Живёт уходящий август. Повесть. Глава 6

     Надо было идти на вахту. Но не хотелось страшно. Сильно болела голова. Но он встал, сделал несколько приседаний, пошёл, умылся. Позавтракав, как всегда, бутербродом с маслом и чаем, поднялся на капитанский мостик, чтобы немного освежиться на лёгком ветерке. В рубке около пульта стоя что-то писал в вахтенном журнале Белый.
     – Доброе утро, – поздоровался Новиков.
     – Доброе. Выспался? – спросил с ехидцей капитан.
     – Выспался.
     – Да-а, ну дали вы вчера. Целую попойку устроили.
     – Да я, можно сказать, там и не был, – начал, было, оправдываться Сергей, но Белый его оборвал.
     – Не был? Был! Что это за бордель такая на судне? Нет, даром вам это не пройдёт! Ишь, чего удумали!
     Белый продолжал ругаться. Новиков спокойно слушал и молчал. "Капитан, конечно, прав. Но ведь день рождения у парня! Был бы Жадов дома, разве вот так получилось, а тут... Из комсостава никто и не вспомнил, что Тольке девятнадцать. И вообще, кому здесь до него дело?" Это больше всего и зацепило Сергея, и он не сдержался, вступил в спор с Белым.
     – Николай Фёдорович! – обратился к капитану, когда тот немного успокоился.      – Вы уж извините Жадова. У человека день рождения был всё-таки.
     – А чего ты за него заступаешься?
     – А кто за него ещё заступится? Механик, что ли?
     – Ну, это не тебе уже судить.
     – Может, и не мне. – Он помолчал. – Николай Фёдорович, можно мне с вами начистоту поговорить?
     Белый внимательно посмотрел на него и проговорил:
     – Валяй, – усмехнулся.
     – Мы, считай, уже полнавигации проработали.
     – Ну и что из этого?
     – Живём мы все вместе, вместе за одним столом едим. Можно сказать, одна семья у нас.
     – Одна, конечно, – твёрдо заявил капитан.
     – Вы извините меня за откровенность – семья у нас очень плохая!
     – Это почему же?
     – Я, конечно, молод ещё. Может, не всё понимаю. Но я научился ценить одно хорошее качество у людей.
     – И какое же это качество?
     – Доброту. Я считаю её главным в отношении людей. А у нас на судне её нет. Есть только зависть друг к другу и даже злость.
     Капитан задумался, посмотрел сначала на собеседника, потом перевёл взгляд на проходивший по реке танкер.
     – Да, может, ты и прав, Сергей. Но что тут сделаешь? Люди на судне все взрослые. Их уже не перестроишь. У всех сложная жизнь. Хоть механика возьми. Он с мальчишеских лет на судах. Видел немало грязи и несправедливости. Вот и ожесточился. Ухова тоже немало перевидала. У Кутнякова, считай, жизнь не получилась тоже. Это я говорю не в оправдание себе. Я, конечно, виноват во многом. Многое зависит от капитана, как он сумеет дело поставить. А у меня сейчас главная забота, чтобы план выполнить, чтобы премию вы получили.
     – Но разве в нашей жизни это самое важное?
     – А как же? По выполнению плана судят обо всей команде. Выполняешь – значит, команда дружная, работает слаженно, а если нет...
     – Значит, у нас дружная команда? Мы ведь план выполняем.
     – Знаешь, Сергей. Ты, я вижу, парень неглупый. Я не хочу тебе ничего доказывать. Ты кое в чём, конечно, прав, но молод ещё. Не всё понимаешь.
     – Ясно, Николай Фёдорович. – Новиков помолчал. – Вы не можете мне ответить ещё на один вопрос?
     – Давай. Отвечу.
     – Я вот всё не могу понять. Я работаю в машине по собственному желанию или это моя обязанность?
     – Тебе говорят – ты и работай, – помедлив, ответил Белый.
     – Интересная постановка вопроса, – усмехнулся Сергей.
     – А что? Тебе не нравится?
     – Вы мне ответьте на мой вопрос, – стоял на своём тот.
     – Значит, тебе не нравится? – начал злиться капитан. – Ну что ж, я тебе могу устроить так, чтобы ты отрабатывал по восемь часов в сутки, как и все, а не слонялся без дела целыми днями!
     – Между прочим, на других судах из наших ребят никто не работает в машине, а я... Все смеются просто надо мной.
     – Так тебе не нравится?! – зло выкрикнул Белый.
     – Нет, конечно. Зачем вы брали электрика, если можете обойтись и без него?
     – Да какой ты электрик! Из-за тебя мы чуть в аварию не влетели! Электрик, – Белый заходил желваками.
     – Если вам не нужен такой электрик, тогда спишите меня!
Капитан ничего не ответил, вышел из рубки, чертыхнулся и направился к себе в каюту. "Ну и чёрт с ним! Пусть злится. Он же не прав, но никак этого не хочет понять. Да нет, он всё понимает. Просто не хочет вступать в конфликт с механиком из-за какого-то Новикова, у них и так отношения натянутые и обязанности разграниченные. Хоть на других судах уже давно действует совмещение профессий: капитан-механик, первый помощник капитана – он же первый и механика. А на "Науке" всё никак не решатся на такой шаг. Правда, сделали одно совмещение – электрик-машинист".
