Рылов. В голубом просторе

     «Отчего люди не летают!  Я говорю: отчего люди не летают так, как птицы? Знаешь, мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела. Попробовать нешто теперь?» Да, это монолог Катерины из пьесы Островского «Гроза». Его помнят все.
 
     А вот другой монолог. На этот раз разговор между Наташей Ростовой и Соней. Обе в поздний час у раскрытого окна. «Перед ними  под дереьями была какая-то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое-где листьями и стеблями. Далее за чёрными дереьями была какая-то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево с ярко-белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвёздном весеннем небе.»

   А дальше впечатлительная Наташа взволнованным голосом говорит Соне:

   «Ведь эдакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало. Нет, ты посмотри, душа протестует.  Данная нам что за луна!.. Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки — туже, как можно туже, натужиться надо, — и полетела бы. Вот так!»

      Вот так вот обе они, Катерина и Наташа, говорят об одном и том же. Душа требует полёта. Требует преодолеть притяжение Земли с тем, чтобы воспарить подобно птицам к небесам, к звездам и лететь, лететь в полной свободе тела над всеми красотами земными. Чувствуя себя в бесконечном пространстве ну совсем как птицы.
 
  Среди тысяч и тысяч живых существ на Земле Бог дал разум только одному – человеку. Дал разум и душу. Благодаря разуму человек колонизировал всю планету от полюса до полюса. Да вот беда. Разум Бог дал, а благоразумия не дал. И дошел человек сегодня до грани самоуничтожения. Воистину горе от ума.
 
                *****
   Ну почему всё же  люди не летают? Это неправильно. Вся данная нам от Бога душа протестует. Почему Бог, наделив нас всех живым воображением и безграничными желаниями, так ограничил нас в возможностях постигать окружающий нас  видимый мир в полёте.
 
     Перед нами безмерное воздушное пространство. Какое счастье покорять это пространство всею душой, телом и разумом. И не чувствовать себя мелкой беспомощной, несчастной пылинкой во власти закона, открытого Ньютоном.  Какая боль.
 
   Но не надо отчаиваться. Ведь бог наделил нас ещё и изобретательностью.. А раз так, то мы можем  покорять пространство и время при помощи искусственных крыльев. . «И мы все добудем поймем и откроем. Холодный полюс и свод голубой» Всё добудем. «Нам разум дал стальные руки крылья, а вместо сердца -  пламенный мотор» 
Мы устремимся  во влекущую  бесконечность,  опираясь на мощь своего разума. И невозможное становится возможным. Дух захватывает. Катерине и Наташе Ростовой двести лет назад и присниться не могло, каких высот и каких скоростей мы достигли сегодня.
 
      А о том, чтобы взлететь, мы начинаем грезить чуть ли не с первых наших ощущений на земле. В этой связи я не могу не вспомнить моё собственное уже далёкое детство.
 
      Ну кто из нас мальчишек в отличие от нынешних времён не мечтал стать летчиком. Все мечтали. Ну и я тоже. Хорошо помню, как в мои шесть лет, оставшись в нашей крохотной комнате коммунальной квартиры первого этажа деревянного дома совсем один я, не зная, чем себя занять, делал вот что. Я брал два стула, ставил их лежа на пол, и торцами соединял их так, что внутри получалось небольшое пространство. А потом я забирался внутрь. Это была кабина самолёта. составленная из двух стареньких  стульев. А дальше – только мое детское не бедное воображение. Я как в своем собственном кино про лётчиков поднимал мой «аппарат послушный» в небо, и, уже не чувствуя  никакой поддерживающей меня опоры, бросал его в самые замысловатые и отчаянные  пируэты, виражи, петли и прочие фигуры высшего пилотажа. Да ещё и сопровождая всё это рычанием на низких нотах, имитирующих звуки пламенного мотора.

                *****
     Прошло лет десять. Я пошёл работать. Я пошёл работать в ОКБ  А. Туполева. Это здание и сегодня находится на набережной имени Туполева у реки Яузы. Высокое здание два последних этажа которого  с высокими широкими  окнами   занимал макетный цех.

