Особенности формирования Руского языка. Глава 2

реклама

Заходим на ЛитРес, читаем книгу "Руский язык в топонимах Руского контекста". Там уже с картинками и за деньги.



черновик
на проверял, не хочу
потому что окончательный вариант книги появится на ЛитРес в конце сентября



Особенности формирования Руского языка.
Глава 2

Древний язык

Прежде чем говорить о процессе детализации древних коллективов, который и привёл в итоге к формированию в том числе коллектива Руси с его коллективным сознанием и его Руским языком, следует обязательно рассказать о сопутствовавшем ему процессе детализации Древнего языка. Процессе детализации того самого единственного языка, только который у всех этих древних человеческих коллективов тогда и был.

Ведь на самом деле это вовсе не два, или несколько каких-то разных процесса, а это один и тот же Процесс детализации, который мы рассмотрим так в его уже разных аспектах. В смысле рассмотрим мы так его в аспекте того, что тогда из себя представлял Древний язык, из которого впоследствии выходят все современные языки, и Руский язык тоже. Тем более, что заявленная цель этой книги, рассказать об особенностях формирования Руского языка. Рассказать об этом без рассказа уже об особенностях того самого первого человеческого языка, каким и был Древний язык, невозможно.

Потому как Процесс детализации происходит одновременно и в самом коллективе (на другие уже коллективы), и в его коллективном сознании (на другие уже коллективные сознания), и в языке его коллективного сознания как способа удержания в нём знаний (на другие уже языки других коллективных сознаний), и т.д. Т.е. вообще везде там, где уже существуют какие-либо множества с их элементами и их свойствами. А всё потому, что все они так или иначе связаны с Действительностью, фундаментальным законом которой Процесс детализации и является. Впрочем, хватит уже здесь об этом, пора поговорить так о самом Древнем языке тоже.

Человеческий язык, или просто “Язык”, появляется одновременно с самим человеком. А человеками представители формы Жизни “человек” становятся уже с появлением у них в коллективном сознании знания “извлечение огня”. Именно со знанием “извлечение огня” у представителей формы Жизни “человек” впервые появляется возможность удовлетворять свои потребности уже не только за счёт естественных своих механизмов, формирующихся у них на основе генетической информации во взаимодействии самой этой их формы Жизни со Средой, элементом которой она и является. А именно за счёт циклических процессов знаний, существующих уже в виде невещественной структуры у них в Сознании и взаимодействующих со всей доступной для них Действительностью посредством их органов чувств.

Проще говоря, человекам с этим их знанием “извлечение огня” стало гораздо теперь выгоднее и проще переделывать так Среду вокруг себя и под себя, чем себя в этой Среде и для этой Среды. Но, если сама их форма Жизни с тех пор перестала практически так изменяться, то только не их Сознание. Постоянно накапливающиеся в коллективном сознании знания требовали и постоянного увеличения возможностей самого коллективного сознания, в том числе и через увеличение возможностей сознаний отдельных его носителей, из которых оно и состояло. А это в свою очередь требовало развития вещественной структуры связей в Сознании на которых и существует в нём невещественная структура знаний. Т.е. требовало соответствующего развития формы Жизни, в нашем случае “человек”, которая сама по себе является вполне очень даже вещественной.

Внешне само это развитие на форме Жизни “человек” поначалу практически никак не отражалось, потому как происходило оно внутри её, на вещественных связях его Сознания. Если оно и было тогда заметно, то исключительно только в языке её носителей. Так, ещё начиная с животного языка, когда каждый звук (знание звучания) в нём имел своё собственное значение (знание признака), в Древнем языке у человеков тоже поначалу была абсолютно такая же ситуация. Тогдашнее единство Древнего языка во всех коллективах древних человеков обусловливалось единством той формы Жизни “человек”, что у них на всех и была.

