Гончарка

 
   В Астрахани много потаённых мест, старинных улиц, бесследно исчезнувших строений прошедших веков, а мне посчастливилось в 1977 году, как на машине времени, попасть на территорию всеми забытого «расстрельного» карьера. Про это место в детстве слышала страшные истории о том, что туда в лихие годы комиссары увозили людей, и назад уже возвращались только комиссары. Бэровских бугров вокруг города много, иногда в речах моей бабули при общении со знакомыми звучало: за бэровским бугром, там, где «Гончарка». Мы туда ходили в гости. Навещать одну знакомую моей бабушки, сестрицу по старообрядческой линии. Потом моя бабуля умерла, и больше, в разговорах, как об ориентире об этом месте никто не вспоминал.
   Жили мы с мамой в дощатом столетнем доме без удобств, денег катастрофически не хватало. Решила на лето устроиться на работу. Училась шить, зарабатывала хорошо, с огоньком, на перерывах устраивала физкультминутки, организовывала под музыку радиоприёмника разминки для уставших от монотонной работы тружениц. Всё делала быстро, но времени много оставалось, хотелось приключений, творчества. Однажды узнала, что на производстве имеется гончарный цех, и там нужны люди. Разыгралась моя бурная фантазия! Решила: хочу попробовать свои силы в гончарном ремесле. Все детство об этом мечтала, а тут шанс представился. Сразу вспомнила красивые изделия, истории про гончарное искусство, про скульпторов, про вечные культурные ценности мирового масштаба из археологических раскопок.
   Пришла в отдел кадров, попросила перевести меня на должность гончара, скала хочу научиться гончарить. Все дружно стали меня отговаривать, типа, не девичье это занятие – весь день в сырой глине возиться, но разговоры были бесполезны. Из кадров обратились к моей маме, она мне уступила, понимая творческую личность. Подруга посоветовала: ты хоть глянь на свое рабочее место. Это сейчас лето, тепло, сухо, а там все сезоны в сырости, в мокрой одежде будешь, без удобств, тепла. Меня уже было не остановить, во мне пылала жажда гончарных подвигов. Просто трепетала, вдруг не примут?
   Пришла начальница цеха, её имени даже не помню, всё-таки прошло 43 года. Сказала мне: «Не мечтай! Сначала план 20 цветочных горшков, за восемь рабочих часов в день, потом, что хочешь, делай». Знакомые, одноклассницы все удивились, не поняли моего рвения. Их мнение было понятно. Быть скучными, как они, не хотелось. На тот момент у меня был молодой человек, ему вообще ничего не сказала. Решила, вот состоюсь как мастер, тогда скажу.
   Меня сначала пригласили прийти посмотреть условия труда, все-таки девушка была несовершеннолетняя. Повели по целинной степи, что простиралась от Детского интерната на улице Джона Рида, 43, вдоль реки Кутум, до моста перед старым кладбищем. Ох! Вот это была экскурсия! Июль, степь, жара за тридцать градусов, после моста вправо по рельсам шли метров 500. За высоченный бугор метров 10 высотой, на верхней части которого находились дачные участки с домами, садами, водопроводом, людьми.
   Нам открылся затерянный мир. Глиняный карьер, участок земли, в центре которого была длинная старинная дощатая изба, построенная, вероятно, в 19-ом веке. Вокруг неё глина была выбрана примерно на 30 метров со всех сторон. Вероятно, глину в огромном количестве, ранее, использовали гончары в своём промысле. Эта изба в народе и называлась «Гончарка». Вход находился посередине избы. Крыльцо, перила, резной козырёк, как в сказке.
   Напротив был старинный колодец с журавлём, где на цепи было привязано оцинкованное ведро. Такой колодец увидела впервые, заглянула вниз, воды было мало, мне сказали, что после революции в нём вода стала солёная. Предположительно от слёз убиенных в этом карьере. Но и на этой воде по-прежнему здесь делают гончарную продукцию. Меня представили сотрудницам, оставили для ознакомления с будущей работой. Любя историю родного края, я предположила, что такая «Гончарка», вероятно, должна была стоять на великом «Шёлковом пути». Сотрудницы улыбнулись, ничего об этом они не слышали, хотя здесь работали уже около 25 лет.
   Я все не унималась, рассказала, что у меня дома находятся на хранении семейные фигурные блюда ручной работы, облитые разноцветной глазурью, в виде больших тиснённых осенних листов, возможно, такие до революции здесь делали. Никакого подтверждения моим предположениям, я не услышала.
   Войдя в избу, увидела, что все стены с частыми окнами обнесены длиннющими лавками, на уровне каждого окна был гончарный круг. Предложили присесть за старинный станок, попробовать покрутить ногой педаль, вращавшую ременную передачу. Оценила выгодное расположение низких окон, из них, как нельзя лучше, лился настоящий солнечный свет, пучком, прямо на круг, мне в руки, значит, он помогал гончару прошлых дореволюционных времён, возможно также освещал гончарный круг. Увидела специальный держатель для лучины. Его сохранили работницы избы. Как реликвию. Ведь электричество в наших краях появилось только после революции.
