Как Санька Жемчужников искал смысл жизни

В нашей школе нет человека, который не знал бы Саньку Жемчужникова. А я и подавно знаю его, как облупленного. Он мой одноклассник. А ещё он мой друг. Нас в школе так и зовут: «Нитка с Иголкой». А что? Нам нравится!

Санька – паренёк невысокого роста, но и не маленький. Худющий до невозможности. Блондин, чем очень гордится. Брови у него красивые: тёмные и вразлёт, как два крыла. А глаза… Про них девчонки говорят: «Упасть – не встать!» Не глаза, а очи: огромные, голубые, как небо. И разрез у них интересный: на листики похожи. Нос прямой, немного заострённый. Обыкновенный нос. Настоящий мужской нос. Рот у Саньки большой и всегда улыбается. И не просто улыбается, а от уха до уха. Зубы во рту крупные, крепкие, как орехи, только белые. Короче, колоритная внешность у Саньки. Сам он себя считает неотразимым, а я и не спорю: мне-то что? Я ведь не девчонка.

В десятом классе начал Санька искать смысл жизни. Он и меня, было, призывал его искать, да я отказался, сказал, что позже начну поиски. Он от меня и отстал.
Решил Санёк стать спортсменом. Трусы себе спортивные прикупил. Он в них на Волка из «Ну, погоди!» смахивал. Я тоже себе такие заказал. Решил Санька волейболистом стать, в спортивную секцию записался. Но дело не пошло. Попросили его с занятий, сказали, что не понимает он в правилах ничего, везде лезет и почему-то падает.
- И чего смеются? Просто я лёгонький такой. Вот и падаю. Я в хоккей буду играть. Там форма тяжёлая. Я поустойчивей буду.
- Балда! – говорю я ему. – Там вообще на коньках играть придётся!
- Ничего! Не боги горшки обжигают. Было бы желание, а оно у меня есть.

Я тоже в хоккей играл. Стали мы вместе с Санькой на каток ходить. Скоро он научился на коньках стоять, а потом и кататься. Клюшку он сначала, как ухват, держал, а потом приноровился.

Поехали мы однажды в Инсар с местной командой играть. Тренер Саньку не выпускает: опыта игры у него маловато. А потом, когда мы вели в счёте 7:0, его всё же выпустили. Санька от борта понёсся в атаку, только шайбу погнал к нашим воротам. Мы как заорём на него! Он в обратную сторону погнал. А инсарцы решили, что это мы мастера приберегли на конец игры. Санька по площадке носится, как угорелый – инсарцы в ступоре. Мы им ещё шайбу загнали. Тренер Саньку быстрее на скамью запасных посадил.
- Остынь, - говорит.
Скоро и к хоккею Санька остыл. Говорит, что нет возможностей у него показать себя в хоккее.

А тут Новый год на дворе. Стали мы к нему готовиться. А Татьяна Александровна и говорит:
- Давайте две сценки разыграем на тему «Новый год к нам мчится». Одну 11 класс поставит, другую 10-ый. Стали мы готовиться. Я как-то КВН посмотрел, там пухленькая Картункова такого жару дала! Решили мы идею у её команды позаимствовать. Готовились в строжайшей тайне: мы не знаем, что выпускники придумали, мы им ничего не говорим.
В актёры выбрали троих. Маму Любу поручили играть Кристинке Уткиной, папу Федю – Саньке Жемчужникову. А мне роль их сына Стёпки досталась. Хорошая роль. Без слов. Только в одном месте зареветь во всю мочь надо. А Санька говорит:
- Это, брат, мой звёздный час!
Я не спорил.

Наступил день, когда мы должны были выступать. Жюри в первом ряду расселось: оценивать будет команды. Кто как читает, кто как поёт, кто как в сценках играет. Одиннадцатый класс первым выступал. Я и не видел ничего: к роли готовился так, что пот меня прошиб. Слышу – смеются, хлопают.
 
Мы вышли. Я у окна замер, в машинку, вроде, играю. Мама Люба «Оливье» готовит, только нож в руках играет. Кристинка фартук нацепила, платочек-косыночку на кудри повязала – чистая мама Люба! А тут папа Федя в дом с авоськой вваливается. На нём куртка нараспашку – жарко, видать. На голове – шапка из неизвестного зверя. Только завязки болтаются по сторонам. На лице Саньки прямо от завязки до завязки улыбка фирменная. Доволен папа Федя.

- Вот, Люб, всё купил, что просила, - Санька, довольный, сиял улыбкой.
- Добытчик! – похвалила его мама Люба и стала выкладывать на стол продукты, одобрительно качая головой.
Вдруг она замерла. Руки о фартук вытерла, в бока упёрла и так ме-е-едленно к папе Феде подступать стала.
- А где зелёный горошек? – прошипела она. – Где горошек, спрашиваю?
И так натурально спрашивает, что у Феди-Саньки руки затряслись. Он стал сам пакетики теребить.
- Нету, Люб… Горошка-то, говорю, нету…
- Нету! Нету! Ах, ты, паршивец! – и она стеганула Федю-Саньку по спине полотенцем. – Убил! Без ножа зарезал! Вот вам и Новый год!
- Люб, может, мы без горошка, а? – посмел предложить он.
- Что? Ты в своём уме? Новый год без горошка! – она заломила руки и закричала:
- Сынок! Выключай ёлку! Новый год отменяется! Иди на горшок и ложись спать. Вот Бог какого отца тебе дал!

Тут я заревел. Натурально так вышло. Боковым зрением смотрю: народ смеётся. Вот чёрт побери! Получается у меня роль-то!

А мама Люба хватает со стола авоську и суёт её папе Феде в руки.
- Иди, ирод, куда хочешь, но чтоб горошек был!
Через некоторое время папа Федя возвращается, и опять улыбка шире варежки.
- Вот, Люб, на! Горошек! – и он высыпает из своей ладони в её ладошку зелёный горошек.
- Федь! И вправду горошек!
- Старался я, Люб,- Санька мелким бесом подходит к маме Любе-Кристинке. – Люб, скажи, я молодец?
- Молодец! – отвечает Люба.
- А Ершовы с четвёртого этажа тоже «Оливье» сделали. А ещё салат «Цезарь».
- Ну и как?
- Да, так! Не очень! – папа Федя махнул рукой.
Всё, что произошло дальше на импровизированной сцене, в сценарии полностью отсутствовало.
- Люб, а если я молодец, - тут Федя-Санька игриво хлопнул Любу-Кристину пониже спины, - может…
Зал замер.
- …нальёшь грамм сто?

У завуча в жюри очки полезли на лоб, а потом упали на переносицу. Головы всех зрителей обернулись в сторону директора. А мама Люба, как ни в чём не бывало, продолжила:
- Вот паразит! Ну, ладно! Только сто грамм!

И директор засмеялся и захлопал в ладоши. Зал взорвался хохотом и аплодисментами.
Артисты вышли на поклон. Санька был счастлив. Он то кланялся, то, забываясь, приседал в реверансе и счастливо, во все тридцать два зуба, улыбался.
- Моя участь решена, старик! - сказал он мне после представления. – Я буду артистом! Театр – это моё!