de omnibus dubitandum 122. 78

ЧАСТЬ СТО ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ (1921-1923)

Глава 122.78. ПРИЛОЖЕНИЕ-ИЗЪЯСНЕНИЕ К ПУБЛИКАЦИИ…

    Эпиграф:
“А профессоров, полагаю, надо вешать”, – К.К. Кузьминский”
(Владислав Кулаков, “Поэзия как факт”, “Антология у Голубой Лагуны” Константина Кузьминского”, М., издание “НЛО”, 1999, стр. 204-216*; первоначально опубликовано в “НЛО”, №?, 1995?)
 
НИНА ХАБИАС, родилась 6 июля 1892 года в семье полковника Комарова (полу-армянина по матери), родного брата Ольги Форш и троюродного брата о. П. Флоренского
выпускница смольного института благородных девиц (1911)
в 1919 году в Сибири встретилась с Бурлюком (в Иркутске или Омске)
в 1921 году поэтесса “нибу” появилась в Москве с псевдонимом “ХабиАс”, в поэтических кругах носила прозвище “Ноки” (данное Б. Садовским?)
выступала в кафе “Домино”, дважды печаталась в сборниках “Сопо” (1922, 1924), текстами “покошерней”
в марте 1922 вышли “Стихетты”, и ответные “Серафические подвески”, издания не прошедшие цензуры (за что вместе с Грузиновым попала в Бутырки, на пару месяцев)
в дальнейшем существовала переводами
в 1937 была арестована вторично и отправлена в Сиблаг
после лагеря (освобождена в 1942) умерла в Туркмении в городе Мары (Мерв) в конце 1943(?)
(А. Галушкин, В. Нехотин, предисловие, в: “Нина Оболенская (ХабиАс), собрание стихотворений”*, м., “совпадение”, 1997, стр. 5-42)
* 43 стр. биографии, 32 стр. стихов, 68 стр. комментариев
 
всего жития поэтического – было где-то пять(?) лет: 1920-25...
 
* “от Николая первого до Николая второго”, 10 лет:
 
1886: Николай Гумилев, Алексей Крученых, Владислав Ходасевич
1887: Черубина де Габриак, Игорь Северянин
1888: Владимир Нарбут, Мариэтта Шагинян
1889: Николай Асеев, Анна Ахматова, Александр Вертинский
1890: Вера Инбер, Борис Пастернак
1891: Рюрик Ивнев, Осип Мандельштам, Мать Мария, Лев Никулин, Валентин Парнах, Владимир Шилейко, Мария Шкапская, Илья Эренбург
1892: Георгий Адамович, Эмиль Кроткий, Сергей Третьяков, Марина Цветаева, НИНА ХАБИАС
1893: Иван Грузинов, Евгений Кропивницкий, Владимир Маяковский, Вадим Шершеневич
1894: Георгий Иванов, Ильязд, Николай Оцуп, Георгий Шенгели
1895: Эдуард Багрицкий, Сергей Есенин, Павел Антокольский
1896: Александр Кусиков, Николай Тихонов
(по антологии Евтушенко: “и терпентин на что-нибудь полезен”)
 
“от б до г”, 10 лет:
 
1930-1940: бетаки, глеб горбовский, римма казакова, станислав куняев, роальд мандельштам, роберт рождественский, андрей вознесенский, евгений евтушенко, глезер, новелла матвеева, станислав красовицкий, евгений рейн, дмитрий бобышев, наталья горбаневская, виктор соснора, александр кушнер, анатолий найман, николай рубцов, белла ахмадулина, слава лён, владимир уфлянд, владимир высоцкий, михаил юпп, леонид аронзон, анри волохонский, алексей хвостенко, иосиф бродский, константин кузьминский
(оттуда же, в алфавитно-возрастном)
 
