Людоед роман часть 3-я гл. 58

Людоед
(роман)
часть 3-я

Вакханалия
или
Гамбит без права на ничью



Жертва… Шах и Мат!

58

Холодные предрассветные сумерки вонзились в измождённое и озябшее тело, и тут же растеклись потоками неистовой боли по сосудам, мышцам и костям…
Сознание вернулось, словно опомнившийся палач, чтобы довести до конца своё мрачное дело…
Боль… Адская ядовитая гадина… Медленно ползла по, вероломно захваченной, территории плоти, в которой отчаянно теплилась жизнь… Боль… Надкусывала незатянувшиеся раны, превращая их в пульсирующие воспалённые очаги инфекции… Боль… Словно опытный искусный садист, заставляла стонать и кривиться в неестественных позах, а, заметив минутное удобство и успокоение, вонзала свои отточенные клыки, разрывая на бесформенные куски, дробя кости, выкручивая суставы, обжигая внутренности…
Чей-то старательно-истошный голос бесцеремонно велит встать…
Сознание не сопротивляется… Надломанным скулением молит о помощи… Пусть всё это скорее закончится! Желательно – мгновенно! Словно по щелчку, погрузиться в бездну темноты и вечного безмолвия! Хм! Даже перед закланием, как оказывается, случаются капризы!
Чужие сильные руки грубо хватают и волокут по мрачным коридорам… Бетонные стены… Бетонный пол… Спёртый запах скорби и безысходности…
Спасительно лязгает дверной замок… Хм! Спасительно?!? Любое секундное избавление от страданий принимается, как спасение – манящий наркотик с просроченным эффектом.
Стул устало хрустит и крякает под грузом брошенного на него тела…
Яркий свет пронзает мозг, заставляя зажмурить глаза… Один, вроде, пока ещё видит… Другой – окончательно заплыл и воспалился… Дело дрянь, приятель… Да, дело дрянь… Совсем… Определённо…
Из луча яркого света проявляются трое… В военных гимнастёрках… Суровые… Похожи на мертвецов… Да, в этом месте все похожи на мертвецов…
Троица оживает и напряжённо пыхтит папиросами… Едкий дурманящий дым… Эх! Хоть бы пару затяжек этого яда! Хм! Снова каприз?
У одной из гимнастёрок выделяются грудные бугорки… Женская грудь… Интересно, носит ли бюстгальтер? А бельё! Бельё – какого цвета? Если белого, то наверняка несвежее… А может…
-- Итак, вину признавать будете? – грохочет со стороны этой троицы.
Голос явно мужской… Или женский? Если женский, то сильно прокуренный и побитый алкоголем… Как у дешёвой институтки… Но… В этом месте нет ни мужчин, ни женщин… Есть гимнастёрки… Некоторые с женской грудью… Интересно, а как на счёт бюстгальтера и нижнего белья?
-- Эй! Гражданин! – повторяется громоподобный ор.
-- Да расстрелять эту суку! Сколько можно? 
О! На этот раз очень похоже на женский голос! Точно – стервозный, неудовлетворённый. Наверное, от того, что натирает бюстгальтер… Или несвежее бельё… Или…
-- Именем революции! – звучит уже более торжественно и старательно – Применить исключительную меру социальной справедливости! Расс-тре-лять!
Ещё пару секунд эхо разносит по углам звуки. Откуда-то из самых недр души доносится слабенькое: «Я не виновен!». Этот стон уже никто не слышит… Никто не желает слышать, потому и не слышат…
Бездушное пистолетное дуло… Ласковый металлический щелчок… И…
Я-а-а-а-а не-е-е-е-е виноо-о-о-ве-е-е-еен!!!
Яркая вспышка… Жаркий огненный шмель толкает точно в лоб… Боль… И… Сразу тишина… и… ночь… и… ничего…

Мирзоев вскочил от того, что ударился головой обо что-то твёрдое. Усевшись на полу, он протёр лицо, покрытое холодным потом и… кровью.
-- Что за бесовщина? – устало прохрипел он.
Постепенно до него стало доходить, что в результате ночного кошмара и дёрганий во сне, он упал с верхних нар и рассёк бровь о край металлической тумбочки.
-- Ху-у-у-у! – глубоко дышит Мирзоев и закуривает – Приснится же такое!
Неожиданно полковник обращает внимание на то, как его сокамерники проявляют абсолютное равнодушие к происходящему. Видимо, в этих местах никому нет дела до подобных моментов. Всем всё по хер!
В сознании снова раздаётся голос из сновидений:
-- Да-а-а-а… В этом месте… Все… Похожи на мертвецов…