Врожденная сила убеждения

В российском генконсульстве в Сиднее прозвучал тревожный звонок.
-
Кратко опишем, что же такое есть Австралия и Сидней глазами дипломата из северной страны.

Как везде хвастаются сами австралийцы (которых наши соотечественники нежно называют австралами), их страна – это «самая из самых» в Южном полушарии планеты. Да какая там страна – целый континент! Они говорят – самый счастливый, самый безопасный, самый солнечный, самый благополучный. Этот список самости может стать бесконечным.
 
Первое, что же мне приходит на ум, так это то, что Австралия – самая удаленная от остального мира страна. Если не брать Новую Зеландию и другие небольшие, но весьма независимые острова Южной части Тихого океана, то путешествие оттуда до любой другой цивилизации на самолете занимает не менее 8 часов. А до дома – аж двое суток!

Ну а Сидней, где в нулевые служил ваш покорный слуга, поражает сочетанием южной экзотики со вполне себе цивилизованным антуражем: в центре города – небоскрёбы, телебашня, знаменитый мост-«вешалка» Харбор Бридж, Сиднейская опера. Сам город погружен в субтропически-мягкий климат: летом тепло, но жары нет и ты ходишь в рубашке, а зимой дождливо и иногда можно даже надеть и пиджак или легкую куртку.
 
Но самое главное – океан! Он охватывает и пленяет тебя сразу. Бесконечные пляжи, перед которыми на волнах качаются сотни сёрферов, перемежающиеся скалистыми уступами, по которым проложены дорожки для прогулок. Австралийская океанская стихия – это то, что остаётся в сердце навсегда и насытится ею невозможно.
 
Однажды прогуливаясь по прибрежной тропе по направлению к главному и самому знаменитому пляжу Сиднея – Бондай Бич – я вдруг заметил чуть ниже в скалах тростниковый навес, рядом с которым сушилось на веревке незамысловатое бельё. Чуть поодаль было и костровище. Приглядевшись, я понял, что там живет бомж, но как живет! Виду из его логова позавидовал бы миллионер, а свободе – любой житель планеты. Этот бродяга полностью слился со стихией: ветер поёт ему песни, днем ласково улыбается солнце, а по ночам океан рассказывает свои бесконечные истории.

Здание нашего консульства, где компактно живут и работают все сотрудники, находится в хорошем, даже привилегированном районе. Из большинства окон виден Сиднейский залив, по которому ходят огромные океанские лайнеры. С крыши здания в Новый год можно наблюдать знаменитый на весь мир салют.
 
Поутру на балкон прилетают разноцветные попугаи и орут (причем весьма противно) с требованьем пищи. Но поскольку когда мы там жили, делали они это до звонка будильника, то приходилось их отпугивать из сыновьего водяного ружья, которое поневоле превратилось в репеллент двойного назначения. И уже вечерами, сидя на том приснопамятном балконе и приготовив себе какой-нибудь волшебный тропический коктейль, я всеми силами отгонял от себя незаслуженную, липкую и назойливую мысль о том, что жизнь удалась.

Итак…
-
В российском генконсульстве в Сиднее прозвучал тревожный звонок. Но в отличии от анекдота про спасателей (которые, как вы помните, страшно занервничали, но трубку не взяли), в нашем загранучреждении на звонки отвечали всегда. Трель раздалась в моем кабинете - по внутреннему телефону звонил Влад, наш дежурный комендант.
 
Общение Влада с местной публикой проходило достаточно забавно. Основная его профессия была компьютерщик, или как сейчас говорят – айтишник. Но у нас в консульстве он по совместительству выполнял и функции дежурного коменданта - в рабочие дни контролировал потоки посетителей. С нашими гражданами, обращающимися за паспортами и доверенностями, проблем обычно не возникало.

Однако когда приходил уроженец Зеленого континента или некий другой басурман, приходилось переходить на язык Шекспира, который Влад выучил (как он сам считал – почти в совершенстве) по инструкциям к программному обеспечению. Услышав английскую речь по интеркому, он поправлял очки с толстыми линзами и ответствовал так:

- Вот ду ю вонт? - произнося слова жестко, отчетливо и с нажимом. Для того, конечно, чтобы обращающемуся было понятнее и слышнее.

