Адрана. Хроники войны. кн. 3 Император. гл. 13

Глава 13



В Траурном зале было прохладно. Солнце еще не поднялось на ту высоту, когда его лучи сжигают все вокруг и напитывают зноем воздух. Шторы на огромных окнах были приспущены, но все-таки бухта была видна. Она лежала в розовом свете, вся в золотистых солнечных бликах, расцвеченная пятнами парусов. Это был любимый час Клавдия Максимуса. Слой за слоем, отряхивая ночную мглу, новый мир вставал перед понтификом, и всякий раз старик склонялся перед его совершенством.
 
Еще в молодости Клавдий решил для себя проблему смысла жизни. Видеть красоту этого мира и преклоняться перед ней – вот для чего существует человек, в этом весь смысл. Это было так же очевидно, как то, что утреннее светило встает на востоке, а вечернее – на юге, и оба они прячутся на западной стороне, где берут начало ветра Континента.

Клавдий сидел на троне, сложив на коленях руки. Сердце его учащенно билось, а во рту был горьковатый вкус питья, которое он только что принял, чтобы успокоиться. Еще под сводами зала не стихло эхо шагов лекаря, а Клавдий уже позабыл о нем. Обычно в этот час он приходил сюда, смотрел на лазурную бухту, в полной мере ощущая жизнь.  Так же было и в это утро: глаза его смотрели в искрящуюся даль. Но думал Клавдий совсем о другом. Ему сообщили, что в Архонт прибыла рыцарь Ордена Исиды Мандрагора ван отон Север. И прибыла не одна.

Наместник давно ожидал этого гостя. И теперь он, наконец, здесь, во дворце, принадлежащем ему по праву.  Первенец Диаманта, Ангел Ромул Вестник. Явись он немного раньше, с горечью думал Клавдий, и кровопролития могло не быть. Всей этой жестокости и разорения, зверств, распада Империи. Хватит ли преемнику сил, чтобы поднять на прежнюю высоту ослабевшую Адрану? Но, если с новой силой разгорится война между принцами, армады Каньона поглотят Адрану и никогда больше не будет этой цветущей страны.

Клавдий оперся на локоть и застонал. О, как больно, как тяжело было думать об этом! Но никуда не деться от этих мыслей, от страха, что ползет по спине и накрывает внезапно, как зимние сумерки. Адране сейчас нужен сильный властитель, несокрушимый и жестокий, который сможет удержать Империю на краю неминуемой гибели, не даст обрушиться в бездну. Но таков ли Ангел, юноша, воспитанный эльфами и божествами Верхнего мира?

Не было понтифику покоя. Сомнения и страх съедали его сердце. Может быть, будет лучше объявить Императором Каспара, мятежного принца, чей путь залит кровью? Ведь это он ради желанной цели пошел по трупам, не щадя никого и в первую очередь – своих братьев. И почти достиг. Почти. Осталась одна ступень к Императорскому трону и вдруг появляется Ангел.

Клавдий хотел быть честным с собой – он боялся вооруженного мятежа, слишком много солдат в городе. Конечно, было бы проще признать власть Каспара и возложить на его голову Императорский венец. Но тогда он признал бы свою слабость и узаконил беззаконие. Но он не желает этого и поэтому сделает то, что должен. Он представит законного наследника Совету, принцам и народу. Но только в одном случае, если получит неоспоримые доказательства законности прав Ангела Ромула.

При воспоминании о Пурпурном чародее Клавдий Максимус похолодел. Трудно представить, что в этот зал войдет один из Создателей Миров и их Хранитель.

Клавдий поднялся с трона и, спустившись с широких ступеней, прошелся по черному полу, отсвечивавшему глянцем в солнечных лучах, будто мокрая кожа дельфина. Ранний час. Час тишины и рассвета мира. Но с минуты на минуту сюда войдет тот, кого Максимус так долго и с таким страхом ждет. Старик повернулся и, подобрав белоснежную тогу, поспешил к трону.

***


Сон Каспара был глубок, ровен и без сновидений. Он спал один, раскинувшись на широкой постели. Алое атласное покрывало сползло, обнажив крепкое тело принца, испещренное рисунками. Этот варварский обычай он перенял от наемников из разных мест Континента и морских разбойников.  Дышал он глубоко и неслышно, крупная испарина увлажнила высокий загорелый лоб и, как росчерк фатальной жестокости, между бровей залегла глубокая складка.

