По следам пропавшего самолета. Встреча с радистом

Глава 23. Встреча с радистом

1

Утром к гостинице «Лена», где остановились организаторы конкурса, приехал Отто Корд на служебном Уазе.
- Мужики, привет, - по-свойски поздоровался он с ребятами. – Карета подана. Поехали!
Пришлось им быстро собираться, на ходу решая, что можно оставить из своего богатого оборудования.

- Давайте я помогу. Отнесу что-нибудь к машине.
- Да нет, мы сами, - стал отказываться Виктор. В итоге Отто доверили штатив и портативный магнитофон.
- Ну вы крутые! И даже две профессиональные японские видеокамеры! Мне такое даже не снилось.

Вторую видеокамеру Виктор купил перед самым отъездом, чтобы подстраховаться при съемке ответственных сюжетов. Ключевыми моментами своей поездки в Якутск он считал встречу с радистом Пелясовым и с геофизиком Скибой, а дальше как получится. С ним согласен был и Павел, где-то раскопавший текст радиограммы, которую радист принял в далеком 1937 году.
- Как тебе удалось выбить машину? - спросил его Орлов, понимая, что не такие они важные персоны, чтобы за ними присылать служебную машину.

- У нас уважают приезжих с «материка», а вы к тому же известные люди: ваш рекламный ролик про то, как можно преумножить свои деньги и разбогатеть, показывают целыми днями по телевизору. Ну как Хан не даст мне машину?! Смешно даже. Да, он просил, чтобы после съемки вы зашли к нам в отдел. Хочет лично с вами познакомиться. Вообще, мой начальник – нормальный мужик, - не с того ни с сего стал расхваливать его Отто. – Раньше он работал в геологоразведочной экспедиции. Ходил в поле и даже открыл какое-то месторождение.

Центральная улица города, по которой они ехали, была довольно свободной.  В обоих направлениях двигались разноцветные «Жигули» и «Москвичи». Редко попадались «Волги» и между ними, как в любом городе, тащились рейсовые автобусы.
- Это что за озеро? – спросил Павел, когда они свернули с главной улицы.
- Заложная протока. Раньше она соединялась с главным руслом Лены и весной во время ледохода сюда заходила вода, а теперь ее перекрыли. Но славу Богу, вода не зацветает. В городе таких проток выше крыше - у Лены широкая долина. А сейчас мы проезжаем якутский госуниверситет. В нем готовят даже врачей и строителей, я не говорю уже о физиках, геологах и математиках. Я специально здесь поехал, чтобы вы посмотрели этот район, по другой дороге вы бы увидели одни деревяшки. Их давно пора сносить, а куда людей девать? Вот и стоят они, ждут своей очереди.

Между прочим, я тоже живу в деревянной двухэтажке. Но у меня хоть есть какие-то удобства, а у большинства все на улице.
Таким было наследие, оставшееся со времен освоения Севера. Поменять все враз не получилось даже в советское время.

- Так, мужики, мы подъезжаем. Коля, остановись за этими сараем, - дал он команду водителю. – В дому близко не подъезжай, а тот дед увидит, что мы приехали на Уазе, чего доброго от своей важности зазнается и все забудет.
Отто предупредил Виктора и Павла, чтобы те не говорили, что они специально приехали издалека, чтобы запечатлеть его для истории.
- Если начнет расспрашивать, в крайнем случае, скажите, что вы с телевидения.   Снимаете фильм о Леваневском. Когда выйдет в эфир, вы не знаете. А то скажи ему, начнет звонить на телецентр, будет выяснять.

Они подошли к длинным, как бараки, одноэтажным домам, стоявшим буквой «Г». От времени они давно почернели, но с виду были довольно крепкими. За ними виднелся пустырь с возвышавшимися антеннами. Отто ушел к радисту, а Виктор с Павлом расчехлили аппаратуру и одну видеокамеру установили на штатив.
- Паша, ты будешь снимать с руки, а Отто мы доверим камеру на штативе и магнитофон. Пока я тут не вижу, где бы можно было нам поговорить. Везде эти страшные сараи, да само место больше похоже на какую-то резервацию.

