Втёмную

- Вы позволите? – мужчина подошедший к моему столику был примерно тридацати пяти, самое большее сорока, лет от роду, с легкой модной небритостью на щеках и тембром голоса, который в глубокую старину назывался бархатным баритоном.

Не дожидаясь ответа, незнакомец отодвинул стул напротив, сел, снял  темные очки и, и на мгновение скосив глаза на массивные наручные часы, положил очки на льняную салфетку, постеленную перед ним на столике.

 Потом он  посмотрел на меня в упор.

Я не отношусь к числу людей, которым обязательно нужен собеседник, более того, в кафе люблю проводить время одна. Глазеть на прохожих сквозь толстые стекла витрин, исподтишка наблюдать за посетителями, мечтать, сосредоточиваться и даже работать. Кроме того, я сладкоежка, и кондитерская с аналогичным названием «Naschkatzen» на углу Таборштрассе и Тандельмарктгассе  за два дня в Вене стала моим излюбленным местом времяпрепровождения. Сласти, выставленные на прилавках в холодильниках с прозрачными крышками, поражали многообразием цветов, размеров и форм, а также исключительной аппетитностью. Кроме того. можно было заказать превосходный десерт из сыра.

Но более всего меня разозлило, конечно (хоть я и неохотно в этом себе призналась), что незнакомец безошибочно разгадал во мне соотечественницу. Мои бабущки, Ольга Иосифовна Тарновская,  тетя отца, и Татьяна Леонидовна Козак, мамина мама, обучили меня не только  музыке, но и трем иностранным языкам. Английский я учила в престижной английской школе, а французский и немецкий постигала с бабушками. Я довольно свободно, не без гордости, владею всеми тремя языками. Что касается внешности, то мне тоже всегда казалось, что я придерживаюсь европейского стиля – минимум косметики, комфортные обувь и одежда. Кэжуал. так сказать. И вот, во мне с ходу определили гражданку России. И меня это огорчило. А после огорчения пришло возмущение собой.

 Неужели я так непатриотична, что мне все-таки хочется за границей сливаться с толпой и не выглядеть русской? Эта мысль окончательно меня смутила, пробудив угрызения совести и чувство вины, столь свойственное российскому интеллигенту. Из-за  бури сомнений и угрызений я не нашлась сразу, что  ответить навязчивому  компатриоту.

В этот момент фрау Энгель принесла ему чашку кофе. Он небрежно кивнул даме, не отводя от меня взгляда. Довольно жёсткого взгляда, надо отметить.
- Мы знакомы? – спросила я столь же небрежно, чтобы только что то сказать, и отхлебнула кофе из чашки..

- Отдашь то, что у тебя есть. И можешь считать, что незнакомы, - сказал он своим слегка охрипшим баритоном, внезапно переходя на ты. Кроме того, мне почудился легкий кавказский акцент в его речи. На левой щеке у него был едва заметный шрам сантиметра три.

- Что, простите?
- А будешь придуриваться, я тебе не позавидую.
- Вы меня с кем-то путаете
- Нина Тарновская ООО «Розариум»?
Я молчала, совершенно ошеломленная. Он допил кофе, вытер губы салфеткой и спокойно вышел.

Наверное, прошло какое-то время, прежде, чем я услышала над головой бормотание фрау Энгель, тихо произнесшей нечто вроде «руссище мафия». Она собрала посуду со стола и бросила на меня сочувственный взгляд, в котором читался еще и страх. Я смотрела на ее слегка сутулую спину и благородную седину  и раздумывала сквозь шок о том, что же это было. Меня он назвал правильно. Я действительно Нина Евгеньевна Тарновская, дизайнер на фрилансе, которая выполняет заказы для интернет-магазина нижнего белья «Розариум». Но в чём тут проблема?

 Неделю назад моя начальница Светлана Копейкина, особа двадцати с лишним лет, владелица магазина, которым одарил ее влиятельный покровитель, вдруг сменила своё обычное раздражение на милость и предложила мне деловую поездку в Вену с образцами продукции, которые надо было доставить по указанному адресу. Торговое представительство не входило в круг моих обычных обязанностей. Но возможность провести некоторое время в одной из самых привлекательных европейских столиц, да ещё и полностью за счёт фирмы, сразу отмела все сомнения. Получив по электронной почте билеты на самолет и адрес отеля, где мне был забронирован номер, прихватив чемоданчик с образцами, доставленный мне курьером прямо на дом, я отравилась в увлекательное путешествие.