Всю ночь Каспар простоял на балконе, любуясь городом в огнях, своим городом, и до конца не веря тому, что он здесь, что все это не сон. Он вдыхал аромат тысяч роз, стискивал широкими ладонями резные перила и все думал о предстоящем дне, о церемонии Возложения Венца. Вспомнилась мать с очами манящими, как пламя Лотоса, которая давно умерла. Вспомнился Диамант, сидящий на троне, и даже старая рабыня, чьи волосы пахли мятой. Она каждый вечер приходила, чтобы уложить маленького Каспара спать. Она пела низким голосом красивые протяжные песни, и морщинистая цыплячья кожа на ее шее натягивалась.

Он вспомнил многих в ту ночь, но только не братьев. Их нет. Он больше никогда их не увидит. Так надо. Лишь на рассвете, когда златокудрая румяная Ольга, богиня зари, окрасила небо на востоке в зелень и пурпур, принц, наконец, уснул.

- Господин, проснись!

Он привык вскакивать по тревоге. Тело его дернулось, но сон держал крепко, так крепко. Мягкими лапами. Дышал в самое лицо зноем, наркотическим дымом. Не хотелось открывать глаза. Даже спящий, Каспар отчетливо осознавал, что он не в военном лагере, а в Императорском дворце.

- Мой господин!

Но проснуться пришлось. Над ним наклонился оруженосец, отпрыск одного из рыцарских родов, близких к трону. Ему было тринадцать лет, и все говорило о том, что он станет хорошим воином.  Увидев, что Каспар открыл глаза, мальчик отдернул руку в тонкой кожаной перчатке.

- Дохлый Форос! Что тебе надо? – Каспар резко сел, откинув назад волосы.

- Важное донесение, господин.

Оруженосец вытянулся в полный рост – сто семьдесят три сантиметра, и, не мигая, смотрел на Каспара.

- Какое еще донесение? О чем ты говоришь? Ты с ума сошел!

- Хотел бы я, чтобы это было так! – Откинув портьеру, скрывавшую дверь, в спальню вошел Ассур. Вид у него был как у помешанного. – Безумие оруженосца, и только! Небольшая неприятность. Но дело и вправду дрянь, брат.

- Говори, что случилось? – мрачно произнес Каспар и потянулся за одеждой.

Судя по виду Ассура, произошло что-то из ряда вон выходящее, и внутренне Каспар готовился к самому худшему. Посмотрим теперь, как ты умеешь держать удар, почему-то подумал он. Ассур скрестил на груди руки. В его лице не было ни кровинки.

- В город пришел человек, называющий себя наследным принцем Адраны, - хрипло произнес он. – Максимус готов выслушать его.

Краска отлила от лица Каспара. Даже в утреннем полумраке было видно, каким бешеным блеском загорелись его глаза.

- Откуда эти сведения? – внешне спокойно, но внутренне содрогаясь от гнева, спросил принц.

- Во дворце полно шпионов, - сказал Ассур. – Одни преданы тебе, другие – Максимусу. Здесь и у стен есть уши. Будь осторожнее, брат.

- Где сейчас наместник?

- В Траурном зале. С ним самозванец и рыцари-трансформы.

Каспар скрипнул зубами. Подсознательно он всегда чувствовал, что настанет час, когда он жестоко пожалеет, что не заручился поддержкой трансформов.

- Созвать всех оруженосцев и телохранителей. Армию – в боевую готовность. Членов Совета собрать в Траурном зале. Скажите – приказ Каспара Ромула.

- Что еще прикажешь, брат?

Щека Каспара дернулась. Он подошел к оруженосцу – не намного выше мальчика, но широкий в плечах и мощный, как дуб, – и прошептал:

- Твое счастье, что эту весть принес мне Ассур. Если бы ты произнес эти слова, я свернул бы тебе шею.

Оруженосец упал на колени.

- Пусть мои люди ждут в оружейной рядом с покоями, я буду через минуту. Это измена.

Голос Каспара был чуть громче шепота, но Ассура продрало до самых печенок. Он коротко кивнул и вышел.

