Сладкое слово - месть

    


                Роман   
             1.
      
       Крылья    уносили  Катю Луговую к  счастью. Впрочем, она  уже  давно в нем  купается. Просто крылья  самолета несут  ее туда,  где  будет поставлена  твердая,  жирная  точка,  закрепляющая  счастье. И все же  ее  смущал такой  зигзаг судьбы, почему выбран этот  заграничный  и    пугающий город?
       Ее Вовчик сидел  рядом красивый,  сильный, могущественный. Женщины  таких  любят,  как дуры.  Она  мечтала о  таком всю  свою  взрослую  жизнь, и теперь  нежно  опекала  его  дремлющего, изредка  бросая взгляды на  соседей  по салону самолета. Между  кресел промелькнуло  чем-то  знакомое белобрысое лицо  военного  парня. Кате  показалось,  что  он  пожирал  ее  глазами с печальной безысходностью, и счастливо  улыбнулась,  горделиво сознавая  свою  притягательность. Потом  она  еще  видела этого  парня в голубом  берете. Он спускался  по  трапу самолета, оглянулся, их взгляды  встретились! Надолго  запомнились его  восхищенные светлые  глаза, но ей  показалось,  что в  них пряталась  затаенная грусть: он  летел куда-нибудь  на  войну разрушать, а  она напротив - заключать  брачный союз, создавать семью.
       Катя считала, что ее  взрослая  жизнь  началась нынешней  весной,  после  восемнадцатого  дня рождения,  но стесненная  школой,  а  вот после  выпускного  бала,  точнее утром,  когда   парни  и  девушки  стояли на  набережной  в самую  короткую ночь года и  встречали   рассвет  своей  новой  жизни,  полностью раскрепощенной. Заря загоралась  над  городом веселая, свежая,  радостная, наполняла  души и сердца  ребят  новым  содержанием  свободы  и  самостоятельности. В  то  же  время печаль о   беспечно  прожитом и счастливом  времени давала  о  себе знать. Катя  все  больше  отдалялась от  него с  жаждой проникновения в свое  будущее. Оно  прорисовывалось  очень слабо, в  общих  чертах нелегкого  студенчества,  борьбы  за  выживание, каких-то  неизъяснимых  тревог и  возвышенных стремлений, благородных  порывов и прекрасных надежд  на  глубокую любовь.
       Уже  потухла в  небе  последняя утренняя звезда,  висевшая голубым фонариком,  а  Катя  все  всматривалась в  небосвод, ловя  этот  ускользающий  завораживающий  свет, как мечту,  и  взгляд ее был направлен через  протоку,  где  неожиданно она  увидела пловца. В зыбкой  тишине уходящей  ночи он  энергично измерял саженками водную  гладь,  нырял,  отфыркивался, напоминая  таинственного  человека-амфибию приплывшего сюда  из    фантастического мира Александра Беляева.
        - Девчонки,  смотрите,  не  иначе какой-то  морж  делает  заплыв!-  весело  сказала  Катя, показывая  рукой  на  пловца. Ее  звонкий  голос,  видимо,  долетел до атлета, он повернул  голову и  пошлепал  ладонью  по  воде, как  бы  приглашая присоединиться.
       - Скорее пьяный, пошел  он в  баню,- заметил  кто-то  иронически,  и   пловец  больше  не  занимал  группу  выпускников.  Но  Катя  исподволь  следила за ним. Вот  он вышел  на  берег  и  пошел к   черной машине, стоящей  чуть в  стороне  от  них. Это был  атлетически  сложенный  высокий  брюнет. Загорелое  и влажное его  тело горело в  лучах восходящего  солнца.  Он шагал  из  сказки и волновал.  Катя  проводила  его  долгим  взглядам,  и  сердце томительно екнуло: он  оглянулся и  помахал ей рукой.
       Кому  же  еще  больше,  если она   самая  яркая звездочка среди  своих подруг и  следила  за  ним, но, к  сожалению,  плохо разглядела  его лицо,  все-таки расстояние не  позволяло, и тоже помахала рукой  в  знак  приветствия  и  восхищения.
       Машина  простояла  несколько  минут,  и  ушла, унося  с  собой частичку  Катиного   хмельного настроения,  будоража ей  сердце и  кружа  голову,  словно  залпом  выпитое   шампанское.
       Одноклассники расставались с  грустью.  Сейчас  разойдутся  по  домам,  кто  парами,  кто  в одиночку,  больше   в  одиночку,  она  тоже. И  все.  Окончился мир  иллюзий,  наступает реальная самостоятельность. Друзья,  конечно,  будут  встречаться.  Но  эти  встречи видятся совсем  не  такими,  какими они  жили последний  свой  повзрослевший  год. Они  станут соперниками,  потому  что часть  из  них  собралась  поступать на  престижный  юридический,  часть на  экономический, кто-то попытается  прорваться  в  педагоги. Главное -  продолжить  образование.
       Она  не  боялась этого  соперничества,  была  одна  из  лучших выпускников. Волевая, умная, энергичная. И  красивая,  с  тонкими  чертами лица,  огромными голубыми  глазами в  омуте  бархатных  ресниц, с длинными белокурыми локонами.  К  сожалению или к  счастью  ни в  кого  не  успела  влюбиться. Были, конечно,   мальчишки,  но  проходные, как  пешки, не  ставшие   ее фигурами. Сверстники  Катю  не  устраивали,  а  мужской  круг  замыкался  на своих  мальчишках. Но  она, как  и  каждая девушка,  мечтала  о  любви,  о счастье,  еще  не  до конца  сознавая,  в  чем же  оно заключается.
       И  вот теперь  она знает в  чем.  Они  летели  в  Стамбул,  где  все  произойдет.
       Он  убедил  ее  в   таком  маневре и  всегда   убеждал, потому  что  она  его любит.
       - Вовчик,  я  счастлива от  твоего  решения,  но  почему Стамбул?- спрашивала  она не  без  волнения перед  вылетом,  находясь в  его  офисе.
       - Катюша,  мне  жаль,  что  ты  глуха  к романтике, не  веришь в  волшебную  сказку,- шутил  он  с  серьезной  миной  на красивом   вытянутом лице  и  соблазнительной  ямочкой  на  подбородке.
        - Отчего  же, наше  венчание я  считаю не  сказкой,  а  романтической  реальностью. Это  для  меня   подходит больше,-  волнуясь, ответила Катя,  и  видя  его  недовольно вытянутые  губы, поцеловала  их и  добавила.-  Но    ты, мой  милый,  волшебник, и нашу жизнь  делаешь сказкой.
       После  той  мимолетной  встречи на  набережной,  Катя несколько  раз  приходила  сюда,  вспоминая  его взгляд, и  верила в  новую  встречу. И  она  состоялась,  его  звали  Владимир Корзинин.  Купаться  в  реке в самое  раннее   утро  года,  объяснил  он, у  него традиция,  ставшая  культом. Десять  лет  назад опьяненные выпускным  балом и  предстоящим расставанием,  мальчишки  его  класса  искупались в  знак обновления  их  жизни и  поклялись  каждый  год  приходить  сюда, в  этот  час и  совершать обряд омовения. Первые  годы  приходили  все,  потом строй  парней  поредел,  и  в  это  лето  он  купался  один. Странно.  Но  эту  традицию  он  связывал со  своими  успехами в  жизни и  бизнесе. Здесь  же  он  встретил  Катю, девушку,  которая  должна  стать  его  женой.
       Они  знакомы почти  год  и половину  этого срока откровенно  встречаются.  Катя успешно  училась  на  юрфаке, стипендии  и  маминой  зарплаты,  разумеется, не стало хватать на  сносную  жизнь двум  женщинам. Владимир  это  видел,  и  весной предложил Кате  сняться  в видеоклипе,  рекламирующего продукцию  его  фирмы. Катя согласилась, ее  красота  и  свежесть пленили,  ролик  получился  отличный. Девушка  впервые заработала приличный  гонорар. Успех  воодушевил,  рисуя хорошую перспективу  на  этом  поприще. Как  бы  продолжением  начатого дела, Катя  стала  участницей конкурса  красоты города. Не  без   пресса  и  денег Владимира, она победила и  стала  фотомоделью. Ее  фигура,  рост,  охват  талии  и  прочих  конкурсных стандартов  были  идеальными, эрудиция подавляющая,  знание  языков,  этики и  этикета - все под  предельную  планку. Внешняя  красота  ее  была  такой  же неотразимой,  как  и  внутренняя.  По  заверению судей  и  знатоков, красота у  Кати продолжает расцветать изнутри, раскрываясь,  как бутон  тюльпана от  солнечного света, показывая свое бархатное внутреннее  очарование.  Глядя  на нее,  в самом  деле, казалось, что  еще  не  всю красоту  и  обаяние  она  показала,  а  есть  еще в заначке такие  оттенки,  что  затмит  глаз  любому мужчине. И  что  цвести  девушка только  начинала,  как  черемуха, или  яблоня, - подойдет  срок, и  обольется  она  полным цветом своей  красы, и  множество людей насытятся от  созерцания  этой дивной картинки.
       Владимир больше  чем  кто-либо понимал,  что она  еще  не достигла полного  расцвета, и  стремился ускорить  его своей  любовью и  своими деньгами, убежденный,  что  они  все  могут. Он  любил  ее,  хотя  не  совсем  был  свободен. Его  благополучие  зависело  от головного  шефа и его капитала. Эта  зависимость  была  всегда, но наиболее гнет стал  ощущаться  в  последний  год,  когда   единственная избалованная роскошью дочь  шефа повзрослела, и в этом  году  неожиданно влюбилась в  Корзинина.  Еще  до  появления  Кати  он  умышленно  часто гостил  в особняке  Ерошина, рисовался перед  юной пантерой в  роли молодого импозантного  и  преуспевающего бизнесмена, не  предполагая, что совершил  неосторожное   движение  навстречу   будущей  выпускницы  школы  и богатой  невесты.  Это  движение поощрительно воспринял шеф,  расширил  его  полномочия,  после  чего последовало заверение  жениться на Мире,  как  только  стихнут в  душе невесты  звуки  выпускного  бала. Но  появление в  его жизни  Кати взбудоражило и  вывело  из  равновесия его  расчетливую,  довольно  холодную  натуру. Он  долго  и  настойчиво  ухаживал  за своей  примой сначала  только  с  одной  целью:  насладиться. Но  девушка оказалась  недоступной,  самостоятельной и  не  допускала  вольностей своего  приятеля,  хотя  он  видел,  что  здесь  не  приятельские  отношения, а  глубокие  чувства. Он  и  сам  поддался своему чувству, а  не  расчету, как в  отношении Миры, удивляясь силе  ее  обаяния. Она  долго  мучила  его и  себя,  но когда  он, сдавшись, пообещал ей  руку  и  сердце после осуществления проекта,  где  она  должна  завоевать  право  называться  первой  красавицей города, Катя уступила  его любовному напору.
       И  вот   теперь он  летел с  Катей в  Стамбул,  чтобы  обвенчаться  в  православной  церкви,  а  попутно устроить дела филиала  своей  фирмы и  заработать  кучу  денег.
       Объяснения Вовчика звучали  вполне  убедительно.
       - Ты  представляешь -  венчание в  древнейшей  столице  мира!-  говорил  он с  пафосом  пролетарского  вождя. -Венчание в греческой  православной  церкви древнего Царьграда - разве  это  не  романтично?! Еще  как!  И назовем этот полет  нашим романтическим свадебным  путешествием.- Он  вскользь  провел  пальцем  по  ее  рябиновым  прелестным  губам,  как  мальчишка,  крутанулся вокруг  себя  на  одной  ноге  и  продолжил с  не меньшей  энергией.- Но  мы  убиваем и второго  зайца -  устраиваем дела  нашей  фирмы в этом экзотическом  городе. Наконец, убиваем  третьего  русака: мне  удалось  заключить контракт с  твоим доминирующим   участием в  рекламе  пляжной  одежды,  купальников сезона с  эротическими  картинками. Клипы, с  такой  жемчужиной как  ты, разойдутся  по  Европе  с  космической  скоростью,  и ты  получишь сумасшедший гонорар.
       При упоминании «купальников с эротическими  картинками», Катя непроизвольно сжала  кулачки  и нахмурилась,  собираясь  возразить, но Владимир энергичным жестом попросил  ее  помолчать, вынул  из  стола папку с  договором и добавил голосом,  не  терпящим возражений:
       - Сейчас ты  пробежишься по  строчкам,  подпишешь, затем  мы немедленно  отбываем в  порт и - на  крылья.
       Катя  уж  не  первый  раз подписывала  деловые бумаги,  она пролистала контракт,  подписала  его с  сознанием того, что у  делового человека нового  времени все  должно подыгрывать  его делу,  как  солисту  подпевает   капелла и  подтанцовывают  танцовщики.  Все  работают  на  него. В  принципе  она  согласна: рука  руку  моет. Почему  бы  приятное  не  совместить с  полезным, но «купальники сезона с  эротическими  картинками», дважды  попадавшиеся  в  тексте, смущали  Катю  больше  всего. Да,  она выиграла  конкурс  красоты. В их миллионном  городе при  огромной  конкуренции борьба шла,  что  называется,  не на жизнь,  а  на  смерть. С  его помощью она победила и стала перспективной  фотомоделью, но  роль эротической героини ее  не устраивает.  Она  не  сможет  раздеться  на  публике,  даже  в  съемочном  павильоне, и  уж  тем  более не  сможет находиться рядом с обнаженными  красавцами. Главная  причина такой сдержанности - крылатая  любовь к Вовчику. Его возможная  ревность при  постоянных соперницах,  первой  из  которых  дочь  его  шефа,  пугала  не  меньше,  чем   разверзнутая  пасть  крокодила.
       О претензиях довольно  смазливой Мирочки, она узнала  совсем  недавно,  причем  в  общих  чертах, и  не предполагала, что  она для  нее  тот  айсберг, на  который  напоролся «Титаник». Где-то  подспудно тревога  вспыхивала  тусклой  ракетой,  но сладкий  голос  любимого Вовчика убаюкивал ее  бдительность заверениями в  своей  самостоятельности и  независимости.
       - Помилуй,  Катюша,  я  довольно  взросленький  мальчик, я как  раз   тот  прибалтийский  корабль,  который так  прекрасно себя  чувствует после  развала империи,- гордо  заявлял  он  Кате на  ее  сомнения в  адрес домогательства  будущей  выпускницы  и богатой  невесты.- И  уж сам  волен  решать  свои  личные дела.
       - Но  почему  все-таки Стамбул? Разве  нельзя обвенчаться  на  родине и  поехать в   свадебное  путешествие?- не унималась Катя.
       - Кроме  тех дел,  которые мы наметили в  этом  городе, я  не  хочу вмешательства в  мои личные  дела  вездесущего  шефа. Он пронюхает, и  кто  знает, что  у  него  на уме. А  так  мы  его  поставим  перед  фактом. Вот  тот козырный  туз в  нашей игре. Пойми  и  поверь.
       - Что ж,  логика  всегда являлась  сильным  оружием деятельных  мужей, -  согласилась  она,- но  я  не  могу отказаться  от  счастья  видеть  на  венчании свою  маму.
       Мама - ее  родной единственный  человек  на  этом  свете. Это не  только  кормилица,  это  друг,  без  которого она не  может  жить. Мама - это все  на свете,  самое  дорогое,  что у  нее  есть.  Теперь  вот  появился Вовчик, но  она   без  колебаний сделала бы  выбор,  встань  вопрос ребром. Выбор  остался  бы в  пользу  мамы. Но, к  счастью,  вопрос  так  не  ставился.
       - Это  не  задача! Мои    родные  и твоя  мама прилетят в  Стамбул. Вот  ее виза  и  заграничный  паспорт.- Владимир извлек  из  кармана бумаги и махнул у  нее  перед  глазами,  и  вновь  спрятал.- Документы мамаше  доставит и  отвезет ее к  самолету  мой преданный  водитель. Но  язычок  на  крючок,  а ротик  на  замочек!-  доверительно улыбаясь,  закончил    Корзинин,  поднимая кверху указательный палец.- Чтоб  до  шефа  не  докатилось.
       - Такая постановка все  решает,  мой  милый Вовчик! Но разреши  мне позвонить  маме и в  двух  словах объяснить ситуацию. Молчание  ее  страшно  перепугает.
       Он согласился на  звонок, и Катя сообщила  маме об  их  намерении,  попросив  пока  никому  ни слова. Мама  обещала  молчать,  как  рыба. Все это  она перебирала  в  памяти,  глядя на своего   дремлющего мужчину,   заглядывая в иллюминаторы,  через  которые  видна  барашковая степь  облаков. Она верила в  свое  счастье,  потому  что  любила. Еще в  школе она придумала  себе фразу: знания - воспитывают. И  всегда   убеждалась в правоте   смысла  этой  короткой  фразы.  Чем  больше  она  знала,  тем солиднее  видела  себя  в  мыслях,  чувствах,  желаниях. Знания,  которые  она  получила  на первом  курсе юрфака,  подсказывали  ей быть  менее  доверчивой,  меньше  руководствоваться  чувствами,  а  больше  логикой,   фактами  и  законами. В  данном  случае, при  чем  тут законы,  а  логика у  Вовчика  железная,  крепкая,  как  арматура. Она  его любит,  он  ее  любит. Вот главный  закон  природы из  которого,  как  из  горного  источника  вытекает  река  жизни - замужество,  счастливая семья с  крикливыми  карапузами,  от  которых  без  ума  ее школьная  подружка, первой из класса выскочившая  замуж.  Она  тоже  будет от  них  без  ума. Она  видит  счастливую маму,  молодую бабушку в  сорок  лет. Бабушку,  которую она, в  конце концов,  просватает  за какого-нибудь молодого дедушку, или того симпатичного хирурга,  который несколько  раз  провожал маму  домой, а  она  видела  в  окно. Ведь  боязнь за судьбу  единственной дорогой  малютки исчезнет, и  тянуться  на  одну  зарплату не  придется.
       Катя дала  себе  зарок,  что позволит  себе оказаться  в «интересном  положении»   после венчания, вопреки данному  ей  обету родить лишь  после  окончания  вуза  и  просьбы  Вовчика  не  торопиться  с  этим  делом. Она тайно  выбросит  из  себя всякие  спиральки сразу  же  по  возвращении  на  Родину. Ее  решение - судьбоносное. Как  и  его,  под  ее  напором - венчаться. Хотя  никто  не  может  знать своей  судьбы.  Разве она   когда-нибудь думала о венчании в  этом  чужом  городе? Но  такова  воля богов. Человек  свыкся с  неизвестностью  своей  судьбы,  как  свыкся с  тем,  что глаза  его  видят,  а  уши  слышат.  Обратное наполнит  его  душу тревогой,  страхом и  отчаянием. Покоримся  же судьбе,  умело управляя  и ведя ее по благотворному  руслу  при  помощи  ума  и  своих способностей.
       Катя верила  в  свой  ум  и в способности,  верила  в  свою  красоту  и   женское  обаяние. Это  ее  соломоновы  копи. Они  уже  принесли  ей  бесценный  самородок - Вовчика, а с  ним  работу и деньги. И  еще  принесут много чего,  главное, они принесли   его любовь! А  есть  любовь,  есть все:  мир, жизнь, дети, счастье!
       Где-то в  глубине  души Катя боялась  своей  красоты.  Она  знала,  что  красота женщины  часто  становится  яблоком  раздора.  Красота  царицы Елены породила   Троянскую  войну  и  гибель  Трои. Катя надеется,  что ее красота будет  приносить  ей  только  счастье и блаженство от любви  и никаких маленьких  войн среди мужчин за  ее  обладание.   У  нее  уже  есть мужчина, с  которым она  скоро  пойдет  под  венец.
        И  вот    под  крылом  Стамбул,  где  им  суждено стать  мужем  и   женой.
      
       Они  прилетели поздним вечером. Город утопал в  огнях, Катя нигде  еще  не  бывала,  не  видела  крупных городов, ей  интересно увидеть и  старинную  часть Царьграда  с  древними  памятниками  архитектуры, и  современные высотные  здания. Но  что  можно  увидеть  из  окна такси! Вовчик пообещал  показать ей  достопримечательности  из  открытого  лимузина. Она  согласилась, предвосхищая восторг  от  будущей  экскурсии,  где гидом  будет  ее любимый  мужчина. А  сейчас им  предстоит   поселиться в прекрасном  номере  отеля с  окнами  на   великолепный  мост  через  Босфор,  который  светился  огнями над  проливом и  притягивал взгляд  неискушенного зрителя,  каким  была  Катя. Утомленные  дорогой и   летней  духотой, они  долго  полоскались под  душем и  раскрепощенные   с  жадностью  занялись любовью. Им  никто  не  мешал ни  звонки  партнеров,  ни  родственников. Они  были  сокрыты  расстоянием, находились здесь, можно  сказать,  инкогнито. И  эта  таинственность нагнетала  особую  страсть,  словно  они  накануне расставания,  которое  отодвигается безумием  страсти,  как наступление зимы  отодвигается на  полюс горячими  ветрами.
       Он  любил  ее,  и  знал  правду  наперед. Свою - в  совершении  будущей  подлости, ее - в  беспредельной  вере в  любовь. Она его правды, к  сожалению, не  знала. Но  оба  жили  по  одной  формуле:  знание - воспитывает.
       Он  наблюдал  за  ней, за  ее жадными  действиями дикой  жрицы  любви. Она  всегда  была  к  нему  жадной, здесь особенно.
       - Я объявляю начало  нашего  медового  месяца,-  торжественно  сказал  он после   первого  безумия страсти и  сытного  ужина.- Пусть  нам  не  мешают мои  дела  и  твои  съемки. Мы  будем на  них  тратить  минуты,  на  любовь  все  остальное  время.
       - За  исключением  обряда  венчания,-  подчеркнула  она.
       - Обряд стоит  особняком. Мы ехали сюда с  запасом  времени. Мы  пойдем  под  венец лишь, когда  обессилим от  нескончаемой  любви.
       - Я  согласна,  но  боюсь,  что сил моих  хватит  надолго.
       - И  славно,  ничто  так  не  подкрепляет  силы,  как  взаимная  любовь.
       Это  был  рай любви, только не в  шалаше, а в  комфортабельном  номере с  видом  на море,  с  кондиционерами, ванной, с  джинами, подающими ужин по  первому  желанию. Она бы  с  ним  согласилась сотворить  рай в  шалаше,  даже  очень  бы  хотела,  чтобы  не  расставаться  с  ним  и  не  идти  на съемки  рекламных сюжетов, а слышать  шум  реки  или грохот  прибоя,  пение  птиц,  шелест  трав  и  листвы,  свист  ветра  и  рев бури, раскаты могучего  грома.  Она  любила  грозу. Буря  ее взъерошивала,  наполняла  воздухом,  словно гелием,  который  приподнимает  тела над  землей, и  ей  хотелось  лететь, пронестись по  свету  вместе с  ураганом и  опуститься  в  его объятия.
       Она  слышала,  что в  бурю любовная  страсть  особая. Две  стихии вместе- одна  в  сердце,  вторая вокруг! Как хочется  испытать,  наверное, действительно  здорово. Все  здорово,  когда любишь,  когда  чувств  море!
      
       Владимир   утомился и, лежа  на  спине,  чувствуя на  своей  груди  тепло  ее  головы,   запах  мягких шелковистых  волос, смежил веки. И  тотчас  же  очутился  в  своем  городе в  особняке своего  шефа. В  просторной  гостиной,  где  полукругом  стояла  мягкая  мебель,  превращенная  женщинами в  своеобразную  оранжерею кактусов. Влад Борисович  с бокалом красного вина в  руке ходил по  кругу, как  разъяренный лев  на  арене цирка, и  его  рык разносился по  всем  этажам виллы,  пугая домработниц.  Не  меньше  трепетал от  грозы  и Корзинин, сиротливо  примостившийся на мягкий  сегмент кольцевого  дивана.
       - Ты  увлекся,  этой  сучкой! Не забывай,  кто здесь  правит бал!- Владислав  Борисович не  изменил своих  манер в  обращении с подчиненными  со  времен абсолютной  партийной  власти.- Не  забывай, черт  бы  тебя  побрал,  кто всунул в  твои  руки  жаровню,  чтобы  ты в  нее сгребал угольки,  на  которых  так  хорошо жарится  твое   финансовое  благополучие!
       - Я не  забываю,  Влад Борисович,  это  всего  лишь  легкое  увлечение,- Корзинин  выглядел  побитым  щенком, его контрастное  лицо выражало глубокое  раскаяние и  непременное исправление.
       - Не  лги,  черт  бы  тебя  побрал, это увлечение у  тебя  длится почти  год.  О  нем уже  знает Мира.  Пойди  и  успокой  девушку.
       Корзинин колыхнулся,  чтобы встать и  исполнить  волю  всемогущего   шефа.
       - Сиди,  я  не  все  сказал,  черт бы  тебя  побрал. Что  ты  ей будешь  петь,  твое  дело. Но свою  пассию  убери из  города. Я  разрешаю любые  меры,  только  без  крови. Хватит,  не  те  времена. Даю  тебе  сроку  месяц,  иначе останешься  без  штанов, черт  бы  тебя  побрал! Когда  ты  научишься  работать  тонко,  без  следов? Не  память  о  твоем  отце,  я  бы  с  тобой  не  церемонился,- отяжелевший шеф, словно  беременная  женщина,  в  расстегнутом  пиджаке стоял в  центре  круга,   с бокалом любимого французского красного  вина, и Корзинин  замечал его пристрастие к алкоголю, но  это  не  его дело, тут такая головная  боль с его  дочкой, хоть стреляйся. Придется решать  проблему с  Катей испытанным  методом.- Если у тебя не  хватает масла в  голове,  как с  ней обойтись,  я  тебе подскажу в  деталях.
       Владислав Борисович Ерошин был  из  тех   хватких секретарей комсомола,  которые при мошной поддержке перестроечной власти создавали  совместные предприятия и тащили в  свой  огород, еще задолго  до   начала  приватизации, колесную и  гусеничную  технику,  захватывали торговлю оргтехникой, хлынувшей  из-за  границы неудержимым потоком,  наживали баснословные  барыши на ее  перепродаже,  открывали  банки,  гнали  валюту  «за  бугор». Новые структуры  обрастали, как  броней, преданным директоратом предприятий  города,  привлекали  для  темных  дел   криминальные  структуры,  которые тоже  рвались к  захвату  государственной  собственности,  но, чувствуя не уступающую твердую руку    партийцев,  годились  больше  для выполнения  кровавых заказов.
       Впрочем,  мы  не  преследуем  цель подробно рассказать  о  делах Владислава Борисовича,  достаточно  сказать,  что он по-медвежьи  подмял  под  себя  едва ли  не  всю  торговлю в  городе, увеселительные заведения и  поставил во  главе  рекламной  фирмы сына  своего  бывшего патрона. Как  известно,  аппетит  приходит  во  время  еды, и  если  средства  позволяют,  стол пополняется  новыми    яствами. Финансы  позволяли расширить  ассортимент  продукции  фирмы. Деньги должны  делать  деньги. И  выбор пал  на  красивых  девушек,  которые  пользуются  в  зарубежных  казино  большим  спросом. Базовыми и тайными поставщиками  товара стали  приюты  и  детдомы. Выслеживались безродные девушки,  охотно  идущие на торговлю  своим  телом, с  добротно оформленными  документами их  вывозили за  границу в  веселую жизнь. Никто их  не  искал,  никто  о  них  ничего  не  знал.
       Вовчик  Корзинин  не  хотел  оставаться без  штанов,  хотя  сейчас  лежал  на  широкой  и  шикарной  кровати  именно  без  штанов. Он  невольно  вздрогнул от  грезившегося  видения беседы  с  шефом, натянул  на  причинное  место  простынь,  открыл  глаза  и  видение  исчезло,  а  он  почувствовал   на  лбу холодную  испарину.
       - Ты что,  мой  милый,  замерз? -  нежно  спросила  Катя,- так  я  тебя  сейчас  разгорячу.
       - Разгорячи,  лучше  тебя это  делать  никто  не  умеет,-  согласился  он,- потому  что от  меня  к  тебе  идет  такая  же  волна  любви,  как  и  твоя. Они  сталкиваются, это и  есть   наша  страсть. Как  это  прекрасно! Неужели это  может  повторяться  бесконечно!
       -Да-да,  мой  милый,  бесконечно. Я же прекрасная  наездница! Не  хватает  только  шпор,  чтоб  наддать скакуну!
       - О-о! Твоя  плеть в  твоем  теле,  твои  шпоры  в  твоей  красоте,  твой  повод  от  узды в  твоем  темпераменте! Мы  берем такие  барьеры, какие  не  снились олимпийским  чемпионам!
       - Нас  нельзя  остановить,  мы  в  урагане  счастья!
       Любой  ураган когда-то смолкает и  оставляет  за  собой  разрушения.   Ураган любви  мог  сделать его нищим. Он  это  знал,  она - нет. Она  не  боялась  простой  жизни,  какой  жила вместе  с  мамой,  он - боялся.  Знания -  воспитывают. Он прекрасно знал о своем    безусловном банкротстве и  разорении, если    поступит   против  желания    шефа. Эти знания воспитали  в  нем  осторожного   человека. Тот,  кто  лежал  сейчас рядом с  ней,  была  оболочка. Красивая,   обаятельная, способная  доставлять  удовольствие, но  оболочка. Она  не  знала  ничего  этого и  оставалась в  дремучем  лесу  наивной веры и любви к  монстру.
       Ночи  и  утра   как  не бывало. Время превратилось в  сплошной  поток чувств и  удовольствия.  Но  пришел  день,  и он,  боясь  потерять  штаны,  окунулся  в  дела. Разыскал своих партнеров рекламного  бизнеса и  представил им свою  звезду. Те пришли в  восторг  и  потребовали  немедленной пробы  в  натуральном виде. Катя  закапризничала. Пришлось  уговаривать.  Она  согласилась  предстать в  чем  мама  родила только   в  профиль в  его  присутствии. Он  заволновался,  зная, что  от  нее  потребуется  гораздо больше,  чем она  предполагает.
       - Поначалу красотки  почти  все комплексуют,-  успокоил  его  режиссер,- две-три  съемки  и  все   пойдет  как  по  маслу.
       К  черту  всякое  масло.  Вот  возьмет,  решится и  смажет скипидаром  одно  место киношникам,  тогда  будут  знать,  как приручать к эротическим  съемкам  его   возлюбленную.  Но  решимость из-за  потери  штанов на  людном  бульваре, не  приходила.
       Да,  Катя  была  безупречна. Корзинину даже  показалось, что у  режиссера и  оператора вожделенно загорелись глазки. В  нем  полыхнула  ревность.  Он не  мог  ее   не  ревновать,  хотя  знал,  что произойдет  дальше, коль появившиеся решительные  мысли  тут же показались   ему бредом сумасшедшего. Он  ревновал  и  терзался  до  наворота  на  глазах слезы  бешенства. На  себя  и  на обстоятельства. Он - мелкая  сошка.  Он  это  знал,  она не  знала.  Она  верила  ему безоглядно,  без  всякого  анализа,  хотя собиралась  стать  юристом. Законность и  вера в  любовь -  вещи  несовместимые. Катя знает,  были  времена большевистской  инквизиции,  когда человек  не  должен  был  доверять даже любимому.  Слава  Богу,  они  канули в  лету,  теперь  можно положиться  на слово друга. Но  она  жестоко  ошибалась.
       К  съемкам  приступили в  этот  же  день после пробы,  и режиссер терзал  Катю до  самого  вечера.  Измученная прикосновением к  своему почти обнаженному телу загорелого черноволосого  атлета, бесконечно  вздрагивая  и сжимаясь,  вынуждая режиссера  делать  дуль  за  дублем,  она  разбитая и  опустошенная вернулась  в  отель.
       - Милый Вовчик, безобидные эротические  картинки с  одеванием  купальников превращаются в  имитацию секса. Я  не  смогу    продолжать  съемки,- взмолилась  она,- режиссер  сказал,  что  завтра  будут  более  откровенные положения и  имитации.  Я  сгораю  от  стыда,  я  не  могу выставлять  на  испытание нашу  любовь. Откажись от  съемок!
       - Это  невозможно,  я  подписал  контракт с  твоего  согласия. С нас сдерут  неустойку,  как  шкуру с  живого человека.
       - Я не  думала,  что все будет  так  откровенно.  Ты обещал мне приличные композиции съемок. Этот  атлет  со  своими телесами приводит  меня в  ужас.  Я закрываю глаза,  холодею,  я упаду в  обморок, пожалей меня  и  нашу  любовь, она    не  выдержит  такого  испытания!- она  стояла  перед  ним  обаятельная  в  своей  женской  беспомощности,  прекрасная  в гневе  и мольбе,  с  надеждой  и  верой в его благоразумие  и  силу.
       Но Корзинин беспомощно  развел  руками. Он  знал,  что испытания закончатся для нее поражением.
       -  Неужели  ты  не  ревнуешь? Как  после всего этого бесстыдства, я  пойду  под  венец в  белоснежной  фате? Это  выше  моих  сил!- она, как  преданная  невеста  Христа, продолжала  верить,  что ее  тело  принадлежит  только  ему.
       - Успокойся моя дорогая, может  быть тебе  предаст  сил крупная сумма аванса,  которую завтра  положат  на  твой счет в одном  из  банков Стамбула?- Владимир искал аргументы,  как  лукавый  ангел спустившийся  на  землю с  целью овладеть прекрасной   дочерью человеческой.
       -Нет,  никакая  сумма не  может окупить  твою  любовь ко мне! Я  боюсь, эта  пошлость перечеркнет  все  светлое и чистое,  что  есть  между  нами,- Катя  заламывала  руки,  нервно меряя шагами   уютный номер,  с  мольбой  бросая на  него жгучие взгляды. Он  сидел в  кресле  растерянный и  подавленный.
       - Поверь, мне  тоже  нелегко согласиться с  мыслью,  что  тебя едва не лобзает этот  красавец.  Но это  же  только  имитация страсти.  Ты  актриса, ты  должна  играть,  а  твоя  красота, твоя  молодость  стоят  бешеных  денег.
       - И  ты  не  можешь  от  них  отказаться? Почему ты  не  дал  мне  прочесть  сценарий  клипов?  Я  бы   отвергла  эту эротику  заранее,- прекрасные голубые  Катины  глаза,  как  море  перед  бурей,  наполнялись  свинцовой  тяжестью.
       - У  меня  сценария  просто не  было. Я  доверился заверениям  своих партнеров,  что  съемки  пройдут на уровне демонстрации обнаженных  фигур и безобидных  объятий,- с  обезоруживающей искренностью отвечал  Владимир.
       - Ты  знал  сумму  гонорара?- в  Катиных  глазах и  на  губах плясало  отчаяние.
       - Да,  но  теперь она  возросла втрое после  того,  как  продюсер  увидел  тебя  обнаженной,  а я  потребовал увеличить ставку. Как  видишь,  игра  стоит  свеч,- горделиво выпячивал  грудь  ее мужчина.
       - Я жгу не  только  свое  тело,  но  и  душу.  Я  вижу,  наш  медовый  месяц может  оборваться, лишь  только начавшись,-  она больше  не  могла  сдерживать  себя и  зарыдала,  бросившись  на диван.
       Он  не  остался  безучастным и тут  же  присел к  ней,  нежно ее лаская.
       - Успокойся,  моя  любовь, не  все  так  мрачно.  Мы потребуем   сократить эротические  сцены,  а  я  буду  присутствовать в  павильоне.
       - Боже  избавь,  я  теперь вовсе  не  смогу раздеться  в  твоем  присутствии. Знать,  что  ты  рядом и видеть  себя  с обнаженным  атлетом выше  моих сил! Я  не  гожусь в  эротические  актрисы.
       - Хорошо,  будем  думать,  как  сделать, чтобы  и  овцы были  целы  и  волки  сыты. Мы не  можем  лишиться крупной  суммы. Подумай  и  взвесь. Надеюсь,   твои  силы окрепнут,   если  я  скажу о  радостном.
       - О  чем  же,  говори  быстрее!
       - О, это  весьма  знаменательное сообщение!
       - Милый, сжалься  надо  мной!
       - Наше  венчание  назначено  через  неделю в  соборе святой  Софии. К  этому  времени съемки  с  твоим  участием  закончатся.
       - Это  правда, милый Вовчик!
       - Завтра  же  я  дам  телеграммы с  приглашением  на  венчание всем родственникам,  кого  мы с  тобой  определили перед вылетом, и  кому  заготовили визы  и  паспорта.
       - Какое  счастье,  но  почему надо  ждать  неделю?
       - Причин  несколько. Твои  съемки, второе, чтобы  прилететь  сюда,  требуется  время,  не  так  ли,  дорогая моя? Я  вижу  на  твоем  лице  улыбку. Прочь тревогу,  прочь  волнения!  Сейчас  нам  принесут ужин, и  у  нас в  распоряжении  снова  целая  ночь  на  двоих.
       -Да-да! Ночь   и  любовь на  двоих! Как  это  прекрасно!
       Едва смолкли  звуки  ее  голоса, как раздался  серебряный звук колокольчика.
       -  Войдите,-  громко  воскликнул  Владимир, и джин из сказок  Шахразады, в   образе коридорного, вкатил в  номер коляску, ломящуюся от богатого ужина.
       - Кушать подано, сударыня,  прошу  за  стол.
            
             2.
      
       В  то  время  как влюбленная  парочка  предавалась всем  земным  наслаждениям в  роскошном номере  с   видом  на пролив Босфор, в  одной воинской  части,  расквартированной  на  Северном  Кавказе,   старший   лейтенант Артем Белянин докладывал  командиру о  своем  прибытии  из краткосрочного отпуска. Это  был молодой  человек выше среднего  роста, плечистый и  крепкий,  как  скала,  невозмутимый,  как  вождь  индейского  племени  апачи. Но  если  бы кто-то  наблюдал   за  ним с момента регистрации  билета  на самолет,  идущего из  сибирского города в  Москву,  то наверняка  заметил  бы едва  уловимое  волнение и  неспокойный блеск  в его простоквашных глазах после  того,  как он увидел в  очереди Катю  Луговую.
       Он  узнал  ее  сразу же,  с  первого  взгляда, и с  той  минуты ее образ не  покидал  его горячее  сердце. Первый  порыв  толкал  его к  ней. Чего  проще,  подойти  представиться, сказать, что он ее, можно  сказать,  сосед. Жил через  несколько  подъездов в огромном овальном  доме,  который окольцевал собой   одну  половину микрорайона,  а  второй  такой  же   замыкал ее. Дома  стояли  напротив,  и между ними -   школа. В ней оба  учились,  ходили  по  одной  и  той  же  дорожке. Только  он  закончил это  многолетнее  хождение  пять  лет  назад. Но  он  помнит ее быстроногую, с огромной  золотистой  косой  за  спиной или  веером локонов,  схваченного у  основания тугой  резинкой. Но  она  была  для  него  слишком юна,  чтобы интересоваться  ею, и  потому теперь, к  сожалению,  он  не  знал ее  имени. Это  не  страшно, сейчас узнает,  расскажет,  как множество  раз видел  ее  давным-давно неоперившейся ласточкой, а сейчас  в  восторге  от  ее  взрослой  красоты  и  желает познакомиться,   разделить в  приятном  общении  часы  совместного  полета. Но его  порыв к  знакомству был  оборван  обращением  к девушке  высокого красавца,  что  стоял сзади. Он слегка  наклонился,  зашептал  ей  на  ухо. Белянин  видел,  как  она  приветливо улыбнулась в  ответ,  одарила его   нежным  взглядом,    не  оставляя   никаких  сомнений  в  том,  что   еще кому-то   она  так же  может  подарить  свою  очаровательную улыбку.
       Молодой офицер внутренне сжался,  вмиг  зачислив  себя в  сонм  несчастных влюбленных, с иронической  грустью усмехнулся,  стараясь   забыть молодую  красавицу,  то, как много  лет  бегал  по  одной  дорожке,  входил  и выходил  в  одни  школьные  двери и,  теперь  вот,  летит в столицу  в  одном   самолете. Но как  песчинка,  попавшая в  глаз беспрестанно беспокоит человека,  так  и ее  улыбка, ее изящная,  грациозная  фигура беспрерывно волновали  его   сердце  и воображение. Требовался  искусный  окулист,  способный вынуть  из  глаза   невидимую  песчинку. Но  Артем был  уверен,  что  такого  мастера  не  существует, и  ему  придется жить с этой  песчинкой,    напоминающей    о  существовании прекрасной девушки-соседки, и о том,   что  он не законченный  сухарь,  который  так  и не  смогла  разгрызть  своими  зубками  ни  одна из знакомых  девчонок в  его  короткой,  но  бурной  жизни,  где чаще  сталкиваешься со  смертью  своих  товарищей,  чем выкуриваешь  сигарету.
       - Вы вовремя  явились,  старший лейтенант,- пожал  руку прибывшему  моложавый  полковник.- Принимайте  свою  роту  и завтра ввяжетесь в локальную, но серьезную  драку в  составе  всего  полка. Желаю  удачи!
       Откозыряв всем  штабникам,  и  пожав  руку, Артем  Белянин  получил от  начальника   штаба исчерпывающие  сведения  для  выполнения  поставленной  задачи и ушел в  расположение роты. В  лихорадке подготовки к  боевой  операции молодой  офицер вытряхнул  из  глаз любовную  песчинку. Уж  больно  много   вопросов  пришлось  решить за  оставшееся  время, и  только  глубокой  ночью, в  часы,  выпавшие  для  сна перед  парашютным  десантом, мысль  о  ней  снова  затеплилась в  его голове. Он  скорее  удивился,  чем  обрадовался возвращению к  прекрасной девушке и  сожалел,  что  не  знал    имени той голенастой  девчушки из подъезда и  не  узнает  до  следующего  возвращения   домой. Когда   теперь  подвернется  оказия, как  эта после  ранения? К   очередному  отпуску соринка,  наверняка,     выветрится из  его  глаз, и  все  же  интересно бы  узнать ее  имя. И  он уснул, убаюканный  этим  желанием.
       Назавтра  Артем  вспомнил  о  ней, когда  под  завязку  экипированный, поднимался  по  трапу в  чрево  самолета. Ее  улыбка, ее голос,  ее шепот,  как  шелест  листвы. В  том  полете он  дважды поднимался  со  своего  места  и уходил курить,  и  дважды  видел  ее внимательно  следящую  за дремлющим черноволосым львом с  тонкими  чертами  лица -  прямая  противоположность  ему - белобрысому,  коротко  стриженому, обветренному,   со  строчкой  пшеничных усиков,  с  грубоватыми  чертами  лица, с  волевым очертанием  губ и  некоторой  печалью в светлых  глазах, в  которых  к  тому  же  угадывалась  растерянность.  Но  растерянность  эта  не   являлась  характерной  чертой  молодого  человека, в  иных  условиях в  них  горели решительные  и  дерзкие  огоньки,  каковы сейчас  плясали у Артема,  как  и  у  большинства  его  товарищей по  оружию. И  было  бы  смешно  сейчас вспоминать о  ней, еще  более  нелепо  говорить  дружку своему  Витьке,  командиру  взвода  и  его  заместителю о  той  встрече с   девчонкой  из  его  двора,  но он  поймал  себя на  мысли,  что  если  он  сейчас  ему  не  скажет,  то  не  скажет  уж  никогда. А  скажет  он  ему  о  том,  что  хотя и  не  было  никакой  встречи,  просто  он  ее  видел,  а  она    вряд ли видела  его,  занятая  своим  брюнетом,  но  сердце подсказывает,  что  еще  не  раз  пересекутся  их  пути.
       Витька плохо  понимал  его в   гуле  моторов,  но  тряс  головой в  знак  согласия и  нешуточного  события в   молодой и  опасной  жизни.  Артем заглядывал  ему в  глаза  и  видел, что  Витька к  его  словам  относится  вполне серьезно,  без  тени ехидства и розыгрыша,  понимая,  что этот  прыжок  может  стать  для  каждого  последним  и тут  не  время для  шуток. Он  и  сам  бы  не  прочь  влюбиться в   хорошенькую  девчонку,  да  закатиться  с  нею  на  юг в  ближайший  отпуск.
       Их   транспорт неожиданно  обстреляли. Как выяснилось  потом, это была   группа боевиков,  выдвинутая ночью  в  качестве авангарда. Густо  расцвели белые   цветки  взрывов, и   сейчас  же самолет накренился, один  из  моторов  зачихал, раздалась властная команда к  высадке десанта и  атаке  обнаруженного  противника.
       - Виктор, как  связь,- проверил  командир  роты.
       - Отличная,- услышал в  ответ.
       - Рота,  вперед! -дал  команду  Белянин,  поправляя свое  любимое оружие при  атаках с  воздуха - гранатомет,  удар  которого дает  шанс  не  быть  подстреленным  в  полете в  последние  его  секунды  не  только  самому, но и    соседям.
       Это  был девяносто  девятый  прыжок  Артема  Белянина в солнечное  июньское  утро с  легким  ветерком,  тянувшего с  гор в  долину. Еще  не  раскрывая  парашюта,  он  увидел   в  сумраке  леса огненные  вспышки  автоматов и сразу  нескольких  крупнокалиберных  пулеметов. Он  был, как  всегда, тяжело нагружен  и  предельная скорость   полета давала лишь несколько  секунд,  чтобы сориентироваться над  местностью. Выбрав  цель,  он  дернул  кольцо,  управляя стропами, быстро  отыскал пулемет, харкающий  смертью,    ударил по яростным  вспышкам.  Его  поддерживала вся рота  короткими  автоматными  очередями. Артем   видел,  что  удар  не совсем  точен,  но накрыл одного  пулеметчика и  прижал к  земле соседних  автоматчиков. А  это спасло  жизни  его  бойцам. Уже  близка земля,   Артем   натягивал  стропы, управляя  парашютом,  чтобы не  угодить под прицельный  огонь врага,  и тут   левую  ногу обожгло. Острая  боль в  бедре  и  голени известила: «Все,  кажется,  отвоевался».
       Падая,  он слышал яростную стрельбу с  обеих  сторон,  и  от  толчка о  землю заскрипел  зубами от  сатанинской  боли. Перед  глазами сначала  вспыхнула огненная  стена, и тут  же на  него обрушилась  чернота. Но сквозь нее до его  слуха  долетал густой  треск  автоматов,  он машинально  отбросил гранатомет и  прохрипел своему  заместителю:
       -Витя, я  ранен, командуй  ротой! -  и взглянул  на  ногу.  Камуфляжная форма  обильно  замокрела  в  трех  местах.
       Он  слышал  команды Витьки, слышал,  как  бой уходил  от  него, и только  достал медпакет,  как  к  нему  подполз  санитар.
       - Командир, я  здесь, лежите  спокойно,  бой  уходит в  горы. Ваша  граната накрыла пулеметное  гнездо.  Сейчас  я распорю  штанину  и перевяжу, а потом   в санпункт. Вас зацепило в  трех  местах.
       - А  черт, кость целая?
       -  Трудно  сказать,  кажется,  повреждена голень.
       - А  бедро?
       - Кость бедра  не  задело,  пуля  прошла вскрользь.
       Санитар  знал  свое  дело,  поставив  укол  обезболивающего, он  принялся за  обработку  ран  и  перевязку.  Через десять  минут нога  командира  была  упакована  в  бинты  и  шины.  И  будь у  него  костыли,  он  мог  бы  самостоятельно  добраться  до  развернутого    неподалеку санпункта.
       - Дуй  вперед, санитар, бой  тяжелый. Я  тут  сам разберусь,- приказал командир  роты.
       Санитар ушел. Артем откинулся  навзничь,  насколько  позволяли   израненные   бедро  и  нога,  смежил   глаза,  слыша все  удаляющийся  бой, и снова  увидел  лицо  милой  землячки между  черными  пляшущими  тенями и  огненными  вспышками  автоматов, бьющих  по нему из-за  деревьев. Левой  ноге почему-то всегда  не  везло. Она у  него  была  толчковая,  отжимался на  ней на три-четыре  раза  больше чем  на  правой. Потому,  наверное, больше и доставалось. В  детстве он  сильно   растянул  ступню. Было  это в пионерском  лагере в  конце военизированной  игры синих  и  зеленых. Он в составе  синих разведчиков  выкрал знамя зеленых  и уходил  от  преследования. В  самый  последний  момент, в  броске  через  речку,    оступился. Прикусив  губу от  боли, нырнул,  но  знамя  не  выпустил. Еще в  воде  его  подхватили  свои. Неделю  победитель ходил  с  шиной.
       Второй  раз получил  серьезную  травму  на  тренировке в  ходе  подготовки к  юношеским соревнованиям  самбистов. Третий  раз, в  одном  из  учебных  прыжков  в  обстановке  приближенной к  боевой, его угораздило в кровь разбить  ляжку. Напоролся  на торчащую  из  земли  арматуру. Но  на  нем все  заживало,  как  на  собаке. И  снова  в  строй,  и  снова  в бой. Сейчас нога повреждена  сразу  в  трех местах. Какая  рана  наиболее  опасная?
       Его  подобрали  через  полчаса,  действие  укола  проходило, боль саднила в  трех  местах,  особенно  жгло в  голени какими-то  наплывами то  острыми,  то  тупыми,  и   Артем подумал,  что  рана  нешуточная. Через  несколько  минут он  оказался  на  операционном  столе между  белыми  занавесками,  и  знакомый  майор-хирург стал  снимать  окровавленные повязки.  Артем  косил  глазом на  раны,  но  лежа  на  правом  боку  ему не  видно  было  перебитую кость пулей  крупного  калибра,  он  пытался  спросить, что сталось  с  ногой?
       - Все  будет  хорошо,-  шаблонно  отвечали  ему,-  все  будет  нормально,  беспокоиться не  следует.
        Его  не  устраивали  такие  ответы.  Он  стремился приподнять  голову  и  взглянуть  на  свою  голень, в  которой  все  также вулканически  пекло,  зло  и  настойчиво запрещал   отрезать перебитую  кость. Но вскоре  почувствовал,  что  сознание  его проваливается в  бездну, и  он больше  не  слышал  ни  боли,  ни   голосов,  не видел  лиц  и  самого  света от   ламп над  столом.
       Артем очнулся    в  гуле  работающего  вертолета  и  понял,  что его и  еще  кого-то везут в  часть.  И  он  не  ошибся,  вскоре они  сели  и   его первого   понесли  на  носилках в  походный  палаточный  госпиталь.  Он  видел,  что  за  ним  тянулись  еще  и  еще  солдаты с  носилками,  на  которых  лежали  тяжелые  его  товарищи.
       «Что с  моей  ногой?»-  безутешно  думал  Артем,  чувствуя в  теле  слабость и  видя  радужные  круги   перед   глазами,  за  которыми маячил силуэт его  соседки по  дому,  склоненный к дремлющему холеному  льву. Артем  впервые со  злобой  прогнал  это  мимолетное  видение со  светским львом. В  том,  что ее  спутник  именно таков, молодой  офицер  не  сомневался. Иначе  у   того не  было бы  столь вызывающее    лощеное лицо с  матовым  оттенком. Костюм  и  белоснежная льняная  рубашка  стоили несколько  его  офицерских окладов, не  говоря  уже  о  перстне на изнеженной  руке,  которая  не касалась курка  автомата,  не  передергивала  затвора,  не  хрустела от  натуги на  тренировках ведения рукопашного  боя,  не   дергала  за  кольцо  парашюта в  затяжном  прыжке  над  позициями  врага. И  когда  он, рискует своей молодой  жизнью,  проливает задарма свою  горячую  кровь, совсем  не вяжущейся с  патриотической  зашитой Родины, этот   денди,  одетый  с  иголочки,  обвораживает  молодых  девчонок с  его  двора, обладает  ими и  посмеивается  над глупцами дерущимися  на Северном  Кавказе   за  его  спокойствие  и  многочисленные удовольствия. Бесспорно,  Родина  дважды хороша,  если  она  дает возможность сытно  есть и  мягко  спать. А  у  Артема Белянина или  Витьки Кулешова? Артем  враз  возненавидел эту  холеную  рожу и  таких  же  рядом  сидящих с  ним надушенных  диблов,  уже  приобретших  чопорность старых  бывших вельмож с отрепетированными надменными  взглядами и  саркастической  улыбкой,  за  которой сверкают   белизной слоновой  кости безупречные  зубы. У них  целы  и  руки,  и  ноги,  органы  пищеварения  получают в  назначенные  часы добротную  пищу и  минеральные  воды,  а  также кое-что  покрепче с изысканным  ароматом. Теперь у  них богатейшие  и  широчайшие апартаменты,  где голубеют плавательные  бассейны и  пышут  жаром  сауны. У  них  хватает  на все толстого  кошелька...
       «Так  почему же за их  покой я  должен проливать свою  кровь за нищенскую плату, - возопил внутренний  голос  раненого,- и  теперь  буду  выброшен  на  улицу по  инвалидности  на такую  же нищенскую  пенсию? Так  раскошельтесь,  новоявленные  господа  за  мой  ратный  труд,  чтобы  и я  мог надеть  на  свой палец  и  палец  своей  будущей избранницы по  кольцу с  бриллиантами, и  не  бояться нищеты от  постигшего  недуга».
       «Батюшки,-  отвечал  ему некто Неведомый насмешливым  голосом,-  да  никто  же  не одевал  на  тебя  силой погоны, не  гнал  в  элитные  войска,  ты  сам  выбрал  эту  дорожку».
       «Да,  сам,  но  цена-то,  цена  моей  крови почему  так  низка?»
       « Бог воздаст,  если  не Отечество...»
       «Полноте!   Воспитывать  в  человеке  патриотизм - главная  задача  государства, и  оно  преуспевало в  свое  время, но  всегда  отворачивалось  от  героев,  когда  они изнашивались».
       «Помни,  отречься  от  Отечества -  отречься  от  себя. Малодушие первая  ступень к    предательству».
       «Прочь от  меня,  прочь, слуга  дьявола! Мне  теперь  не  до  высоких  материй».
       «Подумай на  досуге,- хладнокровно  отвечал  Неведомый,-  если человек не может  одержать победу над  собой,  вряд  ли он сможет одержать  другие  победы».
       «Другие победы, другие  победы»,-  застряла в  мозгу  у  Артема   лихорадочная мысль, и в  его  разгоряченном ранами сознании снова  мелькнул образ  молодой  красавицы с  его двора. Он  вперил  взор  свой в  этот  облик и незаметно уснул  под теплом ее  чарующей   улыбки.
       Было  бы  скучно  рассказывать о  его лечении  и  выздоровлении,  достаточно  сказать,  что Артем не  расставался со  своим  ангелом  грез, это  придавало  ему силы,  но  и  порой приводило в  отчаяние из-за  своего  увечья.  Раздробленная  кость плохо  срасталась,  он  перенес  несколько  операций, в  итоге нога  оказалась несколько  короче правой,  что приносило хромоту. Артем  сердился,  требовал  новых  операций с наращиванием  кости,  но в  госпитале этим  искусством  владели  плохо,  требовались деньги,  которых  у боевого  офицера  не  было.  Обозленный на  врачей  и  тех,  кто  вверг таких  парней, как  он,  в гражданскую  войну  на  Кавказе, Артем выписался  из  госпиталя и в  чине  капитана был  комиссован  из  армии.
      
             3.
      
       Последний  день  съемок  принес  Кате  лихорадочное  торжество: она  не  перешла  ту  грань, за  которой  все  эротическое превращается в  пошлость, и была счастлива,  что  так  и не  позволила победить в  себе тот   стыд,   заложенный в  женщине  природой,  не  дала подняться росткам  алчности,  которые  лезли  через  бетон  ее  упорства и здравого смысла, поощряемые  Владимиром и организаторами съемок,  предлагая  ей крупные  суммы  гонорара ради  двух,  трех откровенных  эротических  планов. Она  продолжала  видеть в  себе  человека,  а  не  пошлую  тварь,  которую нельзя  ни  с  чем  сравнить, разве  только  с  теми  тварями,  которых  постигла  Божья  кара в  Содоме  и Гоморре. Но она  не  знала,  да  и  никто  не  знал,  до  какой  степени  опустились  древние  люди в  этих  библейских городах,  но  понимала,  что  предлагаемое  ей,  и  затем  выставленное на публику в качестве  эротических  клипов гораздо  ниже,  чем деяния первых  развратников на  земле.
       Стыдливость дана  человеку для  борьбы  с  собой, продолжала  она  свой  внутренний  монолог,  больше  для  оправдания своих  поступков перед  Вовчиком,  нежели признавая в  этом  чувстве свою  суть. Порой ночное  откровение в гостиничном  номере ей казалось лишенным  всякого  целомудрия, и тогда  она поспешно   набрасывала  на  себя халат при  ярком  свете,  чтобы  пройти в  ванную,   стеснялась изучающего долгого взгляда  своего   любимого  мужчины,  и  была  убеждена в  том,  что если  отобрать у  человека стыдливость,  то у  него никогда не  будет вот  такой  чистой  любви,  ибо  любовь  без  стыдливости превращается в пошлую  похоть. От  этой  мысли  она  пугалась,  боясь скатиться  в  своей  медовой  неделе на  край прозвучавшего в  ее  душе  определения. И  когда  Вовчик убеждал  ее в  том,  что   съемки - всего  лишь  работа,  за  которую    платят крупные  деньги,  все  забудется,  как  только расстанешься с этими  людьми  и  почувствуешь в  руках солидный гонорар,  она с  мольбой  смотрела   ему  в  глаза  и  шептала:
       « Мне стыдно  не  только  перед  людьми,  но  и  перед  собой.  Иногда стыд за  что-то  обваривает  меня холодным  потом».
       Он  не  понимал  ее  состояния и  отвечал  до  обидной  горечи:    «Не забывай, дорогая,  что этот  холодный  пот ты  скоро вытрешь широким  долларовым  полотенцем».
       «Я  совсем  не та легкомысленная красотка  из  молодых  актрис,    готовых  раздеться на  Красной  Площади за  миллион рублей,  о  которых полемически сообщала «Комсомолка»», - парировала Катя.       
      Все  свои  поступки  Корзинин  мерил в денежном  эквиваленте. Катю это настораживало,  но  ее  неискушенное  сердце такую  тенденцию относило не к характеру будущего  мужа,  а к борьбе за  выживание  в  яростной схватке за  раздел сфер  влияния в  новом российском  мире.  Старый,  разумеется,  она  знала  плохо,  да,  собственно, не  так  уж  плохо,  потому  что  ее  мама с  нею  пришла  оттуда с  вечными  долгами  и неудовлетворенностью. Но скромная жизнь в  своей колыбели выпестовала ее нравственность. Этого  отрицать  она  не  могла. И  напротив она  видела, как свалившееся на  людей  богатство,  которое с  такой  же  легкостью  прожигается в  казино -  тот  устойчивый фундамент, на  котором зиждется безнравственность.
       Катю бесконечно  злило    то обстоятельство, что,   нагло  обманув  со  съемками,  продюсер постоянно стремится  поставить   ее Вовчика   перед  фактом выплаты  огромной  неустойки. Она  полностью  отметает  свою  вину  коплексующей  особы. Заверения Владимира о  незнании характера  съемок  ее  не  убеждали,  но обвинять, если  не  в предательстве, то в  подлоге любимого  человека с  которым  она  вот-вот  пойдет  под  венец, не  хватало  духа. Здесь,  на  чужой  земле,  она попросту  боялась ссоры и далеко  идущих  последствий. Но  как  только   она  ступит  на  свою  землю в  качестве  мужней  жены,  она сорвет  с  себя  маску надуманной фотомодели,  продолжит  свое  образование,  и полностью  подчинится  закону  природы,  который  требует  от человека  размножения. Эта  приятная  миссия  всегда  вызывает  у  нее  улыбку, будет  выполнена, как  в любом цивилизованном  обществе,   через  любовь  мужчины  и  женщины. Через  ту  любовь,  какая  существует  между  ними и которую подарил  им  Всевышний.
       В  это  утро  они   долго  нежились в  постели, приняли  душ, не торопясь  позавтракали, строя  планы  на последний  день  перед  венчанием. При упоминании о церкви  и  обручении, лицо  у  Кати  порозовело,  что  не  ускользнуло от  Вовчика.
       -Тебя заливает  краска раскаяния  за  наши  бурные  ночи?!-  рассмеялся  он.
       - Ты  почти  угадал, но  больше,  конечно,  дневные упражнения. Представь,  что  степень  стыдливости можно судить  по  лицу,  когда  оно  краснеет, а  моя  нравственность,  я  считаю, серьезно  пошатнулась.
       - Вот  ты  опять  за  свое. Так и выстраиваешь  из  меня  монстра. Не  порть с  утра  настроение,- рассердился Вовчик.
       - Ну,  ладно,  мой  милый,  не  дуй  губки,  дай  я их  поцелую.
       Вовчик  примирительно  улыбнулся,  отвечая  на  ее  поцелуй.
        Потом они  наскоро  позавтракали, и он отвез ее в  казино, где проходили  основные  съемки.
       - Остался  последний  напряженный  день,  любовь моя, крепись,-  сказал  Владимир, и  она заметила в его глазах   не  радость,  а скорее  грусть и  затаившуюся вину перед  ней. Катя,  конечно,  отнесла  это именно к своему сверхнапряжению и  еще  раз убедилась в  его искренности и любви.- Оставайся  здесь,  работай,  а  я  поеду  встречать твою  маму  и  своих  родных. Будь  умницей.
       - В  котором  часу  тебя  ждать?
       - Я  приеду  за  тобой  к  концу  твоих  съемок.
       - Ты отвезешь  маму в  гостиницу? Я  бы  не  хотела встречать  ее  в  казино,- сказала  она нейтральным  голосом, поправляя  широкий  отложной   воротничок его летней рубашки.
       - Да-да, сразу отвезу всех в  гостиницу. Я снял  несколько  номеров,-  он  все  также  с  затаенной  грустью и  долей вины за  расставание  смотрел  в  ее  глаза, жадно поцеловал в  губы и  ушел  скорым  шагом не  оглядываясь.
       Катя  провожала его взглядом  полным  любви  и  нежности,  пока  он  не  скрылся за  дверью,  которую  тут  же  запер  на  ключ дежурный швейцар-вышибала.
       Съемки  прошли  в  относительном приличии. Повторялись бесконечные  дубли, и Катя  устала  от окриков  режиссера,  от  беспрерывного  раздевания,  всевозможных  поз  сначала  только  со  своими  партнершами,  затем с  партнером. Она  постоянно  посматривала  на  часы,  стрелки  которых  едва  тащились  по циферблату, и  умоляла себя  сдерживаться,  подчиняться желанию постановщика.
       Наконец  съемки  закончились, усталая,  издерганная, молодая женщина  без  аппетита  пообедала в  ресторане  казино,  который  выглядел  пустым  и  гулким,  несколько  зловещим с  подобранными ядовитыми тонами  красок  портьер,  стоек,  столиков  и  молчаливых  игровых автоматов, которые с  наступлением  сумерек безжалостно обирали  посетителей. Потом  она  прошла  в  свою  комнату,  где  отдыхала   в  перерывах  между  съемок,  устало  опустилась  на  диван,  и  стала  ждать возвращения Владимира,  сожалея, что  не  договорилась  с  ним сразу  после  окончания  работы  уехать в  гостиницу. Но   ее сознание  было  переполнено торжеством своей  победы над  собой по  поводу сдержанности  на  съемках, их  окончании  и завтрашнего венчания.  В  тиши  комнаты она быстро успокоилась. В томительном  ожидании желанных  шагов  в  коридоре ее  стало  клонить ко  сну. Вскоре  она удобнее  устроилась  на  диване  и погрузилась в  крепкий и  продолжительный  сон.
       Пробуждение  Кати  было  тревожным. Она  взглянула  на  часы,  стрелки  показывали восемь  часов вечера. Это,  безусловно,  вечер, в  окно падает косой солнечный  свет. Она ужаснулась -  проспала все  на  свете!  Но  где  же  Вовчик,  что  с  ним  случилось,    почему  за  дверью  не  слышно  ни  звука?
       Катя  подбежала  к  двери, пытаясь  ее распахнуть,  но  дверь  не  поддавалась.  Подергав за  ручку взад  вперед,  она  поняла,  что  дверь  заперта. Катя  принялась  колотить в  дверь,  призывая на помощь  всех  своих партнеров  и  партнерш,  режиссера и  его  помощников. В  ответ тишина,  не  слышно  даже  музыки,  которая  в  этот  час  должна  разрывать  слуховые перепонки  посетителям. Глухо, как  в  танке.
       Она  бросилась  к  окну и  впервые  за  все  время увидела за  стеклом решетку. Лучи  солнца скользили совсем  в  другом  направлении,  нежели, как  обычно,  в  конце  дня.
       «Неужели  сейчас  утро?-  похолодев,  спросила  она  у  немоты.- Что  же  происходит,  почему меня  заперли,  и  нет  Вовчика? Что с  ним  случилось?  Попал в  автоаварию? Если  так,  то  почему ей  ничего  не говорят,  и  почему на  ее  настойчивый  стук  никто  не  отвечает? Прилетела   ли  мама,  где  теперь  она? Что  будет  делать в  этом  огромном незнакомом  городе,  не  зная  языка  и  нравов? Как  же  теперь пройдет венчание?»
       Эта  карусель  вопросов  завертелась в  ее  голове  с  лихорадочной  быстротой. Они  нарастали и  нарастали,  пугая  ее, пробегая  по  коже ознобом, высевая на  лбу  холодную  испарину. В  пароксизме  страха она растерялась и  не  могла сообразить,  что  же с  ней  происходит. Известно,  что  страх,  одно  из  самых  низменных  и  сильных  чувств  человека, угнетает  его,  как несчастного     раба   плеть  безжалостного   надсмотрщика,  и способен повлиять  на низкие дальнейшие поступки,  превратить  личность в  червяка. Страх  приносит  отчаяние,  которое перерастает в  малодушие  и  безумство,  и  только сильная  воля способна остановить превращение  человека в  червяка. Катя  обладала  такой  волей. Она  собрала все  свое  мужество и, стараясь  понять,  что  же  происходит,   сосредоточилась  на  одном  вопросе: «Откуда  взялась  на  окне  решетка?»
       Катя  остановила  свой  взгляд  на  окне.  Оно  было гораздо уже,  чем то,  которое  она  видела  на  протяжении  нескольких  дней.  Гораздо  уже,  только с  одной  створкой,  против  двух широких. Да  и  комната, вытянутая  кишкой,  испугала  ее,  и  диван,  стоящий  у  стены,  когда  тот,  на  который  она  опустилась после  обеда, стоял  совсем  иначе, посередине комнаты, а два  других,  длинных  и  массивных  вдоль  стен слева  и  справа. Что  такое?  Не  галлюцинации  ли  у  нее после  столь  напряженных дней работы и  счастливых  ночей  в  объятиях  Вовчика?  Или  у нее что-то с  рассудком? Но  с  чего  бы? Вновь  напугали    продолжительный  сон,  запертая  дверь,  окно с  решеткой  и единственный  диван вдоль  стены!
       Она  находится  совершенно в  другом  помещении.  Ее опоили  за  обедом, и во  время  непробудного  сна  перенесли сюда.  В  эту камеру  с  решеткой! Батюшки,  у  нее  нет  даже   личной  сумочки, в  которой  она  носила  паспорт, деньги  и парфюмерию.
       Ее  похитили!   В  этой  мусульманской стране, где до  сих  пор торгуют  женщинами! Вот  почему не  явился  за  ней  ее  Вовчик. Сигарету,  которую  она  достала  из  чужой  пачки и  хотела  выкурить,   с отвращением  отбросила:  вдруг в  нее    подмешано какое-нибудь  сатанинское зелье,  а  наркоманкой  она  становиться  не  хочет.
       Катя  снова  бросилась  к  двери и  стала неистово  колотить в  нее  сначала  своими  маленькими  кулачками, затем ногой. Дверь  глухо стонала  и  только.  Тут  Катя  обнаружила  в  двери вырезанную  форточку,  прочно закрытую снаружи,  подобие  той,  что приделана на дверях  камер  преступников. Чуть  выше окошечка она  обнаружила глазок,  тоже  закрытый снаружи.
       Худшие предположения  подтвердились.  Да,  ее  похитили!
       Она  тихо  сползла  на  пол,  уткнулась в  колени в  шелковых  брюках  и  горько  безутешно  зарыдала,  воя волчицей,  у  которой  перебили всех щенят.
       Если  бы  Катя не  была во  власти отчаяния  и  рыданий,  то  она  наверняка  бы  услышала,  как  к  двери кто-то,  грузно ступая, подошел, приоткрыл  глазок и  тихо  произнес на  турецком  языке, обращаясь к обладателю  мягких,  почти  неслышных  шагов.
       - Она  все  поняла. Плачет  от  отчаяния.
       - Подождем,  когда  пройдет  истерика,- был  ответ  на  первую  реплику.- Оберегай  птичку, несущую  золотые  яички.
       Мягкие  шаги  удалились,  грузных  слышно  не  было,  очевидно этот  человек уселся на  стул в ожидании,  когда  время  и  слабость станут  его  союзниками  и помогут подыскать  ключ к  пташке,  чтобы она  продолжала  нести  золотые  яички.
      
       Счастье  человека  изменчиво, как  погода. Эту  изменчивость  Катя  испытала  на  собственной  шкуре.
       Совсем  недавно  она  себя  считала  счастливейшим  человеком. У  нее есть  любимый  и  любящий мужчина, с  которым  она сегодня должна  пойти  к  алтарю и  поклясться  перед  Богом в  вечной  верности. Зная,  что  колосс счастья  должен  стоять  если не на  золотых, то  на  серебряных ногах, но отнюдь    не  на  глиняных, ибо от  слез  безденежья они  будут  размыты, она  постаралась  эти  ноги  сделать  прочными. Катя  видела  своими  глазами   счет на триста  тысяч долларов  в  одном  из  коммерческих  банков  города. Но разве подлинное  счастье  можно  измерить  банкнотами?  Оно не   измеримо.  Теперь его попросту  нет, все  улетело в  тартарары.  Осталась  только неизвестность,  та  мука,  которой пытают узников,  засадив  их  в  каменные  мешки, подобные замку Иф.
       Катина  камера  не в  подземелье,  в  окно светит  солнце, слышен гул  улицы,  но  неизвестность от  этого  не исчезает, и  она с  изощренностью палача инквизиторов рвет в  кровь   Катину  душу. Девушка  поминутно  смотрела  на  часы в  надежде, что  сейчас за   полчаса,  за пятнадцать,  за  пять  минут  до назначенного  часа  венчания,  раскроется  дверь,  в  нее  ураганом  влетит  Вовчик, схватит ее  за  руку,  и  они  молнией  полетят в  церковь. Но проходили  минуты, и  стрелка неумолимо  перевалила  за  желанную цифру,  ставшую  теперь  роковой,  а  дверь  не  открывалась, коридор  безмолвствовал,  глуша  ее  беспомощный  стук и  крики мольбы  и  проклятья. Пока приближался  назначенный  час  венчания, Катя  жила  надеждой,  что  все  образуется.  Ведь  надежда может  быть  самым сильным  оружием в борьбе со  злом,  и  она таковым  оставалось до самой  последней  секунды. Но  надежда  стала сильнейшим  ядом разочарования,  когда минул  долгожданный  час. Она    с  ужасом осознала, что  венчание не  состоится, за  дверью по-прежнему беззвучное  молчание,  словно там безвоздушное  пространство. Но  Катя  знает,  там  есть  коридор,  потому  что  ее новые  удары в  дверь гулко  разносились в  пространстве какого-то  помещения. Она  из последних  сил  тарабанила в  дверь  каблуком,  когда вместо  двери открылось  окошечко,  а  вместо  Вовчика в  нем  оказался поднос  с  пищей  и  напитками.
       Катя, стремительно  выхватив  поднос,  чтоб  не  мешал видеть  пространство и человека подавшего  пишу,    попыталась  высунуть в  отверстие  голову,  крича:
       - Объясните,  что происходит,  почему  меня  заперли в  день  назначенного моего  венч?..-  Катя  не  договорила,    ее голову выпихнула  из  окошечка чья-то  сильная  и мокрая  рука,  дверка  захлопнулась. Катя в  сердцах   грохнула  поднос  с  пищей  на  пол,  затарабанила в  дверь  обеими  кулачками изо  всех  сил.
       - Негодяи! Вы  похитили  меня, вы  убили  моего мужа! Отвечайте,  где  я  нахожусь,  что  вы  задумали!?
       Но дверь и  задверное  пространство  безмолвствовали, как  космос.  Израсходовав  силы,  Катя  снова  опустилась  в  изнеможении  на пол,  увлажняя слезами  коленки в  шелковых  брюках. Проплакав  горючими  слезами с  полчаса,  и  вылив из  себя  весь  запас  жидкости, Катя, вздрагивая  всем  телом, медленно продолжала  осознавать свою  катастрофу. Ее коварное пленение,   граничащее с  беспощадной  жестокостью  аборигенов  этой  полуазиатской  страны не  несет  ничего  хорошего. В  чем  заключается  худшее, она догадывалась.  От  этой  догадки ей  стало  дурно,  отвратительные  картины насилия следовали  одна за  другой,  ей  не  хватало  воздуха,  в   горле   пересохло и  драло  так,  будто  в него  всыпали лопату  горячего  песка.  Катя поискала  глазами на  столе  графин с  водой,  и  не  нашла, обшарила стены,  в  надежде  увидеть раковину  с  краном,  наконец,  двери в  туалет.  Ничего  этого  не  было.  Тогда взглянула  на  то,  что  недавно  являлось  обедом,  теперь разбросанное  по  полу. Предусмотрительные  полуазиаты упаковали обед  в  пакеты,   бутылка с  минеральной  водой оказалась  нераспечатанной.  Катя потянулась за  ней,  лихорадочно  отвинтила  пробку и  с  жадностью  утолила  жажду.
       Это  магическое  действие,  когда  разволновавшемуся   человеку  предлагают  выпить  воды,  и  он неизменно  успокаивается,  от чего,  Катя никогда  этого  не  могла  понять, так же  отрезвляюще  подействовало  и  на  нее.
       «Надежда  на  чудо,  также  опасна, как  и  бездействие,-  стала  размышлять  она,-      глупо  полагать, мол,  я  надеялась  и  это свершилось. Только  вера  в  свои  силы  даст  тот  рычаг,  которым я  открою  дверь для  побега.  Надо  поменять  тактику.  Истерикой ничего  не  возьмешь,    она    здесь  бесполезна и равносильна  просьбе  о  пощаде к  палачу, приговоренного узника к казни находящегося  на  эшафоте. Надо притвориться покоренной  и  выведать их  намерения.  Только  не  переиграть,  крупные преступники всегда хорошие  психологи  и  могут  раскусить мою  пилюлю. Сегодня,  пожалуй,  ничего не  надо есть, и  как  только окошечко  откроется,  тут же  объявить  голодовку. Этим скотам  нужно мое  изящное  тело, чтобы  зарабатывать. Они  не  станут надо мной  долго  измываться».
       Катя  пришла к  таким  выводам,  когда  лучи  солнца последний  раз оранжево блеснули в  окне.  Комната  стала  погружаться в зловещий сумрак, почти тут  же улица  засветилась  огнями фонарей  и  реклам,  беспокоя  девушку своим  фосфорическим  светом. Найденное  решение      несколько  ободрило девушку,  но  теперь  тревога души перекинулась к  маме. Где  она,  что  с  ней? Ублюдки,  похитившие ее, наверняка ничего  не  знают о приезде  мамы. Но если    это  сделали киношники, они схватят  маму.  Вовчик говорил  им  о  предстоящем  венчании,  о  приезде  родственников  и  даже  приглашал всю  группу  в  церковь. Она  это  слышала,  потому,  может  быть,  ей  было вдвойне  стыдно сниматься в этих денежных клипах. Тревога  за  маму холодной  сталью  вошла в  ее  сердце  и  сидела  там,  отдаваясь болью.
      
             4.
      
       В  то  время,  когда  Катя  Луговая терзалась   неизвестностью запертая в комнату  с решеткой, Корзинин благополучно возвращался в  свой  город. Он  был  печален, как   полководец выигравший  битву,  но  оставшийся  без  армии. Катя  осталась  там,  а  он как  бесчувственный  удав, спокойно заглотивший  обезьянку,  уполз  переваривать пищу.  В  данном  случае  пищей  является та  сумма, что пополнила   его  счет  от  грязной сделки в  Стамбуле и, против  обыкновения,  не взбадривала,  а   укоряла. Все  же  он человек, и  любит  Катю. Раньше новые счета, до  которых никто  не  доберется,  даже шеф,  а в скором  времени будущий  тесть,  приносили  ему максимум  удовлетворения,  словно он побывал  на  Олимпе  богов, и  те  его  восхваляли за  хваткость и всеядность в делах,  приносящих  прирост  капитала. Но  теперь сам  Юпитер нашептывает  ему  на  ухо: богатство не  дает  полного  счастья,  нередко оно  является причиной своего  порабощения.
       Горькая  правда. Ради  богатства  он  отказался  от любимой женщины,  обокрал  себя,  стал   рабом своего  богатства,  подобно   джину тупо твердившему  Аладдину: «Я  раб лампы».  Даже  самому  не  верится,  что  женщину,  которую   любил почти целый  год,  и  она  принесла  ему  океан удовольствия,  продал жирному турку. Корзинин малодушно оправдывал  свой  поступок  давлением шефа и угрозой вытереть  об  него  ноги, что  значило  потерять свой,  пока еще  неустойчивый  бизнес.
        В памяти, как  в  насмешку, всплыла когда-то  прочитанная  фраза  древнего  философа. «Поступки  мудрых  людей  продиктованы умом,  людей  менее сообразительных -  опытом,  самых невежественных - необходимостью,  животных -  природой». В  этой  фразе, он  чувствовал, как  в  зеркале  отражается  весь  его  характер.  Но в  чем  тонкость  он что-то  с  трудом  улавливал. Причисляя  себя к  когорте умных,   начал  разбирать цицероновскую  фразу  с  конца.
       Животные  не  могут совершать  поступки,  тут  древний  философ  переборщил.  Если  собака  укусила  человека,  то  не  назовешь   ее нападение  поступком. Мой  же  поступок совершен  именно  по  необходимости,   у  философа такие  поступки  совершают самые  невежественные люди. Чушь! Это  я-то невежественный,  сумевший  сколотить, правда, при  поддержке шефа,  капитал  в  несколько  миллионов долларов.  Опыта,  как  такового  у  меня в этом  деле  не  было.  Мудрость - путеводная  звезда! В  данном  случае она заключается в  том,  что  я  вышел  сухой  из  воды  в  щекотливой  ситуации с  Мирой.  Ее  соперницы  нет,    кровь  не  пролилась,   отхвачен  солидный  куш. Катя,  если  будет  умницей, только  выиграет. Но  вот   относительно «умницы» - у  него серьезные  сомнения. Видите ли,  она  не  может раздеваться  на  публике  и топтать  свою  любовь.
       Корзинин тяжко  вздохнул.  Он  с болью растоптал свою  любовь. Видит  Бог,  сердце  обливается  кровью. Через  пару  дней  он  вынужден  будет лицемерить  перед  шефом и,  стиснув  зубы,  тискать в  своих  объятиях его  дочь.  Она,  конечно,  молода, смазлива, но против  Кати она  просто  дурнушка. Однако  пройдет   неделя,  и  он  свыкнется со  сменой  фигур. Словно в  шахматной  партии,  вместо  проигранной  королевы, он  проводит пешку и  водружает новую. Вот  до  каких  сравнений  он  додумался,  разве  невежественный  человек способен  на  такие красочные  штрихи. Пусть  этот истлевший философ  застрелится  своим  афоризмом,  он  никуда  не  годится.
       И  все  же  все  тайное,  некогда  сотворенное Корзининым,  а  оно всегда было неблаговидное, никогда  его  не  угрызало,  тут же, гнусная  продажа в  рабство  любимого  человека, пусть  и  по  необходимости, продолжает  его  грызть,  как  короед здоровую  ткань  дерева. Впору зови дятла,  чтобы  он  выковырнул короеда.
       Корзинин  усмехнулся,  найдется  ли  такой  дятел? Нет,  конечно. Разве  можно долбить  самого  себя,  если  он уважает в  себе  именно такого  решительного, жесткого человека. Дело  сделано,  контракт подписан ее  рукой,   и  на  сим  точка!
       Джип  мягко  подкатил к воротам  особняка Ерошина, тяжелые створки разбежались  по  сторонам, и  вот Корзинин  бодренько  выскакивает  у крыльца,  и  замечает на  третьем  этаже розовую тень  Миры,  проходит в  просторную гостиную,  где его встречает   нетерпеливо  ждущий   шеф.
       - Она  нейтрализована?-  первое,  что  спросил  Владислав  Борисович.
       - Да, Владислав  Борисович,  минимум  на  пять  лет о  ней  не  будет  ни  слуха,  ни  духа, - уверенно  заявил Корзинин без  тени  сожаления  и недавней  грусти.
       - Ты  все  сделал,  как  нами    продумано? Меня  интересует  ее мамаша?- глаза  Ерошина сомневались  и  пытались  увидеть неискренность в  оживленном  поведении будущего зятя.
       - Не  беспокойтесь, такая сделка для  нас  не вновь, а  мамаша  будет  регулярно  получать  денежные  переводы  от  дочери.
       - Ну-ну,  можно  закладывать  тройку и  вести невесту  под  венец?
       - Да, для  меня  сейчас  нет  дела  важнее  венчания. Я  спешу, с  вашего  позволения,  нанести  невесте  визит.
       - Сделай  милость, Мира ждет,- Ерошин  изобразил  на хищных  губах нечто  подобие  улыбки и  проводил   будущего  зятя  тяжелым и  острым,  как  нож,  взглядом,  которым  он  мог  убить любого  малодушного  человека.
      
             5.
      
       Катя почему-то  не  решалась включить  свет,  а  сидела на  диване  сжавшись в  комочек,  думая  о  своей  судьбе  и  мамы, теряясь в  догадках  и  предположениях. В  этот  вечерний  час  они с  мамой завтракали. Обе  обожали салаты  из  овощей,  готовили  их с настроением и  нарастающим  аппетитом.  Часто  обходились  без  горячего блюда,  но  салат из  помидор с  огурчиками, с  перцами,  с обилием   лука  и  укропа,  заправленный то подсолнечным  маслом,  то  сметаной ели вволю. Потом    пили  чай с  лимоном. Если  не  было  лимона,  то  непременно  со  сливками,  подолгу  сидели  в  кухне,  обсуждая события   минувшего дня. В последние дни они  часто говорили  о Вовчике.  Катя рассказывала  маме  о его делах,  о  своих  успехах на  конкурсе  красоты,  на  съемках рекламных  клипов,  гордилась выплаченными  деньгами,  которые приносила  домой  и  отдавала  маме.  Мама их  не  прятала,  клала в антресоль,  и  они  лежали  там, дожидаясь  своих трат. Кате  не  совсем  нравилось,  что  мама очень  сдержанно  относилась к  ее  рассказам о  Вовчике,  порой  даже робко высказывала  неодобрение  ее  увлечением,  поскольку  человек этот был  богат, а  они жили  скромно,  на  одну  зарплату.  Катя  пыталась  убедить маму,  что  идет  новое  время,   и  нечего бояться работы,  которая  дает много  денег,   хорошую жизнь и  независимость.  Насчет  независимости мама возражала  смелее,  полагая,  что независимость  эта  кажущаяся и,  не  дай Бог,  стать рабом денег. Катя  не  стала  рабом  денег,  отвергая  крупный  гонорар ради рабского  унижения на  съемках. Дома  да, она чувствовала  себя  свободной и  опиралась  на  руку Вовчика.  Теперь нет  ни  свободы,  ни  руки  любимого,  а  есть  щемящая  боль неизвестности за  себя  и  за  маму.
       Окошечко в  двери  неожиданно  открылось,  хотя  Катя напряженно  слушала тишину,  ожидая  шаги. Как и  в  первый  раз в  проеме  появился  разнос  с  пищей.  Катя  остервенело швырнула содержимое на  пол  и  крикнула:
       - Я  объявляю  голодовку.  Лучше  я  умру, чем  сидеть взаперти. Ты  слышишь  меня,  человек, доложи  об  этом  хозяину!-  закричала  Катя на  родном  языке и  тут  же повторила  свою  угрозу  на  английском.
       Угроза,  вопреки  ожиданию,  возымела  действие.
       Окошечко  не  закрылось,  и мягкий  женский голос произнес   на  чистом русском.
       - Хорошо,  я доложу.
       - Кто  вы,  умоляю,  объясните,  что  со  мной  происходит?
       - Ничего  страшного. Мне  запрещено разговаривать,-  и  окошечко  закрылось.
       - Так  я голодую,- кричала Катя,-  голодую, вы  слышите! Я  превращу  себя  в  сухую  доску, в  скелет, в  бабу-Ягу, и ваш хозяин  не  заработает  на  мне  ломаного  гроша! Не  думайте,  у  меня  хватит  на  это  духа!
       Ответа Катя  не  дождалась.
       Светлица,  а  темницей  камеру  Кати  назвать  нельзя,  поскольку весь  день в  ней  гуляло  солнце, медленно  погружалась во  мрак вечера, потом  ночи. Мрак  этот  был  относительный:  уличное  освещение этого  района  города сверкало тысячами  ламп,  и свет настолько  заполнял  комнату,  что все  предметы хорошо  просматривались,  а  у  окна даже  можно  было  читать. Под  потолком  висела одноламповая  люстра, но  Катя  по-прежнему не  хотела  зажигать  свет,  чтобы  не  видеть  себя  жалкой и  несчастной.  Она  не  хотела своим  видом и  настроением преувеличивать  свое  несчастье,  ведь  не  секрет,  человек  всегда  склонен  его  раздувать,  и  наоборот,  счастье  всегда  недооценивать.  Склонная  к  философствованию,  она  соглашалась,  что  вязь  радости жизни не  может быть бесконечной и  устойчивой,  как  курс валют, она  подвержена  инфляции и  закономерно  прерывается  печалью.  Если  этого не  происходит,  значит,  жизнь остановилась.
         «Целый  год  я была  безумно  счастлива,-  переводила  она абстрактные  размышления в  плоскость  реальную,- и  вот   полоса счастья  прервалась. Побольше  мужества! Тогда  найдется тот  рычаг,  который,  подобно  катапульте,  выбросит  меня из  этой  ловушки. Не  зря  же, черт  побери,  учусь  на  юриста и  знаю  десятки  случаев пленения и столько же способов противодействия  преступникам».
       Но  одно  дело  быть  на  свободе, и  совсем   другое - быть  узником.
       Катя больше  не  стала  стучать в  двери,  подобрала бутылку с  напитком,  утолила вновь  появившуюся  жажду  и  принялась  изучать решетку и ее крепление. Она  была  надежно вмонтирована  в стену без  щелей и  трещин. Через  нее  бежать  невозможно. Правда, Катя еще  не  до конца  утвердилась в  мысли,  что  ей   придется  бежать. Как-никак у  нее  есть  любимый  человек,  если  он жив,  он найдет  ее. Деньги помогут. Только  как  узнать,  что  с  ним  случилось?
       Мысли чертовым  колесом крутились в  ее  голове,  не  давая забыться  сном,  который  она  призывала,  дабы облегчить  свои  страдания  и  приблизить  новый  день,  в   течение которого  она дважды,    может,  и  трижды увидит, как  распахивается  окошечко для подачи  пищи  и  постарается  увидеть  своего  тюремщика,  перебросится  с  ним  словом. Если  это  вновь  будет женщина,  то  попробует  слезами  и  мольбами  растопить ее  сердце. Хотя  она не  допускала, что в  качестве  стража  к  ней  поставят  сердобольную  женщину, преисполненной   добродетелями. Скорее это черствая,  злая баба с  покореженной судьбой бывшей  российской подданной. Тем  не  менее, надежда  на  что-то оставалась,  а  будущее в  надежде -  всегда привлекательнее,  чем будущее  без  надежды. В  последнем  случае оно  видится  всегда  как  худшее, чем  прошлое. Убаюканная своими  мыслями  девушка все же уснула,  но  сон  ее  был  под  перекрестным  огнем  тревог и  кошмаров. Часто  она  звала  маму  и  своего милого Вовчика.
      