Миссия была нетрудной. Я все выполнила, вручив чемодан, сонной даме на респшн маленького отеля на окраине Вены. Как мне объяснили, столь скромное представительство наших партнеров вызвано тем, что они еще на стартапе и вынуждены экономить. После я должна была еще провести какие-то переговоры, но где и когда, эта информация запаздывала. В ожидании инструкций я прекрасно проводила время, прогуливаясь в центре города, разглядывая роскошную имперскую архитектуру и не менее роскошную, хоть и мрачную готику, а вечера проводя в Венской Опере. Ничто не вызывало у меня тревоги по поводу расходов, на которые мое пребывание за границей вынуждает работодателя. Я знала, что спонсоры ООО «Розариум» богаты настолько, что готовы  ежемесячно покрывать  убытки, наносимые не слишком удачным менеджментом госпожи Копейкиной, бизнес которой подарен ей другом и покровителем вместе с правом принимать самые дурацкие решения.

 Меня ничто не беспокоило вплоть до сегодняшнего утра.

Ошеломленная, я вышла из кондитерской и побрела в свою небольшую скромную гостиницу поблизости. Молодой человек, похожий на индуса, на ресепшн как-то странно взглянул на меня, я подумала, что вид у меня, наверное, такой… стукнутый пыльным мешком из-за угла, поднялась на лифте в свой номер на втором этаже. В комнате был беспорядок, одежда с полок выброшена на пол. К счастью, вещей у меня немного. Однако, картина вторжения настолько поразила меня, что я без сил упала на пол и потеряла сознание. Очнувшись, увидела в комнате людей в  странной форме красного цвета (позднее узнала, что так одеваются парамедики)  и полицейских.

- Как вы себя чувствуете? – спросила женщина средних лет, склонившись надо мной.- Все в порядке, - сказала я и, поднявшись с ковра, доковыляла до дивана.
Я рассказала другой женщине в серой форме полиции все, что могла, и это было совсем немного, потому что никаких соображений по поводу случившегося у меня не было. Осмотрев свои вещи, я поняла, что ничего не пропало, о чем и объявила стражам порядка.
-Возможно, меня с кем-то перепутали ? – спросила я (думая, что это происходит уже второй раз) – мне кажется всё это ошибкой.
- Мы проверим все версии, - ответила фройлен  Кёниг, инспектор полиции, как она мне представилась.

В это время парамедиков куда-то вызвали, в открытую дверь номера я видела холл и как их подсобки двое сотрудников полиции вынесли горничную-индуску в голубой униформе, положили на диван. Её рука безжизненно спускалась к полу.

- Она убита? – сердце у меня ёкнуло.

- Нет, - сухо заметила фройлен  Кёниг - Удар по голове. Похоже, мы знаем теперь, как нарушители попали в ваш номер. Лицо у неё было усталое и бледное, с сухой кожей, русые волосы собраны в пучок на затылке.

- Как? – спросила я все еще не понимая свою связь с  пострадавшей горничной

Фройлен посмотрела на меня испытующе.

- Ах да, у нее, должно быть, отобрали ключ от номера… - сказала я, начиная что-то понимать. Впрочем, понимала я пока ничтожно мало для того, чтобы прекратить этот кошмар.

Полицейские настояли на том, чтобы меня осмотрел врач, и пришлось ехать с парамедиками в больницу, где они оставили меня в приёмном отделении. Следующей задачей для меня было незаметно выбраться из суеты и гвалта приёмного отделения, так как больше всего на свете я не люблю быть жертвой обстоятельств и терпеть не могу попадать в ловушки. Сказав, что мне нужно в туалет, я свернула к стеклянным дверям  и вышла на волю.

Район, в котором я оказалась, был застроен пятиэтажными зданиями без отделки и украшений, выкрашенных в пастельные тона. Такие дома строились после второй мировой войны, чтобы по-быстрому решить жилищную проблему. За стеклянными дверями подъездов виднелся шахматный рисунок плитки на полу, ведущей в полумрак холла, возле многих дверей были цветущие кусты. Кругом были основательность, чистота и спокойствие.

 Я вспомнила  полуразрушенные подъезды Санкт-Петербурга, где от чувства заброшенности не спасали даже металлические двери с домофонами, поставленные повсюду в последнее время. Мне стало грустно. Впрочем, воспоминание о собственных тяжёлых обстоятельствах быстро сменило грусть на беспокойство, и даже страх. Что происходит? Во что я попала? Как выбраться из этой ситуации?

Неужто меня принимают за шпиона?