***


Клавдий сидел на троне в глубокой задумчивости. В это утро вершилась судьба Адраны, и он знал, что от его решения зависит многое. Лазурная бухта светлела, вода становилась прозрачной. Ветер усилился, но не поднял волн, только по глади воды побежала золотая рябь, словно вода покрылась рыбьей чешуей. Так бывает на реках. Он представил величественную Амадину, что лежит сейчас, укрытая туманом среди плоских холмов; равнины и буковые леса Адраны; бескрайние просторы Иллирии с табунами скакунов; грозную Иберию с ее хребтами и снежными вершинами; болотистые пустоши Отигии – все, что было когда-то Империей. Лишь только когда стукнула дверь, и в тишине зала раздались шаги, наместник очнулся от своих мыслей и поднял голову.

К трону быстро шла Мандрагора – о, эту женщину Клавдий узнал бы из тысячи! – держа левую руку на рукояти меча. Она успела сбросить доспехи и надеть чистый камзол, но ее длинные черные волосы выглядели неряшливо, а на лице лежала печать крайнего утомления.

С правой стороны и на шаг позади нее шел молодой человек, невысокий, но стройный и крепкий, в темно-синем камзоле, в багряной накидке на куньем меху, схваченной у пояса кованым ремнем. Его черный бархатный берет был лихо заломлен набок, к плечу свисал хвост куницы. Голову он держал гордо, как это делают короли. Следом за этой парой в Траурный зал вошли телохранители и несколько рыцарей Алауды.

Телохранители-нукеры, как горох, рассыпались по залу, рядом с Мандрагорой и ее спутником остались четверо, а остальные, двигаясь бесшумно, растворились в воздухе, но Клавдий знал, чего стоит это незаметное присутствие.

- С чем пожаловала, рыцарь ордена Исиды? – произнес он.

- Приветствую тебя, наместник Максимус, - громко сказала Мандрагора и, приложив к груди руку, склонила голову. Ее голос разнесло по залу эхо. – Я не одна явилась ко двору, со мной пришел человек из далеких мест. Долго прозябал он в забвении, но теперь должно положить этому конец, ибо человек этот – старший сын Диаманта Ромула, законный наследник престола.

Клавдий встал и приблизился к Ангелу. Он придирчиво вглядывался в его лицо своими бесцветными старческими глазами. Да, те же черты. Те же широкие скулы, тот же подбородок, прямой нос. Те же черные брови вразлет, надломленные посередине, и спокойный взгляд темных глаз. Сходство очевидно. С этим нельзя спорить. Он повернулся к Мандрагоре.

- Да-да, леди Север, я различаю в облике этого человека черты Ромулов. Не стану отрицать, сходство велико. Но достаточное ли это доказательство права наследования великой Империи?

- Сомнения твои справедливы, наместник, - Мандрагора смиренно потупила взгляд. – Я долго искала Ангела Ромула, и нашла в гиблых местах, на крайнем севере Эгина, на краю мира. Он был пленником в монастыре, на острове, покрытом тысячелетними льдами. Принц был в плену Магистров Правящего Дома. Он был нужен им. Полагаю, они знали тайну наследника.

- Вот как, - прошептал Клавдий. Он был не готов к тому, что услышал.

- Но это не все, - жестко сказала Мандрагора, и Клавдий почувствовал, как сердце дало сбой.  – Магистры требовали за Ангела выкуп. Это по их поручению я так долго оставалась в Эгине.

- И что же они хотели взамен?

- Гребень Дракона.

По залу прошел быстрый возмущенный гул и потух. Колени Максимуса подогнулись. Нет, он не ожидал всего этого, не мог ожидать.

- Ты искала Гребень? – с расстановкой произнес он. Ответ последовал незамедлительно:

- Нет, я искала Ангела.

Подбородок Клавдия дрогнул. К старости он стал эмоционален, он знал это, и все труднее было с этим бороться. Он тут же повернулся и, подобрав тогу, взошел на ступени.

- А как ты узнала об Ангеле? Кто сказал тебе? Магистры? – спросил Клавдий, обращаясь к Мандрагоре. Но смотрел он на Ангела, не мог отвести глаз.

- Нет, наместник, я узнала об этом из другого источника. Мне было откровение. В лесах Эгина явился Пурпурный чародей и сообщил то, чего не должно знать рыцарю, идущему путем Служения, то, о чем никто не знал.

