Слышу зов

Виктор Матюк

Слышу зов

Слышу зов прадедов и усопших отцов: бежать в Ростов, пока жив и здоров,
И великим воякам не пустили кровь, не сбежишь, на кон поставишь жизнь,
В лучше случае себя домыслами измучаешь, останешься без зубов,
Пока же ты – жив и не очень здоров, но ещё живой, ноги в руки и бежать,
Куда глаза глядят! Япона мать, сбрасывай лапти эти, не страшны хохлам чужие плети,
Ты зря пошёл в солдаты, трусливые кацапы любят сидеть под подолом бабы!
Неужто не умен ты, что решил идти в солдаты? Ты слышишь похоронной музыки раскаты?
Пришёл час расплаты, крики и маты повсюду слышны, дали ярким светом пушек озарены,
Фразы крылатые на кресте распяты, чем богаты, тем рады, съёбывайтесь к ****и матери,
Скатертью дорога, с кацапами одна морока, они стоят на коленях у высокого порога,
Каждый верит в собственного бога, на душе и боль и тревога, дорог много, но жизнь одна!
Именно она сдавливает горло, дыхание в зобу давно уже спёрло, хохлам счастье попёрло,
А кацапам – наоборот,  злостный рок сапогом кацапа пнёт
Сначала в пах, потом в живот, ударит в правый глаз,
А потом смоет в унитаз! Мы живём первый и последний раз,
Нам любой душегуб – не указ, ходячий труп исчезнет через пару минут,
А тебя дома жена и дети ждут, они в бедности живут,
Быть или не быть? Во имя чего дальше жить?
Зачем жертвовать собой? Жизнь оборвётся в момент любой,
Жизнь золотая с роком и судьбой в прятки играет, твоя семья слёзы глотает,
И не знает: жив ли ты, или громовые раскаты убили нищих, а богатых оставили повелевать,
Как пить дать! Солдат обязан исполнять любой приказ: идти на Запад, япона мать,
Нельзя солдату на веру принимать ничей приказ, ты не часто на *** посылаешь начальство,
Напрасно, ненастье за углом, местные люди бегают с топором, чтоб одним рывком 
Расчленить прежнюю любовь, пусть прольётся вражеская кровь, почто ты зябнешь?
Потом расскажешь, старика уважишь, только от грязи отмой руки, почисти брюки,
Уж потом иди воевать, но за что и за кого? За бесчестие своё! Ты захотел пойти в солдаты,
Чтобы погибнуть смертью храбрых на поле рати? За кого? За богатых толстосумов,
Надо же такое придумать, нет времени подумать,
Здесь не обошлось без запаха женского парфюма!
Поступай, дурак в солдаты, получишь горсть грошей, отвоюешь пару дней,
Хлоп и пуля угодило прямо в лоб, вот и вся загвоздка, с тебя довольно,
Ты выступал безвольно на подмостках чужого театра, не дождавшись окончания спектакля,
От ратных дел отошёл, не получил сумму большую, стрелял вслепую, и всуе бытия
Исчезла вся твоя родня! Неужто не было охоты убежать! Что ты! Тебе цап и в штрафбат!
Назад поведут через солдатский строй, крикнет конвой: «Шапки долой!»
Хочешь – падай, хочешь – стой,  у тебя карман пустой, нет ни копейки на пропой!
Депутат наш знатный наебал округ многомандатный, занял высокий пост,
Произнёс зажигательный тост, у него тонкая кость, в ней много заноз!
Прогноз его и твой – не утешительный, диагноз заключительный
Озвучит босс, он картавит и говорит в нос, он и в жизни одинок, как ночной мотылёк!
Ему мешает зов стрелков и набранных в армию мужиков: стремительно бежать в Ростов,
Когда иссякнет бегущих поток, авось, над ними смилостивится господь,
Он – строг, и потому дни катастроф небывалых в мокше отсталой
Катаклизмов немало, там временный покой охвачен гробовой тишиной,
Вот-вот грянет с небес удар громовой, каждый в миг тот, может легко расстаться с жизнь,
До тризны – рукой подать, надо бежать, на чём и как? командование бросило солдат,
Пусть учатся выживать! Глубоко тайное завтра принесёт боль и запарку,
Утраченных жизней не жалко балбесу одному, от него война скрыта непроницаемой тканью,
За внешней тайной возникает моментально кольцо обручальное не идеальной формы,
В нём нарушены пропорции и всеми признанные нормы! Ужас и радость грешника берут,
Вручают в руки кнут и железный прут, все прут за Прут, я туда не пру, не уважаю бегущую толпу!
