В случае моей смерти

Я могу многое сказать о моём начальнике, мистере Пэррете, и половина моих замечаний будут направлены в негативную сторону. Несмотря на хорошую плату и некоторое понимание со стороны нанимателя, на позиции секретаря Пэррета мне приходится терпеть многое – например, и в первую очередь, его непостоянность. У Пэррета нет практически никакого осознания времени. Иногда я замечала, что, когда у него нет дел, то он совсем теряется в днях недели, а местами даже не может вспомнить, какой сейчас месяц. С его слов, эту информацию держать в голове должна я. Слава богу, но эта периодическая деменция находила на него только в редких случаях. А вот с чем мне требовалось мириться изо дня в день – его отношение к прогулкам по улице. Пэррет считал себя занятым человеком и поэтому старался не выходить на солнце. Он, конечно, не шипел как вампир, но на улице ему всегда было заметно некомфортно. (Причиной тому, как мне кажется, была температура. Что-то не нравилось ему в американской прохладной погоде. По этой причине Пэррет всегда тепло одевался, даже когда на улице стояла жара).   
 Так было до тех пор, пока в нашем доме не появилась Марта, белый кокер-спаниель, которая совсем выбила Пэррета из привычного цикла лени и затворничества. Стоит отдать ему должное, справился он с проблемой по-своему и вполне эффективно – просто свалил её на меня. Чёртов умник. Впрочем, подобное было не в новинку, так что я не стала протестовать. К тому же, прогулки с собакой позволяли мне отдохнуть от томного взгляда босса, которым он меня осматривал, когда ему становилось скучно. Однажды он сказал мне, что пытается таким образом прочитать мои мысли, но пока что сеансы телепатии особого результата не принесли. В некотором роде, он всё же умел читать мои мысли, так как время от времени делал именно то, чего мне менее хотелось. К последнему относилось то, что случайным образом (наверное, подбрасывая пенни пока я не вижу) он решал сам пройтись с Мартой. И, естественно, он всегда тащил меня с собой. Зачем? Я и сама понятия не имею. Я просто всегда тянулась за ним вторым хвостом, иногда что-то говоря, а он отвечал мне разнообразными звуками, даже отдалённо не похожими на речь. В таких случаях я сама додумывала его реплику, в как можно более комичной манере.
За все наши общие прогулки пока что произошло ровно две интересные истории. Первая имела место быть ещё в начале 1922 года, когда, проходя мимо 1600-Пенн, нам довелось увидеть покушение на государственного чиновника. Это точно был не Уоррен Гардинг, но кто-то из республиканских сошек. Ему прямо в голову метнули металлическим подсвечником, от чего тот получил лёгкую травму головы. Мы вовремя заметили идиота, который решился на подобный отчаянный шаг и Пэррет спустил на него Марту. Так как наша добрая псина – ищейка, а не сорокакилограммовая машина для убийств, каких откармливают в полиции, она смогла лишь замедлить горе-убийцу. Но даже этого оказалось достаточно, чтобы копы налетели на нападающего целой толпой. Интервью у нас никто не брал, но пострадавший политик погладил нас по головке в своём благодарительном письме.
Второй случай произошёл осенью три года спустя и оказался куда интереснее. То было воскресенье. Ртуть в градуснике упала до двух по Цельсию, и Пэррет решил, что это знак свыше. Впервые за неделю ему приспичило размять ноги. Оставив Арнольда за главного, мы отправились гулять кругами по западному Потомак парку. Он никогда и ничем меня не привлекал, но Марта что-то в нём находила, ибо начинала беситься и прыгать каждый раз, когда просто приближалась к территории парка. Когда Марта вдоволь набегалась и накричалась на других собак, Пэррету в голову пришла мысль посетить Арлингтонское кладбище. Не спрашивайте меня зачем, так как я и сама не знаю, хоть и ходила там, рядом с ним. Давайте, ради общей картины, скажем, что ему захотелось напомнить себе, как выглядит могила неизвестного солдата.  Но если до парка мы ещё могли дойти пешком, то вот переходить реку Потомак через мост ни я, ни Пэррет не собирались. Взяв такси, мы добрались до кладбища на колёсах. Я готова заплатить двадцатку, чтобы узнать, что именно подумал таксист, когда увидел Пэррета в его типичном одеянии, составленном из пиджака, плаща и пальто, в котором любой другой человек сварился бы даже в такую погоду.   
Вдоволь налюбовавшись надгробиями, Пэррет известил меня, что пора возвращаться в родные пенаты. Использую я это слово исключительно от себя, так как сам Пэррет ненавидит это выражение из-за того, что оно неправильно использует слово Пенаты . Как он мне пояснял, у него было бы претензий, если бы говорили ‘К родным пенатам’, а не ‘В родные пенаты’. Примерно о такой чуши мы с боссом болтаем, когда нам нечего делать.   
Поездка обратно, тем не менее, обернулась началом занятного приключения. Произошло всё крайне сумбурно, из-за чего описать это будет сложновато. Позволю передать вам это так, как это выглядело для меня. 
Мы с Пэрретом сидели на заднем сидении такси, я с Мартой на коленях. Что-то такое я ожидала от нашей прогулки, поэтому надела пальто подлиннее и брюки, которые было не жалко. Пэррет рассказывал мне о событиях интервенции, как он выразился, штатов в Мексику . Его интерес к этому историческому периоду имел причину в лице мистера Джонсона, близкого друга Пэррета и, по совместительству, главы реконструкционного клуба. Что именно они будут разыгрывать, мне услышать не довелось. Пэррет уже открыл рот, чтобы высказать свою следующую мысль, как внезапно наше такси резко остановилось. Если бы я вовремя не спохватилась, Марта улетела бы на переднее сидение прямо в шею водителю. Пэррет как будто был готов к такому повороту событий и всю поездку крепко держался за ручку двери, из-за чего сам он не дёрнулся вперёд. А вот я стукнулась головой об переднее сидение лбом, хоть и не сильно. 
– Что случилось?! – Недовольно прорычал Пэррет, ожидая ответа от водителя. Но его не последовало.
Я немного заволновалась и даже проверила, жив ли наш шофёр. Ответ – жив. Но он находился в состоянии глубокого шока, о чём можно было сказать по едва не вылетевшим из орбит глазам и учащённому дыханию. Я уже успела предположить, а не сбил ли он кого-нибудь, как заметила, что люди смотрят в нашу сторону. Но не на саму машину, а на что-то перед ней футах в тридцати. Так далеко человека точно не откинуло бы, что вызвало у меня ещё больше вопросов. Пэррет, как человек думающий быстрее меня, пока я ещё раздумывала, уже успел открыть дверь и вытащить свою закутанную в одежду фигуру наружу. Я не горела желанием выходить на всеобщее обозрение, но поняв, что наш водитель сейчас стошнит, я всё же пришла к выводу, что лучше быть на открытом воздухе, чем в машине, где только что кого-то вырвало.   
Спустив Марту я подошла к Пэррету и поняла, что между машиной, от которой тянет блевотиной, и тем, что происходило снаружи, большой разницы не было. Женщины, которым не повезло оказаться здесь с детьми, старались уйти, пока детишки ничего не увидели. Обычные обыватели пытались рассмотреть, что же такое привлекло внимание других прохожих. Те, кто уже рассмотрел, были близи к тому состоянию, в котором находился наш водитель.
А рассматривать здесь было что. Посреди дороги лежало тело женщины, совсем голое. Возраст женщины установить, лично для меня, не представлялось возможным. Кожа побледнела, а грудь начала вздуваться из-за неправильного хранения трупа. На шее все ещё виднелись следы удушения. Глаза были выколоты, а рот перерезан и теперь изображал жуткую гигантскую улыбку. 
Человек из толпы зевак решил подбежать к телу, скорее всего, надеясь предоставить первую помощь.
– Не подходите. – Крикнул ему Пэррет. – Ей уже ничем не помочь. Она мертва. А если точнее, уже примерно двадцать часов, учитывая, что кровь высохла и начала трескаться. Лучше позвоните в полицию.
Мужчина кивнул и побежал к ближайшему телефонному аппарату. Кто-то из толпы привёл патрульного, который быстро взял ситуацию под свой контроль. Он приказал всем в радиусе мили оставаться на своих местах и никуда не уходить до приезда инспектора. После этого стал столбом возле трупа и отгонял любого, кто пытался подойти и посмотреть.
Инспектор Шварц, весом не менее ста тридцати килограмм, прибыл под ручку с сержантом Стивеном Роу, высоким молодым мужчиной с сухой кожей и противным скрипучим голосом. Вместе с ними было ещё шесть человек, которые мгновенно взялись за дело. Людей из толпы по одному опрашивали, после чего докладывали инспектору. Тот, в свою очередь, наблюдал за тем как доктор и криминалист-фотограф занимались своим делом. Так как инспектору мы были знакомы, нам позволили ходить, смотреть и слушать. Вмешиваться в процесс расследования Пэррет не хотел. Доктор подтвердил предположение Пэррета, поправив его примерное время смерти на два часа. Фотограф поворачивал тело, из-за чего мы обнаружили много новых ран, нанесённых, предположительно, плёткой или чем-то подобным. Смерть, всё-таки, наступила от удушения, так как она точно не могла умереть от кровопотери, а порезы на лице были нанесены уже после смерти.   
Спустя сорок минут, проведённых на шоссе, инспектор объявил, что здесь дела кончились, и приказал своим подопечным упаковать тело в мешок и везти его в участок, где исследования будут продолжаться в более удобных условиях. Самых важных свидетелей, включая нашего водителя такси, рассадили по патрульным машинам и повезли на оформление показаний. Меня и Пэррета тоже потянули за собой, но наши показания не требовались. Требовалось, в первую очередь, чтобы Пэррет посидел над грудой документов в размере примерно сотни и двадцати страниц, после чего он должен был высказать своё мнение.   
Пэррет терпеть не может читать, совсем пренебрегая художественной литературой, и лишь изредка листая исторические справочники, энциклопедии и биографии, скорее из своего интереса в реконструкциях, чем внутреннего побуждения или желания насытиться высоким искусством. Как оказалось, полицейские и юридические отчёты являются двумя исключениями, которые Пэррет не то что не терпел, а яростно ненавидел. Думаю, он скорее бы застрелился, чем прочитал каждое слово в тех бумагах, которые ему время от времени помогает составлять его юрист, мистер Картер. Теперь же, видя перед собой стопку листов, он постоянно кривился и, мысленно, наверное, спрашивал себя, а на кой ляд его вообще потянуло гулять на Арлингтонское кладбище именно сегодня? Он высказал мне своё мнение, что читать всё это не собирается, если только за это не заплатят кругленькую сумму. Я, поняв намёк, принялась зачитывать ему записи. Это была смесь протоколов и показаний. Читать второе было просто, а вот первые били мне в голову кучей слов, о существовании которых я даже не подозревала. Опуская тысячи ненужных деталей и описаний, рассказ, всецело, был таковой:
– О человеке с мешком на голове впервые услышали три года назад, – я чувствовала себя, словно на уроке литературы, пересказывая учителю усвоенную информацию – когда в полицию Бостона пришёл человек, в не совсем трезвом виде, который начал уверять управление, будто только что стал свидетелем жестокого убийства. По его словам, случилось следующее. Он жил себе и не тужил, никого не трогал. Как он сказал, это его обычно трогают. И вот, на тебе, он сидел и мирно попивал водочку, запивая томатным соком (происходило это посреди поля на одиночном пикнике), как в двухстах метрах от него остановился автомобиль. Оттуда вышел человек с белым мешком на голове. Из багажника он вытащил ещё живую женщину, которую поспешил умертвить несколькими десятками ударов по голове неким тяжёлым предметом. Женщина, по мнению полицейского патологоанатома, умерла ещё на втором, но убийца настоял на том, чтобы ударить её ещё раз двадцать, чтобы наверняка. После проделанного, убийца забрался в машину и скрылся.
