de omnibus dubitandum 122. 74

ЧАСТЬ СТО ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ (1921-1923)

Глава 122.74. ПУТИ СОЗДАНИЯ И РАЗРУШЕНИЯ…

    Пути создания и разрушения литературных репутаций редко поддаются анализу, не говоря – прогнозу; стечение обстоятельств, обмолвка знаменитости, счастливое созвучие и своевременный скандал – все это могло идти на пользу начинающему сочинителю. Впрочем, даже соединенных этих факторов могло оказаться недостаточно – и тогда у покойного автора все надежда остается на историка литературы. Этот феномен посмертной справедливости в полной мере испытала на себе Нина Хабиас, ныне имеющая биографию и популярность на зависть многим своим современникам. Центральным пунктом свершившегося ее возвращения стала образцовая книга 1997 года, содержащая все ее наличные на тот момент стихи и тщательное жизнеописание {Оболенская (Хабиас) Нина. Собрание стихотворений. Издание подготовили А.Ю. Галушкин и В.В. Нехотин. М. 1997 cм. рис.}.

    Скудость исходных сведений предопределила наличие в последнем нескольких чувствительных временных лакун, одна из которых – период между отъездом Хабиас (на тот момент – Комаровой {Ее трехфамильность сделалась поводом для эпиграммы Минаева, бывшего ее приятелем и корреспондентом: «Весьма приятно на Земле у нас / Быть человеком породы женской: / -Тут сразу можно быть и Хабиас, / И Комаровой, и Оболенской!..» (1926 г. 28 апреля)}) из Сибири и энергичным вхождением в московскую литературную жизнь. Тем интереснее было обнаружить при рядовом просмотре описей ГАРФ комплекс документов, позволяющий вчерне реконструировать примерно год ее московской жизни.
      
    Это – ее личное дело, сохранившееся в составе обширного архива Управления делами Всероссийской чрезвычайной комиссии по ликвидации безграмотности {ГАРФ. Ф. 2314. Оп. 7. Ед. хр. 98. Далее цитируется без ссылок}. Грозная омонимия (которой охотно пользовались ее робкие управленцы) была совершенно обманчива: за аббревиатурой «ВЧК» скрывалось в данном случае учреждение исключительно гуманистической направленности. Комиссия была учреждена при Наркомпросе РСФСР специальным декретом Совнаркома 19 июля 1920 года {История ВЧК л/б излагается по: Куманев В.А. Социализм и всенародная грамотность. Ликвидация массовой неграмотности в СССР. М. 1967. С. 74-87. См. также: Культурное строительство в РСФСР. 1917-1927 гг. Т. 1. Ч. 2. М. 0000. С. 105-109; Борьба с неграмотностью в первые годы Советской власти. Публикацию подготовили Т.И. Евтюшина, М.П. Дьячкова, И.М. Нагаев // Советские архивы. 1980. № 1. С. 44-50}.

    Персональный состав ее руководства своей эклектичностью вполне соответствовал своеобразию момента: автор букваря для взрослых Дора Элькина соседствовала здесь с сестрой чекиста Менжинского (памятного нам по участию в «Зеленом сборнике стихов и прозы»), а управлял этим всем ни кто иной, как Иона Петрович Брихничев – священник, поэт, мистик, политический преступник, голгофский христианин и вообще человек удивительных дарований {См., напр, его квазимемуар об этом периоде: Брихничев И. На заре ликвидации безграмотности // 5 лет борьбы с неграмотностью. Сборник статей, воспоминаний и материалов под общей редакцией С. Курской и П.А. Сычева. <М.> 1925. С. 6-9}.

    Будучи любимым детищем Ленина и Крупской [soit qui mal y pense (франц.) кто плохо об этом думает], учреждение получило исключительно широкие полномочия; кое-где, впрочем, не обошлось и без некоторых перегибов – так, в Казанской губернии отказывавшихся учиться грамоте подвергали денежному штрафу и лишали продовольственных карточек {Куманев В.А. Социализм и всенародная грамотность. Ликвидация массовой неграмотности в СССР. М. 1967. С. 81}.

