Любовь, весна и кошки. Эпизод 2

- Послушайте, товарищ Воробей. Нет у нас других фильмов. Один - о разводе супругов,  второй - "Государственная граница". Все. Других нет. - Развел руками киномеханик, молодой человек лет тридцати, снимая  с головы кепь и присаживаясь на кресло в темном кинозале. - А вы требуете другого. Ну, нет ничего больше.

- Ещё раз говорю: я на это детей не приведу. - Нахмурившись и нервно теребя пионерский галстук на шее, ответила вожатая отряда имени Антикайнена. Высокая девушка, примерно двадцать три года. - Развод им неинтересен,  а "Государственная граница" - надоела. Другие нынче потребности у молодёжи. Другие.

Она убрала за ухо тёмные волосы, спадающие до плеч. Острый подбородок и гордо вскинутая голова. Чёрные, умные глаза, смотрящие в самую душу. Любопытные. Искренняя, почти детская, немного стеснительная улыбка.
Киру любили. Где бы она не была. За твердую, понятную и принципиальную позицию. За чувство юмора, умение слушать и слышать. Три года университетской жизни она срубила махом и перевелась в Москву, но жизнь в столице  не восхитила. Оставшиеся студенческие годы будущий педагог доучивалась дома, после чего планировала ехать в южные республики.

- Ладно, давайте так. - Девушка шмыгнула носом и положила руку на плечо киномеханика. - Поищем что-то другое, ладно? Киносеанс завтра, я тоже помогу.

- Спасибо, Кира Валерьевна. - Протянул молодой человек, улыбнувшись. Козырнув пионерским жестом, девушка открыла входную дверь и на полном ходу, "лоб в лоб", столкнулась со стремительно влетевшей в помещение Целиной. После оглушительного хлопка обе отлетели в стороны: Кира - в объятия киномеханика, Роза - в руки Щекочихина.

- Ооо, Буранбаева, куда же ты летишь?! - Потирая ушибленный лоб, воскликнула вожатая. - Вот же сила богатырская, а!

- Ууу, у нас там все такие. - Простонала, закрыв глаза, Целина. - Слабых Сериков в костёр кидают. Шишак теперь будет! Чего встал, как тебя там, Щеко, Щеко, ай. - Махнула рукой девушка. - Неси носилки, йод и кумыс.

. - Размечталась. - Поморщилась Кира, выпрямившись. - Вы вообще кто, товарищ? - Обратилась она к Щекочихину.

- А я его на границе нашла, смотрю,  валяется, думаю, дай заберу, пригодится. - Хохотнула Роза, так пихнув Борю в бок, что тот подпрыгнул на месте, едва удержавшись на ногах.

- Буранбаева! Ты где должна быть сейчас?! - Уперла руки в бока Кира, взглянув на наручные часы.
- Где, где? В Кзыл - Орде! - Округлила глаза Целина. - Я ему говорю: не пойду за тебя, а он мне: будет дочь, назовём Салтанат! Салтуха, е моё! И говорит, дом построим, будет Салтанат - Сарайе! Я аж протрезвела, чего, говорю, сарайе? Сатана в сарае?! Нет, ну, ты представь!

- Ааа, Буранбаева! - Воскликнула Кира, заткнув уши руками. - Иди к детям!!! У тебя сейчас корпус улетит к чертям, они же не спят! Роза!

- Все, Уарабей, иду. - Повернувшись спиной к двери и открыв её ногой, Целина вывалилась из здания. Киномеханик побрел к себе в каморку.

- Уф.- Вздохнула Кира и уселась в зрительское кресло. - Так. Все по порядку. Кто, откуда и куда? - Подняла она глаза на Борю.

- Прибыл из Ленинграда.- Щекочихин снял со спины рюкзак и присел рядом

- А чего в Карелию-то?

- Сказали ехать подальше, намного далеко уехать не смог, душа не позвонила, вот я и... - Боря уставился в тёмный экран. - Прибыл на перевоспитание.

- По статье 'Контрреволюция"? - Улыбнулась Кира. - За антисоветский мятеж?

 -Почти. - Рассмеялся Боря. - Да, пустяки. Поддался духу перестройки и одолжил у друга Солженицина. "Раковый корпус".

- О как. Перестроились? - Хмыкнула Кира, нервно поправляя волосы. -Да, вот, встал на путь исправления, к вам приехал, товарищ...

- Кира. - Кивнула девушка. - Воробей, Кира Валерьевна.

-А, Уарабей…

- Я ей устрою! - Рассмеялся Кира, стеснительно прикрыв рот.

- Целина - это наша юмористическая передача. - Очень добрая и, по сути, безобидная, но характер дюже колючий. Она у себя в Кзыл-Орде отметелила соседку за то, что та младших обижала. Только та непростая оказалась. Вот, товарищ Буранбаева теперь тут- на краю света. Так и живём, товарищ…

- Борис. - Не сводил с неё глаз Боря, почесывая светлый затылок. - Щекочихин, Борис Валерьянович.

- Как Лещенко? - Улыбнулась Кира так искренне, что Боря покраснел. Они болтали минут пять, а будто были всю жизнь знакомы. Доселе таких чувств Борис не испытывал. - Да, но это он, как я. - Ответил Щекочихин. - Я учусь на инженера, буровые установки, но душа, Кира Валерьевна, тянется к другому. И, думаю, нас с вами ждёт большая эпоха перемен. Советская экономика стагнировала... -

Так, все. - Подняла руку вверх Воробей. - Становится соучастником я не собираюсь. Ой! - Воскликнула она от неожиданности, когда к ней на колени запрыгнул большой, рыжий кот. - Это что за чудо?

- Это мой. - Ответил из-за стенки киномеханик. - Феликсом зовут, как Дзержинского. Он безобидный, ласку очень любит.

- Какой ужас. - Ласково  поговорила Кира, почесывая зеленоглазого кота по горлу.  -Зовут, как главного НКВД-шника, да? - Рыжий лев в миниатюре довольно замурлыкал, усаживаясь удобнее. - Нас расстреливать не надо, ладно?

- Теперь соучастником стал я. - Улыбнулся Борис, забрав кота к селе на колени. - Мой остался в Ленинграде, и ты теперь будешь мне товарищ, Феликс Эдмундович.

- Котовод? - Улыбнувшись, спросила Кира, облакотившись на спинку кресла и подперев голову рукой.

- Коты - это наше все. Без них жизнь была бы скучнее. - Ответил Боря, потрепав рыжего по загривку.

- И без кошек тоже. - Кивнула Воробей, и потянулась, пытаясь погладить кота, когда их руки едва заметно соприкоснулись. Оба, покраснев, отвернулись в сторону экрана. Тёплая, подумал Боря. Одумайся, сказал он себе. По телу пробежала дрожь. Лёгкая, приятная. - Моя Изя тоже осталась дома, общаемся в письмах. Через маму.

- Да, коты - это высшая форма изобретения Бога, если такой, конечно, существует. Согласно марксистской теории.

- Кошачий Бог существует. - Поднялась на ноги Кира. - А кошки - совершенны. Идёмте, товарищ Щекочихин, Борис Валерьянович. Проведу вам экскурсию. Потом решим, куда вас определить.

-Ну, Роза предлагала отвести на границу...

- Я ей дам. Она мне всех женихов распугает.

Хлопнула дверь. Рыжий, спрыгнув с кресла, неспеша подошёл к хозяину и, мурлыча, потерся об руки.

"Ну, страсть как хороши". Сказал, глядя на экран, киномеханик и, улыбнувшись, поправил светлые волосы.