Без меня не уходи...

(Драма)
Нина — женщина мать
Валя — девушка дочь

Ночь, грохот падающей кастрюли, зажигается свет.
Выходит Валентина, укутавшаяся в одеяло.
ВАЛЯ
- Мама! Ты чего не спишь? Два часа ночи!
НИНА
- Отец скоро вернётся, надо что-то приготовить. Сама знаешь, как он не любит, когда  возвращается, а дома ничего не готово. Я достану мясо из холодильника, сейчас оно растает, я сделаю фарш, и сварю его любимый борщ с фрикадельками. А ещё надо будет сделать его любимое пюре, со сливками, при чём, обязательно со сливками, как он любит, он всегда по вкусу определяет, пюре на молоке и на сливках. А я его однажды смогла обмануть, я пюре сделала на деревенском молоке и он не почувствовал подмены, я так смеялась. Сказала ему уже только тогда, когда он всё съел. Он так улыбнулся. Обнял меня и говорит, - Теперь за тобой глаз да глаз нужен. Ты ещё и врать начала! - а глаза у самого такие счастливые... Ты спи иди. Я тут сама управлюсь. Иди. Отдыхай. У тебя отпуск-то до какого? Ты так неожиданно приехала. Я так закрутилась. Не помню. Как мы твою встречу отметили.
ВАЛЯ
- Мама! Давай спать! Пожалуйста! Тебе надо отдохнуть.
НИНА
- Валюша! Ты иди! Ложись, я буду тихо. Я тебя больше не потревожу. Ложись, девочка моя! Как он тебя всегда называет, Валенёнок! Валенёночек ты наш! Иди спать. Ох уж мне эти его командировки, вот всегда, уезжает и приезжает ночью. А я тут, должна не спать. Готовить ему. Ждать его. Или собирать его в эти поездки. Сам собраться никогда не может. А в этот раз, он сам собрался. Представляю как он собрался. Опять уехал в колхозной своей рубахе. Сколько раз я говорила ему, ты уважаемый человек, ты не можешь ездить в чём попало. А в этот раз не помню почему, я его не проводила. Но наверняка хорошие вещи оставил и уехал как босяк. Наверняка всё в шкафу оставил. (открывает шкаф) Ну вот. Я так и знала. Хорошая рубашка висит, а уехал наверняка в своей «телогрейке». Хотя нет. Она тоже висит тут... странно, а в чём же он тогда уехал? Костюма нет! Он в костюме уехал. Значит купил себе новую сорочку. Вот шельмец, купил новую сорочку и ничего не сказал. Вообще-то покупать сорочки должна я. Да-да! Я лучше знаю, какой ему подойдёт цвет. Я помню его цвет глаз. При чём, столько лет прошло и цвет глаз у всех поменялся и у меня и у тебя, у всех, а его глаза не изменились. Он у меня очень красивый. Очень-очень! Ты не представляешь, я даже дралась с девчонками из-за него, только он этого не знает и не надо ему об этом говорить, а то ещё загордится. Была там такая Люська Филатова, как она за ним бегала... При чём, знала, что он со мной встречается, а проходу ему не давала. Сучка! Я однажды её подкараулила около молочного магазина в 7 утра. Молоко только по утрам продавали. Она купила молоко идёт такая с бидончиком, на каблуках... Я ведь знаю, она его по утрам поджидала в молочном магазине. А тут я. Неувязочка вышла, Людмила Филатова... Ну я ей с размаху пустым бидоном причёску-то и попортила. Сцепились как две кошки. Бидоны в луже, мы за космы друг друга дерём. Ещё раз подойдёшь к моему Максиму, убью, говорю... Больше не подходила... За Мишку Мельчакова вышла и уехали в Омск... Максим скучал по ней, но виду не показывал. Ну да ладно. Придёт скоро, надо готовить, разболталась я с тобой. Надо воду поставить. Я сейчас...
ВАЛЯ достаёт телефон и набирает кому-то.
