Зачем собакам человеки

Нюша, девочка  моя , я помню нашу  с тобой первую встречу,  будто она произошла совсем недавно…

Незадолго до того, как  я тебя увидела, у  меня  ушла за радугу шестимесячная малышка Аглая. Глашенька . Белая  кавказюшенька с золотисто- коричневыми глазами, не по возрасту  умная, озорная,  хулиганистая девчонка. И причиной  ее ухода стали люди. Хотя скорее нелюди. Я очень долго переживала ее уход, ревела, злилась на тех, кто был повинен в этом. И сказала себе- все, больше  я собаку заводить не буду. Но  судьба  решила иначе. Позвонили друзья, и сказали, что продают подрощенную девочку  кавказской овчарки. Якобы  человек не может по каким-то причинам заниматься собаками, из-за работы  ли, еще  из-за чего-то. Это уже не важно. Важно было то, что собак –породистых, от шикарных родителей- чемпионов,  продавали куда-то на охрану в  сады. Я понимала, что там не место для такой собаки. Думала  я недолго. И решила, что готова  ехать и увидеть тебя. Ведь посмотреть- это же не  взять. Посмотреть то можно. Я же  сказала,  что не буду больше брать другую собаку.

Как  мы ехали до места назначения- отдельная песня. Человек, продающий  собак, не мог даже нормально объяснить, куда  ехать. Вернее адрес то он назвал,  а  вот добираться  пришлось  намного дольше, объездными тропами. Декабрь. Снег. Сугробы. Дороги заметены.  Навигатор, как Иван Сусанин,  вел нас непонятными курмышами. Благо ехали  мы  на Нивушке, которой даже такие  сугробы не страшны. И вот, почти через  4  часа пути,  мы  приехали в  место назначения. Нашли дом, зашли во двор. И тут меня настиг первый шок. Вольер метр на три метра, и в нем три собаки, три кавказа. Два кобеля и ты, моя  девочка. Кормежка раз в  сутки, тебе что-то доставалось, а иногда  и ничего не доставалось после кобелей. Тесно, не то что побеситься, походить толком негде. На прогулки никто собак не выводил. Худая, с безумно грустными глазами. Я увидела тебя и сразу мысль-я тебя тут не оставлю. Попросила горстку корма, чтоб дать тебе на раскрытой ладони и посмотреть- возьмешь ли ты его с  моей руки. Позволишь ли себя погладить. Как же аккуратно, очень бережно ты брала камушки корма с  моей руки. Я положила  тебе руку на голову и ты замерла. Под моей ладонью чувствовалось, как ты напряглась. Я аккуратно, почти незаметно пошевелила ладонью, потом смелей провела ей по твоей голове. И ты расслабилась, закрыла глаза и тихо млела, пока я  тебя гладила. На первый взгляд все было нормально. Это уже потом  многое стало понятно. А пока  мы  с тобой просто знакомились. Я попросила поводок, решив пройтись с  тобой, посмотреть на костяк, на походку, на твои движения. Ты шла со мной рядом, спокойно, почти притершись к  моей ноге. Странно, что ты так правильно шла, хотя тебя никто этому не учил. После того, как мы  немного погуляли, я попросила твои документы. И вот второй шок. Тебе уже почти два года, а у тебя всего одна прививка, которую делают еще щенкам. Причем самая первая. Даже без ревакцинации. Документы не оформлены,  только щенячья карточка. А ведь нужно успеть отправить документы  для регистрации родословной до того, как тебе исполнится  2 года. Вот, я  уже просчитываю варианты, как это сделать быстрей, когда везти тебя  к ветеринару. Хотя  я тебя еще и не забрала. Но заберу. Ты здесь больше не останешься. Но то, что ты едешь со мной, решила  не я , а  ты. Когда водитель открыл задник  у Нивы, чтоб что-то там поправить, ты просто запрыгнула туда и больше не  вылезала. Ну вот и решили. Ты едешь домой. Для порядка спросила, может что-то уступит владелец,  ведь нужно еще много вложиться и на ветврача, и на оформление документов. Удивленные глаза дядьки-да вы что, это же такая породистая собака. Ну нет так нет. Я бы и больше за тебя отдала, чтоб не оставлять тебя тут. Когда мы поехали домой, ты даже не посмотрела  в сторону прежнего хозяина.


