В этой нескончаемой бездонной синеве... продолжени

В ЭТОЙ НЕСКОНЧАЕМОЙ БЕЗДОННОЙ СИНЕВЕ

(продолжение)


«- Любишь Шагала?
- Люблю. Такой и должна быть любовь — плывущей по тёмному синему небу.
- С козой, играющей на скрипке.
-  Ну да...  без козы-скрипачки и счастья не бывает...»

(К/ф «Notting hill»)

***


        Прошёл год после моего странного знакомства с бабочкой по имени Светка и нашего с ней совместного удивительного полёта. Сколько всего случилось за это время. Были и печали, были и радости.  Длинная и дождливая осень сменилась переменчивой и капризной зимой.  За зимой долгожданно, как ни банально,  вступила весна, которая по началу одаривала солнечными тёплыми денёчками, затем откатилась обратно в зиму, а потом ухнула со всего размаха и уже не останавливалась, пока не пришло лето, отодвинувшее повседневные городские дела до осени. Я упаковал для работы  компьютер, собрал рыболовные принадлежности и уехал в деревенский дом.
     Несколько дней  потребовалось на приведение хозяйства в порядок, после чего  наладил старый дорожный велосипед и отправился проведывать окрестности.
     Всё было, в общем, как всегда. Те же поля с уходящими к горизонту лесозащитными полосами, та же меандрирующая широкая река с осыпающимися и, пусть на чуть-чуть, но отступающими каждый год берегами, то же высокое небо с  пролетающими неспешно цаплями, тревожно-кричащими чайками, озорными ласточками и парящими  в поисках добычи ястребами. Всё обычно. Это радовало и давало ощущение незыблемости и разумности устройства  окружающего мира да и целесообразности себя в этом мире.
     Я съездил к железнодорожной станции и убедился, что магазины, расположенные на площади около неё, тоже на месте; проведал местный рынок с поднявшимися до почти столичного уровня ценами; заехал в раскинувшийся недалеко от железнодорожного полотна лесок, где уже поспевала малина, а на опушке  краснели ягодки землянички; повернул обратно и направился через посёлок к высокому холму, с которого открывался вид  на поля,  на  лес вдали и на реку, петлями уходящую в ту сторону горизонта,  откуда по утрам показывался пунцовый диск солнца.
    Постояв некоторое время на вершине холма, я спустился к проходящей недалеко асфальтовой дороге и по ней покатил  в сторону плотины, где обычно рыбачил. Слева и справа от дороги тянулись распаханные луга, с одной стороны упирающиеся в реку, а с другой в озеро. Вокруг озера куполами возвышались старые вётлы, и я, заглядевшись на них, не сразу сообразил, что рядом со мной что-то происходит. Я повернул голову и обомлел. Параллельным курсом в нескольких метрах от меня летело...  даже не знаю, как сказать. Облако? Туча? Стая?  Летели бабочки. Сколько их было? Сотни, тысячи? И все, как одна, - шоколадницы. В местных краях я уже сталкивался с подобными явлениями — некими экологическими взрывами. Но те встречались, как правило, в лесу, в местах, отдалённых от населённых пунктов. А здесь - прямо около трассы. И что уж совсем удивительно, они летели с той же скоростью, что ехал я и совсем близко. Создавалось ощущение, что это скопище шоколадниц меня сопровождает. На какое-то мгновение от удивления я даже перестал крутить педали, но тут от стаи отделилась одна из бабочек, подлетела ко мне и села на руль.
     - Ну, чего задумался? - прозвенел тоненький и показавшийся мне знакомым голосок.
     - Светка? Ты ли это?
     - А то.
     - Как же ты узнала, что я приехал?
     - Да вот, узнала, как видишь.
     - Но ты же...
- Да знаю, знаю. Хочешь сказать, что бабочки так долго не живут? Живут, ещё как. К тому же не забывай, что я не простая бабочка, а... - Светка на мгновение задумалась.
- А какая? - невольно вырвалось у меня.
- Какая? Дай подумать. Я - избранная.
- Кем?
- Ну не знаю. Кем-то. Может, и тобой...
В этот момент велосипед въехал в одну из колдобин, которыми был покрыт ветхий и уже много лет нуждающийся в ремонте асфальт, и меня подкинуло в седле.
     - Ой, - вскрикнул я и чуть не выругался.