    Качественную характеристику потенциальной аудитории печати (читай грамотного населения - Л.С.), по данным первой общероссийской переписи
1897 г., можно представить следующим образом:
Крестьяне — 60% (3/5),
рабочие с семьями — 20% (1/5),
владельцы небольших предприятий, сельская буржуазия, интеллигенция,
чиновники — 18% (1/5),
крупная буржуазия, помещики, высшая бюрократия — 2%,
грамотные — 27%,
грамотные в Петербурге* — 59,2%,
грамотные в Москве — 46,8% .

*) Данные о грамотности в столицах относятся к 1900 г.
 
    Основных потенциальных потребителей периодики, грубо и округленно, было около 20%, сюда входили владельцы предприятий, буржуазия, чиновники, интеллигенция, помещики. Намечалась тяга к чтению рабочих. Но даже в 1907 г. Россия тратила за год на образование каждого всего лишь 37,6 коп. К примеру,
Новая Зеландия в 1903 г. расходовала на одного человека 7 руб.22 коп. Таким образом, наличие в столицах большого числа грамотных становилось базой для более активного развития в них печати по сравнению с провинциальными городами. Однако горожан, более активных читателей прессы, в России было лишь 13,9% от всего населения, в то время как в САСШ 46,3%, а в Англии, Германии еще больше. Рассеянность населения по огромной территории России в то время и то, что только одну пятую его можно рассматривать как потенциальных читателей газет и
журналов, — все это говорит о неразвитости массовой аудитории в стране.
 
    Особо необходимо учитывать то, что Россия была многонациональным государством. По первой переписи национальная принадлежность не определялась, но среди вопросов был вопрос о родном языке. Оказалось, родным русский был у 55 400 тыс. человек. Это составляло 47% всего населения. Кроме того, многие
представители других наций (ижора, часть евреев и др.) считали русский родным.

    Однако, по данным «Всеобщего на 1916 год русского календаря» (М., 1915), русские в государстве составляли 65,5%, турецко-татарские народы — 10,6, поляки — 6,2, финны — 4,5, евреи — 3,9, литовцы и латыши — 2,4, другие — 6,9%.

    Логистика ликвидации безграмотности была выстроена не без изящества: в столицах и губернских центрах были организованы инструкторские школы, где тренировались преподаватели еврейской национальности, так сказать, первого уровня. Потом эти преподаватели, разъехавшись по стране, готовили уже непосредственно учителей из евреев для школ грамоты. Евреи учителя же работали напрямую с населением. Комиссия обеспечивала бесперебойную работу этого механизма, непрерывно снабжая его учебными пособиями, написанными евреями, для каждого из звеньев просвещенческой цепи.

    На должность инструктора-организатора в центральный аппарат комиссии летом 1921 года абонировалась незадолго до того приехавшая из Иркутска провинциалка. На обложке дела имя ее написали с ошибкой: ХабиАс-Комарова Инна Петровна. Дело было заведено 9 июля; этим же числом датировано заявление о приеме на работу:

<В> Всероссийскую Чрезвычайную Комиссию
по ликвидации безграмотности

                ЗАЯВЛЕНИЕ

    Прошу о принятии меня на службу В.Ч.К. Л[иквидации]. Б[езграмотности]. в качестве инструктора-организатора по ликбезграм. С работой этой (американ. система) отлично знакома т.к. была инструктором Главполитпросвета Иркутска и работала в Красноармейских школах караул. полков (теперь войска внус). Потом руководила литерат. и драматич. студиями красноармейцев Поарм. 5. Кончила смольный институт и 1 год юридич. факультета курсов Полторац. (б. Афанасьевой). В профессиональном союзе поэтов действит. член.

                Нина Хабиас

9 июля 1921

    К заявлению (в соответствии с бюрократической практикой эпохи) приложена справка о том, что предыдущее место, где официально числилась Хабиас, готово с ней расстаться:

9 июля 1921

В Главполитпросвет В. Ч. К. Л. Б.

