Большая вода

Черная Волга остановилась напротив исполкома. Ее движения были вальяжны и в то же время выверены до сантиметра, так швартуется к причалу океанический лайнер. Или пристыковывается к космической станции построенный американцами многоразовый космический челнок. Не могло быть сомнений - именно эта Волга была создана для службы лучшим представителям человечества, поэтому люди, которых она собиралась везти, в силу своего служебного положения наверняка знали об этом человечестве намного больше, чем рядовой житель большого города мог когда-либо узнать из телевизора.
 
Один из таких людей только что сошел с каменных административных ступеней и приблизился к автомобилю. Он был крупным, даже громоздким мужчиной лет шестидесяти, в темно-синем импортном костюме с галстуком такого же строго подобранного в тон цвета.  Его мягкие замшевые туфли намекали на диковинных животных, отдавших за них свою жизнь на далеких берегах под чужим солнцем. На запястье сверкали электронные часы. Последним штрихом, говорящим об его исключительности, был черный кожаный портфель в руке.
 
Задняя дверь Волги распахнулась и оттуда выскочил юноша, тоже одетый в строгий костюм, но уже без портфеля. Молодость и серьезность были распределены в нем в тех правильных пропорциях, которые позволяют казаться в нужных глазах и перспективным и достаточно опытным одновременно. О хорошей карьере говорила и ранняя седина на его висках. Юноша придержал дверь и почтительно показал на сиденье человеку с портфелем.
 
- Николай Петрович, прошу.
 
Затем подождал, когда пассажир расположится, мягко закрыл дверь и обошел машину, чтобы занять соседнее место за водителем. Было видно, что на заднем сидении Волги он чувствует себя почти так же привычно, как и его солидный спутник.
 
- Куда едем? - обернулся водитель. Это был третий, почти безликий участник происходящего. Лицо его было скрыто за широкими темными очками и усами, подстриженными с шиком уходящей эпохи диско, отчего тот сразу казался похож на солиста какого-нибудь популярного югославского ансамбля.
 
- Домой, - сказал Николай Петрович.
 
Кадык водителя нервно дернулся, словно бы тот услышал в этом слове что-то сильно пугающее. Но в следующий момент он уже отвернулся к рулю и повернул ключ зажигания. Волга послушно описала полукруг и по почти пустой вечерней улице поехала по направлению к набережной. Пару раз она обогнала несколько военных ЗИЛ-ов, набитых, как картошкой, молодыми парнями в новых гимнастерках, некоторые из них с любопытством глазели на правительственную машину, лица же большинства были сосредоточены на своих внутренних переживаниях.  Волга ехала очень быстро почти до самой окраины, и сбавить скорость ей пришлось только когда из-за поворота показалась идущая навстречу толпа. Перегородив часть дороги, люди несли на вытянутых руках самодельные плакаты. Многие шли обособленными группами, и тогда слова на соседних ватманах налезали друг на друга, складываясь в причудливые лозунги. Среди них особенно выделялись сочетания "Нет Русских женщин" и "Хотим есть Диктатуру КПСС ".
 
- Вот пи…расы. - вполголоса сказал юноша в Волге, когда один из митингующих попытался дотянуться до машины древком своего транспаранта. 
 
Николай Петрович одобрительно улыбнулся. Происходящее его явно забавляло.
 
- Все пройдет, пройдет и это. - философски парировал он. - Валерик, ты сам-то к ним не хочешь? Покричал бы всласть, может расслабился. А то ты какой-то напряженный последнее время.
 
- Воздержусь, Николай Петрович. - деликатно ответил юноша, которого назвали Валериком.
 
- Тогда держи, как обещал - Николай Петрович извлек из портфеля маленькую книжку без названия. По размеру и форме она больше походила на дорогой блокнот. - Почитаешь на досуге.
 
