Другие правила

     Весна уже затопила все овраги, растревожила всех голубей и напомнила всем людям – пора влюбляться! Прибавилось работы следакам и криминалистам – всплыли и оголились «подснежники». Девушки озаботились гардеробом, женщины – весом. Впрочем, и те и те были хороши, а кто не хорош весною!
   Когда весну ждёшь она обязательно напоминает прошлым. А если несколько забыть, ввернёт «галочку» самостоятельно и у прошлого не спросит. Можно сколько угодно мечтать и заговаривать: «Я обязательно полюблю этим летом, а встречу уже весной!» Но лето пройдёт безоблачно, и весна ничем не порадует. Судьба! У неё иные планы. 
     Некстати сказать, как капнуть на светлый плащ. Вроде и не видно, но ты знаешь. И стараешься скрыть, хоть была это только вода.
   Обронённая нечёткость мысли увела уже давно сложившиеся отношения вдаль. Да такую – концов не сыщешь!

** Из мистики я знаю только одно – любовь. Непонятно как возникает, непонятно куда уходит.
Ничто не притягивает так сильно, как чужие страдания. Мужчин особенно. Они чувствуют этот нажим, это постоянное дёрганье внутри. И принимают это за страсть. Им невдомёк, что любовь уже ссохлась и растворилась в спазмах боли. И не расти ей больше, не восстать. Они идут на зов, они отвечают и вторят ему. И откровенно удивляются, как дети. Если не находят фактических подтверждений интереса к ним. «Как! Я же видел собственными глазами. Она хочет меня!» Нет, не хочет. Она хочет умереть – вот, ровно во вторник, ближайший. А ты мешаешь её намерениям! Ты, со своим природным эгоизмом, возвращаешь её к жизни – вновь и вновь. Когда она так близка к исполнению собственной затеи!. **

     У весны, довольно быстро вытягиваются все соки. Её хватает на март, и то не на весь. К апрелю уже не жаждется обнов и стройности. А мечтается просто о море, о солнце. Как непостоянна и легкомысленна весна! Что и ждать от неё.
     Поговаривают, когда-то одна старая цыганка – вот таким же сухим невзгодным апрелем! - предсказала маленькой белокурой девочке. Что она станет королевой в далёкой прекрасной стране. И это вскружит ей голову. И она потеряет её.. Королеву звали Мария-Антуанетта.
   Гильотина убивает внезапно. Приговорённый ещё готовится к смерти. Но! Холодным полоснуло по загривку. Хруст позвонков, брызги крови и голова катится в корзину. Народ безмолвствует!
Преступник уже не скачет – обезглавленный, всё же – «галлийским петухом» по эшафоту. Безвольное тело, словно мешок, обмякло и привалилось к плахе. А из шеи торчат нити жил, пучки сухожилий, обломки костей.. – всё, чем он жил, из чего состоял.
   Палач плевком воды из ведра замоет лужи подсохшей «голубой» и сукровицы. Голову в пудренном парике наколют в пику, на посмешище – должны же быть у народа доступные удовольствия. Род разделит наследство и выставит следующего. К палачу!
   Белобрысая дурочка-австриячка! Она не хотела ничего плохого. А всего лишь, добавить капельку красоты к уже восхитительному. "Hameau de la Reine" – дивное изобретение изящной королевы. Последней королевы Франции – цыганка забыла это упомянуть. Больше королев галльская земля не рождала!
     Я живо представляю, как её везли на телеге. Через все достопримечательности топкой илистой Лютеции. Мимо терм, базилик, амфитеатров, инсул, мильных камней, лавок и аркад. Как глядела она непонимающе: «За что! Куда!!» Солома колется в правый бок, на лбу ещё горит фамильный гордый синяк. Паризеи – славные милые люди, которым она «не хотела зла» - бросаются фекалиями и катышами конского навоза. И нагло оглушительно ржут! Всё впереди – главное веселье. «Добрые люди» - где-то я уже подобное встречала..
   Когда её повели по ступеням она заартачилась. Всё искала в толпе знакомые лица, хоть одно. Не нашла. И успокоилась. Равнодушно легла под нож, аккуратно – как учила маменька – подобрав кружевные нижние юбки. Ах, невзгода! - холщовый подол длинной поминальной. И закрыла глаза – стоявшие рядом, почти у макушки её, заледенели в священном ужасе. Никогда не видали они прежде такой покорности судьбе. А она уже была там, где Бог распределяет места. В зрительном зале. Чтобы отсмотреть – как полагается! – казнь обидчиков своих и врагов. По нежной белой шее сталь скользнула автоматически – как по мёртвой.
Где это было? Где так было, почему я это помню?.. Не знать. И не надо..
Если бы отдельно взятая голова могла бы улыбаться, она бы улыбалась. Я точно это знаю!

