Ливень

О том, что случилось третьего марта 1922-го года на похоронах полицейского сержанта Ричарда Траута, я знала исключительно из газет, где события описывали всеми возможными эпитетами на протяжении сразу двух недель. Хотя даже там трагедию покрывали очень бегло, что изначально показалось мне подозрительным. Обычно газетчики обожают подобные эксцессы и ещё неделями гоняются за людьми, чьи имена хоть как-либо относятся к событию, а таких людей было немало. Все они коллективно отказались давать комментарии и скрылись во мраке недосягаемости, отчего история постепенно угасла. А вот, почему газеты не раздули из убийства балагана, свойственного нашей прессе, я просто ума не приложу. Пару месяцев до этого был отравлен мелкий клерк, имевший связи с Пинекртоном, и половина столичных журналистов посчитала своим долгом вынести на строчки газет собственную теорию произошедшего, попутно поливая некоторых конкретных личностей грязью, по предлогу и без. Пэррет, в те редкие моменты, когда он уходил от мыслей и решал поговорить со мной, высказал мысль, что кто-то связанный с убийством крутится в политических кругах, ибо только политик сможет повлиять на появляющуюся в прессе информацию.   
Мы попытались, (вернее Пэррет попытался, я в это время сидела рядом и слушала) было, связаться с нашим приятелем по несчастьям, инспектором Шварцем из отдела убийств, но тот отвечал нам лишь расплывчатыми фразами, которые могли означать что угодно, если заставить воображение поработать. По тем маленьким крупицам, которые Пэррету всё-таки удалось вытянуть из копа, мы поняли две вещи. Во первых – полиция совсем сдалась, так как улик у них нет, а убийство было совершено так, что чёрт его пойми, кто является подозреваемым, а кто нет. Во вторых – в расследование ввязан какой-то политик,(имён он не называл) которого чуть не посадили. У него оказался самый лучший мотив, какой только можно было пожелать. Какой именно, как и имени, нам не сообщили.
С таким пониманием вещей мы сидели, до тех пор, пока не поступил звонок, от которого я чуть в обморок не упала.
То было спустя две недели после начала полицейского расследования. Ничего не предвещало беды. Шварц к нам так и не обратился, что вызывало у Пэррета разрозненные чувства. С одной стороны, его крайне заинтересовало то, как убийство было совершенно. С другой стороны, без пинка под зад в виде гонорара лезть в это болото он не намеревался. 
Так было до того, как сняв телефонную трубку, я услышала на другом конце знакомый голос. Он принадлежал не кому-то там, а самой Клариссе Фиш, главной ведущей одной не малоизвестной программы по радио. Обычно она зачитывала по утрам новости из высшего света и прочую лебеду, интересную разве что девочкам до тридцати. К тому возрасту, как мне кажется, девочка уже должна стать женщиной. Чего Фиш не отнять, так это голоса, от которого у тебя начинает таить мозг, причём, говорю я это в хорошем смысле. Она одна из тех женщин, которую можно слушать часами напролёт, только потому, что у неё прекрасный голос, и его можно сравнить разве что с пением ангелов, хотя лично я таковое ни разу не слышала.    
Главная проблема Фиш состоит в том, что когда она не читает заранее сочинённый для неё текст с листка, то совсем не может выразить свои мысли. У меня ушло целых десять минут, которые мне уже не вернуть, на то, чтобы узнать, когда именно радиоведущая желает встретиться с моим начальником. После чего она ещё добрых пять минут пыталась разобраться, насколько конфиденциальной будет их беседа. Всё это я могла объяснить ей менее чем за полминуты, но она бесконечно задавала какие-то глупейшие вопросы. 
Так как Пэррет не был занят чем-либо важным в тот день, мы договорились на пять часов. И точно в пять, ни минутой раньше, ни минутой позже, она подкатила к дому Пэррета на такси и направилась к двери. Обычно я позволяю Арнольду, нашему верному камердинеру, открывать двери перед гостями, но в этот раз сделала исключение. У меня были определённые причины, но скажу лишь, что время от времени каждому хочется, чтобы на тебя обратили внимание.
Фиш была одета в типичное пальто и шапку, что совсем не вписывалось в её обычный гардероб. Видать, не хотела, чтобы её узнали по фирменной шляпе с полями длинной от Лос-Анджелеса до Огайо. Учитывая, что я её узнала без проблем, отработала она свой приём совсем бездарно. Таксисту она приказала ждать, предупредив, что встреча может затянуться, а тот лишь пожал плечами, что-то буркнув.
Несмотря на невероятную пунктуальность, которой я не видела даже у Пэррета, хотя тот обожает постоянно поучать меня по поводу бессмысленной траты времени, Фиш не очень то и спешила обсуждать, зачем пришла. Сначала раздала несколько свои комментариев по поводу обстановки дома, заметив, что он какой-то пустой, с чем лично я не могла согласиться. Ещё не хватало, чтобы Пэррет начал запихивать в дом всякую ерунду. Он этого, может быть, и хочет, но я время от времени его останавливаю своими советами, к которым он, на удивление, прислушивается. Потом она стала рассказывать мне о том, что стоило бы поменять одежду на что-то броское, ибо мою природную красоту не стоит скрывать за скудными одёжками. Мне пришлось очень сильно постараться, чтобы не умереть со смеха.
  Где-то я уже, наверное, описывала мадам Фиш. Если нет, то сделаю это сейчас. Она является живым воплощением слова ‘сирена’. Голос у неё что надо, а вот увидишь такую в жизни, за сердце хватишься. Ведьма – недостаточно говорящее определение для выражения всего ужаса её лица. Я не знаю, сколько ей было лет, но выглядела она на все сто. И вот эта карга, гулявшая с Джорджем Вашингтоном за ручку, теперь учит меня современной моде. Мне было бы обидно, если бы не было так жалко эту женщину, которой приходилось носить на публике две тонны макияжа, чтобы выглядеть хоть как-то презентабельно.   
Когда Пэррет начинал терять терпение, которого он набрался лишь из-за огромного финансового состояния потенциальной клиентки, я стала подталкивать её к деловым переговорам. Видать, мои намёки она поняла, так как вскоре наконец-то перешла к сути задачи. 
– Мне нужно чтобы вы установили слежку за человеком.
Перед и после этой фразы она сказала ещё парочку ненужных предложений, но, главная соль была именно такова. Тут лицо Пэррета изменилось, хотя она этого не заметила. Мой начальник хоть и является частным детективом и собаку съел на разгадывании убийств, но стоило бы вам видеть огонёк в его глазах, когда он понимает, что для выполнения выданного дела ему даже не придётся вставать с кресла. 
– Вайолет, доставай блокнот. – Приказал он мне. – А теперь, мисс Фиш, расскажите моей секретарше имя интересующего вас человека, его адрес, если вы знаете, его черты внешности, увлечения и вообще всё, что только о нём знаете. Я тоже буду слушать, на случай, если понадобиться задать дополнительный вопрос или уточнить что-то.
В голосе Пэррета так отчётливо была слышна радость. Использовать свои связи в частных детективных агентствах, и не только, ему доводилось не часто, в основном в процессе полицейских расследований, так что каждый подвернувшийся раз был для него особенным.
– Человека, за которым вам нужно следить, зовут Николас Кармайкл.
Тут мы оба вылетели. Пэррет снова принял привычное для него серьёзное лицо, а мне пришлось упорно вспоминать, где я уже видела это имя. Долго раздумывать мне не довелось, так как Фиш соизволила ответить на мой немой вопрос.
– Он присутствовал на тех трагичных похоронах.
Я едва удержалась от замечания, что все похороны трагичные, но воздержалась, ибо речь идёт о не совсем обычных похоронах.
– Думаю, вы и сами можете найти немалое досье на этого человека, если постараетесь, но, если хотите, могу и сама рассказать о нём всё необходимое.
– Будьте добры. – Попросил Пэррет. Радости у него поубавилось, а вот энтузиазм никуда не делся, ведь, наконец, ему удалось подобраться к интересовавшему его расследованию.
– Стоит сказать, для начала, что сама я не причастна к делу практически никак. Меня там не было, и я ничего не видела. Но один мой друг, которого я предпочту не называть, оказался в неловком положении из-за случившегося. Он не желает работать с кем-либо напрямую, чтобы не ухудшать ситуацию, поэтому поручил это мне, так как я у него в долгу из-за одного случая. Но ближе к делу. Кармайкл и его жена были на похоронах и стояли в задних рядах. Они вполне могут быть теми, кто стрелял, но не в этом состоит ваша задача. Моему другу не так важно, кто был убийцей, а то, почему Кармайкл ушёл в тени. С тех пор, как была убита Коллар, он и его жена совсем отказываются общаться даже с лучшими друзьями. Жена отменила все аудиции и пробы, а сам Кармайкл уже как четыре дня не появляется на людях, даже перед офисом директоров.   
– А вы не подумали, что, может быть, у них траур? Они были знакомы с убитой?
– В том то и дело, что не так уж и близко.
– И они знали убитого полицейского, учитывая, что пришли на его похороны.
– Его-то они знали. И вот здесь собака зарыта. Мой друг подозревает, что Кармайкл имел отношение к смерти Траута, причём прямое. По возможности, было бы хорошо, если бы мы узнали, правда это, или мы сходим с ума. Это во-первых. Во-вторых, мы нанимаем вас в качестве вендетты. Кармайкл редко общается с людьми, но когда дело доходит до разговора, то он обязательно заведёт шарманку, что мол, мой друг убил Коллар. В третьих. Кармайкл начал часто выходить из дома. Ещё несколько дней назад его оттуда было не вытащить, а сегодня он уже ходит повсюду и всем рассказывает, какой мой друг гнусный убийца.
– А почему он это делает? У него тоже имеется вендетта?
– Можно и так выразиться. Вам совсем не нужно знать причину их взаимной ненависти. 
Пэррет кивнул. Готова поставить десятку на кон, тогда он подумал, что узнает эту информацию в любом случае, поэтому не стал спорить.
 – Человек он публичный. – Продолжала она. – Вот его фото. На задней стороне написаны его адрес и некоторые элементы рутины, о которых мы смогли узнать. 
– В чём именно состоит задача?
– Слежка носит своеобразный характер. Мы хотим, чтобы все его разговоры были записаны как можно тщательней. Если возможно, то хоть дословно. Пускай ваши люди записывают, с кем он общается. Если не будут названы именно, то пусть документируют их внешность. Быть может мы кого-нибудь, и узнаем по описанию. Ну и, естественно, пускай записывают его передвижения.
– За его женой слежку не устанавливать?
– Она нас не интересует. Она хоть и стерва, но не такая, как Кармайкл.
– Понятно. Вы будете приезжать лично, чтобы забирать отчёты, или их можно передавать по телефону, или в письменном виде?
– В письменном. Отправляйте на моё имя и адрес. Вот вам моя визитная карточка, здесь всё записано. Предпочтительно каждый день, даже если ничего не произошло, пускай. Так и пишите.
– Прекрасно. Ещё пожелания относительно задания имеются?
– Хотелось бы, чтобы он не замечал слежки.
– Я нанимаю исключительно первоклассных сотрудников. Я ручаюсь за их навыки и обещаю вам, что проблем не возникнет.
– В таком случае, перейдём к вопросам об оплате.
– Учитывая, что следить за целью придётся целый день, то придётся нанять минимум пять человек. Каждому нужно платить по пятьдесят в день, плюс моя доля. Итого минимум пятьсот долларов в день.
Здесь Пэррет проявил жадность, ибо в самом обычном сыскном агентстве можно было нанять людей в два раза дешевле. Но, зная суммы, которые мадмуазель зарабатывает на радио через рекламу, мне хотелось подойти к нему и прошептать, чтобы ещё повысил сумму на сотню. От этого её банковский счёт точно не похудеет.
– Понятно. Пока что я выпишу чек на восемь тысяч. Итого две недели слежки. Если понадобится, мы продлим срок. И ещё заранее добавила сюда на мелкие расчёты. Вашим людям, вполне возможно, придётся поездить по городу и потратиться на всякие рестораны, где будут проходить его беседы. Вот, держите. Думаю, на этом всё. Пока что. Если нам понадобится внести какие-нибудь директивы, то мы с вами свяжемся. Если возникнут вопросы, звоните мне после пяти. До пяти до меня просто не добраться, всё утро и первая половина дня заняты. 
На этом разговору по делу прекратились, и Фиш снова перешла к комментированию всего подряд. Наверное, её таинственный друг предварительно составил список основных пунктов, по которым ей нужно было пройти, а она его заучила наизусть. Иначе я никак не могу объяснить, как ей ни разу не пришло в голову сойти с темы и начать рассказывать Пэррету, почему его длиннющий галстук совсем не подходит образу частного сыщика. 
Как только Фиш укатила на такси, Пэррет выдал мне приказ связаться с агентствами Райкера и Доннована, которые предоставляют ему временных агентов. Райкер раньше был полицейским, а потому с Пэрретом знаком не понаслышке. На какой ступени он стоял, правда, для меня тайна покрытая мраком. А вот Доннована я видела вживую лишь раз и помню о нём лишь то, что он высокий и, судя по взгляду, готов прибить кого угодно, если того потребует дело. Оба взаимодействовали с Пэрретом на ура, в особенности, когда им за это платят.   