     Отстояв вахту, Новиков зашёл к себе в каюту, сел на койку и задумался. "Что же делать? Ехать к ней? Но зачем? Зачем? Не стоит. Просто надо сходить погулять, чтобы хоть немного отвлечься".
     Он переоделся, вышел на остановку, сел в автобус, доехал до Доскина. "Куда дальше? В Дзержинск? Но зачем? Так, просто навестить знакомые места, побродить по парку. А стоит ли? Нет, не надо ехать. Не к чему это совсем. Но ведь только взглянуть на знакомые улицы". Два противоположных чувства смешались в нём и никак не хотели уступать друг другу. Сергей стоял и мучительно думал, что же ему делать.
     "Сделаем так: садимся на первую электричку – или в Дзержинск, или в Горький", решил наконец и сразу успокоился, стал прохаживаться по площадке среди редких пассажиров. Со стороны Дзержинска показалась электричка. "Вот решение вопроса. Садись и поезжай в Канавино".
     Но на него нашло оцепенение, ноги совсем не слушались. Какая-то внутренняя пружина сдерживала их, не пускала в остановившийся электропоезд. Вскоре подошла электричка из Горького.
     Он сошёл, как всегда, на Калининской. Сел в трамвай и поехал в центр Дзержинска. "Только бы не встретить её. Только бы не встретить", стучало в висках. "А зачем ты ехал сюда? Чтобы посмотреть на этот город? Не лги себе! Чтобы поговорить с ней. Ради этого и приехал ты сюда. Так иди же к ней".
     Новиков шёл по знакомым улицам, где они гуляли с ней в те майские дни и вечера, где носил её на руках. "Вот и её дом, её окна. Она, наверное, сейчас там сидит и читает книгу. Николай Григорьевич с мужиками во дворе забивает "козла". Мать возится на кухне... Ну, иди же, иди к ней!" – кричало внутри, но он даже не мог сдвинуться с места, ноги словно одеревенели. "Нет! Нет! Всё, всё кончено! Ничего больше не вернуть! Ничего больше мне не надо!"
     Он повернулся и побежал прочь от её дома. "Да, это конец. Я больше никогда сюда не приеду! Больше никогда не услышу её голоса, её смеха, не увижу её глаз. О, как мне это всё дорого! А может, всё-таки вернуться? Нет! Нет!! Нет!!! Она этого не хочет!"

    Получили приказ идти на Центральный рудник. "А оттуда куда? Может быть, в Вольск? Как там Маша?" При воспоминании о ней у Сергея даже стало легче на душе. "Хорошо бы её увидеть". Но приказ – следовать в Дзержинск. Что-то очень сильно дрогнуло в нём, когда  услышал это. Но не обрадовался, наоборот – в нём закипела даже злость.
     "Надо скорее забыть этот город и всё связанное с ним. Скорее забыть и навсегда!" Видимо, судьба на этот раз была благосклонна к нему. Баржу перегрузили. С такой осадкой по Оке не пройдёшь. Поэтому получили распоряжение идти в Новоульяновск. Оттуда направили в Чебоксары.
     "Что за напасть? Когда попадём в Вольск? Маша, как мне тебя хочется увидеть, если б ты знала! Хотя бы ещё один денёк провести с тобой в Дубовой роще. Ну, хотя бы один! Какой же я дурак был, что не взял твой адрес. Даже письма не напишешь. Да и как её разыщешь в этом городе?"
     Трубников из отгулов вернулся быстро. Сергей снова стал более свободным человеком. У Соловьёва и Камнева он раздобыл схемы и теперь просиживал над ними целыми днями, досконально изучая электрооборудование судна. Это отвлекало от назойливых мыслей о Надежде. К тому же он всё время старался переключиться на воспоминания о Марии, о Дубовой роще.
     Новиков, как и прежде, с Котовым и Жадовым ходил на стоянках на берег, гулял с их девчонками. В основном ради компании. Ни с кем из девушек не уединялся, как его друзья. И часто, запрокинув голову, шептал: "Я дарю тебе эту Большую медведицу. Взгляни на неё и вспомни меня" и улыбался. "Маша, Маша, хоть бы скорее к тебе попасть". Но нет, «Науку» в Вольск пока не направляли. А жизнь на судне шла своим чередом.
     В Чебоксарах они втроём прогуляли с девчонками до утра. С первым автобусом вернулись на пароход. Их встретил капитан, стоявший на вахте.
     – Так, значит, вы уже считаете себя вполне свободными людьми? – строго спросил Белый, как только они поднялись на борт судна. – Что молчите? Дисциплина для вас всех ничего не значит! А? – чуть не сорвался на крик капитан, но поперхнулся. – Так вот, я вам всем делаю официальное замечание. А с вами, Котов, придётся расстаться. – Он помолчал. – Ишь чего удумали! Уже вахты начали прогуливать!