Проще говоря, у них тогда у всех были абсолютно одинаковые механизмы для извлечения звуков и одинаковые органы чувств, и одинаковые же Сознания. Поэтому никакой такой детализации их языков в их коллективах ожидать тогда не приходилось. Даже с учётом того, что обитали все они порой в очень даже разных контекстах. Просто так в разных контекстах расширялась область значений у одинакового для всех них знания звучания (звука), да. Но на самом Древнем языке это было никак не заметно, - вполне нормальная ситуация для любого языка вообще, когда одно и то же знание звучания в разных контекстах имеет разные же значения (соответствует разным же знаниям признаков). Проще говоря, - ещё раз, - все древние человеки разговаривали тогда на одном и том же Древнем языке. А если и были у них какие-то в языках различия, то были они настолько несущественными, что даже принять их за разные диалекты одного и того же языка, мы вряд ли бы так смогли.

Различия в языках у разных коллективов человеков в разных контекстах возникают и становятся так особенно уже заметными с накоплением в них соответствующего количества разных же знаний признаков. Потому как накопление знаний вообще в человеческом коллективном сознании предполагало тогда в первую очередь развитие самой формы Жизни “человек”, а точнее её Сознания и её естестественных механизмов звукоизвлечения. Проще говоря, чем больше было знаний в человеческом коллективном сознании, тем больше требовалось самому человеку возможностей для их называния и осознания. А это в свою очередь требовало развития самой его формы Жизни так, чтобы человек мог уже издавать и воспринимать (различать) большее количество звуков. Особенно хорошо это можно рассмотреть на примере древнего звука “(д/т)” Древнего языка.
 

(Подобное здесь написание звука “(д/т)” значит, что он не являлся тогда ни звуком “д”, ни звуком “т”, какими мы знаем их сегодня, а был чем-то средним между ними обоими. Проще говоря, современный человек, услышав этот древний звук “(д/т)”, не смог бы наверняка сказать, слышит он так звук” д”, или звук “т”.)

Так, из анализа Последовательности частот звуков Древнего языка следует, что древний звук “(д/т)” появляется в Древнем языке одним из первых. Собственно формирование его в животном языке и является одним из тех самых отличий, что так отличают уже животный язык от человеческого. Т.е. без этих отличий это ещё животный язык, а с ними это безусловно уже язык человеческий. Потому как значением звука “(д/т)” в Древнем языке было [коллектив (и всё то, что с ним было так или иначе связано)]. В смысле само это значение [коллектив] было ещё у животных, а вот с увеличением (количества знаний) [(всего того, что так или иначе с ним было связано)], сам этот коллектив становится уже человеческим.

Потому и неудивительно, что одна из первых детализаций Языка связанная с увеличением количества знаний в человеческом коллективном сознании начинается с детализации древнего звука “(д/т)”. Происходит это следующим образом, - рост количества знаний в человеческом коллективном сознании включает у формы Жизни “человек” развитие её естественных механизмов звукоизвлечения направленных на увеличение их возможностей издавать разные звуки. И одновременно включает развитие её Сознания (точнее её вещественной составляющей в виде вещественных связей Сознания), позволяющей ей эти новые звуки так уже все осознать (отличать похожие звуки один от другого).

Но в разных контекстах (человеческих коллективах) тогда возникали разные же знания признаков. Хотя бы уже потому, что жили они в разных контекстах Среды и вели в них разные виды жизнедеятельности. А обмен же знаниями между разными человеческими коллективами происходил тогда со скоростью ничуть не большей, чем была скорость обмена у них генетической информацией. А потому заимствования новых знаний звучаний с их значениями из одного коллектива в другой тогда практически и не было. В этой ситуации один и тот же древний звук “(д/т)” в разных коллективах по мере накопления в них разных же знаний приобретает так уже разное звучание и разное значение. Например у ханты в языке он начинает произноситься как “т” и значить так уже [действие (коллектива)], а это и было знание из “всего того, что так или иначе с коллективом связано”. В то время как в языке у тех же ком(ь)ы он начинает произноситься как “д” и значить [коллектив].

