Вампир священник. Глава 18

Глава 18 Медовый месяц. Жизнь не стала лучше. Озарение

Модест ничего этого не знал. Он брел своим путем, упираясь лбом в свои тупики и лабиринты. Мысль о смысле жизни, появилась в его голове неизвестно откуда, и кружилась как осенняя надоедливая муха, желающая во чтобы, ни стало досадить прилегшему отдохнуть хозяину дома.
Модест не видел цели, не видел смысла. Он прокручивал все варианты и единственное к чему он пришел – только люди, наделенные талантом, имеют хоть какую-то цель - реализовать свой дар посредством себя. Все остальные добивались денег и растили детей, ну еще обзаводились увлечениями.
На их фоне он выглядел вполне гармоничным. Он имел квартиру, работу, теперь еще и жену. Осталось обзавестись ребенком и, в общем, жизнь обязана приобрести смысл. И тут начинались проблемы, он стоял в лабиринте, в полном мраке, мог ощупью брести вдоль стены. Он мог потребовать включить освещение, но оно пугало его, Модест боялся увидеть повороты, ведущие в тупики, и предпочитал брести вдоль стены.
После свадьбы они поехали в путешествие. Не бедные родители невесты оплатили поездку в Черногорию. Там на берегу моря. Модест впал в оцепенение. Яна пыталась как-то расшевелить его, она не понимала своего мужа, и как оказалось штамп в паспорте, ничего не изменил. Яна втайне надеялась на перемены, как собственно надеются многие девушки и женщины, прожив не один год под одной крышей с мужчиной, не желают видеть, что предпосылок к таким переменам нет.
- Модест, что-то случилось? Ты не хотел жениться, но я же не настаивала, не молчи? - спросила она своего супруга.
Они лежали на огромной двуспальной кровати, номера для новобрачных. Море шумело у подножья отеля. Родители не поскупились.
- Яна, все нормально, просто я задумался о странных поворотах судьбы, и опять вспомнил злосчастный инцидент во дворе твоего дома, - признался он жене.
Яна тихо замирала, когда он в очередной раз возвращался к поискам тех злосчастных дней, но боялась запретить ему говорить на эту тему. Правильно решив, что пусть лучше он говорит, чем молча доводить себя до остервенения.
- Ты опять думаешь о той исчезнувшей неделе? – спросила Яна.
- Я понимаю, как надоел тебе своим нытьем. Море, медовый месяц, любящая жена, желающая заняться с мужем сексом, и муж молчаливая скотина, - поругал он себя.
Он слышал свои слова как бы со стороны, такое с ним случалось, и ни к чему хорошему не приводило.
Яна промолчала.

- Сейчас, я приму душ и приду, ты же не откажешь мне? Прости, но мне иногда кажется, если бы я вспомнил ту неделю, мир бы изменился и как ни странно в лучшую сторону. Яна я чего-то жду. Все умолкаю, - сказал Модест и отправился в душ.
Вернувшись, парень притянул к себе жену и нежно поцеловал. Яна немедленно откликнулась, он не баловал ее ласками и сексом. И сейчас она тихо поддалась на его призыв.
Модест не любил секс. Болезненное томление и такое же разрешение от томления. Он догадывался, Яна, вряд ли получала удовольствие, от занятий с ним сексом, но что на что менять он не знал, а если бы и догадался, то вряд ли бы занялся этим всерьез.
Эта, по сути, первая откровенная близость, возникшая на почве недоговоренности.
Сама жизнь предлагала массу недоговоренностей. Модест не желал откровенности, большую часть своей жизни он мечтал забыть, он вытравливал воспоминания усилием воли, но взамен вытравленного ничего не появлялось, абсолютно ничего, пустота. Откровенность предусматривала рассказ о себе, а что он мог поведать? Ужасный путь мальчика маньяка, застрявшего в детском садизме обиженного на весь мир недоделка.
Вместо признаний Модест нежно целовал свою жену, не зная нежности или ласки, он отказался от этих эмоций. И сейчас получив в ответ нежные поцелуи Яны, он сжимался как в предчувствии ударов.
Ему не хотелось, чтобы Яна увидела его состояние, он сменил позу, девушка легла лицом вниз, боясь, того что последует за этим, но все оказалось нестрашным, просто и традиционно, обыденно и скучно.