Беда у всех на слуху, бог войны свои доспехи давно уже достал, свой острый меч он вогнал
В чужую пядь земли, возникло два стана: добрых и злых, счастливых и обездоленных,
Это от них требует власть за своё счастье пасть в битве кровавой! Боже правый,
Бес лукавый воюет, как придётся, он пытается затмить горящее солнце!
Япона мать, я же стараюсь никого не огорчать, только наслаждение от жизни получать
И пока душа не отлетела из изношенного тела, занимаюсь полезным делом,
В общем, и в целом, предстоит решительный бой с оголтелой толпой!
Она не слышит зов – бежать в Ростов, за побег с поля боя не вешают на шею крестов,
Пролита кровь под перезвон колоколов, вера укоренилась в украинцах глубоко,
Видит око, что врагам  наперекор ватага из стариков, бывших большевиков,
Требует мобилизации, впереди транзакция, сниженная реакция
Удирающего солдата без сапог и без автомата приводит к тому,
Что дела нет никому к бегущему человеку! Он не калека,
И не родственник генсека, он слышит в лесу топор дровосека,
И мчится быстрее ветра, без нательной рубашки  рассвета,
И будет бежать дотемна, рвётся в штанах гитарная струна,
Скул брошенного на убой щенка лишний раз доказал,
Что уличный базар: чемодан, вокзал и билет на Мокшу,
Не к лицу доброму молодцу искать теплоту в заснеженном лесу!
Всё уже давно украдено до нас, вот те раз, рок двинул в глаз и в пах,
Едва не проткнул хилую грудь, суть на поверку видна из открытого настежь окна!
Вновь звонят колокола, в страну пришла беда, без суда и следствия
Никто не будет отвечать за тягчайшие последствия! Никто до посинения
Не будет воевать за старика, он взирает на толпу свысока, и напоминает сверчка,
Летящего на свет костра, он ещё вчера зубрил нужные слова для интервью,
Хотел дать его в Александровском саду, планы менялись на ходу,
Трепло пытался нести пургу, вдруг его хилая грудь почувствовала смертельный недуг,
А вдруг и вправду случится непредсказуемый исход, Господь – бог его предупреждал, как мог,
Однако тот плевать не хотел идти на принуждение, он видит мир в пятом измерении,
Там только он и его младая жена, там два или три пацана! Вдруг тишина
Погрузилась в темноту, прислушалась к зову – бежать ближе к Ростову,
И сферические зеркала попыталась сжигать предателей дотла!
У них ни кола, ни двора, дома осталась беременная жена,
Ей защита нужна! Возвратившись, домой с полей войны,
Ты бы прижался к горячим устам едва не овдовевшей жены,
Ты ей подарки привёз, хотел наебать одесский «Привоз»,
Попал под разнос, едва ноги унёс, жизнь свою сберёг,
А кому она без подарков нужна, если бы в кармане были жемчуга
И изделия из золота и серебра, тогда ты ни  холод, ни стынь, ни  пурга
До самого утра не остудили горячие от любви и страсти сердца!
Возвратись в старый обветшалый дом, ты уже в который раз
Не расскажешь молодой жене о подвиге своём, твоя жизнь пошла кувырком,
Вся рота полегла на берегу крутом, по ним давно здесь звонят колокола,
Но при встрече бабы и мужика радости слеза на краткий миг озарит женские глаза,
Если бы полночная звезда с неба наземь в тот миг могла, она бы все печали и розни сняла
С родного очага, он изменял жене там, чинил стыд и срам, теперь платит небесам по долгам!
В части оккупантов был обряд по случаю вручения дешёвых железных наград, куда их цеплять?
На грудь, пусть жена заставить их Москве вернуть за искажённую суть жития,
Бездыханная жизнь в безмолвии прошла, ни золота, ни жемчугов, ни серебра
Семья за войну не обрела, судьба одна у них, дым и смог над жилищем навис,
Обманутая душа едва добралась до отчего шалаша, не ровно дыша,
Прошлась по родимым местам, там – стыд и срам, одним словом – всеобщий бедлам!
Муж должен быть для жены, как жизнь иль свет, они вместе много лет,
Она и он – жертвы пропаганды, поганцы вещают с телеэкрана утром ранним,
Что охрана границ неприкосновенна, а наша жизнь тленна, семья – дело второстепенное,
Самозабвение оставь толпе, любовь к отечество должно всегда оставаться вовне, то есть в душе!
Он был на земле чужой, нарушил покой той многострадальной земли,
Которую казаки Запорожской сечи испокон веков  берегли!