/24 февраля 2002/
 
II. “И ИМЯ ГОРЬКОЕ СОЖЖЕННОЙ ХАБИАС...”
 
… повторяясь:
... графиня “Похабиас”...
... от стихов которой краснели московские извозчики...
... которая выпустила книгу с фаллосом на обложке...
(из запомнившихся совковых мемуаров о 20-х)
 
20 лет искал – нашёл (через проф. Дж. Янечека): в сундуке у сына Бурлюка, да ещё с автографом: “Учителю моему Д. Бурлюку. Нина Оболенская (ХабиАс). Москва 22 год”, и с вписанным в конце от руки неопубликованным стихотворением
потом нашёл ещё одно, неопубликованное – от проф. В.Ф. Маркова, крутого спеца по футуризму, а заодно он прислал мне и ответные “Серафические подвески” Ивана Грузинова, теоретика имажинизма и любовника ХабиАс
поместил обе книги в своей антологии “Забытый авангард” (1981?-1995), вышедшей трёхтомником и испоганенной* “со-составителями”, проф. Янечеком и Очеретянским уже без меня
(* произвольно поменявших порядок текстов, и не включив рукописные)
на эту дефектную публикацию (том 3, 1995) и ссылаются Галушкин / Нехотин в своей книге 1997
зато московские аспиранты потщились провести изрядный резёрч по архивам, проследив всю неслабую биографию ХабиАс
ответную книгу Грузинова (3/4?/ стихотворения) – они в издание не включили: по академическому принципу “другой автор”
 
поэтому-то я и предлагаю: профессоров – вешать (предварительно – использовав, по назначению)
 
/23-25 февраля 2002, к “мужскому дню”/
 
ПРИЛОЖЕНИЕ (из неимевшегося у меня):
 
<38>
 
Этой волчьей нищенской старостью,
Когда в коробочках серых зубы
Стынут золотой оправе, –
Помню желтый Китай и Омских
Широкогубых, пыльных бурят.
Кровь волосам полиняла,
Верные опочили друзья...
Мне бы в рай к Жамму,
К вытертым ослам, собакам
Полные сосцы принесу молока.
А дворняжкам часами чесать ухо,
Шерчатые квадратики мякиши лап.
 
<42>
 
Отколочу иконами угол
свечек посею сорок
буду мертвая как студень
сто поклонов об пол
грудями подожгу лики
свечек заколыблю свет.
Николай ублюдок тихий
языком причешет крест.
отколочу иконами угол
странничков соберу горсть
Иисусу провоем ухо
новый каноманифест.
 
1919
 
<46>
 
Гнусавые шлепки пятнистыя лохмотья
до судорог знакомое движенiе людей
а переулок пахнет прогорклой рвотью
шаги мои кладут вчерашнюю постель
и даже зеркало все та же обезьяна
разсказка лишь о том, что клоком шерсть
безудержит часы пошлейшаго начала
повторную обыдь для скотных                равновъсь.
 
<49>
 
И Я по землю урной
шевелить вермишель червяках
ворох веревочной судороге
из простреленной глаза
тот же чень углу Неглинной
извозчик мальчишек папирос Габай
парикмахер чешь лысины
и вечером лягут спать
а Я гной винегред пихели
у присоски глистовых щуп
жизнь как один понедельник
и лапата лягавь бедром.
 
<48>
 
Не ****ь же я Господи
елочкой к мощ [?] стоять
 
(из “Собрания стихотворений” Нины ХабиАс, 1997)

КОНТРРЕВОЛЮЦИОНЕРКА ХАБИАС (ПОДЕЛЬНИЦА И. ГРУЗИНОВА)
 