     - Чего кричишь? Подумаешь, эка невидаль. Ну колдобина, ну старый асфальт, давно не ремонтированный. Можно подумать, что первый раз видишь и попадаешь. Это тебе не небо, где... - Светка слетела с руля и села на козырёк моей бейсболки. - Помнишь, как мы летали?
     Конечно, я помнил. Год прошёл с того необыкновенного дня, но я всё помнил. И как сидел в саду под яблоней, держа на коленях компьютер и сочиняя очередной роман, который так и остался незавершённым. Как ко мне на руку села красивая  тёмно-коричневая бабочка. Как я  несколько раз подбрасывал её  в воздух, стараясь прогнать, но она  упорно возвращалась ко мне на руку, словно на давно облюбованную взлётно-посадочную полосу аэродрома. Как потом бабочка заговорила со мной, и я никак не мог поверить в реальность происходящего. И как  я, благодаря моей новой знакомой, поднялся в воздух, и мы полетели... Я всё помнил. Помнил её - кроху, порхающую вокруг меня и готовую помочь, поддержать меня в любое мгновение. И наш полёт. И козу, парящую над лесом  и играющую на скрипке. Я помнил, как мы оказались в окружении ласточек, стрекоз и бабочек; в окружении летающих влюблённых пар — юношей и девушек, держащихся за руки и поющих под скрипку какую-то необыкновенную песню. И как эту песню запели мы со Светкой... Я всё прекрасно помнил...
     Погрузившись в воспоминания, я влетел в другую колдобину и чуть не свалился с велосипеда.
     - Ну что же ты? Какой неловкий, - Светка закружилась вокруг моей головы. - Смотреть всё-таки надо, куда едешь. Так и разбиться можно. Тоже мне велосипедист выискался.
     Я ничего не ответил, только чертыхнулся пару раз и потёр ударившуюся о раму велосипеда коленку. Так и правда можно разбиться, подумал я и нажал на педали. Бабочки, сопровождавшие меня всё это время, зависли  рядом, создавая своими многочисленными крылышками лёгкий ветерок и едва уловимый звук, напоминающий удивлённый ропот. Когда я поехал,  бабочки последовали за мной.
     - Куда направляешься? - Светка опять уселась на руль, пошевелила усиками, словно определяя, в нужном ли направлении едем, затем сложила крылышки и, перебирая лапками, развернулась в сторону движения.
     - К плотине.
     - И что ты там потерял? Себя?
     - Почему себя? - вторая часть  вопроса несколько смутила меня и заставила задуматься.
      А на самом деле, чего я туда еду? Посмотреть, как вода скатывается с уступа? Так это я не раз видел. Ничего выдающегося в этом зрелище не было. Купаться я не собирался. Тогда зачем? Кажущийся  наивным вопрос вдруг оказался не таким простым. Неожиданная мысль возникла в сознании - я бежал. Бежал из пустого дома, от одиночества, от тоски, которая давно поселилась в душе и, хоть не была такой разрывающей, как несколько лет назад, но никуда не делась — саднила незаживающей ранкой и постоянно давала о себе знать. В очередной раз я отчётливо понял, что мои занятия, работа, обязанности есть всего лишь средство убежать от себя, от своей незатихающей боли, которая  вызвана другим человеком, возможно даже не подозревавшего об этом, вернее — не подозревавшей. И причиной тому была не угасшая, несмотря на то, что прошло несколько лет с нашей последней встречи и состоявшегося разговора, любовь. Она крепко держала меня в своих оковах и не отпускала ни на минуту. Говорят, время лечит. Возможно. Возможно для кого-то это  так. Но меня оно не лечило. Да и от чего? Я не был болен. Наоборот, физически я себя ощущал превосходно. Просто однажды посетившее и захватившее чувство по-прежнему переполняло и просило выхода, которого не находило. И это мучило и угнетало...
     - Почему себя? - я повторил вопрос.
     - Мне так кажется. Ошибаюсь? - усики бабочки активно зашевелились и заходили из стороны в сторону, словно маленькие антеннки, ищущие нужную волну.
 - Нет, не ошибаешься. Угадала.
 - Я не угадываю. Я знаю.
 - Знаешь?.. Знаешь... Что ты знаешь? Что можешь знать? - иронично заметил я. - А впрочем... Кстати, а куда ты летишь? - мне хотелось сменить  тему. - И эти бесчисленные бабочки. Кто они?