(Поясняю, - с точки зрения Руского контекста Древнего языка гораздо более правильным произношением (в нашем случае написанием) является “ком(ь)ы”, где звук “ы” является признаком множественности и его значением является придавать значение множественности (множественного числа) всему тому (значению), что перед ним в объединении (слове) и находится. Таким образом с этим своим значением использоваться в Руском языке он мог только в конце слов (объединений). И в нашем случае “ком(ь)ы” значит [много “ком(ь)”]. Написание же “коми” возникает в русском языке тогда, когда звуки собственных значений в Руском языке уже не имели, - Руский язык из контекста “Слово” давно к тому времени сформировался уже в контекст “Предложение”. И возникает оно исключительно из созвучия “((ь)ы)” и “и”. Потому как согласно контексту “Слово” Руского языка (Рускому контексту Древнего языка) звук “и” тоже являлся в нём признаком множественности, но уже с несколько отличным от звука “ы” у него значением, - он придавал значение множественности всему тому (значению), что следовало за ним в объединениях (словах). По этой причине в Руском языке он мог использоваться только в начале слов и нигде более.

Ещё раз, - письменность потому появляется в Языке, что звуки собственные значения в нём так теряют. А потому ничего удивительного нет в том, что говорить и слышать мы по-прежнему продолжаем одно, а вот писать так уже совершенно другое. В этом плане у тех же англичан в их языке гораздо больше похожих проблем, чем это есть сегодня в языке у русских. У русских же, например, эти проблемы выглядят так: “ком(ь)ы” - “коми”, “што” - “что”, “йа” - “я”, “в(ь)эра” - “вера”, “тсапля” - “цапля”, и т.д.)

Таким образом в языке тех же ханты древний звук “(д/т)” приобретает знание звучания “т” со значением (знанием признака) [делать] ([действие (коллектива)]). В то время как в языке ком(ь)ы этот же звук приобретает знание звучания “д” со значением (знанием признака) [коллектив]. Более того, похожих звуков “д” в языке ханты и “г” в языке ком(ы) по этой причине тогда не было и быть не могло. Если же они и возникают в них позже, то уже в результате заимствования в эти языки знаний с соответствующими у них звучаниями.

Руский же язык, как язык многоконтекстный, который возник в основном на базе языков ханты и ком(ь)ы, и возник соответственно их позднее, вбирает в себя уже оба эти звука с их значениями. О заимствовании как таковом здесь говорить не приходится, потому как это был так сам процесс формирования Руского языка. Точнее тогда ещё руского языка, т.е. профессионального языка торговцев солью, у  которых никакого такого национального признака в коллективе ещё не сформировалось. В смысле невозможно говорить о заимствовании чего-то в язык, который сам ещё не сформировался. Кстати, сам этот факт, - изначальную многоконтекстность Руского языка, - мы можем отметить здесь как одну из особенностей его формирования.

Ещё раз, - детализация древнего звука “(д/т)” происходит как уточнение его знания звучания и знания признака (значения) в разных коллективах (коллективных сознаниях, а это значит в разных же языках). Именно потому, что эти коллективы так были разными, это была детализация одного и того же древнего звука. Другое дело, что на основе представителей этих коллективов возникают потом уже другие, смешанные коллективы, которые вместе с генетической информацией так обмениваются и знаниями тоже. В языках этих коллективов присутствует уже не один какой-то звук “д” или “т”, а они уже оба. В процессе же заимствования (обмена) знаний по два похожих этих звука “д” и “т” (“d” и “t”) появляются в том числе в языках тех коллективов, где они и сформировались из древнего звука “(д/т)”.