       Утро не  принесло  Кате  успокоения. Чудо  не  произошло,  дверь  также  не  пропускала  посторонних  звуков,  а в  окно заглядывало веселое  солнце. Катя собралась  было  снова колотить в  дверь, но  окошечко  раскрылось, и  в  нем показалась  верхняя часть  красивого  женского  лица,  на  первый  взгляд безучастного.  Обладателю его, судя по  всему, можно    дать менее  трех десятков  лет.
       - Успокоилась,  дорогая Катерина?-  спросило лицо,  губ  которого не  было видно из-за невысокого,  но широкого  окошечка.
       -  Ничего не  успокоилась,-  торопливо  закричала  Катя,-  голодовка  продолжится  до  тех  пор,  пока   меня  не  освободят  из  этой  клетки и  не  объяснят, кто  меня  похитил,  что  сталось с  моим  мужем Корзининым  Владимиром?
       Про  маму  она  говорить  боялась,  неизвестно  какие  намерения у  бандитов,  разыщут бедняжку и  будут ею  шантажировать.
       - Никто  тебя,  милашка,  не  похищал.  Все  идет  согласно  контракта,  который  ты  собственноручно  подписала. Здесь  ты  находишься  ради  профилактики.
       - Какой  контракт я  подписала? Вы с  ума  сошли?  Пусть  придет  сюда главарь банды  похитителей,  я  спрошу  у  него:  по  какому  праву  он  устраивает  произвол  над российской  гражданкой? Мои  друзья  знают,  что  я в  поездке в  Стамбуле,  они начнут  розыски  и  вам  не  сдобровать.
       - Все так  говорят,  и  я  так  говорила  в  свое  время. Вот  ксерокопия  контракта,  полюбуйся,-  бесстрастное лицо, источающее бархатный  приятный  голос,  отодвинулось  от  окошечка, и в  нем  появилась  ксерокопия каких-то  документов.- Бери,  читай,  если  у  тебя  память  отшибло,  а  за  одним  и  позавтракай,  нечего  дуру гнать.
       Катя, как змею  стоголовую, с опаской быть  смертельно  ужаленной, взяла в  руки  бумаги и глазами, переполненными  ужаса  в  верхнем  правом углу  увидела  свою  подпись.  Да,  она  подписывала в  офисе  у  Вовчика  договор  на  съемки рекламных  роликов, которые не  по  ее желанию переросли в эротический  фильм. Но  это же  не  значит, что  ее  можно усыплять,  похищать  и  держать пленницей в  зарешеченной  комнате. Договор выполнен,  чего нужно  этим  людям?
       Этим  людям,  значилось в  контракте, нужно  было, чтобы  она в  течение  пяти  лет работала  на Алитета Османа в  качестве фотомодели, актрисы театра  варьете, звездой  казино у  стойки и  выполняла сексуальные  заказы самых  богатых  людей  Стамбула. За это ей  будут  платить,.. у  Кати глаза  наполнились  слезами,  и  они заструились  на цифры  ее  позора.
       - Я  вам  не  проститутка!-  взвился Катин голос  полный  негодования  и  отчаяния.- С  чего  вы  взяли, что я  подписала этот  поганый  контракт?  Подпись,  наверняка,  поддельная. Лучше  объясните, куда  исчез  мой  муж,  отдайте  мои  документы, и я  полечу  домой  к  маме.
       - Подпись    не  поддельная,    настоящая. Мой  хозяин  не  любит  иметь  дело  с  полицией.  Если   ты  хочешь  знать  правду  о  своем  муже,  я  тебе  скажу,  хозяин   разрешил.  Но я  бы  предпочла  на  твоем  месте   не  знать ее.
       - Почему?
       - Она  слишком тяжела. Даже  для  меня.
       - Мой  муж  погиб?-  в  ужасе воскликнула  Катя.
       - Если  бы,-  усмехнулось  лицо в  окошечке с  таким  презрением,  что  Катя содрогнулась. - Если  бы,- повторила  она после  паузы, - то  было  бы  гораздо  лучше  для  тебя.  Но  он  жив.
       - Жив? Но  где  же  он,  почему не  приходит  за  мной? Вчера в  храме святой  Софии  нам был   назначен час венчания,-  потеряно сказала  Катя, еще  ни  о чем  не  догадываясь, но уловила  в  глазах женщины  за  дверью неприкрытое  удивление.- Говорите все,  что вы  знаете  о  нем,  не  рвите  мне  сердце!
       - Даже венчание!- тихо пробормотала женщина,-  да  он  сам  сатана!
       Но  обостренный слух  Кати  донес  ее  слова. Все,  что   будет  сказано  о нем, даже  тише муравьиных  команд  при  строительстве  муравейника,  она  услышит.
       - Что  же  вас  так  удивило?  Вы  не  верите,  что мы  должны  были  пожениться?
     - Вот    именно, милочка.  Как  же  надо влюбиться, чтобы  совершенно  потерять  голову?
       - Да,  я  безумно  люблю своего  Вовчика,  я  верила  и  верю  ему,  как  себе.
       - Любовь  слепа,  что  тут  поделаешь, - сочувственно  вздохнула женщина.- Я  опасаюсь  за  твой  рассудок, милочка,  если узнаешь правду.  Тебе  надо  подготовиться,  чтобы  ее  услышать.
       -  Да  говорите же, не  щадя!
       - Нет,  я  не  могу,  я боюсь  за  твой  рассудок. Хозяин меня съест  живьем.
       - Но  он  же  разрешил! - в  отчаянии  воскликнула  Катя,  ломая  руки.
       - Разрешил,  но  ничего  не  знал  о  венчании. Мне  надо  с  ним  снестись.
       - Не  уходите,  скажите,  кто  вы,  и  где я?  Если  мой  муж  жив,  то  где  он,  прилетел  ли в Стамбул кто-то из  родственников?
       - О  родственниках  мы  ничего  не  знаем, как  и  о  венчании. Я  работаю менеджером у  Алитета,  меня  зовут Алевтина Валерьевна. Ты находишься в  казино,  только  в  другом  его  крыле. И  последнее,  муж  твой  жив,  и  находится в  России.
       - Его выслали под  каким-то  неблаговидным  предлогом?
       - Вот  этого  я  не  знаю,- с  фальшивыми  нотками в  голосе  отрезала Алевтина.-  Мне  надо  увидеться  с  хозяином. Бери  завтрак  и  не  дури. Я  вернусь,-  Алевтина подождала,  пока  Катя приняла   поднос с  пищей, и окошечко  захлопнулось.
       Катя,  можно  сказать, в  беспамятстве прошла к  дивану,  опустилась  на  него,  как  на  ежа и  замерла с  подносом  на  коленях,  стеклянными  глазами уставилась  на окошечко в  двери,  откуда,  как  из  ада продолжали  доноситься слова  женщины  о  том, что  ее Вовчик  жив  и  находится  в России.
       Такого  не  может  быть!  Он убит.  Его  нет  в  живых,  иначе  бы  он  пришел   за  ней сразу  же  после  съемок, и  она  не  была  бы  похищена Алитетом  Османом,  не  заперта в клетку. Обилие  той  любви,  которое  вылил на  нее   Вовчик, не  дает  иначе  толковать произошедшее,  и  эта  женщина  нагло  лжет,  что  он  жив  и  в  России. Разве можно  отказаться  от  ее любви,  от  той  щедрости,  с  какой  она  дарила    ему себя, всю  до  донца? Разве  можно отказаться  от  тех  минут блаженства,  какое  они  получали  вместе и  получат   еще  в  будущем? Немыслимо!
       Только  враг,  злейший  враг твой,  которому  ты  не  даешь  жизни,  может  такое  выдумать. Но  видит  Бог,  она  никому  не  делала  зла,  просто  еще  не  успела сделать в  своей  юной жизни. Разве  можно  спуститься от  мелкой  зависти до такой  ненависти,  скажем, Алле, второй  красавицы   их  города.  Девушка  после  конкурса  красоты также  нашла себе  очень  интересную  работу  на  телевидении, и они стали хорошими  подругами.
       Кто  еще может быть  ее  врагом?   Мира Ерошина строит  козни? Но  как она  может достать их  здесь,  когда  она  в  эти  дни сдает  госэкзамены, и сегодня  у  нее  выпускной  бал. Нет-нет, на  такое коварство юные  сердца  не  способны!
       Неизвестно  сколько  пробежало времени  судорожного оцепенения  Кати, не сводящей взора  с  рокового  окошечка, как  она  увидела,  что  дверь  распахнулась,  и в  комнату  вошла элегантная и  высокая  женщина с лицом  той, что говорила с Катей. Не  на шутку  встревоженная,  она  подсела к  Кате,  предварительно  заперев  дверь  на  ключ,  мягко  обняла  ее  за  плечи  и  сказала тихим  бархатным  голосом:
       - Катюша,  успокойся.  Я  выяснила, твоего  мужа  действительно   внезапно  выслали  из  Стамбула.  Поводом  послужили  съемки эротического  фильма.
       -Ну, вот  видите, я  же  этого  опасалась, -  укоризненно произнесла она ледяным голосом.- Как  я  сопротивлялась, как возражала и  не  напрасно. Я  могу  быть  свободна?
       - Ты очень  ослабла, милочка,  тебе  необходимо подкрепить силы,  поесть,  принять  успокоительное и  выспаться.
       - Я  не  приму  от  вас  никаких  успокоительных. Я  уже  была один  раз  околпачена снотворным обедом,  хватит.  Скажите  лучше,  прилетела  ли  моя  мама в  Стамбул?
       - Мы  наводили  справки,  твою  маму и родственников  Корзинина,  очевидно, не  пропустили  в  самолет  при  регистрации в  Москве. Полиция  уже  охотилась  за  Корзининым, а  ты благополучно  избежала  ареста за  производство  порнофильма.
       - Но  ведь  никакого  порнофильма  не  было.
       - Не  знаю-не знаю, скажи  спасибо, что сразу  же  после  съемок тебя  спрятал  Алитет.  Он успел  разнюхать о гнусном  доносе.
       - Каком  доносе? -  не  поняла  Катя.
       - Что в  его  казино  идут  съемки  порно.
       - Ерунда  какая-то. Я  повторяю,  никакого  порно   не  было. Мы снимали  клипы  даже  на Босфорском  пляже  при  большой  массовке.
       - Там  другое  дело,  там  все было  прилично, но в  павильоне казино...
       - Я  об  этом  ничего не  хочу  слышать. Не  впутывайте  меня и  моего  мужа в  грязную  историю!
       - Если  он  во  что-то  вляпался,  так  по  своей  вине. Знаешь,  как  это  затягивает?
       - Что затягивает?-  насторожилась  Катя.
       - Легкие  заработки на  подобных  фильмах.
       - Да  вы знаете о моем  муже  больше  меня!- воскликнула пораженная  Катя.- Он  что, занимался съемками  порно  и  их торговлей?
       - Не  будем  уточнять,  но я  действительно  в  курсе того,  от  чего у  тебя едва  не  случилось  помешательство. Выпей эту  таблетку,  это безобидное  успокоительное  средство,  вроде    реланиума,  только  покрепче.
        - Ни  за  что.
      - Глупышка, я  могу  отщипнуть кусочек  и  проглотить,  вот  смотри,- Алевтина достала из  кармана  маленькие  щипцы,  откусила  кроху  и  проглотила.- Пей, потом мы  продолжим  беседу.
       -  О  чем?
       - О  том, милашка,  чтобы  мой  хозяин не  понес убытка от  сделки   совместной  рекламы купальников и  летней пляжной  одежды,  которые так прекрасно  ты  демонстрируешь, тебе надо кое-что  отработать. Поверь,  мы  против  тебя  ничего  дурного  не  имеем,  вот  твоя  сумочка  со  всем  содержимым.
       Ничего  нет  доверительнее,  как  открытость. Катя  схватила  протянутую  ей  сумочку, открыла    и  увидела   паспорт,  визу, деньги  и  парфюмерию с  сигаретами.  Она  выхватила   из  пачки сигарету  и  жадно  закурила.
       - Видишь, все  нормально. Главное,  не  обольщайся  по  поводу  своего Вовчика,  как  ты  его  зовешь. Он  совсем  не  такой,  каким  ты  его  представляешь,- осторожно  сказала  Алевтина,  внимательно  следя  за реакцией  Кати  на  свои  слова.
       - Я  вас  не  понимаю?-  тут  же  взвинтилась  девушка.
       - Бизнес,  милочка,  штука коварная. Эта  ноша  не  каждому  под  силу.  У бизнесменов волчьи  зубы,  которыми  они  рвут своего  соперника насмерть ради  добычи.
       - При  чем  тут  наша  любовь?
       - При  том,  милочка,  что  на  любви-то  и горят  многие.
       - Вы что-нибудь  знаете  о  Мире?
       - Кто такая?
        - Дочь  шефа Вовчика. Она  на  него  запала.
       - Впервые  о  ней  слышу,  но  могу  предположить,  что все эти  события без  ее  влияния  не  обошлись, если она  на  Корзинина  имела  виды.
          - Вы натолкнули   на  одну  мысль. Вовчик потому решил  здесь  обвенчаться,  что  не  хотел огласки, но  поставить  своего  шефа перед  фактом.
       - Вот  ответ  на  вопрос!-  обрадовано  сказала   Алевтина,- эта  змея  все  пронюхала  и  через папочку  сообщила  в  полицию о  съемках  порноклипов. Все сходится.
       Катя похолодела.  Неужели  она  потеряет любимого  человека? Алевтина  заметила  ее  состояние.
       - Не  убивайся слишком, какие  твои  годы. С  такими  данными без  любовников  не  останешься.
       - Я  не  хочу  любовников,  я  хочу  любимого и  любящего  мужа.
     - Хорошо,  спустим все  на  тормозах. Время -  лучший  лекарь. Прими  таблетку,  завтракай  и  отдыхай. Мне  пора.
       - Еще  один  вопрос,  когда  я  могу  покинуть  эту  тюрьму?
       - Это решает  мой  хозяин.  До  встречи.
       У  Кати промелькнула  дерзкая мысль, не  зря же  она  училась на  юрфаке и  занималась в  секции  единоборств. Ей  ничего  не  стоит  скрутить Алевтину,  отнять  ключи  и  бежать.  Но  тут  же  здравый  смысл  остановил ее  порыв. Ей  же  не  известно, что  там  творится  за  дверью,  вдруг  там притаился какой-нибудь  лоб с  дубинкой  в  руке, и попытка бежать  нарушит  ее  тот тайный  первоначальный план действий, какой  созрел у  нее после того,  как  она  поняла,  что  ее  похитили. Попытка бегства  насторожит ее  тюремщиков,  ведь она  мало  чему  поверила  из слов  Алевтины. Надо  уметь  держать  удар и исподволь готовить побег,  если  ее  принудят к работе в  казино. А то,  что это будет  именно  принуждение,  Катя теперь  не  сомневалась. Она по-прежнему не  знает, что сталось с  Вовчиком,  надо  проверить факты,    в  конце концов,  этот  ход подсказывает изучение  юриспруденции.
       С  такими  мыслями  Катя  принялась  завтракать.  Но  таблетку  пить  не  стала. Она  еще  может  управлять  собой без  допинга.
      
       6.
      
       Вера  Андреевна  Луговая всегда  видела  себя  одинокой   горошиной на  обширном  столе  жизни, хотя  у  нее были  все  данные для  того,  чтобы эта  горошина вызрела  и  дала всходы семейной  поросли. Умна,  красива, целомудренна, чего  так  не  хватает людям в  наш атеистический  век,  но  горда   до  высокомерия,  насмешливая однолюбка.
       Сколько  по  ней  сохло  парней.  Но  человек в  своей  любви   эгоистичен  и  жесток. Что  поделаешь,  так  было  и  так  будет. Невзаимная  любовь  приносит   страдания. Страдали  по  ней,  не  находя участия,  страдала  и  она. Неписаный  закон никто не  властен отменить,  как  не  отменишь смены  дня и ночи.
       Вера  влюбилась в  него на  комсомольской  конференции. Сначала  был  восторг  от  его  пламенного  выступления  с  трибуны, потом тихое признание того,  что образ  этого  человека вошел в нее с  такой  силой,  с  какой пробивает трава асфальтовый  панцирь. Он  жил  в  ней дни  и  ночи. И Вера  невольно стала  искать встречи.
       Это  оказалось просто. В  школьном  комитете  комсомола  она  отвечала  за  прием в его  ряды,  он  курировал этот  вопрос в райкоме. Подталкиваемая чувством,  Вера  со  списком  кандидатов  пришла  в  райком,  и  они  запросто  познакомились.
       Николай Васютин,  конечно же,  был  женат,  как  и  все серьезные люди  его  возраста. Вера  молча  страдала,  не  претендуя  на   взаимность. Можно  было  отказаться  от этой комсомольской  работы,  попросить  другую, но  она  предпочла оставить  за  собой  право частых  встреч в  стенах  райкома.   Она  была  из  тех  стоиков,  которые   с  презрением  смотрят  на раны и мужественно терпят  боль. Сколько   это  могло  продолжаться,  она  не  знала. Гордость   не позволяла открыть перед  ним  свои  чувства, не  только  потому, что он  женат, познал любовь и  был  матерый  перед  ее  юностью, но главным  образом из-за оскорбительного ровного к  ней  отношения.  Но как  бы  она  не  скрывала свои  чувства под  показной  деловитостью  при  встречах, надо  быть безглазой  чуркой,  чтобы  не  заметить и  не  перехватить  ее  искрометный,  полный  любви  взгляд. Сначала  он  не  подавал  вида,  но  эта  игра  взглядов  и  недомолвок  увлекла  его,  и  к  окончанию школьной  учебы уже  не  скрывая   ловил  их, отвечая  сначала  воздушными  поцелуями  при  расставании, затем  поцелуями в  щечку,  целовать  ручку в  советской суровой  действительности не  принято,  и  однажды  в притемненном  коридоре обжег  ей  губы. Вера  ахнула, сознавая  себя объезженной  и  укрощенной  кобылицей.
       Выпускные  экзамены, а  потом абитура  прервала их  встречи. Но  магнетическая  сила  ее  любви не  ослабевала, и начавшееся  студенчество, и  возобновившаяся   комсомольская  работа стали  поводом  для  новых встреч. И  однажды  она  не  смогла  устоять,  зная,  что  он не даст  никаких  обязательств. И  начался период  той  страстной обоюдной,  но тайной   любви,  которой  бы  позавидовали шекспировские  герои.
       Связь  их  оборвалась сразу же,  как  только он  узнал  о  ее  беременности. Это  случилось  на третьем  курсе  института.  К  тому  времени  Николай перешел  на  работу  в  райком партии,  ему  светила карьера. Какая уж  тут тайная  любовь!
       На  всю  жизнь  Вере  запомнилась их  последняя   встреча. Она,  как  шаровая  молния, сожгла в  ее сердце  любовь, и  навсегда  выжгла это  чувство: он  пошло  и  трусливо совал в  ее влажную  от  волнения  руку деньги и  умолял  сделать    аборт,  но  она  отказалась. Тогда  он  стал избегать  ее  всюду и  даже  не  пришел посмотреть  на  родившуюся  дочь. Оскорбленная  Вера поклялась не  говорить дочери  об  отце,  и всю    материнскую  любовь перенесла  на  малютку,  как  это  делали  ее  здравствующие родители,  с  которыми  она  продолжала жить в трехкомнатной  квартире. Старший  брат   давно  покинул родительский  дом, жил  и  работал  на  Дальнем  Востоке,  изредка  навещая  стареющих  предков.
       Воспитание детей - это  строительство такой крепости,  через  стены  которой не проникнет в  сознание  ребенка  ничего  дурного.  Вера всю  жизнь  придерживалась этой  метафоры.  Она,  по  выражению  Сухомлинского, сумела избежать третье бедствие  человека -  плохого  дитя.  Катя  росла целомудренной  девочкой и  приносила  в  дом  счастье. Также  хорошо  училась,  как  мама, занималась  спортом,  при  чем  ее  привлекали  единоборства,  и    ходила   на  секцию  единоборств вплоть  до выпускного  бала,  участвовала  в    городских соревнованиях. Вера    поощряла увлечение  дочери,  а  когда  Катя  надумала  поступать  на  юрфак,  увидела  в  этом знак провидения.
       Дедушка  Кати  сумел  заменить  ей  отца, и  девочка не  тревожила  мать  расспросами о своем  папе. Но жизнь  основательно   износила стариков,  и  они друг  за  другом ушли в  мир  иной.  Как ни  страдала   Вера от потерь,  но  неизбежность кончины помогает людям справиться   с горем и продолжать жить теми  же  заботами и  привычками,  но  с  иным отношением к прожитому, к  настоящему  и  будущему. Одиночество  никого  не  красит,  хотя   Вера  не  считала  себя  одинокой.  Она  жила с  дочерью,  но   безмужняя жизнь стала  ее  угнетать, потому  что  забылась та  страсть, ради  утоления которой она  шла на будущие  жертвы.  Но  ревизия своего  поведения ничего  хорошего  не  давала,  кроме  раздражения и  замкнутости,  которые  замечала  повзрослевшая  дочь.  Не  мудрено  было  догадаться, что  такое   состояние  матери  связано с  отсутствием в  доме  мужчины. Посыпались,  как  из  рога  изобилия те  вопросы, которых  она  всегда  боялась,  но  ждала с  неизбежностью  приговоренного к  смерти. Сначала  это  были  робкие  попытки выяснить, почему  она  выросла  без  отца?  Вера  Андреевна  уходила  от  разговора,  но  он  все-таки  состоялся.
       - Мама, ты  мое  божество, на  которое я  не  устану  молиться. Но  скажи -  кто  мой  отец?  Я уже  взрослый  человек и  пойму тебя,  как  всегда  понимаю  и  люблю.
       На  дворе  стояла  весна, та  пора,  когда и  человек,   распираемый  новыми  чувствами набухает,  как клейкая  почка, готовая  лопнуть,  если  не  поделиться с  близким сокровенным. Они сидели в  столовой за  вечерним  чаем,   Катин вопрос прозвучал с  той  настойчивостью, на  какую  нельзя  неадекватно   реагировать.
       - Катя,  это не  запретный  вопрос, я  его  постоянно  боюсь,  но запретный  ответ,- в  глазах  матери  дочь  читала  страдания.- Прости  меня,  я  поклялась никогда  не  рассказывать  тебе  о  нем.
       - Он  настолько  плох,  что ты  боишься своих  воспоминаний?
       - Да, и  пощади  меня.
       - Хорошо, но  скажи хотя  бы,  он  жив?
       - Он  жив,  но  для  меня  мертв,  как  и  для  тебя.  Разве ты  несчастна, что  воспитывалась  без  отца?
       - Мне  его заменяла  ты, мои  дедушка  и  бабушка.
       - Вот  и  славно.  Ты  не  раз  убеждалась,  что  мое  сердце-  самый  надежный  твой  друг,  а  моя  любовь к  тебе  тот  теплый  солнечный луч,  который  греет в  любую  стужу.
       - Мама,  все  это так, и  не  подлежит  никакому  сомнению, но прости  мое  любопытство.  Это  была несчастная,  безответная любовь  или коварная ошибка?
       - И  то  и  другое. Но  знай,  я  познала настоящую  страсть и  была все же счастлива. И  от  этой  любви  родилась  ты,  моя  красавица,  моя  умница.
     -  Слава  Богу, для  меня  это очень  важно,- в  глазах  Кати светилось неподдельное  удовлетворение и  даже  радость  за  маму.
       - Ты влюбилась?-  Вера  Андреевна  пристально всмотрелась в   глаза  дочери.- Да  я  вижу,  ты  влюбилась.
     - Да, мама,-  Катя  запылала  лицом,  как  вечерняя заря,  предвещающая бурю.
       - Кто  же  он?- нервно  спросила  мама.
     - Ему    скоро  тридцать  лет,- от  этих  слов Вера  вздрогнула,  что не  ускользнуло  от  дочери,  и  она  торопливо  добавила,- но  не  женат.
       - Чем  он  занимается?-  отлегло  от  сердца  у  матери.
       - Он владеет  рекламной фирмой.
       - Он  богат?- с  тревогой  спросила,  как  бы  утверждая,    мать.
       - Почему такой напряженный  голос? Тебе  не  нравятся  богатые  люди?- Катя   похолодела  от  вопроса, заранее  зная  на  него  ответ.
       - Да, доченька,  современное  богатство омыто  кровью. Ты  это  должна  понимать,  и  род  твоей  будущей  работы,  возможно,  будет  связан  с  такими  людьми.
       - Вот как ставится  вопрос!-  воскликнула  пораженная  Катя,- я  совершенно  не  задумывалась  над  тем, кто  этот  человек,  когда в  него  влюбилась!
       - Ну,  хорошо,  спасибо,  что  ты не таишь  свою  любовь  от  меня.
       - Мама,  как  можно!
       - Можно,  дочь,  можно,  в  любви  советов  не  спрашивают. Но  один  я  тебе  настоятельно  дам:  я  не  знаю,  кто  этот  человек,  думаю,  ты  меня  познакомишь,  но  огради  себя от  последствий. Ты  понимаешь,  о  чем  я  говорю?
       - Больше, чем понимаю,  и  действую  так,  как  ты советуешь.
       - Ты  была  у  гинеколога и  приняла меры?
        - Да,-  краснея,  ответила  дочь,  погружая  нос  в  чашку с  остывшим  чаем.
       - В  таком  случае,  я  спокойна.  Торопиться с  ребенком  не  надо, только  после  серьезного  шага,  если  он  сделает,- мама  умоляюще  смотрела  на  дочь,  в  ее прекрасные глаза и  винила  себя в  ее  красоте,   боясь,  что слишком  яркое солнце безжалостно  обожжет неопытного  туриста,  ввергнет  его в  страдания.
       -  Он  сделает,  он  меня  очень  любит,-  страстно уверяла  дочь  сомневающуюся  маму.
       - Как  его  зовут?
       - Владимир  Корзинин,- с  нежностью  произнесла  Катя,  проверяя реакцию  мамы,  по  которой  можно  судить знакомо  ли  ей это  имя,  и  не  заметила  никаких  эмоций.- Как  представитель бизнес рекламы,  он является  одним  из  организаторов  конкурсов  красоты, и  предлагает мне   участвовать в предстоящем. Но  почему  ты  побледнела?
       -  Я  боюсь  его  богатства,  а он  очень  богат,  если хочет  стать  твоим  спонсором.
       - Мама, ты  все  еще  в  плену советских  предрассудков. Если  я  выиграю  конкурс,  стану  фотомоделью,  буду  хорошо  зарабатывать в  его  фирме.
       - Ты  строишь  планы  на  будущее,  это  хорошо,  но  твоя фраза  наводит  на неутешительную  мысль:  жены  богачей вряд  ли работают на  публику.  Хотя  я  плохо  знаю  их  мир.
       - Вот  именно,  я  могу  назвать нескольких звезд  эстрады,  которые замужем  за  богачами.
       - Не  надо,  я  их  знаю не  хуже  тебя,  только  сомневаюсь в  их подлинном  счастье,-  мать  смотрела  на  дочь с  пугающей девушку  грустью.
       - Ты  не  разделяешь  его  серьезные  намерения?- с   волнением  спросила  Катя.
       - Не  надо  быть особенно  проницательной,  чтобы не  догадаться  о  моих  тревогах.
       - Но мой  Вовчик  согласен  на  брак.
       - У  вас  уже  состоялся  разговор?
       - Да, и буквально  вчера.
       -  Поэтому  ты  осмелилась  мне  о  нем  сказать?
       - Мамочка,  не  упрекай  меня,  пожалуйста. Разве  меня  можно  не  любить,  разве я  не  мечта серьезного  мужчины?
       - Хорошо,  но  кто  был  инициатором  разговора?
       - Если  честно,  я  просто ему  намекнула, он  все  понял и  после  конкурса  красоты обещал сделать  мне официальное  предложение.
       -  Как  горько,  что молодежь  эти  вопросы  решает  без  родителей,    не  просят  родительского  благословения. Во  всем сами с  усами!
       - Мамочка, нравы  меняются,  не  делай трагедию,  я  тебя  умоляю!
       - Как будет выглядеть это  официальное  предложение?
       - Мы  обвенчаемся в  церкви!
       - Он  набожный  человек?
        - Скорее  всего,  это  дань моде.
         - Пожалуй,  это так. Но  все  же  лучше, чем  ничего.
      - Мама,  ты меня  пугаешь. Когда-то  это  было  единственное,  что  требовалось.
       - Согласна,-  в  раздумье  сказала  Вера  Андреевна,- может  быть  это  нелепый  способ  возвращения  к  Богу,  но пусть  будет  такой,  чем никакой. Я  тоже  купила  молитвенник  и  украдкой  от  тебя читаю.
       -  И  напрасно.  В  разумном  поклонении Всевышнему  я  не  нахожу  ничего плохого. Я  против  оголтелости,  как  и в  любом из  принципов, и в морали.
       - Вот  и  я тоже такого же  мнения. Религия  воспитывает,  но   никогда  не  должна доминировать. Выше  всего  я  ставлю  родительское  воспитание, построенное  на любви к  детям,  оно  самое  глубокое,  след его  виден  до  самых последних  дней. Но  мы  отвлеклись. Когда  же  начнется  конкурс  красоты?
       - На  этой  неделе. Следи  за  телеканалом РТР,- сказала  Катя, вскочив  с  дивана,  услышав  дверной  звонок.
       - И последнее,  прежде  чем  открыть  дверь нашим  гостям, скажи, когда  ты  меня  познакомишь с  Владимиром?
       - Мамочка,  как  только  я уговорю  его.
       - Хорошо,    встречай, кто  бы  там  ни был,  я уберу со стола,  - с  этими словами  озабоченная  беседой  с  дочерью,  Вера  Андреевна принялась за  кухонную  уборку.
      
  7.
      
       Алевтина уходила  от  своей  узницы не  столько  озабоченная   участью девушки,  сколько    взволнованная  совпадением собственной  судьбы. Вместе  с  любовником,  отчаянная детдомовская   девчонка, миниатюрная и красивая,  уже  побывавшая в проходных  мужских  руках, окунулась в  спасительный омут  челночного  бизнеса. Димка   был  пронырлив,  как  черт, знал в Стамбуле все рынки и  базы,  где  брал по  выгодной  цене  товары  и  нагруженные,  они   летели  в опустошенную Россию. Дефицит в  товарах быстро наполнял карманы   Димки,   но не  настолько,  чтобы  основательно  встать  на  ноги  и  развернуться с  торговлей стационарно. Вскоре лавина таких  же  челноков,  как  и  он, стала  рассеивать наметившийся  успех. Предприимчивый любовник  заметался,  занервничал и  однажды в казино  у  Босфора продал Алевтину в  рабство Алитету Осману.
       Искать  пропавшую детдомовскую Алевтину   некому. Девчонка знала  это  прекрасно. Поплакав о своей  свободе, со  злостью  на  Димку,  быстро  смирилась  со  своей  долей. Через  год она  свободно  говорила  по-турецки, а  челночную жизнь вспоминала  не  лучшим  образом. Однажды  она  объяснилась  с  Алитетом в  том,  что  бежать  ей  некуда,  она  одна,  как  перст,  привыкла к  жизни в  казино, и стала  просить   некоторой  свободы:  совершать прогулки  по  городу без  охранника.  Алитет  разрешил. С  тех  пор она зажила  интереснее и  стала  пользоваться  правом  выбора  клиентов. Разумеется, молодых и  симпатичных. Так  минуло  несколько  лет, и  когда  спрос  на  нее упал,  Алитет  сделал   своей  помощницей по  гарему. Даже  открыл ей счет в  банке.
       Просматривая свою  жизнь в  гареме  казино,  Алевтина  с  ненавистью вспоминала  только  о  Димке,  предателе и  негодяе,  но о таком образе обитания  не  жалела. Почти  подзаборная  жизнь  после  детдома, грязные подъезды  и пачками пьяные  мужики.  Вот  что  осталось в  памяти,  пока  ее  смазливую и  фигуристую  не  подобрал  на  пляже  Димка, все  с той  же  целью - переспать.  Но  она  неожиданно  ему  понравилась своим  умом  и  раскрепощенностью, и  он взял  ее в челночную  поездку. Алевтина,  казалось,  поняла  вкус в  этой  работе,  никого  не  боялась,  была  не  менее  пронырлива,  чем  Димка.  Но  не  коварна,  без  хитрости и  злобы. Даже  стала  строить мечты  о  будущей семейной  жизни. И  тут  такой  удар ниже  пояса! Но  все перемололось, перетерлось, зажило. Она  турецко-подданная, у  нее  растет сын от  богатого  человека и  ни в  чем  не  нуждается. Но  Димка сволочь.  Алевтина  не  могла  простить  его  предательства,  при  встрече  впилась  бы  зубами  в  горло.
       Как же тяжко придется этой красавице,   соотечественницы,  если ее  так  коварно  обманул  любимый  мужчина! У Алевтины в  голове не укладывалось. Она  ничем  ей  помочь  не сможет,  во  всяком  случае,  сейчас. Только  сочувствием,  но   для Кати   в  данной  ситуации, оно    гроша ломаного не  стоит.
       Сейчас вопрос  стоит  о жизни  и  смерти. Сознание  девчонки  держится на подпиленных  костылях веры  в   любовь милого  мужчины. Виноват во  всем  роковой  донос! Толкни,  то  есть,  скажи  правду - и вера  обрушится. Тогда  катастрофа, девчонка  может запросто  свихнуться от  горя  и  отчаяния,  если сразу  узнает о  подстроенной  ловушке своим  возлюбленным. Сыром в мышеловке,  как  ни  кощунственно,  послужила ее слепая    любовь  и  венчание. Алевтина ужаснулась  коварству  и  изобретательности Корзинина, которого  хорошо  знала и  даже  обслуживала во  времена  своей  притягательности. Не  ее  дело,  но  он  заслуживает  хорошего удара ножом в  горло. Алевтина  мыслила категориями мусульманина.
       Новую  встречу с  Алевтиной   Катя  ждала  с  нетерпением. Ей  дважды  приносила  пищу  молчаливая турчанка, от которой  Катя  не  могла  добиться ни  слова. Наступил  час  ужина, и  девушка  обрадовалась своей прежней тюремщице. Они  уселись  на  диван как  две  подруги, и Алевтина без  предисловий сказала:
       - Сегодня  ты  выглядишь  лучше. Дикий  страх в  твоих  глазах  исчезает. Тебе  надо  понравиться  Алитету,  тогда он  не захочет   продавать тебя в  гарем другому,  и  ты  останешься  здесь.
       - А  как  же контракт,  хотя  я  ничего  такого  не  подписывала,-  воскликнула  Катя,  огорошенная неожиданным  началом  разговора.
       - Эти бумаги - формальность. Они важны  для  Корзинина на  тот  случай,  если  твои  родственники начнут розыски. Алитет  может   продать  тебя по  такому  же  контракту  другому,  вот  и  все.  Только  твоего  согласия никто не спросит.
       - У меня нет родственников,  кроме  мамы. Но  я  не  знаю в  безопасности  ли  она?
       - В  безопасности. Спокойно сидит  дома.
       - Слава  Богу.
       - Твои  мольбы Всевышний  может  услышать, и  что-нибудь  сделает  для  тебя.
       - Вы  верите в  Бога?
       - Я теперь поклоняюсь Аллаху,  а  он  всемогущ.
       - Да-да,  я  согласна. Так  вы  уверены,  что  моя  мама дома?
       - Ни  секунды  сомнения. Сидит  дома  и  даже  не  собиралась на  венчание.
       - Как,  не  хотите  ли вы  сказать,  что  она  не  поверила Корзинину?- ошеломленно  воскликнула  девушка
       - Он  ее  приглашал?
       - Да, он  показывал  мне  визу  и  заграничный  паспорт,  которые после  нашего  отъезда ей  должен  вручить  личный  водитель моего  мужа.
        - Бедная,   наивная девочка. Тебе надо бы  говорить:  бувшего  мужа. Думаю,  ни  паспорт,  ни виза  в  руки  твоей  мамы никогда  не  попадали.
       - Не  передал  водитель?
       - Возможно. Я  бы  тебе сейчас  советовала  сосредоточить свое  внимание не  на выяснении  вопроса о Корзинине, о несостоявшемся  венчании,  а  над своим  будущим без  Корзинина.
       - Без  моего  Вовчика  я  не  смогу жить!
       - Сможешь,  когда узнаешь, что  это  за  птица.
       - Вы  меня  снова  пугаете.
       - Привыкай к  страху. Под  страхом я  прожила почти  всю  свою  жизнь,  за  исключением последних  пяти  лет.
       - Вы жили  в  России?
       - Да,  воспитывалась в  детдоме,  потому,  когда  сюда была  продана  своим  любовником, не  так  страдала, как  ты. Я  уже  пошла  по  рукам,  но  тут  подвернулся один челночник, приютил  меня,  пригрел,  потом продал  Алитету.
       - Что  вы  говорите,  какой  ужас!- в  глазах Кати  показались  горькие  слезы страха,  что  не ускользнуло  от  внимания Алевтины,  и  по  ее  мнению гораздо  лучше  сухого,  воспаленного низменного чувства.
       - Как  видишь,  из  этого  ужаса  я   рано  или  поздно выбралась. Получила  турецкое  гражданство,  у  меня  сын, квартира, работа.
       - И  вы  ни  о  чем  не  жалеете?
       - Это  чувство  мне   почти  не знакомо. Я  могла запросто скатиться  в  тюрьму,  но могла бы завести  свое  дело,  если  бы  не  предательство   продажного  любовника Димки.
       - Не  хотите  ли  вы  сказать,- с  остекленелыми  глазами стала  задавать  новый  вопрос  Катя,  проникаясь в  страшную  догадку в результате  намеков  и  недомолвок  Алевтины,- что  и  я  продана? Но кем?  Моими  похитителями? Они  обобрали  Вовчика, воспользовались подписью  на  договоре, сляпали этот  контракт  и  подсунули  Алитету? Отвечайте,  это  так?
       - Не  совсем,  но  суть  верна.
       - Кто  же  эти  негодяи? Вы, по  крайней  мере,  знали  своего палача  и  могли  проклинать  его  имя. Скажите  мне, кто  они,  чтобы  и я  могла  молить  Бога  о  их  наказании, могла  бы  проклинать!- речь  Кати  была  настолько  страстна  и  гневна,  что Алевтина  содрогнулась от  ее силы  и в то  же  время с  восхищением смотрела на  взбунтовавшееся  сознание  девушки,  и  поняла, дух  у  нее  крепок, и  ей  не  грозит сумасшествие  от  предательства,  хотя правда  ляжет  на  нее  жерновами   бремени  и  скорее пробудит жажду  мести,  прогонит  все подавляющий  страх перед  неизвестностью.  Но все  же  она  решила еще  повременить с  окончательным  разоблачением  Корзинина,  и направить струю  гнева  на  мельницу  своего   хозяина.
       - Я не  знаю этих  людей,  но  тебе  может  назвать  их  имена  Алитет,  если  ты  войдешь  к  нему  в  доверие своим  послушанием. Мой  совет повторю:  постарайся  ему  понравиться и  не  отчаивайся. Из  любой  ситуации  стремись  извлечь  свою  выгоду. Тогда  выживешь  и добьешься своего.
       - Вы  правы,  я  постараюсь  быть  послушной,  чтобы  получить  имена своих  похитителей. Но  мне  будет не  легко  себя  покорить. Я воспитывалась в хорошей,  любящей  семье, моя  мама  добрейший  человек и  во  мне  души  не  чает. Я  выросла  целомудренной  девушкой, мой  Вовчик  был  первым и  последним  моим  мужчиной. У  меня  нет  ни  малейшего сексуального влечения к  другим. Я  очень  закомплексованая  особа,- Катя  говорила с   нежностью, когда это  касалось    своей  семьи, с   убедительной  интонацией,  когда  сообщала  о  своей  целомудренности,  со  скорбью и  страхом о своей будущей,  как  она  догадывалась, сексуальной работе в  казино,  что Алевтина прониклась  глубоким  чувством  уважения к  несчастной  жертве,  какой  была  сама в  свое  время.
       - Не  отчаивайся, милашка, у  нас  много всякой  работы. Если  ты  наделена артистическими  способностями,  будешь осваиваться  в  роли певицы под  фанеру или  танцовщицы. Но  главное,  ты  должна  понравиться  Алитету во  всех  отношениях, буду  откровенна,  особенно в  постели.
       Катя  в  отчаянии схватилась  за  голову,  закрыв   руками  лицо, и  глухой стон  вырвался  из  ее  груди.
       -Вовчик,  приди  ко  мне  на  помощь!-  прошептала  она.
       -Не  искушай  себя  надеждами,  он никогда  за  тобой  не  придет.
       - Не  верю,  он  так  меня  любит!
       - Ну,  хватит,  милашка, я  думала,  ты  более  проницательная,-  рассердилась  вдруг  Алевтина.- Мне  пора. Завтра  я,  возможно,  не  появлюсь. Пищу принесут  другие. До встречи.
       Катя  осталась  одна. Закончился  третий  день  ее  заточения,  о Вовчике ни  слуху,  ни  духу. Исчез без  звука, словно  в  воду канул. Сомневаться в трудностях поиска ее персоны не  приходится. Если   крыло здания с  этой  комнатой примыкает  к  казино,  то  при  желании рано или  поздно он  ее отыщет. С  его  деньгами  можно  подкупить любого  полицейского  и    обшарить все  углы. Очень  странно,  что   ее  далеко  не  прячут,  а  держат,  по  словам  Алевтины, в  стенах  казино? Здесь  что-то  нечисто. Катя  стала   анализировать смысл  всех  бесед.  Ей  показалось,  что  Алевтина  настойчиво  внедряет  мысль  о  том,  что Корзинин нехороший  человек, попросту  редиска. Снаружи  привлекательный, такой милый, а  внутри дерьмо.
       Горькая  мысль  кольнула  в самое  сердце. Превозмогая удушье, Катя  усмехнулась. Явно  Алевтина  что-то  недосказывает,  чего-то боится. Она  уже  стала  азиаткой и научилась азиатским хитростям. Кате  показалось,  что женщина   щадит ее. Не  самолюбие. Плевать  на  него малознакомому  человеку и сострадать  разрушенному венчанию. Боязнь болезненного   разочарования в любви к Владимиру? Тоже  чушь. Скорее  всего,  здесь  кроется какое-то  опасение.  Как  ей  не хватает маминой  поддержки,  ее теплого  слова ободрения. Глубже кого-либо она поняла  бы ее  горе,  сама  испытавшая пропасть несостоявшейся  любви.
       Пытка неизвестностью  продолжалась. Катя с  нетерпением  ждала  новой  встречи с  Алевтиной,  но  прошло  два  дня,  а   она  не появлялась. До  каких  же  пор  будет  продолжаться  ее  заточение в одиночной  камере, в  которой  нет даже  нормального  туалета,  а  стоит  горшок. Катя  с  отвращением пользуется  им.  Нет  ни одной  книги,  ни  журнала для  чтения и  нечем  убить  время. Она  как  затравленная,  подобно Эдмону  Дантесу,  посаженному  без  вины  в  каменный  мешок, ходит  из  угла  в  угол. Она еще  в  детстве  читала    книгу  Дюма,  видела  фильм о  мести  графа  Монте-Кристо, но тогда,  разумеется, не  могла  со  всей  глубиной  проникнуться в  страдания  бедного  моряка. Теперь  она  знает, почем  фунт  лиха,  как  тяжко переживать обман,  предательство,  невинное  заточение. Ни  одна  метафора  не  может  выразить  всей  душевной  боли и  возмущения. Если  так  будет  продолжаться,  она  вновь  объявит  голодовку,  и  уж  не  прекратит,  пока  не  добьется ясности  положения.  Хотя  куда  уж  яснее:  от  нее  требуют  покорности и омерзительной  сексуальной  работы.
       «Мой  совет повторю:  постарайся  ему  понравиться и  не  отчаивайся. Из  любой  ситуации  стремись  извлечь  свою  выгоду. Тогда  выживешь  и добьешься своего»,-  множество  раз звучал в  голове голос Алевтины.
       Именно  извлечь свою  выгоду,  должна  она  из всякого  насилия,  которое  свершается  над  ней в  этих  стенах. Спокойно,  идет  психологическая  борьба.  Алевтина  специально  откладывает визит,  ей умышленно  не  дают  ничего  читать,  чтобы раздавить  морально и  добиться  послушания. Это  и  козе  понятно. Надо сделать  выбор: или  борьба  через  унижения к  свободе,  или  смерть!
       Голодная смерть -  это  мучительно.  Проще свить  веревку  из своей  одежды и  повеситься  на решетке. И  оставить в  страданиях и  горе маму?
       Впервые  Катя не  назвала имя своего  Вовчика,  не  поставила  его  рядом с  мамой. Он  смирился  с ее  похищением,  и  если  верить словам  Алевтины,  спокойно  посиживает  в  своем  офисе,  а вечерами  ублажает в  особняке  Миру.
       -А-а!- задохнулась  от  ревности Катя,-  вот чего  добивается  своим  враньем Алевтина! Но  зачем  ей  это? Может  быть,  для  того,  чтобы  изгнать из  сердца  любовь к Вовчику,  и  тогда  она  сможет  свободнее принимать  Алитета? Жуткая  мысль.
       Катя вскочила  с  дивана  и,  как   изможденный  зноем зоопарка белый  медведь,  заметалась  в  клетке. Через  несколько  минут  ненависти к лгунам и к Мире,  Катя повернула ход  мыслей.
       «Зачем  Алевтине  врать? Ясно,  что  Корзинин ее не  ищет  после высылки из  страны. Он знает  адрес, у  него куча  денег,  нанять  толкового  детектива  проще  пареной  репы, даже  двух,  трех,  чтобы  крутые  ребята взяли  за  жабры  и киношников,    и  самого  Алитета. Но, как  видно,  он  этого  не  делает. Смирился, оставил  меня  на  произвол  судьбы. Это  похоже  на  предательство».
       Катя  ужаснулась,  и в  который  раз жгучие  слезы  заструились по  ее  щекам.
      
      
       Алевтина появилась в  ее клетке вечером. Истосковавшаяся  по  живому  человеку и  живому  слову,  Катя  бросилась  к  ней,  как к  родному  человеку, и сразу же  выплеснула  свою  думу с  устоявшейся  уверенностью  на  избавление.
       - Алевтина,  твой  хозяин,  как  и  все   бизнесмены,  любит  деньги.  У  меня  на  счету в  банке  лежит приличная сумма,  я хочу  откупиться ею у  Алитета. Скажи  ему  о  моем  предложении.
       - Милашка,  никакого  счета  нет, - бесстрастно сказала  Алевтина,  замечая горячее  нетерпение в узнице,  что  говорило  о  том,  что  она  созрела  для  продолжения  разговора.
       - Почему  вы  так  уверены?-  насторожилась  Катя,-  я  даже  запомнила его  номер.  У  меня  прекрасная  память.
       -  Выбрось  из  головы,  тебя  дурачили,  я  точно  знаю.
       Катя  стояла перед Алевтиной онемевшая от ее категоричного  заявления. Девушке  не  хватало  воздуха, к  горлу  подкатил комок  удушья, на  глаза  навернулись слезы. Но  Катя от  нанесенного  удара не  разрыдалась,  а  собралась с  духом,  подавила минутную  слабость,  но  все же  звенящим  от  напряжения  голосом,  сказала:
       - В  таком  случае  у  меня складываются  очень  нехорошие предчувствия относительно  Корзинина.
       - Вот  ты  его  уже   и  не называешь  Вовчиком и моим мужем.  Это  похвально.
       - Это  прискорбно и  жутко,    я кое о  чем  догадываюсь, -  Катя отвернулась  от своей  тюремщицы,  чтобы  скрыть происходящую в  ней  борьбу жалости к  самой  себе  и  зарождающуюся  ненависть к низким  людям,  заточивших ее  в  клетку.
       Алевтина  не  мешала ей горевать,   обладая  даром  психолога, ждала естественного  успокоения,  которое  последовало  через  несколько  минут  и  было  более  глубокое и  непринужденное,  как  если  бы  она расточала словеса соболезнования.
       - Милашка,  твой  Корзинин такая  же алчная  пакость,  как  и мой  любовник  Димка. Только они  разного  масштаба. Чем  масштаб крупнее,  тем  гнуснее  и  изощреннее  поступки. Твой  любовник  тебя  просто  продал за  большие  деньги. Но  человек  должен радоваться  жизни и в  часы благополучия и в минуты несчастья,  потому  что он  продолжает жить. Заруби  это  себе  на  носу.
       Катя зажмурилась от окончательного  удара.  Это был нокаут. Воздуха  не  хватало,  если  шевельнешься,  задохнешься. Но  нокаут  пройдет,  она  это  знала. И  он  прошел.  Странно,    готовность умереть,  как  несколько  дней  назад,  не появилась,  напротив,  озарение  правдой заставляло  жить,  бороться и отомстить. За  подлость,  за  надругательство над  святым чувством,  за будущее  насилие. Пауза  ее  молчания  затягивалась. Катя не  смотрела  на  Алевтину,  но почувствовала, как  той  не терпится услышать реакцию  на  свое  сообщение.
       - Ваша  цель - подготовить  меня  к  встрече с Алитетом?-  наконец ледяным  голосом  спросила  Катя.
       - Да,  я  не  скрываю  этого. Как  ты  можешь  отдаться другому,  любя первого. Но  поверь, я  сказала  правду. Никакого  похищения  не  было.  Все  сделано с согласия и  по предложению  Корзинина. Уж я  знаю  этого субчика,  его  жадность, когда  его  обслуживала,-  Алевтина  увидела,  как  дрогнули побледневшие  губы  девушки, пересохшие  от  зноя ошеломляющей правды, как  расширились в  негодовании черные  зрачки -  характерный  признак ярости  и  душевной  боли и  с  расчетом делового  игрока  добавила.- Я  скажу  больше:  чтобы  усыпить  бдительность  твоей  мамы, и предотвратить немедленные  розыски, отсюда  будут  ежемесячно  уходить  денежные  переводы на  ее  адрес  от  любимой  дочери с  самыми  разными  приписками. Например,  мамочка, не  волнуйся, я  работаю по  контракту, целую,   и  так  далее.
       - Неужели я  действительно дорого  стою? - в  ужасе  спросила самую  себя  Катя.
       - Стоишь.  Твоя  красота пленит  многих толстосумов. Твой  безупречный  стан, как  у  леди Гамельтон, захотят обнять  многие  отцы  города. Ты уже  пленила  Алитета.  Потому,  скажу  тебе  по  строгому  секрету,  он оставляет тебя  пока  для  себя. Ты  будешь  играть в  казино,  но в  ином принадлежать  только  ему. Это твоя  удача. Воспользуйся  ею.
       - Да,  сети  расставлены хитро и  по-азиатски  коварно,-  тихо  проговорила  Катя и  задумалась.
       Облик  человека не  каждому  дает право называться человеком,  дикое  его  состояние   привлекательнее в   оценке его человечности,  поскольку поступки диктуются  необходимостью  выживания и  предсказуемы. Цивилизованный варвар непредсказуем и готов  вырастить термоядерного  комара, чтобы    извлечь  из него  барыш, вплоть  до  уничтожения своего  конкурента при  помощи  этого насекомого.   Тем  не  менее,  человек  всегда творец  своего образа - привлекательного  или  отталкивающего. Крокодилова  пасть,  или зев  райской  птахи,  одинаково  требуют пищи. Борьба, малая  или великая -  все  равно  требует мужества и  силы. «Мне предстоит борьба не  только с противниками,  но  с  собой.  Одержу  ли   победу?» - вопрошала  себя  Катя.
       - Надеюсь,  ты  поняла,  что  помощи ждать  пока  неоткуда,-  прервала  размышления  девушки  Алевтина.- Мама  твоя временно  нейтрализована. По  контракту  ты  выйдешь  отсюда через  пять  лет, за это время хитрецы  что-нибудь  придумают. У  них большие  возможности. Сейчас  в  России так  много  самоубийств от  горя...
       - Ради  бога,  только  не  это,  только  не  это, я  вас  умоляю!-  вскричала  несчастная  узница.
       - Меня  умолять  бесполезно, я  мелкая  сошка. Алитет  твой  господин,  его умоляй  ублажением. Еще  вопросы  будут?- Алевтина  встала,  собираясь  уходить.
       - Дайте  срок,  я  не  могу  сейчас  видеть  ни  одного  мужчину! Переведите  меня в  другую  комнату, я  не  могу выносить этот  горшок и  мне  надо  принять  душ.
       - Деловой  разговор. Сегодня же ты  займешь  лучшую  комнату гарема  Али. Там  адаптируешься  от  всех  потрясений,  хотя сломать  себя  легче именно в часы  отчаяния.
       - Нет-нет,  ради  бога,  дайте  отсрочку!-  вскричала бедная  девушка,  глаза  которой  горели  диким  огнем отчаяния.
       - Пусть  будет  по-твоему.  Воля  твоя для  меня будет  законом,- мягко  сказала Алевтина и, не  попрощавшись,  вышла  из камеры  узницы.
       Катя в  отчаянии бросилась  на  диван. Ее  обуревали разноречивые  чувства.  Страх  за  себя  и  за  маму доминировал.  К  радости  своей она чувствовала,  как из  ее  сердца вытекала кровавым  потоком ее страстная любовь к  Корзинину. Так, во всяком  случае,   ей  казалось в  первые  минуты отрешения,  потом этот  поток превратился в  холодную струю кислорода,  от  которой  во  все  стороны  расплывались колеблющиеся  волны,  наконец,  и  они  исчезли,  и  в  сердце  вошел  холод.  Но там, в  глубине  его,  теплилась маленькая  точка сладкого  слова - месть. Катя еще  некоторое  время  прислушивалась к  своему  сердцу,  ожидая продолжения  диалога,  но  ничего больше  не  услышала,  кроме шороха  страха перед  будущим,  в  котором не  было  самых крохотных иллюзорных  надежд на  избавление  от сексуальных  пыток.
      
             8.
      
       Новая камера невольницы утопала  в  роскоши,  благоухала  в зелени   пальм,  лотосов,  причудливых  кактусов, наполнена  благовониями. Вдоль  стен стояли диваны и  столы,  в  центре,  окруженная причудливой  вязью гипюра разлеглась  широкая кровать  с  высокой  головкой, в  которой  сверкало золотом рамы  встроенное  зеркало.  Белоснежное  покрывало  и  высокие  подушки дополняли  убранство этого  ложа  любви,  на  котором Кате суждено провести  не  один  час в телесных страданиях  и душевных  муках.
       Первым  желаниям,  когда  она  осталась одна,  было  броситься на кровать  и  разорвать  все  ее  убранство  в  клочья - совсем  противоположные тем,  какие вспыхнули  две  недели  назад при  виде  подобного  ложа в  гостинице «Босфор».
       Но  прочь  воспоминания о  гадком человеке. Преодолевая  искушение на  расправу с бесчувственными  предметами, Катя бросилась  к  окну.  Оно выходило  на  балкон,  который  также  утопал во вьющейся  зелени   поверх  остекленных крепких пластиковых рам.
       - Все  у  него  предусмотрено,  побег  и  отсюда невозможен,-  тихо  пробормотала  Катя,  боясь  своего голоса,  дабы он  не  был  услышан  всякими  подслушивающими  устройствами. В  том, что  они  тут  есть,  Катя  не  сомневалась.
       Катя  зорко  осмотрела еще  раз  убранство своей камеры,  и  на  кушетке  увидела самоучитель турецкого  языка. Больше  никаких  книг  и  журналов.  Что ж, неделя отсрочки,  которую  она  получила   перед  встречей с Али,  пройдет  в  изучении  языка.  Это  пригодится. Затем  она  вошла  в  ванную  комнату, отделанную в  голубой фаянс, и  с  наслаждением  приняла  душ.
       Перемена  места  и душ всего  на  несколько  часов  успокоили  ее нервы. Вопреки  своего  намерения -убить  время  в  изучении языка- ни к  чему  не  привело. Катя читала слова  и  не  запоминала  их,  поскольку  потрясение от  предательства с  дурманящим  запахом ядовитого цветка боли-головы свежо и сердце продолжает  кровоточить. Она  пыталась  заставить  себя изучать язык, вчитывалась  в  слова,  но по-прежнему они  проходили мимо ее пораженного предательством  сознания, и, раздражаясь,   отшвыривала разговорник, часами  тупо стояла у  окна потом, не ощущая вкуса  пищи, принимала ее, принуждаемая  турчанкой, пыталась  уснуть, но  сон не  шел. Она   снова брала  разговорник, вчитывалась в  чужие  слова,  но  они  наплывали  на нее жирными  телами  турок, стремясь  раздавить ее, превратить в  нечто  безобразное и  ей  самой   отвратительное. Тогда  она захлебываясь в  слезах,  бежала под  душ, стремясь  смыть с  себя только  что явившееся  видение, и  холодные  струи  успокаивали, укрепляли ее  дух. Но  лишь к  концу  недели  ей    удалось  заставить  себя  заниматься, и несколько  десятков  слов осели в  ее  памяти.
       Алитет появился в комнате без  предупреждения,  вечером. Он был  человеком   грузным,  не  склонным к безобразной  полноте, но с солидным  животом,  характеризующим  его  малоподвижную  жизнь на  шестом  десятке  лет. Высокий  с  мощным  торсом, с типичной  смуглой физиономией  турка. Большой  орлиный  нос  показался  Кате   двумя  тоннелями, по  которым  ходят  игрушечные  поезда,  глаза   внимательны,  черные,  не  злые  и  не  добрые. И,  конечно  же, элегантные тонкие усики над  широким  ртом придавали Али  не  только некоторую симпатию,  но и похотливость.
       Он прошелся  по  комнате,  пристально  всматриваясь во  вскочившую  с  дивана  Катю, и  на  хорошем  английском  языке  сказал:
       - Я  Алитет,  Катя,  но  ты  зови  меня  просто Али,-  он  сделал  паузу,-  остановился  против  девушки, стараясь  подобрать  живот, который несколько  скрывала широкая белая в  полоску рубашка,   надетая  на  выпуск  белых  же дорогих  брюк, и  подал   ей влажную  руку с  длинными тонкими  пальцами.- Ты  боишься  меня,  верно?
       Катя  робко опустила на   его  руку  свою,  он наклонился  и  поцеловал ее сухими  губами.
       - Ты  пуглива,  как  серна. Это  хорошо. Я  люблю скромность и  согласен с  вашим Плехановым,  который  говорил: «Почти всегда  скромность прямо пропорциональна  талантливости». Надеюсь,  ты  докажешь это   работой  в  моем  казино?
       Катя молчала,  ее  лицо  залила  краска,  что  не  ускользнуло  от Алитета,  он  вскинул  аккуратные,  черные  брови и с  восторгом  сказал:
       - Ага,  замечательно!   Стыдливость украшает женщину, я  вижу, она у  тебя  есть - ты  краснеешь! У  тебя  есть  просьбы?
       - Единственная -  отпустите  меня  домой!- проникновенно  сказала  Катя, собирая  в  кулак  всю  свою  волю.
       - Я  заплатил  за  тебя хорошие  деньги,  ты  должна   вернуть их   мне  и  преумножить   красотой  своего тела, талантом  актрисы. Разве  ты  не  согласна?
       -  Я  не  согласна  с  рабством в  конце двадцатого  века,  господин  Алитет. Но  у  меня  нет  выбора.
       - Ко  всему ты  еще  и  смела!-  воскликнул  Алитет.- У  меня  никогда  не было  таких  наложниц. Браво! Ты  будешь  очень  дорого  стоить.  Но  пока  ты  будешь только  моей. Сейчас  принесут нам  яства,  выпьем  за  знакомство по  вашему  обычаю,  а  потом  а  посмотрю  твое  тело.
       Алитет хлопнул  в  ладоши,  в  комнату бесшумно  вошли  две женщины, неся подносы  с  вином,  фруктами  и  сладостями.  Поставив  их  на  стол,  стоящий  против  кровати,  турчанки  бесшумно  удалились,   а  комнату  заполнила    тихая  восточная  мелодия.
       - Прошу,-  сказал  Алитет,- будем  угощаться. Я  хочу  убедиться,  что  ты владеешь  искусством  обслуживания так  же  хорошо,  как  прекрасна.
       - К  сожалению,  этому  я  нигде  не  обучалась,- с  дрожью в  голосе сказала Катя, проходя  к  столу,- но  я  постараюсь.
       - Постарайся,   и  ты не  пожалеешь,-  с  веселым настроем сказал Алитет,  и первый раз  улыбнулся,  обнажая  ровные, как  у    певиц зубы.
       Не  будем сообщать читателю,  с  каким  трудом  Катя  справилась с  обязанностями  наложницы,  ибо  этот  глубоко интимный  процесс всегда  происходит  за  закрытыми  дверями, и  вряд  ли  вы  поверите в наш  домысел в  его  описании. Лучше  в  меру  своих способностей пусть  каждый вообразит  себе, как  это могло  происходить. Но скажем об  очевидном. Спустя  несколько  часов, к  невольнице пришла  Алевтина и  увидела   на ее шее и открытой  части   груди багровые  синяки. Она  ничего  не  сказала Кате по  этому  поводу,  но  объявила,  что  с  завтрашнего  дня  девушку обязали репетировать танец  и  под  фанеру песню одной  турецкой  кинозвезды. Кате  надо  очень  постараться, чтобы  не  вызвать  гнев господина  Алитета.
      
             9.
         Артему  Белянину последнее  время  часто вспоминалась картина  из детства.  Он  не  помнил  ни  автора,  ни точного  ее  названия, но  она всплывала  перед  глазами,  видимо  потому,  что отражала   его  состояние. Спартак,  пораженный  в  бедро  дротиком, стоял  на одном  колене  и  отражал  натиск  легионеров. Артем  тоже поражен в  бедро, во  всю  левую  ногу,  стоит на колене:  хромоногий,  уволенный  из армии по  инвалидности  и  отражает  натиск  невеселых  дум.
       Думы  разные,  разумеется,  о  бытье-житье. Куда  податься,  где подороже  продать себя,  если  только найдется  покупатель на хромоногого офицера  в  отставке,  за  плечами которого девяносто  девять  боевых прыжков десантника,  отлично  владеющего оружием различного  вида,  а  также  рукопашным  боем. Жилья, кроме  родительского, нет. Этот    пункт личной  анкеты заставил холостяка вернуться под  крышу  дома своего в третий  подъезд.   Роль вышибалы в  ночном  клубе ему не  нравится. Только  на  крайний  случай. Личным  охранником какого-нибудь толстосума - ниже своего  достоинства. Капиталец, который  собрался  у  него за  службу  под  огнем, позволяет  открыть  торговую  точку или  шиномонтажку. Тут  стоит  подумать.  Правда,   есть  у  него корочки водителя,  механизатора и  вертолетчика.  Но  опять  же с хромой  ногой в  вертолетчики можно  пробиться  только в  услужение частного лица, которому  закон  не  писан. И  бегать  на цирлах. Не  пойдет. Если  бы  у  него  не  оставалось  в  душе понятие  о  чести,  как о зеркале души,  в  котором  видны все  прегрешения совести,  пожалуй,  не  церемонился, каким  образом  можно  хорошо  зарабатывать. Но  честь - всегда  святой родник,  пить  из  которого можно  только чистыми устами. Труд  его  на  гражданке должен быть равен  его  чести. Поскольку государева  служба  отпадает,   остается  шиномонтажка.
        Его   родители одобрили  намерение.   Артем, не  откладывая, стал  изучать  вопрос. Он  оказался  не  прост:  едва ли  не  на  каждой  улице  натыкался на вагончики с  надписью:  ремонт  шин.   Сунулся в администрацию  района для  открытия  своего  дела,  столкнулся  с  такой  махровой  непробиваемостью,  что его  молодые  нервы,  правда,  покоробленные гражданской войной на  Кавказе,  не  выдержали,  он  едва  не  залепил в  рожу  одному  клерку. Дело  дошло  до скандала,  вызова  милиции. Оперативником оказался, кто бы  мог  подумать, его одноклассник  и  друг Костик Шушанников, к  которому  он  дважды  заходил  домой,  но  ни  разу  не  застал. Он  выдернул  Артема  из  кабинета, сменился и увез  его в свой гараж,  где   они киряли с  ним до полночи. Костик вник в  суть  вопроса и обещал  посодействовать с  выколачиванием  места  под  шиномонтажку. Все вроде стало  налаживаться, участок выбили  на  следующий  же  день. Застолбили. Но  тогда  же, во  время  дружеской  попойки, Артем  рассказал  Косте о том,  что   влюблен в девчонку  из  их  двора,  а  вот  как  зовут, забыл,  а  может,  никогда  не  знал,  потому  что  девчонка,  когда  они  заканчивали  школу,  была  шестиклассницей,  а  сейчас писаная  красавица. Артем, конечно,  не  питает никаких  надежд  на  взаимность,  но  хотел  бы   еще  раз  увидеть.  Не  знает  ли Костик ту,  о  ком  он  ему долдычит битый  час. Костик  поднял  его  на  смех,  потому  что  не  знать  о Кате  Луговой,  которая нынче  весной  выиграла  конкурс  красоты,  просто невежество. Единственное, что  спасает Артема,  так  это служба  на  Северном  Кавказе.
       - Вот  где  сейчас Катерина,  я  не  знаю,- сказал Костя.- Раньше  жила с  матерью в той же  квартире в Солнечном. Но выяснить  не  трудно,  она учится на  втором  курсе юрфака.   Сгоняем  завтра на  факультет  и все  дела. Я  тебе  обещаю,  как  другу.
       - Смотри, корешок,  ловлю  тебя  на  слове.
       Иметь в  сыщиках друга-одноклассника,  да  еще  профессионала, милое  дело. В  распоряжении не  только  он сам,  но  и  его  машина и время. В  течение  часа друзьям  стало  известно,  что Екатерина  Луговая,  несмотря  на месяц  занятий в  новом  учебном  году, на  факультете  не  появлялась. От ее  матери есть  заявление с  просьбой  дать ей  академический  отпуск и больше  ничего.
       - Что  за  чертовщина?-  изумился Костя. - Такая серьезная  девица,  на  «отлично»  заканчивает  первый  курс,  вдруг  исчезает, а  за  нее просит  об  отпуске мама. Ерунда  на  постном  масле.
       Парни  вышли  из приемной декана.  Артем, подавленный известием, стоял рядом  с  другом в тиши коридора и молчал.
       - Если  беременность,  могла  бы  и  сама появиться.  Но  я  же  ее  видел  весной  на  конкурсе в  купальнике. Рюмочка! Никаких следов. Вот  что,  гадать  не  стоит, дождемся перемены,  отыщем  ее  группу  и  расспросим у  студентов. Эти  люди выдадут  самую  точную  информацию.   
       - Верно, дружище, есть  же  у  нее подружка,-  воспрянул  духом  Артем.- Я тебе   постеснялся  сказать,  что  видел ее в июне,  когда  после  недельного отдыха,  ты, к сожалению,  тоже  уехал отдыхать, летел на  Кавказ,  она  -  тем  же  самолетом  в Москву. Ее  сопровождал красивый,  высокий  брюнет. Мне  показалось,  ее муж.
       - Муж, не  может  быть. Я следил  за  Катькой  из  интереса,  как  за  соседкой по дому и просто, как  за  красавицей,  и  точно  знаю,  она  замуж  не  выходила. Это  был ее  деловой  партнер по  бизнесу.
       - Ты  думаешь? -  облегченно спросил Артем.
       - Почему  бы  и  нет, Катерина  снималась в рекламных  роликах, их  же  крутит   местное  телевидение  почти  по  всем  каналам. Неужели  не  видел?
       - Видел,  но там  ни  имя,  ни фамилии актеров  не  называют.
       -  Правильно,    тот  высокий и красивый  брюнет вполне  мог быть ее партнером,  и  летели  они  на новые  съемки в   столицу. Версия  годится?- Костя  старался  выглядеть  убедительным.
       - Не  совсем,  почему  же  ее  нет  на  занятиях. Ради  съемок рекламного клипа серьезные  люди университет  не  бросают.
       - Аргументы! Но  вот  мы  и  нашли  аудиторию,  дождемся звонка  и все  выясним.
       Лавина  студентов едва  не  опрокинула  наших  детективов,  оглушила.  Костя увязался  за  одной  симпатичной  девушкой,  остановил  ее, спросил  о Кате Луговой.
         - Вы,  часом, не  Катина подружка?
       -  Нет, минутой,   не  подружка,- съязвила та,- вон  Леночка Селезнева - подружка. Лена-Лена, Селезнева!-  крикнула девушка,-  задержись  на  минуточку, старший лейтенант,  мальчик  молодой, тебя хочет допросить.
        - Не  пугайте Леночку, - бросились  за  девушкой  детективы,- всего парочку  вопросов о Кате  Луговой. Вы ее  подружка?
       - Да, а  что?- окидывая  оценивающим  взглядом парней  с ног  до  головы, словно  цыган на покупке  лошади, спросила Леночка,- с  ней  что-то случилось  серьезное, и вы  от меня  хотите это  узнать?
       -  Леночка,  вы  сама  проницательность. Но  мы не  из  уголовного  розыска,  и  даже  не  из  милиции,  мы  просто ее  знакомые и  хотели вас  спросить, с чем вы  связываете  ее  отсутствие?
       - Тайна,  покрытая  мраком,-  сказала  Леночка.
       - Но  может  быть,  она  делилась перед  каникулами с вами своими  планами?
       - Ее  секретные планы -  выскочить  замуж  за  Корзинина.
       - И  что же, она  выскочила?-  спросил  нетерпеливо  Артем.
       - А  вот  этого я  не  знаю. Все было засекречено,  закодировано. Спросите у  ее  мамаши.  Мне  пора на следующую  лекцию,  у нас с  опозданиями  строго,- Леночка   помахала  ручкой  детективам   и побежала за своими однокурсниками  на  третий этаж.
       - Дела, как  сажа  бела,- протянул Костик,- этот  Корзинин  такой  хлюст.
       - Ты  его  знаешь?
     -  Не  хотел бы,  да  служба  заставляет. Его  однажды  накрыли с  порнобизнесом. Торговал  кассетами. Выскользнул из  рук,  как  угорь.  Есть подозрение,  что  он торгует смазливыми  девочками,  отвозя  их  «за  бугор». Но  это пока только подозрение.
       - Как  выглядит  этот Корзинин? Высокий,  красивый  брюнет...
       - Да,  и  еще элегантно  одет.
       - Неужели  это  был  он в  аэропорту и в  самолете  с  Катей?- с тревогой  в  голосе спросил  Артем.
       - Вполне  возможно. У меня  сегодня  свободный  день,  как  ты  видишь,  если  желаешь,  поехали к  ее  матери  на  работу. Поговорим,  или  займемся  документами  на  шиномонтажку?
       - Сначала о Кате, я  чувствую, с  ней  случилась беда. Чутье  разведчика,  оно не  подводило,  понимаешь,  дружище?
       - Еще  бы,  отличница  курса  не  является  на занятия  в  течение  месяца!- сказал  Костя,  и  друзья  заспешили  на выход.
       Артем  был  бесконечно  рад тому,  что Костик  оказался крепким плечом, каким был  для  него в десантной роте его  Витек. Они сблизились в  полковой  разведке. В  горах  Чечни не  раз  рисковали  жизнью,  выводили  из-под  внезапного   удара друг друга  и  полк. Настоящая  дружба - сокровище,  которое не  продается, но  всегда  используется во  благо. Она не  кандалы и  тяжкое  бремя,  а  гроздь  винограда,  которая  чем  спелее,  тем  слаще. Еще в  школьные  годы  Артем ощущал крепнущую спайку с  Костей,  но   настоящая  оценка   была  дана потом, во  время коротких отпусков курсантов. Оба  понимали,  что тяга  друг  к  другу у  них    из  детства  и  юношества. Встречаясь, друзья всегда находили  совместное, интересное дело,  понимая,  что дружба мужчин -  тоже любовь, но  любовь не  сердец, а душ. Они  переписывались,  но  редко. Встреча -  всегда  восторг. Теперь оба  видели, как дело берет  крутой  оборот, оно  проверит,  насколько их  дружба  прочна. Артем  ни в  себе, ни в  Косте  не  сомневался. Только  настоящий  друг способен все выслушать до  конца  и  понять. Костя  выслушал и  понял  его  боль. Мудрецы  говорят,  что   дружба в  молодости и в  старости не  равнозначна. Понятно,  она  крепнет  делами,  а  не  праздностью,   глубина  становится  бездонной,  как  Мариинская  впадина.
      
       Веру  Андреевну  они  застали на  рабочем  месте в  управлении  образования. Увидев  интересующихся  ею  молодых  людей, ожидающих  в  коридоре, одного в  форме милиционера,  второго в  армейских брюках и легкой  куртке, похолодела  телом,  по  лицу  побежали бело-красные  волны. Зрачки  глаз  расширились  от  страха: «Это от  Кати»,-  первое, что  она  подумала,  как  и  полагается  горячо  любящей  маме свое  дитя,  которое находится неизвестно в  каких  руках и  где.
       - Вера  Андреевна, я,  Константин  и  Артем,  живем в  одном с вами  доме, - как можно  мягче  и  приветливее  сказал  Костя,- соседи.
       Он  сделал  паузу,  как  бы  давая собраться женщине, перепуганной появлением сыщиков.  Такое  объяснение  он  прочел  на  выразительном,  не  утратившем  красоту лице, так  схожее с  дочерним,  на  которое  Артем  смотрел во  все  свои простоквашные глаза.
       - И  что же?- сглатывая комок  страха,  спросила  Вера  Андреевна.- Чем  могу  быть  полезна?
         Молодые  люди  переглянулись,  как  бы  советуясь и  подбадривая  друг  друга перед  броском  в неизвестность, но,  давая право это  сделать каждому...
       - Мы  о  вашей  дочери...-  открыл   рот Артем.
       - С  ней  случилось  что-то  ужасное,  и вам это  известно?- схватила за  руку Вера  Андреевна Артема.
       - Нет-нет,  Вера  Андреевна,- пришел  на  помощь  другу  Костя,- мы  от  вас хотели  бы узнать  о  ней  что-либо.
       - Ах,  вот  оно  что? Вы  не детективы,  иначе не  проявляли  бы  такое  волнение, спрашивая  о  судьбе  моей  девочки. Но  кто вы  такие,  и  почему  я  должна  посвящать вас в ее  тайну?
       - В ее тайну!-  непроизвольно  вырвалось у  Артема,  как  стон раненого  рыцаря.
       - Мы ее  друзья.Я - Константин  Шушанников, - пришел  на  выручку  другу Костя,-  работаю в  горотделе милиции,  и  живу  в  вашем  доме в  седьмом  подъезде. Вот  мое удостоверение. Это Артем  Белянин,  офицер в  отставке  после  ранения,  и  тоже  живет в  нашем  доме в  третьем  подъезде. Нам кажется, с  ней  случилась  беда,  и  если  это так,  то  можем в  чем-то  помочь.
       Костя  пристально  смотрел в  глаза  несчастной  женщины и  видел в  них нерешительность для  открытого  диалога,  но вместе  с  тем и  желание его  продолжать.
       - Если  вам  здесь  не  очень удобно,  давайте,  мы  придем к  вам  после  работы  и  все  обсудим за  чашкой  чая.
       - Да-да,-  подхватил   взволнованно  Артем,- я  видел Катю в самолете, когда после  отпуска летел  в  Москву. Ее сопровождал  высокий, красивый  брюнет. Вы знаете  этого  человека?
       - Вы  меня  без  ножа  режете! -  воскликнула сраженная «высоким  брюнетом» несчастная  женщина.- Конечно,  здесь  не  место  для такого  разговора. Я  принимаю  ваше  предложение,  и если вы располагаете  временем,  я сейчас  же  отпрошусь,  и  мы  поедем ко  мне,- Вера  Андреевна  теперь  умоляюще  смотрела  на  молодых  людей,  боясь  откладывать  животрепещущий  разговор  до  долгого прожорливого вечера.
       - Да-да, мы едем сейчас  же,-  торопливо   согласился  Артем,  зная,  что ожидание  разговора  голодной  волчицей  будет грызть их встревоженные  души.
       Вера  Андреевна  поспешно  направилась  в  приемную и  вышла  оттуда  через  минуту,  готовая в путь.       
       В гостиной,  куда  Вера  Андреевна  ввела своих гостей, в  глаза  бросалась мебельная стенка  времен  перестройки.  Первый  взгляд падал на  левый край, где стояли книги и огромный  портрет Кати,  сделанный фотомастером на  конкурсе  красоты. Девушка  пленительно  улыбалась своему  зрителю,  на  лице не видно  никакой  косметики и  только инородным  телом на  голове сверкала корона,  усыпанная фальшивыми  бриллиантами. Но не корона,  разумеется, притянула  взгляд Артема,  а  белозубая улыбка и  нежный  взгляд больших ослепительных  глаз  в  омуте черных  ресниц. Именно  такие глаза  и  запомнились  Артему с  первого  его  взгляда  и  не  давали покоя,  а  теперь, он  не  сомневался,  молили  о  помощи.
       - Смотрите-смотрите, она  умоляет о  помощи,-  воскликнул  молодой  человек,- между  нами  возникла  симпатическая  связь! Она обладает телепатией.
       Взволнованная возгласами  Артема,  Вера  Андреевна  выбежала  с  кухни,  где   поставила  чайник. Костя в  изумлении  смотрел  на  своего  друга не  менее  удивленный столь  странной реакцией. Но  он быстро нашел  объяснение поступку и поверил,  что  Артем действительно влюблен по  уши, и из  этой  любви  его  не  вытащить  никаким подъемным  краном,   и только Катино  сердце способно на  этот  подвиг.
       - Что  вас  так взволновало, Артем?- спросила Вера  Андреевна, пожирая  его  почти  такими  же, как у  дочери  глазами,  только несколько  выцветшими и  печальными,  подернутые дымкой усталости. От  этого пламенного взора молодой  человек смутился,  растерянно и,  как  бы  оправдываясь, пробормотал:
       - Красота  вашей  дочери, Вера  Андреевна. Давайте  продолжим  наш  разговор, чай  подождет.
       - Хорошо,  что  вас  интересует? Присаживайтесь,-  сказала  Вера  Андреевна,  указывая  на глубокие мягкие  кресла из  флок-велюра, и сама опустилась  на  диван.
       - Скажите,  где  находится  сейчас  Катя?- спросил  Костя,- и  чем занимается?
       - По  всей  вероятности, в Стамбуле. Во  всяком  случае,  оттуда  на  мое  имя идут  ее телеграфные  переводы по  тысяче  долларов  ежемесячно.
       - Вы  их  получаете?
       - Я  их перевожу на  сберкнижку.
       - И  чем  же  она  занимается, она  вам написала,  или  позвонила?
       - Никаких  звонков нет, на  телеграфном  бланке денежного перевода есть очень  лаконичная  приписка: мамочка, работаю  по  контракту,  не  волнуйся,  целую.
       - О  каком  контракте  идет  речь?
       -  Я точно не  могу  сказать, но  это   контракт фирмы Корзинина,  который подписан им  и моей  дочерью. Она, якобы, представляет  там фирму в  качестве фотомодели  и  снимается в видеоклипах, рекламирующих  ее продукцию.
       - Вы видели  этот  контракт?
       - Его  ксерокопию  привез мне  на  работу личный водитель  Корзинина.
       -  Корзинин  тот  человек, о  котором  я в  трех словах  сказал  вам  в  управлении,  на  что  вы  так  неадекватно  отреагировали?- спросил взволнованно  Артем.
         - Полагаю,  что  он.
       - Вы  не  совсем  уверены? Поделитесь  с  нами  своими  сомнениями,- с  твердостью  в  голосе,  которая  не  давала пути к отступлению, сказал  Костя.
       У  Веры  Андреевны  на  глаза  набежали  слезы,  она суетливо смахнула их  платком, помолчала, собираясь  с  силами,  и  с  дрожью в  голосе, который холодил  влюбленное  сердце Артема, сказала:
       - Мне очень  неудобно говорить о  тайнах  моей  дочери, но мне  кажется,  сейчас  тот  случай,  когда молчать  нельзя. Она была влюблена в  Корзинина, о  чем  сообщила  мне весной,  перед  началом конкурса красоты. Он предложил ей в  нем  участвовать и спонсировал. Это  мог  сделать  только  очень  богатый  человек, что  мне    сразу же  не  понравилось. Вы  знаете не  хуже  меня,  что большое  богатство, свалившееся  на  избранных,  омыто  кровью. Я попыталась  возразить  дочери,  отговорить ее,  но в  наше  время  даже  любящие  и  хорошо  воспитанные  дети не  прислушиваются  к  мнению  родителей. Катя  выиграла  конкурс, снялась  в  нескольких рекламных  клипах и  улетела,  по  ее  словам, с  Корзининым в  Стамбул  на  обручение.- Вера  Андреевна сделала  паузу,  ей  было  трудно  говорить. Охватившие ее отрицательные   эмоции, сжимали грудь смирительной  рубашкой, не  давали  свободно  дышать.  Между  тем,  она  украдкой поглядывала  на  Артема и  видела,  как молодой  человек напрягся и  побледнел при  ее  последних  словах,  что дало повод думать о глубоких его чувствах к   дочери,  о  его надежности,  вызвавший  симпатии в  эти  короткие  минуты встречи.- Я просила  дочь  прежде  познакомить меня с  ее  избранником,  но  наша  встреча  так  и  не  состоялась.  Перед  самым  отъездом Катя сказала, что с  женихом я познакомлюсь  в Стамбуле,  накануне  венчания. Но я  так  и  не  дождалась приглашения   к полету в  этот  город. Я,  как смогла,  навела  справки  об  этом  человеке,  и  они испугали  меня больше,  чем, если бы я увидела   свою  смерть.
       Вера  Андреевна смолкла, откинулась  на  спинку  дивана  и прикрыла платком  глаза, из  которых заструились горькие беззвучные  слезы. Артем  был  ошеломлен рассказом,  не  менее  Костя. Но  его  оцепенение  длилось недолго,  Артем вскочил,  бросился  в  кухню  налил  в  стакан минеральной воды  из стоящей  на столе  початой  бутылки  и  вернулся  в  гостиную.
       - Вера Андреевна, выпейте  воды,-  предложил  он.
       Несчастная женщина, промокнув  слезы  уже  мокрым  платком,  взяла в  руки  стакан и отпила  несколько  глотков. Видя,  что  она  успокоилась,  Артем с присущим  ему  нетерпением спросил:
       - Какие  же вы  сделали  выводы?
       - Что  вы  имеете  ввиду?
        -  Прежде  всего, состоялось  ли  венчание? Встречались  ли  вы с Корзининым?
     - Думаю,  никакого венчания не  предполагалось,  хотя  я  и  получила из  Стамбула   от Кати извинительную  телеграмму о  его  расстройстве. Да  вот  эта  телеграмма, хотя  она  жжет  мне  руки,  но я ее  сохранила,- Вера  Андреевна   прошла к стенке,  извлекла  из   выдвижного ящичка красочный  бланк телеграммы  и  передала  молодым  людям,  которые  вперили в  текст  свои   взгляды.
       - Вы пытались  встретиться  с  Корзининым,  чтобы выяснить причину размолвки?
       - Много  раз, но всегда  находила  либо ссылку  на его  отъезд,  либо чрезмерную  занятость,- Вера  Андреевна говорила с тяжкими  вздохами,  словно  крутила  мельничные жернова,  перетирающие судьбу  ее  дочери  в  пыль.
        - Вы  обращались  за  помощью в  органы?
       -  Нет,  я  боялась  навредить дочери. Что  можно  сделать,  когда у большинства  должностных лиц не  осталось  ни  чести,  ни  совести. Над миром  властвует  доллар. Люди  бредят  обогащением,    алчность,  как  продукт  разложения  общества все  больше  и  больше поражает все  властные  структуры. Богатому  негодяю может  противостоять  только сила  богатства. Законы  они объезжают на  валютной  карете.  У  меня же есть  только эта  квартира,  небольшие  сбережения и  старший  брат на Дальнем  Востоке.  Я  ему  написала о  своем  горе.  Он сейчас  находится  в  открытом  океане  на  рыболовецком  сейнере в качестве  капитана. Обещал  приехать  в  конце  сезона. Но наших  денег не хватит на  то,  чтобы  нанять  частного  детектива для  выяснения,  где находится моя  дочь и жива ли  она?
       Вера  Андреевна в  управлении  образования контролирует  охрану  прав детей. Ей  пришлось изучать множество наших  несовершенных  законов в  этой  сфере,  а  также вопросы  криминологии. В некоторых направлениях  раньше не  разделяла  взглядов на  проблему,  особенно претило  современное ломброзианство.  Теперь  ее  взгляды  изменились:  «биосоциальную» теорию  преступности основанную  на биологических факторах и  влиянии социальной  микросреды она  поддерживает. Более  того,   относит сюда  людей,  у которых  патология к  обогащению любым  путем  и средствами. Эти алчные типы  рвутся  к  богатству с  маниакальным упорством и,  оказавшись  у   руля  при разделе государственной  собственности, в  борьбе  за  ее  удержание, преумножение становятся  преступниками. Корзинин как  раз  тот  биологический  урод, в  котором все  человеческие принципы  подавляет алчность. К нему-то в грязные руки  и  попала ее девочка. Жива ли  она?
       - Она  жива, иначе бы  не  шли  денежные переводы. Когда  вы  получили  последний?- горячо и уверенно сказал  Артем.
       - Два  дня  назад,-  проникаясь его уверенностью, воспрянула  духом  мать.
       - Вот видите,  она здравствует!
       - Только  и  живу  надеждой,  но  почему от нее  нет  больше  писем, и  ни одного звонка?
        - Все-таки  одно  письмо было?- у Артема глаза  горели надеждой в  раскрытии   тайны девушки.
         -  Да, в  июле,  очень  короткое и какое-то  странное.
       - Где  оно?-  радостно вскричал Артем, предчувствуя удачу, словно знаменитая  Ванга,  проникающая своим незрячим  взглядом в  будущее  своего  пациента.
         - Пожалуйста, у  меня  в сумочке. Вот  возьмите,  я  его  помню  наизусть.
       Артем взял  дрожащими  руками сложенный в вдвое  половинный  лист  бумаги,  развернул  его  и  с жадностью стал  читать:
       Привет, дорогая мамочка. Рада сообщить 
       о потрясающей  очень и  очень
       доходной  работе фотомоделью,
       а  также о   потрясающем городе,
       находящегося у кромки  моря. Азартно
       каждый  раз  мне  удается на
       автомобиле поехать на  пляж, чтобы
       загорать на чудесном  песке. Искупаться
       на  радость  и здоровье большое  счастье,
       о  чем  тебе    сообщаю с огромной
       радостью. А также  крепко целую
       больно сладкие твои  губки.
       Твоя Катя.
       - В  чем  вы  находите  странность такого  изложения?-  быстро спросил  Артем,  когда закончил  чтение.
       -Во-первых,  она  мне  никогда не говорит  привет,  а доброе  утро,  день  или  вечер. Во-вторых, Катя  хорошо  владеет  русским  языком, и такие  стилистические  небрежности просто  бы  не  допустила. Тут  же  письмо  вышло из-под  пера либо  малограмотного  человека,  либо в  сильном  алкогольном  опьянении. И  третье, в  таком  коротком  письме она пишет  о  всякой  ерунде,  но  не сообщает  где, скажем,  живет.  Я до  сих  пор  ломаю над  ним  голову.
       - Напротив,  я  нахожу в нем огромный  смысл. Писал  его здравомыслящий,  трезвый  человек! Хотя  на  первый  взгляд,  действительно,  текст выдал легкомысленный    человек, каким, я  думаю,  студент юрфака,  да  еще  отличница, слыть  не  может, - сказал  Артем, потирая  руки от некоторого вдохновения.
       - Не  хочешь  ли  ты  сказать,  дружище,  что  письмо  зашифровано?
       - Вот  именно! Мне,  как  десантнику и разведчику приходилось  изучать множество шифрограмм. Попробуем  разгадать эту. Да тут все  просто!- воскликнул с ужасом потрясенный Артем, от  чего  Вера  Андреевна  вздрогнула, а  Костя  изменился  в  лице.
       - Что-что  там вы  прочли? Умоляю,  скажите быстрее!
       - Вера  Андреевна,  Катя  жива и  здорова,  но  все равно  наберитесь  мужества,  сообщение  не  из  приятных,  как  бы  вам  не  сделалось  плохо!
       - Говорите,  коль  она  жива,  я  снесу все, я  догадываюсь,  только  боюсь  сама  произнести  эти  роковые слова: она  продана в  рабство?
       -  К  сожалению,  вы правы,- у Артема  на  лбу  выступил холодный  пот.- Смотрите,  что  я  прочитал. Первые буквы строки  и  заглавные - есть ключ к  шифру: «Продана казино раб».
       Все  трое уставились в  лист,  исписанный  рукой  Кати.
       - Какое  несчастье,  я  оказалась  права!- взвыла протяжным  голосом несчастная,  упав на диван.
       - Вера Андреевна,-  бросился на  колени  перед  ней Артем,- мы  спасем  ее,  только  благословите по-матерински, как  благословляли своих  сыновей  русские   матери,  отправляя их  на  битву с  врагом. Не  зря  же я  проливал  пот на  тренировках,  а  кровь в  боях. Я клянусь своей  жизнью,  что  вырву ее  из  рук  негодяев!
        - Вы  можете ее  освободить?-  подняла  голову убитая  горем  женщина на сверкнувший луч надежды. - Но имею  ли  право подвергать  вас  опасности?- с нежностью любящей  матери продолжила  Вера  Андреевна.- Но вижу, любовь к  моей  дочери, а не  порыв  к  состраданию  заставляет вас  сделать этот шаг. Это очень  благородно,  хотя таких  поступков в  нашем  обществе совершается  так  мало,  что и  забываешь  значение  этого слова. Я  вам  очень  благодарна  и  коль вы  мой луч надежды,  я  благословляю  вас на  подвиг.
       - Спасибо,  Вера  Андреевна,  да,  я полюбил  вашу  дочь, и,  не  рассчитывая  на  взаимность,    спасу  ее. Клянусь  честью русского  офицера!
       - Я своему  другу  первый  помощник,-  заявил Костя.- Наша дружба  началась в  детстве,  продолжилась в  юности и  теперь окрепнет  в  испытании.
       -  Вы  уверены в  успехе?
       - Да-да, никаких  сомнений. Небольшая  подготовка, экипировка и  можно действовать.  Адрес мы   знаем. Стамбул,  казино где-то рядом  с  морем. Надо  спешить, пока  она  там.
       - Но  на  это потребуются  деньги? Много  денег,- с  отчаянием воскликнула Вера  Андреевна.- Я отдам  все  свои  сбережения. Около пяти тысяч  долларов. Я заложу все  свои драгоценности.  Наконец,  возьму в банке ссуду.
       - Вера  Андреевна,  вопрос  с  деньгами не  праздный,   у меня  тоже  есть сбережения. Наберем. Ссуду  брать  не  стоит. Можно  насторожить Корзинина. Полная  секретность,  никаких разговоров по  телефону на  эту  тему.  Живите  прежней  жизнью.
       - Вы сказали подготовка,  в  чем  она  заключается?
       - Чисто технического  характера. Костя  мне  поможет. У  вас  есть Катины  фото  на  паспорт?
       - Есть.
       -Вот  и  прекрасно,- подхватил  Костя, - давайте мне их прямо  сейчас и  желательно  метрику.
       -  Вы  будете делать Кате  паспорт?
       - Конечно,  как   же  она  сядет в  самолет?- сказал  уверенно  Артем.
       Потрясенная  надеждой  на  удачу, Вера  Андреевна  разыскала несколько фотографий  дочери,  метрику  и вручила Косте.
       - На  этом  попрощаемся,  Вера  Андреевна,-  сказал  Артем,-  я к вам  буду наведываться. До  встречи.
       - А как  же  чай?- всплеснула  руками хозяйка.
       - Спасибо,    не будем  терять  время.
       Молодые  люди   раскланялись  и быстро покинули  квартиру Луговой.
      
