переправы солдаты, не дожидаясь команды,  стали разворачиваться в сторону атаковавшего врага, мгновенно разряжая ружья в рассыпной строй туземцев.



В это же время с противоположной стороны раздался боевой клич.  И другая сотня рассредоточившихся полукольцом лучников, выпрыгнув из-за пригорка,  атаковала солдат прямо в спины. Попавшие под перекрестный обстрел, пехотинцы не имели времени на перезарядку ружей. Самоубийственной была бы и штыковая атака. Скорострельность лучников, до пятнадцати стрел в минуту, не оставляла солдатам никаких шансов.  И они, в инстинктивной надежде выжить, начали  падать на землю.  Организовать оборону было просто невозможно. На схватку, точнее побоище, ушло не более пяти минут.



Две сотни краснокожих, вооружённых только луками и стрелами, окружили пятьсот пехотинцев и перебили почти всех!  Индейцы исчезли   так же неожиданно, как и появились.



Генералу  Венсу стрела вскользь пробила сапог, задев голень. Рана оказалась неглубокой,  но он валялся в траве на брюхе перед дикарями, спасая свою жизнь. Чем смыть такой позор?


В  этот час было уже не до сентенций. Армия шла дорогой  непрерывных  засад. Это стало ясно всем. От первого шага на западном берегу Миссисипи, и до   бойни  на переправе алгонкины вели  британцев. Если этого не признать, понимал полководец, всё может статься ещё хуже.



Он  срочно провёл  совещание  офицеров. Мысль напрашивалась сама собой:  необходимо неожиданно свернуть на юг и сделать крюк, зайдя индейцам в тыл. Никто не тешил себя надеждой, что удастся оторваться от противника, затерявшись в лесу. Но не было сомнений:  такой манёвр лишит туземцев многих преимуществ. Их заранее подготовленные рубежи обороны останутся невостребованными.


***               


Разведчики выбирали места, покрытые не столь густым лесом, и походные колонны быстро двигались на юго-запад. Первое время всё шло как нельзя лучше.  Казалось, такой поворот  событий обескуражил краснокожих. Им, явно, ничего не удавалось предпринять.               



Но к вечеру положение изменилось принципиально. Отовсюду: с фронта, с тыла, с флангов понеслись смертоносные стрелы. По всей длине растянувшихся походных колонн завязался бой. Каждый из индейцев сражался независимо от других, и уловить что-либо закономерное в действиях атакующих было невозможно. Сделав всего два-три выстрела, воин тут же растворялся в лесу.



Оценить силу удара и число напавших врагов тоже оказалось нелегко. Но ответная стрельба всё-таки принесла успехи; среди краснокожих появились убитые и раненые. По возможности, забрав с собою пострадавших, они тут же отступили.

***

Быстро темнело, лагерь разбили совсем недалеко от места боя. Ожидая ночное нападение, британцы принимали  все возможные и невозможные меры предосторожности.   



В плен попало всего лишь пятеро тяжелораненых. Генерал решил лично допросить каждого. Он расположился за небольшим письменным столом посредине  походного шатра. Адъютант Кейси нервно ждал указаний за дверью, даже через плотную ткань чувствовалось его волнение.



 «Тревога прочно укоренилась в рядах солдат, - вынужден был констатировать факты Венс, - враги навязали три боя. Их всегда было намного меньше, чем нас, почти все они вооружены только луками. Но сколько погибло дикарей?!»



Генерал понимал, что пора вызывать пленных, но что-то останавливало его. Перед глазами проходили картины воспоминаний о той ужасной ночи октября шестьдесят  четвертого года. Преданный и окруженный, его отряд оказался в десятки раз меньше армии сикхов. У противника было много ружей и даже пушки, но он  не пошёл  на штурм лагеря. Сикхи победили бы, имея в руках лишь одни ножи, но их остановил страх. Они заранее не верили в победу!



Везде, где появлялся белый человек, впереди него шёл ужас. Но в этих лесах всё было иначе. Для осознания того, что стрелы могут  стать сильнее пуль и ядер, надо иметь не просто  веру в победу, а уверенность, основанную на военном искусстве! Генерал ждал встречи с пленниками, но, в то же время, стремился, как можно дольше, оттянуть её начало.



Рука медленно потянулась к колокольчику. Предательская дрожь! Лоб покрылся испариной, и большая капля скатилась от корней волос на переносицу. Он быстро вытер пот шёлковым платком и поднёс к глазам зеркальце. Лицо было бледным, безжизненным, отчего сетка капилляров под глазами казалась будто нарисованной. На Бога Войны   он был похож менее всего!