В этом плане судьба детализации древнего звука “(СВ)” несколько отличается от судьбы детализации древнего звука “(д/т)”. Начать с того, что возник он никак не позже звука “(д/т)” и значил [пить с поверхности (воды)]. При накопления соответствующих знаний его значением становится [пить с поверхности (воды) и всё то, что так или иначе этому процессу соответствует]. Собственно накопление этих знаний и приводит к необходимости детализации самого этого знания звучания у звука “(СВ)”. Мы запросто сможем понять, каким это знание звучания было тогда, если попытаемся пить с поверхности, - звук, который при этом будет сопровождать сам этот процесс и будет тем самым звуком “(СВ)”.
Ещё раз, - никаких таких звуков как “с”, “з”, “ш”, “щ” (”ш(ь)”), “в”, “s”, “z”, “w”, “(th)”, “(sh)”, и т.д., и которые мы знаем сегодня, и которые сформировались потом из звука “(СВ)” Древнего языка, там близко нет. Хотя бы потому, что для того, чтобы им там быть, их следовало для начала человекам знать. А мы, как я уже сказал, тогда их просто ещё не знали. И только накопление соответствующих знаний в коллективах, вынуждает их членов эти звуки уже уметь их специально (а не только во время процесса питья) произносить и знать. Так происходит детализация именно в пределах каждого из таких (с такими знаниями) коллективов древнего звука “(СВ)” на шипящесвистящий звук “(С)” и звук “(В)”.

Шипящесвистящий свистящий звук “(С)” произносился как нечто среднее между сегодняшними звуками “с” (”з”) и “ш” Руского языка. По своим свойствам, - при произношении его возможно было тянуть,  - он больше напоминал сегодняшние гласные звуки. Хотя самого такого деления, понятно, в Древнем языке ещё быть не могло. Древний же звук “(В)” напоминал сегодняшний звук “в” в Руском языке, который в нём из него и сформировался в результате его детализации.

И вот здесь начинается отличие в самом процессе детализации звуков “(д/т)” и “(СВ)”, - если детализация “(д/т)” происходит как усовершенствование его произношения (знания звучания) с одновременным уточнением его значения (знания признака) в разных его контекстах (коллективах), то детализация звука “(СВ)” происходит в пределах одного какого-то его контекста (коллектива). А это значит, что с детализацией знания звучания на два новых знания звучания, каждому из них теперь следовало в языке этого коллектива задать и новое значение. Понятно, что придумывать два новых значения было бы уже слишком, вполне достаточно было для одного из новых звуков придумать только одно какое-то новое значение, а для другого нового звука взять то значение, которое и было до детализации у исходного звука.

Т.е. так в случае детализации “(СВ)” в языках коллективов впервые появляется возможность выбора. А она уже носит абсолютно случайный характер, напоминает так процесс подкидывания монетки, - как монетка выпадет, так оно и будет. Отличие в том, что во всех коллективах тогда уже знали, что у той возможности, что “выпадет” у них в коллективе, будет то значение, что было у звука “(СВ)” до детализации, в нашем случае это [вода] ([река]). А для той, что так и не “выпалала”, а так и осталась, они уже потом сами какое-нибудь значение обязательно так придумают.

Таким образом в Древнем мире возникли коллективы, которые произносили название воды со значением [вода] как “су” или “шу”, в то время как другие коллективы предпочитали этому знанию звучания уже “ву”. А это и была ещё одна из причин детализации Древнего языка уже на другие языки. Причём весьма уже очень заметная детализация, - здесь у одних и тех же значений звуки не только не были похожи по произношению, но и обладали уже абсолютно разными свойствами. Чтобы так самим языкам, в которых они и были, становится так уже очень разными.

Различия в языках у разных коллективов человеков возникают и становятся так особенно уже заметными с накоплением в них знаний связи. Тех самых знаний связи, которых никогда не было и быть не могло в языках у коллективов животных. А всё потому, что знания связи тем более так уже предполагали возможность выбора. А так как сама такая возможность выбора ничем кроме как случайностью не была обоснована, то, - ещё раз, - и сам выбор в таких коллективах тоже носил случайный характер.

