Рыцарь 21 столетия Глава 22

Глава двадцать вторая

Макс не стал больше тянуть время и взял билет на самолёт до Москвы, а оттуда до Архангельска. Что его ждёт? Он боялся загадывать. Внутри ожили все страхи, все стереотипы о России, которые он читал и слышал бесчисленное количество раз. В голове смешались описания, прочитанные у Бунина и Чехова, с недавними впечатлениями об Украине, что тоже была когда-то Россией, значит, там будет как-то похоже... И всё это причудливым образом окрасилось рассказами отца о Советском Союзе, который его удручил коммунистическими плакатами, пустыми полками в магазинах и уставшими людьми, которые редко улыбались, зато часто стояли в очередях. Иногда воображение рисовало картину широкой пыльной дороги, по краям которой чернеют деревянные дома со светящимися маленькими окнами. Среди огромных полей этой странной территории возвышаются два, от силы три города. А через всю страну проложена железная дорога, по которой курсирует одинокий старенький поезд.
Он понимал, что всё не так. Но как не так? Скоро он увидит сам.
Аэропорт в Шереметьево оказался таким же шумным и большим, как и многие европейские аэропорты. Только и отличие было в преобладании русской речи над английской. Он без труда, благодаря объяснениям Саши и знанию русского языка, нашёл аэроэкспресс, везущий в Домодедово, откуда надо было лететь в Архангельск. По соседству оказалась немецкая парочка, которая вела себя беспокойно. Они всё время спрашивали по-английски, туда ли они едут? Пассажирам, вероятно, надоело их волнение, потому что после двух подтверждений, что поезд едет в Домодедово, больше никто не проронил ни слова. Однако немцы не успокоились и напряжённо вглядывались в мелькающие огни вечерней Москвы за окном. Макс знал, что ехать минут сорок, поэтому не волновался. Ему вспомнился анекдот про одного европейца, которого так же везли на такси с одного аэропорта в другой. Он не ожидал, что переезд окажется столь долгим, и, разволновавшись, спросил у водителя:
— Скажите, а мы всё ещё в России?
На что тот невозмутимо ответил:
— Вы не поверите, мы всё ещё в Москве.
В Домодедово пришлось ждать ещё пару часов, и он слонялся по аэропорту, заходя в разные кафе, чтобы не уснуть и не проспать нужный рейс. Денег было немного, но цены в России были гораздо ниже, и он со своей небольшой суммой в евро чувствовал себя богачом. Зачем он едет? Макс сидел за чашкой кофе и раздумывал. Да, просил отец... Да, хорошо бы познакомиться с родственником. Но, наконец, перестав себя обманывать, он понял, что едет из-за Саши. Если бы не она, то вряд ли он решился бы на эту поездку. И не потому что боялся, а потому что было бы не так... романтично. Пожалуй, это и есть истинная причина. Но какие у них перспективы отношений? — снова и снова спрашивал он себя. И снова отвечал себе — никаких. Что ж, пусть будет что будет.
Он вспоминал, какой она была в последнюю встречу — элегантной маленькой женщиной в бежевом костюме. И очень желал вновь увидеть её такой же... Однако реальность, как всегда, убила весь романтизм.
Сначала неприятно поразил аэропорт Архангельска — Максу показалось, что он прилетел в страну лилипутов — такое было всё маленькое, хотя и чистое... Он в растерянности оглядывался в поисках Саши. Неужели она забыла про него? Или опаздывает? Встречающих было очень мало. Прибывшие брали свои чемоданы и быстро покидали аэропорт, а он так и стоял в сторонке, ища глазами знакомую Сашину фигурку. Но ни одной женщины так и не увидел. Невдалеке стояла компания из трёх подростков — двое поменьше, один постарше. Все с рюкзачками за спиной и в бейсболках с длинными козырьками. Внезапно один из них показал пальцем на Макса, и тот парень, что постарше, оглянулся... Это была Саша. Она радостно помахала рукой, а он постарался пошире улыбнуться, чтобы не выдать своей растерянности. Она была похожа на мальчишку — загорелое лицо без косметики, торчащие кудряшки из-под бейсболки, обветренные губы — и так отличалась от ухоженного вида парижских девушек, что стало даже жалко расставаться с романтическим образом Саши, что жил у него в душе этот месяц.