        Усевшись в  машину,  с наслаждением закурив,  друзья минуту  молчали, пропуская через  сито мозгов полученную  информацию о  проданной в  рабство девушки. Октябрь  шелестел  листвой, порой поднимал  желтую  поземку,  торопя мысли молодых  людей.
       - Этот  Корзинин - суперсволочь. Представляешь, какое моральное  состояние  у девчонки? Я  его  накажу,-  с  негодованием  нарушил  молчание  Артем.
       - Можно  сойти с  ума  от  отчаяния. У тебя уже  созрел план действий?- спросил  Костя с  тревогой  в  голосе. -Если  да,  какую  роль ты  отводишь мне?
       - План  только в  общих  чертах. Я возьму Витю, своего друга-десантника. Мы  с  ним  попадали в горячие  переделки, - Артем  покрутил  головой,  зажмурившись, как  бы  от  былой  лихости,  и  представляя новую  отчаянную схватку,  что  словами  не  передашь,  твердо подчеркнул.- Но  ясно  одно- надо  обойтись  без  крови.  Ты,  если  сможешь, подготовь  документы  для  выезда в Турцию. Паспорт Кати оформишь  на  мою фамилию,  супруги  мы  с ней. Так  будет  проще во  всех  отношениях. Сможешь?
       - Безусловно. На это  уйдет два-три  дня. Виза  может  задержать.
       - Подгадать  бы в  поток  туристов.
       - Поезжай в  качестве индивидуального туриста, как жены  наших  олигархов.
       - Хорошо,  эта  сторона  требует  изучения. А  сейчас,  поскольку  мы  дома,  надо  пообедать   и за  подготовку. Ты - за документы,  я - в  турбюро.
       - Идет. Встречаемся здесь  же  через  час,- сказал  Костя, и друзья направились в  свои  квартиры.
       Как бы  решительны  не  были наши  герои,  а  опыт боевых  действий на  Кавказе давал право Артему заявлять  несчастной  женщине о непременном освобождении  ее  дочери, но  между намерением  и действительном  его выполнении лежит та  огромная  пропасть  препятствий, через  которую надо  проложить  мосты или иметь  летательный аппарат. Но  молодость не слишком   задумывается   о препятствиях,  часто преувеличивает  свои  возможности. И  по-щучьему  велению,  по-моему  хотению,  ничего  не  делается.  Особенно  благие  дела,  против  злых  и  черных: подобно строительству дома - медленно и  долго,  разрушить же тот   построенный  дом - пустячная легкость.
       Но  как бы  то  ни было, с  задержкой, но Артем  Белянин вылетел в Минеральные  Воды за своим  другом Витьком,  а  также взять  некоторый припас,  без  которого операцию  выиграть было  проблематично. Он  надеялся  получить его в  родном   десантном  полку при  содействии «бати».
       В  расположение  части  он прошел,  как  старый вояка,  все такой  же бравый  капитан,  только  припадающий на  левую  ногу. Ему  повезло, «батя»  находился  дома и  принял  его  без  проволочек,  как  только  освободился.
       - Мы  тебя в  Сибири  разыскиваем,  чтобы  вручить  орден Мужества,  а  ты  сам  явился,- такими  словами  встретил своего офицера  полковник Рыков.
       - Здравия  желаю,  товарищ полковник,- козырнул Белянин, с  удовольствием  пожимая крепкую  пятерню полковника.
       - Проходи,  садись, с  чем  явился?
       - За  орден  спасибо, у  меня к вам дело  личное,- Артем  вынул из  кармана фотографию Кати и  показал полковнику, тот взял  и внимательно  стал  рассматривать.
       - Красавица, я  слушаю.
       - Вот  эту  красавицу я собрался  вырвать из турецкого  рабства. Ее один наш негодяй продал в  казино.
       Полковник нахмурил  брови, закурил,  предлагая Артему,  тот  не  отказался.
       - Она  тебе  кто?
       - Соседка,  вместе в  школу  ходили  по  одной тропке.
       - И  все?
       - Не  все, но я, «батяня»,  предпочту помолчать.
       - Ясно, по-мужски. Чем могу  быть  полезен?
       - Девушка  в Стамбуле,  мне  нужен  напарник. Витю моего  прошу.
       -Если  он  согласится,  вопрос  решен. У  нас  затишье. Но  мне  надо  знать, как  ты  будешь  действовать. Кровавая  заваруха там  ни к  чему.
       - Все должно  пройти  без  крови,  а  для  этого мне  нужен один  препарат,  словом,  вот список.
       - Гм,- промычал  полковник,  взглянув на список,-  хорошо  придумал. Не  зря лямку  тянул в  разведке.
       - Во  благо!
       - Дам  я  тебе,  дам. А  теперь давай  детали. Что-то подскажу,  что-то  отмету, словом, все  до  последнего  шага  операции. И  скажу  тебе  сразу, Артем, я  тобой  горжусь!- полковник  отечески  потрепал  Артема  по  плечу,  тот,  довольный, расплылся в  широкой улыбке,  принимая сердцем похвалу своего  командира.
       - Может  быть, пригласить сразу  Кулешова?
       - Тоже  верно. Жду вас сразу  же после  обеда.
      
             10.
      
       Катя  с детства  верила  в  чудо, и обожала  волшебные  сказки,  потому  что  там сначала с героями происходит плохое,  но  всегда хорошо  кончается. Неизменные  атрибуты - шапка  невидимка,  сапоги  скороходы, ковер-самолет, огненное  кольцо  или гребень творили самые  невероятные  чудеса,  и  всегда  умиляли  ее своей необычной  силой и  свойством. Она  и  теперь  ждала какого-нибудь  чуда в освобождении  из плена.  Ждала каждый  день,  каждый  час,  каждую  минуту. Кто только не промелькнул  перед  ней в  диких  танцах на  подиуме,  где  она  неизменно  преуспевала,  срывала  рев ресторанной публики, и дождь ассигнаций  разного  достоинства  различных стран. Букеты  швырять в  казино  не  принято. За  бурей  аплодисментов следовали  омерзительные  заказы клиентов. Это  становилось  невмоготу. В  течение трех месяцев Алитет добивался взаимности и  полного  раскрепощения своей  наложницы, но   так  и  не увидел  ответных  чувств,  охладел и больше  не  являлся в  ее комнату,  отдав Катю на  растерзание клиентам  за  бешеные ставки. Она вновь стала  подумывать  о суициде. Но тут появилось то  самое  чудо, в  которое Катя не  переставала  верить.
       Этот  человек ничем  не  отличался от остальных  посетителей,  разве  что аккуратной эспаньолкой и  элегантными  усиками.  Но  глаза  такие  же жадные  и  всепожирающие. Он  подождал,  когда  после  ее  танца на  подиум  осыпался валютный  дождь,   протиснулся к  барьеру и,  выхватив  из  кармана  доллары, швырнул их  к  ногам Кати. Но она заметила,  как  сначала он отделил от  купюр фотографию... О, Боже, самую  лучшую и  любимую фотографию ее  мамы,  которая  приковала взгляд Кати.
        «Откуда  она у вас?»- едва  ли  не  крикнула  Катя. Но  человек мгновенно  сделал  страшные  глаза, и крик  потонул в  ее груди.  Незнакомец улыбнулся ей, о, Боже!,  знакомыми  глазами, спокойно спрятал в карман  фотографию и произнес на  английском языке: «Крепко целую больно  сладкие  твои  губки в Солнечном районе».
       Катя вздрогнула,  побледнела от знакомых  слов. Ей можно  было  уходить после деньгопада,  и с отвращением ждать очередного  богатого  клиента из  этой  обезумевшей  толпы  мужиков. Но  она  нередко оставалась на  бис. И  повторяла свой  зажигательный  танец.  Так же поступила  она  и  сейчас, изредка  бросая  пытливые  взгляды  на  человека с  эспаньолкой и  усиками ее любимого поэта  Лермонтова. Незнакомец  был  невозмутим,  но  один  раз, поймав ее  взгляд, вновь вынул  и быстро  спрятал фотографию мамы.
       Что  это,  сигнал? Несомненно,  но  какой? Что  она  должна  делать?
       Катя  продолжала  исполнять свой змеиный  танец,  извиваясь вокруг  стойки. Она знала,  что повторного  дождя из  купюр такого  обильного  не последует,  что  же  предпримет этот  человек?
       Он  не  стал  ждать  окончания  танца, и  первый  ринулся к  барьеру, а  Катя, подавшись  всем  корпусом  ему  навстречу,  услышала  горячие  слова:  «Завтра вечером побег», и  принялся неистово хлопать в  ладоши и  швырять мелкие деньги и  делать  страшные  глаза. Он  знал,  что первой  красавице казино запрещено  выходить  за  барьер, ею очень  дорожит хозяин,  и  боится   всяких  эксцессов со  стороны подвыпивших почитателей ее  красоты. С  ней можно провести  ночь, но  она  стоит  очень дорого,  и  не  каждый воздыхатель в  состоянии  заплатить. Но  никогда  ее  нельзя  заказать  и  увезти из  казино. У  Катерины своя шикарная  комната на  третьем  этаже казино. Все  это  незнакомец узнал от своих  случайных  собутыльников,  говорящих  на    английском и  французском языках и  даже  на чистом  русском. Турецкий  он понимал  плохо. Сам  он  был  немногословен,  говорил по-английски,  понимал французский. Ему  было  достаточно  одного  пристального  взгляда,  чтобы  как  на  фотографии,  запечатлеть в  своей  памяти, где  и  сколько  дежурит охранников,  где  расположены   двери  внутренних  помещений,  откуда могут выскочить  дополнительные  силы,  сколько  столиков  до  барьера,  и  каково  расстояние до входных дверей под рифленым стеклом со  второго  этажа. Двери были  двойные с  коридорчиком от  которого  начиналась прямая широкая  лестница с  барьерами в  зал небольшого ресторана. Очевидно,  удовлетворившись изучением   ресторана незнакомец принялся  за трапезу.
       Катя в  эту  ночь  выходила на  подиум несколько  раз,  верный признак  того, что никто  не  нашелся заплатить за  ее интимные услуги. Но незнакомца  с  лермонтовскими  усиками она больше  не  видела.
       Не  померещилась  ли  ей мамина  фотография в  руках  франта, не  ее ли воображение    произнесло это  долгожданное  слово  «побег»? Почему поспешил  убраться этот  незнакомец со  знакомыми  глазами? Если  ей  померещилась  фраза: «Завтра вечером побег»,  то не  могла  же     померещиться фраза  из зашифрованного  письма и  добавление «...в Солнечном  районе». Так  называется район  города, в  котором  она живет с  мамой.
       «Нет-нет, все  правильно.  Незнакомец  был с  фотографией, и я слышала  его  голос. Он  ушел,  чтобы  не  светиться. Сделал  свое  дело  и  ушел. Чего тут гадать».
       Катя  так  и  не сомкнула  глаз в  оставшуюся  от  оргии  ночь,  точнее  утро.  Не  спалось  и  днем. Она  часто  выходила  на  балкон с  бронированным  стеклом, похожим  на причудливый  склеп, который тонул в  сумраке густой паутины  зелени, не  пропускающей  солнечных лучей. Этот  склеп  манил  ее тем,  что совсем  рядом была  улица,  свобода,  и  она  ловила шум движения близкого  людского и  автомобильного  потоков,  садилась в  кресло  и подолгу  слушала иные  звуки и немного  успокаивалась,  но  не  надолго. Боясь  обнаружить  себя здесь  неожиданным  вторжением  Алевтины,  уходила снова  в  комнату. Катя понимала,  что в  побег надо  ударятся с  полными  силами,  выспавшейся,  а  не  измученной бесполезными  хождениями  по  комнате, с  взвинченными  нервами.  Убедив  себя,  она ложилась,  стараясь  дремать,    забывалась на минуту, другую,  но тут  же ей мерещилась  мамина  фотография и  страшные в мимике глаза  незнакомца, и она  в страхе просыпалась. Ей  пришла  мысль, что   ни в  коем  случае  нельзя  спать,  вдруг во  сне  она какими-то  словами  выдаст намерение  незнакомца и все  пропадет. Она принимала  неудобную  позу,  бесконечно  ворочалась на  кровати, лежала,  чутко  прислушиваясь к  звукам  в  коридоре.
       «Что-то  будет, что-то  произойдет!»- исступленно шептала  она,  боясь  своего  голоса,  но  продолжала  шептать как  молитву эти   волшебные  слова в  пароксизме надежд, сменяющихся тревогой за  провал из-за каких-нибудь  плевых обстоятельств,  вылезающих из неведомой амбразуры,  которую  она готова  прикрыть  грудью,  как  отчаявшийся отважный  Матросов. Но  эту  амбразуру   она  не  видит   и  страдает оттого,  что  не  сможет упредить своего    спасителя в каком-то ошибочном   шаге, как  не  смогла  раскусить коварного плана Корзинина,  хотя  ей  не  нравилось предложение обвенчаться в далеком   городе. Виновата не  она,  а ее  слепая  любовь. Сила,  которой не  может  противостоять здравый  смысл даже  самого  холодного  человека,  если   она  им  овладеет. Сколько  раз  она  вспоминала свои  слабые возражения!  Как очевиден обман сейчас,  так  и  сильна  была  вера в его  любовь. Ей тогда  казалось,  что  она  не  добирает  его  любви, ей  было  мало  того  счастья,  что  выпало на  ее долю.
       Теперь у нее только   горе. Счастья  много  не  бывает,  но  всегда с  избытком  горя. Предатель Корзинин  просил   держать в  тайне их  любовь. Это  тоже несколько    настораживало. Ей тогда  казалось,  что  быть одинокой  в  радости  счастья -  неинтересно,    хотелось  делиться с  подругами,  с мамой. Сполна  познав  несчастья, она  знает, как  тяжело быть  одиноким  в  горе. Тогда  Корзинин  убедил,  что любовь   должна не мешать  делу,  а  обогащать. Все  ясно, в  деловых  кругах не  может  быть искренней  любви  и  дружбы,  а  если  есть зародыши,  то их взращивает расчет с  прицелом на  обогащение. Сколько  глупостей наделано,  не  допустить бы  их  сейчас. Эти  азиаты  настолько  коварны  и   непредсказуемы, что  наперед  трудно  что-либо  просчитать. Впрочем,  человек всегда являлся  и  будет  являться предметом исследования человека,  где  уж  тут,  сидя  в  этой  клетке, предугадаешь  намерения Алитета? Рабовладелец всегда  уверен  в  себе и в слабости своей  жертвы, считает психологическую  обработку при помощи одиночной  камеры безошибочной. Катя  тоже  надеялась  покорить   гордыню и сотворить в себе рабу, но    так  и  не  сумела  одержать  над  собой победу,  которая сулила  меньшие  унижения, чем  сейчас. Находясь в  капкане  одиночества,  она всей  душой  желала  выбраться  из  него,  соглашаясь упасть  перед  Алитетом.  Но  ее  сердце,  как  оказалось  в  дальнейшем, не  пожелало быть  такой,  какую  хотел  видеть Алитет. Сильный  духом  человек  всегда  достоин  уважения.    Алитет зауважал даже  женщину, потерпев от нее  поражение, отступил,  но  угрозу  выполнил. И  может  случиться  так,  как вещала Алевтина: «если  не покоришься,  то  станешь  заурядной подстилкой». К  счастью, сегодня  будет  шанс вновь  обрести  свободу.
       Катя вспоминала,  как  выглядел  незнакомец. Кроме светлых   глаз  на  его   грубоватом  лице,    запомнились  эти милые  лермонтовские  усики и аккуратная бородка-эспаньолка. Фигура коренастая, стройная, шагая,  кажется, чуть припадает  на  левую  ногу. Но совсем  незаметно. Может,  это Кате  просто  показалось.  Одет с  европейской  небрежностью. Обычный черный  костюм,  белая  рубашка  и красная  бабочка. Никакой элегантности, за  исключением  усиков. И  еще  Катя  заметила, выправку военного,  может быть,  показалось,  но  голову он  держал  высоко,  не  так,  как остальные  почитатели  ее  красоты. Его  образ  вновь  и  вновь  возвращался к Кате, и  она  даже  пыталась   с ним  вполголоса  разговаривать,  но, услышав свой  голос, спохватывалась и  замолкала.
      
       За  два часа  до открытия казино,  когда вечерние октябрьские  сумерки стали  опускаться  на город, в  комнату Кати вошла Алевтина. Она пристально взглянула  на  девушку и  нашла ее  не  в  лучшей  форме.
       - Что с  тобой  происходит,  милашка? Вчера ты  не  была  такой  ослепительной,  как  обычно. Тебя никто не  выбрал  на  ночь. Алитет  недоволен. Навалилась  хандра?
       - Я  очень  переживаю  за маму. Она там  извелась, ничего  не  знает  обо  мне. Разрешите написать  ей  письмо.
       - Ты  сама  поставила себя в  жесткие  условия, не  покорившись  до  конца  Алитету,-  недовольно выговорила ей Авлевтина.
           Угнетатель,  какого  бы    ранга он не  был, имеет  одну ослиную  логику, которая укладывается  в  прокрустово  ложе и  выражается  следующей  формулой:  упрямство  человека заслуживает такого  количества  ударов плетью,  которое  научит его  уму-разуму. Катя пока  избегла физического  наказания, каким, по  словам  Алевтины, здесь  кое-кого подвергают.  Но  для  Кати сексуальное  истязание было  гораздо больнее,  и  она  готова дать  себя  исхлестать,  нежели очередной  раз  подвергаться  надругательству. Ее  душевные раны не  закрывались  и  не  закроются с годами,  как  шахты,  из  которых выкачали  руду, и  только  время властно излечить эти шрамы,   обрушив неустойчивые  своды. Потому  ее  ответ прозвучал  весьма  убедительно.
       -  Поверь,  я   старалась  изо всех  сил! -  воскликнула  она с  жаром, и   тут же  гася  пыл,  пролепетала:- Я  готова  попробовать снова.
       - После череды  мужиков,  которых  ты также  плохо  обслуживаешь,  Алитет к  тебе  не  вернется. Если будешь    посредственной на  подиуме, интерес  к  тебе быстро  угаснет,  и  ты  превратишься в обычную  подстилку. Постарайся произвести  впечатление  на  репетиции. Она  начнется  буквально  через пару минут. К началу  репетиции придет   сам  Алитет.
       Алевтина доброжелательно взглянув  на  Катю,  подбодривающе  улыбнулась и удалилась.
      
             11.
      
       Только  что  изложенный разговор Кати с  Алевтиной неожиданно возбудил вчерашнего  незнакомца. Он  сидел в машине,  стоящей  на стоянке возле  казино, а в правом ухе   чернел  пуговицей крошечный аппарат. Незнакомец  выразительно  глянул на  своего молодого товарища с  длинными черными  волосами,  ниспадающими на  плечи,  сидевшего  за  рулем и  тоже  внимательно  слушавшего диалог женщин. Тот   прекрасно  понял посланный взгляд, и  сказал на  английском  языке.
       - Успеваем на  первый.
       - Дверь?
       - Минута.
       -  Глаза?
       - Не успеют  понять.
       - Это  удача!
       За   коротким малопонятным, но  любопытным диалогом, последовала  длинная  пауза.  Седоки  напряженно что-то слушали  и  ждали. Внешне  они  были  спокойны,  но  как  бы  человек не  приучал  себя к  спокойствию и  хладнокровию, в решающую  минуту,  которую к  тому  же  надо  напряженно  ждать, сердце начинает  биться  учащеннее,  не  от  страха за себя,  а  за   исход операции,  которую надо по ходу  корректировать при  непредвиденных  обстоятельствах. По-видимому,   особой  непредвиденности здесь  не  наблюдалось,  если  вспомнить первую  реплику пышноволосого незнакомца  за  рулем: «Успеваем на  первый». Очевидно на  рейс  какого-то  транспорта, предусмотрительно взятого на заметку. Предположим,  что  это  самолет.
       Из  второй  реплики выходило,  что  злоумышленников  беспокоит  закрытая дверь. Но  надо  полагать, на  взлом  ее  потребуется всего  минута,  или  того  меньше.
       Вдруг  злоумышленники вновь  выразительно  глянули друг  на друга, кивнули  головами в  знак согласия,  вышли  из  машины и  направились к парадному входу в  казино. Преодолев  несколько  ступенек, длинноволосый человек прильнул  к  двери, а  его  товарищ  остановился  в   шаге  от  него и развел  руками.
       - Боб, бессмысленно  ломиться  в  дверь. Казино  закрыто. Мы  приехали  слишком  рано,  чтобы  полюбоваться  на эту русскую  красавицу. Придется ждать,  если ты  ничего  не  имеешь против.
       Но Боб упорно  не  отходил  от двери.
       В  глубине  казино двое  дюжих парней видели всю  эту  картинку на  своих  экранах. Оба  понимали  английский язык.
       - Англичанам не  терпится посмотреть  на Катерину.  Вчера этот с  бородкой  и  усиками  был  один. Сегодня  привел  товарища,- улыбаясь, сказал один  из  них.
       - Надо  предупредить охранника,  пусть прогонит настойчивых,-  сказал  второй,- О, аллах, да  они открыли  дверь, и ворвались в  ресторан, надо  немедленно  предупредить Али и  охранников!-  Послав  сигнал по  своим  каналам,   оба оператора бросились на  помощь своему  хозяину.
       Но было уже  поздно, англичане  стремительно  взлетели  на  второй  этаж,  в  руках у  них появились пластмассовые  воздушные пистолеты, из  которых с  огромной  точностью вылетели невидимые иглы,  и первая  впилась в  шею Алитета, вторая в шею его  телохранителя, третья угодила в  репетитора. Алевтина,  так  же  как  и  перечисленные люди, мгновенно  повалилась  на  пол. Длинноволосый налетчик  встретил  бесшумными  выстрелами выскочивших телеоператоров  с  пистолетами в  руках.  Не  успев сориентироваться и  вскинуть оружие, они трупами  свалились на  пол.
       Из  всей  компании не  тронутой  осталась  полуобнаженная  танцовщица  на  подиуме. Это  была  Катя Луговая.  Она  мгновенно оценила  ситуацию  и  стремительно  бросилась  навстречу налетчику с  лермонтовскими  усиками,  перепрыгнула барьер,  миновала  два столика,  и  выскочила на свободный  проход, направляясь к своему  спасителю,  который   выразительными жестами указывал  в  сторону  выхода,  поглядывая на двери  ведущие  в  кухню.  И  не  напрасно, из бокового  прохода выскочили  два  охранника,  и он  встретил  их двумя хлопками  своей   смертоносной  хлопушки. В  зале  прибавилось еще  два  трупа.
       Дело  было  сделано. Незнакомец ухватил  Катю  за  руку и стремительно бросился  на  лестницу,  где  столкнулся еще  с  двумя охранниками.  Один  из  них  успел выстрелить и  попал в  грудь незнакомца,  от  чего  тот  как  бы  споткнулся,  но  не  упал,  а  ответил  двумя  точными  выстрелами из  своего пневматического  пистолета. Результат  оказался  тот  же. Путь был  свободен. Катя услышала, как в  зале  ресторана  раздалось  какое-то  шипение,  и  следом появился длинноволосый налетчик. И  странно, вместо  того,  чтобы бежать,  не  чувствуя под  собой  ног,  а  Катя  действительно  не чувствовала  их,  подкашивающиеся,  дрожащие, ватные,  ее спаситель выхватил из-за  пояса серую  накидку, набросил   на  Катю  и  не спеша, взяв  под  руку,  вывел  через коридорчик    на улицу, направился  к одной из машин на  стоянке.
       Катя  оглянулась и увидела,  как  спокойно шел  за  ними длинноволосый,  только приостановился в  коридорчике, что-то  обронил,   плотно прикрыв  входную  дверь и последовал  спокойным,  но  быстрым  шагом к  той же  машине.
       Ни  слова  не  говоря,  налетчик  распахнул  дверку,  быстро  усадил  Катю,  сел  рядом, в  то время  как его  товарищ очутился  за  рулем,  запустил  мотор,  и  машина  без  помех  выскочила на проезжую  часть,   потерялась в транспортном  потоке.
       Катя  порывалась что-то  спросить,  но  незнакомец прикладывал  палец к  губам и приветливо  улыбался. Катя горела  огнем,  чаша  эмоций готова расплескаться  возгласами  радости,  на  языке вертелись законные и  вполне  понятные    вопросы. Но  незнакомец вновь выразительно  приложил  палец к  губам,  подавая  знак  молчания,    делая  страшные  глаза. Она  все поняла и несказанно  удивилась,  когда   незнакомец извлек  из  сумки бритву,  намылил усы,  бородку  и   быстро сбрил всю  растительность.
       В  памяти у  Кати   ослепительно  вспыхнула  одна  деталь.  Она узнала в  этом  человеке  того  военного  парня в  самолете,  который пожирал ее  глазами,  проходя  мимо  ее  кресла. Она  вскрикнула. Но  преобразившийся  парень  снова  приложил  палец  к  губам,  и  она, расширив  глаза  от  удивления и  страха, замолчала.
       Да,  это  был  тот военный  парень, Артем  Белянин.
       - Боб, ты убрал все прослушки?
       - Да,  сэр,  все  три  сгорели.
       - Хорошо,  крути  баранку  к  нашему  турагенству. Мы  свое  дело  сделали,-  говорил Артем  на  английском,  все  так же  прикладывая палец  к  губам,  выразительно   приказывая Кате  молчать.- Пусть  теперь свое  делают  другие.
       Артем  стал  переодеваться,  упаковывая в сумку снятые  вещи. Собственно,  сменил  он  только одну светлую  рубашку, где Катя  увидела дырку  от  пули. Заметив  ее удивленный  взгляд,  Артем  сунул в  дырку  палец,  повертел  им и  указал  на  свою  непробиваемую  грудь  в  бронежилете. Он  натянул  на  себя  легкую  тенниску,  а  пиджак   вывернул  наизнанку  темно-синего  цвета. Достал дамские туфли на  низком  каблуке гораздо  скромнее,  против  тех,  что  были  на  ногах  у  Кати,    и  мимикой  приказал  переобуться. В  руках у  него  появилась юбка с  ремнем и  кофточка. Он передал вещи  Кате, жестом  приказал быстро  переодеться. С  головы водителя  был снят  искусно  подогнанный  парик,  с  плеч - пиджак,  вывернут наизнанку темно-серым  неприметным  цветом и  снова  на  него  надет. Последней   операцией стало  переобувание.  Одни туфли  были заменены  зачем-то  на  другие, и когда за  исключением  Катиных модных  туфель все было  упаковано в  сумку, с  какими ездят  челноки, Артем сказал все  на  том  же  английском.
       - Кажется,  прибыли на  место.
       - Да,  сэр,  прикажете  парковать  машину?
       - Да-да и прекращаем свою  миссию.
       Машина  остановилась  у  высокого бордюра, где стояли  многие  другие. Седоки  покинули  машину,  закрыв  ее, не спеша,  направились прямо,  повернули направо и  затем  еще  направо. Пока они шли,  подхватив Катю под  руки с  обеих  сторон,  Артем посвящал  девушку в курс дела.
       - Как ты правильно догадалась,- сказал Артем  на  родном  языке, чему  Катя ничуть  не  удивилась,- мы  твои  спасители. Английским языком мы делали  заморочку, в  машине,  наверняка, где-то спрятана  прослушка. Сейчас  летим в  Киев. Я Артем Станиславович Белянин,  ты моя  жена  - Валентина  Александровна Белянина. Рядом  идет  наш  соотечественник Виктор Петрович Кулешов. Мы - челноки-туристы, сейчас  направляемся в  Киев. Все  остальные твои  данные прежние.
       - Нас уже всюду  ищут? Там  осталось  столько  трупов!
       - Ответ  на  первый  вопрос -  не  думаю. На  второй- там  нет  ни  одного  трупа.
       - Как? Вы же  стреляли.
       - Очень  просто:  сначала  болевой  шок,  затем крепкий сон часа  на  полтора  в  зависимости  от  массы  тела. Когда  они очухаются, мы будем  в воздухе, если  ничто  не  помешает. Загадку  им  разгадать непросто, свидетелей не  осталось, а в  казино  ломились английские  парни.
       - Но в  казино   осталось много   живых  людей. На  кухне, в спальном  корпусе. Там  много недовольных путан,  они  сейчас  ринутся в  ресторан и станут  разбегаться.
       - Это  нам  на руку. Никто  нас  не  видел, и  чтобы  разобраться,  понадобится  время. Мы  на  это  рассчитываем. Сейчас  возьмем  такси  и - в  аэропорт. В  нашем  распоряжении сорок  минут. Только  держи  себя  непринужденно,  как  счастливая и любящая  женщина. И  юбку постоянно не  стоит  одергивать,  она сшита  так,  чтобы изменить твою классическую фигуру. И  сотри с  губ  эту  вызывающую  помаду.
       - Но  у  меня  нет  другой. И  даже   дамской  сумочки.
       - Вот  черт,  промашка. В  сумке  такая  есть,  но  вот про  нее забыл. Выйдем  из  такси,  достану. Сейчас  возьми  мой  платок.
       Катя  торопливо схватила  поданный  платок  и  короткими  движениями  стерла  помаду,  облизала губы.
       -Так  нормально?
       - Не  совсем,  но  сойдет. Такси рядом, говорим  по-турецки. Ты знаешь  язык?
       - Сносно, могу  сказать  куда  ехать.
       - Тогда  не    надо, я  сам.
       Подошли  к  первой машине-такси,  уселись, и  Артем  на  плохом  турецком попросил  ехать в  аэропорт.
       Таксист безоговорочно  подчинился и  прибавил в  скорости,  когда  Виктор сунул  ему  несколько  долларов.
       - Это  сверху,-  сказал  Виктор, коверкая слова.
        К аэровокзалу  подъехали с  небольшим  запасом  времени. Катя искоса всматривалась в  лицо своего  избавителя.  На  нем  не  отражалось никаких  эмоций,  разве что в глазах  горели слабые огоньки нетерпения,  которые вспыхнули во  время  парковки такси и тут  же  погасли: оживления  полицейских в  аэропорту  не  наблюдалось. Артем с  Виктором  в  этом  увидели  хороший  знак, за которым  крылась аккуратная  работа  и  точный  расчет.
       Виктор  расплатился  с  таксистом,  взял  сумку из  багажника, в  руках  Артема  оказался  небольшой  саквояж,  который  она  раньше  не  замечала, и все  трое прошли  в  зал  ожидания,  где  уже  шла  регистрация  на киевский  рейс. Виктор  достал свои документы и  авиабилет, Артем  свои  и  жены. Регистрация  прошла  без  задержки. Контролер-турчанка  в  форменной  одежде изобразила стандартную  улыбку  и  передала документы Артему, он  взял их  и  отошел  от  стойки. И  тут  Катя  впервые  увидела,  что  ее  мнимый  муж заметно припадает  на  левую  ногу, а уродливый туфель напоминал протез.   Артем  перехватил этот  тревожный  взгляд. Он  улыбнулся  ей и  тихо  сказал:
       - Я был  тяжело  ранен в  бою. Идем  на досмотр и посадку, - и  поковылял  к  магнитным  воротам,  поддерживая Катю  под  руку.
       Подошел Виктор,  неся сумку.
       - Давай-ка,  дружище,  достанем сумочку  Валентины,-  они  отошли в  сторонку,  и Артем  быстро  разыскав  ее,  вынул  и  подал  мнимой жене.- Так-то  лучше,  меньше  подозрений. И колечко  на  пальчик обручальное. И  себе  тоже.
       Артем  подставил  руку  даме,  и  они спокойно  направились  на  досмотр личных  вещей,  который  прошел  без препятствий.  Багаж  был  сдан. Осталось  ждать  объявление  на  посадку. Виктор был  предоставлен  саму себе и  даже отошел  от  супружеской  пары. Артем влюбленными  глазами  смотрел  на Катю, подбадривал  ее взглядом и  короткими  репликами,  держа ее правую  кисть с  поблескивающим  обручальным кольцом у себя  на  ладони.
       -Не бойся,  тебя  не  укачает,  ты  же  приняла таблетку, - говорил  он  убедительно,   слегка пожимая ей  руку.
       -У  меня  тоже  плохо  работает вестибулярный  аппарат,-  услышал  Артем рядом грудной женский голос.- Я  пыталась  путешествовать на  корабле, то же  самое.
       Артем  обрадовался  завязывающейся  беседе,   она разряжала в нем напряженку последних минут, в  какие теоретически могут  случиться всякие  неприятности, потому сдержанно  откликнулся.
       -Так  вы  бы  тоже  приняли  таблетку  за  полчаса  до  вылета. Прекрасно  помогает.
       - Что  я   и  делаю,  молодой  человек,- говорила  пассажирка.- У  меня  здесь живет  дочь с  мужем. Вот навестила, а  вы отдыхали?
       - Скорее  работали,  чем  отдыхали,- ответил  Артем,-  зорко  наблюдая,  как в  зале  ожидания энергично  задвигались полицейские,  и подумал: «Кого  же  они  будут  искать?  Террористов  или сбежавшую из  казино наложницу? Скорее  первое. Иначе  не  могло быть. Кто-то должен  обнаружить полутрупы  и сообщить в  полицию. Слава Богу,  что все  затянулось».- Мы  туристы-челночники. Одно  другому  не  мешает. И  товар  закупили,  отправили,  и покупались в  море.
       - В  наше  время ничего  упускать  нельзя,- подтвердила  словоохотливая  пассажирка.
       - Мы  и  не упускаем,  немного  покупались, немного  поработали. Я здесь  впервые, кое-как  уговорила  мужа взять на Босфор,-  сказала Катя, как бы надевая  на  себя шапку  невидимку в  тот  момент,  когда мимо  них  прошел  озабоченный  полицейский. Но  шапка не  сработала. Страж остановился, изучающе  оглядывая Катю. Зато сработала шапка хитрости,  предусмотренная  Артемом: толстая Катина  талия   и  увесистая грудь не  произвели  на  него  впечатления,  однако,  он  пристально посмотрел девушке  в  лицо с очками  из  толстых  стекол,  обратил  внимание на  волосы собранные в шишку  на  затылке и  прикрытую широкополой шляпкой, перенес  внимание  на ее спутника,  скользнул опытным глазом по  левой  ноге в протезном  туфле  и переключился на  других пассажиров.
       На  рыжее  мальчишеское  лицо  Виктора, с  задранным кверху  носом  и  мешковатую фигуру, полисмен взглянул  мельком.
       Артем  глянул на  второго полицейского,  который просматривал  регистрационный  лист у  стойки. В нем десятки русских,  украинских, еврейских,  польских  фамилий. Предварительная  дата    приобретения     билетов тоже ничего  ему  не  сказала. Не найдя   ничего  подозрительного,  вернул  его контролеру. Почти  тотчас  зазвучал голос на  турецком  и  английском  языках,  объявляющих посадку  на   киевский рейс. Пассажиры  поднялись с  кресел,  кто  сидел, и   торопливо направились по  коридору  на посадку в  самолет.  Артем  и  Виктор шли  недалеко  друг  от  друга,  не  оглядываясь, но боковым  зрением  видели,  как число   полицейских  возросло,  но   ни у кого   из  них  не было  повода  остановить  поток  пассажиров,  среди  которых уверенно  шагал крепкий парень,  заметно  припадая  на  левую  ногу. Приметы налетчиков,  запечатленных в  казино  на  магнитную  пленку, совершенно  не  совпадали с    обликом  идущих к  самолету  мужчин.
        Еще  получасовое  напряжение перед  взлетом. Находясь в  чреве  самолета,  их  действия  уже  ничего  не  решали, а судьбы    уже    уготованы. Любые  действия  человека -  трусливые  или  смелые, логичные или  абсурдные, свободные  или подневольные; те  и  другие все  равно ведут   к его  судьбе, к  той,   какими  делами  она  уготована,  ибо человек - творец своей судьбы. Чего  уж  тут попусту  волноваться. Но  даже обреченный  на  казнь человек и  смирившийся с участью, всегда с  волнением  проживает  последние  минуты, ибо  у  него  бьется  сердце... Но  вот лайнер качнулся,  вырулил  на  взлетную  полосу,  моторы форсированно  взревели,  и корабль помчался,  набирая скорость.
       Артем сжал до  боли  Катину  руку,  но  боль  эта  показалась  сладкой,  она  благодарно  глянула на  Артема,  и  он  заметил,  как  за  очками в  глазах  набухли  слезы.  Они  покатились  по  щекам девушки,  она  порывисто  сняла  очки,  уткнулась в  бок Артему, и  судорожные  рыдания со  всхлипами  перевернули  ему  душу. Он  гладил  девушку  по  голове,  давая  ей  выплакать  слезы  счастья,  которые  переполняли все  ее  существо. Эту горячую  минуту Артем  вспоминал,  как  самую  счастливую и  радостную во  всей  своей  дальнейшей  жизни. Виктор,  сидевший  на  крайнем сидении в  свою  очередь  сжал  Артему  левую   руку выше  локтя. Тот ответил ему   тычком  в  бок,  друзья  перебросились восторженными  взглядами, а  из  горла  обоих  вырывался  немой  вопль победы.
       Симпатичная стюардесса  на  украинском  языке обратилась  к  пассажирам,  рассказала,  кто  выполняет  рейс, напомнила  правила   полета и  пожелала счастья.
       Катя встрепенулась. Кто  говорит  о  счастье? Какое  обманчивое  слово! Когда  она  летела  сюда, думала за счастьем.   Нашла рабство  и  унижение. Сейчас,  только  сейчас,  она чувствует  себя  по-настоящему  счастливой,  рядом с  сильным и  удалым  человеком,  который   рисковал из-за  нее  жизнью,  как  и  второй  его  товарищ. Ради  чего?
       - У вас было  такое  задание?  От  кого?-  неожиданно спросила  Катя.
       Артем  растерялся. Он  не  нашелся, как  ответить на  этот  вопрос. Поэтому   приложил палец к  своим  губам,  ласково  улыбнулся и нежно погладил  ее по  руке.
       Но  себе  он  ответил: «Из-за  любви, а  Витек из-за  дружбы! Вот  так-то,  Катерина».
       Она внимательно  смотрела  на  него,  и  ему  показалось,  что  она  поняла  его  немой  ответ. И  это  к  лучшему,  поскольку в этом истина. Катя  поцеловала  его в  щеку. Он замер,  прикрыв  глаза. В  сердце  начиналась  лихорадка.
       Весь  полет  она  не  отпускала его  правую руку, и  он  не старался ее отнять, словно  это  был  амулет,   хранящий его  обладателей  от несчастий и  болезней, сберегающий  любовь своей  таинственной  силой.  Но  Катя далека   от мистического воображения,  она осязаемо  чувствовала  силу  этой  руки  и  видела ее  в  действии.
       - Как  же  я    благодарна, тебе, Артем, и  Виктору! Как  же  вам удалось так блестяще все  сделать?-  шепотом  на  ухо спросила  она, сгорая  от  нетерпения.
       - Это ж гражданская организация,  серьезного противника быть  не  могло.  Но  мы все  равно следовали  логике нашего  плана,  нить  которого в  крепких  руках и дерзкого  натиска не  завела нас  в  лабиринт  случайности,  и  мы  не  оказались в  тупике  поражения,- так же  шепотом  на  ухо  ответил Артем.- Не умеющий  рисковать,  часто  играет против  себя.
       - Все  равно,  это  какое-то  чудо!
       - Чудо  и  есть,  мы  летим  в  Киев. Можешь  подремать.
       - Ни  за  что  на  свете,-  сказала  Катя,  одаривая  парня очаровательной  улыбкой.
       Но  мерный  гул моторов  самолета,  теплая  и  сильная  рука,  обхваченная  ею,  отдалили на  незримое  расстояние все тревоги,  и  она,  убаюканная звуками и  укрытая  теплыми чувствами благодарности и  любви к русским офицерам, сладко  уснула.  Артем  бережно  охранял  ее сон,  гордый  своей  миссией. Он  бездумно  молчал,  любуясь  спящей возлюбленной. Никто  не  мешал ему. Это  и  такое было с  ним  впервые: вырвать  из  неволи и  везти на  свободу  утомленную тревогами  красавицу из родного  двора,  да  еще  свою   любимую! Было  ли  еще  такое  с  кем? Только  в  сказках  Пушкина.
       Витек несколько  раз улыбался  ему,  кивая головой в  сторону спящей  Кати, и все  понимая и  завидуя  ему, Артем отвечал   благодарной  улыбкой,  тоже  все  понимая. Потом Витек  расслабился и  задремал,  а Артем трепетно и с  гордостью  охранял сон  дорогих  ему  людей.
        Катя, как  и  Виктор, проснулась  от  голоса  стюардессы,  объявляющей о  прибытии в аэропорт Киева,  и  почувствовала  себя отдохнувшей и  бесконечно  счастливой. Уже  ничто  не  могло  вернуть ее в рабство. Никакая  сила,  своя  земля больше  не  уйдет  из-под  ног.
       Молодые  люди  в  общей  веренице пассажиров продвигались к выходу.  Свежий воздух  приятно  освежил  разгоряченные  лица,  когда  они  спускались  по  трапу. Сердце  Кати  ликовало. Она  еще  плотнее  прильнула к  этому сильному  парню, с  которым  ей  было  так  покойно, еще   далекая  от  тех мстительных  мыслей,  которые  скоро овладеют  всем  ее  существом.
       В  ожидании  багажа, друзья  выкуривали сигареты на  свежем  воздухе. Катя  от  предложенной  отказалась,  решив,  что курево  не  женское  дело, это  была  ее  ошибка,  как и увлечение Корзининым и  очищение,  которое  она  должна  пройти, пусть  начнется с  отказа  от  этой дурацкой  привычки,   возникшей у нее в  последний  год  жизни, горячо осуждаемой мамой. Ей придется  многое пересмотреть,  передумать,  чтобы  начать  жизнь с   чистого  листа,  возможно рядом  с  Артемом,  если самое таинственное  чувство человека вернется к  ней. Но  это будет  не  скоро,  после  очищения души и  тела. В  трудах  и  учебе,  а  еще  мести за  предательство  и  надругательство. 
       Друзья вернулись в багажный  павильон, перебрасывались малозначащими  фразами,  шутили по  поводу Катиной южной  одежды и  северного  Киева и  еще  более  северной  Москвы.
       - Не  беда, получим багаж,  достанем накидку,- сказал бодро  Артем,- она вполне  приличная,  и  прикроет Катин скромный  наряд. В столице купим что-нибудь теплое. Перезимуем.
       С  доводами  Артема  пришлось  соглашаться,  так  как  поблизости  не  было волшебной  пещеры  Али-Бабы,   Катиного домашнего  гардероба,  и  даже не  лежали в  кармане несколько  десятков  украинских  карбованцев.
       -  А  позвольте  узнать,  сэр,   какие ваши  планы на  будущее?- отбросив  шутки в  сторону, с серьезной  миной  на  лице,  спросил Виктор.
       - Самые  мирные,  дружище. Если  ты  когда-нибудь надумаешь заглянуть  ко  мне  на  огонек,  то  увидишь  меня владельцем шиномонтажки. Площадку для  нее я уже  застолбил с помощью  моего  школьного  корешка Кости, ты  его  знаешь по  моим  рассказам. Осталось дело за  малым - приобрести вагончик и  оборудование.
         - На  которые  у  тебя  нет  грошей,- усмехнулся  Виктор.
       - Нет,-  ответил  Артем  задиристо,- но я  знаю золотоносную жилу,  и  ближайшим  летом уйду в  старатели. Друг Костя  подсказал. Повкалываю  сезон, попостюсь,  и гроши  будут.
        - Ну, это  прекрасно, это  твоя  перспектива с  алыми  парусами.  Будущее    всегда  нам  машет  приветливой  рукой, а  сейчас, пока  мы  еще  вместе?
        - Ты  мог  бы  и  не спрашивать, заваливаемся  в  ресторан и оттянемся  за  все страхи. На  последние  гроши.
        - Я  мог бы,  конечно,  не  спрашивать, но мы  поиздержались. А  вот если  бы  нам  удалось  использовать московские  билеты, тогда другой  разговор.
        - А  что,  это  мысль. Они целы?
         - Я  подумал,  что  они не  очень большой  груз и  не  стал  их  выбрасывать.
       - Идем к  администратору,  авиакомпания,  по-моему,  одна, скажем, в  последнюю минуту предложили пассажирам дополнить  рейс из  ожидающих  утренний, вот  мы  и подсуетились, в  надежде в  Киеве  пересесть на  ближайший и  выиграть драгоценное  время.
       - Артем,- Катя все  порывалась вклиниться  в  разговор,-  финансовые  затруднения  можно  решить моими  драгоценностями,  если  они сохранились в  вашей сумке.
       - Из  сумки ничего  не  пропало, на как  это  сделать  практически,  сейчас  ночь,  ломбарды  закрыты,-  уклончиво  ответил  Виктор.
       - Предложить официанту  в  ресторане,- настаивала Катя.
      - Надежда  на  твой  бриллиант, Катя, самые  минимальные. Прости  за   прямоту,   он - фальшивый.
       - Да?-  растерялась Катя,- а серьги, цепочка, браслеты? Они  что-нибудь  стоят? Наконец, вот  эти  обручальные  кольца.
        - И   тебе не жаль будет пропивать эту  реликвию?- спросил Виктор,-  которая  из  всего  перечисленного настоящее  золото.
       - А остальные мои побрякушки  из  медного  колчедана?
       - Где-то  близко  к  истине. Только анодированные.
       - Катя,  не  стоит огорчаться из-за  таких  пустяков,-  гневно  глядя  на  друга, сказал  Артем,  прекращая тяжкий  разговор.- Где фальшивая  жизнь, там фальшивые  драгоценности.
        - Хорошо,  а  туфли  мои не  фальшивые, их загнать.
       - Туфли   прекрасные. Но  они  остались в машине,  на  память  Алитету,-  сказал  Артем.- Как,  кстати,  и  все  драгоценности.
       - Почему же вы    их  не  взяли?-  растерялась  Катя.
       - Это была  серьезная  улика. Я  бы  даже снял с  тебя  все тряпки,  если  бы  мог это  сделать в  машине. И  тогда  нам вообще  не  стоило прятаться. Документы  у  нас  самые надежные. Отвертелись  бы. Правда, не  хотелось  волокиты.
       - Не  забывай,  нас  бы  вычислили  по  билетам,- сказал  Виктор.- С  чего  бы  вам,  молодые  люди тратиться? Последовал  бы  вопросик.
       -  Вопрос  резонный. Ответ  тоже -  время  деньги,  за коммерческими  делами боялись  опоздать  на вечерний  рейс,  потому  продублировали. Потеря  не  велика.  Главное, в  казино   никаких  трупов, у нас  же из казино ничего  нет, а  то,  что  исчезла русская красавица-наложница, Алитет, думаю, очухавшись, умолчал. Зачем  ему  подставлять  свой  бизнес?
       -  Ваши умозаключения,  сэр, не  лишены  справедливости Вот  и  администратор,-  сказал  Виктор,-  попытаемся  выкрутить  проезд  и сэкономить  на  ресторан.
       После  изучения билетов и  ситуации,  администратор сказал,  что претензии  правильные,  ждите  ближайший московский  рейс,   регистрируйте  билеты  и  летите. Администратор  сделал  на  билетах  свою  отметку и  вернул документы.
        Настроение у  друзей  поднялось  до  самой  высшей  отметки.  Катя  не  выпускала  руку Артема, не  только  потому,  что  бесконечно  благодарна  ему  и Виктору за  свое  освобождение,  но  и  потому,  что  ей все еще не  верилось в  свободу,  и  она  боялась,  что  сейчас  откуда-нибудь вынырнет  Алитет со своим  охранником, схватит и   утащит  несчастную в ненавистное  казино,   а  она  не  успеет  ухватиться  за  Артема.
       Артем и  Виктор  понимали  состояние  девушки. Они заказали в  малолюдном ресторане литр  горилки,    получив  ее, немедленно утопили  остатки  страха в  сорокоградусной. Плотный  ужин уничтожил  остальные превратности судьбы, и  молодые  люди  даже  попытались  танцевать,  но   настроение  Кати все же   ломалось,  как  хрупкий  лед, и  друзья не  стали  бередить  девушке  еще  живую  рану.
       Утром  перед посадкой Артем дал  телеграмму Вере  Андреевне: «Операция проведена успешно,  больной выздоравливает». И своим  родителям: «Ждите приезд поездом. Число сообщу». Виктор  телеграфировал в  часть.
               
              12.
      
       О всеобщем шухере в  казино, Катя  предполагала  верно. Не прошло и  нескольких  минут, как по  казино  разнеслась  весть о том,  что хозяин казино и охрана  перебиты  террористами. Путь  на  волю, кому  обрыдла такая  жизнь, свободен. Группа славянок решительно  ринулась на  выход  через запасной  выход. Но  кто-то из  них властно крикнул:
       - Дуры,  куда  же  вы  без денег и  документов, вас быстро переловят и  посадят. Надо пойти в  кабинет Али, открыть  сейф,  взять  документы и  деньги,  пока  нет  полиции.
       Толпа двинулась по  направлению к кабинету, который  оказался  открыт. В  миг было  выпотрошено все,  где могли  лежать  ключи от  сейфа, встроенного в  стену. Но их  нигде  не было.
       - Они у  Алитета в  кармане!- прозвучала  догадка, и несколько самых  решительных  девушек  бросились в ресторан. Их    остановил  появившийся грузный управляющий. С  криками  и  кулаками  они  набросились  на  него,  повалили, надавали  тумаков и обшарили  карманы хозяина. Ключи были  при  нем. Ликуя,  путаны бросились в  кабинет,  долго возились с замком. Наконец   сейф был  открыт и в нем,  они  знали,  лежала  гора  паспортов. В  сейфе   оказалось несколько  пачек долларов. Ими  завладела самая активная женщина.
       - Нас двенадцать  человек,- сказала  она,- здесь три  пачки. Ищите  каждая свои  документы,  я  и  моя подруга  разделим деньги  на  двенадцать частей.
       Двое стали  делить  доллары,  остальные,  жадно  поглядывая  на деньги, принялись  беспорядочно  рыться в  паспортах. Кто-то  догадался  выкрикивать фамилии. Дело  пошло  быстрее, и  вскоре каждая женщина  получила свои  документы. С  проворством ловкого  казначея доллары были раскиданы  на  двенадцать  кучек. Девушки  расхватали каждый  свою  пачку и бросились к  черному  выходу. Кто-то  поджог зажигалкой  валяющиеся  на  столе бумаги, и   кабинет,  наполняясь  дымом, опустел.    Освободившиеся  невольницы растекались по улицам  небольшими группами.
       Хозяин казино Алитет Осман из всей пораженной  компании очнулся  первым,  поскольку масса  его  тела  была  самой  большой, и  доза быстро  действующего  наркотика держала  его в сонном  состоянии час  двадцать  минут. Он  лежал  на  кушетке и первое, что    услышал, был  голос его  врача.
       - Господин  комиссар, мой  хозяин пришел  в  сознание.
       Алитет  открыл  глаза и  увидел  перед  собой  склонившуюся физиономию  его  старого недруга,  и первое о  чем  он  гневно  подумал: какой  идиот вызвал  полицию? Но вслух спросил:
        - Что со  мной  произошло?- Алитет сел  на  кушетке,  свесив  ноги.
       - Этот  вопрос я  бы  хотел задать вам,  господин Али:  что  произошло с  вами и  вашими сотрудниками,  которые трупами  лежат в  зале  ресторана и  на лестнице?
       - Моей  жизни  угрожает  опасность, а  вы  задаете   вопросы, на  которые я не  знаю  ответа,-  гневно  произнес  Алитет.
       - Вашей  жизни  уже  ничто  не  угрожает. Вы  пришли в  себя  после хорошей дозы какого-то  наркотика,  как  и  все остальные  сотрудники. Вот  этой  иголочкой  вас  укололи. Вы  видели кто?
       - Я  наблюдал   репетицию моей  танцовщицы, звучала  музыка. Вдруг я  ощутил адскую боль, упал. И вот  вижу вас.
      - И  больше  ничего?
      - Разве что  какой-то кошмар,- усмехнулся Алитет.
         - Пока  вы  лежали  без  чувств, мы  посмотрели видеозапись. Дверь  взломали  двое. Один высокий,  черноволосый, второй выше среднего  роста человек с  усиками  и  бородкой. Оба говорили  на  английском  языке. Эти  люди,  по  всей  вероятности, нанесли вам и  всем  остальным  роковые  уколы. Каким  образом?        - Господин  комиссар,-  раздался  голос  врача,-  охранник тоже  пришел в  чувство.
       - Я  не  сомневался в  этом. Но  не  надеюсь,  что  и  он сообщит мне  что-нибудь вразумительное. Вы кого-нибудь  подозреваете в  этом  дерзком  налете,  цель  которого мне  довольно   ясна. По  сведениям  управляющего из  казино   бежала группа ваших путан со  своими  документами,  которые  они  нашли в вашем  сейфе. Я  верно  говорю?-  обратился комиссар к стоящему   рядом  с  Алитетом  грузному  человеку вытирающему платком  пот с  лица.
       - Верно,  господин  комиссар, в  том числе,..- управляющий  поперхнулся  от  своей  речи,  поймав  грозный жест Алитета.
       - Говорите,  я  вас  слушаю.
       - Я хотел  сказать исключительных бездельниц.
       - И  одна  из этих  бездельниц,  как мне  удалось  установить, никто иная,  как  русская красавица Катерина,  первая  звезда  вашего  казино?
       - Я  не  могу  утверждать,  господин  комиссар,  пока не проверю  все комнаты  и  закоулки  казино.
       - Чем  и  занимаются  сейчас  мои  сыщики. Итак,  господин Алитет, я  жду  вашего  ответа,-  сказал  комиссар,  глядя,  как  приходит в  чувство  самая  уязвимая  жертва -  стройная, как  балерина, Алевтина.
       - У  меня  не  было  никаких данных  опасаться  налета.
       - Но  он  состоялся. И что  или  кто же  интересовал налетчиков,  которых  сейчас  разыскивают по всему  городу? Или  прикажете  дать  отбой,  коль у  вас  ничего ценного  не  пропало и никто  не  убит?
       - Как  вам  будет  угодно, господин  комиссар.  Лично  я никаких  заявлений  не  делал  и  не  делаю. Предоставьте нам самим  разобраться во  внутренних  делах.
       - Ваше  право,  но как мне  доложили,  вы  незаконно используете больше  десяти девушек  в  роли  проституток, в  частности, эту  русскую. Вы  вновь доставляете много  хлопот.
       - Это  ложь,  господин  комиссар. Она работает у  меня  по  контракту  в  роли  фотомодели и танцовщицы. Я  исправно перечисляю  на  ее  счет заработанные  деньги и  исправно  плачу  все налоги. Проверьте мои  слова, господин  комиссар,  и  вы  убедитесь,  что  я  говорю  правду. Я  приношу свои  извинения по поводу необдуманного звонка  в  полицию,  и  благодарю  за  оказанные нам  услуги.
       - Мы  проверим, будьте уверены,  господин Али, и если  вы  нарушаете  закон,  вам  на этот раз  не  выкрутиться,-  с  этими  словами комиссар повернулся и  направился к  выходу.
       Алитет  мрачным взором  проводил своего  недруга,  подождал,  пока  за  ним  и  его сыщиками  захлопнулась  входная  дверь, перенес  тяжелый взгляд на  управляющего.
        - Кто сообщил в  полицию?
       -Трудно  сказать,-  ответил управляющий,- когда  я вошел  из  кухонного  коридора  в  ресторан,  то  сам упал пораженный каким-то  газом. У  меня  слезились  глаза,  я  беспрерывно  чихал, но  слышал  крики, стоны,  проклятия. Ресторан  превратился  в  поле  боя при взятии  Измаила...
       - Свое  красноречие  прибереги  для молитвы,  когда  будешь оплакивать свое  увольнение,- гневно  пресек поток  слов управляющего  Али.- Кто сообщил  в  полицию?
        - Кто-то  из    девушек. Я  слышал  их  крик  и  визг,- управляющий  предпочел умолчать  о недавней стычке с путанами и разграблении  кабинета
       - Где Катерина?
       - Она  исчезла.
       - Вы  хорошо  все обыскали?
       - Да,  господин.
        - Значит, налетчики  пришли  за  ней! От  этих  русских можно всего  ожидать.
      - Но  налетчики говорили  по-английски.
     - Я  тоже  говорю  по-английски, болван. Вышлите в аэропорт самых  надежных  и  подготовленных бойцов,  пусть  они  схватят  Катерину и  доставят ко  мне. Вы  знаете  расписание  самолетов идущих в Россию?
       - Да, утром есть  рейс  на  Москву.
       - И  все?
       - Есть  вечерний  на  Киев. Но  самолет,  к  сожалению,  вот-вот взлетит.
     - И  они могли  успеть  на  него,- в  раздумье  сказал  Алитет.-  Она много  знает  лишнего,  а  это  опасно. Вместо  проститутки с  улицы,  Корзина, мне  подсунул  неразвращенную, порядочную девочку, у  которой  нашлись защитники. Подлец должен ответить...
       Алитет пошевелил  шеей,  прощупал  место укола и,  не обнаружив  никакой  припухлости, спросил  врача.
        - Вы  можете  сказать,  чем  нас потчевали?
       - Это, на  мой  взгляд,  быстродействующий усыпляющий наркотик,  след  которого  можно обнаружить, лишь  взяв  на  анализ  кровь.
        - Так  возьмите ее  у всех,  и  исследуйте. Определите,  насколько  опасен  он  для  здоровья?
      - Думаю, он  опасен  лишь  передозировкой.  Но ее не  было, даже  для Алевтины,  чей  вес  значительно меньший, чем  у  остальных.
         - Действовали  хорошо  подготовленные боевики. Два человека  разделались с  моими янычарами, как  повар с куропаткой. С  этого  дня я  лично  буду  проверять боевую  подготовку каждого охранника, мне  надоело даром  кормить  такую  свору!- Алитет встал с кушетки,  обвел  презрительным  взглядом собравшуюся  челядь и, снедаемый  гневом,  отправился в свой  кабинет, откуда несло горелой  бумагой.
      
             13.
      
       Если  несколько  месяцев  назад Катя Луговая на  пути в  Москву  жила  любовной  восторженностью к  своему  мужу и олицетворяла самую  счастливую особу  на  свете,  то обратно ехала совсем  иная женщина. Катей овладела  печаль и  невеселые думы, и  только  светлая  благодарность   Артему и Виктору  сглаживали  горечь воспоминаний. Под  стук  колес скорого поезда острая радость  освобождения  прошла,  вставала  невеселая перспектива объяснения своего  отсутствия  на  факультете,   явное фиаско в глазах однокурсников всех радужных  устремлений,  какие  несли  ей корона  первой  красавицы и блестящее  замужество. Ей стыдно  показываться  на  глаза даже маме,  которая  предостерегала    от столь сомнительной  поездки  за  границу с  богатым любовником. Возможно,  мама  пощадит  ее и  не  станет  упрекать в  свершившемся горе. Слава  Богу,  хоть  вырвалась на  свободу живая  и  здоровая.
        Внешне здоровая,  а  внутренне  она  вся  надорвана и  опустошена настолько,  что не  сможет ответить  взаимностью   этому  благородному человеку,  который ее спас  и  обожает. Она  видит,  понимает, догадывается.  Иначе  ради  чего бы он ввязался в  опасное  дело? Мама  заплатить  ему не  в состоянии, и  она  тоже.  У  нее  есть  только  ее красивое  тело. Но ни  за  что в  жизни она  не  станет расплачиваться с  Артемом таким  способом,  да  и  он вряд  ли нуждается  в  таком  расчете. Ему   нужна  ее любовь,  такая  же,  как у  него  к  ней. Но  пока,    кроме глубочайшей  благодарности,  восхищения его мужеством,  удалью, она ничем ответить не  может. А  почему  бы  не  полюбить этого  верного и  преданного  парня? Нет  родника  чище,  чем  его  душа! И  любовь глубокая, как Байкал.
       Чем  ближе  подъезжали к  дому,  Катя  замечала, тем  сильнее мрачнел ее избавитель. С  каждым  днем  они  все  меньше  разговаривали.  Если в  первый день,  накупив  продуктов,  насколько им  позволяли  деньги,  Катя с удовольствием хозяйничала  за  столиком  купе, старалась сытнее  накормить Артема и почти  беспрестанно  говорила ему что-то  о  своей любимой  кухне, об  обилии  самых  разнообразных салатов в  их  рационе, то к  концу  дороги ее живость улетучилась,  как пар от  шашлыка,  оставляя ненадолго  след  запаха, и тяжкие думы о  будущем сковали все ее  чувства. И  только  один стыд  ежовым  колесом   накатывался  на  нее своим  жгучим  оперением. Ей    стыдно перед  человеком,  который ее любит, за  свое легкомысленное  прошлое,  за то,  что  она  так  легко дала себя  обмануть и втоптать в   несмываемую грязь. Она  часами сидела и  молчала, словно  замороженная, или  уходила в коридор  вагона,  попросив  извинения у  Артема,  смотрела в  мелькающую    за  окном пожухлую рыжую  степь или холмы  и  горы  в  лесистом  багряном  убранстве и  не  воспринимала проносящуюся  красоту, находясь в абберации чувств,  когда  действительное  воспринимается  ложно. Стук  колес в  первые часы пути,  казавшиеся Кате  прекрасной  музыкой,  сопровождающей  ее  в  новую  жизнь,  теперь этот  перемежающийся звук раздражал своей  монотонностью и бесконечностью, являясь  неким  укором за   безоглядную любовь  и доверие, за совершенное  легкомыслие,  за  пренебрежение к советам  мамы  и  высказанным предостережениям.
       Их  соседи  по  купе,  тоже  молодая  пара, ехавшая почти  до  самого их  города молчаливо  переглядывались,  недоумевая,  что  за  кошка  пробежала  между их соседями, но  из  деликатности расспросами  не  досаждали. Чужая  тайна - кладезь  домыслов и  пересудов. Проблема, заложенная  в ее  основу вполне  разрешима для  постороннего,  только  поделись,  и  рецепт  готов. Особенно,  когда находишься  в  пути,  а твои  попутчики  становятся истинными  друзьями,  и  даже  чуть  ли не  родственными  душами. Как хорошо решаются   коллективом  проблемы,  как  легко  вылетают  советы!  За  столь серьезной  занятостью  время летит, как стая борзых во  время травли. Но,  увы, у  соседей  ротик  на  замочке,  а  ключик потерян. Словом, с  попутчиками  не  повезло.
       И  все  же  Катя заставила себя объясниться с Артемом.
       Они   остались  в  купе  одни,  а  ехать предстояло  еще  часа  три.  Артем мучался,  сидя  у  окна, иногда  бросая  на  нее взгляды,  полные  любви и  тоски,  но не решался завести  откровенный  разговор,  боясь  его  исхода. Ему было одновременно  стыдно  за  свои  претензии на  любовь девушки якобы за  освобождение,  и  он  не  смел говорить  на  эту  тему  сейчас,  откладывая и  страдая.  Хотя  стыд  для  храброго  человека не    позор,  а инструмент высокой  его  нравственности. Наконец,  он  не  выдержал,  встал,  собираясь  покинуть  купе до приезда в  город,  но  Катя  удержала  его.
       - Артем,  не  уходи,  я  хочу поговорить  о  нас.
       Он  остановился  на  полпути,  повернулся с  проблеском  надежды в  глазах и  сел.
       - Катя,  если  тебе тяжко  и  неприятно,  не  надо. Вот  приедем,  я  отведу тебя  к  маме, и ты  забудешь всю эту  эпопею,  как  страшный,  кошмарный  сон.
       - Нет,  Артем,  не  забуду. Особенно  тебя.
       - Спасибо,- с  благодарностью  сказал  Артем.
       - Не  благодари  меня,  я  пока  ничего  не  заслужила. Я  знаю, почему  ты бросился меня  освобождать,  как  в  омут, из  которого   вынырнуть  не  просто. Еще  в  самолете,  по  твоим  глазам я  прочла  причину,  а  в  Киеве убедилась: тебя толкала бескорыстная  любовь,  а  Виктора -  ваша мужская,  крепкая  дружба. Да-да,  это так,  не  отводи  глаза.
       - Догадаться не  трудно, я  согласен. Это  так,  я  тебя  люблю!
       - Спасибо тебе,  Артюша,  ты  прекрасный  человек! Я  восхищаюсь  тобой  и  Виктором. Вы  те парни,  каких  надо любить,  и я  убеждена,  что в  тебя влюбится  не  одна  девчонка,  и  ты можешь кого-то осчастливить. К  сожалению,  я  к  таким  не  отношусь. После  той  грязи,  в  которой  я была,  я даже  не  смею стоять  рядом  с  тобой. И  только  огромная благодарность,  какую  нельзя  измерить человеческими  понятиями,   заставляет меня быть  подле  тебя,  и,  зная  о     твоих  чувствах ко  мне,  не уйти,  не  броситься  вон. Ты  не  должен  пасть  жертвой  публичной  особы. Мне  надо очиститься.
       - Это не  жертва, Катя, это  большая любовь,  благодаря  которой ты  на  свободе. Она,  только  она  толкала  меня на  риск.
       - Надо  быть  неблагодарной  слепой свиньей,  чтобы не  увидеть такого  яркого  порыва,  я полностью  отдамся  тебе,  когда  мы  сможем  остаться  наедине. Но  ты  ведь  не  хочешь получать  мое  тело, как  плату.  Не скрою,  ты  мне очень мил. И  все же  мне  надо  время  на  очищение.  На  месть! Я  слабо  верю в  Бога,  но теперь,  когда он  послал тебе  любовь, и  она  вершила  нашими  судьбами,  я начинаю  думать,  что Всевышний  есть!  Свобода,  добытая твоими  и  Витиными  усилиями, не  полная,  моя  душа,  мой дух по-прежнему  в  плену прошлого  коварного  обмана,  угнетена позором. Возможно, я  буду  орудием  мести,  как недавно являлась орудием забавы.  И  когда  я  отомщу,  я обрету  полную  свободу  и стану твоей и  душой  и  телом.
       - Хорошо,-  после некоторого  раздумья  сказал  Артем.- Если ты  моя жизнь, то твое  мщение  и  очищение -  тоже дело  моей  жизни.  Как ты  это  себе  представляешь,  ты  все  же  слабая женщина,  а  коварства я  в  тебе  не  вижу.
       - О, коварство придет,  его  рождает  во  мне  неистребимое  желание  мести - этого сладкого  слова! Я  понимаю,  разве  можно без  денег,  величайшей  силе, какую изобрел человек для  своего  порабощения и  могущества,  одолеть светского  льва,  который на  ужин  заказывает свежего  фазана, черную  икру, живую   стерлядь и  элитное  шампанское «Вдова Клико» по  несколько  сот  долларов  за  бутылку. Чтобы  отомстить богатому  человеку,  надо  тоже  стать  богатой. Я  не  знаю,  как  это  сделать,  но  попробую  одно  средство,..- Катя  закусила  губу с  трудом  овладевая  чувствами  негодования и  отчаяния,  охватившие  ее  и понятыми  Артемом. Но  она  собралась  с  силами  и  продолжила: - Если  бы  ты  знал,  как  я  страдала  под  жирной тушей  Али,  как  душило  меня  омерзительное чувство насилия,  как  я  мечтала  вонзить в  живот своего  истязателя кинжал,  как  мечтала о  мщении главному  виновнику своего рабства,  ты  бы  меня  сейчас  не корил в  своей  душе. Но  если  я  отступлюсь  от  мщения,  я  возненавижу  себя. Рядом  с  тобой я  вновь  почувствовала  себя если  не  счастливой,  то просто  полноценной  женщиной.  Но  чем  ближе  к  дому, откуда  начался  мой  позор, тем больше я  теряю присутствие  духа и  вижу  себя  раздавленной  черепахой.
       -  Большая  скорбь -  часто венец  душевным  силам: либо  человек мужает,  либо  тает,  не  находя опоры. Все же ты  должна  поделиться  своими  намерениями  и опереться  на  меня. Ты  убедилась,  что  я  кое-что умею  делать.
       - Мстить не  значит,  обложить себя  трупами. У  меня  пока все  смутно,  потому  что  нет  денег.  Но  одно  ясно, узнав,  что  я  сбежала,  Корзинин,  я  даже  не хочу  произносить  это  слово, может меня  попросту   заказать и  уничтожить. Мне  надо быть  невидимкой.  Этакой  нимфой,  которая владеет тайными силами  природы  и, накопив  их,   поразит недругов.
       - Ты хочешь  прибегнуть к  ядам?
       - Как  одно  из крайних  мер,  если  не возможны иные.  Но  я сказала  об  одном  средстве, которое  тебе  может  не  понравиться.- И  она,  как  бы  опасаясь,  что  их  услышат,  зашептала  ему  на  ухо.
       - Что ж, приятного  мало, но недурно. Это  средство способно  сожрать  человека  заживо. Но  знаешь  ли  ты всех  своих  врагов?
       - Корзинин,  кто ж еще?-  удивилась  Катя.
       - Корзинин далеко  не  самостоятельный  бизнесмен,  он  под  пятой  у своего  шефа, а  шеф -  отец одной  особы.
       - Да,  Миры,  моей  бывшей  соперницы. Не  хочешь ли  ты  сказать,  что  она во  всем  виновата?
       -  Она - причина  твоего  заточения.
      - Для  женщины борьба  за  мужчину естественна. Не  думаю,  что она подсказала негодяю  такой  план избавления  от   соперницы.
       - Я тоже, но у нее  есть  любящий  всемогущий  отец,  на  совести  которого,  по  словам  Кости,  несколько  заказных  трупов. Он  перешагнет  через  любое  препятствие,  растопчет  любого  человека ради барыша и слепой  отеческой  любви к  дочери,  которой Бог  наградил  его в  наказание. Она  вьет  из  него  веревки.
       - Ты  считаешь,  он  причастен?- тихо спросила  Катя,  падая  духом.
       - Бесспорно,  он  надавил,  может  быть,  даже  подсказал способ,  а Корзинин осуществил.  Обмануть  тебя, влюбленную  и  доверчивую,  прости  меня за эти  слова,  было  совсем  не  трудно.
       - Я  это поняла давно,   и  гнусное  предательство жжет мое сердце  каленым  железом,-  гневно  сказала Катя, и  зрачки в  ее синих  глазах  расширились,  а  губы  задрожали.
       «В  раненом  сердце нет пока места  еще для  одной  любви»,-  с  горечью подумал  Артем,  наблюдая  за  душевным  состоянием  девушки.
       - Хорошо, как  учил меня  полковой «батя»,  без  глубокой  разработки  нескольких  вариантов  операции, успеха  не  добьешься. Если  ты  мне  доверяешь,  давай  просчитаем  первые шаги.
       - Давай,-  согласилась Катя.
       Артем расстегнул  верхнюю  пуговицу рубашки,  вынул  на   цепочке крестик и  поцеловал  его, пробормотав: «Благослови  на  возмездие!»
      
             14.
      
       Излишне  говорить,  что  встреча матери  и  дочери была  трепетной и слезливой,    выражала искреннюю  радость и глубокую любовь. Эту  вечную непреходящую ценность.  Она  существует на  земле независимо от  нас и  многолика. Это  не только любовь  мужчины  к женщине и  наоборот, это  любовь  матери к  дочери, какую  мы  сейчас  наблюдаем, к  сыну,  отца к  детям и  детей к  старикам; это любовь человека к  животным, к долам  и  рекам,  ко  всему миру,  что  нас  окружает. Если  этого  нет в  человеке,  он просто  урод,  недоношенное  существо.  Любовь  зверя к  своему  дитя,  защиту  его, человек   называет  инстинктом. Да, это вечный  инстинкт и  потеря  его - разрушение  мира,  того  баланса,  на  котором  он  держится. Настоящая человеческая любовь  всепрощающая и  неиссякаемая, как  источник,  с  которого берет  начало река. Со  своим  миром и  силой  жизни, способная   накормить  и  напоить все  живое и человека, обласкать своей  прохладой  в  жаркий  день,  но    быть  суровой в  стужу и в  бурю,   стать его   могилой  или  недругом.
       Выплакавшись, Вера  Андреевна отправила  дочь в  ванную,  а  сама  бросилась  накрывать  на  стол.  Она  хоть  и  сожалела, что  Артем не    остался  ужинать с  ними,  но находила это  правильным.  Молодой  человек должен явиться к  родителям,  успокоить  их  своим  благополучным  возвращением,  но  больше всего потому,  что женщинам  надо побыть  одним,  излить  душу,  а  тут  третий лишний.
        Освеженная  горячей  и  душистой  ванной, Катя облачилась в  свой банный халат  и влекомая  мамой, прошла  в уютную  кухню,  где ее  ждала  мамина  любимая  стряпня,  стояла бутылка  вина. Упреждая все будущие  расспросы, Катя  сказала:
       - Мама,  я  вернулась. Мне  было там  тяжко, мне  стыдно  перед  тобой за  свое легкомыслие,  но  прошу  тебя,  не  расспрашивай  меня  ни  о  чем. Я,  конечно,  никогда  не  забуду этого  прошлого,  но  помоги мне  обрести  душевный  покой,  а  вот  о  будущем можно  говорить  сколько  угодно.
       - Доченька,  я  так  исстрадалась за  эти  месяцы,  и  этого  довольно,  я  не  стану  упрекать  тебя ни в  чем,  но  давай впредь  не  делать  ошибок. Давай  с  тобой  сначала  выпьем за  твое  счастливое  возвращение,  за  твоего спасителя, я  так  долго  ждала  этой минуты!- Вера  Андреевна  потянулась   к  бутылке вина,  чтобы  разлить его в  бокалы, и  вскрикнула  от  резкой  боли в  сердце,  замерла,  закрыв  глаза  и  плотно  стиснув  зубы.
       - Мама,  что  с  тобой!-  воскликнула  Катя, бросаясь на  помощь.
       - Ничего,  доченька, сейчас  пройдет. Кольнуло в  сердце, это  от  радости. Подай-ка  мне  валидол,  он в кухонном  шкафчике.
       Встревоженная  Катя  бросилась к  знакомому шкафчику,  где всегда  хранятся  лекарства  и  быстро  отыскав упаковку, отделила  таблетку  и  сунула в  рот  матери. Та,  не  двигаясь, спрятала ее под  язык.
       - Может быть,  тебе прилечь?
       -Нет, я  боюсь  шевелиться,  сейчас  боль пройдет. Вот  видишь,  мне  всегда  валидол помогает. Мне  уже  лучше.
       Катя  со  страхом  смотрела  на  мать. Страх  становится для  нее  нормой жизни,  где  бы  она  ни  находилась. Страх  перед Али, перед  очередным  клиентом, страх  за  возможное  избиение  плетью сменился страхом за жизнь мамы. Но быть  рабою  страха-  значит  отказаться  от  борьбы и расписаться  в  своем  малодушии. Катя  не  из  таких. Страх этот у  нее  чисто  женский  инстинктивный,  перерастающий в  благородную  ярость. Если  соглашаться  с  Шекспиром,  утверждающего,  что страх -  всегда  спутник неправды,   то  чувство  боязни вовсе  и  не  страх,  ибо Катя  никогда не  стремилась лгать и  выкручиваться,  присутствие сильного  духа ее  никогда  не  покидало. Тем  более  теперь,  когда она рядом  с  родным  человеком.
       - Давно  это  у  тебя?- спросила она,  собираясь  услышать отговорку.
       - Месяца  два,-  виновато,  но  мужественно   ответила  мама.
       - Ты обращалась за  помощью?
       - Да,  дважды ходила   на  прием к  врачу. Это  у  меня  на  нервной  почве. Чаще  всего  подскакивает  давление, а  сегодня - кольнуло. Теперь  все наладится, коль  ты  дома.
       - Да-да,  мама. Устроюсь  на  работу и  буду  жить  тихо,  как  мышка.
       -Это  не  в твоем  характере. Но меня теперь  не  меньше  беспокоит  твоя безопасность.
        - Ты  о  чем, мама?
      - О  Корзинине,  конечно. Думаю,  ему  очень  не понравится  твое  возвращение,  ты  владеешь  его  тайной.
       - Вот  ты  о  чем! Твои  опасения  не  беспочвенны. Только  я  теперь  не  та  наивная  девочка,  что  была  весной. Я  много  передумала,  во  многом  поняла сущность человеческую,  особенно зараженную  бациллой алчности. Эти  люди напоминают мне  бешенную  собаку,  а  бациллу  бешенства в  их  кровь занес передел собственности.
       - Ты  верно  рассуждаешь,  но  от  этого нам  не  легче. Я по-прежнему  боюсь  Корзинина. Что  нам  делать?
       - Уничтожить Корзинина!- Катя  стояла  возле  мамы любимая  и  беззащитная,  красивая  и  слабая и  совсем  не  показалась Вере  Андреевне могучим  атлантом,  который схватит врага  за  горло и  выбросит на помойку. Она  еще  не  знала,  насколько  ее  дух  крепок,  а  ненависть сильна.
       - О чем  ты  говоришь,  дочка! Выкинь  из  головы.
       - Что же мне  тогда  делать, ждать милости или  смерти?
       - Господи,  как  только  Артем заронил во  мне  надежду  на  твое  спасение,  так я стала  беспрестанно  думать о Корзинине  и  пришла к  выводу,  что  он постарается  от тебя  избавиться, и    решила,  что куплю пистолет,  научусь  стрелять  и  убью его!- лицо Веры  Андреевны  полыхало такой бесстрашной решимостью,  что Катя поразилась,  открывая  в маме это новое  качество. Качество  защитницы, способной  на  самопожертвование,  ради своего  дитя.  Разве мама все  эти  годы  была  иной, вскормившей  ее  и  оберегавшую,  просто в  обыденных делах  это никто   не  замечает, все  совершается,  как  само  собой  разумеющееся,  а  сейчас материнские  и  дочерние чувства  обострились и  увиделись рельефно,  словно  через  линзы  микроскопа.
       - Мама,  милая мама,  тебе  этого  не  удастся  сделать, даже если  бы  ты заручилась моим  согласием.  Он    труслив, как  шакал,  но  осторожен, как разведчик.
       - Все  равно он   совершит  непродуманный  шаг  и  подставится    мне,-  решительно  возразила мама.
       - Не  представляю,  как    ты  его  станешь выслеживать? Его  охрана вычислит  тебя  на  второй  день  слежки. У  тебя  нет никаких средств, как  и  у  меня.
       - Что  же  нам  делать?- растерялась  от такой  аргументации  мать.
       - Жить  инкогнито,  мне во  всяком  случае.
       - Но  он  рано или  поздно узнает  о  твоем  побеге и спросит об этом  меня.  И  тут  я  с  ним  расправлюсь.
       - Помилуй,  мама, но как?
       - Есть  такое  понятие - эффект  неожиданности. О   нем  мне рассказал  наш ангел-  хранитель Артем. Мы совсем о  нем  забыли. Но сейчас  поговорим  и  о нем, дай только  выскажу свою  мысль. Так  вот, никто  из  его молодчиков не  будет  ожидать дерзкого  удара,   я  поставлю  условие,  что  говорить  буду  только  с  ним,  и  я  нанесу ему укол с ядом.  Не  гляди  на  меня жалостливыми  глазами. Я, как  и  ты, занималась  самбо, и  у  меня  хватит ловкости  на  мгновение  стать неудержимым  ниндзя. Два  молниеносных  движения,  которые  я  отрабатываю каждый  день,  и  Корзинин - труп,- Вера  Андреевна  неожиданно  встала  и, в  мгновение  ока, в  руку  Кати уткнулся зачехленный  шприц. Она  ойкнула,  и уставилась  на  мать  восхищенными  глазами.- Мы  должны  умело  защищаться. При   агрессии  любого подозрительного мужчины,  я  готова вонзить в  его  тело вот  этот шприц,  начиненный нервно-паралитическим  препаратом.
       Мама  извлекла  из  кармана  халата маленький шприц, до  половины  наполненный какой-то прозрачной жидкостью  с укрепленной на  нем  короткой и  зачехленной  иглой, вновь спрятала  его,  завернув  в  носовой  платочек.
       - И  где  же  ты  его  достала?-  пораженная столь ошеломляющим  открытием спросила Катя.
       - Я  пока  еще весьма  привлекательная  женщина, и  у меня есть  поклонники среди военных. Буквально  вчера, я  получила этот  препарат и  теперь хорошо вооружена.
       Катя сидела по-прежнему ошеломленная и  восхищенная. Вот  уж  поистине  не  знаешь,  где найдешь,  а  где  потеряешь. Она ломала  себе  голову  над  тем,  как  же  подойти к вопросу мести, как убедить  маму,  что  ей необходимо временно  скрываться под  чужой  фамилией, точнее  продолжать  играть  роль  жены Артема Белянина,  но  жить на  даче  у  его  родителей,  в  деревне, в приличном  брусовом  доме,  пока что-то  не  прояснится. Теперь  она  нашла в  лице  мамы самого  верного  союзника в предстоящей  борьбе за  жизнь,  в  основе  которой  лежит  месть  врагам. Поэтому  она решила  не  таиться  от мамы и  посвятить ее в  свои  первоначальные  шаги, обсужденные с  Артемом.
       -Вот  такие  у  нас  с  ним замыслы,- подчеркнула  свой  рассказ  Катя,- одобряешь  ли  ты  их?
       - Хороша  же  буду я,  если    отвергну помощь  такого  человека. Я  скажу  больше,  почему  бы  тебе действительно  не  стать  ему  верной  женой и  стать  счастливой?
       - Мама, я объяснялась уже  с  Артемом. Он  мне  мил,  но я  не  могу после  всей  грязи, в  какой  сидела  по уши взять и  вот  так полюбить  человека,  как  он  меня. Он  не  примет  моей  жертвы. Но  пройдет  время,  и я  осчастливлю  его.
       - Доченька, я  заранее  даю тебе  свое  благословение,  я бы  не  торопилась,  если  бы не опасность,  нависшая  над  нами. Я  думаю, у  вас  все  получится. Ничто  не  сближает  людей  так,  не роднит  их,  как совместное дело или  поставленная цель. Симпатия,  которую  ты  питаешь к  Артему, вот  увидишь,  перерастет  в  глубокую  любовь. 
       -Мамочка,  не  думай,  что  твоя дочь беспросветная  дура, спасибо  тебе  за  благословение, я постоянно  думаю об  Артеме, но дайте  мне  время для  очищения!- Катя сделала  паузу, гася вспышку раздражительности,  и мягко сказала:- Если  ты  себя хорошо  чувствуешь,  давай все  же выпьем вина за  нашу  встречу.  Не  настаиваю, ты можешь  только  пригубить, а  я  выпью!-   и наполнила  бокалы.
      