Долго Пэррет не торговался и под конец того дня мы знали, что завтра будем принимать пятерых агентов, которые получат от нас инструкции, после чего отправятся разведывать обстановку. Закончив с этим, я повернулась к боссу и задала резонный вопрос.
– Мне звонить Шварцу?
На что я получила интересный ответ.
– Вайолет. Знаешь, почему из нескольких десятков претендентов я выбрал именно тебя?
– Понятия не имею. – Ответила я. Я действительно не знала и теперь очень хотела выслушать его объяснения.
– Тогда я имел два критерия. Как много человек говорит, и как быстро он пишет. Ты прошла именно по второму, ибо оно мне было гораздо важнее. Ненавижу, когда при диктовке мне приходится ждать полчаса, пока тебе напечатают одно предложение, так ещё и переспросят три раза, что ты говорил. А вот ты этим не страдаешь, что мне очень понравилось. Но это было тогда. А вот, что я обнаружил со временем, и что послужило бы ещё одной причиной взять на работу именно тебя – ты прекрасно понимаешь, о чём я думаю, и умеешь опережать мои мысли.
– Приятно слышать. Так что, мне звонить?
– Нет. Не сегодня. Сначала нужно оценить поле боя. Пока что наша задача сулит нам лёгкие деньги, но если оно перейдёт в расследование убийства, то возникнут трудности. Просто так Шварц нам ничего не расскажет. Иначе мы уже давно были бы посвящены во все детали. Однако, я знаю, как разговорить инспектора. Его выходной через два дня. Запиши себе напоминание на субботу. Скажешь Арнольду, чтобы он достал гриль и сходил за продуктами. Мы устроим званый ужин. Инспектор может заартачиться и не рассказать нам о деле в рабочий день, но вот от стейка с томатным соусом он ещё никогда не отказывался. 
Таких эксцессов, действительно, ещё не происходило.
***
Прошло два с половиной дня, перед тем как Пэррет и инспектор смогли обсудить насущные вопросы.
Два вечера, после девяти, я провела за переписыванием отчётов от пяти наёмных агентов, следующих за Кармайклом по пятам. Писать оказалось не очень интересно, ведь большая часть отчётов сводилась к простым предложениям в стиле: вышел из ‘а’, прошёл столько-то улиц, зашёл в ‘б’, поговорил с теми-то, тема такая-то. Переписывать диалоги оказалось самым сложным из-за их количества и длины. Кармайкл оказался крайне болтливым типом, которому нужно было лишь ухватиться за какое-то слово, как он был готов устроить целую тираду. Как пишут агенты, которым я охотно верю, Кармайкл был тот ещё зануда, что собеседники прекрасно понимали и старались не особо обращать внимания на его лекции.
 Что такого интересного Фиш и её дружок хотели найти среди всей этой писанины, я совсем не понимала. Может быть, я и не являюсь детективом, но здесь и не нужно им быть, чтобы понять простую истину – Кармайкл говорит без умолку и сути в его словах мало, если она вообще имеется. 
Так или иначе, я отработала свою зарплату, переписывая на машинке мемуары агентов, и не особо жаловалась на жизнь. Пока не настал день встречи с инспектором, так как тогда начался балаган. Пэррет и Арнольд становятся совсем не свои, когда дело доходит до приглашения в дом гостей. Не только он ненавидел, когда его приглашают в гости, так ещё и принимать гостей ему не нравилось. Одно его успокаивало – готовка. Готовить он обожает, хотя ест намного меньше, чем я изначально предполагала по его фигуре. Тут их с Арнольдом интересы пересекаются. Камердинер хоть и недолюбливает подобные встречи босса из-за грязной посуды и грязи, которую гости обязательно нанесут горами по всему дому. Но вот в плане готовки он был такой же профи, как и Пэррет. Готовил он, к слову, куда лучше начальника, но ради приличия никогда этого не замечал.      
Арнольд в целом всегда выглядит так, словно у него за спиной десяток трупов и я практически уверена, что Пэррет откопал его в ближайшей тюрьме. Но стоило ему зайти на кухню, он превращался в злющего зверя. В такой обстановке он терпел только Пэррета, которого немного побаивался. У нас в доме, на самом деле, сложилась довольно странная пирамида. Я боюсь Арнольда, он боится Пэррета. Кого боится Пэррет, мне ещё предстояло узнать.
В тот день я не выходила из моей комнаты, а звонки принимала оттуда же. Итого Пэррет выходил из кухни, как и я из своей комнаты, лишь раз, чтобы поговорить с одним клиентом, который хотел уговорить Пэррета проехаться в другой штат и расследовать там серию краж в их компании по продаже канцелярских приборов. Спор длился долго и, в итоге, они пришли к соглашению, что Пэррет не станет никуда ехать, а выступит в качестве консультанта, который взглянет на дело и выскажет своё мнение, что по этому поводу можно сделать. Денег за такой совет, естественно, много мы не заработаем, но тоже неплохо. Как только за клиентом закрылась входная дверь, Пэррет снова надел передник и вернулся на кухню. Я же вооружилась книгой и вновь засела в личном склепе. От прогулки меня остановил нехилый ливень. Тогда я ещё не знала, но это природное явление в итоге станет нашим постоянным попутчиком.   
Шварц прибыл ближе к пяти, весь мокрый и голодный. Он всегда отказывался от предварительных перекусов перед основательным ужином.
Кроме стейка в томатном соусе, который Арнольд готовил по личному семейному рецепту на гриле на открытом воздухе, и который Шварц сам по себе был готов поглотить в одиночку, Пэррет ещё подумал и обо мне, спёкши курицу в каком-то азиатском стиле. Арнольд сходил в супермаркет и купил самые свежие фрукты, которые только смог найти. Пэррет фрукты не переносил – на многие у него аллергия, в особенности на яблоки и апельсины – а вот я их ела десятками. Супы Пэррет тоже не выносил, как собственно и я, так что запивали мы мясо вином и виски. Последнее пил Шварц, только мелкими шотами. Ему завтра на работу, как-никак.   
Вдоволь наевшись, инспектор направился в своё любимое кресло, то есть, в кресло напротив стола Пэррета в его кабинете. Два года назад мой босс совершил акт невиданной щедрости и подарил мне старое кресло, обделанное в тёмно-коричневую кожу. Сопровождалась эта щедрость покупкой нового кресла, практически идентичного старому, за одним исключением. Новое было значительно больше и у меня никогда не возникало сомнений по поводу причины покупки. Он хотел угодить Шварцу, который сюда зачастил. В прошлом сидеть ему было совсем неудобно, а в новом он мог хоть лечь и уснуть. 
– Ладно, Пэррет. – Заговорил Шварц, очухавшись от плотного ужина. – Вы меня сюда заманили, накормили и улучшили настроение. Очевидно, просто так, из доброты душевной вы бы не стали так делать. Поэтому, я прихожу к очевидному выводу. Вы от меня что-то хотите или желаете втянуть меня в какую-то аферу. В прочем, у меня выходной, я никуда не спешу, поэтому можем говорить хоть до ночи. При условии, что у меня будет восемь часов на сон. 
– Времени у вас останется предостаточно. Хочу я от вас одного. Более или менее внятного отчёта о смертях сержанта Траута и мисс Коллар.
Инспектор усмехнулся. Полагаю, именно этого вопроса он и ожидал. Отчитывался он, словно специально выучил все детали дела назубок. 
 – А что, у вас есть заинтересованность в деле? – Спросил Шварц, подготавливаясь к долгой речи.
– Разве, что косвенная. Моя задача не относится конкретно к убийствам, но мне хотелось бы выяснить всю подноготную на случай, если придётся передать дело в руки полиции.
– И кто же вас нанял?
– Человек, чьё имя, насколько мне известно, не фигурировал в деле. Этот человек представляет другого, который, всё же, является заинтересованной стороной и с вами, несомненно, уже давно пообщался. Кто это именно мне неизвестно. Я могу лишь предположить. И даже если бы и знал, то не сказал бы, так как имею такое право.
– Ладно. Не важно, кто вам платит. Раз уж пришёл сюда по своей воле, то и увиливать нет смысла. Расклад таков. Базис вы, наверное, уже знаете, но я буду к нему обращаться время от времени. Как всегда, то, что вы здесь слышите, является конфиденциальной информацией. Если бы я не знал, что вы и ваша секретарша умеете держать язык за зубами, то не стал бы даже заикаться о чём-либо. Но, начнём.
Двадцать первого февраля в следственный отдел, или отдел краж, как мы его называем, обратились некто Сол Рэндалл и Нэйтон Коллар. Тогда они были нам ещё некто, но теперь мы знаем, что они являются двумя из трёх директоров компании “Рэндалл энд Кармайкл энд Коллар матириалз”. Каждый из трёх основателей компании до сих пор жив и орудует под её крышей. Занимается контора разными делами, так как у каждого директора свой отдел. Рэндалл занимается организацией производства и продажи медицинских приборов. Всякие скальпели, стетоскопы и прочая лабуда. Кармайкл обладает двумя металлургическими заводами в Питтсбурге. На одном делается вся вышеупомянутая лабуда и является владениями компании в первую очередь, хоть и записан на Кармайкла. Второй изготовляет детали для автомобилей. Рэндалл также занимается проталкиванием деталей кому попало. Третий, Коллар, ведёт финансовые дела компании. Первый и последний обратились в полицию, потому что произошла кража в особо крупных масштабах.      
В сейфовой ячейке арендованной компанией в центральном банке, закрытой на три ключа, содержалось триста тысяч долларов наличными. И, разумеется, они пропали. Сержант Траут и два полицейских выдвинулись в банк разбираться, где застали двоих директоров и начальника заведения, который рассказал, как было дело.
В тот же день, ранее, в банк пришли двое. Мужчина и женщина. Мужчина представился мистером Колларом, а женщина секретаршей Кармайкла мисс Винди. Это, очевидно, были не они. Заведующий банка редко видит директоров лично, а Коллар там появлялся всего лишь один раз, когда впервые арендовалась ячейка. Винди вообще не выглядит вызывающе и никто на неё внимания не обращал. Заведующий также уверяет, что маскировка у них была довольно нелепой, только, тогда он об этом вовсе не подумал.
 Двое предоставили липовый документ от лица всех троих директоров, что они хотели бы получить доступ к ячейке, чтобы её пополнить, что, опять, особых подозрений не вызвало. Тогда, как это делают в подобных случаях, звонят в компанию, чтобы убедиться, был ли отдан такой приказ. Ответил им мистер Кармайкл и тот подтвердил, что мистер Коллар и мисс Винди поручили указанное в документе задание. Тогда двоих провели внутрь, где банкир отпёр один из замков на сейфе-ячейке, а остальные два открываются с помощью ключей. Один из них был у Коллара, другой у Кармайкла. Настоящие остались в компании, а вот ячейку открыли фальшивками. Так как банкир не должен видеть содержимое ячейки, как прописано в контракте, то он ушёл и оставил этих двоих наедине с деньгами. Они их упрятали. Куда конкретно, мы пока что не поняли, так как сумочку у мисс Винди забрали до входа в комнату с ячейкой. Видать, у их в одежде были выемки, куда они разложили деньги.   
– А разве охрана не заметила бы, что посетители внезапно потолстели? – Спросила я.
– Нет. Потому план их был хитёр. Они, скорее всего, заранее положили в эти выемки чистую бумагу, которую потом переложили в ячейку, чтобы банкир не заметил изменения в весе, когда уносил ячейку на место. Закончив, они позвали управляющего, он вернул сейф обратно, а двое ушли с третью миллиона спрятанной в одежде.
Факт кражи обнаружился, когда в банк пришли настоящие мистер Коллар и мисс Винди. Они, путём звонков и споров добились, чтобы им показали ячейку, перед тем как вызвать полицию, и нашли пустую бумагу. Тогда к нам и обратились. Ну, не совсем к нам, а к следственному отделу. Тогда за дело взялся Траут. Судя по всему, достиг он многого, так как в вечер двадцать второго он отчитался по телефону, что вышел на след воров, а на следующий день не явился на службу. В общем, всё закончилось тем, что его труп нашли в машине в самой заднице Уэст-Энда. Трауту заранее дважды дали по голове ломом, что мы нашли в багажнике, после чего с машины сняли номера из-за чего мы уже сколько времени не можем найти её владельца. Предположительно её угнали. У нас имеется один такой вариант, но хозяин угнанного авто уехал аж в Арканзас и не может прилететь на всех порах и опознать, его машина или нет. Мы послали копа, но результата ноль. Говорит, мол, по тем фото, что сделали мы, тачку совсем не узнать. А вот если бы он смог осмотреть её лично. Но этого он ещё сделать не может. Крайний срок – три дня. Тогда кончается его командировка. А пока что мы жуём сопли и думаем.      