    Настоящим Театральный Техникум сообщает, что не встречает препятствий к тому, чтобы тов. Хабиас Инна Петровна, действительный студент техникума, поступила на службу в Главполитпросвет.

                Зам. заведывающего Беронов
                Управдел В. Инкижиновский

      Месяц спустя она заполняет анкету:

Учетно-распределительный подотдел Главполитпросвета

АНКЕТА <незаполненные пункты опущены>

1. Фамилия: Хабиас (Комарова)
2. Имя и отчество: Нина Петровна
…
4. Год рождения или возраст: 1895
5. Состояние здоровья и инвалидность: здорова
…
7. Семейное положение, состав семьи и ее местонахождение: Вдова. Члены семьи: сестра 15 лет. Бабушка
8. Национальность: «русская» (кавычки мои – Л.С.)
9. Какие местности России хорошо знаете, сколько лет там прожили, и были ли за границей: Крым, Кавказ, Польша, Сибирь, ДВР. Центр. За границей – Германия, Швейцария.
10. Родной и какие другие языки знаете и насколько хорошо: Русский, Французский, Немецкий говорю, читаю, пишу.
11. Образование ОБЩЕЕ: (низшее, гимназию, университет) в каких учебных заведениях учились, окончили ли, если нет, то сколько прошли классов или курсов: Окончила Смольный институт. 1 г. истор.-филол. фак. 1 г. юридическ.
…
16. Какие знаете специальности: Инструктор-учитель. Сестра милосердия.
…
18. К какому профессиональному союзу принадлежите в настоящее время? (№ билета): Всероссийскому Союзу Поэтов.
…
19. Какую культурно-просветительную работу выполняли по день заполнения анкеты (кроме партийной)? С 19 по 21 г. Иркутск Губвоенкомат Поарм 5. Учительницей красноарм. школ караульных полков. Членом комиссии по вопросу о ликвидации безграм. Инструктором литерат. и драмстудий красноармейских Поарм 5. Членом культкомиссии зав. художеств. секций Иркарполка 1. «Иркутский караульный полк – Л.С.»
20. Приходилось ли вам выступать на митингах, собраниях, съездах и пр. и в качестве кого: На собраниях как докладчик по поводу культ. просвет. работы
21. Участвовали ли в литературной работе (…): В газете «Вл[асть]. Труда» 1918 г. Стихи в «Красном стрелке». Руководила «Литерат. кружком» красноарм Поарм. 5.
…
28. Ваш взгляд на современную эпоху: Чрезвычайно интересуюсь
29. Каковы, по вашему мнению, первоначальные задачи в области политико-просветительной работы в настоящий момент и основные недостатки политико-просветительно работы в прошлом: Ликвид. неграмотн. Недост. прошлого – беспланость (?) , отсут. мер к подготовке персонала.
30. Какие виды непосредственно политико-просветительной работы считаете наиболее важными в настоящее время: Ликвидацию безграмотности
…
32. Какую работу считаете наиболее подходящей для себя (…)(?) Методологическо-организационную

3 августа 1921 года                Нина Хабиас Комарова

    В этих трех документах есть несколько весьма любопытных моментов: к недублирующимся в других источниках сведениям принадлежат известия о ее заграничных путешествиях, о подвластных ей иностранных языках; впервые, кажется, выясняется, на каких факультета она училась на курсах Полторацкой после окончания Смольного {Высшее учебное заведение для женщин в Москве; организованы в 1906 г. С.К. Голицыной и В.А. Полторацкой как юридические курсы, в 1910 к ним прибавился историко-филологический факультет*; тогда срок обучения стал четырехлетним. В 1910-е годы на них преподавали Ю. Айхенвальд, Р. Брандт, А. Грушка, Н. Радциг, С. Шамбинаго и др. (все сведения по: Ежегодник Высших Женских Юридических и Историко-Филологических Курсов в Москве, учр. В.А. Полторацкой. 1914 – 1915 акад. г. М. 1915)}. "В 1911 г. институт окончила Нина Комарова — будущая поэтесса Нина Хабиас, ученица Алексея Крученых и одна из первых футуристок" (Помелов В.Б. Смольный институт благородных девиц: к 250-летию со дня основания // Начальная школа. 2015. № 2. С. 89).

