Детектив по глупости. Ч. VII С погоста в каземат

Какие-то кочки под ногами и где-то над самой головой – уханье филина. Сыромятников аж вздрогнул, перед мысленным взором словно на таблоиде проплыли соткавшиеся из ниоткуда строки: «С охоты возвращается»; и еще вспомнил, что не снял оружие с предохранителя.
 «Черт» – пробормотал и впервые в жизни испугался от того, что ни к месту помянул нечистого. Ага, вот и кресты-голубцы совсем близко. Сжимавшая рукоять пистолета ладонь сама было дернулась перекреститься – как тогда в УАЗе участковый. Наскоро. Вместо этого Сыромятников стер рукавом телогрейки пот со лба и убрал пистолет обратно за пазуху. Ни к селу ни к городу пробормотав себе под нос: «Пуль-то серебряных все равно нет». И ответил самому себя с досадой: «Ну да, мистики тебе тут только не хватало», с привычным уже рефреном: «Детектив хренов». 
Следом рука обратно потянулась за пистолетом, необходимым как казалось той, рационально мыслящей части Сыромятникова,  при осмотре места происшествия в целях установления издававшей нечеловеческий вой личности и вызывавшего суеверный страх у непросвещенного в рамках исторического материализма участкового, вкупе с местным населением. «Дурак», – ответил Сыромятников той, не верящей в потусторонние силы части себя самого, вздрагивавшей при упоминании нечистой силы и едва не перекрестившейся. Впрочем, обратно оружие из-за пазухи извлекать не стал.
Вот он, первый полуразрушенный могильный холмик с покосившимся и потемневшим от времени и таежных дождей  резным  крестом-голубцом, двускатной, поросшей мхом, крышей и сколоченной из полусгнивших досок домовиной. Одна из составлявших ее крышу досок  разломилась на две части и провалилась внутрь.
Сыромятников остановился перед самым погостом, словно перед незримой стеной – гранью, которую не стоит переходить. Вновь в запыхавшейся всклоченной голове промелькнуло трезвое: «Возвращайся. Мартыныч вот-вот приедет. Еще успеешь добежать обратно. Потом вдвоем спокойно съездите и все здесь осмотрите». И уже убеждая то ли самого себя, то кого-то в себе – того, кто как ненормальный, ведомый по убеждению того, рационально мылящего ученого, глюками, приперся спозаранку на кладбище, чуть ли не умоляюще произнес: «Обещаю!»
Некоторое время Сыромятников стоял перед этой самой незримой гранью, запихнув руки в карманы джинс, восстанавливая дыхание и слушая как сердцебиение приходит в норму. Остывавшее после казавшейся уже нелепой беготни тело постепенно окутывал утренний предосенний таежный холод, сдобренный исходившей от прелой листвы сыростью, заставивший застегнуть пахнущую сенями телогрейку на все пуговицы.
Когда детектив было решил и в самом деле вернуться, средь покосившихся  крестов раздалось знакомое: «Помогите». И снова – эхом. Хотя и близко. Совсем.
Не оставляя себе время на раздумья и не желая слушать доводы разума, Сыромятников, вопреки самому себе – тому, словно утратившему власть над собственной волей,  ехидному цинику и рационально мыслящему историку-медиевисту – шагнул за невидимую грань. На память пришел виденный давным-давно, в коммунально-квартирном детстве, по черно-белому «Рекорду»,  эпизод из «В мире животных». Запомнившийся. Когда лягушка, кажется даже крича, загипнотизированная, шла в пасть удава.
Ничего не произошло. Погост как погост, с теми же самыми полуразрушенными и поросшими темно-зеленым  мхом домовинами – некоторые из них были с окошками – и покосившимися старыми крестами-голубцами. Старый почти заброшенный погост, на котором давно уже никого не хоронили. С пожухлой прелой листвой под ногами, прорастающими тут и там елями и едва заметными тропами  между полуосевшими могильными холмиками, за которыми давно уже никто не ухаживал. Подле некоторых могил виднелись грубо сбитые и полусгнившие скамеечки. Привычных оград не было.