Продлилось это до третьего марта, когда состоялись похороны Траута. Тут то и произошло самое ужасное, ведь даже я был там, когда всё случилось. Толпа на похоронах собралась немаленькая. Кроме родных и сослуживцев, а также пары человек из других отделов, включая меня, как главного по убийствам, там были и ребята из компании. Как они сказали, пришли они из уважения человеку, потерявшему жизнь из-за дела, в которое они его вовлекли. Никто, в целом, не был против. Стояли они позади основной группы и шуму не делали. И вот, когда собирались делать памятный залп из винтовок, вернее даже, в тот самый момент, когда это происходило, как только прогремели несколько выстрелов, это и случилось. Естественно, мы тогда ничего не подумали, так как мне просто показалось, что кто-то ошибся и выстрелил чуть позже. Только когда в толпе началась неразбериха, и мы подошли к телу, стало понятно, что именно произошло. Чуть после совместного залпа кто-то выстрелил миссис Коллар прямо в голову. Поначалу все, даже стоявшие рядом, приняли это за один из выстрелов. Они ведь громкие, чёрт возьми. Но потом кто-то заметил, как женщина упала, увидел кровь и закричал. А тогда на дыбы поднялись все.   
Миссис Коллар, на удивление, пережила выстрел, хотя тот повредил её мозг, и она могла максимум что-то бурчать. Впрочем, умерла она через семь минут после попадания пули от кровоизлияния в мозг. Врачи ещё удивились, что она так долго продержалась. Револьвер нашли там же, буквально на её теле. Убийца выбросил сразу же после выстрела. Отпечатков не было, а вот, кто им владел, это другой вопрос. 
Принадлежал он Арнольду Фаусту, начинающему политику и человеку с прекрасным мотивом для убийства. Видите ли, Арнольд женат, но его жена уже как год крутит шуры муры с мистером Колларом, потому что тот богаче и имеет действительные шансы стать кем-то в этом мире. Если уже не стал. Мистер Коллар и его жена стояли совсем рядом друг с другом, а Арнольд стоял именно со стороны миссис Коллар. Таким образом, если наш политик внезапно захотел легко избавиться от надоедливого любовника его жены, то мог случайно попасть в миссис Коллар. Но я в это не верю. Не верю, что человек может совершить убийство и потом оставить револьвер, который укажет на своего владельца, так как даже номера не были спилены, что в наше время делает каждый, кому не лень.
– Значит, мистера Фауста подставили?
– Мне кажется, что Коллар убили, потому что она знала что-то. И думаю я так не просто потому, что её убийство последовало за убийством копа. Нет, у нас есть кое-что посерьёзней. Когда Траута убили, Коллар и её мужа расспросили первым делом, так как в своём последнем неофициальном отчёте Траут отчётливо и прямым текстом сказал, тут я цитирую:
“… Мне ещё надо переговорить с миссис Коллар на этот счёт. Клянусь, она тупая как пробка, но что-то ей известно об этом. Готов свою шляпу съесть, если вернусь с пустыми руками” 
– Это была его последняя фраза. А потом его нашли мёртвого. Но Коллар ничего рассказать не смогла. Даже сказала, что Траут так с ней и не поговорил, хотя обещал. Мы тогда подумали, что это она его грохнула. Ведь в дело вовлечена женщина. Но теперь понятно, что она невиновна, хотя что-то действительно знала, иначе стрелять в неё не было бы смысла.
– Абсурд какой-то. – Выдохнул Пэррет. – Целая толпа на месте убийства, включая полицию, и никто ничего не видел. А потом у вас удивляются, как можно не запомнить лицо или имя человека, которого ты видел раз за день и запоминать не планировал? А стоит подобному случиться с вами, так сразу обстоятельства не те.
– Послушайте…-
– Нет, инспектор, я не говорю это лично про вас. Скорее обобщённо. Вы слишком многого ожидаете от людей и очень редко можете предоставить то же самое в ответ. Но если мы вернёмся к делу, мне бы хотелось узнать, настолько ли мистер Фауст эксцентричная личность, что готов стрелять в своих противников? Иначе, нам предстоят интересные дебаты.
– Не только из-за любви он мог попытаться убить Коллара. Дело тут и в другом. Ещё несколько лет назад Фауст был четвёртым директором компании, но у него имелась плохая привычка. Он регулярно брал деньги компании на личные расходы. Трём другим директорам подобная фривольность быстро надоела, и они решили вытурнуть Фауста на улицу. Ему, конечно, дали его долю, но, если говорить честно, то его знатно обокрали, по сути, шантажируя, что если он не заберёт предлагаемую долю, то они пойдут с чеками в полицию и скажут, что тот пользовался положением и крал деньги у компании. Кроме бедующей мисс Фауст, которая тогда была мисс Браун, Арнольда никто не поддержал, и ему пришлось согласиться на таких условиях. С тех пор Фауст полез в политику, и держит зуб на своих бывших дружков. Так что он вообще подозреваемый номер один. Но как-то слишком просто всё это выглядит.
– Согласен. А кто ещё имеется в вашем списке?
– Мы вычеркнули как можно больше людей по всяким причинам. В итоге остались только причастные к компании. Во-первых, мистер Кармайкл и его жена. Кстати, мистер тоже не очень оценивает Фауста и уже рассказывает всем подряд всякие небылицы на его счёт. Секретарша Кармайкла, мисс Винди. Сол Рэндалл. Мистер Коллар. Его секретарша мисс Вэйверли. А также мистер и миссис Фауст. Все они могли совершить роковой выстрел, так как стояли достаточно близко к жертве, чтобы бросить к ней револьвер.
– Кто первым заметил смерть миссис Коллар?
– Её муж. Она на него буквально упала. Сначала ему показалось, что ей плохо, но потом он увидел кровь и забил тревогу. Револьвер заметил мистер Кармайкл.
– Вы говорите, убитая перед смертью что-то бормотала. Вы смогли разобрать что-либо?
– Меня рядом с ней не было. А вот врачи ничего не расслышали. Время от времени она шептала обрывки слов или просто какие-то звуки, но доктор говорит, что у неё просто был предсмертный бред. И я ему охотно верю.
– Револьвер. Что с ним? 
– Фауст говорит, что револьвер пропал два месяца назад, что подтвердили ребята из отдела краж. Фауст действительно обращался к ним с заявлением, что его револьвер был украден. Обстоятельства кражи так и не выяснили. Самый вероятный случай, который сходится со временем, когда, как думает Фауст, оружие было украдено, случился за месяц и две недели до обнаружения пропажи. Тогда Фауст приглашал основную группу Кармайкл, Коллар и Рэндалл. Пришли так же и их секретарши, которые знали куда больше самих директоров о том, что происходит внутри компании. Были там также несколько адвокатов, и именно они говорили, пока остальные слушали и кивали головой, делая вид, что следят за их разглагольствованиями. Адвокаты пришли к каким-то выводам, директора согласились с ними, после чего все разошлись по домам. Сам Фауст пользовался револьвером только по праздникам, причём буквально. За последний год он доставал его три раза. Первый – на новый год, второй – на день рождения, третий на – годовщину брака. Все три раза они ездили за город пострелять, и все три раза были в первых шести месяцах прошлого года. Что интересно, миссис Фауст говорит, что её муж, скорее всего, сам спрятал револьвер, чтобы устроить по этому поводу скандал с гостями, мол, это они воспользовались случаем и украли оружие для не пойми каких целей. К слову, она была права. Рассказав о краже, Фауст первым делом стал гнуть линию, словно это три его бывших дружков хотят подставить его. Дескать, убьют кого-нибудь, да положат револьвер рядом с телом. Либо он блефует, играя в чрезвычайно опасную игру, либо он предсказал свою судьбу. Лично между нами, мне теория о том, словно Фауст сам украл у себя револьвер ради призрачной надежды, что он сможет подмочить репутацию своих недругов, совсем не по душе. Не похож Фауст на человека, способного на подобный трюк.      
– Интересно. Дело, как я и предполагал, вполне заслуживает внимания, но не моего. Пока мне не дадут задачу разгадать его, не вижу смысла браться за допросы и проверку алиби. А пока что мои интересы не перекасались с интересами полиции.
– А вы не хотите этим заняться? Как в старые добрые. Помните дело ‘чёрных роз’. Ведь его вам дал я.
– Не совсем. Человек, которого убили, обратился ко мне первым. Вы просто предложили участвовать, а я согласился. И принялся я за расследование в первую очередь, потому что был без работы на руках. Сейчас же у меня есть задача, и я не стану заниматься этими убийствами, пока не разберусь со своей проблемой.
В коей-то раз Шварц ушёл от нас не просто с пустыми руками, а с полным желудком. Впрочем, его такой расклад устраивал. После нашего разговора Пэррет, теперь зная подноготную ситуации, впервые за два с половиной дня спросил меня по поводу отчётов и что в них было. Я дала ему груду блокнотов, которые мне передали агенты, он их внимательно прочёл, отложил в сторону, помотал головой и ушёл к себе. Ещё на несколько дней мы забыли об убийствах и просто занимались типичной для нас рутиной.
***
На десятое марта было назначено уже третье судебное заседание по поводу убийства сержанта Ричарда Траута. Фактически, лишь одно из трёх было, собственно, посвящено его убийству – а именно первое. На втором проводилось дознание свидетелей убийства миссис Коллар. На третьем полиция должна была предоставить последние улики, и суд присяжных вынесет вердикт: будет ли полиция продолжать дело или оно официально будет признано закрытым; а также решится судьба основного подозреваемого, будет ли он обвинён в убийстве или нет. 
 Тем утром, несколько дней после визита инспектора, Пэррет не находил себе места. Ему так хотелось заняться двойным убийством, причём с таким, практически кинематографичным, сюжетом, но и просто так расследовать его он не собирался. Дело ‘чёрных роз’, которое упомянул Шварц, было не самым лучшим примером, что он мог привести. Тогда жертва напрямую обратилась к Пэррету и вскоре потеряла жизнь. Он считал своим долгом отомстить за человека, который пришёл к нему за помощью, а потом за это поплатился. Здесь же мы были сторонними наблюдателями, да и полноценного клиента у нас не было. Лишь посредник, хоть и с громким именем. Обдумывая это, Пэррет стоял у книжного шкафа, что было ортодоксально. Я прекрасно знала, читать он не любит, ибо его глаза быстро устают и если ему приходиться заняться изучением литературного материала, то лишь исторические томики и другой нон-фикшон , да и те маленькими дозами. Теперь же он стоял у полки, где я оставляла свои книги, и задумчиво рассматривал корешки. Я же сидела за своим столом, справа от стола Пэррета, и ожидала от него приказа. 
– Сегодня скучный день. – Заметил он, не отрывая взгляд от книг. – Ты ведь ждёшь у меня указаний?
Я угукнула.
– В таком случае, готов сделать удивительное заявление. На сегодня у меня нет идей, чем тебя занять. Лично я знаю, чем займусь. Джонсон привезёт мундиры для реконструкции битвы при Йорктауне, и я буду их проверять. Также нужно будет разъяснить некоторые вопросы по поводу будущих реконструкций, учитывая недавнюю смену амплуа Вашингтонского театрального общества. Это займёт в лучшем случае весь сегодняшний день, а может быть и растянется на завтра.
– Значит, у меня непредвиденный выходной?
– Технически говоря, да. Если на пороге не возникнет клиент. В таком случае и мне придётся отложить осмотр костюмов на потом. Но, перед тем как ты уйдёшь гулять по клубам, или куда ты там ходишь по выходным, мне бы хотелось, чтобы ты заглянула в судебный зал и посидела на заседании по поводу убийств Траута и миссис Коллар. Не долго, минут двадцать. Я просто хочу, чтобы ты оценила замешанных в деле людей и в целом какая там стоит атмосфера. После этого делай что хочешь.      
Хотела бы я заметить ему, что в такой ливень я никуда идти не собираюсь, кроме этого чёртового заседания, ибо его просьба на деле была обычным приказом. Понимая, что Пэррет сейчас находится не в самом лучшем состоянии, в каком он обычно начинает рассказывать, сколько людей и где застрелил на войне и как получил ожог в пол лица, я решила использовать шанс и удалиться.
Как помощница частного детектива мне нередко приходится давать показания перед судом. Впервые за всю жизнь мне выдалась возможность просто зайти в зал, сесть на одну из их неудобных деревянных скамеек и понаблюдать за тем, как прокурор задаёт один бредовый вопрос за другим.
Так как меня в лицо знает половина суда, попасть на нужное заседание особого труда не составило. Охранник у дверей, которого я называла “Бак” из-за его шикарных бакенбардов, решил впервые в жизни поработать мозгами и спросил:
– А не босс ли тебя прислал? Кто его клиент? Я им сообщу о вашем прибытии.
Я испытывала некоторую симпатию к Баку, в основном, потому что ему приходится стоять часам и у дверей в зал и следить, чтобы никто важный не сбежал с заседания раньше дозволенного, попутно слушая нудные вопросы прокурора, от которых можно помереть со скуки. Поэтому я не стала его отшивать, а просто потрясла плечами, словно пыталась стряхнуть с себя воду, как собака и заметила:
– Погода в последнее время выдалась дурная. Нужно было скрыться от дождя, и по чистой случайности выбрала ваш суд в качестве убежища. И клиентов среди тех людей у нас нет. Ты что, газеты не читал? Их же обокрали на треть миллиона. Откуда у них деньги на Пэррета?   