     Капитан резко повернулся, негромко ругнулся и ушёл к себе в каюту. Ребята немного постояли на палубе, повздыхали и только хотели расходиться по своим кубрикам, как перед ними появился механик. Он сразу же накинулся с руганью на Котова, хотя к рулевым никакого отношения не имел. Это сильно удивило Жадова и Новикова, которых механик словно и не замечал. Но прошёл и этот шквал – Остапенко затопал в котельную. Наконец-то друзья разошлись по своим кубрикам.
Сергея разбудил Жадов около обеда.
     – Вставай, Серый! Всё проспишь, – стал тормошить друга.
     – А что мне? Я человек свободный. Не мешай отдыхать, – забормотал сквозь сон Новиков.
     – Какой свободный! Иди на вахту в машину!
     – Ты что – спятил? – Сергей даже подскочил на койке. – Я электрик, понял?
     – Был электриком, а теперь ты снова машинист, – Анатолий ехидно усмехнулся.
     – Пошёл ты со своими шуточками... – Сергей плюхнулся на подушку и закрыл глаза.
     – Нет, серьёзно, Серый. Тебе надо идти на вахту. – Жадов помолчал. –  Мне телеграмма пришла. Вот: "Приезжай. Заболела мать", – прочитал он и спрятал в карман. – Мне надо ехать. Выручи, пожалуйста.
     – О, как вы мне все надоели! – бросил Сергей, поднимаясь с койки. – То Цыгана выручай, то Трубникова, то тебя. А я когда поеду домой?
     Друг понуро молчал.
     – Я понимаю, у вас всех матери. А у меня разве матери нет? Или я не хочу домой съездить?
     Жадов пожал плечами, опустил голову.
     – Понимаешь, Серый. Мне очень надо ехать домой. Мать, то само собой. Там девчонка. Моя девчонка. Она замуж за другого собралась. А я без неё не могу. Понимаешь? – у него на глазах появились слёзы.
     – Девчонка? Вот чёрт! Эти девчонки. А как мне надо попасть к Надежде, кто бы знал.
     – Ты и так попадёшь! – оживился Жадов. – Отсюда мы на рудник пойдём, а там снова в Дзержинск.
     – Серьёзно?
     – Кэп говорил. Я только что у него был. Отпрашивался.
     – Отпустил? – спросил невесело друг.
     – Сказал, если уговоришь Новикова, то поезжай.
     – Понятно, – буркнул недовольно Сергей. – Ох, и бестии они все! Заставить электрика работать в машине не имеют права, вот и хитрят. Я же им как бельмо на глазу. Ну ладно, Чёрный. Я постою за тебя. Только, чур, не больше пятнадцати дней.
     – Спрашиваешь! – повеселел Жадов. – Я туда мигом. Здесь ведь рядом. Улажу всё и назад.
     – Хорошо, уговорил, – вяло ответил Новиков.
     – Слушай. А ты не займёшь мне рублей двадцать? Понимаешь, не хватает на подарок матери.
     – Кончай врать! Матери. Хоть ты хвостом-то не виляй. Скажи прямо – девчонке!
     – Ну, девчонке, – насупился Анатолий.
     Сергей не ответил сразу. Было у него сэкономлено немного денег. Матери на пуховый платок собирал, откладывая рублей по пять-десять, когда сколько выкраивал. Очень хотелось поехать домой и привезти такой подарок. Мама так мечтала о хорошем пуховом платке.
     – Знаешь, – наконец заговорил. – Столько я тебе не могу дать.
     – Ну, сколько сможешь, – упрашивал Жадов.
     – Червонец дам. Больше не могу.
     – Лады! – воскликнул друг. – Спасибо, Серый. Ты хороший парень!
     – Ладно тебе, – отмахнулся Новиков. – Иди собирайся, а я потопаю в машину, будь она неладна!

     Жадов оказался прав. Загрузившись известняком на Центральном руднике, получили приказ следовать в Дзержинск. Но в Горьком вышла небольшая задержка. Ока обмелела. С такой осадкой не пройти, надо паузиться. Оставив баржу на рейде, толкач пошёл на слип. Появилась возможность почистить днище и малость подлатать его. Как только судно пристало к берегу, ребята сразу пошли гулять.
     Около судов, стоящих на слипе, прохаживались парочки. Котов встретил своего знакомого из Задольного. Они отошли в сторону, о чём-то поговорили наедине, потом все вместе подошли к стоявшим неподалеку девчонкам, стали знакомиться.
     – Кот, – небрежно бросил Василий и протянул руку одной из них.
     Девушки рассмеялись, но руки никто ему не подал.
     – Серый, – представился Новиков.
     – Да что вы все такие таинственные? – удивилась одна из них. – Прямо ужас! – и рассмеялась.
     – Николай тогда, – усмехнулся Сергей.
     Ему так не хотелось знакомиться с ними.
     – Ну, а меня Нина, – протянула девушка руку Сергею.
     Они побродили немного всей гурьбой. К Новикову подошёл знакомый Котова парень, отвёл его к обочине улицы и прошептал:
     – Эта девочка, – кивнул на Нину, – очень хотела с тобой поближе познакомиться. – Парень значительно ухмыльнулся. – Она ничего. Так что не робей, парень! – хлопнул Новикова по плечу, гоготнул и направился в сторону стоящих судов.
