В созвездии Медузы, часть 3 гл. 4

Глава четвертая

Горелик


Железный Змий уползал на северо-запад, и длинное брюхо чудища, плавно покачиваясь на гремящих колесах, волочилось средь полей и лесов. Подобно гигантскому питону, Змий взбирался на косогоры, сползал в низины, извивался меж древних курганов и озер. По ночам глаза его вспыхивали белым светом, и длинные лучи выхватывали из мрака блестящие, словно надраенные ваксой полозья, сужающиеся вдали. Луна безмолвно скользила вслед за этим грохочущим фантомом. Она появлялась то с левого, то с правого бока от его железного тела, заглядывала в длинные ряды окошек и обливала его внутренности мертвенно-серебристым светом. На деревянных полках, словно мумии в гробах, покоились пассажиры. Служители этого Дива подрёмывали в своих клетушках у жарко натопленных печурок. В городах смешанного мира стальное чудище делало остановки, поглощая в своё чрево все новых и новых пассажиров. И чем дальше уползал Змий – тем меньше встречалось на его пути населенных пунктов, и тем более дикой и унылой становилась местность. На тридцать девятый день своего пути Змий приполз к огромной лысой горе. Он издал пронзительный свист, и стал втягиваться в чёрную нору. Целые сутки Змий находился в каменной утробе и, наконец, на исходе сорокового дня его голова появилась в стране мрака и лжи.

Всходила полная луна, освещая жутким оранжевым светом черные пики скал, упирающиеся в тёмные небеса. Змий снова засвистел, и с его пассажирами начали происходить удивительные метаморфозы.

Лежащие на полках мумии зашевелились и стали восставать со своих лож. Они превращались в пауков, шакалов, змей и каких-то доселе не виданных уродцев. Были тут дивные существа без крыльев, напоминающие черепах с перламутровыми панцирями, возносящихся к потолкам и бьющихся о них в тщетных попытках вырваться наружу. Иные становились уродливыми карликами, другие – мужиками со свирепыми волчьими мордами; некоторые пробуждались в виде щеголей, эдаких прожигателей жизни в облезлых засаленных фраках, и на месте их голов были свиные рыла. Компанию этим дамским угодникам составляли жеманные похотливые старухи, выставляющие на всеобщее обозрение свои мерзкие «прелести». За столики спешно усаживались наглые рогатые черти с крючковатыми хвостиками. Невесть откуда, возникала водка, искусно припрятанная их родственниками в каких-то потаённых местах. Чертяки шумно чокались стаканами, пили, орали, дымили вонючими сигаретами и отчаянно резались в карты, наполняя брюхо гремучего монстра смрадом и сквернословием. В клубах сизого дыма реяли белесые существа, похожие на ленточных глистов; по полу перекатывались твари, смахивающие на каракатиц, и все это шумело, лаяло, рычало и кусалось. В иных клетушках уже вспыхивали и ссоры, перерастающие в кровавые драки. На поднятый шум являлись грозные служители Железного Змия – в черных цилиндрах и кумачовых шароварах, заправленных в хромовые сапоги, и в барашковых безрукавках. Головы сих жрецов тьмы походили на обугленные головешки, а узкие щелочки глаз блестели жутким желтоватым огнём. В руках Черноголовые демоны держали символы своей власти – кривые железные посохи с тяжелыми набалдашниками. Служители жестоко избивали скандалистов, водворяя порядок.

А луна всё лила и лила свои колдовские лучи на угрюмые вершины скал, на черные валуны, на обломки гранита, среди которых полз зловещий Змий. Горные пейзажи сменили кремнистые пустыни с красным песком, за ними потянулись чахлые перелески; меж деревьев блеснули мелкие речушки с мертвой водой, тут и там дремали заводи и озера, а дальше… дальше уже простирались мшистые болотца – дикий и суровый край!

По пути следования, «Питон» делал небольшие остановки, и черноголовые жрецы, войдя в какую-либо из клетушек, направляли жезл на нужного им пассажира и объявляли: «На выход!»

И никто, никто из находившихся в этом скрипучем ковчеге не знал, куда он едет и зачем. Судьба темна… Э! Наливай!

Бренчали какие-то струнные инструменты, гремели похабные песенки. За окнами проплывали бескрайние просторы нового мира. Под оранжевой луной то тут, то там вспыхивали какие-то красные огоньки.

Что это было? Непонятные атмосферные явления? Сполохи ночных костров?