Бак оказался достаточно умным, чтобы учуять в моей речи сарказм, поэтому тихо хмыкнул и пропустил внутрь зала.
Слушание, или как они это называют, ещё не началось, так как люди только собирались. Несмотря на наличие в деле двух трупов, всего в зале набралось людей тридцать от силы. Думаю, десять из них были зеваками на вроде меня, которые зашли сюда либо случайно, чтобы играть роль свидетеля заседания, либо дальние родственники да друзья, пришедшие тоже чисто для вида.
Я села рядом с входом, так что мимо меня прошло три десятка людей, и каждого я смогла вдоволь рассмотреть. Спустя примерно полчаса после моего прибытия, когда зал хоть как-то наполнился, вошёл судья и остальные. Судья призвал всех встать и объявил, что судебное заседание по делу об убийстве миссис Оливиеры Коллар началось.   
Одного за другим за стойку вызывали свидетелей, которые клялись на библии говорить правду и только правду, как говорят в фильмах, хотя на самом деле клятва чуть дольше и, как по мне, более бессмысленная. Первой присягу дал Сол Рэндалл, низкий человек с писклявым голосом и манерой ругаться, после чего извиняться за это. После него за стойкой побывал Николас Кармайкл, высокий мужчина в двубортном костюме, с усиками как у испанца и глазами, которые сверлят тебя взглядом. Затем рутину прошёл Нэйтон Коллар, худощавый молодой человек в очках без дужек и с цепочкой на жилете.
Всех троих я видела впервые, за исключением мистера Коллара, чьё фото в газете я узрела в статье об убийстве его жены. С двумя другими я ознакомилась впервые. На первых рядах сидели остальные участники. Две секретарши сидели рядом друг с другом и о чём-то перешёптывались, но только когда их было не слышно за речью того, кто давал показания за стойкой. Первой и самой низкой была Винди. Вэйверли я могу описать лишь словом – секретарша – ибо она выглядела именно так, как обычно их представляют себе люди, далёкие от этой индустрии.
Миссис Фауст и миссис Кармайкл тоже сидели рядом, только говорить не собирались. Как показалось мне, одна из них (Фауст) присела рядом с другой, причём исключительно, чтобы выдавать свои комментарии по поводу всего подряд. Желчь из миссис Фауст буквально текла струёй, а вот миссис Кармайкл выглядела и вела себя так, будто находилась в трансе. 
Сам Фауст, который в этой ситуации был подброшенной монетой, сидел рядом со своим адвокатом, перебиравшим какие-то документы. Он, Фауст, опустил голову вниз, словно спал, и не обращал внимания ни на что вокруг. В такой позе он находился с того самого момента, как вошёл в зал и присел на лаву. Он даже не встал, когда приказал судья, чего, правда, никто не заметил. Или просто предпочли не замечать, чтобы не задерживать и без того долгий процесс.
На тридцатой минуте заседания я пришла к выводу, что оно может идти к чёрту. Три директора долго и упорно отвечали на вопросы. Их ответы были такими же скучными, как и сами вопросы. Время от времени адвокаты высказывали свои протесты. Судья одобрял или отменял эти протесты. И по окончанию получаса я так ничего и не получила. А я ещё хотела записывать в блокнот самые интересные, по моему мнению, моменты. Уже после первой страницы, тем не менее, я поняла, что это будет пустой тратой времени и бумаги, как и всё это заседание в целом. Перебрав у себя в голове варианты и вспомнив, что Пэррет не приказывал мне сидеть до конца, я встала и ушла, по пути помахав ручкой Шварцу и похлопав беднягу Бака по плечу. 
И я до сих пор не пришла к выводу, сделала ли я правильно. Если бы я осталась, то попала бы в круговорот полицейских допросов. Но уйдя, я не узрела того, как весь судебный процесс сломался под своим собственным весом, стоило только в зале произойти чему-то из ряда вон.
Придя домой, я застала Пэррета в кабинете. Он сидел с мистером Джонсоном из театрального общества и рассматривал костюмы. Так как мой босс был военным, он нередко предоставлял интересующие определённых людей факты, о которых эти самые люди обычно не задумываются. В данном случае он показывал на примере, почему на мундире пуговицы расположены нелепо, так как при резком движении рукав может запросто за них зацепиться и прервать удар. Увидев меня, он удалился на несколько минут, и в гостиной я объяснила начальнику, как прошло заседание. Он не стал порицать, что я ушла раньше времени, но задал пару вопросов, важность которых варьируется от ничего не значащих до практически ничего не значащих. Кивнув головой, он ушёл обратно в кабинет, где продолжал консультировать Джонсона на протяжении ещё двух часов.   
Услышав дверной звонок, я поняла, что хоть Пэррет и отпустил меня, спокойствия в тот день ожидать не следовало. Я позволила Арнольду открыть дверь, а сама направилась в кабинет неспешным шагом. Придя, я увидела интересную картину. Джонсон был отпущен, а вместо него появились инспектор Шварц, расположившийся в кресле напротив Пэррета, и два директора, мистер Коллар и Рэндалл, сидящие на диване. Судя по лицам, все они находились то ли в состоянии шока, то ли думали, как будут проводить следующие десять лет тюремного заключения. Второе я видела в этом кабинете дважды, так что могу положиться на своё описание.   
– Садись. – Приказал мне Пэррет. – Если судить по эмоциональному состоянию наших гостей – им есть о чём сказать.
Кому точно было что сказать, так это Шварцу, так как говорил в основном он.
– Ваша секретарша была на заседании, но ушла слишком рано. – Сказал инспектор, словно упрекал меня. – Не знаю, что именно вы хотели там увидеть, но, видимо, это вас не очень интересовало, иначе она сидела бы там до конца. И, если бы посидела ещё десять минут, то её отчёт перед вами был бы совсем иным. Думаю, она рассказала вам всё, что увидела?
– В общих чертах. Да.
– А вот чего она не видела, так это очередного убийства.
– Кто на этот раз?
– Мистер Фауст.
В его голосе отчётливо была слышна злость. Как я уже сказала, Фауст был подброшенной монеткой. Пятьдесят процентов на то, что он убийца, пятьдесят против. Полиция, явно, хотела повесить убийство на него. Улики были, хоть их и можно оспорить. Но теперь самый лучший подозреваемый на роль убийцы миссис Коллар и сам был убит, что, должно быть, сильно разозлило полицейских.
– Его тоже застрелили? – Спросил Пэррет. Мне показалось странным, но эта фраза не прозвучала как шутка, хотя была на неё похожа.
– Нет. Если бы так, то мы бы без проблем узнали, кто это был. У нас в лаборатории можно быстро провести осмотр поверхности руки под микроскопом. Мы бы нашли следы пороха. В прошлый раз мы такой проверки провести просто не могли из-за обстоятельств, но сейчас это был бы лёгкий выход из положения. И убийца, скотина такая, прекрасно об этом знал. Дело было так. Фауст, пока все ждали прибытия судьи, говорил со своими старыми друзьям из конторы. Беседы были не очень дружелюбными, очевидно. Во время своих речей он отчаянно жестикулировал, что подтверждается не только словами пяти людьми, но и следами кофе на его пиджаке и рубашке. В процессе своих жестикуляций он ставил свою чашку с кофе в сторону, пока размахивал руками. Это важная деталь. Допив кофе, он направился в зал, где занял место и уснул. Когда судья приказал всем встать, Фауст не встал. Судья сначала хотел упрекнуть Фауста, но он и сам был сонным и решил не растягивать и без того длинное заседание. Факт смерти был обнаружен, только когда до Фауста дошла очередь давать показания. Он не отреагировал на просьбу судьи, поэтому адвокат Фауста подтолкнул того. Тело Фауста свалилось на пол, и начался галдёж. Судья даже сбегал на этаж выше, где происходило слушание по поводу какого-то грабежа и временно одолжил у них доктора, который выступал свидетелем. Доктор, правда, многого не сделал, так как Фауст умер примерно через минуту или две после того, как сел на своё место. Экстренная аутопсия показала, что причиной смерти стала передозировка кокаином, который попал в организм вместе с кофе. Очевидно, что пока Фауст эксцентрически махал руками, кто-то подсыпал наркотик к нему в напиток, а Фауст даже не заметил изменения во вкусе, который, правда, почти не изменился.
– Понятно. – Грустно произнёс Пэррет. – В таком случае, теперь всё зависит от моего клиента. Думаю, та задача, которую этот человек мне дал теперь не имеет особого смысла или, как минимум, будет изменена. 
– По этому поводу, мистер Пэррет. – Заговорил Рэндалл. – Мы хотим вас нанять. Инспектор сказал, что вы уже заинтересованы делом, а значит, вам будет легче начать. Хотя, вы сказали, что у вас уже есть клиент.
– Мой клиент не нанимал меня, чтобы расследовать убийства, поэтому ваше предложение я могу принять. Но не сейчас. Сначала мне нужно обсудить это с клиентом. Если вы желаете нанять именно меня, то мисс Хоровиц сообщит вам о моём решении.
– Он не откажется. – Заметил директорам Шварц. – Ему лишь дай предлог расследовать, так он мгновенно возьмётся за дело. Работаем как всегда?
Последний вопрос адресовался Пэррету и тот молча кивнул. Под ‘как всегда’ инспектор имел в виду, что полиция возьмёт себе все лавры за разгадку дела, а Пэррет получит за это денежное вознаграждение от клиентов. Так они всегда действовали, если Пэррету приходилось взаимодействовать с полицией. Скорее всего, Пэррет просто шёл на уступки, чтобы у полиции не возникали к его расследованиям претензии. Иначе от бесконечных обысков и допросов нам бы не увернуться. 
– Мне нужно будет переговорить со всеми подозреваемыми. Но не сегодня. Вы, инспектор, их уже вымотали своими вопросами, а мне нужно, чтобы они находились в нормальном состоянии. Как мне представляется ситуация, кроме показаний, у нас нет ничего стоящего?
– Мы обязательно попытаемся узнать, кто и откуда мог достать кокаин. Но это займёт немало времени и результаты не гарантированы.
– Понятно. – Повторил Пэррет. – В таком случае, мистер Рэндалл, моя помощница свяжется с вами завтра. Инспектор, с вами свяжусь я этим вечером, чтобы узнать результаты ваших допросов. А сейчас мне нужно предпринять некоторые действия.
***
Под действиями он подразумевал позвонить мисс Фиш, а под собой он подразумевал меня. Фиш не отвечала на мои звонки, так как решила своей персоной прибыть к Пэррету и высказать мнение по поводу происходящего.
– Мистер Пэррет, вы слышали о том, что произошло сегодня?
Босс кивнул.
– Я не говорила этого в открытую, но, думаю, теперь уже нет смысла скрывать. Человек, которого я представляла, сегодня был отравлен и я не собираюсь терпеть этого. Сначала Фауста попытались подставить, теперь его убили. И я не собираюсь даже думать, что он мог совершить самоубийство. Не такой он был человек. К тому же убили уже двух человек. Слишком маловероятно, что Фауст именно сейчас решил покончить с собой.
– Если только он не убил сержанта Траута и миссис Коллар.   
– Вы не можете так думать о нём.
– Могу. Я подозреваю всех, включая мёртвых, если они умерли таким странным образом. Но здесь, вынужден согласиться, что обстоятельства говорят о преднамеренном убийстве. Треть миллиона – очень заманчивая сумма. По одному убийству на сто тысяч. За такие деньги вполне можно было просто заказать убийство вашего приятеля, как и двух других жертв.
– Мистер Пэррет, вы ведь введены в курс дела. Скажите честно, у вас есть подозрения?
– Нет. Я знаю слишком мало. Есть только три человека, которых я могу полноценно подозревать по разным причинам.
– Каких?
– Во-первых, мистер Коллар и мисс Винди. Всегда имеется вероятность, что именно они и забрали деньги, просто немного изменив внешность, чтобы походить на себя, но при этом отличаться. Например, надели очки, парик подлиннее, контактные линзы, немного макияжа. Подобный приём не в новинку, и всегда есть шанс, что подобное предположение окажется реальностью. 
– И третий подозреваемый?
– Жена Фауста. Она слишком яростно пыталась убедить полицию, словно её муж сам спрятал револьвер, чтобы подставить Кармайкла.
– Фауст, может быть, и мстительный тип, но на такую подлость он не пошёл бы. Я ему всегда говорила, что политик из него вышел бы паршивый. Он совсем не умел играть нечестно.
– Что меня больше интересует, так это мотив. Причём это уже второе убийство, объяснить которое не так уж и просто. Когда убили сержанта, то причина была ясна как день. Миссис Коллар вроде бы что-то знала, поэтому пришлось избавиться от неё. У меня есть предположение, почему прошлось убить Фауста, но в таком случае придётся принять за данное, что убийца либо опасается любой, даже самой малейшей опасности, либо то, что Фауст знал, кто убийца и шантажировал или угрожал ему. Или действовал заодно. 
– Думаю, если бы он знал, то, несомненно, рассказал мне об этом. Я вполне умею держать язык за зубами, иначе он не доверил бы мне связаться с вами и организовать слежку за Кармайклом.
