Особенности формирования Руского языка. Глава 3

реклама

Гораздо удобнее читать "Руский язык в топонимах Руского контекста" на ЛитРес, чем на Проза.ру.

черновик, так его и воспринимайте
хотите большего? - полная версия уже на ЛитРес в конце сентября






Особенности формирования Руского языка
Глава 3

Квас, крапива и сдобное печенье на соде



Ещё раз, - знание “извлечение огня” было знанием, которое однажды возникает в коллективе носителей формы Жизни “человек” и делает так и его самого, и его коллективное сознание уже человеческим. А потому ничего удивительного нет в том, что одна из первых детализаций их коллективных сознаний и их языков началась в том числе и с производного от него знания, а именно “огонь”. Которое, имея уже знание “извлечение огня”, теперь можно было постоянно удерживать в коллективах, а значит и так взаимодействовать им со знаниями контекста Среды. А так как знания эти в разных контекстах Среды были разные, то и в коллективных сознаниях этих контекстов в результате этих взаимодействий накапливались совершенно разные уже знания. А это и было ни что иное как процесс детализации коллективных сознаний и их языков.

Первые детализации человеческих коллективных сознаний (а значит и их языков) происходят как детализации общих у них знаний в разных контекстах. А потому с этих позиций мы можем рассматривать тогда представителей одного какого-то контекста как носителей почти одного и того же, скажем так, диалекта Древнего языка. А “диалект” здесь потому, что самих этих знаний в языках представителей разных контекстов было не так ещё много, чтоб мы их версии Древнего языка считали так уже разными языками.

Если детализацию общих знаний, а именно знаний звучаний и их значений у древних звуков “(д/т)” и “(СВ)”, мы рассмотрели до этого, то сейчас мы рассмотрим детализацию именно только значения у такого общего знания признака как “огонь”. Это удобно потому, что процессы детализации значений у общих знаний были очень даже похожими, - сами эти знания были тогда уже потому общими, что существовали абсолютно во всех уже контекстах Среды, в то время как условия (знания самих контекстов Среды), в которых существовали их носители, были уже очень разными. Именно эта разница и обусловила у похожих их процессов детализаций в разных же коллективных сознаниях и их языках разные у них там результаты.

Знание (признака общности) “наличие/отсутствие соли” не было бы столь значимым вообще в Языке, если бы оно существовало только само по себе. Но в том-то и дело, что необходимость его формирования у представителей формы Жизни “человек” в своё время была продиктована соответствующей их потребностью. А потому процесс детализации значения общего знания “огонь” в разных контекстах мы можем рассматривать в том числе и как процесс взаимодействия одной и той же общей для всех носителей формы Жизни “человек" потребности с соответствующими знаниями в разных контекстах.

Ещё раз, - здесь мы рассматриваем процесс детализации значения (знания признака действительности) “огонь” в контексте Среды, в которой отсутствует знание (признака действительности) “соль” как таковое. При этом, напоминаю, знание признака общности “наличие/отсутствие соли” определяет так уже очень даже большой контекст. А потому тот же Руский контекст является всего-лишь подмножеством множества контекстов объединённых знанием признака общности “наличие/отсутствие соли”. А это значит, что детализация знания “огонь” именно по знанию этого признака общности особенностью формирования именно Руского языка так не является. И мы в своём таком подходе к осознанию особенностей формирования Руского языка всего-лишь следуем так самому процессу детализации Языка. Потому как особенностью процесса детализации любого знания является вовсе не какая-то его часть, а весь тот путь процесса детализации целиком, который и приводит в конечном итоге к формированию именно только этого знания.


Уже тогда в процессе детализации значения знания “огонь” у него была сформирована достаточно сложная по тем временам структура. В смысле, в структуре значений знания “огонь” уже тогда присутствовало много ещё каких знаний, которые в зависимости от самого того контекста, где оно и использовалось, придавали ему очень даже разные значения. Так в каких-то контекстах человеки использовали это знание в основном чтобы согреться, в каких-то в основном чтобы добыть так соль (золу), в каких-то в основном чтобы максимально извлечь всё полезное из пищи, в каких-то в основном чтобы лучше и дольше эту пищу сохранить, и т.д. Так в разных контекстах они использовали вовсе даже не все знания из структуры значений знания “огонь” целиком, а лишь только некоторые из них. Потому и сами его значения в разных контекстах тогда тоже уже были разными.

Ещё раз, - человеки использовали знание “огонь” во всех контекстах Среды практически во всех тех значениях, что у того уже в них могли быть, но только в разных их там пропорциях. Отсюда и разные в них потом значения у знания “огонь” в этих контекстах. И, как следствие, в результате детализации знания “огонь” в этих контекстах, у него там возникают разные же его производные знания. Которые и накапливались в соответствующих коллективных сознаниях, и, при достижении ими неких критических в них количеств, они вызывали детализацию уже самих этих коллективных сознаний.