*) по юрфаку курсов Полторацкой - Нины Комаровой нет ни под одной из известных ее фамилий. При случае займемся всеми с инициалами НП (их там человек семь), хотя вероятность околонулевая.
Дела слушательниц юрфака - с 1912 по 1915 гг., дел на недоучившихся нет (на истфил. такие есть, но не похоже, чтобы полные).
Поплавская имеет место:
ЦИАМ(б.). Ф. 361. Оп. 1. Ед.хр. 6290. Поплавская Наталия Юлиановна, дело слушательницы.
Л. 1. «Документы полностью получила. 2 мая 1915. Наталия Поплавская»
(прошу зачислить) «в действительные слушательницы юридических курсов. Июня 2 дня 1914»
Адрес: Мясницкая, Кривоколенный пер. 14, кв. 35.
Л. 5 и след. Экзаменационная книжка № 245, с фото. Далее толстая зачотка девственно чиста.
Л. 18-20. Билет слушательницы, с фото (тем же). Фото заказывалось на копирование Дроздковым.
--------
Училась вместе с: Татарова Е.К. (дело № 6123, это омская журналистка колчаковских времен, в какой-то солидной газете была главным редактором), Шехтель В.Ф. (дело № 6280)
--------
Среди слушательниц истфил отделения: Звенигородская Т.В. (вторая жена Садовского, сестра Андрея, № 3320)

    Отдельный сюжет, вероятно, скрывается за ее взаимоотношениями с «Театральным техникумом» - когда она поступила в него? Успела ли проблистать на сцене?
      
    Не все пока ясно и с членством в «профессиональном союзе поэтов», которое она упоминает в анкете. В сентябре 1921 года ее выступлением в кафе «Домино» был шокирован простодушный Т. Мачтет: «Хабиас*, новая поэтесса, читает свои похабные, барковские стихи с эстрады…. Шум, гром, крики… милицию даже вводили» {Запись от 1 сентября цит. по: Нехотин В. Материалы к биографии Н.П. Оболенской (Хабиас) // Оболенская (Хабиас) Нина. Собрание стихотворений. М. 1997. С. 21}; это, вероятно, первое ее документированное выступление в Москве – но была ли она в этот момент уже членом союза?

*) “Между тем «Шафрана Хебеб» – отнюдь не «архисовременные словечки»: Хебеб (хабиб) – возлюбленная, слово арабского происхождения, употребляемое во всех исламских странах; шафрана – с учетом образов типа «Хебеб желто грудая» (ст-ние 44) и вообще семантической нагрузки желтого цвета у Хабиас означает в данном случае один из оттенков желтого.”
(СС, 130)

    С другой стороны, 15 февраля 1922 года «литературный суд» приговорил ее к полугодовому лишению звания члена Всероссийского союза поэтов {Крусанов А.В. Русский авангард 1907-1932 (Исторический обзор). Том 2. Кн. 1. М., 2003. С. 422} - значит, было чего лишать.

    Теоретически, у нее мог оказаться билет не московского, а петроградского отделения ВСП: дело в том, что в 1920-м году туда стремилась поступить загадочная «Нина Оболенская», чьи стихи были неохотно одобрены Блоком, Кузминым, Лозинским и Гумилевым {Блок и Союз поэтов. II. Отзывы, сохранившиеся в других архивах // ЛН. 92. 4. С. 694 (публ. Р.Д. Тименчика)}; еще при первом приближении к биографии Хабиас было высказано предположение, что это могла быть она.
      