Не успел раздаться мелодичный звон, как адъютант уже стоял на пороге.
— Да, сэр!
— Кейси, первым введите молодого парня. Сдаётся мне, вряд ли ему хотя бы семнадцать. И усильте охрану, они готовы драться зубами, если нет сил в руках и ногах.



— Позвольте заметить, сэр, выбить зубы задача не столь уж сложная…
— Полагаю, лейтенант, у нас нет особых причин для веселья, — с  досадой прервал адъютанта Венс.



Воин  оказался тощим и гибким как змея. Пуля прошла через плечо, не задев кость. Убегая, он споткнулся, падая, ударился о старый, поваленный ветром, клён и потерял сознание.



Руки пленника туго связали за спиной, ноги соединял  шнурок длиной в один шаг. Кроме того, вокруг груди был пропущен прочный ремень, петлями затянутый на руках немного выше локтей. Свободные концы держали в руках два   гренадера из личной охраны генерала.



Туземец потупил взгляд, но было заметно, что он с опаской озирается по сторонам. Выглядел  краснокожий жалко. Сзади  него стояли ещё двое солдат со штыками на изготовку, впереди   расположились лейтенант Кейси и переводчик из племени чероки.



— Передай ему, —  презрительно ухмыльнувшись, сказал Венс — пусть говорит честно. И он не только сохранит жизнь, но и сможет поступить на службу в королевскую армию.



— Генерал Венс великий полководец, его слова понимать краснокожий воин, — не поднимая глаз, на ломаном английском языке произнёс пленник.



«Какая удача! Первый же из них готов стать предателем!» — генерал вышел из-за стола и сделал шаг навстречу индейцу.  Расстояние между ними сократилось до четырёх  локтей.



В это же мгновение воин с силой оттолкнулся от земли и стал падать вниз головой. Опешившие гренадеры в растерянности потянули на себя ремень, что ещё больше увеличило скорость вращения. Ноги  перевернувшегося через голову пленника, оказались на плечах генерала, а тело его поддерживалось на весу натянувшими ремень солдатами.



Но ранение и крайняя усталость не позволили индейцу одним движением ног сломать шею ненавистного врага. Венс судорожно схватился руками за ноги краснокожего, инстинктивно пытаясь хоть как-то защититься. Солдаты вонзили в пленника штыки  и стали кромсать его ножами. Кейси быстро перерезал ремни и отбросил тело в сторону.



Тяжело дыша и кашляя, Венс приказал всем удалиться. Затем  он остановил адъютанта и, как бы извиняясь, тихо произнёс.
— Я должен немного побыть один, подождите снаружи.



Ещё раз краснокожие его обыграли. «Кто же они, эти  алгонкины?» – вновь спрашивал себя генерал. С ним вели игру, о правилах  которой  он даже не имел представления.



Генерал вспомнил пятьдесят восьмой год. Его тайная миссия в Китае подходила к концу. Богдыхан вновь обрёл силу и власть. Остатки повстанцев бежали в горы на юге страны, потерявшие управление отряды быстро сдавались в плен.


Венс лично допрашивал двух лидеров восстания. Один из них  был  джунгарский наследник Джебе. Кочевники к тому времени потеряли многое. Но не гордость! Другой — бродячий шаолиньский монах  с амбициозным именем Яростный Кулак. Единственный, из огромной толпы крестьян, оставшийся в живых воин.


Голыми руками бился он с целой армией, пока весь израненный не  упал в изнеможении. В них была страшная, фанатическая сила! Но всё-таки таких людей там были единицы. А здесь? Венса передернуло.   Он быстро позвонил: «Кейси, введите следующего».



Это был крупный веснушчатый парень с рыжими, волнистыми волосами, аккуратно заплетенными в косы. На левом плече виднелась нашивка —  отличие десятника.


Воин, как и все, был одет, в единую униформу. Рядом с сердцем, вышитые чёрными нитками, виднелись цифры 1435. Возле этих четырех цифр располагался маленький бронзовый томагавк длиною не более дюйма.



Индеец, напавший на генерала, имел на одежде надпись 8435, то есть не совпадала лишь одна цифра. Кроме того, четверка у рыжеволосого оказалась красного цвета.



Как и предыдущий, пленник отказался от услуг переводчика. С первых же слов полководец по акценту сразу понял, что имеет дело с переселенцем из Ирландии.


Венс прекрасно знал, что ирландцам было, за что ненавидеть англичан. Кровавое противостояние двух народов длилось веками. После победного окончания Семилетней войны, генерала, как незаменимого специалиста, задействовали в  операции против ирландских повстанцев. Пользуясь ситуацией, островитяне предали  империю, пытаясь объявить независимость государства. Во время войны было не до них.