     Сергей остался один со своей знакомой.
     – Ну, что будем делать? – спросила она.
     Тот пожал плечами.
     – Ты местная, тебе виднее.
     В голове назойливо закружились слова знакомого Котова: "Она ничего. Ты не робей, парень".
     – Пойдём где-нибудь посидим, – предложила Нина, взяла его за руку и повела за дома, подальше от оживлённой улицы.
     На краю посёлка стоял одинокий и, казалось, нежилой дом. Нина подвела Новикова к скамейке, села. Он опустился рядом.
     – Мне холодно, – прошептала она и прижалась к Сергею.
     Он обнял её за плечи. Левая рука соскользнула по платью и не почувствовала застёжки бюстгальтера. "Ого, девочка! И вправду хорошая. А что если?.." От этой мысли закружилась голова, на лбу выступила испарина. Сергей наклонился к её щеке, поцеловал. Она повернулась к нему лицом. И он впился в её теплые припухлые губы, положил правую руку на колени.
     – Не надо, Коля, – вяло проговорила Нина.
     – Почему? – выдохнул он.
     – Оканчивается на "у", – также вяло ответила она.
     Новиков встал со скамейки, намереваясь уйти.
     – Зачем вот так? – спросила она тихо.
     – Как? – не понял Новиков.
     – Так. Сразу.
     Он усмехнулся, сел рядом, снова обнял её.
     – Ну, хорошо. Давай поговорим.
     – О чём? – спросила девушка.
     – О любви, конечно.
     – О какой?
     – Вообще, о любви. – Он помолчал. – Ты живёшь одна?
     – Нет, с отцом. Но врозь. Он дома, а я в сарайке, – Нина засмеялась и слегка откинулась.
     – Так пойдём туда!
     Сергей взял её за руку, поднялся со скамейки. Она тоже встала.
     – Нет, давай лучше погуляем.
     – Давай, – согласился он.
     Они медленно пошли по улице. Она уже опустела. Только в отдельных домах светились огоньки.
     – Это детский сад, – показала она на двухэтажное деревянное здание. – Я сюда когда-то ходила. А сейчас он пуст.
     Подъезд был открыт и манил своей темнотой. Сергей направился туда, она следом. Под лестницей Нина прижалась к нему, впилась губами в его губы. Её тело начало тихо знобить и опускаться. Сергей почувствовал слабость в коленях, стал опускаться рядом с ней. В голове кружилось, руки блуждали по её тёплому, чуть волновавшемуся телу, губы искали её губы. Она тихо шептала: "Не надо... Услышит телефонистка…", но не сопротивлялась...
     Сергей быстро вскочил, подтянул брюки, стал застёгивать рубашку. Ещё не осознав до конца случившегося, стоял безмолвно тут же под лестницей.
     – Выйди, я оденусь, – попросила тихо Нина.
     Он вышел. Лёгкий ветерок с Волги быстро унял жар тела, освежил голову. И сразу начало находить омерзение от всего происшедшего, он даже почувствовал, как стали гореть щёки и мочки ушей. "К чему всё это?" Он знал, что подобное с ним должно было когда-то случиться. Многие парни из их группы уже прошли через Это. И хвастались Этим. И он с нетерпением ждал Этого. Но не так всё Это ему представлялось. Не так дико, не так отвратительно и низко.
Нина вышла из подъезда.
     – Странный у меня характер, – спокойно проговорила она, поправляя юбку. – Совсем незнакомый парень, а я не боюсь ходить с тобой.
     – А чего тебе бояться? – сердито ответил Сергей. – У тебя уже всё потеряно.
     – Что потеряно? Что? Ну, скажи! – вскинулась она.
     – Не прикидывайся дурочкой! Ты ведь понимаешь всё отлично.
     – Ну, скажи, что потеряно? – упиралась она в своё.
     – Хватит! Надоело! – зло бросил он. – Ты хочешь, видимо, сказать, что я у тебя первый? Не надо. Да и у меня ты не одна.
     Новиков нахмурился. "Зачем я это ей сказал? Зачем рисоваться? Да и перед кем?"
     – Ты не прав, Коля, – начала всхлипывать она. – Хочешь, пойдём завтра с тобой в женскую консультацию. Там всё тебе скажут.
     – Да в конце-то концов! К чему мне это всё? Я разве замуж тебя беру?
     – А что? Таких замуж не берут?
     – Почему же, берут. Но я пока не собираюсь жениться. Ты уж извини меня, – он усмехнулся, немного помолчал. – Ну, я пошёл.
     – Погоди, не уходи. Может, ты меня хоть до дому проводишь?
     – Нет, – бросил он и пошёл прочь.
     – Коля! Я прошу тебя. Вернись на минутку!
     Он ничего не ответил, только быстрее зашагал дальше, а потом и побежал к берегу, где стоял уже на воде его пароход, готовый отойти от причала.
В Горьком простояли ещё двое суток. Наконец баржу немного разгрузили, и «Наука» пошла вверх по Оке. К вечеру были в Дзержинске.

