Глава 33. Старт

На самом деле здесь, среди членов экипажа грузовичка,  я впервые чувствовала некоторую неуверенность в себе. Вернее,  ее очередные нюансы. Испытывая определенные переживания  от: своего пребывания в узком пространстве чужого экипажа;  оторванности от училища, ставшего домом.  Пусть и на время.  Но без  привычных лиц, голосов, запахов, окружавших меня там,  здесь и сейчас, мне слегка взгрустнулось.
Нет, слегка нервничала я и раньше. Но было больше азарта от предвкушения чего-то нового в жизни. А в данный момент времени  сомнения рулили в большей мере, нежели адреналин.
 То ли повзрослела, начав понимать, что не всегда и не совсем могу справиться.  Возможно,  привыкла обитать среди большего количества народа, что давало возможность для маневра в плане взаимодействия  с другими,  внутри  замкнутой системы. А может быть, всему виной гормоны и поиск самоё себя в юношеском возрасте. Когда максимализм гуляет под ручку с подростковой неуверенностью,  доставляя проблемы и тебе самой, и окружающим. И ты щетинишься на всех словно дикобраз, по ночам кусая подушку от стыда за содеянное днем и от невозможности признать факт того, что вела себя со всеми по - свински. Параллельно  сомневаясь  в  собственной  пригодности. В чем?  Да во всем.  В  выбранной профессии, в восприятии твоей личности окружающими,  в своем месте в мире,  вообще.  Да и  в  самой себе,  в  частности.
 Личность  ли ты? Вот в чем вопрос.
Тут  уж,  любой прыщик – трагедия. А за косой, как тебе показалось, взгляд в твою сторону – убить охота. При этом создается стойкое впечатление, что все только и делают, что  косоглазят  на тебя.
В общем,  за этот год,  я и сама с собой намучилась,  и окружающих не  раз  довела  до  нервного срыва. А уж бедные чоки и эльфар периодами,  просто  рыдали в голос, притом прилюдно.
Плакали  навзрыд, притулившись на широкой груди инженера.
 И это не фигура речи. Но суровые будни бедолаг. 
И  мои тоже. 
Например,  было  очень  непросто  выковыривать  забившегося в щель  между  стиральными  машинами  грасса,  для того чтобы потрепать ему нервы.
 И даже доктора, порой,  сидели на  успокоительных, после нашего с ними  общения.
Одним словом, гормоны внутри меня полыхали ядерными пожарищами.  А  вместе с  безостановочно  накрывающим  меня   гормональным  цунами,  штормило и трясло, и  все училище. 
Так, что ассан периодически просто хватал мою тушку под  мышку  и  словно  кошка  мышку, утаскивал к себе в кабинет, усаживая  за разбор каких-нибудь  документов.  А пока нес,  все твердил о своем  горячем  желании  вздернуть  меня  на  рее.
Демонстрируя  тем  самым,  не  взирая  на  угрозы в  мой адрес, заботу об окружающих,  граничащую с  добротой.
Поскольку   «унос»  им  моего бренного тела,  предотвращал нервный  срыв у преподавателей или самоубийство кого-нибудь из однокашников,  доведенных  мною  до  состояния близкого  к  критическому.
 Правда, через  пол года  к  этому   коронному  желанию начальника училища  добавилась  фраза о рассмотрении им  варианта – повеситься самому.
Что можно рассматривать как новый  этап в развитии  личности  господина полковника.
Но, надо отдать и мне  должное. 
Дело до постановки вопроса о своем исключении  из  училища,   я  не  доводила ни разу. Как и  до  жалобы на  меня  диким.
Ну  и,  кроме того, - все остались живы.
А  пережить  мне,  мой  же  гормональный  беспредел,  помогал ( в том  числе )  и   мой размножившийся  спарринг-партнер.  Который,  все  так  же -  молчком,  заваливался  в  спортзал.  Но уже не один. Теперь  их  было  двенадцать.  Плюс,  они двоились.  Как тот иной,  что  встретился мне  в  «Гнезде  Волкодавов» во  время  прохождения  десантной.
Приходили  они  молча.
Вставали  кругами, беря меня в кольцо. 
Все выше меня.  Все одеты в  коричневые  кожаные  куртки  однотипного покроя. 
Ноги,  обутые  в  черные  берцы.  Лица,  скрытые  под  черными  капюшонами.
Они  образовывали  два  круга  по  шесть.
 А затем  делились, исторгая из себя  темную  ипостась. 
Двадцать четыре.  Теперь их было двадцать четыре. 
Два  круга по двенадцать  неизвестных, чьих лиц  не было видно под черными капюшонами толстовок.  Два – по двенадцать,  вооруженных  и молча  сомкнувших  вокруг  тебя  ряды, отнюдь не для вождения хороводов.
И  мы начинали работать.
Я это называла: «сомкнуть пасть», «пустить по кругу».
Они  двигались вокруг меня,  сменяя  друг  друга.
Один круг шел по часовой стрелке, другой – против  часовой. Нанося удары со всех сторон, и тут же делая шаг назад. Тем самым давая представителям  второго эшелона возможность поработать.  Затем  этот  адский  хоровод  менял  свое  направление.   И те, кто шел  по  часовой, начинал  двигаться  против…
Ну, что сказать?
Эти ребята двоились. А я нет.
Поэтому  выматывали они меня до предела.
Чему я  была  рада. 
Во-первых,  тренировка.  Да еще какая! Во-вторых,  после этих упражнений  сил  бзиковать и вредничать  у меня  уже не оставалось.  Совершенно. Тут бы выжить! А потом еще и до кровати доползти.
Зато  к  концу года,  я более - менее с собой совладала.
И даже Красноголовый обещал повеситься или вздернуть меня,  уже не по пятнадцать  раз на дню, а всего-то пару раз в неделю. Кухню, опять же, слишком часто уже не приходилось ремонтировать. И повара вздохнули свободнее. Не забывая  подкармливать меня плюшками. Чем вызывали искреннее возмущение господина полковника. Но кто ж его спрашивает?
В общем, на практику я  заявилась почти  что  в норме.
Так, остаточные  явления  в организме от недавно  бушующего там  гормонального  тайфуна, типа некоторой неуверенности в себе, стеснительности  и  мелких  фобий.
Но, со всем этим диапазоном  самокопания,  самолюбования и пестования  жалости  к  себе,  легко было справиться самой. Главное,  делом заняться.  А оно у меня было.
И я занялась…

