Таня и арт-хаус

Таня ещё с юности любила творчество, у которого обычно присутствует пометка "не для всех". Кино, музыка, картины, скульптуры - ей нравилось что-то по-настоящему авторское, неповторимое, оригинальное. Немало ее знакомых просто не понимали ее вкусов и на предложение посмотреть кино обычно вежливо отказывались - они знали, что сейчас они потратят три часа времени на чёрно-белый диалог двух стариков о рыбалке под грустные звуки фортепьяно. А Тане такое кино очень нравилось.

Но вот беда - практически не с кем было разделить такие пристрастия. Лучшая подруга Маша, конечно, тоже любила что-то подобное, но в последнее время виделись они довольно редко и в основном переписывались. А ей так хотелось живого общения о высокодуховном... И как-то на одном творческом вечере Таню познакомили с Германом. Герман - студент филологического факультета. Буквально тридцать минут общения и сердечко Тани забилось быстрее - наконец-то, родная душа! Герман тоже любил арт-хаус, фри джаз и современное искусство. Наконец-то!

Через неделю они смогли встретиться уже вдвоем. Таня полностью доверилась его вкусам, поэтому программу составлял исключительно Герман. Он обещал ей насыщенный искусством день - и кинематограф, и концерт, и даже перформанс с лучшими художниками страны!

С утра они встретились у кинотеатра "Стриж", где показывали довольно редкое для общероссийского проката европейское кино.
- На какой фильм мы идём, Герман? - спросила Таня не скрывая улыбку.
- Нам несказанно повезло! Сегодня будут показывать новый фильм моего самого любимого режиссера Фредерика Линдходьма! Мы идём с тобой на премьеру "Коровы, летящие с ледяным оранжевым дождем". Говорят, критики от него просто без ума!

Таня и Герман некоторое время были единственными в зале, но на первый ряд подошёл какой-то мужичок и захрапел.
- Герман, - Таня прошептала своему новому другу на ухо, - вон, видишь, мужчина уснул. Он же такое кино пропустит!
- Да! Дурак, наверное, какой-то.

Свет в зале погас, начались рекламные ролики на пару минут, завершившиеся инструкцией по эвакуации из зала при пожаре. Наконец-то началось само кино. Таня была в предвкушении.

На экране появился конь в поле. Он стоял и мирно жевал травку, периодически наклоняя голову за новой порцией. Так было где-то около двадцати минут. Таня обратила внимание, что Герман сидел как заворожённый.

После этого конь стал ходить по кругу. Спустя где-то два часа его хождения, Таня тихонько толкнула Германа:
- Герман, а когда фильм-то начнется?
- Таня, ну ты что? Он уже идёт два с половиной часа. Это же аллюзия Линдхольма на человеческую жизнь.
- А, точно.

Тане стало спокойнее.

Конь походил ещё десять минут. После этого камера повернулась направо и перед взором зрителей открылся вид на обычный деревенский сортир. Около сорока минут больше ничего не происходило ничего, лишь иногда дул ветер и шелестела трава. В кадре появился толстый мужик в коричневых брюках, белой майке и калошах, который шел к этому же самому сортиру. Отворилась скрипучая дверь и мужик скрылся за нею.

- Ухх! Охх! Кхх! Эхх! - стало доноситься из-за двери.

Таня смотрела на это с недоумением. Она смотрела много различных фильмов, даже авангардных, но этот она пока что не понимала от слова совсем.

Мужик продолжал кряхтеть.
- Ухх! Охх! Кхх!

Через минут пятнадцать Таня не выдержала:
- Герман, а сейчас-то что происходит?
- Ну ты что, Тань? - у него в голосе чувствовалась лёгкая нотка раздражения, - это же аллюзия на рождение человека. Он тоже появляется в муках. И вообще, по мнению Линдхольма человечество ничем не отличается от содержимого этого сортира.
- Ааа, вон что. Поняла.