        И вот представьте себе, как я, ещё мальчишка 16-ти лет, впервые  вхожу  в цех у дверей которой стоял охранник в форме. Вхожу  и вижу  нечто необыкновенное, поразившее меня своей фантастичностью и  ирреальностью.   Меня поразила увиденная картина. Хоть на секунду представьте себе  перед вами огромный, уходящий в бесконечность не то цех, не то ангар.  Прямо напротив перед вами стоит огромный самолёт с длинным заостренным носом. Этакое невозможно огромное чудовище, но какое-то странное. Не тёмно-серебристое, а желтое, то есть всё целиком  из дерева. Это был ТУ-160 в натуральную величину. Или, как сегодня его называют, Белый лебедь.

    Можно спросить, а почему самолёт из дерева?  Потому как в те времена не было ещё компьютеров и прочих возможностей, чтобы увидеть новое изделия в трёх проекциях и разных плоскостях, и повертеть им в разных ракурсах в своё удовольствие. И поэтому прежде, чем исполнить все в металле, делали буквально  всё из дерева. Чтобы знать, где и как разместить каждый  прибор и самого  самого человека – пилота или пассажира. Как всё это с максимальной точностью оптимально подогнать так, чтобы ни в чем не проиграть в тесном пространстве самолёта. Всё из дерева.

       Один раз, движимый любопытством,   я поднялся по трапу снизу,  ведущего в брюхо огромного, изящно – мощного чудовища ракетоносца. Я прошел узким коридорчиком к пилотской кабине и с наслаждением, расслабившись, сел в кресло первого пилота, плотно прижавшись к спинке. Положив руки на штурвал, я крепко сжал его до боли в суставах. При этом невольно вспомнил, как давно в детстве  любил составить два положенных на пол стула , воображая себя летчиком. Волшебная сила воображения превращала стулья в истребитель, пробивающий в облака путь в своем неудержимом устремлении ввысь.

    А теперь я сидел   внутри пусть и не настоящей, но все-таки в абсолютной точности воспроизведенной и  в размерах, и во всех самых маленьких деталях, рукотворной птице.  Я, взявшись за штурвал, испытывал  состояние счастья. А я  уже знал тогда, что это была самая совершенная военная машина в мире. Самая большая, тяжелая и самая быстрая на земле.
 
     А вокруг удивительного многообразия всякого рода кнопок, тумблеров, рукояток и циферблатов, в этом закрытом тесном пространстве, тщательно организованном и продуманным до малейшей черточки с единственной целью – отделить, оторвать вместе с собой этот чудесный снаряд от земли и вознестись к облакам.

   В ушах уже слышился рев турбин. Все вокруг, как после сна, обретает силу проснувшегося живого мощного организма. Все начинает подчиняться воли моего мозга и движению напряженных рук. Еще один миг и начнется все более убыстряющееся движение, стены цеха под напором ожившего монстра раздвигаются и раздвигаются. И вот я уже над землей. Под крыльями проносятся, быстро уменьшаясь и удаляясь, дома, улицы, машины и вовсе уже недоступные зрению  людские толпы. И все ближе плотная твердь облаков, а дальше все более темнеющая лазурь неба.  Счастье. В восторженном экстазе я купался в безмерном океане неба, делая немыслимые вращения, падения и взлеты. Ничто не может быть прекраснее свободы движения в небесном пространстве, неосознанно, но совершенно убежденно думал я про себя в эти минуты.

    Вот он ответ на вопрос, в чем состоит смысл жизни. Пережив подобные мгновения, разве не становится отчетливо ясно, ради чего стоит жить. Этот смысл и состоит именно в том, чтобы переживать  мгновения счастья отрыва от земли. Или хотя бы в стремлении к этому мгновению.