Алкоголику поначалу не поверили. Мало ли что может наговорить человек, переваривающий в желудке самодельную “Кровавую Мэри”? Но его слова подтвердились. На том месте, где он указал, действительно было тело и следы от колёс. Женщина, как и в нашем случае, была голая, и её вещей нигде не видно. Лицо так же изуродовано, как вы и сами сегодня видели. Беднягу алкоголика тягали по допросам день за днём. Думаю, даже полиция толком не понимала, подозревают они его или нет. По итогу, его отпустили, скребя зубами. Такое простое дело они не хотели выпускать из рук, но пришлось.   
Я остановилась на несколько минут, чтобы прочитать дальше и собраться с мыслями.
– Повторная встреча с этим индивидом случилась через четыре месяца, когда нашли следующую жертву. – Продолжила я, уже запутываясь, какие бумаги прочла, а какие нет. – Дело тоже происходило в Бостоне, в двух кварталах от Института Технологий. Тело, тоже женское и тоже голое, нашли плавающим в Чарльз-Ривер. Всё ровно то же самое. Вещей при себе нет, лицо перерезано, убита ножом в горло. Расспросили более тридцати человек, но деталей ноль.
Ещё одна двухминутная пауза.
– Следующее тело нашли в Нью-Йорке. На этот раз убийца действовал очень интересным образом. Он похитил человека, фактически, посреди белого дня. К слову, это единственный случай, когда полиция точно знала, кого именно убили. Это была молодая воспитательница детского сада.
– Её личность, – заметил Шварц, который сидел рядом и просматривал, что там свидетели подписывали – к слову, ещё окажется важной. Так что запомните её.   
– Заметка сделана. – Буркнул Пэррет. – Продолжай, Вайолет.
Я повиновалась.
– В общем, убийца похитил женщину на глазах у десятка прохожих. Машину, в которую он её засунул, в конце концов нашли. Только, в сожжённом виде. Владельца автомобиля не выявили, но полиция предполагает, что её в любом случае украли. Женщину держали в  плену на протяжении десяти дней, пока, на одиннадцатый, её труп не выгрузили рядом с Конкордом . Все прошлые признаки на теле тоже присутствовали, только смерть наступила не от внешних причин, а из-за остановки сердца. Учитывая неисчисляемые раны на теле, доктора предполагали, что она умерла в результате долгих мучений.
После этого маньяк показывался из-за укрытия лишь один раз. Теперь уже здесь, в округе Колумбия. Тело нашли по анонимному звонку в закрытой комнате гостиницы. Женщина, которую убили, оплатила номер на две недели вперёд. Позвонившего в полицию человека так и не нашли, почему и предполагается, что это и был маньяк, которому надоело ждать, когда найдут тело. Все те же знакомые черты, но прибавьте к этому то, что тело пролежало неделю и успело немного погнить. По сути – это всё стоящее.
– Там ещё описание того, что произошло сегодня. – Шварц показал на бумагу на краю стола.
– Говоря общими словами – нам очень не повезло. Кем бы ни был этот убийца, но у этого человека стальные яйца. Со слов прохожих убийца вёз тело на переднем сидении. В определённый момент он открыл дверь и вытолкнул труп на дорогу. Номер автомобиля запомнили, но лично я сомневаюсь, что убийца стал бы проворачивать подобный рискованный манёвр на своей машине. По поводу пола убийцы свидетели так и не определились. Тут, на самом деле, классическая ситуация. Женщины говорят, что за рулём был мужчина. Мужчины говорят, что за рулём была женщина. Кому верить – не ясно.   
– Здесь действует самый настоящий маньяк. – Взялся за повествование инспектор. – Сомневаюсь, что здесь имеет место повторения дела “чёрных роз”. Он слишком долго действует и у него ярко выраженные черты серийного убийцы. Но, как нам кажется, жертв он выбирает не совсем случайно. За исключением тех случаев, когда мы не опознали тело, все остальные вели в одно определённое место. А именно конгломерат “Шардс”. Это разношёрстное объединение мелких компаний, лидеры которых сошлись когда-то давно и сплотили свои силы на рынке. Помогают друг другу с делами и финансами, проводят временный или полноценный обмен квалифицированных сотрудников, раздают советы и так далее. Всего в конгломерате числится двенадцать контор, которые занимаются совсем разными делами. И вот что удивительно: жертвы во втором и третьем случае являлись бывшими работницами двух мелких компаний в составе конгломерата. Обе они покинули службу, так как переехали в другой город по тем или иным причинам. Очевидно, подобное совпадение навлекает определённые выводы. И сейчас они либо подтвердятся, либо будут опровергнуты. Если и третья жертва тоже окажется из бывших сотрудниц, то мимо такого случая проходить нельзя. Вероятность того – что у кого-то извне на работников конгломерата заострен зуб – крайне мала. Логичнее будет предположение, что кто-то из нынешних или бывших работников оказался с гнильцой, и теперь утоляет свои садистические наклонности на коллегах. А? Что вы думаете о таком предположении?
– Вполне возможно и весьма вероятно. – Кратко ответил Пэррет. – Я надеюсь, вы не хотите, чтобы я поучаствовал в расследовании? У меня сейчас имеется одно дельце, и я бы предпочёл не отвлекаться от неё.
Говорит человек, который без цели прогуливался по Арлингтонскому кладбищу.
– Пока что ваша помощь нам не требуется. – Инспектор выпрямился. Как я заметила, он выпрямляет спину только тогда, когда ему нужно выглядеть уверенно. – Если тело опознают, как и мы предполагаем, то расследование не должно оказаться проблемным. Просто нужно определить, кто из всей этой кучки не присутствовал на рабочем месте в дни убийств.
– С ваших же слов, это не звучит как такая уж простая задача. – Заметила я. – Если там двенадцать маленьких компаний, каждая из которых будет минимум десять людей, так как группы поменьше стыдно называть компанией, то получается минимум сто человек, которых вам нужно проверить с ног до головы.         
– Ничего страшного. Это лишь вопрос времени. У нас достаточно человек, чтобы изучить их жизнь от самого рождения до этого момента.
– На вашем месте я бы не рвался в бой, не зная местности. – Пэррет встал, с намерением уйти, поэтому поднялась и я. – Это очень глупо и может привести к непредвиденным последствиям. Например, вы можете запросто спугнуть убийцу. Если он или она действительно маньяк – то и терять этому человеку нечего. Его ничего не удерживает в компании и при самой малейшей угрозе он может струсить и дать дёру. Вам придётся действовать очень тактично, что вам иногда даётся с трудом… А теперь, я ретируюсь. Мы и так потратили на эту поездку слишком много времени.
Пэррет повернулся к нам спиной и вышел, даже не попрощавшись. К чему инспектор уже давно привык, так как и сам редко это делал. Подгоняя Марту сзади, я пошла за Пэрретом. Стоит признать, я не раз оборачивалась с мыслью, что через пару дней мы вновь увидим упитанное лицо Шварца у нас в кабинете, где он будет плакаться Пэррету в жилетку, что у него ничего не получилось и ему нужна его помощь. Но это сделали совсем другие люди.   
***
За всё то относительно краткое время, что моя задница занимала кресло за столом в кабинете Пэррета, я повидала самых разных людей. Однажды к нам ворвался безумный итальянец, который налетел на Арнольда с ножом длиной в добрые тридцать сантиметров. В итоге этого парня увезли отсюда с пулей в голове. К нашему всеобщему удивлению, он выжил, только вот повреждение мозга оказалось слишком значительным, и теперь он находится в какой-то общественной лечебнице для душевнобольных. В другой раз к нам пришла целая банда гангстеров, которые, несмотря на паршивую славу, вели себя очень даже спокойно. Такого сборища сомнительных личностей я никогда не видела и, наверное, больше не увижу. В этот раз процессия, пришедшая к нам в гости без приглашения, была не менее занятной.
Прошли ровно неделя и три дня с тех пор, как нам, практически на голову, выбросили труп. Пэррет, как и обещал, даже не подумывал над тем, чтобы взяться за дело. Новостей о ходе расследования ни в газетах, ни по радио я не замечала. Однажды Пэррет, интереса ради, звонил Шварцу и узнавал что там и как, но их разговоры далеко не зашли. Полиция что-то делает, но особых успехов не было.
Пэррет уже закончил упомянутое им тогда у инспектора расследование. Там было довольно простенькое дело о шантаже, причём шантажист оказался не самым умелым. Это означало, что босс был открыт для предложений, которые приближались к нашему дому со скоростью тридцать километров в час.
В час дня перед нашим домом остановилось два просторных кадиллака, из которых выбрались шесть человек, и встали на пороге. Так как дверной звонок найти может только квалифицированный сыщик, один из них воспользовался молотком. Арнольд поприветствовал гостей, не открывая дверь целиком, а держа её на цепочке. К нам в кабинет он пришёл с целой пачкой визитных карточек. Пэррет просмотрел их одну за другой, после чего кивнул. Арнольд отправился обратно к двери и впустил толпу внутрь. Пока все сбрасывали с себя верхнюю одежду и собирались, я успела сбегать в обеденный зал и взять оттуда ещё два стула, так как кабинет был обустроен под четырёх человек, не считая нас с Пэрретом.
А теперь мне нужно описать эти шесть чудес света, что сделать не очень просто. Впервые я увидела шесть человек, у каждого из которых была какая-то чудная отличительная черта.
Один из них вышел вперёд и представил всех шестерых.
– Мистер Пэррет. Меня зовут Джереми Бакли. Это мисс Оливия Шэйдер. Миссис Жаклин и мистер Гейдж Эстер. Мистер Бакстер МакЛи. И мистер Стивен Тау. Мы все являемся директорами конгломерата “Шардс”.
Что же. Приступим.
Джереми Бакли не показался мне таким высоким, пока сидел, но стоило ему встать на ноги, как я сразу же поняла, что впервые в жизни вижу человека выше двух с половиной метров. Он с лёгкостью мог достать до потолка рукой, если бы захотел. Мне в тот момент хотелось спросить, где он заказывает одежду таких размеров. После своей презентации, он присел на кресло напротив Пэррета, по сути, заявляя, что среди шестёрки правит балом.
Стивен Тау – старик лет семидесяти – сел рядом с витриной, где Пэррет держал винтажное оружие времён Наполеоновской войны. К этому временному периоду Пэррета особенно тянуло, по какой-то причине. Кроме очков, с линзами как две лупы, на его жилете ещё висели цепочки от, видимо запасного пенсне, монокля и часов. Уверена, если заглянуть в его карманы, то там найдётся ещё увеличительное стекло, подзорная труба и та морская штуковина на вроде трубы, которую все видели в учебниках истории, но никто не помнит её названия.
Бакстер МакЛи походил на типичного такого ирландского революционера. Рыжая бородка и усы, сложенное тело (понимайте это как хотите) и заплатка на левом глазу. Судя по практически зажившему шраму выше века, потерял он глаз уже давно. 
Оливия Шэйдер, тихо сидевшая у единственной в кабинете книжной полки, вполне могла бы стать второй половинкой Пэррета, так как её ожог на лице неплохо сходился бы с его ожогом. Правда, если Пэррет получил свой на войне, Шэйдер, вероятно, случайно обожглась плойкой. В остальном она была обычной красивой дамой за тридцать.