     Следующее утро началось со стычки с боцманом Сабиновым. Ещё несколько дней назад Сергей обнаружил пропажу солнцезащитных очков. Перерыл всё в своей каюте, у ребят по несколько раз переспрашивал – пропали и всё тут. Но закралось подозрение, что их прихватил боцман, уж больно плутоватым парнем тот всегда казался Новикову.
     Выбрав момент, когда Сабинов был на берегу, Новиков открыл его каюту и стал там искать. "Точно. Украл он". Очки лежали в рундуке на полочке, прикрытые рубашкой. "Вот гад! На такую мелочь позарился. Что же с ним сделать? Доложить капитану? Но как доказать, что это именно он их украл? Придётся рассказывать про совершённый обыск. Но это тоже получается воровство, только с моей стороны. Вот ситуации. Как же быть?"
      Сергей столкнулся с Сабиновым на палубе, когда поднялся из своей каюты.
     – Ты зачем украл мои очки? – спросил прямо.
     – Чего? Какие ещё очки? – зло переспросил тот.
     – А такие – солнечные!
     – Откуда ты взял?
     – Слушай, боцман! Брось ты прикидываться! Я их у тебя в каюте нашёл, – и Сергей показал очки.
     – А, эти... – Сабинов не знал, как выкрутиться. – Так это я взял так, а потом просто забыл отдать.
     – Просто ты их украл и нечего юлить, скотина!
     – Ну, ты! Выбирай выражения!
     – Было бы для кого!
     Они стояли друг против друга, сжав кулаки и готовые схватиться всерьёз.
     – Ну, ладно. Придём в Задольный, там поговорим, – отступая, стал угрожать Сабинов.
     – Чихал я на тебя, понял? – бросил Новиков.
     – Зачихаешь там. Ребят у меня в посёлке хватает.
     Из каюты вышел механик и стал подниматься на палубу. Сабинов с Новиковым разошлись в разные концы судна. Из-за стычки с боцманом у Сергея вконец испортилось настроение. Оно и было отвратительным с утра – не выходила из головы вчерашняя встреча с той подругой. Сергей чертыхался про себя, клял за проявленную слабость. Так всё было подло и мерзко. А тут ещё и этот Сабинов подвернулся.
      Весь день Новиков провозился на пароходе. Стал барахлить электропреобразователь. Гнал напряжение чуть ли не 280 вольт. Он его пытался сбавить, регулировал двигатель, но напряжение не снижалось. К тому же коллектор сильно искрил. Сергей долго копался с ним и ничего не мог сделать.
Баржу разгружали одним краном и очень медленно. Стоянка обещала затянуться. "Что же делать? Рядом Надежда. Сходить к ней? Но зачем? Зачем тревожить старое, которое пора бы и забыть. Забыть? Но как всё это забыть? Этого никогда не забудешь. Никогда! Вот бы её случайно встретить на улице. Но как глядеть ей в глаза после вчерашней низости? Как?"
     После ужина Сергей всё же решился пойти погулять по городу. Попутчиков не нашёл. Жадов уехал домой, Котов отправился в Горький по своим делам. А с другими ребятами он как-то держался в стороне. По крайней мере, гулять с ними избегал вместе. Отпросившись у механика до вахты, Сергей пошёл один. Гулял по знакомым улицам, блуждая глазами по лицам девушек, ища те единственные с солнечными прожилками серые глаза, её глаза. "Смешно!" Но так хотелось встретиться с ней. "Можно, конечно, сходить к ним домой". Но нет, не позволяла совесть сделать это. Но ноги, казалось, сами шли в направлении к её дому.
     При виде знакомой пятиэтажки отчаянно застучало сердце. В теле появилась слабость, даже голова слегка закружилась и начало чуть-чуть подташнивать. "Вот сейчас зайти к ним, поздороваться, увидеть её. Нет!  Нет! Не надо!" Ноги остановились метрах в пятнадцати от дома Веткиных. Глаза впились в окна их квартиры и искали знакомый силуэт. "Она там. Она обязательно там. Так иди же! Нет, не могу".
     Он обошёл вокруг дома, остановился у окна их квартиры с противоположной стороны. Здесь было меньше людей и падала тень от деревьев. По телевидению, видимо, шёл футбол. Из раскрытого окна неслись выкрики комментатора. Наверное, её отец смотрел передачу. "А она? Что она делает? Зайди и посмотри. С какой стати? Для чего? Нет! Нет!!"
     Сергей отвернулся от её окна и пошёл прочь от дома. И снова на него обрушился тот август. А потом вспомнилась их нелепая переписка и непоправимая глупость с его стороны. Вспоминая всё это, он безмерно жалел себя. Уходило от него самое дорогое, самое чистое, что встречал в жизни, и, возможно, вряд ли ещё встретит подобное. И, тем не менее, он решил больше сюда не возвращаться.
     Как ни странно, но на следующий вечер Сергей снова был около её дома. Немного постояв под её окном, пошёл обратно. Но сделав несколько шагов, остановился. "Зачем я хожу сюда? Зачем? Чтобы увидеть её? Да, чтобы увидеть её. Так в чём же дело? Иди прямо к ней. Разве это трудно сделать?" Он повернулся и, больше не раздумывая, вошёл в подъезд, нажал на кнопку звонка. В квартире было тихо. Сергей слегка надавил на дверь, она не поддалась. "Вот всё и разрешилось. Она не хочет меня видеть".