                *****
   Да, отчего же люди не летают. А так хочется почувствовать себя птицей. Прекрасным лебедем. Таким,  как на картине Рылова «В голубом просторе». Семь белоснежных птиц мощно рассекают воздух в своём устремлении в дальнюю неведомую даль. То есть, куда они летят – это ведомо только им. Тут трудно нам сказать, на юг они летят или на север. В теплые страны или к местам своих гнездовий. Но летят очень уверенно, ведомые своим вожаком, который где-то впереди стаи. И как они находят путь в голубом просторе, нам непонятно  и до сих пор. Есть версии, но нет одной совершенно доказательной. Нет пока.

   Они летят низко над водой, но постепенно набирают высоту дружной стаей. Совсем как самолёт, оторвавшийся от земли. Они ведь и нас увлекают за собой. И мы тоже чувствуем это движение, имеющим одну опору – воздух. И даже до некоторой степени дают и нам возможность почувствовать себя птицей. А внизу – один из ликов Земли. Суровый, северный  лик, пронизанный холодом. Но как же он красив в своей суровой красоте. Огромная масса морской воды. Белесое холодное небо с белоснежными, как лебеди облаками. Вдали отвесные скалы с вершинами , покрытыми снегом.
 
   Огромное и, как кажется, безжизненное пространство в котором движется клин  прекрасных птиц. Но и здесь есть присутствие человека, без которого пейзаж был бы почти лишён разумного смысла. Парусник. Невольно вспоминаются слова -  «Белеет парус одинокий в тумане  моря голубом…Играют волны — ветер свищет, и мачта гнется и скрипит...»  Правда к тому времени, когда была написана картина, парусники ушли в прошлое. Всё перешло на паровую тягу. Вместо белых парусов – трубы выбрасывающие клубы чёрного дыма. Ну и пусть. Парусник милее сердцу,  и вызывает в душе тихий звон романтический чувств. И этот парусник тоже покоряет пространство в своем движении по  глади морской стихии. Он оживляет живописную картину.

     Парусник утверждает нас в мысли, что Земля это прежде всего Земля людей. Человек  - единственный из всех живых существ осмысленно осваивает необъятное пространство и овладевает им, как среду своего существования. Экзюпери написал замечательную книгу.  «Земля людей» ( Terre des hommes) Земля – общий огромный дом для всех мыслящих существ. И в нём нам всем нужно научиться жить, несмотря на все различия, которые нас отличают одних от других.  Трудная наука. Не научились и по сей день.

      Человек раскрывается в борьбе с препятствиями. Пилот, по мысли летчика-философа,  подобен крестьянину, который возделывает землю и тем самым исторгает у природы её тайны. Он летит над Землёй, вот как эти птицы над северным морем.  Внизу мерцают огоньки и каждый из них говорил о чуде человеческого сознания — о мечтах, надеждах, любви. И только человеку доступно понимание того, что есть красота. И воспроизвести эту красоту красками на холсте. Так, как это сделал художник Рылов, показавший нам одно из изображений Земли.

                *****
 А художник знал, что он изображал, поскольку он сам родился в северных краях и хорошо знал природу тех мест.   Он получил хорошее художественное образование. Он кончил Высшее художественное училище при Императорской Академии художеств.  Учителем его был Архип Куинджи. И Рылов был его любимым учеником. С Передвижниками у него не случился союз, но он участвовал в иных художественных объединениях. Например, «Мир искусств» и «Союз русских художников. В 1915 он стал академиком живописи. К этому времени ему 45 лет.
 
     А потом случилась революция. Октябрьская революция. И перед всей страной, буквально перед каждым встал выбор. Очень жестокий и бескомпромиссный. С кем ты? И как дальше будешь выстраивать свою линию жизни. Остаешься – принимаешь законы, по которым будет жить страна, реализуя себя в недрах нового социального устройства. Несогласен – чемодан, вокзал, заграница. И многие именно так и сделали. Они думали, что унесут Родину на подметках своих сапог. И очень у  немногих это получилось. То есть, встроиться в иные обстоятельства на чужбине.
 