Классический тому пример это знания звучаний “йа” и “ай” в Руском и Английском языках соответственно. Значения у обоих из них в их языках одинаковые, - [я], состоят они из одних и тех же звуков, - “а” и “й”, а вот порядок у них в их объединениях “ай” и “йа” у них уже разный. Безусловно, не заметить подобное было уже тогда невозможно. Тем более, что сами знания звучания в похожих объединениях, но с обратным у них уже порядком в их языках тогда существовали, но значения у них тоже уже были разными. А это значит, что тот же Английский и тот же Руский языки были тогда уже разными языками. (Кстати, из самого этого последнего утверждения в свою очередь много чего вообще уже следует, но только мы сейчас совсем даже не об этом.)

Но сам этот случай для того же Руского языка носит частный характер. Потому как является следствием гораздо уже более общего правила (знания связи), что тогда в нём использовалось. А именно, - сигнал присутствия “а” в Руском языке мог тогда использоваться только на конце объединений (слов). По этой причине все слова в Руском языке начинающиеся на “а” с тех самых пор мы можем считать в нём заимствованными. С накоплением же большего количества знаний в коллективных сознаниях человеки начинают переходить от использования в Языке уже не только отдельных каких-то звуков, а и их объединений тоже. А всё потому, что в Сознании их формы Жизни для контекста Языка возникло тогда знание связи “объединение”.



“Объединение” вообще было первым знанием связи, что возникло по сути в животном ещё “языке”. Потому как знание признака “коллектив” тогда безусловно уже знали и понимали все коллективные животные. Это когда из нескольких животных, - элементов коллектива, - образовывалось их объединение, т.е. уже сам их коллектив. Дело оставалось за малым, - перенести в Сознании знание признака “объединение” из контекста Действительности в контекст уже их животного “языка”. Не обязательно, чтоб во всех животных коллективах тогда появилось своё знание звучания для знания “объединение”, - оно могло иметь там отличные от привычного для человеческого (с именно его органами чувств) восприятия формы, - но то, что такое однажды появляется в коллективах носителей формы Жизни “человек”, так это точно. А уж с появлением в нём знания “извлечение огня” мы можем говорить о существовании знания связи “объединение” в человеческом языке (Языке).
Древние человеки вполне уже себе осознавали, что в зависимости от состава тех или иных коллективов, сами эти коллективы по своим свойствам могут быть очень даже уже разными. Проще говоря, так они осознавали, что состав того или иного коллектива (значение каждого его элемента) определяет так уже всё его (коллектива) значение целиком.

Понятно, что осознание знания “объединение” само по себе произойти не могло. Для этого в вещественной структуре Сознания понадобилось формирование соответствующей вещественной же связи, на которой и происходило потом формирование невещественного знания признака (значения) “объединение” для контекста Действительности. И на сам этот естественный процесс, похоже, у формы Жизни ушёл не один десяток тысяч лет. В то время как для формирования этого же значения, но уже только для контекста Языка, ушло гораздо меньше времени. Потому как знания которым оно в нём соответствовало по своим свойствам очень уже отличались от тех знаний, что человек до этого получал исключительно только за счёт собственных органов чувств. В смысле в формировании новых знаний у него помимо его органов чувств участвовало уже в том числе и его Сознание.

Например то же знание “элемент” вполне себе имеет значение. В смысле так оно соответствует некому знанию признака. Другое дело, что само это знание признака не имеет соответствия некому признаку в Действительности. Т.е. признаку, который мы можем осознать уже с помощью наших органов чувств. А всё потому, что соответствует оно признаку сознания, который если где и существует, то только в нашем Сознании, но никак не в Действительности.

Проще говоря, имея соответствующую вещественную связь с невещественными знанием на ней, человек стал использовать само это знание “объединение” в том числе и для знаний Языка. Которые состояли из знаний звучаний и соответствуовавших им знаний признаков (без разницы действительности или сознания). Теперь же, с использованием вещественной связи и невещественным знанием связи на ней, человек научился объединять и сами эти звуки (знания звучаний), и их значения (знания признаков). И так уже из двух разных звуков с разными значениями он получал одно их объединение с одним каким-то у него значением.