- Алло! Спишь? А я вот нет. Да опять. Ну да. Ждёт. А я что... Вместе с ней. Не знаю, что делать. Нет пока не приеду. Как я ей скажу? Она вне себя сейчас. Вот поправится и скажу. Да я не волнуюсь. Берегу. Всё нормально... Да кто пинается, дурак, ему всего около трёх недель. Не беси меня ещё и ты! Всё давай. Пока. Целую.
НИНА
- Не могу вспомнить куда дела большую кастрюлю. Нас пока трое, надо больше сварить, а то в маленькой сварю борщ, а в обед опять варить, что-ли, ну уж нет. Но с другой стороны, он второй-то раз и не захочет борщ есть. Сварю в маленькой. Ты много тоже не ешь. А днём ещё голубцы сделаю. Хотя ему, не мешало бы овсяночку на воде, а то совсем разросся, в костюм-то почти не влазит... А когда познакомились, как кипарис был стройный. И вечно голодный. А такой забавный. Именно забавный. Добрый и умный. И ты у меня в него, добрая и умная. Но у тебя глаза мои. И руки у тебя мои. У него такие руки.... Мужицкие. Пальцы толстые. Мы когда женились, и пришла пора надевать кольца, он-то мне быстро надел кольцо, а мне-то пришлось постараться. При чём, кольца-то покупали заранее, а его моя мама, твоя бабушка, Пелагея Денисовна так откормила. И на свадьбе кольцо-то и не налезло на палец. Так Пелагея Денисовна, матушка и спасла меня... Она платочек пропитанный маслом подсолнечным прихватила, и когда увидела, как я мучаюсь с кольцом, тихонечко с платочком подошла и палец ему безымянный протёрла. Все смеялись. Да он и сам смеялся. О, боже! Как он смеётся. Мне кажется я никогда в жизни, не слышала ничего подобного. Обожаю его смех.
Смеётся, смотрит на меня и говорит, «теперь мы вместе с тобой навсегда Нинок! Называет меня Нинок и всё тут. Я говорю, мне не нравится! Называй меня просто Нина! А он опять — Нинок!...Упрямый такой. Сколько раз его просила, давай купим шкаф сюда. Нет! Упёрся как бык рогом. Сам сделаю... Ну сделал. Вот мучаюсь уже сорок лет почти... Сделал-то на совесть... Хорошо сделал... А я так сюда шифоньер хотела... Что это... Сумка его... Сумка. А с чем он уехал? Наверное чемодан взял... Странно, обычно с сумкой ездит. Ну и правильно. А чего, как пацан-то с сумкой ездить, серьёзный человек, вот и пусть с чемоданом и ездит.
ВАЛЯ
- Мама! Пойдём спать.
НИНА
- Да! Иди дочка! Иди! А я сейчас всё приготовлю. А то придёт опять с недовольным лицом и молчать будет. Уставится и будет сверлить глазами. Взгляд у него... Он смотрит, порой на меня, мне кажется, что меня лазером прожигают. Такой взгляд, ужас просто... А поест и добрый становится. Вот когда он добрый я с ним о домашних делах и начинаю говорить, да горяченького подкладываю. А как иначе-то. А он добрый становится, улыбается, как кот на заваленке. Улыбается и на меня смотрит. Так люблю, когда он так на меня смотрит. У меня внутри аж всё обрывается. Я вот таю как снегурочка в микроволновке, когда он так на меня глядит. И вот после сытного обеда, у него что хочешь можно просить, хоть красные туфли лакированные, хоть скороварку... Да ты и сама помнить должна, как он первый велосипед тебе купил... так же после обеда к нему подползаешь cо своим медведем и игрушечным велосипедом и говоришь, - Папа! У Миски вон какой лесипед класивый, а я так и буду в клаватке кататься... Он как засмеялся и купил тебе на следующий день велосипед. Он такой добрый всегда. Я сразу увидела, что он добрый. Мы когда познакомились, он меня всю дорогу мороженным угощал. А все добряки любят сладкое.  И не догадывалась тогда, дурёха, что у него всего рубль в кармане и кроме молочной мороженки, он и купить-то ничего не может. И такие счастливые были с этим мороженым в руках. Я испачкала лицо, а он мне волосы поправил и поцелуем слизнул каплю мороженного. Вот я тогда рассердилась, что он себе позволяет, думаю, а сама стою, сердце колотится, понимаю, что ещё хочу, чтоб целовал, чтоб губы его и по щеке и по шее... Влюбилась, короче... А он, застеснялся, покраснел. Хорошенький такой. Готовить надо, а я что-то и собраться не могу, всё с тобой говорю, говорю. С ним-то ведь не поговоришь. Он молчаливый как... как... а кто у нас вообще молчаливый?