2

Когда все подготовили к съемке, пришел Отто со стариком. Он был в сером пиджаке, одетом на клетчатую рубашку.
- Федор Матвеевич, как я вам говорил,  мы снимаем фильм о Леваневском, и хотели бы с вами побеседовать, - подойдя к ним, сказал Отто. 
На лице старика проскочила едва заметная ухмылка, по которой можно было догадаться, что он не против, и доволен, что кому-то  понадобился.

-  Ну, я же не знаменитость какая-то, а простой пенсионер, - сказал он  важно, словно набивал себе цену. - Что со мной беседовать?
Они пожали друг другу руки и познакомились. На вид  Федору Матвеевичу, как прикинул Виктор, было за семьдесят, но восьмидесяти он ему дал. Невысоко роста, сбитый и широкий в кости, при этом не толстый и не худой. Для своих лет он выглядел довольно крепким.
- Ох, сколько вас приехало по мою душу! – закачался он из стороны в сторону. – Сроду такого почету ко мне не было. На старости лет хоть кто-то вспомнил обо мне.

Говорил он как бы смущаясь, от этого на лице появилась какая-то заискивающая улыбка. Можно было подумать, будто он приносит им извинения за то, что оторвал от дела.
- Федор Матвеевич, рады вас видеть в полном здравии. Вы молодец! – начал Виктор. – А мы к вам по такому вопросу: в тысяча девятьсот тридцать седьмом году вы приняли радиограмму с терпевшего бедствие самолета Леваневского. Эта радиограмма почему-то не вошла в официальные документы, но о ней упоминают многие исследователи, которые занимались поисками самолета.
- Да, было дело. В тот день  я принимал такую радиограмму. И даже две. Я этого не отрицаю.

- Вот поэтому нам хотелось бы, чтобы вы как можно подробней рассказали об этом.
Сощурившись, тот покачал головой. Было видно, что вспоминать о давно прошедшем ему не очень хотелось.   
- Разговор это не простой и за пять минут я вам всего не расскажу. Говорят, в ногах правды нет, давайте сядем на скамеечку.
Он направился к сараю, стоявшем в длинной шеренге. Все они были как близнецы братья и со стороны казались одинаковыми. К сараю притулилась, такая же почерневшая лавочка. Держалась она на двух  вкопанных в землю столбах.

«Тут фон, конечно, никакой, - сразу оценил Виктор место съемки. – Кадр получится серым. Но другого рядом ничего нет. Может, попросить, чтобы он вынес какой-нибудь столик и стулья? Нет, старика лучше не трогать, а то вообще откажется сниматься. Его надо будет взять крупным планом, а потом снимем антенное поле».
Они быстро переставили аппаратуру, а Отто откуда-то принес деревянный ящик для магнитофона. Виктор ему показал, как работать с видеокамерой и попросил не злоупотреблять зумом.

- Поехали, - дал он команду ребятам и, сев рядом с радистом Пелясовым, начал беседу:
- В Якутске я встретился с Федором Матвеевичем Пелясовым, радистом, который в далеком 1937 году принял одну из последних радиограмм, отправленных с борта Н-209 после отказа мотора.  Это сообщение никто из корреспондентов больше не получил, и оно не попало в число официальных радиограмм, полученных за время полета самолета Леваневского.

- Федор Матвеевич, расскажите, пожалуйста, чем вы тогда занимались, где  работали? - задал он ему вопрос.
Тот начал свой рассказ:
- В 19937 году я работал на радиостанции Главсевморпути. В то время это была  одна из самых серьезных организаций Севера. Незадолго до полета Леваневского меня назначили начальником радиопередающей станции, а до этого я числился радистом. В моем подчинении было десять человек, в том числе моя жена, работавшая здесь же радисткой. Для молодого пацана, каким я был в то время, это было серьезным испытанием.
- А почему именно вас назначили начальником? – спросил Виктор. - Ведь вам в то время было двадцать с небольшим.