    И, наконец, новым словом в хабиасоведении кажутся ее слова (которые не обязаны быть правдой) о службе в иркутских военно-просветительских частях, причем самое любопытное здесь не «войска внус» (до этой сомнительной формулы сокращалась внутренняя служба), а «Поарм 5» - политотдел 5-й армии. Дело в том, что волею судеб биография этой армейской единицы изучена весьма подробно – из-за одного служившего в ней иноземца-наемника.

    Если бы музы были чуть снисходительнее к нам, запоминающаяся фигура Нины Петровны могла бы сойти к читателю со страниц «Похождений бравого солдата Швейка», но, увы: пленный анархист, агитатор Красной армии и иркутский домовладелец Ярослав Гашек не взял ее в свой роман. Факт же их знакомства неоспорим: с 3 июня 1920 года политодел 5-й армии находится в Иркутске – и именно в это время карьера Гашека идет в гору: он замещает начальника Поарма, редактирует издаваемую «Вестник ПОАРМА 5», организует в Иркутске интернациональный клуб etc.

    В эти же дни Хабиас работает в том же Поарме инструктором литературных и драматических студий и руководит литературным кружком {Все подробности об иркутском периоде биографии Гашека – из работы: Еланский Н.И. Ярослав Гашек в Красной Армии и на партийной работе в Советской России // Литература славянских народов. Выпуск 2. Сборник статей. М. 1957. С. 60-96}.

    Впрочем, в октябре 1920 года автор Швейка покидает Иркутск (а вслед за тем и Россию) и этот сюжет растворяется, не воплотившись.
      
    Последующие подшитые в той же папке документы выразительно характеризуют трудовой быт простой совслужащей.

    5-го августа 1921 года ВЧК л/б ходатайствует перед жилотделом о предоставлении комнаты «сотруднице ее тов. Хабиас Н.П., в каковой она крайне нуждается и каковой приходится помещаться в учреждении (ночевать)» (погрешности против грамматики спишем на внушительность момента). Три дня спустя эта же просьба повторяется с большей настойчивостью и душераздирающими подробностями:
      
    «Всероссийская Чрезвычайная Комиссия по ликвидации безграмотности просит Вашего распоряжения коменданту общежития Главполитпросвета тов. Шпякину о предоставлении вне очереди комнаты инструктору-организатору ВЧКлб тов. Хабиас, прибывшей в Москву из Поарма 5.
      
    При этом ВЧКлб сообщает, что у тов. Хабиас в Москве не имеется ни знакомых и ни родственников и ей совершенно некуда приютиться и ей, приходится временно проживать в учреждении и, спать на том столе, на котором она занимается».
      
    20 августа возник сюжет об обеденной карточке для тов. Хабиас. 29 августа у нее украли пальто. 1 ноября она была переведена на новую должность, в связи с чем, вновь возникла тема жилплощади:
      
    «Ввиду того, что тов. Хабиас по приказу № 49 от 1 ноября с/г назначена для исполнения обязанностей по заведыванию информационно-статистической работой комиссии, ей, как ответственному работнику необходимо работать в спокойной обстановке дома, ВЧКлб просит предоставить тов. Хабиас отдельную комнату или в крайнем случае поместить в комнату, рассчитанную на двоих».
      
    Служба ее в ВЧК л/б заканчивается весной следующего года.

    16 февраля она сообщает в Инструкторский подотдел о том, что заболела; спустя четыре дня рапортует о выздоровлении, но на работу не возвращается. 13 марта за подписью председателя Менжинской в общий отдел Главполитпросвета поступает циркуляр:
      
    «ВЧКлб просит дать распоряжение об отчислении инструктора т. Хабиас от занимаемой ею должности в виду отсутствия по неизвестной причине после подачи рапорта о выздоровлении с 20 февраля с.г.».
      