       
       В  один  из хмурых  октябрьских  дней  в посольстве Турции было получено  и  зарегистрировано письмо от  гражданки  России Е.А.Луговой,  жительницы  сибирского города на  сносном  турецком  языке. Прочитав  его, помощник  посла решил,  что  его  компетенции недостаточно  для  решения вопроса и передал своему господину. В письме значилось:
       «Господин  Посол!
       Я очень  долго  раздумывала,  как  мне  поступить: обратиться  ли к  Вам за  действенными  мерами,  или дать интервью российским и  зарубежным  газетам и телекомпаниям? Но  пришла  к  убеждению,  что Вы  исполните  мою  просьбу:  проведете  расследование и  накажете владельца казино «Босфор» Алитета Османа в  Стамбуле за то,  что  он покупает русских  девушек у  наших  нечестных  коммерсантов,  содержит  их как  рабынь,  использует для  сексуальных  услуг   посетителям  своего  казино. При  этом Алитет Осман девушкам почти  ничего  не  платит, удерживает их в  комнатах  круглосуточно, за  непослушание или за вялое обслуживание клиентов подвергает телесным  истязаниям. Такой  жертвой  оказалась и я, Екатерина Александровна  Луговая, девятнадцати  лет  от  роду».
       Далее  излагались сведения,  когда  и  как автор письма   была  продана в  рабство, какие  страдания  и  издевательства  пришлось  испытать,  при  каких  обстоятельствах невольнице удалось бежать  из  казино,  и  о том,  что о побеге  была  извещена  полиция,  так  как  в аэропорту искали  беглянку,  но не  нашли. Автор письма просит  также  заставить  возместить моральный  ущерб,  нанесенный  Алитетом  Османом автору  письма в  размере тысяча  долларов  за  каждый  день содержания в  неволе,  то  есть сто двадцать  тысяч долларов. 
       О  преступной  сделке российского  коммерсанта с  турецким  гражданином,  автор  письма   уведомила местную прокуратуру,  с  просьбой возбудить  уголовное  дело  по  данному  факту  и  провести  расследование.
       В  письме  сообщались   адрес автора, номер  счета  и остальные  реквизиты Сберегательного  банка, дата  послания. Поставлена разборчивая  подпись: Екатерина Александровна  Луговая.
  К  письму прилагалась  копия контракта на  производство рекламных видеоклипов.
       В  верхнем  углу письма,  после непонятной  аббревиатуры, была  наложена резолюция посла:
       «Срочно, для  решения  вопроса Правительству. Автору сообщить о  принимаемых   посольством мерах».
      
             15.
      
       Ранним  августовским  утром в  офисе одной  из фирм города раздался телефонный  звонок. Звонили  из  Москвы и  просили к  телефону  самого Родиона  Самуиловича Марчуса. Он был  немедленно  информирован  и небрежным  жестом взял  трубку.
       - Я  слушаю.
       - Дорогой  Родион,  тебя  приветствует  твой незабвенный  друг и партнер. В  свое  время мы  тебе  подсказывали погадать  на  бумагах. Ты  послушался  нас и, как оказалось,  не  зря: наварил  тройную  шкуру.
       - Вашими  молитвами,  уважаемый друг. В  чем  вы  тоже не  обижены.
       - Без  претензий! Но  наступила пора  в  срочном  порядке   обменять бумаги  на  твердую валюту. У  вас  в  распоряжении  всего неделя, а  потом  пожар.
       - Премного  благодарен  за  дельный  совет,  дорогой  друг,- отвечал  льстиво  Родион  Самуилович,  вынимая  из  кармана платок  и  промокая вдруг  вспотевший  лоб.- Чертовски  маленький  срок.
       - Постарайся, Родион,   постарайся.  И  благодари  Всевышнего  за  упреждение. Удачи.
       Телефон  отключился. Родион Самуилович с сединой на  висках,  резко  оттеняющих  его  черную блестящую  прическу, поджарый и  оттого  кажущийся гораздо  моложе  своих  лет, откинулся   на  спинку  кресла,  задумался. Его овальные глаза забегали, что  подчеркивало напряженность  мысли и  поиск непростого решения.  Найдется  ли в банке такое  количество валюты, ведь  он  далек  от  мысли,  что подобный  же  звонок  не  получили остальные  держатели облигаций. Бесспорно,  он владел самым  крупным пакетом, но какой найти  повод,  чтобы  не  вспугнуть своих  конкурентов?  Не  праздный  вопрос,  где  хранить эти  миллионы,  пока спадет  напряженка и их  можно  будет пустить в  дело.
       Накануне  он зондировал  почву  о  крупной ссуде  для  приобретения большой  партии  товаров. Вопрос  решался  туго? Не  из-за  этого  ли  очередного  обвала  рубля? Вот и повод: ждать  не  могу,  решил обменять  на  валюту весь  пакет  облигаций. Банкир  старый  приятель. Если  он  не  упрежден,  то  шепну и  ему. У  него тоже солидный  пакет.
       Банкир был в  курсе,  но  требование своего  приятеля и основного кредитора  выполнил. Вечером  следующего  дня  мешки с  валютой Родион Самуилович  грузил  с  личным  водителем Анатолием. Отставной  прапорщик,  он  стал    членом  семьи, женившись  на засидевшейся в  девках племяннице,  держатель  акций  его  фирмы. К  личной  преданности  приятно  добавляется  его  расторопность и понятливость. Валюту  повезли на  дачу Родиона, в деревню,  где  работало крупное удержавшееся  от  развала  хозяйство, преобразованное в акционерное общество. Дача  строилась  с  размахом на  двух усадьбах  из белокаменного  кирпича с подземным  гаражом,  сауной с  крошечным  бассейном. В  глубине  подполья замурован  потайной несгораемый  сейф. Сгори или рухни  дом -  сейф  останется  невредим,  вскрыть его можно  только единственными  ключами,  хранящимися в личном  сейфе Родиона или  вырезать  автогеном. Тайной клада  владел он  и  его водитель. Это  не  совсем  устраивало  Родиона  Самуиловича, но приходилось  мириться. Сколько  там миллионов долларов,  Родион Самуилович, разумеется, Анатолию, пусть  даже  и  члену семьи  и  держателю  акций, не  сказал. Но  приврал,  что это секретные  бумаги, которые могут  стоить многим уважаемым  людям  города    жизни,  и  в  будущем  они  помогут  нарастить капитал.
       Таская  мешки, Родион сбился со  счета, хотел    вновь  пересчитать,  но  устал  от  физической  нагрузки в  его  немолодые  годы и  плюнул. Главное,  он  знал сумму. В рублевом эквиваленте -  астрономическая.
       Каково  же было  ликование Родиона Самуиловича,  когда  через  несколько  дней в  стране  грянул дефолт,  и те, кто  держал  облигации вылетели с ними в  трубу. Мало  что  они обесценились,  за  них  теперь никто  не  давал  ломаного  гроша.
       Его  ликование  было  поддержано московским  звонком. Было  также сказано,  что  ближе  к  зиме в  городе пройдет крупная  приватизация недвижимости,  в  которой должен участвовать Родион Самуилович,  как  обладатель немалой наличности. Это  были  только  наметки. И  вскоре Родион Самуилович  полетел  в  столицу  обговорить  детали этой  приватизации, уяснить  свою  роль  и роль московских партнеров,  которые по праву претендовали на значительную частью  имеющейся  наличности. Вот тогда-то  и пойдет  она вход,  чтобы  миллионы превратить в заводскую недвижимость стоимостью в миллиарды.
       Торги   назначены  на  середину ноября, и всю  наличность он  должен  оприходовать через  коммерческий  банк в  оговоренный с москвичами срок. Родион Самуилович обещал  быть  точным,  в  чем  партнеры  не сомневались.
       Эту весьма  ответственную  миссию Родион возложил на себя,  сына и  члена  семьи  водителя Анатолия. Утречком все  тот  же  знакомый  джип с  блестящим  бампером  на  носу, стоял во дворе особняка Родиона. Хозяин  спустился  в  подземелье,  построенное отдельно  от  гаража,  и  почти  час  провозился  с секретными  замками,  кроя  отборной бранью всех  святых и  не  святых, какие   попадались  ему  на  язык.  Родион    заподозрил  водителя в попытке  вскрыть сейф,  от  чего тот  категорически   открещивался,  клялся  своими  родителями и  детьми. Наконец замки подчинились  усилию  Родиона,  и  он с  облегчением, весь  взмокший,   откинул  тяжелую  крышку и  приказал   носить  мешки в  машину,  сказав,  что в  мешках  исключительно доллары.
       Водитель присвистнул,  оскорбился уловки Родиона Самуиловича,  но тот посмеиваясь, отечески  потрепал  молодца  по  загривку, молвив:
       - Скажи я  тебе всю  правду, глядишь, ты ночами  бы  не  спал,  и  чего доброго  принял  бы  грех  на  душу? А  так  и я  спокоен,  и  ты.
       Резонное  замечание  удовлетворило Анатолия,  который не  очень-то  поверил в  секретные документы,  но хитрости, обманы, лукавство выливающиеся  в  плутовство  его  шефа дело  привычное,  а  министерская  зарплата за  баранку укрощает любого  строптивца. Чего  уж  тут  дуться,  как  мышь  на  крупу.
       Родион стоял в  демисезонной куртке, в  меховой  фуражке и  считал  мешки,  а  молодые мужики быстро их  грузили в  салон джипа. С  севера тянул колючий ветер,  гнал поземку,  временами летел  хлопастый  снег. Родиона Самуиловича,  как и  его  водителя,  такая  погода  не  смущала, джип - машина  надежная,  ходкая,  до  города  добежит за  полчаса. Но  задержка,  вызванная капризными  секретными  замками, несколько  раздражала, назначенный  час в  банке мог  передвинуться,  о  чем  по сотовому телефону Родион сообщил  его главе. Тот  посетовал на  неточность, но простил уважаемому  человеку такую мелочь. Родиону Самуиловичу не понравился насмешливый  тон   банкира,  и  он приказал водителю поторопиться. Но,  как  говорят,  чему  быть того  не  миновать: Аннушка уже  разлила  масло, а Берлиоз  двигался к  турникету. Чтобы поскорее выскочить  на  асфальтированную  трассу, следует  проехать  проселком,  который шел  мимо  фермы, и,  обогнув ее, нырнуть под  горку, через  лесок   выкатиться  на широкий простор автострады. На  душе тревога: с  таким  грузом ехать где  угодно опасно, хотя все  трое при  пистолетах и  одном «АК». Но  кто  знает о  таком  грузе? Только  сам  господь Бог,  да они - трое.
       На этом-то  проселке все  и  случилось. У водовоза Гришина,  что  ежедневно  возил теплую воду на  ферму,  слетел шланг как  раз на спуске с  пригорка,  поросшего хилым сосняком. Он, правда,  заметил в  зеркало  бьющую  струю,  остановился,  чертыхнулся. Голова   с похмелья раскалывалась. Он со  злостью  пнул  шланг,  который вильнул  змеей,  рассеивая струю по  дороге, посмотрел, как  лучше привязать кишку?  Алюминиевая проволока, замещающая некогда  надежный   ремень, вся исковеркана,  переломана. Гришин нехотя поднял  шланг, напился    воды,  окатывая  себя брызгами, привязал  шланг огрызками, тронулся к  ферме. Вода  расползлась  по  заснеженной   дороге,  вскоре схватилась,  образовав   небольшой каток. Час  спустя  над окрестностями  нависла  тучка,  стряхнула  порцию снега, заплясал  ветерок и  скрыл этот  маленький каток,  который и  стал тем  маслицем Аннушки,  которое  так  подвела беднягу  Берлиоза, а в нашем  случае Родиона  Самуиловича.
       Джипы по  природе  своей никогда  медленно  не  ходят,  но  уступать  дорогу  им  все же  приходится. Разбежавшись  с  пригорка,  Анатолий  увидел,  как навстречу ему поднимается «Москвич» и  тоже  на  приличной  скорости. Расстояние  быстро сокращалось,  осталось всего  ничего,  чтобы  разминуться,  как вдруг «Москвича»  занесло,  и  он  готов  был  боднуть носом никелированный лоб родионовского джипа.  Ловкий Толя в  последний  момент вильнул    и  ушел  от  столкновения. Но  там, где  поскользнулся драный отечественный  автомобиль, там  же   поскользнулся  и джип. Не  будь его  маневра при  уходе  от  столкновения,  этот присыпанный снежком искусственный каток,  устроенный Гришиным, был  бы  для  могучего и  широкоскатного  джипа, что  слону  дробина. Но  маневр  сделал  свое  дело:  джип занесло, и он завалился в  кювет, перевернулся, и  встал  на ноги,  как  ни в  чем  не  бывало.  Распахнулась  лишь  одна  дверка,  через  которую вывалилось  несколько  мешков. «Москвичишка», маяча желтым  пятном, удирал не  останавливаясь,  зная,  что с  крутыми  свяжешься, спустят  последние  штаны,  а  то и  жизни  лишат.
       Родион Самуилович  при  сальто-мортале джипа  больно  ударился  головой и  плечом  так,  что у  него  все гудело, а  в  глазах метлячками  заплясали синие  искры. Не  иначе, как  сотрясение  мозга. Сын болезненно  мычал, показывая  на  голову. Его  затылок был  обагрен  кровью, а  правая  рука  висела  как плеть. Меньше всех,  как  водится, пострадал  Анатолий, он просто  отделался  легким  испугом  да  болью в  пояснице. Чертыхаясь, на  чем стоит свет   и,  слыша вдогонку  навороченные  матюги, Толя тут  же  выскочил  из  кабины,  бросился собирать мешки  и  заталкивать  их в  салон.
       - Ты запомнил  номер «Москвича»?-  мстительно спросил  Родион.
       - Кто  смотрит номер на  встречной,  да  еще  когда  торопится?
       - Ладно,  как  там Борис, у  него  кровь на голове, где  твоя  аптечка, окажи  ему  помощь  и  надо  ехать. Выбраться на  дорогу  сможешь?
       - Без  проблем,  насыпь  невысокая,  снегу еще  мало.
      - Давай,  посмотри    Борю,  я что-то не  могу  пошевелиться,  голову разламывает,  ключицу  выставил,- зло  ворчал  Родион.
       Борис, бледный  и  перепуганный, после шока почувствовал  нестерпимую  боль  в  руке,  заскрежетал  зубами.
       - Угораздило же  тебя, Толька,  лихачишь,  скотина, калекой  меня  сделал. Рука сломана. Вези  быстрее в  больницу,  нечего  тут  торчать.
       - А  голова,  может стоит перевязать?- возразил  отец.
       - Там  просто ссадина. Руку жжет.
       - Ладно,  все собрал мешки, Анатолий?
      - Все,  они горкой лежали. Гляну  еще  раз,-  Анатолий   угорело обошел джип,  прикладывая  руку  к  пояснице,  морща  лоб,  посмотрел на   вмятины в  кузове и уселся  за  баранку.- Надо  подержаться  немного,  я  с разгончика чуть повыше  возьму.  Там  насыпь  положе  и  ниже. Держитесь?
       - Держимся,-  ответили  отец  и  сын.
       Анатолий  обогнул рядом  стоящую  сосну, поднялся  по  косогору  и,  взяв  с  разгона, перевалился  на  дорогу, вырулил  и  снова  покатил в  своем  направлении.
       С  косогора,  противоположного дороги,  который   в  редколесье тянулся  к  ферме,  всю  картину  аварии  наблюдала  лыжница. Она  шла  с  фермы  в  поселок и  остановилась,  когда джип пошел в  кювет, завалился сначала  на  бок,  затем  на  крышу  и встал  на  колеса,  как  Ванька-встанька. Лыжница мельком  глянула на  удирающий  желтый «Москвич»,  и  снова  сосредоточила все  внимание  на  джипе,  собираясь пойти  на  помощь.  Но  что-то  удержало  ее,  скорее появление  шустрого  водителя,  который быстро  собрал  выпавшие через  распахнувшуюся  дверку серые  брезентовые  мешки,  и  решила не  вмешиваться в  дело, по  всей видимости,  крутых  парней. Начнутся расспросы, не  знает  ли  она  владельца «Москвича»,  кто  она сама  такая,  на  тот  случай,  если  придется  разыскивать виновника  аварии, и все  такое  прочее,  а  ей светиться перед  крутыми нет  никакого  резона. Чем  черт  не  шутит,  может  быть,  там  как  раз  сидит  тот,  от  кого  она здесь  прячется.  Придя  к  таким  соображениям,  лыжница  спряталась за  сосну,  чтобы  ее не смогли  разглядеть,  и стала  исподволь  наблюдать за ситуацией.
       К ее  удивлению не прошло  и  пяти  минут, как  джип загудел  и  стал  выбираться  на  дорогу,  а  когда  он  скрылся  из  виду, лыжница скатилась  с косогора,  подошла  к  месту аварии  и  стала  внимательно  изучать место  происшествия. Это  была  стройная,  молодая,  чернобровая красавица,  с  голубыми глазами и белокурыми волосами аккуратно убранными  под   шерстяную  шапочку. Лыжный приталенный  костюм отчетливо рисовал ее стройную  фигуру.  Вдруг  ее  взгляд  привлекла  строчка следов, катящегося предмета. Она  проследила строчку  и увидела возле самой  обочины дороги какой-то предмет,  где уже нанесло достаточно  снега,  чтобы частично его скрыть. Он  был серый, брезентовый и  наполовину  утопал в  рыхлом  снегу.  Лыжница,  не  раздумывая, подошла к мешку,  догадываясь, что  в  нем, быстро схватила  его,  но  он  выскочил  из  руки  от  своей  тяжести. Тогда  лыжница сгребла  его в  охапку  и бросилась подниматься по  косогору в  спасительный  лес. Оказавшись в  безопасности  от  людского  глаза,  который  был  для  нее сейчас нежелателен,  и  даже враждебен, она,  запыхавшись  от  бега   и  тяжелой  ноши,  опустилась  на  корточки,  всматриваясь в пломбу.  Она  была  цела.  На  мешке банковская  наклейка с  цифрой два миллиона долларов. Лыжница  вскрикнула,  не  веря  своим  глазам  и наклейке,  лихорадочно стала  срывать  пломбу. Крепкая капроновая  нить  не  поддавалась. Тогда  лыжница  принялась орудовать  лыжной  палкой, разрывая  нитку,  а,  разорвав  ее, удалила металлические  прижимы удерживающие складку  мешка. Запустив руку внутрь, она   с  трудом  вынула первый  блок пачек. Это, действительно, были доллары!
       Девушка  вновь  вскрикнула  и упала на  снег,  заваливаясь  на левый  бок. В  сосновом  лесу, в  снежную  пору ей  не  хватало  дыхания. Она  судорожно всхлипывала,  готовая  задохнуться,  закашлялась. Слезы  градом  посыпались  из  ее  глаз  то ли  от  кашля,  то ли   испуга от невероятной  находки. Наконец  она  овладела  собой и,   вытирая  рукавом костюма слезы, забыв  о  платочке  в  кармане, воскликнула:
       - О,  Боже,  ты  послал  мне  этот  дар за  все  мои  страдания и желаешь, чтобы  я смогла  отомстить при  его помощи!?
       По  этому  восклицанию не трудно  догадаться,  что лыжница  была  никто  иной,  как  Катя  Луговая,  подрабатывающая  на  ферме телятницей. Она  и  жила в  основном  на  ферме,  а  сегодня  встала  на  лыжи и  отправилась в  деревню,  чтобы встретиться  там с Артемом  Беляниным,  у  которого  были интересные новости.
       Первым  желанием  у  Кати было  броситься к Артему,  который вот-вот приедет  на  автобусе. Но как  же  она понесет тяжелый и  приметный  мешок?
       Спокойно,  если Бог послал  ей  такую  находку,  то  она  не  должна  оплошать. На  лыжах кроме  ее  тут  никто  не  ходит,  стоит  углубиться в  лес, найти  подходящее место  и  спрятать мешок,  засыпав его  снегом.  А  лыжня?  Она  выдаст. Она  может  выдать ее  сегодня  же. Как  только в  джипе  обнаружат  пропажу,  они  вернутся  сюда  и, увидев следы  лыжницы, все  поймут,  разыщут ее,  единственную,  кто  ходит здесь  на  лыжах. Надо  сначала  вернуться,  замести следы веником  из  хвои. Благо,  тут  очень редко бегают    машины, и  никто  не  узнает о  ее проделках, (а еще через пару  часов   снег  и  ветер  скроют  все  писмена), тогда  вернуться  к  мешку,  присыпать снегом,   пойти в  деревню за  Артемом. Он   унесет  мешок в  село и  надежно  спрячет на своей  усадьбе.
       Катя  защемила  мешок  зажимами,  нашла  рядом  с  лыжней  ямку,  выгребла  снег.  Уложила в  нее  мешок  и  тщательно  присыпала  снегом,  замела  сломленной  сосновой  веткой. Придирчиво осмотрела место  своего  клада  и  нашла,  что трогать  его  больше  не  следует,  только стоит хорошо запомнить это  место и  бежать,  чтобы  уничтожить лыжный  след на  месте  аварии,  а  также обратный. Катя  боялась наткнуться  на случайную  машину,  поэтому  она  некоторое  время стояла   за  сосной и  прислушивалась. По  небу  ползли  низкие  снеговые  тучи,  подувал  ветерок, поднимая  поземку  на  открытых  местах. Наконец  она  решилась,  наломала лапника,  стремительно  сбежав по  старой  лыжне,  которую  уже  местами  стал  забрасывать  ветерок,  уничтожила  веником свои прежние и  настоящие  следы, стала подниматься по  косогору,  тщательно заметая  за  собой. Снег  был  рыхлый,  и  это  хорошо  удавалось  делать. Только  она  скрылась  за  сосной,  как со  стороны  села послышался  гул  машины, и на  пригорке остановился желтый «Москвич» - виновник аварии. Он постоял с  полминуты,  видимо, водитель, успокоенный отсутствием  джипа, развернул  машину и  скрылся.
       Катя двинулась  по своей  лыжне,  всматриваясь  в место,  где  только  что  спрятала клад и  с  трудом  его  отыскала. Убедившись,  что случайному  человеку клад  не   бросится  в  глаза,  она больше  не  раздумывая,  махнула  в  село,  до  которого рукой  подать. Не  прошло  и  десяти  минут,  как  она  была  в  объятиях  Артема,  у  которого  сияли  глаза    не  только  от  радости  встречи, но и от возбуждения предстоящего  рассказа. Но  Катя,  сама  перепуганная  находкой,  не  дала  раскрыть  рот  Артему  для   сообщения и  выпалила:
       - Артем,  я  только  что  нашла у  дороги в  мешке два миллиона  долларов!- она  безвольно  опустилась  на  стул  и  заплакала.
       - Не  понял  юмора,-  сказал  озадаченный  Артем,  лицо  которого  вытянулось в  недовольной  гримасе, хотя  он  предвкушал наслаждение  от  своего сногсшибательного сообщения.
       Катя,  по-детски  растирая слезы по  щекам,  повторила:
       - Артем,  я  не  шучу,  я  только  что  нашла на  дороге два миллиона  долларов.
       Теперь он  ошеломленный  сел  на  стул напротив  Кати  и  уставился  на  нее непонимающими  глазами.
       - Ты  мне  не  веришь?
       - Так ведь трудно  поверить, где  они?
       - В  лесу,  я  закопала  мешок в  снег. Надо  идти  и  принести его  сюда.
        - Подожди,    если  ты  меня  не  разыгрываешь  и  не  хочешь  узнать, какие  же  я привез  новости,  то пошли в  лес.
       - Я  не  разыгрываю, Артем,  деньги  вывалились  из  джипа,  когда  он  перевернулся, избегая  столкновение с «Москвичем». Я стояла  на  лыжах  в  лесочке и все  видела. Джип  шел  на  большой  скорости,  он перевернулся  и встал  на  колеса. Потом,  когда,  собрав выпавшие из  салона мешки, на  джипе  уехали,  я спустилась  и  увидела  один не поднятый. Он  лежал в  стороне, в  снегу. Видимо, в  джипе кто-то  сильно  пострадал, я  слышала  ругань,  и  они    впопыхах  драпанули.
       - Ничего  себе впопыхах,  оставив  два  миллиончика  долларов! Надеюсь,  это  не инкассаторы?
       - Откуда  им  взяться  здесь  с  мешками  денег. Это  бандиты. Награбленные,  наворованные  деньги!  И  Бог  послал  их мне,  чтобы  я  могла рассчитаться  со  своими  врагами. Пошли, Артем, но я,  кажется,  неблагодарная  особа.  Ты  спешил ко  мне с вестями,  а  я даже  не  интересуюсь  ими. Прости, Артюша, на  то очень  веская  причина. Но говори, говори,  я  слушаю.
       - Можно,  конечно,  в двух  словах, но  давай сначала сходим за твоими  миллионами. У меня  тут  есть  рюкзак,  он  вполне  вместительный.  Hикто  ничего  не увидит,  ни  о  чем  не  догадается.
       - Делай,  как  знаешь,  ты  мужчина.
       - Ты  место хорошо  запомнила?
       - Хорошо,  но  идет  снег, запорошит лыжню.
       - Это какое-то  чудо!- не  верил в  удачу Артем.
       - Чудо  и  есть, мой  милый, мы  разбогатели!
       - Тебя  кто-нибудь  видел?
       - Никто. След   на  спуске я  замела  лапником.
       - Однако ты  не  растерялась!
       - Мне  словно кто-то  подсказывал,  как  надо  действовать.
       - Ну,  это  воображение. Впрочем,  таким  свойством  обладают не  многие. Они  становятся  прекрасными  спецназовцами. Это почти  берсерки.
       - Я не  совсем  понимаю.
     - Это люди, наделенные  особым  даром. Во  время  боя  они могут предугадывать намерение,  движение,  выстрел  противника и  на  секунду  опережают его. Они почти  неуязвимы.
       - Ты относишься  к  таким?
       - Нет,  но обладаю  повышенной  реакцией и за  счет  тренировок кое-чего  добиваюсь. Например,  умею в  критической  ситуации  принимать правильные  решения  и выполнять  точные упреждающие движения. А  теперь  идем,  я  встану  на  отцовские охотничьи лыжи. Он  у  меня  отличный зайчятник. Как сходит  на  охоту,  парочку приносит. Я тоже  пристрастился.-Артем снял с  гвоздя охотничье  ружье, набросил  на  плечи  рюкзак и вышел с  Катей  на  веранду,  где  стояли отцовские лыжи,  подбитые  камусом.
      
             16.
      
       То,  о  чем хотел  рассказать Артем,  не  укладывалось в  два  слова. После  ее  отъезда в  деревню Артамоновку, Артем принял  некоторые  меры для  своей и Веры  Андреевны  безопасности.  Он  предполагал,  что их  вычислит Алитет,  и  кто  знает, какие  у  него намерения в  отношении  беглянки и ее  освободителей.
       У  Артема оставались неиспользованные маячки связи,  выданные ему  «батей» для  проведение  операции, и то  грозное  оружие, какое  сразило  хозяина  казино. Эти  бесценные  средства могли пригодиться  в  любую  минуту,  а  то,  что  она  приближалась,  парень  чуял нутром  разведчика. Артем    возвращался  домой   вечером после безуспешных  поисков подходящей   работы до  весны, когда  он вольется  в  бригаду  старателей. Одновременно  он  ждал реакции  турецких  властей на Катино  послание. Здравый  смысл  подсказывал,  что реакция последует,  туркам  не  нужна  огласка пусть  не  многозначительного, но факта использования русских  рабынь в  казино. Им проще прижать Алитета  и  заставить  его  выплатить бывшей  наложнице  то,  что она  требует,  нежели  оправдываться  перед  мировой общественностью за  дела своего  подданного. Письмо из  посольства о  принимаемых  мерах, Вера  Андреевна  получила буквально  через  неделю. И  это  обнадеживало. При  наличии  денег Артем мог бы вплотную заняться наблюдением  за  Корзининым и безопасностью Веры  Андреевны. Но  увы, он  сидел  на  своей мизерной  пенсии.
       - Артюша, ты?-  услышал  он  голос  мамы,  войдя в  свою  квартиру.- Несколько  минут  назад у  нас  были  двое  молодых  людей из  Дома  офицеров.
       Артем разделся  и  прошел в  кухню,  откуда  раздавался мелодичный голос  матери, славного,  самого  дорого  человека. Она  была выше среднего роста,  блондинка, как  и  сын,  очень  подвижная и  эмоциональная. В институтские  годы прекрасная  лыжница,  многократная  чемпионка города стайерских  дистанций. Отец,  кстати,  тоже  хороший  лыжник,  и  Артем в  школьные  годы охотно  увлекался гонками,  побеждал. Но страсть к  борьбе,  единоборствам взяли  верх. И поступая в  военное  училище, Артем был кандидатом  в  мастера  спорта по  самбо.
       - Зачем  я  им  понадобился?
       - Сказали,  представляют  организацию «Честь  имею». Она объединяет  всех  отставников и  оказывает  содействие во  всех  отношениях. Интересовались,  когда  ты  прибыл,  и  почему не становишься  к  ним  на  учет? Видимо,  куда-нибудь  уезжал, спросили?
       - И что  же  вы  ответили?
       - Мать  сказала,  что по  инвалидным  делам ездил на  Кавказ,-  откликнулся из  комнаты  отец,-  и  те сразу  же  ушли.
       - Как  они  выглядели?
       - Молодые ребята, крепкие,  мордастые,-  ответила  мать.
       - И  давно  они  были?
       -  Да  только  что, несколько минут  назад,-  развела  мать  руками перед встревоженным  сыном,  ничего  плохого  не  подозревая.
       - Хорошо,  я  их  догоню,- Артем  метнулся за  курткой,  быстро  надел  сапоги  и торопливо,  не  дожидаясь  лифта, больше  обычного  припадая  на  левую  ногу, спустился на  первый  этаж, выскочил  на  улицу. Темнело. Артем прошел к подъезду  Веры  Андреевны  и  также  быстро  поднялся к  ее квартире. Дверь  была притворена, у Артема учащенно  забилось  сердце: не  успел,  первое,  что  он  подумал.
       Сунув  руку в  карман  куртки, он  осторожно приоткрыл дверь, почувствовал сопротивление,  нажал  сильнее  и  тут же,  не глядя,  нанес  удар  стоящему за  дверью  человеку,  стремительно  бросился в  гостиную, где  хрипела схваченная жесткой  мужской  рукой за  горло  Вера  Андреевна. На  шум  падающего в  коридоре  тела молодец   обернулся, и  получил укол в  шею,  рухнул вместе  с  жертвой на  пол,  как  подкошенный.
       Артем  бросился  разжимать  мертвую  хватку  пальцев на  шее  у  несчастной.
       Судорожно  хватая  воздух,  Вера  Андреевна с  трудом вымолвила:
       - Они ищут Катю  и  тебя,  Артем. Как  ты  вовремя  подоспел.
       - Они  нас  вычислили,- сказал  с  досадой Артем.
       - Но  каким  образом?- Вера  Андреевна хваталась  за  горло,  боль  и  удушье не  проходили,  по  щекам обильно  текли  слезы страха  и  отчаяния.
      
       Алитет Осман  не  стал  искушать себя благополучным  исходом разыгравшейся  у  него  драмы, в  которой самым  неприятным все  же оставалось присутствие полицейского комиссара. Зная свои  прегрешения  перед  законом,  он  на  следующий  же  день  перевез в  надежное место оставшихся недовольных содержанием сексуальных  рабынь, придавая казино  статус увеселительного  заведения. Затем  он  нанял  толкового  частного  сыщика,     дал  задание проанализировать все рейсы идущие в Россию, Украину,  Беларусь и определить, не  осталось  ли  там  следа от  налетчиков на  казино.
       Сыщик с  докладом появился на  следующий день. Здесь он  нашел неблагоприятную  атмосферу:   шла проверка некоторых  незаконных функций  казино. Хозяин  сыщика  принять  не  мог и  перенес встречу  на  следующий  день.  Но  и  следующий день оказался  неблагоприятным,  и только поздно  вечером сыщик  высказал  свои  соображения,  что  некие  Артем Белянин,  Валентина Белянина, Виктор Кулешов брали билеты на  Киев и  на  Москву интервалом в  десять  часов. Они  улетели вечерним  киевским  рейсом, не  сдав  билеты  на  московский,  утренний. Это  наводит  на  размышление: указанные  люди продублировали  рейсы для  экстренного вылета. Таким  экстренным  случаем и  является  нападение  на  казино.  Налетчики,  не  успев  замести   следы,  удрали  на  первой  же подвернувшейся оказии, зная,  что официальные  власти этим делом  заниматься  не  будут.
       Алитет с  выводами  сыщика согласился, щедро  вознаградил  его и  предложил  слетать в  Россию в  качестве  туриста  и  нанести  неофициальный  визит одному  русскому  бизнесмену. Тот выразил  согласие,  но попросил переводчика, так  как не  знал  русского языка. Поездка  застопорилась на  неопределенное  время. В  город  Корзинину  от Османа ушла  телеграмма:  «Катя  Луговая уехала домой, сопровождал Белянин. Почему?»
       Через  неделю новая  более  тщательная проверка казино  вывела  из  колеи Алитета. Комиссар,  основываясь  на  правительственное  указание,  провел  тщательное  расследование касающееся  русской наложницы, танцовщицы и  сексслужанки Екатерины Луговой. Факт  нахождения  такой  особы не  отрицался,  под  угрозой ответственности за дачу  ложных  показаний сотрудники  казино  подтвердили,  что такая  особа, действительно, вопреки  ее желанию использовалась в  казино как первая  звезда среди танцовщиц  и  сексслужанок. Нависла  угроза  закрытия казино. Но был  найден  компромисс: владелец немедленно  оплачивает    штрафы, а во  избежание международной  огласки беспрецедентного  случая со  столь  героическим  бегством русской, перечисляет на  указанный счет Екатерине  Луговой сто двадцать  тысяч долларов.
       Инцидент  был  исчерпан, но ярости Алитета не  было  предела. Он был  богат, штрафы  и  выплата  такой суммы  его  не  разорили,  но позора перед  коллегами  он вынести  не мог  и  поклялся отомстить виновнику своего  падения и  привезти в Стамбул  его  ухо.
     - Это наша  промашка, Вера  Андреевна,  у  нас  не было  третьего человека,  чтобы  замести  следы, а сами  мы не  успевали. Мы с  Витей  взяли  билеты  на  утренний  московский  рейс,  на  тот  случай,  если  операция  будет  проходить в  более  тяжелых  условиях ночью. Но  нам  повезло вечером. Не  огорчайтесь, будем бдительны и защитимся. Сейчас  этих  лосей надо спровадить на улицу.  Пусть отдыхают на свежем  воздухе. Для  здоровья  полезно.
       Артем обыскал молодчиков, извлек  два  пистолета,  несколько  обойм к  ним и вытащил первого  на  площадку,  удерживая  его  как  сноп,  вызвал  лифт. Вера  Андреевна бледная  и  дрожащая смотрела,  как это  удается  отважному  Артему.  В  лифте  спускались  двое  молодых людей. Отворачивая лицо от  парней, Артем  пробасил:
       - Накушался  до  невменяемости,  везу  домой.
        Парни звучно хохотнули.
       Еще раньше,  шагая к Вере  Андреевне, Артем  заметил  стоящий  у  подъезда «Мерс». Он вытащил тяжелую тушу парня  из  подъезда, опустил  его  на землю возле  машины  и  пошел  за  вторым. На  этот  раз  ему  никто  не  попался.  Второго  он  уложил на  землю  на  видном  месте  и  отошел в  сторонку,  наблюдая за валяющимися  полутрупами. Через  несколько  минут,  как  он  и  ожидал, лежащих  заметила чета прогуливающихся  пенсионеров.
       - Это  что ж  такое нынче  творится?-  пожилые люди остановились  возле распластанного на спине молодчика.- Никакой  управы на  них  нет, Тася, погляди, да  их  тут  двое. Побитые  или пьяные?
       - Накачались наркотиками,- сказала   старушка Таисья,-  нынче это  модно. У  побитых была  бы  кровь,  а  эти,  миленькие, приняли  лишнюю  дозу.
       Старушка наклонилась,  прощупала пульс и  торжествующе  сказала:
     - Как в воду  гляжу, наркоманы.  Пульс  прощупывается. Их надо в  реанимацию.
       - Нет, без  милиции  тут  не  обойтись,  а  вдруг  по  дороге  окочурятся. Пойду позвоню в  милицию  и  в «Скорую».
       Старичок торопливо  шмыгнул в соседний  подъезд,  и  через  три  минуты вновь  появился возле  своей  Таисьи, где  уже собралась  кучка  зевак, в  основном  молодежь,  которая  злобно  ехидничала по  поводу невменяемых незнакомцев. Зрелище забавляло. Особенно в  праздном  безделье. Падение  человека воспринимается  толпой  гораздо эмоциональнее, чем взлет, и  менее  безобиднее,  поскольку  последнее  вызывает  зависть,  а  от  зависти прямая  дорожка  к  ненависти.
        Наряд  милиции  прибыл  минут  через  пятнадцать, и  следом за  ними - «Скорая». Артем покинул  свою точку  наблюдения  и скрылся  в  своем  подъезде,  собираясь завтра  расспросить своего корешка Костю о пострадавших, а  если удастся подбросить  прослушку в  офис Корзинину, то из  первых  рук.
      
             17.
      
       Полоса неудач,  как  полоса  дождей портила настроение Корзинину вторую  неделю. Сначала  эта проклятая  телеграмма  от  Али тупым  ножом пропорола самообладание. Чего  ожидать  от жирного турка? Конечно,  не  лавровых венков, а  требование возместить утраченную  выгоду. Стал  выяснять,  как это  случилось,  и  ужаснулся  от  полученной  информации. Катя  на  свободе, и  более  того, в городе.  Немедленно  найти, схватить,  обезвредить!
       Такую  команду  он  дал  своему начальнику службы охраны Броневому.  Тот  обдумал   план  поиска,  изложил  его,  а  Корзинин  одобрил. И  вот  на  тебе, блин с  начинкой  из  хрена и  горчицы.  Утром следующего  дня в  кабинете Корзинина шла внушительная  разборка этой  самой  начинки. Владимир Прокопьевич недоумевал, как два самых  подготовленных бойца  из охранной  команды, выполняя  ответственное  задание, оказались в  тяжелом  наркотическом  опьянении на  тротуаре в  Солнечном и  попали  в  милицию в  виде трупов? Более  того, их  едва  не  отправили  в морг,  если  бы не  обнаружили,  что  у  них бьется  пульс  и  работает  сердце! Все  оружие,  разумеется, пропало и  неизвестно в  чьих  руках находится.
       Секретарша  Корзинина, дородная глазастая  женщина,  отмахиваясь  от  назойливого посетителя кавказского  типа,  с  широкими  усами  и огромной  кепи  на  голове, сидя  в  приемной со  страхом  слушала  разнос службы  безопасности и выдала  свое  резюме:
      - Но     «ЧП»   не в  состоянии повлиять на венчание  шефа  с этой  отвратительной  Мирой.
       Сказав,  она  испугалась  своей  фразы  и  зажала  рот, словно это  спасало  ее,  будь она  услышана Корзининым  или  самой  Мирой. К  ее  счастью, ни  тот,  ни  другой, ни  топтавшийся в  приемной  кавказец этого  не  слышали,  но  зато    интересную  информацию через  несколько  минут стал получать молодой  человек, сидящий  в «Жигулях»,  что  стояла  напротив  офиса Корзинина.  Пуговица,  внедренная  в  его правое  ухо, доносила:
       - Операцию «Белка»  приостановить, но   прослушки в интересующих  нас  квартирах установить!
       - Ага,- улыбнувшись, сказал молодой  человек, - похоже,  Корзина  празднует  труса. Как  же  его напугать  покрепче? Какой  бы подарочек  ему  приготовить на  венчание? Потащило  же  нуворищей в  церкви, грехи замаливаете или  показуху  устраиваете? Ну-ну.
       Недаром  говорят: Бог  шельму  метит. Искренность хождения в  церкви и  показуха Всевышним будет  отделена,  как  лыко от  ствола. Продажная  тварь  да  не  будет куплена в  добрые  руки. Храм  для  человека с  черной  душой никогда  не  станет  спасительным прибежищем,  ибо раскаяние  его,  если оно  случится, с двойным  умыслом: одно  для Бога,  второе  для  себя.
       В  какие  сроки было поручено установить  прослушки, Артему узнать  не  удалось. Помешал  длинный  телефонный  разговор,  разборка,  видимо, окончилась. Во  всяком  случае, это  подтвердил   шум удаляющихся  людей из  кабинета Корзинина.
       Итак,  надо ждать гостей в  качестве электриков или  слесарей-сантехников из ЖКХа,  что ж, игра в страшилку  продолжается. Жаль, грозного драгоценного  вещества остается на  несколько кратковременных зарядов. Артем долго  стоял, наблюдая  за  выездом  автомашин   из проезда,  где  располагался офис  Корзинина, и  когда увидел выруливающий на  улицу  знакомый «Мерс»,  не   раздумывая,  поспешил к  себе  во  двор.
       «Мерс» еще  не  прибыл. Артем  мысленно и  психологически настроил  себя  на  предстоящую  схватку. Через  минуту  он  был  готов  атаковать. Все  шансы на  его  стороне: тот,  кто  знает,  тот,  побеждает. Иная  информация  стоит жизни. Артем в  который  раз благодарил щедрость «бати»,  который выдал им с  Витей с  избытком эти  незаменимые в  прослушивании противника «пуговицы».   Видно, он  предвидел последующую  борьбу не  на  жизнь, а  на  смерть.
       Гости  не  заставили себя  долго  ждать.  Они  снова  решили проводить  операцию с  квартиры Беляниных,  потому машину  припарковали  к  их  подъезду. Уверенные,  что  супруги Белянины находятся  на  работе,  двое одетые в обыкновенную робу рабочих, осматриваясь  по  сторонам, скрылись в  подъезде. В «Мерсе»  остались тоже двое:  водитель  и  на  пассажирском  сидении  внушительный человек средних  лет. Артем  видел  их  через  лобовое  стекло, боковые были  тонированы. Дав  возможность  подняться первым  на  пятый  этаж девятиэтажки,  Артем  решительно,  но  без  резких  движений  направился к  «Мерсу» и,  подойдя,  попытался  приоткрыть дверку  водителя, вставая  так,  чтобы тот  не  видел  его  лицо.
       -Чего  тебе  надо?-  раздался  недовольный голос водителя, но  стекло поехало вниз. Этого  было  достаточно,  чтобы два  седока получили  свою  порцию,  при  чем левый  седок,  интересуясь,  кто  их  потревожил, выдвинулся  вперед,  повернув голову в  сторону открывающегося окна. Быстрым  движением Артем снял иглы,  одну с шеи  водителя,  вторую с челюсти его  ассистента. И  быстро в  подъезд. Кошачьими бесшумными  шагами  он  взлетел на площадку  между пятым  и четвертым  этажами. Один человек убедившись,  что  на  звонки  никто  не  отвечает, орудовал  отмычками. Второго Артем  не  видел,  но  слышал  его присутствие  выше. Подождал, давая возможность войти в  квартиру  первому.
       Атака  всегда  ошеломляет,  и  не  каждый может противостоять  стремительности броска или  выпада,  тем  более,  если  ее совершает хорошо  тренированный человек,  рассчитывающий  на элемент  внезапности. Как  только   взломщик  скрылся в  квартире, держа  в  руках инструментальный  ящик сантехника, Артем бесшумно  взлетел на площадку  пятого  этажа,  замечая,  что человек вверху  непринужденно облокотился  на  перила  лестницы в  выжидательной позе. Одну  ногу  он поставил  на прогон  решетки,  и брюки робы  обтянули ляжку. Этого было  достаточно,  чтобы пробить материал, плотно  облегающий ногу  и всадить в тело   разительную  иглу. 
       Справиться со  вторым  было  делом техники и  нескольких  секунд. Войдя все  также  бесшумно в  квартиру,  Артем   оглушил человека   мощным  ударом  по  затылку,  и  тот  рухнул на  пол. Это  только  Шварценеггер не  падает от  удара  монтировкой по  голове, словно  она  у  него  медная, а  также живучи драчуны в многочисленных сериалах, сокрушая друг  друга  ударами головой  о  стену  или об  пол. Герой только  вздрагивает, притворно теряет сознание, пускает  кровь, но тут  же хитро открывает глаза   и с геркулесовой  силой   обрушивает  на противника свою, казалось бы,  истощенную  мощь. Даже многажды  пробитый  пулями герой  оживает,  поскольку  так  надо  режиссеру, дабы  нагнетать  страх на  зрителя и вызывать всяческие  сострадания. Но зритель, пресыщенный фальшивкой, чрезвычайно  равнодушно  относится к  искусственным  страстям  на  экране,  без  сожаления и  эмоций к  битым  и  недобитым,  зная неправду показухи,  построенную режиссером и  каскадерами.
        В  жизни все не  так. Одного, двух точных  ударов  в  болевую  точку вполне  достаточно,  чтобы  сразить  противника. Оседлав  поверженного,  Артем  заломил руку за  спину,  и  тот  зарычал  от  боли. Вторую  руку  он  уже  отдавал  без  сопротивления и  был  надежно  связан по  рука  и  ногам. Выполнив  эту нелегкую  операцию,  Артем  бросился  на  площадку  за  вторым злоумышленником,  втащил его в  коридор, зная,  что доза совсем  небольшая,  и  мужик скоро  придет  в  себя,  но уже  найдет себя упакованным для  отправки в  морг.
       - Кто  вы  такие? - спросил  Артем у  крепкого спеленованого  мужика.- Взломщики-грабители?
       Тот  молчал.
       - Что  же  мне с  вами  делать? Вызвать  милицию?- Артем  потянулся  за  телефоном,  который  стоял  на  тумбочке в  коридоре.
       - Твое  дело  начальник,-  ответил плененный,  надеясь,  что снизу вот-вот  придет помощь.
       - Пожалуй,  я  сначала  поинтересуюсь,  что  у  вас  припрятано в  инструментальном  ящике,    что  в карманах  да  под  мышками?- Артем обшарил лежащего,  вынул  из  кобуры  пистолет, второй - из-за пояса,    из карманов извлек обоймы. Тоже  самое  проделал со  вторым пленником,  который стал  приходить в  чувство. Заглянул в ящик.
       - Дружище, да тут целый  узел  связи! Очень  забавно,  очень, по  виду  вроде  слесарюги  из  коммуналки, оказывается, вы классные связисты. Такие тайные  средства  связи стоят  бешеных  денег. Не  собирались  ли  вы подбросить   прослушки в эту  квартиру? Ай-ай,  какая классная аппаратура! Какие  плачены  денежки! А  что,  если  я  все  это  у  вас  реквизирую и  загоню  на  черном  рынке,  а  вас  вышвырну к  чертям  собачьим  на  улицу?- Артем  деловито  укладывал все  отобранное в рюкзак,  продолжая балагурить.- Я  просил назвать хозяина? Ты  не  хочешь  назвать  своего хозяина?  Я  и  без  тебя  знаю,  что  ваш  трусливый Корзинин устроил     охоту на  невинных людей.   Правда,  пока  не  ясно,  где    ему эти люди  перешли  дорогу?  Но  узнаю. Ты  не  в курсе? Верю-верю,  так что ползите отсюда,  пока я  не  рассвирепел и  ментов  не  вызвал.
         - Как  же  мы  поползем,  если  связаны?
       - Тюленьими  бросками,  знаете  такой способ. Не  знаете, проведу  инструктаж. Подбираются связанные  ноги под  себя  и  затем,  отталкиваясь, рывок вперед. Иначе  я пощекочу  ваши  задницы шилом,- Артем  угрожающе  вынул  из  кармана перочинный  нож, открыл  остро  оточенное  шило и вонзил в  зад первому  мужику. Тот  завибрировал,  направляясь  к  выходу.- И  передайте  вашему  Корзинину,  если  он  будет дергаться в  этом  же  направлении,  его ощиплют,  как куренка! Передай слово в  слово,  я узнаю,  передал  ты  или  нет,  и тогда тебе  придется  худо. Он хоть  знает, с кем   связался? Если  у вашего шефа нет  представления о  чести  и  офицерской  дружбе,  пусть почитает «Трех  мушкетеров» или Валентина Пикуля «Честь  имею» там  очень  хорошо изложено,  что  это  такое. Кстати,  кто из  вас за  главного,  тот с  красной  рожей в  машине?
       - Он,- просипел  связанный.
       - Я  так  и  думал. После первого вчерашнего  поползновения, мы только-только  приступили к  изучению  вашей  братьи. Завтра   будем  знать всю  вашу  гнусную  организацию.
       В кармане у Артема запищал  мобильник. Это  по  договоренности  звонила Вера  Андреевна. Он  выхватил  его, и  по установившейся  привычке,  вытянулся перед  старшим,  что  не  ускользнуло от наблюдательного  взгляда связанного врага. Артем  отвернулся  и, выслушав вопрос,  ответил:
       - Все в  порядке,  батя, подкрепления  не требуется,  я управился  один,- и  после  паузы.- Сосунки, батя. Средства  связи? Они у  меня уже в  руках,- бодро  сказал  Артем и  отключил  связь.
       - Вот как бывает  полезен  совет,-  с  довольной  миной сказал  Артем, обращаясь к  пленникам.- В машине у  вас  тоже есть аппаратура? Не  хотите  отвечать. А  если я вас шилом. Впрочем, много вам  чести - марать руки  о грязные ваши  души,  сейчас сам  гляну. И еще,  передайте вашему  ублюдку,  что две интересующие его  квартиры  и  люди,  проживающие в  них,  под  нашей  защитой. Вам и вашим  приятелям «батя»  настоятельно рекомендует с  завтрашнего  дня уволится  и лечь  на  дно,  если,  конечно,  жить  хотите. А  теперь все,  проваливайте. Впрочем, я  вам  помогу,- Артем  сгреб  лежащего у двери  парня за шиворот и  штаны, с  легкостью  поднял  его,  швырнул, словно  куль с  дерьмом в  открытую  дверь на  площадку. Второй  полетел  таким  же  образом к  лестничному  проему  и  едва  не  загремел вниз. Артем   закрыл  двери на  ключ и  спустился вниз, убрав  маску  с лица,  осмотрелся. Вдалеке  играла кучка ребят, удалясь от  него шли  две  женщины. Артем быстро прошел к  «Мерсу»,  где недвижимо  сидели водитель с  пассажиром, через  опущенное  наполовину стекло открыл   пассажирскую  дверку, юркнул  в  салон  и запихал в потяжелевший рюкзак   радиоаппаратуру,  быстрыми  движениями  обезоружил сидящих. Затем  вгляделся  в  улицу и, никем    незамеченный, так же  быстро  покинул  машину,  как  и  внедрился, ушел к своему «Жигуленку»,   чтобы издали наблюдать, как  разрешится разыгранная  трагикомедия со  связанными  мужиками.
       Очутившись в  относительной безопасности, связанные  чучела задвигались  энергичнее, пытаясь  встать на  ноги. Наконец одному  из  них это  удалось,  и  он неуклюже,  подобно  медведю в цирке, запрыгал по  лестнице, но был  остановлен  своим  напарником.
       - Стой,  идиот,  не на посмешище  ли  ты  прыгаешь?  Надо  попытаться  зубами  развязать  узлы. Жди  меня,  я  сейчас  съеду  к  тебе.
       На возню  в  коридоре отреагировали соседи по  площадке. Дверь  осторожно  приоткрылась,  и в  щель  уставилась любопытная старческая  физиономия, но  тут  же  исчезла.
       - Батюшки,  там  связанный  человек.
       - Сиди,  старая карга, не  суй  свой  нос в  щель,  прижулькнет!-  раздался ворчливый  голос  за  дверью.
       Взломщики  долго возились  на  площадке, развязывая  зубами мертвый  узел  бывалого  разведчика,  который забеспокоился и  уж  хотел  вернуться  и  глянуть,  что творится  в  подъезде. Наконец  парни  вывалили на  улицу, ринулись  к  машине и обмерли: водитель упал на  руль  с безжизненно свисающими  руками, старшой,  уткнувшись  в  панель  лбом,  также мертвенно  обвис. Дорогая аппаратура испарилась.
       - Хана  нам,  Горбатый, может прямо сейчас  отвалить на  дно, пока  Корзина  голову  не  открутил?
       - Ты  как  хочешь, я выполню наказ этого черта в  маске. Он-то  скорее  шею  сломает.
       - Давай  тогда перетащим  водилу на  заднее сидение и  поперли в  контору.
       Парни с  трудом  выволокли водителя  и, перетащив в  салон,  один  из  них  уселся за  баранку, и  «Мерс» укатил. За  ним  на  приличном  расстоянии  пошел  «Жигуленок» и  вскоре  встал в  ряд машин  выстроившихся вдоль  бордюра  улицы Пушкина с двусторонним  движением.
       Вскоре пуговица с  торчащим  рожком донесла водителю «Жигулей».
       - Шеф,  не  вели  казнить,  вели  выслушать! Это  какой-то  кошмар. Против  нас  действовал спецназовец в  маске,- возопил  Горбатый в  кабинете Корзинина.
      - С  чего  ты,  взял? Вы опять  не  выполнили  задание?
       - Посмотри  сам,  в  машине  два  трупа. Мы  чудом  остались  живы. Он  нас  обложил,  как  волков, разделался  со  всеми  четверыми в  мгновение  ока. Обобрал до  нитки!
       - Что? Ушла  вся аппаратура? Да  ты  соображаешь,  что это  значит? Все  мои наработки  коту  под хвост!  Где  Броневой,  почему ты  вместо него?
       - Его  труп в  машине.
        Корзинин, бледнея, вскочил. До  него  только  что  дошел весь  смысл  сказанного о каком-то  спецназовце.  Если  Броневого  завалили,  как барана,  то  тут  действует настоящий ниндзя. Повторяется  вчерашний  компот. Трус,  что  паралитик, своим  телом  не  распоряжается, не  хозяин он  и своего  духа. Душонка  труса трепыхается  в  теле,  как пакля  на ветру, лента,  та выделывает какие-то  фигуры и смотрится красиво,  пакля же напротив,  превращается  в уродливую,  растрепанную массу. Вот  таким стоял перед  мужиками Корзинин. Наконец ветер  страха поутих,  Корзинин  нашел в  себе  силы и  визгливо  закричал с  исказившимся лицом  от  припадка  гнева:
       - Где  он,  я  все же хочу его видеть!
      Его  вопль  остался  не услышанным, а его  подчиненный торопливо выговаривался:
       - Этот спецназовец отказался  от  подкрепления,  говорил с  каким-то  «батей»,  и заставил  меня передать,  что интересующие тебя,  шеф,  квартиры  и  люди,  живущие в  них, под  их  охраной,  и  если ты будешь  дергаться в  том  же  направлении,  тебя  ощипают  как  куренка. Это он  приказал мне  передать  дословно, шеф, прости,  но я  не  могу  его  ослушаться,  он  наверняка  нас прослушивает.
        - Что? -  взревел  Корзинин и  двинулся вон  из  кабинета,- нас  прослушивают?
      - Да,  откуда  бы они  знали  о  наших  операциях?
       - Или в  ваших  рядах завелся  стукач!
       Корзинин умерил свою  прыть на  выходе  из  офиса и  протолкнул  вперед своего  телохранителя. Машина  стояла  прямо  у  входа. Через  распахнутую  дверку  виден  был Броневой. Его безжизненный  вид привел  в  ужас Корзинина.
       - Он  мертв?- спросил  он  Горбатого.
       - Наверное,  надо проверить  пульс.
       - Так     проверь! -  взревел  взбешенный  Корзинин, и  его  красивое  лицо вновь исказила гримаса  страха, а цвет   из  бледного,  превратился  в  такой  же  мертвецкий,  как  и  у сидящего в салоне  Броневого.
       Горбатый со  страхом  взял руку Броневого  и  радостно  вскрикнул:
       - Есть  пульс! Вчерашняя  история! Давайте  выволоким  его из  машины в коридор,  может,  очухается.
       Мужики  подхватили  грузное  тело Броневого  и перенесли в  коридор,  куда  также втащили  и  водителя. Корзинин мрачно  смотрел  на низвергнутого демона,  равного   по  силе и ловкости которому здесь  никого  не было. Его  серебряная  пуля,  отразившая  за  последнее  время несколько  наскоков вурдалаков-конкурентов, больше  не  существует!
       - Попробуйте  дать  ему  воды,-  приказал  Корзинин.
       Кто-то  бросился  исполнять приказание. Но  пока шла помощь,  Броневой открыл  глаза, в  них сверкнуло  безумие. Корзинин содрогнулся.  Но Броневой продолжал  не  моргая  смотреть  на  шефа,  потом  спросил:
       -Что  со  мной  происходит?
       - Возвращение  с того света,- зло  сказал Корзинин. -Потрудись объяснить,  как тебя обошли?
       - Я  наблюдал работу  первой  пары,  как  и условились,    вдруг водитель приоткрыл  стекло  на  чей-то  голос, и  я  получил  болевой  шок и  вот  вижу  вас. Где я?
       - Ты в офисе, Броневой. Ты,  оказывается,  дитя против того, с кем  мы  играем. Он один укатал четверых и  выпотрошил вас, как  баранов,-  Корзинин  повернулся  и  ушел в  кабинет.
       - И  еще,-  летел  вслед  ему голос  Горбатого,- этот спецназовец посоветовал тебе,  шеф,  прочитать «Трех  мушкетеров»,  где  очень  толково  сказано,  что  такое  честь  и  мужская  дружба. Я  все  тебе  сказал,  шеф,  прощай. Я ухожу  от тебя. И  посоветую  уйти  всем остальным,  потому  что со  спецназом  тягаться себе  дороже. Слыхали? - в  истерике орал  Горбатый. - Смывайтесь  и  ложитесь  на  дно,  шеф наступил  на  очень больной  мозоль,  который под  контролем у  спецназа.
       - Ты  чего  орешь?-  остановил  его Броневой,- с  чего  ты  взял  про  спецназ?
       - Ты  не  видел  его,  я  и Леха  видели. Он  с  нами,  как  с  кутятами. Его «батя»  поинтересовался,  не  надо  ли  ему  подкрепление? Он  ответил,  что мы сосунки,  и  справился  один.
       - Это  он  вас  на  пушку брал.
       - Не  на  пушку. Он  был  один. Я  имел с  ним  дело,  говорю,  он  с  нами разделался,  как  с мокрыми  кутятами  и  с тобой  в  том  числе,  за  бронированными  стеклами «Мерса».
       Броневой  залепил Горбатому  в  рожу. Парень  отступил,  сплюнул  кровавую  юшку.
       - Тот,  между  прочим, кровь  не  пускал,  а  мог  бы. Кулак в  зубы, Броня,  не  лучший аргумент силы. Я  ухожу,  уходи  и  ты,  если  хочешь  жить. Помяни  мое  слово, Корзинин откажется от  операции,  у  него  уже  из  штанов воняет. Я  его  знаю. У  этой  девчонки,  на которую  идет охота,  крепкая  защита.  Это  Васильев и  Харламов  слитое  в  одно  целое. Понял? (Горбатый в  прошлом  был неплохой  хоккеист и  знал, что  говорил).
       - Я  тоже  ухожу,-  услышал Броневой голос  Лехи,- я  воевать с мирными  бабами  не  намерен. Я устраивался  охранять  офис. Пошли  вы  все в  задницу. И  мы  тебя скрутим,  Броневой,  если  ты  не  дашь  дорогу. Пошли  Горбатый. С  нами пойдут  и  вчерашние неудачники, вон  они стоят  злые,  как  волки, готовые  вцепиться тебе  в  глотку.
       Леха решительно  шагнул на  выход,  Броневой отстранился,  пропуская Леху  и  Горбатого. У  входа  их  ждали   товарищи.
       - Ага,- ухмыльнулся водитель «Жигуленка»,-  признаться,  я  не  ожидал такой  развязки. Стоит оленя  пугнуть,  и  вряд  ли  его догонишь. А  пугнуть  стоит,  завтра вся охрана   - лапки  кверху! Останется  только  Броневой. Что  он за  орешек,  я  понятия  не  имею, спрошу  у Кости,  он,  наверняка,  наслышан.
       К  концу рабочего  дня к  двери офиса Корзинина  подошел слегка  прихрамывающий   человек с  широкими грузинскими  усами и низко  надвинутой  на  глаза огромной кепкой с  широким  козырьком. На  плечах его был  темный плащ. Человек вошел  в  коридор,  где   в пластмассовой конторке сидел в бронежелете  охранник. Усатый  зорко  глянул вдаль  коридора,  который заканчивался  лестницей, идущей  на  второй  этаж. Коридор  был  пуст. Человек быстро взмахнул  рукой  перед  окошечком,  и охранник,  издав  гортанный звук,  откинулся на  спинку  кресла.  Человек  быстро  обогнул  стену  конторки, извлек из кисти правой  руки иглу  и    удалился.
       Паника  в  офисе  началась  спустя  минут  десять.  Истошным  голосом взывала секретарша Корзинина.
       - Владимир  Прокопьевич, - кричала  она  в  телефонную  трубку,- у  нас  снова  «ЧП». Найден  без  сознания охранник,  охраняющий  вход. Да,  он  вроде  бы  жив. Милицию  не  вызывали,  и  не  надо? Как  же  быть? Вы  сейчас  подъедете с Броней?
       Обморок  охранника  длился около  получаса. Его  перенесли в  приемную,  уложили  на диван, закрыв  наглухо входную  дверь.
       - Что  вы  на  это  скажете?- спросил Корзинин  Броневого.
       - Все то же,  вы столкнулись с  очень сильным  и  опытным  противником.
       - Что  же  вы  посоветуете?
       - Отказаться от операции «Белка» и  забыть  про нее. Я  советую вам   все  внимание  сосредоточить на  бизнесе.  Как бы  он  не  стал  расползаться по  щелям, как  тараканы.
       - Еще  не  легче. А  моя  безопасность? Она  под  угрозой?
       - Трудно  сказать. Эти  люди  на  мокрое  дело  не  пойдут.  Они  щадят людей,  но  дают  понять,  чтобы  вы  отступились  от  затеи с  девчонкой и остальными фигурантами. Послушаем,  что  скажет охранник,  когда  придет  в себя. Они  работают с каким-то  новым  препаратом. Трудно  отыскать даже след  укола. Горбатый  прав:  тут работают  грозные силы,  противостоять которым,..- Броневой  покачал  головой,  приводя в  ужас Корзинина.
       - Я  не  решаюсь обо  всем  рассказывать Ерошину.  Все  же  он  наш  головной  шеф. Но боюсь, рано или  поздно  до  него  докатятся  искаженные  слухи.
       - Наверняка у  него  здесь  есть  глаза  и  уши. Лучше уж повиниться. Вот и  наш  доблестный  страж приходит в  сознание. Как  ты  себя  чувствуешь,  герой?-  спросил с  издевкой Броневой,  как  будто  сам  не  был в  таком  же  положении  не  далее,  как в десять  утра.
       - Я почувствовал  болевой  шок и вот вижу  вас.
       - Любопытно,  у  меня  тоже  было  такое  ощущение, боль - и  вы. Скажи,  кого ты  видел  перед шоком?
       - В коридор  вошел  человек,  грузин  или азербайджанец,  в  огромной фуражке  и  с  широкими  усами, я  успел  только  спросить:  «Что вам  угодно?» и боль.
       - Вы заметили,  как  он  действовал?
       - Кажется,  он  взмахнул перед  окошком  рукой.
       - Что он  держал в  руке?
       - Я не  заметил.
      -Вот  и  мы  не  заметили. Все  проделано  молниеносно  и  точно,  как  в голливудском  боевике  при стрельбе  из  кольтов. Можете  быть свободны.
       Напуганный своим недавним  обморочным  состоянием, охранник занял  свое рабочее  место, Броневой  задумчиво  проводил  его и  тяжело  перенес свое  внимание шефу.
       -Итак, вы  советуете  отступиться?- нервно  спросил  Корзинин,  зло  глядя на застывшего в  своей  конторке  охранника.
        -Да, чем  скорее,  тем  лучше, вы  же  гражданская  организация,  хотя  располагаете огромными средствами. Но  вы  не можете приказать идти  людям  на  смерть. Заставить  рисковать  могут  только  деньги,  но деньги,  против чести  и   офицерского  товарищества бесполезны. Купленный  человек  очень  ненадежен, он, я  бы  сказал, опаснее  всякого  труса,  а  на  труса  никогда  нельзя  положиться.
       - Вы тоже  служите мне  за  хорошую  зарплату.
       - Служу,  но  я  не  трус,  и  честь  имею.
       - Не  сомневаюсь,  однако  терпите  поражение.
      - Не  мудрено. Мы    толком  не  знаем, что  из  себя  представляет Артем  Белянин, и  лезем на  абордаж вслепую.
       - Ну,  как  же, бывший  десантник,  ранен в  Чечне, уволен по  ранению,  инвалид.
       - Эта  характеристика  не  полная. У  него два ордена  Мужества. Второй получен  за  последний бой,  когда  он  был  тяжело  ранен. Просто   такие  ордена  не  раздают.
        - Вы  думаете, это  он всех  нас  мордует?
      - Безусловно,  но  не  один. Он  работает в  паре,  но  с кем? И  только  защищается, последняя  акция была  маленькой,  если  хотите,  пробной атакой. В атаке человек  всегда  сильнее.  Хотя мои  размышления  не  имеют  значения,  если  вы  приняли  решение  отступиться.
       - Да,  не  будем дразнить Азамата. У  меня  надвигается  столько  дел  и  одно  из  них,  вы  знаете,  первостепенное. Вот  тут  надо  обеспечить безопасность.
       - Это  не  просто,  люди увольняются. Они  напуганы.
       - Черт побери, у  нас нет  времени,  венчание ровно  через  неделю. Папаша  меня убьет. Оставим Белянина  до  лучших времен. Для охраны церковной  церемонии Ерошин не  откажет  мне  в  дюжине крепких  парней.
      
       Вечерний  город  утопал в  огнях реклам, уличных фонарей  и  автомобильных фар. Водителю «Жигуленка»  наскучило слушать рассудительную  беседу бизнесмена  и  его главного  охранника. Он  получил уже достаточно сведений,  вынул  из  уха  свою  пуговицу,  щелкнул  невидимой кнопкой,  тщательно  спрятал   в  карман,  запустил  двигатель  и  влился  в уличный поток машин. Он  остался  весьма  доволен событиями  дня  и  его  итогом. Если  это  не  игра.
       Днем Артем  встречался  с  Костей, и тот отозвался о Броневом весьма лестно. Бывший военный, афганец,  каких на  службе  у   новых  русских  полно. Артема это  сообщение  огорчило  тем,  что противник  его тоже  офицер-отставник, от  которого   Родина-мать  отвернулась,  предоставив право зарабатывать на хлеб  деньги  охраной богатства, созданного мужиками  и  бабами, но обманом отторгнутое и перешедшее в  руки  единиц, чванливых  и  одуревших  от  свалившегося на  них состояния,  за  которое  они  запросто  пускают конкурентам и  неугодным  людям  кровь,  пачкаясь в  ней  по  локоть. Кровь эта  не чистая,  такая же  грязная,  как и у человека-пускателя. Но  есть в  этом  потоке  и струйки  благородной,  праведной крови. Проливают ее те  ребята,  которые по  присяге  и  приказу защищают  на  Кавказе интересы  современных  российских  набобов. Горько  сознавать,  что  в  схватке, прежде  всего,  достается образованным холопам, вроде  меня и Броневого. И  уж  только потом главным  лицам. Что   поделаешь, такова схема, изобретенная со  времен  древнего  мира.
        Завтра для  контроля стоит   еще  раз  послушать  вспыхнувшие  страсти  по  поводу вечернего происшествия с  охранником, зафиксировать  бегство крыс  с корабля,  который  вот-вот  потонет и  можно быть  спокойным. Хотя трус всегда  коварен,  и  удар в  спину можно  пропустить. Обладая такой аппаратурой,  какую  он  отнял  у  своих  врагов, было  бы  непростительно. Артем установил  ее  на  чердаке дома, что соседствует с  офисом чтобы записывать утренние  планерки Корзинина. Человечка  бы  туда подготовленного,  но,  увы, платить нечем!
       Следующие два  дня прошли  в  спокойствии. Один  за  другим уволились  почти  все охранники, Броневой  практически  остался  один, и Артем отправился на отцовскую  дачу,  где  квартирует  Катя,  чтобы  рассказать  ей кратко,   без подробностей    о его  маленькой победе над сворой  Корзинина и полученной  передышке. С  нетерпением он  и  Вера  Андреевна  ждали вестей из посольства  Турции. Время  прошло  мало. Первое письмо с  обнадеживающей  реакцией получено,  остается  только  ждать.
       Артем  дремал в  автобусе,  когда получил  звонок  на свой мобильник,  который был  на  вес  золота и  услышал  взволнованный  голос  Веры Андреевны. Она,  сбиваясь,  а  слышимость  была  неважная,  сообщала,  что на  счет Кати перечислена  громадная сумма  денег. Сбербанк  уведомляет  Катю о такой сделке. Артем, чего  греха  таить,  возликовал,  ответил по-маяковскому любимой фразой  «бати»: «Слово - полководец человеческой силы». Вера  Андреевна  прекрасно  поняла  его  намек на письмо, которое сработало. Она рада  до  беспамятства, но ничего  не  предпринимая, будет  ждать их возвращения.
       Весь  остальной  путь Артем  провел  в  страшном  волнении. Кто бы  мог ожидать,  что  их  слова устроили настоящую канонаду в  посольстве,  которую  услышали в Стамбуле, и  вот  результат. Расчет Кати  оказался  верным,  «язык  - страшнее  пистолета».  Правдивое  слово будет  всегда  разить лжецов  и ханжей. Артема  распирала  радость и  какой-то  безотчетный  страх за эту  сумму,  которую  Вера  Андреевна  побоялась  назвать. Он  никогда не  испытывал груза  больших  денег,  хотя  они  были и  не  его,  но он к  ним  имел  прямое  касательство,  а  принадлежали  они  любимому  человеку,  дающие  большие  возможности и  для  жизни,  и  для  завязавшейся  борьбы. Он  теперь может  подыскать  надежного помощника для чисто  технических  дел,  не  будет  отвлекаться на  поиски  работы и  заработка хотя  бы в  обостренные дни.  Это  ощущение  совсем  иное,  против  того  волнения,  когда  испытываешь  прессинг  времени работающего против  тебя  или  на  тебя  при  выполнении боевой  операции и даже  той,  что провели с Витей в  Стамбуле. Вот  бы  кого он  хотел  иметь  у  себя  под  рукой.  Но  Витек на  гражданку  не собирается, впрочем,  как  и он о  ней никогда  не  сожалел. Если  бы  не  ранение,  не  инвалидность...
        С автобуса к  дому  он  летел  как  на  крыльях,  но Катя еще  не  вернулась с  фермы.  Он  ждал  с  нетерпением, порывался  встать на лыжи  и пойти навстречу. И  тут  заявилась  она,  раскрасневшаяся,  перепуганная и  прекрасная. Его любовь!
       И не  дала  раскрыть  рот для выстраданного  рассказа, огорошила. Уж,  не с  рассудком  ли у  нее что? Под  постоянным прессом неизвестности и  жаждой  мести,  «одна в  глуши  лесов  сосновых» и   беседой  с телятами.
       Но, похоже, с ее  находкой  все  реально. Она  успокоилась и  попросила  рассказать то,  о  чем он жаждал ей  поведать. И  он,  упуская подробности  схваток,  а  только их  итоги поведал,  умолчав о  сообщении Веры  Андреевны относительно денег,  сам  боясь, свалившихся  на  них удач.
       - В  таком  случае я скоро смогу  вернуться в  город, да Артюша?-  заглядывая ему  в  глаза, спросила Катя, когда  он  закончил  рассказ.
       - Думаю, можешь. Тем более у   тебя  теперь столько  денег.
       - У нас,  Артюша,  у  нас. Не забывай,  что  я  перед  тобой  и Виктором  в  неоплатном  долгу за  свободу.
       - Если   твоя  находка  не  фантазия,..
       - Ты  меня  обижаешь,  неужели  я  похожа  на  сумасшедшую?- с  дрожью в  голосе прервала Артема Катя.- Кстати,  ты  сейчас убедишься,  пока  ты  рассказывал,  мы  уже  пришли. Это  где-то  здесь. Вот  я ломала  ветку сосенки, а вот  и первая  примета, видишь, сухая огромная  ветка на  сосне. Мы  пришли. Буквально  пять  метров  вперед и справа лежит  мешок.
       Катя  быстро отсчитала   шаги, тыча палкой в  полуметре  от  лыжни,  и угодила   во  что-то  податливое,  нагнулась  и  смахнула с мешка  снег. Он  лежал как  ягненок, серый и  смирный,  присыпанный  снегом.
       - Сезам, откройся!-  сказала  Катя  и  выхватила  обеими  руками  из  ямки  тяжелый  мешок. Артем  присвистнул,   опасливо  оглянулся  по  сторонам,  приложил  палец  к  губам и, упав  на  колени, стал  лихорадочно  снимать  зажимы, сунул  руку во  внутрь  и  извлек оттуда  блок зеленых  купюр. Они  были достоинством  в  сто  долларов. В первой  упаковке  их  было  пятьдесят.  Артем все  так  же  лихорадочно  сорвал  с  себя  рюкзак, расстелил  его,  положил  на  него   упаковку,  нырнул  за  второй,  за  третьей. Четвертую  вынимать  не  стал, а  принялся все  с той  же  поспешностью  складывать  назад упаковки.  Защемив мешок зажимами,  он сунул  его в  рюкзак и  сказал Кате:
       - Ты  знаешь,  что  это такое?
       - Я тебя  не  понимаю.
       - Она не  понимает, да  ведь так  можно сойти с  ума.
       - Ну,  я  же  не  сошла,  дай  Бог,  и  ты  не  сойдешь.
       - Как  же  тут  не  сойдешь,  если ты  не  знаешь  того,  что знаю  я  и  Вера  Андреевна.
      - Артюша,  не  пугай  меня,  что-то  из  посольства?
       - Да-да-да,  черт  побери! На  твое   имя  перечислена  огромная  сумма  денег. Это  мне  сообщила  Вера  Андреевна,  когда  я  был  в дороге.Ты  представляешь,  какой  обвал удачи. Это  что-то  невероятное. Какая-то  шутка лукавого.
       - Артюша,  мы  этот  обвал заслужили. Мы  ни в  чем  не  прогневили  Бога. Мы  боролись  за  свою  честь. Если  хочешь,  мы  отстаивали  Божьи  заповеди.        - Да-да,  но  насколько я  знаю,  Всевышний  не  одобряет  мести,  и  никогда  не  отдавал  право  человеку  на  наказание человека. Это  право  Он  оставил  за  собой.
     - Верно,  но  у  нас  случай  особый,  вот  Он  и благословляет  нас и  помогает  нам. Только  так  я  могу рассматривать   наши  удачи. Давай  уйдем  отсюда  подальше,  неровен  час, вернутся на  джипе  за  своей  потерей. Нам  лучше  дать  круг по  лесу  и  выйти где-нибудь в  другом  месте.
       - Идем,  я  наломаю  лапника,  напихаю его  в  рюкзак  и еще  сверху  приторочу  охапку. Тут  любят  мужики  париться лапником, особенно  пихтовым. Он  мягкий,  дух  от  него на  всю  улицу. Никакого  подозрения   от  нашей  прогулки.       - Верно, но где же  спрятать  деньги?
       - Это  вопрос. Нужен железный  ящик,  чтоб  мыши  не прогрызли и  закопаем его в подполье. Но ящика у  нас  нет.
       - Возьмем  ведро эмалированное  с  крышкой.
        - Весь  мешок  туда  не  влезет.
       -Тогда в бак,  что  стоит в  бане. А  туда  купим  новый.
       - Верно,  ломаю  лапник,  маскирую рюкзак.
       - Как  же  мы будем их  использовать?
     - Подумаем, деньги из  Стамбула станут  хорошим  прикрытием. Все складывается  гладко. Это  меня  настораживает. Не может  у  человека все двигаться без  сучка  и  задоринки.
     - Может!  У  олигархов  разве не  все  идет  гладко? Они уже всю  страну разворовали,  растащили по дачам, деньги  по  заграницам. Почему  же  у  нас  не  может быть гладко?
       - Тоже  верно.
       - Я хотела  бы, прежде  всего, рассчитаться  с  Виктором. Ты  ему  что-нибудь  обещал?
       - Ни  гроша, он  же  знает, я - не  богач. Он пошел  со  мной ради  дружбы. Я  точно  так же  пойду,  если  позовет.
      - Я в тебе  не  сомневаюсь.  Но будет  приятно ему  получить несколько  тысяч  долларов.
        - Приятно,  но  может  не  взять.
        - Ты  ему   напиши, про  деньги из  Стамбула. Он к  этому,  как  и  ты,  приложил руку.
       - Устроим все  дела  и вместе с  ним махнем  отдыхать  в Сочи. Правда,  у  меня мечта попасть в  клинику, где  кости наращивают,  слыхала, на  Урале? Вот оттуда  и  поедем  отдыхать.
       - Нет вопросов.
       Лес кончился, и в  низине  показалось  заснеженное село. На открытом  месте подувал  легкий  ветерок,  закручивая снежную  карусель. Но вот налетела  тучка, и   белые  строчки  перечеркнули  пространство  между домами и пригорком,  где  они  находились. Пространство  это    искривленное метелицей,  плыло в  неизвестность из  которого выныривали отдельные  дома,  как  летучий  голландец   являлся захваченному штормом в открытом   океане   несчастному экипажу  моряков. Но  под  ногами  была  твердь и  не  грозила  гибелью. В воображении  Кати летучим  голландцем мог  явиться  лишь помятый  джип без  одного  денежного  мешка, с  седоками,  пристально  всматривающимися в  непоседливых  лыжников, шастающих в  непогоду по  сосновому лесу  с  вязанкой лапника. Но тучка быстро  пронеслась,  строчки исчезли, и  унесли с собой  видения,  открывая  белое  неоглядное  полотно.
       Молодые  люди спустились с  косогора в деревню и направились к  своей  усадьбе   со  стороны  выпасов  и огородов.  Легко  преодолев изгородь из жердей в  три  ряда,  они благополучно очутились в  своей  усадьбе. Не  мешкая, Артем  прошел в  баню, вытащив одну  пачку  долларов на  расходы и, спрятав  ее в  нагрудном  кармане  гимнастерки, упаковал мешок в цинковый  бачок с  крышкой, привязал ее  плотно капроновым  фалом, оставил в  предбаннике    лапник, прошел  в  дом и через люк погребка осмотрел  подполье.  Балки  из  бруса низко  нависали над  землей,  но все же проползти в  дальний  конец можно.  Натянув на  себя старую отцовскую  робу, в  которой тот копался  в  огороде,  и  вооружившись  штыковой  лопатой, пополз по-пластунски,  пропихивая перед  собой  бачок. В глубине подполья остановился, облюбовав место, лежа на  животе,  попробовал орудовать лопатой.   Черешок  оказался  длинным,  упирался  в  пол. Пришлось  просить Катю,  чтобы  она  разыскала  на  веранде  ножовку  и укорачивать  черешок. Ошибка  рассердила  его: как сразу  не  догадался? Расслабился  или  переволновался?
       С коротким  черешком дело  пошло быстрее, хотя  слежавшаяся и  сухая  земля подавалась  туго.  Через  час,  взмокший  Артем   надежно врыл бачок,  присыпал его  землей,  а образовавшуюся  горку  раскидал по  сторонам,  сам  клад  запорошил гашеной  известью. Белой  пыхалки тут   много:  отец сушил воздух  в  подполье,  раскидывая  комки  негашеной  извести. Вбирая в  себя   влагу, они медленно  разлагались. Так  что  видимость давней  неприкасаемости к участку сохранилась.
       Артем  вылез из  подполья, тщательно отряхнулся,  вычистил  на  снегу    робу, уничтожил  следы чистки,  закидав крошки  земли  и  извести свежим  снегом, и  отправился  на  зов Кати пить  чай. После пробежки  на  лыжах, работы  в подполье жажда  одолевала,  и  он  с  удовольствием  занялся  приятным  делом. Радостная  и  загадочная Катя извлекла из   холодильника бутылку  водки, и молодые  люди  выпили  за успех.
       -Было  бы  правильно протопить  баньку,-  сказал  Артем Кате,  у  которой  в  глазах  вспыхивали озорные огоньки. Артем  ловил  ее  настроение, и сердце подсказывало,  что  сегодня  произойдет нечто  важное.
       - Если сударь выглянет  в  окно,  то увидит,  как над  баней  струится  дымок.
        Артем  вскочил,  глянул в  окно,   лицо  его  просияло и  тут  же  омрачилось.  Встревоженная  Катя  проследила  за  взглядом Артема  и  увидела,  как  по  улице  бесшумно  прокатил черный джип,  направляясь  к  особняку.
       - Они  вернулись,-  глухо  сказала  Катя.- Не  даром  ты  говорил,  что подозрительно  относишься к свалившимся  на  нас  удачам.
       - Говорил,-  согласился Артем,-  но появление  джипа  ничем  не  угрожает. Тебя  никто  не  видел, единственное, на  всякий  случай,  тебе надо ориентироваться  во  времени,  не  называя точно  час твоего движения.  Если будут заданы вопросы,  отвечать  на  них не  многословно  и  не  путаясь.
       - Но  я  точно знаю,  когда ушла с  фермы.
       - Вот  и ориентируйся  по  обстоятельствам.
       Праздничное  настроение было  испорчено, доев бутерброды и  допив  чай,  Катя сообщила,  что  ей  пора  на  ферму,  кормить и  поить  телят.
       - Я  пойду  с  тобой,  подброшу  в печь дров  и  насыплю ведро угля. Вернемся,  а  банька  готова.
       Молодые  люди  вышли в  сумерках и  взяли курс несколько  иной,  нежели тот,  каким утром шла  Катя.  Лыжня  теперь тянулась  через холм, а  не  огибала  его, и  путь  оказался  короче.
       Катя напоила обратом  телят, насыпала в  кормушки  дробленки,  принесла  несколько  охапок  сена  и  тоже разбросала  по  кормушкам,  затем выполнила  самую неприятную  для  нее  работу- уборка  навоза.  Его  оказалось  немного,  и  она  быстро освободилась. Перебросилась несколькими  словами с  соседкой  по телячьим  станкам  средних  лет чернявой  и  грудастой Тамарой.  Та  сообщила,  что сегодня,  после  обеда починили  глубинный  насос,  и  вода  теперь  будет  своя,  не  надо  бегать с  ведром к  водовозке  Гришина.
       Катя  это  приняла  к  сведению.  Появился  бригадир,  посмотрел  порядок в  телятнике, спросил  о  нуждах  и  ушел,  отмахиваясь  от  словоохотливой  Тамары.
       -  Как там  у  тебя, Катерина,  приехал муж? -  кричала Тамара, рассыпая  телятам  дробленку.
       - Приехал, ждет  на  улице.
       - Ну,  заскрипит кровать-то,  а душа насладится. Ты  хоть  показала  бы мне  своего офицерика,-  игриво  говорила Тамара,  гремя  ведром.
       - Нечего  на  чужих  мужиков  заглядывать, своего обихаживай.
       - Его  обиходишь,  как  дело к  вечеру,  так  он  лыка  не  вяжет. Быка  подложенного в  доме  держу. Веришь,  иной раз  такая  тоска бабская  возьмет,  что  готова под  любого  лечь при  живом  муже. Будь я  такая  красавица как  ты,  сроду  бы сюда  не  пошла. В  город  бы  подалась,  там бы  уж что-нибудь  получше  нашлось,  чем   навоз  из-под  телят  таскать,  да  с  мужиком, чуркой  пьяной, в  одном  доме  жить. Кабы  не  ребятишки,  вытурила  бы проклятого, примака  бы  приветила.  Есть  тут  один  вдовый,  непьющий. Правда,  в  годах,  но в  силе. Глядишь,  и  с  ним  бы пожилось, счастьем  бабьим  бы  умылась.
       Кате  тошно  слушать откровения соседки. Завидует  ее  красоте,  а  того  не  знает,  что  красота  Катю едва  не  погубила,  сделала низкой  рабыней  из-за  чего она не  может допустить к  себе прекрасного человека. Проблески нежности уже  светились в  ее  глазах  за  столом,  пожалуй, после  баньки  она  бы созрела для  сердечного  поцелуя,  но  промелькнувший  за  окном знакомый джип  (каких, кстати, множество  носится и по  селам, и  в  городе) растоптал  всю иллюзию спускающегося  трепетного  счастья и  вернул к  суровой  действительности, в  которой без борьбы нет  жизни. У  этой простоватой и  открытой женщины мечта дальше хорошего  нового  корыта пока  не  распространяется. Но  разве у  самой  Кати  на  данном  этапе  она  шире: отомстить за поруганную честь  и  молодость,  смыть  позор  и  обрести любовь к  человеку. Разве  иная  мечта у ее  соседки  по  телятнику? Тоже  не  знает,  как  избавиться  от погрязшего в  пьянке  мужика, позорящего  семью,  тоже мечтает  обрести нового и  пожить, если  не  в  любви,  то  в  спокойствии и «умыться бабьим  счастьем». Как  немного  надо  человеку: любовь  и  согласие,  и  в  тоже  время такие  дорогие и  не  всегда  доступные.
       Имеет  ли  право удерживать Катя доллары,  если люди хватились,  явятся  к  ней с  вопросами?  Явно  же   деньги  их. Пойти  по  пути обмана ради мести? Ложь,  обман  присущи  слабым  духом,  но жестоким  людям, у которых  ум не способен  на высокие  дерзания,  а  только  на низкие  поступки. И я присоединяю себя к  их скопищу? Самой искать  потерявших, скажем, через  газету  за  вознаграждение, глупо,  потому  что  неизвестно,  как    аукнется их  раскрытая  тайна.  Ведь  она  видела в  джипе много  мешков, около  десятка  только  поднял  водитель.  Это десятки  миллионов долларов.  А  сколько осталось в  салоне? Нет,  носителя такой  тайны эти  люди вряд  ли бы  оставили в  покое.  Остается  одно,  молчать! Другое  дело,  если найдут  ее, то можно сказать,  что  шла  по  дороге увидела  мешок,  подобрала. Поверят  ли,  такому  объяснению,  пощадят  ли, когда в  стране  идет  такой  беспредел, когда за  эти  поганые  баксы ее  продал в  рабство  вполне нормальный,  считающийся  порядочным  человек? Подставлять  шею под  гильотину  в  надежде, что  механизм  не  сработает,  не  умно. Надо молчать!
       Придя  к  такому  выводу,  Катя  собралась уходить.
       - Э,  подруга,  да  ты  совсем меня  не  слушаешь,  а  я-то  расшаркиваюсь  перед  тобой?
       - Почему  же,  я  слушаю. Задумалась. Муж настаивает  бросать эту  работу,  хочет  забрать  меня в  город,  да  жить  нам  негде. И  заработок  у  него  пока  маленький.  Ведь  он  инвалид-офицер, списан  по  ранению.
       - Вот  оно  что,  девонька,  а  я   гадала,  чего  это  такая  красотка, да в навоз носом?
       - Не  надо судить  о  человеке с  наскоку.  Вы  ведь  моего горя совсем  не  знаете. Я может, уже  столько  хлебнула,  что  на  всю  жизнь  сытая.
       - Чего  же,  милая, сидела?
       - Не  сидела, но  вытерпела  похлеще,  чем  тюрьма.
       - Тошно-то  мне от  твоих  слов. Чего ж  может  быть  похлеще тюрьмы?
       - Не  стоит  вдаваться  в  подробности. Мне  спешить  надо,  баньку  перед ночкой принять. До  завтра.
       Катя заперла калитку станка,  не  глядя  на соседку, удалилась. В  тамбуре  телятника  ее   поджидал  Артем, при  свете  лампочки видно  было, как  от  него  валил  пар,  словно  он  отмахал марафонскую  дистанцию.
       - Ну, набегался,  фонарик подсел. В  потемках по  лесу  все  глаза  выцарапал. Но  наследил,- довольный  сказал  он.- Управилась?
       - Можно  сказать на  тройку. Пошли, пока  банька не остыла.
       - Ничего  страшного, придем,  пока суть  да  дело,  я еще несколько  полешек  подброшу. Ох,  попарюсь! Мой полковой «батя» тоже  сибиряк,  мы  с  ним как  дорвемся до  баньки, по   пять  заходов  делали. Еще майор,  штабник с  нами. А  потом пивко! Наслаждение. Мы пивом в  каменку  поддаем. Запах -  чудо,-  они  шли по  проторенной  лыжне лыжа в  лыжу. Фонарик    почти  не  светил,  и Артем спрятал  его в  карман. Сразу  утонули во  тьме, но  когда  глаза  привыкли к  темноте, лыжня  стала  угадываться. Вверху висел  плотный  мрак, а  снег лежал  сплошной  светящейся  массой,  в  которой протоптанная  лыжня вырисовывалась  темными  строчками, и  идти  по  ним  было  легко.
        - Сейчас завернем  в  лавку,  купим  пиво, коньяку, ветчины,-  сказала  Катя,- мы  ведь  теперь  богачи.
       - Пока  мы  имеем  дырку  от  бублика,- усмехнулся Артем,-  неужели  ты  думаешь  расплачиваться долларами?
       - У  тебя нет российских?
       - Только на  дорогу  обратно  и тебе  на  прожитье.
       - В  таком  случае я  возьму в  долг.
       - Ты уже  познакомилась с  продавцами?
        - Обычная  процедура, дают тем,  кто работает,  если  даже  пьет. А я  работаю. На  две    тысячи  могу  набрать в  долг. Лавкой владеет жена зоотехника, у  нее  с  хозяйством тесный контакт. Подошла зарплата, лавка списочек в  контору. Мужики  и  бабы порой  только  в  ведомости распишутся,  и  тут  же все  деньги продавцу. Говорят,  прокуратура против  такого  порядка завозбухала. Куда  там,  облаяли прокурора и  потребовали,  коль  он  представитель  власти, обеспечь  людям зарплату  в  два  раза  выше,  тогда  никто  в  долг  брать в  лавке  не  будет. Постращал прокурор  продавца,  да  что  делать,  отступился. В  хозяйстве частенько по  два  месяца  тянут  с  выдачей  зарплаты. Лавка  спасает.
        - Без  комментариев. У нас в  полку такая же  петрушка.
       - Артем, меня стали  мучить  сомнения, -  сказала  Катя, сожалея,  что  не  может в  ночи  видеть  лицо своего  друга. И  она высказала то,  что  только  что  думала в  телятнике и к  каким  выводам  пришла.
      - Признаться, оставшись наедине с собой,  я  тоже размышлял  над этим  вопросом.
       - И  каков  же  вывод?
       - А  вывод таков,  в  отличие  от  тебя,  я  почему-то  не думал,  что  за тайну этих  мешков  можно  поплатиться  жизнью.  Эта  мысль  мне  нова  и  симпатична.  Но вот  что  я  решил: будь  это  деньги  трудовые, то их никогда не  было  бы  столько,  тогда  бы моя совесть  заставила    вернуть  деньги.  Но  поскольку  сумма  огромная, и по  твоим  словам этих  мешков в  джипе  было навалено,   как мешков  с картошкой,  то  деньги  эти - бандитские,  о  чем  ты заявила  в первую  же  минуту  нашей  встречи.    Эти люди- мошенники или  грабители - не  имеют    морального права  на эти  деньги  по их  же  закону,  закону  бандитского  капитализма: что  упало,  то  пропало,  а  кто  смел,  тот  два  съел. Только  я  бы  переиначил: кто  нагл и  жесток,  а  не  смел. Согласна?
       - Вполне.
        - В  таком  случае вопрос  навсегда  исчерпан. Если  что, будем  защищаться.
  - Ты  думаешь,  они могут  выйти  на  меня?
       - Если приехали  искать  пропажу и там соображающий человек, могут.
       - Но  как?
     - Деревня  не  очень  большая,  перетрясут каждого. Начнут с желтого «Москвича».
       - Несчастный  мужик.
       Молодые  люди вошли  во  двор своего  дома,  и Артем  первым  делом   заглянул  в  баньку. Топливо  прогорало.  Он подбросил  в  топку  несколько  поленьев, пощупал воду  в баке  встроенном  в  печь.  Она  обжигала.
      - Банька  готова, можно париться,- сообщил Артем  Кате, которая  дожидалась  его  во  дворе.
       - Прежде  давай  сходим в  лавку,  она возле  кирпичного  особняка. После  баньки аппетит  разыграется приличный.
       - Я на  него  никогда  не  обижаюсь. Но  известно  ли  тебе:  чтобы  выдержать  пять парных  заходов,  надо  идти  в  баню  сытым.  Не  сразу  из-за  стола,  а  через  часок-полтора.
       - Не  предлагаешь  ли  ты  сначала  перекусить?
       -Нет-нет,  я  не  собираюсь делать  пять  заходов.  Ограничусь  на  двух. Ты  любительница  пара?
       - Не  испытывала ни  разу  в  жизни. Так  мы  идем в  лавку?
       - Идем.  Только  я  заходить  не  буду,  покурю на  улице.
       - Хорошо,-  Катя  подхватила  Артема  под  руку,  и  они вышли  на  улицу.
       Из  кирпичного  особняка  выворачивал,  ослепительно  сверкая  фарами  джип. Они  посторонились, пропуская грозную  машину.
       - Уезжают. Скатертью  дорога.
       - Почему  мы  решили,  что джип,  попавший  в  аварию, именно из  этого  особняка?-  спросил Катю Артем.
       - В  самом  деле! Может,  тот  джип шел черт  знает  откуда.
       - Действительно, вот  уж у страха  глаза  велики,-  рассмеялся Артем.
       - Но этот  джип слегка  помят.
       - Мало  ли пятых помятых.  Вот  что,  бери,  что  там можешь, и тему  закрыли. 
       Катя вошла  в  лавку,  и   не  успел  Артем  выкурить  сигарету,  как  она  вышла с  пакетом,  предала его  Артему.
       - Там пиво,  вино и сыр  с  ветчиной. Пока  ты паришься,  я поджарю  картошку, на  закуску у  нас  есть  и  огурчики,  и  помидорчика из твоего  погребка,  и  даже  грибочки. Словом,  устроим пир.
       - А  ты  со  мной  париться  пойдешь?-  выпалил  на  подъеме  Артем.
       - Артюша, я  не  ожидала  от  тебя такой  смелости,-  Катины  глаза озорно  смеялись,  но ночная  улица скрывала эти  огоньки  от  Артема.
       - Все  равно  же  это  должно когда-нибудь  произойти.
      - Артюша, но  не  сегодня  же,-  робко  возражала  Катя.- Разве можно в  горячей  бане горячиться? Ты  же  не  сможешь  париться.
        - Мы  будем  в  плавках.
        - Ну,  разве что,  я  подумаю.
        Катя не  знала  ответа  на  вопрос. Пусть  получится так,  как  получится. Кроме  бани,  им  предстояло еще  провести  ночь в  одной  комнате, правда,  с  двумя  кроватями  и  диваном. Какая  дурацкая ситуация. Он столько  для  нее  сделал,  но  разве  события  определяют  близость? Пусть  рассудят ночь  и  чувства.
      