Среди нечисти, кишевший в брюхе Железного Змия подобно гигантским болезнетворным бациллам, ехала и госпожа Кривогорбатова, принявшая облик отвратительной старухи с волчьей головой. Она сидела у окна, угрюмо привалившись к стене. Огромная, в три объема луна, струила жутковатый свет на болотистую низину с чашами чёрной воды, поросшими высокой травой; за окнами проплывали силуэты низкорослых деревьев, но вот Змий прополз по мосту через сонную речушку, и за ее излучиной открылся широкий рукав, посеребренный лучами холодного ночного светила. Снова потянулась топкая низина; «Питон» замедлил ход, и на покосившемся указателе старая ведьма прочла название станции: «Чертовня». Змий лязгнул своими железными суставами и замер. На тропе, насупротив окошка Кривогорбатовой, маячили какие-то нелепые фигуры, словно отразившиеся в кривых зеркалах. На тонких, искривленных ножках, в бежевых колготках, стояло существо довольно высокого роста, с ярко размалеванными губами и нарумяненными щеками, обряженное в цветастое бабское платье. У него была несуразная, бутафорских размеров грудь, а на голове красовалась высокая митра, увенчанная желтыми болотными цветами. Уши этого дива оттягивали клипсы величиной с чайное блюдечко. В руке оно держало ридикюль из зеленой лягушачьей кожи. Второе диво, с плоской скособоченной фигурой, скорее походило на мужика, хотя на самом деле являло собой женщину. Сие чудо эмансипации – в куцых клетчатых штанах, истрепанном смокинге, с лицом рябым и костлявым, косившем к тому же на один глаз и украшенном заплывшим синяком – имело вид холодный и чрезвычайно чванливый. Третий член компании, по всей видимости, был отражен от зеркала смеха, которое как бы приплюснуло его и раздуло. Был он в коротких, с широкими лямками, детских штанишках, доходивших ему до груди и скрывавших под собой большой круглый живот. Лицо он имел пухлое, проказливое; уши – оттопыренные, а руки – короткие, словно у младенца. 

Что же понадобилось этой шутовской троице на глухом, затерянном в диких краях полустанке посреди ночи? Встречала ли она кого-либо из пассажиров Железного Змия? Или же просто заявилась сюда скуки ради, дабы поглазеть на гремящее чудище?

Вдруг выряженный в бабский наряд фигляр пронзительно свистнул, заложив пальцы в рот и замахал кому-то рукой:

– Сюда! Вали сюда, милок! Мы туточки!

Старая ведьма прижалась волчьей мордой к стеклу, пытаясь рассмотреть, кого окликнула баба. Милок двигался по тропе, в мертвящих лучах лунного света, трусливой шакальей поступью. Кривогорбатова присмотрелась к его хлипкой фигуре… Ад и дьявол! Да это же был Горелик!

Бывший цирик подошел к странной компашке. Пузатый шут, подобно конферансье, дурашливо вскинул руку над головой:

– Мы рады приветствовать нового члена нашего трехчлена в нашей Чёртовне!

И тут же, с размаха, нанес ему удар в солнечное сплетение. Горелик ухнул, согнулся пополам, хватая ртом воздух. Паяц добродушно расхохотался, похлопывая новоприбывшего по плечу:

– Милости просим в наши края! Мамочка, принимай пополнение.

Он пнул Горелика под зад коленом.

– Ну, шо ты склонился перед этим мудаком, как архиерей перед иконой? – басовито загудела мамочка. – Возьми, и дай ему по роже! Кто победит – тому поощрительный приз! Бутылка гамулы!

Горелик выпрямился, с трудом переводя дух. Пузатый бес хитро прищурился, осматривая его с головы до пят:

– А лапсердачок-то у него, вроде бы, ничего, а! Ну-к, сымай, я примерю.

– Чего?

– Сымай прикид, зелень болотная, тебе говорят. Ну, живо, я сказал!

Горелик спорить не стал: снял пиджак и протянул его коротышке. Теперь бывший цирик стоял перед местным шутом в грязной майке, покорно ожидая своей участи. Коротышка примерил пиджак.

– Великоват немножко, – недовольно проворчал он. – Ну, да ладно уж, так и быть… Сойдет…

– Ну, шо, милок, давай знакомиться, га? – сказала баба в цветастом платье. – Меня кличут Клеопатра, и я ваша мамка, царица здешних мест. А это – моя свита: пан Белиберда (при этих словах пузатый отвесил Горелику шутовской поклон) и наша несравненная, наша блистательная Белла.

Блистательная Белла, с косой ухмылкой на рябом лице, сделала корявый реверанс. Белиберда подкрался к ней сзади и шаловливо ущипнул её за зад. Белла взвизгнула, двинула пятерней в ухо проказнику и осыпала его матерной бранью.