Гейдж Эстер мог бы послужить живой иллюстрацией к роману Стивенсона, ибо его правая нога отсутствовала, и её заменял деревянный протез. Усы у него тоже словно из семнадцатого века.
Ну и напоследок – его жена. Пухленькая дама в витом платье, которое было, как мне кажется, старше её самой, и шляпе, под поля которой можно было спрятать Элвина Йорка и всю оставшуюся восемьдесят вторую дивизию.
– Приятно познакомиться. – Сказал Пэррет, пододвинувшись поближе в своём кресле. И ничего ему не было приятно. – Я надеюсь, у вас имеется ко мне срочное дело, иначе я не понимаю, почему вы ворвались в мой дом всей своей оравой, заранее не предупредив о своём прибытии.
– Причиной подобного вторжения стало то, что мы только-только приняли всеобщее решение и сразу же направились к вам его обсудить. Вы ведь, насколько мы знаем, осведомлены о деле “человека с мешком на голове” не понаслышке. Вам прямо на машину выбросили тело.
– Не совсем на машину, а под колёса.
– Почти то же самое. В любом случае, вы уже знакомы с делом, так что не придётся вдаваться в подробности. Сегодня утром у нас в директорате было совещание и мы пришли к выводу, что нам пора что-то делать. Полиция уже неделю копается в наших досье, но так ничего и не обнаружила, иначе кого-нибудь арестовали бы. А тем временем газетчики раскопали связи маньяка с нашими компаниями и теперь станут выжимать все соки из такой славной детали. Нам только сегодня позвонил наш человек из “Дэйли Газзет” и предупредил, что в дневном выпуске появится двухстраничное экспозе на нас всех. Запретить газетам печатать свои домысли мы не можем. Единственное, на что мы способны – сбросить вину с себя и передать народу козла отпущения. А для этого нужно либо пожертвовать человеком, либо вычислить маньяка. Первое нам не подходит, а для второго нужны люди с определёнными навыками и складом ума.   
– Надеюсь вы понимаете, что убийца, скорее всего, является одним из ваших работников. Таким образом, вам лучше не станет.
– Станет. – Возразил с заднего ряда Тау.
– Мистер Тау прав. – Сказал Бакли, поворачиваясь обратно к Пэррету. – Даже если маньяк является одним из нас, что мы вполне осознаём и уже приняли как данность, то в любом случае прицел публики будет нацелен на него. Если бы мы просто взялись за ребрендинг, который, учитывая разворачивающиеся события, уже неизбежен, то нам будет куда легче, если эта история будет ассоциироваться не столько с компанией, сколько с отдельной личностью, которая, по случайности, оказалась в списке сотрудников.
– Я вижу. Итак. Вы хотите меня нанять. Я ведь правильно понимаю вас?
– Именно так.
– В таком случае, вы должны понимать, что результатов я обещать не стану, так как просто-напросто не могу их гарантировать. Моя специальность – убийства. У большинства убийств есть мотив. Но в данном случае мы, скорее всего, имеем дело с ненормальным маньяком, мотив которого сводится до ненависти к женщинам. У меня имеется несколько мыслей по поводу того, как мы можем вычислить нужного нам человека, но это, во-первых – затратно, во-вторых – долго. Поэтому, пока мы не заключили никаких договоров, ни устных, ни письменных, предлагаю обсудить, что именно вы от меня хотите. Чтобы я разоблачил убийцу или чтобы отвлёк от вас внимание?
– Но ведь, сделав одно, получится и другое. – Заметила Шэйдер.
– Вполне возможно. Но проблема в другом. Я могу устроить вам второй вариант, если это всё, чего вы желаете. С помощью моих связей я могу запустить слухи и сфальсифицировать доказательства, которые посеют сомнения и, впоследствии, опровергнут прямые связи жертв и ваших компаний. Это сделать относительно просто, но будет немало стоить. К тому же вам придётся иметь дело с полицией. Ведь, если они раскроют убийцу, и он действительно окажется одним из ваших, то с этим вы будете разбираться сами.      
– Полицию мы боимся в последнюю очередь. – Крикнул со своего места Гейдж.      
– Первый вариант займёт куда больше времени и потребует большего бюджета. Так что выбирайте. 
– Мы можем сделать следующим образом. – Бакли положил локти на стол и нагнулся, что выглядело очень странно из-за его роста. – Вы попытаетесь раскрыть убийцу и, если это ничем не закончится, то можете воспользоваться вторым вариантом как запасным.
– К сожалению, так не получится. Я могу сделать либо то, либо другое. На оба варианта не хватит ни времени, ни ресурсов. Слухи нужно уничтожать ещё пока они зарождаются. Чем раньше мы начнём, тем лучше. Если возьмёмся за это даже через неделю, то уже ничего не выйдет. Но это время нужно потратить на активные действия по предупреждению будущих убийств, исследование прошлого сотрудников и установлению слежки. Вам нужно решать, что именно вы от меня хотите, и быстро.
Бакли, судя по движению всем телом, хотел было повернуться к своим приятелям по несчастью, но на полпути передумал.
– Лечить надо заболевание, а не симптом. – Процитировал он. – Даже если мы избежим огласки в этом раз, подобное может повториться в будущем. И, более того, оно обязательно произойдёт, если мы не станем действовать сейчас же. Постоянно отступать нельзя, надо идти в контратаку.
– В таком случае, с этого момента наше сотрудничество начинается. Мне нужно узнать как можно больше о ваших сотрудниках, а значит, и о вас самих. Давайте начнём с того, кто какие компании представляет и сколько в них числится людей.
– Я являюсь директором самого конгломерата и, фактически, владею определённой частью всех компаний, входящих в союз. При мне имеется лишь один секретарь.
– Я и мой муж являемся основателями “Эстер метал”. – Судя по голосу, именно она и была главной в их тандеме. – Наша компания занимается поставкой цветных металлов, в основном меди, для производств по всей Америке. Число сотрудников составляет ровно двадцать человек.
Шэйдер взяла в рот воздуха, готовая перечислить необходимые данные, но тут во входную дверь постучались. Как и шестеро наших нынешних клиентов, этот человек тоже оказался недостаточно внимательным, чтобы заметить кнопку звонка. Так как это был не Шварц, один из пяти людей, которым известно о существовании кнопки, я не соизволила встать и открыть дверь, оставив это дело Арнольду.   
– Я прихожусь дочерью основателю “Уэст Гарденс”. Это некоторого рода комитет, в который входят профессиональные ботаники, занимающиеся выводом и размножением редких видов орхидей, которые мы потом продаём. Я управляю средних размеров ботаническим садом на востоке города, где работают около восьмидесяти человек. Только одиннадцать из них числятся в конгломерате. Это, в основном, бухгалтеры.   
Мужчина, вставший в дверной проём, видимо посчитал это дурным тоном – появится перед всеми, пока женщина ведёт монолог. Стоило Шэйдер закончить, как он двинулся вперёд и передал всем по очереди привет. Ему было примерно тридцать лет. Я бы дала ему тридцать шесть. Очки он тогда не носил, но я заметила на его носу следы от роговиц. Костюм его был подешевле, нежели у Бакли, но в отличие от последнего, новоприбывший гость умел завязывать галстук. 
– Тебя здесь ещё не хватало. – С заметной неприязнью в голосе отреагировал Бакли.
– Ты прав, Джей. Меня здесь определённо не хватало. – Он огляделся вокруг, из-за чего мне пришлось сорваться с места и полететь со скоростью ветра в обеденный зал, где я украла ещё один стул и быстро примчалась на помощь гостю. Даже если наши клиенты не захотят этого, Пэррет уж точно заставил бы его посидеть и поговорить. – Спасибо. – Добавил он, присаживаясь. Я заметила, что он специально пододвинул свой стул ближе к мисс Шэйдер.
– Мне нужно знать имя этого человека? – Этот вопрос исходил от Пэррета и адресовался Бакли. Я слишком часто это слышала, поэтому могу сказать точно – он неуспешно попытался добавить в свой голос толику иронии.
– Зовут меня Чарльз Штайн, и почему Джей не хочет меня здесь видеть, я, хоть кожу сдерите, не могу понять.
– Зато я могу! – Вякнул (именно так) со своего стула МакЛи. – Ты ведь всегда был против внедрения частного детектива в дела компании.
– Я был против внедрения какого-то там частного детектива. Вы же не сказали мне, что будете обращаться к самому Альберту Пэррету.
– Спасибо за похвалу, мистер Штайн. – Пэррет откинулся на спинку кресла. Обычно это означает то, что он включает мозг и начинает размышлять. – До вас мы ещё доберёмся. Раз уж вы изволили присесть, значит, вы готовы подождать ещё десяток минут. Итак, кто следующий. Мистер МакЛи?
– Я управляю компанией “Донован Электрик” начиная с декабря тысяча девятьсот двадцать первого года. Я был близким другом изначального основателя, и он завещал мне достаточное количество акций, чтобы влиять на действия компании, а оттуда до кресла директора было рукой подать. Особенно учитывая, что родственников у Чарльза Донована не было. Как не сложно догадаться, моя компания занимается проводкой, а также специализируется на установке электрических звонков и сигнализаций и охранных камерах. Я заведую сорока двумя рабочими.   
– Понятно. Мистер Тау?
– Я заведую печатной конторой. В основном мы издаём книги малоизвестных авторов, которые, как мы считаем, могут получить популярность в будущем. Также мы предлагаем консультации, помощь в редактировании, оформлении, маркетинге, а также ещё десяток услуг. Всего в нашей типографии работает десять человек, не считая меня.
– А вы, мистер Штайн, являетесь директором?
– Можно и так сказать. Я на одном уровне с Джеем. Я заведую всем этим балаганом с юридической точки зрения. Можно сказать, что я – личный адвокат нашего конгломерата.
– У вас имеются подчинённые?
– Два человека. Один из которых посыльный, а другая – секретарь.
– Итого восемьдесят шесть человек, не включая вас семерых, которые связаны с компанией и готовы сотрудничать. Считай девяносто человек, которых надо проверить. Теперь перейдём ко второму вопросу. Кем были те убитые женщины и как именно они были связаны с вами?
– Пусть каждый говорит за свою. – Предложил Бакли.
– Давайте я начну. – Проснулся Гейдж. Говорил он подобающе. – Первая, которую убили ещё в поле, была Марджори Стивенсон. Она работала со мной. Скажу даже больше. Она была моей бывшей секретаршей. В наш последний день пребывания в Бостоне, у нас там была встреча совета директоров и заведующих одной другой компании, она сказала, что прибудет в Вашингтон после нас, так как у неё имелись какие-то неоконченные дела там, в Бостоне. Я сказал, что всё в порядке, и она может взять пару выходных, если это ей необходимо, но она уверила, что этого не потребуется и пообещала оповестить о своём возвращении на следующий вечер. Звонка от неё, как и любого другого способа контакта, не последовало. Я попытался позвонить ей в отель, но она не отвечала. Вскоре я связался с полицией Бостона и попросил их проверить, не случилось ли с ней чего-нибудь. Её номер оказался пуст и она так и не появилась. Что с ней случилось, я узнал только на прошлой неделе, когда мне показали фотографию её мёртвого тела.   
– Вторая была моя. – Сказала Шэйдер, когда одноногий закончил. – Я сама не очень разбираюсь в орхидеях. Для этого у меня имеются особые садоводы. Одной из них была Мария Линн. Я привезла её с собой в Бостон. У нас, директоров, была встреча с одной Массачусецкой компанией. Мария в это время осматривала образцы, которые нам уже давно пытался продать один знатный коллекционер. На второй вечер она просто не вернулась и вскоре я рассказала о её пропаже полиции. Они объявили Марию в розыск и вскоре нашли её тело в реке возле института технологий.