И здесь сразу обращаю внимание на весьма распространённую, к тому же очень грубую ошибку сегодняшних лингвистиков, - объединение (слово) в Древнем языке, это всегда объединение именно только двух значений. Одновременно объединять больше двух значений нам не позволяют возможности у нашего Сознания с его линейным Процессом осознания. А потому абсолютно неверными являются попытки лингвистиков “читать” сегодня значение того или иного слова (объединения) Древнего языка, как объединение трёх и более значений.

Ещё более глупо, - это если сообразовываться с их понятием “корень”, - выглядят попытки лингвистиков искать корень в Древних словах. - Успокойтесь уже наконец, его такого там просто нет и быть не может. “Корень” как таковой возникает уже в контексте “Предложение”, т.е. отнюдь не в Древнем языке, который так является контекстом “Слово”. - Тем более они не представляют, что такое “значение древнего слова”, а потому и несут так откровенную чушь. Впрочем, достаточно уже с них, продолжаем.

Древний язык является так контекстом “Слово” в отличии от всех прочих языков, которые из него и вышли, - все они являются так уже контекстами “Предложение”. А это значит, что только в Древнем языке все звуки имеют собственные значения, в то время как во всех остальных языках звуки собственных значений уже не имеют. Проще говоря, древние человеки разговаривали именно звуками, а вовсе даже не словами. Слова для них были тем же, чем сегодня для нас являются предложения. Но если в контексте “Слово” значение имел каждый звук, то в контексте “Предложение” значение имеет уже каждое слово, но только не сами звуки в отдельности. (Исключениями являются звуки, которые обладают всеми свойствами слов у себя в языках.)

Слова образовывались в Древнем языке по одной и той же схеме, - сначала возникало устойчивое сочетание из двух разных звуков. Интервал между звучаниями у них был такой же, как и у других прочих звуков, которые устойчивые сочетания не образовывали. Другое дело, что использование двух звуков подряд, для возможности осознания их обоих одновременно, требовало от человека формирования в его Сознании такой соответствутвующей структуры невещественного знания, которое бы включало знания обоих этих звуков. И, если для устойчивого сочетания это знание представляло из себя достаточно таки громоздкий циклический процесс, где значения обоих звуков были связаны, скажем так, какими-то окольными путями, то со временем все эти окольные пути в Сознании заменялись на одну единственную связь “объединение”, которая и соединяла оба эти знания звуков и их значения. Так возникало в языке объединение (слово), которому уже соответствовало некое знание признака (значение). Сам этот факт на речи отражался сокращением интервала между звуками до минимально возможного. Так в Древнем языке появлялось слово со своим собственным значением.

Главное, что вам надо сейчас понимать обязательно, так это то, что в Древнем языке одновременно происходили два абсолютно разных процесса, - с одной стороны происходила детализация некоторых из уже существующих звуков, каждый из них на одном каком-то этапе детализации на два новых каких-то звука. А с другой стороны из двух каких-то звуков образовывались тогда соответствующие объединения (слова). Т.е., с одной стороны, человеки за счёт развития речевого аппарата их формы Жизни теперь могли чётче выговаривать уже существующие у них звуки, и так различать в них уже не один какой-то звук, а два. С другой стороны, за счёт использования ими знания связи “объединение” они могли теперь создавать из двух каких-то звуков слова. Именно взаимность двух этих процессов как нельзя лучше соответствовала возможностям нашего Сознания, чтоб на этом этапе детализации Языка (Древний язык - контекст “Слово”), обеспечить посредством его наиболее эффективное удержание в коллективном сознании постоянно только увеличивающееся в нём количество знаний.

Но это, что касается знаний звучаний, потому как со значениями (знаниями признаков) у звуков всё было сложнее. Потому как в формировании того или иного значения помимо самого знания признака участвуют ещё и знания соответствующего его контекста. Впрочем, это тоже очень даже большая тема, а потому и не здесь.