**Между двумя пунктами «возникает» и «уходит» творится форменное безумие – ссоры, примирения, африканские страсти. Измены, подставы, подлоги.. И всё это в пределах крошечной республики «Я-ОНия». В который царит разгул авторитаризма, всплески анархии. И - совсем мало - равноправие всех выборщиков. Так-то!
Казалось бы, повенчайся – скрепи печатью Бога. Но нет – боятся! В Бога уже веруют, в себя – не очень.

Иногда, я чувствую себя «доской почёта». На ней размещают фото победителей и срочные новости. И да, «победителей» - случается – снимают. В чувствах примерно так – ты то на верхушке, то тебя сняли. За что не объясняют и начинаешь задумываться - а зачем прежде повесили. Не ошиблись ли? И невзначай произнесённая – будто вспугнутая – фраза может оказаться ключиком ко всей тайне. И вот ты уже чётко понимаешь, что твоей фотки на доске-то никогда и не было. А только более удачливых участниц забега. А ты – лишь доска, к коей, славных стайеров и прикрепляют. И да, бумажки с требованиями и просьбами «уплатить», «вернуть» и «поприсутствовать».**

     Кабы весна начиналась в феврале, она бы всё успевала. Не прошли и головняки после новогодних и рождественских, как нагрянула новая беда. Пригласили на свадьбу, женихались дети давних знакомых. Такой удачный замут – сватья свои, как родные.. ни книксенов, ни разборок – получился не зря. Детей долго сватали и сводили, и наконец наклюнули любовь. Бывает так, наверное, я не встречала. Чтоб деловое и сугубо суетное сопрягалось с чистыми романтическими чувствами. В моём понимании – бытовуха отдельно, романтика сама по себе. Ну не шьётся просматривание счётов за аренду помещений и глубокие вздохи! Если только по поводу аренды же..
   Церемонию назначили на середину весны. А в конце зимы надо было распрощаться с излишками отопительного сезона, и я пошла в фитнесс. Изнуряя и плача над оплатой, приводила мышцы, мысли и тело бренное в нужный – кондиционный – вид. Как же! Сваты – всё мои одногодки – будут лобызаться и радоваться успешной «сделке». А я грустная стоять в углу. И не радоваться ничему. Месяц упорных тренировок сделал дело. Подтянул, подправил, обхудал. Я уж и платье присмотрела в дорогом магазине, меньшего, чем раньше, размера. Туфли разношенные, но новые томились ожиданиями в шкафу. Сумка прошлого сезона – нарядная, «подо всё!» - притулилась в уголке, на третьей полке. СПА, отдых, отсутствие нервяка – и я, опа! Девочка опять! 
Муж смотрел на мои тщания с сарказмом, почти. Не веря, видимо, в результаты. Но – пустое.. – я давно уже не обращаю внимания ни на чьи «личные мнения». Отдых вытребовала с боем – дела сгустились в аккурат незадолго до чинных мероприятий. Хорошо бы разобрать, растолкать. Но я – неумолимо! – встала на смерть. И отъехала в санаторий. Воды, грязи.. что-то с опорно-двигательным..
Неделя «щастья без никого» - отличный повод поучаствовать в чём-то непривычном. И я участвовала! Конкурсы, дискотеки, опросы населения, диспуты, конные прогулки, уроки акварели.. Всё не охватить, но я и не старалась. Набрала первое попавшее под руку и вскрыла в себе массу талантов. Человечество потеряло в моём лице паганини и шостаковича, мане и диогена, кабалье и карузо. Я пела, танцевала, рисовала и спорила – я жила! Вернувшись, обозрела оставленное и пришла к выводу – что-то изменилось. Не во мне, но со мной!