Дорога  домой  почему-то оказалась быстрей, хотя ехали так же по сугробам. Наверное ты так хотела оказаться  в  спокойном  , надежном  доме. Ну вот мы и приехали домой. Я заранее отправила дочку  к  бабушке,  чтоб первый день ты провела  в доме спокойно, поняла, что тебя тут не обидят. Еще была мысль- как ты примешь ребенка. Было опасение , что может быть сорвана психика. Наш водитель, Георгий Иванович, опытнейший  собаковод , осмотрел тебя , ощупал. И тут еще шок. У тебя были старые переломы, которые прощупывались. И боязнь мужчин и резких движений. Вернее даже не боязнь мужчин, как  потом  выяснилось, а страх, переходящий  в агрессию. Как оказалось-тебя там били.

Ты зашла  в дом, прошлась по всем комнатам, понюхала все , до чего могла дотянуться. И легла посередине , не расслабленно, а настороженно, буквально натянута как струна. Ты такая  большая, но худющая,  шерсть в колтунах, надо с ней что-то делать. Как я тебя расчесывала…Настолько аккуратно водила по тебе щеткой, как наверное детей расчесывают, боясь дернуть волосинку. И как же  я была удивлена,  что ты понимаешь- тебе не хотят сделать больно. Хотя больно немного было, ведь распутывать колтуны в длинной густой шерсти не так то просто. А ты подставляла мне и лапы, и хвост, и старалась лечь удобней для меня. Так  я впервые поняла, насколько ты мудрая и понимающая.  Девочка моя, я не раз еще с этим сталкивалась. Позже привезли дочку. Она уже знала, что дома ее ждет большая  собака, и  с нетерпением рвалась  домой. Заранее предупредила дочу, что вести себя нужно спокойно, не шумно, потому что собачку можно испугать. Она же не знает, что ее ждет  в новом доме. И умница –доченька вела себя очень аккуратно. Я очень боялась, как они друг друга примут. Но все прошло настолько великолепно. Они сразу друг друга приняли и полюбили. И ты,  умная и добрая собаченя, позволяла моей доче все, что та хотела. И садиться на себя верхом, и лежать на твоем теплом пузе  летом на траве. И даже подойти, когда ты грызла кость, и забрать эту кость. Но потом вернуть обратно. И ни разу ты не рыкнула на ребенка, не напугала, не обидела.