Клавдий откинулся на высокую спинку трона. Да, это похоже на правду. Мать Исида, дай мне силы и мудрость, чтобы принять правильное решение, подумал он. Выпрямился, произнес громко, и дворцовые слуги бросились выполнять приказ:

- Созвать Совет, немедленно. Пригласите принцев, пусть явятся. Наша задача – пресечь вооруженный мятеж. Нельзя допустить кровопролития в Вечном городе, это против закона.

Внезапно дверные створы распахнулись, и в зал ворвались вооруженные люди. Бессмертные рыцари немедленно обнажили клинки, а телохранители взяли Мандрагору и Ангела в кольцо. Твердые шаги заглушили все звуки, и в зале, наконец, наступила тишина. Воины расступились, по образовавшемуся коридору шли Каспар и Ассур. Атмосфера в Траурном зале была накалена до предела. Принцы остановились. В гробовой тишине Каспар физически ощутил на себе взгляды прищуренных глаз поверх наконечников стрел – о, он прекрасно был осведомлен, зачем под высокими сводами зала тянутся линии черных отдушин. 

Каспар был в ярости, и он сказал, наконец, то, о чем давно думал:

- Ты – выживший из ума старик, Максимус. Жаль, я не убил тебя, когда была возможность.

Клавдий покачал головой.

- Да, в одном ты прав, принц Каспар, я стар, - сказал он треснувшим голосом, - но из ума не выжил. Ты мог убить меня, да, но это не нарушило бы порядок вещей. Ты сильный и жестокий человек, но ты не всемогущ. Даже боги ограничены в своей силе, что же говорить о смертном человеке, чья жизнь подобна комете – вспыхнет ярко, погорит лишь мгновение и гаснет. Ты мечтал стать Императором, принц Каспар, но судьба распорядилась иначе. Принимай стойко ее удары.

- Замолчи, безумец! Ты не смеешь так говорить со мной!

- У тебя нет власти препятствовать возвращению Императора!

Голос принадлежал женщине, и Каспар быстро обернулся.  Перед ним стояла Мандрагора.

- Ну, конечно, это ты! – рассмеялся Каспар. – Признаюсь, я ожидал чего-то в этом роде. Преданная наместнику сучка! Не становись на моем пути.

- Я служу Адране и ее Императору, - холодно сказала Мандрагора. В этот миг с улицы донесся рев тысяч голосов. – Одумайся, принц Каспар, отзови своих людей. Довольно пролитой крови.

- Я стану Императором, и ты присягнешь мне. Затем я решу, что с тобой делать.

- Едва ли трон станет твоим, господин. Судьба Империи теперь не в твоих руках.

- Для кого ты стараешься? Ты привела сюда самозванца и хочешь посадить на трон! Ты!

Каспар выхватил меч и бросился на Мандрагору. И тут же находящиеся в зале воины сошлись в сече. Сквозь звон оружия и крики раненых возвысился голос Каспара:

- Измена! Измена!

Из-под свода полетели стрелы. Лучники били прицельно, не разбирая, кто чужой, кто свой. Крик «измена!», многократно повторяющийся на все лады, вмиг облетел залы и вынесся на дворцовые дворы, и там уже рубились солдаты Каспара с дворцовым гарнизоном. По численности силы были не равны – за Каспаром стояла целая армия, но на стороне понтифика сражались трансформы.


***


Подеста Алауды распрямился и вытер о рукав меч. Его слегка пошатывало, дышал он тяжело, с хрипами. Налитыми кровью глазами обвел зал. Он не сразу узнал это место. Обезображенное, оно нисколько не походило на зал Фонтанов, где у мраморного бассейна собирались самые прекрасные женщины дворцовой знати, вдохновлявшие художников и поэтов.

Многие значительные произведения искусства были созданы здесь. Но теперь здесь лежали иссеченные мечами тела. В воздухе стоял тяжелый металлический запах крови, бесценные мозаики и фрески были залиты, на витражах темнели пятна. Янус прислушался – может быть, среди груды лежащих тел есть раненые? Но было тихо, только в одном неповрежденном фонтане журчала вода. Янус был потрясен. Не видом мертвецов, нет. Проведший большую часть жизни на полях сражений, он видел эту страшную картину много раз. Ранило его другое – сознание того что это произошло в самом сердце Архонта, в Императорском дворце.

Он вложил меч в ножны, с сухим шелестом клинок встал на место. Взгляд его упал на одну из статуй – божество солнц Забара и Дафну, сплетенных в интимной близости, и из груди его вырвался глухой стон. Произведение великого Мистраля было иссечено мечами, прекрасное запрокинутое лицо Дафны залито кровью.
 