– Кстати о ней. Имеет ли смысл продолжать слежку?
– Не знаю. Она интересовала Фауста, а он мёртв.
– А что интересует вас?
– Правосудие.
– В таком случае, задание меняется?
– Да. Пожалуй. Можете не бояться затрат. Фауст был моим близким другом, и я не поскуплюсь, чтобы увидеть убившего его ублюдка на электрическом стуле.
– Билет на казнь предоставить не могу, но изоблачить убийцу попытаюсь. Скажите, вы были на судебном заседании?
– Нет.
– Тогда нет смысла спрашивать вас о чём-либо.
На этом их продуктивный разговор закончился и Пэррет перешёл к привычным делам, а именно выдаче указаний. 
Сначала он приказал мне вызвать пять нанятых нами ранее агентов, чтобы проинструктировать тех по поводу нового задания. Прибыли они только к вечеру и инструктаж проходил на протяжении получаса. Вкратце их новые задачи можно было описать так: они должны были нарыть столько грязи на всех подозреваемых, сколько только могли, включая возможные связи с наркотрафиком, ибо кокаин в чистом виде в аптеках не продают. В процессе было бы неплохо узнать, где все подозреваемые находились в день убийства сержанта Траута и по возможности они могут узнать, имеется ли у кого-нибудь из подозреваемых местечко, где они могли спрятать триста тысяч баксов наличными. Агенты разделили людей между собой, получили аванс на мелкие расходы, после чего покинули нас. Далее Пэррет занял меня тем, что напомнил завтра позвонить Рэндаллу и сказать, что он берётся за дело. И под конец приказал связаться с инспектором и записывать всё, что он говорит.
Шварц многого нам не поведал, кроме того, что долгие и упорные допросы ни к чему не привели. Возможность была у всех, кого в полиции уже и так подозревали по делу Траута и Коллар. Последнее что он сказал, так это то, что в участке начались конкретные волнения и подозреваемых уже готовы разорвать по частям. То, что убили копа уже само по себе было достаточно, чтобы все его соратники в радиусе двадцати миль слетелись и внесли свою лепту в расследование. А когда при этом убивают ещё два человека прямо у них под носом, то полицейские буквально взрываются от гнева. Сейчас происходило что-то подобное, и комиссар вот-вот начнёт отчитывать всех по порядку. И первым в списке на взбучку находится Шварц, которому есть что терять, а значит, ему как можно скорее нужны результаты. Пэррет пообещал хоть чем-то помочь и положил трубку.
Наши дальнейшие действия были назначены назавтра, когда мы получим от агентов первые притоки информации.
***
Позвонив в восемь утра мистеру Солу Рэндаллу и сообщив, что Пэррет будет рад служить им, (не упомянув, что он у нас уже второй клиент) тот сообщил, что предупредит своих коллег и рабочих, чтобы те отвечали на все наши вопросы.
Так как нам предстояло много поездок туда-обратно, Пэррет вызвал Джереми Уэста. Историю нашего знакомства с этим молодым человеком я, пожалуй, как-нибудь изложу, так как она заслуживает внимания. Отца Уэста подозревали в убийстве своей жены, которая активно пыталась подорвать его бизнес. В итоге Уэст старший оказался невиновен, а его сын дал Пэррету обещание предоставлять ему гараж и имеющиеся на руках машины. Пока что своего слова он не нарушил.   
Уэст выделил нам недурного вида Форд модели Т  на четыре человека и личного водителя, который за всю поездку ни разу не издал и звука. Пэррет, как всегда, вырядился в толстую шубу, шарф и надел свой самый тёплый цилиндр. Впервые в жизни я последовала его примеру и наделась как зимой. На улице уже который день шёл ливень и совсем не собирался прекращаться. 
Я ожидала, что прямо от нашего дома мы поедем до главного офиса “Рэндалл энд Кармайкл энд Коллар матириалз”, но Пэррет назвал совсем другой адрес, а именно адрес теперь уже мисс Фауст.
Соизволю поделиться своим мнением. Среди всех почти двух миллиардов людей проживающих на планете, я ненавижу лишь два вида: первые – мужчины с волосатыми ногами, носящие шорты и думающие, словно это выглядит красиво; второе – вдовы, делающие вид, словно горюют по усопшим мужьям. Мисс Фауст, как не сложно догадаться, относилась ко вторым.
В прошлый раз, когда я её описывала, я сказала, что из неё желчь течёт струёй. Так вот, не буду вас разочаровывать, она ничуть не изменилась. Пэррету понадобилось ровно шесть секунд, чтобы понять, что за человек перед ним стоит и как нужно подходить к разговору. 
– Вашего мужа, должно быть, ненавидело много человек. – Начал он, когда нас усадили на диван посреди роскошной гостиной. Мне кажется, Пэррет в коем-то веке кому-то позавидовал. Что не удивительно – любая мебель, выглядящая, как будто её сделали ещё при Уильяме Харрисоне, вызывала у Пэррета жуткий восторг. 

– Да его все вокруг ненавидели. – Отвечала вдова. Она хоть и носила траур, но цвет её глаз даже отдалённо не напоминал красный. – В политическом кругу его называли пустышкой. Его бывшие компаньоны прогнали его из конторы. А теперь кто-то настолько его возненавидел, что решил убить. К чему вообще мир катится? Такими темпами мы будем решать наши проблемы исключительно жестокими мерами, как какие-то дикие животные. Но даже животные не убивают друг друга ради собственной выгоды. Только для выживания.
– Выживание и собственная выгода – это, считай, одно и то же. Но я понимаю, что вы имеете в виду. В наше время, действительно, процент преступлений повышается. Прошлое столетие, по сравнению с предшествующим, было не настолько криминальным.   
– И ведь убивают только хороших людей.
– Вы в корне не правы. Просто смерти хороших, как вы выразились, людей афишируются. А вот смерти всяких бандитов, грабителей и наркоторговцев нашу публику не совсем интересуют.
– Такое чувство, что в газетах не пишут ни о чём больше, кроме как о смертях знаменитостей. За это утро со мной связалось уже три разных издательства, и предложили дать интервью.
– Ажиотаж утихнет скорее, чем вам кажется. Тем более, если вы будете продолжать отказываться отвечать на их вопросы.
– А на ваши вопросы мне нужно отвечать?
– Это зависит от того, хотите ли вы, чтобы убийца вашего мужа был наказан. А так как вы являетесь самым близким к мистеру Фаусту человеку, в том числе работавшему ранее в компании, то прекрасно можете мне объяснить положение дел в её стенах. А это очень важно для нашей цели.
– Значит, это всё же кто-то из компании? 
– Подобный вариант выглядит самым вероятным. Кража трёхсот тысяч долларов является хорошей причиной для тройного убийства, а осуществить её могли лишь люди, находящиеся внутри компании. Иначе как бы они узнали о том, что визит в банк вообще назначен и откуда у них ключи от ячейки? Таких вопросов можно задать десяток и все они свидетельствуют о том, что минимум один из грабителей находился или до сих пор работает в компании.
– Мне тоже всегда так казалось. Я расскажу вам всё об этих лицемерах, только попросите.
– В таком случае, прошу вас, расскажите мне по отдельности о том, кто у вас там работает и об их отношениях. Если вы знаете о них что-то тайное, то стоит это высказать сразу.
– Тайн мне много не известно. Единственное, что можно было бы квалифицировать как тайну, которую я знаю, так это то, что мистер Кармайкл когда-то проходил по делу о подделке чеков. Мой муж раскопал это когда задумывал свою месть. Насколько мне известно, было это уже давно. Тогда он только начинал своё дело и не обладал особыми финансами. Как-то он попал в неприятную ситуацию и накопил долгов. С целью отбиться от них он стал подделывать подпись своего отца на чеке. Тот, насколько нам известно, отчитал сына, но был не очень зол, так как деньги они гребли лопатой. Но потом Кармайклу понравилось подделывать чеки, в результате чего отец лишил его наследства. С тех пор, вроде как, подделкой он больше не занимался.
– А другие директора знают о его прошлом?
– Вроде бы нет. Рэндалл, даже если и знал, то не обратил бы внимания. У него своих дел по горло. А Нэйт просто предпочитает не ввязываться в разборки. 
– А как директора, ладят между собой?
– Более-менее. Рэндалл и Кармайкл – друзья с детства, а вот Коллар там новичок, из-за чего они к нему относятся предвзято. Думаю, если они смогли выкинуть Арнольда, то Нэйта выбросят следующим. Компания всегда задумывалась как дуэт, и третье колесо пришлось взять только из-за того, насколько быстро она росла. Теперь, когда они смогли настроиться на темп, кто знает… 
– Кроме них, кто ещё мог знать о ячейке?
– Только они и их секретарши знали о ячейке. Нас тогда было четыре директора и четыре секретарши, когда оформляли документы на ячейку. Кармайкл и Ареана Софт, теперь они поженились, и у него появилась новая секретарша – мисс Винди. Последняя о ячейке не знала, и её никто не посвящал, что там. Поэтому с ней Коллар и ходил в банк. Лично я не вижу здесь какой-либо логики, но, как утверждал Кармайкл, она там имеется.
– Я тоже её не вижу. Но, именно Кармайкл настаивал на том, чтобы Винди ходила в банк?
– Да. И придумал эту надуманную причину. Потом был Рэндалл. У него раньше была секретарша, мисс Диксон, но она была старая и умерла от сердечной недостаточности или какой-то такой болезни, и с тех пор Рэндалл себе секретарш не нанимал, а пользовался чужими так сказать. В то время я была секретаршей Коллара. А у Арнольда была другая секретарша, она тоже мертва. Только она была молодая и её сбила машина. Новую нанять он не успел, так как его к тому моменту уже турнули. Теперь у Коллара служит эта мисс Вэйверли, которую я даже ни разу в глаза не видела.      
– А теперь расскажите, как вся эта группа людей уживается между собой.
– Про директоров я уже рассказала. По поводу секретарей и их отношений к боссам и компании в целом сказать сложно. Я точно знаю, что Винди не очень довольна Кармайклом, но тут уж вина с его стороны. Николас – тот ещё козёл. Грубит всем направо налево, не думает, что говорит, да и действует также. Он платит Винди много, но за огромную зарплату издевается над ней как хочет. Грузит работой, иногда даже бьёт, хоть и не очень сильно. Если бы не крупная зарплата, Винди уже давно послала бы эту компанию далеко и надолго.
– А мисс Винди является мстительной личностью?   
– Я такого за ней не замечала.
– Понятно.
– По поводу Вэйверли ничего сказать не могу. Как я уже упомянула, она появилась после меня и я её даже в лицо не видела. Миссис Кармайкл, еще, когда она была только его секретаршей, все любили. В основном из-за того, что она тихая и никогда не вставляет свои пять центов туда, куда не просят. Правда, Нэйт отзывался о ней нелестно. Говорил, что она выглядит так, словно умерла лет пять назад и ещё не примирилась со своей судьбой.
Я была вынуждена согласиться с мистером Колларом. Даже не знаю, как подобное сравнение не пришло мне в голову.
– А теперь, позвольте вернуть вас в день убийства мисс Коллар. Для начала расскажите мне, что это была за женщина, как к ней относились и что вы делали, когда в неё выстрелили.
– Оливиера была довольно приятным человеком. Местами она выходила из себя, но я вполне её понимала в таких случаях. В этой компании можно запросто сойти с ума. Поженились с Колларом они ещё до вступления Нэйта в компанию. О её убийстве многого сказать не могу. Единственное, в чём я на сто процентов уверена – Арнольд её не убивал. Если бы он достал револьвер и застрелил её, то я бы это обязательно заметила.   
– Понятно. А теперь скажите честно, в каких отношениях вы находились или находитесь с мистером Колларом?
– Я не изменяла моему мужу, если вы на это намекаете.
– Я ни на что не намекаю. Я задал простой вопрос о вашем прошлом. Сложно не заметить, что вы называете мистера Коллара ‘Нэйт’, из чего можно заключить, что между вами всё же были какие-то дружеские отношения. А возможно и романтические.
– Если они и были, то только в их очень раннем проявлении. Так как Коллар уже был женат, когда мы познакомились, я не могла претендовать на роль его возлюбленной. Вскоре мы с Фаустом поженились и тогда наши отношения с Колларом и вовсе прекратились. 
На этой фразе полезные сведения закончились и начались жалобы от мисс Фауст и вопросы в стиле – а что ей теперь делать? Пэррет сделал вид, что ему жалко её утраты, попутно пару раз ещё сыграл на струнах её ненависти к троице директоров, мне на мгновение показалось, что он пытался рекрутировать её в качестве третьей клиентки, после чего ретировался, сказав мне:
– Узнали мы не слишком много. И, судя по всему, от других узнаем ещё меньше. 
Пэррет, как всегда, оказался прав. Несмотря на то, что приняли нас в “Рэндалл энд Кармайкл энд Коллар матириалз” с натянутыми улыбками, вытянуть что-либо важное из господ и дам оказалось не так просто.
