Васька

Василий Петрович бродил по квартире в одном исподнем. А чего было смущаться: ни детей, ни внуков сейчас в гостях не было. Даже жена – и та к дочке уехала. Так что бродил он один одинёшенек и блаженствовал: ничего нигде не тянуло, не жало, не тёрло. Благодать!
Внезапно Василию Петровичу стало немного прохладно. Недолго думая, он открыл шкаф, сдёрнул с вешалки первое, что попало ему под руку, и накинул на плечи. А потом посмотрел, что накинул, и ахнул: это был его пиджак от парадного костюма со всеми нацепленными на него наградами и знаками отличия. Он глянул на себя в большое зеркало, висящее в прихожей, и задумался. Что-то эта картина ему напомнила… Что-то напомнила… Только вот – что? Ах, да, как же он мог забыть! Конечно же, начало семидесятых! Армия!

...Васька пытался сохранить серьёзное лицо, но смех буквально душил его. Хмыкнуть в кулак не позволял устав, а прыснуть в сторону – чувство неловкости. И он держался из последних сил. А что ещё было делать: генерал ходил по комнате в одних кальсонах и нижней рубахе, поверх которой небрежно был накинут парадный генеральский китель.
– Холодно чего-то, – сказал генерал. – Вроде, и лето на улице, а знобит. Старею, старею, братец… Да ты не стой столбом, проходи к столу. Сейчас будем чай пить.
Васька не сдержался всё-таки и хмыкнул. Генерал строго посмотрел на него и вдруг сам расплылся в улыбке.
– Что, боец, – сказал он, усмехаясь, – не приходилось раньше видеть генералов в подштанниках?
– Никак нет, не приходилось! – гаркнул в ответ Васька.
Генерал поморщился.
– Ты, это – кончай тут казарму разводить, боец. Казармы мне каждый день с избытком. Я же тебя чего пригласил? Правильно, чаю попить. И не как генерал солдата, а как старый знакомый старого знакомого. Помнишь ещё, как мы встретились?
Ещё бы Васька не помнил! Он тогда приехал в Москву – прощупать почву на предмет поступления в выбранный ВУЗ. Напрасно, конечно, приехал, потому что ничего нового не узнал: что было написано в справочнике, то ему и сказали. Интернета тогда не то, что не было – о нём и не помышлял никто, так что все сведения – из справочников и личного общения. В справочнике была написана всякая общая фигня, а с личным общением у него получилось не очень. Так что, тогда Васька шёл по улице в расстроенных чувствах. И вдруг…
Импозантный пожилой мужчина, шедший в нескольких шагах впереди него, вдруг покачнулся, как-то неестественно дёрнулся и, прислонившись к стене здания, стал медленно оседать на тротуар. Васька метнулся к нему, поддержал под локоть и постоял так секунд десять. Мужчина посмотрел на Ваську затуманенным взглядом, глубоко вздохнул и вдруг сказал совершенно нормальным голосом:
– Эк, как меня! Не вовремя, чёрт побери! Спасибо, парень. Дальше я сам.
– Может, вас всё-таки проводить? – спросил Васька. – Или скорую вызвать?
– Нет, – покачал головой мужчина. – Никаких скорых! А проводить… Пожалуй, не откажусь, проводи. Тут недалеко. Только – уговор: жене ничего не говори, а то сразу лечить начнёт…
Идти было действительно недалеко. Уже где-то метров через пятьдесят они подошли к монументальному дому с помпезной лепниной по фронтону. Огромные двери подъезда – метра три высотой – были снабжены массивными бронзовыми ручками в виде рычащих львов. А за ними, в огромном по Васькиным меркам вестибюле, сидел вахтёр. Он сразу же понял, что с мужчиной что-то не так.
– Что случилось, Павел Иванович? – с тревогой спросил он. – Помощь нужна?
– Всё в порядке, Михалыч, – ответил Васькин спутник. – Не беспокойся. Меня вон… тебя как зовут? – шепнул он.
– Васька, – шепнул в ответ Васька.
– Меня вон Васька до квартиры проводит…
Огромный лифт захлопнул дверцы и с гулом поднял их на третий этаж.
– Ну, я пойду, – сказал Васька, когда они остановились у двери квартиры. – Дальше уж вы сами сможете…
– Ну, уж нет, – сказал Павел Иванович (Васька запомнил), – долг платежом красен! Пойдём, жена тебя сейчас чаем с пирогами попотчует. Только не говори ей, что меня прихватило, – опять попросил он. – Скажем, что мы просто в книжном магазине разговорились…
Он нажал на кнопку звонка, и дверь почти сразу распахнулась. На пороге стояла пожилая, но очень миловидная женщина.
– Что? – с беспокойством глядя на него, мгновенно спросила она. – Опять прихватило?
– Да нет, – сказал Павел Иванович. – Просто, вот, мы с Василием разговорились в магазине по поводу одной интересной книженции…
– Ох, Паша, не пудри мне мозги! – грустно улыбнулась женщина. – Я же тебя, как облупленного знаю! Иди, приляг минут на пятнадцать. А мы с Васей пока чайку попьём с пирогами. Вы любите пироги, Вася?
Васька хотел, было, вежливо отказаться, но тут желудок напомнил ему, что с самого утра он ничего не ел, и Васька неожиданно для себя сказал:
– Люблю…
– Вот и прекрасно, – улыбнулась женщина. – Зовут меня Нина Петровна… Пойдём к столу…
Потом они сидели, пили чай с обалденно вкусными пирогами, разговаривали. Нина Петровна подробно расспрашивала Ваську о том, кто он, откуда. (Надо же! Да вы с Пашей земляки!) Что делает в Москве и о многом другом.  Васька уяснил для себя, что его спутник – человек военный и в довольно больших чинах. Но подробнее расспросить постеснялся.
Просидели они минут тридцать, но Павел Иванович так и не вышел к столу.
– Заснул, – сказала Нина Петровна, заглянув в соседнюю комнату. И Васька понял, что пора прощаться.