Утром я проснулась пораньше, чтоб вывести тебя на первую прогулку . Но маленький нежданчик тут как тут. Ты не дождалась. И, очень  виновато глядя на меня, напрудонила на полу большую лужу. А потом с опаской смотрела на меня, понимая,  что сделала неправильно, но вот не удержалась. Уж простите..Я не хотела..Я просто не смогла. Но это было первый и последний раз. Все остальное время, пока ты жила в  доме, ты терпела. А я всегда старалась понять по твоему поведению, когда ты хочешь погулять и скорей вывести. Полгода ты жила  в доме,  пока тебе не сделали вольер и не построили огромную будку. Но это было позже. А пока ты обживалась в доме. Любимое занятие- развалиться посреди комнаты  и наблюдать, кто что делает. Даже когда казалось , что ты спишь, ты все равно иногда открывала глаза, смотрела все ли в порядке, и  снова засыпала. Все было хорошо, Ты привыкала к дому,  к нам. Мы привыкали  к тебе. Но твой страх перед мужчинами никуда не уходил. Муж, приезжая домой поле работы, переодевался, ложился рядом с тобой на полу, гладил и просто разговаривал. Так он лежал с  тобой  по полчаса, иногда по часу, и только потом садился есть. И постепенно ты оттаяла. Ты привыкла. Ты приняла нас. То, что окончательно признала нас, подтвердил один случай. Я каждый день брала тебя на длинный брезентовый поводок и минимум час мы гуляли. Час утром, час вечером. Взрослые тебя  боялись, а дети были просто в восторге. Ты уже немного откормилась, шерсть расчесана, густая и красивая. Детвора, увидев нас на прогулке, неслась к нам с криками-Нюша гулять вышла. Каждый лез вперед, чтоб тебя погладить, потискать. И ты безропотно стояла, не шевельнувшись, пока дети тебя гладили. Взрослые охали и ахали, боясь твоей огромности и суровости. А детвора понимала, насколько ты добрая и недоласканная,и щедро отдавала тебе свои восторги, обнимашки и погладушки. Однажды вечером  мы с тобой пошли гулять Зимний вечер, сугробы, на улице уже темно. Уже возвращаясь домой, встретили пьяного мужичка. И тот решил познакомиться со мной, уверенный в том, что мне это знакомство ну просто очень необходимо. Не желая нарываться, я молча пыталась его обойти, но не тут то было. Мужчина , уверенный  в своей неотразимости, заступил дорогу и стал повышать голос. Пьяному море по колено и он решил, что собака тоже не помеха. Но шагнув ко мне и протянув руку, чтоб схватить меня за рукав, он встретил тебя. Ты встала между пьяным  мужичонкой и мной, закрыв меня своим телом, и стала тихо рычать. Даже не просто рычать, а издавать низкие утробные звуки, сквозь которые прорывался рык. Чуть приподняв  верхнюю губу и оскалив зубы, ты продолжала  рычать. Но не пытаясь броситься. а именно предупреждая человека- не подходи. Это мое. И я это защищаю. Мужик оказался не дурак. Сквозь пьяный угар  все-таки прорвался инстинкт самосохранения и бочком, бочком, маленькими шажками мужик обошел нас и ушел. Дома  мы были уже через пять минут и ты в дополнение  к ужину получила и обнимашки , и чмок  в холодный нос и здоровое свиное ухо.
Ах, как ты любишь свиные  уши. Сначала буквально двумя зубами, очень аккуратно, берешь ухо , ложишься,  кладешь его между лапами. И минут пять просто лежишь , внюхиваясь в  чудесный запах. А потом начинаешь жевать это ухо, прикрыв глаза и наслаждаясь каждым кусочком. Ведь с  закрытыми глазами есть вкусней. Уха хватает ненадолго, какого бы размера оно не было. Потом ты долго вылизываешь лапы, на которых это ухо лежало. Смотришь на меня – а что, уже все закончилось? А еще будет? Как  не будет? Таким же взглядом ты выпрашиваешь хлеб, который  ты любишь просто до одурения. Как бы сыта ты не была, но от куска хлеба ты никогда не откажешься. И виртуозно научилась его выпрашивать. Я выхожу покурить. Ты подходишь к крыльцу и сначала долго смотришь на меня. Я делаю вид, что не вижу тебя. Смотрю на небо, на крышу бани, на колодец. Ни фига не работает. Я все равно натыкаюсь на твой взгляд. Взгляд голодной собачки. Нас никто не кормит. Мы такие несчастные. Подайте на пропитание. Видя, что не срабатывает, ты разворачиваешься и уходишь, делаешь круг , подходишь к крыльцу и снова вопрошающий взгляд -  ну что, я заработала свой кусок хлеба? Опять не срабатывает? Ну ладно, пойдем на крайние меры. Ты поднимаешься по ступенькам крыльца и заглядываешь в дверь. Меня просто пробирает смех и выпрошенный кусок хлеба уже лежит перед тобой на ладони. Все, хлеб съеден, все крошечки подобраны, подлизаны, ступеньки крыльца обнюханы в надежде, что где-то спрятана еще корочка хлеба.И тут-тадададам- ты поднимаешь на меня глаза и они становятся  как у кота из Шрека. И на ум приходит фраза из Винни Пуха..А что, у вас еще что-то осталось? Так же безудержной любовью ты любишь йогурт и мороженое. Держу стаканчик  йогурта и ты его вылизываешь прямо из этого стаканчика. До последней капельки. До идеально чистых стенок стаканчика.   А мороженое это отдельная любовь. Либо в вафельном стаканчике, либо брикет пломбира. Идя за мороженым  я всегда знаю-надо взять Нюше. Ты сначала откусываешь маленький кусочек, потом захватываешь кусок побольше и пытаешься тянуть брикет на себя. Не получается. Я держу его крепко. И ты откусываешь по кусочку, смакуя и наслаждаясь холодным лакомством. Ты балдеешь от мороженого, а я от того, как ты его ешь.