“Еще 6 июня 1922 г. коллегия ГПУ постановила передать дело по обвинению Грузинова в безцензурном издании книг в Московский ревтрибунал, где оно, похоже, заглохло.”
(СС, 21)
“... был впервые арестован в 1922 г. ГПУ за издание книги (то ли “Стихетт”, то ли «Серафических подвесок») без цензурного разрешения, за что 6 июня 1922 г обвинен в контрреволюции, дело было передано из ГПУ в ревтрибунал.”
(СС, 63)
“... по отбытии ссылки 16 августа 1929 г. решением ОСО получил «минус 6» и был «прикреплен к Воронежу» (дело ссыльного – в архиве Воронежского УВД), явившись вместо этого в Москву, где был вновь арестован у своего брата, корректора типографии ОГПУ Николая Грузинова.”
(СС, 63)
– уж не братец ли печатал обе книжицы – в чекистской типографии ОГПУ?...
“Арестовывалась органами ГПУ и НКВД в 1921 г. за издание книги «стихи», но была освобождена.”
(СС, 33)

АБРАМ ЭФРОС И ГРАФИНЯ ПОХАБИАС (ПЛЮС НОБЕЛИАТ И. БРОДСКИЙ)
 
   “По сообщению библиофила и библиографа Л.М. Турчинского, в начале 1960-х ему на черном рынке предложили (за сто рублей, по тем временам весьма дорого) особый экземпляр «Стихетт», в который была вложена типографски размноженная графическая картинка. На ней изображалась дама в популярной позе (по возможности изящно выражаясь, – в позе саnсеr'ом) и готовящийся приступить к даме мужчина в картузе (может быть, и в армейской фуражке). По словам продавца, такие картинки торговавший «Стихеттами» в 1920-х В.Г. Шершеневич вкладывал исключительно в экземпляры для особо доверенных покупателей...”
(СС, 21)
 
   “Печатные отзывы о «Стихеттах» в основном таковы, что создается впечатление, будто их авторы не видели не только апокрифической картинки, но и самой книги.
   Михаил Осоргин, во всяком случае, в этом прямо сознался. В опубликованной весной 1923 г., уже после его высылки из СССР, рецензии на «Эротические сонеты» А.М. Эфроса он отмечал:
   «Классическая эротика русской литературе чужда; гораздо более ей свойственна порнография, пышно расцветшая под покровом политической реакции и моральной катастрофы последних лет. Футуристы начали, имажинисты продолжили и «ничевоки», эти наглядные спецы грубейшей порнографии, завершили своеобразное литературное течение. В 1920-21 гг. с подмостков дряненького московского кафе «Стойло Пегаса» публика, лучшего и не заслуживающая, ошарашивалась такой ритмической площадной руганью, какая была бы решительно недопустима в извощичьей чайной, даже и с продажей крепких напитков. Все рекорды наивного Баркова были побиты «поэтом» Грузиновым, выпустившим книжку стихов «Серафические подвески» – брошюрку воистину высокой мерзости, без малейшего намека на поэзию или хотя бы просто искусное стихосложение. Уверяют, что и его рекорд был побит московской же поэтессой-ничевокшей, имени которой, в ее интересах, лучше не называть. Ничего общего с этой плеядой А. Эфрос, конечно не имеет...» (88)
   Хотя «ничевоки» здесь помянуты всуе (89), Осоргин по меньшей мере не скрывает, что знаком с книгой «московской поэтессы» лишь понаслышке.
   Евдоксия Никитина, уже в следующем году опубликовавшая обзор новейших течений поэзии, назвала те же имена:
   Беспредметники. Хабиас-Комарова. «Стихетты» 1922 г. Одновременно с нею вышла книга Грузинова «Серафические подвески» 1922 г. Как по внешнему виду, так и по содержанию книги крайне близки. Авторам нельзя отказать в нескромности. Так[,] ХабиАс говорит о себе: «Я славнейшая всех поэтессин». «Славнейшая» задачей своих «стихетт» поставила подыскать рифмы к неприличнейшим «заборным словам» и соответствующий им текст» (90).
   Между тем никаких рифм к «заборным словам», как может убедиться любой заглянувший в текст «Стихетт», там нет, а единственное «заборное слово» встречается лишь в последней строке второго стихотворения этой книги; Осоргин, говоря о «ритмической площадной ругани», был куда точнее.”
(СС, 22)
 
Ср. с тем же (совковая ментальность от Осоргина-1923 до Трейвуса-1994):
   “Еще через некоторое время до нас дошла весть, что Бродского судят.
   Потом мы узнали, что его выставили за рубеж. Потом кто-то рассказывал, что слушал, как Бродский по западному радио читал свое стихотворение, сплошь матерщину. Такие вещи я не выношу.”