      По пути к гипсовому заводу зашёл в кинотеатр, как раз начинался очередной сеанс. Он взял билет, просмотрел фильм "Акваланги на дне". После его окончания снова встал вопрос, что делать? Времени до вахты ещё немного оставалось. Он опять направился к дому Веткиных, но не дойдя до него, остановился, сел в подошедший трамвай и поехал к заводу.
      
      Из головы не выходил август, тот август, и Ёлнать, его Ёлнать. Она была совсем рядом. "Вот бы сейчас туда махнуть!" Сергей прямо загорелся этой идеей и не стал откладывать разговор в долгий ящик. Как только возвратился на судно, сразу же пошёл к капитану. Тот заполнял судовой журнал в рубке.
      – Николай Фёдорович, отпустите меня домой, – начал без предисловий.
      – Как это домой? – не понял Белый.
      – В отгулы. Все уже почти съездили, я за всех в машине стоял.
      – Но ты и сейчас стоишь в машине?
      – Но я же не машинист! – едва не сорвался на крик Новиков, но сдержался. – И вместо меня может постоять, допустим, боцман Сабинов. К тому же дом рядом, – он опустил глаза, часто заморгал ресницами – такая на него нашла обида, что готов был расплакаться.
      Белый некоторое время молчал, соображая, как быть.
     – Хорошо. Я не против, – согласился наконец. – Но что скажет механик? Если он отпустит, то поезжай.
      – С ним будет потруднее договориться, – сник Сергей.
     – Это почему же?
     – Да так, уж больно мужик он вредный.
     – Вредный? – Белый рассмеялся, но быстро оборвал себя. – Не знаю. Но я ему приказывать не могу.
     Из рубки Новиков направился к механику, тот возился около теплового ящика.
     – Григорич, – робко окликнул его. – Отпустите меня в отгулы.
     Остапенко глянул на Новикова из-под нахмуренных бровей, но ничего не ответил, продолжал чистить ящик.
     – А кто же за тебя будет в машине стоять? – наконец сердито спросил. – Жадова же нет.
     – Сабинов может.
     – Он же боцман!
     – А и электрик!
     Остапенко продолжал ворошить руками фильтры и молчал. Сергею было не по себе. Какой-то миг отделял его от дома, от полмесяца беззаботной и счастливой жизни.
     – Ладно, поезжай, – согласился механик. – Только отпустит ли капитан?
     – Он уже отпустил! – не скрывая охватившей его неудержимой радости, воскликнул Новиков.
     Механик бросил на него взгляд и зло засопел над ящиком, но больше не промолвил ни слова.
     "Ура! Я еду домой! – всё кричало в Сергее. – Домой! В Ёлнать!! А деньги? Ведь всего осталось пять рублей. На дорогу едва хватит. А надо бы гостинцев купить матери и сестрёнке. Да и отцу надо чего-нибудь. Где же занять?" Он пошёл к жене капитана, та ответила, что у неё нет. У неё, конечно, деньги были, но кто даст гарантию, что он вернётся и отдаст долг? Ему ничего не оставалось делать, как только усмехнуться снисходительно и пойти к жене механика. Но и та ответила аналогично. "Как же быть? У кого занять денег? У Веткиных! Вот кто мне не откажет! Надо сейчас же съездить к Надежде. Она обязательно выручит!"
     На этот раз Сергей не колебался. Сразу вошёл в подъезд, позвонил Веткиным. Дверь открыла сестра Надежды – Нина. Она немного удивилась, увидев такого гостя, и ответила, что сестры нет дома, но она скоро должна прийти. Их разговор услышал отец, сидевший в кухне.
     – Это ты, Сергей? – окликнул его.
     – Я.
     – Ну, заходи! Чего там стоишь? – позвал он.
     Сергей зашёл, поздоровался. Николай Григорьевич начал расспрашивать о делах, о жизни. Новиков охотно отвечал на вопросы. Веткин сообщил, что Валентина Фёдоровна ездила в Ёлнать на похороны дяди, а Надежда съездила в Пучеж, к родственникам. Обе только что вернулись. Так в разговорах незаметно прошло время.
     – Новиков? – удивлённо воскликнула Надежда, как только вошла в квартиру. – Какими судьбами?
     – Да вот так, еду домой. Может, что нужно передать родственникам? – спросил Сергей, смутился и опустил голову.
     – И-эх ты! Ох, и бить тебя надо! – удивление у неё всё ещё не проходило, и во всех движениях и словах светилась радость, проскальзывало её обычное и неповторимое озорство.
     – Надо, – вздохнул и улыбнулся Сергей.
     Он не знал, что делать, о чём говорить с ней, поэтому заторопился уходить, стал ссылаться на то, что скоро отойдёт поезд, а надо ещё зайти на судно.
     – Я тебя провожу, – вызвалась Надежда, и они вышли из дома.