Летом у нас появилась еще одна девчушка, тоже кавказюшка, бежевая, с густой гладкой шерстью, песочного цвета глазами и  с любовью обниматься и лизаться. И с безудержной страстью лаять на все что движется и не движется. Какая разница  между тобой, Нюш , и этой гавкучей бестией. Ее звали Элька. С моторчиком во всех местах сразу, неуемной энергией и огромным аппетитом . Как говорится- люблю повеселиться. особенно пожрать. Ну-сила есть, ума не надо. А вот полаять надо. И никакие уговоры, приказы, просьбы и увещевания, что так делать нельзя-не помогали. И когда я уже уставала  говорить- Элька фу, нельзя, успокойся, да заткнись ты  дурында – оставался последний вариант. Я звала тебя и говорила- Нюш, успокой ты эту дуру мелкую. Ты подходила  к Эльке, брала ее за ухо и вела за собой  к дивану, который стоял в вольере. Элька запрыгивала на диван и –о чудо- замолкала. Как ты это делала- до сих пор не понимаю.
Для местной детворы появилось еще одно удовольствие- тискать сразу двух собак, когда мы выходили гулять. С одной стороны-чинно и благородно, шла ты. С другой скакала Элька. И детвора  всегда нас ждала, уже зная, во сколько примерно мы пойдем на прогулку. Самым большим счастьем было для кого-то из ребят, когда я разрешала взять поводок и самому или самой вести собаку. В очередь детвора, в очередь. Вас много, а  собак всего две. А зимой я  выпускала двух кавказюх  бегать по большому  заснеженному огороду. Старый  забор, который только и  ждал, когда его чуть заденут и он разляжется отдыхать после долгих лет службы. Но почему-то  он выдерживал неуемную энергию двух огромных собак, которые носились по снегу, зарываясь в  сугробы, терлись  своими пушистыми боками о забор.  И тот, тихо поскрипывая от натуги, клонился , но держался изо-всех сил, чтоб не упасть.

Вот уже  год как ты  у нас живешь. Спокойная, молчаливая, никогда лишний раз не гавкнешь без дела. Во дворе  у нас колодец, в котором  ледяная и очень вкусная вода. И пара соседей приходили  за водой с  кучей  ведер и баклажек. Один из них—дядя Володя-  еще старый друг детства  моей матери. Они росли вместе. Я росла  с его детьми. Моя дочь росла  с его внуками. Вот такая дружба, которая исчисляется  десятилетиями. Как  бы ты не опасалась до сих пор мужчин, но этого коренастого крепкого мужичка ты приняла сразу,  как и он тебя.  Приходя за водой, всегда приносил тебе целый  кулек сухариков. Причем  хитрюга, не давал  их тебе сразу, а  держал в  кармане. И ты подходила  к нему , толкая  тяжелым лбом, пытаясь засунуть нос  в самый карман. После того, как   сосед набирал воды, он доставал кулек и начинал скармливать тебе сухари. С каким же наслаждением  ты их  ела. Не хапала, не заглатывала сразу кучу, а аккуратно хрустела  по одному сухарику, подбирая потом  с крыльца каждую крошечку.  У дяди Володи двое  сыновей, и однажды  один из них приехал  вместо отца за водой. Я в это время была  в доме. И вдруг слышу-меня кто-то зовет. Выхожу-картина маслом. Сережка, сын дяди Володи, стоит  у колодца,  наполненные водой  баклажки рядком выстроились  на скамеечке  . Стоит, и боится пошевельнуться. И ты, моя девочка, прямо  перед ним. Как потом  рассказал Сережка-он зашел и ты его спокойно запустила. Набрал воды, закрыл крышку колодца, взял в  руки баклажки с  водой и собрался уходить. Но не тут-то было! Ты встала  у него на пути и зарычала. Сережка  шаг- ты рычишь. Сережка не двигается -  и ты молчишь. Типа-меня не волнует, что ты  принес  в этот двор. Но меня волнует, что ты  из него хочешь унести. И так они стояли друг напротив  друга  минут 10-15, пока  Сережка не стал меня звать. Больше Сережка за водой не приходил. Сказал отцу- тебе надо, ты и иди  к этому медведю. Да, кстати, когда кто-то тебя  видел , открывая калитку, всегда спрашивали-вы что, медведя  во дворе держите? Такая ты  была огромная, мощная, густо шерстяная.