ВАЛЯ
- Рыба!
НИНА
- Точно! Как рыба. Молчит и слушает. А я молчать не могу, мне всем поделиться надо. Я говорю, говорю... А он слушает. Или делает вид, что слушает.
Слова из него не вытянешь. Молчит. Вот ты ему говоришь, говоришь, а он смотрит и молчит. И не ясно, то ли он тебя не понимает, то ли не слышит, то ли просто терпенье моё испытывает. Но если говорит, то всегда коротко и по делу. Как рапортует. Или иногда для порядку пробурчит, - угу, и дальше, в газету уткнётся в свою. Или того хуже, уснёт, прямо в кресле. Бесит! Вот зачем жить вместе, если тебе не интересно слушать того, с кем живёшь? Опять же если он захочет говорить, уши в трубочку сворачиваются. Всё про политику. То не нравится ему, что дороги плохие, то за коррупционерами не следят, то очереди большие в автосервис... А мне это совсем не интересно. Наверное и ему не интересно, что я говорю. Но ведь что-то нас связывает, как- никак почти сорок лет вместе. Вместе. Тебя вот с Гришкой на ноги поставили. Вырастили. Не просто было, особенно с Гришкой. Он такой хулиганистый был. Не знаю, как бы я без него справлялась, без Максима. Он добрый-добрый, а как посмотрит сурово, я по себе знаю, душа в пятки уходит. Вот строгий, но справедливый. А ещё он такой, каким должен быть настоящий мужчина... Я с ним всегда как за стеной. За мужем. Он меня ни разу не бросил, всегда мне помогает, и в мелочах и в разных больших проблемах. Сколько обуви мне сам отремонтировал, вспомнить страшно. Всё ворчит, - тебе замуж, надо было, за сапожника выходить. А я же не виновата, что у меня всегда каблуки ломаются, и молния разъезжается. Или всё время сердился на меня, что я не умею ориентироваться. Да, не умею. У меня топографический кретинизм. И я этого не отрицаю. Я девочка. А он мне всё время как начнёт объяснять. Дойди до угла, поверни направо... И чего психовать? Да, я всегда путала право и лево, я никогда не понимала этого указания направлений. А он стоит и ждёт, а глаза матом светятся. А что я, вижу, сердится, не доволен. Улыбнусь, глазками похлопаю, бровками поведу. И в лоб спрашиваю, - милый, ты что сегодня ел? А я тебе пельменей настряпала... Он смотрит, ответить не чего, программа сбилась. Выдохнет и так через плечо скажет мне, - идём. Опять заболталась. Что-то рассеянная стала. Сейчас готовить буду. Да где кастрюля-то... У меня такое чувство. Словно я его сто лет не видела.
ВАЛЯ
- Мама! Миленькая! Идём спать. Пожалуйста!
НИНА
- Валя, ну как спать? Ну как спать? Он скоро приедет домой, мой Максим Дмитрич. Есть захочет. А зачем жена нужна мужу? Да для того, чтоб муж хотел идти домой. Чтоб он знал, что его дома ждут. А ты говоришь спать. Сейчас всё приготовлю, он придёт, покормлю и ляжем отдыхать. Я его буду по волосам гладить, а он замурлычит как кот. Волосы жесткие, уже седые. А были русые. Вот, говорят какой характер, такие и волосы. Точно про него. Сам твёрдый и волосы жёсткие. Он в армии командиром был. Командовал кем-то. А мной так и не научился командовать. Нинель, или того хуже, говорит... Нинок... Я его это «Нинок», узнаю наверное из миллиона. Так порой мне не нравилось. А вот не слышу «Нинок» день или два и на душе не спокойно. Не помню, какого он уехал. Приедет, скажет «Нинок», убью. Скорее бы. Всю жизнь мучаюсь с ним. Он жаворонок, а я сова. Вот, пока молодой был, вроде ещё и по вечерам и по ночам гуляли, а постарел, в десять вечера завалится спать и всё. Сиди весь вечер одна, как дура, перед телевизором и разговаривай с новостями, да сериалы пересматривай.
