Над судьбой. Том третий. Глава сорок седьмая

 

Разгром  карательного корпуса    алгонкинам удалось осуществить с невероятно малыми потерями. Никого уже не смущало, что численность Объединённого Народа в десятки раз меньше количества переселившихся из Старого Света колонистов. Громадное торжество по случаю победы затмило все предыдущие мероприятия. Мало в каком жилище оплакивали павших героев, и это придало празднеству ещё большую силу.


По окончании триумфа состоялся расширенный совет вождей, который должен был  разработать как тактику, так и стратегию дальнейших действий на ближайшее время. Совещание началось  с жертвоприношения. Текумсе бросил в огонь кусочек мяса,   и вожди воздали хвалу Великому Духу. Насытившись,   приступили к разговору. Сначала была детально проанализирована вся кампания по уничтожению  армии генерала Венса.


Несмотря на блестящую победу, задним числом удалось выявить массу погрешностей и недостатков. Необходимость внесения изменений в подготовку планирования и проведения подобных операций ни у кого не вызывала сомнений.



- Я видел, как некоторые из наших воинов набивали землёй  рты мёртвым солдатам в надежде, что те, наконец-то, насытятся нашей землёй, - задумчиво произнёс Твёрдое Сердце.



- Этого никогда не произойдёт, - твердо ответил Текумсе, – никогда. Они ненасытны!


- Мы должны перенести войну в их селения, - пылко проговорил Огненный Глаз, - только так мы обезопасим себя.



- Огненный Глаз прав, - сделав долгую паузу,  произнёс Текумсе, - я давно уже думал об этом. Надо немедленно захватить и разрушить форт Нашвилл. Это ближайшая цель. Посмотрим, как поведут себя  британцы. Но после такого поражения вряд ли они в ближайшее время способны   на многое.



- Попытка колоний отложиться от метрополии, - не спеша вступил в разговор Громов, - куда серьёзней, чем думают все участники событий. Эта война может затянуться на годы, и несмотря на позор поражения, им будет не до нас. Я думаю, форт Нашвилл подождёт. Мы должны захватить Новый Орлеан.



В воздухе повисла долгая пауза. Все с недоумением смотрели на Громова.



- Но это же французский город, - с изумлением произнёс Сильный Удар, - к тому же, по результатам Семилетней войны,  он сейчас принадлежит Испании. Мы ведь сразу начинаем войну и с Францией, и с Испанией.



- Всё не так однозначно, - ухмыльнулся Громов, - французское население города ненавидит и испанскую администрацию, и французского короля, который просто предал их. По-тихому, даже не оповестив жителей, Новый Орлеан передали Испании. К тому же, в город тучами рвётся англоязычное население.


Если мы правильно объясним французам, что под властью «дикарей» они получат больше всего выгод и преференций, биться «до последнего солдата» за испанского короля они не станут!


 Нам необходимо организовать тщательную разведку. И за спиной испанской администрации провести предварительные переговоры с представителями городской знати. По крайней мере, мы ничего не теряем.



- Лучше Неистовой Рыси среди наших людей с этим не справится никто, - улыбнулся Текумсе.
В ответ раздались  одобрительные возгласы.

 ***



Майским вечером 1775 года  в одном из портовых питейных заведений Нового Орлеана происходили, на первый взгляд, весьма бурные события. Тем не менее, были они совершенно обыденны, да, в общем-то, и легко предсказуемы. Но кое-что всё-таки не укладывалось в общепринятую норму.



За дальним столиком в углу спиною к стене сидел Платон Громов. Одет он был в костюм вольного охотника, каких немало бродит по бескрайним просторам Америки. Но для выбранной роли, смотрелся Платон очень солидно, пожалуй, даже респектабельно.


Всё  в нём выдавало человека опытного и бывалого: и новенький длинноствольный оленебой, и пара дорогих, прекрасной  работы пистолетов, и великолепный кинжал в богато украшенных ножнах. Легины и куртка из тонкой, нежной кожи молодого оленя были изящно расшиты иглами дикобраза, бахромой, сложнейшими многоцветными узорами, говоря не только о вкусах, но и о некоторой легкомысленности их владельца.



Рядом с ним расположился  Денис Петрович Титов, внешне мало чем отличавшийся от компаньона. Одним словом, в таверну новоорлеанского порта  заглянули два рубаха-парня, для которых что дублон, что луидор, а хоть и гинею   пропить дело  привычное.



Всем и каждому стала известна печальная участь армии генерала Венса. Противоречия между Британией и колониями тоже не оставляли права на выбор. Гарнизон новоорлеанской крепости был приведён в повышенную боевую готовность.