Валерик принял книжку и пролистнул несколько страниц, но поймал недовольный взгляд собеседника и убрал ее куда-то вглубь своего пиджака. Дальше ехали молча. Миновали темную промышленную громаду завода, корпуса его примыкали к набережной и можно было предположить, что завод поставляет свои продукцию прямо в пучину реки.  Других машин на дороге в этот час не было и, преодолев под одобрительные сигналы светофора пару коротких горбатых мостов, Волга сбавила ход у бетонных секций забора, над которым было написано "Порт". Долго ждать не пришлось - еще до того, как машина повернула, из будки охраны выбежал невысокий проворный человечек, взглянул на номера и поднял шлагбаум так быстро, словно участвовал в сдаче служебного норматива. За шлагбаумом тянулась бетонная дорога, по обочинам которой сгрудились странные полуживые металлические конструкции, покрытые ржавчиной и грязью. Об их изначальном предназначении можно было теперь только догадываться. Однако уже отчетливо пахло морем, и растущий в небо четырехногий портовый кран не оставлял сомнений - в шаге отсюда начинается иная стихия.
 
Следующей точкой остановки были металлические сдвижные ворота с красными военными звездами, но и здесь из невидимых дверей возник кто-то, откативший их при взгляде на номера Волги. Правда, в этот раз водителю пришлось опустить окна, а Валерик сердито махнул в сторону охранника каким-то пропуском.
 
За воротами возвышался не первой свежести ангар. Из-под высоких, в два человеческих роста, дверей выныривали железнодорожные рельсы и, описав полукруг, устремлялись вдоль забора за серые постройки.  Дальнейшая их траектория была скрыта от глаз, и мечтательное воображение могло бы дорисовать ее образами не обозначенных на карте морских портов и бородатых ученых, ожидающих посылки с родной земли, чтобы продолжить свои непонятные, но очень важные для страны работы. Однако разбитый уазик со спущенным колесом, брошенный поперек полотна метрах в двухстах от ангара, категорично давал понять о наступлении такой реальности, в которой ждать ученым придется еще долго. 
 
- Дальше мы сами. - вежливо сказал Николай Петрович водителю, и Волга послушно остановилась.
 
Пассажиры вышли на залитую бетоном площадку, Валерик прищурился, немного ослепленный лучами закатного солнца, клонящегося по направлению к большой воде. Водитель нажал на кнопку и опущенные минуту назад окна поднялись, снова превратив машину в черную, непроницаемую для света секретную капсулу.
 
- Давно он у тебя? - спросил Николай Петрович.
 
- Пять месяцев. - ответил Валерик.
 
- Мог бы и привыкнуть уже.  А то как-то неловко. Будто я монстр какой-то.

Валерик понимающе кивнул и сделал знак водителю. Волга быстро развернулась и прошмыгнула в незакрытые еще ворота. Стремительность этого движения заметно не соответствовала солидности служебного автомобиля.
 
- Ну, пойдем. Попрощаемся.
 
Они подошли к дверям ангара. Справа от не очень аккуратно покрашенных металлических листов обшивки крепился дверной звонок, скорее уместный на площадке современной городской панельки. Валерик позвонил, и по скорости, с которой раскрылась дверь, было ясно, что их уже ждали.   
 
Внутри ангар напоминал одновременно научный центр и склад торгующей всем подряд коммерческой фирмы, чьи многочисленные клоны наводняли сейчас улицы. Штабелями поднимались ящики разных форм и размеров, на многих из них были различимы надписи "Не кантовать" и "Опасно". Далее десятки офисных столов устремлялись от стен к центру ангара, нисколько не стесняясь проложенных там рельс, словно железная дорога посередине офиса была обычным явлением в этой жизни. На столах громоздились копировальные аппараты и компьютеры с большими лупоглазыми мониторами, окутанными рулонами белой факсовой бумаги, придающими им сходство с группой задумчивых, одетых в парики Ломоносовых. Только вместо сухих фикусов в горшках, между проходами стояли наряженные в водолазные костюмы манекены, некоторые из них в стеклянных шлемах, наподобие тех, что используют космонавты в открытом пространстве. С потолка свисал на тросах серебристый батискаф. Высота потолка и циклопические размеры ангара позволяли предположить, что это был не макет, а настоящий рабочий аппарат, окончательно определенный здесь на пенсию. Такими же неестественно гигантскими были и освещающие его лампы. Они спускались на длинных ножках из невидимого свода, как если бы какой-то хулиганящий великан выдернул из асфальта фонари уличного освещения и подвесил их здесь вверх ногами. Но даже их размер не помогал справиться с освещением всего помещения. В темных углах ангара вполне мог прятаться кто угодно.
 