– Третья на моей совести. – Грустно произнёс Тау. – На тот момент она уже не была моей сотрудницей, но таковой она была годом ранее. Она переехала в Нью-Йорк, где жил её муж, а из-за этого пришлось бросить работу. Я читал о её похищении и последующей смерти, но прямо не был с этим никак связан.
– А последняя была моей. – Заговорил Бакли. – Тот секретарь, о котором я вам говорил, был нанят лишь три дня назад. Та женщина, чей труп вы видели – Линсдэй Паркер. Она работала у меня уже четыре с половиной года. День её смерти пришёлся на мой выходной и ко мне в бильярдный клуб явились двое полицейских, которые провели в участок для дачи показаний. 
– Понятно. – Сказал Пэррет. Это слово постепенно сводило меня с ума, так часто стал он его говорить. – Теперь, когда я введён в курс дела, можно начать. Мои начинания будут происходить без вашего присутствия, так что, перед тем как вы уйдёте, пожалуй, стоит пройтись по базовым вопросам. Вам есть что добавить или предложить? Имеются ли у вас подозрения по отношению к кому-то конкретно? Или, может быть, кто-то из сотрудников себя странно вёл в последнее время?
Бакли мотал головой на каждый вопрос.
– В таком случае, вот вам мой совет. – Продолжал Пэррет. – Пусть каждый из вас наймёт по человеку или паре человек, которые будут следить за состоянием сотрудников и их разговорами. Любая мелкая деталь может направить нас в нужное русло. Естественно, нельзя доверять подобную работу тому, кто уже некоторое время работал в компании, так как этот человек тоже находится в списке подозреваемых. Мисс Вайолет может прислать вам список имён людей, с которыми я часто работаю и которым можно доверять. Они с лёгкостью исполнят подобную задачу.
– Это легко устроить.
– Ну и нужно обсудить мой бюджет.
– Конечно. Десяти тысяч будет достаточно?
У кого-то с задних сидений заскрипели зубы, но я не поняла, у кого именно. 
– Для начала. Хватит ли этого, будет зависеть от обстоятельств. На данном этапе нам нужно как можно быстрее отфильтровать, кто нас интересует, кто физически не мог быть убийцей и так далее. Чем быстрее это произойдёт, тем лучше. На выяснение подобных деталей уйдёт много времени и нам потребуется много людей. Учитывая, что полиция этим занимается уже неделю и ничего стоящего не нашли, нам придётся искать альтернативные подходы.
– Мы рассчитываем на вас, мистер Пэррет. – Он взял у старика Тау чековую книжку и оформил один на десяток зелёных. – Желаю вам удачи. 
На этом Бакли посчитал беседу оконченной, как посчитали и пять других директоров. Единственным, кто остался сидеть, был Штайн, на которого Бакли посмотрел не самым приятным взглядом.
– Ты уходишь? – Спросила Шэйдер. Она была последней на выход.
– Нет. Так как прибыл позже вас – я не смог внести свою лепту в общее дело. А значит, мне нужно навёрстывать упущенное.
Шэйдер пожала плечами и пошла вслед за остальными. Так же внезапно, как они появились, так же внезапно они забрались в свои кадиллаки и укатили. Вот так на наши головы свалилось десять тысяч долларов, из которых каждый пенни обещал быть потраченным на раскрытие убийцы. А если я правильно понимала масштабы операции, десяти тысяч было совсем мало. Пэррет, очевидно, это понимал, но не хотел даже упоминать подобную деталь в разговоре с теми, кто выписывает нам чеки. 
– А теперь, мистер Штайн, что именно вы хотели со мной обсудить?
– У вас есть чего выпить?
– Надеюсь, вы пришли не алкоголь обсуждать, но выпить всегда найдётся. Чего вы пожелаете?
– Бурбона, если есть.
– Имеется.
Пэррет поднял со стола колокольчик, который, судя по размеру, когда-то отобрал у коровы, и позвонил. На этот раздражающий звук быстро появился Арнольд. Ему был выдан заказ на бурбон для гостя, вино для меня и обычное виски для Пэррета. Вскоре Арнольд принёс три бутылки и три разных вместилища для алкоголя. Наш гость оказался не из робкого десятка и сходу выпил две рюмочки. Пэррет к бурбону относился не очень приветливо, поэтому запросил обычный виски. Но даже его он не спешил пить, что мне показалось очень странным. Мне однажды приходилось видеть Пэррета в пьяном состоянии, и это было то ещё фееричное выступление в стиле ‘театр одного актёра’. Но, стоит отметить, для этого Пэррету пришлось поглотить столько алкоголя, что я померла бы от сердечного приступа. Но пить я всё же могла, если этого требовало дело. Уже давно я приняла за данность, что если Пэррет считает, что мне стоит выпить, то так и надо сделать. От одного бокала вина меня ещё никогда не заносило. Почему именно Пэррет решил устроить групповую попойку – чёрт его знает. Наверное, он подумал, что таким образом Штайн ощутит себя в своей тарелке.
– А вы, как я вижу, хитрый человек. – Сказал он, допивая вторую рюмку. – Да и добрый к тому же. – На слове ‘добрый’ я поперхнулась вином, но Штайн, вроде бы, этого не заметил. А вот Пэррет мимолётом посмотрел на меня. – Десять тысяч. Вы ведь могли запросить все двадцать, они бы с радостью отдали. Для них это совсем детский уровень.
– Спасибо за совет. В следующий буду заламывать им цену.
– Не за что. Мне кажется, мистер Пэррет, что мы с вами, как два умных человека, пришли к одному и тому же выводу. В чём я хочу убедиться. Дело вот в чём. Всю прошлую неделю мы не сидели на месте, а активно пытались выяснить что-то. Я говорю ‘что-то’, потому что мы все одновременно пытались разузнать всякое про наших подопечных, но вот только весь наш сброд занимался кто чем, но точно не делом. Все только и думали, как бы спихнуть свои проблемы на кого-либо другого и вот вы подвернулись. Мне вас с одной стороны жалко, потому что искать ненормального убийцу среди сотен людей – задачка сложнейшая. А с другой стороны, я завидую вам, так как, при одном занятном условии, это дело может оказаться проще простого. За эту неделю я более или менее изучил обстоятельства убийств и заметил одно интересное совпадение. Сомневаюсь, что они рассказали вам о нём, но вы могли заметить кое-какую интересную деталь. И я хочу знать, заметили или нет?
– Мистер Штайн. Учитывая, что я только что взялся за дело и не имел возможности изучить то, на изучение чего у вас ушла неделя, я не могу сделать как таковых выводов. Могу лишь предположить, что вы имеете в виду то, что первые два убийства выпали на съезды директоров.   
– Именно! – Штайн захлопал в ладоши, словно маленький ребёнок. Честно говоря, всё это начинало походить на фарс. – Скажу даже больше. В первый раз мы приехали в Бостон и тут бум! Марджори Стивенсон прихлопнули! Второй раз мы приехали в Бостон! Бум ещё раз! Мария Линн мертва! Третий был в Нью-Йорке, но и тут подстава. Третье убийство. Ну и теперь мы вообще никуда не уезжали, и убийца посчитал это вызовом! Выбросил труп прямо под нос знаменитому сыщику! Комедия какая-то.
– Смотря, с какого угла посмотреть. Почему именно вы считаете это комедией?
– Потому что это не моя проблема. Теперь поимка убийцы зависит от вас. Я не женщина, меня не убьют. Поэтому можно спокойно откинуться на спинку и наблюдать за постановкой. Но это так. Мысли вслух. Мы все думаем о чём-то таком, о чём побоялись бы говорить. Но не я. Я привык говорить то, что думаю. Ещё отец научил, и теперь я то жалею, то радуюсь этому. Но я всё же, как и Бакли, пожелаю вам удачи. Чтобы я там ни думал, но этого больного ублюдка надо покарать. Если вам понадобится моя помощь, то я всегда открыт для предложений. А бурбон ваш – очень даже.   
Когда Штайн ушел, и я занесла стулья обратно в обеденный зал, присела за свой стол и достала красную записную книжку. В ней были номера агентов, с которыми Пэррет работал два или более раз.
– Знаете, теперь я поминаю, почему Бакли этот Штайн не нравится. – Заметила я. – Тот ещё тип. Не удивлюсь, если он и является убийцей и теперь ходит довольный.
– Тем не менее, он высказал здравую мысль. Следить за директорами куда легче, чем вести постоянную слежку за сотней людей.
– А вы собирались этим заняться?
– Пф-ф. Конечно нет. Десять тысяч – слишком мало для подобного рода задания. Мы будем действовать по-своему. Если из этого ничего не выйдет, то и страшного ничего в этом не будет. Десять тысяч нам дали на расходы. Тем более – они сами решили, что я должен поймать убийцу. Никаких договоров мы не подписывали, поэтому и требовать от меня многого они не могут. Если полиция, с сотнями офицеров, не смогли его поймать, то какие у меня шансы?
Я хотела спросить, а почему бы не притвориться, что мы чем-то занимались, а потом просто прикарманить десять тысяч? Но если бы я задала подобный вопрос, то, скорее всего, уже завтра искала себе новую работу. Поэтому пришлось на протяжении следующих двух часов выслушивать указания Пэррета и ещё пять часов потратить на долгие звонки и разговоры с агентами. К счастью, Пэррет решил отправиться на кухню и заняться мясом по-Орловски, и мне не пришлось терпеть его томный взгляд.   
***
Штайн волновался, что было сложно не заметить. Он регулярно оглядывался по сторонам. Даже находясь внутри кабинета Пэррета, всё равно посматривал в окна. Что именно он там высматривал среди проходящих мимо нашего дома людей, для меня было тайной. Уже как два года стекло в окне позади Пэррета было заменено с обычного на тонированное и пуленепробиваемое. Одного случая, когда ему чуть не прострелили голову, для Пэррета оказалось достаточным поводом для смены стекла, но не для перемещения кабинета в место поудобнее. Лично мне всегда казалось, что обеденный зал и кабинет стоило бы поменять местами, но к моему мнению никто так и не прислушался.
Штайну понадобилось не менее пяти минут, чтобы наконец перестать вилять туда-сюда на кресле. Но он не только искал подходящую позу, но и собирался с силами. Вместо того, чтобы начать разговор, который Пэррет начинать точно не собирался, Штайн нагнулся к столу и положил на его поверхность конверт. Пэррет потянулся за ножом, но вовремя заметил, что конверт не был запечатан. Внутри находился согнутый дважды документ. Мне понадобилось полминуты, чтобы встать со своего места и подойти к столу Пэррета. К моменту, когда я оказалась достаточно близко к бумаге, я уже не могла прочитать её содержание, так как Пэррет снова согнул её и положил на конверт. Я лишь увидела, что внизу было место для подписи.   
– И что же именно вы хотите? – Спросил он, всматриваясь в глаза Штайна. Я сделала то же самое, но не смогла разобрать чего-либо конкретного. Он находился в паническом состоянии и активно двигал глазами, но ничего кроме глаз не выдавало его страха. Обычно устрашённые до смерти люди играют не только глазами, но и губами и носом, чего сами не замечают. Пэррет как-то рассказывал мне о человеке, который три месяца тренировался перед зеркалом, чтобы однажды совершить убийство и идеально на него отреагировать. А так как я уже успела обвинить Штайна в четырёх убийствах, для меня его странная мимика показалась совсем необычной.