Правда, за исключением одного нюанса, она не видела его слез, которые просто сами катились из глаз Модеста. Он все двигался и двигался, не имея возможности сосредоточиться на занятии сексом, и разрешится от тягостного томления, наконец, он справился с собой, и разрядка наступила. Слезы высохли, он не привык себя жалеть.
Яна ничего не поняла, подумав, наверно, именно для этого и придумали медовый месяц, чтобы, оставшись один на один, муж и жена, обрели гармонию.
Модест не стал ее разочаровать, когда утром жена радостно улыбнулась ему, и весь день тихонько напевала, мелькая по номеру. Пытаясь выказать восторг и благодарность.
Муж улыбался в ответ, говорить не хотелось, он опять становился на путь лжи. Жизнь сыграла с ним подлую игру, обязав скрывать нежелание убить, а страх обидеть единственного человека, полюбившего его.
Перед парнем стояла непосильная задача, жить в любви и благодарности.
«Я не рожден для нормальной жизни, но ненормальной я уже жил. Господи, я не хочу никакой жизни, и боюсь оборвать никчемное существование, никчемного червя».
Не в силах находиться с любящей женой на одной территории, веселым голосом он внес предложение.
- Слушай, а давай где-то побродим. Проедем в город, должно же в этой Будве быть что-то кроме пляжа.
- Уверена должно, давай я схожу вниз и выясню, возьму карту и закажу такси, - услужливо предложила счастливая жена.
И они отправились в город. В городе новобрачные забрели в церковь Святого Иоанна, прохлада и полумрак, храма запустили механизм воспоминаний. Модест поискал глазами священника, навстречу действительно шел священник, опустив голову, устав рассматривать посетителей, праздношатающихся в храме.
Модест от ужаса закрыл глаза, боясь узнать в священнике улыбчивого, благоухающего мужчину, священника со странным именем Градимир.
Воспоминания заставили его сеть на холодный камень пола, отшлифованный сотней тысяч ног, и обхватить голову руками.
Небольшая зацепка и клубок начал разматываться. Модест попытался остановить воспоминания или хотя бы убедить себя в том, что события полугодичной давности привиделись или приснились, воспоминания не останавливались, а нанизывались как бусы одна за другой и превращались в четки в руках улыбчивого священника.
«Я провел неделю в качестве узника в храме. В церкви в нашем городе. Это означает, что я или окончательно рехнулся, или мужчина, с которым я познакомился в церкви пил мою кровь, читал мысли и носил меня по воздуху и именно он оставил меня под домом Яны. Градимир выполнил уговор, он как-то узнал, правду об истинных чувствах девушки ко мне, потому и отпустил».
Четкая картина событий вплыла в памяти, но покой не наступил, теперь ему захотелось забыть все окончательно, но сомнений не осталось, воспоминания никогда не исчезнуть из его памяти.
Какая-то неведомая сила потянула парня к странному священнику.
Яна остановилась как вкопанная, рядом с мужем, поведение которого и раньше наводило на размышления, сейчас напугало и расстроило девушку.  Но как только она собралась заговорить с мужем, как-то отвлечь его, Модест легко поднялся и повел себя, как ни в чем не бывало.
- Прости, наверно, воздуха мало в храме, дым от свечей, голова закружилась, пойдем отсюда, ну и идиотом я тебе показался, - сказал он жене и направился к выходу.
Модест врал легко всю жизнь, а сейчас ложь доставила ему удовольствие, он вернулся в нормальное состояние, в котором не требовалось ломать себя и жить по-человечески.
Модест замер в ожидании конца медового месяца.
Внезапно вернувшая память сотворила с ним чудо. Модест перестал реагировать на свое состояние возбуждения и занятие сексом отвлекали его от ожидания.
- А ведь, кто-то очень мудрый придумал медовый месяц. Ты прекрасный любовник, - шептала удовлетворенная женщина.
- Глупость, просто настало время, - врал он Яне.
- Действительно, мы ведь не жили в покое. У меня в вечном ожидании внезапного возвращения родителей, да и когда к тебе перебрались, какой покой после той драки, ребра болят и пальцы в гипсе, - продолжала углублять иллюзию девушка, нашла его руку и поцеловала пальцы, - не болят больше?