Обновлённая умом и подвижностью суставов, я всё-таки вгрызлась в лабиринт накопленных проблем. Разрулила непонятки, распутала клубки неоплаченных квитанций и небьющих отчётов. Надавала по *опе нерадивым, поощрила заботливых, привлекла любознательных. К искомому моменту, почивала на лаврах и ждала прибыли.

** Королевская кровь густая и не быстрая. Надо всё учитывать! Глупые правители случаются, но тогда они входят в историю с припиской Безумный. Если бы в династиях попадались бракованные экземпляры слишком часто монархия не удержалась бы ни в одной стране. Но медленный не значит тупой. Медленный значит осторожный – чисто королевское качество! Наивность – прерогатива женщин, хотя и среди них попадались «акулы царизма»! Я с умилением смотрю и вспоминаю многочисленных «вторых», «девственниц», «петровен», «великих».. Они делали мир женским и могучим! Ибо, и мыслили подобно женщинам! Шли на плаху, попадались отравителям, участвовали в переворотах – мир стоит на женском начале и силён этим! А едучи в разбитой повозке к своему концу, лишь попадают в вечность.. Слава женщинам-победительницам! Слава!..**

Реагировать на любой чих в своей компании – это моветон. Я и не реагирую! И вообще, у меня функции куртуазные. Предложить, обсмеять, обмозговать, вывести, почистить и набрать целей. У меня это получается, все довольны! А числиться на собраниях, заниматься рутиной и сквозить рельефом на сходняках – увы, не моё! Скучно и однообразно. Характер не подходящ тратить время драгоценное на то, что любая скворчиха сделать – наклевать! - может. Я, как морской бриз, налетаю внезапно, но надолго. На полдня ровно. Если бы подчинённые привыкли ко мне, примелькалась бы я им. Они б слушаться моего кнута перестали и всё пошло бы вразнос. Появляясь вдруг мечом карающим, я вношу в их жизнь порядок и драйв. «Пусть ненавидят – лишь бы боялись!» Борис Годунов.

   Торжество устраивали в большом ресторан-отеле. Чтоб гости, накушавшись и накричавшись «горько», могли спокойно уснуть в комфортабельных номерах. А не слонялись по дому брачующихся или терялись упитыми в городе. Так все под присмотром, ибо территория закрытая и охраняемая. Ни одну пьянь ни «из», ни «в» не пропустят! Я прибыла заранее, вовсе не по причине почёта или лишних хлопот. Хотелось осмотреть недавнее приобретение – собственность была в том числе и моя. Купили на паях, с ещё одними воротилам гостиничного бизнеса. Я в сделке не участвовала - пустое, светиться ещё! И даже особняки и парк видела только на фотках и роликах. Но мне всё понравилось, и я одобрила покупку. 

Палач долго не решался принять посильное участие в казни. Не потому что чурался королевских кровей или был отъявленным трусом. Просто ему нравилась эта королева. Могут быть и у мрачного человека с лихой профессией свои слабости! Он видел её несколько раз, проживая всё время в Париже и лишь временами пребывая в провинции. Дважды ему попался на пути королевский кортеж. И юная Мари улыбнулась ему из окошка кареты. Он опешил и долго помнил ощущение счастья и чуда, тогда овладевшие им. Второй раз она была хмурой. Её силуэт разглядел он за парчовой занавеской и в тот миг, как экипаж поравнялся, парча откинулась на ухабе. И тонкое белокожее лицо мелькнуло. Она оборотила взгляд нежно-голубых глаз и казалось слеза скатилась по щеке. У него сжалось сердце от сострадания. И ещё, издали он наблюдал, как чета шествует в Королевский театр, на постановку. Давали итальянскую оперу. Ах, как же он хотел попасть на представление! И хотя бы с галёрки снова увидеть её. В муарах шёлка, с мушкой на скуле, под короткой вуалеткой. С веером в аккуратных ручках и в перчатках бледно-серой замши. Она казалась ему ангелом, посланным с небес. Чтобы украсить его несчастную долю.
   Когда в столице начались беспорядки он испугался за неё. Ему безразлична была участь монарха, он полагал его недостойным «ангела». Но беззащитная хрупкая Мария вызывала в давно – кажется, с рождения – огрубелом исполнителе приговоров судорожное желание выкрасть и укрыть. Но как же далеки были его фантазии от несправедливой безжалостной реальности!
Откуда я беру эти подробности? Кто навеял мне их? Разум молчит..   