  – Мистер Пэррет. – Заговорил Штайн. В отличие от губ, его голос всё же подрагивал. – Когда мы встретились с вами впервые, неделю назад, я сказал, что вы – умный человек. И я не изменил своего мнения за этот промежуток времени. А я предпочитаю полагаться на умных людей, когда мне нужно чего-то добиться. Документ, который сейчас лежит перед вами, как вы уже сами прочитали, сделает вас моим поверенным. И, вследствие, вы получите доступ к определённому перечню бумаг, в случае моей смерти.   
Думаю, здесь стоит немного рассказать, чем Пэррет занимался эту неделю. Получив десять тысяч не взымаемых Бенджаминов, он первым делом связался с господами Райкером и Донованом, заведующими собственными детективными агентствами, с которыми Пэррет был на короткой ноге. И когда я говорю, что связался он, я имею в виду, что он приказал мне связаться с ними и договориться обо всём. Он вообще кроме раздачи указаний и мыслительных процессов ничего не делает. Как он ещё не превратился в шар, сидя на своём кресле целый день – одна из величайших тайн человечества. Так или иначе, получив приказов на половину моего блокнота, я потратила ещё половину дня, разговаривая с двумя вышеупомянутыми джентльменами. Но только не из-за того, что они торговались по поводу цены, так как такого никогда не происходило. Мне просто требовалось нанять не один десяток людей, что было не так просто, как может показаться, когда вы читаете об этом в книге. По итогу мы пришли к следующему порядку:
Райкер даёт нам в пользование пятнадцать человек.
Донован предоставляет ещё двенадцать.
После успешного заключения договорённости, мне пришлось тащиться в  оба агентства, так как вызывать к нам три десятка людей не хватило бы места. Дважды я повторила лекцию, в которой описала задачи наёмникам. Они внимательно всё выслушали и мгновенно приступили к делу. Десять человек были выделены на проверку двух тонн документации, которые на нас скинули директора конгломерата. Ни я, ни Пэррет не желали даже знать, что это за бумаги и оставили это дело детективам по найму. Что именно искать, как бы это ни было очевидно, не знали даже мы. Разве что Пэррет в своих приказах уделил особое внимание датам, когда совершались убийства. Их детективы должны были замечать и откладывать в сторону. Остальные два десятка людей были направлены в сторону постоянной слежки.
Пэррет воспринял слова Штайна всерьёз, или и сам об этом подумал, поэтому установил слежку как за директорами, с которыми мы уже имели диалог, так и за другими, которые технически находились вне дела. Кроме того, как и было обещано, Пэррет добился помощи ещё пяти человек. Троих, которые уже некоторое время работали в конгломерате, он подкупил. Двух он внедрил извне. Имена этих людей знали только они сами, я и Пэррет.       
Успехи этой операции были относительные. Мы смогли сократить список подозреваемых с восьмидесяти шести до двадцати одного, включая директоров. Именно столько человек не имели даже малейшего алиби на случай всех четырёх убийств. Невинность всех остальных была доказана. Если только за личностью убийцы не скрывалось несколько человек, и они постоянно менялись местами так, что сегодня у одного есть алиби, завтра у другого будет алиби и так по кругу. Все, у кого было алиби на хотя бы одно убийство, были исключены. Таким образом, мы постепенно окружали маньяка.
Следующим шагом был продолжительный анализ. Что именно Пэррет собирался анализировать? Хороший вопрос. Могу сделать подсказку. За эту неделю он связался с десятком практикующих психоаналитиков, психиатров, психологов и всех других специалистов у которых в профессии была приставка ‘псих’. Насколько успешными был бы такой анализ, нам узнать не удалось, так как на тот момент не набралось достаточно данных. Но бутылка наполнялась и вот-вот должна была лопнуть. И тут пришёл Штайн.
Стоит отдать ему должное, в отличие от своих приятелей директоров, он хотя бы позвонил и спросил, когда Пэррету будет удобно поговорить по душам. Я была так рада, что к нашему дому внезапно не подкатит два кадиллака, что немного перепутала время визита и нарушила весёлое времяпрепровождение Пэррета со своим любимым жирным котиком. Как оказалось, моя шуточка, словно пуля из мультфильма, обошла экран и попала мне прямо в затылок. Стоило мне рассказать Пэррету об ошибочке, как он притащил Герцога, усадил его мне на колени и сказал:   
– Раз уж ты не хочешь, чтобы этим занимался я, то сама будешь его вычищать.
И положил мне на стол щётку, которой убирал с него лишнюю шерсть. Чёртов умник. Чего Пэррету точно не хватает, так это чувства юмора и человечности. Но я уже привыкла к этому. Теперь пора научиться избегать своих собственных ловушек.
И вот здесь мы сейчас стоим. С двадцатью подозреваемыми в перечне и человеком, который с ужасом ожидает собственной погибели.    
– Что именно вы хотите от меня? – Повторил свой вопрос Пэррет.
– Я хочу, чтобы вы стали моим поверенным.
– Мистер Штайн. Вы называете себя умным человек и, тем не менее, не понимаете моего простого вопроса. Я прекрасно понял ваши намерения сделать меня поверенным, как только взглянул на переданный мне в конверте документ. И я готов согласиться на ваше предложение при условии, что я сейчас же узнаю, во что именно вы меня вовлекаете. 
– Я просто хочу, чтобы вы стали моим поверенным и получили в случае моей смерти ключ от банковской ячейки, где находятся документы, которые мне бы хотелось, чтобы вы увидели.
– В таком случае, я не вижу в ваших действиях смысла. Вы хотите, чтобы я прочитал некие документы, но не хотите, чтобы я их читал, пока вы не умрёте. Это глупо, так как вы можете и не погибнуть.
– Ключевое слово – ‘можете’. Я и сам не уверен, что умру. Но вероятность того велика.
– Вы ведёте себя неразумно. Давайте по порядку. Что именно я смогу вылучить из этих бумаг?
– Намёк, в какую сторону вам надо действовать.
– То есть, имя маньяка?
– Можно и так сказать.
– В таком случае вы действительно глупы.
– Почему?
– Потому что, если я правильно понимаю ваши намерения, вы не собираетесь называть мне имя человека, которого подозреваете…-
– У меня есть только непрямые улики!
– Даже так. Вы идиот в квадрате. Вместо того, чтобы просто передать мне то, что самим удалось раскопать, вы пришли ко мне и заявляете, что передадите это только в случае вашей смерти. Вы понимаете, насколько комичной выглядит эта ситуация?
– Возможно и понимаю. Но мне нужно время. Я не знаю, стоят ли мои улики чего-либо.
– Вы можете рассказать о них мне, а я, в свою очередь, предоставлю вам моё профессиональное мнение.
Штайн замялся. Как мне показалось, на мгновение он хотел поддаться Пэррету, но передумал и вернулся к своему мнению.
– Я хочу увериться. – Ответил он.
– Значит, я не могу ничего сделать по этому поводу. Если вы так уж хотите, то я подпишу документ. Но, поверьте, у меня нет совести и я не стану горевать, когда ваш нагой труп найдут в реке или среди обугленных клочков ткани где-нибудь в поле. Документ я подпишу лишь чтобы получить упомянутые вами бумаги. Или вы хотите что-то предложить?
– Да. У меня имеется предложение. Бизнес предложение, если быть конкретнее. Конгломерат выделил вам десять тысяч на поимку убийцы. Уверен, они готовы выделить ещё больше. Вопрос в другом. Сколько они готовы заплатить? Видите ли, я человек в нашей конторе нелюбимый. Изо дня в день меня могут турнуть, по разным причинам. В основном из-за того, что я поддерживаю не те политические взгляды. А ещё из-за моего стиля ведения дел. Месяц назад мне прозрачно намекнули, что незаменимых не бывает, как говорил один умный человек . В общем, меня хотят выбросить на обочину, а я хочу вытянуть побольше из своих “дружков”, в кавычках. Как мне кажется, это будет достойный прощальный поклон.   
– И вы хотите, чтобы я вам в этом помог?
– Мы заключим сделку. Я предоставлю вам то, что у меня набралось за время расследования. А вы воспользуетесь этой информацией для раскрытия убийцы. Они получат то, что хотели, а вы получите деньги. Их мы поделим. Возможно, пятьдесят на пятьдесят будет для меня слишком много. Поэтому давайте остановимся на тридцати процентах для меня и всё остальное для вас.
– А если ваша информация ни к чему не приведёт?
– В таком случае я могу катиться к чёрту и не получу ничего.
– Мне это подходит. Хотите ли вы от меня письменной договорённости?
– Не обязательно. Как я уже много раз говорил, вы умный человек.
– И, как говорил я, без совести.
– По этому поводу я сомневаюсь. Человек без совести не сумел бы расследовать убийства.
– Вы забываете, что я делаю это не просто так, а ради денег.
Пэррет развернул документ и поставил свою подпись внизу. После чего передал авторучку мне, чтобы я подписалась как свидетель. Он упаковал документ обратно в конверт и вернул его Штайну.
– Благодарю вас. – Сказал он, аккуратно засовывая конверт в карман пиджака. – Честно говоря, я сомневался, что вы согласитесь на таких мутных условиях, но я приятно удивлён. Я попытаюсь как можно быстрее проверить, действительно ли моей информации можно доверять и сразу же после этого передам её вам лично из рук в руки. Если я не умру, конечно же. – Добавил он, посмеиваясь.
Пэррет тоже усмехнулся, но, знай он, что произойдёт завтра, никогда бы не отпустил Штайна одного. 
***
На следующее утро я проснулась первой, так как должна была принимать звонки от агентов и документировать их находки. Таковых в тот день оказалось мало, поэтому и работать долго мне не пришлось. По сути, кроме игры с попугаем я ничего полезного за утро не сделала. На пару минут зашла на кухню, так как мне нравилось надоедать Пэррету, когда он готовит. Но, как оказалось, сегодня Арнольд отдувался за них обоих.
Вместо того, чтобы идти и донимать Пэррета в гостиной, я решила провести остаток спокойного утра по-своему. Устроившись на кушетке в обеденном зале, я включила радио и попыталась прикинуть, сколько денег отойдёт Штайну, если с его помощью действительно поймают маньяка. Долго мой отдых не продлился. Спустя пятнадцать минут я уже мчалась в гостиную, где Пэррет сидел в глубоком кресле и, на удивление, читал какую-то книгу. Я даже остановилась перед ним на мгновение, чтобы рассмотреть название. Это был трактат о психологии преступников, имя автора было невозможно произнести, но рядом красовалась надпись – “Написано бывших агентом Ф.Б.Р.”. Я выдохнула. Упаси господь, если Пэррет начал читать художественную литературу. Он и так пудрит мне мозги двадцать четыре на семь, так ещё не хватало, чтобы он рассказывал мне о прочитанных книгах.
– Тебе делать нечего? – Спросил он. – Могу отправить на кухню. Арнольду всегда полезна пара лишних рук. 
– Нет, я просто удивилась, что вы читаете. А так, работы у меня всегда найдётся.
– Ты не должна сидеть у телефона и принимать звонки от сыщиков?
– В такое время они могут позвонить только в случае крайней необходимости. А звонок телефона слышен по всему дому.
– Тогда чего ты тут стоишь?
– У меня есть две новости. Одна хорошая, другая не очень.
– Не тяни время. Давай к делу.
– Скажем так. Нам не придётся делится с Штайном его долей.
Пэррет закрыл книгу и отложил её на стол.
– Что тебе известно?
– Только что я услышала об этом по радио. Данных мало. Тело обнаружили два часа назад, когда местная дама выгуливала своих собак. Подле дороги стояла его машина, в которой находились его вещи. Смерть наступила от попадания свинца в голову на высокой скорости. Оружие не нашли. 