— Макс, привет! Молодец, что ты приехал. А мы решили тебя встретить всей компанией. Знакомься — это Саня, это Егор.
Два абсолютно одинаковых черноглазых ребёнка по очереди кивнули ему головой и синхронно поправили рюкзачки. Он попробовал быстро найти хоть одно отличие в их одежде, но нашёл только то, что один сосредоточенно его рассматривал, а другой приветливо улыбался как мама.
— Пошли, пошли, скорей! Ты, наверное, не выспался, такой перелёт... — засуетилась Саша, взяла его под руку и потащила к выходу. — Вот наша машина, садись.
Макс оторопело наблюдал, как маленькая Александра уверенно загружает детей в китайский внедорожник и сама без тени сомнения садится за руль.
— Ты что застыл? Боишься, что я не умею водить?
— Честно говоря, не ожидал, что у тебя такая машина, — наконец, выдавил он.
— Папа настоял, чтобы я купила машину побольше, боится за мою жизнь.
— Снова папа всё решает? — подколол он Сашу.
— И не говори, — вздохнула она, — но я уже привыкла к этой махине. Да и проходимость у неё отличная. У нас не везде европейские дороги. Да ты и сам вскоре убедишься.
— А куда мы едем? — осторожно спросил он, садясь на переднее сиденье и поглядывая, как уверенно она выезжает на трассу, ведущую прочь из города.
— Помнишь, я тебе говорила, что участвую в волонтёрском движении "Общее дело"?
Он кивнул.
— Только я не совсем понял, чем вы занимаетесь.
— Мы разыскиваем древние деревянные храмы и по возможности консервируем их, чтобы они ещё больше не разрушились до прихода реставраторов.
— А чем ты можешь помочь в таком трудном деле? Брёвна таскать — неженское дело.
— Нет, брёвна я не таскаю... Но до брёвен ещё добраться надо: траву скосить, мусор убрать... Его знаешь сколько... Мальчишки, сидите смирно! — неожиданно прикрикнула она так властно, что ощущение её юного возраста прошло мгновенно. Егорка и Саня прекратили возню и затихли на какое-то время. — Если ты не против, поработаем пару дней, а потом поедем по твоему делу. Оттуда недалеко.
— Конечно, я не против, — неуверенно ответил Макс.
— Ты не бойся, тебя никто работать не заставляет. Отдыхай, фотографируй, — улыбнулась Саша, почувствовав в голосе Макса смятение.
— Да я не боюсь... А как недалеко оттуда село Кафтаново?
— Километров двести, я думаю, — рассеянно ответила Саша, глядя в заднее зеркало на вновь расшалившихся сыновей. — Я сейчас остановлю машину, и кто-то пойдёт пешком, — громко заявила она.
Эти "кто-то" услышали в голосе матери нешуточную угрозу и затихли.
Макс задумчиво смотрел в окно и поражался просторам, открывавшимся его взору. Да, он знал про то, что Россия самая большая страна в мире, но одно дело знать, а другое — видеть собственными глазами. Двести километров — для русского человека совсем недалеко. А в Европе через двести километров уже переезжаешь границу другого государства.
Где-то за холмами вдоль дороги то пряталась, то открывалась широкая река — Северная Двина. По её берегам стояли деревянные избы. Казалось, что он перенёсся в девятнадцатый век. Правда, избы были добротные, часто обшитые современным сайдингом, но попадались и совсем разрушенные, мрачные, всеми забытые...
— А что это за длинные шесты торчат у колодцев?