    Три недели спустя Хабиас и Грузинов (гражданский муж - Л.С.) будут арестованы московским судом за бесцензурное издание «Стихетт» и «Серафических подвесок» {Литературная жизнь России 1920-х годов. События. Отзывы современников. Библиография. Том 1. Часть 1. Москва и Петроград. 1921 – 1922 гг. Ответственный редактор – А.Ю. Галушкин. М. 2005. С. 379}: едва ли не первый после большевистского переворота факт уголовного преследования за стихи.

     Ор-ский В. Подонки литературной Москвы (Письмо из Москвы) // Коммунист (Харьков). 1922. № 34 (626). 11 февраля. С. 3:

    1923 литературный год в Советской столице начался под знаком развивающейся нэповской вакханалии.

    Литературные «премьеры» 1922 г. принадлежат к ожившим и поднявшим голову подонкам литературной Москвы: Мариенгофу, Ярославскому, Хапиус и прочим рыцарям трактирно-кабаретной литературы. В январе в окнах книжных магазинов появилось сразу два детища застрельщика ночных имажинистских бдений: «Разочарование Мариенгофа» (с большим кукишем) и «Ответ Мариенгофа дуракам».

    Александр Ярославский выставил книгу: «Сволочь Москва». Грузиновы, Арсовы продолжают свои кривлянья, выбрасывая бог весть, каким средством отпечатанные брошюрки с геометрическими изысканиями на обложках и нечленно раздельными «словами» и знаками в тексте.

    В бесчисленных ночных кабаре («Маска», «Стойло Пегаса», «Домино» и проч.) они выступают с читкой своих произведений, доводя до экстаза плешивых, напомаженных посетителей с моноклями. Некая Хапиус выступает в «Домино» с произведениями, изданными «на правах рукописи» и замечательными тем, что в них без всяких обиняков приводятся трех-этажные «ломовые» ругательства и выражения, какие можно услышать от чересчур уже пьяной проститутки…

    Вся «пикантность» такого произведения заключается в том, что эти слова произносит женщина, скромно одетая и со скромно прищуренными глазами.
На слушателей подростков, жаждущих «недозволенности», чтение производит потрясающее впечатление.

    Вышло несколько книжек, названия которых неудобно приводить, с обложками, о которых можно сказать словами Яблоновского: «это уже литературный чересчур»…
В первый момент эти издания принимаются прохожими за медицинские и лишь гнусность заглавия рассеивает недоумение.

    Так начала в Москве 1922-й год имажинистско-футуристическая «стихия».

    Так как эта «стихия» охватила и некоторые Наркоматы, то Совнарком вынес особое постановление (в первую очередь оно касается Наркомпроса) о «прекращении безобразий». Наркому просвещения предлагается удалить «этих господ» из Наркомпроса и дать место действительным жрецам искусства.

    Нужно выбросить из нашей улицы всех этих рыцарей ночи, улавливающих на свою мякину простодушных провинциалов, паломничающих в Москву (москвичи не читают и не слушают этих произведений) и доверчиво попадающих в объятия ее литературных подонков.

"скромно одетая и, со скромно прищуренными глазами" - замечательный портрет (см. фото).

    Нина Петровна Комарова, в первом браке Оболенская (1892, Москва — около 1943) — русская поэтесса-футуристка, которая публиковалась под псевдонимом Нина ХабиАс. Племянница Ольги Форш.
Родилась 6 (18) июля 1892 года в Москве в семье полковника Петра Дмитриевича Комарова (1870-1914), погибшего в бою у Шталлупёнена и посмертно произведённого в генерал-майоры, и его жены Натальи Ивановны, урождённой Вениаминовой. Отец был сыном генерал-лейтенанта Дмитрия Виссарионовича Комарова и приходился троюродным братом о. Павлу Флоренскому.
Закончила Смольный институт в 1911 году с серебряной медалью*, затем два года училась на юридическом факультете московских Высших женских курсов В.А. Полторацкой.

*) В аттестате от 23.05.1911 г. признана имеющей право на золотую медаль, но по их ограничению удостоена серебряной; по всем предметам, входящим в аттестат, сдала на отличные и хорошие оценки, получив права домашнего наставника по этим предметам (ЦГИА СПб. Ф. 2 (Смольный институт). Оп. 1. Дело 16619 (личное дело Комаровой Н.П.)).