Соскучилась я по нему. Сколько его не видела? Каких-то пару дней, а соскучилась.
Не помню, как он уехал.
ВАЛЯ
- Мама! Мамочка! Пожалуйста! Приди в себя! Мама! Папа не придёт. Понимаешь? Папа больше не придёт. Он умер, мама! Мама!
НИНА молчит и отрешённо смотрит на Валю и по сторонам.
- Что ты такое говоришь? Как ты можешь? Валя! Он уехал в эту... как её, забываю... в командировку.
ВАЛЯ
- Мама! Приди в себя! Мама! Я сейчас вызову скорую, они поставят укол и мы ляжем спать.
НИНА
- Нет!
ВАЛЯ
-  Хорошо! Давай я сделаю чай, и мы посидим за столом, просто посидим.
НИНА
- Валя! Некогда мне сидеть. Я Максима жду. Он скоро приедет...
ВАЛЯ
- Мама! Он умер! Понимаешь? Умер! Люди иногда умирают. Вот так неожиданно. От сердечного приступа, от инсульта, некоторые попадают под машину, и их больше нет. Понимаешь? Папа не придёт.
НИНА
- Валя! Зачем ты говоришь глупости. Ты же ничего не знаешь. Папа уехал, он скоро приедет. Да и не мог он  умереть. Мы же с ним  клялись, жить долго и счастливо и умереть в один день. Он просто не мог, вот так взять и умереть.
ВАЛЯ
- Мог, мама! Мог!
НИНА
- Валя, иди спать. Ты устала. А когда ты усталая, ты злая. Говоришь всякую чепуху.
ВАЛЯ
- Мама! Я усталая, потому что, я не сплю уже почти третьи сутки. Ты каждую ночь, встаёшь и начинаешь греметь кастрюлями. Ты ждёшь папу, а он не придёт, он умер, мама. Ты спрашиваешь, где большая кастрюля? Я её спрятала, потому что ты всё время ей бренчала и пыталась поставить на плиту. Ты открываешь газ и забываешь его зажечь. Я не могу спать, я не могу оставить тебя одну, иначе ты взорвёшь весь дом! Мама! Идём в комнату, пожалуйста,
 или я вызову скорую помощь и тебя увезут в больницу!
НИНА
- Я абсолютно здорова. Ты говоришь мне какие-то страшные вещи. Ты, моя дочь! Моя Валюшка! Ты утверждаешь, что твой папа, мой муж  Максим  Дмитрич, умер. Этого не может быть. Он абсолютно здоров. Если бы он умер, я бы знала.
ВАЛЯ
- Мама! Мы похоронили его неделю назад. Ты была здесь. Ты всё это видела!
НИНА
- Не правда! Я не могла этого видеть! Зачем ты врёшь? Зачем ты делаешь мне больно? Тебе доставляет это удовольствие? Зачем? Ты моя дочь, так говоришь о своём отце? Он жив. Слышишь? Жив! Он скоро приедет домой. Вот увидишь.
ВАЛЯ
- Мама! Что с тобой? Мама? Ты сходишь с ума?
НИНА
- Ничуть! Я абсолютно нормальная! Нормальная, как никогда! У меня прекрасная память. Я всё помню. Я помню как он мне клялся в том, что мы всегда будем вместе. Это было на старом мосту. Он обещал, что никогда меня не бросит, а он всегда своё слово держит.
ВАЛЯ
- Мама! Но он умер!
НИНА
- Да как умер? Он не мог. Где телефон? Дай мне телефон, я должна ему позвонить.
ВАЛЯ
- Я спрятала твой телефон. Ты раз сто набрала его номер. А потом ты стала звонить его друзьям и родственникам, ты спрашивала, не у них ли папа... Я так устала, мама. Если это не закончится, утром мы поедем в клинику.
НИНА начинает смеяться, вначале не громко, потом всё громче.