Громов отослал в Штаб Армии уже несколько депеш, где ёмко аргументировал как значение аннексии города, так и многочисленные варианты возможного развития событий. Риск, по мнению Платона, был абсолютно оправдан. Форт полностью закрывал  вход на внутренние территории всего континента. Имея небольшой, отлично вооружённый гарнизон, можно методично вести Реконкисту не только на восточном направлении, где англосаксы готовы захлебнуться в собственной крови, но и во владениях Франции и Испании. Если для освобождения Пиренейского полуострова испанцам и португальцам понадобилось почти восемьсот лет, то алгонкинам, не сомневался Громов, хватит и двух-трёх десятилетий. Время однозначно работает на краснокожих, но ведь и от попутного ветра прок лишь тому, кто успел поставить паруса!



В заведении было страшно накурено,  тяжелый воздух, пронизанный парами алкоголя, заполнил каждый потаённый уголок таверны. Однако, похоже, это обстоятельство никого не смущало. Скопище гогочущих, приплясывающих и горланящих песни людей весьма напоминало растревоженный улей. Но и здесь явно выделялся крепкий детина средних лет с начинающей седеть густой окладистой бородой. Болтаясь по всему помещению, он  каким-то непостижимым образом находил   возможность почти с каждым встречным перекинуться словом-другим.



Признание, что ты не знаком с Фэндом Уэсдом, в этих злачных местах являлось показателем дурного тона. Легче повиниться в том, что совершенно не умеешь  пользоваться огнестрельным оружием!



— Эй, Фэнди, — раздавался зычный бас, вырывающийся из лужёной глотки, — провалиться мне на этом месте, как давно я тебя не видел. По такому случаю надо срочно пропустить  пару унций!
- Фэнди, дружок, иди к нам, - призывно неслось со всех сторон.



И тут же какая-нибудь пьяная образина, чудом держась на ногах, подходила к непоседе и, всхлипывая от избытка чувств и клянясь в вечной дружбе и преданности, требовала принять на грудь ещё одну, ну самую последнюю чарочку доброго ямайского рома. И как тут отказать?! Тем не менее, весельчак Фэнди ещё весьма основательно держался на ногах.



Для алгонкинских разведчиков всё это бестолковое мельтешение не представляло особого интереса. Тут ещё надо изловчиться хоть одно зерно выделить из вороха плевел. Но неожиданное появление разношерстной компании в питейном заведении никого не оставило равнодушным. Да и было чему удивиться!



Хотя вошедшие в таверну люди и не отличались одеждой от местных жителей, но походка, манеры, да и просто весь облик с головы до ног выдавал в них иностранцев, совершенно случайно оказавшихся в Новом Орлеане.



Впереди важно шествовал весьма небольшого роста, но ловкий и очень подвижный молодой человек с, явно не по возрасту, окладистой бородой. На боку у него, противореча всему  облачению, висела, бряцая при каждом шаге, казачья сабля. И если бы Громов на мгновение забыл, где он находится, не оставалось сомнений, перед ним стоял самый настоящий донской казак! И хитроватый прищур озорных глаз, и мягкая пружинящая походка, и осанка человека, хотя и не богатого, но гордого и вольнолюбивого, всё больше убеждали Платона в реальности происходящего.



Следом робко и неуверенно двигался голубоглазый и светловолосый юноша, за ним молодой мужчина с печатью глубокого ума на челе, а замыкал процессию бритоголовый азиат со скуластым лицом и раскосыми глазами.



Непоседа Фэнди   не сразу сообразил, что никакого зеркала перед ним нет! А бородач, столь похожий на  самого Уэсда, был вовсе и не Фэндом, а совсем другим человеком. Наконец-то, окончательно осознав это, весельчак двинулся навстречу вошедшим и, преградил  им путь.  Уставившись  на владельца шикарной бороды бессмысленными пьяными глазами, Фэнд стал осматривать  его сверху донизу.  А  затем   радостно оскалился и огласил кабак громогласным хохотом.



— Эй, парень, идём скорей, выпей за мое здоровье, — обняв удивленного иноземца,  разразился тирадой Уэсд, — сегодня я добрый и плачу за все, чёрт побери. Я, Фэнд Уэсд, угощаю, и никому нет дела, зачем и почему, проглотить мне   якорь!


Мужчина, шедший следом за бородачом, осторожно, чтобы ничем не обидеть, отвел руку Фэнда в сторону и, с трудом подбирая слова, произнес с сильным акцентом.
— Извините, но, к сожалению, мой друг совсем не говорит по-английски. Также по-французски и по-испански.



— Какое свинство, — немного  размыслив, икнул в ответ Уэсд, — такой симпатичный малый и совсем, пусть же съест меня аллигатор, ни единого словечка!



Он с недоумением почесал затылок, для чего-то поправил штаны, ещё раз внимательно осмотрел стоящего напротив него человека и, уже с полной решимостью, добавил.
— Ну да ладно, не беда. Мы всё равно выпьем, будь ты хоть трижды глухонемой!
Фэнд схватил бородача за руку, увлекая за собой.



— Егор Нилыч, — как гром в ясном небе в новоорлеанском порту раздалась русская речь, — что же делать-то?! Может его того, сабелькой?
— Что ты, Ваня, — послышалось в ответ, — не волнуйся. Чаркой водки всё и обойдется.
На радостях Фэнд наливал и подносил каждому, бил себя в грудь, подолгу беспричинно смеялся.