- Двадцать шесть, - уточнил Федор Матвеевич. – Почему меня назначили? Да потому, что я был самым подготовленным, самым опытным специалистом. Я лучше всех работал ключом, хорошо знал всю аппаратуру и антенное хозяйство. Когда я окончил училище по радиосвязи, меня сразу направили в Главсевморпуть, а оттуда - в Якутск. Вот так я тут и оказался. И, как видите, до сих пор живу, - добавил он важно. Бывший радист задумчиво посмотрел на поле с видневшимися вдали мачтами, между которыми были натянуты провода. 

- А как вы приняли радиограмму Леваневского? Были ли проблемы со связью? Может, вы вспомните какие-нибудь подробности, происходившие в то время и, возможно, как-то повлиявшие на то, что вы услышали позывные «РЛ».
Федор Матвеевич на секунду задумался и продолжил:

- Накануне полета мне сообщили из Москвы, что двенадцатого-тринадцатого августа через Северный полюс полетит самолет Леваневского и сказали, что нужно следить за эфиром. Весь день тринадцатого августа я практически не отходил от радиостанции. Потом ненадолго меня подменила жена. Всю ночь я снова провел за прослушиваем эфира. И вот рано утром, точнее,  в пять часов сорок пять минут местного времени или в двадцать один час сорок пять по Москве я услышал позывной Леваневского. Принимал радиограмму телеграфом на волне сорок два и пять десятых метра. Слышимость была отвратительная, но я весь напрягся и услышал:

«Идем на трех, снизились, вижу ледяные горы». Как ни прослушивал я эфир, но больше ничего принять не удалось. Вот, как обрезало – только  сплошной треск.
- Федор Матвеевич, может, вы ошиблись? На самом деле это было не «РЛ», а что-то другое. Так сказать, желаемое вы приняли за действительность.
Пелясов насупился и заерзал на скамейке, а потом с обидой в голосе сказал:

- Да вы что, смеетесь?! Я никогда не занимался подтасовкой фактов. Меня учили честно исполнять свои служебные обязанности. Это судебное дело, и я бы на это никогда не пошел. Категорически заявляю, что я принял ту радиограмму, текст которой записал в журнал и передал в Москву.
От волнения он покраснел и тяжело задышал, руки затряслись. От этого он стал похож на дряхлого старика.
- Поймите меня правильно, я не хочу вас обвинять в подлоге, - словно извиняясь, сказал Виктор. Он уже пожалел, что свои сомнения высказал старому человеку. - Просто я пытаюсь докопаться до истины. Дело в том, что этого сообщения с борта Леваневского кроме вас никто больше не слышал. И к тому времени, когда вы приняли радиограмму, самолет уже считался потерянным.

- Содержание радиограммы я сразу отправил в Москву. Меня поблагодарили и на этом дело закончилось. Но в течение месяца я еще прослушивал эфир. Как потом я узнал, мою радиограмму в Центре не признали.
- Ее, возможно, признали, но почему-то не включили в число официальных сообщений, принятых с борта Леваневского, - уточнил Виктор.
- Почему так случилось, этого я сказать не могу. 

- Да этого и никто сейчас не скажет. Почему я так настойчиво вас расспрашиваю о той радиограмме? Если на самом деле с борта Леваневского ушло то сообщение, которое вы приняли, то после официально принятой девятнадцатой радиограммы, которая считается последней, самолет продолжал свой полет. То есть он не упал и не пошел на вынужденную посадку в районе полюса.
 Пелясов задумался, пытаясь вспомнить какие-нибудь детали, связанные с той радиограммой, но на ум ничего не приходило.

«Так вот, оказывается в чем  дело! Я и тогда был уверен, что самолет Леваневского еще летит, они же передали… Но почему мне не поверили?»
- Нет, молодые люди, я честно исполнял свои обязанности, поэтому за правильность принятого сообщения ручаюсь своей головой, - закончил старый радист. 
Виктор помахал рукой операторам, чтобы выключали камеры. К Пелясову подошел Павел и, будто в подтверждение его мыслей, сказал:

- Федор Матвеевич, если бы в Москве  не зациклились на идее, что самолет разбился в районе Северного полюса, откуда пришла аварийная радиограмма, а без паники проанализировали все сообщения, отправленные с борта, и, главное, обратили внимание на радиограмму, принятую вами, то экипаж могли бы спасти. Не хочу об этом даже думать, но, возможно, кому-то было выгодно запутать следы. Самолет Леваневского надо было искать не на полюсе.

