Афродита-Эллада. Глава 5

-5-

Суббота, предпоследний день нашего пребывания в Греции, был полностью посвящён Акрополю. Утро своей нежной прохладой прикоснулось к нашим телам и рассеяло сон. Так хотелось ещё поваляться в постели, и глаза не хотели открываться, но мы знали, что лень может лишить нас интересных моментов путешествия. Нужно было не спешить, но поторапливаться, как говорил Октавиан Август, первый и самый выдающийся римский император, нужно спешить медленно. Мы хотели попасть к открытию Акрополя. Опоздали всего на десять минут – на территории музейного комплекса было уже человек сто, не меньше. Всё-таки не зря мы торопились – в свете рождающейся зари храмы, руины, скалы выглядели таинственно, загадочно, поэтично, роскошно-художественно и замечательно фотогенично. И вся атмосфера была наполнена древними мифическими флюидами, невидимыми излучениями забытых элевсинских мистерий, беззвучными античными гимнами и отголосками дельфийских пророчеств.

Мы сразу же устремились к сердцу Акрополя – знаменитому Парфенону. Но на пути нас ждало другое зрелище: смена караула национальной гвардии, охраняющей ночью территорию Акрополя. Гвардейцы маршировали в определённом ритме будто пританцовывая, а сержант следил за тем, чтобы они аккуратно спускались по ступенькам – ведь они не смотрели под ноги, а были поглощены ритмом своего танца-марша. Все туристы завороженно застыли, устремив на марширующих видиокамеры телефонов. Опоздали бы на пять минут, и любопытный момент проскочил бы мимо – и мы ещё раз порадовались, что не позволили утренней лени взять над нами верх.
Проходим через Пропилеи по деревянному настилу (который, конечно, сражу же понижает чувство древности, ну да что поделаешь) и оказываемся прямо перед Парфеноном. Восходящее солнце втиснуто между второй и третьей колонной торцевой стороны храма, и, высвобождая свои непослушные лучи из объятий пентелийского мрамора, окрашивает сооружение в очень приятный розовато-лилово-желтоватый цвет. Андрэ Бонар в своей знаменитой книге «Греческая цивилизация» пишет, что Парфенон «бывает, в зависимости от дневного освещения или от часов дня, то тёмно-коричневым, то серым, почти чёрного оттенка. Он становится розовым в вечерней дымке или даже палевым со светло-коричневыми пятнами. Он никогда не бывает белым, как говорят про белый мрамор. Если он бывает белым, то наподобие старинной кожи, с коричневым оттенком» (Бонар А. Греческая цивилизация. М, 1962. Т.1. С. 247). Сейчас утреннее солнце окрашивало его в серо-лиловые цвета с торца и в нежные цвета розовых чайных роз в мягком жёлтом сиянии по бокам. Самое выдающееся архитектурное сооружение эллинского гения предстало перед нами пусть и не во всей своей красе (за долгую свою историю оно утратило многое из первоначальной роскоши, а теперь ещё внутри храма стояли подъёмные краны, которые очень портили вид), но всё же не утратив своего величия, стройности и гармонии.
«Парфенон весь пронизан воздухом и как бы дышит, подобно живому существу» (Брунов Н.И. Парфенон и Эрехтейон. М., 1973. С. 57). Такое архитектурное чудо могли создать только древние греки и только в пятом веке до нашей эры – в зените античного классицизма.

  «Древние греки уверены были в том мнении, что страна, в которой они жили, особливо возвышала достоинство человеческой природы. Изобильный климат Азии производил людей остроумных, изобретательных; но расслаблял их тела до такой степени, что сии азиатцы учинялись преклонными к рабству. Суровое и покрытое облаками небо Европы укрепляло и делало гибкими телесные члены, в душу вливало твёрдость и смелость: но, охлаждая воображение, приводило в оцепенение тонкие душевные чувства. Жители востока и юга, пагубным злоупотреблением власти, были поставляемы ниже состояния человечества; между тем как мятежные сыны севера и запада, по невежеству и упорству, не покорялись никакому благоустроенному правлению. Одни греки, обладая землями, лежавшими между пределов стран холодных и знойных, соединяли остроумие с бодростью духа; суровые и на мужестве утверждённые добродетели умеряли другими кроткими добродетелями; наслаждались при том выгодами законов и свободы» (Сссылка на: Arist. Politic. 1. VII. C.7; Isocrat. Guvern. Athen. Panegyric. et Panathen.)   (Гиллис. История Древней Греции. Творение Гиллиса, историографа Его Величества Короля Великобританского. Перевод Алексея Огинского. СПб., 1830. Ч.1. С. 66-67).