Платон сразу понял, что это за люди! Русский дворянин Денис Петрович Титов в той истории в этот день впервые повстречался с ними. Значит сейчас, в данную минуту,  Денис  Петрович ещё ничего про них не знает. Но он, Платон Громов, прекрасно осведомлён об этих реально живших в XVIII веке людях, ставших персонажами великолепной книги Титова!


В центре таверны стояли живые герои летописи алгонкинского народа, сыгравшие громадную роль в индейской истории. Русский дворянин Егор Ивлев, его крепостной Макар, донской казак Иван Ефремов по прозвищу Ванька Рваное Ухо и наследник  джунгарского престола Даваджи.


Платон в двух словах изъяснил напарнику ситуацию. Мгновенно уловив  смысл происходящего, Титов бесшумно поднялся и осторожно придвинулся к Ивлеву. Шёпотом, чтобы не привлечь внимания, он тихо произнес по-русски: «Позвольте, сударь! Не так часто встретишь в столь отдалённых от Отечества местах русского человека, а, похоже, и земляка. Вы не из тверских будете?



Ивлев  застыл, как вкопанный, будто потерял дар речи. Затем, с трудом  придя   в себя, он осторожно дотронулся до  незнакомца. Легко ли поверить   в то, что   одетый в  полутуземный   костюм охотник, встреченный на краю света, и есть самый настоящий русский человек?



-Однако сударь, какими судьбами?! – только и промолвил Егор,   не найдя других слов.
-  О, это долгая история, - немного растерявшись,    ответил Титов, -  но я непременно  её расскажу.  Ну,  а  вы - то, неужто и в самом деле  тверской?
- Да, Нила Прохоровича Ивлева сын, Егор – просто, как – то по – детски ответил собеседник. 



- Не отставного ли полковника Ивлева, героя Цорндорфа?!
- Извольте!
- Не в Дубовке ли  ваше имение? - Денис Петрович и сам ещё не до конца верил в происходящее. Лицо его покраснело, глаза заблестели.
В Дубовке, - только и смог  вымолвить Егор.   Титов почувствовал, как щемящая тоска нахлынула на   Ивлева и, осторожно потормошив его за    плечо, произнёс.



-Сударь, а я ведь Петра Григорьевича Титова  сын, Денис. Наше – то имение в Колыпаеве как раз рядом с вашим. Вот как вышло, соседи мы. А батенька ваш Нил Прохорыч хорошо знаком мне. И вас, Егор Нилыч, я помню, только уж больно малы были вы тогда.
- Давно  ли вы дома  не были,  Денис Петрович? – всё ещё не переставая изумляться, спросил Ивлев.
- С шестьдесят седьмого, почитай  уже девятый год идёт. Да, время – то как летит. А вы?
- Уж третий год.
- Ну, расскажите же о себе, Егор Нилыч. Страсть как хочется про своих хоть что – то  узнать! Про отца, да про мать родную!  -  Нетерпеливо  потирая руки, произнёс  Титов.



- Да вы не обольщайтесь  Денис Петрович, - с откровенным вызовом взглянув в глаза  собеседника, ответил Ивлев, - история моя ох не из простых. А сидит перед вами беглый государственный преступник, в донском казаке Емельке Пугачёве узревший императора Петра  Третьего.  Да не по недомыслию или слабоволию, а осознанно.



А казак этот половину России – матушки на дыбы поднял. Ой, сколько же кровушки пролилось, один Бог знает. Волю и землю посулил он мужикам, так они, горемычные,  за надёжей – государем и в огонь, и в воду. Разбили нас, батюшку – царя супостаты загубили, ну а меня вот аж сюда занесло!  Так что сами решайте,   сударь, товарищ я вам или недруг.
Ивлев   откинулся на спинку стула, опустил голову, потупил взгляд.  Упёршись    ладонями в стол, он ждал.



-А мне и не надо выбирать,  милый вы мой человек. - Твёрдо сказал   Титов. - Об одном лишь жалею, что  не был  в те дни  рядом с вами. Не печальтесь ни о чём, не вы преступник, а те, кто свой народ в рабстве держит. А вы герой. Ей Богу, как есть герой!
И  Титов крупными штрихами описал Ивлеву свою биографию: служба в армии, арест, Камчатка, океан. Наконец, он дошел до краснокожих.



Потомственный дворянин, офицер, человек широких взглядов  Егор Ивлев отказывался верить в то, о чём говорил его собеседник. Достижения алгонкинов поражали  и шокировали.   
 


-Егор Нилыч, - закончил свой рассказ   Титов,  - а ведь неспроста  занесло вас сюда!  Видно на то  воля Господня. А сколько   душ невинных в России мучается в тюрьмах, да на каторге?  Приставайте,  сударь, к нашему   берегу,  вместе и подумаем, как  дальше жить. Покойному императору    вечная слава, а товарищей его, что уцелели, рано ещё заживо хоронить.