Все хорошие хозяева попадут в рай. Глава 4

Глава четвёртая,
Сова.

   Обитатели убежища не были настолько приветливы, как Врубель или Евгения. Даже грубый с виду Рэкс был куда дружелюбнее новообращённых зверолюдов. Они были погружены в свои тревоги, зажаты и напуганы, но выражали и показывали только злость. Защитная реакция. Как протиснуться сквозь шипы, как обрести друга? Харри не знал. Он молча лежал на полу возле камина, ни о чём уже не думая. Он страшно устал. Огонь пугал его не меньше того, что случилось с ним за последние сутки, но было в танцующих языках пламени что-то невероятное.

- Вам налить? - девушка, невысокая, но очень тонкая и пластичная, словно пластилин, держала в руках небольшой чайничек. - Я заварила на всех.

- Пожалуй можно, - усевшись в кресле, отвёрнутом от комнаты, и углубившись в чтение, женщина средних лет отгородила себя от внешнего мира, но к большому всеобщему удивлению выбралась из своих баррикад, явив себя миру. - Моя владелица любила устраивать чаепития… Жаль только, никто никогда не приходил к ней в гости.

- Мои хозяева тоже, - брюнетка подала собеседнице наполненную до краёв фарфоровую чашку. - Но в нашем доме было очень много гостей. Всегда.

- А кем вы были в «прошлой» жизни? Я вот была кошкой. Белой, пушистой и очень хорошенькой кошкой. Моя владелица — Татианна — подобрала меня на улице и дала мне имя одной из своих героинь. Она была писательницей. Очень знаменитой. Великой. Мудрой… Она нарекла меня именем Клаветт. В книге «Требовательные жертвы» эта женщина достигла многого, но потеряла память и была вынуждена начать всё с чистого листа. Как интересно, что меня достигла похожая участь, - женщина присела на диван, очень воспитанно и элегантно. - А вы?

- Я — Эмма. Я была совой в доме знаменитого фокусника и его жены. Умные люди. Общительные. Они знали очень многих, - девушка оглядела присутствующих, ища желающих присоединиться к чаепитию. - И многие были в их доме. Но, к сожалению, подобная слава имеет неприятное дополнение…

   Алан и Дарья нашли её случайно. Это было совершенное безумие — оба они, тогда ещё простые фокусники, постоянно искавшие работу, решились на невероятный поступок. Они совершили кражу.

   Что мог украсть наёмный работник, лицо которого забывается на следующий день после увольнения? Обычно крали инвентарь — палки, шляпки, шары и прочие важные для работы вещи. Но семейная чета Сомер поступила оригинальнее прочих, ведь они украли сову. Совёнка, если говорить точнее. И пронесли её с собой сквозь творческие и не очень преграды, целых двадцать пять лет держа её за пазухой.

   А потом, в один миг, всё оборвалось.

   Эмма была очень умной совой — она делала парочку-другую простеньких фокусов, умела по команде вертеть головой, а так же хорошо относилась к гостям. Но в тот день, когда всё закончилось, она сразу поняла, что что-то идёт не так. Вместо улыбок и радостных криков из прихожей донёсся странный и подозрительный шум. Эмма была доброй совой, и это был первый раз, когда она бросалась на человека. Её когти были не так остры, а клюв не так ловок, поэтому нападение нельзя было назвать успешным. Впрочем, нападали другие, а она лишь защищалась.

- Эмма, прошу тебя! - рука владелицы, случайно коснувшаяся её, привела сову в чувство. - Прочь! Улетай отсюда! Улетай, милая!

   Дарья Сомер, лучшая ассистентка фокусника, вторая рука супруга, нежная и утончённая, была сейчас строже и злее любого нетрезвого мужчины, попадавшегося в поле зрение Эммы то и дело в цирке или за его пределами. Она всю жизнь отдала цирку и что получила взамен? Что осталось ей, почти сорокалетней? Чем закончила она своё существование?

   Её тело, отражающееся в блеске наград и медалей, выглядело неестественно пластилиновым, каким-то нереальным.

   А её супруг, смотрящий на это через силу, вскрикнет, чтобы через секунду замолчать навсегда, чтобы стать отражением, исчезающим огоньком свечи.

- ...трудно сказать, - Эмма замерла. - Я слышала в их разговорах некоторый намёк на то, что произошло… Условно, кто-то из бывших коллег, а ныне конкурентов, был чем-то недоволен.

- Деньги, - из тёмного угла раздался бодрый мужской голос. - Деньги решают всё — кому жить, а кому умирать.

   Харри, приподнявшийся с пола и уже находившийся в положении сидя, отпрыгнул в сторону, услышав голос из темноты.

- Что ты… Беспородный глупыш, я больше не кусаюсь, - молодой человек рассмеялся. - И я долго уже слежу за тем, как ты пускаешь слюни в этот ковёр… Сколько тебе лет-то было?

- Ему было полгода, - Мартин, смущённо отвлёкшись от чая, поправил уже почти привычное ему пенсне. - Совсем маленький был.

- Щенок, - ухмыльнулся неизвестный, расположившийся в отдалённом от всех кресле-качалке.

- У вас злые глаза, - сказал Харри, смотря в темноту и видя лишь поблёскивавшие в ней стёкла очков.

- Это не глаза, а очки, - мужчина наклонился, и свет камина явил всем его лицо — строгое, хитрое и слегка высокомерное. - Что ты в них видишь, дворняжка?

- Я не дворняжка, я Харри.

- Харри, так Харри. Что ты видишь в моих глазах?

   Харри опустился на пол, слегка пододвинувшись к неприятному человеку, и готов был уже зарычать, но вовремя опомнился.

- В них только слабость и страх, - сказал он, вспоминая Аллу. - Ведь тот, кто по-настоящему силён, никогда не будет так огрызаться.

   Эмма, стоящая поодаль, молча кивая согласилась с щенком.