Там у вояки не было даже туалетной бумаги, он даже в тот миг был готов
Отдать свою жизнь за отчизну без лишних слов, в стране немало дураков,
Ещё больше болтунов, привыкших за чужой счёт положить себе в рот
Лакомый кусок! Серый туман робко сел на старый скифский курган.
Стройный ряд дождевых туч пытался нее пропустить солнечный луч
Для обогрева страждущей земли, ангелы подсобили и помогли,
Чтобы все твари ушли с обетованной земли! Божья благодать с небес сошла,
Состоялась кровавая рать, пришлось бежать без оглядки бог весть куда,
В поисках еды, воды и тепла! Теперь по степи разносится небесный зов:
Беги в стольный град Ростов, быть может, там ты обретёшь надёжный кров,
Пролито семь потов, тьма из глаз не ушла в неизведанные на чужбине места!
Мысль  на восток устремлена, там ветхий дом и праведная жена,
Она сметает крошки хлеба со стола, с раннего утра на подол упала холодная роса,
Её окрасила в белые цвета ржаная мука! Любовь была, она ещё не отцвела,
Только заунывная песня ямщика, едва по головам скользя, задевала дождевые облака,
Но куда уйти от душевных бурь? Можно применить на практике весь словесный каламбур,
Он для отъявленных дур и дураков, пытающихся на деле доказать к своей стране пламенную любовь,
На месте бы их я бы больше заботился о детях своих, чем о деньгах чужих!
Эту мысль студёный ветер на распутье трёх дорог стремглав настиг,
Там немало слов пустых, именно из-за них таким унылым выглядит триптих
Семейного бытия, петляет между трёх сосен скользкая и узкая стезя,
Она расширяется у степного ручья, там с раннего утра звучит песня старого соловья!
Ему громко петь нельзя, вторгаясь в мою страну, захватчик нёс сокровенную мечту,
Чтобы подать её к барскому столу, оказалось, ну, так сталось, что внёс дьявольскую красоту,
Она не понравилась жалкому большинству, сын божий оставил добрые намерения в прихожей,
Похоже, что он всё же решил сбежать в Ростов от наступающих хохлов, с покорностью немой
Он хотел бы расстаться с войной и уехать домой, спать в одной кровати с молодой женой,
И там обрести душевный покой!  Всё, что было страной приобретено, бесстыже профукано,
Кино и немцы, чукчи и ненцы , а так же мордва готова уже отстаивать свои права!
О своих подвигах в соседней чужой стране солдату стыдно рассказывать своей жене
И вот он решил по мере приближения вражеских сил к неприступной границе,
Так пишут передовицы мокшанской прессы, у каждого есть свои интересы,
В процессе озарения солдат менял своё мировоззрение, он своё «Я» в себе убил,
Ему Бог посоветовал отойти от дел мирских, мало толку2от них,
Пришло время сказать детям и жене, а так же  своей родне,
Что он будет послушником в дальнем таёжном монастыре!
На воре и шапка горит, стыд ему очи не застит, душа болит,
А сердце плачет, никто уже его судьбу не переиначит
И новыми вехами старый путь не обозначит! В угоду судьбе  своей
Ему пришлось уйти многоголосой и шумной толпы невзрачных людей,
Только в монастыре у него будет время подумать о душе своей!
Облокотясь, на деревенский столик, ещё не состоявшийся пьяница и алкоголик
Небрежно присел у открытого настежь окна, то окно без стекла, а за ним – тишина,
Где бушует война, где-то рекой льётся тлен и следом за ней бежит суета сует,
Гаснет свет в прихожей, на  бельевой коридор похожей, мороз прошёл по коже,
Быть может, он голову в  украинских степях сложит, и свои грехи сполна умножит!
Его с войны так долго ждала верная и преданная жена, она бледна, бледнее полотна,
Невзрачная на вид, она об утраченной девственности не скорбит, печь в сенях дымит,
Дышать нечем, никто из нас не вечен, миг жизни – скоротечен! Страсти на пределе,
В молодом женском теле бьёт страстей струя, бабе бы вместо мужа Вани-дурака,
Где-то найти для себя умного и знающего поводыря, но где же его взять?
Япона мать! Все мужики воюют там, где нет места для милых дам!
Тот, кто жил, как последний идиот,  и как кон в масле купался,
С бабами в чужой постели до рассвета кувыркался! Человек состоялся,
Ему чуточку повезло, он выжил всем смертям назло! Только вспотевшее чело
С ума на краткий миг сошло, молодая жена не хочет любви такой, ей бы в стужу и в зной
Благородного мужа достать из-под слоя чёрной и рыхлой земли, но есть причины веские:
Бабам нравятся мужчины наглые и дерзкие, они притягивают баб к себе,
Когда нет умных мыслей в голове! Никто в тот миг, когда множество интриг
Ещё не приняли монашеский постриг, бьёт любвеобильный родник,
Слышен только храп мужиков и распоясавшихся баб!