Именно Парфенон в полной мере и олицетворяет менталитет древних греков – золотую середину, гармонию природы и искусства, равновесие космического и фантастического. Храм был идеально вписан в ландшафт Акрополя, возвышаясь над городом и показывая все свои удивительно совершенные и прекрасные формы. Если бы этот храм строили древние египтяне, то они бы разместили его прямо внутри скалы, но эллины вознесли его на самую высшую точку Афин, чтобы он был виден отовсюду. И это им удалось. Парфенон был виден в хорошую погоду даже с острова Саламин.
Архитекторами этого чуда света были греческие мастера Иктин и Калликрат. Само имя «Калликрат» в переводе с древнегреческого означает «повелитель красоты» и звучит в данном контексте очень символично. Так и просится на язык предположение, что афиняне прозвали так одного из архитекторов уже после строительства храма, оценив по заслугам его труды.

Рядом с Парфеноном – другое чудо света – храм Эрехтейон. Построенный через тридцать лет после Парфенона, совсем в другом стиле, с другими идеями, с другими концепциями, он, тем не менее, дополняет и оттеняет храм Афины Парфенос и создаёт неповторимую и уникальную, прекраснейшую и гениальную гармонию архитектурного комплекса. Об этом написано множество книг, где детально разбирается взаиморасположение двух храмов. Насколько всё было продумано и выверено архитекторами, что просто диву даёшься. Эти храмы возводились и умом, и сердцем, и душой.

Парфенон посвящён Деве Афине («Парфенос» - древнегреч. – «дева»), богине мудрости, чистоты, благочестия, но когда надо и воительнице, покровительнице города Афины и оливковых деревьев. Эрехтейон посвящён богу морей Посейдону. Миф гласит, что Посейдон и Афина поспорили, кто будет покровителем Афин. Посейдон ударил посохом о скалу и из камня забил источник пресной воды. Афина ударила своим копьём о землю и на этом месте выросло оливковое дерево. Жители города выбрали дар Афины и сделали её своей покровительницей. Оливки очень высоко ценились в Древней Греции. Деревья начинали плодоносить только на тридцатый год жизни. Выращивать их было нелегко. Вот почему завоеватели, желая нанести наибольший урон, вырубали оливковые рощи.

Однако и дар Посейдона был ценен. Крупных рек в Греции нет. Пресная вода в дифиците. Посейдон тоже занял почётное место, как покровитель города. К тому же он был и бог морей, а с морем у греков очень много связано. Поэтому на Акрополе два храма и посвящены этим божествам.

Древнегреческие храмы предстают перед нами, можно так сказать, в чёрно-белом изображении. В девятнадцатом веке, в этом веке целомудренного викторианства, считали, что так и было задумано греками: строго, сурово, лаконично, девственно, возвышенно-пуритански. Но девятнадцатый век исходил из своих установок и мод, не имеющих ничего общего с мироощущением древних греков. Если бы древние эллины воскресли и увидели свои храмы, их сердце сжала бы тоска. Как мы смотрим на былой, яркий, красивый, пышный наряд, выгоревший на солнце, потускневший, облезлый, бесцветный, тусклый, истёртый временем? – как на тряпку. Так и древние греки смотрели бы на свои храмы. А мы ими восхищаемся. Чтобы мы сказали, увидев их в первоначальной красе?! Колонны Парфенона были сине-золотого цвета, одежда кариатид Эрехтейона была пурпурной, как то и положено богам. Храмы были очень ярко разрисованы и пышно украшены. Не только у древних греков, но и вообще у всех древних народов, даже у спартанцев, не было никаких пуританских замашек, мод на чёрно-белые сновидения и на приглушённые тона. Всё у них было сочно, колоритно и напыщенно: одежда, доспехи, вооружение, дома, храмы, корабли. Во многих отношениях нам бы это показалось безвкусным и аляповатым. Зато им мы бы показались скучными, плоскими, малохольными и малокровными. Это хорошо знали такие филологи и поэты как Ницше, Бодлер и Флобер. Мы не можем увидеть этот красочный мир – зато мы его можем вообразить – и это больше, чем увидеть!
Пока туристов было ещё относительно немного, нам удалось сделать классные фотографии храмов при восходящем солнце. За фотографию Эрехтейона, выставленную в Instagram, я получил такой восхищённый комментарий одного турецкого фотожурналиста, что чуть не упал. Вот что значит фотографировать при восходе солнца – даже дилетант, едва научившийся фотографировать мобильным телефоном, может что-то да создать.
 
После девяти утра число туристов стало расти в геометрической прогрессии. Особенно часто была слышна итальянская, французская и немецкая речь. Но слышали мы и русскую, и украинскую и множество других языков и наречий, неизвестных нам. Здесь были представители всех стран, национальностей и рас.