(Е. Трейвус, лаборатория кристаллогенезиса НИИ земной коры, “Нобелевский лауреат с кафедры кристаллографии”, «Санкт-Петербургский университет”, № 24, 1994 декабрь 9; цит. 2001)
– тоже слышал звон...
 
ПАРНОГРАФИЯ ГРАФИНИ ХАБИАС
 
... на 50-м году революции Боренька Тайгин, отец питерского самиздата, снимал нагишом мою подругу “Девушку Ли” (Людмилу Киселёву); плёнки она потеряла, а фотографии попали в ГБ. Тайгина дёргают на Литейный 4, по обвинению в порнографии.
“Нет, говорит Боренька, это – эротика!”
“Почему?”
“Когда один или одна, это – эротика, а когда двое вместе – это уже ПАРНОГРАФИЯ!”
Путём чего я выяснил, что есть “монография”, есть “парнография”, и есть даже “полиграфия” – что не иначе, как свальный грех...
(писано где-то в 80-х, и приводится где-то в Антологии, в одном из 9 томов – ищите сами. – ККК)
 
  “Весной того же 1924 г. Э. Миндлин начинает выражать в официальных изданиях недовольство деятельностью и прежде всего численностью СОПО (91), в ходе этой кампании упоминая и «Стихетты»:
   «Сопо распространяет парнографические издания. Лично у меня хранятся некоторые из этих изданий, омерзительно-похабные (например, книга Хабиас-Комаровой), изданная вне цензуры и предложенная мне в стенах Сопо, где она продавалась открыто. Между прочим, авторы этих изданий по-прежнему состоятт членами Сопо» (92).
   Очень характерны здесь «опечатки по Фрейду» («парнографические» – от «парный», «состоятт» – от «Стихетт», видимо, упоминавшихся в рукописи Миндлина и стоявших перед глазами наборщика) и грамматическая несуразность: начав с упоминания нескольких изданий и заключив в скобки приводимую как пример книгу ХабиАс, Миндлин в окончании этой фразы употребляет лишь единственное число («изданная», «предложенная»), как будто не существовало никакой общеизвестной «пары» к «Стихеттам», а именно «Серафических подвесок» (93).
   Причина этого грамматического казуса нам кажется очевидной: на той же полосе газеты Грузинов, представленный как «член правления Сопо», призывает к перерегистрации членов Всероссийского союза поэтов (с подразумеваемым сокращением их численности). Напоминать о связи между «хорошим» Грузиновым и «плохой» ХабиАс «Вечерней Москве» явно не захотелось. Уже к концу лета 1924 г. в подписанном Есениным и Грузиновым письме в редакцию газеты «Правда» эти «создатели имажинизма» (причем Грузинов не мог не сознавать, что таковым не являлся) объявили о роспуске группы имажинистов «в доселе известном составе», к удивлению большинства ее участников (94).”
(СС, 23-24)
 
   “На звание «порнографического» в принципе способно претендовать еще одно из изданий членов СОПО, которое, однако, появилось много позже. Это «Запретная поэма» Г.Я. Ширмана, выпущенная в 1926 г. будто бы в «Лейпциге», как значится на ее титульном листе. Давняя библиофильская молва называет фактическим местом издания «Запретной поэмы» подмосковную Малаховку*. Экземпляр с дарственной надписью «25/Х1 26 г. Дорогому Ивану Никаноровичу Розанову Г. Ширман» позднее попал в собрание А.К. Тарасенкова, а оттуда в спецхран ГБЛ (шифр СХ Тар-281).”
(СС, 60)
* См. также, позднейшее:
 
“Стоишь – глаза пустые,
На блузке видит взгляд
Всю дактилоскопию
Малаховских ребят...”
 
