Их один праздничный фантастический день

        Собрались все вместе одним днём, чтобы поговорить на тему хорошего и плохого будущего.   День, в который собрались, один,   а их самих много, потому назвали, чтобы не попутать, этот день как-то в соответствии с повесткой своей встречи, как- то непонятно на тему будущего, не своего, а всего человечества.  Усесться, как раньше за одну парту всем классом, не получилось, но всё равно втиснулись в одну комнату и за один стол, так,  чтобы не видеть, а пытаться видеть друг друга и чтобы можно было поговорить о том будущем, ради которого  собрались здесь и сейчас, а не где -то и потом, эти любители поразмазывать кашу по тарелке, когда и каша закончилась, и тарелки нет давно, но обсудить все равно надо, качество каши и её вкус, каши,  которой нет.
                Правда, зачем мечтать, а тем более говорить о том, чего нет, а главное,  может и не быть, а для тебя так точно, потому что ты вместе со всеми здесь и сейчас, а завтра, они,  возможно,  всё ещё здесь, а ты там, там, про что хотелось поговорить, в том будущем, в котором тебя нет, пока ты здесь и сейчас.

                Но всё равно поговорить надо, тем более, что день сегодняшний располагает, назначенный день всемирной фантастики, к которому весь мир не имеет никакого отношения, если только одна страна, в которой и придумали, и в которой собрались.    На вопрос, имеют ли к нему, к этому праздничному дню, отношение фантастические вруны, ответа нет, просто сидят и молчат, думают о будущем, в котором их нет, но могли бы оказаться, если бы сами для себя его нафантазировали бы.

              И нафантазировали! Вспомнив при этом про день 31 июня, с этим и поздравили друг друга, сказав: Поздравляем  всех  причастных к этому необычному празднику. Всех тех, для кого в июне не тридцать, а тридцать один день!

              Во как!  И  не абы как! Лишний день, придуманный в одном месяце, жаль, что не лишний год-два в чьей то жизни.

             Но для них это было не важно, чья- то жизнь,  и потому снова посидели, помолчали, выпили, закусили, праздник же, потом ещё посидели, помолчали, пожевали то, что выпили, наконец, поговорили, когда спиртное подействовало и развязало язык.  Говорили долго, ибо будущее было большим и неизвестным, растянувшееся на всю неизвестность, как та галактика, не изученная никем, и потому говорить тоже можно было бесконечно долго, даже не прерывая друг друга, хотя во мнении порою не сходились. Как и при упоминании о самом празднике, как о всемирном, кто-то, подумав, с сомнением в голосе произнёс:

                —    Дык,  Америка не открыта таким заявлениям, однако... У Мюнхгаузена было 32 Мая... Причём научно доказанное им же!

              Но, что им Мюнхаузен и куда им до Мюнхаузена, тот же давно на ядре улетел, куда подальше, а тут ведь праздник, водочка, закуски, надо оправдать, зачем собрались и выпили, не только же для того, чтобы поговорить, но и закусить разговор и выпитое за разговором.


                И потому не могли не поговорить о "хороших" мирах  в том будущем, в котором их нет, но могли бы оказаться, если бы нафантазировали, а это лёгко, только ничего это почему-то не меняет  и их жизнь благо продолжается, но всё равно  здесь и сейчас, тем не менее, выяснить, что означают  "хорошие" миры, в которых хочется пожить, обязаны были.

             И кто-то по этому случаю, не страдающий паранойей по неизвестному, но такому для кого-то желанному, сказал, что "хороший" мир будущего надо всё таки в реальности строить.

                —    Да и писать о них не вижу смысла, в хорошем нет конфликта.   —     Добавил он, тот, которому нравилось больше быть здесь и сейчас, а не питаться фантастическими иллюзиями о том, как он окажется в хорошем будущем.

                Тем более, что на его взгляд, коли ты конфликт в «хороший мир» добавляешь, так он мигом меняет полярность. И в лучшем случае становится «сумрачным миром».  Ну, тем плохим, от которого так хотелось избавиться здесь, но находясь мысленно там.