Ещё раз, цель этой главы вовсе даже не рассказать о том, чем является Древний язык, тем более Язык, вовсе нет. Потому как само это знание очень даже всеобъемлющее и формат главы для него никак не подходит. Цель этой главы дать вам возможность более-менее точного осознания значения “Древний” в связи с Языком. Потому как значения придуманных несколько сотен лет назад понятий вроде “праиндоевропейский”, “индоевропейский”, “индоарийский”, и т.д., связанных с Языком, и сегодня ещё так используемые лингвистиками, или ничтожны, или используются в контекстах, в которых они не могут значить уже вообще ничего. Проще говоря, эти и подобные им понятия для осознания и изучения так Языка ровным счётом ничего не дают.

А “более-менее” потому, что здесь я ничего не собираюсь рассказывать вам ни о знаниях связи, ни о знаниях признаков (значениях), ни о знаниях звучаний, ни о том, что есть “контекст”, что значит “гласный” звук и “согласный” звук, или, тем более, что значит “звук”, и т.д. А касаюсь именно только тех знаний, что безусловно помогут вам заявленную в книге тему понять. А это значит, что рассказать о значениях звуков Древнего языка здесь просто необходимо. Но опять же совсем не обо всех, потому как наша тема “Особенности формирования Руского языка”, а вовсе не “Руский язык”.

Итак, значение звука “р” вы все безусловно знаете, - [самец] (чуть позже уже [мужик]). Хотя бы потому, что он присутствует точно в таком его значении ([самец]) ещё в языке животных. И без всяких потом изменений переходит в том числе и в Древний язык. Поэтому так уже хватит о нём.

Значением звука “н” в Древнем языке было [один (из множества)]. Т.е. отдельно он употребляться не мог, обязательно следовало указать с ним и множество, к которому он и относился. Так в слове “один” - {”од(ь)ы” “н”} этим множеством является “од(ь)ы”, т.е. объединение (множество) человеков не одного какого-то коллектива, а вообще всех коллективов (”д”), что тогда уже были, - на конце “од(ь)ы” присутствует признак множественности “ы”. А знание звучания “один” таким образом называло сам элемент этого множества, а именно человека. Другое дело, что по мере увеличения количества знаний, значение “один” несколько расширяется, и так начинает значить уже не обязательно элемент “человек” множества “коллектив (д)”, но и любой другой элемент этого множества тоже. Тем более, что само значение “н” уточнялось в объединении (слове) “один” ещё и за счёт самого его контекста.

Так нам известны такие слова Древнего языка как “Нил” и “Нил”. Но это сегодня они уже имена собственные, а тогда же они были обычными словами. А разные у них значения (знания признаков) при одинаковых знаниях звучаний потому, что использовались они в разных контекстах. Так “Нил”, который использовался в контексте “река”, значил [одна из множества рек], - “ил” здесь множество “реки”. А с учётом контекста “Африка”, в котором он так использовался, само это значение возможно было воспринимать как [единственная (в Африке) река].

Значением же “Нил”, который использовался в контексте “человек”, было [единственный (человек) кочующий (живущий) по рекам]. В смысле так тогда звали человеков, которые в одиночку, а вовсе даже не в составе племени кочевали (жили) тогда по рекам. Таким образом разные знания контекста делали значение одного и того же знания звучания уже разными.

Ещё раз, я вовсе не собираюсь рассказывать здесь о значениях всех звуков в Древнем языке, или, тем более, рассказывать про структуру всго Древнего языка, нет. Это возможно только в формате отдельной книги, а потому и не здесь. Здесь же моя задача была показать на примере отдельных звуков, как формируются значения их объединений в контексте “Слово”, каким и был Древний язык. И только для того, чтобы понятийная “плесень” лингвистиков типа “индоевропейский”, “праиндоевропейский”, “норманнский”, “арийский”, и т.д, не морочила вам голову. В этих псевдопонятиях, большинству из которых не одна уже сотня лет в обед, смысл или ничтожный, или его в них вообще уже нет, чтобы их как-то можно было использовать в осознании Языка. Знание же “Древний язык” безусловно так уже вам поможет в осознании особенностей процесса формирования Руского языка.