             18.
      
       Утром Катя,  не тревожа Артема, побежала  на  ферму одна   и вернулась  к  десяти  часам. Артем вовсю  хозяйничал в  доме.     Печь  гудела  от  березовых  поленьев  ярым  пламенем,  а  на  плите шкворчало жаркое  из  картофеля,  грибов  и маринованных  помидоров.  Густо  сдобренная луком,  лавровым  листом и  сушеным  укропом жареха,  заправленная  свиным салом  хорошего  засола,    вызывала  отчаянный  аппетит. После  снегопада установилась  морозная  здоровая  погода,  и  Катя, заскочив  в  дом с улицы, внесла  струю свежего  воздуха,  улавливая приятный  аромат стряпни  Артема.
       Она  поцеловала в  губы  Артема и  бросилась  к  умывальнику раскрасневшаяся,  в  джинсах в  обтяжку и в приталенной шерстяной кофте,  по  которой  рассыпались белокурые завитушки длинных  волос. Артем поднес   к  столу шипящую  и  шкворчащую  сковороду, поставил  на аккуратно  вырезанную дощечку, рядом в глубокой салатнице  красовались нарезанные  дольками  нежного  засола  огурчики  и  бугрились малиновые  помидоры, в  другой салатнице белокочанная квашеная капуста с  морковью и в густых   крапинках  укропа. Хлеб  ломтиками венчал стол.
       - Артем,  ты  кудесник!-  воскликнула  Катя,  падая  на  стул с  восторгом  школьницы.
       - Заметь,  кроме  хлеба,  ничего  нет из  магазина,- с довольной  улыбкой  ответил Артем.- Крестьянский  стол,  практически,  таким  и  должен  быть. Отведай-ка  жаркое, и  ты  пальчики  оближешь.- Артем ловкими  движениями  наполнил  тарелочку  жарким  и  подал Кате.
       -  Что  скажешь?
       - За  уши  не оттянешь,  где  ты  научился  готовить?
       - Армейские дороги  всему  научат. Кулинарное  искусство это  же  полет  фантазии,  чем  больше натолкаешь в  блюдо разностей,  тем  оно  вкуснее  и  ароматнее.
       Молодые люди аппетитно  поглощали пищу,  даря улыбки друг  другу. От  печи  несло   жаром, от  блюда энергией,  от  Кати веяло красотой и любовью, и  Артем, вспотев, расстегнул  на  груди  армейскую  гимнастерку,  под  которой  забугрились   мышцы.
       - Э-э,  да  к  нам  гости,-  сказал  он,  мрачнея, увидев в окно  остановившийся вчерашний  джип.
       - Я  не  успела  тебе  сообщить  новость, водителя  желтого  «Москвича» ночью  крепко  избили,-  торопливо  сказала  Катя, - а  до  моего  прихода бандиты  обнюхивали и обшаривали    ферму.
       - Вот как!-  удивился Артем,-  ты  ешь,  ешь,  я  их  встречу,- а  сам  не  двинулся с  места,  лишь  удобнее  повернулся  на  стук  в  дверь.
        - Входите, добрые люди, не  заперто,-  крикнул  он, запивая чаем сытный  завтрак,-  милости  просим,  проходите в комнату,  присаживайтесь на  табуреты. И  чем могу  быть  полезен?
       В широкую  и  просторную  комнату,  посередине  которой  стоял  обеденный  стол и за  ним завтракали, вошли  два  дюжих мужика,  третий, скорее  всего  водитель, маячил возле  машины. Мужики  уселись, загораживая проход к  печи и  на  веранду, пристально  всматриваясь в  Катерину и коренастого   парня  в  армейских гимнастерке и брюках.  На  мужиках   черные  костюмы,  видно,  что в джипе  тепло.
       - У  нас несколько  вопросов,-  сказал белобрысый человек с  короткой  стрижкой волос, узколобый  и носатый с тяжелым  взглядом стеклянных  глаз.- Ты  что ли  Катерина с  телячьей  фермы?
       Катя  немо  глянула  на  Артема.
       - Минуточку,- поднимая  руку, сказал с  улыбкой  Артем,- вы кто  будете,  что  возлагаете  на  себя  право задавать  вопросы? Из  органов?
       - Неважно откуда,  отвечай,  без вмешательства,- белобрысый  вынул  из  кармана  руку с  пистолетом.
       Артем выказал   крайнее  удивление столь  внушительным  действием белобрысого и  даже испугался.
        - Что  за  шутки,  мужики?-  сказал  он, бледнея.
       - Это  не  шутки,  нам  надо  знать,   в  котором часу вчера утром она ушла   с фермы?
       - Как обычно   в   десять.  Правда,  чуть  замешкалась,  потому  что  этот  дохлый  Гришин долго  возился  с  водой. Но  задержалась  я   минут  на  десять,- отчеканила  Катя.
       - Ты  точно  помнишь?
       - Ну  конечно,  вчера  я  ждала с  автобусом  мужа,  он в  половине двенадцатого  приходит.  Вот  я  и  спешила приготовить обед.
       - И  где  ты  шла?
        - Как  обычно через бугор на  лыжах  по своей прежней лыжне.
       - И  что  же?
       - Что  и  что  же?  Я  вас не  понимаю,  что  случилось-то?
       -  Когда   ты  пришла  домой?
       - Я  на  часы  не  смотрела, а  что,  это  имеет  значение?
       - Имеет,  так во  сколько?
       - Ну, скажем,  если бы  не  Гришин, была  бы  дома раньше  чем в  половине  одиннадцатого,  ходу-то  всего  двадцать  минут. Все равно,  я не  припозднилась, Гришин задержал меня  с  водой  минут  на  десять. Туда  сюда, к  одиннадцати  я  всяко-разно  была дома и  даже  чуть  раньше.  Пришла,  лыжи сбросила и побежала в  лавку  за  хлебом.
       - Так,  а этот  джип,  что  у  окна  ты  видела?
       - Таких  джипов  я насмотрелась  сотни.  Они всюду  теперь гоняют.
       - Ты  посмотри  лучше,  может, признаешь?- белобрысый ткнул  пистолетом в  сторону  окна.
       Катя  глянула в  окно,  пожала  плечами, скривила губы, с  которых белобрысый  не  сводил  глаз.
       - Этот вроде  помятый. С  такой  же  никелировкой  черный  джип выруливал из  кирпичного  особняка,  а я, как  раз,  вышла  из  лавки  и остановилась  на  крыльце. Но  тот, кажется, помятый  не  был.  Он  мимо  проехал.
        - Позови Тольку, если он  видел  эту  кралю - тогда  вопрос  исчерпан.
       - Мужики,  что  за  допрос?-  снова завозникал Артем,  вставая,-  я  жену в  обиду  не  дам,  говорите  толком,  что  надо?
       - Пока  нам  надо,  чтоб ты  прижал  свою  задницу,  потом   остальное  скажем,-  резко  и  грубо  сказал  белобрысый.
       -  Да  я курить  хочу, у  окна  в  пиджаке, в  правом  кармане портсигар  хотел  взять. В  своем  доме как-никак нахожусь.  Можете сами  его  подать,  только  все  это  мне  не  нравится,- снова  садясь  на  стул, сказал  Артем,  видя,  как   белобрысый  заиграл  пистолетом.
       - Подай  ему  портсигар,-  приказал белобрысый  напарнику,- и  дуй  за  Толькой.
       Второй,  не менее  рослый битюг  с толстой  шеей  и   жирными покатыми  плечами, встал,  сделал  два  шага и  достал портсигар,  швырнул  Артему. Тот  поймал  портсигар и  сказал:
       - Из  чистого  серебра, с  гравировкой,  подарок  самого  командующего,  хочешь посмотреть? Лови!-  и  кинул белобрысому, тот все  внимание  сосредоточил  на  летящем  предмете,  поймал  его  левой рукой, неловко  взмахнув  правой, координируя  движение  туловища. Этого  замешательства было  достаточно, чтобы Артему преодолеть  расстояние  в  три  шага, вывернуть  пистолет  из  руки белобрысого,  нокаутировать  его  ударом  головы в зубы. В следующую  секунду атаке подвергся  второй непрошенный  гость.Сильнейший удар правой ноги  угодил в  подбородок толстошеего  битюга.  Тот  отпрянул  назад.  Артем  отскочил  тоже,  наставив  пистолет  на противника.
       - Пушку  на  пол!-  скомандовал  Артем  и, не глядя,  всадил  пулю в  пол рядом  с  ногой белобрысого,  когда  тот дернулся  за  вторым  пистолетом.
       Катя оглушительно  взвизгнула. Артем сделал  ей  знак рукой,  призывая к  спокойствию.
       - Прострелю руку! А  ты  живо пушку  на  пол! Ну, и  двумя  пальчиками,-   Артем  всадил  вторую пулю  рядом с  ногой  толстошеего  битюга.- Вот  так-то  лучше. А  теперь  лицом  к  стене  руки  повыше,  а  ноги  пошире,  не  мне  тебя  учить. А-а, ты  все же  вошкаешься! - Артем   нанес лежащему на  полу  белобрысому  удар   ногой  в  голень. -Теперь  я  спокойно  извлеку твою потайную  пушку, чтобы  она  тебя не  беспокоила. Вот  и  Толя бежит на  выручку.
        С  пистолетом  наизготовку  в  дом  ворвался водитель,  но вместе  с  хлопком  двери,  грохнул  новый  выстрел,  и пистолет ретивого  малого был  выбит  из  руки. Сам он по-бычьи  заорал, и  проутюжил  широкой  грудью   пол прихожки.
       - Ну,  вот,  когда  восстановлен статус-кво,  можно  и  поговорить,- Артем  внушительно  стоял перед непрошенными хулиганистыми гостями, подбадривая  помертвевшую  от  испуга  Катю выразительной  пляской  бровей, устрашающих  глаз  и  кивками головой.- Под  моим  прицелом беседа  потечет  задушевнее. Итак,  господа крутые,  что  вы  хотели  узнать у  моей  жены? Или  вопросы исчерпаны? Тогда  мне  придется  вышвырнуть  вас  из  дому. Хотя минуточку,  Толя же  здесь! Скажи,  любезный, вот  этот начальник  хотел   тебя  спросить,  не  видел  ли  ты вот  эту  особу,   стоящей  у  крыльца  лавки,  когда   вчера выезжал  из  кирпичного  особняка?
       - Вы  это  меня  спрашиваете?- приподнимаясь  на  четвереньки, спросил Толя.
       - Если  среди  вас  нет  больше  Толек,  то  у тебя,  отвечай!- Артем глянул  на  Толю  страшными, как  у  злого  чеченца, глазами.
       - Я  же торопился,  шеф  гнал в  шею,  мы  опаздывали,  кого  я  мог  заметить? Стояли  там какие-то бабы. Сам посуди,  разве  в  лицо  запомнишь?
       - У  вас  что - кража,  что-то  пропало?- более  мирным  тоном спросил  Артем.
       - Можно  я  сяду, а  то  что-то  на  полу неуютно?- спросил белобрысый.
       - Можно,  только  не  касайся  руками  табурета,  иначе сразу  пуля в  руку,  ты,  наверное, усек,  как  я  стреляю. А  ты,  у  стены  не  хитри,  не сучи  ногами,  не сдвигай  их,  а  то  я  тебе  по  печенке  врежу. Вот  так,  раздвинь  ножки,-  говорил  Артем,  зорко  следя,  как  поднимается  белобрысый.- Я  смотрю,  у  тебя, начальник, за  голенищем ботинка ножичек  припрятан, вынь-ка  его,  только  двумя пальцами, иначе ты  покойник. Вот так, легонько переправь его  ко  мне. Напичканы  же  вы  оружием! А  ведь  можно  было  по-хорошему побеседовать,  не  оскорблять  достоинство  моей  жены  и  тем  более мое,  офицерское. Так  я  повторяю, в чем проблема?
       - Это  наше  дело.
       - Не  сомневаюсь, тогда,  причем тут  моя  жена? Она что, финтила с кем-то, пока  я  кровь  проливал, и в этом  криминал? - белобрысый отрицательно  мотнул  головой.-  Может быть, вы нагрянули от  Корзинина - моего очень  задушевного  приятеля?
       - Нет, у  нас  другой  шеф.
       - Чью  же  фирму  вы  представляете,  если  не  секрет?
       - Не  секрет, тут   Родиона  Самуиловича Марчуса   все  знают, особняк его стоит. Улицу  заасфальтировал.
       -  Я  человек здесь  новый,  разыскал затерявшуюся  жену, теперь увожу  ее  восвояси. Но  меня просто  ревность заела,  в  чем ее подозревают,    что  вы   хотели  накопать? Я  ведь  теперь так  просто  вас  не  отпущу,  говорите, что  она  наколбасила?-  Артем  гневно  сверкнул  на   Катю  глазами.
       - Нам  до  нее дела  нет. Нам надо  было  установить, где  она  была после  одиннадцати  часов.
       - Аты-баты, шли  солдаты! Да  меня ждала,  обед  готовила и  к автобусу прибежала. Он  точно  по  расписанию  прибыл,  я  еще на часы глянул. Чего  ж вам   нужно,  или тут  запутаны  постельные  дела?-  возмущенно спросил Артем.
       - Начальник,  тяжело  стоять,  руки  не  держат,-  раздался  просящий  голос битюга.
       - Если   на  меня  зла  не  держишь за  удар, садись,  где  сидел,- Артем  проследил  одним  глазом,  как  тот уселся  на  табурет.- Руки  убери,  парень, с  табурета,  не  доводи  до греха. А  ты, Катерина,  иди ко  мне поближе,  чтобы  я  и  тебя  видел, не  прячься за  спиной. Вот так,  говори,  как  на  духу,  какие претензии  они  имеют к  тебе? Или  я  плюну  на  все, и торчи  ты  тут со  своими  телятами!
        - Я  не  знаю,  Артюша. Я с  фермы  никуда, целыми  днями  там. Если  бы ты  не  приехал,  я  бы и  вчера сюда  не  пошла. Печь  я  топила два  дня  назад,  чего  мне  тут  одной делать.  Там  хоть подруги  по  работе, телевизор. А  тут  скукота,  волком можно  завыть! Не  бросай  меня,  я  ни  в чем  не  провинилась. Про этих по  деревне и у  нас  на  ферме судачат, будто они  ночью брата  Гришина, Степку,  до  полусмерти  избили. Будто он им  дорогу не  уступил.
       Как известно, Катя не  успела  рассказать Артему,  как  до  ее  прихода два  мужика допытывались у  Тамары: кто работает  на  ферме,  а  живет в деревне,  какой  дорогой ходит? На  что  телятница  ответила:
       - Все мы тутошние, Катька  только  пришлая. Часто  ночует здесь,  а  бывает, бегает в  деревню.  Дом  у  нее  там снятый,  дачный. Вот  ходит,  топит.
       - По  какой  дороге  ходит?
       - Через  горку,  так  ближе. Мы  все той  тропой так  ходим,  когда в  деревню  надо.
       - Вчера ходили?
       - Не  знаю,  я  не  ходила,  нечего  делать, денег  не  платят, а в  лавке  уж на  всю  получку  выбрала.
       - Катерина ходила?-  допытывался  белобрысый.
       - И  чего  она  вам  далась эта  красотка, так  кобелями  возле  нее  и  крутитесь.
       - Крутимся,  коль  сердечные  дела.
       - Вот  мужик  явится,  он  ей  хвост  накрутит. То-то она  мне пела,  что хватила  горюшка.
       - Так  ходила  она  вчера?-  не  отставал,  смеясь  белобрысый.
       - Собиралась, мужик,  говорит, должен приехать,  торопилась. Гришина    облаяла,  за  задержку  с  водой.
       - Когда  ж  она ушла?
       - Управилась,  да дернула, она  не  шибко-то  задержится с  телятами,  это  я,  дура, тут  торчу,  обихаживаю, а  получаю  столько  же,- гнала паровозом свои  обиды  Тамара.
       - Во  сколько  же  у  вас управка  кончается?
       - В десять. Раньше уходить -   бригадир строжится,  грозится  премиальных  лишить,  а  где эти  премиальные,  когда платить  нечем.
       - Выходит в  десять?-  уточнил белобрысый.
       - Гришин  на  самую  малость  задержал, грит, дважды  проклятая  кишка  по  дороге падала. Пристегнуть,  видите ли, ему  нечем. Ремни пооборвались. Старье  кругом.
        Мужики   ушли,  а  тут  и  Катерина явилась. Тамара все  и  выложила  ей,  намекая,  что шашни  заводить в  деревне  при  живом  муже  опасно. Каждый человек  на  безлюдье,  как  на  ладони. Все  о  нем знают,  все пересудят,  все  слова перетрут в  муку. Так  что  берегись,  Катерина,  дойдет  до  мужа,  орешков  нащелкаешься. Степку Гришина ночью бандиты  избили, а к  утру - вся  деревня  услыхала. Во как!
       - Ваша  работа?-  удивился  Артем. -  За  что  вы так мужика?
       - Он,  сука, нам джип  помял,  и  смылся,  даже  не  остановился.
       - Круто вы  с ним,  а  что,  если  пожалуется?
        - Не  пожалуется,  знает,  что  за  ремонт кузова всей  его  усадьбы  не  хватит.
       - Ну,  а к  моей-то  жене,  какой  интерес? Подвела она кого-то, завлекла?
       - Мы  хотели  установить,  видела  ли  она  нашу  аварию, нам  свидетель  нужен  на  всякий  случай.
       - Да  где ж  я  могла  успеть,  если я  видела,  как из  особняка выезжал джип. А  вот  этот  или  другой  не  знаю,  они  все  похожи.
       -  Верно, похожи,-  согласился белобрысый.
      - Аты-баты, шли  солдаты!-  воскликнул  изумленный Артем.- Проблема  выеденного  яйца  не  стоит,  а  мы  тут чуть  друг  друга  не  постреляли. Я  из-за  ревности,  вы,  я  не  знаю,  или  из-за  глупости,  или  из-за чванливого  пренебрежения к  людям. Пришли  бы  по-хорошему,  мол,  так  и  так. Я  же  вас  пригласил, как  добрых  людей  усадил,  а  вы? Что  делает  с  людьми власть  денег! Этот Родион Самуилович - олигарх? То  есть  богатый  человек? Я  вот за него,  за богатую  шкуру в  Чечне  кровь  проливал,   а  он  мне в  вашем  лице  никакого  уважения не  делает. Вот  что,  братцы,  выметайтесь отсюда. Надоели  вы  мне.
       - Стволы отдай,  зачем  они  тебе?
       - Чтобы  вы  вернулись  и в  отместку меня  в  упор?
       - Мы  на  тебя  зла  не  держим. Таких  уважают.
       Артем  колебался.
       - Нет,  ребята, береженого сам Бог  бережет. Скажите  куда,  я  завезу. Может  быть, о  чем-то    сговоримся, мне  работа  нужна.
       - Какая?
       - Могу дать  уроки  стрельбы, уроки  боев  без  правил.
      - Одному боссу нужен толковый мужик в  отдел  безопасности. Ты  бы,  наверное,  подошел.
       - Я  бы  предпочел  первое,  второе -  на  худой  конец. Так,  где  вас  искать?
      - Офис Родиона  Самуиловича Марчуса на  проспекте Свободы. Человек  известный. Мы  выворачиваем карманы  с  обоймами.
       - А в  машине? Я  один  раз  вот  так  накололся,  хорошо  в  бронежилете  был. Сейчас его  нет,  извините. Я завтра  буду в  городе. Мне  надо  жену с работы  уволить и  привезти с собой.
       - Пусть  будет  по-твоему. Но я  на  тебя  зла  не  держу. Приходи,  поговорим. Разрешаешь  удалиться?_ спросил  белобрысый.
       - Да, до  встречи. А  портсигар  действительно с гравюрой  генерала,- добавил Артем с  гордостью, провожая непрошенных  гостей до  дверей. Вернувшись,  Артем  внимательно  осмотрел все  вокруг,  на  предмет,  не  оставлена  ли тайно   коварная прослушка.
      
       - Артем,-  бросилась Катя на  шею другу,-  зачем  ты  так, нажил себе новых  врагов? Неужели нельзя было  по-другому?
       - Я  действительно едва  терпел  их  хамство. Неизвестно,  что  бы  сказал этот  Толя. С  тремя  вооруженными  мужиками мне  бы  пришлось  туго,  если  бы  они решили прибегнуть к  силе и  обыскивать  дом.
        - Ты  думаешь,  они  бы  стали  нас  избивать?
       - От  этих  уродов все  можно  ожидать. Вот я  и  решил  их  упредить  и  довести  разговор  до  конца.  Думаю,  они  уехали без  тени  подозрения. В  отношении  врагов пустяки. У  них  слабая  подготовка,  а  Родион  нуждается  в  хорошей  охране. Я  дам пару уроков, и  они  станут  ягнятами. Это  испытано. Силу  уважают.
       - Но   при  случае мстят. Высокомерию  и  чванству  доверять  нельзя.
       - Потому я  не  отдал  пистолеты.
      - А  если  они  приедут сюда  с купленной милицией и  арестуют  тебя  за  незаконное  хранение   оружия? Или  остановят автобус  на  трассе и тебя обыщут?
       - Все  может  быть.  Поэтому мы на  автобусе  не  поедем,  а  пистолеты я  могу передать  сторожу особняка и  позвонить   в  офис Марчуса.
       - Зачем  тебе устраиваться к Марчусу? Нам  надо  подумать  о  своем  бизнесе.
       - Э-э,  это  хороший  повод зарекомендовать  себя и  внедриться в  его  систему.  Ты ведь не ограничишься  местью одному  Корзинину?- Артем  пытливо  посмотрел на красивое Катино  лицо и  увидел,  как  оно разительно  изменилось  при  упоминании  этого  ненавистного  имени:  в ее омуте  глаз ярко  отражались следы  душевных мук от сознания  преданной  любви,  подлого  обмана и  творимого еженочного  насилия,  и  пожалел, что  звуками  своего  голоса разбередил незакрывающуюся  рану своей  любимой  женщины.
       - Ерошин орешек  покрепче,- отвернувшись  от  Артема, глухим голосом сказала  Катя,- и  все  же  я  не  отступлюсь. Учиться  на   юрфаке, блистать среди  красавиц,  сниматься в  рекламных роликах,  которые крутят  до  сих  пор,  и  потерять  все  это,  оказаться  на самом  дне пошлости и  грязи! Работа  телятницей,   как  раз  то  чистилище,  через  которое  я  должна  пройти.  Люди вокруг  меня, со  своими  недостатками и  узкими  интересами, во  сто  крат  чище духом  и  телом,  чем  элитный свет нашего  города.
       -  Прости, Катя, мою  невольную  фразу. Мы  обсуждаем  очень  серьезный  вопрос,  потому я,  может  быть,  неосторожно  коснулся больной  темы. Но у  нас есть  возможность узнать - враги эти  люди или друзья Ерошину? Тогда  что-то  можно строить. Сейчас я  совершенно не  представляю с чего начинать,  как   подобраться к  Ерошину.
       - У  нас  появились  деньги,  нам  не  надо ежечасно  заботиться  о  хлебе  насущном, и  мы  можем целиком  посвятить себя этой  цели. Я  говорю  мы,  потому  что ты ни за  что  не  откажешься мне  помогать.
       - Это  верно,  но работать  нам  все  равно надо, иначе деньги  быстро  растают. Нужен  какой-то  оборот,  а я в  этом совершенный  профан.
       - Скажем, ты  на  широкую  ногу  ставь  ремонтное  дело автомашин. Начни  с  той  шиномонтажки,  где  выбил  землю и  расширяйся. Это  будет  кусок  хлеба на  черный  день.
       -Ты щедро отдаешь  свои  деньги, - с грустью прошептал Артем,-  ах,  если  бы  так  щедро дарила  мне  свою  любовь.
       - Ты  о чем, Артюша?
       - Я  говорю,  в    шиномонтажке я  надеялся  зарабатывать  на  жизнь,  ты слишком  принизила ее  значение.
       - Я к  тому,  что  ты  сам вкалывать  не  будешь. Клеить,  бортировать  и  прочее, наймешь  рабочего.
       - Сначала  я  рассчитывал  только на  свои  руки. Теперь    ситуация  изменилась. Очень  много  времени уходит за  контролем оппонентов. Вслепую вести такие  игры - дохлый  номер.
       - Согласна, кое  в  чем стала  разбираться. Я тут  прохожу ликбез   по специальности. Видишь,  литература собрана.
       - Правильно, время упускать  нельзя,  и часы досуга скоротаешь с  огромной  пользой. Мы  вот еще с  тобой  займемся  физо и  боевым  искусством.
       - Я  кое-что умею,  ходила в  школе  на  секцию четыре  года.
       - Вот  как, а ну,  защищайся!-  Артем принял  боевую  стойку,  Катя  тоже.- Так,  похвально. Отбиваешь удар  ножом, похвально-похвально,  только техника утрачена. Это  наживное. Тебе  надо  каждый  день заниматься медитацией. А теперь собирайся,  едем домой, тебе  в банк, а  мне пасти козлов.
       - Как  же  телята? Я  пока  не  собираюсь  бросать  работу.
       - Надо  договориться с бригадиром о  подмене. Вечером ты сходишь на  ферму,  а  я  займусь пистолетами  и поиском  приличной машины для  отъезда.
      
             19.
      
       За два дня  до  венчания,  войдя в свой офис, Владимир Корзинин был  остановлен новым  охранником,  стоящим у  входа,  с  просьбой взять адресованную ему видеокассету.
       Корзинин нахмурился,  покрутил в руках кассету, спросил:
       - Откуда  она  у  тебя?
       - Ее   передал человек кавказской  наружности.
       - Как он  выглядел?
       - В темном пальто, в огромной кепке,  надвинутой  на  глаза  и  широкими  усами.
       - Опять этот  чертов нацмен! Что  он  сказал?
       - Просил передать вам и немедленно  просмотреть. И  тут  же  удалился.
        Корзинин прошел в свой  кабинет, приказал  секретарше  никого  к  нему  не впускать, а  сам уселся  просмотреть  кассету,  не  ожидая ничего  хорошего. И все же  он вздрогнул,  когда услышал знакомый  и когда-то  милый ему  голос. Говорила  Екатерина  Луговая. Она только  раз мелькнула  анфас,  затем  отвернулась,  но  голос  ее ровный и  чуть  взволнованный, наполнил  сердце Корзинина  страхом.
       «Корзинин,  я - Екатерина Луговая,  прима красавиц города, которую  ты коварно  обманул и  продал в  сексуальное  рабство в Стамбуле, теперь на  свободе. Ты  это  уже  знаешь от своего   турецкого партнера,  такого  же  негодяя, как  и  ты, и  стремишься меня убить. Так  знай же, из застенок  казино меня  вырвали доблестные российские  парни, они  же  меня  охраняют на  родине. Я  не  буду  рассказывать, как они выпотрошили  казино. Об  этом, я думаю,  лучше  тебе  расскажет при встрече  твой  турецкий  партнер. Не  скрою, под нажимом турецких властей он  выплатил  мне приличную сумму за  насилие ,  и теперь на  грани  разорения и  очень  жаждет  с  тобой встречи. Правда,  если  ты  ему  отдашь  свое  ухо в  качестве доказательства, что  его  посланцы  отправили  тебя  на  тот  свет,  а  лучше  два  уха,  то  думаю,   твой  турецкий  партнер оставит  тебя  в  покое. Но не  надейся, я - не  оставлю! Или  продам  тебя на  зону  к  уголовникам  в  качестве женщины, или разорю. Такое предательство,  ублюдок ты низкий,  не  прощают».
        Тут  Катя  повернулась снова   анфас,  глянула на  Корзинина  с  такой  ненавистью,  что тот содрогнулся.
       «Привет Мире! Поздравлю ее с  венчанием и с приобретением  мужа - работорговца»,- как  сквозь  вату  услышал Корзинин заключительные слова Кати, и  запись  закончилась.
       Корзинин чувствовал себя  в  невесомости. Под  ним  не  было  почвы,  кресла,  хотя   его  руки  лежали  на  головках. Эта  странная абберация  его  состояния продолжалась неизвестно  сколько,  казалось,  он  потерял счет  времени и  состоит  из  картона. Ткни пальцем и  пронзишь  насквозь, а то  место,  внизу  живота,  которым  он  всегда  гордился перед  женщинами, стало мокрым.  Отчего  он  так страшно  перепугался. Но с  этого момента абберация стала  проходить, а он почувствовал  свою  вменяемость. Хлесткой пулеметной  очередью раздался  телефонный  звонок. Он  схватил  трубку,  но  ему  показалось,  что у  него  нет  уха. Но  ухо сидело  на  месте и  слышало,  как  вкрадчивый  голос спрашивал:
       - Вы  сейчас  слушали  запись, Владимир Прокопьевич,  да? Ужасная  запись, не  правда ли. Вы  не  боитесь,  что  она  попадет вашей невесте?
       -  Ты  кто?
       - Скажем, оператор записи и  мастер дубляжа.
       - Что  ты  хочешь?
       - Миллион  долларов и архив записи будет уничтожен при  передаче  денег,  скажем через Броневого. Идет?
       - Пошел  вон. Мира  только  похохочет  от такого унижения ее бывшей  соперницы.
       - В  таком  случае, запись попадет в  прокуратуру.
       - Я  не  знаю, кто  ты, но я  тебе  не  верю. Луговая и ее  приятели  не  такие  дураки,  чтобы оставить архив записи в  продажных  руках.
       - И  все  же  она  у  меня  есть. Подумайте,  я  перезвоню через час.
       Шантажисту  он  не  верил. А  вот насчет  турецкой  угрозы,  это  реально. Броневой  вчера  докладывал, что засек  двух турок, которые  крутились возле офиса, потом проехали  к  церкви. Он  навел  справки,  где турки могли  остановиться. В  гостиницах таковых  нет. Все частные   квартиры-ночлежки  не обойдешь, и  след турков  потерялся. Чего  они  хотят - неизвестно. Неужели его  ухо?
       Корзинин жалея  себя,  пощупал уши. Они  были огненные,  он  отдернул  руку, задумался.
       По большому  счету запись  ему  может  сослужить добрую  службу,  он  вырежет то,  что  ему  не  выгодно и отдаст  пленку именно в  прокуратуру,  пусть шантажисткой  займутся  власти,  коль у него  нет сил с  ней  справиться. Там  у  него  есть прикормленные  ребята,  пусть отрабатывают.
       Корзинин  похвалил  себя за  эту мысль. Поистине   нет  такой  ситуации, из  которой  бы  острый,  предприимчивый  ум  не  нашел  выход.
        Ободренный Корзинин   нажал  кнопку  возврата. Кассета  выехала,  он  подхватил   ее, собираясь спрятать    подальше,   но  вдруг из кассеты  показался  язычок  пламени и по  кабинету  расползлась  едкая  вонь.
       Корзинин отбросил кассету, боясь нового  подвоха,  выпучил  на  нее изумленные глаза. Записи  больше  не  существовало,  она  осталась  только в  его мозгах.
       С какой  целью проделана  вся  эта  комедия? Да и  комедия  ли  это? Корзинин  глянул на свою  мотню,  она  была  мокрая. Дожил! Как теперь  быть? Он  схватил графин с  водой,  стоящий  на  приставном  столике,  из которого  никогда  не пил и  вылил все содержимое на  кресло, со злостью отшвырнул пустой  графин и  бросился  вон  из  кабинета.
    
           20.
       Артем часто проходил мимо школы, в  стенах  которой  провел самые  счастливые одиннадцать  лет. Она для  него была  не  просто зданием, в  котором   лучшие умы  города   своими  многодневными  трудами  взращивают себе  подобных,  выпускают в активную жизнь  сильных и разных  творить  дальше, а живым организмом,  чревом  матери,  где ты был  выношен и  откуда  вышел  на  свет. Потому  он  не  мог  не  любить школу,  питая к  ней едва ли  не  такие  же  чувства,  как к своей  маме. Но  он  не  заходил в  школу, боясь, как бы в скоротечной  сутолоке школьной  жизни и  мимолетных встреч с  теми,  кто  его  учил, и из-за короткого соприкосновения  и  шаблонных фраз не  разочароваться в своей священной любви.
       Он  искренне  обрадовался,  когда  вечером в его  квартиру ввалилась  группа старшеклассников вместе  с  Костей и прямо с  порога  проскандировала:
       - Здравствуйте, уважаемый Артем Станиславович, молодежь школы, в  которой  вы учились, приглашает Вас  на  вечер встреч с  героическими  сынами России!
       - Ребята, проходите в  комнату! - взволновался  Артем,  и  погрозил  кулаком стоявшему сзади Косте. Тот,  улыбаясь  шесть  на  девять, только  развел  руками.
       Их было пятеро. Трое  девчат  и  двое   юношей.  Подталкиваемые Костей, они, как  гусята, вполголоса шикая  друг  на  друга и  сбрасывая  на ходу  обувь, прошли в  комнату,  где  были  встречены с  ликованием Марией  Ульяновной.
       - Милости  просим,  проходите,  присаживайтесь кто  на  диван,  кто на  стулья.
       - Нет,  мы  постоим,- сказала   самая  бойкая  и  решительная делегатка,- по поручению  актива  школы, разрешите вручить вам  пригласительный  билет на  вечер,  посвященный  патриотам  России.
       Девушка протянула  красочный лист,  на  котором рукой школьного художника были  написаны слова приглашения,  изображен  орден Мужества, пестрели многочисленные автографы школьников. Артем  с  волнением взял лист,  взглянул  на  него и сказал:
       - Спасибо,  ребята,  за честь,  оказанную  мне. Я обязательно приду, но  кого же вы еще  приглашаете,  если  не  секрет?
       - Обязательно ваших  родителей,  вот   пригласительный,- девушка передала  улыбающейся Марии  Ульяновне  не  менее  красочный билет.- Компанию вам составит майор  милиции Федоров,  участник  боевых  действий  и  тоже  орденоносец.
       - Прекрасно,   он птенец из  нашего  гнезда?
       - Да-да,-  загагачили  ребята.
       - Какова  же  программа?
       - Ваши рассказы о  подвигах, песни и танцы с  героями. Будут  наши  шефы с завода, журналисты телевидения и газет.
       - Да, - крякнул Артем,  приосанившись, - без  прессы никуда. Ну,  что ж буду точно в  назначенное  время.
       - Приходите чуть  пораньше для  обкатки,-  посоветовали  делегаты.
       - Договорились.
       - Тогда до свидания, Артем  Станиславович,- ребята  поспешили к  двери, быстро  обулись  и выпорхнули в  подъезд. Артем,  провожая  их,   придержал Костю на  лестничной площадке.
      - Признавайся,  дружище, твоя  идея?
       - Не совсем,  просто  подсказал  адресок. Я у  них завсегдатай. Организовал  опорный  пункт содействия  милиции по  борьбе  с  наркоманией. Оградили  уже десяток  пацанов. А  тут  вечер они придумали,  как  я  мог  промолчать?
       - Светиться  мне  сейчас  не  хотелось  бы. Ты  же в  курсе дела нашей с  Катей  борьбы.
       - Если  бы  не был в  курсе,  я б на  тебя знаешь,  какой зуб имел? Думаю,  встреча тебе   выгодна: народный  герой!
       - Ну,  ты  даешь,  дружище! -Артем  добродушно  похлопал  друга  по  плечу.-С  другой  стороны чего  скрываться, противники меня уже  знают  как  облупленного. Хожу, как  по  канату и все из-за  промашки с  билетами в  Стамбуле.
       - Ты  опасаешься киллеров от  Корзинина?
       - От  него  нет, после известных  тебе   попыток и Катиной  видеозаписи, он на  мокрое  дело  не  решится, а  вот Ерошин, тот может.
      - Не  думаю, ты  его бизнесу  не  угрожаешь, а  за  будущего  зятя он  подставлять  себя вряд  ли  станет. Он его  недолюбливает, но терпит  из-за  дочери.
       - Судя  по  тому,  какой  разнос  он  учинил Корзине, да. Тот  же  ему всех  тонкостей  не сообщает, боится масштаба промаха. Например,  о  визите посланцев Алитета. С  мстительными мусульманами  связываться опасно.
       - Учти,    бизнес Корзинина грязный,  им   потихоньку  занимаются  наши  ребята вместе  с  прокуратурой,  но есть  пробуксовки. Корзина  не  та фигура,  которую  нельзя  трогать. Рано  или  поздно  его  возьмут ради галочки в  отчете.
       - То  бишь,  он  может  стать  козлом  отпущения  в более  крупной  игре?
        - Совершенно  верно,  покажут, как  доблестные  органы  очищают  общество  от всякой  нечисти.
       - Жаль,  нам  надо  спешить,  иначе Катя не  будет считать себя  отмщенной.
       - Напрасно, я  бы  уговорил ее передать  запись в  прокуратуру. Это был  бы  хороший  повод  повязать Корзину.
       - Ты  же  знаешь,  как  она не  хочет  огласки. Тем  более  что турки очень эффективно  откликнулись  на ее  письмо. Она  шлет  тебе огромное спасибо  за быструю  доставку.
       - Это  мне  ничего  не  стоило. Подвернулась  надежная  оказия.
      -    Нет,    все  равно ты  должен  принять ее  благодарность. Жаль, ей  не  удалось тебя  увидеть во  время  записи.
       - Еще увидимся,  и  скажи  ей, я к  ее  услугам.
       - Ты  будешь  на  вечере?
       - Обязательно.
       - Я попросил  бы  тебя,  дружище, понаблюдать за людьми Корзинина.
      - Такие  мероприятия сейчас  без охраны  не  проводятся. Здесь   столько   кавказцев  пасется.
       - Вот,  видишь,  герои  под  прицелом.
       - Что  поделаешь, это  ради  пацанов. Бывай здоров.
       Друзья  простились. Артем, озадаченный выходом  в эфир, вернулся  домой.
       - Ничего,  пусть  знают  наших.
      
       Посланцы Алитета  квартировали на  улице  Победа у частника. В  их  распоряжении была комната  с  телефоном и  телевизором,  прислуга,  которой можно  заказать ужин. Сыщики  весь  день  изучали маршрут передвижения  Корзинина, теперь они ужинали  и  смотрели  трансляцию  местного  телевидения. Вдруг старшего  из  них Ахмеда насторожила знакомая  фамилия, прозвучавшая в репортаже.
       -...Мы просим Артема  Станиславовича Белянина капитана ВДВ в  отставке,  выпускника  нашей школы рассказать о  своих героических  подвигах, за  которые его  наградили двумя  орденами  Мужества третьей  и  второй  степеней,- говорила  ведущая репортажа из  школы.
       На  экране сначала  дали  общий  план собравшихся слушателей,  потом появился  крупно сам герой в  красочном мундире  десантника с  аксельбантами  и  наградами.
       - О войне  рассказывать  трудно,  ребята,  потому  что  война - это  кровь,  смерть,  слезы и  горе,- говорил  Артем взволнованно с  выступившим  потом  на  лбу.- Могу  сказать только то,  что  я девяносто  девять  раз прыгал с  парашютом, выполняя  боевые  задания. И этот  девяносто  девятый  прыжок стал  для  меня  роковым,  я  был  тяжело  ранен еще в  воздухе. Вылечился,  сейчас  нахожусь в  отставке.
       - В  вашем  наградном  документе  говорится,  что во  время  последнего  прыжка вам  из  гранатомета  удалось накрыть   пулеметный  расчет,  что обеспечило десанту  без  больших  потерь прорвать оборону боевиков и смять их...
       - Видимо,  так  и  было,-  разводя  руками, улыбнулся   капитан,  непроизвольно поглаживая  узкие пшеничные  усики.
       - Вот  такие наши  герои,  скромные,  отважные,- закруглил выпуск о вечере в  школе ведущий информационной  передачи,-  подробнее о  наших  героях мы вам  расскажем,  ребята, в  ближайшем выпуске   журнала «Патриот»  на  нашем  телеканале.
       -  Это  он,  тот человек,  что напал  на  казино  хозяина,-  сказал Ахмед своему  товарищу.- Надо  узнать, в  какой  школе проходила встреча, и  мы  выйдем на  Белянина.
       - У  русских есть  правило все  интересные  события  дня повторять в  других  выпусках новостей или  дублировать другими  каналами,-  ответил Ахмеду напарник,- посмотрим программу вещания, и мы сможем услышать, где эта  школа. Вот,  пожалуйста,  вечерний  выпуск теленовостей «ИКС».
       -Это  задача  на сегодня номер один,  послушаем.
       Ложась  спать, сыщики знали,  где  эта  школа и  проработали схему завтрашних  поисков в  районе Солнечного. Для  любого опытного  сыщика  не  составило бы труда отыскать  иголку в  стоге  сена,  когда в  руках    сильнейший  магнит в  виде  района,    школы, портрета искомого и  его фамилия. Утром  они  засекли  Артема,  а  он одного  из  них, когда   подходил  к Костиному  гаражу,  чтобы в  последний  раз взять  его  машину для  покупки своей. Еще  не  доезжая до  автосалона,  где договорились  встретиться  с  Костей,  Артем  прижал свою  машину   к обочине  и  просигналил сделать  остановку следующей  за  ним «Волге» с  турками. Красноречивый  жест останавливающего говорил  о  том,  что сыщики разгаданы и  тем  ничего  не  оставалось,  как  пойти  на  контакт с  интересующей  их  личностью.
       Артем  подошел к  машине и приветствовал  настороженных  турков  на  их  языке. Те  ответили  на  русском.
       - Здравствуйте,  господин  Белянин,  вы  предлагаете  нам  диалог?- спросил  один  из  них,  приоткрыв  дверку.
       - Да и вполне  конструктивный,  но как  вы  меня  вычислили? Думаю, не  по  наводке  Корзинина?
       - Нет-нет,-  заспешил  заверить Ахмед, -  адрес  подсказали вчерашние  новости.
       - Что ж,  похвально. Думаю,  нам  есть что  обсудить, поскольку у  нас общий  враг - Корзинин,  если,  конечно, в  отношении беглянки и  ее  освободителей Али не  выдал  вам  никаких поручений.
       - Было  бы  неразумно слишком  наследить иностранцам. У  нас  только  одна  цель, совпадающая  с  вашей.
       - В  таком  случае можете  следовать  за  мной к  автосалону,  где  я  назначил  встречу с  одним  человеком,  который  поможет  мне  купить   автомашину,  затем  мы  обсудим совместные  действия. У  меня есть  интересные  наблюдения.
       - Хорошо,  мы  будем ждать вас  неподалеку  от  автосалона. Как  освободитесь, начнем  работать.
      
       Покупка автомашины  заканчивалась,  когда в  салон вошел Броневой и  сразу   же  был  встречен Костей. В  эту  минуту Артем  отсчитывал кассиру деньги  за   приличный  седан. Костя  сделал  движение  навстречу вошедшему,  но  тот приподнял руки,  призывая офицера к  спокойствию.
       - С вашим  другом мне надо  поговорить. Стрелять в  него я  не  собираюсь.
       - Еще бы, я  на  вашем  месте, Павел Алексеевич, всячески  старался  бы его уберечь  от  неприятностей после ваших  безуспешных  некоторых  попыток.
       - Вот  как?-  удивился Броневой, - я  постараюсь последовать  вашему  совету, Константин, и  начну  прямо  сейчас  с  вашего  позволения. Ведь я  тоже  кое-что  умею и  знаю. Например,  откуда у Артема Станиславовича взялась  такая  сумма  денег? Да-да, некоторые  тайны вкладов,  тем  более  перечислений  из-за  рубежа,  мне  известны. Об  этом я  хотел сообщить вашему  другу  и кое-что  предложить по  поручению  моего  шефа.
       Артем    сразу  же увидел Броневого,   дал  знать другу,  что  сейчас  освободится. Получив оплаченный  чек,  он обменял  его на ключи и  документы у продавца. Затем сел в  кабину  и  выгнал  седан  из  салона. Броневой и  Костя тоже вышли  на  улицу.
       - Поговорим  без  свидетелей, капитан,-  обратился к  нему Броневой.
       - Дружище,  забирай  свою  машину. Спасибо за  помощь, я   переговорю с майором.  Покупку обмоем  вечером.
       - Хорошо,- Костя  хлопнул  по  подставленной  ладони друга и  направился к  своему «Жигуленку»,  который неплохо  послужил Артему.
       - Я  очень сожалею,  что  мы, два боевых офицера,  правда,  в  отставке, оказались противниками в своем  Отечестве,  за  которое оба  пролили свою  кровь. Ты моложе  меня, капитан, можешь  не понять ту  горечь и  досаду видеть  себя в  холопском  услужении.
       - Так не  служи, Павел Алексеевич, особенно такому шакалу,  как  Корзинин. Ты  знаешь,  против  кого  он  ведет войну?
       - Теперь  знаю,  он причастен к работорговле,  что  тщательно  скрывал. Я догадывался,  но у  меня  не было фактов.
       - Так  почему ты  ему  служишь?- не поверил Артем заверениям Броневого.
       - Он  вытащил  меня  из  тюрьмы,  когда  я  обозленный  инвалид,  у  меня  нет одной почки после  ранения  в  Афгане, униженный крошечной  пенсией дал в  морду  одному  должностному  лицу. Шкура отказал  мне в приличной  работе,  сомневаясь в  моей пригодности. Корзинин  заплатил  за  меня, и я  подписал контракт о  долгосрочной  службе.
       Они  шагали  по  тротуару, то удалясь  от  машин,  то  возвращаясь к  ним.
       - Ты  мог бы  оказаться  в  таком  положении. Но  пойми  меня  правильно,  я  не  плачусь,  мне  стыдно тебе  противостоять,  потому я  тебе  это  говорю. Я не  потерял  еще  чести и  уйду  от Корзинина,  как только  он  обвенчается с  дочерью своего  шефа. Но я приехал не  изливать  тебе  душу,  а  передать  предложение  Корзинина.
       - Он страшно  напуган?- Артем  выразил удовлетворение.
       - Да,  его  шантажируют видеозаписью Луговой. Еще  раньше, ничего не    объясняя,  приказал  уничтожить Катерину своему доверенному охраннику. Но  ты  его  деморализовал. Он  первый  сбежал от Корзинина. Сейчас,  как  тебе  известно,  дан отбой операции,  поскольку она провалилась, только  начавшись.
       - Но  это  не  шантаж, это месть поруганной высоконравственной женщины. Первый  этап  борьбы  она  выиграла.
       - Получив от Османа деньги за надругательство в  качестве  моральной  компенсации,  на  которые ты приобрел  ей  машину? - нейтральным тоном уточнил Броневой.
      - Если угодно,  будем расценивать  так, но  добавлю: сюда  же входит отражение  той  атаки,  которую предпринял Корзинин.
        - Да, тут у  него полное  фиаско. Но за   видеозапись с  него  требуют  миллион  долларов.
       - Не  может  быть,- Артем  едва  заметно  улыбнулся: все  льется на мельницу страха,  враг в  паническом  бегстве и пытается выстроить  убежище на почве  человеческой  алчности. Как ярко  высветилась суть  бизнесмена без  чести,  но он, Артем Белянин и  Катя Луговая честь  имеют! - ничего  подобного  мы  не  выдвигали, и Катерина  не  возьмет  из  его  рук и  десяти  миллионов,  если  он будет от  нее  откупаться. Он  сочиняет.
       - Допускаю, но орудием ее  возмездия он видит  тебя  с  друзьями и   готов  заплатить  за  свою  жизнь очень  большую сумму.
       -То есть,  предать  несчастную?
      -При  этом  он отказывается от  всякого  преследования, но при  условии  - она должна  молчать.
       -Ни я,  ни  мои  друзья  грязных  денег  не  возьмем. - Они  остановились возле своих  машин, Артем  переступил  с  ноги  на  ногу,  как  бы  утверждая  свое  решение.- И вот что я  тебе  скажу, Павел  Алексеевич, неправедные деньги - прямой  путь к  корыстолюбию, а  оно  убивает в  человеке все  доброе. Я  не  богат, и  проливал кровь в  Чечне  не  ради  баксов. Я  служил,  и  теперь  служу. Разве  я   похож на  гиену,  которой  все  равно,  чьи  останки  она  жрет?
        -Не  похож,  капитан. Я передам ваш  отказ  от богатства, -  сказал Броневой равнодушным тоном  казначея,  но жест руки  его, как бы захлопывающий кубышку с  золотом,  был  резким и  раздражительным.
      -Передай,  майор, и  уходи от Корзинина,  если    себя  уважаешь. Купи   шиномонтажку,  как  это уже  почти  сделал  я и  живи со  спокойной  совестью. Она  у  тебя  в штормовом  разносе. Если  хочешь,  я  помогу.
       - Спасибо  на  добром  слове, капитан. Скажу  напоследок:  месть - дело  благородное. Прощай,- Павел  Алексеевич заметно серчал  на  себя,  и  чтобы не  отреагировать  на  свою слабость  словесно, быстро  зашагал к  своей  машине.
       Артем с  тоской  на  сердце провожал этого  надломленного Отечеством  человека,  за  которое они оба  проливали  кровь, и  теперь по существу  оказались по  разные  стороны  баррикад. Несколько  минут  спустя Белянин давал точную  информацию  туркам о месте  и  часе венчания Корзинина и высказал  по  этому  поводу несколько   толковых соображений.
      
             21.
      
       В   особняке Ерошина не  видно особого  оживления, хотя  наступил  день и  приближался  час венчания  любимой  дочери Владислава  Борисовича. Сам Ерошин был  давно готов к  выезду,    зная легкомысленность  и  вздорность характера Миры, лично  контролировал ее  сборы в храм Божий. Он  то и  дело появлялся в ее  половине дома,  нетерпеливо поглядывая  на  часы,  волнуясь,  словно поставил на  кон половину  своего  состояния, и  медленные сборы  дочери к  венцу грозят ему проигрышем и  разорением.
       - Ты,  надеюсь,  довольна, моя  радость?- спросил Ерошин, входя в который  раз в гостиную дочери,  где ее дружки  заканчивали украшать  невесту,  одетую в белоснежное подвенечное  платье украшенное ожерельем  и  бриллиантами. Сам  он  был   в  элегантном черном  костюме в  белоснежной  рубашке и красном  галстуке. Свадебный  пир был  заказан  в  лучшем его ресторане    на двести  персон.
        - Довольна,  тянете,  как  кота  за  хвост. Есть  же  мирское  правило замужества, -неизвестно на  кого  и  за  что  досадуя, капризно  проговорила  невеста.
       - Мира,  мы  богатые  люди. Коль Бог  дал нам богатство,  не  надо  его  гневить,  последуем обычаям  набожных предков и законам  православной  церкви, - в  который  уж  раз разъяснял  он  дочери свое намерение  о  непременном  венчании.
       - Твое  богатство получено  от  Сатаны.
       - Ну  что ты,  о  чем  ты, мой  котенок!
       - Думаешь, я  не  знаю, откуда оно  взялось? Обобрали народ, обескровили страну, это  не  Божье благословение,  а  сатанинский расклад,  одно  из  худших его деяний.
       - И  это говорит моя  дочь  за  час до  самого  светлого  события  в  жизни - венчания в  храме  Божьем! Типун  тебе  на  язык,- Ерошин нарочито  перекрестился.
       - Кто же  тебе  выскажет  правду,  если  не  дочь. Недавно у  моей  подружки по классу  умерла  мама, я  ее  приглашала  на  венчание,  она  отказалась. Я  ей  давала  бриллиант из  своего украшения,  вот  этот, она  не  взяла. Мама  у  нее  умерла от  диабета,  не  смогли  достать  инсулина: не  хватило  денег. А  ты  мне  говоришь  о Божеском даре богатства,-  неожиданно для  отца  определила  предмет своего  недовольства Мира.
       - Все богатыми быть  не  могут,-  примирительно возразил  отец.
       - Не  могут,  но  на  инсулин денег  они должны  зарабатывать.
       - У  меня  люди хорошо  зарабатывают, и  на  инсулин  хватает,  и на  коньяк.
       - Сколько  у  тебя  таких,  раз два  и  обчелся.
       - Мира,  довольно, скоро  выезжать, гости  уж собираются у  церкви,  а  ты завела  такой  неприятный  разговор.
       - Потому  что  этой  подружки не  будет  рядом  со  мной. Единственного  человека,  которого я любила  со  всего  класса,_ пояснила   невеста   предмет  своего раздражения.
         - Разве подружки  не  из  твоего  класса?
       - Нет, они  такие  же привилегированные  особы,  как  и  твоя  дочь. Я  готова,  можно  ехать?
         - Да-да, мой  котенок, я  как  раз  шел  за  тобой. В  городе  могут возникнуть  пробки. Надо  выезжать с  запасом времени,  лучше  постоим где-то  рядом,  если прибудем до  времени,- отец подхватил  свою  любимицу  под  руку  и повел  к  широкой  лестнице ведущей  с  третьего  этажа  на  второй и  далее на  первый, где она  уходила в подвальное  помещение отделанное декоративным  камнем и оборудовано  под  гараж и  другие нужды.
       - Ты  на  меня  не  дуйся,  папочка,  мне  откровенно  наплевать откуда  и как  приплыло  твое  богатство, меня  разозлила  непреклонная  воля моей  подружки не  брать подаяний. Она  студентка,  перебивается  с  хлеба  на  воду, а  вот  гордая. И в  душе меня  презирает. Еще  она  сказала, что  мое  счастье  ложное. Я  бы хотела показать ей,  что она  ошибается, что любовь  у  меня к Вовочке  настоящая.
       - Оставим эти  разговоры,  не  омрачай  светлого  дня,  которого  я  так  ждал.
     - Ты  хоть  обезопасил ритуал  от вторжения той  сексуальной  рабыни, которую продал  мой  Вовочка туркам?- Мира засмеялась нервным  неестественным смехом, пугая отца.- Я  слышала,  она  сбежала и  грозится  отомстить.
      - Мира, откуда  ты  все  знаешь?- остановился побледневший отец.
       - Папочка,  я    живой человек, у  меня  ушки  на  макушке, я  все  слышу,  что касается  меня и Вовочки.
       - Тебе  нечего  опасаться, мой  цыпленок.
       - Смотри,  папочка,  там  будет полно журналюг, и  если произойдет неприятность,  я  вам  своего  позора  не  прощу.
       - Кому  это вам?
       - Тебе  и Вовочке. Особенно последнему.  Насколько я  добра,  настолько  и  зла.
       - Не  беспокойся,  меры  безопасности  приняты. Эксцессов не будет.- Отец посмотрел в холодные глаза  дочери, взгляд  которых  леденил кровь в его жилах. Он содрогнулся,  но тут  же  нашел себе прекрасное объяснение ее холодности и с  пафосом  добавил:- Я  вижу  зарождение  жесткого,  волевого  характера в своей  дочери, моей единственной  наследницы. Это  мне  нравится! - Отец поднял  высоко    голову,   увлек  дочь  к  машинам,  по  традиции разукрашенные лентами.
      
       В  это  время из особняка,  стоящего в  другом  конце  города,  выезжал с такими  же свадебными  лентами кортеж  жениха из  трех машин, первым  шел знакомый  нам «Мерс» за  рулем  которого  сидел  один Павел Алексеевич. Все его вновь  нанятые  охранники, одетые в праздничные  костюмы с ленточками в  петлицах, толкались среди  прибывающих  гостей в церковном дворе и  зорко наблюдали за прилегающей  улицей. Среди  них прохаживались в  таких же  костюмах двое  смуглолицых  парней. Они  ничем  не  выдавали  подозрение  у  остальных,  поскольку, войдя  в церковный  двор, произнесли условленное: «Люди из корзины».
       На  крыльце суетились трое  конкурирующих телеоператоров  с  видеокамерами, перебрасываясь  репликами со  своими  ведущими,  проверяя  надежность работы  микрофонов. Несколько  солиднее выглядели газетчики. На их  лицах блуждала не то ироническая,  не то пренебрежительная улыбка. Тут  же сновали  молчаливые фоторепортеры с каменными  лицами,  выбирая наилучшую  позицию  для снимков в свои  газеты.
       Надо  сказать,  событие  неординарное: один  из  отцов  города  выдает замуж свою  единственную  дочь за  преуспевающего молодого бизнесмена.  Не по  какому-то пресловутому закону регистрации брака оставшегося  от  советских  времен, с  сухими шаблонными  фразами  исполнительных  чиновников,  а по  канонам  православной  церкви в  торжестве  и  молении,  где  будет  испрошено на  законный  брак благословение  самого  Господа  нашего. 
       Гости  прибывали,  показывая  визитки,  стоящим  у  входа охранникам. Вскоре двор церкви  стал  тесен от празднично  одетых  гостей. Ноябрь еще  не слишком  грозился морозами,  не  трещал, а лишь  слегка  примораживал, радуя  гостей свежестью. А  яркое  солнце дополняло прекрасное настроение.
       Длинная  вереница иномарок   вытянулась вдоль улицы,  предварительно  запрудив небольшую стоянку рядом  с  церковью, где удобно примостилась  на  случай выезда черная «Волга». Она стояла в  пяти  шагах  от  главного входа во двор  церкви. Два  распорядителя в   форме дорожно-патрульной  службы давали  отмашку тем водителям,  которые  пытались проехать  и  запрудить главный  вход,  предоставляя его  свободным,  разумеется,  для  машин виновников  торжества.
       Они  не  заставили  себя ждать. Точно в  назначенное  время показалась машина  жениха  и  остановилась у  главного входа. Сюда  же тотчас подрулила  и машина  невесты.  Дверцы  распахнулись,  дружки  вывели из  салонов  жениха  и  невесту и торжественно стали  шествовать в церковь среди  расступившейся  публики. Журналисты  приступили к  своей работе. На  паперти  появились  служители церкви, а дьяк спускался по  ступенькам    навстречу и  кадил   ладаном.
       Всего  несколько  шагов  сделала  новобрачная  пара,  как из  толпы  отделился  человек с лентой  в  петлице,  подскочил к  жениху, молниеносно  заломил ему  руку  за  спину,  одновременно выдергивая    из  ряда  дружек, подставил к  горлу сверкнувший  на  солнце кинжал.
       В толпе секундное  замешательство. Люди  с  лентами в петлицах завибрировали  в порыве  решительных  действий.
       - Стоять!- закричал  второй человек,  выскочивший  из толпы следом  за  первым,    останавливаясь возле  невесты. Он схватил ее  за  руку, одновременно отворачивая полу  пиджака,  обнажая  на  животе  пояс смертников.- Иначе взорву!  В толпе есть  третий, он  тоже  взорвется. Дистанционное управление.  Нам  нужен  только  Корзинин.
       Выкрикивая  угрозы, смертник  отступал следом  за  первым бандитом к «Волге»,  оставив  в  покое  невесту и парализованную толпу.
       - Не  стрелять,  ради  Бога  не  стрелять!-  раздался  вопль  Ерошина,  который находился  на  паперти в первых рядах встречающих  жениха  и  невесту.
       В  считанные  секунды террористы  скрылись в  «Волге»,  которая стремительно вписалась в  поток  идущих  машин, свернула в  первую  же  арку  дома и  скрылась с  глаз онемевшей  толпы. Бросаться  в погоню  на  машинах было  бессмысленно. Не разъехаться,  не  развернуться. Решительные  действия сковывала фраза шахида: «В толпе есть третий!» Кто из охранников имеет  смертоносный  пояс? Оцепенение  продолжалось  до  тех  пор,  пока   черная   машина не  скрылась. Душераздирающий,  леденящий душу  визг  невесты,    послужил  началом  паники  и  бегства гостей с  церковного  двора. Люди убегали во  всех  направлениях, только  бы  подальше  от паперти,  на  которой  с верными  телохранителями   по-прежнему стоял Ерошин.
       У  главного входя  образовалась  давка. Но  через  минуту  двор  опустел, остались  только  люди с ленточками в  петлицах.  Из прижавшегося к машине  жениха  «Мерседеса» выскочил Броневой и широким  шагом  направился  во  двор,  переговаривая  одновременно с кем-то  из гаишников,  называя номер черной «Волги»  и ее  направление.
       - Кто  из  вас  третий? Я  гарантирую жизнь при  добровольной  сдаче! Будешь  немедленно  отпущен,  если отключишь адскую  машину,-  закричал Ерошин.
       Никто  не  шелохнулся.
       - Никакого  третьего здесь  нет,-  мрачно  сказал Броневой,- все свои  люди. Я  не  думаю,  что найдется    идиот, который за миллион долларов лишит  себя  жизни. Самое большее,  я  допускаю имитацию пояса за хорошие  деньги.  Настоящих  шахидов  сейчас  перехватят гаишники. Расстегнуть  всем  пиджаки!
       - Нет-нет,  не  делайте этого  ради  Бога,  пока моя  дочь здесь. Унесите  ее  в церковь,-  приказал Ерошин  телохранителям.- Отпустите всех этих болванов. Пусть  убираются  к  чертям  собачьим. Жизнь  моей  дочери мне  дороже всего на  свете.
       Зная хорошо  Ерошина, Броневой  усомнился в  его  словах. Клятвам богатого  человека чаще можно  верить,  когда  он  берет,  но  когда  ему  предстоит отдавать,  клятва вызывает  усмешку. Однако чопорность заставляет многих думать, что только он высказывает  истину,  возражать  против  которой не  каждый  осмелится. Но Броневой  воскликнул:
       - Помилуйте,  она  уже в  безопасности.
       - Кто  даст  гарантию,  что  и  в  самой  церкви террористы  не  заложили бомбу?
       - Павел Алексеевич прав, - нашелся еще  один  смелый,- среди  нас  нет чужого,  он  лично  снаряжал   каждого. Эти  пришли позднее,  назвали  пароль,  мы  думали  помощь  от  вас.
       - Экспериментируйте  без  меня, осматривайте  по  одному вон  там в  стороне.
       - Вы готовы  на  расстоянии показать свои  пояса Владиславу Борисовичу?
       - Готовы.
       - Тогда  начнем. Каждый  отходит  на  безопасное  место  и  оттуда  показывает  пояс.
       Демонстрация  началась. Смертоносного  пояса  обнаружено  не  было.
       - Что  и  требовалось  доказать, они  взяли  нас  на  испуг,-  подчеркнул Броневой.- Я боюсь, что  эта черная «Волга»  далеко  не  ушла  и  в  ней  неподалеку оставлен  труп Корзинина.
       - Так  садитесь в  машину  и  поезжайте, черт  бы  вас  побрал.
       - Мы были  бы  на  хвосте,  если  бы  не  ваши команды, шеф,-  тихо  сказал Броневой Ерошину. Он торопливо  вернулся к  своей  машине,  приказав  следовать  за  собой  двум парням  с  лентами в  петлицах и, сдав  назад, вырулил к  той арке  дома, в  которой  скрылась  черная  машина. 
       Она стояла во  дворе  этого дома, через стекло  был  виден  труп Корзинина. Немедленно  была  вызвана милиция. Прибывшие оперативники констатировали смерть бизнесмена. Из  перерезанного  горла у  него  еще обильно стекала  кровь. При  дальнейшем  осмотре  трупа   было   обнаружено,  что оба уха отрезаны. На панели  лежала записка со  словами: «Месть  партнера  за проданный некачественный  товар».
       - Чеченский  след,-  проронил кто-то из  оперативников.
      - Я  бы  поостерегся делать  преждевременные выводы,-  глухо  сказал Броневой.- Корзинин  работал с  турками.
       - О  каком  товаре идет  речь?- спросил  его следователь.
       - Вот  этого я  не  знаю,-  ответил Броневой.
      
             22.
      
       Истерика Миры  началась  сразу  же, как  только  она  переступила  порог своей  гостиной,  где с  распростертыми  объятиями встретила  ее няня Ася.
       - Я  опозорена  на  всю  страну!- закричала  Мира, отталкивая добрую  женщину,  выкормившую  и  вынянчившую ее с  малых  лет.- Я  подожду выпуска  новостей,  что скажут эти  всезнайки,  промышляя  на  человеческом  горе.
       Мира  уселась  в  мягкое  кресло,  включила  телевизор  и,  убрав  звук, стала  ждать сообщения. Она сидела в    подвенечном  платье,  и  не  хотела  его  снимать в  надежде,  что кошмар вот-вот  кончится, ее Вовочка отыщется  и все  пойдет  своим  чередом.
       Ерошину в тот же час  сообщили о  гибели Корзинина. Ничего  лучшего  не  ожидавший, убитый   горем, а главное  позорным расстройством  свадьбы,  падением  его авторитета в деловых  кругах  города, он  не  находил  себе  места,  поглощая стаканами любимое красное французское  вино. Однако,  алкоголь  его  не  брал. Слыша  истерические крики  дочери, Ерошин вызвал  в  особняк  личного  врача и  велел  ему  наблюдать  за Мирой. В  случае ее агрессивного  поведения поступить по  обстоятельствам. Сам  он предлагал дочери ухать  из  города в  деревню,  где  бы  в тиши горного  распадка  и  соснового  леса пережить неприятность. Дочь  наотрез  отказалась, собираясь услышать и  увидеть репортаж с  места  происшествия. Она и верила и  не  верила заверениям отца,  что  все обойдется хорошо, Корзинина  похитили с  целью  выкупа. Надо  благодарить Бога,   что в последний момент Всевышний защитил невесту. Все видели,  как один  из бандитов схватил ее за  руку, поволок, но в  последний момент оставил  в  покое. И  как  только бандиты  потребуют выкуп,  он  немедленно заплатит и  вернет Корзинина целым  и  невредимым. Настроение Миры  в  ожидании  обнадеживающего  звонка  менялось едва  ли  не  каждые  десять  минут от  злобного  и  крикливого, до  тихого  и  покорного.
       - Я  уверена, все это  подстроила та   проклятая красотка!- кричала  несостоявшаяся   невеста, бегая  по гостиной.- Она мой  враг. Папа,  убей ее!
       - Ее  не  за  что  убивать, она не  мешает  моему  бизнесу  и  не  угрожает  нашей  безопасности,  она нищая,  она  никто,- успокаивал Ерошин  дочь.
       - Нет,  она  заработала  своим  телом  много денег,  бежала и наняла фанатиков-шахидов.
       - Уверяю тебя, у  нее  нет  ни  гроша. Люди Владимира  искали  ее. Она спряталась в  деревне  и  не  высовывает  носа.
       - Найди ее  и  уничтожь, иначе я выброшусь  из  окна. Мне  не  жить пока  моя  соперница здравствует.
       - Ну, хорошо, котенок, я дам  задание  разыскать ее и привести к  твоим  ногам.
       - Вот  это   ответ мужчины и  любящего  отца. Пошли за  ней  немедленно.
       - Хорошо-хорошо,  пойду  дам команду.
       Ерошин  ушел в свой  кабинет и  приказал начальнику службы  охраны  разыскать  Броневого, выяснить у  него  все, что знает о Екатерине Луговой.
       Свои приказы, если даже  они  направлены против  личности,  Ерошин никогда  не  считал преступлением,  потому  что никогда не терял душевного мира,  равновесия  и  спокойствия, как это  делали  вожди  в  страшные годы  сталинского  геноцида. Его бизнес ущемлял только  рядовых  граждан  страны и  обогащал его. Все его проступки,  которые  он  считал  обычными  поступками, хотя  и    давали  материальное благополучие,    более  того,  роскошь,  но  все  равно не  приносили  подлинного  счастья. Он  не  мог быть  счастлив со  всей своей  могущественностью в новом  обществе без  счастья  дочери. Еще  утром он  был наполнен торжественным  содержанием,  как наполнены кровью  наши  вены  и  артерии,  несли   жизнь телу  и  наслаждение разуму,  теперь оно  улетучилось,  оставляя  одно  раздражение не  греющее,  сковывающее движения тела и  мысли. Ненавидя  весь  мир,  презирая людей, фюрер все же л,.. (но  не  будем поганить о  гадостного  человека это священное  слово), не мог обойтись без  Евы и  был  привязан к  ней чувствами. Ерошин (черт бы побрал  такую аналогию, лезет  же в  голову) тоже был  привязан к нескольким  женщинам чувствами  и в молодости,  и теперь,  в  зрелые  годы,  но  он легко  мог пнуть  любую  из  них,  и делал это без  зла, лишь с  некоторым  раздражением за  навязчивость,    никогда не расточал этого  слова,  и  дарил  его  только  дочери.
       Вернувшись в  гостиную, он с  ужасом остановился у  порога: Мира, оцепенев,  слушала экстренный  выпуск новостей. На экране поплыли  кадры дерзкого бандитского  налета шахидов,  захвата жениха, бегство террористов на черной  машине, в  которой  неподалеку был  найден  труп Корзинина. Была  оглашена и записка,  оставленная  убийцами. Это  одна  из версий в  криминальной  разборке не поладивших  бизнесменов,  след которых уходит  за  границу. Брошенные  на  перехват террористов  значительные  силы органов  правопорядка, патрульно-дорожной  службы города  ничего  не  дали.
       - Я опозорена на  всю  страну!-  раздался  вопль  Миры,  которая  рвала  на  себе подвенечное  платье. Ерошина  затрясло  от  сострадания к  дочери.- Папа,  ты знал  о  грязном  бизнесе моего Вовочки  и все  же  отдавал  меня    за подлого  махинатора,  а  я  безумно  полюбила этого  негодяя. Твое  богатство  не  принесло  мне  счастья,  я  стала  посмешищем миллионов  людей! Моя  подруга Люська  оказалась ясновидящей,  она  говорила  мне  о  ложном  счастье. Она знала, что  со  мной случится  беда,  но  не  предупредила. Она  мой  враг,  привези ее ко  мне, я спрошу ее обо  всем  и  выцарапаю ей  глаза.
       - Мира,  успокойся,  прими лекарство и усни. Я  прошу  тебя,  иначе ты  сойдешь с  ума от  горя.
       - Нет,  я не  сойду с  ума,  я еще  стану  твоей  наследницей и повергну  всех  своих  врагов,  если  ты этого  не  сделаешь. Ту  рабыню я    хочу жестоко покарать, я  покараю Люську за  ее гордость!- Мира гневно кричала  с сухими  глазами,  полными   безумия. Ерошин  беспомощно  посмотрел  на врача. Тот  держал в  руке из  толстого  стекла стакан с водой и  подал  его отцу. Тот  все  понял,  взял  его  и сказал:
       - Мира,  я иду  выполнять все  твои  пожелания, но  ты  переволновалась,  выпей сначала воды, у  тебя в  горле  пересохло.
       Мира схватила  стакан  и  залпом выпила содержимое, нервно  отбросила  его в сторону и уставилась  на  отца  бессмысленными  глазами.
       - Ты  мне обещаешь?- спросила  она более спокойным  голосом.
       - Конечно,  обещаю,  как  только ты  успокоишься,  сразу  пойду  отдавать приказы.
       - Смотри,  не  подведи меня,- еще  тише  сказала  Мира, и  веки  ее стали  смыкаться. Через несколько  секунд  она  отключилась.  Два крепких телохранителя перенесли ее в спальню  и  уложили  на  постель. Следом  за  ними  вошла    няня и  принялась  снимать с  нее изорванное подвенечное платье.
       Эти  люди уже  жили своими  мерками и  понятиями отличительными от  общества из  которого  вышли,  хотя прошло лишь  несколько лет реставрации, когда  они  пропагандировали совсем  иную  идеологию. В  какое же  время и в каком  облике они  настоящие? Скорее, тогда  они  были обычными хамелеонами, и  любившие  власть,     обладая ею неограниченной, подстраивались под  это  выгодное  для  них владычество. Теперь,  когда нет  необходимости менять рисунок и цвет на  своей шагреневой  коже,  они  показали  свое  истинное  лицо. Но  парадокс в  том, что облик тогда и  теперь остался  без  изменения,  только  теперь утяжеленный  богатством, а  разглядывать  окраску стало бессмысленно. Потому Ерошин приказал  Седому заняться девчонками лично, в первую очередь Луговой. Люську привезут сюда, да  и  отпустят. Пусть  Мира наговорится с  подругой, упрекнет ее в неискренности. Ничего со  студенткой  не  станет, а  ему  камень  с  сердца долой. С  Луговой будет  решать по  обстоятельствам. Наслышан,  людям Корзинина за  нее  накостыляли. Но  он не  Корзинин, ему надо  выяснить,  насколько  она  причастна  к  смерти  несостоявшегося  зятя  и  разрушения  счастья дочери. Тогда  и  решать о ее  наказании.
       Демон честолюбия не  раз  уже врывался в изуродованную награбленным  богатством  душу  олигарха,  и  творил с  ним черные дела. В  своих элитных  кругах Ерошин  не  раз слышал лестные  отзывы о  своем  крутом  характере. Владислав Борисович  упивался слухами, они  поднимали  его  тонус,  как  старое французское  вино,  возвышали его,  играли на  сладких струнах  тщеславия,  которое  притупляло в  нем  критическое отношение к своим   поступкам. И  он  уверовал,  что он  и  есть истинное  правосудие,  дарованное Богом,  как  богатство Сатаной. И  не  предполагал,  что еще  кто-то вот  так  же  может свою  инстанцию, но менее  влиятельную, использовать   как  истину, в  своем  возмездии против  него. Теперь  вот  столкнулся  с  таким  вопиющим  фактом. Он  наткнулся  на щит, не  видя  его, и  больно окровавил  свои члены.
       