– Я говорил ему, что такое может произойти, но он решил не ждать. Ну, пускай. Одним идиотом меньше на этой планете.
Он встал и направился в кабинет. Пока он равномерно шагал, мы успели с ним обсудить план действий.
– Мне связаться с инспектором?
– Нет. У него сейчас нет времени, чтобы приехать к нам. Это мы поедем к нему. Как ты думаешь, он ещё находится на месте преступления?
– Скорее всего. Добраться туда и обратно само по себе займёт не менее сорока минут, а им там ещё надо всё прочесать. Ставлю десятку, что он протопчется там до шести дня как минимум. Ведь допросы с подозреваемыми проводить пока что не надо, а значит и спешить некуда.
– Мы не знаем время смерти, иначе могли бы раньше полиции нагрянуть в “Шардс” и там всех допросить. Полицейские выжмут из них все соки и отвечать мне они будут очень неохотно. 
– Мне позвонить в участок и узнать детали?
– Нет. Было бы хорошо, если бы мы могли связаться с теми, кто вёл слежку, но до вечера это будет невозможно. Значит, придётся ехать туда и надеяться, что инспектор ещё находится на месте. Если тебе так хочется позвонить в участок, лучше спроси, прибыл ли инспектор?
Я так и сделала, на что получила отрицательный ответ. К тому моменту Пэррет уже собрался, упаковав своё тело в три слоя одежды и нацепив на голову кожаный котелок. Джереми Уэст, наш наёмный водитель, к счастью оказался свободен. Поэтому до места преступления мы ехали в комфортной кабине форда. 
Насколько я знала, и как в дальнейшем мы убедились, труп находился где-то на территории парка Рок-Крик, между Северо-западным Бич-Драйвом и местом для пикников.
Точное местоположение нам указали полицейские парка (да, существуют и такие), которых было сложно не заметить. На подъезде к повороту с Бич-Драйва нас остановил один из копов. Парень оказался настойчивым и чрезмерно подозрительным. Мы потратили добрые пятнадцать минут на бессмысленный спор из-за того, что коп не признавал нас и не хотел звать старших по званию без нужды. К моменту, когда один коп позвал другого, а тот позвал сержанта Роу, возле нас уже собралась небольшая группа репортёров. Они внесли свой вклад в спор, пытаясь добыть крупицы информации о происшествии у всех, включая нашего водителя. В конце концов пришёл Роу, мастерски разогнал толпу и повёл нас к инспектору за ручку. Пэррет явно находился не в настроении. Сначала ему на голову падает лишняя работа, потом плюют на его чувство важности, а что будет дальше, нам только предстояло узнать. Сержант тоже был не весел, одна я улыбалась от вида полицейских, которые со скоростью улитки ходили по парку и искали что-то, предположительно орудие убийства, среди травы и кустарников.      
Где лежало тело стало понятно по постоянным вспышкам со стороны зоны для пикников. Оно, тело, было всего в одной миле от неё. Рядом же стоял инспектор, наблюдал за соблюдением правил. Фотографы переступали с ноги на ногу, снимая труп с самых разных сторон. 
– Я только хотел вам позвонить. – Сказал он Пэррету, когда мы подошли поближе. – Всё не могу отвлечься.
Честно говоря, я ожидала большего. Это я про тело Штайна. Когда нам под колёса такси выбросили голое тело женщины с уничтоженным в ноль ртом, я чуть не разделила участь таксиста, опорожнившего желудок от одного лишь вида трупа. Теперь я ожидала увидеть что-то похожее, но не судьба. Кроме отсутствия на теле одежды и дыры в голове, ничего ужасного здесь не было. И поэтому я была разочарована.
– Мне рассказали, что совет директоров навещал вас. – Продолжал инспектор. – Но вы не стали приглашать меня на стейк, как обычно делаете, когда хотите от меня чего-то. Даже не позвонили, что было совсем в новинку. Мне тогда показалось, что вы отказались от дела. Но теперь понятно, что я ошибался.
– Он был в таком виде, когда вы его нашли? – Спросил Пэррет.
– Да. То, как он сюда попал – это интересная история сама по себе. И мы её собираем по кусочкам. Вон там – инспектор указал пальцем влево, где за деревьями был различим силуэт чего-то большого – стоит его автомобиль. Один из полицейских парка заметил машину и оповестил охранника, проходящего рядом, посветив в ту сторону фонариком. Тот прошёлся до автомобиля, но внутри никого не было. Тогда он пошёл искать владельца, чтобы оповестить его о том, что на территории парка стоянка запрещена. А нашла его посетительница парка в таком вот состоянии. Одежда его лежит в машине, крови на ней нет, как и в салоне в целом. Замок на машине, предположительно, был взломан. Наш эксперт обнаружил свежие царапины. Скорее всего, это произошло следующим образом. Убийца взломал замок и затаился в машине под задними сидениями. Когда Штайн сел в машину, убийца взял его на мушку и приказал ехать сюда. Он привёл Штайна на это место и приказал ему раздеться, после чего выстрелил, отнёс вещи в машину и заодно проследил, чтобы тело никто не нашёл раньше времени. Тогда он избавился от пистолета и покинул место преступления.
– Пистолет так и не нашли?
– Нашли.
– В новостях говорили иначе.
– Дело в том, что нашли его двадцать минут назад. Видите вон тот дуб на востоке? Пистолет бросили на него. Он застрял среди веток. Мы проверили, на пистолете следы пороха, а обойма полностью заряжена за исключением одного патрона, гильза от которого лежала вот здесь, где вы, мисс Вайолет, сейчас стоите. Эта гильза и гильзы на патронах в пистолете сходятся.
– Номер срезан?
– Нет. Это был пистолет Штайна. Он хранил его в бардачке, под замком. Но замок отбили ломом или каким-то подобным грубым инструментом.
– В таком случае я не вижу смысла, почему его просто не оставили в машине.
– Отпечатков на нём нет, мы уже проверили.
– Наверное, у кого-то ещё из компании есть похожий пистолет. – Предложила я. – Вот и решили заодно подставить этого человека под удар.
– Вполне вероятно. – Согласился инспектор. – Это мы проверим. Ещё никого не успели вызвать на допрос. Раньше у нас были связаны руки. Мы могли связать убийства и “Шардс” лишь косвенно. Но теперь дело обстоит иначе.
– Могу предположить заранее, что у вас получится в итоге.
– Что же?
– Штайн, как и я, заметил одно интересное совпадение. Все убийства были подстроены так, чтобы все директора попадали под подозрение. Не сомневаюсь, сейчас будет то же самое. Скорее всего выяснится, что они выбрались на встречу с каким-нибудь представителем местной конторы неподалёку. У каждого было время совершить убийство и вероятность попасть в убийцу будет примерно равна.
– Посмотрим. Теперь мы за них возьмёмся стальной хваткой. Хотите посмотреть на место, где мы нашли пистолет.
– Пожалуй, да.
Инспектор отвёл нас к указанному им ранее дубу. С его слов, пистолет застрял среди веток на высоте в двенадцать футов от земли. Пэррет, эксперимента ради, откопал где-то камень весом более-менее как тот пистолет и попытался закинуть его на дерево. Попыток было где-то тридцать и у него так ничего и не получилось, но камень доставал куда выше, так что закинуть туда оружие было вполне возможно. Потом инспектор показал нам сам пистолет. Это оказался кольт типа “Peacemaker” с удлинённым дулом. Я такие видела только в фильмах про дикий запад, а с длинным стволом он и вовсе выглядел нелепо.
– Интересно, что именно Штайн пытался компенсировать этой модификацией? – Пошутила я, от скуки играя ногой с куском резины в траве.   
  Потом инспектор провёл нас к машине и Пэррет ещё полчаса осматривал её. Как бы это ни было удивительно, он ничего там не нашёл.
– Инспектор. – Пэррет присел на край бампера. – Я хочу попросить вас об акте помощи. Мы не знаем, сколько у нас времени и кто ещё умрёт. Я в любом случае получу это в скором времени, но было бы куда лучше, если мы поспешим.
– Что именно вам требуется?
– Документ, подтверждающий, что Штайн мёртв. Получить такой документ официально займёт в лучшем случае восемь часов, которые я потрачу зря, сидя с вами в комнате для допросов или, того хуже, сидя у себя на кресле и ожидая, пока вы закончите их проводить. С документом в руках я смогу добиться хоть чего-то за эти восемь часов.
– Оформить его можно без проблем, но только в участке.
– Естественно.
– В таком случае, подождите, пока я прослежу чтобы труп погрузили в нужную машину, и тогда вместе отправимся обратно.
Ещё сорок минут спустя мы уже сидели у окружного прокурора, который спорил с Шварцем по поводу всей этой процедуры. С окружным прокурором Джеймсом Джиллингом я встречалась впервые и впечатление он произвёл посредственное. Лучший способ, которым я могу его описать – тридцатилетний (примерно тридцать шесть) нудный очкарик. В итоге он проиграл в битве и согласился с инспектором, что выдать свидетельство о смерти чуть раньше положенного не устроит конец света, тем более что Пэррета в полиции знали и местами даже уважали.
Получив в руки сертификат подтверждающий кончину Чарльза Штайна, мы с Пэрретом помчались по названному им шофёру адресу. Это была юридическая контора именованная фамилиями её трёх основателей, две из которых я уже и не помню. Пэррет уверенно, словно он бывал в этой конторе не раз, нашёл лифт, с помощью которого мы поднялись на третий этаж, где располагался кабинет мистера Примма. Женщина за стойкой, вылитая моя копия к слову, спросила:
– Вам назначено?
Мне подобный вопрос показался странным, так как в коридоре кроме нас никого не было. Видать, юрист не пользовался популярностью. Пэррет вручил женщине свою визитку вместе с сертификатом и попросил отнести это мистеру Примму. Без особого желания, но она выполнила указание. Даже с чужими людьми Пэррет только то и делал, что приказывал. В одной из прошлых жизней он был Александром Македонским, не иначе.    
Женщина вернулась без сертификата и сказала, что мистер Примм нас ожидает. Когда мы вошли, я пришла в душевное равновесие. Когда я увидела труп, я почувствовала опустошающую пустоту, но когда узрела Примма, пустоту что-то заполнило. Но нет, я не влюбилась с первого взгляда, но я определённо была удивлена. Сначала меня постигло разочарование, а потом удивление. Так что счёт сравнялся. Я ожидала увидеть в кресле мужчину за пятьдесят с седеющими волосами и таким видом, словно он лично смотрел, как возводили Рим. Увидела же я молодого человека, скорее всего только что закончившего колледж и сразу же начавшего практику. Лицом он походил на Пирса, а телом на Давида, что было заметно даже сквозь рубашку.
– Что это означает? – Спросил он, дождавшись, когда Пэррет во всём своём обмундировании усядется на кресло напротив.
– Это же и означает. – Просто и лаконично ответил мой шеф.
Примм ещё раз посмотрел на свидетельство о смерти.
– Я понимаю. – Пробормотал он, словно в трансе. – Конечно, когда человек приходит к вам и говорит, что, скорее всего, он скоро умрёт, ты не должен удивляться, когда это всё же происходит. Но чтобы на следующий день…
– Он пришёл к вам позавчера?
– Да. Сказал, что у него имеется ячейка в банке и он хочет, чтобы я держал у себя в сейфе ключ от неё. А в случае его смерти, я должен передать его человеку, которого он выберет поверенным.
– Он называл этого человека?
– Он назвал ваше имя. Вы ведь Альберт Пэррет?
– Именно. Если вам требуется, я готов подтвердить это, предоставив паспорт.