Все было хорошо. Ты прижилась  у нас так, будто всю жизнь жила  с нами и не было первых  двух тяжелых лет в  твоей жизни.  Ростом  больше хорошего кобеля, весом под соточку килограммчиков, густейшая шерсть, которую  дважды в  год счесывали с тебя целыми пакетами. Откормленная, заласканная,  любимая всеми нами малышка. И тут  мы  заметили проявления  болезни. Срочно повезли сдавать анализы, делать узи. Как оказалось-вовремя. У тебя были отбиты  почки, воспаление  всей мочеполовой системы и нужно было срочно делать операцию, иначе мы могли тебя потерять. У нас  была своя  ветврач, Лариса. Уникальная женщина, врач от бога, которая умела  буквально с  того света  вытащить практически безнадежно больное животное. Назначили день операции. Привезли  тебя, умудрились поднять  на хирургический стол. Лариса чуть не по капле вводила тебе наркоз, причем не  весь сразу, а постепенно. И когда возникала необходимость, просто еще  немного его добавляла. Я никогда не забуду, как ты лежала  на столе, огромный разрез, кровь, внутренние органы. Операция  шла несколько часов. Я переживала так, что меня просто выгнали на улицу. Нервно ходила  по дворику , куря  практически одну сигарету за другой. И вот Лариса  вышла, взяла  у меня сигарету, прикурила и сказала-все прошло отлично, жить будет. Мое облегчение просто не передать словами. Жаль, что потеряли возможность иметь от тебя  щенков. Они были бы  великолепны. Но главное-ты  выжила, выздоровела, окрепла.

Нюш, я  всегда  удивлялась, откуда  в тебе столько  мудрости, терпимости и понимания.Я знала, что кавказские овчарки одни из самых умных собак. Но теперь я  просто уверена- не одни из самых, а самые умные. Ты помогала мне воспитывать Эльку. Когда  своим примером ей показывала, что от нее хотят, а когда и рыком  или легким укусом  за ухо заставляя слушаться.  Так что даже не знаю-кто Эльку дрессировал, я  или ты.  Когда  я выпускаю погулять нашу самую младшую, папийона Масяньку, ты даже есть не будешь, пока  Маська не погуляет и не зайдет домой. Стоит Маське подойти близко  к воротам  ты начинаешь нервно повизгивать, иногда гавкать густым  басом. Требовать, чтоб Маська  вернулась ближе  к тебе, ходила рядом, под присмотром. Еще бытует мнение, что абсолютно все собаки ненавидят котов. О нет!  Ты не из таких. Я не знаю, что тебя подвигло на открытие социальной столовой.  То ли твоя природная доброта, то ли воспоминания о твоих голодных годах у прежнего хозяина. Первый раз я  увидела работу столовой и просто обомлела. Абсолютно чужой кот, ободранный, худой, зашуганный сидит на кирпичной завалинке  рядом С ТВОЕЙ миской и ест из нее. А ты спокойно лежишь возле завалинки и лишь изредка посматриваешь на кота. Кот наелся, попил из стоящей рядом миски с  водой и ушел. Только после  его ухода ты  встала и сама начала есть.  Но это было только начало. Прибавился  еще постоялец, потом  еще и еще. И потом уже стали приходить пять-шесть постоянных подкормышей. Часто даже сидели в очереди и ждали, когда поест предыдущий. Корма конечно пришлось теперь выносить больше. Но кто я  такая, чтоб запретить тебе подкармливать твоих подопечных. Выхожу утром  с миской и вижу, что нахлебнички уже собрались и сидят кто где  в ожидании завтрака. Вечером-та же картина. Иной раз выйду на крыльцо- у завалинки лежишь ты,  на завалинке рядом  с миской  дрыхнет очередной накормленный тобой кошара, на крыше будки спит еще один. Потом ты стала кормить еще и стаю ворон. Я уверена на  сто процентов, что это была  всегда одна и та же стая, состоящая из нескольких  крупных угольно-черных птиц. Вынос  миски.  Подлет одного  ворона. Он захватывает клювом корм, садится на крышу  будки и каркает. И по очереди подлетают несколько птиц. Каждая  выхватывает из миски по камушку корма и отлетает. Иногда ты быстро съедала свой корм и воронам не доставался обед. Не знаю почему, но я стала выносить им  пару кусков хлеба, разламывала на куски и клала на крышу будки. Не сразу, но вороны поняли, что хлеб предназначается именно им. И в такие дни несколько иная картина. Мой выход, кусок  хлеба на крышу, прилет ворона, кар вместо спасибо, подлет и кар  от другого ворона. Но что самое интересное- ни кошки ни птицы не мешали друг другу, не ссорились, все чинно и  благородно, по очереди. И что еще интереснее- каждый из накормленных по своему  нас благодарил. Не раз замечала, как коты ловят мышей в  нашем дворе. А вороны  оказывается  великолепные сторожевые птицы. Стоило кому-то чужому зайти во двор, а такое  иногда случалось, они поднимали такой шум-гам, что  я  выходила на их ор. И выходя я  уже знала-кто-то чужой , например электрики для проверки счетчика, ступили своей ногой без разрешения на охраняемую ими территорию.