– Мамочка! Она меня забижает, – захныкал Белиберда, утирая кулачками глаза. – Поставь её в угол, мамочка, она противная и злая!

– Цыц, губошлепы хреновы! Ну, а тебя-то как звать-величать, голубь ты наш сизокрылый?

– Горелик.

– А рожа-то у него шакалья, – заметила Белла.

– Зато у тебя задница – как стиральная доска, – сказал Белиберда. – Чуть пальцы об твою жопу не сломал.

– Ша, придурки! Дайте мне с этим хлопчиськом культурно пообчаться.

– О чем будем вести речь? – с озабоченным видом вскинулся пан Белиберда. – О поэзии? Живописи? Архитектуре каменного века?

Он с дурашливой миной нахмурил брови. Затем приподнял локоть, как курица крыло, сунул ладонь под подмышку и, резко хлюпнув предплечьем, издал двусмысленный звук.

– Фу! Воняет! Воняет! – брезгливо зажимая пальцами нос и помахивая перед ним другой рукой, воскликнул пан Белиберда. – Опять эта Белка нам всю атмосферу культурного общения испортила!

Он захихикал, очень довольный своей выходкой.

– Уймись, гадюка, – прошипела Белла.

– Ай-яй! Какие вульгарные выражения! – продолжал паясничать Белиберда. – И когда ты уже обогатишь свой словарный запас?

– Не обращай внимания на этих охламонов, сынку, – сказала Клеопатра. – Они бесы безвредные, миролюбивые… Но с юмором. А станешь выступать – утопим в болоте. Усек?

Горелик кивнул.

– Но только имей в виду, что юмор у нас здесь очень тонкий и деликатный, – влез с разъяснениями Белиберда. – Да вот, посуди сам: топили мы не так давно в болоте одного салабона, вроде тебя – и так смеялись, так смеялись! Аж животики надорвали!

– Ну, шо загрустил, голубь ты мой сизокрылый? – загудела Клеопатра. – Держись мамки – и все будет нормалёк! Хочешь, сиську дам пососать?

Она прижала руку к груди.

– Во, блин! А куда ж она подевалась? Забыла дома на рояле?

– А это Белка её у тебя сперла, – наябедничал Белиберда. – Своих-то, ни жопы, ни сисек нет. Вот она на твою и позарилась!

– Ну, ты, шут гороховый! Ты меня уже достал – огрызнулась Белла. – Смени репертуар, придурок!

– А подарки привез? – осведомилась Клеопатра. – Давай их скорее сюда! Шо? Неужели не привез? Вот это да! Как же это ты приперся к нам без подарков, голубок ты наш сизопузый? А хоть чекушеку-то прихватил?

Бесы с надеждой воззрились на вновь прибывшего.

Новоприбывший понуро молчал. 

– Ну и дела! – покачала головой Клеопатра. – Ни подарков, ни чекушки не притаранил в презент! Вот она, нонешняя молодежь! Никакого уважения к старшим!

– Да! – сказал Белиберда. – Совсем распустился молодняк. Придется всерьез заняться воспитанием этого козладона.

– А вот мамка тебе и подарки, и бутылочку приготовила, – сказала Клеопатра и полезла рукой за бюстгальтер. Она вытянула оттуда подарки – красный галстук и дурацкий колпак. Клеопатра повязала Горелику галстук на шею и напялила на голову колпак. Она сложила руки на груди, любуясь новоприбывшим.

– Во! Теперь ты будешь у нас как пионэр!

Белла не удержалась от комментария:

– Ну и рожа, а! И где ж это тебя так прикоптили, чавелла? 

– Ладно, детки, – сказала Клеопатра. – Не задавайте вьюноше дурных вопросов. Это же нетактично. Давайте лучше спрыснем приезд нового члена нашего дружного коллектива!

– О! Это всенепременно! – потирая руки, вскричал Белиберда. – Без этого никак нельзя! А то удачи не будет.

Мамка открыла ридикюль и достала оттуда бутылку, заткнутую пробкой. Она вытянула пробку зубами, сплюнула на землю, отпила из бутылки несколько глотков и протянула ее Горелику.

– Давай!

Горелик взял бутылку и поднес её ко рту. В нос ему шибанул смрадный дух. Его рожа брезгливо перекосилась.

– Давай, пей, пей, интеллигент сраный! – прикрикнула на него Клеопатра. – Или ты нас не уважаешь?

В эту самую минуту Железный Змий лязгнул суставами и тронулся с места.


Продолжение часть 3 гл. 5 Чёртовня http://proza.ru/2022/09/11/619