По одной из восьми лестниц, ведущих в верхний уровень, спускались рыцари Алауды. Янус узнал их и, перешагивая через трупы, пошел навстречу.

- Подеста! – Один из недавно посвященных рыцарей бросился к нему. – Ты ранен?

- Да, - глухо сказал Янус и сделал характерный жест, присущий иберитам, выражавший любые отрицательные эмоции. – Да, я ранен. Всем тем, что здесь произошло. Кощунство. Вандализм! Я не могу в это поверить.

- Придется поверить, подеста, – сказал Амрафел. Его голубые глаза сейчас были совсем бесцветными от гнева. – Дворец сильно пострадал. Солдаты принца Каспара так же безумны, как их предводитель. Для них святость Архонта – пустой звук.

- Чего еще ждать от наемников! – горячо воскликнул один из рыцарей.

- Погибло много солдат, - сказал Амрафел.

- А разве бывает иначе? – Янус потер ладони одну о другую, на них уже засохла кровь.

- И это на пороге войны с Каньоном! Каспара нужно остановить.

- Понтифик жив? – спросил Янус, в глубине души страшась услышать ответ. Но Амрафел кивнул:

- Да, подеста, Клавдий Максимус сейчас в Траурном зале. С ним члены Совета, принцы и приближенные. – Он помолчал. – Тебе ведь известно, что в Архонт явилась леди Север?

- Да, я знаю об этом.

- И, наверное, знаешь, кого она привела?

Янус опустил глаза. Да, он знал, знал обо всем, что происходит во дворце. Знал об Ангеле Ромуле. Как военный, он имел на сей счет твердое мнение. Но, как политик…

-  Так, значит, это правда. Есть законный наследник трона. Но были ли представлены достаточные тому доказательства?

Глаза Амрафела стали похожи на узкие щели.

- Да, подеста, неоспоримые доказательства. Мы не можем сомневаться в словах Пурпурного чародея.  Ангел – первенец Диаманта. Наш долг – принять своего властителя.

Янус отодвинул Амрафела рукой и заспешил к лестнице, но, не дойдя пары шагов, потерял сознание.

***

Пандора вышла на балкон. Внизу маршировала армия. Радостно и жутко было смотреть на легионы, на нескончаемые цепи солдат, затянутых в броню. Убийцы, насильники, палачи. Само правосудие. Каждый из них был настоящей машиной смерти – темные колдуны хорошо знали свое дело, и добросовестно поработали на благо Каньона и во славу больного ублюдка Скволеда. Пандора фыркнула. Все идет так, как она задумала, но ей уже надоело находиться в его тени. Скоро, очень скоро она все расставит по местам.

Солдаты заметили свою королеву и приветствовали стройным ревом. Поначалу ей это нравилось, но потом стало раздражать – нечего всякой мрази на нее пялиться. Она закрыла лицо золотой маской, и уже никто не видел, как растянулись в сытой, самодовольной улыбке ее капризные губы.

Легионы все шли и шли, постепенно усиливавшийся ветер трепал синие знамена с геральдическим червем – символом Скволеда. Сейчас войско похоже на грязную реку, вытекающую из Бест-Карины. И эта армада принадлежит ей. Ей одной! Пандора гордо подняла голову.  Чувство силы – вот что она испытывала сейчас. Власть, могущество, несметные сокровища – разве было бы все это у нее, останься она в Каньоне, среди скал, похожих на оплывшее стекло!

Кондор Меланерпес обещал Скволеду бросить Адрану к его ногам. Нет, к ее, ибо только она заслуживает такого дара. И он сделает это, Пандора не сомневалась ни секунды.

Наконец, он появился. На пегом жеребце, в шитом золотом плаще и золотом шлеме с оленьими рогами. Амуниция его коня стоила больше, чем состояние некоторых вельмож Скволеда. В отличие от Скволеда, Пандора щедра. Это ее первый подарок, и будут еще, если только Кондор вернется. Она любовалась им, этим молодым воином-колдуном. Все лучшее принадлежит мне, думала она. Вспомнилась ночь, то, что произошло между ею и Кондором, и в теле снова начался этот знакомый зуд. Она желала повторения, о да, снова и снова. Разве не всегда она получает то, что хочет?