- Ноют иногда на погоду, и когда печатаю, как будто не своими, а так вполне терпимо. Пройдет, - заверил жену и поцеловал ее в лоб.
Яна восприняла его ласку как предложение продолжить сексуальную игру. Она подумала о ребенке, и эта мысль согрела ее.
Муж же, занимаясь сексом с женой, не думал ни о чем таком, натура эгоиста с психическими отклонениями взяла верх.
Модест умел затаиться и жить в засаде, после посещения церкви, он получил возможность жить в привычном режиме, в привычных комфортных эмоциях.
Все заканчивается, закончился и отпуск. Самолет вернул новобрачных домой, в аэропорту их встретил отец Яны. Светлая улыбка дочери, убедила его в том, что деньги он заплатил не зря. Отец Яны не испытывал симпатии к избраннику, но смирившись заставлял себя видеть в нем хорошее, иногда как сегодня ему такое удавалось.
Модест одарил тестя улыбкой, сердечным рукопожатием и сел на заднее сиденье, его автомобиля, предоставив возможность жене рассказывать о счастливо проведенных днях.
- Папа мы все засняли, давай дня через три соберемся, приготовлю, что-то вкусное и посмотрим фотографии и видео, полный смартфон, но ведь вам интересны комментарии, - назначила семейный ужин Яна.
- Модест, ты подготовишь, фото и видео к субботе? Уберешь, там интимные сцены, чтобы не смущаться и не смущать, – обернувшись к Модесту, спросила Яна.
- Я сегодня все сделаю, часть уже лежит в отдельной папке, - пообещал Модест, он никогда не предупреждал о своих намерениях.
Новоиспеченный муж действительно засиделся за компьютером допоздна, переливая фотография с карточек и удаляя неудачные снимки. Потом пересмотрел фото на смартфонах, борясь с соблазном все удалить.
 Модест не сомневался, попытка жить нормальной жизнью в очередной раз не увенчалась успехом.
Сейчас сливая фотографии, он припомнил, возвращаясь, домой из очередного побега, он каждый раз принимал решение, которого от него ждали, а именно - жить, как живут все вокруг.
Вот только никто из окружающих не догадывался, о стремлении Модеста вписаться в рамки нормальности.
Проходило время, а ему так и не удавалось договориться с окружающими. И жажда жить нормальной жизнью, сменялась жаждой убить все нормальное вокруг себя, ближе всех как всегда оказывался отец. Вот только решиться на последний шаг у парня не получалось, и он опять убегал.
Убедившись, в том, что Яна уснула, Модест принялся обыскивать коробки, привезенные из дома отца в надежде найти или подтверждение, или опровержение внезапно нахлынувшим воспоминаниям, что-то материальное.
Его поиски увенчались успехом, на дне одной из коробок лежало церковное одеяние, скомканное испачканное его кровью, упакованное в пакет, скорее всего одежду упаковала медсестра, а потом он, не рассматривая, швырнул пакет в коробку, планируя переезд.
Одеяние до сих пор хранило аромат священника и его дома. Модест разгладил одеяние и надел сутану на голое тело. Тело вспомнило ледяное прикосновение руки священника, затянутой в тонкую кожаную перчатку, не вызвав страха, скорее наоборот желание убедиться, что ему не почудилась такая особенность мужчины.
Четки обрели последнюю бусину, и концы шелковой нитки завязались в узел.
Модест снял одеяние, аккуратно сложил его, упаковал в чистый пакет, спрятав пакет в коробку, из которой он его извлек, и вернулся в спальню.
Муж не смог заставить себя лечь со своей женой в одну постель. Яна мирно спала, беспокоить ее не хотелось. Модест не любил свою жену. И если бы он не вспомнил Градимира, скорее всего он занялся бы разработкой плана по уничтожению, нелюбимой женщины. Как надлежало уничтожить сломанную игрушку, утратившую свое предназначение радовать и отвлекать.
«Мы смертны, все смертны. Модест, а ведь ты всю жизнь хотел убить только себя, просто не знал, как это сделать. Трус и подлец».
Мысли о смерти опять вернулись в его жизнь, но видоизменились. Теперь он собрался убить себя и нашел убийцу.

продолжение следует: http://proza.ru/2022/09/16/1137