- Утром? Утром мы будем пить чай! Он приедет, а он приедет и ты это увидишь, глупая моя девочка и ты у меня попросишь прощения.
ВАЛЯ
- О, Господи! За что мне это всё? Мамочка, милая! А хочешь, мы пойдём погуляем по ночному городу. Мы посмотрим на звёзды, пройдём по набережной? Одевайся! Идём!
НИНА отталкиваясь от рук Вали
- Нет! Я не могу. Не могу! Скоро придёт Максим, я должна его встретить. Мне некогда гулять... А знаешь... Он рано ложился, но он никогда не отказывал мне, если я просила со мной пройтись по набережной ночью. Он убирал руки в карманы, а я висла на его правом локте. И мы шли и смотрели на звёзды. Мы смотрели и дышали тёплым воздухом. Особенно осенью, когда воздух пахнет жёлтыми кленовыми листьями... А однажды он не захотел идти со мной. Я сказала, что пойду одна. Стала не спеша одеваться. Причесала волосы, накрасила брови и губы, добавила капельку его любимых духов себе на шею и просто посмотрела на него ничего не говоря. Он так изменился в лице. Посмотрел на меня какбуд-то видит первый раз и говорит так серьёзно, - Без меня не уходи... У меня так и стоит эта фраза в памяти... Валя, а папа, правда, умер?
ВАЛЯ
- Мамочка... Да!
НИНА
- А кто это может подтвердить? Это ещё кто-то видел?
ВАЛЯ
- Мама! На его похоронах были все его друзья, коллеги и родственники.
НИНА
- А где была я? Почему меня не позвали? Вы не хотели мне говорить?
ВАЛЯ
- Но ты была. Ты сидела рядом с гробом. Сидела молча.
НИНА
- Я плакала? Билась в истерике?
ВАЛЯ
- Нет. Ты сидела молча. Сидела и смотрела в одну точку.
НИНА
- Не помню... Я целовала его руки?
ВАЛЯ
- Нет.
НИНА
- Как? Я должна была целовать его руки. Его сильные и нежные руки. Где он?
ВАЛЯ
- Мама, успокойся... Его похоронили неделю назад.
НИНА
- Где? Почему я не знаю, где похоронили моего мужа?
ВАЛЯ
- Ну что ты такое говоришь? Ты была на погребении.
НИНА
- Не помню. Я ничего не помню. Он уходил, поцеловал меня как обычно в щёку... и вышел в дверь. Я помню. Его запах остался на моей щеке. Валя! Подойди ко мне. Подойди! Вот здесь, ну, чувствуешь? Вот тут его запах. Неужели ты не чувствуешь?
ВАЛЯ
- Неделя прошла. Какой запах, мама...
НИНА
- А я чувствую. Как больно. Не уходи без меня... А сам ушёл? Ушёл. Я не успела ему столько сказать. Должна сказать. Поедем!
ВАЛЯ
- Куда?
НИНА
- К нему.
ВАЛЯ
- На кладбище? Ты с ума сошла?
НИНА отшатнулась
ВАЛЯ
- Прости, мама. Сейчас ночь. Давай утром соберёмся, купим цветы и поедем, заодно и могилку поправим.
НИНА
- Нет. Я боюсь.
ВАЛЯ
- Чего ты боишься?
НИНА
- Боюсь что его там нет. Ты знаешь, я сегодня зашла в комнату, а там пусто. Там так пусто. Я сейчас здесь на кухне, и ты рядом. Я тебя очень люблю, но и здесь пусто. Здесь душно и пусто.
ВАЛЯ
- Милая моя, мамочка! Пожалуйста, не надо терзать ни себя, ни меня, ни его. Отпусти его.
НИНА
- Отпустить? Так я и не держу его. Он ушёл. Сказал, без меня не уходи, и сам ушёл. Ты говоришь он умер?
ВАЛЯ
- Да!
НИНА
- Вот так! Без меня... Обманщик... Негодяй...
ВАЛЯ
- Как ты себя чувствуешь?
НИНА
- А я себя не чувствую... По крайней мере пока... Не чувствую... Хочется сказать, - без меня не уходи... Я не умею жить без тебя.
