Воспитатель

Воспитатель в тюремной системе Испании - лицо важное. Educador - официальное название профессии. Это не просто воспитыватель или перевоспитыватель. Это образователь. Это учитель. Даже не просто учитель, а царь и Бог. Вы когда-нибудь видели работающего царя? Библия, правда, говорит, что Бог-таки работал. Целых шесть дней. Потом решил отдохнуть, обозревая сделанное. Видимо то, что он увидел, сделало его если не офигевшим, то, по крайней мере, нежелающим продолжать начатое. И остались мы в недоделанном мире.
   Ах, да! Я же о другом Боге...
   Воззрим в корень. Чему может научить или воспитать, или на худой конец перевоспитать испанский сеньор, которого в детстве плохо кормили? Я знаю, о чём говорю. Которого воспитывали, что это хорошо мучать и убивать животных принародно. Образование, которого щедро замешано на продукции Голливуда. С горем пополам закончившего школу, и просидевшему пару-другую штанов в университете.
   Не слишком ли я мрачно? А кому ещё придёт в голову мысль работать в тюрьме? Это даже не полицаем по улице ходить, где каждый бродяга нож носит. "Эдукадор" - человек касты. Он единственный, от кого зависит улучшение или ухудшение жизни зэка. От одного его слова может повыситься или остаться прежним уровень содержания помещённого (официальное название заключённого - interno). Только "эдукадор" может направить или переместить зэка внутри тюрьмы или направить в другую тюрьму, хотя считается, что это делает административная комиссия пенитенциарного центра, состоящая из директора, замов по безопасности и воспитанию, психолога, медика и начальников блоков.
   Бог на работе появляется, как ему положено: когда захочет. Если он захочет чего ещё, кроме своего появления на работе, все должны бросаться и выполнять. Сказал воспитатель зэку, что нужно мыть окна и этот начинает соревноваться с другими за возможность изображать работу на глазах у охранников, чтобы они вписали в журнал наблюдений, что помещённый Filonov успешно трёт каждый день одни и те же окна или не менее успешно собирает совком окурки во дворе. И перевоспитывается.
   В конце месяца или квартала воспитатель снизойдёт до прочтения этих заметок и с удовлетворением пометит себе, что его метод даёт хорошие результаты. Значит, в будущем можно будет выслушать просьбу зэка.
   В новой тюрьме воспитатель смотрит на меня долгим и непонимающим взглядом. Обо мне каждый день можно записывать одно и тоже: делает упражнения в спортзале и пишет в библиотеке.
   - Выполняешь какую-нибудь работу в блоке? - наконец спрашивает он.
   - Зачем?
   Сеньор впал в прострацию. Ожидал чего угодно, от жалобы на плохое здоровье, не позволяющее взять швабру в руки, до неблагоприятного расположения звёзд на небосклоне, или смиренной просьбы направить меня на нужный участок этой самой работы.
   Полистал бумаги в разных направлениях и, не найдя никакой подсказки ответа, он снова поднимает взгляд.
   - Просто я хотел сообщить, что скоро будет заседание комиссии по пересмотру режима содержания.
   - Спасибо. Я могу идти?
   - Да. До свидания.
   На том и расстались. Через некоторое время я в личной односторонней переписке с директором тюрьмы уведомил администрацию, что занимаюсь писательством. В блоке появился воспитатель из другого блока. Взъерошенный, встревоженный, но очень вежливый.
   -Как вам живётся в этом месте?
   -Спасибо, хорошо.
   -Правда? Может есть какие пожелания?
   -Нет, что вы. Всё хорошо.
   -На самом деле? - не унимается эдукадор.
   -Ну. Если на самом деле, то - очень хорошо.
   -Э-э-э... хм... а почему вас направили в эту тюрьму?
   -Понятия не имею. Я сюда не просился.
   И в таком духе минут двадцать. Заканчивая разговор, перед тем, как попрощаться, воспитатель выдаёт ключевую идею:
   - Если вам чего-нибудь захочется, ну, например, перевода в другую тюрьму, то достаточно написать рапорт.
   - Зачем мне в другую тюрьму? Мне здесь нравится, - отвечаю я и вежливо откланиваюсь, оставляя Бога с головной болью.