(А. Вознесенский, “Мозаика” или “Парабола”, 1959, по памяти)
 
и надпись:
“Дача в Малаховке”, на одной из ранних концептуальных работ И. Кабакова, в “Аполлоне-77”
 
ГУСИНЫЕ МУДЕ АКАДЕМИКОВ
 
Автограф
 
Головы своей соломинку
Гутаперчу гусиных мудей
твоей ли молиться иконе мне
Когда ночь наушником тело?
 
1921
(СС, 74)
 
СтМ
ст. 1: Головы моей соломинку
ст. 4: Когда ночь наушником шею
(СС, 121)
 
“... в списке Маркова, с другим порядком текстов, имеем ещё один, переписанный им:
 
Автограф (Маркова):
 
Головы своей соломинку
Гутаперчу гусиных мудей
твоей ли молиться иконе мне
Когда ночь наушником тело <шею?>*
 
                Н.Хабиас 1921
 
* почерк профессора-слависта, увы, не разобрать...”
(Автор-сост., неопубл., конец 1980-х)
 
   “В списке Н.Н. Минаева сохранилось и стихотворение Б.А. Садовского «Арзамасский жареный, с яблоками, гусь – Борису Садовскому», в котором «Ноки» уделено много больше внимания:
 
О, Садовской, который в быте,
Как говорят, собаку съел,
За что так пакостно, скажите,
Злой ХабиАс меня воспел?
 
Я Вам служить готов покорно
На завтрак или на обед,
А Ноки требует упорно
Того, чего у гуся нет.
 
Скажите, повара и коки,
Кто потрохов моих не ел?
Лишь тех, увы, что любит Ноки
Я и при галлах не имел.
 
Ужели за спасенье Рима
От ненасытного огня
Так злобно, так неумолимо
Клевещет Ноки на меня.
 
1928 г., Нижний Новгород
 
   Н.Н. Минаев также сопроводил этот текст примечанием: «<...> чтобы понять смысл этого стихотворения, следует ознакомится с брошюрой: ХабиАс-Комарова. Стихетты. Петроград. 1922 (Напечатано в Москве без разрешения цензуры в количестве 100 экз.)» (110).”
(СС, 29)
 
“110 Смысл жалобы гуся и название «того, чего у гуся нет», становятся ясными лишь с учетом рукописных вставок в «брошюру» (см. ниже комментарий к ст-нию 7).”
(СС, 62)
 “7. Публикуется впервые. Вписано от руки на пустой с. [10] в экземпляре №88 из собрания Тарасенкова в МК РГБ; подписано: «Нина Хабiас. 1921 г.». Гусиные муди – явный аналог идиомы «с гулькин ***».”
(СС, 130)
Ср. также:
“Потому что у гуся
Жопа грязная есть вся”
(Автор-сост., 1980-е, “Попиада”; неопубл.)
 
 
РАКОМ, В ЖОПУ И МИНЕТ, ИЛИ “О ФРИКЦИЯХ”
 