Впрочем, людей рядом не было, за исключением открывшего дверь охранника, такого же быстрого и почти невидимого, как и два его предшественника.
 
Потребовалось почти пять минут, чтобы Николай Петрович с Валериком пересекли пустое, гулко звучащее эхом пространство и приблизились к дальней от входа стене. Здесь было видно, что стена только кажется сплошной, а на самом деле ее разрезает темный сводчатый проход, из которого тянутся скачущие отблески огня и запах застоявшейся воды. Николай Петрович взял со стены факел и передал его Валерику.
 
- И в лицо мне им не тыкай, а под ноги себе свети. А то будет, как в прошлый раз.
 
Пол туннеля спускался вниз, спирально закругляясь против часовой стрелки, подобно пандусу правительственного гаража. Далее сходство с явлениями привычного мира заканчивалось, и подземный коридор, как машина времени уносил путников из просвещенного двадцатого века в какую-то другую, совсем досоциалистическую эпоху. На это явно указывали белые кости непонятного происхождения, лежащие кое-где возле стен, и странные рисунки на самих стенах, в местах, где известняк выступал между удерживающими его балками. Потолок был густо закопчен факелами и порой нырял так неприлично низко, что на черной поверхности сажи угадывались следы от не пригнувшихся вовремя голов.
 
-Подтоплять начинает. - показал Николай Петрович пальцем на выступающие на стене капли.

- Хотели к съезду реконструкцию сделать, а оно сами видите, как пошло. - уклончиво ответил Валерик.
 
Сырость и правда задавала в воздухе туннеля определенную даже не морскую, а скорее болотную тональность. Пахло водорослями и илом, и после очередного крутого поворота коридор коротко выпрямился, несколько раз скакнул вверх-вниз, и окончательно вывел к воде.
 
Это было подземное озеро, заточенное в рукотворную каменную чашу наподобие фонтана в загородной резиденции короля или парке отдыха крупного курортного города. Валерик воткнул факел в крепление у стены, и его свет смешался со светом пламени из стоящих вдоль бортика круглых бронзовых ламп. Дым от них тянулся к потолку, уходя толстой струей в невидимое пятно вентиляционной решетки. Размытые этим дымом и окутанные подземной тишиной, фигуры замерших людей приобрели недобрые и даже зловещие очертания.
 
Еще мрачнее выглядела высеченная из зеленого камня статуя в центре озера. Статуя странным образом сочетала в себе черты человека и моллюска - человеческими были глаза и часть лица, а ниже головы туловище было покрыта щупальцами, ниспадающими как косы на картинах, изображающих русских дореволюционных девушек. Под кончиками щупалец плескалась темная вода, и ныряющие в нее рельсы железной дороги намекали, что с глубиной здесь все было в полном порядке. На поверхности воды кое-где плавала ряска, почти незаметная в тусклом свете естественного огня. Возле дальнего свода пещеры, а теперь уже было понятно, что это была пещера, бился о камень окурок сигареты Marlboro.
 
Помимо рельс и окурка, вокруг было вообще очень много выбивающихся из атмосферы предметов. Например, груда гипсовых бюстов вождей, количество и разнообразие которых сделали бы честь любому городскому исполкому. Многие из них были расколоты и испорчены, но большинство сумело с честью выдержать неожиданный удар судьбы, снявшей их с постаментов и сложившей грудой в такое неожиданное место. От мертвенной гипсовой вакханалии тянулась дорожка изорванных бланков и книжек, в таких обычно выдавали билеты, дарующие своим обладателям пропуск в круги партийной номенклатуры или общества охотников-любителей. Было много и других знакомых и в чем-то сакральных для обычного человека вещей, и все они были разбросаны без какого-либо порядка и цели.
 
- Что же, пора. - Сказал Николай Петрович и начал раздеваться.
 