Небольшой скверик, куда выходили фасады четырёх домов (один из них представлял собой неплохой модерн начала двадцатого века, весьма близкий по стилю к питерскому)  очень кстати появился на моём пути, так как ноги мои устали, а в скверике имелось несколько скамеек. Я присела и в который уже раз  позвонила Светлане Копейкиной, моей работодательнице. И в который уже раз услышала автоответчик. Противный голос с жеманными интонациями и южным акцентом сообщал: «Вы позвонили Копейкиной Светлане Юрьевне, директору ООО «Розариум», сейчас я не могу ответить, оставьте сообщение». До этого, следуя интуитивной осторожности, я не оставляла сообщений, но сейчас решила сухо информировать о том, что имеются непредвиденные обстоятельства, и попросила перезвонить как можно быстрее. Моя начальница уже начинала меня откровенно бесить. Когда она не нужна, будет изводить своей навязчивостью. В кои то веки понадобилась – и нет её. Небось, загорает где-нибудь на яхте своего покровителя, а бизнес подождёт, другие всё сделают, ага. Эти ленивые люди, неизвестно откуда набравшие безразмерное количество денег, в этот момент показались мне особенно отвратительными.

 Потом я набрала Дмитрия. Это был единственный человек, который мог бы дать мне совет, не впадая в панику. Дмитрий был хладнокровный и рационально мыслящий сотрудник уголовного розыска в Санкт-Петербурге.. Он один раз уже здорово мне помог  .  Мы стали друзьями, но Дмитрий считал меня взбалмошной и часто отчитывал, прогнозируя, что я непременно «влипну». Собственно, это сейчас и произошло, я именно «влипла». Но выхода не было. Я готова была выслушать какую угодно отповедь, лишь бы выпутаться.
- Да, слушаю, - прозвучал усталый голос в трубке. Я сбивчиво рассказала всё, что смогла вложить в задачу «коротко и по сути».. Повисло молчание, потом усталый голос произнёс: – Я сейчас не могу разговаривать. Держи телефон заряженным и включённым. Я перезвоню.
- Я сама перезвоню, у меня оплаченный роуминг, - закричала я, памятуя материальные затруднения сотрудников отечественного уголовного розыска. Но на том конце отключились.

Стало полегче. Всё же я поделилась проблемой и не с кем-нибудь, но с ответственным человеком. Однако, через секунду приступили сомнения: а что, если связь потеряется? Или я компрометирую Дмитрия, и он по службе будет иметь неприятности? Или просто я уже достала его своими историями, как он уже признавался не один раз?

 Посмотрев вокруг, я увидела, что площадка по периметру окружена павильонами с фастфудом, запах которых уже раздразнил мой аппетит. Я уже приготовилась купить хот-дог и стаканчик кофе, как мой взгляд привлекла вынесенная на улицу рекламная доска с надписями «Borsh» и «Shashlyk» и весьма скромный ценник рядом. Ого, это то, что нужно усталому путнику.

Над входом в заведение висела репродукция картины Пиросмани, изображающая застолье. Надпись на немецком и английском гласила, что это ресторан русской и грузинской кухни. Внутри был полумрак, стояло четыре вытянутых стола, покрытых темными скатертями с орнаментом, на полках по стенам репродукции Пиросмани, тёмная керамика в грузинском стиле. Посетителей не было. Собственно, борщ, это строго говоря, украинское блюдо, а не русское. Ну да ладно, кто же отличает так тонко в чужой стране. В детстве я несколько раз бывала в Грузии, где у отца имелось много друзей. Отсюда я немного разбираюсь в грузинской кухне и культуре, и даже знаю   несколько фраз по-грузински.

К моему столу подошла миловидная  девушка с большими чёрными глазами. Я заказала борщ, лобио и хачапури. Говорили мы по-немецки. Когда девушка ушла, на моём телефоне звякнула эсэмэска. «Надо поговорить», сообщал Дмитрий.
- Слушай, этот чувак, кавказец, он что тебе сказал, только точно? Можешь дословно воспроизвести? – спросил мой собеседник.
-Могу, он совсем немного сказал, - ответила я и  повторила все слова, услышанные утром в кондитерской. Когда я дошла до «ООО»Розариум», мой ум пронзила догадка.
- Боже, как же я не подумала… Это связано с Копейкиной? – спросила я . обомлев.
- Не знаю. Есть кой-какие соображения… Слушай, ты где находишься? Я ответила.
- Хорошо бы тебе спрятаться на время в безопасном месте.
- Спасибо, кэп, - грустно ответила я и отключилась.
Итак, мне предстояло максимально затянуть здесь трапезу, благо, деньги на счету имелись. Потом можно пойти в метро. Или сесть на круговой трамвай. Главное, не возвращаться в отель и не мелькать там, где я обычно гуляла.

