Над судьбой. Том третий. Глава пятьдесят первая

 

Старый мустанг почуял воду. Он стал стричь ушами, жадно втягивая воздух раздувшимися ноздрями.
Уже который час всадники двигались строго на закат солнца, не сбиваясь с курса. В этом месте Извилистая река делала большую петлю, перерезая дорогу отряду. Старик подал знак, все спешились. Мальчик-ути, ещё не прошедший Посвящения и не имеющий пока имени, был послан проверить брод.



Старший из краснокожих подошёл к пленнику, выверенным движением быстро развязал  пропущенный под брюхом скакуна и стягивающий ноги кожаный ремень. Затем тут же прикрепил его к правой лодыжке и, стянутым шнурком, кистям рук. Пленнику предложили воды и щепотку сушёного бизоньего мяса.



Привязав его к дереву, краснокожие легли полукругом, безмятежно всматриваясь в облака; уставшие воины полностью полагались на чуткость мустангов. Жадно напившись воды, скакуны бросились щипать молодую зелёную травку, едва успевшую пробиться сквозь перепревшие прошлогодние листья. Ивы низко склонили над водой отягченные набухшими почками ветви, в воздухе пахло весной.



Послышался лошадиный топот, это был мальчик-ути. Обменявшись двумя-тремя фразами, краснокожие стали быстро собираться в путь. Все четверо пересели на отдохнувших заводных скакунов, и колонна из восьми лошадей и четырех всадников тронулась к броду.



Туго привязанный к мустангу,  Дениэл Уайт с трудом мог сделать малейшее движение. Тело онемело, каждый шаг скакуна невыносимой болью отзывался в спине и голове. Никто из конвоиров не пытался заговорить с ним, и было непонятно, знают ли они хотя бы слово по-английски.



Солнце закатилось быстро. Густела таящая опасность темнота, но краснокожие не собирались разбивать ночлег, отряд неумолимо продвигался вперед.



Похолодало. Лосиная куртка, брюки из оленьей кожи и мягкие мокасины всегда надежно защищали следопыта от предутренней прохлады, но, лишённый возможности двигаться, он почувствовал озноб. Старый охотник прекрасно знал, что ожидает  человека,   потерявшего  контроль над своим телом;  усилием воли  Уайт   заставил  кровь двигаться быстрее.



Преодолев ещё один брод, отряд выехал на невысокий пологий холм. То, что увидел  Денни внизу, поразило его воображение. Это был город. Предрассветные сумерки расступались и, окаймленные первыми золотистыми лучами восходящего солнца, дома в ночной дымке тумана казались прозрачными и невесомыми.



To там, то здесь вырисовывались контуры непонятных построек.  Волонтёр еще никогда не видел ничего подобного. Но сметливым умом разведчик быстро уловил — это были доменные печи, огромные  сооружения для выплавки чугуна. «Неужели всё это принадлежит краснокожим?!» — ужаснулся он.



Подъехали к небольшому зданию из сырцового кирпича, стоящему на самой окраине города.
Рядом с домом находилась глубокая яма с отвесными стенами, верх был накрыт жердями.  Уайта быстро опустили  на дно ямы. Старик и молодой раненый воин удалились, оставив охранять  Дена лишь одного подростка.
 


Острый Нож был личным врагом Быстрой Пумы, врагом ирокезов. Для алгонкинских воинов он являлся просто пленником, сотни которых давно уже стали своими. Таких много доставлялось вглубь страны, где они весьма быстро пополняли ряды объединенного народа. Но  Дениэл этого не знал.



«Через несколько минут город проснётся, —  лихорадочно ловил обрывки   мыслей Уайт, — меня передадут тюремному начальству и тогда…».


 Мозг  работал    молниеносно: «Армия Венса всё ещё блуждает в лесах. За это время  индейцы не один раз, очистят мой череп от растительности! Эта яма вовсе не тюрьма, а всего лишь временное пристанище для задержанных. Значит, выбраться из неё можно. В конце концов, мальчик — это же не охрана. Ведь его оставили для приличия, на всякий случай, просто даже из уважения к статусу пленника.  В городе, скорее всего, очень мало воинов, старики да раненые.  Остальные на тропе войны».
 


Острый Нож ухмыльнулся. Он вспомнил как Ползущая Змея   спас его, вызволив из окружной тюрьмы.  Пионер так до конца и не смог разобраться, на кого же всё-таки рассчитывали строители этого сооружения. Вряд ли кто из постояльцев, убедившись в «особой прочности» здания, решился  бы задержаться в нём надолго.



Ползущей Змее не понадобилось три пары откормленных волов. Да и часовой видно только и ждал, когда его треснут по затылку. Слегка оглушив охранника, краснокожий просто-напросто привязал аркан к решётке и конь одним махом вырвал её.