                Но фантасты, те, для которых сегодняшний день был знаменательным, не желали сдаваться, несмотря на отсутствие барона Мюнхаузена, тот, подло усевшись на ядро, покинул их всех, наверное, для того, чтобы они могли своей страной, отделившись от всего мира, и оказавшись в своём собственном маленьком мирке, тихо сесть, втиснувшись всей толпой фантастов, желающих не попраздновать, а накатить и вкусно закусить, в одно помещение, где их никто не увидит, и там же поговорить на сокровенные темы об улучшении будущего мира, где их не будет,  но будут другие, и это факт, как и то, что без них, что  тоже неоспоримый факт,  и потому сказать своё  слово они должны были, которое не замедлило себя ждать в виде произнесённой кем-то  фразы:

                — Извините, это не так. От того, что в "хорошем" мире  будут свои конфликты, он не станет "сумрачным", он всё  равно будет лучше прошлого.

                Откуда этим деятелям всё  это было известно, не то, что,  не совсем, а вовсе было не понятно, они же, если и были в том прошлом, о котором говорили, но оказаться в  "хорошем" будущем, чтобы сравнить или просто узнать, стал оно  сумрачным или нет, они уж  точно не могли.

                Тем не менее у них у всех имелось просто горячее желание видеть мир лучше, чем он есть, что было вполне естественно, как нереально фантастическая мечта пацифиста увидеть мир полностью без войны.

               . И даже вполне естественным было их желание изобразить этот мир, таким вот,   улучшенным по всем статьям.

          Другое дело, что это очень трудно, не зная о чём пишешь, что-то описывать, как ту кашу, вкуса которой не знаешь,  размазывать по пустой  тарелке,  да   и писать апокалипсисы всё  же, наверное, значительно проще, их можно представить себе, даже особенно не заморачиваясь, в виде, скажем,  одного тёмного пятна вместо планеты Земля, на которой рухнет всё  и какая- либо жизнь, в первую очередь.


                И  они это знали,  и даже  соглашались с этим, но всё равно продолжали фантазировать на пустом месте, размазывая манную кашу по пустой тарелке, в которой не было ни каши и ничего.

             Ведь потом, сочинив ещё  что-то про "лучший" мир, который будет находиться по их предположениям, где-то далеко в галактике, а они по прежнему будут  мерять своими ступнями землю родной планеты Земля, и никто, никто не узнает о том, насколько они оказались неправы,  придумав какой-то хороший,  светлый, никому неизвестный  мир будущего в отрыве от мира сегодняшнего и  настоящего, который  многим было дороже и важнее, ибо они были в нём,  и им не интересно было читать о том, где их не будет,  и сознавать всю горечь от несостоявшегося, которого всё  же временами  хотелось и даже очень  по причине неудовлетворённости сегодняшним днём в существующем настоящем.  Но это было мимолётное явление, желание  почитать написанные фантастические романы, в которых нафантазировано всё-что, и написано в обход существующих сегодняшних реальных, а не надуманных проблем, только с тем, чтобы узнать о том,  как может быть, но как не бывает на самом деле. Что значит уйти от сегодняшних реалий, убежав от себя, что выполнимо только на момент, пока читаешь и удивляешься, говоря про себя: живут же люди, в том будущем, в котором нас нет, как в другой стране мира, где всегда будет лучше, чем в своей собственной, только на другой планете, на другой стороне огромной галактики, или даже в другом параллельном мире, который придумают ещё  эти фантасты. Ведь это ещё один повод, придумав  очередной    новый мир, и не важно параллельный, или какой, для того,  чтобы собраться всем вместе одним днём, чтобы поговорить на тему хорошего и плохого будущего, в день, в который на их улице наступит ещё  один праздник в этой не лучшей, а порою даже очень плохой жизни, в который можно выпить и закусить, даже не оправдывая свои не  лучшие пристрастия.

                Ведь это тот повод, который можно обмыть, а потом, хоть трава не расти, после того, как 31 июня закончится для них всех.  Только хороший вопрос, какого же числа они все проснутся на утро, ежели 31-е было не 31-м,  а 30-м в том настоящем, в котором они все  всё  же  пребывали, но мечтали о будущем, в котором их не будет, но в котором им будет хорошо.  И хорошо бы тогда и календарь уже  там новый изобрести, где реально будет 31 июня, но тогда оно вновь будет настоящим, их настоящим, в котором они будут находиться.  А о чем же тогда они будут писать свои фантастические повести-бредни, если всё состоится, тоже очень хороший вопрос,  а главное, что праздновать они  будут, когда можно выпить и закусить, не придумывая даже никакого фантастического повода и не оправдываясь тем, что Мюнхгаузен улетел на ядре чёрт знает куда, бросив их здесь, потому что пьян был, вот и они могли бы повторить его подвиг,   и выпив, оказаться там,  где их никогда не было и  о чем они только писали.

  02.07.2022 г
Марина Леванте