О сложной идее монархии

О СЛОЖНОСТИ И ОТВРАТИТЕЛЬНОСТИ ИДЕИ МОНАРХИИ В ДИАЛЕКТИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ.

I.

Наверное, каждый из нас замечал, что внутри яблока и апельсина существует система семян... Однако не каждый задумывался, как этот факт связан с идеей монархии в «диалектической философии».

В действительности не только внутри яблока существует свой внутренний центр, но и о всяком животном мы знаем, что его кровь проходит сквозь сердце.

Больше того, - семья, - только тогда представляет собой живую и гармоническую систему, когда взаимослияние женщины и мужчины централизует их отношения вокруг ребенка, этого среднего термина, через который, - противоположность мужчины и женщины уравновешена.

Подобно тому как в семье, муж или жена могут быть против того, чтобы иметь ребенка (и не обладать никаким сильным влечением друг ко-другу), также и всё государство подвержено раздвоению и разладу между своими частями; между чиновниками и народом, между гражданским обществом и правительством, между наемниками и предпринимателями и т.д.

Мы знаем, что результатом охладевания между женой и мужем не редко бывает вражда, и даже убийства. Несправедливость со стороны исполнительной власти и предпринимателей также мобилизуют нигилистические настроения в обществе и желание уничтожить окосневевший правительственный аппарат, и упразднить репрессивные механизмы.

Но упразднение одной из сторон, даже если она есть самый безумный муж и самое несостоятельное правительство есть лишь отрицательный акт и отрицательный способ мышления: ассиметрично глубокая ущемленность одной из сторон, чаще всего, заставляет её сосредоточиться – лишь на процессе искоренения противоположной себе стороны. Но, система в которой один из супругов убит или в которой правительственный аппарат лишь низложен не есть, - ни истинная семья, ни истинное состояние общества.

Отрицательный способ мышления, таким образом, должен переходить в положительный способ мышления. - Воле не соответствующей своему назначению должно быть на это указано. Но так же как и семьи не существует там, где мы находим лишь один пол и она будет конечной и ограниченной там, где нет ребенка, также и истинной формы общества нет в тех границах, где общая воля народа стремится лишь к нигилизму различий и лишь к растворению государственного аппарата.

Т. е. общественное устройство является ограниченным, связанным и только конечным там, где правительственный аппарат мыслится и представляется как отмирающий, временный и незаконно господствующий элемент… И только там, где система народного представительства, правительственный аппарат и монархический элемент мыслятся или постигнуты как средний термин и сердце – как долгожданный ребёнок в семье, как средостенентноть системы семян внутри яблока и, как результат абсолютного опосредствования противоположных сторон внутри общества – осуществлён переход от отрицательной формы мышления к аффирмативной способности разума.

Осуществить названный переход поистине сложно. - Нам кажется, что наша воля только тогда достигает своей наивысшей мощи, когда этой воли достаточно для низложения наших врагов, для упразднения раздвоения. Однако, в действительности только та воля может быть названа бесконечной и потому наивысшей, которая в собственном полагании возвращается снова к себе – рециркулирует, т. е. описывает двущекий пелекус, восьмёрку - ваджру, и, ощущая в себе свой собственный центр – центрифицируясь – в истинном смысле живёт.

II.

В этой связи мы точно должны понимать, в чем состоит отвратительность монархической точки зрения... И мы должны знать, что в основании этого распространённого чувства по отношению к ней, находится то представление, что философия буд-то бы защищает само существующее положение, статус-кво, так же, как если бы кто стал защищать старую шкуру змеи в процессе её новой линьки...

Философия есть наука о бесконечной форме и нечего удивляться, что философское описание абсолютной структуры, подобной по своим свойствам резиновому мячу (который сколько не деформируй и не бросай в пол, а он всё равно возвращается к вам в прежнем виде), что данное, непосредственное описание этой структуры (см. «Философию права») высмеивают и отвергают; дескать нет братец уж мы-то так кинем сейчас этот мяч, что даже и ты сподобишься видеть, что у него может быть и другая, более совершенная форма.

Мы должны отдавать себе полный отчет, что само данное отвержение есть необходимый и сам по себе философский, разумный момент именно потому, что бесконечная форма по своему существу есть циркуляция силы... Т. е. само отрицание монархического элемента и сферы гражданского представительства предполагается бесконечной формой, но отрицательный разум зациклен только на первом моменте, на нигилизации среднего термина, государственного аппарата, и пр., так как последний (указанный разум) не знает, что в своей истине сила есть обращение на себя и восстановление прежней структуры, на новом, расширенном уровне.

Философия, потому, представляется главным реакционизмом как для социалистов так и для либералов. Для первых её точка зрения представляется неким ограничением их общей, стремящейся к концентрации, силы, а для вторых - защитой того правового позитивизма, через который различные способы деспотии считают себя легитимными.

На самом же деле, можно сказать, что в действительности дела обстоят немного другим и даже противоположным образом... - Философия утверждает, что социалисты не достигают понятия подлинно бесконечной силы, что практикуемый способ мышления силы у социалистов есть только конечный способ, что эта сила – слабее нежели должно: не обращается на себя и не средостинирует. А либералы, - не достигают той формы понятия через которую объединяются их представления о необходимости расширения и утверждения прав с этой силой: не достигается синтез всеобщей силы с «интерсубъектным паттерном» правового мышления: синтез, в котором идея права только и может достигнуть своей наиболее полной и прочной реализации.