Кондор поднял голову, посмотрел прямо на Пандору, но она не сорвала маску. Он отсалютовал ей, и даже с такого расстояния она ясно видела в его глазах странную грусть. Предан, как пес, удовлетворенно подумала Пандора. Хорошо. Будет желать возвращения, сметет все, что помешает ему вернуться. Хороший знак.

- Безупречен, - произнесла она и удалилась с балкона с чувством гордости. Да, она гордилась собой, тем, как умела разыгрывать сложные комбинации.

Пандора вошла в спальню, и окружавшие ее зеркала многократно отразили божественную красоту. Да, ей повезло в отличие от многих ее подруг. В Каньоне Пандора повидала немало уродов и поняла, что она другая, что она не станет загибаться в каменоломнях или кожевенных мастерских, что ждет ее иная жизнь. С юных лет Пандора ощутила силу своей красоты, а потом началось ее восхождение, и она взбиралась вверх, не считаясь ни с чем.

Сколько лет все это длится? Пандора и сама не смогла бы сказать точно. Никто не был осведомлен о ее истинном возрасте, а те, кто знал, уже ничего не расскажут. Она легла на широкую постель, подложив под голову ладони. Надо подумать. В тишине и одиночестве рождались все ее дерзкие планы. Из головы не выходил Кондор, а точнее его обещание принести в дар Адрану. Сейчас Пандора желала этого, как ничего другого.

И тут она поняла, что Скволед зовет ее. Пандора попыталась отогнать от себя его образ, но это не удавалось. Скволед был настойчив, и она вынуждена была подчиниться.

- Явилась, - услышала она ворчливый голос, как только переступила порог уборной, задрапированной черными шелками.

Он лежал в каменной ванне, вода была чуть теплая, но это нравилось королю. Сегодня его лицо и руки были забинтованы – растрескавшаяся кожа кровоточила. Пандора брезгливо отвела взгляд.

- Зачем ты звал меня?

- Я знаю, о чем ты думаешь.

- Вот как?

- Не сомневайся.

- Это интересно…

- Не притворяйся, Пандора. Каждый человек уязвим. А твое уязвимое место – неуемное тщеславие.

- Осторожнее, Скволед, - предупредила Пандора. – Я еще помню дни, когда ты прозябал в паучьей норе, творя свои бесполезные заклинания.

Скволед закусил нижнюю губу. По подбородку потекла кровь. Пандора обошла вокруг ванны, приблизилась с другой стороны. Все эти годы она держала Скволеда под прицелом, но отлично знала, что и сама под прицелом тоже.

Она с сожалением вспоминала прошедшие годы. Тогда Скволед был потрясающим любовником. До тех пор, пока не свалилась эта необъяснимая болезнь. Пандора покачала головой – теперь он ей не нужен. Но Скволед силен, она сама укрепила его власть. Ну, ничего, так даже интереснее… Она наклонилась и легонько прикоснулась губами к его виску с присохшими повязками. Заглянула в его глаза, и он понял, что больше ничего не увидит от нее, кроме издевательской насмешки. Он был изможден, болезнь пожирала его тело. Но он страшно ревновал.

- Почему ты не пришла ко мне этой ночью? – хрипло спросил он.

Пандора трагическим жестом откинула назад волосы.

- Зачем? Чтобы в очередной раз убедиться, что прежнего Скволеда нет?

- Ты никогда не простишь мне этого.

- Да, мой супруг, никогда.

Она повернулась, чтобы уйти, но он забился в конвульсиях, поднимая фонтаны брызг. Кровь выступила из множества трещин на коже, вода быстро стала розовой. Пандора наблюдала за ним на расстоянии, не чувствуя к нему ничего, кроме брезгливости. Скволед тяжело, с подвыванием втянул воздух, словно долгое время находился на глубине и, наконец, вырвался на поверхность.

- Ты была с ним! – просипел Скволед. – Он касался тебя!

- Он ушел, - твердо сказала Пандора. – И он вернется с победой.

- Он не вернется. Это я тебе обещаю.

- Зачем обещать то, чего не можешь исполнить?

- Я могу многое. Кому, как ни тебе знать это!

Пандора быстро приблизилась, не заботясь о роскошном платье, которое моментально намокло в стоящих на полу лужах. Зашептала, жарко дыша в это безобразное лицо:

- Если думаешь и дальше так со мной говорить, вспомни, что слова… кровоточат.