— Ты что — "журавлей" никогда не видел?
— Журавлей? — не понял Макс.
— Да, так называют эти шесты. Есть обычные колодцы, а есть с "журавлями". С ними легче вёдра поднимать с глубины.
 Да, Россия, действительно, почти не изменилась. Именно так он себе и представлял её — необъятную, деревянную и... отсталую.
Облака на северном небе плыли необычно низко, и Макс вдруг подумал, что лето почти не ощущается — в окно задувал прохладный ветер. Будто в середине августа наступила осень. Он украдкой посмотрел на Сашу и понял, почему она так тепло одета, ему в одной рубашке было зябко. Александра вдруг внимательно оглядела его.
— А у тебя есть куртка или пиджак?
Макс отрицательно покачал головой.
— Ах, как жалко, что я тебя не предупредила. Ну ничего, мы что-нибудь придумаем.
— Зачем придумывать? Купить куртку нельзя?
— Да где ты купишь в деревне? Туда и продукты-то один раз в неделю подвозят в местный магазин... Померяешь мою запасную или у ребят попросим, а может, у местных на что-нибудь поменяем. Да хоть на мой рюкзак, — предложила она.
— Подожди, Саша, — возмутился Макс, — ты ничего не перепутала? Всё за меня решила, как за ребёнка. Я вообще-то взрослый, самостоятельный человек, а не твой маленький сынок, не забывай.
— Ой, прости, я по привычке... Просто мой мозг так устроен, что при любом затруднении в голове что-то щёлкает, и я сразу начинаю искать выход. Но одежду тебе надо найти обязательно.
— Скажи, а почему здесь так... — Макс не мог подобрать слово, — старинно... Словно мы окунулись в девятнадцатый век? Деревянные избы, деревянные храмы.
Саша ответила после небольшой паузы.
— Деревянная культура — это то, что отличает Россию от европейской цивилизации. Мы любим дерево, у нас его много, в нём удобно, тепло жить. Но, к сожалению, оно не долговечно. Жалко бросать то, что построили наши предки. Они такие умельцы были, закачаешься... Причём строили дома и храмы часто без единого гвоздя. Посмотришь на бревно — ни одной лишней засечки. Значит, каждый удар топором попадал в нужное место. Ну не чудо ли... Не так-то просто найти сейчас подобного плотника. А тогда, наверное, это было нормой.
— Неужели кому-то нравится жить в подобной глухой деревне? Для кого вы храмы восстанавливаете?
— Да, деревня вымирает, но батюшка говорит, если восстановить храм, могут и люди появиться. Кстати, не думай, что мы здесь оторваны от благ цивилизации. Я как-то зашла в сельский магазинчик, а там рядом счёты и аппарат для оплаты картой лежат.
— А что такое счёты?
— Костяшки то ли китайского, то ли монгольского, то ли русского происхождения. Увижу, покажу тебе... Вот мы и приехали. Мальчишки, вы там не уснули?
Радостные крики были ей ответом. И в следующее мгновение машина остановилась возле палаточного лагеря на краю села, за которым уже темнел бескрайний лес. В стороне, на пригорке, виднелся полуразрушенный храм в честь священномученика Климента, папы Римского, как пояснила Саша.
Она с удовольствием потянулась, как кошечка после долгого сна. Увидев пристальный взгляд Макса, чуть покраснела.
— Прости, засиделась в машине. Сразу как проснулись, поехали за тобой.
Он не успел поблагодарить за встречу, как к ним подошёл мужчина, по виду чуть постарше его. Выглядел он обычно — рабочие штаны, длинная серая льняная рубаха. Но по окладистой русой бороде и большому деревянному кресту поверх рубахи сразу стало понятно — кто это.
— Милости просим в наш лагерь, — широко улыбнулся он, подавая руку Максу, — вас как звать-величать?