Девушка принесла мне борщ в красивой керамической миске. Уходя, она немного задержалась, посмотрела на меня с улыбкой
- Можно говорить по-русски, - сказала она дружелюбно с очень милым произношением. – Я случайно услышала, как вы говорите по телефону

Оказалось, что её зовут Лия. Вместе с мужем Иракли и свекровью, Саломе они открыли этот ресторан несколько лет назад. С тех пор дела идут ни шатко, ни валко. Чтобы покрыть расходы и иметь хоть какую-то прибыль, приходится трудиться, не покладая рук. Лия официантка. Саломе – повариха, она же печёт восхитительные торты. Иракли делает всю тяжёлую работу, выполняет роль доставщика и закупщика, подменяет Саломе и Лию.
Эти люди сразу стали мне очень симпатичны. А через час мы были уже друзьями.
Я поведала свою печальную историю. Они подсаживались ко мне по очереди, качали головой. На улице темнело. Изредка заходили одиночные посетители. Я доедала уже третий десерт.
- Да что же там было, в чемодане, неужели не помнищь?= который уже раз спрашивала меня Саломе, статная и медлительная женщина с пышной стрижкой на рыжеватых волосах.
- Там были трусы и лифчики, - в который раз отвечала я. – должны были быть. Я не смотрела.
- Вах, - отвечала Саломе и, качая головой уходила на кухню.
Сэмэска от Дмитрия. Просит перезвонить.
- Слушай, у того чувака ничего не было, примет каких-нибудь, там, тату, родимых пятен
- Да ничего не было, нормальный с виду… Нет-нет, постой, был шрам на левой щеке, небольшой.
- Сейчас вышлю тебе фото
Через минуту на телефон пришла фотография. Да, это он. Только не такой гладкий и холёный, лицо довольно таки опухшее и фингал под глазом, но узнать можно.
- Слушай внимательно.Это Артур Гаджиев, младший из братьев Гаджиевых,  выходец из Дагестана, известный наркодилер. Твоя Копейкина с её розариумом была прачечной. Такие обороты проходили через их бухгалтерию Она сейчас пропала и не выходит на связь

- Чем она была? переспросила я в замешательстве.

- Ну, отмывала деньги в своём интернет-магазине, для папика своего. Он, кстати, шишка государственного масштаба. Похоже, решила подзаработать сама, в обход правил, и подставила тебя. Хорошо, что таможня не досматривала тщательно. Сидеть тебе тогда в австрийской тюрьме. И по какому адресу всё уплыло, знаешь только ты. Хотя на этом месте, я уверен, уже всё чисто-гладко и шиш кого найдёшь.

Я промолчала и не сказала Дмитрию, что всё было именно так, как он говорит. Час назад Иракли вызвался  посмотреть внимательнее, что представляет из себя гостиница, куда я сдала груз. На месте уже не было ни вывески «Hotel», ни ресепшн за стеклянными дверьми. Двери были замазаны белой краской, стояли строительные леса.
- Послушай, - ты можешь сегодня вылететь в Санкт-Петербург? Боюсь, завтра уже завертится машина, если только не остановит кто-нибудь сверху. Интерпол  заработает и всё такое. Не хочу, чтобы ты стала козлом отпущения. Рвани сейчас.
= Хорошо, - сказала я и с удовлетворением посмотрела на свой рюкзачок, в который поместилось всё необходимое для больницы. В номере оставалось лишь немного одежды, а это дело наживное. Всё нужное было со мной.
Я попрощалась с Саломе и Лией, взяв с них клятву непременно побывать в Петербурге в ближайшие года два и с грустью понимая, что им не на кого оставить ресторан. Иракли отвёз меня в аэропорт на своём трудяге-пикапчике, и мы помахали друг другу рукой.

В Петербурге шёл дождь.

Когда мы с Дмитрием ехали в такси по Пулковскому шоссе, проехали мимо  дорожного происшествия, толпы полицейских, машины следственного комитета, скорой и останков взорванного автомобиля. Отражения огней расплывались в лужах, мелькали проблесклвые маячки и тени людей. Всё немного напоминало дискотеку, если бы не покорёженный корпус авто.

Это был лексус Светланы Копейкиной.


 
август 2022, Санкт-Петербург