   В избе, где гончарили женщины, в самом левом углу была настоящая глиномеска, там, в крохотной комнатке суетился парнишка, он приносил вёдрами глину с карьера, сеял сквозь сито, лопатой засыпал в аппарат, напоминающий огромную, в человеческий рост мясорубку. Заливал воду, принесённую из колодца. Подключенная к электричеству машина гудела, месила, а через 30 минут шумно, плавно выпускала готовую массу из своего чрева. Масса была похожа на песочное тесто. Выходя из жерла, эта прекрасная жирная глина укладывалась на поддон в виде бесконечной колбасы. Её сбрызгивали водой, укутывали огромным целлофановым пакетом, чтобы несколько суток не могла высохнуть. Работницы подходили, отрезали по куску, уносили на рабочие места, творили изделия. Весь механизм гончарного станка плавно работал, поскрипывая, а руки мастера вылепляли задуманное. Ну, разве это не поэзия труда? Это творчество и волшебство одновременно!
   Сотрудницы цеха тётя Нина и Соня сразу встретили нас радушно, чайку выпить пригласили за огромнейшую русскую печь, что стояла посередине комнаты, вероятно, для отопления помещения, в котором работали гончары. Там, на многочисленных полках сушились различные глиняные изделия. Конечно, с обалдевшим видом от увиденного, я выспросила про избу всё, что только смогла. Рассматривала с восхищением удивительную, чудом сохранившуюся постройку, с отлаженным гончарным промысловым процессом, вероятно, конфискованную или брошенную в далёкие послереволюционные годы и дожившую в рабочем состоянии до семидесятых годов.
   Меня повели через всю избу во вторую половину строения. Стеллажи были везде. По стенам в центре комнаты рядами сушились изделия на частых многоярусных дощатых полках у пола и под потолком. Глиняные формы сосудов были разнообразны. Но меня удивил ряд непонятных гончарных изделий, вроде большого бублика с кулак, а с краю было сквозное отверстие. Спросила, а это что? Как назвать, для чего?
   Гончар тётя Нина с особой гордостью ответила:
– Это рыболовецкие артели у нас заказывают промысловые грузила. Говорят, современные пластмассовые всплывают, всю рыбу, не задерживая из сетей выпускают. Весь улов артели насмарку получается. А проверенные веками гончарные грузила, хоть и тяжелы, дорого стоят, да рыбалка будет успешной. План будет выполнен. Хорошо нам за них платят. Если тонкое ушко перетрётся, грузил упадёт на дно, никому вреда не принесёт, оно же из глины. Природе не навредит.
   В этой проходной части избы печи не было вообще. Спросила, почему здесь в жару так сыро? Мне ответили, что сушка свежеизготовленных изделий требует постепенного, естественного высушивания, без сквозняков, иначе при обжиге горшки просто лопаются, а черепки не имеют товарного вида и цены. При быстрой сушке недельная работа всех сотрудников могла быть испорчена. Нет горшков, нет плана, нет зарплаты. Вот так, оказалось, всё было отлажено. Весь процесс изготовления посуды берегли, сохранили ещё с царских времён. Схитрить можно только себе в убыток. Работа с нарушением технологического процесса, что называется, боком выйдет целому коллективу.
   В конце комнаты была следующая дверь. Современный любитель компьютерных игр заметил бы сходство с Квестом, так именно и было, за каждой дверью нас ожидали новые удивительные впечатления. Я вспомнила, что восемь лет назад я была в этих местах. Спросила про «расстрельный» карьер. Работницы переглянулись, удивились моей осведомлённости и рассказали, зачем глиномес сеет глину. Иногда принесёт он вёдра глины, а при просеивании в сите остаются пустые гильзы ружейных патронов, а то и человеческие останки… Показали мне простреленный череп и золотую коронку. Они пылились на самой верхней полке глиномески. Значит, правду рассказывала моя бабуля Анастасия Яковлевна Журавлёва. Царствие ей небесное.
    Вышли мы из избы через четвёртую дверь. Взору открылась удивительная картина. Средневековая конструкция – глиняная мазанка, в рост человека «комната-мешок» для обжига посуды. Под ним в углублении были какие-то непонятные, облитые мазутом трубы. Помещение размером два на три метра, сквозь пролом в боку при нас заполняли изделиями. Аккуратно прислоняя друг к другу, плотненько прижимая, сверху дополняя ряды, наполняли печь для обжига до тех пор, пока исчезало свободное пространство, то есть под завязку. Замазав свежей глиной вход в печь, под ней разжигали мазут, который капал, горел в горелках, нагревая всю систему. Горение должно продолжаться двое суток. Температура внутри печи по специальному термометру должна была постоянно держаться не менее 1000 градусов, после достижения рубежа мазут прекращали подавать в горнило. Остывание было таким же постепенным, сутки или полтора. Зимой, конечно, быстрее.
   Вот всего этого я насмотрелась вволю, восхитилась и запомнила. Подтвердила своё желание обучаться, но работала учеником гончара всего два месяца. Мой молодой человек, будущий муж, вычислил моё странное поведение, рассматривая меня, как я прятала от него мои разбухшие после рабочего дня руки. Однажды пришёл в эту избу, увидел, в каких условиях я работаю, потребовал от меня найти более достойную работу и продолжать дальнейшее образование. Он, конечно, был прав. Но любовь к гончарному ремеслу до сих пор живёт в моём сердце. А в сделанной мною корчаге всегда получался вкусный рыбник. По-прежнему мечтаю лепить посуду в виде хобби, но как-то пока не получается.
   Теперь же, на месте той самой «Гончарки», глиняного «расстрельного» карьера, колодца с солёной водой, в третьем Юго-Востоке у железной дороги стоит жилой дом по улице Звездная.
   
Автор Фолионова Л.-2017 год.

Рассказ опубликован 27 января 2021 года на сайте «Родное слово».