    При правительстве Колчака — сестра милосердия егерского батальона особого назначения. Согласно позднейшему следственному делу Хабиас, в это время состояла в браке с врачом Степаном Платоновичем Оболенским.
В 1919 году познакомилась в Омске с гастролировавшим по Сибири Давидом Бурлюком, повлиявшим на её творчество (другим своим учителем называла Алексея Кручёных). С 1919 года служила в комитете по ликвидации неграмотности в Иркутске при Политотделе 5 армии. Тогда же стала кандидатом в члены ВКП(б) (выбыла в 1921 году).
В 1921 году участвовала в коллективном сборнике иркутской группы «Барка поэтов» «Отчетный сборник стихов группы иркутских поэтов на 1921 год» (машинопись из собрания Б.С. Шостаковича); в сборнике участвовали также С.А. Алякринский, А.И. Венедиктов, М.Н. Имрей-Горин, А.Д. Мейсельман, Н.М. Подгоричани, Е.И. Титов, И.К. Славнин, Н.П. Шастина и др.
В 1921 году вернулась в Москву, служила во Всероссийской чрезвычайной комиссии по ликвидации безграмотности (буквы ЛБ), выступала с чтением своих стихов в кафе «Домино», в поэтических кругах носила прозвище «Нибу» и «Ноки», называла себя поэтессой-беспредметницей, некоторыми критиками причислялась к ничевокам. В конце 1921 издала сборник стихотворений «Стихетты» под псевдонимом «Нина ХабиАс». Быстро приобрела скандальную известность, за эпатаж и использование в стихах обсценной лексики получила прозвище «Графиня ПохабиАс» и репутацию «Баркова в юбке» (возможно, преувеличенную). Так как сборник «Стихетты» вышел без цензурного разрешения, поэтесса, вместе со своим гражданским мужем, поэтом Иваном Грузиновым, также обвинённом в публикации без цензуры, была арестована и провела два месяца в Бутырской тюрьме.
В дальнейшем дважды печаталась в коллективных поэтических сборниках (1922, 1924), вторую книгу стихотворений издала в 1926 году под именем «Н. Оболенская». В начале 1930-х гг. вышла замуж (в третий раз) за художника-иллюстратора Константина Гольштейна (1881—1944, репрессирован).
В 1937 году была арестована и 25 ноября 1937 года по обвинению в антисоветской агитации осуждена на 10 лет. Отбывала срок в Сиблаге, после освобождения из лагеря в 1942 году жила в туркменском городе Мары (Мерв). Последние упоминания о ней относятся к 1943 году. Реабилитирована 26 мая 1989 года на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года.
Адреса в Москве
Б. Никитская 24, кв. 37 (на 1924, «приглашала к себе, в закрепленную за ней громадную квартиру», выделенную ей ВЧК лб)
ул. Веснина, д. 7, кв. 5 (на момент ареста в 1937 году)

Книги
• Хабиас-Комарова. Стихетты. — Пг.: Беспредметники, 1922. — 10 с. — 100 экз.
• Оболенская Н. Стихи. — М., 1926. — 32 с.
• Хабиас (Оболенская), Нина. Собрание стихотворений. — М.: Совпадение, 1997

    «Мы уйдем, мы исчезнем, потонем»: сборник стихотворений. Иркутск, 2000. С. 4. Публикации в иркутской периодике не выявлялись.
С 9 июля 1921 г. по 13 марта 1922 г., документы этого периода см.: Соболев А.Л. Тургенев и тигры: из архивных разысканий о русской литературе первой половины XX века. М., 2017. С. 426—433.
В описях РГАЛИ ошибочно указывается прозвище «Иоки» (Письма Иоки (Хабиас Нины) Б.А. Садовскому, 12-18 декабря 1927 г, ф. 464 оп. 2 ед. хр. 248а л. 69-73 ; опубликованы: Литературная жизнь. Статьи. Публикации. Мемуары. Памяти А.Ю. Галушкина. М., 2017. С. 141—148.)
Происхождение псевдонима неясно. По одной из версий, связано с «Хобиасами» — странного вида существами из популярной в начале XX века детской сказки-«страшилки» с иллюстрациями В.В. Каррика .