                ***
- «Подскок» к вылету готов. Прошу разрешить взлет. – раздалось в наушниках  пилота.
- «Подскок», вылет разрешаю. Эшелон  шестнадцать. Как поняли? Прием.- тут же откликнулся диспетчер.
- Вас понял. Эшелон шестнадцать. На взлет.- подтвердил услышанное горгон.
- Прямых путей и легкой дороги, «Подскок».- тут же  прозвучало из  командно – диспетчерского пункта.
«Что ж, хорошее пожелание и оно нам пригодиться.» – подумалось мне.
 Но развить эту мысль не удалось.  Поскольку меня вжало в кресло.
Это  пилот  стартанул  вверх, почти по прямой.
Хотя особых причин для такого старта у горгона  не было.
Так что со стороны командира,  это явно была  альфа  демонстрация, предназначенная  для  меня.  И видимо,  с  желанием  чуток  поучить  хорошим  манерам.
Только, зря он это. Я экстрим люблю.  А демонстрировать нервы командиру  экипажа  вообще негоже. Как и бряцать мускулами перед  подчиненными,  без причин на то.  Уважение  так  не зарабатывается. А  вот  желание  прижать к земле, заняв позицию «сверху», запоминается.  Да и вообще, говорит о некоторой неуверенности в себе того, кто по идее должен вести тебя за собой. Ну,  или о склонности к садизму.
Не знаю, что это было в данном конкретном случае?  Но разберусь. Может он вообще всегда так летает? Мечтал об истребителе, например.  А тут – грузовое…  Вот и мается. Но все равно.  Выпендреж  на пустом месте получается. Так что, могут быть проблемы.  У горгона, естественно. Не у меня же.
Хотя -я, если это просто дань маленькой слабости…  Имеет право.  Почему нет?  В этом случае,  я его не  осуждаю.  Ну  покормил слегка своих внутренних тараканов. Что такого?
В общем,  в  момент  старта звездолета,  с  самокопания  я  перешла на психологию. Что весьма облегчило мне жизнь.

                ***

Тем временем,  система  вывела  мне на  вирт  монокль  голограмму  нужного  нам  района.
На самом деле,  смотреть одним глазом голографическую картинку, а  другим на экран монитора  и  на  вид  открывающийся  за  стеклом  «фонаря» кабины,  воспринимая и перерабатывая поступающую со всех сторон информацию, было непросто.
И на тренировках в училище привыкала к этому я довольно долго. Опыт работы с вирт системой конечно  был.  Но скорость изменений в зоне слежения  в  диспетчерской  и на корабле, была все же разной.
Тут  надо было не выпадать из ближайшей реальности, следить за средней областью интересов и анализировать информацию  о  дальнем  районе.
Т.е.: я посматривала за происходящим в кабине;  интересовалась  тем, что твориться за окном;  мониторила  информацию поступающую из  района  входа в «нору», куда мы направлялись;  и посматривала на картинку передающей станции,  из зоны нашего предполагаемого  выхода из «норки».
Одним словом ( и даже не одним) – работы хватало.
Ведь любое изменение  в ткани реальности влекло за собой корректировку маршрута.  А это - новые расчеты и внесение дополнительных корректировок в программу… Или вообще ( не приведи Господи),  работа по чистому листу. Импровизация, так сказать.
Что ж, там посмотрим, как оно сложится.
Пока же: аля- улю! Я - штурман!  И  мы  летим!