       Катя Луговая сегодня  вечеровала  одна. Она жила в большой комнате, бывшего  Красного  уголка фермы, приспособленного для  жилья. Его  разделили на  две  половины. В  одной была бригадирская комната,  где  так же  занимались с  документами  специалисты. Во  второй  половине  ночевала  Катя,  когда  ей  не  хотелось  идти в  деревню. Нередко  в компании с  дежурившей сторожихой она распивала  чай и смотрела   телевизор. В  комнате  кроме  ее  кровати,  стола и двух  стульев ничего  не было. На дощатых  стенах - сиреневые обои,  на  полу протянулась старая, но добротная ковровая  дорожка, подобная  той, по  какой от  трапа самолета шагал  первый  космонавт  Земли. Катю эта  дорожка восхищала  и  умиляла, как  сюда  попала такая  роскошь! Она  видела  такую  дорожку и  на  других  кадрах,  но в  памяти все же  осталась именно та,  широкая  и  длинная,  по  которой  шагал  Гагарин. У  нее  много  чего  оседало в  памяти,  а  потом  выплывало ни  с  того,  ни  с  сего.
        Греясь у едва  теплой батареи,  укутавшись широким маминым  пледом, Катя ждала  репортажа  из  церкви,  где  должен  венчаться  с  Мирой  ее   предатель. В  телепрограмме даже был  указан час трансляции.  Телевизор  работал с  пониженным  звуком,  чтобы  не  мешал  читать. Она глушила в  себе  неприятные  воспоминания прошлого усердным  изучением  факультетских лекций, это  ей  от  части удавалось,  но  приближающийся  час   трансляции то  и  дело отвлекал  ее  внимание  от  учебника. И в  голову  лезло  пережитое. Она  не  хотела  вспоминать Корзинина,  но без  него это  пережитое не  могло вспоминаться. Вечер  их  знакомства, тайные встречи, конкурс  красоты,  съемки  рекламных  клипов, этот  ошеломляющий  успех первой  красавицы, полет в  город  ее  несчастий, угарная  ночная  жизнь  в  казино, рычащие,  орущие, возбужденные ее  красотой пьяные, жадные и  похотливые мужские  лица,    их тела молодые  и  обрюзглые,  отвратительные  запахи и  безжалостные  руки,  слезы  и  надежда  на  избавление,  наконец,  само  избавление под  крылом  отважных русских  парней. И  теперь,  о, благо! весь блеск и ужас  прошлого сменился   на  невзрачную ферму с  длинным и  приземистым  телятником,  где  в  деревянных  станках   десятками стояли  молчаливые и  милые  существа,  нисколько  не вредные,  не надоедливые,  норовящие лизнуть тебе руку  своим шершавым и  горячим  языком,  ничего  не просящие, с  веселыми  прозрачными  от  влаги  глазами, с чудными  огромными  ушами,  иногда  забавно  прядающими,  нисколько  не  портящими  симпатичную  головку, с  влажным  носом,  признаком здоровья  и  хорошего  самочувствия, с  тонкими и  высокими  ножками,   которые  заканчиваются миниатюрными перламутровыми  копытцами, они вдруг взбрыкивают и  несутся  от  тебя в  другой угол клетки,  там, уткнувшись мордочкой в  штакетник,  но  отнюдь,  не  ударившись,    буквально оставив в  запасе  сантиметр воздушного  пространства,  развернувшись,  летят  к  тебе  назад,  и  ты  угощаешь озорника теплым молоком  из  огромной соски,  и  он  жадно,    с  притопом, умилительно  пьет,  пуская слюнки  и балансируя хвостиком. Другие, побольше, пьют молоко разбавленное  обратом,  но  и этим сначала ткнешь  мордочку в  ведро,  наклонишь  его,  втолкнешь в  рот  три  пальца,  и  пошел  насос качать  из  ведра здоровье... Разве  не  чистота  кругом,    не  красота,  не  доброта,  не  то  извечное от  чего  жизнь  человеческая идет  правильная... Да,  тут идет  совсем  другая  жизнь,  не ее,  чужая,  но  близкая ей  и  понятная и  очень  необходимая,  способная  привести  сначала  к  очищению души,  а  потом  к  ее  возрождению, перелому,  которое ждет не дождется чудный человек, великодушный и  щедрый, терпеливый и  понимающий,  очень  и  очень любящий. У  Кати  от  избытка  чувств  влажнеют  глаза,  но  она  не  замечает  за  собой эту крохотную  слабость,  ей  просто  хорошо,  просто  замечательно,  вот  так  воспринимать свою новую   жизнь,  заглядывать наперед  пока не решается,   потому  что будущее  ставит  много  вопросов,  на  которые пока   нет  ответа. Но  будет.
       Катя собралась  выключить  телевизор,  чтобы  он  не  испортил ей ту  картину,  которая  пронеслась в  ее мыслях,  но  она не  успела встать, в  эфире зазвучали вечерние новости  местного  канала, а в  них  выделялось экстренное  сообщение о происшествии в церкви.
       Происшествие в  церкви! Катя взволнованно вскочила, включила   телевизор  погромче. И перестала дышать, пораженная  увиденным.   Крупным  планом показывали  Корзинина с  паническим  страхом  на красивом  лице! У его горла   сверкал  в солнечных бликах кинжал, приставленный крепкой  рукой какого-то  человека, схватившего Корзинина   сзади и  понуждавшего  его  быстро  пятиться.  Затем  мелькнул второй  бандит с  шахидским  поясом,  который что-то  кричал,  угрожая взорвать. Катя четко  разобрала  лишь  одну  фразу: «Нам  нужен только  Корзинин!» Оставив  невесту в  покое, бандиты  в мгновение  ока уволокли жертву в  черную  машину,  и  она  тут  же  скрылась. У Кати поплыло  перед  глазами: телевизор,  стол,  стены. Она  готова  была  рухнуть в  обморок,  но   все же  расслышала голос  диктора,  который сообщил  о  найденной  неподалеку машине. В  ней лежали труп Корзинина  и  записка, в  которой  сообщалось о  мести партнеру  за  некачественный  товар.
       Катя  все  поняла. Силы  вернулись к  ней. Ее  душили  слезы. Но  это  не  были  слезы   радости  или  сострадания. Этими  слезами  она  еще  раз омыла  свою израненную,  искореженную предательством и насилием  душу. Они  лились  свободно и  без  надрыва, разумеется,  гораздо  легче  тех,  когда  она безутешно  оплакивала  свое  неожиданное  заточение,   молила  Бога  о  своем  спасении. Она  была  услышана, Бог  послал  любовь Артему,  и  он  пришел  за  ней! Катя без  особой  надежды  на  успех,  но с  верой в Бога  и  его кару написала  письмо и  получила то, что  просила. Бог  не  пожелал,  чтобы  она пачкала  руки о своего  врага, и  нашел верный  способ  покарать жестокого и  низкого человека. Корзинин получил свое за  то,  что продал в казино не  добровольную  путану,  а  вполне  порядочную,  хорошо  воспитанную девушку. Один негодяй поплатился  за  свои  гнусные дела! Очередь  за  вторым. Но злорадства  в  своей душе  Катя  не  чувствовала. Доброе сердце и  о  горе врага  скорбит.
       Находясь в   одиночестве и  много передумав, Катя  уже решила,  как   будет  действовать, возможно,  не  привлекая Артема. Катя  почему-то  убеждена,  что успехом  могут  венчаться  лишь идеи  идущие  от  нее,  только те  импульсы будут  уловлены Всевышним, которые исходят от  пострадавшего. Еще в первые  дни  неволи Катя  думала,  что упала в  беду сразу, внезапно, словно  сорвалась со скалы,  не  подозревала, что это  случилось не  вдруг, что Корзинин совершал  свое  преступление медленно, методично,  выверено. Но  он  просчитался. Теперь также  медленно и  расчетливо она  будет  продолжать  свою месть. Поможет  ей дар Божий, те два  миллиона долларов,  которые  она  нашла, а  Артем  благополучно перевез  деньги в  город и надежно спрятал.
      
             23.
      
       Седой  разыскал Броневого на  следующий  день. Тот  наводил  порядок в  личном  гараже,  его  машина стояла у  дверей. Улица  гаражей малолюдна, лишь  кое-где крутились мужики,  хлопоча  возле  своих  автомобилей,  отметая  нападавший за  ночь снег. После  рукопожатия старые приятели  помолчали, закурили, и  Седой, пряча пачку сигарет в  карман  замшевой куртки, сказал:
        - Павел Алексеевич, я к  тебе  по  делу,- тот кивнул  головой,  мол, я  слушаю.- Понимаю,    ты  уже  не  служишь у  Корзинина, его  нет, это так. Но скажи  мне не в  службу, а  в  дружбу: ты  отыскал Екатерину  Луговую?
       - Нет.
       - Причина?
       - После  двух  неудачных  попыток,  о  которых  ты  наслышан,  от  Корзинина  последовала команда: отбой  операции.
       - И  ты  понятия  не  имеешь  где  она?
       - Не имею.
       - Адресок ее  матери нам  известен.
       -Не советую  туда  соваться: квартира надежно  охраняется очень  крутыми  ребятами.
       - От  которых  ты  получил  на  орехи,- усмехнулся Седой,  показывая хищный  оскал  зубов.
       - Будем  считать  так,- сдержанно  ответил Броневой.
       - Что  тебе  еще  известно о  Екатерине Луговой?
       - Я  же  сказал, последовал  отбой, а я  с  бабами  не  воюю.
       - Об  открытии крупного  валютного  счета  на ее  имя в  Сбербанке  тебе  известно?
        - Нет, - осторожно сказал  Броневой,- но  на  ее имя недавно зарегистрирована дорогая  иномарка.
      - Вот это уже  теплее. Нам  такой  факт  тоже  известен и  даже  то, что покупал ее и  ездит  на  ней некто Белянин. Он  тебе  знаком?
       - Нет.
       - Если  это  не  подставное  лицо,  не  трудно  выяснить, просто время - деньги. Скажи,  не  таи.
       - Я  уже  ответил.
       - Может быть,  за  хорошие бабки ты возьмешься за это  дело?
       - Нет, Дмитрий  Афанасьевич, спасибо. Я  сказал,  с  бабами не  воюю. Стар    стал   для  этих  дел,  сентиментален, о смысле  жизни раздумываю.  Не взыщи  за  отказ. Не  справлюсь,  ты  же  меня  засмеешь.
       - Нет-нет,  дело  добровольное. Обращайся,  если работа  понадобится. По  старой  дружбе  не  откажу.
       - Спасибо, Афанасьевич, только я  в пасечники подамся, в  село. Дед  мой этим  ремеслом на  кусок  хлеба  зарабатывал. Приглашу  когда-нибудь  на  медовуху. Пивал?
       - Не  приходилось,  но  слышал,  штука  добрая. Приеду,  если  позовешь. На  том  и  расстанемся,- Седой  подал  руку  Броневому,  тот  пожал ее  и  проводил невеселым  взглядом отъезд старого  приятеля  и коллеги. Призадумался. Как сообщить капитану о  новом  витке прессинга на Луговую? Коль девчонкой заинтересовался  сам  Ерошин,  не  отступится. Возможности у  него неограниченные, а  после позорной  смерти своего протеже  и  компаньона посчитает  делом  чести,  которой у  него  никогда  не  было.
       После  недолгих  размышлений он  пришел к  выводу,  что  светиться в  Солнечном  ему  нельзя,  остается  только  один  вариант - через Константина Шушанникова. Если  он дежурит,  то,  считай,  повезло.
       Проследив, куда  укатил  Седой, Павел некоторое время покрутился у  гаража и поехал в  горотдел  милиции,  зорко  следя,  нет  ли  за  ним хвоста от  Седого. Хвоста  не  обнаружил. Шушанников  был  на месте. Пришлось,  правда, подождать пока Костя  освободился,    и  Броневой  в  нескольких  словах сообщил,  что местонахождением   Екатерины Луговой интересуется  сам  Ерошин, и  что  это очень серьезно.
       - Постарайся, как  можно скорее,   передать эту  информацию Белянину. Ты  Седого  знаешь,  он - человек без  сердца. И  будь  здоров,- Броневой пожал руку Кости   и  удалился.
      
       Костя  взглянул  на  часы,  шла  вторая  половина дня. Откровенно говоря, Костя  понятия  не  имел,  где  сегодня  находится Артем. Он  позвонил к  нему  домой,  телефон  не  отвечал. Позвонил Вере  Андреевне,  ему сказали, что она  занята с работницей какого-то банка и  вышла в  коридор для беседы. Костя решил перезвонить  через  полчаса.
       Вера Андреевна  откликнулась  голосом хорошего  настроения, и  Костя  поинтересовался его  причиной.
       - Приходили  из   банка,  предлагали имеющийся у  Кати  валютный вклад, перевести в   коммерческий банк с  солидными процентами  годовых. Я пообещала  подумать. Что  ты  мне  посоветуешь?
       - Я бы поостерегся. Эти  коммерческие банки так  ненадежны и  лопаются по  несколько штук в  год, а  вклады  пропадают.
       - Я тоже  об  этом  подумала, но ты,  наверное, звонишь по  делу?
       - Да,  я  очень  хотел увидеть Артема,  вы  не  знаете,  где  его  можно найти?
       - Скорее  всего, в  отцовском  гараже переделывает двери,  у  него  же  там  стояла  когда-то  иномарка,  которую с  годами заводить все  труднее,- скаламбурила  Вера  Андреевна.
       - «Запорожец»,-  рассмеялся Костя.
       - Он. Его  еще  Артем собирался сдать  на  металлолом.
       - Так,  Артем в  гараже.
       - Что-то  случилось?-  встревожилась Вера  Андреевна.
       - Пока  ничего,  но  расслабляться  не  стоит. Осторожность  не  помешает. Я  хочу  за  вами  заехать к  концу  рабочего  дня. Мне тоже надо спешить  домой, и я  вас  подвезу. Хорошо?
       - Пожалуйста, Костя, но мне  кажется,  ты  что-то  не договариваешь?
       - Ничего  страшного, Вера  Андреевна, я  заеду,  и  мы  поговорим. Ждите  меня.
        Вера  Андреевна осталась  озадаченная разговором  с  Костей. Никогда  не  звонил  и вдруг  позвонил. Срочно  потребовался  Артем, какая-то новая угроза  Кате? Когда это  кончится. Со  смертью  ненавистного  Корзинина думалось, начнется спокойная  счастливая  жизнь. Так  хочется сыграть  свадьбу Кати  и  Артема. Катя,  кажется,  питает к  нему  непростые  чувства. Конечно,  после  той  передряги, в  какой она  побывала,  действительно, нужно  время,  чтобы  душа  очистилась  от  того  надругательства и  насилия,  которое  она  вынесла. Тут и  золотого  мужчину  не  примешь,  хотя Артем  и  есть тот  золотой  человек. Добрый,  внимательный,  терпеливый, главное горячо любящий. А  это  всегда  счастье,  всегда  крепость семьи. Любовь -  это броня против  всякого  вируса,  разрушающего семью. Она  может  наградить  Артема самыми-пресамыми  лестными  эпитетами,  какие  имеет  великий  русский язык,  и  все  они будут  в меру.
       Но  вот  не  нравится ей сегодняшнее веселое  настроение,  после  чего следуют  неприятности. Это  испытано. Необычное  возбуждение, скрытая  радость по поводу  смерти их  злейшего  врага держится второй  день. Радоваться  смерти плохо,  не  по-христиански. Но  этот враг был  готов  уничтожить дочь, и  уничтожил бы, не встань  на  пути бандитов  Артем. Этот звонок  Кости и ее возбуждение -  прямая  связь с  неприятностью. Надо  быть  начеку.
       Вера  Андреевна  проверила в  кармане жакета завернутый в  платочек шприц,  единственное  ее  оружие  защиты. Теперь,  после того,  как  она  опростоволосилась с  бандитами в своей  квартире, так неслышно открывшими  дверь,  она  не  расстается  со  шприцем  ни  днем  ни  ночью. Он  всегда  под  рукой, в  платочке. Теперь   врасплох  не  застанут. На  шприце безобидная лекарственная этикетка,  сообщающая объем ампулы.
       Работа клеилась  плохо. В  мыслях Катя, как  она  там  одна,  бедняжка. Не  дело ей  жить  одной без материнской  защиты. Долго  ли  до  беды. В  заснеженной  степи волчья  стая вмиг...  Ох-ох,  что  же  это,  Господи, о  плохом,  никто ж  пока  не  знает,  где  она,  под фамилией Артема числится.  Жена офицера, а почему  работает  телятницей? Подозрительно.  Да  еще  такая  красавица. Ох, надо  ей  сюда  перебираться, в  гущу людскую.  Деньги  есть,  снять квартиру и  жить... подпольно.
       До  конца  рабочего  дня осталось  два  часа. Чтобы быстрее  скоротать время  до  приезда  Кости, развеять  нахлынувшую  тревогу за дочь, Вера  Андреевна решила  сбегать в бытовой  комбинат,  стоящий  наискосок от  их  здания и  забрать с  ремонта часы. Глядишь,  и  Костя  подъедет. Сказав о своем  намерении сотрудницам,  она оделась,  подхватила свою  сумочку, не спеша, отправилась   за  часами. Походила  по шумным отделам, убивая  время, поинтересовалась  ценами  за  ремонт  обуви, покачала  головой,  не  согласная с  такими, заглянула  в  парикмахерскую, ей  тоже  надо сделать химзавивку, получила  часы, надела на  руку,  вышла из  здания и угодила в руки человека с  колючими  неприятными  глазами,  одетого  в  легкую замшевую  куртку.
       - Вера  Андреевна, не  пугайтесь,  мне с вами  необходимо  поговорить,- сказал  он, крепко  беря за правый  локоть.- Все  равно этого  разговора  нам  не  избежать.
         - Вы о  вкладе в  коммерческий  банк?
       - И о  нем,  прежде  всего. Но пройдемте в  машину,- Вера  Андреевна напряглась,  осматриваясь по  сторонам. По  тротуару спешили прохожие,  не  обращая  внимания на нее  и  этого человека,  подхватившего ее под  локоть. Закричать,  позвать  на  помощь,  но  вряд  ли  кто  кинется  на  пистолеты, а возле  машины стоит  второй с холодной  миной  на сытом  лице.
       - А вот  кричать  не надо, иначе  зажму  рот и  силой  затолкаю в  машину,- сообщил человек с  колючими  глазами.
       Вера Андреевна  решила,  как  в американских боевиках, выждать  благоприятную  минуту,  даже  когда  ее  будут избивать, и  тогда  атаковать своим  смертоносным  шприцем. Она  подчинилась,  принуждаемая злым человеком с  колючими глазами,  шагнула  к  машине.
       - Неужели так  необходимо садиться  в  машину?- спокойно спросила Вера  Андреевна.
       -Да-да,  какой  же  разговор  о  бумагах на тротуаре,- колючие  глаза  смеялись. Стоящий у  джипа парень  распахнул дверку, нырнул первым в  салон,  за  ним  последовала  Вера  Андреевна, человек в легкой  куртке за  ней.
       - Ну вот,  когда  мы  упаковались, прошу расслабиться и ответить  на  наши  вопросы. Только  и  всего.
       Вера Андреевна  расстегнула демисезонное  пальто. Ее оружие лежало в  кармане жакета,  в  котором  она работала. Опять  попала впросак. Быстро  достать шприц  мешает    пальто. Она  безвольно опустила  руки  на  колени и  спросила:
       - Что  же  вы хотите знать?
       - Давайте  отъедем  немного,  стоять  против  входа нельзя,- сказал  человек  справа,  видимо,  главный бандит с  колючими  глазами и  хищным  ртом.
       Джип двинулся. Сумрак  раннего  вечера опускался  над  городом,  стояли  самые  короткие дни года, и на улице  зажигались огни, впереди  змеился  сплошной поток автомашин.
       - Мы хотим знать,  где  ваша дочь Екатерина,  чтобы  задать  ей  пару вопросов,- сказал человек справа.
        Вера  Андреевна  закашлялась. Все  ясно,  по  Катину душу,  вот  о  чем  не  договаривал  Костя.
       - Могу  я  достать платочек в  джемпере.
       - Доставайте,-  разрешил  с  колючими  глазами,- у  вас,  случайно,  пушки нет в кармане,  дамской  такой,  маленькой? Пощупай-ка, Сивак. Нет,  ну  и  прекрасно.
        Вера  Андреевна вынула платочек вместе со  шприцем,  тогда  как  сосед справа обшаривал правые  карманы.
       - Что  же вы  хотите спросить у  моей  дочери? - вытирая  слезы платочком, спросила Вера Андреевна, наблюдая,  как  джип быстро уходит в  сторону дачного  микрорайона,  застроенного особняками.
       - Шеф  интересуется ее связями,  особенно с  покойным  Корзининым.
       - Что ж  она  вам  может  ответить,  она  боялась  его,  как  огня. Уехала куда-то  и  ни  слуху,  ни  духу, как в  воду  канула.
       -Ай-ай, Вера  Андреевна,  а  денежки со  счета в  банке, пришедшие  на  ее  имя из  Турции,  кто  снимал? Вы?
       - Она сняла  и  снова  укатила в  неизвестном  направлении.
      - Не  хотите откровенничать,  придется отвезти вас в  одно мрачное, но приспособленное место и поговорить в  раскованной  обстановке,- сказал  человек справа со  зловещей  интонацией,- что  это  у  вас  в  платочке?
       Он схватил Веру  Андреевну  за  руку, двумя  пальцами правой  руки осторожно взял  шприц. Сердце пленницы ушло в  пятки, но сознание  работало четко.
       - Лекарство,  инсулин. Видите  этикетка. Вместе  с  платочком  выдернула. Страдаю сахарным  диабетом. От  волнения сахар  может резко подскочить,-  говорила  довольно  спокойно  и  убедительно  Вера  Андреевна,  а сосед в  полумраке салона внимательно  разглядывал  ампулу с  закрытой  иглой,  и  по  всему  видно,  еще  не  использованной.- Если  мне станет  плохо,  введите в вену,  иначе  у  нас  разговор  может  не  состояться. Лучше,  конечно, я бы  сделала это  сама.
       - Давайте,  прямо  сейчас  и введем,  чтоб  разговор  состоялся,-  сказал  главный  бандит с  улыбкой  инквизитора,  которому Сатана  нашептал  все  прегрешения  еретика привязанного к  пыточному  колесу.
       - Сейчас  бесполезно, верните его  мне, пусть  лежит в  кармане, случись, некому будет  помочь. Это  бывает  внезапно, - страшный жар ударил в голову Вере  Андреевне, словно она  провалилась в кипящий котел, но она все еще возлагала  надежду на свое самообладание,    позволяющее  ей говорить без страха, убедительно,  хвататься за  спасительную  нить,  на  которой висело  ее оружие.
       - Пожалуй,  вы  правы. Возьмите,   спрячьте, чего  доброго  потеряете.
       Вера  Андреевна,  выскакивая из  кипящего  котла  с ошпаренной головой, из  последних  сил  бережно взяла шприц. В  этот  момент  джип  затрясло  на  выбоинах асфальта,  седоки вперили свой  взгляд на  дорогу,   на  миг  оставили  без  внимания женщину. Она молниеносно,  как  это  делала  на  тренировках  дома,  сорвала  левой  рукой чехол  с  иглы  и  неуловимым коротким движением вонзила жало в ляжку соседа, нажала   ладонью на  шток, и тут  же выдернув,  еще не  услышав  вскрик жертвы, перенесла  руку к  ноге второго,  что  сидел  слева. Тот  успел  отреагировать и, двинув  наотмашь рукой, угодил локтем  Вере Андреевне в  грудь. Но  было  поздно, укол совершен, смерть  впрыснута. Удар сковал дыхание  отчаянной  женщине,  хватая  ртом  воздух,  она судорожным движением выдернула шприц. В  нем  еще должна  остаться  смертельная  жидкость и перенесла  атаку на  водителя,  который в  последний момент  заподозрил  неладное,  оглянулся. Сивак изображал мима  в  позе  паралитика. Пленница  выглядела настоящей фурией, глаза   зловеще  сверкнули, и  она качнулась в  его  сторону,  выбрасывая руку вперед. Водитель машинально  отбил   левой  рукой направленную в его спину  женскую  руку, скорее  всего  для  удара кулаком. Шприц в полумраке салона  виден  не  был.
       - Ты  что,..- заорал  водитель, сбрасывая  газ,  намереваясь  второй  раз более  чувствительно  ударить женщину.
       Но неумолимая игла, проткнув  пиджак,  вонзилась в мышцу плеча, а шток  был   автоматически  дожат. Все  кончено в  течение пяти  секунд. Джип дернуло вправо, на  приличной  скорости  он врезался в фонарный  столб. Ничего  не  видя, и  не вникая, что  сталось с ее  похитителями, Вера  Андреевна в  беспамятстве перелезла  через  труп,  с  трудом  открыла  дверку и, теряя  сознание, качаясь,  упала в  нескольких  метрах  от машины в  грязный ноябрьский снег.
      
       Костя пытался звонить Артему на  его мобильный телефон. Но  он  молчал. Видимо,  кончилась  оплата, а  Артему не  удалось  вовремя подстраховать. Словом, Костя решил  понапрасну не  рвать  волоса на  макушке,  а  дождаться  конца  дня  и заехать  за  Верой Андреевной. Он  прибыл в  управление  с  небольшим  опозданием. Заскочил в  отдел, Веры  Андреевны не  было,  сидела  лишь  одна  сотрудница,  перебрасывая кубики в  компьютере, поджидая мужа.
       - Не  подскажите, где  Вера Андреевна?
        Дама,  не  отрывая  взгляда  от  компьютера, ответила:
       - Вера  Андреевна часа  полтора  назад отправилась  в комбинат   за  часами из  ремонта. Я  ее  больше  не  видела.
     - Она не  приходила  или вы  ее по какой-то  причине  не видели?-  встревоженным голосом спросил Костя, на что   обратила  внимание дама. Она  оторвалась от  компьютера, и в  свою  очередь с  интересом взглянула  на   офицера.
       - Не приходила,  я  никуда  не  отлучалось. А  что  вас  так  встревожило?
       - Я с  ней договорился,  чтобы  она  меня  ждала  здесь, а  она ушла,- Костя  растерянно  развел  руками   и направился к  выходу.- Простите, до  свидания.
       «Неужели  ее  перехватил  Седой,- сбегая вниз, думал  Костя,- без  Артема  не  обойтись, надо срочно  его  разыскать».
       Костя  поехал в  свой  район,  не  через  центр  города,  где  сейчас сплошные  пробки, а кружной   дорогой. Маршрут  длиннее,  зато без  пробок. На  хорошей  скорости будет  дома быстрее в  два  раза.  Дело  испытанное. Вдоль этой  трассы  стоял микрорайон  особняков,  куда  наверняка, если это  Седой,  увезли  Веру  Андреевну. Перед началом  этого  микрорайона,  где шел  ремонт  дороги,  Костя увидел оперативные  милицейские  машины, и тут  же  уткнувшийся в фонарный  столб джип. Сам  не  зная  почему, у  Кости  екнуло  сердце.  Он остановился. Работали знакомые ребята  из Советского  района.
       - Что  случилось?- спросил  Костя у  сержанта-водителя, не  решаясь лезть к  оперативникам во  время изучения места  происшествия,  зная  по  себе,  как  это нервирует.
       - Четыре  трупа. Три  мужика  и  одна  женщина.
       - Кто  такие,  опознали?
       - Вроде  бы. Это  Седого  машина, он был в  ней.
       - А  женщина Луговая?
        - Я  не  знаю,  спроси у капитана.
       Костя знал  капитана, он  подошел,  поздоровался, спросил:
       - Андрей, женщина  Вера Андреевна Луговая?
       -  Она,  ты  ее  знаешь?
       - Моя  соседка,  я  должен был  за  ней  заехать,  чтоб  отвезти  домой.
       - Ты  всегда ее  возишь?
       - Нет, у  нее  сегодня после  обеда были  какие-то  странные  посетители из коммерческого банка, спрашивала  у  меня  совета.
       - Какого?
      - Помещать  ли ей деньги  дочери в  коммерческий  банк  под  большие  проценты? Я посоветовал  воздержаться.
       - Ты  думаешь,  это  связано?
       - Я  не  знаю,  что  тут  произошло, но сегодня у  меня был  один  человек,  он   предупредил,  что дочь  Веры Луговой, Катю, разыскивает Ерошин.
       - Зачем  она   ему  понадобилась?
       - Туман.
       - Костя,  давай с  тобой  договоримся: коль ты завязан с Луговой  напиши  рапорт обо всем,  что  знаешь о Луговой.
       - Я-то  тут  при  чем? Она  моя соседка  по  подъезду.
       - Но  ты  же собирался ее  сегодня  подвезти,  вот  и  напиши, все  что  знаешь. Зачем тогда  остановился?
       - Ладно, напишу. А что с  Верой  Андреевной, умерла?
       - У  нее  инсульт, отвезли на «Скорой» в  реанимацию. Я тебе  по  секрету шепну:  думаю, это  она всех  троих замочила.
       - Как!- изумился Костя.
       -У нее был шприц с каким-то мгновенно  действующим ядом, возможно, с цианистым  калием. Всем  троим вогнала дозу.
       - Шприц  нашли?
       - Пока  нет. Ищем, весь  снег перерыли. 
       - Как могла одна женщина троих замочить, да  еще  такого профессионала, как  Седой?- усомнился Костя,- ты  мне  скажи,  они ее  били?
       - Не  успели,  но, на  мой взгляд, везли в особняк на  допрос  с  пристрастием. Одна легкая ссадина  под  глазом  есть.
       - Сволочи,  возомнили о себе,  будто  они  тоже - власть,- с  негодованием выпалил  Костя и  пошел к  своей  машине.
      
       Костя  нашел  Артема возле  отцовского  гаража неподалеку  от их огромного дома.
       - Артем,  привет, как ты  был  сегодня  нужен,  что  у  тебя с  мобильником?
       - Кранты,  отказал. Просится  новый. У тебя что-то важное?
       - Вот  что  значит  связь!- с  горечью  воскликнул  Костя,- Вера  Андреевна в реанимации.
       - Что ты  говоришь!- схватился Артем  за  голову.- Очень  тяжелая?
       - Неизвестно, у  нее удар,  инсульт. Видимо тяжелый,-  и  Костя рассказал  Артему обо всем,  что  знал.
       - О женщины,  о  беспечные женщины! Зачем  же  она  пошла за  часами!-  взвыл Артем.- Почему  у  меня  отказал  мобильник?
       Друзья  удрученно помолчали,  жадно выкуривая  сигареты.
       - Ах, ты  случай!- не  находил  себе  места  Артем,- у  меня вышел  из  строя мобильник, Вере Андреевне  понадобилось пойти  за  часами. Нет,  это  не  случай -  это всегдашнее  течение жизни, от  чего  не  спасешься.  Не  уберег  я  Веру  Андреевну,  не  уберег.
       - Артем,  ты делал все,  что  мог,  даже  больше. Ее  могли  выкрасть в  любое  время дня  и  суток. Она  защитила  Катю. Три смерти, и  ни в  чем  неповинная женщина  в  реанимации на   совести Ерошина. Он  заткнется.
       Два  человека,  это  две  крепости.  Но  если они  глубоко любят,  возникает  третье  могущество - дружба. Она  несокрушима,  что  и доказала Вера Андреевна. Но  надо  не  забывать,  что  дружба -  та  почва, благодаря которой люди выбираются из трясины неудач. Витек, Костя, Катя и я -  тот  канат, который брошен  одному  из  нас  в  пропасть. Он  не  порвется,  он  выдержит,  надо  только  крепкие  руки...
       - Ладно, попозднее съезжу в  больницу, а завтра  утречком  за  Катей,-  сказал Артем, -  она  так  любит мать! Я  даже  боюсь  один  ехать. Как я  скажу  ей  о несчастье?
       - Но Вера  Андреевна  еще  жива,  возможно,  выкарабкается.
       - Дай-то Бог! Нет,  я  поеду прямо  сейчас,  разыщу ее,  не  могу ждать.
       - Дуй, только вечером  позвони,  не  томи.
       Друзья  расстались. Артем  собрал  инструмент,   которым  он вывешивал  стальную  дверь гаража после сварки,  запер его  и  уехал в  городскую  больницу,  куда  отвезли  пострадавшую.
       Он  настойчиво  добивался информации,  и  ему сказали,  что больная не  приходит в  сознание,   ее жизнь под  угрозой. Приезжайте завтра  утром.
       Из  больницы  Артем  поехал в микрорайон  особняков, посмотреть,  что  творится у Ерошина. Трехэтажный  дворец среди разлива огней был  погружен в  мрачное  молчание,  призрачно светясь, как  маяк, только одним широким окном на  третьем  этаже. Сосед  его  справа,  гораздо скромнее, вообще был  слеп и  выглядел  нежилым.
       «Волк зализывает  раны,-  подумал с презрением Артем.- Он  хотел  сделать жизнь постоянным  праздником для тела  и  души. Но  знай, как  бы  человек не  старался этого  достичь  силой  ума или силой денег-  праздник  такой без  чистой  совести  невозможен. Слепая  вера в могущество богатства, а через  него в   непогрешимость и неуязвимость, также бессмысленны, как  вера  в ложь, в коварство  и в жестокость. Напуганный  богач боится  своей  тени. Жди в  свои  покои  сапога  командора и  «пожатье  каменной его  десницы!»
       Артем развернулся и  поехал  назад,  подумав,  что слепой  особняк  прекрасное  место  для  наблюдения за  сворой  Ерошина.
      
       Назавтра к восьми  часам  утра Артем подъехал к  больнице. Ему долго не  удавалось  получить информацию о состоянии  Веры  Андреевны. Он  не  на шутку  забеспокоился: или ее увезли в  морг, а  новая  смена ничего о больной не  знает,  или просто утренняя  неразбериха и  надо  терпеливо  ждать.
       Сидеть  он  не  мог от нетерпения  и  стал себя не  узнавать. Раньше   был  толстошкурый и  вывести его  из  равновесия - дохлое  дело. Его меняют  сердечные переживания. Тут  еще взялась  болеть  нога. Беспокойство  за  Веру  Андреевну и будущее  объяснение с  Катей. Все  свалилось   в одну    кучу,  вот и  заныли  старые  раны. О своей  тайной борьбе родителям  он  пока  ничего  не  говорил:  зачем  беспокоить родных,  но мама, по  обеспокоенному виду  сына, заподозрила  неладное,  принялась  расспрашивать. Артем,  как  мог,  успокоил маму,  но  понял,  что  дальше срывать свою  боль  от  чуткого  сердца не  сможет. Придется рассказать  о  болезни Веры  Андреевны,  о Кате в  самых общих  чертах. Но  сделает  он  это вечером,  когда привезет в  больницу Катю,  если Вера Андреевна выживет.
       Вероломные  действия Ерошина толкали к  действию. Зрел  план.  Артему  не  терпелось заняться изучением сильных  и  слабых  мест противника,  использовать испытанный  метод прослушек, но к  особняку не  подступиться,  всюду телекамеры, и  двухметровый  кирпичный  забор. Офис доступнее,  но  Ерошин в  нем  почти  не  бывает.  Со  службой  охраны Марчуса он  наладил контакты,  побывав несколько  раз в  отлично  оборудованном подвале  для  стрельбы из  пистолетов.  Дал   уроки новичкам, показал  свое мастерство,  правда  не  на  полную  катушку,  только точность  стрельбы,  но скорострельность оставил   тайной, авось  пригодится. За эти  часы общения,  он почти ничего  не  узнал о  Ерошине. Излишнее любопытство могло насторожить. Вот  сейчас, когда  крякнул  Седой, порасспросить братву о Ерошине можно без  опаски. Место  освободилось, интерес  естественен. Но  сегодня не  до  этого, выжила  бы Вера  Андреевна. Ее,  конечно, ждут  допросы, как-никак три трупа, и  она рядом  с  машиной. Катя  однажды мимолетно говорила  ему  о возможной самообороне  мамы,  но он  отнесся к ее  словам с иронией. Что  может сделать  слабая женщина  против крепких  мужиков? Курица против бульдога, да  и  только! Оказалось, смогла. Самонадеянность губит  великанов. Шприц с быстродействующим  ядом в  руках отчаявшейся  женщины стал клыками  волка для отары овец. Но    надо  еще доказать, что убийство дело  ее  рук.
       И  вот его окликнули.
       - Молодой  человек, вы  кем являетесь  Луговой?
       - Зять. Она жива?- встрепенулся Артем.
       - Да,  она  пришла в  сознание  и просит привезти  к  ней  дочь, вы  Артем?
       - Да-да, так  ее  можно повидать?
       - Это  может  решить  только  лечащий  врач. Но  я  точно  знаю,  ей нужна  сиделка.
      - Сиделка!-  обрадовался  Артем,-  можно я  поговорю с  врачом?
        - Обязательно, он хотел  видеть  родственников,  нужны  дорогие  лекарства.
      - О, мы  все сделаем,- Артем  надевал  на  себя поданный халат  на  ходу, поспешая за  быстрой и  порывистой  медсестрой.
       Они  поднялись на  второй этаж, в  ординаторской медсестра  свела  Артема  с  врачом, который,  как  выяснилось, вчера  принимал  ее и благодаря оказанной помощи бригадой «Скорой»  вырвал  из  лап  смерти. Сегодня,  придя к  ней в  палату, нашел ее,  как  и  ожидал, в  сознании. Осмотрев больную, он сказал, что разрешает ей высказать очень  короткую  просьбу, точнее, кого  бы  она  хотела  видеть. Она назвала два  имени: Катю и Артема.
       - Если  вы Артем,  то покажитесь ей,  буквально  на секунду. А  где Катя  и  кто  она?
       - Катя  ее  дочь,  моя  невеста,  но ее  нет в  городе,  я сегодня  же  привезу ее.
       - Хорошо, больной  нужна  сиделка, и вот  эти   дорогие  лекарства. Вы  сможете приобрести?
       - Да,
       -Тогда пройдите  к  больной,  скажите,  что  привезете  дочь,  а  завтра купите  лекарство.
       -Что с ней случилось?
       -У нее был сильнейший  стресс, и результат его - кровоизлияние. Вы знаете  причину волнения?
       -  Пока  нет, скорее  всего, какое-то  насилие,-  решил воздержаться  от  откровения  Артем,- это  имеет   значение?
       - В какой-то  степени для успеха  лечения. Мы ее не  наблюдали,  потому  не  знаем,  есть  ли  у  нее  гипертония. Запросим ее  медицинскую  карту в поликлинике Солнечного  района.
       - Я  могу ее привезти прямо  сейчас, но я  точно  знаю,  у  нее сахарный  диабет.
       - Хорошо, вот  вам  записка.
        - И еще,  доктор,  ее  наверняка придет  допрашивать следователь,  поскольку ее  нашли возле аварийной  машины с  тремя  трупами, допрос может  доконать ее.
       - Никаких  допросов,  ей нельзя не  только волноваться, но и говорить.
      - Спасибо,  док, я  с  вашего позволения  пройду в  палату,  а  потом  в  поликлинику.
         - Идемте  вместе,  и  скажите,  что  вы  едете  за  дочерью. И  больше  ничего.
      - Хорошо, я человек дисциплинированный,  армейский,- они  шли  по  коридору, Артем заметно  припадал на  левую ногу.
       - Это у  вас оттуда?-  спросил док.
       - Да, списан под  чистую в  чине  капитана ВДВ.
     - Если  есть  деньги, рекомендую показаться  нашим костоломам. Ребята практиковались  на  Урале в  знаменитой  клинике Илизарова.
       - Не  откажусь,  если  замолвите  слово.
     - Замолвлю,  еще  не  раз  увидимся. Вот  мы  и  пришли, - сказал  врач,  распахивая  дверь  палаты, в которой  лежала вторая  пациентка.- Вера Андреевна,  как я вам и обещал,  привел Артема,-   доктор,  внимательно  посмотрел  на самописцы,  подключенные к жизненно важным  центрам пациентки,  и  остался  доволен.
       - Вера Андреевна,  голубушка, держитесь,  я  немедленно  еду  за  Катей.
        У Веры  Андреевны  на  глазах  выступили  слезы.
       - Ну, это  не  годится,-  сказал доктор,- мы  же  договорились,  что  вы  не  будете  волноваться. Артем  привезет Катю, и  она будет за  вами  ухаживать. Давай, Артем,  езжай.
       - Все будет  хорошо, Вера  Андреевна, я еду за  Катей,-  он  вышел из палаты     и  едва  не  бегом бросился  по  коридору.
      
       Не  мешкая, Артем смотался в  поликлинику  Солнечного  района,  где  по  записке врача  беспрепятственно  получил медицинскую  карту,  передал в  ординаторскую и  пошел в  отделение «Скорой  помощи» выяснить  очень  волновавший  его  вопрос,  от  которого  зависела судьба Веры Луговой.
       - Могу  ли  я видеть бригаду врачей, что  вчера  выезжала в  район коттеджей и  привезла с  инсультом Веру Андреевну  Луговую? Я ее зять.
       - Бригада,  молодой  человек, отсыпается  дома после  дежурства,  получил  он  исчерпывающий  ответ.- Что  же  вам хотелось выяснить? Вот  журнал, опись документов и ценностей,  имеющихся в  сумочке пострадавшей, которая, к  счастью, была  пристегнута у  нее  на плече.
       - Я  не об этом,  мне  хотелось кое-что  уточнить.
       - Если  не  терпится, поезжайте  домой к Анне Александровне, это добрейший  человек,  она вам все расскажет.
       Артем  с  благодарностью взял  адрес и окрыленный  чуткостью медиков, которой в  наш запальчивый  век  так  не  хватает, немедленно поехал  разыскивать  адресата. Он  вырос в  этом  городе и  неплохо  ориентировался  в  улицах. Вскоре  он  подъехал к указанному  дому и  поднялся  на  шестой  этаж.
       На  звонок  долго  не  отвечали,  видимо,  не  готовые к  приему незваных  гостей. Но  Артем был  настойчив, и  дверь  отворилась. Миловидная, сухопарая с  заспанными  глазами женщина,  но  отнюдь  не  сердитым выражением  лица,  а  скорее  приветливым  без лишних  вопросов,  правда,  бросив беглый  взгляд  на армейские брюки и тужурку посетителя, мягко сказала:
       - Прошу проходить,  молодой  человек.
       Артем, прихрамывая, прошел в  коридор,  остановился,  озираясь, как  бы  не наследить.
       - Я  вынесу вам  стул. Я  привыкла к  посетителям после  своих  дежурств. Садитесь и  расспрашивайте.-  Она опустилась  напротив в  кресло.
       -Простите  меня за беспокойство,  вы,  наверное,  отдыхали. Меня  зовут  Артем. Я  зять пострадавшей  Луговой.
       - Что уж тут  поделаешь, коль  пришли, я  вас  извиняю. Что  ж вам  надобно разузнать, молодой  человек?- сказала Анна Александровна мягким голосом.
       - Еще  до  прибытия милиции кто-то из  вашей  бригады первый осматривал пострадавшую...
       - Это  была  я, как врач,- несколько  сухо ответила хозяйка.
       - Вы ничего  не  нашли в руках пострадавшей,  или  рядом  с нею?
       - Значит,  вы зять пострадавшей? И конечно,  не  очень  любите  свою  тещу?
     - Напротив,  я  очень  люблю Веру  Андреевну, а  еще  больше  ее  дочь.- Артем  смутился, виновато  улыбнулся одними  губами, продолжил:- Но я еще  не  женат на  ней.  Она  моя  невеста,  и  я  бы очень  хотел оградить и  ту  и  другую от тех  неприятностей,  что  могут  свалиться на Луговую из-за трупов   в машине, возле  которой  она имела  несчастье получить инсульт  и поблизости  упасть.
       - Вы знаете, кто эти мертвецы?-большие глаза ее презрительно сузились.
       - Пофамильно   нет, но  это  головорезы нашего  олигарха Ерошина. Среди  них начальник  его  охраны Седой.
       - Не тот ли  Седой,  которого адвокаты  вытащили  из-за  решетки,  как  невинно оклеветанного в  убийстве одного крупного  барыги?
       - Я  не могу  сказать. Я все  эти  годы  служил  на Кавказе,  проливал  кровь за интересы подобных жирных тузов. Вам я,  думаю,  этот  Кавказ тоже как  с  боку  припека.
       - У тебя  нога оттуда?- в глазах Анны полыхнул  гнев.
       - Да, списан,  инвалид.
       - Я тебе  вот  что  скажу, Артем,- Анна Александровна  задумалась,- я живу с сыном. Он  студент, учится  на  платном  факультете. Тянемся  на  одну мою  заплату. Я  сразу поняла, что мертвецы в машине -  чьи-то  головорезы. Я ненавижу этих  пакостных  людей,   еще  больше, их жестоких хозяев-толстосумов,  обворовавших  нас  с вами,  и  скажу: да,  я обнаружила в  руке прилично одетой и  симпатичной женщины шприц с  ядом, в  левой - колпачок  от  иглы. И еще я обнаружила кровоподтек под левым  глазом и небольшую  гематому на  груди, и я уничтожила эту улику. Я не  хочу,  чтоб таскали по тюрьмам героическую женщину!- гордо заявила  Анна  Александровна. Артем бросился перед  ней  на  колени, схватил ее  руку  и  принялся  целовать.
       - Ну-ну,  молодой  человек! Я совершила беззаконный  поступок, но  если  бы   у  каждого  из  нас хватало такой  решимости, мы  смогли  бы  призвать правительство  остановить  грабеж страны. Я преклоняюсь  перед мужеством Веры  Луговой.
       - Спасибо вам, Анна  Александровна. Я  вам  скажу,  она защищала свою невинную дочь от расправы,  которую ей хотел  учинить  Ерошин.  Пусть ее  тайна,  как  и  ваша,  останется  между  нами. Эти  бандиты хотели  под  пытками узнать,  где  скрывается     ни в чем  неповинная  дочь,  проданная в  рабство  Корзининым. Я вырвал  Катю из  рабства, спрятал в  деревне. Но  торгаши живым  товаром, один из  них недавно убит партнерами, испугались  разоблачения  и  собираются ее  уничтожить. В армии меня научили  драться, и  пока мне  удается  защитить ее. Как  же тяжко падет бремя  горя на  сердце бедной  девушки,  когда она  узнает о несчастье с  матерью.
       - Я предполагала,  что тут сложная  история. Теперь у  меня не  осталось малейшего  угрызения  совести за  уничтожение  улики. Надо позаботиться,  чтобы  Луговая не  проговорилась о  яде. Я не  страшусь  своего  разоблачения,  никто ничего  не  видел  и  не  знает,  пусть  ищут орудие  убийства, доказывают. Я им  не  помощник.
       - Да-да,  положитесь  на  меня, Анна  Александровна, у  вас доброе  сердце, и  будьте  уверены, Луговая  не  проговорится. Я сегодня к  вам  спонтанно и  без  подготовки - очень  ограничен  временем,  но  прошу  разрешить навестить вас  с Катей и еще  раз  поблагодарить за  ваше непростое,  очень смелое  решение.
       - Что ж, приезжайте, и тогда  посидим  за чашкой  чая.
       -Да-да, Анна Александровна,  а  сейчас  разрешите  раскланяться, мне  надо  ехать в  деревню  за  Катей.
       - Поезжайте, будем  хранить  наши  тайны.
       - Вне всяких сомнений, до свидания!
       Эта прекрасная  женщина, так  мало ему знакомая,   показалась Артему очень  близкой и  дорогой. Уберечь  пострадавшую от  допросов, а  возможно, и  от  тюрьмы она  посчитала  своим  гражданским  долгом. Только  так. Разве он действует иначе? Разве  не  звучит выполненный  долг в  его  душе музыкой? У Анны Александровны - тоже. Сознание  долга  всегда  возвышало  Артема,  поднимало  его  голову,  придавало  силы и заставляло  бороться. В  ранг своего долга он возвел  освобождение Кати и  выполнил его. Как  же  ликовало  его  сердце! Наверное,  ликует  сейчас  сердце этой  женщины. Чувство выполненного  долга - самое прекрасное после  чувства любви.
        Увидев  в  молодом  человеке родственные  души непримиримые к  насилию и  склонные к  справедливости,  Анна  Александровна посмотрела  на  него с  такой теплотой, с  какой смотрит мать на  свое  любимое  чадо,  когда оно безмятежно  и  счастливо занято  своими детскими  играми.
       Артем  покидал квартиру нового друга  не  только с  чувством  благодарности  за ее  поступок,  скрывающий доказательства  самозащиты Луговой приведшей к  смерти ее похитителей, но больше с чувством окрепшей  веры  в  простого  человека, веры в  ту  крепость, в  которой  есть все: и  высокие  стены, и  воины, и  оружие, и продовольствие,  и  вода. И  мудрый полководец. Такая  крепость  несокрушима,  как Азовское осадное  сидение донских  казаков! Артем всегда  относился с  неприязнью к  тем  людям,  кто с  легкостью заводит  новых  друзей. Человек этот уподобляется  купцу, выбирающего  товар по  своему  кошельку. Можно  ли  доверять  купцу  и  его  выбору,  берясь  за сложное  и  опасное  дело? Вряд  ли.   Но  вот  он  сам  в  роли  купца,  обрел  нового  друга.   Шагая к  машине, а  потом весь  путь  за  Катей, дивился поведению Анны  Александровны,  совершенно  бескорыстно совершившей благородный  поступок. Сам он,  разве не  поступил  бы  так,  окажись на  ее  месте или в  подобной  ситуации?
       Аморальный  поступок  всегда  вызывает  его отторжение. Даже  борьба  за  жизнь аморальными  средствами -  аморальна. В данном  случае  нет  ничего  аморального. Вера  Андреевна  под  пытками    не сказала бы  адрес  Кати,  и  умерла  бы где-то в  подвале, растерзанная, не  похороненная. Конечно, бесследно  ничего не проходит. Есть  он,  есть  Костя. При  желании сыщики могли  быстро  выйти на  Седого. Но кто  подтвердит,  что он  увез  женщину  силой. Многоглазый город в   такой  ситуации слеп.
       Артем доехал  до  деревни  быстро, наверстывая потерянное  время на  доставке медицинской  карты и на  розыске Анны  Александровны. Но  он  нисколько  не  жалел потерянного времени, придавая   огромное  значение  своим  усилиям.
       Катя находилась  на  даче и  собиралась на  ферму, пила  чай с  малиновым  вареньем. Увидев  Артема,  она    выскочила из-за стола, легкие волнистые локоны заиграли у нее  на  плечах,  засветилась  обворожительная улыбка на  пурпурных сочных  губах, в  огромных глазах  заплескалась радость, но, сделав шаг,  другой  тут  же  осеклась  о его серьезный  вид:  губы отвечали ей   приятной  улыбкой, а глаза  застыли в какой-то  холодной  печали.
         Катя  торопливо расцеловала  его, обжигая,  ловящего ее поцелуи,  обвила  руками  крепкую шею,  подчеркивая   радость встречи,   собираясь поделиться мыслями  о  гибели  ненавистного  человека, но спросила  совсем   другое.
       - Артем,  что-то  случилось? У  тебя в  глазах  боль.
       - Тебе надо  ехать домой,  заболела  мама,- как  можно  спокойнее  ответил  Артем.
       - Что с  ней,  она дома?
       - Нет,  она  в  больнице, я  только  что  с  ней  разговаривал,  у  нее инсульт.
      - Она  жива?- безумно округлив свои  прекрасные  глаза, тихо  спросила  Катя.
       - Я  же  сказал,  что  только  что  с  ней  разговаривал. Она  просит  тебя  приехать.
       - Конечно-конечно, поехали.
        - Ты  уезжаешь  отсюда  навсегда. Все, кончилось  твое  затворничество. Ты  нужна  маме.
       - Ей  очень  плохо?- с  мольбой в  голосе  спросила  Катя,-  скажи  мне  правду.
       - Человеку, попавшему в  больницу  от  инсульта, всегда  нелегко. За  ней  нужен  уход и  дорогие  лекарства. Завтра их надо доставить  врачу.
       Катя вся  сжалась в  руках  Артема,  она  сейчас так же  скверно  чувствовала  себя, как  в  день пленения,   в день  насилия и  постоянного  надругательства, но  тогда  она  была  одна, теперь  рядом с  ней  лучший  друг,   прижимает    к своему  любящему сердцу, отогревая ее захолонувшую душу.
       - Немного  успокоилась,  собираем  все вещи,  заезжаем  на  ферму, ставим в  известность твой отъезд и без  промедления  едем в  больницу, - по-военному четко распоряжался  Артем.
       Голому  собраться - только  подпоясаться.  Так  и  Кате. Быстро втолкав  в полосатую  сумку свои тряпки,  она  через пару  минут  была  готова. Прихватив  початую трехлитровую  банку с  малиновым  вареньем,  молодые  люди, заперев дом и  калитку, покинули  усадьбу, взяли  курс  на  ферму.
       - Артем, ты  мне  скажешь,  что на  самом  деле случилось  с  мамой? Ее  последнее  время донимал невроз  и  всякие сердечные  бяки, но на давление  она    жаловалась редко.
       - Скажу,  и  теперь  не  скрою: мама в  тяжелом  состоянии.  Но  жить  будет,  и  даже встанет  на  ноги,  если  мы  вовремя все  сделаем.
       - Мы  сделаем,  Артем,  ты  сомневаешься?
      - Нет,  потому  и  тороплюсь в больницу. Ты  меня  прости, Катя,  что я  врачам  назвался  сначала  зятем,  а  потом  поправился:  ты  моя  невеста.
       - Артем,  милый, я твоя  желанная невеста,  ты  мой  желанный  жених,- она поцеловала  его в  губы  дольше  обычного,  так  что  Артем  сбросил  газ,  боясь  потерять узкую  дорогу. Он  готов  был  даже остановиться для  продолжения мечтательного  поцелуя,  но Катя  оторвалась,  искристо  глядя на  него,  с  той  благодарностью, с  какой смотрит  мать  на  спасителя,  вынесшего  ее дитя из пожара.
       - Артем,  я  слушаю, -   сказала  Катя кротко,  как  сама чеховская  душечка.
      - Хорошо, наберись  мужества, и помни,  что  мама жива и  ждет  тебя,- и  начал рассказ с  конца этой  безумной  истории, с  Анны  Александровны,  которая первая осматривала  Веру  Андреевну, лежащей  на  снегу  и  потерявшей сознание.
       - Врач  нашла   шприц? О, Боже, как  я  боялась минут,  когда мама пустит в  ход  свое  смертоносное  оружие!
      - Ты  знала!- воскликнул Артем.
       - Да,  я однажды намекала  тебе  о  нем,  но  не  упрекай  меня,  Артем.   Эту  тайну мама  доверила только  мне  одной,  чем  вдохновила  меня  на  борьбу, и  мы сделались  единомышленниками.
       - Но  Анна  уничтожила улики!- торжественно  воскликнул  Артем,  гордясь этой смелой  женщиной,  словно  своим  достоинством.- Чем поставила  следствие в  тупик. Без  орудия  убийства доказать чью-либо виновность просто  невозможно. Все косвенное. Я  рассказал Анне Александровне причину такой самообороны.  Она  глубоко  потрясена,  и в  ее  лице  мы  приобрели  надежного друга и  единомышленника. Но  слушай  дальше.
       Артем  рассказал все, что  знал со  слов  Кости.
       - Бедная мама, она  столько настрадалась из-за меня. Наши  враги не  дают  нам  жить. Что  будем делать, Артем, кончится  ли  это  преследование?
       - Если  ты  спрашиваешь  совета,  то  я  готов   предложить кое- какие  действия.
       -  Я  не  могу сейчас  ни  о чем  думать, пока  не повидаю  маму. Боюсь,  она станет инвалидом.
       - Ты  права. Отложим разговор  пока  Вера  Андреевна не  поправится.
      
             24.
      
       Почерневшая  от  горя, враз  осунувшаяся, Катя украдкой  смахивала слезы,  приступами набегавшие  на  глаза. Она  сидела  на  стуле  подле  мамы,  временами  ритмично покачивалась и  про себя, как  попугай, твердила запоздалые раскаяния  о  связи с проклятым Корзининым. И  хотя этого  человека уже  нет в  живых, а  месть  свершилась,  она  бы предпочла не  платить за нее такую цену,  как  здоровье мамы. Сладкая патока  удовлетворения в  тот  вечер,  когда  она  узнала  о гибели  врага,   теперь  льется  горькой пижмой  из глаз. И  можно  ли  обстоятельства смерти врага отнести  на  свой  счет? Она  лишь   высказала в  своем  письме в  посольство жгучую  жалобу за  беззаконный  поступок в  отношении ее со  стороны двух  личностей и  потребовала хоть  какого-то  морального  удовлетворения. Все  остальное  свершилось не  зависимо  от  ее  воли. Если  бы  не  Артем, Кати Луговой наверняка  не  было бы уже в  живых от  бандитских  рук Корзинина. Кто  может  опротестовать ее   право на  жалобу и  возмещение ущерба? Никто! Любой суд,  даже российский, с  его продажными судьями  и  купленными  адвокатами защитил  бы  ее  права. Другое дело - смогла бы истина дойти   до суда? Вряд  ли. Разве окупились страдания,  слезы ее  и  мамы  той суммой из  Турции? Смешно спрашивать. Еще  неизвестно,  сколько будет  трепать  нервы  следователь,  который уже  вчера, как  цепной  пес,  рвался задать  несколько  вопросов  едва  живой маме. Врач отклонил  его  требования.
       И вот  он  снова здесь,  спустя три дня после  удара. Вера  Андреевна была  еще  очень  слаба,  говорила  с  трудом,  врач,  под  давлением прокурора, разрешил  хмурому  и  неприветливому, средних  лет человеку в  штатском  встречу не  более чем  на  пять  минут. В  палате, кроме второй  тяжело больной  женщины, находилась Катя в  роли  сиделки. Следователь попросил ее  удалиться,  но  девушка, заявив,  что  она дочь  больной,  наотрез отказалась выйти.
       Следователь городской  прокуратуры Кашкин насупил  брови,  представился больной и  спросил звенящим голосом, словно страдал от  произношения вопроса, заведомо  зная ответ:
         - Скажите, как вы  попали  на  обочину дороги, в  районе  частных коттеджей?
       - Меня на  улице схватили  неизвестные, - с  трудом вымолвила   больная.
       - Вы  знаете причину?
       - Они пытались  узнать, где  находится  моя  дочь.
       - Вы им сказали?
       - Я ничего  не  помню.
       - Где  сейчас  эта  дочь?
       - Рядом со  мной.
       -Тогда в  чем  же  дело?
       - Не  знаю?
       - Вас били?
       - Не знаю.
       - Вы оказывали  сопротивление?
       - Не  знаю.
       - Что у  вас  было в  руках?
       - Ничего.
       - А ваша  сумочка?
       - Она висела  на  правом  плече,  пристегнутая.
       - Вас обыскивали?
       - Сначала  нет,  потом  не  помню.
       - Как  вы  оказались  на  снегу?
       - Не помню,- едва  слышно  ответила Вера Андреевна.
       - Вас били?
       - Вы  уже это  спрашивали,- сказала Катя,- маме становится  хуже,  пощадите,  или  я  позову  врача.
       В эту  секунду  вошел  врач  и  сказал:
       - Время истекло, больная  может по  вашей  вине потерять  сознание и  погибнуть.
       Хмурый  следователь неохотно встал и  удалился. Врач  пощупал  пульс больной,  покачал  головой и сказал:
      -Больше  никаких  допросов до выздоровления.
       Он  ушел, но  через  минуту  вернулся, вызвал  Катю в  коридор.
        - Катя, коль вы  здесь, следователь желает с  вами  поговорить. Вы не  против?
      - Вынуждена, он же  не  отстанет и обязательно  вызовет повесткой.
       - Тогда вам  лучше ответить на его  вопросы  сейчас.
       Она  вернулась в  палату.
       - Мамочка,  не  волнуйся, я  сбегаю в туалет,- Катя поправила  одеяло и  выскользнула  в  двери.
       Следователь сидел в  ординаторской нахохлившись,  словно  недомогающий человек,  которому осточертели не только находящиеся рядом  люди, занятые  своим делом,  но  и во  всей Вселенной.   Его постная  мина раздражала  Катю еще  и  потому,  что такие хмурые,  не  рисующиеся следователи умны и дотошны и  видела в  нем опасного для мамы человека.  Вчера Артем был в  больнице и сообщил Кате, что версия,  которую Косте выдал знакомый  капитан, ничем  не  подтверждалась. Кроме  написанного  Костей  рапорта, его допрашивали как соседа Веры  Андреевны и разговаривавшего с  ней  по  телефону в  трагический  день.
       Хмурый Кашкин и  Катя  присели  в  сторонке  от  столов ординаторской,  за  которыми с историями  болезней  работали медсестры  и  врачи.
       - Меня  интересует вопрос,  за  чем вас искали люди  Ерошина?
       - Вот этого я  не  знаю,  спросите у  Ерошина.
       - Вы  его  знаете?
       - Только  заочно, как  местного олигарха.
     - И все-таки вы знаете  причину,  но  не  хотите  сказать. Вы ведь  были  хорошо  знакомы с его  несостоявшимся  зятем Корзининым.
       Катя  молчала.
       - Не  отрицайте,  нам  известно,  что он вкладывал  деньги в  вашу  раскрутку на  конкурсе  красоты города,  затем  вы  снимались в его  рекламных клипах. Отсюда  вопрос: какие были у  вас с  ним  отношения?
       - Это  мое  личное  дело.
       - Допустим, в  таком  случае,  почему  вы взяли  академический  отпуск в  университете  после  отличного окончания первого  курса?
       - Это  тоже  мое  личное  дело, и  оно не  имеет  никакого  отношение к  вопросам,  которые вы  задавали маме.
       - Вы  ошибаетесь. Мы  хотим  разобраться,  почему  вас  преследовали? Ведь  вы скрывались  в какой-то  деревне,  от  кого?
     - Вы  не  можете  дать  гарантию   моей  безопасности,  а  также мамы. Поэтому  я  предпочитаю  не  отвечать  на  ваши  вопросы.
       - Напрасно. Корзинин  погиб от  руки  террористов из  Турции, где  у  него был бизнес, в том числе    запрещенный нашими  законами. Оттуда  на  ваше  имя перечислена  крупная сумма  денег. Как вы  ее  заработали?
       - Это гонорар  за рекламные  клипы. Копия  договора на  их  производство у  меня  есть. А вот  как производился расчет, и кто платил,  меня это  совершенно  не  касается. Я свое  получила и  претензий  не имею.
       - Где  проходили  съемки  клипов?
       - В Стамбуле.
       - Когда  вы туда улетели?
       - В середине  июня.
       - Когда  вернулись?
       - Я оттуда  уехала в октябре до  окончания договора.
       - Вот как? Поэтому скрывались  от Корзинина?
       - Да.
       - Ну, вот  видите,  при правильной постановке вопросов, все  открывается.- Лицо хмурого  на мгновение  просветлело, но  тут  же вновь на  него  упала  тень.
       - Где  вы  были в день убийства Корзинина?
       - В деревне  Артамоновке, точнее  на  ферме в  качестве  телятницы.
       - И это  могут  подтвердить?
       - Разумеется, но к чему  такие  вопросы?
       - Для  уточнения  ситуации,  не  более.
     - Извините,  мне  пора  показаться маме,  она будет  волноваться, и  вы  можете  вновь стать причиной  ухудшения ее здоровья, а  то  и  смерти.
       - Что же, можете  идти. Наша  беседа  записана  на  диктофон,  я  оформлю протокол  допроса, и вы  как-нибудь  подпишете. Не  возражаете?
       - Если этого  требует  закон. Я удаляюсь.
       - Да, закон  требует. Идите.
       «Этот хмурый знает всю подноготную,- думала  Катя,- чего  доброго выйдет  на  Артема. Посмотрим. Оставить  негодяя Ерошина в  покое - расписаться в  своем  малодушии. Не  дождется».
       Девушка  мстительно  сжала несколько  поблекшие  губы  и вошла в  палату,  где  ее  с  тревогой  ожидала  мама.
      
             25.
      
       Мира Ерошина давно  уяснила,  что любовь папочки можно  использовать как  расходный  материал для  тех или иных прихотей, даже  если  они  граничили с  преступлением. Но впервые после  смерти своего  жениха увидела,  как иные  прегрешения возвращаются  в  дом бумерангом. Это  злило  ее, раздражало и еще  ярче выражало  экзальтированный характер. Она по-прежнему с резкой  категоричностью и возбуждением  требовала разыскать подлую красотку,  главную виновницу  убийства    жениха,  но  когда узнала,  что эта  особа крепкий орешек, из-за нее  поплатились жизнями  Седой и  два  охранника,  перетрусила, как  зайчиха,  и  притихла на  несколько дней. Вера в  могущество папаши   пошатнулась, и  не  могла больше служить оплотом. Папанька  уже  не  годился ей в  утешители,    нужда в его  ласке постепенно отпадала,  как осенний  лист после морозобоя, хотя совсем  недавно, будучи  несовершеннолетней  школьницей,    охотно   принимала его  заботы. Совсем  иного утешителя  требовало   молодое  тело и капризная  душа. Такого,  кто бы   удовлетворял ее прихоти и был олицетворением силы и каменной  стены,  за  которую всегда  можно  спрятаться от  холодного ветра  разочарований. Злая  и  раздраженная, как  мадам  Грицацуева брошенная Бендером, Мира просиживала целыми   днями  и  вечерами  у  телевизора,  пыталась затащить к  себе подругу по  школе  Люсю.  Та  упорно отнекивалась, ссылаясь  на занятия  в  институте и на  запарку  по  предметам,  а  ей надо  тянуть  на  повышенную  степешку,  чтобы  помягче  давить  на  слабую  мамину  шею.
       В  школе  было  проще. Мире  нравилось,  как  девчонки  из  класса  завидовали  ее модным  и  дорогим  прическам, сапожкам  и  туфлям,  шубам  и  шапкам,  кольцам и  сережкам. Она  царственно  угощала подруг то  дорогими  конфетами, то заграничным  мороженым. Еще в  десятом классе Люся  к  ней была  привязана этой  прикормкой,  не  отказывалась  проехаться    из  школы домой  на  машине,  когда  Миру  забирали после  уроков,  попить молочных  коктейлей  и  съесть пирожное. За  все,  разумеется, рассчитывалась  Мира,  и  было  просто  и  непринужденно. Мире  нравились  покровительство и  власть  денег. Но все  кончилось в этом   году,  когда она  влюбилась в Корзинина и  отдалась  ему с  руками  и  ногами. Любовные  откровения  Миры   не  понравились Люсе, она как-то  стала  избегать подругу, перестала  принимать что-либо из ее  рук, но когда папа на  день  рождения подарил шикарную иностранку  на  четырех  колесах вообще  сделалась  невыносимой. Это  было  весной.  Люська,  увидев подарок,  фыркнула  и  даже  не  села в   роскошный  салон с  обалденными  сиденьями, спинки  которых затянуты в белоснежные чехлы. Мира  тоже фыркнула,  чего нос воротить и  давиться от  зависти,  она  же  не  виновата,  что  у  нее  папанька такой умный  и  предприимчивый.  Машина разделяла подруг и  мешала  ходить рука об  руку, вместе  лопать  конфеты  и  пирожные, шушукаться  и  хихикать по  поводу мальчишек или  по  поводу  молодого  математика: он  бесконечно  глазел  на  Люську,  давал  уроки только  ей  одной,  только  ей уделял внимание  и  отмечал ее  замечательные  способности.
       Теперь Мира  четко  понимает: дружбы  с  Люсей   не  будет. Они  очень  разные. Одна  - бедствующая  студентка,  отказавшаяся недавно принять «благотворительные» деньги  на  прожитье, вторая - состоятельная  бездельница,  горюющая о  несостоявшемся браке,  потерявшая счастье от  руки террористов.
       - Мира,  у  тебя  не совсем верное  представление  о  счастье,- убеждала  ее  Люся в одном  из  разговоров после трагедии.- Настоящее  счастье  нельзя  измерить,  оно  многолико и  многогранно. Твое  несостоявшееся  замужество с  этим  нечистоплотным человеком  и  есть грань  твоего  счастья. Неизвестно в  какие  преступные  дебри он мог себя  завести. Что  тогда бы  делала? А  так, пострадаешь, переживешь,   полюбишь. Все  еще впереди.
       - Может, я, как  и  ты,  однолюбка. У  меня мой Вовочка, у тебя  твой  математик,  хотя  ты выскакивать  за  него  не  торопишься.
       - Не  будем  обсуждать  этот  вопрос, Мира, хотя  бы  потому,  что  нам  жить негде. Прощай.
       Вот  так  всегда,  как  только дело  доходит до  социалки, Люська  замыкается  и  до  нее  не  достучишься, как  до  политического  узника тридцатых  годов. Мира сидела  на  диване грозной  пантерой; гнала  от  себя и  няню, которая воспитала  ее после  смерти мамы  с  детсадовского  возраста, и  теперь лезла  с  сочувствием,  убиваясь  не  меньше самой  девушки; гнала и  нанятых  репетиторов,  готовивших  ее для  поступления  в  будущем сезоне в  институт;  и  даже папаньку,  стремящегося  хоть  чем-то сгладить  печаль  дочери и обелить своими  действиями  траурный  покров, накинутый смертью жениха. Отец  понимал,  ей  не  хватает  сверстников, и отрядил охранять  Миру во  всех  поездках  по  городу молодого  телохранителя, крепкого,  приятной  внешности парня,  но еще не  до конца обтесанного в  манерах. Звали  его  Эдик.
       - Ничего  Мируха,- сказал  он  ей во  второй  вечер своего дежурства в  особняке,- прорвемся. Я в  морфлоте  служил  и в  шторма  попадал, но как  видишь,  вернулся для  того,  чтоб  тебя целовать.
       Он  был  огромный,  широкоплечий, с матросской  рожей,  какие  рисуют  на  плакатах. Он  сгреб ее своими  ручищами под  мышки, приподнял   и поцеловал   взасос. Потом  поставил онемевшую  от  дерзости девушку  и спокойно   сказал:        - Мне папаша  приказал  тебя  развлекать. Если  хочешь,  пошли  в  парк  покачаемся  на  качелях,  чего  киснуть клюквой.
       - Зимой  качели  не  работают,- возмущенная  таким  приемом обращения   Мира воззрилась на  великана,- а  за  хамство  я   по  твоей бронзовой  роже  сейчас  кулаком проедусь.
       - Ты  до моей рожи-то   не  достанешь,- сказал Эдик, ничуть  не  смущаясь. Он  встал  на цыпочки в  своих ботинках  сорок  шестого  размера  и оказался  еще  выше. Мира  подскочила  к  нему козой,  замахнулась,  он  отклонил  голову  назад  и, действительно,  ее  кулак попал  только в  горло. Мира  расхохоталась так  естественно  и весело, как не  смеялась никогда в  жизни. Она  упала на  диван, и из  глаз у  нее покатились  веселые  слезинки.
       Великан  стоял  и  добродушно  смотрел  на  нее.
       - А  ты  драться  умеешь?
       - Умею,  зачем  тебе?
       - Я  хочу, чтобы  ты кому-нибудь  начистил  за  меня морду,  не  просто  так, а  как  бы  из-за  ревности.
       - Так    надо сходить    на  тусовку, чтоб  за  тобой  приударили.
       - А  ты ничего,  парень,  есть  на  что  посмотреть, я  тебя как-то раньше  не  замечала.
       - Так  я  недавно у вас  служу, папаша  приметил мою сообразительность и  изворотливость вот к  себе и  приблизил. Поручение  дал,  последи,  говорит, за  дочкой,  развлеки,  пока  я  ей жениха  нового подыщу.
       - Так и  сказал?
       - Да, но я  бы на  твоем  месте   сам  сделал  выбор. Такую  конфетку  за  кого-то  сватать!
      - Ты  прав,  у  него  приятели одно  старичье богатое. Родиона  Марчуса,  холостяка-миллионера,  все  расхваливает. Знаешь такого?
       - Слышал,  но  не  видел,  говорят, у  него  сын есть,  чуть постарше  тебя.         - Плевала  я  на  того и  на другого. Козявки против моего  бывшего жениха, а  против  тебя и  подавно.
       - Я  что, я охранник,  бедняк,  они миллионеры. У  них  все  привилегии. У меня  только  одна - тебя  развлекать. Так  что потопали в  город, я  одну кафешку  знаю, там   молодежь тасуется, вот  и  устроим    мордобой.
       - Пошли,- Мира  заинтересованно  смотрела  на своего телохранителя,  с  которым  ей легко  и просто.- Ты везучий или  не  везучий?
      - Я  еще  сам  толком  не  разобрался. Вроде  везучий, коль к  тебе  в  телохранители попал. Мне цыганка  нагадала   пред  тем, как  к  вам  попасть. Говорит, любимым и богатым будешь.   Богатство к  тебе  через женщину  придет.
       - Ты веришь гаданьям цыганок?
       - А  чем  черт  не  шутит. Я помозговал-помозговал, все  правильно, пошоркаюсь в  богатой  среде,  подберу какую-нибудь  богатую  вдовушку,  женюсь. Вот  и  сбудется  гадание.
       - Ну-ка покажи  губу.
       - Зачем?
       - Покажи-покажи,  узнаешь.
       Эдик  выпятил   нижнюю  губу, Мира посмотрела  на  нее, сказала  с  ехидством:
       - Губа-то у  тебя  не  дура.
       - А  что, разве  не  реально, я  молодой мужик  и всегда в  форме.
       - Я тебе  женюсь!- Мира ткнула  его  кулачком  в  бок,- ты  сначала  меня  развлеки,  ишь,  размечтался о богатых  вдовушках!
       - Глянь,  заревновала!
       - Хочу  и  ревную, захочу,  завтра  вылетишь, как  пробка,  если  мне  не  угодишь.
       - Ладно ты, Мируха,  я  с  тобой по-простецки, а  ты мне  шилом  в  нос, как  кролику,-  обиделся  Эдик,- ладно,  я  буду с  тобой официально,  на  вы и  строго благозвучными  фразами.
       - Ой-ой, он  на  вы  будет, а ну  повернись!- Эдик  покорно  повернулся,  Мира отошла на  несколько  шагов, разбежалась  и   запрыгнула  ему  на  спину,  уцепившись  руками  за  плечи  и прижав ноги   к  бокам.- Поехали  в  кафешку!
       Эдик,   придерживая ее ноги  руками, запрыгал по  гостиной, понесся по лестнице в  гараж. Мира  смеялась  и  понукала свою  лошадь. В  гараже Эдик ссадил Миру со  спины, повернулся  к  ней,  взял  ее  подмышки и  спросил:
       - Мир, Мируха?
       - Мир, Эдюша!-  и  поцеловала  его взасос.
       - Ты  эту  цыганку  знаешь,  где  найти?
       - Знаю, захотелось  погадать?
       - Хочу. Я сама  этим  увлекаюсь на  картах. Но  себе  гадать - не тот кайф.
       - Правильно. Цыганка эта  знаменитая, к  ней прямо  на  дом  ходят. Но  я  могу ее  к  тебе  привезти за  хорошую оплату. Она  берет дорого.
       - Деньги -  пустяки,  если  слово у  нее  верное. Только домой тащить ее  не  надо, сами  сгоняем.
       - Заметано. Когда рванем?
       - Меня  развлечешь, выберем день  и поедем.
       Эдик  распахнул  дверку машины,  усадил   Миру на  пассажирское  сиденье,  сам упал  за  руль.  Гаражные  двери  разъехались  по  сторонам  и иномарка  бесшумно устремилась  в  город.
      
       Семейный обед у Ерошина  случался редко. В  роскошной и  светлой  столовой на  втором  этаже стоял огромный  стол на  двенадцать персон,  но садились  за  него всего  два  человека: Ерошин  и  его дочь. Подавала обед всегда средних  лет статная женщина. Любимым  блюдом  у Владислава  Борисовича было картофельное  жаркое из  баранины,  к  нему малосольные  огурчики с  хрустящим звуком,  свежие помидоры с  зеленью. Еще глава  дома  предпочитал квашенную капусту, пересыпанную  морковью, укропом  и  лавровым  листом  с непременной  нарезкой кочана -  далекое  воспоминание деревенского  детства. Под  такой обед Ерошин выпивал водку,  оставляя  на  вечер  свое   любимое красное вино  из  погребов Франции. Он  уже  приголубил две рюмки водки и,  обильно  заедая огурчиками и  жарким, с  любовью  смотрел, как с аппетитом  ест эти  же  блюда  дочь. В  течение обеда  говорили о  пустяках,  но  когда    подали десерт, Владислав Борисович  возобновил прерванный разговор:
       - Мира,  дочка, цыпленок  мой, я  хочу тебе  добра. Ты  уже  душой  и  сердцем  отошла  от потрясения связанного с гибелью Владимира. Я об этом  сужу по твоим веселым  глазам. Эдик постарался,  отвлек тебя  от горя,  но  он слишком  увлекся, я  должен его  остановить.
       - Папа,  если с  Эдиком  что-то  случится  нехорошее, если  он  потеряет даже  каплю  крови, я  тебе  никогда не  прощу.
       -Нет-нет, никакой  крови! Хватит,  я  же  не  кровожадный Нерон или  Иосиф. Я с Эдиком  лечу на  неделю в  Москву,  потом  в  Сочи поправлять  здоровье.
       - Нашел  тоже  мне плебейскую лечебницу. Ты  же в  Пятигорске лечился. У тебя  что,  на заграничный санаторий  денег  не  хватает?
       - Цыпленок ты  мой, разве дело в  деньгах. Я  их  вложу в  здоровье столько,  сколько  потребуется. Для  меня, как  показали  предыдущие  поездки, пятигорские  грязи и водичка подходят  наилучшим  образом. Да-да,  таковы  рекомендации врачей. В  том  санатории  меня  знают хорошо,  представлений никаких  не требуется,   афишировать свою  персону мне совершенно  незачем, так  спокойнее  и  безопаснее. А вот обслуживание, как  ты  говоришь, там  далеко  не  плебейское, а  на  уровне  мировых  стандартов. Все давно изменилось, мой  котенок. Лететь все-таки  ближе,  последнее время я что-то  стал  плохо  переносить самолеты и  перемену  климата. Но  имей ввиду,  для  всех  я  лечу в Сочи. Ты  только  знаешь  правду  и доверенный управляющий Квашнин. Он  надежен и мной  дважды  проверен. Он  мне  обязан. Я  его от  безработицы спас.  Он  хороший  управляющий,  но на  хозяина  не  тянет. Мягкотел,  жалости к  людям у  него  многовато. Вот  его  бы  ум твоему   покойному  Владимиру -  был бы и  гвоздь,  и  молоток одновременно. Но  управ  только  гвоздь. Во  все  проникает  умом, идеями  напичкан, а  вот  ударить,  скрепить жесткой  командой не  может. Я  для  него молоток. И  честен. Впрочем,  зачем  ему  левак? Я  его  после  себя вторым  человеком  держу,  зарплата  наивысшая. Мотай, цыпленок, на  ус.
        Владислав Борисович объяснял все  это  своему цыпленку терпеливо и  с  охотой,  чего  год  назад  он просто  не  стал  бы  делать. Но  теперь в  дочери  он  видел  взрослого человека и хотел, чтобы его  намерения и  поступки, образ мышления  Мира понимала  и  оценивала  с  правильной  точки  зрения. Ведь она пока его  единственная  наследница. Он,  конечно,  рассчитывал заиметь внука,  но  когда  это  будет,  а  его цыпленок уже превратился  во  взрослую  курицу,  да  еще с характером. Потому он с  опаской  поглядывал  на  дочь, сидящую на  диване с бокалом виноградного  сока. Отец невольно  залюбовался   на  ее длинные  ноги, затянутые в узкие джинсы  с  бисерными  лампасами,  на    пышную  грудь стиснутую и  приподнятую,  которой она   должна  будет  выкормить ему  внука, принялся  гнуть  свою  линию.
       -Я на  тебя  пока  не  возлагаю никаких  дел фирмы, занимайся со  своими  репетиторами по  предметам. И  постепенно, мой котенок,    отвыкай  от своего дружка, а  взамен его,  пожалуйста,  выбирай  любого  жениха  из  нашего  круга. У Родиона Самуиловича, ты  знаешь, есть сын,  прекрасный  парень, со  светлой  головой. Слияние  двух  капиталов в  будущем,  чего   желать  лучшего!
       - Слияние  капиталов,  да. Лучшего  не  придумаешь. Но этот  сморчок  задрипаный мне ни  грамма  не  нравится. Как я  с  ним  буду  ложиться в  постель? Ты  об  этом  подумал?
       - Мира,  как  в  старые добрые времена:  общие  интересы,  богатство вас  сблизят. Со  временем  слюбится. А Эдик  тебе  не  пара. После  свадьбы с Марчусом, я    верну его  тебе. Пройдет  время,  и  ты  сама от  него  откажешься.
       - Как у  тебя  все гладко  и  просто. Ты  никогда  не  любил,  даже  маму, потому  не  знаешь,  что это  такое.
       - Может  быть, но с какой страстью ты мне  говорила  о  Владимире! Случайно  узнав  о  его  увлечении Луговой,  нашим  злым  гением,  ты  в  истерике потребовала   избавиться  от  нее. Я  пошел у  тебя  на поводу,  надавил на  Владимира, а  он  как  всегда, небрежно  выполнил  свою  работу. Небрежность его сгубила.  И,  слава Богу,  он мне  в  последнее  время не  стал  нравиться. Я  пошел  на  родство только  ради  тебя,  твоей  горячей  к  нему  любви. Оказалось, ее  не  было,  коль ты  так  быстро нашла ему  замену в  лице Эдика.
       - Папа, я  дочь своего  отца. Может  быть, Эдик мне  скоро надоест. Но за Марчуса  я  не  пойду. Он  даже ростом  ниже  меня. Пусть  едет в  институт к  костоломам  и  удлиняет себе ноги. С  деньгами  папочки  ему  это  сделают  махом.
       - Мира,  что за  абсурд?
       - Если  ты  будешь  настаивать,  я  взъярюсь  и  проявлю свой характер,-  сказала  Мира в  лицо   отцу с  такой  яростью в  голосе,  что тот  вздрогнул, и  резко отвернувшись,  прошептала,- и  ты  очень  пожалеешь  об  этом.
       - Мира, цыпленок,  ты  меня  убиваешь! У меня  ответственное  дело в  Москве, и  я  поеду с  таким  разбитым сердцем. Обещай  мне принимать Марчуса.
       - Ничего, крупные сделки для  тебя  самое  лучшее  лекарство. От  скуки я  приму  Марчуса,  но   лучше бы  ты  меня отправил куда-нибудь к  морю.
       - Хорошо, котенок  мой, вернусь  из  Москвы,  обсудим. Марчус  готов  увезти  тебя отдыхать хоть  на  Канары,  хоть  за  Канары.
       - Без Эдика - я  никуда.
       -Пусть за  тобой  останется  последнее  слово,  но  пожалей  и  отца,- Ерошин поцеловал  дочь в  щечку и  ушел в свой  кабинет, находясь  не  в  своей  тарелке.
       Он  не  видел,  как Мира  злорадно потирала руки,  провожая  его,   не  слышал,  как  дочь воскликнула  со  зловещей  интонацией:
       -Хорошо,  папочка, ты  меня  подтолкнул к  действиям. Начнем с хлюпика Марчуса,- в  эту  минуту  она  походила  на королеву-мать,  которая  начинила ядом страницы книги об искусстве соколиной охоты,  предназначенной своему  зятю.
      
             26.
      
       Скромный  особняк, что  стоит справа от ерошинского  дворца,  ожил. В окнах вспыхнули  огни: в доме  поселился одинокий человек, припадающий  на левую  ногу.  Он  занял комнату на втором  этаже,  что  смотрела окнами на соседа. Свою машину  он  ставил в недостроенный  гараж, с  крышей,  но  без ворот. Распорядок дня сторожа  был  хаотичный. То  он выезжал по  делам  рано  утром,  то лишь к  обеду. Возвращаясь,  ночевал  один.
        Ерошинский охранник, дежуривший в будке  у  ворот, доложил  Мире,  что новый  человек устроился сторожить дом,  что  он  бывший  военный. Малый неразговорчивый и хмурый. Видать, жизнь  успела  его  потрепать не  на шутку. Мира, замещая в  отсутствии отца главу дома,  резонно  ответила,  что ей  дела  нет до какого-то  сторожа соседнего  недостроя. Охранник согласился с  молодой  хозяйкой,  но  сказал,  что  таков  порядок,  доносить  главе о  всех мало-мальских  изменениях происходящих рядом. С лета дом    был  безнадзорный,  теперь вот охраняется,  значит, у  владельца появились  гроши,  и  он может взяться  за  достройку. Это  хороший знак.
       - Приедет отец,  ему  и докладывай, дурак. Мне ваши  заботы  до лампочки.
       Новый сторож не  проявлял  никакой активности, больше сидел в  доме,  ненадолго  выезжая в  город. Однажды вечером увязался  за машиной   Миры, которой управлял Эдик и  вел ее до самого молодежного кафе,  куда зашла поразвлечься молодая парочка.  Вскоре  сторож тоже появился у  стойки,  заказал   кофе  и  стал  наблюдать за  танцующей  Мирой  и Эдиком.  Минут  через пятнадцать, он  рассчитался, вышел  и долго  сидел в  машине ожидая чего-то. Вдруг  он  услышал, как  из  кафе донесся девичий визг, из  дверей выскочило  несколько  возбужденных  человек. Сторож торопливо  выскочил  из  машины,  прихрамывая,  бросился  в  кафе и  увидел,  как Эдик наносил  удары  то  одному,  то  другому парню. Но на  него  наседали четверо и видно было,  как  он, отступая к  выходу, пропускает удары атакующих,  и вот-вот  рухнет к  их  ногам.   Недолго  думая,  сторож прыгнул в  гущу  дерущихся,  короткими,    нокаутирующими  ударами  послал  на  пол одного,  второго,  третьего парня.  Четвертый  отступил. Схватив за  руку  Эдика, и прижавшуюся в страхе к  стойке бара Миру,  сторож  выволок парочку  на  улицу.
       - Быстро в  машину, я  за  вами,-  приказал он Эдику,  который смахивал с  лица  кровяную юшку.
       - Их оказалось  слишком  много, я  не  ожидал, спасибо,-  сказал  на  бегу Эдик,  и прежде,  чем из  кафе показались   разъяренные  парни,   Эдик  и сторож отваливали в  сторону района особняков.  Последовала  запоздалая  погоня. К дому  подъезжали без  хвостов. Сигналя фарами охраннику  у  ворот,  Эдик не  останавливаясь, влетел в  едва успевшие распахнуться металлические створки,  за  ним  последовал сторож. Через  минуту  обе  машины  скрылись в  гараже.
       Эдик,  широко  улыбаясь, вышел  навстречу сторожу.
       - Эдик,-  подал он  крепкую  руку.
       - Артем,-  ответил  на рукопожатие сторож.- Я  ваш сосед,  сторож. Случайно  оказался в  кафе.
       - Спасибо,  брат,  будем  друзьями. Я  не  ожидал,  что  там  целая  кодла. На Миру,  мою  девушку,  нехорошо  посмотрел один  пижон, и  что-то сказал вульгарное. Ну,  я  ему  врезал. Он  упал. И  тут  началось. Пожалуй,  мне бы  пришлось  туго,  если  бы  не такой кулак,  как  у  тебя.
       - Бывает,  дружище,- снисходительно  улыбаясь, ответил Артем.- Кажется,  обошлось  без  ментов.
       - Эти пижоны сами  ментов  боятся,  если, конечно, бармен оперативников не вызвал.
       -Я  видел,  как  из  подсопки  выскакивали двое  вышибал. Они  бы вас  усмирили,  но я  решил проблему  по-своему.
       - И  хорошо  сделал,  идем  выпьем  за  знакомство. Мируха, чего  ты присохла к  сидению.  Выходи,  познакомься.
       Мира отворила  дверку,  но  осталась в  машине.
       -Я,  откровенно говоря, перетрусила,  но  видела,  как  мой  богатырь  отправил   кого-то в нокаут. Но на  него  навалились  еще  трое,- Мира  подала руку Эдику  и опершись  на  нее, выбралась  из  салона.- Я хозяйка  этого  дома. Мне уже говорили  о  тебе,  я  не  знала, что  у  тебя  такие  кулаки и  такие  удары.  Хочу,  чтобы  ты  научил Эдика так  же  валить  пижонов.
       - Эдик и  сам  не  промах. Четверо  на  одного - многовато, - уклончиво  ответил Артем. 
       - Не четверо,  а  пятеро. Первый так  и  не  поднялся,  вырубленный  Эдиком.- Он мне  сказал: «Не хочешь  ли, ночная бабочка, поменять мужлана  на  классного  танцора».
        - Похвально,  дружище,-  Артем  пожал парню  руку.
      - Ну,  так  что, берешься  тренировать Эдика,  я  хорошо  заплачу,-  не  унималась  Мира.
       -  Что ж  такого  тренировать,  он  сам мастер.
         - Мастер,- согласилась  Мира,- но я  хочу,  чтобы  он  был  еще  круче. Идем   наверх, Эдик  правильно  говорит,  выпьем  за  знакомство.
        - Это  другое дело,-  согласился  Артем.
       Молодые  люди прошли  на  третий  этаж, где в  половине Миры,  весело  горел  камин,  в  огромных горшках  благоухали  комнатные  цветы, а  в аквариуме  величаво плавали  золотые  рыбки. Мира усадила Артема и приказала  прислуге  подать ужин на  троих. Стол был накрыт быстро. Холодные  закуски,  черная  икра,  фрукты; на  выбор  вино,  водка,  коньяк. После  происшествия захотелось  забористого и решили  пить коньяк. Беседа  завязалась  непринужденная. Мира  и  Эдик  беспрерывно  трещали  языками, Артем слушал,  вставляя свои  реплики.
       Мира,  как  навязчивую  идею, твердила о тренировках.
       - Что  тебе  стоит, Артем,  натаскать Эдика. Не  пожалеешь. Ты  же  не от больших  денег  пошел в сторожа?
       - Машину купил, кое-какой  долг  есть,  надо  рассчитаться  побыстрее.
       - Ну,  вот  видишь, плачу  тысячу  долларов  за урок.
       - Я не  преподаватель,  я  капитан ВДВ в  отставке.
       - Соглашайся, Артем,  прежде  чем  сюда  попасть, меня  натаскивал  тоже  один  отставник. Броневой,  может,  слышал? Он меня папаше  рекомендовал.
       - Слышал  краем уха. Что  ж  дальше к  нему не ходишь?
       - У  него сейчас  другая  группа,   а я занят  очень.
       - Хорошо,  попробую,  где зал?
       - В пристройке вместе с тиром,-  сказала  Мира.- Ты  стрелять  умеешь?
       - Я  офицер ВДВ,  как  без  стрельбы. Выбиваю  десятки.
       - Ух,  ты,  пошли  покажешь!-  встрепенулась  Мира.
       - В  следующий  раз,  по-трезвому.
       - Правильно, на  счет  этого, Мируха,  должен  быть  железный  порядок.
       Через  некоторое  время Мира  ушла по своим  делам, а  Эдик без  нее  разоткровенничался:
       -Я к  Мирухе  привязался,-   он  слегка захмелел после нескольких выпитых рюмок. -Я  всего  месяц у  папаши,  но  он  меня любит. Приставил к  Мире, чтобы  не  скучала. Вот  я  и  повез  ее в  кафе. Она  хотела, чтоб я  ее  заревновал и  набил приставале  морду. Тут  без  рисовки все  получилось,  как  в  кино. Ты кстати  подвернулся.
       Артем молча  кивал  головой,  пропуская очередную  рюмку, когда  Эдик  предлагал  выпить.
       - Она  у  меня  спрашивает:  ты  везучий? Я  говорю  да. Недавно  цыганка  мне  нагадала,  что женюсь,  и  через  женщину придет  богатство. И  еще  говорила,  что попаду в хорошие  руки и в богатый  дом, а  через  него  у меня  будет  интерес. Как в воду  глядела. Все  сбывается. Хорошие руки,  это Броневой с  папашей,   богатый  дом,  вот  он,  а  интерес -  Мира. Только  тут вряд  ли  что  выгорит. Шеф   ей  богатенького жениха нашел. Первого, которого  убили,  может,  слышал,  она  сама  выбрала. А  второго - папашка  навязывает. Мира его  терпеть  не  может, хлюпика. Но  богат чертяка. Точнее, отец  у  него миллиардер. А я  кто,  я - охранник.
       - А  Мира к  тебе  как?
        - Ты  разве  не  видишь,  висит  на  мне. Говорит,  буду  бодаться с  папанькой. Она  его  так  нежно  величает.
      - Тебе ж  цыганка  нагадала,  надо  постараться сделать  так,  чтобы  не  мешал.
       - Как?
       - Понравиться  ему,  например.
       - Я и  так  у  него в  почете. Не  пью, голова соображает, как  деньжат здесь  подзаработаю, так в  следующем  году в  институт пойду учиться.
       - Пусть Мира у  цыганки  погадает,  глядишь, и  ей    нагадает,  как  тебе. Вот в  одну  дуду  и  будете  дудеть,  коль  у  вас  любовь,  дружище.
       -  Мируха, иди  сюда  скорее, любовь у  нас  с тобой?- Эдик  посадил  ее на  колени,  поцеловал.
       - Любовь до  гроба!- повисла  на  шее  у  Эдика  Мира,  глядя  на  него  посоловевшими  глазами.
       - Ну,  я  подался восвояси, - встал  из-за  стола  Артем,  видя,  как млеет девушка,  «половой  истекая  истомой».- Встретимся.
       Сладкая  парочка, захваченная любовным  приступом, ответила  только  кивками  голов. Артем,  спускаясь по  лестнице,  боковым  зрением  видел,  как  Эдик уносил  Миру  на руках в ее  спальню.
      