…Хабиас говорит о себе: «Я славнейшая всех поэтессин». «Славнейшая» задачей своих «стихетт» поставила подыскать рифмы к неприличнейшим «заборным словам» и соответствующий им текст.

— Евдоксия Никитина, цит. по К. Кузминскому

КОМАРОВА Нина Петровна, р. 06.06.1892 в Москве, ум. в 1943 (?) в г. Мары (Мерв) в Туркмении.
Дата рождения Н.П. приведена в послужном списке отца, заверенном подписью самого П.Д. Комарова. Сама же Н.П. называла годом своего рождения 1895-й. [1]. Дата и место смерти приведены по [2]. Документальных подтверждений того, что Н.П. умерла в 1943 в г. Мары, не существует - 1943 годом датировано лишь последнее упоминание о ней [3].
Окончила курс Императорского воспитательного общества благородных девиц (Смольный институт) в 1911. Во время первой мировой войны служила сестрой милосердия. Два года обучалась на юридическом факультете. С 1919 служила в комитете по ликвидации неграмотности в Иркутске. Кандидат в члены ВКП(б) с 1919 по 1921 (выбыла). В 1919 в Сибири встретилась с известным футуристом Давидом Бурлюком, под его влиянием начала писать стихи в стиле авангардизма. В 1921 вернулась в Москву, выступала с чтением своих стихов в кафе «Домино», в поэтических кругах носила прозвища Нибу и Ноки. В марте 1922 издала сборник стихотворений «Стихетты» под псевдонимом Нина ХабиАс. Издание не прошло цензуры, за что была арестована НКВД и посажена в Бутырскую тюрьму на 2 месяца. В дальнейшем подрабатывала переводами, вторую книгу стихотворений издала в 1924. В 1937 была вновь арестована, по постановлению тройки при УНКВД СССР Московской области по ст. 58 п. 10 ч. 1 (антисоветская агитация) УК РСФСР заключена в ИТЛ сроком на 10 лет. Отбывала срок в Сибири, освобождена в 1942.  Реабилитирована 26.05.1989 г. на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16.01.1989 г.
См. в библиотеке сайта: Век Грузинова и Хабиас.

[Ист.: 1) А.Ю. Галушкин и В.В. Нехотин. Биографический очерк из издания "Оболенская (Хабиас), Нина. Собрание стихотворений". М., 1997. 2) К.К. Кузьминский. И имя горькое сожженной Хабиас... (в сети). 3) Письма В.В. Нехотина, филолога, исследователя творчества Нины Хабиас].

Муж(1) – Степан Платонович(?) Оболенский. Князь, командир егерского батальона особого назначения, начальник мобилизационного отдела в армии Колчака (?).
Имя и отчество, а также принадлежность к княжескому роду Оболенских и служба в армии Колчака первого мужа фигурируют в следственных делах Н.П. В родословиях князей Оболенских человека с таким именем не найдено. В мобилизационном отделе армии Колчака не было ни начальника, ни рядовых сотрудников с такой фамилией. [3]. Похоже, Н.П. запутала не только следователей, но и исследователей и генеалогов...
Муж(2) – N N Афанасьев.
Муж(3) – Константин Михайлович Гольштейн, р. в 1881 в Санкт-Петербурге, ум. 02.10.1944. Художник. Сотрудничал в журнале "Крысодав" (1923), в "Рабочей газете" (1928), занимался иллюстрированием книг (1927-1942). Приговорен ОСО 07.04.1943 к 10 годам лишения свободы по статьям 58-1а и 58-11. Умер в мордовских лагерях.