     Вслед за гусём принесли поросёнка. «Дальше будут перепела на вертеле и кабан в яблоках!» - исподлобья пошутила я. Присутствующие уже осушили не один бокал и пожелали всякого – не поднять! Было шумно, людно, празднично. Оркестр играл венские вальсы вперемежку с попсой. Гости крутили пируэты по залу и подпевали нескладно. Я всё же влезла в платье малого размера и чрезвычайно гордилась этим. Больше гордиться было нечем, и я печалилась о зря потраченном вечере. Скидывай теперь «гуся» в тренажёрке! Потей и мучайся. А он мне сдался?!
  Свояки – нынче же больше, чем деловые партнёры – уже бойко обсуждали будущие совместные планы. По захвату и освоению. «Удальцы, блин! Ушаковы и Ермаки! Всё-то у них «на пять» и без потерь. А я иное слышала..» - мутило у меня крайний кусок свинины. Новобрачные вызывали странную жалость – агнец на заклании. Невеста так и вовсе пробивала на плач. Как и полагается на деревенских свадьбах! Но музыканты – вживе и из свёрстанных бравурных плейлистов, «обручальное кольцо, на-на-на..» - выбивали гору оптимизма. Призывая «танцуй, пока молодой!» Мой благоверный, вбирая все советы по «молодости», приглашал неуёмно подружек молодой жены. И был неотразим и популярен! Я тоскливо пялилась на циферблат часиков и мечтала о койке мягкой и стакане «новотерской». 


** Состоит ли любовь из прощения, невидящих глаз, неслышащих ушей? Нет, нет и нет. Она всё видит и знает. Тогда в чём причина долгих бессвязных отношений, не скреплённых уже ничем?  В ожидании. Чего-то конкретного? Вряд ли, скорее чего-то неизвестного. Можно долго стонать над пустотой в связи, но это ничего не решает. Можно пытаться её наполнить – новым, свежим. Но оно ускользает, не поддерживаемое взаимностью. Отношения требуют паритета, обоюдовыгодности и доверия. Как банально! И как невыносимо трудно!.

Нужно ли – стоит ли – удерживать того, кто так плохо держится сам? На это ответа нет. Можно выпустить из рук и жалеть потом всю оставшуюся жизнь. Можно цепляться и тоже потом сожалеть, упрекая себя в бесхарактерности и за унижения.** 

Когда палач всё-таки согласился, у него образовались твёрдые мотивы. Он знает, как сделать не больно. Ну почти. Она ничего и не заметит, уж он постарается. Маска скроет его физиономию, он не сможет смотреть ей прямо в лицо, ему неистребимо стыдно. Как не было ещё никогда! И он не позволит гулякам и уличным проходимцам глумиться над нею. Он заберёт её останки с собой, он договорится..   

     Я вышла в парк, стало душно. От громкой музыки и обилия народа заболела голова. Захотелось развеяться! Прошлась по аллейке – мимо главного офиса, мимо корпусов - и уж было повернула назад. Как меня привлёк звук тихого разговора. Двое, расположившись под кроной большого дерева, о чём-то переговаривались. Беседа была неспешной, но взволнованной. Женщина – тембр убеждал в незрелости лет - укоряла в чём-то своего спутника, он покорно промычал. Потом ответил и я узнала голос. Одновременно – события развивались с космической скоростью – он обнял девицу и прижал к себе. Она податливо прильнула, подставила, бликующее в дальнем свете фонаря, личико. Потянулась на поцелуй..
Он обжимал её так властно, по-хозяйски. Что я охнула и повалилась к стене административного здания. Оперлась, перевела дух. И, размазывая беззвучные слёзы, принялась вызывать такси. Номер люкс, заказанный специально под мероприятие, оказался не нужен. Или может нужен, но не для меня..»