Оглядевшись и уже почти уверившись, что ему послушалось, Сыромятников, где-то в собственных глубинах терзаемый угнетениями совести перед участковым, который уже вот-вот скоро заедет за ним и примется в недоумении его искать, собрался было возвращаться, вдруг увидел тень. Тотчас исчезнувшую. Даже не исчезнувшую – растворившуюся во вдруг не пойми откуда взявшейся – вроде ж не было миг назад – пелене тумана, словно наброшенной чей-то незримой рукой. «Прям белый саван какой-то» – подумалось некстати и заставив поежиться от вдруг запродиравшей, даже через телогрейку, зяби уже не только внешней, но и внутренней.
«Черт» – вновь произнес Сыромятников, и вновь как-то неуютно стало  внутри. Тень в отличие от царства Морфея, на этот раз соткалась совсем рядом. Спотыкаясь и не глядя под ноги, обходя могилы, Сыромятников ломанулся в сторону видения – вот оно было, рядом совсем. Продравшись через колючие еловые ветки, будто его не пускавшие, детектив оказался посреди погоста, подле небольшой часовни, со ржавой коричневой крышей и покосившимся крестом на единственном деревянном сером куполе.
Никого. Вдруг за спиной он…  Ну, почувствовал  чей-то взгляд. Резко обернулся. В двух шагах стоял Хуан Перес де Реболледо, в черной кирасе с вмятинами, и поднятым взведенным  арбалетом.  Со все тем же, как и тогда, в проводниковском купе, искаженным злобой лицом на фоне черной как смоль густой бороды. Он до того нелепо смотрелся в своем облачении на старообрядческом погосте, что Сыромятников даже не испугался, не выхватил пистолет, а принялся судорожно протирать глаза, ущипнул себя за кисть и сделав все же по инерции шаг назад, оступившись и провалившись в незамеченную им пустую могилу.
Летел долго, хотя успел же увидеть: поросшая перемешанным с прелой листвой мхом яма было неглубокая совсем. Что-то невнятное и непонятное с ним творилась. И сознание вроде не терял и в забытье не впадал. Пока летел, головой вниз, перед глазами словно в калейдоскопе проносились: в поздних уже сумерках моросящий дождь на пути к вокзалу, молчаливая спутница по купе с закрытым вуалью лицом, незнакомая пара в вагоне, он сам в ставшим родным научно-исследовательском  зале «Ленинки», обложенный книгами и с едва освещаемым настольной лампой под зеленым железным абажуром, лицом, строго произносящей: «Ни дождя, ни пассажиров в вагоне не было!», проводник-стажер, УАЗ участкового под осенним ливнем, мокрые, с толстыми каплями дождя, ветви деревьев в предосенней тайге, и морошка, на сборы которой обещал Сыромятникова свозить Мартыныч.
Сознание работало яснее ясного. Только все эти образы мешали сосредоточиться и оценить обстановку. Хотя чего тут оценивать – с прежним ехидством подумал детектив. «Падаю. Хрен знает куда».
Как очутился в темном и сыром каземате, Сыромятников сам толком себе объяснить не мог. Но судя по всему, грохнулся с какой никакой высоты – плечо под телогрейкой и свитером ныло и спина побаливала. Огляделся. Низкий сводчатый потолок. Застеленный прелой соломой каменный пол. Окон не было. Даже маленьких решетчатых. Быстро привыкавшие к темноте глаза разглядели прикрепленную к стене палку, на конце покрытую смолой – погасший факел. А под ним – силуэт, прислонившийся к стене и вытянувший ноги. В новых ботинках.
Нет, в темноте Сыромятников никакой обуви вообще не разглядел, просто догадался, что перед ним тот самый белобрысый литеха. Живой. В этом детектив тоже был уверен, хотя опер не шевелился.
– Слышь, командир – неожиданно для себя в стиле Мартыныча и как будто бы не он, а Сыромятников лет двадцать отпахал участковым в предтаежных деревнях – шепотом заговорил, – Просыпайся давай.
Источник: Продолжение следует
9 – 14 сентября 2022 года Чкаловский