      
       На  другой день  Артем  рассказывал Кате Луговой  о  завязавшемся  романе Миры с  Эдиком  и удачном знакомстве. Парень ей очень  нравится и надо  ожидать   визита Миры к  цыганке.
      
             27.
      
       Цыганка  была  пожилая,  но изрезанное  морщинами  лицо  еще  сохранило былую  привлекательность: черные глаза  и  черные  брови не  тронули  года,  и  они  остались такими  же  яркими  и заметными,  как  и в  молодости. Образ  этой  грузной женщины,  одетой в   многоцветные цыганские кофточки и  юбки,  наброшенная  на  плечи шаль,  перстни  на  пальцах и  увесистые  серьги в  ушах,  создавал в  душе посетителя  ту  таинственность, какую он хотел здесь узреть в  силу  своей  веры в  гадание или  напротив, разрушить  ее своим скептическим  отношением к различного  рода  предсказаниям. Покорял и укрощал ее проницательный  взгляд.
       Дама  сидела  за  широким столом в кожаном кресле.  Просторная  комната  с драпировкой  стен в цветные  холсты отвечала цыганскому колориту,   находилась в центре большого  двухэтажного особняка,  в  котором по всей  вероятности,  много других комнат, так как отовсюду доносился  приглушенный  несмолкаемый говор, словно нисходящий  с  небес,  что  создавало необычную  атмосферу, и  она  доверительно расположила  Миру к  цыганке и ее будущему  предсказанию.
       - Подойди ко  мне,  дочь моя,-  сказала цыганка густым низким  голосом,  напоминающий бас певца,- я  не  знаю,  как  тебя  звать, но  сначала хочу посмотреть   твои  руки и заглянуть в  твои   чудные  глаза.
       Цыганка указала место  и  протянула руку,  на  которую  Мира  покорно  опустила  свои ладони,  и  почувствовала,  как ее жар  стал перетекать в  холодную  руку цыганки.  Та нежно  провела  пальцами  по  одной ладони,  по  второй,  потом  поочередно  перевернула  руки ладонями вверх и  зорким  взглядом изучила все  их  линии.
       - А теперь  садись,  моя  голубка,  что  ты хочешь  узнать?
       - Свою  судьбу.
       Цыганка молча  раскинула  карты и ровным  голосом сказала:
       - Сначала я расскажу тебе  о  твоем  прошлом. Ты обладаешь  сильным  характером,  способна  подчинять очень  волевых  людей. Это  твой  козырь. Но этот  козырь совсем  недавно вверг  тебя в пропасть  душевной боли  и  скорби,  и принес  сердечную  потерю. Ты  дочь  богатого  человека, и это  богатство вновь ввергнет  тебя в душевную драму,  но это  не  рок. Ты  вступишь в  борьбу  за  свое  счастье,  за  своего  сердечного  избранника, который совсем  недавно заронил в  твое  сердце  любовь. Но   в  этой  борьбе  ты потеряешь самого  близкого  тебе  человека, а  душа  твоя почернеет, но ты  станешь владычицей, обретешь покой и познаешь брачное  счастье.
       Цыганка помолчала,  как  бы собираясь  с  мыслями  и  духом, и  продолжила:
       - Твой  характер подскажет  средство   в  борьбе  за  владычество. Ты увидишь  вещий  сон, а в  нем  чашу  и    питье. 
       Цыганка  замолчала,  вытерла косынкой с  плеча  выступивший  пот  на  лбу. Мира сидела в  оцепенении,  не  решаясь сдвинуться с места.
       - Я тебе все  сказала, голуба, даже больше,  а  теперь ступай.
       Мира медленно  поднялась, в ее ушах призывным набатом  звучали последние  слова цыганки: «... и чашу, и  питье!». Она  повернулась, едва  передвигая  ноги, пошла  на  выход, шепча эти  слова как  заклинание,  чувствуя  себя в роли леди Макбет Мценского  уезда.
      
      
             28.
      
       Анна Александровна поджидала сына к завтраку и  хлопотала в  небольшой, хрущевских  времен кухне, чистенькой  и  уютной. И  вот  он, как  всегда,  шумно  вошел в  квартиру и  еще в  коридоре стал  громко  рассказывать о   студенческих  новостях:
       -Мама,  ты  же  знаешь,  что у  нас  в  деканате  изобрели способ психологического воздействия  на задолжников в оплате  за  учебу.
       - Да,  ты  говорил,  вывешивают гнуснейший список несостоятельных родителей студентов для  общего  обозрения. И  что  же?
       - Сегодня  вывесили  обновленный, и в  нем  я  не  увидел  своей  фамилии. Ты взяла  кредит?
       - Вот как? - удивилась  мать.- Мой  руки  и  садись  за  стол. У меня на  ужин  котлеты  и  сдоба.
       Анна  Александровна неторопливо  накрывала  на  стол,   подождав,  когда Леонид  выйдет  из  ванной, продолжила  разговор.
       - Кредита  я  не  брала. Тяну  до зарплаты. Обещают  выдать вовремя.
       -Тогда  в  чем  же  дело? Пропустили  по  ошибке? Я хотел  выяснить в  бухгалтерии,  но  мне сегодня не  удалось. Впрочем, многие  ведут  оплату  через Сбербанк.
       - Я  кое о чем догадываюсь,- Анна  Александровна, зная аппетит и  вкус  сына, подала   две  котлеты, с   горкой картофельного  пюре, щедро  залитые подливом.- Несколько дней назад я  спасла  одну женщину и от  смерти,  и от  тюрьмы. Я  совершила  поступок. Он  далеко  не  мелкий. В  нем, как  в  зеркале,  вся моя  натура и  протест сегодняшнему российскому  миру.- Анна  Александровна на несколько секунд  умолкла,  наблюдая,  как  сын медленно орудует  вилкой,  понимая,  что  она  его огорошила и решительно  продолжила:
       - Думаю,  это благодарность ее  родственников. Обходной  маневр.  С глазу  на  глаз я от  денег отказалась. Вместе  распили коньяк и довольно. Если  будешь  брать  деньги  за благородный  поступок,  совершенный  по  велению  сердца,  то в  следующий  раз ты  уже  будешь  совершать  его с  прицелом на мзду. Это  нечистоплотно. Я  отругаю  этого  симпатичного  молодого человека, кстати,  кавалера  двух  орденов  Мужества. О  нем  недавно была  телепередача.
      - Мама, о  чем  твоя  тирада,  поясни?- нетерпеливо  попросил  сын.
       - Дорогой,  это  тайна.
       - Даже  от  меня?- изумился  сын, откладывая в  сторону  вилку.
        -Ты ешь,  ешь, коль  совершенно  перестроил  свой  организм на  вечерние  и  ночные  бдения! Ничего  сверхестественного. Чем человек меньше  знает чужих тайн,  тем  он спокойнее  спит. Понимаешь, когда я это делала, я  не имела ни  малейшего  представления о том,  что  то,  что  совершила эта женщина,  может  быть  известно еще  кому-то! Я  просто  этого  не  допускала. Если  бы  допустила,  пожалуй,  не  решилась бы. Хотя  кто его  знает,  я  действовала наверняка.
       - Мама, ты так  интригуешь, что я потерял аппетит  и  не  прошу  добавки. Этак  я не  усну  до  утра.
       - Уснешь, у  молодых  нервы  крепкие. Мне  ничто  не угрожает. Когда-нибудь я  тебе  все  расскажу.
        - Ловлю  на  слове. Но  что  же  делать с  оплатой?
       - Ничего, вместо  меня дважды оплачивала  счета  по  моей  просьбе твоя  тетя. Вот  и  на  этот  раз, это же  сделала  она. Я  выясню.
        - Видимо, этот человек  богат.
       - Не имею малейшего  представления о  его материальном  положении,  но  то,  что этот человек с   богатой  душой,  не  сомневаюсь. Такие  люди счастливы в  малом. Огромное  богатство, как  у  наших  олигархов - еще  не  счастье. Капитал  не  трудовой,   а  счастье -  искусственное. Тем  более средства не  используется для  блага  общества,  а  только  для  себя. Умей  жертвовать, и  тогда испытаешь  подлинное удовлетворение жизнью.
       - Мне  трудно  тебе  возразить,  и все же,  когда у  тебя нет презренных монет заплатить  за  лекции, ты  себя  чувствуешь униженным. Спасибо,  мама, сбегаю  на  часок  к  Жене.
       -Беги, но  помни о  времени.
       Леня ушел,  а  Анна  Александровна  еще  долго взвешивала  поступок Артема Белянина,  в  чем  не  сомневалась. Она  упрекала  его  меньше  всего, сделал так,  как  подсказывали его  сердце и честь. Это,  разумеется,  не  взятка. Это  обыкновенная  человеческая  благодарность,  и  если  он  не стеснен в деньгах,  все   нормально. Но  она очень  критически относилась  к  себе. Она совсем  не  из  той  обоймы, о  которых шутят: «Почему  ты  не  берешь взятки?» «Да потому,  что не  дают». Ей  предлагали во  время выездов  и  не  раз. Она с  гневом  отвергала. Отказалась  и от белянинской благодарности. Тогда он поступил  так, как  поступил. Есть  люди идущие  на  смерть за свои  убеждения  и  принципы. Этот офицер проливал  кровь и  имеет  ордена. Каков  он?  Она мало  его   знает,  чтобы  судить?   Определяет  ли этот поступок  его  характер, является  ли  указателем всего  положительного или  отрицательного в  нем? Ясно одно: человек-дрянь не  станет рисковать жизнью ради  любви к женщине. Это  все  решает. Но с  ним надо встретиться,  пожурить и считать эти  деньги  своим  долгом.
      
             29.
       
       Мира скучала по  Эдику. Вопреки  прогнозам папочки, за недельное  отсутствие она    не забыла  своего  богатыря. И  стонала от  воспоминания той сумасшедшей  близости,  которая  свершалась у  них в  тайне и часто, можно  сказать,  набегу.  И  вот отец  вернулся с Эдиком,  стал  собираться  в  более  длительную поездку,  чтобы хорошо  отдохнуть,  а  главное  пройти рекомендованный  курс лечения в  спокойное и  не жаркое  время года. Миру оставлял за  хозяйку, правда,  без каких-либо  полномочий. А  хотелось  бы, не  зря  же  он незаметно  стал  приучать девушку к  управлению своим  бизнесом,  мечтая  видеть рядом  с собой надежную  и  властную  руку.  Несмотря  на   жесткий  характер, у  Миры  пока  не  наблюдались управленческие задатки. Ее  легкомыслие  и  слабая  память ставили  под  сомнение,  что  из  нее  получится толковый хозяин. К  тому  же  учиться  ни  дома,  ни  за рубежом  она   не  хотела. Она  просто может  быть женой толкового малого,  каким  является Марчус,  нарожать Ерошину  внуков. Если дочь согласится  с  его  выбором и  выйдет замуж  за  молодого  Марчуса, то за  будущее своего  капитала  он спокоен.  Недаром  говорят:  маленькие  дети, малые хлопоты,  большие  дети - большие заботы. Мира - и в  том,  и  другом - сплошные  рогатки.
       В дни перед  отъездом отца, Мира наверстывала  упущенные наслаждения с Эдиком уже  не  скрываясь  от  своего  папаньки.
       Утро она  проводила вместе  с  отцом, пытаясь изучать  его связи с  партнерами,  прощупывать  нити  управления  большого хозяйства. Но не  только  нехватка  знаний,  но  и ее  откровенная лень с  каждым  разом сокращали  эти занятия. Она  психовала,  раздражая отца,  и  исчезала с  поля  зрения   вместе  с  Эдиком. Вечерами приезжал Марчус, и  обиженный невниманием  Миры, перестал навещать  особняк Ерошина.
       - Мира,  завтра  я  уезжаю  почти  на месяц. За  это время  ты  должна  окончательно  сделать выбор с  женихом. Мое  желание  ты  знаешь.
       - Папа,   мы  с тобой уже  обсуждали  этот  вопрос,  мой  ответ  ты  тоже  знаешь.  Я  люблю  Эдика, он умный  парень и вполне  может  стать  мужем  и достойным  продолжателем твоего  дела.
       - Я сомневаюсь в  его способностях,  он  очень простодушен и  погубит  все, чего  я добился. Ты не  должна  о  нем думать. Все.
       Отец  сказал: все. Она,  между  прочим, тоже личность и сделала свой  выбор. Несколько  дней Мира  раздумывала  над гаданием цыганки  и  находила,  что сказанные слова     верные,  действия  подсказаны и  требуют осуществления. Мира  ждала  вещего  сна,  не  веря  в  него,  но понимала зашифрованный  смысл.
       До вылета в  Минеральные  Воды оставалось  полтора  часа,  Ерошин  отдавал  последние  распоряжения своему доверенному  управляющему с  ограниченным  правом  подписи финансовых  документов, в  основном  на зарплату персонала фирмы и уже, как  говорится,  присел с  Мирой на  дорожку. Он этот  обычай почему-то соблюдал на  протяжении  всей  своей  жизни,  зараненный  еще  с  детства, и тут  в  кабинет  вошел  Эдуард с кассетой в  руке и сказал:
       - Передал какой-то кавказец,  просил непременно  просмотреть,  очень  важно лично  для Владислава  Борисовича. Сказал, там  всего на минуту.
       - Черт бы  побрал этих  кавказцев, может  она  заминирована,  ты  проверял?
       - Да,  только  что ходил в  гараж, прибор  показал отрицательно.
       - Ставь,  посмотрим,  время  еще  есть.
       Эдик  быстро  включил видеомагнитофон, и  на  экране поплыла больничная  палата,  остановилась  на реанимационной кровати  с  пациенткой со  шлангами,  капельницей  и  приборами.
       -Эдик,  подожди  меня  за  дверью! -властно  приказал Ерошин,- и  ты,  Мира.
       Эдик  послушно  вышел,  Мира  заупрямилась и  не  хотела  уходить. Между  тем  раздался голос  самой  пациентки:
       «У  тебя оказались руки коротки,  Ерошин. Бог  мне  помог уничтожить  твоих  псов и  выкарабкаться  из  могилы. Но  не эти погибшие продажные  мужики главные мои  враги,  а  ты  мой  главный  враг! Не  думай,  что твои  деньги  все  могут. Даже удары руки  слабой  женщины стали  смертельны   для  твоих лучших  псов. Ты,  полукровка,    плохо знаешь душу  простого русского  человека. Ты объявил  войну  двум  слабым  женщинам. Ты  слышал фразу:  без  меня  народ  не  полный? Нас  двое, и  мы уже  народ. Плохо  приходится  тому,  кто наступает  на  мозоль  русскому  народу. Жди  от  него  возмездия!»-  запись  закончилась, Ерошин сидел  злой и  бледный.
       Мира  смутно  догадывалась, о  чем смысл слов  на  этой  отвратительной кассете.
       - Папа,  это   мать  той  сучки,  которая перебежала  мне  дорогу?- в словах Миры  отец  услышал  такую  ярость, какой  не  ощущал  даже в  себе в  более жуткие  минуты схваток  с  конкурентами в кровавой  борьбе за  собственность. Там  были противниками  матерые  мужики,  он  приговаривал их к смерти, они  его тоже.  Но он  через  киллеров первым наносил удар  без  всякого  сожаления и  страха,  даже  без  ненависти. Относился к жертве как   к   бревну,  мешавшему  нормально  плыть  на  лодке. Примерно  так же  был  настроен,  когда  отдавал  приказ разыскать дочь  Луговой.  Дочь  не  схватили, погибли трое,  действительно,  лучших  его  псов. Менты  беспомощны  доказать,  что это  дело  рук одной  слабой  женщины. Однако слабой ее  никак  не  назовешь,  укатала  троих в  мгновение  ока! Такого  противника  зауважаешь. Но с  каких  пор  эта Луговая стала ему  противником?  Не  с  момента  ли приказа на  поимку  ее  дочери? Выходит,  он  сам  себе изобрел  противника,  как  оказалось, кусачего.
       - Она,  черт бы  ее  побрал! Приеду, займусь ею  вплотную. Эдик,  вытащи  кассету и  спрячь. Береги  ее как  зеницу  ока,  там  же признание  преступницы в   убийстве моих людей!
       Эдик  с  готовностью взялся извлекать кассету. Но  как  только  она  выскочила из  пасти  видеомагнитофона  и  была  подхвачена ловкой  рукой  парня,   внутри  ее что-то  вспыхнуло, выскочило  короткое  пламя,   в  кабинете  завоняло жженой  пленкой.
         - Что ты  делаешь, болван,  ты  этакий!
       - Кассета  перегрелась, произошло  самовозгорание,-  бледнея,  сообщил Эдик,  глядя  в  прорезь  кассеты, откуда  тянуло  едким  дымком.
       - Однако за этими  женщинами  стоят действительно профессионалы,- удрученно  сказал Ерошин,- а  я  не  верил  Владимиру.
         - О  чем  не  верил?- зло  спросила  Мира.
       - О том,  что он  столкнулся  с  профессионалами. Как бы  эта Луговая  сбежала из  казино  без помощи хорошо подготовленных специалистов, где работает  не  одна клиентка  Владимира?
        - Я в  этом  ни  черта  не разбираюсь,-  сказала, нервничая,  Мира,-  только  я  вижу,  твое  хваленое  могущество  поколеблено бабами! Ха-ха-ха!
       - Мира,  прекрати! Надо  же испортить  настроение  перед  самой  дорогой. Уже  это  говорит,  что действуют  специалисты  и  знают  каждый  наш  шаг. Ладно,  летим. Будь  умницей,  Мира, не  проговорись тут, что   вместо  Сочи мы  летим в Пятигорск. Там меня  ждет хорошо  проплаченный тайный  агент,  он местный и  знает криминальную  обстановку. Если  кто  сунется  из  моих неприятелей,  тут  же  предупредит, а  если  надо - уберет. Так что будь  спокойна  за  папку, - Ерошин  поцеловал дочь в   щеку, налил бокал  из  початой  бутылки  вина,  залпом  выпил и вышел  из  кабинета в  сопровождении дочери  и  Эдуарда.
      
        Мертвую  тишину в особняке напротив нарушил восторженный и  вместе с  тем  изумленный  возглас Артема  Белянина.
       -А-а! Все тайные  пружины Ерошина! Матерый  волк чуть  было  не  провел  меня. Кто знает - тот  побеждает!
       От  возбуждения  он  вскинул в  победном  жесте руки со  сжатыми  кулаками,  вынул  из  уха драгоценную  пуговицу,  отключил  прослушку  и  принялся заваривать себе купеческий чай. На  столике   стояло  малиновое  варенье, привезенное с  дачи, и  вскоре парень  отхлебывал горячий  напиток,  отправляя  в рот сладость ложечку  за  ложечкой. Ход  его  мыслей улетел в  далекий  Пятигорск в  поисках  неизвестного ему тайного  агента,  который  может  стать ощутимым  препятствием в  выполнении  задуманного с Катей  плана. Требуется серьезная корректировка. Наверняка там  окопался отставник  профессионал,  обиженный  и  брошенный Отечеством.
       И  все же  он  знает  и  атакует, Ерошин в  слепой  обороне.
      
       Через неделю после  отъезда Ерошина в  санаторий, Борис Марчус  отошел  от  обиды  и  стал  снова появляться  у  Миры в  сопровождении кого-нибудь  из  друзей. Мира  устраивала  вечеринки с обильными  возлияниями,  но была  холодна  с  навязчивым  женихом  и  скучала  по  Эдику. И  однажды  она  решила нанести  визит той  же  цыганке.
       Она выполнила конспиративную инструкцию  отца, села  за  руль никому  неизвестной новенькой «десятки» и приехала  к  знакомому  дому щедро позолотила ручку в  приемной пожилому  цыгану и вошла в   комнату. В ней  ничего  не  изменилось,  казалось,  и  цыганка никогда  не  покидала своего  места  за  столом.
       - Разве я заронила в  сердце сомнение в  истине  моего гадания?- спросила цыганка Миру,  которая кротко   приблизилась  к  ней,  потупив очи долу.
       -Нет-нет,-  торопливо ответила  девушка,- я видела  вещий  сон, чашу,  но  питье, я    не  знаю из  чего  его  приготовить.
       - Это питье  ты  можешь купить  в частной  аптеке, что стоит  на  углу улиц Октябрьской и Набережной. Ты  должна найти самого  хозяина и спросить питья умиротворяющего. Он  назовет цену,  а  ты  не  скупись, как  не  поскупилась и здесь. Ступай,  дорогая, ступай.
       Мира, как в  прошлый  раз, медленно  повернулась  и  пошла к  выходу, шепча три слова: «спросить питья умиротворяющего».
       Она не  стала  откладывать поездку к  таинственному  аптекарю и  направилась на  Набережную. Деньги у нее  были,  папочка оставил  приличную сумму,  чтобы   дочь ни в  чем  не  нуждалась. Он  обещал  ублажать  все  прихоти,  если  она  будет  принимать молодого  Марчуса.
       Вот  и Октябрьская. Отыскав место,  где можно парковать  машину,  она подрулила,   вышла  из  машины  и без колебаний вошла в  аптеку. Это была богатая ассортиментом аптека  с цветными   витражами на дверях с  обширными стеклянными  витринами и  многочисленными окошечками для клиентов. Почти  у  каждого из  них  толпились  люди. Мира нервно изучила  обстановку,  увидела в  одном  из  окошечек пожилого человека в белом  халате  с  кустистыми бровями и глазами  на  выкате, ринулась к  нему.
       - Мне бы переговорить с  хозяином,- сказала  она  в  окошечко и  почти  сразу же получила  ответ. Худая,  пергаментная  рука махнула в  сторону двери, что в  конце витрин, и  человек отправился в  том  же  направлении. Мира тоже. Дверь  бесшумно  отворилась, и подозрительные  на  выкате  глаза внимательно уставились  на  девушку.
       - Что  вам  угодно?- картавым языком  спросил  хозяин.
       - Если  вы  хозяин,- Мира  сделала  паузу, и,  получив подтверждающий  кивок  головой,  ответила: - Мне  надо питья умиротворяющего.
       Человек еще  раз  внимательно  посмотрел на рыжеволосую Миру,  обращая  внимание  на  ее дорогие серьги,  на  тяжелую  золотую цепь с  массивным  крестом,  висевших  на шее поверх  дорого  батника. Руки у девушки были в тонких  кожаных перчатках, на пальцах утолщения от  колец  и  перстней. Видимо,  удовлетворившись осмотром, аптекарь сделал  реверанс в виде  легкого поклона.
       - Следуйте  за  мной,- прокаркал хозяин и направился  по  коридору в  лабораторию.
       В  небольшой  комнате,  уставленной  колбами, флаконами, аптечными аппаратами работало несколько  человек. Хозяин извлек  из кармана  ключ,  отомкнул деревянную  конторку,  и  из ее  чрева  извлек темный флакон,  залитый  сургучом.
       - Если вы заплатите  десять  тысяч  долларов, питье  ваше, а  я  расскажу,  как его  применять,-  забулькал в  горле  голос  аптекаря.
       В  кармане у Миры лежало в два  раза больше. Не церемонясь, но, вспыхнув  огнем, замеченного аптекарем,   вынула пачку, перепоясанную  банковской бумажной  лентой,   передала  деньги.
       Осторожный аптекарь надорвал ленту,  пролистал купюры,  внимательно всматриваясь,  нет  ли  фальшивки и  удовлетворенный сделкой, сказал:
       - Прежде чем применить  напиток, подумайте,  не  погорячились ли  вы,  не  стала  ли  камнем  преткновения  ваша  молодость? Здесь ровно десять порций, то есть десять кубиков. Десятая  умиротворяет, применять желательно с  вином или  с жидкой  пищей. Напиток    практически не оставляет свой  след. Прошу,- и аптекарь  отдал девушке флакон,  который  она  поспешно  спрятала в дамскую  сумочку.
       - Я вас  провожу,- колыхнулся хозяин, указывая  дорогу  назад,  и Мире  показалось,  что  за  спиной его возникла тень с  рожками на  голове, тень моргнула глазами на  выкате. Девушка испугалась,  но тут  же  услышала хрустящий,  как  резина, голос этой  тени:  «Ты  же вошла в  роль леди Макбет, чего ж  раскисла?» Мира  вздрогнула,  поймала  пытливый и вопрошающий взгляд аптекаря, решительно  повернулась и на  журавлиных, подкашивающихся  ногах зашагала  прочь.
       За  дорогу от  аптеки  до  дома  девушка  успокоилась и приготовилась  ждать приезда  отца, чтобы еще  раз поговорить об Эдике. Если категорический  отказ,  не  трудно будет еще  раз  съездить к  аптекарю.  Марчус  ей  не  нужен. Но, как  видно, хлюпик запал  на  нее  и, пользуясь  отсутствием отца,  каждый вечер  пропадает в  ее  гостиной. Сегодня он откушает первую порцию  умиротворяющего  напитка. К приезду папаньки из  санатория с  ним  будет  все  кончено,  если ее  не  обманули. Р-р-р! Это  будет  пробный шар.
       Мира созвонилась  с  Борисом, полюбезничала,  чем приятно взволновала   парня,  намекнула,  что все  его  друзья просто  третий  лишний. Сообразительный жених все  понял с  полуслова и  прикатил сразу  после  работы  в  особняк  Ерошина один. Он вбежал в вестибюль с  сияющей  улыбкой  на  бледном носатом  лице, увидел  ожидающую  его девушку  в нарядном,  длинном  вечернем   платье. Выглядела  она   гораздо  приветливее, чем  прежде. Гость приободрился и преподнес   Мире  букет  роз.  Девушка  оценила  жест,  велела подать ужин в  гостиную  на  двоих и, поднимаясь на  третий  этаж, внимательно стала  изучать достоинства жениха.
       Борис, действительно, выглядел против Эдика хлюпиком,  как  выражалась  Мира.  Сухощавый с небольшими  залысинами и  высоким  лбом,  он хорошо вписывался  в свои  после студенческие годы. Ростом Борис не  дотягивал до  Миры. Длинная  тонкая  шея, белые изящные  пальцы говорили  о  том,  что физическими  упражнениями этот  человек  не  занимается,  а  умные глаза и  наметившиеся легкие  морщины  на лбу позволяли  думать,  что он  весьма  начитан. В  этом легко  можно  было  убедиться после  непродолжительной  с  ним  беседы. Потому постороннему  наблюдателю  показалось  бы  странным,  что этот  молодой  человек,  одетый  с  иголочки с  хорошими  манерами и гибким  умом увлекся  простоватой, а в  минуты раздражения   грубой  и  невоспитанной девицей,  любительницей  швыряться вульгарными словечками и  быть  весьма  несдержанной в  эмоциях. Эти нелестные штрихи характера усугублялись легкомыслием в поступках, грозящих предаться порочным удовольствиям,  из плена которых очень  трудно  выбраться. Но  что  поделаешь,  сердцу  не  прикажешь. К  тому  же  молодость  редко сомневается,  что  она все  способна сделать  и  исправить так,  чтобы  старость не была в претензии за  упущенные  возможности.
       Поднявшись в Мирину половину  дома, взглянув  на  накрываемый прислугой  стол, Борис  почувствовал  значительность  встречи и,  смущаясь,  вынул  из  кармана приготовленное  белоснежное ожерелье и  попросил разрешение украсить  высокую грудь  возлюбленной. Та   разрешила, но  без  радостного  блеска в  глазах, от  чего  молодой  человек еще  более засмущался,  но  расценил, как  сдержанное  отношение девушки  ко всяким  украшениям, хотя  на  пальцах у  нее сверкали кольца   с  бриллиантами. Мира  все же  поблагодарила Бориса   за  столь щедрый  подарок и  даже расцеловала  его, усадила  за  стол.
       Звучала  попсовая  музыка,   гостиная залита дневным светом,  на  столе  богатые  разнообразные  закуски  и  вина. Впервые  они  вдвоем,  и  оба  взволнованы.  Больше,  конечно, Борис с  жадными,  влюбленными  глазами. Мира в  роли  хозяйки,  раздувая ноздри и от  чего-то краснея, взялась   разливать вино, себе - белое,  Борису - красное.
       - Боря,  скажи  откровенно,  тебя  заставляет к  нам  ездить  твой  папаша?-  спросила  Мира,  когда  они  выпили  по бокалу вина.
       Прямой  вопрос поставил Марчуса  в  тупик. Раньше Мира  была  невестой другого  человека, и Борис редко  появлялся в  доме  Ерошина. Все  изменилось после  трагедии. Его  визиты, поощряемые отцами,  участились, но Миру почти  не интересовала  его  персона, кроме  повода для выпивки  и  скоротать  время.
       - Мира, я  давно  вышел  из  того  возраста,  чтобы следовать  советам отца,  где  и  с кем  мне  проводить  вечера.
       - Допустим,  я  вижу, как  ты иногда  смотришь  на  меня и  вздыхаешь своей  сухопарой  грудью,  но  богатые  наследники всегда  слушаются своих предков и делают то,  что  им  велят.
       - Мне  неприятно слушать  такие  выводы из  твоих  уст,  но  поверь  мне,  моя дружба  к  тебе  искренняя.
       - Допустим,  что  же  дальше?
       - Я  надеюсь  на  ответную  дружбу.  Она  всегда  избирательна. Я  хотел  бы взаимности.
       - Взаимности!-  усмехнулась  Мира,- это  деньги  легко  занимать,  когда  они  есть, а  когда пусто в  кармане,  не  шибко-то  раскошелишься.
       - Мира,  при  чем  тут  деньги,  я дружбу к  девушке толстым  кошельком не  измеряю. Скажу  тебе  больше: деньги,    особенно крупные, вообще  исключают дружбу.
       - Вот  именно, только  расчет. Мой  папаша  и  твой первые олигархи,  какая между  ними  может  быть  дружба,  только  расчет - оженить  нас. Что,  я  не  права?- засмеялась Мира,  видя  смущение  на  лице  Бориса.
       - Ну,  зачем  так  прямолинейно. Мы  с  тобой молоды,  разве у  нас не могут возникнуть  чувства и  взаимный  интерес друг  к  другу помимо финансовых соображений?
       - Могут,  почему  же  не  могут!- Мира налила вина в бокалы. Себе - белого, Борису - красного,   подсела к  нему  поближе,  они  чокнулись,  выпили,  и   девушка, как  бы  невзначай, расстегнула на  груди у  парня пуговицу  рубашки,  скользнула  рукой по  груди,  будоража  настороженные чувства, и  воскликнула в фальшивом экстазе, закатив  глаза.- Ах, эти  все сжигающие страсти!
       Молодому человеку  подхватить  бы созревшую девушку  на  руки и  отнести в  постель. Но  у  него еще  не  до  конца восстановилась сломанная  рука в  той  злополучной  аварии джипа с  деньгами.  К  тому  же, Борис  никогда  не  носил поклажи тяжелее этих  денежных  мешков, и  он  не  решился совершить  такой  подвиг,  но  все-таки  попытался обнять и  поцеловать  девушку,  чему  она  не  сопротивлялась,  затем он  догадался встать, поднять ее на  ноги и  несмело прошествовать в  сторону  спальни. Но  пока он  ее  вел,  обморок сексуальной  возбужденности у дамы  прошел, и  она затормозила движение.
       -Нет, Боренька,  нет,  ты упустил мою  минутную  слабость. У  тебя  дрожат  руки,  как у  мокрого  цуцика хвост. Ха-ха-ха! Мне  гадала  цыганка  о  брачном  счастье. Не  с  тобой ли? Но,  увы. У  тебя  дрожат  не  только  руки,  но  и  коленки.
       - Это  от  возбуждения, Мира! - в  отчаянии  воскликнул  молодой  человек, тыча носом  в  высокую девичью  грудь не  менее,  как  шестого размера.
       - К  сожалению,  у  меня  оно прошло. Попытаемся  все повторить завтра. А  сейчас, выпьем с  горя,  где  кружка,  сердцу  будет  веселей!-  продекламировала  девушка,  успокоительно  удивив Бориса своими  знаниями великой поэзии.
       Горькая  парочка  вернулась  к  столу и осушила стоящие  на  столе  бутылки с  вином.
       Борис  не  подозревал,  что в голове   Миры в  это  время разворачивался монолог с  отцом и той рогатой  тенью аптекаря: «Скажи,  мне, папочка, если этот  хлюпик от меня  откажется  добровольно, не подыщешь  ли  ты  мне другого жениха?»
       «Глупая, не  сомневайся, папочка подыщет»,- шептала  тень  отвратительным картавым голосом.
       «Похоже, мне придется вести такую же  борьбу  и с  другим женихом?»
       « А как  же иначе. Все  повторится, как  в  замкнутом  круге».
        «Уволь,  папочка, от  такого  удовольствия. Я уж  лучше с Борей разберусь  по провидению  цыганки,  чтобы предназначенные женихи от меня  шарахались как  от  чумной», - закончила  она немой  монолог.
       - Бедный, Боря, вина  не  в тебе,  а в  моем  упертом  папаньке. Но  что  поделаешь, часто грехи  оплачивает  невинный,-  пьяно  прошептала  она, склоняясь над  парнем,  который сидел в   невесомой прострации  от  выпитого  красного  вина. И  жадная  до  мужского  тела,    потащила  его в свою  спальню.
       Угарные  вечера следовали  один  за  другим. Партнеры  созванивались, как  только  Борис освобождался  от  дел в  отцовской фирме,  где  он контролировал экономические  вопросы, тотчас приезжал с телохранителем к своей  возлюбленной. Его вдруг вечерами стало  неодолимо  тянуть к  вину,  которое щедро  наливала Мира. Но в  отличие от  первого  вечера, молодые люди  большую  часть  времени проводили  в  постели.
       - Боря, тебе  не кажется, что с  тобой происходит  странная аффектация: то вдруг хмуришься, то смеешься, как  идиот, а  меня не  можешь  удовлетворить?
       - Ты меня  губишь. Вот  уже  неделю,  как  мы  с  тобой пьем. Я  не  могу  остановиться. Я  даже  стал  прикладываться  днем.
       - Ты  что алкоголик?
       - Никогда  раньше за  вечер  не  выпивал  двух бокалов. Теперь  мне  не  хватает двух  бутылок. Отец  узнает -  убьет. Я скажу:     виновата ты,-  Борис от  удачной  мысли  захохотал лающим  смехом.- Приедет  твой папаша, я буду  просить у  него  твоей  руки.
       - Боря, я  соглашусь только в  том  случае,  если  ты  в  кулачном  бою  победишь Эдика.
       - Я  его  одной  рукой  задушу,  как  щенка,- Борис злобно  смотрел  на  Миру черными глазами, в  которых  она увидела безумие  отчаявшегося человека неспособного  выполнить угрозу и сознающего свое  бессилие. Он  снова дико и  неприятно  захохотал.- Я его  возьму за  шиворот,  подниму и вот  так,  ножичком по  горлу чикну,  как  твоего  Корзинина.
       - Боря, ты  опять  пьян, сегодня ты  у  меня  спать  не  будешь,  если  ты  мужик,  вези  меня  к  себе  домой,  и пусть  твои  домашние  видят,  что не  я  тебя  спаиваю,  а  ты  сам хлещешь дома.
        - А-а,  испугалась! Поехали, я  затолкаю себя в  бассейн и  выйду,  как  огурчик. Жаль,  что  твой  папаша не  имеет  бассейна,- Борис тяжело  поднялся и  попытался  галантно  предложить Мире руку,  но  снова  идиотский  смех  вырвался  у  него из  глотки.
       - Видишь, какой ты  ненормальный, зови  своего  ангела-хранителя,  пусть    снесет  тебя к  машине.
       - Ерунда, я  сам  понесу свои  кости. Идем, мой  ангел  и  услада.
       - Идем,-  согласилась  Мира, натягивая  на  себя джинсы,- черти  меня  не  обманули, прошло  только  пять  дней, а Борька становится идиотом,  вот  папанька удивится.
       - Ты о  чем бормочешь,  моя  сладость? О  лебедях вспоминаешь,  так  они уже  улетели, а я остался.
       - Ты  тоже  улетишь, еще  таких  пять  вечеров, и тебе крышка,  безумец.
       - Да,  я  безумец, я  женюсь  на  тебе и  стану  могущественным принцем. Я  объединю две империи после  смерти  наших  отцов. Я  посажу  тебя на  трон, лебедь - символ  удачи,- Борис  снова  дико  захохотал,  и  Мире  стало  не  по  себе.
       - Все-все,  хватит, поехали в  твои  апартаменты,- она взяла Бориса  за  руки  потащила из  спальни. Он  не  сопротивлялся,  хотя  был  только в  трусах и  майке.
       Телохранителю,  проводившего  время за  бильярдом в  гараже, появление   подопечного  не  понравилось. Он  нахмурился,  сходил  за одеждой Бориса,  оставленную в  спальне Миры,  одел  брыкающегося  и злобно  настроенного парня и  повез  его  и  девушку  домой. Хихикая и  гримасничая,  Борис впервые  увел  Миру  в  свою спальню.
       Назавтра Родиону  Самуиловичу  было  доложено  о ненормальном  состояние Бориса.  Он встревожился,  стал  расспрашивать, чему  предшествовало  такое поведение  сына.  Услышав о повторяющихся пьянках,  сделал  строгий  выговор телохранителю за  молчание и  пожелал видеть  сына на  завтраке.
       - Борис,  я  жду  тебя в  столовой почти  полчаса? Что  с  тобой происходит?
       Борис чувствовал  себя  приотвратно,   был  вялый,  хмурый, а в  глазах  проносились  злобные  молнии, но все-таки  его  кроткая  натура дала  о  себе  знать,  и  он,  усевшись  за  стол, сказал:
       - Папа, я сорвался в  омут  любви. Мне  надо  жениться  на  Мире. Я ее  люблю.
       - Ты  с нею проводил  все последние  вечера?
       - Да.
       - В этом  ничего  нет  плохого,  но  почему ты очень  много  пил?  Как  мне сказали,  едва не  до  белой  горячки! Однако  ты  знаешь:  бизнес любит трезвую  голову и  холодное  сердце.
       - Я  знаю эту  аксиому,  папа. Мне надо  жениться.
       - Женись,  я  буду  только  рад. Если  твоя  избранница Мира,  я  ничего  не  имею  против,  но буду  строг в  употреблении алкоголя. Мне  казалось,  что эта  девушка не  грешит данным  пороком.
       - Она    не  грешит,  это  я  расслабился. Я  тебе  обещаю покончить с  выпивками. Ты  же  знаешь,  я  никогда не  злоупотреблял.
        - Вот это  меня  и  встревожило. Каких-то пять-шесть  вечеров, и  ты  уже  на  грани  катастрофы. Мира эту  ночь  была  с  тобой?
       - Да. Она в совершенной форме.
       - Так  пригласи ее  на завтрак.
       - Я  приглашал,  она  стесняется.
       - Это хорошо. У нее  есть  стыд. Стыд перед  людьми - хорошее  чувство,-  говорил Лев  Толстой,- но  лучше всего  стыд перед  самим собой. Я  хотел бы  понять:  ей  неудобно  перед  нами,  или  перед  собой?
       - Я  думаю, и  то  и  другое.
       - Защищая,  нельзя  терять  объективность,  сын  мой. Когда  же  приезжает ее отец?
       - Ровно  через  неделю.
       - Хорошо,  возьми себя  в  руки и  постарайся все  вечера  проводить  дома. Как  только Ерошин  вернется, нанесем   визит. Уверен,  он  ждет его  с  нетерпением.
      - Хорошо,  папа. Я  на минуту  поднимусь  к  себе,  и  тут  же  вернусь к  завтраку.
       Тревога несколько  улеглась в  душе  у  Родиона  Самуиловича, но, вспоминая растерзанный,  помятый  вид сына,   диковатый блеск  его  глаз,  он  тут  же  приказал сегодня  же провести в  офисе медицинский  осмотр сотрудников, а сына обследовать с  особой  тщательностью.
       Борис, поднявшись   в  спальню,  нашел  Миру одетой,    принявшей  утренний  туалет. Выглядела  она  вполне  прилично.
    -  О  наших бурных  вечеринках  стало  известно  отцу!-  сказал Борис паническим  тоном,-  он  запретил  бывать  у  тебя, что  делать?
       - Прекрасно,-  усмехнулась  Мира,- тебе  же  на  пользу, не  потеряешь  голову.
       - Я ее  уже  потерял. Но  отец не  против,  если  мы  будем находиться  у  нас. Сейчас он приглашает тебя  на  завтрак.
       - Я готова откушать в  его  обществе,-  тут  же  согласилась  Мира без тени  стеснения, чем  Борис был  весьма  озадачен.
       - В  таком  случае идем,  отец ждет. Хотя мне  не  до  завтрака, такая  тяжесть в  теле,  словно я разгрузил фуру.
       - Выпей только  кофе,  а  я  чертовски  проголодалась,-  и  Мира первая  направилась на  выход из  спальни временного  любовника.
      
       Борис понимал, что все последние  вечера с  Мирой проходили   в  каком-то безумном  угаре. Претензии отца  к  его  поведению  он находил правильными  и  справедливыми. Вспоминая    подробности пьянок, он пытался  сказать  себе,  что нехорошо поступает и   приказывал   не  только   не  пить,  но  удержаться  от  встречи с  девушкой хотя  бы  на  один  вечер. Однако закончился рабочий  день, опустел  офис и  его обуяла  тоска по Мире, по тем  бурым  страстям, каким они  предавались в  ее спальне и   не  мог  не позвонить подруге. Ее приветливый голос обрадовал  парня,  он   пригласил любовницу к  себе на  вечер и  получил  согласие. Ему не  терпелось  так же  сообщить девушке,  что днем отец устроил медицинский осмотр всех  сотрудников  офиса, в  том  числе  тщательному обследованию  подвергся и  он.
       Они сидели  в уютной гостиной  Бориса, где в  полумраке пылал  камин, отбрасывая отсветы    на картины различных художников-фантастов, пили  кофе,  и  парень с  тревогой  рассказывал:
       - Ты представляешь,  у  меня врач нашел  заторможенность реакции,  удивился и сказал,  что  ему  не  нравится  блеск в моих глазах.
       - Мне  самой не  нравится: он  у  тебя безумный. Док  так  и  сказал  тебе?
       - Нет,  но  по  его  озабоченности я  понял,  что близок  к  такому  определению. С  чего бы? Мне  так хочется выпить.
       - Что ж  ты  сначала  не  заехал ко  мне,  там  бы  хлебнул  капель Жиронды.
       - Отец категорически  запретил садиться  мне  за  руль,  а  водитель  отказался заехать.
       - Вот как? У вас управляют  делами  водители?
       - Распоряжение  отца  для  них -  закон. Кто захочет  терять  министерскую  зарплату? Словом,  я  пропал. Весь  день работал и  чувствовал  себя  нормально, а  подошел  вечер, я  себе  места  не  нахожу:  так  хочется вина.   Такого  никогда  не  случалось.
       - Связался  со  мной  вот  и  потерял  голову.  Отвяжись,  пока не  поздно.
       - Ты  это  серьезно?
       - Больше чем.
       - Причина?
       - Мне  никто  не  мил, я  любила  Владимира,-  Мира  решила  не  подставлять  под  удар  Эдика.- Это  был  мужчина. Класс!
       - Мира, ты  меня  обижаешь,   на  душе  кошки  скребут. Почему ты  не  догадалась  прихватить в  сумочке шкалик. Сейчас   до  ужина я  бы  выпил.        - Терпи,  завтра  принесу.
       - Принеси, но  немного.  Буду  помаленьку отвыкать.
       - Неужели  ты  алкоголик? Не  хватало  мне с  таким  возиться.
     - Мира,  клянусь, этого  раньше  не было. Только на  твоих  глазах я  превратился в  несдержанного человека.
       - То  есть, в скота?
       - Мира,  ну почему  у  тебя  такая  лексика!
       - Чего  мне  с  тобой цацкаться? Я,  пожалуй,  расскажу своему  папаньке о  твоей  алкогольной  зависимости. У  него  последнее  время  тоже  наблюдается излишнее  возлияние. Сойдетесь  и  пропьете  свое  награбленное  состояние. Не  даром  же  говорят: два  сапога -  пара.
       - Мира,  неужели  я  сделал  ошибку?
       - Какую?
       - Так увлекся  тобой,  что потерял сдержанность к  вину.
       - Твоя  ошибка  глубже. Откажись  от  меня.
       - Но я  не  могу! Ты мне  очень  нужна, Мира!
       - Ладно, забросим все словеса. Если  желаешь,  я   к твоим  услугам прямо  сейчас, ночевать   не  останусь. Завтра  привезу шкалик,  будет  веселее.
       - О  чем  ты  говоришь, Мира,  вот-вот   пригласят к ужину.
       - Как  знаешь,- скривила  губы  Мира.- Владимир в  таких  случаях не  терялся и был  более  находчивым.
       - Мира,  я  иначе  воспитан,- с отчаянием  воскликнул влюбленный.
       На  лестнице  послышались  шаги, в  гостиную вошла служанка  и  пригласила  молодых  людей к  ужину.

             30.
      
       Ко  времени  выписки Веры  Андреевны из  больницы, хмурый  следователь  оставил несчастную инвалидку в  покое. Он  не  нашел  никакой  зацепки,  которая  давала  возможность хотя  бы  косвенно  обвинить Луговую в убийстве трех человек, похитивших ее.  Кстати,   само  похищение  висит  на  волоске признания одной только  Луговой. Найдется толковый  адвокат,  подскажет ей  отказаться от своих  слов и ничем  не  докажешь этот  факт. Но если  все  останется в деле, как   сейчас,  предстоит  искать  пятого участника трагедии. Кто он? Хорошо  знакомых мужчин, с которыми подозреваемая общалась со  слов   коллег  по  работе, значилось только  двое: хирург, да  Артем Белянин. В роковые  часы хирург вел  в  больнице несложную  операцию.   Белянин, отставной капитан, весь  день работал со  сварщиком возле  своего  гаража. О  Константине  Шушанникове вообще  не  может  быть  речи -  находился неотлучно при  исполнении обязанностей в  дежурной  части.
       Между  тем Кашин  не  верил Луговой,  что  она  ничего  не  знает, ничего не  видела в момент  расправы с  мужиками. Если  не было  пятого,  отравленной  иглой отправила  на  тот свет всех  троих  она. Но эксперты  утверждают,     укола иглой, чтобы  вызвать мгновенный  паралич и  смерть, недостаточно, надо  ввести смертельную  дозу яда. Тогда вообще все  летит к  чертям. Надо  уколоть,  нажать  на поршень,  выдернуть шприц,  снова  уколоть, нажать,  выдернуть. В  третий  раз проделать все  это с  ювелирной  точностью  и  молниеносной  быстротой. Овечками людей Ерошина никак  не  назовешь, сгрызут,  кого  хочешь в  считанные секунды. Небольшой  синяк  под  глазом  и  незначительную  гематому  на  груди, женщина  могла  получить,  когда  выбиралась  из  машины и падала на мерзлую землю,  сплошь  усыпанную кусками асфальта выброшенного  ремонтными  рабочими  на  обочину,  где и  лежала  Луговая. Поиски орудия  убийства  ничего  не  дали,  хотя весь  снег  был  сгребен и  просеян  через  решетку. Допрос медиков «Скорой  помощи» тоже  ничего  не прояснил. Предъявить Луговой обвинение   невозможно за  недостаточностью улик. Словом,  дело  безнадежно  зависло.
       Вера  Андреевна  медленно поправлялась. Добытые  дорогие  лекарства и  постоянный  уход сделали  свое  дело. Больная встала  на  ноги и  могла самостоятельно добраться  до  санузла. Через  две  недели надобность в  сиделке  отпала, Катя  уходила вечерами домой  и  появлялась утром. А  еще  через  две  недели Веру  Андреевну  выписали  из  больницы с  инвалидностью первой  группы. Артем  привез ее  домой,  отчего несчастная  разрыдалась.
       - Мамочка,  все прошло,  все  позади,-  успокаивала  ее  дочь.- Слава  Богу, ты  ходишь, тебя уже  перестали  допрашивать по  этому  делу. И, как  говорит  Костя,  за  недоказанностью, ты фигурируешь в  деле,  как  пострадавшая. Тебе  ничто  не  угрожает.
        - Но  волк  в  логове,- не  согласилась мать,- и он  знает адрес нашей  квартиры.
      - Вера     Андреевна, успокойтесь и  поправляйтесь.  Вы видели  стальную  дверь. Я  ее  поставил  не  зря,  снабдил таким  замком,  который быстро  не  откроешь, но с нестандартной  сигнализацией.  Как  только замок  попытаются  вскрыть нестандартным  ключом,  сразу  же завоет  сирена. Об  этом знаем  мы и Костя. Тоже  самое - в  моей  квартире.
       - Вы  же с  Катей собирались в  поездку.
       - На это  время вы  перекочуете к  моим  родителям. Они рады  вам  помочь,  вы  это хорошо  знаете, еще  ближе  познакомитесь.
       -Хорошо, Артем,  я  согласна  на  все,  только  бы Бог  дал вам счастья.  Дождусь  ли  я  той минуты,  когда  вы будете  вместе? Господи, помоги моим  детям!- Вера  Андреевна дрожащей,  плохо  слушающейся  рукой  с  трудом  перекрестилась.
       - Вера Андреевна, мы  счастливы. Стремление  к  счастью, это всегда  полет  души  и - борьба. Мы  боремся,- просто сказал  Артем.
      - Артему   возразить  невозможно.
       -Мама, потерпи еще  немного,- сказала Катя,  с  мольбой  глядя  то  на  мать,  то  на  Артема.- Артем  мне  верит,  поверь  и  ты.
       - Катя,  доченька, я  не  сомневаюсь,  но  как  же  тяжко  ждать!
       - Все,  мамочка,  устраивайся  поудобнее за  столом,  с  минуты  на  минуту  придут  мама и  папа  Артема,  Костя  с женой, и  мы  устроим пир  на  весь  мир  по  случаю  твоего возвращения  домой. Мы с  Артемом постарались  и  наготовили  всякой всячины.  Холодные закуски можно подавать, а  как  появятся  гости,  последуют    горячие блюда.- Катя говорила,  а  сама  носила к  столу с  кухни салаты, Артем подключился в  помощники.  Вера  Андреевна с  благоговением  смотрела  на  ловкие и слаженные действия своего  будущего  зятя, и  счастливо  улыбалась Кате,  когда  она с  любовью  бросала  на  нее взгляды.
       Вскоре гостиная Веры Андреевны,  как  и  тысячи  других  уставленная   стандартным  набором   мебели:  стенкой заполненной наполовину   книгами,  наполовину  посудой,  диваном  и  креслами, раздвижным  столом, тумбочкой с  телевизором, наполнилась  гостями.
       Костину  жену Ольгу,  высокую, как  он, очаровательную шатенку,  одетую в  бордовый строгий  костюм  знал только  Артем, поэтому  она была  представлена и  Вере  Андреевне, и  Кате,  затем Марии  Ульяновне  и  Станиславу Васильевичу. Она была  учительницей и преподавала  в школе Солнечного английский  язык. Артем при  встречах старался  с  ней говорить на английском,  чтобы  не забывать речь. Она  охотно откликалась. Сегодня  они  обошлись  без него.
       Гости,  сполоснув  руки, расселись  за  ломящийся  от закусок  и  салатов стол, Артем  разлил в   рюмки  и  фужеры  водку  и  вино,  поднял  тост  за  здоровье Веры  Андреевны. Желая ей полнейшее  выздоровление, все  дружно  выпили. После усиленной  закуски, Артем  по  знаку  отца  наполнил вновь рюмки  и  фужеры.  Станислав Васильевич, коренастый,  подстать  своему  сыну, только  чуть  ниже  ростом,    с аккуратной,  короткой  стрижкой  волос с уже  седеющими низко  опущенными   бакенбардами встал, поправил  галстук,  обвел  взглядом  присутствующих  и, остановив  взгляд  на Вере  Андреевне, сказал:
       - Дорогая  Вера  Андреевна, к  сожалению,  мы  раньше  не знали  друг  друга,  хотя  и  живем  в  одном  доме.  Познакомили нас наши  дети. Я и моя Мария убедились,  что  у вас очень     добрая  и  любящая  свою  маму дочь,  но не  только  она  одна  любит,- Станислав Васильевич  взглянул  на  смущенную  Катю,  потом  на  сына,- но  и  сын  наш Артем любит  вашу  славную красавицу  Катю. Сейчас  уже  нет  того старого  обычая,  сватать  невесту, молодые  сами решают свою  судьбу,  но я,  как потомок  казачества,  как  отец, продолжу  старую традицию и прошу ее  руки своему сыну!
       Вера Андреевна  выслушав  речь  гостя, порывалась  встать,  но от  волнения  так  и не  смогла одолеть слабость в  ногах, со  слезами  на  глазах  ответила:
       - Дорогой Станислав  Васильевич,  дорогая  Мария  Ульяновна,  вы  правы,  забыты  старые  традиции, может  быть, так молодым  проще,  но я  согласна,  родительское  слово должно  быть  сказано  молодым. И  я  с  огромной  радостью  соединю  руку  моей  дочери,   с  рукой  вашего  сына. Буду  только  счастлива, если они  сами того желают.
       Катя  и  Артем сидели  рядом, смутились, встали,  посмотрели друг  на  друга,  взялись  за  руки и с огромным  волнением  сказали:
       - Мы  согласны!
       Костя  и  Ольга оглушительно  захлопали  в  ладоши,  а  Станислав Васильевич,  сказал:
       - Будем  считать наш  сговор помолвкой  молодых,  и  выпьем за нее  и  назначим  день  свадьбы!
       Тост  был  безоговорочно принят,  все  с  удовольствием  выпили, Вера  Андреевна  пригубила, и  на  ее   страдальческом  лице  заиграла  солнечная  улыбка,  она  передалась  Марии  Ульяновне.  Станислав  Васильевич был  серьезен  и  доволен  собой, Костя с  Ольгой пожимали помолвленным  руки, говорили  им  добрые  слова,  потом Костя  включил танцевальную  музыку на  своей  магнитоле  и  объявил:
       -Танцуют жених  и  невеста!
       Артем  галантно  подал  руку  Кате,  и они  закружились в  вальсе.
       Свадьбу  назначили  на последний  день декабря. В  числе  приглашенных первыми  значились полковник Рыков,  капитан Кулешов, Анна  Прокушева.
      
             31.
      
       Питьевой  павильон заполнялся отдыхающими, в  основном это  были солидные пожилые люди,  степенно  шагающие к  источнику с  чувством  глубокой  веры в  целебный дар, каким  обладал этот клочок земли. Молодежь в эти промозглые декабрьские дни отдыхать  не хотела. Потому молодая цыганка здесь оказалось той черной жемчужиной, от  которой невозможно  оторвать взгляд. Она белозубо  улыбнулась стоящему  за  ней солидному с  орлиным  профилем чернобровому довольно  моложавому человеку,  наполнила свой  стаканчик минеральной  водой и, отходя от источника, оглянулась,  бросила  на  Владислава Борисовича нежный  взгляд больших  ослепительных антрацитовых глаз из  омута черных  ресниц,  тряхнула черной  волной вьющихся волос и принялась неторопливо,  маленькими  глотками  пить воду. Она  была  одета в  черный брючный костюм,  хорошо  рисующий ее  изящную  фигуру. Владислав Борисович тут  же  подошел к  ней и  сказал:
       - Впервые я  поймал такой  искрометный, пламенный взгляд в  этом печальном  храме  здоровья,- он пожирал  взглядом  стройную,  словно  точеную ювелиром фигуру девушки. Он  мог  поспорить, что Афродита Мелосская, скульптуру которой  видел в  Лувре, уступает изяществу  линий своего   каменного  тела этой прекрасной цыганки. Вчера, оказывается, она тоже плавала   в бассейне. Ах,  как  он  жалел,  что она первой  покидала бассейн,  грациозно поднимаясь по  ступенькам и исчезая в  женской  раздевалке. Как  ни  старался,  а в этот  день  больше ее не увидел ни в  столовой, ни в фойе санатория, ни на  танцах. И вот удача,  он  стоит  и  разговаривает с  этой  божественной  женщиной.
       - Почему  печальном? Храм со  своим напитком дает  здоровье, а дороже  здоровья  ничего  нет.
       - Не  правда, ваши  глаза, сударыня,-  он сделал  красноречивый  жест  рукой,  предлагая подать  ей  свою  для его поцелуя. Цыганка, а  в том,  что  она  цыганка,  Ерошин  не  сомневался, поняла его, изящным  движением положила на  его  руку  свою,  затянутую сетчатой  перчаткой. Он  нагнулся  и  поцеловал.
       - Вы  преувеличиваете, современные  российские  богачи  могут отыскать десятки таких  глаз  и  купить  для созерцания.
       - Нет-нет, из-за  ваших жгучих глаз как  раз  и  можно  потерять свое  драгоценное  здоровье!- с  пафосом  ответил Владислав  Борисович.- Я вам  хочу  представиться: Владислав  Борисович, к  вашим  услугам.
       - Катя,  дочь  цыганского  барона,- при  ее  имени Ерошин  вздрогнул.- Вам  не  нравится мое  имя?
       - Что вы,  я  просто  вспомнил одну  неприятную  историю,  связанную с молодой женщиной,  носящей это  имя.
        - У  мужчин  все  неприятности  от женщин. Я  всего  лишь  мельком  взглянула  на  вашу  ладонь и  увидела,  что  очередная неприятность  для  вас  готовится женщиной.
     - Вот  как,  не  вы  ли это  будете? Если  да,  сочту  за  честь получить  неприятность  от  этакой красавицы!
       - О  нет,  эта женщина вам очень  близка,- сказала цыганка и  вновь  заметила,  как в  глазах у собеседника  мелькнула  тревога,- возможно, ваша  жена  или  дочь.
        - Я живу бобылем.
       - В  таком  случае, эта  неприятность огорчит  вас не  менее  чем недавний ваш  траур.
       - Вы,  наверное,  заранее  изучили мою  жизнь, и  теперь что-то  хотите извлечь  из  этих  знаний?-  воскликнул Ерошин, пораженный словами цыганки.
        - Знания во  все  времена были  краеугольным  камнем  жизненного  успеха, в том  числе  и  накопления  богатства,  но не  я к  вам  подошла,  а  вы. Если  вам  неприятны мои  поверхностные  наблюдения,  прощайте.
       - Простите  за  мою неудачную  реплику,  я  не  хотел  бы расставаться так  быстро,  но  меня заинтриговали ваши  выводы.
       - Здесь  ничего  нет  удивительного. Надо  уметь  читать  мысли человека по  глазам, определять  его душевное  состояние по внешнему  виду,  еще  некоторый  набор признаков и вывод  готов. Вероятность попадания  в  точку велика,  поскольку набор тяжелых  неприятностей у  человека  мал. И  вот  на  арену мы вызываем небольшой  дар  провидения.
       - О, верно,  это школа. Вот  так же методом  тыка ваши  сестры вещают  о будущем.
       - Как  вам  будет  угодно  отзываться о цыганских  предсказаниях.  Но ваше будущее...  ладно  не  буду  вам  портить  настроение  и  лечение,  ибо  один  мудрец воскликнул: зачем мне  богатство,  если  нет  здоровья!
       - Вы увидели  что-то  неприятное в  моем  будущем,  так  скажите!
       - Я    говорила  вам,  что  оно уже свершается близкой  вам женщиной. Что же  свершится лично с  вами, это  не  разговор в питейной  лечебнице.
       - Хорошо,  где же? В  ресторане, в  номере,  назовите  место,  а  за  ценой я  не  постою.
       - Вот  видите,   слово  корабельной  сукой цепляется  за  дно,  и  наскребло  целый ворох  проблем. Я,  как  и  вы, приехала сюда  подправить  немного расстроенную  психику, а  вы  мне предлагаете  новое  напряжение. Я недавно  здесь,  еще поговорим.
       - Прекрасно,  но  не  лишайте  меня  своего  общества,  если  у  вас   нет еще  приятелей.
       - В  отличие  от  вас,  нет. За  мной  никто  не  ходит  по  пятам, даже  сам барон,  который очень меня  любит.
       - Он здесь, в  санатории?
       - Нет,  он  в  городе. Барон  деловой  человек.
       - Так  вы  отвергаете ресторан?
       - От  чего  же.  Ничто  человеческое  мне  не  чуждо,  соглашаюсь я  с  мудрецом.
       - Это  сказал  Маркс.
       - Но  разве  он  не  мудрец?
       - О,  да. К  сожалению,  мы  и пришли к корпусу и  пора  на ужин. Вы в  каком  павильоне обедаете?
       - На втором  этаже. И  там часто  подают жаркое  из   превосходной  баранины и  картофель  по-домашнему.
       - Как жаль,   я  на  первом, не  то мы бы вместе  заказывали ваше  любимое  блюдо -  жаркое из  баранины.
       - И  к  нему  огурчики  с  помидорчиками самой  нежной  закваски,- Ерошин   удивился точно названной  закуске, хотя, что  ж  тут  мудреного.- А  еще барон  любит к  этому  блюду рюмку  водки.
       «Все как  у  меня,  только не  досказала    о квашенной  капусте, - подумал  Ерошин,- все  логично. Но  откуда  она  взяла о  трауре? А-а,  ларчик  открывается  просто: о  трагедии транслировали по российским  каналам? Они  любят  жаренные  факты. Отсюда  информация о Мире, и  предположение о  проблемах  замужества».
       - Так  вы  меня  не  слушаете, Владислав   Борисович, я вам  рассказываю, всю середину  ноября  я  с  бароном была  в  одной  Тибетской стране. У  них непременное  правило располагать все пищеблоки как  можно  ближе к  земле. Утверждают,  что это   положительно влияет  на пищеварение и здоровье. Так  что вы  в  лучших  условиях. До  встречи,-  сказала  цыганка  и стала  подниматься  по  лестнице,  ведущей  в  столовую, а Ерошин пошлепал в свою,  где столовались  суперпациенты.
       «Цыганка  сказала - всю  середину  ноября. Выходит,  она не  могла слышать информацию  по  телевидению  о  смерти Корзинина. Тогда что  же это  за видение? Надо с  ней  разобраться,- продолжал  мыслить сложившимися  стереотипами Ерошин.- Пусть Эдуард  наведет  о  ней  справки,  пожалуй,  справится? Или  стоит  подключить местного  детектива? Что-то  не  хочется    общаться с людьми, продавшими душу  дьяволу. Ладно,  посмотрим».
       Имя  цыганки заставило вспомнить историю с Седым. Она его настораживала и тревожила. Никогда у  него такого  не  случалось. Вообще  не  помнит    случая, чтобы   баба  положила  трех  мужиков и вышла из воды  сухой! Ни  одной улики не  оставила. Что  за  силы  против  него? Может  быть,  никаких  сил  и  нет. Как-то  удалось бабе,  и все  тут. С  Корзинина начались неприятности,  легковесен был  парень,  зоркости  ума не  хватало,  хотя  жесток был  как  Малюта. И все  через  эту  чертову  девку, ее, кстати,  тоже звать  Катя,  как и  цыганку. Та была, он  точно  знал,  чистейшая блондинка  с  голубыми  глазами, у  этой  что  волосы смоляные,  что  глаза  антрацитные,  так  и  катаются черными  жемчужинами. Не налюбуешься. Бывали  у  него  всякие девицы в  постели,  но  больше  все  пустышки,  как  китайские  рабочие  перчатки  на  один  день. А у  этой ум сверкает  не  хуже ее   завораживающих   глаз. Чего доброго западет в  сердце ее  краса,  не  выгонишь  ее  оттуда,  ой,  не  выгонишь.
       После  ужина Ерошин не  стал  искать  встречи с  цыганкой,  а пошел в  номер  и  заказал телефонный  разговор  с  дочерью. Ждать  пришлось  недолго,  и  вот    голос  дочери,  явно  нетрезвый.
       - У тебя кто-то в  гостях, мой котенок?-  спросил Ерошин   нейтральным  тоном.- Ну, как  же, я  слышу твой драгоценный голосок - ты навеселе  и  еще  чей-то  смех? Марчуса!  Приятно  слышать, цыпленок... Много  пьет? Это  он  от  любви к  тебе,  он хорошо  воспитан, и я его  знаю  непьющим. Успокойся, мой  цыпленок, за десять дней  люди  алкоголиками  не  становятся. Наркоманами! Это  вопрос  серьезней. Это  его  дикий  смех? Батюшки,  что  же  это такое? Проклятая  цыганка,  как  в  воду  глядела. О  чем  это  я? Тут мне  одна  молодая  цыганка всякой  чуши  наговорила. Ты  не  беспокойся, я через пять  дней  буду  дома. И  все  вопросы  решим. До  свидания, мой  котенок!
       Водрузив  трубку  на  место, Ерошин  задумался. Откуда  бы  знать  цыганке о беспокойстве  Миры  по  поводу пьянства и  наркомании Бориса  Марчуса? Да быть  такого с парнем не  может. Серьезнейший  молодой  человек, огромная  работоспособность, везет  на  себе все  экономические  вопросы огромной финансовой  империи Марчуса-старшего, и  вдруг  слабость к алкоголю или к наркотикам. Нет-нет,  такого быть не  может! Ну и  что,  что  цыганка угадала о  наметившейся  проблеме. Приеду, сыграем  свадьбу, и  нет  проблемы. Парень  одурел  от  Миры,  она ж  огонь. Дочь  своего  отца. Он тоже  был  огонь,  сколько прошло  через  его  руки молодок! Не  перечесть,  и  сейчас не  упускает. Цыганку Катю тоже затащит в  постель. Против  миллиона она  не  устоит. Отец-барон только поприветствует. Такова природа  алчности.
       Ерошин  потянулся  за бутылкой жирондского, налил  полный фужер  и  с наслаждением  выпил. Позвал из  гостиной Эдуарда.
       - Эдик, разыщи цыганку, если  она где-то  развлекается, я выйду. Хочу  поговорить.
       Эдуард вернулся  через  полчаса. Ерошин к  этому  времени  благополучно осушил второй  фужер  вина и выслушал доклад:
       - Цыганка  режется с  моим  дружком на  бильярде.
       - С  каким  еще  дружком?-  недовольным  голосом  спросил Ерошин.
       - С Артемом, он капитан в  отставке,  говорит, дали  бесплатную  путевку,  отдыхает.
       - Цыганка-то  почему с  ним, снюхались?
       - Сидят  за  одним  столом, любители  игры  на  бильярде, вот  и  режутся.
       - Там  народу  много?
       - Нет, только  две пары.
       - Пошли,  я  тоже хорошо гоняю  шары. Сыграю с  цыганкой  на  интерес,  на  постель.
       - Может  не  согласиться, у  цыган  это  не в  почете,  они  деньги  любят  и  гадать.
       - Не  спорю,  завтра наведи  о ней самые глубокие  справки. Я  хочу  знать:  откуда  она,  не  готовится  ли меня  обмишурить? Мне  потратить  на  нее  миллион не  жалко, но проделок я  ей  не  прощу. Выдала  мне кое-что интересное. Вот  я  и  хотел  бы для  себя  уразуметь: в  самом  ли  деле  она  видит, или эти  сведения почерпнутые?
       - Они  умеют  видеть, Владислав  Борисович. Перед  тем,  как к вам  меня Броневой  рекомендовал, попалась  мне  одна  цыганка, посмотрела  на  мою  ладонь  и  говорит,  из  хороших  рук в  хорошие и  богатые  попадешь,  счастливым в богатом доме будешь. Разве  она  не  правду  сказала. Броневой толковый  учитель. Это  первые  руки. Вторые -  это  вы  и  ваш  дом. Разве  я  не  счастливый,  служа  у  вас?
       - Не  спорю,  идем в  бильярдную. Ты  мне, как  сын, поэтому  я тебя   выбрал.
       - Спасибо, Владислав  Борисович.
       В бильярдной широко зеленели  три поля,  на  двух  играли.  На  ближнем - Катя  и коренастый, выше  среднего  роста парень в армейской рубашке.
       - О, прекрасная Катерина,  какой диапазон интересов! Вот  уж  не подумал бы,  что бильярд  оттачивает  взгляд в  будущее человека.
       - От  чего  же, Владислав Борисович. Вокруг  бильярда  возникает  размеренная  ходьба, а   неспешная  ходьба усиливает не  только движение  мышц, но  и  мысли.- Катя  была  одета в облегающие  тело  черные брюки,  расклешенные  ниже  колен, в такого же  цвета водолазку, ее  волнистые  волосы  были  схвачены в  районе  шеи  резинкой и  рассыпались веером  по  спине. Грация  черной  пантеры,  невозможно    оторвать глаз!
      -Браво, и  какие  же  мысли  созрели в очаровательной головке?
       -Прежде,  чем  что-то  высказать,  надо иметь  плодородную  почву,  посеять  точную  мысль,  и  вырастить зрелую  фразу,- произнося  этот  афоризм, цыганка искрометно  глянула  на Ерошина с  таким зажигательным  кокетством,  что  у  старого  мерина от тайной вожделенной  мысли  перевернулось  все внутри.
        - Что  же  может  явиться плодородной  почвой,  и  где  взять  точную мысль?
       -  Это,     уважаемый Владислав  Борисович, вопрос  вопросов,-  сказала цыганка,  точным  ударом  отправляя  шар в  лузу.- Для  меня это  может  быть рука  человека, его  мимика, летопись в  его  глазах, которую я  иногда  читаю,..- она  засмеялась, глянула  на хмурого партнера,  стоящего с  кием  в  руках и  слушающего кокетливые ответы Катерины,  будто  весь интерес ее  теперь  перешел к состоятельному отдыхающему,  в  котором  он  узнал сибирского олигарха.
       - Так возьмите  мою  руку,  взгляните  мне  в  глаза  и укажите, когда я окунусь в    любовное  блаженство?
       - Я    уже говорила,  что  не  могу  портить вам отдых,-  уклончиво ответила  цыганка,  предоставляя  право  пробить  своему  партнеру.- Вы   уже  взволновались  после неосторожного моего высказывания о  некоторых  печальных  моментах вашего  прошлого и  настоящего. Зачем  лишние телефонные  звонки,  расстраивающие  нервную  систему.
       «Определенно,  передо  мною  ведьма,  хотя  не  трудно догадаться,  что  я  звонил домой. Но  какая   проницательность!»
       - Не  хотите  ли  вы  сказать,  что  после  ваших вздорных слов, я  бросился  звонить  домой  и выяснять  отношения?
       - Вы  меня обижаете, Владислав  Борисович, ведь  это  так  и  было. Ну,  признайтесь же! И  вам  наговорили  ужасные  вещи с  далеко  идущими  последствиями.
       - Вы изъясняетесь общими  фразами,  как  министр  иностранных  дел,  приемлемые  едва ли  не для всех  стран  мира,- Ерошин никого  больше  не  видел,  кроме Катерины,  наклонившейся  над  столом в  изящной позе, и  ее острая  грудь так  и  вспарывала  его пресыщенную душу,  горячило    воображение.
       - И,  тем  не  менее,   вы  очень   взволновались, но успокоили  себя: вернусь  и решу  все возникшие  проблемы. Не так  ли?
       - Черт  побери,  пусть даже  так,  но и  это шаблонный  ответ  в  подобной  ситуации. Я тоже  предскажу ваши  действия на  все  вечера  отдыха. Сейчас  вы  сыграете  со  мной  партию,  и  мы  всей  компанией пойдем танцевать.
       - Браво-браво,- захлопала  в  ладоши Катерина,  рассмеявшись,-  только я   не  играю  на  интерес, вы  же  этого  хотите? Это  не  моя  профессия.
       - Хорошо,  давайте на  поцелуи. Целует  выигравший, - нисколько  не  удивился Ерошин  отгаданному желанию.
       - Однако вы  хитрец. Давайте  на  щелчки,  как у  пушкинского  Балды.
       - Ну,  как  же  я буду щелкать в этот  очаровательный  лоб.
       - Тогда  просто за  победу.
       - Минутку, - возразил все время  молчавший партнер,- Кате, прежде,  надо  выиграть  эту  партию,  но  она проигрывает.
       - Неужели  вы,  молодой человек,  не  уступите?
       - С  чего ради? Я  пришел  развлечься с Катериной,  я  вас  знать  не  знаю,  выиграйте сперва  у   победителя,  тогда и приглашайте. По-моему это незыблемое  правило для  всех.
       - Но  если  я предложу  вам  уступить партию  за  тысячу  долларов?
       - Вы  пришли    с  намерением меня  оскорбить?- партнер Кати,  а  это  был  Артем Белянин,  как сообщил Эдуард  своему  шефу, гордо  вскинул голову.
       - Нет-нет, как-то  неожиданно  сорвалось с  языка, продолжайте  играть,- Ерошин  повернулся, чтобы  уйти.
       - Вот  видите, ваш  прогноз проваливается,- засмеялась  Катерина, -  а  мой  остается неопровержимым: у вас  короткий  путь.
       Ерошин беспомощно  развел  руками, удаляясь из  бильярдной. За  ним последовал  Эдуард мимицируя  Артему, мол,  я тут  ни при  чем,  таков  шеф.
       Странно, Владислав Борисович не  помнит  уж, когда  он вот так испытывал  неудовлетворение от  контакта с  людьми. Насколько  он  помнит свои  действия во вздыбившейся  эпохе,  он не уходил с  арены  действий  с  поражением,  а  тут  он проиграл  на  все  сто. Не  затевать же  драку из-за   партии  в  бильярд с  этой ведьмой,  которая  зацепила  его  за  живое и  зажгла внутри пламя страсти. Вот  он  уходит,  а  видит  перед  собой  ее  изящное,  гибкое тело. Даже представить его в  своих  руках-  наслаждение,  а если воочию! Он, как  арабский  шейх, готов  отдать половину  своего  состояния  за  одну  только  ночь с  красавицей. Какое-то  безумие. Не  было  еще  такого.  Понравится иная,  два-три  взгляда, пачка  долларов, и  она у  его  ног. С  этой он не  смог высказать своего  желания, идет  какая-то  словесная  чехарда.
       Владислав  Борисович поморщился  при  воспоминании о полосе неудач с  Мирой. Это не в его  бизнесе. Тут он  поражений не  знал. Неприятности  преследуют в иной  сфере, он бы  сказал в  сфере  человеческих  отношений,  за  пределами   бизнеса. Но  разве  есть теперь нормальные  отношения без крупного счета  в  банке? Этот  малый  взъярился. Кто  он? Разве помешает чудаку тысяча  долларов? Оказывается,  есть еще  люди чести. Именно  такие  освободили  эту чертову Луговую, подставили  под нож  Корзинина. Потом последовала гибель Седого, и невероятная  причастность к делу   Луговой-старшей. Хоть  и  нет  никаких  доказательств,  но он  точно  знает,  Седой брал  ее по  его  же  распоряжению  и  вез  на  допрос. Кто вмешался? Как-то спустил на  тормозах дело  Корзинина,  не  вник в  тонкости бегства всей охраны Владимира накануне  свадьбы и  набора новых людей. Если  бы  не  эта напряженная борьба  за  новую  собственность,  затеянную  москвичами, разобрался  бы,  поставил  все  на  свои  места.
       Завтра  позвоню Марчусу, справлюсь у  него  о  сыне. Сегодня уж  поздно, тревожить на  сон  грядущий  будущего  свата  не  стоит.
       Ерошин вошел в  свой  номер. Усмехнулся. Цыганка  права,  его  прогноз  не  сбылся даже  на ближайший  вечер. Ее  голословная фраза: «У вас  короткий  путь». Ну, не  чертовка ли? Кстати,  что  она  имела ввиду, путь  да своего  номера? Или  что-то  другое?
       - Эдик,  позвони  домой,  полюбезничай с Мирой,  расспроси, как  она  себя  чувствует,-  приказал Ерошин.
      
       Сыграв еще  одну  партию, Катя и Артем  покинули бильярдную. Одевшись теплее,  они  вышли  на  улицу,  свернули в аллею,  сверкающую инеем в  свете многочисленных  фонарей,  уединились в  сторонке  под гигантской  плакучей  ивой.
       - Артем,  ты  вел  себя  несдержанно,- сказала  Катя,  прижимаясь грудью к  парню.
       -Катя, ты  не будешь проникать в  его номер таким способом, это  выше  моих  сил.
       - Артем, это  мой  враг,  он  покалечил  не  только  мою  душу,  но и  маму. Неужели  можно к  нему  ревновать?
       - Это не ревность,  это  ненависть, а  она  иногда  бывает  слепа,  как  любовь. Будем  разыгрывать запасной  вариант. Кстати,  первоначально  ты  не  хотела непосредственно прикладывать к этому  руки.
      - Мы  могли  быть  у  цели  уже  завтра. Я не  могу  на  сто  процентов надеяться на действия  Миры, вдруг она не  решится, а  запасной -  не  сработает. Я  ведь  тоже  не  железная,  вижу,  как  ты страдаешь. Находиться  рядом,  любить и  воздерживаться...
       - Катя,  не  жалей  меня,  это  меня  обижает.
       - Ты  ошибаешься,  это  совсем  не  та  жалость, о  которой  ты  подумал. Ты  для  меня после  мамы  самый  дорогой  человек  на  свете, как  только окончится  наша  борьба -  я  твоя  телом. Мы же  договорились. Я  не  говорю  душой, она  давно уже в  твоем  сердце. Прости,  но  я  могу  тебя  только целовать,  пока  только  целовать.- Катя  принялась целовать  Артема долго  и  с  упоением,  он с  жаром  отвечал, стоя в снежной  изморози сыпавшейся  на  них с плакучей  ивы. Когда  они  устали от  поцелуев, Катя  докончила  свою  речь.- Предубеждение  уйдет  из моего  сознания  только после  победы. Ты  это  должен  знать и  понимать.
       - Я  знаю и  понимаю,  но такой  вариант  выше  моих  сил. Кстати,  ты  сама  предлагала  пару  других.
       - Здесь подобраны  честные  люди,  я  не могу  предлагать им  деньги.
       -  Давай  разработаем еще несколько  вариантов.
       - У  нас  мало  времени.
       - И  все  же попробуем. И  риск минимальный.
      
       Утром Эдик поджидал  у выхода  из  столовой Артема,  самый  верный  способ встречи.
       - Артем, привет!
       - Здравствуй,  дружище.
       - Вчера  не  удалось потолковать, шеф  интересуется  цыганкой  Катей. Ты   ее клеишь?
       - Ты же  знаешь,  за  одним  столиком  сидим. С  цыганками   любовь  крутить -  себе  дороже. Зачем  она  шефу?
       - Она  ему сказала,  что  его  дома  ждет  неприятность и  причина -  женщина,  то  есть  Мира. Шеф  заволновался,   по  телефону переговорил с Мирой и  выяснил: с  Марчусом  творится что-то  неладное. Мне Мира перед  отъездом обещала отшить  его. Не  знаю,  получилось  ли? Я сам страшно  переживаю,  как  бы  они  там  не  снюхались.
      - Ты  мне о  своем  интересе, дружище,  цыганка-то чем  заинтересовала  шефа?
        - Всю ее  подноготную желает  знать. Как, к  примеру, она  могла догадаться  о  неприятности с Марчусом? Настоящая  ли  она  цыганка  или  подставная,  заранее разузнавшая дела  шефа.
       -  Цыганка  из  Ростова, это  я  точно  знаю,  вместе заезжали, паспорт ее  видел,  за  ней стоял в очереди у  администратора. Потом в  столовой  вместе за  столик угодили.
        - Она  чем  занимается, кто  ее родители?
       - Темное  дело,  дружище, это ж  цыгане. Мать у  нее  русская,  а  отец, по  словам  Кати,  цыганский  барон, занимается  игровым  бизнесом. Шеф на  меня осерчал, небось, обо  мне  спрашивал?
       - Он  скрытный,  но   видно,  не  понравилось, как  ты  его  отшил. Я ему  сказал,  что тебя  знаю.
       - Это  плохо,  будет  теперь справки  наводить. Ты  уж  ему  не  рассказывай,  как  мы  с  тобой  познакомились,  и  что я  сторож по соседству. Пусть  думает,  что  я  тоже  крутой. Так  легче.
       - Я ему  уже  сказал,  что  ты капитан в  отставке, по  бесплатной  путевке от  Министерства  обороны.
       - Правильно, это  даже  лучше. Скажи,  знакомы  через  Броневого. С  Мирой  созваниваешься?
       - Вчера хотел переговорить после  бильярдной. Шеф  разрешил. Не  ответила, прислуга  сказала,  что уехала к  Марчусу,  передали  еще,  что Борис  какой-то  ненормальный,  дико  смеется. Короче,  я  за  Мируху боюсь.
       - Ты  откуда  разговаривал?
       - Из  гостиной, у  нас  два  аппарата.
       - Параллельные?
       - Да.
       - Ты  в гостиной  спишь? Шеф  по-пьянке  не  беспокоит?
      - Еще  как. Кончился  запас французского  вина, в день по  две  штуки высасывает, заставил   снова десять  бутылок достать. Сегодня из бара «Шампань» обещали  подбросить ящик. Я  себе  пару бутылок  подешевле  заказал. Приходи, выпьем.
      -  Я  предпочитаю  посидеть в  баре. Шеф  твой  колючий.
        - Пока, Артем,  мне надо бежать,    шеф  не  любит один  ходить  на  процедуры,  хотя  дал  мне  задание  выяснить  все  о  цыганке. Может,  поможешь?
      - Так    я  тебе уже  все  рассказал. Цыганка крутая,  обладает  даром  провидения. Мое  прошлое  расписала,  как  по  нотам. Хотела  о  будущем,  но  я  отказался.  Человек не должен  знать  своего  будущего, особенно  молодой. Так  и  скажи шефу,  может  ему предсказать  его  будущее за хорошие  деньги. Встретимся.
       - До  встречи.
      