     Шли по знакомым улицам, долго молчали, искренне радовались, что они снова вместе, и оба стыдились чего-то.
     – Ну и дурень же ты! – проговорила наконец Надежда и процитировала строчки из его письма: – "Я ещё сквитаю упущенное время, снова будут водка, девочки", – и рассмеялась.
     Сергею стало невыносимо стыдно.
     – Да ладно тебе. Я пьяный был тогда, – смущённо начал оправдываться.
     Надежда схватила его за ухо и начала теребить, как мальчишку. Сергей отмахнулся, отскочил в сторону, готовый уже поддаться её веселью, но тут вспомнил своего соперника и помрачнел.
     – А где же мой тёзка? – он взглянул прямо ей в глаза.
     – Его забрали в армию, – сразу посерьёзнела Веткина.
     – Вот хорошо-то! – закричал Сергей и даже подпрыгнул.
     – А ты сильно не радуйся, – грустно произнесла Надежда.
     – Вообще-то, да. Нечего радоваться, – он сник и замолчал, она тоже.
     Так и шли некоторое время, каждый думая о своём, направляясь к стоянке "Науки".
     – Скажи, Надя, – робко начал он. – Почему ты молчала так долго? Ведь ни на одно моё письмо ты не ответила.
     – Я не знала, куда писать, – она смутилась и покраснела.
     – Ты это брось! Я тебе дал адрес.
     – А зачем тебе писать? – вдруг рассмеялась.
     – Послушай, – обиделся он. – Могла же ты хотя бы одну строчку черкнуть на все мои четыре письма?
     – Но я не знала... – начала она, было, оправдываться.
     – Знала ты! – оборвал её Сергей. – Скажи прямо – не хотела писать. Ведь так?
     Он перегородил ей дорогу и в упор посмотрел на Надежду. Она не выдержала взгляда, опустила голову, чтобы не показать навернувшихся слёз.
     – Ну, хорошо, – проговорил он через несколько минут. – Можешь ты мне ответить устно на моё первое письмо, вернее – на вопросы в нём? Только честно!
     – Я тебе напишу, – тихо произнесла она, все ещё не поднимая головы.
     – Ну что ж, поверим и на этот раз, – вздохнул Сергей.
     Они подошли к берегу Оки. Невдалеке дымила труба "Науки".
     – Вот и мой корабль, – Новиков показал на судно и усмехнулся.
     – И-эх ты! Он всё такой же маленький, – рассмеялась Надежда.
     – Вовсе и не маленький! – в шутку обиделся тот. – Ты посмотри, как он дымит!
     – Да, коптит он здорово! – засмеялась Надежда. – Весь Дзержинск задымил уже.
     – Ладно. Ты сильно не воображай. Дыму у вас тоже хватает. И подожди немного, я сбегаю за чемоданом. Или, может, вместе сходим?
     – Нет, я лучше подожду здесь.
     Он особо не настаивал, хотя и хотелось ему показать свою «Науку» изнутри, но что скажет команда? Посторонних, особенно женщин, на пароход ещё никто не водил.
     Вернулся Сергей быстро с небольшим чемоданчиком, и они направились к центру города. Долго молчали.
     – Может, посидим где-нибудь? – наконец предложил он.
     – Нет, – отозвалась Надежда. – Я очень устала, – она помедлила, – и хочу очень спать.
     – Надя, возможно, это наш последний вечер, – начал он её уговаривать. – Давай погуляем ещё?
     – Нет, Сергей, пойдём домой.
     – Хорошо, пошли, – согласился недовольно он.
     – Приедешь в другой раз, тогда и погуляем, – чтобы сгладить неловкость, проговорила Веткина.
     – А если я больше не приеду?
     – Ах да. Это, конечно, твоё дело, – понурилась она. – Но долг ты же должен отдать? – слабо улыбнулась Веткина.
     – Да, долг... Я, конечно, его отдам. – Он чуть помолчал. – А ты хочешь, чтобы я к тебе приехал ещё?
     Она долго не отвечала. Обида на Сергея всё ещё не проходила, да она и не могла пройти, она никогда и не пройдёт. Но не терялась надежда и на лучшее. А каково оно это лучшее? Она этого ещё не знала. Ей были дороги оба Сергея – и Новиков, и Суходолов. Но больше, конечно, последний.
     – Приезжай, – тихо ответила она, не поднимая глаз.
     Они подошли совсем близко к её дому.
     – Надя... А ты его любишь? – спросил робко Сергей.
     Он давно хотел задать этот вопрос, главный для него вопрос, но никак не решался. И сейчас, задав его, просто боялся услышать ответ. Ведь этот ответ мог разрушить тихое перемирие, возникшее между ними так неожиданно. Но дальше так продолжаться не могло. Надо было идти до конца, без всяких оговорок, без всяких неясностей. Для него много стоил этот вопрос, но для неё он был во много раз сложнее.
     – Люблю, – прошептала она, всё ещё не поднимая головы. – Я только ему одному верю. – Голос её стал твёрже. – И больше никому! – Она остановилась и посмотрела на Сергея – глаза в глаза.
     – А мне? – он выдержал её взгляд.