Перед таким серьезным делом старый друг  Денни не мог отказать себе в двух-трех добрых глотках огненной воды, и поэтому был весел и словоохотлив.



Увидев высунувшуюся из окна голову, как всегда покрытую меховой шапкой, он, радостно улыбаясь, выпалил скороговоркой: «Если мой бледнолицый брат желает дождаться утреннего приёма пищи, он, конечно же, может сделать это. Но, всё-таки, не лучше ли удовлетворить голод молодой олениной? Тогда нас ждут леса!» Ещё долго смеялись над окружным судьей два неразлучных друга. В тех местах Уайт не показывался уже никогда!



Да, шанс сбежать от индейцев у следопыта всё же был.  Дениэл не сомневался в том, что ждёт его в плену. Между жизнью и смертью он выбрал жизнь. Хотя руки волонтёра были туго связаны, путы не стягивали ног, и свобода движений значительно возросла. Он стал быстро приседать, подпрыгивать, встряхивать ногами, напрягая и расслабляя мышцы.



Мальчик-ути, сидевший на краю ямы, с удивлением смотрел на пленника. Движениями Острый  Нож стал показывать, что хочет пить. Подросток лёг на жердь, свесился вниз. В руке он держал сосуд с водой, изготовленный из плода удлинённой тыквы.



Как цепной пёс, напрягая последние силы, ринулся следопыт на свою жертву!  Крепкие зубы вонзились в запястье. До спазма в мышцах мёртвой хваткой сжал он челюсти, и своим весом увлёк индейца вниз, на дно ямы.



От неожиданности и резкой боли,  тот не успел даже вскрикнуть, но всё же сумел смягчить падение, чудом успев  упереться левой рукой в грудь Дениэла. Нанеся несколько ударов ногой по голове и рёбрам, волонтёр склонился над почти бездыханным телом. Забрав у врага  нож, зверобой  тут же  затолкал  его в щель между брёвнами.



 Уайт ясно осознавал — отчет его времени пошел с того момента, когда он напал на краснокожего. Но знал он и другое — суета при спешке только вредит.


Разведчик повернулся к ножу спиной, он не первый раз делал это. Затёкшие руки плохо слушались, но всё же путы поддались. Выхватив у поверженного противника томагавк, Ден про себя отметил: «Французская работа, в колониях такие не делают».



 Волонтёр занёс своё оружие над жертвой, но  в последний миг опустил его. Краснокожий казался совсем юн, не мог причинить никакого вреда, и, тем более, лежал без сознания. Яма была обшита гладко оструганными бревнами. Прислонив бесчувственное тело к стене, следопыт мягким кошачьим движением оттолкнулся от ненадёжной опоры и, подпрыгнув,   вонзил томагавк в стык между брёвен.



Схватившись за топор левой рукой, Уайт аккуратно ввёл лезвие ножа в щель на локоть выше томагавка. Крепко держась за топор, другой  рукой Уайт сжал   рукоятку ножа.   Осторожно, боясь разрушить эту ненадежную конструкцию, Ден   подтянулся и, резко оттолкнувшись от стены, повис на одной из жердей, накрывающих яму. Вытащив нож из щели, следопыт привычным движением заткнул его за пояс.



Волчьим чутьём старого охотника,  пионер уловил, что за ним кто-то следит!  Шум в яме, не сомневался волонтёр,   конечно же, легко мог привлечь какого-либо старика, непригодного для войны, но всегда готового поохотиться. Однако был уверен Уайт, индеец, боясь ошибиться, обязательно немного выждет. Держась одной рукой за жердь, следопыт попытался выдернуть томагавк. Но, сразу это не удалось.



Он всё же смог высвободить топор и, повесив на него свою потёртую кожаную шапку, выдвинул это сооружение вверх.
Тут же со свистом её насквозь пробила стрела. Краснокожий угодил в ловушку! У разведчика  оставалось всего несколько мгновений,  но их вполне хватило.



Одним движением  Уайт раздвинул жерди и оказался наверху. Индеец прикладывал вторую стрелу к тетиве, он не успел. По самую рукоятку нож вошёл прямо в сердце. Врагов разделяло всего лишь семь шагов,  Дениэл не мог промахнуться!



Рядом у коновязи стоял мустанг поверженного мальчика-ути. Взлетев на конский хребет, следопыт стал ожесточённо стегать скакуна. Не привыкший к такому обращению, удивлённый мустанг рванул галопом.  Острый Нож мчался к броду, необходимо было оторваться, пока преследователи ещё не кинулись в погоню.
* * *



За пару сотен шагов до переправы  Ден  загнал скакуна в реку и, держась за гриву, поплыл по течению. Выйдя из воды, он немного покружился на лошади, путая следы.


Брод  пересекала нахоженная тропа, устремляющаяся  на восток. Как вдоль северного, так и вдоль южного берегов Извилистой реки краснокожие перебрасывали свои отряды навстречу армии Венса.  Пионер взял курс строго на север, он готов был сделать огромный крюк, чтобы остаться живым.