     - Это — мои детки, их возлюбленные, детки деток и возлюбленных, детки деток деток и  так далее. А летим... - Светка замолчала, подбирая слова. - А летим туда, - и она указала усиком в сторону виднеющейся вдали голубой полоски леса. - Мы же с тобой туда уже летали.
     - Неужели козу слушать?
     - Козу... И не только...
     - А что ещё?
     - Ещё? - Светка опять задумалась. - Ещё со мной прощаться.
     - Как это — прощаться? Ты же — избранная.
     - Избранная. Но всему приходит своё время. И избранным тоже. Вот прилетим туда, послушаем козу-скрипачку, потом дам возможность очередному потомству появиться на свет и уйду...
     - Куда это ты уйдёшь? - невольно вырвалось у меня, но я тут же понял, что  сморозил глупость. Ох уж  мой язык. Иногда казалось, что он живёт своей собственной жизнью, так как порой городил такое, что мне потом долго приходилось стыдиться сказанного.
     - На кудыкину гору. Ты что — дурак? Такие вопросы задаёшь. Не знаешь, что ли, куда люди уходят?
     - Так это... - чуть было снова не сморозил я, на что Светка только пошевелила усиками.
     - А знаешь что?
     - Что? - Светка расправила крылышки, подставив их изрядно припекавшему солнцу.
     - Можно с вами?
     - Куда?
     - Туда, - я махнул рукой в сторону голубой полоски. - Тоже хочу козу слушать.
     - Летать-то не разучился? - в голосе бабочки послышались ироничные нотки.
     - А я с тех пор и не пробовал. Но ты же рядом. Поможешь.
     Я отчётливо вспомнил тот прошлогодний летний день,  cебя, поднимающегося над яблоней, уменьшающееся в размерах кресло с лежащим на нём компьютером и  звонкий голосок порхающей вокруг меня Светки: «Ты летишь, летишь. И не бойся ничего. Я ведь - рядом, я - с  тобой. И если что, всегда помогу... Я — с тобой.»
     - Ты не забыл, что летаешь  только, когда любишь? Только тогда.
     - Не забыл. Я...
Бабочка не дала мне договорить.
     - Знаю, можешь не продолжать. Я про тебя всё знаю. Ещё с прошлого года... А велосипед куда денешь? Жалко. Вещь всё-таки.
     - Так я же потом обратно на нём...
     - Э... обратно-то не получится.
     - Как это?
     - Вот так. Только туда. В небо. И навсегда.
     - Но как же?
     - Выбирай. Тебя никто не заставляет, - бабочка развернулась на руле в мою сторону, и мне показалось, что она пытливо вглядывается в мои глаза.
     - Выбрал, - неожиданно для себя сказал я. - Выбрал. Ведь настоящая любовь только там, на небе? И с козой, играющей на скрипке. Как ты тогда говорила? «Без козы-скрипачки и счастья не бывает»? Точно. Не бывает. Лечу с тобой. Хочу, чтобы была любовь, настоящая. А где же ей быть, как не на небе?
     - Тогда вперёд. Быстрее.
     Я со всей силы нажал на педали, и мы помчались сначала по асфальту, потом съехали с него на просёлочную дорогу и понеслись через поле, заросшее тысячелистником, колокольчиками, ромашками и цикорием, сопровождаемые тёмно-коричневым облаком бабочек -  Светкиным семейством. Мои ноги отчаянно работали, а Светка сидела на руле и своим видом, своими усиками, устремлёнными вперёд, напоминала фигуру, вырезанную на носу парусного судна, мужественно встречающую накатывающуюся волну.
     Когда мы подъехали к опушке, Светка слетела с руля и произнесла:
     - Тут. Подожди. Я не долго.
   Она пролетела вдоль кромки поля и, выбрав самый высокий  куст цикория, уселась на один из ярко-голубых, словно маленький кусочек неба, цветков. Её окружили бабочки, и весь куст превратился в большой  шар, состоящий из коричневых и голубых точек, внутри которого Светка оставляла очередную частичку себя. Через некоторое время шар разлетелся на тысячи маленьких порхающих осколков, а  с цветка слетела главная героиня события — Светка. Она приблизилась ко мне и уселась на руль, расправив крылышки.
     - Ну вот. Главное дело сделано. Теперь можно и в путь. Поехали.
     - Куда?
     - Вон к тем берёзам, - и Светкины усики повернулись в сторону находящейся в нескольких сотнях метров берёзовой рощи. - Там так хорошо. Смотри, какая трава высокая, шелковистая  и берёзы плакучие. Красиво...