      Но многие и остались. И всей душой отдались новой идее. Как например, Маяковский. Для него «Когда я итожу то, что прожил и роюсь в днях -ярчайший где. я вспоминаю одно и то же - двадцать пятое,  первый день». А вот для Ивана Бунина дни революции  - это «Окаянные дни». И бежал барин от взбесившегося быдла со всею поспешностью. Но во время войны с Гитлером против своей Родины он замолчал, продолжая ненавидеть Совдепию.

     А вот Мережковский не молчал. Он тоже свалил из России со своей подругой Зинаидой Гипиус.  В своей ненависти к бывшей Родине  он дошёл до увлечение фашизмом. Он лично встречался с Муссолини. В нем Мережковский видел возможного спасителя Европы от «коммунистической заразы».
 
    Он сравнивал Гитлера с Жанной д’Арк, призванной спасти мир от власти дьявола, говорил о победе духовных ценностей, которые несут на своих штыках немецкие рыцари-воины.

      Зинаиду  похоронили под одной плитой с Мережковским  на русском кладбище  Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем. Я был на этом кладбище и видел эту могилу. Цветочек на эту могилу я не положил. Мой дед был убит под Москвой в ополчении. А отец вернулся с войны инвалидом.

       Бунин получил Нобелевскую премию.  Я думаю, прежде всего, за эти самые «Окаянные дни». Эта премия давно уже  дискредитировала сама себя. Она дается отнюдь не за художественные достоинства и высокую духовность. Критерий отбора совсем другой. Главное – неприятие этой самой Совдепии.

     У художников та же история. Кто-то уехал. Кто-то остался. Из уехавших мало кто сумел реализовать себя вне Родины. А кое-кто и вернулся. Как например замечательный художник Билибин.

                *****
   А Рылов и не думал никуда уезжать. Он принял революцию. Он принял  главную её идею. Это была не просто идея, это было рождение новой веры. Веры в возможность устройства новой жизни своими собственными руками. Нового мира на началах справедливости и неразделённого мира. Победить рознь мира волевым движением   Он остался и написал вот эту картину «В голубом просторе» - лучшую в его творчестве. Надо обратить внимание, когда был создан этот шедевр. В 1918 году. Менее года после революции. 
 Он в большом городе.  Его ждут хождения по мукам, как и всей стране. Голодный в холодной мастерской. А на мольберте вот эта картина «В голубом просторе». Она вся проникнута надеждой на счастливое будущее. Вот как сам художник описывает своё состояние души:

           «Работать становится трудно. Мысли заняты только тем, как бы съесть чего-нибудь… В кухне утром вода замерзала и в ведре, и в самоваре. Двойной комплект белья, фуфайка, на голове шерстяной шлем, на руках рукавицы — такой был мой ночной костюм… Укрывался я двумя одеялами и шубой».

   А  картина пронизана светом и воздухом. От неё исходит ощущение рождения светлого начала, рождение нового мира.
 
    С тех пор прошло более ста лет. Это мы сегодня знаем, как сложилась история России с тех самых пор. Мы все стали крепки задним умом. А вот попытаемся понять тех, кто жили более ста лет назад. В самом начале двадцатого века. А ведь сердце в будущем живет. Будущее представляется только радостным и светлым. Оно куплено всеми предыдущими страданиями. И небо ещё воссияет нам всеми алмазами. Вот, что говорит барон  Тузенбах в «Трех сёстрах» в радостном предчувствии грядущих перемен:

     «Пришло время, — надвигается на нас громада, готовится здоровая, сильная буря, которая уже близка и скоро сдует с нашего общества лень, равнодушие, предубеждение к труду, гнилую скуку».

   Вы думаете, что так думал только один Тузенбах. Нет, так думали все мыслящие люди того времени. Правда самому Тузенбаху не суждено было быть свидетелем перемен. Он скоро погибнет на дуэли. Но что такое одна смерть в историческом потоке масс.   Но это уже другая история.

    А вот картина « В голубом просторе» не просто пейзаж. Считается, что именно с неё начинается история советской живописи.