Для иноземного просителя российской визы это звучало примерно как: «Чё надо?». После такого «выстрела» в интерком, австралиец резко отпрыгивал от ворот консульства и в ужасе замирал. Зависала тяжелая пауза.

- Вот ду ю вонт, я вас спрашиваю! – вновь интересовался Влад.

После этого иностранец сразу всё понимал, вспоминая русских головорезов из голливудских фильмов. Многие уходили сразу, навсегда похоронив надежду поехать в Россию. Только через полгода, когда один из дипломатов увидел и услышал, что происходит, Влада попросили поменять приветственную фразу на нейтрально-вежливую: «Хау кэн ай хелп ю?». И поток местных туристов в нашу страну сразу же восстановился. 

Так вот. Влад, уже видно пообщавшийся с посетителем, сказал мне:

- Там один австрал с чемоданом зашел на территорию и просит политического убежища.

Обычно такие ситуации, когда кто-либо в наших загранточках требует политического убежища, разруливаются достаточно быстро. Просителю объясняется российское законодательство, в котором предоставление этого статуса возможно только по прибытии иностранца на территорию России. Посольства или консульства - не в счёт.

Выхожу на лужайку перед входом в офис. На своем чемодане сидит смуглый усатый, явно ближневосточной внешности человек средних лет, на лице его застыла вселенская грусть.

Объясняю ему его права в плане политубежища. Предлагаю покинуть, так сказать, расположение…

- Я никуда не пойду, пока не получу от России защиты своих политических прав. За мной в Австралии ведется слежка, меня здесь травят по идеологическим мотивам, - был ответ. Акцент был не местный – явно иммигрант.

Еще раз пытаюсь донести до заявителя невозможность дальнейшего пребывания на территории российского загранучреждения. Безрезультатно. Уперся, и не в какую.

Перехожу к угрозам:

- Я сейчас позвоню в полицию.

- Звоните, - сказал диссидент с грустной улыбкой, в которой я прочел некое предчувствие им своей дальнейшей судьбы.

Звоню. Достаточно быстро приезжает полицейский автомобиль. Рыжий офицер с шикарной австралийской улыбкой спрашивает:

- Проблемы, сэр?

- Есть немного, - отвечаю, - надо убрать этого человека с нашей лужайки. Сам он уходить отказывается.

- Без проблем! – тут он вдруг замечает золочёную табличку на нашем диппредставительстве и испуганно говорит, - О, это же консульство, иностранное представительство?

- Ну, разумеется, - отвечаю.

Взгляд блондина в фуражке проясняется:
- Это не к нам. Звоните в федеральную полицию. Мы к вам даже зайти не имеем права, - и не успел я что-либо возразить, как его автомобиль скрылся за поворотом. Судя по всему, австралиец опаздывал на свой вечерний сёрфинг, и такой поворот событий обернулся явно в его пользу.

«Вот так оперативность!», - подумал я.
-
Мне сразу вспомнилось недавнее празднование дня рождения моего, в тот момент шестилетнего, сына Никиты. Такие мероприятия обычно устраивались на заднем дворике консульства, в них участвовали практически все дети из дипмиссии и, конечно, их родители. Музыка, поздравления, викторины, ну и тосты. Обычно вечеринка затягивалась допоздна.

На следующий день ко мне подошел Никита и сказал, что когда он вчера вечером в разгаре торжеств обходил здание, то у главных ворот увидел двоих людей в форме. Было уже темно и, скорее всего, «добрые» соседи вызвали полицейский наряд из-за шума. Сам Никита был в праздничном серебряном колпачке и со свистулькой, которые входят в детский набор виновника торжества. С заднего двора, скрытого высоким кирпичным зданием представительства, доносилась разгульная музыка, кто-то пел.
Один из правоохранителей спросил у моего нарядного сына:

- Где твои родители?

Никита, который уже год как учился в местной школе, со взрослой гордостью заявил по-английски:

- Я здесь один, - давая понять, что его родители ввиду праздничных причин уже вряд ли смогут ответственно представлять его интересы.