Но в шестьдесят третьем году начали наводить порядок и там. Методы, отточенные и доведенные до совершенства  в долинах Сицзян и ее полноводных притоков, позволили Венсу в кратчайшие сроки установить контроль над островом Эрин.



Пленник был туго привязан к тяжелому стулу. Венс положил перед собой два заряженных пистолета и приказал всем  покинуть шатёр. Ему не хотелось, чтобы хоть кто-либо слышал их разговор.  Вряд ли слова  ирландца  придадут сил армии, полагал генерал.


Венс впился в неприятеля маленькими, холодными глазами, он знал магнетическую силу своего взгляда. Но из этого ничего не вышло. Воин, изобразив на лице маску равнодушия, отрешенно смотрел сквозь противника, словно перед ним была пустота. Выведенный из равновесия наглостью пленника, полководец начал допрос.

— Как долго ты у алгонкинов?
— Шесть лет.
— Тебя заставили сражаться на их стороне?
— Нет.
— Почему же ты убивал своих?
— Я воюю с врагами.


— Но ты же белый?
— Я защищал жену, детей, свой народ. Вы пришли в эту землю, чтобы умереть, вы обречены.
—  Что ж, можно допустить и это. Но чем привлекла тебя жизнь среди дикарей? Неужели ты принял и их богопротивную  религию?!



— Гичи-Маниту — Бог Добра, остальные боги ложны и порочны. Заблуждается тот, кто не верит в это!
— Ты хочешь сказать, что заповеди, данные людям Спасителем — ложь?!
— Полководец  забыл о том, чем закончилась земная жизнь Спасителя? Люди предали и убили его! Это было давно, очень давно. Вы идёте по тропе зла.



Религиозные идеи многих стран и народов были знакомы Венсу далеко не понаслышке. Верования аборигенов Америки, в этом он был абсолютно уверен, примитивны, и при столкновении с истиной тут же рушатся.


Но перед ним сидел выходец из Ирландии, отказавшийся от Бога ради этих верований. Одной ненависти к англичанам для этого мало!  «Нет,  видно не столь уж проста религия  алгонкинов!» - с трепетом осознавал британский полководец.



— Что означают эти цифры? – генерал указал на грудь воина.
-  Это магические символы, они защищают от пуль и стрел, — не меняя выражения лица, ответил тот.



«Даже глазом не моргнул», — подумал Венс. Он уже догадался, что это порядковый номер воина: 5 — пятая тысяча, 3 — третья сотня, 4 — четвертый десяток. Красным цветом отмечено, что он командир этого десятка, цифра 1  означает, что воин идет первым номером в подчиненном ему подразделении. Только что убитый краснокожий имел номер 8435, он был восьмым в десятке  ирландца. Эмблема в виде томагавка говорила о роде  войск. Скорее всего, разведка. Как просто.



«Магические символы! – досадуя,  возмутился генерал, - да, от них мало чего добьешься».
— Какими силами проводилась акция по нападению на лагерь и организация засады у брода, — продолжил допрос  Венс.
— Я не знаю и не должен знать  этого. Всё решают старшие вожди. Приказ отдавал сотник, я выполнил его.



— Среди вас много белых людей?
— Да. Они есть даже среди самых главных вождей. Мы единый народ. Нет ни красных, ни белых, ни чёрных. Все мы дети Великого Духа!
— Неужели ты  веришь,  что вам удастся победить армию  величайшей империи?
- Нас ведёт Гичи-Маниту!



 Командующий экспедиционным корпусом быстро понял, что нет никакого смысла дальше общаться с пленниками. Это были рядовые воины, которые ничего не знали. «Как всё просто, - с трепетом осознавая истинный смысл происходящего, подумал Венс, -  они беззаветно верят в победу, в мудрость вождей и неустрашимо рвутся в бой».         Он вновь вызвал адъютанта: «Пленники не представляют никакой ценности, ликвидируйте всех!»



Венс обхватил голову руками, закрыл глаза. «С кем же, чёрт возьми, - вновь спрашивал он себя, -   сражается армия?  В Европе, в Азии, в колониях     действия противника всегда можно предугадать, предсказать. А здесь? Кто они — мои враги?!»



Перед  взором мелькали яркие картины. Кровожадные, безжалостные орды гуннов. Разлившиеся почти по всей Евразии, наводящие ужас, не знающие поражений  тумены Чингиз-хана.   Великие мореходы викинги, ничтожной  горстки  которых хватило поразить весь мир.



Мамлюки! Безумный фанатизм этих воинов творил невозможное. Мысль о мамлюках, возникающих ниоткуда и мгновенно исчезающих целыми армиями, сверлила мозг.
Генерал вздрогнул, сбросив с себя наваждение. Что за чушь?! Впервые в жизни он испытал реальный страх!