С. 268. ... Червячьи пихи – здесь в очевидном значении «фрикции». Ср. с названием имажинистского издательства «Чихи-Пихи» (1919-1926); из более широкого литературного контекста – с заглавием легендарной поэмы М.Н. Лонгинова «Отец Пихатий» (см.: Сапов Н. Посильные соображения // Под именем Баркова: Эротическая поэзия XVIII – начала XX в. М., 1994. С.361).
Другую редакцию см. ст-ние 21.
12. С.5. Вариант ст-ния 6 с разночтениями в ст. 1, 3, 8, 12; разночтения в ст. 1 и 8 носят явно автоцензурный характер (опущено слово «вымя», заменено отточием слово «лобок»). Ст. 12, по мнению А. Крученых, передает «шорохи, движение тела, любовную шалость» (Крученых А. Сдвигология русского стиха. С. 24). Окамас – скорее всего, фаллос, а возможно, еще и окказионализм от «окарач» (поза на четвереньках спиною вверх).
21. С. 12. Вариант ст-ния 9, первые восемь и последние две строки опущены – скорее всего, по автоцензурным соображениям: в «Стихеттах» контекст (особенно ст-ние 3) провоцирует к тому, чтобы видеть в ст. 6 (в «Стихеттах» – ст. 14) метонимию fellatio (ср. с аналогичным мотивом в ст-нии «В помадню резеда...» из «Серафических подвесок» Грузинова: «Прекрасной Даме Хихи в горячий ливень губ»). Теперь же эта образность перестает быть очевидной, кроме того, добавлено новое окончание (ст. 11-14) с прямо биографическими мотивами.
46. Публикуется впервые. Печатается по автографу в АК-3 (Л. 176) с поздейшей (?) пояснительной записью: «А почерк-то это «действительно» мой – Хабiасин. 24 г. Москва». До судорог знакомое движение людей – здесь в значении «фрикции».
(СС, 131, 132, 135, 141)
 
НЕ ****Ь ЖЕ Я, ГОСПОДИ
48. Публикуется впервые. Печатается по автографу в АК-4 (Л. 49). Крайняя неразборчивость ст. 2 не в силах, однако, ослабить поэтическую выразительность ст. 1.
(СС, 141)
 
ДЕЛО НИНЫ ХАБИАС
 
   “Теперь к делу:
   «Оболенская Нина Петровна, 1895 года рождения, уроженка г. Москвы. 08.09.37 г. арестована Киевским райотделом УНКВД Московской области, 25.11.1937 г. по постановлению тройки при УНКВД СССР Московской области по ст. 58 п. 10 ч. 1 (антисоветская агитация) УК РСФСР заключена в ИТЛ сроком на 10 лет; реабилитирована прокуратурой г. Москвы 26.05.1989 г. на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16.01.1989 г. «О дополнительных мерах <...> в отношении жертв репрессий <...> 30-40-х и начала 50-х годов».
   На момент ареста Оболенская Н.П. проживала в г. Москве, ул. Веснина, д. 7, кв. 5, дворянка, два года обучалась на юридическом факультете, литератор-переводчик, по социальному положению в момент ареста – вольная профессия, кандидат ВКП(б) с 1918 по 1921 г., выбыла механически (так в деле). Арестовывалась органами ГПУ и НКВД в 1921 г. за издание книги «стихи», но была освобождена. С 1919 г. работала в г. Иркутске, в частях Красной Армии культурницей (так в деле)... Оболенская Н.П. имела также фамилии и псевдонимы: Комарова – по отцу, Оболенская – по мужу в годы Гражданской войны, Афанасьева по второму мужу, Иванова, Хабиас.
   Кандидатом в ВКП(б) вступила в 1919 году, когда был разгромлен Колчак, стала работать культработницей при частях 5-й Красной Армии, вступала кандидатом под фамилией ХабиАс-Оболенская. Муж на момент ареста – Гольдштейн Константин Михайлович, художник, работает по договорам.”
(СС, 33-34)
 