Много добрых лет подарено тобой  всем нам. Часто, когда  было нехорошо на душе или что-то случалось, я выходила во двор, садилась на крыльцо и разговаривала  с тобой. Я точно знаю, что мои слова  всегда были услышаны и поняты. Нет, не говорите мне, что собаки не понимают что им говорят. Не говорите, что они понимают только интонацию. Потому что ты понимала  каждое слово, в нужный момент заглядывала  в глаза , в нужный  момент твой холодный нос  утыкался  в мою ладонь. Если вспоминать и рассказывать о каждом случае, который был  чем-то интересен, то таких воспоминаний о тебе наберется на  целую книгу. И благодаря тому, что  ты появилась в  моей жизни, я  теперь знаю-зачем собакам человеки. Чтоб научить нас любить. Любить  безудержно, щедро, делясь всем и не требовать что-то взамен. Любить просто за то что в этой жизни есть тот, кого ты любишь. Научить  верности и преданности. И быть верным и преданным до последнего дня своей жизни. Научить нас быть добрыми. Просто добрыми  и не жадными, делясь безвозмездно своей добротой. Доброта ничего не стоит, но она бесценна. Ценить каждый  миг этой прекрасной жизни, даже если были и очень плохие дни. Научить нас прощать и отпускать зло, воспринимать  его как плохой, но все же опыт. Человеки  даны собакам для того, чтоб  оставаться  человеками.

Девочка  моя любимая, ты ушла от нас за радугу 31 июля 2022 года после болезни, прожив  на этой земле почти 14 лет. Это очень долгий срок для крупных собак. 14 лет. Из которых  два года избиений, голода, тесноты и 12 лет в любви, ласке, заботе. Ты подарила  нам эти 12 лет. Не мы тебе, а ты нам. Ведь это ты выбрала меня, когда я приехала на тебя посмотреть. Ты выбрала себе человека. Я была  с тобой до последней минуты твоей  жизни, до последнего твоего вздоха. До последнего твоего взгляда . И все это время я сидела рядом  с тобой, гладила и говорила тебе  о том, как  я тебя люблю. Ты ушла спокойно, зная, что тебя не бросили один на один с темнотой. И я точно знаю, сейчас ты снова  сильная, молодая, прекрасная, бежишь по радужным полям и тебе хорошо. Помни  своего человека, Нюшенька, как  я помню тебя. И сейчас  я  сквозь слезы отпускаю тебя. Беги по радуге.