3

Отдел научно-технической информации, куда после встречи с Пелясовым, заявилась вся команда киношников во главе с Отто, находился на втором этаже громадного здания геологического управления. Начальник отдела их приходу был рад и, познакомившись, поставил сразу чайник, а Отто куда-то отправил. Был он азиатской внешности, среднего роста, темноволосым с проседью. Короткая стрижка добавляла его лицу строгости. Как он сказал после знакомства, в этом здании работают два человека с похожей фамилией, отличавшейся всего одной буквой в середине.

- Это я – Хан Владимир Александрович, а тот Хон Владислав Егорович. Самое интересное, оба мы руководим  отделами. Я командую информационным, а Хон инженерно-конструкторским. У меня и у Хона в роду были корейцы, но со своей исторической родиной связь давно потеряна, а языка мы не знаем. Хон пониже меня ростом, но по своему богатырскому голосу, я думаю, он мог бы потягаться с самим Левитаном.    

Пока разговаривали, пришел Отто и быстро накрыл стол.  За чаем Хан выяснил их проблемы и сказал, что Скибу он найдет прямо сейчас, а  насчет поездки на Себян-Кюель,  сказать ничего не может.
- Приехали бы двумя годами раньше – все было просто, а сейчас, когда началась великая перестройка с приватизаций, я не владею ситуаций. Вам нужен вертолет. А как его заказать, честно, не знаю. Сейчас за все надо платить. А кто даст деньги на вертолет, если там никто не проводит работы?

Он кому-то позвонил по телефону и вскоре в кабинет зашел худощавый человек среднего роста с седеющими висками. На вид Виктор ему дал лет сорок с небольшим. С первого взгляда он показался ему жилистым и не в меру эмоциональным. Даже ни с кем  еще не разговаривая, он не стоял на одном месте. Поприветствовав всех и обойдя стол, он сел на предложенный стул.

- Тебе повезло, что застал меня в кабинете, - словно набивая себя цену, сказал он Хану. – Только вернулся из командировки в Нерюнгри и дай, думаю, забегу в контору, узнаю новости. И тут ты звонишь.
Хан сделал глоток чая из красивой фарфоровой чашки и поставил на блюдце. Он обжегся, но вида не подал. Посмотрев на Скибу, сказал:
- Анатолий, вот эти молодые люди хотели бы с тобой поговорить.

- А что, они сами не могли меня найти? – довольно жестко ответил тот. – Володя, тебя опять заставили напрягаться, а ты, добрая душа, не мог им отказать.
- Да ладно, тебе! Не лезь в бутылку. Это моя личная инициатива. Захотел помочь организаторам конкурса и великим рекламщикам. Небось, ты видел по телевизору рекламный ролик про то, как можно приумножить свой капитал и разбогатеть?
Скиба что-то неопределенно ответил и, выпив чай, откинулся на спинку стула: 
- Так это они его снимали?

- Правда, класс?! Посмотришь ролик, и сразу хочется бежать в банк, открывать счет. Только, класть туда нечего.
- А-а, тогда все понятно, - вдруг оживился Скиба. – А то я грешным делом подумал, что они с телевидения. Как только увидел видеокамеры, хотел послать всех подальше. И тебя в том числе. Настроение сразу испортилось. Думаю, прошло уже столько времени с тех, когда мы искали борт Леваневского на Себяне, а эти телевизионщики до сих пор меня терзают. Все пытаются докопаться, почему в озере не оказалось самолета, который мы зафиксировали при магнитной съемке.  Я им

говорю, надо было  поднимать его сразу, а не оставлять до следующего года, тогда бы инопланетяне не украли. - На его лице появилась улыбка, брови полезди вверх, на лбу проявились морщины. Довольный собой, он с юмором стал продолжать. – Они мне говорят, ты шутишь. Видишь ли, засомневались, что там замешан неземной разум. А прямо в лоб сказать боятся, что это вздор. Ну как после этого с ними можно разговаривать! Все люди уже знают, что не было там никакого самолета Леваневского, произошла досадная ошибка, а эти, как безмозглые бараны, долбят одно и то же: «Где самолет, куда он делся?»
 
