34. Кто сможет вернуться

Глава 21. Ася

Всю дорогу с речки я раздумывала о медальоне и о том, мой ли это, уж очень похож, или Илья тоже связан со всеми этими эмоционально-гармонизационными делами, и у приборов универсальная форма. Думалось и о том, случайно ли ребята здесь или нужно было прислать их именно ко мне, и чем это грозит. После встречи с Альбертом и поездкой на Север так и не надела свой передатчик, но переживала, что это неправильно и, возможно, он чрезвычайно важен для кого-то. Но Альберт уверил меня, что не имеет значения, чей медальон носить. Всё равно дальше сотрудничать с этим полупрозрачным человеком (наверное, это была голограмма) не захотела. Мутный какой-то, хоть и прозрачный.

Меня, когда уже попала в прошлое, просили относиться к медальону бережно и, по возможности, вообще не снимать. А я мало того, что сняла, так и не надела больше, положив на дно коробки. На душе тогда было ужасно скверно. Ничего позитивного в себе откопать не могла, и не хотела, чтобы этот депрессняк чувствовали другие. Сунула его в коробку с рукописью.

Рукопись эту нашлепала в первую же зиму после возвращения в прошлое на раздолбаной пишущей машинке в универе. Мы подолгу вечерами толклись на кафедре и не спешили домой. Вспоминала, иногда по несколько раз перепечатывая одну страницу. Надписала и положила к прошлым своим книгам. Хорошо, на чердак дачи никто никогда не заглядывал. Вот бы удивились, увидев там книги, датированные 2018 годом.

Но не об этом сейчас хотелось думать. Что из факта появления этих странноватых ребят вытекает? Что их появление принесёт в дальнейшем? То, что мы просто расстанемся через месяц, я теперь не верила. Сейчас особенно чётко стала видна их непохожесть на того же Шурика или Андрея, да и других знакомых парней. Они отличались, пока не могла сформулировать конкретно. Это различие исходило не от их якобы длительной жизни на Памире, это было другое. Сильные, знающие, как поступить в той или иной ситуации, сторонящиеся общения, вернее, не любящие общие пустые разговоры, как будто не умеющие их вести. Когда их пытались втянуть в обсуждение чего-то, не связанного с приспособлением к жизни на природе, они говорили, что упали с Крыши Мира и пока ушибленные и восстанавливаются. Отшучивались. Ничего, завтра поговорю с Ильей. Он из братьев наиболее социальный. Ярослав меня немного смущал. Если Илья внимательно присматривался ко всему и ко всем, то Яр, даже во время «армагеддона» обработки обращал внимание только на меня. Другие его не интересовали. Это казалось странным и подозрительным. Он не смотрел на меня заинтересованным мужским взглядом, как иногда Шурик, но пристально и внимательно, отчего я немного терялась.

Утром, после развески веревочных лестниц, я отправила Шурика и Яра по одному маршруту, а сама с Ильей пошла по-другому.

Когда мы остались наедине, спросила без экивоков:

– Теперь, может, расскажешь, кто и вы и что вам от меня нужно? Честно, без вранья. Я не маленькая девочка, и готова услышать даже нелицеприятные вещи.

– Долгий разговор, Ася, присесть бы где-нибудь. В лесу не остановишься, комары загрызут моментально, только движение и спасает.

– Хорошо, выйдем по этой просеке на край насаждения, там и поговорим, – быстро сообразила я.

Мы, молча, дошли до зарослей терновника, окольцевавших весь лес, продрались через него и оказались на чудесном пригорке в жёлтых пятнах адониса и караганы. Илья бросил свою штормовку и предложил присесть. Он явно тянул время, не зная с чего начать. Я решила помочь, и, присаживаясь на курточку, спросила:

– Откуда вы появились, ребята, только правду. У меня самой столько скелетов в шкафу, что чужими трясти не собираюсь. Лишнего никому не расскажу. Объясни, что от меня надо и откуда медальон.

Илья посмотрел, вздохнул и решился:

– Ася, мы приехали познакомиться. Медальон твой, и его носителем теперь выступаю я. Передаю эмоции человеку, которому они крайне необходимы. Без них он очень страдает. Твоя поездка с его конкурентом едва не стоила ему жизни. Кстати, будет настроение, расскажешь, где тебя носило.

– Допустим, поверила, медальон очень похож на тот, что носила в последние годы, но как он попал к вам, и главное, знакомиться приехали откуда и зачем?

Илья постарался отвечать внятно и по мере возможности подробно. Я слушала и терялась от ирреальности услышанного.