 Слушая, как на фоне дождь бьёт по окнам кабинета, я внимательно рассматривала лица трёх директоров, по очереди спрашивающих у Пэррета о всякой ерунде. С одной стороны, я понимала их интерес. Но с другой, у меня в голове не укладывалось, зачем им знать, нашли ли полицейские что-либо уличающее истинного преступника. Даже если бы и нашли, то услышали бы об этом только на суде. Мне понадобилось ровно полчаса, чтобы понять, что именно за тактику избрала эта троица. Они пытались запутать Пэррета путём постоянной бомбардировки вопросами. Ну, или они ожидали, что Пэррету надоест этот идиотизм, и он отстанет от них. Но такого не произошло. Пэррет переборол их в своём занудстве и, как мне показалось, чуть не заставил директоров просто выйти из кабинета и таким образом закончив разговор. Хуже всего пришлось Рэндаллу, в чьём кабинете происходил допрос. Именно по его инициативе Пэррет был нанят, и теперь двум другим директорам пришлось участвовать в перебирании фактов. А когда над тобой поработали в участке, даже думать о преступлении оказывается очень сложно. Настолько твой мозг устаёт от издевательств полицейских. А теперь тебя просит повторить забег какой-то левый детектив, выглядящий так, словно ещё вчера подорвался на гранате. Так что, в некотором роде, я могла понять этих троих.   
– Значит так. – Пэррет, уставший от бесполезного расспроса,  достал свою записную книжку, где лежало несколько планов. Первый – порядок, в котором люди стояли на похоронах полицейского. Второй – порядок, в котором эти же люди стояли в зале суда. Сейчас Пэррета интересовал первый. – Вы, мистер Коллар, стояли почти вплотную со своей женой. И, тем не менее, вы не заметили, как в неё выстрелили и как она упала.
– Никто этого не заметил. – Сказал директор в своё оправдание.
– Но все остальные стояли в отдалении от неё. Вы, Кармайкл, стояли левее, а Рэндалл правее. Кто из вас слышал выстрел и откуда?
– Мы все слышали выстрел. – Ответил Кармайкл. – Просто, мы не поняли, что это был выстрел. Ни и, ни Сол не поняли, где именно он прозвучал.
Рэндалл кивнул в знак согласия.
– Инспектор предоставил мне примерную хронологию того дня в суде. Сначала вы трое говорили с мистером Фаустом. Потом он перебросился парой слов с вашими секретаршами. Потом он обсудил полученную от вас информацию с женой, напоследок сказав что-то миссис Кармайкл. Этот порядок правильный?
– Да. – Подтвердил Коллар.
– А теперь перейдём к уточняющим вопросам. Мистер Коллар, ваша жена, предположительно, знала что-то, что планировала передать сержанту Трауту. В тот же день сержанта убивают, а вашу жену устраняют чуть позже. Скажите, она не говорила вам ничего о том, что должна была встретиться с полицейским или упоминала ещё что-то связанное с кражей или убийством сержанта?
– Мы вдвоём ходили на место, где должны были с ним встретиться. Это было у ресторана на восточной тридцатой улице. Он поговорил с ней отдельно в своей машине, пока я находился в нашем автомобиле. Он закрыл окна, чтобы я ничего не слышал. Когда Олли вернулась ко мне, она не стала мне ничего рассказывать, лишь упомянув, что он расспрашивал про какие-то конфиденциальные моменты, которые, если бы я находился рядом, то никогда не позволил бы ей раскрыть. Я, естественно, разозлился на неё, но подумав об этом чуть больше, мне показалось, будто она что-то от меня скрывает. Словно рассказала полицейскому совсем другое, но мне просто выпалила первое пришедшее в голову объяснение.   
– Причём такое, которое способно вывести вас из себя. Что оно и сделало. Скажите, вы подозреваете, о чём она могла рассказать сержанту?
– У меня есть три предположения. Но, мне кажется, это просто мои личные домыслы.
– Понятно. В таком случае, мы продолжим этот разговор в вашем кабинете.
Пэррет встал, не оставив Коллару выбора, кроме как провести нас в свой кабинет. Что интересно, у Коллара кресло было больше чем у Рэндалла. К сожалению, я так и не увидела кресло Кармайкла, чтобы сравнить, у кого из троих оно крупнейшее.   
– Благодарю, что не стали настаивать на том, чтобы я отвечал при Соле и Николасе. Полицейские заставили бы отчитываться при всех.
– Прошу вас, ближе к делу.
– А ваша секретарша должна присутствовать при этом?
– Я предпочитаю иметь свидетелей во время любого разговора. К тому же, даже если бы вы стали настаивать на том, что мисс Хоровиц не должна присутствовать при нашем с вами диалоге, потом я в любом случае рассказал бы ей.
– В таком случае, не вижу смысла выпровожать её. По сути, мои предположения все растут из того, с кем взаимодействовала Олли в нашей компании. Эти три человека – Кармайкл, его секретарша и моя секретарша, мисс Вэйверли. С ними Олли поддерживала отношения, регулярно разговаривала и могла знать о них многое.
– Что же именно?
– Я могу только предполагать. Но, мне кажется, что она сомневалась по поводу мисс Вэйверли. Олли несколько раз высказывала мне предположение, что это она организовала ограбление вместе с одним своим дружком, а может и с кем-то из компании.
– И почему она так думала?
– Потому что она вбила себе в голову, словно Вэйверли – актриса.
– Это правда?
– Не знаю. Она действительно работала в какой-то конторе предоставляющей в прокат костюмы для театра и кино. Считай, гардеробщица или манекенщица. Но Олли говорила, что слышала от Вэйверли, словно она всегда хотела быть актрисой. В ней есть что-то такое, свойственное кинематографу. Но мне кажется, это не актёрские навыки, а переигрывание. Такое я за ней замечал.
– Второй вариант?
– Кармайкл. Раньше он подделывал чеки.
– Я слышал эту историю. Можете не вдаваться в детали.
– Хорошо. Сейчас он чеки не подделывает, потому что ему это не нужно. Он просто берёт у компании деньги, когда того хочет.
– На что он их тратит?
– Не знаю. Но, выскажу ещё одно предположение. У него подрастают два сына, которых он хочет выучить в M.I.T.  а потом поселить в личных особняках в Нью-Йорке. Денег на это понадобится немало. 
– Согласен. Третье?
– Олли всегда казалось, что мисс Винди занимается корпоративным шпионажем. У неё не было никаких доказательств, но она была уверена. Из-за чего они с Винди не могли находиться в одной комнате.
– И, как вы думаете, мисс Винди действительно двойной агент?
– Сомневаюсь. Мне кажется, Олли просто на дух её не переносила, так как Винди резкая и, когда с ней обходятся как с предметом, а не как с человеком, она может высказать это прямо тебе в лицо. Олли была из тех женщин, которые способны выйти из себя, стоит только ей столкнуться с противоположным мнением. Всё в мире должно быть, так как ей нравится, а все остальные могут отправляться прямиком к чёрту.   
– Понятно. – То, как он говорит это слово, начинало меня раздражать. – В таком случае, если вы рассказали мне всё, что не хотели бы рассказывать другим директорам, то предлагаю вернуться обратно. Мне ещё нужно обсудить с вами одну мелкую деталь.
На удивление Рэндалл и Кармайкл не воспользовались случаем и не сбежали по делам. Мне кажется, что в наше отсутствие они даже не говорили между собой. Но, судя по лицам, мыслительные процессы у них шли полным ходом.
– А теперь мне нужно уяснить вопрос с ключами. – Пэррет подошёл к сейфу у шкафа для файлов. – У кого были ключи?
– Один у меня. – Ответил Кармайкл. – Другой у Сола. Мы оставили за собой эта право, так как мы основатели. Нэйтон не стал спорить с нами в этом вопросе.      
– По какой логике вы выбирали, кто будет пополнять ячейку?
– Каждый раз мы меняемся. Сначала Сол. Потом я. Потом Нэйтон.
– А почему для сопровождения выбрали мисс Винди?
– Потому что она единственная, кто не знал о содержимом ячейки.
– Её кто-либо заменял?
– Нет. Она всегда сопровождала одного из нас.
– Где вы храните ключи?
– Мой я ношу на себе всё время. Вот он, вместе с другими ключами.
– Свой я держу в столе. – Вставил Рэндалл. – Ящик закрыт на ключ. Его я держу при себе.   
– Ваши ключи не пропадали? – Спросил Пэррет, осматривая сейф.
– Нет. – Почти в унисон сказали Рэндалл и Кармайкл. 
– Особой сложности в создании слепков я не вижу. Вы, мистер Кармайкл, несомненно, оставляете свой пиджак в кабинете время от времени. А ваш стол, мистер Рэндалл, взломать проще простого. Если вы дадите мне полчаса, я могу это доказать, вызвав одного из моих агентов. Он вскроет ваш ящик в мгновение ока.
– Вам не нужно мне ничего доказывать. – Мгновенно отчеканил Рэндалл. – Полицейские и так уже всё наглядно показали. Даже не путём аккуратного взлома, а просто выломали его с помощью какого-то лома или подобного ему инструмента.
– Это вполне в духе полиции. Делают они всё грубо, но успешно.
– Кроме этого дела. – Насмешливо заметил Кармайкл. – Всё крутятся вокруг нас как коршуны, да вот пользы от этого никакой.
– Как вы думаете, мистер Кармайкл, почему долгие процедуры допросов и обследований не оказали полиции никакой пользы?
– Мне кажется, что они просто не там ищут. Если они ничего не откопали за всё это время, не стоит ли просто признать, что здесь нечего ловить? Почему маринуют именно директоров? В нашей компании сколько мужчин? Штук сто если учесть мелкие отделения в других штатах. Около тридцати приезжают сюда и двадцать из них знаю о ячейке, хотя и не осведомлены о её содержимом, они же знают о ключах, хотя, опять же, вряд ли знают где они находятся. Но узнать довольно просто. У нас в этом здании работает около двадцати женщин. Они могут пронюхать что угодно, если это принесёт им пользу или развлечение.   
– То есть, вы отрицаете саму возможность, что один из вас является убийцей?
– Естественно.
– И вы включаете себя в этот список невинных?
– На что это вы намекаете?
– Скажите честно. Не ваши ли это были слова? В прошлый вторник, во время обеда в ресторане “Восточный”, в компании двух людей по имени Карлос и Ричард, вы сказали, что при первой возможности задушили бы Фауста его собственным галстуком. 
– За мной следили! – От возмущения Кармайкл подпрыгнул на кресле. – Мать вашу, я так и знал! Скоты! И кто вас нанял?
– Человек, которого вы угрожали убить. Хотя я не знал этого, так как заказ исходил из других рук. Я признаюсь вам в этом просто, чтобы вы поняли, почему полиции так нравится кружиться на одном и том же месте. Если бы на вас не указывало несколько красных стрелок, полиция не стала бы с вами возиться. А теперь, если вы действительно хотите, чтобы я избавил вас от проблем, мне придётся поговорить с вашими секретаршами.   
Кармайкл отнёсся к внезапному раскрытию карт двояко. Не сомневаюсь, сначала он хотел накинуться на Пэррета и лично выбросить его из здания. Потом его яростное лицо расслабилось. Готова поставить двадцатку, в тот момент у него в мозгу пролетела мысля в стиле – “если использовать эту ситуацию ловким образом, то одного из нас можно выбросить из компании”. Не сомневаюсь, она уже не раз мелькала у него в голове. Но теперь она действительно привлекла его внимание. Я так уверена в своей теории только потому, что лицо Кармайкла перешло из расслабленного, но удивлённого, на хитрое. На мгновение я увидела улыбку.   
– Конечно. Продолжайте своё расследование. – Без особых эмоций сказал он Пэррету. И Пэррет подчинился.
Сначала нас провели к мисс Винди в её коморку, которую называл кабинетом. Женщина ещё находилась на обеде. Видимо, пока мы мариновали директоров, некому было наблюдать за работой секретарей. А пока на них не поглядывают каждый пять минут, они не собирались даже пальцем шевельнуть. Мы это заметили еще, когда выходили вместе с Колларом. Пока мы располагались в кабинете ‘большой троицы’ снаружи я не услышала ни одного щелчка, но стоило нам появиться в главном зале, как тут же пальчики стали стучать по клавишам печатных машинок. В этот момент я успела заметить Винди, которая даже не удосужилась сделать вид, словно работает, а просто так и осталась у буфета в углу комнаты, попивая что-то.   
Стоило Пэррету войти в кабинет, как его нутро детектива мгновенно взяло вверх.
– У тебя есть с собой бумажный пакет? – Спросил он у меня.
– Вы заставляете меня носить их целых пять штук в сумочке. Это ещё не упоминая набор для снятия отпечатков пальцев…-
– Я не просил тебя перечислять всё содержимое твоего бездонного мешка. Просто собери всё из этой мусорки и упакуй, как следует. Постарайся ничего не уничтожить в процессе. 
Иногда я задумываюсь над тем, где находится та линия, переступая через которую я могу отказаться от выданного мне задания. В тот день я решила, что данной линией будет просьба порыскать в помойной яме. И, несмотря на то, что выполнила я полученное указание менее чем за минуту, просто раскрыв пакет и вытряхнув в него содержимое мусорного бака, среди которого было много рваных бумаг, остатков от карандашей и нескольких сломанных авторучек, хорошо я себя не почувствовала. Мисс Винди вошла в кабинет, пока я пыталась как можно аккуратнее высыпать мусор в пакет. Выражение её лица стоило той минуты грязной работёнки. 