ВАЛЯ
- Но, мама. Мамулечка. У тебя есть я. Есть Гришка и я...
НИНА
- Валя!  А его нет. Что теперь делать? Я не знаю. Мне наверное тоже теперь надо умереть? Да?
ВАЛЯ
- Не говори глупостей. Ты должна жить! Да жить! Ты должна путешествовать, встречать рассветы, смотреть на закаты, бегать по ромашковому полю, купаться в утренней реке. Ты должна жить и любить жизнь, мама!
НИНА
- Бежать по ромашковому полю. Без Максима... Купаться — без Максима... Всё без Максима... Но я не умею жить без Максима. Я не умею жить без него, пить без него, дышать без него, бежать по полю без него, я не умею! Зачем он меня бросил? Без меня не уходи!!! Не уходи без меня? Я не умею без тебя жить!!! Зачем жить без тебя!!!
ВАЛЯ
- Мама! Мамочка! Мамулечка!
НИНА
- Зачем мне теперь жить?
ВАЛЯ
- Мама! Прекрати! Ты должна жить! Слышишь! Ты мне нужна!
НИНА
- Зачем? Зачем я тебе нужна. Ты уже живёшь самостоятельно. У тебя есть муж. А уменя его нет. Больше нет. Я никому не нужна!
ВАЛЯ
- Мама прерати! Ты мне нужна. Нам нужна! Своему внуку нужна!
НИНА
- Не ври у меня нет внуков...
Нина падает, ноги подкашиваются. Валя её подхватывает. Валя сидит на полу. На коленях голова Нины.
ВАЛЯ
- Но скоро будут! А если ты не прекратишь меня истерзать своей истерикой, то наверное и вправду не будет...
 Валя гладит мать по волосам и поёт.
- Ложкой снег мешая
  Ночь идёт большая,
  Что же ты глупышка не спишь...
  Спят твои соседи
  Белые медведи
  Спи и ты скорей малыш...
(На сцену пробивается луч солнца)
- Пощади меня, я беременна!
НИНА услышав это постепенно приходит в себя. Поднимается. Смотрит на дочь.
- Девочка моя! Чего же ты мне раньше не сказала. Ой, батюшки!Я больше не буду. Я правда. Я всё поняла. Ты не плач. Я всё поняла. Я справлюсь. А кто будет? Мальчик или девочка?
ВАЛЯ
- Ну откуда я знаю мама. Ещё всего три недели. Но похоже, что парень.
НИНА
- Три недели. Девочка моя! А Егор знает?
ВАЛЯ
- Конечно знает. Он очень ждёт нашего ребёнка.... Вот и рассвет.
НИНА
- Да! Рассвет! Первый рассвет.
ВАЛЯ
- Первый?
НИНА
- Первый рассвет без него... Надо жить. Но я просто не  умею. Научусь. Но мне нужно время. Давай подниматься. Надо что-то приготовить.
ВАЛЯ
- Мама! Опять?
НИНА
- Я проголодалась. Надо что-то приготовить. Ты у меня тоже голодная. Вон и глаза уставшие. Ты теперь должна хорошо питаться. Надо что-то приготовить, а я не умею. Мне кажется, всему придётся учиться заново.
ВАЛЯ
- Я тебя научу всему, чему ты меня научила!
НИНА
- Научи. Тебя Егор-то не потеряет?
ВАЛЯ
- Нет, он знает, что я у тебя.
НИНА
- Это хорошо. Меня-то Максим вообще никуда одну не пускает... То есть не пускал.
ВАЛЯ
- Давай я до дежурного магазина сбегаю куплю всего для омлета и мы с тобой позавтракаем.
НИНА
- Валя, без меня не уходи. Пожалуйста... Я сейчас не умею жить, мне нужен хоть кто-то, за кого я могу держаться. Мне нужно время.
ВАЛЯ
- Да! конечно, мамочка! Мы вместе пойдём. Одевайся.
НИНА
- И всё же, так много ему сказать хочется. Много не сказанного. Всё откладывала на потом. А потом не будет. Надо было говорить тогда, пока смотрел, пока целовал. Пока не ушёл без меня. Внуков так и не дождался. А я дождусь. Обязательно дождусь.
2022