– Было бы неплохо. – Юрист изучил вышеупомянутый документ. – Он так мне и сказал. “Есть один умный парень. Я готов на него положиться. Он частный сыщик к тому же”. Это цитата. Но больше он о вас не рассказал.
– Не удивительно. Когда он пришёл к вам, я ещё не дал соглашения стать его поверенным.
– Он прислал подписанный вами документ экстренной почтой. Можно поинтересоваться, а как умер мистер Штайн?
– Он был убит выстрелом в голову.
– Даже так. – Брови Примма поднялись. – В таком случае, дело не требует отлагательств. Как юрист мистера Штайна, я должен буду проследить за процессом.
Он встал и подошёл к картине. За копией работы, где Вашингтон пересекает реку Делавэр, скрывался сейф. Из него юрист достал ключ и несколько документов, прибавив к ним сертификат.   
К сожалению, с нами не было Марты, да и к тому же был ещё и водитель. Иначе я могла бы пошутить, что нас в такси было трое, не считая собаки. Но отсылка не удалась. 
Приехав теперь в банк, Примм стал разбираться с управляющим по поводу ячейки. (Ещё раз, к сожалению, это был не тот же банк, в котором из ячейки украли треть миллиона, но местечко навеяло воспоминания) Сделал он это быстро, ибо уже спустя пять минут нас провели в отдельную комнату, где располагались ячейки. Управляющий предоставил свой ключ, Пэррет взял у юриста ключ Штайна, и вместе они открыли ячейку, где находилась папка в переплёте, полная бумаг. Примм хотел их изучить, но вовремя в нём проснулся разум и он вспомнил, что бумаги вовсе не предназначены ему.
Так как Пэррет не собирался оставлять бумаги, он не стал задерживаться в тесной комнатушке и перешёл в просторный зал ожидания. Там он прочитал содержимое бумаг и передал их мне, вместе с приказом аккуратно положить их в мою сумочку и не спускать с неё глаз, так как с этого самого момента они являются уликой в полицейском расследовании. Он пожал Примму руку, сказав, что ему приятно работать с такими понимающими и резкими людьми как он, и сразу же после этого развернулся и направился к выходу, посчитав это достойным прощанием. Юрист в свою очередь крикнул ему в спину, что ещё свяжется с Пэрретом, так как теперь он, как поверенный покойного, отвечает за всё имущество Штайна. А Пэррет даже и бровью не повёл. Оно и ясно. Знай он моего босса, как его знаю я, то обратил бы это замечание не к нему, а ко мне.   
***
В участок мы прибыли очень кстати, ибо инспектор уже собирался куда-то сбежать, но столкнувшись с нами в дверях, он снял с себя плащ и отложил его в сторону.
– Я только звонил вам в офис. – Сказал он. – У нас тут новости и я хотел, чтобы вы послушали.
– Вот, взгляните. – Пэррет передал папку Шварцу.
– Это и есть те его записи?
Не дожидаясь ответа, инспектор достал бумаги и стал читать. Ему на это понадобилось около трёх минут.
– Это только подозрения, но довольно интересные. – Пробормотал он в процессе изучения. – Тем более он приложил к этому фотографии.
Закончив, он положил бумаги на плащ и повернулся к нам.
– А теперь я введу вас в курс дела. Мисс Шэйдер была отравлена.
– Мертва? – Кратко спросил Пэррет.
– Нет, к счастью. Дело обстояло следующим образом. У мисс Шэйдер были проблемы с печенью, и из-за этого ей приходится принимать пилюли, прописанные врачом ещё несколько лет назад. Пилюли она хранила в бутылочке и принимала по одной, обычно перед приёмом пищи. Сегодня у директоров был ужин с директорским составом подрядческой фирмы. Перед ужином мисс Шэйдер приняла пилюлю, а во время самого ужина она свалилась на стол с характерным стоном. Думаю, выжила она исключительно из-за того, что за соседним столиком ужинал образованный медик, который сумел оказать мгновенную помощь подручными веществами, то есть раствором соды, промыл ей желудок. Потом подсуетилась скорая, и врачи завершили работу уже в госпитале. Сейчас она лежит в койке и восстанавливается. То, что это намеренное отравление сомневаться не приходится. Все до единой пилюли у неё в бутылочке оказались с сюрпризом. Во всех мышьяк. Пилюли сами по себе большие, в них много уместилось, поэтому яд сработал быстро. Сейчас у нас внизу сидят все эти директора. Мы их уже битый час допрашиваем и пока что никто не прокололся.    
– Как была произведена замена?
– А вот это хороший вопрос и у нас на него нет точного ответа. Мы знаем лишь, что вчера Шэйдер пила свои таблетки и с ней ничего не сталось. Здесь два варианта – либо кто-то заменил их, когда они все были в ресторане (Шэйдер оставляла сумочку с пилюлями на столе в гардеробной на несколько минут), либо замена была произведена вчера, при неизвестных нам обстоятельствах. Если верно первое, то в список подозреваемых попадают Бакли, Тау и МакЛи. Эстеров в ресторане не было. Они в это время заседали в компании. Кстати, алиби на убийство Штайна нет ни у кого, кроме Тау. Старикашка с трёх ночи сидел в клубе со своими друзьями ветеранами и играл в вист. Так что его можно исключить из предыдущего списка, если только у него нет сообщника.
Я заметила странный взгляд инспектора и мне понадобилось некоторое время, чтобы понять, чем он вызван. Но одного взгляда на Пэррета хватило для полного осознания. Наверное, инспектор впервые видит то, как Пэррет приводит в рабочее состояние свои извилины. Обычно в таких случаях он опрокидывал голову и водил руками в воздухе, чертя то квадраты, то дуги.
– Ну что вы там надумали? – Спросила я, когда Пэррет вернулся в прежний вид.
– У меня есть для вас обоих интересный вопрос, который мучает меня с того момента, когда я оказался у трупа Штайна. Почему одежда Штайна лежала в его машине?
– Потому что убийца заставил его раздеться, когда они вышли из автомобиля. – Предложил инспектор.
– Допустим. Но зачем у машины? Почему не провести его на место, приказать раздеться, после чего застрелить и оставить там его тело вместе с одеянием? Вы, инспектор, ранее предложили неплохую идею, что убийца вернулся к машине, чтобы убедиться, что никто её не заметил. Почему у вас возникло ощущение, что он возвращался к машине?
– Не знаю. Я тогда это предложил наобум.
– Слишком часто вы этим занимаетесь. Но я нахожу довольно странным, что убийца мог бы сам раздеть Штайна после его смерти, но решил сделать это, пока тот был жив, что очевидно по отсутствию на одежде крови. К тому же добавляется вопрос – зачем убийце рисковать возможностью быть замеченным, так как припарковался Штайн на видном месте. В любой момент кто-то мог проехать мимо и краешком глаза увидеть, что там происходит. А если он раздел Штайна потом, то зачем возвращаться к машине и, опять же, рисковать шеей? К тому же, откуда убийца знает, что у Штайна в штанах не припрятан запасной револьвер? Таким образом, убийца буквально давал Штайну идеальный шанс незаметно достать и использовать своё тайное оружие.   
– Простите, Пэррет. Но что нам даёт эта путаница с одеждой?
– Странность, которую нужно рационально объяснить. И я собираюсь это сделать. Вайолет, дай мне записную книжку. Спасибо. Кстати, какой сегодня утром был ветер?
– Восточный. – Подсказала я. – Но это-то как с убийством связано?
– Мне придётся связаться с метеорологическими станциями, чтобы узнать ответ на этот вопрос. – Он записал на листке два предложения и передал книжку мне. – Воспользуйся телефоном внизу и позвони агентам. Пускай десять человек займутся первым пунктом и ещё десять займутся вторым. Это займёт некоторое время. А мы с инспектором обсудим пару деталей.
Следующие полтора часа я провела за непрерывными звонками. Хорошо, что у нас уже был фактически заготовлен десяток людей, готовых к действиям. Остальные десять пришлось снимать с их позиций, заранее выслушав одни и те же донесения по поводу отравления. После этого дела я заявила Пэррету, что теперь работу со звонками мы будем выполнять если не пятьдесят на пятьдесят, то хотя бы один к двум. За эту неделю я была сыта телефоном по горло.
***
На последний акт представления, назначенный на вечер следующего дня, к нам в кабинет съехались все. Даже Шэйдер, хоть и была бледной, смогла прибыть и теперь сидела с кислым лицом. По сути, Пэррет хотел обсудить разгадку только с инспектором, который должен был либо принять или отклонить решение, и Бакли, который выписывал чеки. Но директор то ли решил притащить с собой весь совет, то ли они сами вызвались присутствовать. Так или иначе, мне во второй раз пришлось таскать стулья из обеденного зала в кабинет, но на этот раз мне помогал Арнольд, за что ему спасибо. Пэррет никогда бы не стал предлагать своей помощи, если б я сама не попросила, и то скрипел бы зубами, словно делает мне огромное одолжение. Все расселись и ждали только Пэррета, который и сам был весь ожидание. Он восседал на своём кресле в гостиной и предвкушал звонок от метеоролога. По сути, решение он уже получил от агентов, но метеоролог должен был предоставить решающие доказательства. Сколько именно мы прождали, я не помню, но в моей памяти прочно застряла сцена, где Эстер и МакЛи пытались разобрать марку Виски, не смотря на этикетку. Победил Эстер, он угадал две из четырёх.
Когда Пэррет вошёл в кабинет и направился к своему трону, все в комнате уже были подвыпившие, кроме инспектора, который никогда не пил, если ожидал в скором времени арестовать преступника. 
– Итак. – Пэррет опустился в кресло и одновременно с этим плюхнул на стол один из своих блокнотов. – А теперь, давайте начнём. Времени у нас предостаточно, так что я не стану укорачивать предложения. Меня наняли в первую очередь, чтобы я нашёл убийцу четырёх женщин, ваших бывших коллег, что, как мне кажется, я успешно сделал. Но всему своё время. Как я уже сказал, его у нас много. Инспектор, папка у вас?
– Да. – Шварц встал со стула, что для него оказалось сложнее, чем казалось со стороны. – Мне объяснить, или вы это сделаете, на правах поверенного?
– Неважно. Давайте вы.
– В общем. За день до своей смерти мистер Штайн навестил мистера Пэррета и выдал ему документ, который мистер Пэррет подписал. По этому документу, теперь мистер Пэррет официально является поверенным Штайна и распоряжается его имуществом. Среди всех вещей, однако, определённая выделялась. О ней Штайн рассказал в отдельности, так как подозревал, что его вскоре убьют. Мистер Пэррет, после смерти клиента, получил от его адвоката ключ к ячейке в банке. Внутри ячейки была найдена вот эта папка. А её содержимое вас заинтересует.
Инспектор достал из папки десяток фотографий. Он положил фото на стол, лицом к сидящим в комнате. Директора, все кроме Тау, потому что он старый, и Шэйдер, потому что она была уставшая, встали и подошли посмотреть. Видела я эти кадры не впервые, но до сих пор поражалась тому, как прекрасно они были сняты. На всех в фокусе был никто иной, как Джереми Бакли и жертвы маньяка, все до одной. Некоторые фото были слегка интимными.
– Мистер Бакли, вы не позволите объяснить это? – Спросил инспектор, когда Джереми свалился на кресло, которое занимал как главный по переговорам.
– Я не знаю, что здесь можно сказать. – Произнёс он. – Если вы думаете, что это как-то говорит о моей вине, то вы заблуждаетесь. О моём неудавшемся романе с мисс Паркер… Об этом знали все здесь сидящие. Вы же не думаете, что я стал бы убивать её за отказ мне? И если я её так ненавидел, то почему не уволил, а оставил на прежней позиции.