- А, всё ясно, - сказал второй полицейский.

По всей видимости, они в ту ночь также увидели официальную бронзовую табличку снаружи забора, пожали плечами, признав полную свою импотенциальность перед неумолимыми как рок обстоятельствами, и торжественным шагом удалились.
-
Звоню федералам. Прибывают - их уже трое. Форма посолиднее, чем у обычных полисменов – белая, хорошо отглаженная. Все улыбаются. Объясняю ситуацию.

- Что, не хочет уходить?

Подтверждаю.

- Без проблем!

Далее я лицезрю то, что называется служением высоким гуманистическим идеалам человечества.

Все трое присаживаются на корточки перед продолжающим с надменным видом восседать на чемодане суровым иммигрантом. Главный переговорщик начинает плести тонкую сеть интриг:

- Вы не хотите уходить. Почему?

- Я останусь здесь до получения политического убежища, - звучит ответ.

- Вам уже сказали, что это невозможно.

Молчание.

- Мы могли бы применить к Вам силу, но нам этого совсем не хочется, - заискивающе убеждает офицер. - Уходите по доброй воле.

- Я не уйду.

Такого стиля беседа продолжается полчаса. Затем все трое встают и подходят ко мне. Один из них шепчет, вытирая пот со лба:

- Сложный случай. Придется звать главного суперинтенданта, - в голосе его слышится трепет и благоговейный ужас.

По рации зовут старшего. Он приезжает на солидной машине. Белая форма могучего австралийца отличается особым шиком. На ней имеются особые символы местных силовых структур – золотом отливают галуны и переливчато звенят аксельбанты. Полосы на форменных брюках поражают своей толщиной. Хоть сейчас – на парад! В радужных солнечных очках-каплях отражается вся яркость австралийского буша, а улыбка – в разы шире чем у младших офицеров – обещает немедленное решение всех самых запутанных ситуаций.

- Что, не уходит?

Отрицательно мотаю головой.

- Без проблем! Легче только прогулка в парке, - обнадеживает полицейский начальник.

Однако дальше происходит ровно то же самое. Суперинтендант присаживается «на корты», его примеру следуют остальные его подчиненные.

Дежа вю. Следуют вопросы и ответы:

- Вы не хотите уходить. Почему?

- Я останусь здесь до получения политического убежища.

- Вам сказали, что это невозможно.

На очередную воздушную аллюзию суперинтенданта о применении силы, а также после его же заверений о нежелании это делать, застрявший посетитель вновь дает жёсткий словесный отпор. Австралийские правоохранители - в шоке.

Проходит еще полчаса.

Главный полисмен подходит ко мне, снимает фуражку, вытирает пот со лба:

- Придется еще поработать. Не уходит. Этот человек – живущий на улице бродяга из Туниса. Наши коллеги его периодически прогоняют то с одной улицы, то с другой. Сегодня - особый случай, я бы сказал - нестандартный. Дипмиссия всё-таки.

Отходит, вновь присаживается перед арабом.

- Вы не хотите уходить?

Далее, как у Хармса с падающими из окна старухами: мне надоело на это смотреть, и я отправился обедать, оставив почти безвыходную ситуацию в руках федеральной полиции Австралии во главе с её высоким чином, а также под неусыпным оком Влада.
 
Через два часа мне лично позвонил суперинтендант:

- Проблемы больше нет, миссия с успехом завершена! – звучит в трубке полный гордости и величия голос, - наш подопечный покинул русскую территорию.

- Каким же образом Вам удалось добиться такого впечатляющего результата? – спрашиваю с облегчением.

- Тактика, стратегия и тонкий психологический расчет, - отвечает полисмен. - Всё дело в чемодане, ведь там все его вещи. Рано или поздно он должен был отойти от него по малой нужде. Как только он это сделал, уединившись в ваших кустах, один из полисменов вынес чемодан за пределы консульства. Вернувшийся бездомный, увидев это, выбежал за ограду, где его спокойно взяли мои муниципальные коллеги и отвезли вместе с багажом в безопасное место.

- Насколько безопасное? – интересуюсь с некоторым недоверием.