Спустя почти час мужик перестал кряхтеть, вышел и направился в дом. Пришел на кухню, сел на стул и два часа доставал из мешка бананы, солил, откусывал, выбрасывал в окно и говорил о том, что не любит соленые бананы. Потом он ещё часа два с половиной попеременно жарил картошку и храпел. В один из моментов храпа фильм резко завершился. Герман не скупился на овации и аж свистел от восторга, а Таня стала понимать спящего в первом ряду мужика.

- Да, Таня, вот это кино! - Герман чуть ли не прыгал от радости, когда они вышли из кинотеатра.
- Да, Герман, фильм интересный, - Таня разминала все имеющиеся мышцы, - но тебе не кажется, что восемь с половиной часов...немного затянуто?

Герман обиженно засопел.
- Просто ты не поняла фильм. Между прочим, это не режиссерская версия. Она полностью раскрывает концерт фильма. Всего-то шестнадцать часов. Ладно, пойдем на концерт.

Идти было совершено недалеко, буквально минут десять. Таня пыталась заполнить возникшую неловкую тишину разговором о погоде, но Герман лишь кивал головой. Наверное, ему было очень обидно за то, что Таня не оценила гения его любимого режиссера. Она предлагала в следующий посмотреть Тарковского, но Герман засопел лишь ещё сильнее. Тем не менее, они пришли.

Концерт проходил на открытом воздухе, поэтому они с Таней уселись недалеко от сцены на бревнышке.
- Герман, - тихонько спросила Таня, - а кто сегодня выступает?
- Это моя любимая группа "Дегенеративные эксперименты и экскременты невменяемого дирижёра Немировича и его последователей из Культа Пьяной Совы".
- А что играют?
- Авангардный фри джаз с элементами блэк метал блюза и данжен синт прогрессив хип-хопа. Лучшая музыка на планете.

Через пару минут на сцену под скромные аплодисменты немногочисленной публики вышли все сорок человек из основного состава. У двенадцати из них были неподключенные к усилителям бас-гитары, на которых они играли смычками, семь барабанщиков стучали по бас-бочкам водопроводными трубами, три человека били друг друга саксофонами, ещё восемь орали что-то в громкоговорители друг на друга и на зрителей, ещё с пяток просто упали пьяные со сцены и так и остались лежать даже без инструментов, а голый дирижёр в одной бабочке бегал с взъерошенными волосами между зрителями, бил себя по голове веником и кричал что-то про Пушкина. Гитарист залез на стремянку, стоявшую около барабанщиков и грохнулся вместе с ней к тем пьяным, кто уже лежал около сцены. Остальные же играли ногами на клавишных, дули в различные трубы, а один выкрутил усилители на максимум и включил белый шум телевизора.

Несомненно, группа смотрелась в разы динамичнее, чем кино, но особого восторга Таня пока не смогла испытать.
- Таня, смотри! - Герман указал верх сцены, - это же знаменитый художник-перформансье Павел Петревский!

На ней стоял худющий мужик в одних трусах и изображал из себя петуха.
- Кукареку! Кукареку! - кричал он минут двадцать и после этого с диким визгом сиганул в бассейн с вареной вермишелью.

Герман пустил скупую мужскую слезу.
- Это так гениально, так гениально...А если они сыграют мою любимую "Кандидатская колбаса нашла своего любимого доктора", то я готов умереть здесь же от счастья...

Великолепный концерт...по крайней мере по мнению Германа, да...продлился ещё три часа. Они с Таней вышли с концертной площадки и Герман стал рассказывать о всех двухсот сорока альбомах "Дегенеративных экспериментов и экскрементов невменяемого дирижёра Немировича и его последователей из Культа Пьяной Совы" в хронологическом порядке. Таня устала где-то на семнадцатом:
- Герман, правда, классная группа. Но она слишком авангардная, как мне кажется.

У Германа задрожали губы. Он чуть было не заорал от ненависти, но вместо этого лишь холодно отрезал:
- Ты быдло. Я знать тебя не хочу. Ты ничего не понимаешь ни в искусстве, ни в жизни. Быдло!

И ушел в неизвестном направлении.

Таня поняла, что взаимная любовь к искусству, конечно, хорошо, но всё-таки искать спутника жизни стоит не по знанию авангарда, а по личным симпатиям.