Операция Хамелеон

Жил-был дурак. Но не Иван. Временами его звали Колей, но это не было его именем. Да и дурак-то он был по профессии, а не по болезни. В свои пятьдесят с лишним лет он ровно тридцать пропарился в местах различной отдалённости и весь его трудовой стаж насчитывал от силы пару месяцев. Сволочью он не был, хотя приходилось и воровать и "косить", и наркоманить. Врал он так же легко, как и пил. А пил он всё: воду, водку, бражку и коньяки, если подвернутся, политуру, жидкость для зубов, волос и для мойки окон. Не пропускал и растворители, которые годились для внутреннего употребления. "Пить можно всё, что горит!" - весело говаривал он, когда не терял человеческий облик. За этим обликом он следил ревностно. Прикид на нём был всегда "от фирмы". Даже, если он нёс его домой в положении далёком от вертикального.
   В тюрьмах он был как дома. Безконфликтный и располагающий к себе, Коля всегда имел друзей и товарищей, которым сбагривал несъедаемые таблетки от дурости. И за это всегда был одариваем табачком, чаем и другими удовольствиями. Таким он мне встретился в испанской тюрьме. Благодаря ему я не откинул копыта от зимних холодов, потому что зачалился в застенки в летней одежонке, а пенитенциарной системе пиренейщины, до лампочки нужды отдельного зэка, от медицины до элементарного покрытия тела. Коля одел меня с ног до головы. Я же, как мог, пытался облегчить его повседневную жизнь в чужой языковой среде. Попытка научить его испанскому провалилась сразу же, не смотря на явный интерес Коли. Голова его, точнее внутренности головы, наотрез отказывались знакомиться с новыми словами и грамматикой и отправляла Колю в мир грёз после любого временного периода учёбы. Некоторого успеха мы вместе добились, выправляя его старческие признаки. Коля выгнул сгорбленную спину, перестал подволакивать ноги и с интересом начал разглядывать своё отражение в зеркале.
   Нас объединяло не только советское прошлое, но и брезгливо-ироническое отношение к тюрьме, жильцам, правилам, охранникам и всему остальному. Поэтому, за нашу идеологию, мы оба оказались в спецтюрьме с драконовскими порядками, плохой кормёжкой, но с вполне сносным персоналом. Правда, верховная власть тут принадлежала самым гнусным представителям пиренейского мыса европейского полуострова Азии. Я понял, что мы с Колей должны исправляться. Сидели мы в разных блоках и переписывались по официальной внутренней почте.
   Подумав немного, я сделал первые шаги к нашему переезду в более приятное для искупления вины место. Сначала я понаписал Коле текстов испанскими буквами, что ему, для успешного понимания, что от него требуется, а также для объяснения его нужд, позарез нужен персональный толмач и чтобы меня приглашали на эти мероприятия.
   Он добросовестно отдал это администрации. Его отфутболили. Я писанул новые и Коля стал настаивать. Руководство взъелось и перекинуло Колю в мой блок. Первый раунд был выигран. Мы стали тратить меньше времени на инструктаж и атаковали в лоб всю местную управляющую банду.
   - Вы только посмотрите на него, - говорил я врачу, соцработнику, психологу или воспитателю, когда мы оказывались на приёме - Он же идиот. У него даже пенсия была по дурости, но он её лишился, потому что попал в тюрьму и не прошёл из-за этого медицинское освидетельствование. Кто же ещё, кроме идиота может учиться четыре года на языковых курсах в одном и том же классе для начинающих?
   Коля сидел при этом разговоре и с умным видом взирал на очередного убалтываемого специалиста.
   - Его обязательно нужно перевести в другую тюрьму. Сам он никогда этого не попросит, потому что не понимает происходящего. А когда его выпустят за ворота, он опять попадёт под нехорошее влияние и вернётся обратно сюда.
   - Ну что вы всё за него говорите, - слабо отбивался представитель пенитенциарного центра, - Пусть он сам что-нибудь скажет.
   - Пусть, - соглашался я, - Только вы его сами спросите, но набором самых простых слов, чтобы он вас понял и мне не пришлось переводить, оставляя вас в сомнении в правильности моего перевода.
   - Как ты себя здесь чувствуешь? - ласково вопрошает владелец кабинета, обращаясь к Коле.
   - Де пута мадре (аналог русского ЁТМ) - отвечает Коля и, подумав, добавляет, - До самой смерти.
   Работник растерянно смотрит на меня. Я закатываю глаза к потолку и говорю:
   - Мы можем поговорить наедине?
   - Да, конечно! - спохватывается собеседник и вежливо выпроваживает Колю из кабинета.
   - Его заклинило, - объясняю я, оставшись лицом к лицу, - На одном из уроков в тюремной школе преподаватель подняла тему смертей и ритуалов захоронения в разных странах. Нашла о чём говорить с зэками! Ученики там понарассказывали, а у него в голове осталась только одна фраза. Вы обратили внимание, что он сказал её грамматически правильно?
   - Боже мой! - впечатляется специалист и делает себе пометку, что Коля нуждается в переводе в другую тюрьму, ближе к посольству его страны, которое облегчит Колину жизнь.
   Вскоре мы удостоились внимания психолога. Молодая особа с умными глазами выслушала мои объяснения и не прониклась. Я тоже не сдавался и предложил ей самой спросить Колю.
   - Ты понимаешь по-испански?
   - Понимать хорошо, говорить плохо, - улыбнулся ей Коля.
   - А писать?
   - Писать отлично!
   Психолог вытаращила удивлённо глаза, покопалась в памяти и вспомнила одно русское слово.
   - Отлично "нет"?
   - Отлично "си", - продолжал упорствовать Коля.
   Она берёт в руки, написанную мной бумагу, где, от имени Коли я просил эту аудиенцию, и смешивая и коверкая слова заявляет:
   - Ты писать это "нет"!
   - Си, си...
   Картина маслом: психолог смотрит на меня, а я на потолок, Коля на нас обоих. Мы, как и раньше, выставляем его за дверь и я доверительно сообщаю нужному специалисту пару-другую дополнительных фактов о Колиной дурости, неправильному к нему отношению и усугубляю цитатой из одного из моих ранее написанных рассказов. Процесс продвинулся дальше.
   В нашем блоке Коле не повезло, он попал в камеру, где плохо работал душ. Колин сокамерник боялся вызвать недовольство администрации и вполне обходился жалкими струйками воды, капавшими из разбрызгивателя.
   Коля возмущался и я пару месяцев писал для него жалобы и просьбы отремонтировать. Жалобы администрация игнорировала. Было дело, душ попробовали отремонтировать. Вода закапала хуже, чем раньше. Мне надоело Колино нытьё, я взял бланки и написал две одинаковые малявы:

   "В течение двух месяцев, как я нахожусь в этом блоке, я прошу отремонтировать душ в камере. В результате - ноль или становилось хуже. Для того, чтобы отремонтировать душ, техник должен выполнить следующие действия:
  1) Войти в отсек трубопроводов.
  2) Отключить воду в камере
  3) Демонтировать механизм кнопки душа
  4) Прочистить его, отремонтировать или заменить
  5) Поставить механизм на место
  6) Включить воду в камере
  7) Убедиться, что душ работает корректно»

   Места на бланке не хватило, чтобы добавить издевательский восьмой пункт "выйти из отсека", но зато я написал следующую фразу: "Надеюсь, что мне не придётся писать письмо в посольство моей страны, чтобы прислали водопроводчика, который устранит проблему".
   На одном бланке я написал "директору, копия в техническую службу", на втором - наоборот "в техническую службу, копия директору".
   Администрация вздрогнула. Ей ещё икалось предыдущее письмо Коли своему послу, которое я ему надиктовал.
   Душ отремонтировали за полтора часа!
   На следующий день нас вызвал воспитатель, самое главное звено всех возможных перемещений и изменений в жизни зэка. На его фэйсе отчётливо просматривалось стремление отправить Колю куда подальше, чтобы он не умнел рядом со мной и не мешал спокойной жизни отдельной испанской тюрьмы.
   Коля заранее включил "дурака" и уже через двадцать минут нашего собеседования “эдукадор” произнёс заветную фразу:
   - Как только придёт положительный ответ из столицы, мы отправим его в другую тюрьму. Думаю, что в течение двух месяцев это произойдёт.
   - Ха-ха! - смеётся Коля, когда мы покидаем воспитателя, - Ну и кто из нас дурак? Я или они? Теперь я хочу написать жалобу...
   Я молча смотрю на него и Коля не договаривает фразу. Потом спохватывается и бьёт себя ладонью в лоб.
   - Ну да! Дурак я, дурак!
   - Ты из роли-то выйди! А то привыкнешь.
   Увезли Колю подленько, по-испански, не дав никакой бумаги, не предупредив. Сунули в приоткрытую дверь камеры мешок для шмуток: "Ты сегодня уезжаешь". И он уехал.
  Ровно за пять месяцев кропотливой работы с работниками тюрьмы мне удалось добиться того, что другие зэки выпрашивают годами.

   На новом месте в "Мадрид-6-Аранхуэс" Колю приняли на хорошем уровне. Уже через три дня он получил оплачиваемую работу. Через год начал выходить в трёхдневные отпуска. Но сорвался и дал по фейсу испанскому педофилу. Этого нельзя делать в испанской тюрьме! Карцер, перевод в плохой модуль, отобрали работу и отложили на неопределённое время неиспользованные отпуска.