Валерик тоже потянул за узел галстука, а потом довольно быстро освободился от костюма и сложил его аккуратной стопкой возле своих ног. Его нагое тело было покрыто гроздями желтых веснушек, он сутулился от холода и инстинктивно прикрывал руками пах, сделавшись похожим на карикатурного футболиста, ожидающего штрафной удара из глубины озера. Но перемена, произошедшая с его спутником, была куда более разительной. Без костюма и дорогих ботинок Николай Петрович оказался обладателем внушительной толщины щупалец, исходящих из тех мест, где ранее у него предполагались плечи и бедра. На щупальцах красовались бледно-розовые присоски, их было даже больше, чем веснушек у Валерика, многие из них были подвижны и, освобожденные из плена синтетического исполкомовского костюма, раскрылись как голодные рты. Не стесненный больше отринутым обликом строителя коммунизма, Николай Петрович стал выше себя прежнего почти на целую голову.
 
- Рог подай. - приказал он Валерику и тот метнулся, смешно семеня худыми голыми ногами, в угол пещеры, откуда вернулся с длинной изогнутой медной трубой. Николай Петрович обвил рог щупальцем - движение это выглядело удивительно удобным - поднес ко рту и извлек длинный низкий звук, от которого по воде пошла рябь. Мгновение спустя, помимо ряби, в воде раздался короткий всплеск и мелькнуло чье-то большое темное тело. Затем все успокоилось.
 
- Страшно? - спросил он Валерика.
 
- Есть немного. Величию вашему поражаюсь.
 
- Ты это брось, не на партсобрании. Небось всю дорогу ждал, когда этот старый кальмар уплывет. А сам о контракте думал, который твоя липовая фирма завтра подписывать поедет, да о том, как бабки тратить начнешь. Волгу собственную купишь, или даже Мерседес. Признайся, об этом?
 
- Об этом, - согласился дрожащий Валерик, - сейчас все об этом думают. Те, кто помоложе да поэнергичнее.
 
- Мы таких энергичных внизу видали. Они у нас каждый сезон рыб кормят. И все о персональной Волге мечтали.
 
- Ну так не все же кормят, Николай Петрович. Волги-то кто-то покупает ведь. У меня шурин на Горьковском автозаводе начальником цеха работает, так говорит, у них за последние полгода …
 
Что-то булькнуло в глубине воды и Валерик замолчал, словно бы устыдившись своих желаний.
 
- Вы зря в нас не верите.  - продолжил он шепотом. - Вы же не один сейчас на глубину уходите, а всей партийной верхушкой. А вместо вас, значит - кто? Вот мы и будем. Свои обряды придумаем. И руководящую линию, если надо, проложим прямо, как при вас было.
 
Николай Петрович расхохотался. Было что-то в этом смехе от уханья совы, как если бы сова жила не в лесу, а под водой, промышляя испуганными рыбаками. 
 
- Да в тебе, Валера, прямая линия всегда только одна была - та, что жопу на две части разделяет. И ее ты сейчас от страха так сжимаешь, что ноги крючит.  Кем ты там руководить собрался, халдей? Ты же всю жизнь по поручениям бегал, да алтари от крови мыл. Забыл уже, как твой хваленый комсомольский отряд под воду ушел, а ты здесь, на камнях, мокрый и синий в верности присягал? Впрочем, это тебе решать, что без нас теперь делать будешь. Спасибо можешь сказать, что не смыли всех на прощание. Многим до вас не так повезло, да они уже не расскажут.
 
- Спасибо, Николай Петрович, - сказал Валерик. - А скажите все же, вы сами уйти решили? Или позвали вас?
 
Николай Петрович обвил себя щупальцем и помолчал.
 
- Да ты сам все видишь. - сказал он. - Контроль потеряли. Боги подношениями недовольны - тут мы, конечно, обосрались. Но это моя вина - расслабился за 70-то лет. Раньше на каждый праздник по барже в море затапливал, а теперь по видику Кусто посмотрю и - обратно в аквариум. Да и остальные так же, по машинам да - на дачи у моря, поближе к воде. Вот вы все построенное нами и поломали.
 
- Обидно это, Николай Петрович. - неожиданно сказал Валерик. - Если подумать, то сколько же это всего на дно попусту уйдет. На одном Мосфильме столько картин про пионеров в производство запустили, а теперь и смотреть-то некому будет.
 
- Да ты за нас-то не переживай, - сказал Николай Петрович. - Мы еще вернемся. Оно по-другому не бывает никогда. Нас если зовут, мы всегда возвращаемся.
 
- Кто же вас позовет опять?
 
