Однажды в Магрибе

               
     Маленький медвежонок, более известный как Пох, узнав из случайно попавшей в его загребущие когтистые лапки рукописной хроники Клюни о преждевременной гибели на площади Туниса Раймонда Луллия, загорелся жаждой мести. Напрасно де Гиз увещевал своего неистового мехового приятеля о совсем иных временах, о паре сотен столетий, уже канувших в небытие, о необходимости укрепления новорожденной Лиги, о булле понтифика, впрямую воспрещавшей осознавшим национальную принадлежность католикам вмешиваться во внутренние конфликты других обществ без консолидированного решения как минимум трех христианских королей о крестовом походе, чья смутная идея по - прежнему витала в пропитанном кровью и дымом от костров еретиков воздухе такой оказавшейся маленькой и слабой Европы с падения Акры, все было тщетно. Идея отмщения неверным увлекла Поха, чего не понял Лотарингец, самой неосуществимостью, ведь если первые крестоносцы истинно Божественным чудом разметали по пескам разъединенные силы сарацин, то спустя два столетия грызущаяся между собой феодальная Франция просто не могла по определению снарядить и регимент, готовый отправиться неведомо куда неведомо для чего, Пох же, сумев убедить Панурга в правоте, терпеливо шагал по барханам Марокко, негромко напевая и крутя ушастой головой.
    - Гудят мои боллсы, - бубнел Пох, дергая за витую уздечку, опутавшую вытянутую голову Панурга по периметру черепа, - и ярость благородная, шумит Дамбас за гранью лет. Идет, ужо, медведь народный, четыре сбоку, наших нет.
    С верхушки близлежащего бархана раздался свист. Пох пал на левое колено, укладывая послушного Панурга неким бруствером, выставил вперед хищное жало переносной ракетной установки  " Жевеллин ", рассматривая на ультрафиолетовом экране невнятный силуэт свистнувшего.
    - Эва ! - заорал что есть силы медведь, наполняя боеголовку готовой стартовать ракеты нейтронный накачкой нервов. - Проходь ! Рассыпсь !
    - Ну ты и мудак, - донесся до него чуть картавый голос, - ты же проходишь - то, а я тута изначально вкопан.
    Пох высунулся из - за серой шкуры тяжело дышащего - взволнован - Панурга и увидел обритую наголо голову, по всей видимости, и свистнувшую в такой неподходящий момент ситуации. Вскочив на упругие лапки, медвежонок аккуратно положил  " Жевеллин " у переметной сумы и опасливо приблизился к голове.
    - Я еду, еду, не свищу, - угрожающе прошептал медведь, наступая на голову китайской кроссовкой  " Найк ", - ты кто, гнида ? Богатый Тырь Пушкина - африканера ?
    - Это Шарлиз Терон из африканеров, - тут же заспорила голова, жадно глотая раскаленный воздух пустыни, - а Пушкин ваше все, медведь. Я же, - солидно откашлялась голова, - Спартак Мишулин.
    - " Спартак " Масква, - пренебрежительно протянул Пох, возвращаясь к переметной суме за перочинным ножичком, - это тебе к Керви, Мишустин.
    - Мишулин, - толерантно поправила голова, прищуривая правый глаз.
    - А мне по х...й ! - вскричал беспощадный медведь, парой ловких движений выкалывая лихорадочно блестящие глаза головы. - Уж ежели Рафаэлле хватило ума сфотаться в отеле Валенсии, то все ваши Лоськовы и Евсеевы не катют совершенно.
    Голова хрипела и отплевывалась, а Пох, подняв Панурга, отправился дальше.
    - Помнится, - задушевно говорил медведь, отмеряя лапками лиги и мили непростого пути к всемирной славе, - некоторый Елдырь именовал тебя Панург Анатоличем ?
    Осел заревел, топорща жосткую кисточку хвоста. Навстречу мстителю двигался заплутавший по пустыне отряд Кайду - хана. Пох протер лапкой глаза, не ожидая, видимо, узреть столь далеко от центров цивилизации блудящих маленько монголов, но взглянув на обложку лежавшей под его локтем книги, обрадованно выдохнул.
    - Бертольд Шпуллер, - гулко произнес Лотарингец, разбудив прикемарившего приятеля. - Забавно, он это написал и опубликовал в Мюнхене в сорок третьем под ковровыми бомбардировками союзников.
    - Мысль взыскующая, - назидательно зевнул медвежонок, окончательно просыпаясь посреди покоев обители Клюни, приютившей изгнанного буржуа из Парижа герцога, - как и святой дух, Лоран, не знает преград и ограничений.
    Герцог удивленно покосился на Поха, но ничего не ответил. В углу завозился также пробудившийся Жак Клеман, а со стены грозил заговорщикам натурально ницшеанскими усами сам Тигр, тоже, так сказать, оттудова и почти Клеман тоже.