     Светка замолчала, сложила крылышки и замерла, будто в ожидании. Я сел на велосипед и покатил прямо через поле к роще. В ней остановился, аккуратно положил велосипед на траву и опустился рядом. Я смотрел на молчащую и всё ещё сидевшую на руле Светку, затем перевёл взгляд на порхающих невдалеке над высокой, волнами перекатывающейся травой, бабочек, на колышущиеся ветви плакучих берёз и дальше —  вверх, на синеющее в просветах между деревьями небо.
     Вдруг, где-то в вышине возникла слегка уловимая мелодия. Я прислушался и различил отчётливые звуки скрипки, которые с каждой минутой становились всё ближе и ближе и, наконец, оказались почти над нами.
     - Что это? - спросил я. - Неужели коза?
     - Да, - тихо сказала Светка. - Пора. Ты готов?
     - К чему?
     - Лететь.
     - Лететь? - близость предстоящего события испугала меня. - Уже? Так быстро?
     - А чего тянуть? Серьёзные решения надо принимать быстро. Думать можно долго. А решать быстро. Ты же, вроде, решил?
     - Решил, - неуверенно сказал я и задумался — решил ли? Сказать-то я сказал, а решить? А что, собственно, меня здесь держит? Пустой дом? Близкие люди, которых давно со мной нет? Работа? Моя любовь, которая тут, по всей видимости, никому не нужна? Так что? Что же? Я неожиданно  отчётливо понял, что ничего не держит. Настолько отчётливо, что мне даже стало как-то не по себе. Меня ничего здесь не держало.
     - Решил, - уже твёрдым голосом сказал я. - Решил. Летим.
     - А твой велосипед?  Ты же его любишь.
     - Светка, милая моя Светка. Есть вещи посерьёзнее велосипеда. Но я готов их оставить. Что же тогда о какой-то железке говорить, хоть и любимой? Оставлю тут. Пусть лежит среди травы и берёз. Авось подберёт какой-нибудь хороший человек и получит радость. Вот он удивится. Правда?
     - Правда, - ответила Светка. - А любовь? Твоя любовь к...
     - Так она же останется со мной. Навсегда. Что ещё нужно? Небо, полёт и любовь. Прекрасно...
     - Прекрасно... - грустно ответила бабочка. - Тогда полетели. Нас уже заждались.
     - Кто?
     - Мои детки, их возлюбленные,  влюблённые пары, которых пока не видно, но они — там, в небе летают и поют и коза. Коза, играющая на скрипке. Слышишь, какая пронзительная и  чудная мелодия льётся?
     - Слышу, слышу. Я уже давно её слышу.
     - Тогда оставляй велосипед, прощайся и — вперёд. Помнишь песню: «Вперёд и вверх, а там...»
     - Помню, Светка, конечно, помню. «Вперёд и вверх, а там...»
     Я встал с травы.  Раскинул в стороны руки. Поднял к небу голову и пропел дорогие с юности слова: «Прощайте вы, прощайте. Писать не обещайте, но обещайте помнить и не гасить...» В этот момент я почувствовал, как ноги оторвались от земли, и я начал быстро подниматься.  Мы оказались над деревьями и полетели в направлении  парящей в воздухе и играющей на скрипке зелёной козы, вокруг которой собрались многочисленные пары держащихся за руку влюблённых. Там были не только  юноши и девушки, но и люди весьма почтенного возраста. А около них кружились ласточки, стрекозы и огромное количество бабочек. Я оглянулся и посмотрел вниз. Лежащий в траве велосипед, уменьшаясь в размерах, превратился в маленькую точку и скоро исчез, растворившись в зелени принявшей его травы.
    - Ну вот мы и дома, - сказала Светка и запела. Я ещё раз посмотрел в сторону исчезнувшего в траве велосипеда и, больше не оглядываясь и ни о чём не сожалея, запел вместе со своей спутницей и вместе со всеми.
     И снова мы пели о чистом небе, о солнце, о воле, о радости, о счастье...   А потом, не переставая петь, помахали всем собравшимся над лесом:  я — руками, неожиданно ставшими очень похожими на крылья, а Светка — своими маленькими шоколадного цвета крылышками — и полетели дальше, удаляясь от земли, от леса и от козы, играющей на скрипке.
     Мы устремлялись в бесконечность и пели о любви — той самой настоящей любви, когда летаешь. О любви, которой, конечно же, не бывает без козы-срипачки, и которую повстречать можно только здесь — в этой нескончаемой бездонной синеве...


Июнь — июль 2013. Озерицы.