— Максимом, — ответил на рукопожатие Макс, распознав в мозолистой ладони священника ещё и усердного плотника, — а вы отец Алексей?
— Точно. Саша говорила, что у вас дело есть к местному священнику, так что можете располагать своим временем, как душе угодно. Работать вас никто не заставляет, просто будьте нашим гостем.
— Но я бы не хотел сидеть сложа руки. Буду рад, если пригожусь — чем смогу, помогу.
— Вот спасибо, — обрадовался отец Алексей. Его карие глаза под густыми русыми бровями приятно удивляли своей доброжелательностью, будто Макса только и ждали. — Располагайтесь во-о-он в той палатке. А потом прошу с нами за стол — завтракать будем.
Священник махнул рукой в сторону стола со скамейками под большим навесом. Там уже хлопотала Саша рядом с какой-то женщиной, расставляя посуду на столе. Вокруг них бегали близнецы и ещё пара мальчишек чуть помладше. Макс побрёл к указанной палатке, чтобы оставить рюкзак, и почувствовал на себе пристальные взгляды других обитателей лагеря. Но сейчас никого разглядывать и знакомиться не хотелось. Вдруг навалилось оцепенение. Он залез в палатку, увидел расстеленный спальник и решил на минуточку прилечь...
Макс ощутил приятное тепло на лице и осторожно открыл глаза, не совсем понимая, где он умудрился уснуть так сладко? Первое, что он увидел, — чуть приоткрытая створка палатки, куда и заглядывало солнце. Снаружи раздавались звонкие голоса мальчишек, а вскорости в палатку заглянул один из них и сразу крикнул:
— Мама, он проснулся!
— Что ты орёшь? — сердито забубнил голос Саши за стеной палатки, — может, человек ещё хочет поспать, а ты его разбудил.
— Он уже не спал, я видел, — чуть потише оправдывался Егор или Саня.
В следующий момент в палатку заглянула вторая похожая рожица.
— Точно проснулся, Санька прав! — так же заорал он.
Максим сладко потянулся и оглянулся — надо же, как это он заснул и не заметил? Тут он понял, что страшно хочет есть. Голод быстро выгнал наружу.
В следующее мгновение он был подхвачен вихрем материнской заботы Александры. Она быстро усадила его за стол под тентом. Перед ним появилась большая кружка с горячим кофе с молоком и на бумажном одноразовом блюдце бутерброды с колбасой. Рядом уселись близнецы и принялись с жадностью поглощать ту же пищу.
— Вы же только что поели, — сокрушалась Саша, — сколько на вас надо покупать продуктов? Больше взрослых лопаете...
Макс услышал стук топоров и посмотрел на церковь. Рядом с храмом мужчины пилили доски, кто-то уверенными движениями что-то колотил. Александра вытерла стол от хлебных крошек и сняла фартук.
— Макс, я пойду поработаю, а ты присоединяйся потом, если захочешь.
Он кивнул, не в силах ответить с набитым ртом.
— Саня, Егорка, пойдёте гулять в деревню — как стемнеет, чтобы были в лагере. Вам понятно?
Близнецы кивнули, мерно двигая челюстями.
Саша ушла, а он смотрел ей вслед и думал: как странно — ещё вчера утром он был в крупнейшем мегаполисе Европы, а сейчас сидел за деревянным столом на краю Земли. Зачем он здесь? Ради чего приехал? Ради Саши? Её карие умные глаза смотрели на него с такой радостью, словно он был близким человеком, вернувшимся из далёкого путешествия. Но самое поразительное, что и Макс не мог избавиться от чувства, что тоже ощущает Сашу родной, будто они провели вместе не два дня в Киеве, а знают друг друга давным-давно... Также смотрел на него и отец Алексей. Значит ли это, что он приехал к родным людям на Родину?
Он перестал жевать и задумался.
— Пока, дядя Максим, пока...
Мальчишки убежали, а он убрал за собой посуду и пошёл к храму.