Он рассказал, что они из будущего, что там всё не так хорошо, как хотелось бы. Поведал, что людей после эпидемий осталось совсем мало. Остальные сидят по домам в бесконечном локдауне, боясь заразиться, и так привыкли к этому состоянию, что уже ничего не хотят предпринимать, чтобы изменить существование.

– В мире всё автоматизировано, зарегулировано и стерилизовано, – продолжил Илья. – Человека за эти годы приучили к мысли, что дом –единственное безопасное место на земле, и всё, ну почти всё, что ему интересно, он может получить, не выходя из помещения. Свои эмоционально-духовные, познавательные потребности и потребность в общении можно удовлетворить через гаджеты и телевидение. Пищу и необходимые вещи доставляют дроны. Многие сексуальные удовольствия получают с имитаторами партнеров, а если хотят секса с живым человеком, то долго переписываются, обсуждают и согласовывают встречу до мелочей. Обзаводятся справками о том, что не инфицированы, и только после этого встречаются для соития. Институт семьи практически не существует. Дети рождаются крайне редко, чаще от искусственного оплодотворения. Все духовные потребности удовлетворяются ЭМО передачами. Где-то так. Подробности излагать долго, но отвечу на интересующие вопросы.

Я слушала и верила каждому его слову. Когда жила в прошлой жизни, тенденции к подобному развитию истории проявлялись в том или ином виде. Мир катился к тоталитарному глобализму и уничтожению человека как личности. Конечно, это были только намётки, тенденции, что во времена Ильи получили полное развитие. Стало невероятно грустно, что мои внуки обречены на такую жизнь.

Правильно ли я сделала, оставив детей одних в том времени? Этот вопрос грыз, съедал меня постоянно, особенно после возвращения в город. Я скучала по ним. Тогда я им была не нужна, а вдруг бы всё изменилось. Вдруг?

Дом с прежней обстановкой, как консервный нож, вскрыл мою броню. Да, я помогла сестре не разрушить её жизнь ранней беременностью. Она вскоре просто рассталась с тем парнем и укатила учиться в Москву в институт физкультуры. В этой жизни фигурное катание она не бросила. Уже хорошо. Я, конечно, изменилась, на многое стала смотреть как на ничего не стоящую ерунду. Помогла матери восстановиться после инфаркта. Но я нынешняя плохо стыковалась с реалиями прошлого. В университете я старалась не казаться сбежавшей из ретро заповедника, но удавалось не всегда. А сейчас, начав заниматься диссертацией, вдруг заскучала, возникло чувство, будто я пыталась восстановить карандашные линии, стёртые когда-то ластиком. Получалось плохо.

– И как тебе у нас? – спросила, покусывавшего травинку, и пристально рассматривая профиль Ильи.

Он ждал совсем другой реакции на свой рассказ. Вероятно бурной, не верящей, удивленной. Моё спокойствие его дезорганизовало, но он ответил, повернув голову, и изучающее глянул прямо в глаза:

– Своеобразно. Всем живущим здесь свойственно проявление необычно ярких чувств. Позитивных или негативных, но, в основном, равнодушная реакция на события отсутствует. Мне интересны их мысли и выражение отношения к разным ситуациям. Главное, что изменения присутствуют, нет глобальной медвежьей спячки, как у нас. Даже ваши опустившиеся алкоголики порадовали меня проявлениями пусть не совсем достойных человека поступков и желаний.

– Неужели? И не побрезговал передать эти ощущения для своего реципиента? Вдруг отравится? Я, когда стало вконец худо, сняла эту железку. Побоялась отравить человека. Или они уже не люди, а, Илья?

– Люди, другие, но люди, и по моему небольшому опыту общения совсем не плохие. На их беду, они от нас зависят, и без подпитки погибнут. Вот такие дела, Ася. Уверен, что Алан (так зовут парня, с которым ты была связана) не отравился от не слишком позитивных современных твоих мыслей, привык. Ведь твои воспоминания о прошлой жизни, тоже не только прогулка по цветущей полянке с лилиями. Прости, но мы читали их с Яром. И после этого собрались ехать сюда. И да, хочу тебе сказать новость – ты моя прабабушка. Прошу любить и жаловать, – и смешно кивнул головой.

Я покраснела. Господи, что только я там не понаписывала. И эти «внучки» ковырялись во всех моих воспоминаниях, сомнениях, высказанных желаниях. Стыдно-то как! То, что кто-то незнакомый, находящийся непонятно где, воспользовался моими эмоциями, меня как-то мало волновало, но вот живой «внучок»… Господи! Почему? И по какой линии родственник – дочери или сына?

Продолжение следует