- Вот ты и позовешь. И молить еще будешь, чтобы все стало как раньше. Ты книжку, что я тебе в машине дал, успел ведь открыть?
 
- Успел. Но там же набор слов. "Воспитание поколения", "благо страны", "переломный момент". Я же все это..
 
- Валерик, ты в лото играл когда-нибудь? - перебил Николай Петрович. - В детстве?
 
- Ну играл.
 
- Вот и сейчас вокруг тебя лото начнется. Ты же видел уже его из машины, когда по набережной ехали. Теперь разные люди много разных слов произносить будут. А ты слушай и с книжечкой сверяйся. Как только совпадения начнутся, значит, наше Бинго пришло.  Вот тогда выводи своих пионеров на построение и в рог труби. Мы и поднимемся.
 
- Так ведь нет уже пионеров, Николай Петрович!
 
- А кто есть?
 
- Ну эти.. Скауты.. Да их по сути нет. Никого нет, ветер один да мусор.
 
Николай Петрович задумался.
 
- Ветер и мусор для пионерии - самое то. Сами зародятся. Подожди чуток, твоей жизни хватит.
 
- Да бросьте, Николай Петрович, - неожиданно сказал Валерик. - Не будет такого времени больше. Сами видите, как все поменялось.
 
- Молод ты еще. - строго сказал Николай Петрович. - Не видишь много. Возьму-ка я тебя с собой на глубину, покажу, как тектонические плиты под странами двигаются. Будешь оттуда свою политическую колонку вести, с прогнозами.

Валерик быстро отступил назад, с неприличным звуком шлепнув босой ногой по мокрому полу. Движение его было настолько искренним, что казалось - еще немного и он развернется и побежит со всей мочи вверх по туннелю.
 
- Да не бойся, Валерик. - сказал Николай Петрович. - Шучу я так. Мы же с тобой попрощаться сюда пришли, вот и давай обнимемся.
 
Валерик подошел и развел руки. Николай Петрович плотно обвил его щупальцами, стараясь не прикасаться присосками к голому человеческому телу. Валерик закрыл глаза и лицо его сделалось каменным, как у статуи в центре озера.  Они помолчали.
 
- Ты уж извини. - сказал, разжимая объятия, Николай Петрович. - Мы же это все не со зла. Вера у нас такая.

Валерик отошел на шаг и уставился на кромку воды.
 
- Вы недовольны, Николай Петрович. - горько сказал он. - И боги - недовольны. И люди - недовольны. Так зачем же это все надо было?
 
Николай Петрович пожал щупальцами.
 
- В следующий раз получится лучше. - сказал он и пошел к воде.
 
Движения его щупалец были плавными, как у танцора, который скользит на цыпочках по сцене под взглядами замерших от восхищения мужчин и женщин, взрослых и детей. Валерик смотрел, как он погружается в озеро, пока темная вода окончательно не сомкнулась, и на месте, куда ушел его начальник, воцарилась привычная рябь, и приплыл, потревоженный волной, окурок от сигареты Marlboro. Затем он оделся, стараясь не терять равновесия в борьбе со штанами, - озноб от подземного холода бил его все заметнее, - взял свой факел и пошел к выходу.

У дверей его ждала черная Волга. Водитель курил, опираясь о капот. В левой руке у него была зажата пачка бумаг, которую он радостно поднял вверх, увидев выходящего из ангара Валерика.
 
Тот выругался.
 
- Я же сказал, через два часа подъехать. - сказал он водителю. - А если бы он остаться решил? А тут ты со своими контрактами.
 
- Простите, Валерий Палыч. - чеканно ответил тот, но затем замялся. -  А что, он правда мог бы остаться?
 
Валерик обернулся в сторону ангара.
 
- Кто же их знает. Вернуться обещал во всяком случае. Гребаная хтонь. Ночами теперь не спи.

Водитель сжал пальцы щепоткой и сделал незаметное перекрестное движение в районе груди. Затем задумался и сплюнул через левое плечо.  Если отбросить смущенность этих ритуалов, то держался он уже гораздо увереннее, чем в присутствии Николая Петровича.
 
- Пойдемте, Валерий Палыч. - открыл он дверь Волги. - Пора, пойдемте. Великие дела ждут.
 
И черная машина, развернувшись, поехала в город.