– И чем вы тут занимаетесь? – Спросила она. – Хотя, ладно. Это не моё дело. Не мне задаваться вопросами, как детективы ведут следствие. Вы хотели меня о чём-то спросить?
– Вопросов не много, так что не волнуйтесь. Продолжай Вайолет. Начнём. Расскажите мне о том дне, когда произошла кража.
Винди села за свой стол в тот же момент, когда я закончила своё дело.
– В восемь утра я была вызвана в кабинет мистера Кармайкла. Там же были и мистер Рэндалл и мистер Коллар. Мне напомнили про мои обязанности, после чего назвали время, когда мы уедем в банк. Это было в час дня. Ровно в час ко мне зашёл мистер Коллар и приказал спускаться. Мы сели в машину, которую арендует наша компания. В ней мы добрались до банка примерно в двадцать минут второго. Что произошло там вы и сами знаете. 
– Понятно.
На этот раз я тихо застонала. К сожалению, я не вела счёт, сколько раз он уже сказал это слово.
– Значит, вы не знали о содержимом ячейки?
– Нет.
– Догадывались ли вы?
– Да.
– Благодарю за честность. Если вы захотите увидеть меня, то мои двери открыты вам с пяти дня до девяти вечера. И, ещё один вопрос. Кто самая большая сплетница среди ваших женщин?
– Маргарет Вэйверли, без споров.
Она даже не спросила, зачем ей видеть Пэррета. Но, как мне кажется, только потому что он вышел сразу же, после того как получил ответ на свой вопрос. Вот уж, действительно, человек, от которого ничего не добьёшься. 
– Знаете, а вы подлый человек. – Сказала я ему, когда мы покинули кабинет. – А ведь я только сейчас об этом подумала. Из-за того, что мне приходится таскать с собой пятьдесят всяких приборов, я не могу купить себе семь разных сумочек и менять их каждый день по настроению. Мне просто надоело бы перекладывать вещи из одной сумки в другую.
– Именно поэтому я не ношу с собой ничего кроме револьвера и записной книжки. – Ответил мне он. – А теперь, ты видела мисс Вэйверли в лицо?
– Нет.
– Кто из вас мисс Маргарет Вэйверли? – Пэррет обратился к залу полному женщин за машинками и одна из них отозвалась. – Пройдёмте. – Он махнул ей рукой в направлении комнаты для отдыха. Так как обеденный перерыв уже прошёл, там никого не было.
– Значит, вы и есть тот самый детектив. – Сказала она первым делом. – Я вас представляла иначе.
– Обычно мне говорят, что я должен одеваться в пёстрые наряды и летать повсюду с бешеной скоростью. Но, к сожалению или счастью, моё имя не совсем подходит моей внешности и характеру. 
– Очень спорно. – Вырвалось у меня. Я так долго терпела и теперь не собиралась утаивать возникшую у меня колкость. – Учитывая, сколько раз вы за сегодня сказали слово ‘понятно’, я начинаю сомневаться, а не попугайчик ли вы.
– Надеюсь, вы, мисс Вэйверли, не обладаете чувством юмора. С серьёзными людьми намного проще иметь дело.
– Я только не совсем понимаю, что вы хотите от меня узнать? – Вэйверли, как мне показалось по мимолётной усмешке, оценила мою маленькую шуточку. – На похоронах я совсем не обращала внимания на происходящее. Даже на суде я фактически спала. 
– Тем не менее, мне бы хотелось услышать от вас хотя бы немного о сотрудниках вашей фирмы. Мне подсказали, что у вас в голове хранится много интересных данных.
– Интересно, кто именно вам это рассказал? Хотя, вероятно, я и так знаю кто. И какие конкретно данные вам требуются?
– Те, которые кажутся вам интересными.
– Ну, в таком случае, давайте по порядку. Кармайкл когда-то подделывал чеки. Сейчас говорят, что он это дело бросил, но, когда я время от времени посматриваю в документацию, то замечаю как он то тут то там подворовывает определённые суммы. Рэндалл не женат, потому что балуется в постели с мужчинами. Говорят, по этой же причине он не держит при себе секретаршу. Коллар недолюбливал свою жену и изменял ей с миссис Фауст минимум однажды. Я сама видела, как она рассматривала его записку. Ещё называл себя ‘капитан’. Ей богу, ничего лучше придумать не мог. Его жена, в отместку, гуляла с его прямым конкурентом мистером Дэйвенхэймом. Не удивлюсь, если он убил её из-за возможности, что она может выдать секреты компании его противнику. Жена Кармайкла когда-то состояла в банде рэкетиров, но успешно покинула это дело. Полиция об этом даже не подозревает, потому что это было в Чикаго, несколько лет назад, и она тогда носила другое имя. Мисс Винди занимается корпоративным шпионажем за нашими спинами. Но это лишь предположение. Ну что? Этого достаточно?
– Думаю, что пока что этого вполне хватит. Если вас не убьют, то в следующий раз, когда мы встретимся, можете вспомнить этот случай и заставить заплатить вам за ланч в ресторане. 
На этом наше знакомство с подозреваемыми, на удивление, не закончилось. В три дня мы оставили мучения персонала “Рэндалл энд Кармайкл энд Коллар матириалз” и вернулись на знакомые прерии. Пэррет, стоило ему переступить порог дома, мгновенно вернулся к своему любимому делу – начал раздавать мне указания. Первым делом я должна была начать осмотр добытого мусора и, по возможности, собрать паззл из рванья. Перед этим мне было необходимо связаться с нашими агентами и вызвать их на инструктаж. Далее я должна была позвонить инспектору Шварцу и выяснить у него детали, которые они смогли разузнать.
Я не успела разобраться даже с первым шагом – звонками агентам, как раздался звонок в дверь. Я была занята, поэтому позволила Арнольду встретить гостя. Как оказалось, к Пэррету пришла рэкетирша из Чикаго собственной персоной. На этот раз она не выглядела, словно в трансе. Наоборот, её глазки так и прыгали. Но, несмотря на милый вид, находилась она не в очень хорошем настроении.
– Где мистер Пэррет? – Спросила она так, словно было прекрасно осведомлена о его распорядке дня.
– Сейчас он находится на кухне. Если вы желаете что-либо ему сообщить, то можете передать это сообщение через меня или дождаться, когда он вернётся. Хотя, думаю, ему будет интересно с вами поговорить. Заранее придумайте себе интересную предысторию. Скажите ему, что вы занимались рэкетом. Ему понравиться.
А вот ей моя шутка совсем не пришлась по вкусу. Никогда я ещё не видела, как человек так отчаянно борется с природным желанием наброситься на жертву и придушить её. Но она успокоилась, хотя для этого мне пришлось принести ей бутылку ликёра, который она же и попросила. Когда Пэррет вернулся в кабинет, я рылась в рваных бумагах. Уже тогда я поняла, почему они так привлекли его внимание, но, только собрав их по кусочкам, наклеив на другой лист, поняла, насколько важной эта улика может оказаться.
– Представьтесь. – Попросил Пэррет.
– Ареана Кармайкл.
– Прекрасно. А теперь расскажите, зачем именно ваш муж послал вас?
– А вот здесь вы ошибаетесь. Мой муж не знает, что я здесь.
– В таком случае, я могу позвонить ему и попросить приехать сюда. Мне не хотелось бы, чтобы вы действовали за его спиной.
– Если вы позвоните моему мужу, то я уеду, и буду отрицать что-либо сказанное вами.
– Мне вот что интересно. Что же было лично для вас так важно, что вы примчались ко мне, и ещё без ведома вашего мужа к тому же?
– Я хотела кое-что проверить.
– Что именно.
– Насколько вы жадный человек.
– Ответ вас не удовлетворит.
– И, тем не менее, я хочу попробовать.
– Вы пытаетесь меня подкупить?
– Называйте это как хотите. Я хочу, чтобы вы бросили расследование.
– Мне не нравиться ваша формулировка. Либо называйте сумму, либо выберите другие слова.
– Как насчёт пяти тысяч?
– Значит, вы считаете, что мою алчность можно утолить за пять тысяч? Во-первых, то, что вы назвали, за то, что мне придётся сделать – это жалкая цена. Во-вторых, если я и соглашусь, то только если вы назовёте вескую для этого причину. Хоть и надуманную, но достаточно реалистичную.
– Подождите. Что значит – ‘за то, что мне придётся сделать’? Всё, что от вас требуется – это отказаться от дела.
– А вот здесь не правы уже вы. Мне придётся объяснить мистеру Рэндаллу, что, по какой-то причине, я не могу продолжать расследование. После чего мне придётся объяснять то же самое полиции. После них придут репортёры, и мне также придётся избавляться от них. Вы хоть понимаете, сколько пересудов будут иметь место, если я просто скажу моему клиенту ‘нет’?   
– Значит, пяти тысяч недостаточно? Сколько вы хотите.
– Давайте начнём со второй части уговора. Почему вы не хотите, чтобы я расследовал кражу и последующие убийства?
– Какая разница почему?
– Большая. Так, почему?
– Обращаться к вам было ошибкой.
– И ещё какой.
– Мистер Пэррет. – Я привлекла его внимание и всунула в руку одну из восстановленных мной бумаг. Он прочитал текст и кивнул.
– В таком случае, если вы, мисс Кармайкл, не хотите отвечать мне, то я отвечу сам. Вы подозреваете мужа в краже денег из компании и поэтому хотите, чтобы я от него отстал. И, позволю вам сказать, что если бы вы честно ответили мне подобным образом, я согласился принять у вас деньги, на немного изменённых условиях.
– Что вы имеете в виду?
– Мистер Кармайкл не ворует деньги. В этом я уверен. Я уверен также, что он не крал деньги и не убивал трёх людей. Кто именно это сделал – это совсем другой вопрос. Но я уверен, что это не ваш муж.
– В таком случае, мне незачем вам платить.
– Нет, но в таком случае я позвоню мистеру Кармайклу и сообщу ему об этом маленьком эксцессе. Как он на него отреагирует – не моё дело.
– Вы не посмеете.
– Нет. Если затраченное на вас время будет компенсировано. Миссис Кармайкл, сколько стоит ваша сумочка?
– Моя сумочка? Тридцать долларов.
– У вас есть тридцать долларов наличными?
– Есть.
– В таком случае, передайте их моей секретарше. Пускай позволит себе похожую сумочку. Я называю настолько мелкую сумму, только чтобы вы не считали моё требование шантажом, а небольшой формальностью. Как в книгах, когда адвокат просит вас положить ему доллар в карман, в качестве платы за услуги. Только я требую на двадцать девять больше.
Кармайкл даже посчитала подобное действо забавным, раз уж усмехнулась. Я словила себя на мысли, что её улыбка и улыбка её мужа очень похожи. Вот уж два сапога пара. Она оставила мне чаевые на новую сумочку, которые я без зазрений совести прикарманила.
– Знаете. – Начала я, когда Кармайкл ушла. – Иногда меня удивляет, как вы умудряетесь вытаскивать из людей деньги. Мало того, что второго клиента не потеряли, так ещё и заработали тридцатку. И почему вы не потребовали десять тысяч? Думаю, если бы вы уговаривали её ещё пять минут, то она с радостью согласилась бы. И, для протокола, не сомневаюсь, что её сумочка стоила куда больше тридцати. Просто она раскусила ваш замысел.   
– Сумочка её очень дешёвая, что видно по материалу. Тебе просто нужно научиться отличать настоящую кожу от фальшивой.
– Ну. У нас ещё есть шанс получить немалую долю от мисс Винди. Мне стоит ей позвонить?
– Если она не глупа, то сама придёт. Если она не появиться после девяти, то ты позвонишь инспектору и скажешь, что я готов передать потенциального убийцу ему прямиком в руки.
К счастью, звонить мне не пришлось. Винди прибыла в семь. Я не могла установить, в каком она находилась состоянии. Вроде бы спокойном, но что-то в её образе намекало мне на озабоченность. К сожалению, я так и не разобралась, что именно это было. Арнольд провёл её в кабинет, где Пэррет сразу же начал штурмовать её. Особых усилий для этого не требовалось. 
– Итак, мисс Винди. Что же вы скажете? – Спросил он. 
– Вы и сами знаете, почему я здесь. Вы знали еще, когда забирали мой мусор. Знала бы, что вы такой прозорливый, сожгла бы всё это. Но теперь, видимо, нет смысла скрывать. Но учитывая, что вы хотели поговорить со мной наедине, намекает на то, что вы не планируете раскрывать меня. По крайней мере, пока что.   
– В одном вы правы. Пока что я не вижу смысла показывать эти документы, которые вы неуспешно пытались уничтожить, полиции. Но мне придётся попросить у вас кое-что взамен.
– Понятно. Сколько?
– Дело не в деньгах. Я не собираюсь трогать ваши пожитки, каким бы образом они не были добыты. Однако, так как вы подвергали возможному риску мистера Кармайкла, фактически, подставляя его…–
– Неправда. Я не подставляла его.