- На другой конец города, там его высадили на пустыре. Сидней –большой, оттуда ему пешком пару дней идти до вас.

Так закончилась эта история для меня, но с учетом пятничного вечера, уверен, что для австралийских правоохранителей она имела обычное для этого дня недели продолжение. Примерно такое.

-
- Господин главный суперинтендант, позвольте выразить восхищение Вашей работой, - произнес Кевин, один из троих его подчиненных.

- Ладно-ладно, - снисходительно ответил начальник. - Денек выдался тяжелый, сёрфинг из-за этих русских мы всё равно уже пропустили. Давайте-ка все в офис, переодеваемся – и следуем в наш паб на углу. Первое пиво – за мой счёт. Это приказ!

Все трое молодых полисменов – Кевин, Малколм и Джо – уважали своего шефа как за беспримерную стойкость, так и за умение пошутить в нужный момент.

Через час они уже сидели на барных стульях своего любимого паба, перед каждым из них стояло по ледяной пивной «шхуне» (schooner, австралийский пивной бокал объемом 375 мл, прим. автора).
 
Классический австралийский паб не спутаешь ни с мрачным и обитым старым дубом ирландским, ни с каким другим. Иностранца в нем поражает то, что стены этого питейного заведения по всему периметру покрыты мелкой «туалетной» плиткой. Зачем? - спросите вы. А затем – в сиднейских пивных существует негласное правило, что после пяти «шхун» уже можно заказать и «шот» виски, который потом «под настроение» (навеянное, например, матчем местной разновидности регби - «фути» или треком «AC/DC») летит в стену. Естественно, в дребезги. После восьмого пивного «раунда» об плитку разбиваются уже и сами «шхуны». В этой связи переехавший в Сидней еще из СССР наш соотечественник, интеллигентнейший еврей из Санкт-Петербурга и к тому же дирижер одного из немногих в Австралии симфонических оркестров, заявил мне как-то: «У них же в голове – ещё звон цепей!».

Первый «круг» пенных напитков ушел как в песок. Второй – туда же. На третьем Джо, младший из четверки, дерзнул спросить:

- Шеф, часто ли у Вас происходили таки случаи, как сегодня?

Суперинтендант сделал из бокала два щедрых глотка:

- Пожалуй, приятель, ничего труднее и не припомню за все двадцать лет службы. Были, конечно, и чрезвычайные происшествия. Когда я был молод как вы, соседская кошка залезла на дерево в голландском консульстве, пришлось снимать. Она мне еще тогда всё лицо расцарапала. Ну и пару лет назад абориген угнал велосипед из португальской дипмиссии. Велосипед, кстати, потом нашли. Но сегодня была просто жесть!

«Шхуны» следовали своим чередом. Как и положено в начале уикенда, шум и гам в пабе нарастал. Музыка грохотала. Говорить становилось всё труднее. Малколм пошел знакомиться с еле державшейся на ногах девицей в мини-юбке.

- Эй, Малколм, приятель, подгони-ка нам еще четыре шхуны, и не забудь «шоты». Это наш пятый раунд, - грозно воззвал начальник.

Когда Малколм вернулся с горой напитков, могучий главный суперинтендант встал и, перекрывая грохот музыки, протрубил:

- А вы знаете, парни, что мне помогло сегодня обезвредить этого арабского головореза?

Кевин что-то промычал, Джо заинтересованно оторвал тяжелую голову от стойки, а Малколм подумал: «Придется терпеть, отолью попозже».

- Так вот, - продолжал грозный полисмен, - всё что я сказал этому русскому сегодня про тактику, стратегию и прочую чушь – всё это неважно. Это приходит с годами. Самое главное, что мне помогло сегодня, не купишь за деньги и не обретешь с опытом.

- Так что же это? - вложив остатки сил в непослушный язык, спросил Кевин.

- Это, приятель, - суперинтендант осушил стопку, - наша ВРОЖДЕННАЯ СИЛА УБЕЖДЕНИЯ.

- Чиииирс!!! – во всё горло прокричали правоохранители.

И четыре пустых «шота» врезались в покрытую плиткой стену.



Иллюстрация: Светлана Кувшинова



Иллюстрация: Светлана Кувшинова