Велик их грехов масштаб! Они прячутся за множеством красивых фраз,
Никто им не указ, вот и весь сказ: карта бита – нечем крыть, шум, вопли, гам и крик
По всему околотку стоит, не помогут они объяснить бабам затяжной вдох в двух словах,
А на хрена что-то объяснять, в углу стоит железная кровать, на ней можно культурно отдыхать,
А потом огульно хаять местных баб, ведь каждая ****ь должна заранее знать, что битый час
Летучая мысль добивает всех нас, искры сыплются из глаз, всему - своё время, всему – свой час!
Так утверждает Экклезиаст, время – радоваться и время – рыдать,
Время камни разбрасывать и время их собирать! Кромешный Ад
Когда-то прекратится, быть может, взор затмится раз и навсегда,
 Но у нас же жизнь одна и другой уже не будет никогда!
Только нужда гонит мужчин со двора на войну,
Да видел я её в гробу; о здесь, то там, даже по заповедным местам
Рыбы немного пошумят, потом послушают разбитных баб
И стремглав подпишут контракт, муж уйдёт воевать,
Его там не будут отпевать в златоглавом храме,
Не будет рядом ни жены, ни отца, ни мамы,
Без трепещущего света старинных лампад
Уйдёт бог весть, куда божий раб и как его встретят небеса,
Не нам решать! Он же слышал зов небесных ангелов и богов:
«Стремглав бежать в стольный град Ростов!» По что же он ослушался Творца?
Ему одному принадлежат наши души и сердца, а на ловца и зверь бежит,
Небо все тайны хранит, на вершине холма могильная  чернота,
Нет дыма без огня, по степи ветер свищет и прежние постулаты рвёт,
Тучи уже давно затмили небесный свод! Кров степей чужих
Быть может, кто-то из отшельников  помянет в молитвах своих, все будут забыты,
И об этом надо говорить открыто! Сохранится только то, что влетело в открытое настежь окно,
Насквозь душу калёным железом прожгло, и в последний раз затмило болезненное чело!
Всё, что было, прошло, в Лету времени навсегда кануло оно! Уж коль ты тут,
Тебе уже туфли не жмут, под землёй свой уют и мерзкая тишина, вовсе не та, что у окна!
Не любя, любимым ты не станешь для отчизны, и даже в минуты тризны
Никто не прочитает трижды скорбную молитву об упокоении души!
Пока ты жив, цепи и путы рви на ногах и руках,
Срывай амбарный замок с отяжелевших уст,
Пусть иные отправляются в последний путь
И там вдалеке тебя ещё очень долго ждут!
Суров лик людей степей, ты был приурочен к кончине своей
С первого дня, когда твоя ступня  соскользнула с гранитного камня,
Из возникшей искры, возродилось пламя! Тот, кто горе моей стране принёс,
Едва ноги живым отсюда унёс! Ну что ж, какой вопрос?
Коль жизнь пошла у кацапов на перекос, пусть ждут от хохлов
Удара под дых, бог читает им свой приговор, должен быть наказан убийца, тать иль вор!
Нас всех создал бог, это он придумал построить острог и холодный чертог для тех,
Кто уже совершил нераскаянный грех! Ночь темна, моя же страна пробудилась от сна,
Смиренный взгляд устремлён на тех, на ком  есть всеобщего блаженства яд,
Его казнят, и тогда вспомнит божий раб, как по его приказу перекручивали каждую фразу,
А разум воспринимал всё, что в два уха вошло! Очам тот бес не мил, он лишился белых крыл,
Теперь стоит у трухлявого пня, голову низко долу склоня!  Что мне в том, что этот отщепенец
Разрушил чей-то дом, наказан должен быть не только он, но вся блатная кампания,
Чьи думы и мысли всеобщей враждой давно уже отравлены! Воины отправлены
На окраины соседней страны, там полыхает пламя войны, как не суди, как не ряди,
От своей судьбы никому ещё не удавалось уйти! Я же верую в любовь, её громкий зов
Звучит громче церковных колоколов! Не рабы мы, не рабы, но без помощи судьбы
Не в состоянии преодолеть огромные расстояния от земли до неба,
Пока есть место для ночлега, стакан воды и кусочек чёрствого хлеба,
Может бедно отобедать и в изорванных одеждах скромно жить,
Чтобы впредь только своему Отечеству верой и правдой служить!

г. Ржищев
15 сентября 2022г.
13:40