С Акрополя открывался прекрасный вид на город. Афины выглядели словно гигантское белоснежно-золотое руно. Белый город, словно купающийся в облаках, будто облака упали на землю, освободив от себя небо, всегда такое безоблачное и ярко-голубое. Издалека дома выглядели как завитки чистого белого каракуля. Но вблизи они были вовсе не белые, а сероватые, желтоватые и бежевые, и, казалось, на них лежит вековечный тонкий слой пыли. Сначала я не мог понять откуда эта пыль, но побывав на Акрополе всё понял. Там нет травы – под ногами мелкая щебёнка и пыль. Мало того что она естественно сдувается ветрами на лежащий внизу город, но ещё и тысячи туристов за день вздымают её своими ногами.

Покидая вершину Акрополя с двумя её выдающимися храмами и проходя через Пропилеи, мы заметили, что многие туристы смотрят куда-то вверх. Оказалось, что возле храма Ники Аптерос, возвышающимся над Пропилеями, летают два зелёных длиннохвостых попугая. Кто бы мог подумать, что здесь обитают попугаи!
Храм Ники Аптерос («аптерос» - древнегреч. – «бескрылая») в честь богини победы прекрасно смотрится вблизи, но издалека, с Агоры, он выглядит просто великолепно, так изящно и гармонично вписывается в скалы, в ландшафт. Здесь богиня победы Ника представлена как бескрылая, т.е. победа прилетела в Афины и сбросила крылья, чтобы больше никогда не покидать этот город.

Мы обошли Акрополь вокруг: театр Диониса, одеон, какая-то средневековая базилика, грот и храм Асклепия – бога медицины. Мне он очень понравился. В нём столько простой грации, изящества и стройности, что кажется смотрел бы и смотрел на него. Всё-таки древние греки были самыми выдающимися архитекторами!

А дальше была Агора. Это торговая площадь и место всевозможных социальных и культурных мероприятий. Она была совсем рядом с Акрополем, но найти вход в неё оказалось не так просто. Мы бы, наверное, долго плутали, если бы один мужчина, по виду или англичанин или американец, который заметив наши затруднения, коротко сказал (по-английски, естественно): «Держитесь правой стороны». И действительно, таким образом мы вышли ко входу на Агору. В кассу была приличная очередь. Вообще-то можно было ещё в начале купить комплексный билет на осмотр всех мест древних Афин, но мы решили не торопиться и правильно сделали, потому что осмотреть все достопримечательности за один раз просто не хватило бы сил. После Акрополя Надя была уже в ауте. Она сказала, что на Агору не пойдёт, а посидит в тенёчке на лавочке, пока я буду наслаждаться памятниками торговой площади. Я не возражал и встал в очередь. Однако вскоре Надя опять присоединилась ко мне. И это было правильное решение – Агора оказалась не менее интересной, чем Акрополь. Чего стоят только одна Стоя Аттала и храм Гефеста. На Агоре были памятники в основном эллинистического и римского периодов. Храм Гефеста, бога ремесленников, смотрится среди густой зелени эффектно. Конечно, он уступает Парфенону, но всё равно красив. Стоя Аттала замечательна своей колоннадой. На первом и на втором этаже в ней размещается археологический музей. Надя решила отдохнуть и не стала подниматься на второй этаж. Я же, не смотря на усталость, решил осмотреть всё. Пока я там фотографировал бюст Александра Македонского и античные статуи в стиле ню, Надя, отдохнув, решила подзарядить мобильный и обратилась к служителю музея, но получила отрицательный ответ. Но он не знал с кем имеет дело. Надя обратилась к другому служителю, который судя по всему, был выше рангом. И ей позволили зарядить телефон. Так что моя лучшая половина зря время не теряла.

От многих памятников на Агоре остались только жалкие фрагменты. Руины Стои Пейкиле, где в III веке до н.э. учил Зенон Китионский, основатель стоической философии, я вообще с трудом нашёл. Они оказались на самом краю Агоры, возле линии метро. Как выяснилось из путеводителя, эти руины и были открыты при строительстве метрополитена. К сожалению, смотреть там не на что. Зато другие архитектурные сооружения, хоть и потрёпанные, но всё же вызывают интерес и, главное, очень романтично смотрятся среди кипарисов и лавров.

До заката солнца было ещё прилично времени, но мы были вымотаны и настроились ехать в гостиницу. Но не тут-то было. Мы попали в знаменитый район Плака, известный всем туристам мира своими ресторанами и сувенирными лавочками. Чуть ли не возле каждого ресторанчика и кафе стояли симпатичные молодые девушки и, чуть ли не за руки хватая, зазывали прохожих посетить заведение. Но нам это посещение не грозило, даже если бы нас зазывали небесные гурии – у нас был разгрузочный день. Зато мимо сувенирных магазинчиков мы пройти не могли. В общем отдыхали из последних сил.