Не дослушав, Хан спросил его, как можно попасть на Себян-Кюель.
- Да ничего проще не бывает, - усмехнувшись, ответил Скиба. - Садишься на старый испытанный Ан-2 – и вперед. Полтора часа лета - и ты в Себян-Кюеле. От Якутска  всего-навсего около  400 километров. А там уже ерунда: до озера километров семь. Ну и вдоль озера до перешейка километров восемь. 
- Далеко! – задумчиво произнес Хан. – Пешком с аппаратурой по жаре идти не подарок. А если полететь туда на вертолете, дорого? Главное преимущество – можно сверху все заснять и в любом месте приземлиться. И еще, очень оперативно.

- С бортами теперь  никаких проблем, плати деньги, и тебя увезут хоть на край света. Это не то время, что было несколько лет назад. Я помню, из-за нелетной погоды в Верхоянье мы просидели в Магане неделю. Был с нами тогда и председатель Себян-Кюёльского сельсовета Алексеев со своей престарелой матушкой. Кстати он мой тезка. Тогда ладно, погода подвела – не так обидно. А вот, если ждешь вертолет в летные дни!  Особенно неприятно, когда ты вылетаешь с поля. Обычно все продукты уже на исходе и нервы начинают сдавать, а ты, как ненормальный, прислушиваешься к каждому звуку. Думаешь, вот он, родимый, летит за нами, а посмотришь на небо – ничего.   

Услышав про вертолет, Виктор заметно успокоился.
«Значит, вертолеты, как летали, так и летают. Только за полет придется платить. Что делать? Будем платить. С Аляской тогда придется пока подождать…» 
- А  что вы собрались там делать? – оторвал его от размышлений  Скиба.
Виктор сказал, что они хотят снять окрестности поселка и само озеро, а также поговорить с людьми, которые были очевидцами поисков самолета.
 – Да какие там люди?! Сейчас там никого нет. Только жители поселка. А что они вам скажут? Вот когда я искал самолет, от поисковиков отбою не было.  Во вторую  мою               
экспедицию набралось больше двадцати человек и среди них - журналистка, кинооператор, фотограф, писатель и даже летчик.  А еще в то время туда прилетела команда Эрнста Мулдашева из Уфы.  Вот были времена!

Неожиданно Виктору пришла идея взять Скибу с собой.
«Он все знает, и люди его наверняка не забыли. К тому же он давно там не был, поэтому будет интересно вспомнить о делах минувших дней. Правда, с этим озером у него связаны горькие воспоминания, но у кого не бывает проколов».
- Анатолий, у меня к вам деловое предложение.
Тот сразу насторожился и, подвинув стул к столу, застыл неподвижно.

- Я хочу пригласить вас слетать с нами на Себян-Кюель. Конечно, за наш счет. Мы туда ненадолго. Кроме вас, я понял, никто не сможет рассказать о поисках самолета Леваневского. Пусть они были неудачными, но тут не ваша вина. Вы же все организовали и провели такую громадную работу, которая не каждому под силу. Без вас делать там нечего.

- В этом что-то есть, – сразу откликнулся он. – Без меня вам придется там несладко. Кстати, а что за конкурс у вас?
Пришлось Виктору рассказать о конкурсе, организованном банком,  и о своем участии в нем.  К его удивлению, тот отнесся к его сообщению положительно.
- Ну, если крутой банк организовал такой конкурс, значит не все еще потеряно. Их коммерческого интереса я здесь не вижу, а вот реклама присутствует. Лучшие фильмы банк покажет по телевидению и тем самым лишний раз заявит о себе. В то же время, благодаря конкурсным фильмам, они напомнят о трагедии Леваневского. Ну что я могу сказать! Неплохая идея. Я подумаю о вашем предложении.