     – А тебе?.. Тебе... Даже не знаю. Сейчас, наверное, да. – Она опустила глаза. – А вообще – нет.
     – Да, ты права. Мне верить нельзя, – согласился Сергей, вздохнул и замолчал.
     Подошли к её дому. Сели на скамейку во дворе под деревьями, долго не знали, о чём ещё можно говорить.
     – Я пойду, наверное, домой, – прервала молчание Веткина.
     – Посидим ещё немного... на прощание, – попросил он.
     К ним подошёл какой-то парень.
     – Привет! – бросил небрежно. – Что-то вроде незнакомый, – посмотрел тот на Сергея.
     – Угу, – буркнул Новиков. – Новый жених, – горько усмехнулся он.
     Надежда рассмеялась как-то неестественно и наигранно.
     – Это мой брат, – быстро нашлась она.
     – Я её брат, – подтвердил он, ехидно усмехнувшись.
     – А теперь можешь идти, – бросила Надежда парню.
     Тот, ни слова не говоря, ушёл.
     – Друг Суходолова, – проговорила она.
     – Это я сразу понял. Охраняет твою верность, никуда не денешься, – съехидничал он.
      Надежда промолчала.
     – Я пойду. Очень устала сегодня, – она встала со скамейки.
     Сергей взял её за руку.
     – Погоди ещё немного.
     Она выдернула руку.
     – Неужели жалко?
     – Жалко.
     – Ну, тогда иди спи, – обиделся Новиков.
     – До свидания.
     – До свидания.
Сергей проводил её взглядом до подъезда, повернулся и заспешил на вокзал.

     Он, как всегда, сильно волновался, подъезжая к родному селу, родному дому. Да разве можно не волноваться, снова и снова встречая до мелочей знакомые места, которые, казалось, ушли безвозвратно. И вот снова встреча с ними.
     Сергей стоял на автобусной остановке и осматривался. Почему-то не хотелось встретить никого из знакомых. "Странно. Но почему? Ведь ты приехал к себе домой, и все рады тебя видеть здесь. А ты вот осматриваешься по сторонам, боишься чьих-то взглядов. Хотя, конечно, есть за что и корить меня. Ведь я бросил их, эти родные места. Уехал искать счастье на стороне". Он вздохнул и пошёл по улице к родному дому.
      Что-то очень знакомое показалось ему в идущей навстречу девушке.
"Сестра Ангелина?" Сергей даже остановился, поставил чемодан и стал поджидать. Девушка подошла вплотную к нему, скользнула подслеповатым взглядом. И что-то дрогнуло в ней.
      – Что, не узнаёшь? – усмехнулся он.
      – Серёжка? Милый! – она бросилась к нему на шею и стала целовать. – Вот не ожидала. Каким ветром? Надолго?
      Вопросы сыпались один за другим, он едва успевал на них отвечать. "Да, это Ёлнать. Здравствуй, Ёлнать!" Около дома возился с изгородью отец. Он удивился не меньше дочери, увидев сына. А мать они разыграли. Сестра зашла в дом и сказала, что с Сергеем что-то случилось, почтальон принёс телеграмму. Мать, испуганная, выскочила на улицу, попала прямо в объятья сына и сразу же запричитала.
      – Ой, какой ты худющий. Да что вас там, на флоте, голодом морят что ли?
     – Ничего, мама, были бы целы кости, а ты откормишь здесь, – ответил, усмехнувшись, сын, входя в дом.
      Начались дни беззаботной жизни. Мать старалась хоть немного подкормить сына, отец, как всегда, давал небольшие задания, то подмести около мастерской, то дрова переколоть, то огород полить. Сергей с радостью за всё брался. А вечерами с ребятами строил танцплощадку около Дома культуры, бывшей церкви, на окраине заброшенного кладбища.  Строили все её хоть и неумело, но с радостью и быстро.
      Его старые школьные друзья разъехались. Николай Зарецкий, с золотой медалью окончив школу, поступил в МАИ и сейчас, во время летних каникул, уехал со строительным отрядом в Казахстан. Николай Яншин подался в город, устроился там работать на завод. Алексей Бекетов, тот вообще где-то затерялся. Сначала работал на пароходе, потом попался на какой-то краже, его судили. Отсидев год, в родных местах больше не появлялся.
     Но в селе было немало и других друзей, хотя не таких и близких. Был здесь гармонист Миша Копытов. Были и другие ребята. Поэтому скучать особо не приходилось. Сергей вместе с друзьями купался и загорал на речке, ходил на танцы. А после них оставался один. Хуже всего были эти вечера, тёплые, светлые и одинокие. Спать не хотелось, он просто не мог заснуть, и до первых петухов ворочался в своей постели и думал, думал о ней, о Надежде.
      В селе всё было по-старому, как и тогда, в том августе, но не хватало её, только её. Зная, что всё равно не уснёт скоро, по вечерам бродил один по тихим уснувшим улочкам села, выходил на берег реки, раз даже забрёл ночью на кладбище – везде была она, была та, августовская Надежда, она была в его памяти, в каждом цветке палисадника, всюду, но не рядом. И эта раздвоенность угнетала, вызывала жалость к себе, невыносимо мучила...