Вряд ли враги быстро разберутся в переплетении следов, полагал   волонтёр, уже не связывая особых надежд с армией Венса. После того, что  Ден  увидел в городе краснокожих, он мало сомневался, в поражении британцев. Следопыт надеялся только на себя, и это  удесятеряло силы.



Полоса леса вдоль реки быстро кончилась и перед  Уайтом открылась бескрайняя прерия, покрытая бизоньей травой. До самого горизонта, куда ни кинь взгляд, не было видно ни деревца, ни кустика.  Денни стал безжалостно стегать мустанга, спасти его мог только этот конь.  Уайт должен был раствориться в бескрайней безжизненной пустоши, затеряться в ней как песчинка!



Солнце поднималось, наступала жара. Обессиливший мустанг перешёл на шаг, движения   становились вялыми, он выдыхался.


Хотелось пить. Желание нарастало, жажда начинала терзать. Конечно, где-то в оврагах прячутся родники, знал следопыт. Но он привык к жизни в лесах,  и в прерии поначалу просто растерялся. Восстановить силы  Острый Нож мог, лишь насытившись влагой. Он чувствовал запах родниковой воды, ощущал  во рту её  незабываемый вкус.   От этого жажда становилась ещё нестерпимей.



Измученный конь из последней надежды превратился в излишнюю обузу.  Ден подвёл его к неглубокому, густо поросшему травой оврагу, и коротким точным ударом топора в голову повалил   на землю. Тут же он быстро перерезал животному сухожилия на ногах и вскрыл артерию на шее. Затем   припал губами к надрезу и стал поглощать кровь.



Мустанг умирал медленно. Горячая кровь толчками двигалась по телу. Следопыт  заставлял себя насыщаться этой приторно-солёной жидкостью до возможного предела, в ней было его спасение.



Постепенно судороги делались всё слабее, и  мустанг замер  навсегда. Денни отрезал часть задней ноги, и аккуратно завернул её в конскую шкуру. Вскинув на плечи лук и колчан, он поправил нож и томагавк, и осторожно поднялся на край оврага. Уже с расстояния в десять шагов разглядеть труп лошади было нелегко.



Довольный своей работой, Острый Нож быстрым размашистым шагом направился на восток. Старый лесовик привык к длительным пешим переходам. «Враги на равнине могут быть только конными, -   анализировал обстоятельства  Уайт, - я замечу их первым и успею спрятаться».



Чутким ухом зверобоя  Ден различил едва уловимый звук. Он не мог ошибиться! Это была вода. В месте, где ложбина переходила в овраг, из-под земли бил небольшой ключ, увлажняя мхи, питая травы и кусты. Источник был любовно обложен камнями.



«Похоже, краснокожие нередко делают здесь привал», - отметил Острый Нож, рассматривая  многочисленные следы людей и лошадей.  Родник являлся началом ручья, стремящегося к Извилистой реке.



Риск попасть на глаза врагам был слишком велик, и волонтёр  не стал спешить. Спустившись по течению шагов на пятьсот, он обнаружил уходящий в сторону зигзаг оврага и решил, что лучшего места для отдыха ему не найти.



Склон был обрывист и отлично прикрыт виноградной лозой. Суглинок легко поддался топору, каждый удар приближал Дена к цели. Вскоре узкая ниша длиною как раз в рост охотника была готова. Землю, вырытую из нового убежища, он аккуратно опустил в ручей, и следов работы не стало видно.

* * *



Две бессонные ночи и безудержная скачка  окончательно измотали  Уайта. Не успел он растянуться в своей походной постели, и  насладиться  ощущением безопасности, как тут же погрузился в глубокий сон.



Дениэл принял все меры предосторожности, а в остальном полагался на волю божью.  Он вырос в лесах и о Боге имел самые смутные представления, тем не менее, больше надеяться было не на кого.



Красноватый диск солнца уходил за горизонт, его последние лучи рассеивались в облаках, пеленой затянувших небо. Уайт проснулся. Проспал ли он несколько часов или более суток,   пионер не знал.



Надвигалась зловещая темнота. Она могла смутить кого угодно, но не  Острого Ножа.  Он великолепно ориентировался в кромешной тьме. День — время земледельца, всегда отягченного работой. Как и для воина, для охотника желанна ночь.



Свежий ветер принёс с реки ночную прохладу. Бесшумно ступая мокасинами по молодой траве, немного ставя ступни ног внутрь и опираясь лишь на носки, следопыт плавной походкой краснокожего заскользил вдоль ручья. Он был уверен, что в темноте сможет преодолеть сторожевые дозоры противника, и, если не удастся выйти к своим, до рассвета снова надежно спрячется. Вдали показался едва уловимый огонек.