– Но, тем не менее, вы знали, что в прошлом мистер Кармайкл подделывал чеки и решили сыграть на этом элементе его биографии. Если бы факт кражи изнутри компании вскрылся, то первым обвинили бы его. А, учитывая огромную кражу, произошедшую несколько недель назад, полиция захотела бы задать мистеру Кармайклу пару вопросов. То, что он до сих пор не арестован – это чудо. Не сомневаюсь, что за это чудо Кармайклу и его жене пришлось немало заплатить. Теперь платить придётся и вам. Но не деньгами, а делом.   
– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
– Я объясню вам это следующим образом. Если я сдам полиции факт кражи, то они арестуют и, со временем, казнят вас на электрическом стуле за убийство сержанта Траута, миссис Коллар и мистера Фауста. Родственники и знакомые всех троих не пожалеют усилий, чтобы доказать вашу вину. Особенно этого можно ожидать от полиции, так как одного из них убили, и комиссар уже готов лично взяться за опрос подозреваемых.
– И если не сдадите?
– Вы должны будете рискнуть жизнью ради раскрытия того, кто убил троих вышеупомянутых мной людей. Единственная возможность, которую я вижу – это ловля на живца. Мне нужен человек, которого убийца хорошо знает, который любит лезть не в своё дело, который пойдёт к убийце, начнёт его шантажировать и станет жертвой номер четыре.
– Вы хотите, чтобы тот маньяк меня убил? Вы с ума сошли?
– Я не планирую вашу смерть. За вами будет установлен скрытый хвост. Иначе смысла в этой постановке нет. Вы единственная, кого я могу заставить рискнуть. Как я уже сказал, вы либо отправляетесь на электрический стул по сфабрикованному делу, либо рискуете.   
– То, как вы это изображаете не оставляет мне выбора.
– Вы сами загнали себя в ловушку, решив так явно избавиться от уличающих вас в краже документов. Теперь мне просто приходится использовать ваше положение в моих целях, целях компании, у которой вы воровали, и полиции.
Долго мисс Винди не размышляла, но вместо безоговорочного согласия задала вопрос, который интересовал и меня.   
– Кто из них?
***
Ловушка для убийцы выглядела следующим образом. Встреча мисс Винди и “таинственного незнакомца” проходила в ресторане “Фортнайт”, за столом в углу, где лица сидящего с женщиной человека никто не разобрал. Не то чтобы в девять часов вечера в зале сидело много соглядатаев. Лишь два мотылька, одна из которых была полицейской под прикрытием. К сожалению это была не я, так что мне не повезло увидеть мастерской актёрской игры мисс Винди.   
Оттуда, вместе с её новым другом, она уселась в его машину. Машина покатила по тёмным дорогам прямиком к месту, где мисс Винди должны были убить. И вот здесь стоило бы сказать спасибо ещё одному персонажу этой истории. Ливень бил как никогда. Он был настолько сильным, что даже если бы убийца знал, что за ним едет сразу несколько машин, то углядеть их за собой у него бы не удалось.
Всего наших машин было три. Одна ехала совсем рядом с ним. Вторая, в которой сидели Пэррет и я. Третья, в которой находился Шварц, ехала по другому пути но, фактически, туда же куда и мы. Третья нас едва не потеряла из-за непроглядного дождя, но наша машина время от времени сходилась с третьей на одной дороге, чтобы уточнить третьей в какую сторону ехать.
Продолжались наши поездки где-то сорок минут.   
– Если он не задушил Винди и везёт в автомобиле мёртвое тело, то он точно пытается умертвить её скукой. – Заметила я, когда от регулярного подглядывания на часы у меня устала рука. 
– Даже если она уже мертва, для нас это тоже приемлемо. – Ответил мне Пэррет.
Мне очень не понравилось то, как рьяно он хотел, чтобы Винди прикончили, но высказывать своё мнение я не стала.
Но бесконечно наши поездки по городу продолжаться не могли. Когда убийца окончательно убедился, что ливень до утра не прекратится, а хвоста за собой он так и не увидел, он решил, наконец, направиться в место назначения. А именно трёхэтажный дом в двух кварталах восточнее Чайнатауна. Это здание, как и два по соседству, сдавались в аренду по квартирам. Выглядели они, на удивление, прилично. Солидные дома из бетона и красного кирпича. Они мне чем-то напоминали мою детскую школу и воспоминания были приятными. А вот то, что должно было случиться внутри этого дома, мало кому покажется приятным.   
Остановившись недалеко от дома, Винди и её сопровождающий вышли из машины и быстро перебежали на другую сторону улицы. Убийца даже подержал над своей скорой жертвой плащ, чтобы она не промокла. Он также быстро открыл дверь и вошёл внутрь. Очень уж этот человек не хотел, чтобы его видели.
Первая машина и люди внутри остались рядом с машиной убийцы. Наша остановилась чуть ближе к дому. Третья остановилась за домом. Мы зашли с двух сторон. С главного входа Пэррет и его агент, про которого он рассказал Рэндаллу, и который мог отпереть столешницу последнего менее чем за пять минут. Вместе с нами был полицейский сержант, который спас бы нас от ареста, если кто-то заметит, как три человека пытаются взломать дверь. Замок, к слову, оказался не таким уж слабым, как показалось агенту Райкеру. Он сломал одну из своих отмычек, выругавшись во всю такими словами, что я подобных в жизни не слышала. Как мне представляется, с другой стороны дома происходило ровно то же самое, только с инспектором в качестве наблюдателя.
Когда перед нами открылась дверь, и мы проникли в дом, то задались следующим вопросом. Где они? Квартиры на первом этаже были не заняты и пустели. На втором этаже занимали всего одну комнату. На третьем занимали две. Мы решили начать со второго. Первая комната, которую мы вскрыли, оказалась пустой. Вторая была красиво обставлена и в ней кто-то жил. К счастью, владельцев не было дома. Инспектор, который к тому моменту уже поравнялся с нами, завалился в одну жилую квартиру. Нужных нам людей там не оказалось. Мы перешли к третьему этажу. Первую квартиру никто не занимал и Райкер стал аккуратно взламывать замок. Это было попадание. За дверью начались необъяснимые звуки, и этого было достаточно. Райкер кое-как взломал замок и полицейские, целых пять человек, ввалились в скудно обставленную квартирку. Посреди гостиной происходило действо достойное масляной квартиры в Лувре. Мисс Винди из последних сил старалась бороться с нападающим на него мужчиной. В качестве оружия она использовала телефонную трубку, которой колотила мужчину по голове. Он, в свою очередь, отчаянно пытался достать из пальто нож, но Винди мгновенно наносила контрудар телефоном и сбивала его концентрацию. Попутно происходила отдельная схватка ног мисс Винди с коленями убийцы. Это прозвучит смешно, но выигрывал второй. В целом вся эта ситуация выглядела смешно. И выглядела она так до того самого момента, как полицейские влетели в комнату и навалились на убийцу. Тот пытался убежать, но его всегда утягивали обратно за шиворот. Я не считала, но скажу, что в итоге убийцу повалили на пол где-то двенадцать раз. Разу к пятому с него слетели все шарфы и платки, что он в неимоверных количествах натянул на лицо, и теперь было прекрасно видно, кто именно был загадочным убийцей.
Шварц дважды присвистнул, когда увидел на полу мистера Нэйтона Коллара собственной персоной. Как для человека, убившего трёх неугодных ему личностей, сейчас он вёл себя очень неловко.
***
Последним шагом расследования (совсем не обязательным позволю себе заметить), было выявление человека, чьё имя Пэррет назвал в тот вечер мисс Винди, и который был связующим звеном между попыткой шантажа и клоунаде произошедшей в двух кварталах от Чайнатауна.
Этому шагу предшествовали некоторые подготовки. Заранее выяснив у банкира, мистера Двайта, который принимал Коллара и его сообщницу, как та выглядела, Пэррет нарядил одну определённую личность по данному им описанию, после чего привёл эту даму прямиком в банк вместе с тремя другими, слегка похожими на неё, которых полиция где-то откопала.
Мистер Двайт, почти ничего не зная о следственном эксперименте, без раздумываний, тыкнул пальцем в переодетую мисс Фауст. 
После этого, казалось бы, такого простого движения, началось шоу похлеще того, что проделал Коллар при его аресте. Фауст оказалась чуть быстрее полицейских, но вот ловкости ей недоставало. Не успев выскользнуть через запасной выход, так как главный был под охраной, она попыталась выбраться через окно. На пути к свободе у неё возник Пэррет, который снёс Фауст на бегу вовремя нанесённым ударом под зад, и она повалилась на пол, проехав на спине ещё несколько метров. 
Меня при этом, к сожалению, не было, и эту историю мне рассказывал сам Пэррет. Но я верю в каждое его слово, учитывая, что он не терпит добавления в рассказ всякой ненужной ерунды. Если он так сказал, значит, так и было.
Главной уликой во всём деле стали показания мисс Вэйверли, которая на весь мир заявила, что мисс Фауст, когда служила на службе у компании, не раз получала письма подписанные словом “Капитан”. Тогда она посчитала это кличкой мистера Коллара, с которым у Фауст был роман. Но полиция посчитала иначе, связав это наименование с неким португальцем, распространяющем наркотики. Свидетелей лучше не нашлось, но у суда и так было два десятка полицейских, которые видели попытки побега этих двух горе-убийц. 
Внезапно полиции стало ясно, почему мисс Фауст так усиленно пыталась убедить всех, что мистер Фауст сам спрятал револьвер. Они также заметили, что на всех допросах она называла Коллара – ‘Нэйт’.   
Пэррет оказался прав, когда говорил, что себя можно загримировать так, чтобы ты не совсем походил на самого себя. Коллар именно так и поступил, а вот Фауст пришлось притворяться мисс Винди, что у неё получалось хуже. Времени на кражу у них было достаточно, а так как ни у кого из директоров не было полноценного алиби, на Коллара не смотрели под особенной линзой.
Что мне показалось интересным, Коллар до конца отказывался сдавать мисс Фауст. Я видела этого идиота на судебном заседании, как всегда, сопровождаемого ужасным ливнем. И если я как-то и могу описать Коллара с хорошей стороны, то сказала бы: – Этот человек определённо знает, что такое любовь.
А вот о мисс Фауст я такого сказать не могу. Она сдала возлюбленного при первой возможности из-за чего вышла интересная сцена на суде, когда Коллар узнал о предательстве и кинулся на девушку, несмотря на то, что его руки были связаны наручниками за его спиной. Не знаю, планировал ли он закусать её до смерти или что, но его остановили. К превеликому сожалению. Лично я бы на такое с радостью посмотрела. 
Днём после суда мы получили два чека. Пришли они почти одновременно. Первый, от “Рэндалл энд Кармайкл энд Коллар матириалз”, был на десять тысяч и в письме, прилагаемом к чеку, господа Рэндалл и Кармайкл выразили Пэррету благодарность, что он избавил их компанию от мусора, фигуративно выражаясь. Второй, от Клариссы Фиш, тоже на десять тысяч, сопровождался небольшим письмом, в котором она описала свои эмоции по поводу дела и тоже выразила благодарность за то, что убийцы её друга будут поджарены на электрическом троне. В последних фразах письма она упомянула, что на всю Америку, или вернее на ту часть, которая слушает её программу, расскажет о том, какой Пэррет умный и вообще все обращайтесь к этому человеку.
– Вайолет. Напиши мисс Фиш, чтобы она не говорила этого в эфире.
– Вам что, не понравилась формулировка? Можете отправить ей собственный вариант.
– Дело не в этом. Я пообещал инспектору, что слава отойдёт полиции, а гонорар мне. Он подтвердил Рэндаллу и Кармайклу, что я решил дело, ровно как он рассказал и Фиш, а значит, свою часть сделки он выполнил. Теперь я хочу выполнить свою. Пускай мисс Фиш рассказывает о моём успехе своим друзьям, но не на всю базу слушателей. 
– А знаете, Пэррет, мне кажется, вы слишком честный. Сначала вы не стали выдавать мисс Винди, хотя понимали, что она продолжит воровать деньги. Теперь вы хотите избежать лишней огласки. О чём многие частные детективы могут только мечтать.
– Таковы люди старой закалки. Честны и справедливы. По крайней мере, таково большинство. И я не выдал мисс Винди, так как мне кажется, что Кармайкл может обратиться ко мне, с просьбой избавить его от подозрений в воровстве денег конторы. К тому времени наше с ней соглашение уже будет недействительно и она, можешь не сомневаться, получит по заслугам. Но просто так я не собираюсь передавать её в руки полиции. Так что, как видишь, я всё же не очень честный человек.
– Как я должна объяснить вашу претензию? – Спросила я уже набрав номер.
– А это я оставляю на твоё усмотрение. Ты можешь быть честной. А можешь, попутно упрекая меня в честности, соврать ей как-нибудь виртуозно. Выбор твой.
С этими словами Пэррет вышел из кабинета, так как Арнольд уже несколько раз звал его. Вот-вот должен был прийти мистер Джонсон обсуждать костюмы для реконструкции, а он с этим и так запоздал.