Наиболее показательным процесс подобной детализации будет, если сравнить знания связанные не столько даже со знанием “огонь”, сколько со знанием “извлечение соли”, которое от него и зависело (было его производным), в разных контекстах. В смысле сравнить те знания, что накапливались в контекстах, где отсутствовал доступ человеков к соли (это внутри пространств континентов), а это значит, что там существовала необходимость иметь в коллективных сознаниях знание “извлечение соли”. И знания в контекстах, где у человеков доступ к соли всегда уже был (на побережьях Океана и внутренних морей), а это значит, что и самой такой необходимости иметь в коллективных сознаниях знание “извлечение соли” так у них уже не было.

Проблема была в том, что посредством огня человеки получали (извлекали) так вовсе даже не саму соль, а золу, т.е. смесь соли с оксидами. Которая имела щелочную реакцию и была таким образом противопоказана для длительного её употребления в пищу. Т.е., с одной стороны, совсем без соли человекам было нельзя, а, с другой стороны, только с таким её заменителем, каким и была зола в этих контекстах, им нельзя было тоже. Человеки решили эту проблему в этих контекстах через обретение ими там соответствующих знаний, - вместе с продуктами обработанными золой (и уже потому имевшими щелочную реакцию), они стали употреблять там продукты, которые имели естественную кислую реакцию (кислотосодержащие продукты).

Ничего подобного, в смысле обретение таких же знаний в контекстах, где существовал свободный доступ к соли, тогда не происходит, - в них отсутствовала соответствующая необходимость. Таким образом в коллективных сознаниях этих разных контекстов, - с доступом к соли и без доступа к соли, - так накапливаются разные же знания. Которые в итоге и приводят к детализации до того абсолютно похожих коллективных сознаний на разные уже коллективные сознания. А это значит, что так в них возникают уже и разные их языки.

Таким кислотосодержащим продуктом в контексте того же Урала во внутриконтинентальных пространствах Восточной Европы и Сибири была прежде всего крапива. Потому как она больше всего была там распространена, и росла практически круглое лето. В меньшей степени это были различного рода кислые растения (”кислинки”, - под таким названием в Удмуртии лично я знаю четыре разных растения), плоды и ягоды. Потому как те в отличии от крапивы росли не повсеместно, и имели очень ограниченный срок созревания.

Но только одна лишь крапива и все эти кислые растения, плоды и ягоды не могли быть решением проблемы кислотно-щелочного баланса человека. Потому как не во всех контекстах, где человеки получали необходимую им соль посредством употребления золы, они росли в достаточном на то количестве. Тем более зимой, когда их просто так не было. Поэтому и пошли человеки тогда ещё дальше, и сформировали так для себя новое, гораздо уже более сложное знание, а именно знание “процесс квашения”.

С этим знанием крапива и все эти кислотосодержащие продукты были им не особенно-то теперь и нужны, потому как для процесса квашения подходит уже множество очень даже разных растительных продуктов, и какой-нибудь из них всегда обязательно да будет в наличии. И даже зимой, потому как для процесса квашения годятся и предварительно высушенные продукты. Результат же процесса квашения всегда был один, - после него получалась среда с кислой реакцией. А это именно то, что и необходимо было для человеков в контекстах без доступа к соли, а потому и с существовавшей там у них необходимостью употребления золы с её щелочной реакцией. Которую следовало обязательно так уже “гасить” за счёт употребления кислых продуктов.

(Кстати, одним из последних отголосков этого знания был бытовавший буквально каких-то полвека назад (это ещё на моей памяти) обычай есть пельмени обязательно с уксусом, или с чем-то кислым, что его заменяло. Мало кто уже и тогда помнил, зачем так уксус был вообще нужен к пельменям, тем более, что им никто за столом особенно-то и не пользовался. Но, один чёрт, продолжали его к ним подавать, - так надо! А ведь это было всего-лишь одним из проявлений инерционности мышления коллективного сознания, которая есть у него безусловно. Ведь к тому времени на фарш для пельменей давно уже никто не использовал мясо обработанное для лучшего его сохранения золой. Потому как обрабатывали так мясо только очень давно, когда не было никаких таких холодильников, ни по каким-то причинам самой соли в достатке. А везде для этого все уже много лет как использовали исключительно только соль. А если и сегодня находятся те, кто “предпочитает” есть пельмени с уксусом, то это или законченные малограмотные эстеты тупо следующие “традициям”, или обычные извращенцы вкуса с проблемами собственного пищеварения.)