В институт Васька поступил, но потом, отучившись пару лет, понял, что это – не его. И подал заявление на отчисление. И, конечно, сразу же загремел в армию…

С тех пор прошло уже три года. Васька часто вспоминал уютную квартиру генерала (хотя он и не подозревал, что Павел Иванович – генерал. Думал – просто большой чин). Жену его вспоминал – Нину Петровну, а особо – вкусные домашние пироги. Даже зайти как-то собирался: мол, о здоровье справиться. Но не решился.  Он закономерно считал, что этот эпизод быстро стёрся из памяти старого генерала, а, вот, на тебе. Павел Иванович, оказывается, не только не забыл об этом эпизоде, но и в лицо Ваську запомнил. Иначе, чем объяснить, что в парадном строю, среди множества солдатских лиц он разглядел Ваську, узнал его и, даже, приостановившись, окликнул.
– Васька, ты? Надо же!
Васька от неожиданности отдал честь.
– Загляни ко мне вечерком. – И пошёл дальше вдоль строя в сопровождении полковников и майоров…

Вечером почти вся комиссия отбыла в округ, а Павел Иванович остался в гостевом домике. Ему была обещана рыбалка на зорьке.
– Люблю, понимаешь, это дело, – говорил он, наливая Ваське в стакан свежезаваренный чай. – Да Нина – помнишь её? – не пускает теперь. Старый, мол. А чем, скажи мне, старость – рыбалке помеха? Вот и я говорю… А она не пускает… Вот и пользуюсь моментом в таких поездках, если получается. А чего же не пользоваться? Я теперь, понимаешь, вроде свадебного генерала. Со всех должностей попёрли, доверяют только разные комиссии возглавлять. Для солидности. Я даже часто не знаю, чего проверяем…
Он говорил, говорил, а Васька пил горячий крепкий чай (такой в солдатской столовой не попьёшь!) и закусывал бутербродами со свежайшей докторской колбасой (и откуда она в их таёжной глуши?). Поначалу он не понимал, зачем генералу понадобилась эта встреча с ним, мальчишкой, а потом до него вдруг дошло: устал генерал от официоза, от заискивающих взглядов и чинопочитания. Каждому чего-то надо, каждый хочет что-то поиметь от общения со звёздным собеседником. А тут – солдатик знакомый. И с ним можно просто поговорить, излить душу. Потому что – что солдатику надо от генерала? Ни-че-го!
Васька пил чай, слушал, кивал в нужных местах да поддакивал. Он рад бы был ещё так сидеть и час, и два – это куда лучше, чем скучать в казарме, но тут генерал вдруг посмотрел на часы и хлопнул рукой по столу.
– Всё, баста! Засиделись мы с тобой, а мне завтра на рыбалку на зорьке. Спасибо за компанию, отслужишь – заходи. Кстати, не спросил: как тебе служится-то?
Васька торопливо проглотил надкушенный бутерброд и ответил, поднимаясь:
– Замечательно служится, товарищ генерал. А теперь будет ещё лучше!