       За полчаса  до  обеда  в  корпусах питьевых  курортов затишье. Все отдыхающие собираются у  источников,  совершая неспешные  прогулки, неторопливо  пьют водичку,  перебрасываются словами,  рассказывают  анекдоты. Владислав Борисович с  нетерпением  прохаживался  возле  павильона,  поджидая цыганку Катю,  чтобы  вместе   выпить по кружке воды  и  продолжить прерванное знакомство. Он  решил  сегодня  пойти с  ней в   ресторан санатория, где  пели  и  танцевали  полуобнаженные  девочки, а  затем  провести ночь  в  его  номере. Но  она  не  шла,  а  время подбиралось к  обеду.
       - Ты видел  сегодня  цыганку?-  спросил  он  Эдуарда.
       - Нет,  пока  навел  о  ней справки,  пока  дождался вина  из «Шампани» время проскочило.
       - Капитана  встречал?
       - Он шел  из  столовой,  торопился  на  процедуру.
       -Ладно,  пойдем  пить  воду. Карауль Катерину после  обеда, проси меня  подождать.
       Ерошин без  настроения выпил водички  и     также без  настроения стал  прохаживаться  возле павильона по  влажным  от  изморози дорожкам, подставляя грудь легкому, но колючему  ветерку. Подстриженные с  осени кустарники топорщились  ежовыми, заиндевелыми  колючками и  не  нравились ему в спящем состоянии,  напоминая непрерывную  вереницу  гробов, словно здесь  произошел теракт,  и вот сколько жертв. А  он  уцелел,  и  будет  участвовать в  похоронной  процессии. Ему  то  нужна  эта процессия? Чай  приехал  отдыхать, подправлять нервишки.  Какого  черта, все  это  лезет в  голову. Как-то смотрел   передачу  о  тайнах ГУЛАГа,  наворочено там,  наплетено. Сам-то  он  не  хуже  знает эти  тайны. В  горбачевскую  эпоху  одно  гулаговское  захоронение  раскапывали комсомольцы.  Он возглавлял. Черепов  там,  не меньше,  как  на верещагинском  полотне. Ужас! Потом ему эти  черепа  снились, да  не  просто кошмаром,  а вещим:  эти  черепа в  золотые  самородки  превращались,  и  он  их себе  в  загашник складывал.  Чушь,  а  вот и  не  совсем. Стал  же  он  богатейшим  человеком,  его  комсомольско-партийная  деятельность -  самородок. Теперь  он полнейший  демократ.  Глядишь,   и  от  сегодняшнего  видения - вереницы  гробов, вместо клумбы, что-то  реальное  замаячит. Но  какого  черта в  голову все это  лезет? Нет,  чтобы приятное  турусилось,  восхишало!
       Группа  его  приятелей,  с  какими он  обычно  проводил вечера,  ходил  на прогулки, разъехалась, новых он  заводить  не  пожелал. Осталось несколько  дней. Доброе самочувствие,  какое  появилось  к концу отдыха, утратилось после разговора  с  Мирой. Полезла в  голову дурацкая видеозапись перед  отъездом и нелепая  угроза Луговой. Нелепая даже  в  том  случае,  если  он просто-напросто  забудет  о  существовании  этих несчастных  женщин,  выкинет  их из  головы,  не  трогая  больше пальцем. Он,  собственно, уже  здесь,  в  тиши санатория,   необязательных  бесед  и  разговоров с  новыми знакомыми,  далеких  от коммерческих  дел и  политики,  так  и  решил: забыть Луговых и  больше  никогда к  ним  не  возвращаться. И  не  вспоминал, Мира напомнила через эту чертову  цыганку.  Дернула нелегкая   за  язык, а  он поверил. Позвонил,  оказалось,  правда. Что  тут   поделаешь, случайность. Ладно, все перемелется, все  перетрется.
       Ерошин  ловил  себя  на  мысли,  что блуждание вокруг проблемы замужества  дочери и  всех  событий с ней связанных схожи с блужданием  человека  в  лабиринте, незнающего,  где  выход. Скажи кто-нибудь год  назад,  что  он  столкнется с  трудно решаемыми  вопросами,  рассмеялся  бы в лицо. Человеческие  отношения  и  чувства перестали  для  него существовать с тех  пор,  как  он посвятил  себя  бизнесу. Все делал  рубль:  выполнял его команды и  желания,   наполнял жизнь развлечениями  и  удовольствием. Сбоев  не  было. Появились  они  с проснувшейся запоздалой  любовью к  дочери,  когда   увидел,  что  девочка  выросла и теперь тот  человек, который расширит  его  семью, укрепит его   династию, а труды и  дела    не  пропадут с  его  смертью. Любовь  к  дочери вспыхнула  как-то  сразу, и  это  необычное  чувство уничтожало в  нем сухаря и  монстра,  как  уничтожает горячая  сковородка кусок мерзлого  масла,  заставляя  его  растекаться, шкворчать, то бишь, мурлыкать  ласковые слова своему котенку. Это  приятное  согревающее  чувство ни с  чем  не  сравнимое,  разве что   с  тем запомнившимся необыкновенным впечатлением,  когда  он увидел  на  своем  счету первый  миллион  долларов.  В последнее время он стал с  Мирой  чаще  обедать и  ужинать,  приобщать помаленьку к своим  делам,  в то же  время, опасаясь,  не поздно  ли    хватился за  ее  воспитание,  как царь  Петр,  упустив  воспитание  сына  Алексея,  безнадежно  пытался приобщить его к  управлению  государством. Испорченному боярским  влиянием великовозрастному  сыну, дело царя  показалось  скучным  и враждебным. Ну,  да  он  не  царь,  а  Мира  не царевна, запросы  у  него скромнее,  хотя  и  во  многом  схожи. Он  так же  не  пощадит  родного  котенка,  если дочь пойдет  против  его  воли. На дыбу  поднимать  не  станет, но своего  добьется.
        За  рассуждениями Ерошин  не заметил,  как  оказался  возле дверей своего  корпуса,  куда  втягивался  народ,  огляделся по  сторонам,  в  надежде  увидеть прекрасную  цыганку и  договориться    провести вечер в  ресторане. Катерина  не  появлялась,  и с ущемленным самолюбием Владислав  Борисович пошел в столовую.
    
             32.
      
       Катя  и  Артем быстро  спускались по  лестнице из  столовой после  завтрака. Им  никто  не  мешал  переброситься словами.
       _Процедуры  сегодня  пропускаем,_  сказал  Артем,_ у  входа  в  санаторий  нас  ждет  такси,  мы  едем к  «бате» и  Витьку. Одеваемся.
       Катя удовлетворенно дважды  хлопнула  в ладоши. Молодые  люди,  хотя  и  сидели  за  одним  обеденным  столиком,  но  о  своих  делах, понятно, не  говорили при  любопытных курортниках.
       _ Не столкнуться  бы с  Ерошиным,_ с  опаской  оглядывая  пустое фойе, Катя и  Артем свернули  в  свою  половину  корпуса,  поднялись  на  лифте  на  пятый  этаж и  разошлись  в  свои номера. Через две  минуты оба  были  готовы  к  поездке.
       _ Не волнуйся,  он  еще  сидит  за  столом. Лифт  ждать  не  будем,_  сказал  Артем,  направляясь к  лестничному проему._ Я впереди,  ты, на  корпус отставая,  за  мной.
       В    гулкой  лестничной  шахте  никого. Артем воспользовался  пустынностью,  поцеловал  Катю,  от  чего  она  не  уклонилась,  и  молодые  люди  быстро  сбежали вниз,  замечая,  как  из  столовой  потянулись  отдыхающие.  Быстро  выскочив  на  улицу,  они  через несколько  минут  садились в  такси.
       _ Доброе  утро,_  приветствовали они  водителя. Усевшись  поудобнее, Артем сказал:_ Все,  едем,  маршрут  вы  знаете.
       _ В котором  часу  будем  на  месте?_  спросила  Катя.
       _ При  средней  скорости к трем часам  дня,_  ответил  водитель,_ плюс полчаса на  обед,  на  заправку горючим,  и  того в шестнадцать ноль-ноль тормознем у ворот  расположения.
       _ И  прекрасно,_  удовлетворилась  ответом  Катя,  она  плотнее  прижалась  к  Артему,  счастливо  улыбнулась.  Он  ответил  ей  тем же,  и  путешествие  началось.
       Из  города  они  выскочили  быстро и  взяли  курс на север. Погода  стояла  солнечная, и Катя  с  Артемом  то  и  дело оборачивались  назад, ища  глазами сверкающий в  лучах солнца белоснежный  двуглавый  Эльбрус.
       _Вам  повезло  с  погодой,_ сказал  водитель,_  не  всегда  открывается  великан,  то в  тумане,  то в  облаках.
       _ Да,  как  красиво! «Ночевала  тучка золотая,  на  груди  утеса-великана...»  прочитала  Катя. Лермонтов  мой  любимый  поэт. Как  жаль,  что  он  мало  прожил!
       За  окнами  такси  мелькали голые аллеи,  от  множества  бегущих  автомашин   асфальт  был  сухим и  серым, вскоре машина  вырвалась  из горных теснин, и  под  колеса  побежала  бескрайняя  степь  Ставрополья. На пути  мелькали  деревеньки,  автозаправки, шашлычные. Через  опущенное  стекло  до  Кати  долетали прелые  запахи южной  степи, отогретые высоким,  хотя  и  зимним  солнцем.  Таких  запахов в  Сибири в  эту  пору  она не  знала,  там  гораздо быстрее приходят  холода-консерванты,  травы и  листва не  успевают, вот  так как  здесь, сопреть,  оставляя это  дело  на   неспешную  затяжную весну с  частыми заморозками ночами,  мокрыми  снегопадами,  нудными  холодными   дождями,  хмурым  небом,  от  которого на  землю все же  опускается скудное  тепло, с  редким   солнцем, но ярким, лучистым  и  горячим,  какое   активно  съедает  снежные  сугробы, превращая их в звонкие ручьи, но  разбежавшиеся днем, они быстро  смолкают к  вечеру.  Удивляют и  разочаровывают внезапные майские снегопады,  обильные  и  безжалостные с  колючим пронзающим  ветром. Только и  осталось в  памяти  стариков знойное лето,  начиная с  мая, когда и в  Енисее начинали купаться вместе с  первыми грозами и до  самого сентября. И  травы успевали  вырасти и  созреть, и  ягода  полевая  и  таежная, и  хлеба с хорошей клейковиной...
       Катя ехала  по русским  просторам,  где  когда-то громыхали две  самые  кровопролитные  и  яростные  войны,  где текла кровь,  где  неизменно  колосились и тучнели  хлебные  нивы,  цвели  и вызревали сады с  развешенными  разноликими  плодами,  где паслись  и  нагуливали  вес стада  коров,  табуны  лошадей и отары овец,  где  трудится от  зари  до  зари русский  мужик со  своею  бабою,  которые в  былые  годы  давали своему  народу пищу и  приносили славу изобилием  своего  труда. Она  ехала к  защитникам этой  земли, к русским  офицерам, к  своим защитникам и  переживала  заново весь свой  трагический  путь с  болью в  сердце, но  и с возвышающей ее  борьбой за  саму  жизнь рядом  со  славным,  отважным и  благородным русским  офицером,  своим  спасителем и будущим  мужем. Он  догадывался,  о  чем  думает его  подруга, и  не  мешал  ей,   но  внимательно  слушал,  когда  она, встрепенувшись,  о  чем-либо  говорила.
       Ехали споро, остановились  лишь  один  раз,  чтобы  пообедать шашлыками  и  тут  же  заправили машину  горючим.  Как и  обещал водитель, к шестнадцати  часам  подкатили к  расположению  воинских  казарм, где уведомленный  звонком  по  телефону у  ворот их  встречал капитан Кулешов.
       _ Здорово  дружище,_ вылетел  из машины  Артем,  тиская в объятиях  своего  друга. Тот  ответно,  тряс  его,  хлопал  по  спине,  с  радостными  возгласами.
       Подошла  Катя,  Виктор  оторвал  от себя  Артема,  и  Катя  в  свою  очередь стала  приветствовать  своего  освободителя,  расцеловав  его со  слезами  на  глазах.
       _ Ну,  вы,  други, меня  поразили. Как  это  вас  угораздило к  нам?! Это  же из  области  фантастики!
       _ Дай  срок, Витенька,  обо  всем  узнаешь,_  сказала  Катя._ Полковник Рыков   здесь?
       _ Дома,  где  ж  ему  быть. Сейчас прямо  к  нему в кабинет  и  поедем,  он  ждет,_  Виктор  дал  команду дневальным  пропустить  машину, и друзья уселись  в  такси,  по  указанной   дороге водитель вырулил  на автостоянку,  где пассажиры  вышли и  углубились  в  расположение части по  чистым дорожкам. Катя  шла  посередине,  подхваченная под  руки парнями,  как  это  было в  далеком  городе  ее  неволи после  освобождения.
       _ Я  сгораю  от  любопытства,  как  у  вас  дела? На  какие  шишы  вы  сюда  прилетели?
       _ У  нас  все  хорошо, Витя, _ сказал  Артем,_  нас  с  тобой  вычислили турки и  сообщили Корзинину, пришлось отмахиваться,  я  тебе  подробности  потом  расскажу.  Итогом  таких  отмашек  стала смерть первого  негодяя  от  руки  турок.
       _ Что  ты  говоришь! Я  догадывался,  прочитав  твое  премудрое  письмо.
       _ Нам  удалось  с  помощью  Посольства  Турции получить  крупную  сумму в  долларах  за  мою  неволю,_  сказала  Катя,_  их   использовали на  борьбу. Мы  все  расскажем,  но я ехала  сюда  ради  того,  чтобы отблагодарить  тебя  и  полковника  за помощь.
       _ Катя, ты  уже меня  благодарила, можешь  еще  разок  поцеловать,  я  не  откажусь.
       _ Пожалуйста,_  Катя  остановила  Виктора  и  поцеловала  в  губы._  Но  это  не  все,  я  хочу  подарить  тебе  хорошую  иномарку.
       _ Вы  что, сговорились? Посидим  сегодня  в  ресторане и  достаточно.
       _ Нет,  Витя, можешь  ты  уважить мою  просьбу? Я повторяю,  я  ехала  сюда, чтобы поделиться своим  счастьем,  и  моя  денежная  благодарность тоже элемент,  без  которого счастье не  будет  полным. Пойми  правильно,  если что-то  есть,  его  не  жалко  отдавать, жалко,  когда нет  ничего и  еще  досаднее,  когда нет  из-за  обмана и  подлого  предательства.
       _ Витек,  не  отказывайся,_  поддержал  Артем,_  она мне  все  уши  прожужжала.
       _ Помилуйте,  я  не  рассчитывал  ни  на  какие  подарки. Но  я скоро   женюсь,  и приглашаю  вас  на  свадьбу.
       _ Это  прекрасно, свадебный  подарок _ машина!  Только  ты, дружище,  сначала  побываешь  на  нашей,_  сказал Артем,_  вот мы  с  Катей  заготовили  пригласительные. Проездные за  наш  счет, и  ни каких  возражений!
       _ Парализован!_ Виктор  взял  красочный  бланк  из  рук  Артема  и   конверт с  долларами.
       _  Как, сможешь  вырваться? «Батю»  приглашаем  тоже  на  таких  же  условиях.
       _ Ну,  вы  даете!_  Виктор  взглянул  на  часы,_ «батя»  освободится  через двадцать  минут. Перекурим,  я  жду краткого  рассказа о  ваших  делах.
       Парни  закурили,  Артем,  не  вдаваясь в  подробности, изложил основные моменты  их  схватки с противниками. Единственное,  о  чем  умолчал  Артем,  это о найденном  Катей мешке с  долларами.
       _ Решающую  роль  здесь  сыграла связь,  которой «батя» не  пожалел,_  сделал  вывод Артем,_ и  Катя тоже  хочет  его  отблагодарить.
       _ Да,  ты  прав.  Нам  пора, Катя,  прошу вперед,_ Виктор  распахнул  дверь полкового  штаба,  в  глубине  которого  находился  кабинет командира.
      
       Разочарованный  неудачами в  своих донжуанских  устремлениях с  цыганкой,  Ерошин с  потухшим  настроением доживал  в  санатории последние  дни. Он  вспоминал,  стараясь  иронизировать, как  в  молодости, дорвавшись до  ялтинского  пляжа, оказался  по  своей  дурости  ошпаренный  смеющимся солнцем  и пролежал   с  температурой несколько  дней. Девчонка,  с  которой  он прилетел и  рассчитывал  развлечься, упорхнула  за  эти  дни  к  другому, и  ему  пришлось подыскивать  новую. Он  тогда дьявольски  досадовал  на  себя,  вот  как  сейчас, отвергнутый   чертовкой. Его  раздражало,  что  цыганка не  соблазнилась предложенной огромной суммой. Она,  видите ли,  таким  способом деньги  не  зарабатывает,  гадать тоже  отказалась,  сказав,  что светлого  в  его пути ничего  не  видит,  и  боится огорчить хорошего  человека.
       Тем  не  менее, уже  дважды, как  бы ненароком, сказала о коротком  его  пути, в  котором  нет ничего  светлого. Ерошина недомолвки задели   за  живое. Он отправился  в  город на  рынок,  где этих  цыганок - десятки. Выбрал  одну  из  них и  послал сначала  погадать Эдуарда. Тот  вернулся довольный с масленой улыбкой на  лице.
       - Нагадала счастливую  любовь и  богатство,  правда,  придется  пройти  через большие  переживания  и  неприятности.
       -  Козе  понятно,  что  богатство   без борьбы  не  дается. А  счастье,  ты  ж  молод,  оно  обязательно  у  тебя  будет,-  ворчливо  оценил предсказание  цыганки  Ерошин.- Черт  меня  дернул связаться  с  цыганками. Ладно,  пойду, ради  спортивного  интереса.
       Ерошин, не  скупясь,  позолотил  ручку  цыганке, но  та  денег не  взяла,  гадать  отказалась  и  шарахнулась  от  него,  как  от  чумного. Раздосадованный Ерошин  обратился  к  другой,  помоложе и беднее  одетой,  но  та  тоже гадать не  стала,  сказав:
       - Тяжелый у  тебя  случай,  господин хороший. Смерть  на  твоем  челе,-  и  махая  рукой,  как  бы  отталкивая  его  от  себя, ретировалась.
       - Вот  чертовки,-  зло выругался  Ерошин,- пошли  домой, Эдик,  тут  что-то  не  то. Пистолет у  тебя  под  рукой?
       - Два, Владислав  Борисович,  грудью  защищу.
       - Ладно,  смотри в  оба. Неужели  меня заказали? Я  же  никому  не  говорил,  куда еду  лечиться. Неспроста все  это,  неспроста.
       Владислав Борисович  загрустил. Решил ехать раньше  срока  на  два  дня,  но  с  билетами никак  не  выходило: все  заранее раскуплены,  даже  бронь. Но вот  на  день раньше, бронь  осталась. Ее и  взял Ерошин,  досадуя  за  сорванное  желание убраться  отсюда  побыстрее.
      
       Накануне  вылета,  приняв  последнюю  грязевую ванну, Владислав  Борисович  отдыхал,  изучая курортную  книжку,  сколько важных  процедур  он  принял. Выходило,  не  поскупились,  отоварили  здоровья под завязку. Вошел Эдуард, в  глазах - нерешительность.
       - Владислав Борисович, вас  хотел  видеть Ваха,  грузин. Он  сегодня прилетел  из  нашего  города.
       - Такого  не  знаю,  что  ему  нужно?
       - Он хотел  вам  лично  передать кассету о  каких-то делах Миры...
       - Где  он,  черт  бы  его  побрал?
       - Он ушел,  ждать  не  стал.
       - И ты не  взял  кассету?
       - Взял,  но  боюсь ее  вам  передавать.
       - Что  за  чушь  собачья, черт  бы  тебя  побрал, где  она?
       - У меня в  кармане. Вдруг  там  опять  какие-нибудь  неприятности, помните,  как  перед  отъездом. Кассету  тоже  передал кавказец с  широкими  усами и в огромной  фуражке. Я того,  правда,  не  видел, но  этот  тоже такой.
       - Они  все  на  одно  лицо. Что  он еще  говорил? Он  что,  специальный  курьер?
       - Нет,  конечно,  попутно,  передал ваш  доверенный  управляющий.
       - Что  ж ты  его  не задержал?
       - Он  не  хотел  ждать, а  вы  только вошли  в ванную. Это  ваша  последняя.
       - Да,  завтра улетаем. Давай,  посмотрим  кассету. Управляющий ерунду  не  пошлет.
       На экране сначала было  темно,  но  слышался  чей-то смех. Потом замерцал  свет  и в спальне показался в одних  трусах Борис  Марчус. Вид  у  него  был удручающий. Он подошел  к столу,  где  сидела  полуобнаженная  Мира.
       «Ты хоть и не  сексуальный  гигант,  но  я тебя  взбодрю. Я  же    обещала,  выпей этот  стакан минералки, там есть  кое-что еще»,- она  протянула стакан,  и  Борис с  жадностью    выпил. Через минуту лицо  его  просияло,  он принялся   тихо  смеяться,  глядя  на  Миру. Она  изобразила  ему кривую  рожицу,  от  чего  Борис  пришел в  ярость и  с  кулаками  бросился  на девушку. Но  та увернулась,  и Марчус  распластался  на  полу,  дико  хохоча.
       «Все, Боречка,  конец  тебе  приходит. Увидит  тебя  такого мой папанька,  выпнет  из  моего  дома. Алкаш ты  и  наркоман. Это  я  тебя,  паскуду,  уработала, я  тебе  подливала  наркоту для  кайфа. Ишь,  жених  мне  нашелся. И  папашка  твой  тебе  не  помог. Видите  ли,  запретил бывать у меня, и  вино убрал  из  дому,  а  ты  все  равно получил  питие  из  моих  рук. Коварство  женщины не  знает  границ. Так-то,  осталось тебе  хлебнуть немного,  и  ты - мертвец.- Дикий  хохот  снова заледенил сердце Ерошина,  который с  холодной  испариной  на  лбу  смотрел жуткую  картину.- А  станет мой папанька упорствовать,  и  ему  такая  же  участь будет  уготована. Хватит  на  сегодня  с  тебя,  проспись,  не то твой  отец разоблачит мои  проделки. Иди  спи, я  помечтаю».
       Запись  закончилась.  Ерошин  не  шевелился. Какого-то  черта  вспомнилась давно  виденная военная картина в черно-белом изображении. Гитлер в бункере, он  куда-то идет с  безумным  выражением  лица. Четко  видны  его  усики,  челка,  дрожащие  руки -  все  это  принадлежит  теперь ему, Ерошину. Зачем  ему усики,  челка,  дрожащие руки  неврастеника? Он  никогда подобного  не  желал  и  никогда не  думал о  такой ахинеи,  а  вот увиделось, притаращилось,  замельтешило  перед  глазами. И цыганка   Катя, чертовка, со  своим  языком колдовским. Слабое  бабье, а  вот терпит  от  них  поражение, скорее  не  от  них,  а  за  них от  тех,  кто  за ними стоит. К  народу  себя причислили! Всегда  ведь  так  было - за  баб  воевали, без бабы и  сама  земля  ненужна! Владислав Борисович   почувствовал,  что  его скололо под  левым  соском,  и там где-то под  лопаткой  больно  кольнуло. Он  впервые ощущал такую   резкую боль в  груди.
       «Это  сердце, - подумал Владислав  Борисович,-  я  даже  не  представлял,  где  оно  находится».Надо  бы  отключиться от  нахлынувших на  него мыслей,   поберечь  сердце  от  новой  боли,  но они,  как неудержимое  и  неумолимое  американское  торнадо, захватили  его и  несли,  несли,  заставляя осмысливать  увиденное  и  услышанное. Как все же  точно определила  его беду цыганка Катя. Несколько  раз порывалась  сказать,  что  его  ждет,  но  каждый  раз уходила в сторону.  Что-то плохое. И  эти  на  рынке,  ведьмы,  что  устроили  и  наговорили! Его который  год донимает  печень и не  дает  покоя левая  нога. Целительные  грязи,  радоновые  ванны,  мастерские  массажи  сняли  боль,  как  и  в  прошлом  году. Лечащий  врач  утверждал,  что  после  третьего полноценного лечения здесь,  его  болячки забудутся. Что ж  с  ним  может  случиться? Убьет  киллер? Здесь, во  всяком случае,  нет. Охрана  жесткая. Местный детектив  бы  тоже  предупредил о  готовящемся  покушении.
        То,  что пью многовато,  это  верно. Последние два-три  дня  стал  действительно  чувствовать  тяжесть в  левой стороне груди. Придется  ограничиться  с  вином. Не больше одной  бутылки  в  день для  стимула аппетита и пищеварения. Это ж  красное  вино, чистейший  виноградный  сок!
       Завтра   будем  дома,  разберемся. Прямо  сейчас  позвоню  Марчусу. Пусть в  спальню к  сыну  поставит охранника,  а  эту, он  хотел  сказать,  сучку,  но  не  сказал,  а  только  подумал, дочь  же,  любимый его котенок, пусть больше  не  допускает  до  сына.
       - Кассету   надо  сохранить на  всякий  случай. Кто   снимал - для  меня  загадка. Будем  выяснять. Ясно  одно: с  Марчусом действительно творится что-то неладное. Может  быть,  просто розыгрыш?
       - Не похоже,  голос Миры  натуральный. А Бориса  я знаю  мало,- удрученный увиденной  сценой,  снедаемый  ревностью,  сказал  Эдик.
       - Ладно, налей  мне  полстаканчика, да  пойдем  на обед. Ты  вот  что, разыщи  моего  лечащего  врача, пригласи  его в  номер  послушать  мое  сердце, что-то  там  покалывало.  Сейчас,  правда,  прошло. Но  ощущение  неприятное,  какое-то  землистое, тяжелое, отпевают будто кого-то,  а  я  рядом  стою и  слушаю. Неприятно.
       - Может, вам  не  стоит пить  вино?-  несмело возразил  Эдуард.
       - Это  вино  пили  короли, тут один натуральный  сок,  только сто лет  назад выжатый  и  закупоренный  в  бутылки.
       - Сейчас  везде  полно  подделок, я этим  барыгам  не  верю. Все у  них супернатуральное. Американские  попугаи.
       - Молодец,  я  тоже  к  таким  же  барыгам  отношусь,  ты же знаешь  размах моей  торговли. Привезли мы  сюда с  тобой не суррогат  и  не  подделку,  сам когда-то выбирал в  одном из   погребов Жиронды. Да маловат  запас  оказался.
       - Вот  бы  и  не пили,- Эдик в свои  годы быстро уразумел,  что  пьянство человеку  не  приносит  очки, если даже  он сказочно  богат.
       -Ладно,  я  порцию  снизил  наполовину. Однако  кино  не  выходит  из  головы. Что  там  могла  изобрести  Мира? Ума  не  приложу.
       - Борис накачивался  вином  до  потери  пульса. Нальют ему, а он,  как  ягненок покорный. Мира  тут  ни при чем. Сам  упражнялся. Душонка  у  него  оказалась песчаная,  размыло,- попытался  заступиться  за  девушку Эдик.
       - Ты не  прав,  за неделю  от  вина непьющий  человек  алкоголиком  не  станет. Вот   разве наркотики  подмешивала? Слышал  ее  слова, это  допускаю, с  нее  станется,  коль  она  с  такой  ненавистью к  Марчусу.  Ну,  погоди, доберусь  я  до  тебя, Мирочка, на  второй  же  день выдам  замуж! Ну и  кино! Из  головы  не  выходит, этот идиотский  смех Бориса...
      
       Самолет  набрал  высоту  и,  ровно  работая двигателями в  безоблачной  выси, уносил пассажиров в Сибирь. Стюардесса сообщила свои  шаблонные сведения о характере полета, о  правилах, о пилотах,  пожелала  бодрого  настроения. У  Ерошина  его  не было.  В  душе, партизаном  в  засаде,  сидела  тревога за  судьбу  дочери,  которую Марчус-старший выставил  из спальни  сына в тот  вечер, когда  он  после повторного просмотра  злополучной  кассеты позвонил  ему. Кассета,  вопреки  опасениям,  не  сгорела. Он  вез  ее домой, как  мину  замедленного  действия, которая  взорвется при  встрече с дочерью. Взрыв   погасит  только быстрая  свадьба.
       Марчус-старший  был очень  не  в духе. Владислав  Борисович чувствовал,  как накалилась  трубка  и  обжигает  его  ухо. Родион сообщил,  что  сын тяжело заболел, у  него какой-то  нервный  срыв.  Но  на  какой  почве не  сказал. Борис находится  дома на  постельном  режиме.
       Ерошин сидел  возле иллюминатора. Он  не  любил,  когда его  задевали пассажиры или  стюардессы, снующие  по  проходу. Мысли  его  были  заняты Мирой и  вновь  расстраивающимся    замужеством. Поэтому  он, против  обыкновения, не   обращал  внимания  на  пассажиров, сидящих рядом  с  ним. Он  чувствовал справа локоть  Эдуарда  и довольно. Но  все  же   глянул вправо,    и раньше  смотрел,  видел,  как на третьем  пассажиром месте  в  их ряду усаживалась   женщина,  закутанная по-старушечьи в оренбургскую шаль. Теперь  она сняла  верхнюю одежду,  как,  впрочем, еще раньше, Ерошин  с  Эдиком,  но   еще  некоторое  время сидела  закутанная шалью,  видно,  боялась простуды,  и  вот  только  теперь сбросила ее  с  головы  на  плечи,  поправляя  свои шелковистые в  завитушках, белокурые длинные  волосы. Ерошин хорошо  видел  профиль,  она  даже повернула  чуть-чуть  голову в  сторону  иллюминатора,  то  есть  к  нему,  и  он  замер, словно  к  его  виску приставили  холодное  дуло  пистолета. Это  была цыганка  Катя!  Только  волосы белокурые, перекрашенные, в  остальном - копия. Ерошин взволновался от  такой  наглой  подставы в  санатории,  посчитал  себя  облапошенным легкомысленным  мальчишкой. Теперь  он  уверен,  что все нелепые предсказания  о  его  коротком  пути,  о  смерти на  его  лице, об  увиденных неприятностях с  его  дочерью,  и,  наконец, сама видеозапись - все  это  козни этой   зловещей  Катерины! Но с  какой  целью? Слава  Богу,  об этом  позоре знает  только  один  верный  телохранитель. Проглотив сухой ком раздражения, Ерошин в иступленном изумлении, перемешанном с  негодованием, срывающимся    голосом воскликнул:
       - Катя,  как  вы  здесь  оказались?!
       Цыганка сначала не  повела  ухом, сердя Ерошина  своим  пренебрежением к  его  персоне,  он  было собрался   снова  окликнуть  ее  по строже, по-прокурорски,  но вот,  кажется,  до  нее  дошло.
       - Вы меня  спрашиваете? Как  вы  узнали мое  имя?-  цыганка удивленно  улыбнулась,  заинтересованно глядя на Ерошина голубыми, как  Байкал, глазами.
       - Очень  просто,  ты  цыганка  Катя,  и  у  тебя  на  голове  парик!- воскликнул   он с  перекошенными  от  гнева  губами, подался вправо,  через кресло Эдика, встревоженного и  тоже немало  удивленного  сходством,  яростно вцепился в ее  шелковые  волосы,  пытаясь  сорвать  парик.
       Катя  от  неожиданности вскрикнула,  хватаясь  за  голову  руками.
       -Что  вы  себе  позволяете, гражданин, мне очень  больно, отпустите! Да вы  пьяны!- закричала   девушка на  весь  салон,  привлекая  всеобщее внимание  пассажиров.
       - Как  можно схватить  за  волосы такой  прекрасный  девушка?- воскликнул с кавказским  акцентом сидящий четвертым человек с  черными  усами,  блестя   золотыми  коронками,  и  в  низко  надвинутой на  лоб  широкой  кепке.
       - Простите,  но  именно такая же  девушка, только с  черными  волосами  выдавала  себя за  цыганку Катерину в  санатории.
       - Вы  жестоко  ошибаетесь,  гражданин. Я -  Екатерина  Луговая,  это  мои  натуральные  волосы, и  ни в  каком  санатории я  не  была!- громко  и  чеканно  произнесла возмущенная  девушка.
       - Вах-вах!-  проговорил  кавказец, всплескивая  руками,- как ни харашо!
       - Вы Луговая!- дико вскрикнул Ерошин,  вглядываясь в  ее синие глаза вместо  антрацитовых,  хватаясь за  сердце и  хрипя:- Ввязался в  драку с  бабами и  проиграл...
       - Да, я - Катя  Луговая!- повторила  она  внятно, наклонилась к  обознавшемуся,  распластанному  на  коленях у Эдика  Ерошину и тихо проговорила   на  ухо,- а  вы  Ерошин,  мой  лютый  враг!
       - Помогите,  мне  плохо!- Ерошин резко приподнялся  с  колен телохранителя и  откинулся на  спинку кресла. В груди вспыхнул  огонь,  глаза заволокло черным  дымом,  и  от внутренней натуги  погасить пламя, они  закатились,  губы посинели.
       - Стюардесса, кислород! Немедленно,  человек  умирает!-  вскочил ошалелый Эдик,  он  стал  нажимать  на кнопку  срочного  вызова,  но как  видно,  она  не  работала. В  салоне пронесся злобный  людской  ропот. Кто-то, сидящий напротив,  повернулся к умирающему  и  тоже  жал на кнопку. Из  хвоста самолета   бежал  на крик Эдика мужчина. Следом показалась  стюардесса.
         - Дайте человеку  валидол!-  кричал  кто-то.
       - У нас  нет  валидола, шеф  не  жаловался на  сердце. Нужен баллон  с  кислородом.
       Прибежал,  по  всей видимости,  врач,   протиснулся  мимо  перепуганных коренастого кавказца и  Кати,  которые пытались в  свою  очередь дать  дорогу  врачу, но, выходя,  мешали ему пробраться к  Ерошину,  который  не  подавал  признаков  жизни.
       Прибежала  стюардесса с кислородной подушкой, но  вместо  маски торчал, как в  насмешку,  один  шланг. Врач прощупал  пульс,  его  не  было.
       - Помогите вынести больного  в  проход,-  сказал  он  Эдику,  который  обезумевший,  красный,  как  рак,  стоял  навытяжку на  своем  месте.
       Просьба  подействовала, подхватив  сильными  руками  грузного  Ерошина,  он поднял  его,  но мешали   кресла,  чтобы перенести разом  в  проход.  Врач,  протиснувшись к стенке,  попытался  подхватить  ноги  умирающего,  с  трудом, но тело перенести   все  же  удалось, и  врач резкими  движениями рук  о  грудную  клетку попытался реанимировать. Результата не  было. Принесли  кислородную  маску,  надели  на  Ерошина. Врач    сделал  еще  несколько  попыток заставить заработать  сердце,  но  все  усилия оказались  напрасны.
       - Все,  он  мертв. Инфаркт миокарда, я - кардиолог,- стирая  со  лба  пот,  проговорил  врач упавшим  голосом.
       Эдуард был  в  отчаянии, он стал  искать  глазами Катю,  она  стояла  в  проходе бледная  и  величественная, как  богиня Афина, обеспечившая  победу избранным воинам,  но с  затуманенными глазами от состоявшегося  людского  побоища. Эдуард  различил в  этих  прекрасных  глазах крупные слезы. Глаза были очень  похожи  на цыганские,  правда, синие-синие. Только  один человек  мог  понять  состояние Екатерины  Луговой,  это  кавказец с  широкими  усами и огромной кепи, низко  надвинутой  на  глаза.  Он и  она  стояли  плотно и  монолитно, словно два  Аякса,  осмелившихся  грозить  богам. Он стоял сзади  девушки  и  поддерживал  ее за правый  локоть, время  от  времени  сжимая его своей  цепкой, мускулистой  рукой. Эдуарду  показались очень  знакомыми черты этого  человека. Но  это  было  мимолетное  подозрение, забота  о  мертвеце, составление  акта о скоропостижной  смерти бизнесмена  Ерошина вытеснили  его. Тем более что и Катя Луговая,  и кавказец больше  не сидели  рядом,  а  ушли в  хвост  самолета,  где  были  свободные  места. Больше  их  Эдуард  не  видел. Его волновала  будущая  встреча с   Мирой,  объяснения скоропостижной смерти  шефа, а  также занимала кассета,  находящаяся в  багаже и способ  ее  уничтожения,  как  улику  против любимой девушки.

             33.
      
       Мира без  всяких эмоций ждала приезд отца. Он  сообщил  ей вчера, что  прилетит  раньше.  Ему до  чертиков  надоели  санаторий и  безделье,  к  которому   не  привык,  но коварно  добавил: «А  еще, котенок, из-за твоих  чудачеств». Со  всеми  своими  пороками он всегда  и  всем  твердил:  надо трудиться  в  любом возрасте,  ибо,  предаваясь праздности и  лености,  мы  тем  самым сокращаем свою  жизнь. Мира  знала  его  формулу,  потому  нисколько  не  удивилась,  что  он возвращается раньше  срока. Вместе  с  ним Эдик.
       Цыганка  и  аптекарь   не  обманули. Борис   в кошмарном  состоянии. Днем он выглядит вполне благопристойно и рвется на работу  в офис. Но как только  наступает  вечер,    меняется,  походит  на  безумца,  просит вина и  требует  к  себе  Миру. Отец  в  первый  вечер   домашнего  ареста Бориса послал  за  Мирой,  звонить и  разговаривать с  ней  не  хотел. Мира  приехала,  но ее  обыскали,  извлекли из  сумки  шкалик,  который  она  приготовила Борису. Номер  не  прошел, шкалик  тут  же  уничтожили. Борис  с  кулаками  набросился  на нее,  когда  она  вошла  в спальню,  заявив,  что слуги ведут  себя оскорбительно. Больше  ее  ноги  здесь  не  будет.
       Но  на следующий  день Борис  закатил  такую  истерику, что помощник Родиона  Самуиловича, с  его  разрешения, разыскал Миру и  умолял приехать. Мира  вылила  остатки адской  жидкости  в капсулу  из-под капель в  нос,  спрятала в  сумочку  и  поехала к  Борису. Ее  снова  обыскали,  но  капсулу   оставили,  поскольку Мира  демонстрировала  насморк,  и  даже пыталась у  всех  на  глазах накапать в нос.
       Борис  ждал  девушку, как  богиню. Оставшись  наедине  с  женихом,  она  полезла к  нему  в  постель,  украдкой  нацедила в  стакан с  водой часть жидкости.  Борис  выпил, и страдания  его прекратились. Мира старалась  его не  беспокоить, и парень вскоре уснул. Невеста  сунула   в карманчик  плавок флакончик  с  остатками питья,  оделась  и  уехала домой,  сославшись  на  ожидаемый  телефонный разговор с  отцом.
       И  вот  она  ждала отца  и  своего  возлюбленного. Гнева  отца  Мира  не  боялась,  укротит  его ласковым  поцелуем,  капризным  тоном,  надутыми  губками и всякими  другими  артистическими штучками,  на  которые была  мастер. Потом,  если  надо  они  поедут к  Марчусам, и отец воочию убедится,  что  сталось с Борисом. Кому  нужен  такой  муж  и  зять?
       Убеждаться отцу  не  пришлось. С  борта  самолета Эдик по  своему  мобильному  телефону сообщал  о  скоропостижной  смерти Владислава  Борисовича. Мира  сначала   не  поверила,  раскричалась на  Эдика,  что не  ожидала  от  него  такой  дурацкой шутки. Но Эдик  повторил слова  о  смерти, и Мира вскрикнула. То,  что  она  когда-то смутно рисовала, свершилось  помимо  ее  воли, и  все-таки  перед  глазами промелькнула  статичная и  зловещая тень  цыганки,  тут  же она  сменилась тенью с  рожками  картавого  аптекаря: Мира  снова  панически  закричала,  заголосила,  на  ее  крик  прибежала няня Ася.  На ходу  вытирая  фартуком изработанные кухней руки,   им  же  смахивая пот  и  страх с  лица своего, едва  добившись  от  Миры причины    истерики,  запричитала о  благодетеле и  кормильце, заубивалась  о  сиротинушке  круглой,  о  горемыке несчастной, о  судьбинушке  невезучей,  о  былинке  не  устоявшей  на  холодном  ветру, о  ворогах,  обступивших  былинку со  всех  сторон,  готовых сорвать-истоптать,  выпить  все  соки,  всю  кровушку у беззащитной крошечки, у  цыпленка  неоперившегося.
       Слушая заупокойные  причитания  няни, Мира  прекратила  реветь белугой и, вникая в горестные  слова  причитницы,  стала  осознавать,  что действительно    одна  одинешенька в  этом злобном  мире,  если не  в  круге волков,  способных  драть  живое,  то в  круге  гиен уж  точно, гораздых  поживиться  мертвечиной. Ей  стало  страшно: да,  за  нее  теперь никто  не  похлопочет,  даже  тот,  кто  это  мог  сделать, близок  к  своему  концу,  если  конечно, у  него  не  найдут в  плавках  капроновый флакончик  и  не  отберут. Не  подписала  ли  она  и  себе  смертный  приговор с уничтожением ненавистного жениха? Завтра  же отцовские  псы примутся  раздирать  его  империю  на  клочки,  хотя  отец говорил  ей,  что  в  банке  лежат  ее  образцы  подписей  и  придет день  и  час,  когда она  в  его  отсутствие сможет представлять его во  всех  делах. Для  этого,  разумеется, надо  учиться, учиться  и  еще  раз  учиться.  Она  знала,  где  отец  хранит ценные бумаги на  предъявителя,  вызубрила  коды валютных  вкладов  за  рубежом,  усвоила  его  инструкцию,  как  до  них  добраться.
       - Я  тебе  сообщаю  коды потому,  что  ты  моя  единственная  наследница, мой любимый  котенок. Ты  должна  понять весомость  моего  шага. Эти  тайны  я  бы  не  доверил  даже  твоему  мужу,  будь  им  Владимир,  или  теперь Борис. Я  и  ты,  больше  никто  не  должен  этого  знать! Вклады крупные, хватит на  две  жизни.
        Теперь,  оставшись без  отца  и  вспомнив эту последнюю  беседу, она  устыдилась своих  мыслей, а  тем  более слов,  сказанных в  раздражении Борису: «что такая же участь ждет  папаньку,  если  он будет   отдавать  ее  замуж  за  нелюбимого  человека». Теперь отца  нет.  Она  вольна  выбирать  себе мужа и друга. Это  будет  Эдик. Но  сможет  ли  он помочь  ей  в  управлении  огромным  хозяйством,  не  имея  за  плечами  ни  образования,  ни  практической  работы? Он  всего-навсего  отличный  любовник,  сильный  парень  и  старательный служака. Она  теперь  молила Бога,  чтобы Борькин идиот-телохранитель,  пропустивший ее  с   капсулой,  обнаружил у  Бориса  смертоносную  порцию  питья и  отнял ее,   тем  самым  спас бы жизнь своему   молодому  хозяину.
       Мира  прошла  в  ванную,  умылась  холодной  водой,  глянула в зеркало и  увидела  там отнюдь  не  растопыренного,  мало оперившегося  цыпленка,  а суровую и  мужественную властелину. И Мира приказала  себе: «Завтра я  соберу   короткое  совещание  исполнительных  директоров и  при  доверенном  управляющем объявлю во  всеуслышанье, что  в  связи  со  смертью  отца,    беру  на  себя  все  его  полномочия,  как    наследница и  совершеннолетняя  гражданка».
        Такую  игру отец,  к  счастью,  провел с  ней  незадолго  до  вылета   на  лечение. При  чем,  не  надеясь  на  память дочери,  набросал на  листе  схему,  словно что-то  предчувствовал. Но то, что  касалось  ее  интересов, она стала быстро схватывать и  запоминать. Теперь отцовские  наставления  пойдут в  ход без  промедления. Новым начальником  службы  безопасности сделает Артема Белянина,  если  он  согласится. Правда, в последнее  время он исчез с ее  поля  зрения,  завтра  же  она пригласит  его  в  отцовский  кабинет и  поговорит  о  должности. На  худой  конец, есть Броневой. О нем  много  наслышана  и  от  отца,  и  от покойного  Владимира. Как  бы  теперь  пригодилось все то,  чего  она не  хотела  знать,   пропуская  мимо  ушей  фирменные  новости. И  все  же  Мира  мысленно   похвалила себя,  что  после  минутной  растерянности собралась.    Сознание того, что  стала могущественной  и  богатой, вернуло  ей твердость и мужество. Но  она  ошибочно  полагала,  что  богатство  укрепляет  мужество и  другие  добродетели. Это  действует  алчность -  наиболее  пагубная  черта человека,  развивая в  нем  страх за  потерю состояния,  а  страх родной  брат предательству -  самому  гнусному действу. Эти элементы уже  заиграли в сознании Миры,  и  относились  они  к  Эдику. Любовь - любовью,  она возникает  не из чего, как  родник  из  земли,  подходи - пей, а  богатство кружкой из  источника  не  зачерпнешь. Его  беречь  надо,  как  зеницу  ока,  и зрение не  терять при  чтении в  темноте. К  сожалению,  Мира  впервые  поняла, что методы управления, свалившегося  на  нее хозяйства, покрыты мраком собственной  непросвещенности. «Доверенному  управляющему Квашнину,  кажется,  нет  сорока, мужик  симпатичный,  правда, женат. Но  это  неважно»,- пришло  интересное соображение  Мире,  отодвигая в  сторону  чувства к  Эдуарду.
       Клуб противоречивых мыслей роился  у  нее  в  голове,  когда  она  решала поехать    к  Марчусу и просить у  него  совета в связи  со  смертью  отца;  затем пройти к  Борису  и незаметно  извлечь смертоносную  кубышку  из  его  плавок,  если  он  ею  еще  не  воспользовался.
       Въезжая  во  двор к Марчусам,  Мира  поняла,  что  опоздала.  Здесь  стояла  машина  «Скорой  помощи». Случилось то,  к  чему она  вела Бориса. Она  не  жалела  его,  но со  смертью отца    уже никто не      угрожал   свободному  выбору. Наоборот, оставаясь влюбленным с  надеждой  на  ее  руку, Борис был  бы  весьма  полезен со  своим многоопытным папочкой. Смерть отца,    опустившая на девушку тяжкий траурный  полог, вопреки  всем канонам  родственных отношений не  парализовала энергию,  а  подхлестнула,  взвинтила  ее,  высветила  изнутри пагубную  природу  алчности,  когда  она  заставляет переступить через все святое, выработанное человеческой моралью. Вопреки толстовскому  наставлению: думай  хорошо и  мысли созреют в  добрые  поступки, Мира чаще думала  плохо,  и теперь, торопливо  поднимаясь в  гостиную  Бориса,  обливалась  страхом не  за  его жизнь,  а  за утраченные перспективы помощи  и  сотрудничества, словно это  была  не  недавняя  школьница,  а  матерый делец,  для  которого за  чертой  выгоды  ничего  святого  не  существует.
       В гостиной кто-то светился бледным,  перепуганным  лицом,  а в  спальне стояли отец Бориса, его  личный  врач и  двое  охранников.   Над широкой кроватью с  белоснежной  постелью,  где  лежал Борис,  склонились  медики.
       Мира  тихо  вошла в  спальню,  прислушалась,  встала сзади охранников,  рядом  со  столиком,  на  котором сиротливо стояла    неполная бутылка  с минеральной  водой  и  стакан.
       Врач «Скорой»,  а  это была Анна  Прокушева, наконец, отстранилась от  тела  Бориса и, сдерживая  гнев, сказала:
       - Он  мертв. Он    был  мертв еще до   нашего  приезда. Кто может сказать, что произошло с молодым человеком полчаса  назад?- Она  обвела  взглядом совершенно  потерявшего  лицо Родиона  Марчуса; Миру,  злобно  смотревшую  на бригаду медиков, как  бы  обвиняющую в несостоятельности выполнить  свою миссию; охранников,  кого-то  из  прислуги,  прибежавших на  крики;  наконец  на личного  врача Марчуса,  прибывшего  первым на  звонок стража,  дежурившего  у дверей  спальни.
       - Час  назад  он  пил минеральную  воду из этой  бутылки,  я ему  прислуживал,- сказал  охранник.- Подал  в  постель стакан  и  вышел.
       - Вино  он  пил?
       - Ни  грамма, ему  строго  запрещено. В  доме нет  ни бутылки.
       Воцарилась  долгая  тяжкая  пауза, все  взоры были  вновь  обращены  на покойного Бориса. Родион Самуилович стоял убитый с  трясущимися  руками, с  бескровным восковым лицом, но с  сухими страдальческими глазами, видимо,  еще  не  веря в  случившееся.
      - Думаю, это  передозировка  наркотиков,- вынесла  свой неумолимый  вердикт врач «Скорой».
       - О  чем  вы  говорите!- воскликнул Родион  Самуилович,- он никогда  ни  в  чем  не  был  замечен! Только  на  той  неделе в  течение  нескольких  дней  излишне  увлекся вином. Но  я  запретил  ему пить и строго  контролирую.   Четыре дня подряд  мальчик  не  брал в  рот ни  капли и  находился  под  постоянным  наблюдением.
       - В  таком  случае,  вызывайте  милицию,  отдавайте  на  анализ   минеральную  воду,  какую  он  пил,-  сказала Анна Александровна.
       Все  повернули  взоры к бутылке.
       - Но бутылка  исчезла!-  взревел  охранник,-  она  только  что  стояла  здесь.
       - Это Мира!-  воскликнул несчастный  отец. - Я  все  время  подозревал  ее в  нечистоплотности.  Догоните  ее!
       Охранник  бросился за  Мирой,  на ходу набирая  номер телефона охранника  ворот.- Не  выпускай  ни  одной  машины, Мира  не  выезжала? Она стоит  у  ворот? Задержи  ее!
       Мира сидела в  машине  бледная  и  сигналила, требуя раскрыть  ворота. К  машине  подскочили сразу  два  охранника. Мира  опустила  стекло.
       - В  чем  дело,  черт бы  вас  побрал,  почему  не  открываете?- излюбленной  фразой  отца встретила их гневная  Мира.
       - Выходи,  Мира,  есть  разговор,-  ухватил девушку за  руку телохранитель  Бориса,   одновременно  открывая  дверку машины.
       - Мне  нечего  тут  делать. Я  боюсь  мертвецов,  тем  более  что два  дня  назад  спала  с ним.
       - Все  равно выходи, это  приказ  шефа,  он   хочет  задать  тебе  несколько  вопросов. И  первый,  зачем  ты унесла из спальни бутылку  с  остатками  минералки?
       - Ты  спятил, я  ее  не уносила,  мне  стало  дурно от  второго  покойника, я  выпила  остатки  и  бросила  пустую на  ковер.
       - Какого второго покойника? Ты  сходишь с  ума!
       - Тут  поневоле  сойдешь. Я  приехала  сказать, что  прибывает самолет из  Минвод, в нем  летит мой отец. Он  умер в  дороге. Я к  вам за  помощью, а  тут Борис  окочурился.
       Охранники  опешили. С  минуту  длилось  молчание.
       - Ну, дела!-  сказал телохранитель,-  все  же мне  приказано  тебя  задержать. Пошли к  шефу, расскажешь  ему все, что  мне  сказала.
       - Хрен с  вами, пошли,- Мира зло распахнула дверцу и,  не глядя  ни  на  кого, отправилась в  дом,  ощущая  себя  оклеветанным  полководцем,  но с  представившейся  возможностью донести  до  государя истину  о  виктории  оного сражения своими  устами  победителя.
       Объяснения  Миры,  относительно  злополучной  бутылки,  которая валялась, действительно,  на  ковре спальни удовлетворило, а сообщение   о смерти отца в самолете,  следовавшего  из Минеральных Вод, ввергло Родиона Марчуса не в меньшее шоковое  состояние, что и  внезапная  смерть   сына. Сможет  ли удержать от  развала торговую империю  города,  игровой  бизнес и  прочее производство эта  взбалмошная  девчонка,  которая  должна  была  стать  членом его  семьи? Осталось  ли завещание покойного? Вряд  ли. Сам  же  Родион еще не  писал завещания,  хотя многие  активы числятся  за  сыном. Стоит  ли  давать  советы девушке,  круглой сироте, как  поступить с огромным  хозяйством,  или  дождаться  выводов  криминалистов о  причине  смерти  сына и потребовать  возмездия?
       Убитый личным горем,  а может больше внезапной смертью Ерошина,  которой  возрадуются миллионы обкраденных им  граждан, а  также и его несчастью, Родион Самуилович впал  в  депрессию и до  утра   не  мог собраться  с  мыслями,  а  пришло  утро,  впервые  в  жизни он сам  слег в  постель, предоставив развиваться  событиям без  его волевого  слова.
      
       Прибывший наряд оперативников из  горотдела милиции  нашел в  постели  Бориса маленький  капроновый флакончик  из-под капель в  нос. В  нем оставались  следы  какого-то  неизвестного  наркотика. После  тщательного  анализа  и  вскрытия  трупа  Бориса, криминалисты пришли к  выводу, что неизученный препарат вызвал сердечную  недостаточность и  остановку  сердца. Но  странно,  в  крови у  погибшего этот  след  наркотика обнаружен не  был.
       Родион Марчус обвинил  Мирославу Ерошину в  умышленном спаивании сына с  добавлением  порции этого  неизвестного  наркотика и категорически потребовал следствия. Свое  обвинение  он  строил  на    признании телохранителя  Бориса,  который осматривал  сумочку  Миры за  три  вечера  до  трагедии  и  видел именно  такой флакончик  с  каплями,  что  найден в  постели умершего.
      
       Самолет из  Минеральных Вод прибывал в  город ранним  утром. Тускло светили в  морозном  воздухе фонари аэропорта, плавала и искрилась льдистая изморозь,  заставляя ежиться пассажиров,    покинувших теплый  борт. Прикинув,  что  до выхода с  летного  поля  всего полста  метров, люди  потянулись вереницей,  не дожидаясь запоздавшего  автобуса.  Первыми  среди  них  торопливо  шагали  Екатерина  Луговая  и кавказец. Последний  воспользовался относительной  темнотой  и коротким  движением   сорвал широкие усы,  затем вынул  надоевшие камуфляжные зубы,  приподнял на  высоком  лбу  кепку,  и  если  бы Эдик  видел  эту метаморфозу  преображения человека,  то    наверняка бы узнал в  нем Артема Белянина, слегка  прихрамывающего на  левую  ногу,  обутую в ботинок  с  неестественно  толстой  подошвой. Но Эдуард  оставался в  самолете в  ожидании своих  людей во  главе с  управляющим  Квашниным и официальных  властей,  чтобы  снять с  борта  покойника.
       С  небольшими сумками в  руках Катя  и  Артем  прошли через ворота,  минуя павильон  выдачи  багажа,  направились  на  платную  автостоянку.  Там  они рассчитались  за услугу,  сели  в  свой  автомобиль  и поехали  в  город.
       - Артем,  меня  мучает  угрызение  совести,-  сказала  Катя, после  того,  как  машина  вырвалась из  лабиринта улиц  аэропорта на  широкую  автостраду.
       - В чем? Неужели в смерти  Ерошина?
       - Не  только, мне  жаль  несчастного  Марчуса. Вряд  ли  бы  Мира  сама нашла  такую  меру избавления  от  ненавистного  жениха, не  внуши  ей Эдик мысль   о визите к  цыганке,  которая нагадала  ей  то,  что  нагадала.
       - Мира  нашла  то,  что  искала. Наш  текст, переданный  цыганке лишь только  семя. Кто  мог  предполагать,  что из  него Мира выпестует   орудие  смерти для несчастного Бориса. Мы  тогда  даже  не  знали Бориса  Марчуса и  не  предполагали о возможной любовной связи Эдика и  Миры.
       - Тогда мы только  хотели  внедриться к Ерошину при  помощи Эдика,  о  чем  он  совершенно  не  подозревал. И,  тем  не  менее,  человек наверняка погиб.
       - Если случилось  худшее,  его смерть  на  совести  Миры. Ты  можешь  простить любого  за  причиненные тебе  страдания,  ведь  память о  них  стирает  время, но  забыть о  страданиях  мамы не  имеешь  морального права. Она  едва  не  погибла от  рук  бандита и  до  конца  дней  останется  калекой. Сейчас ты приедешь,   увидишь ее  страдающую,  беспомощную, а  ведь она  могла  быть  здорова  и  счастлива. У  нее складывались отношения  с   хирургом. Не  заступись  она  за  себя,  я  уверен,   никогда бы не  вышла    из  подвала Ерошина.
       - Да,  ты  прав,  когда-то  я  давала себе   аннибалову клятву безжалостно  отомстить своим  врагам. Тогда  я  не  представляла сложность борьбы. Что  бы  я  могла  сделать одна  без тебя  и  твоих  друзей!
       - Защитить женщину и ее  детей,  первейшая  обязанность  мужчины. Она,  только  она делает  мужчину сильным  и  мужественным. Он  живет  ради  женщины  и  совершает  свои  подвиги  тоже  ради  нее. А  слезы  любимой  женщины, мужчина  должен  расценивать,  как  потерянный бриллиант.
       - Ты  прав,-  вновь  согласилась  Катя, -  мстить женщине так же  низко,  как  и  расправляться  с  нею. Поэтому  оставим  молодую  фурию в  покое. Она  сама воздаст  себе.
       -  Предвидение  женщины часто  попадает в  десятку, потому  не  возражаю. Но  при  одной  оговорке,  если  и  она  оставит  тебя в  покое. Вдруг  язык у  Эдика окажется  длинным,  на тебя  могут  выйти менты, как  на свидетеля смерти  Ерошина.
       - Об этом узнает Мира  и  начнет новую  охоту?
       - Примерно  так.
       - Что  же  нам  делать? Уезжать  из  города?
       -  Родная  земля всегда лучшая  опора  для  ног,  а  родные  стены - крепость. Я  не желаю терять этот  оплот,  тем  более знаю -  наше  дело  правое.
       - Ты  же  теперь  не  сможешь выполнять  роль  сторожа в  особняке и  придется  обороняться вслепую.
       - Не  могу,  но  что-нибудь  придумаю. Если  у  Миры  есть  хоть  грамм здравого  смысла,  она оставит  тебя в  покое.  У  нее появятся  новые  ценности, а  буквально завтра   свалится  столько забот и хлопот,  что  будет  не  до  тебя. Ну,  вот  мы  и  приехали, поспешим  обрадовать приездом наших родных,-  сказал  Артем, подруливая  к  гаражу.
      
        Скоропостижная  смерть шефа ничем  хорошим не светила   Эдику. Откровенно говоря,  он  боялся  встречи с  Мирой и в  аэропорту,  куда  она  не  приехала,  и в  особняке,  куда Эдуард явился  после  того,  как  тело  покойного  отвезли в морг  для анатомирования. При  первой  встрече Мира хоть  и  бросилась  к  нему  на  шею со  слезами,  но этот горячий  порыв был остаточными  чувствами и вскоре  сменился холодным обращением.  В  кабинете  отца, поставив Эдуарда едва  ли  не  по  стойке  смирно, Мира  стала  расспрашивать,   как все  случилось, нервничала,  проявляла нетерпение  и  грубость в  вопросах, беспрерывно вскакивала с  крутящегося  кресла  и  вновь  садилась.
        Эдик еще в  дороге терзался сомнениями:  стоит  ли  рассказывать Мире об увлечении  шефа  цыганкой,  о   тех    роковых  предсказаниях  его  короткого  пути,  о попытке  гадания на  рынке, о  том,  как  шеф обознался  в  самолете, приняв  за  цыганку некую Екатерину  Луговую, что послужило  огромным  эмоциональным  всплеском, а  за  ним смерть,  и  что   в  кавказце узнал сходные  черты с  Артемом  Беляниным.  Вся эта подозрительная  кутерьма повлечет за  собой неприятные дознания и  нервотрепку. Шефа  уже  не  вернешь,  и  он решил  ограничиться тем,  что Владислав  Борисович по-прежнему много  пил, очень встревожился  полученной  и  просмотренной какой-то неприятной видеозаписью, полученной накануне вылета, у  него  даже  случился сердечный  приступ,  а полет    добил  его. То,  что  отец последнее время плохо переносил самолеты и  пил, как  бочка, Мира  знала  сама.
       - Где  же  эта видеозапись? Сгорела?- спросила  встревоженная  Мира, беспрерывно курящая  сигареты так,  что работающий  вентилятор не  успевал выгонять дым  за  окно.
       -  Нет, шеф сам просмотрел  ее, отдал  мне,  велел упаковать в  багаж  и  приказал хранить,  как  зеницу  ока. До багажа меня  не  допустили менты,  при  мне  досматривали. Взяли  на  анализ  оставшееся  вино и на  просмотр  кассету,  хотя  я  возражал вместе  с  Квашниным.
       - Что  же  там  было?
       - Я точно  не  знаю,-  соврал  Эдик,-  но  шеф сказал,  что  речь о  тебе  и  Борисе.
       - Ты  врешь,- не  поверила Мира,-  ты  видел запись.
       - Он смотрел  один,  приказал мне  выйти, как  и тогда,  перед  вылетом в Минводы. Я  только  слышал  через  дверь  невнятно  твой  голос  и  чей-то  безумный  смех. Наверное, пьяного Бориса,- попытался сгладить свое вранье  Эдик.
       Мира нервно  курила,  делая  глубокие  затяжки. Она помнила,  как  отец выставил  телохранителя за  двери при  просмотре видеозаписи  Луговой,  прикованной  к  постели. Так же  он  мог  поступить  и  в  санатории,  если чувствовал, что дело  касается  семейной  репутации. Неизвестность  заронила в  душу девушки  тревогу. «Все  это  не  случайно,-  размышляла  Мира,-  та  сгорела,  а  эта,  о    пьянке с Борисом, осталась невредимой. Кто  же так  ловко снял наши  оргии, и о  чем я там  говорила? Вдруг  о  наркотиках? Узнаю, кто  снимал - удавлю!»
       Мира  снова  стала  допытываться  у  Эдика о  подробностях  коварной  записи. Но  Эдик  только  повторил едва  ли  ни  слово в  слово свой  рассказ,  добавив только  то,  что  кассету  принес все  тот же  таинственный  кавказец. Не уяснив  сути,  Мира  осталась  очень  недовольная событием и  отчитала  парня  за плохую  службу.
       - Я-то  тут  причем? Как  шеф  приказал,  так я все  и  сделал,- оправдывался Эдик.
       На  следующий  день Мира  узнала от управляющего Квашнина результаты вскрытия трупа  отца. Препарирование  позволило  установить   причину  смерти: в  крови умершего оказалось много  алкоголя,  что  вызвало инфаркт в  неблагоприятной обстановке.  Вывод  экспертов Миру устраивал,  и  она   приняла  судьбу  такой,  какая есть,  обозначенная зловещими тенями цыганки  и    картавого аптекаря с  рожками.
         
      
       Покойник  в  доме не  смутил следственную  машину. Более  того,  уличить человека   проще,  когда  он морально  подавлен. Как  говорится,  по  горячим  следам Миру допросили  на  следующий  день после  смерти Бориса в  присутствии  ее  адвоката. Она  решительно   положила  на  обе  лопатки следователя, показав ему находящиеся в  своей  аптечке несколько штук подобных пузырьков с  каплями в  нос,  так  как  постоянно страдала  от  насморка. Именно такой и  сейчас  лежит в ее  сумочке. Она  не  отрицала,  что  вечерами    выпивала вместе с Борисом, не  отрицала  интимной  связи,  так  как  хотела  выйти  за  него  замуж,  о  чем знал  весь  дом Ерошиных,  а  также  Марчусов.
       - Моя  вина  лишь в  том,  что  я  не  сдерживала  желание Бориса выпивать,-  говорила  Мира вполне  рассудительно.- У  нас  демократия,  и  каждый  волен  делать,  что хочет.  Вот  Борис  и  хлестал французское,  а  то,  что он  употреблял  наркотики,  никто  не  догадывался.
       Тогда  следствие  попыталось  уличить Миру во  лжи,  показав обнаруженную в  багаже отца видеозапись с  известным нашему  читателю текстом и  смыслом, в  которой, в  частности, были  такие  слова: «Все, Боречка,  конец  тебе  приходит. Увидит  тебя  такого мой папанька,  выпнет  из  моего  дома. Алкаш ты  и  наркоман. Это  я  тебя,  паскуду,  уработала, я  тебе  подливала  наркоту для  кайфа. Ишь,  жених  мне  нашелся. И  папенька  твой  тебе  не  помог. Видите  ли,  запретил бывать у меня, и вино убрал  из  дому,  а  ты  все  равно получил  питие  из  моих  рук. Коварство  женщины не  знает  границ. Так-то,  осталось тебе  хлебнуть  не много,  и  ты - мертвец».
       На  это  Ерошина ответила:
       - Мало  ли что  я  могла  наболтать по-пьянке. Я  собиралась  выйти  за  него  замуж,  не  по  любви,  а  по  расчету,  чтобы в будущем  соединить  два  наших  капитала. Так зачем  бы  я  его  угробляла? Тем  более  что  мой  отец   хотел этого замужества, не  надеясь  на  свое  подорванное  здоровье. Теперь  я  - сирота,  и  Боренька  был бы  моей  опорой.
       Показалось  ли  это  объяснение  для  следствия  убедительным, история,  как  говорят,  умалчивает. Только Миру никто  задерживать  не  стал, не была  взята с  нее  и подписка  о невыезде. В то  же  время  в правоохранительных  органах заметили, что  адвокатская  контора торгового  дома  «Ерошин и  дочь» заработала  энергично. 
      
       Оплакав  и  похоронив сына, Родион Самуилович медленно возвращался к активной жизни. Но у  него  уже  не  было в  глазах той искры  деловитости,  какая наблюдалась все  эти  годы  его стремительного  восхождения  на  финансовый  олимп. Он  потерял  наследника -  главный  стимул  его  трудов. Есть,  конечно,  близкие  родственники, престарелая  сестра и ее дочь - племянница,  что  замужем  за Анатолием. Но  разве  они  способны  заменить  любимого  и  единственного сына! Для  кого он  теперь  будет  стараться,  наживая  ненависть соотечественников?  Он  остался  в  бурном  океане жизни  без  компаса,   без звездного  неба,  по  которому  можно  верно двигаться в  заданном  направлении. Направления  нет,  он  в  тупике. Только остается месть  этой  девчонке, но  он  не  уверен в ее  полной  вине. Официальному расследованию Родион,  разумеется, не  доверял. Докапываться  до  истины  придется своими  силами.
       Родион  Самуилович вызвал к  себе нового начальника службы  безопасности Стремника.  Прежнего    с  треском выгнал, обвинив в ротозействе в  отношении  сына.  Стремник  явился  немедленно и  обрадовал  своего  шефа  прытью:
       - Я собирался вам  доложить,  что  накопали мы по  делу Ерошиной,-  сказал  озабоченный Стремник.- К  нам  в  руки попала копия видеокассеты, она проливает  свет на  обстоятельства  смерти  Бориса.
       - Где эта  запись,  покажи  немедленно.
       Стремник вынул  из  кожаной  папки кассету,  и  через  полминуты Родион Самуилович,  оцепенев,  слушал  и  смотрел знакомую нашему  читателю  видеозапись. Не  успели смолкнуть  последние  звуки,  как  несчастный  отец  с негодованием воскликнул:
       - Я  подозревал в  нашей  беде  эту коварную женщину,  теперь я  не  сомневаюсь: она,  и  только  она  погубила  моего  единственного  сына. Я  уничтожу эту сучку,  чтобы  мне это не  стоило. Через  сутки  я  жду  твои соображения.
       Родион Самуилович всегда  мрачнел  от  междоусобиц.  Касались  ли  они  его,  друзей  или  незнакомых людей. Исторического  опыта  доставало,  чтобы  понять,  какой  вред они  наносят государству  и  обществу. Ослабнет  государство,  ослабнет  и  он. Нет  интереса  жить в  шатающемся  доме. Родион  был  уверен,  что своими  делами    укрепляет  устои  этого  дома:  оборот  его финансовой олигархии почти  не  выходил из страны,   в  основном насыщал регион, в  котором  рождался. Родион  даже  изобрел  себе  формулу,  которую  пропагандировал:  только  крупный  капитал способен на  большие  свершения и преображения  нашей жизни. Его личную жизнь захваченные  ценности уже  преобразили,  так  же  как и   москвичей-партнеров.  В  городе  он  укрепил  и расширил  производство   отечественных  и зарубежных напитков, вкладывает свои  деньги в  жилищное  строительство.  Хлеб  строек - цемент, готов  был  засохнуть, как  корочка хлеба,  но  он не  дал. Завод-банкрот выкупил и  реанимировал. Да  что  говорить,Родион Марчус  творит  добро! Пальцев  не  хватит загибать. И  вот  вынужден ввязаться в  тайную войну с  этой девчонкой. Ну,  да  Бог  простит...
      
             34.
      
       После  смерти Владислава Борисовича, многие наблюдатели предполагали, что  торговая  империя и  игорный  бизнес Ерошина  затрещат по всем   швам. Заявление Мирославы  Владиславовны  на   совещании акционеров торгового  дома,  что  она,  как  прямая  наследница  усопшего,  принимает  на  себя  все  полномочия отца,  многих   не  успокоило,  а  наоборот  встревожило и  вызвало  сепаратистские  настроения. Первым  отпочковался  игорный  бизнес,  а  в элитных  кругах поговаривали,  что отторжение  не  обошлось  без влияния Марчуса. От  Миры  эти  слухи  тщательно  скрывали,  но  и  до  нее  дошли такие  разговоры, и не  на шутку встревожили. Она  усилила  охрану особняка,  из  которого почти  не  выезжала, а вскоре ей доложили, что владельца казино,  в  прошлом вора-рецидивиста,  нашли мертвым со  странной наркотической  передозировкой. На  следующий  день  Мира, все  еще  находясь в  черном  траурном  платье, но со вздыбленной, ошеломляющей прической своих и  без того  непокорных  волос,  собрала всех владельцев  акций в  обширном  кабинете отца. Доверенный  управляющий Квашнин сообщил  почтенному  собранию кто  и  какой  долей  акций владеет в ее фирме. Андрей  Николаевич коротко,  но  четко  доложил о  положении  дел.
       - Ну  вот,  освежил Андрей  Николаевич  мою девичью  память, только  он  ничего  не  сказал о  бывших  наших  игроках. Главного  из  них,  говорят, нашли мертвым  в  своей  постели.-  Мира  расхохоталась, впиваясь злыми  глазами в каждого мужика, сидящего за  длинным  столом,  от  чего те чувствовали себя  оскорбленными.- Он,  говорят, страстно  любил,  как Борис Марчус, красное  вино Жиронды. Обпился,  несчастный. Дружки  -завистники подмешали какое-то  снадобье. Так что ли, Баталин?-  обратилась она  к  новому начальнику службы  безопасности. 
       - Я не  проверял, Мирослава  Владиславовна, но  краем  уха  слышал,  будто бы  так.
       - Ай-ай!-  покачала  головой  Мира,- что же  они  теперь - делят игрушки меж  собой,  эти дружки-завистники?- девушка продолжала  всматриваться  в  лица  мужиков, наблюдая,  как обидчивое их  выражение менялось у  одних - на удивленное,  у  других - на испуганное.
       - Говорят, будто бы  делят,-  кротко  ответил Баталин,-  если  вас  интересует,  я  узнаю.
       - Незачем  мне  голову забивать  такими склоками.  Были  бы  они  наши люди,  а  то самостийные  демократы, пусть хоть  глотку  друг  другу  перегрызут,  нам-то  какое  дело!-  Мира   махнула  рукой  и  объявила:- Совещание  окончено, все  свободны, а Андрея Николаевича  прошу  остаться.
       Почтенные акционеры покорно встали  и  молчаливо  удалились. Мира  насмешливо  наблюдала за  их  шествием,  которое  замыкал  Баталин. Он  оглянулся,  она приветливо помахала  ему  рукой  и  обратилась к  оробевшему управляющему.
       - Какое впечатление, Андрей Николаевич, произвело  на этих директоров наше  коротюсенькое  совещание?- спросила  она Квашнина,  игриво  посматривая  на  него.
       - Думаю, глубокое, Мирослава  Владиславовна.
       - То-то же,  а  ты, Андрей Николаевич,  не  думаешь от  меня  бежать?
       - Ну что вы,  Мира,  где  же  я  еще  найду  такой жирный кусок хлеба.
       - Вот  так-то  лучше, а-то,  Мирослава Владиславовна, язык  сломаешь. Мне  бы  хотелось почаще  тебя  видеть,  да  словами  перебрасываться.
       - Но  мы  же очень  часто  говорим по  телефону,- Мира  встала из-за  стола,  принялась прохаживаться  по  кабинету, подражая  генералиссимусу,  повелительным  жестом усадив  назад  поднявшегося Квашнина.
       - Телефон -  это  мертвое,  я  хочу  живого  общения,  хочу брать у  тебя  уроки  управления.
       - Это мне  надо брать у  вас   такие  уроки. После  сегодняшнего  совещания,  думаю,  мало кому  захочется отделяться.
       - Посмотрим,  куда  кривая  выведет наших  акционеров,   отец   отзывался  о тебе  двояко,-  Мира все  также игриво  поглядывала  на  вспотевшего управляющего.
       - Как же вас  понимать? -  удивленно  вскинул полудужья  черных  бровей Квашнин.
       - А  так,  он  мне  говорил, что ты  человек  умный,  но  у  тебя порой  не  хватает  жесткости,  людей больно  щадишь.
        - Я  стараюсь с  людьми  находить  общий  язык,  договариваться,  убеждать,  делать каждого  своим сторонником. Это гораздо легче и  выгоднее,  нежели иметь  дело с человеком,  восстановив  его против себя своими  категорическими требованиями.  Я  же  не  имею  такой  власти,  какой обладаете вы.
       - Но я  хочу  ее  дать  при  определенных  обстоятельствах.
      - Я  рад  получить большие  полномочия, но  все  же  мои принципы  я  не  хотел  бы  бросать,  это  знаете,  как во взаимной  любви:  ты  даешь,  и  тебе  не  скупятся.
       - Прекрасно! Ты  вовремя  заговорил  о  любви,  я задыхаюсь  от  скуки без  любовника. Ты  любишь свою  жену?- со  всей  прямотой своего неискушенного  характера  сказала  Мира.
     - У  нас  двое  детей.  Мы  достаточно  пожили вместе, и  теперь  наши  отношения  переросли в  глубокую  дружбу,-  уклончиво  ответил Квашнин.
       - Не увиливай,  идем,  выпьем  вина,-  она  подошла к Андрею, и  подняла  его за  локоть.
      - Но я слышал, вы  увлечены Эдуардом,-  осторожно  заметил Андрей.
        - Эдик  мне  не пара,  мне  нужен  такой,  как  ты. Башковитый,  образованный,  опытный,- Мира  решительно  извлекала  Андрея из-за стола, тот поспешно    подхватил девушку,  и  она,  прижимаясь  к  нему,  направилась в  свою  спальню,  где  на  столике стояли бутылки  с  вином,  закуски.
       - Мира,  но  еще  рабочее  время,  и мне  надо  отдать много  распоряжений.
      - Я  не  возражаю, отдавай. Разве из  моей  спальни они  не  дойдут  до адресата или  будут  менее  весомые?
       - Напротив, волшебная Мира,  гораздо весомее!-  воскликнул Андрей, распираемый вспыхнувшим  в  груди  отчаянным задором,  и  дрожащей   рукой,  стал  наливать вино в  фужеры.
       Дни  следовали  за  днями,  складываясь в  недели и месяцы.  Наблюдатели, предрекающие  гибель  империи Ерошина приумолкли. Ни  один  филиал,  ни  одна   торговая  ветвь  не отваливались больше от могучего торгового  дома. Никто  не хотел,  чтобы    родственники нашли  своего  главу в  постели  навсегда  уснувшим.  Работа  и  жизнь  шла  своим  чередом.  Правда, огорчил пожар в  одном  из  магазинов  с  оргтехникой. Спасти  почти ничего  не  удалось,  убытки  тянули  на   десятки  миллионов  рублей. Пожарники  утверждали,  что пожар  возник  из-за  оставленного на  ночь включенного  электрического  калорифера,  то  есть из-за халатности  персонала. Но  это  событие  не  слишком  огорчило  Миру,  увлеченную любовью своего управляющего.
      
      
      
       В  эту роковую ночь в  особняке дежурил Эдуард со своей  бригадой. Он давно    знал,  почему  Мира  стала   его  избегать: в ее  спальне часто и  надежно  обосновался  управляющий  делами фирмы Андрей  Квашнин. Эдик глухо ревновал.  Что мог предпринять против  вероломной  акции своей  властелины несчастный  телохранитель? Надежды  на  Мирину  любовь,  которая  несла  не  только наслаждения,  но  и благополучие, стали  рассеиваться.  Парень уже  не вспоминал гадание  цыганки,  все  больше и  больше  утрачивая  влияние на  девушку,  неожиданно  показавшую  себя крутой  в  делах. Он  был  молод,  не  опытен,  не  образован,  а  Мире нужна крепкая опора. Вот  и избрала  себе Андрея.
       Могучие руки парня  не  раз  сжимались в увесистые  кулаки,  когда он видел  вечерами  стоящую в  гараже  или  во  дворе  машину  управляющего,  глухо  стонал,  наливаясь  злобой к  этому  смазливому мужику,  отобравшего у  него все  на  свете и  грозился   под  горячую  руку  разделаться с наглым донжуаном. Но  горячая  рука  никак  не подворачивалась,  и   Эдик ненавидел    ту любовь,  которой  любил эту  несносную  женщину.  Если  бы  он  умел  анализировать,  то неизбежно  пришел  к  выводу,  что  любовь  эта не  настоящая, лишь подогревается редкими  встречами в знакомой   спальне, различными посулами на  будущее, хорошей зарплатой бригадира охранников и  ее  личного  телохранителя,  когда  она  вынуждена выезжать  по неотложным  делам в  город. Тогда  бы  он  легче переживал охлаждение  к  нему  Миры.  Но  парень не  опирался на  требования  рассудка,  считал,  что  любовь его неземная,  послана  Богом, и он,  страдалец,   обязан   нести  чашу  с  ядом над  своим  ртом и  только   сам будет  виновен,  если яд  прольется. Боясь  расплескать  чашу,  страдая  от  перегрузки   невеселых  мыслей,  Эдик расхаживал по  вестибюлю,  прислушивался к  звукам третьего  этажа. Оттуда  одно  время  доносилась попсовая  музыка, визгливый  голосок  Миры,  потом все  стихло.
       Удрученный Эдик   услышал  стук  в дверь. Он  насторожился,  подошел к  видеокамере,  и  тут  ему  доложили  по  телефону,  что его  хочет  видеть  жена Квашнина. Эдик хорошо знал  эту  элегантную,  порывистую красавицу   и немедленно впустил в  дом.
       - Эдуард,  он  здесь?-  не  здороваясь, спросила  женщина срывающимся  от  волнения  голосом.
       - Вы о  ком, Галина  Михайловна?-  прикинулся  непонимающим  Эдик.
       - Ты  же  прекрасно знаешь, о  ком  я.  Его  машина  стоит  во  дворе.  Позволь  мне  забрать домой   мужа,  у  нас  случилось  несчастье.
       - Какое,  Галина  Михайловна,  вам  нужна  помощь?
       - Нет,  помочь  ты  ничем  не  сможешь. Справиться способен  только сам Андрей  Николаевич,- Галина  Квашнина решительно   направилась к  лестнице.
       - Я не  могу вас пропустить,  Галина  Михайловна,  остановитесь. Меня  выгонят  с  работы.
       - Ты  же  любишь  Миру, неужели  тебе  нравится,  как  с  ней проводит  вечера  и  ночи  мой  муж?- с  презрением  глянула  на  молодого  человека    возбужденная  женщина.- Тебе  нравится  сторожить  их  преступную любовь? Не  останавливай  меня,  коль  у  тебя нет  смелости прервать эти встречи.
       - Хорошо,  но  что  вы  хотите сделать?
       - Увезти  мужа  домой,  он  там  сейчас  очень-очень  нужен.
       - Ладно,  я  вас  провожу,  только мне  надо  вас  обыскать, -он  внимательно  осмотрел ее  стройную  фигуру, а  плотно сшитый  дорожный брючный  костюм нигде  не  оттопыривался и  не  давал  повода усомниться,  что у  женщины где-то спрятан пистолет.
       - Эдик, я  жена вашего второго  лица фирмы,-  с  укоризной глядела  на  молодого стража Галина.
       - И  все  же  снимите с  плеч  вашу  курточку и  на  этом  ограничимся.- Ревность  возмутилась и  повязала  волю  Эдуарда по  ногам  и  рукам. Он  и  сам  подумывал бросить службу,  чтобы  не  знать  и  не  слышать,  как  над  его  чувствами   смеется эта  девчонка,  но все  не  решался,  надеясь  быть  обласканным.  Так пусть   эта  смелая  женщина оборвет  его  страдания,  хотя  бы  на время    дежурства. А завтра -  расчет.
       Галина  Михайловна  расстегнула  молнию, сбросила на  пол куртку  и повернулась  вокруг  себя,  демонстрируя,  что торчащей из-под  одежды пушки  нигде нет.
       - Вот  так-то  лучше, -  сказал  удовлетворенно  Эдуард, и, нарушая  инструкцию, не  стал  больше  удерживать  Квашнину. Более  того,  поднялся  с  ней  на  второй  этаж,  чтобы и  там  ее  не  задержал дежурный  охранник  из  его  бригады. Далее  путь  свободный. Пусть  разбирается в постельных  делах  эта  троица сама.
       Эдик присел в  кресло  в  ожидании  развязки  и  был  оглушен короткими еле  слышными пистолетными  хлопками. Он барсом  бросился  на  третий  этаж, ворвался в  спальню   Миры,  и  замер  на  месте от  жуткой  картины.
       - Вы  думаете,  мне за  них  что-нибудь  будет? Нет, я  их застала в  постели,  полюбуйтесь,-  сказала Галина  Михайловна ясно  и  четко.- У  меня  двое  детей от  этого  подонка. Я отомстила  и  за  вас, Эдик.  Вызывайте  милицию.
       Галина  Михайловна опустилась безвольно  на  пол,  положила  рядом   дамский  пистолет,  и  закрыла  лицо  руками,  чтобы  не  видеть   залитые  кровью, обезображенные  смертью обнаженные  тела.
       У Эдуарда  затрещал сотовый  телефон. Застреленные   любовники гипнотизировали, и   парень  не  отрывал  от  них  взгляда,  как  и  второй охранник, восковой  фигурой  маячивший в  дверях. Телефон настойчиво бомбил  мертвую  тишину низкими  октавами, и, наконец,  разбудил  Эдуарда. Он машинально ответил.
       - Эдик,  это я, Баталин, где там Мирослава, что-то не  отвечает.  У  нас жуткое  «ЧП»,  горит головной  универмаг фирмы, думаю,  это  поджог.  Передай как-то это  Мире. Ты  что,  оглох?
       Эдуард  не  оглох,  он  просто  не  мог сказать  ни  слова.
      
       Артем  узнал о  смерти  Миры  Ерошиной и  пожаре в  универмаге из  «Вечерки»,  и, прочитав, изумился:  «Как точно угадала  Катя - эта  фурия  нашла  свое».
        «Несчастье, как матрешки: малая  сидит в  большой. У бедного  человека  несчастье чаще  всего  вызвано безденежьем,  и  чем  безысходнее  его  положение,  тем круче  невезуха.  У  богатого почва  иная -  злоба  и  ненависть. У  Миры  всего  было вдосталь. Не  хватало только  доброты, которую  не  купишь  ни за  какое  золото. Пусть ее  судит Бог, -  думал  Артем, шагая домой из  гаража.- Нам  пора  раздать последние дружеские долги. Начнем  с  Кости».
       После  свадебного  вечера на семейном  совете  было  решено отдать  молодоженам квартиру Веры  Андреевны, а сама  она  переходит жить к Беляниным.
       - За  сватьей  нужен уход,-  сказала Мария  Ульяновна,- я выхожу  на  пенсию,  вот  и  буду ее  опекать. Квартира  трехкомнатная, места  хватит. Выздоровеет  окончательно,  будем решать  иначе.
       Катя сначала  не  соглашалась,  но,  поразмыслив,  что  ей  надо  продолжать  учебу,   и  наверстывать  упущенное,  уступила. Она с  утра  до  вечера  пропадала в  университете, Артем открыл  одну  шиномонтажку,  но  душа к  этому  бизнесу  у  него  не  лежала,  и  он на  оставшиеся деньги организовал школу единоборств. Подходящие  помещения  нашлись при  Доме  офицеров. Вот  оттуда  и  возвращался  Артем,  купив  газету  в  киоске.  Катя должна  быть  уже  дома. Так  и  есть, в  окнах  квартиры горел свет.
       Артем  нежно  поцеловал  жену,  выбежавшую ему навстречу,  и  молча  подал  газету.
       - Я  уже  знаю, Артюша. На  факультете  эту  новость успели  обсосать.
       Они  прошли в кухню,  где  Катя готовила  ужин.
       - И  каково  же  мнение народа?-  спросил  Артем,  присоединяясь к  готовке.
       - Я  интервью  не  брала,  но у  меня  появилась новая  подруга с первого  курса,  Люся,  я  тебе о  ней  уже  говорила.  Она  с  Ерошиной в  одном  классе  училась и    выдала  резюме: «Этого  следовало  ожидать. Чтобы  умело  пользоваться богатством,  надо быть  богатым и  культурным  не  в  одном  колене, а   заработать  состояние  своим  горбом.   Недаром  же  говорят,  как украл, так  и  спустил». Умная  девочка. Я  едва  не  покраснела  от ее аргументов.
        - Не  понял.
        - Я говорю  о найденных  долларах. Они тоже  не  трудовые.
       - Вот    потому  всем  нашим  друзьям,  кто помогал  нам  в борьбе, мы подарили и дарим солидные подарки.  Остальные деньги  пустили  на оборудование  школы единоборств,  ты  это  знаешь. Пацанов  и  девчат  ставить  на  крепкие  ноги разве не благое  дело?
       - И все  же,  как  права  Люся.
       - Она  права,  но я  готов  взять  старт к  богатству  в  одинаковых  условиях,  как   при забеге на  марафон.  Их нет,  и  никто  не  создаст. Но  у  меня  есть  желание чего-то  достичь,  а  желание  -  есть  двигатель  прогресса,  и  денежки  эти  будут  работать  на  прогресс, -  Артем оторвался  от  шинковки капусты,  подошел  и  поцеловал  Катю.- Это  тебе взятка,  чтобы  ты  больше  не возникала за  доллары.
       - Какой    коррумпированный делец!-  воскликнула  Катя,-  но я  взяток  не  беру  и  отдаю  тебе назад,-   и  сама поцеловала мужа.
       - Ну, что ж,  дружище, мы  квиты,  хотя  за  находчивость я  обязан тебя  премировать,-  и  Артем  вновь  сладко  поцеловал жену.
       - Стоп-стоп,  этак  мы не  поужинаем,  а  я  чертовски  проголодалась  и  сейчас  заплачу.
       - Я  не  меньше, и  скажу  тебе, к  сожалению,  мы  так и не  дошли до  того, чтобы любимая  женщина не  проливала слез  от  неустроенности  быта. А  ее  слезы -  оценка деятельности  мужчины. Выходит,  я  действую  только  на  двойку.
       - Ты,  мой  милый,  на все  сто. Салат  готов,  гуляш  тоже, рушь  хлебушек, и  я подаю горячее.
       После  ужина супруги  вернулись к прерванному  разговору.
       - Прочитав  заметку,  я вспомнил о  твоем  пророчестве.
       - То, что я  сказала: воздаст сама себе?
       - Да, и вот  теперь  думаю:  молодая  женщина,  обеспеченная,  живи  без  злобы,  алчности и  зависти,  и  дела твои принесут людям  только добро. Ан,  нет! Есть  ли  среди  олигархов люди  добра?
       _ Откуда,  ты  только  что сказал: живи  без  алчности.  Добро с  алчностью рядом  не сидело. Но оставим эту  тему,  ты  лучше  скажи,  примет  ли наш  подарок Костя  на свой день  рождения?
       - Он  решительно  отказывался,  так же  как  и  Анна  Александровна,  но я  их  уломал.  Косте покупаем  домик  для дачи в  Артамоновке.  Там есть  недорогие  варианты.  Леониду  Прокушеву  отдаем  деньги,  и  он  заплатит за свой последний  курс учебы. Вот только  так.
       - Хорошо,  я довольна, и  бесконечно  счастлива, -  она  поцеловала  мужа, прильнула к  нему  грудью, а он, разомлевший, увлек  ее  в  спальню.
      
    
       С. Сухобузимское