Что интересно, в контекстах (местах), где соль, что называется, была в избытке, человекам приходилось тогда решать совершенно противоположную проблему. Так в Центральной Европе со временем возникает традиция использования в приготовлении различного рода рассыпчатого печенья именно соды, которая сама обладала довольно таки выраженной щелочной реакцией. И делалось это именно с целью устранения излишней кислотности в тесте, - согласитесь, ситуация абсолютно невозможная там, где вместо соли приходилось использовать золу, - достаточно было “посолить” ею тесто, чтоб излишнюю кислотность из теста уже так убрать.

Потому ничего похожего на рассыпчатое печенье из теста с добавлением соды там, где был тот же квас, тогда просто быть не могло. Тут приходилось уже выбирать, - или квас, или печенье на соде, но только никак ни то и другое вместе. А иначе мог пострадать кислотно-щелочной баланс организмов тех человеков, что были воспитаны на употреблении в соответствующих пропорциях соответствующих продуктов с их кислотнощелочными реакциями. Проще говоря, чтобы мочь есть подобное (с тестом на соде) печенье, им с их укладом в питанье пришлось бы запивать его большим количеством кваса. В противном случае со временем у них развились бы болезни связанные с расстройством их пищеварения. А подобная ситуация сама по себе значит переедание, что организмом тем более не приветствуется. Потому как у неё сразу так следуют разные болезни, а за ними и ранняя смерть.

Ещё раз, - знания процесса квашения, как и необходимости его использования никогда не было там, где всегда в достатке была соль. А потому в тех же районах Западной и Центральной Европы, жители которых жили в относительной близости от Океана, или, по другому говоря, недалеко от соли, само это знание так никогда и не появляется. И, более того, оно даже никак потом там не заимствуется, - просто на то там не было соответствующей необходимости. В отличии от внутриконтинентальных районов Восточной Европы и Сибири, жители которой в самом начале своего там развития доступа к соли никак не имели. А потому и вынуждены были прибегать к использованию крапивы и кваса (процесса квашения). А это всё вместе и было в том числе тогда детализацией древних коллективов и их коллективных сознаний.

Т.е. древние человеки накапливали в своих коллективных сознаниях именно только те знания из структур значений уже общеизвестных знаний, что были им необходимы в первую очередь именно в их контекстах для процесса их там жизнедеятельности, или, говоря иначе, для их там выживания. А это и было детализацией коллективных сознаний на основе разных производных знаний из одного и того же общеизвестного знания (в нашем примере этим общеизвестным знанием было знание “огонь”) за счёт использования его в разных контекстах. Которая вела в итоге к детализации самих их языков.

Ещё раз, - со временем произошло повсеместное внедрение соли с одинаковыми у неё свойствами во всех контекстах Среды, где жили человеки. А потому повсеместно так сблизились их типы питания. А это значит, что употребление продуктов, которое когда-то носило исключительно только местный характер, сегодня может быть уже повсеместным. Потому как сегодня собственный рацион человеков определяется уже не столько контекстом Среды, сколько ими самими, точнее их потребностями и возможностями человеков для их удовлетворения.

И напоследок. Я специально в этой главе не рассматривал детализацию знания звучания знания признака “огонь”. Потому как понятно, что у знания, возникшего одним из первых в человеческом коллективе, просто не могло быть столь длинного тогда названия (знания звучания). (Примерно как если бы числа первого десятка, в смысле от одного до девяти, записывались сегодня посредством четырёх-пяти цифр, - глупость очевидная.) То же знание звучания “огонь” возникает уже в контексте именно Руского языка, а он, и мы это знаем, был совсем даже не первым тогда языком. В смысле огонь давно уже у человеков был, когда самого Руского языка ещё близко не было. Тем более, что значение его с Древнего языка “читается” очень даже интересно, - [то единственное, что есть у объединения охотников].

В самом же Древнем языке знанию признака (значению) “огонь” соответствовало знание звучания “б(ь)ы”. Сегодня оно (”би”) в первоначальном своём значении сохранилось лишь только в языке коми. В языке же англичан оно за это время радикально поменяло собственное значение и стало так вспомогательным уже глаголом “be” (”би”). Я не говорю уже про Руский язык, в котором у него сегодня практически собственного значения уже и нет, - “бы”. Тем более, что мы знаем о существовании когда-то в Руском языке для этого значения знания звучания “тш(ь)э” - “чэ”.
 
Ещё раз, - знание признака “огонь” возникает одним из первых в Языке. А потому детализация и его значения, и тем более его знания звучания это огромная отдельная тема, которую изложить в формате одной только отдельной главы невозможно. Здесь же я так хотел показать, как одно и то же общее знание детализируется уже на другие новые знания за счёт контекста Среды, в котором оно существует. В смысле как через обретение разных новых знаний происходит детализация самих коллективных сознаний, а значит и их языков.