– Но у вас был роман не только с ней. И, подозреваю, что три других тоже оказались не самыми удачными.
– К сожалению, я один из тех людей, кто не учится на ошибках. Но я не знал о том, что у нас орудует маньяк, до тех пор, пока труп Паркер не выбросили на дорогу.
– А с мисс Шэйдер у вас были отношения? – Спросила я.
– Я…– Начал Бакли, но не смог договорить.
– Не отвечайте на никакие вопросы. – Крикнул Тау. – От вас этого не требуется.
– Как раз таки наоборот. – Заметил инспектор. – Теперь, когда нам в руки попали эти фотографии и заметки Штайна, мистер Бакли официально считается подозреваемым и должен быть подвергнут допросу. Ровно как и мисс Шэйдер. Мисс, у вас были романтические отношения с мистером Бакли.
– Да. – Тихо шепнула бледная девушка.
– Вот, так вот. Это уже пятая. А в вас много любви, мистер Бакли. Пэррет, я только вот чего не понимаю. Мы могли бы вызвать его к нам и сами. Собирать здесь всех не было никакого смысла.
– С последним вынужден согласиться. Оно не от меня зависело, и узнал я об этом только пост фактум. А вот с первым я не соглашусь. У нас ещё есть несколько интересных деталей, стоящих обсуждения. Мистер Бакли, будьте добры. Мистер Тау порекомендовал вам не отвечать на вопросы, но всё же, ответьте на мой. Мистер Штайн недолюбливал вас?
– Это ещё слабо сказано. Он активно наносил вред компании. 
– А ещё любил с ним спорить. – Добавил МакЛи.
– И хотел сбежать из компании, заграбастав свою долю. – Продолжил Эстер.
– Да и в целом он был неприятным и злопамятным человеком. – Закончил линейку упрёков Тау.
– В таком случае, у меня сложился верный портрет этого человека. – Пэррет взял блокнот и передал его инспектору. – Здесь имена людей, на которых я буду ссылаться в процессе моего рассказа. Пожалуй, это дело выделяется среди всех, что мне доводилось раскрыть. По многим причинам. Например, всего трое из вас, дамы и господа, являлись действующими лицами, в то время как остальные исполняли роль заднего фона. Но драма здесь развернулась интересная и довольно коварная. Шерлок Холмс, если не ошибаюсь, разгадывал что-то подобное. Только там речь шла про мост, а здесь про дерево . Пожалуй, если бы не огромное количество доказательств, то я бы в такое не поверил. Имена, которые вы видите в блокноте, инспектор, принадлежал трём людям, проживающим рядом с парком, где было совершенно убийство. Они видели кое-что и с радостью расскажут об этом, если вы спросите. Кроме них, есть ещё одно имя, последнее в списке. Этот человек работает на метеорологической станции и тоже может сообщить вам важную информацию.
– Ладно, Пэррет, не томите. Что вы откопали?
– Откопал не я. Стоит отдать должное, но за эту находку следует поблагодарить мою помощницу, мисс Хоровиц. Когда мы с вами осматривали дерево, на котором вы нашли револьвер, она играла ногой с белым кусочком резины. Естественно, я бы не отнёсся к этой малюсенькой детали должным образом, если бы не странность с одеждой. Я прокрутил у себя в голове множество разных вариантов и, в купе со случаем отравления, я пришёл к невероятному, но возможному выводу. Никто не хочет попытаться отгадать?
Тау и МакЛи принялись думать, да так, что у них вот-вот из головы пошёл бы пар, если бы мисс Эстер не опередила их.
– Единственное, что я вижу при словах ‘метеорологический’ и ‘резина’ – это те воздушные шары, которые они используют на станциях.
У Пэррета подскочили брови.
– Что же. Я не ожидал, что кто-нибудь догадается. Но вот как всё сложилось. Вот вам ещё один подарочек, инспектор. – Он достал из стола прозрачный пакетик, где лежало шесть кусочков резины, наподобие того, с которым я игралась тогда, как маленькая девочка. – И таких в парке ещё множество, нужно просто поискать. Я позвонил на все метеорологические станции в округе и узнал, не покупал ли кто-либо у них недавно один из их шаров. Мне ответили, что действительно, от одного не самого качественного они избавились, продав некоему мужчине. Мне стоит называть его имя, или сами поймёте?
– Только не говорите мне…-
– Чарльз Штайн.
МакЛи был первым, кто задал логичный вопрос.
– Но ведь он умер, не так ли?
– А вот в этом, мистер МакЛи, и заключалось коварство плана. Я уверен, что Штайна поистине можно назвать полноценным серийным убийцей, так как он жестоко избавился от четырёх женщин. Я не знаю, насколько приятным для него было это действие. Судя по следам жутких мучений и количеству убийств, он всё же наслаждался своими деяниями. Но, как мне кажется, в первую очередь эти убийства были нацелены на уничтожение вас, мистер Бакли. Как человека и как личность в сфере бизнеса. Штайн ненавидел вас. Он явно считал, что рано или поздно полиция обнаружит связь между вами и жертвами, а там от подозрений уже не уйти. Заодно смерть женщин, хоть и отвергнувших вас, должна была вызвать у вас коррозию разума. Но, видимо, он сильно вас недооценил. Поэтому становился всё более и более смелым. Он старался ярче привлечь внимание. И вот, когда его план сработал, и ненавистная ему компания, которую он хотел бросить и обобрать, попала под прожектор полиции и медии, он получил своё. Но этого всё равно было недостаточно. Поэтому он решился на самый отчаянный шаг. Он буквально указал на вас пальцем с помощью этих фотографий.
– Убив себя в процессе? – Крикнул с задних сидений Тау.
– Думаю, он сделал это, так как боялся меня в первую очередь. Он открыто и искренне называл меня умным человеком и подозревал, что я всё же смогу докопаться до истины. Поэтому он выбрал лёгкий выход. “В случае моей смерти вы получите бумаги, которые помогут вам в расследовании”. Ведь в таком случае он перестаёт быть подозреваемым и становится мучеником, умершем ради успешного завершения дела. Но на самом деле всё было совсем иначе. Он заранее купил метеорологический шар, так как только он был способен поднять что-то настолько тяжёлое, как револьвер. Он приехал в парк, разделся в машине и пошёл на поле с револьвером. Там он и окончил свою жизнь, нажав на курок. В тот день ветер был восточным, а значит шар с револьвером полетел в сторону того дерева, где он в итоге и был найден. Только его туда не забросили. Он туда упал. Что, кстати, можно заметить по сломанным веткам, над тем местом, где лежало оружие.
– Но это невозможно, чтобы пистолет упал точно на дерево. – Протестовал Эстер.
– А этого и не требовалось. Главное – чтобы он улетел куда угодно, лишь бы подальше от места преступления. Даже если шар пролетит меньше ста футов, этого уже будет достаточно. Ведь пистолета на месте не было. Полиция не станет подозревать самоубийство. А по поводу падения. Вы знаете, что случается с воздушным шаром, если его отпустить в воздух? Он поднимется достаточно высоко. Насколько высоко я не знаю, так как не изучал этот вопрос. После чего шар лопается. Прибавьте к этому то, что шар изначально был с дефектом, из-за чего его и продали Штайну и получите рецепт очень занимательного самоубийства. Как в том рассказе о Шерлоке Холмсе, почему я его и упомянул. Только там женщина перебросила револьвер, привязанный к камню, через перила моста, а Штайн привязал револьвер к воздушному шару. Три человека видели, как большой белый шар летал над парком, что вам, инспектор, и предстоит узнать в скором будущем. Блокнот оставьте себе, как и кусочки резины. Я дал вам все составляющие, вы только должны всё красиво оформить для начальства.   
– Подождите. – Шэйдер переманила внимание на себя. – А что тогда случилось со мной?
– С вами случился, некоторого рода, дополнительный фокус. Вполне вероятно, что Штайн заменил пилюли в вашей бутылочке прямо перед тем как уехать на свою последнюю прогулку в парке. Вы, как мы уже выяснили, тоже состояли в отношениях с мистером Бакли. Таким образом, вы могли стать пятой жертвой. И, стоит отметить, что именно ваше отравление заставило меня взглянуть на дело под новым градусом. Ведь, до этого, наш маньяк был постоянен. Все жертвы были убиты лично им, после чего обнажены и изуродованы. Но внезапно убийца решился отойти от своих принципов и использовал простенький трюк с мышьяком. И именно в тот же день, когда при загадочных обстоятельствах умер Штайн. Убийца не стал бы рисковать и совершать два убийства за один день, если бы это не требовалось. Но в таком случае, убийца не стал бы рисковать с ядом и сделал всю работу сам. В общем, тут были странные риски. Как с одеждой. Логичнее было бы оставить одежду у тела, заставив Штайна раздеться там же, но одежда оказалась в машине, где раздеваться было рискованно – могут и заметить прохожие – если только ты не один в машине и можешь в любой момент среагировать на возникшую угрозу.
***
  Конгломерат “Шардс” по итогу решили, что Пэррет не просто выполнил, но и перевыполнил свою задачу. Его просили найти убийцу, чтобы свалить всё на него, а остальные члены компании вышли бы сухими из воды. А факт того, что убийца теперь мёртв и им не потребуется возиться с судами и прочей кутерьмой так вообще обрадовал. Они выдали Пэррету ещё один чек и умыли руки. Бакли, правда, сделал несколько ремарок, что ему, Пэррету, не стоило показывать фотографии при всех, что мой босс парировал неоспоримым аргументом в стиле “не я позвал этих людей, а значит, не я за них отвечал”.
Чуть позже я уладила дела с юристом Штайна, что оказалось проще, ведь его имущество теперь описали полицейские, а Пэррет, соответственно, сложил свои полномочия, сказав, что не желает быть поверенным убийцы. С чем никто в прокуратуре спорить не стал.
Спустя двадцать дней после того вечера к нам пожаловал некто Питер Линдсдэй, значившийся юристом. Он пришёл к нам с картонной коробкой размером с мою голову и заявил.
– Меня нанял ныне покойный Чарльз Штайн ровно двадцать два дня назад. Он сказал, что в случае его смерти, спустя полный месяц, я должен буду принести вам эту коробку и передать из рук в руки. Я, честно говоря, долго сомневался, стоит ли её передать вам или полиции, так как моего клиента обвинили в умышленном убийстве четырёх человек. В общем, я решил слегка нарушить данные мне указания и передать коробку вам немного раньше. Что с ней делать, решайте сами.
Распаковали мы посылку с того света сразу же, как ушёл юрист. Внутри была одна лишь вещь – некое подобие маски на всю голову, сделанная из шматков яркой белой ткани. Кроме отверстий для глаз в маске был грубо вырезан рот, изображавший некоторого рода усмешку. Именно такую, как на трупе, что я видела посреди дороги. Послание было однозначным и не требовало объяснений.
– Что будем с ней делать? – Спросила я. – Отошлём Шварцу?
– Чтобы она пылилась где-нибудь на складе? Ага, конечно! У нас есть рамка со стеленным экраном?
– Найдётся.
– Оставим маску как трофей. Как-никак, дело не самое скучное вышло.
С тех пор этот кусок ткани так и висит над камином у нас в гостиной. Лично я не разделаю того триумфа, который заставил Пэррета оставить маску себе. Стоит мне взглянуть в эти пустые глаза, как я вспоминаю труп женщины, так резко разрушивший наши планы в тот день. Но Пэррет, вроде бы, о таком не думает. Иногда мне очень хочется узнать, о чём этот человек в принципе думает.