   “Из следственного дела (ЦА ФСБ. № Р-42851) известно, что Грузинов 1 июля 1927 г. был осужден ОСО по ст. 58-15 (антисоветская пропаганда и связи с контрреволюционерами) к 3 годам ссылки в Сибирь, 6 ноября 1927 г. по амнистии этот срок был сокращен на одну четверть (сохранилось его письмо В.Л. Львову-Рогачевскому от 31 марта 1928 г. из г. Киренска: РО РГБ. Ф. 154. К. 2. Ед. хр. 25), а по отбытии ссылки 16 августа 1929 г. решением ОСО получил «минус 6» и был «прикреплен к Воронежу» (дело ссыльного – в архиве Воронежского УВД), явившись вместо этого в Москву, где был вновь арестован у своего брата, корректора типографии ОГПУ Николая Грузинова. В июне 1931 г. Грузинов отправил из Воронежа жалобу П.М. Керженцеву. Из показаний 1927 г. следует, что родился он в ноябре 1886 г. (что не соответствует данным его автобиографий) в дер. Шерабшино [так] Клементьевской волости Можайского уезда, был впервые арестован в 1922 г. ГПУ за издание книги (то ли “Стихетт”, то ли «Серафических подвесок») без цензурного разрешения, за что 6 июня 1922 г обвинен в контрреволюции, дело было передано из ГПУ в ревтрибунал. Вторично подвергался кратковременному аресту в 1924 г. по делу «Ордена русских фашистов».
(СС, 63)
 
   “В НАТУРЕ, БЛИН!”
   “Заметим, кстати, что «Серафические подвески», собирателями традиционно считаемые за «пандан» к «Стихеттам», «в натуре» всегда можно было лицезреть в МК ГБЛ/РГБ, где не одно десятилетие находится экземпляр № 47 (из ста нумерованных) с карандашным автографом «Автор. 1922. 16 дек.»; текст этой книжечки републикован (с изменением авторской композиции) в той же «Антологии авангардной эпохи» (С. 57-61).”
(СС, 49-50)
– но не приводится у Галушкина/Нехотина...
 
 
РАЗНОЧТЕНИЯ В ИШИМЕ
 
Автограф Нины Хабиас в экз. Бурлюка (на последней пустой странице):
 
Пять лет плечико ночует на Ишимберегах
Пять лет в павшей шинели зияет моя го[лова]
Память кедровым орешком щелкает по тайге
По уральскому розовому лесу
По расколотым от стужи городам
А под утро без ребрышек без кожи
Через золото скрытых икон
Обучать к..-.у* бульдога
Да во имя будущих его щенят
 
                Н. Оболенская Хабиас
                22 г.
 
Текст 32, в “Собрании стихотворений”:
 
Пять лет плечико ночует
на Ишим берегах,
Пять лет в глухой шинели
Зябнет моя голова.
Память кедровым орешком
Щелкает по тайге,
По Уральскому розовому лесу,
По расколотым от стужи городам.
А под утро без башки, без кожи.
Через золото согретых икон
Обучать дарвинизму бульдога
Да во имя будущих его щенят.
 
(СС, стр. 99)
 
“Прим. 32. С. 23. Очевидно наличие биографического подтекста, не поддающегося реконструкции. Ишим – приток Иртыша, в ноябре 1919 г. – место боевых действий армии Колчака, закончившихся падением белого Омска; тем самым пять лет могут послужить косвенным основанием для датировки ст-ния 1924 г. В ст. 11-12 вновь появляется образ человекособаки (ср. ст-ние 30).”
(СС, 138)
 
Прим. “от жираффа”:
 
“Обучать КОММУНИЗМУ бульдога
Да во имя будущих его щенят”
– только сегодня дошло! но – ???!!!...
/26 февраля 2001/
в автографе, Бурлюку:
“Обучать к..-.у* бульдога”
я расшифровал это как:
* (коитусу? козоёбству?... ?... в меру своей испорченности)
 
Помимо, проясняется об экземпляре:
“С сентября 1922 г. Бурлюк поселился в США (до того жил в Японии) и мог получить свой экземпляр только по почте или с оказией.”
(СС, 50)
 
“С мужем – кн. Оболенским, командиром егерского батальона особого назначения и начальником мобилизационного отдела армии Колчака, скрывшимся после начала гражданской войны – разошлась.”
(СС, 10)
– и явно, по причине гарнизонного пьянства:
“... Мобилизационный отдел ... Военного министерства колчаковского правительства; сохранились даже ведомости на получение его сотрудниками спирта в канун падения белого Иркутска.”
(СС, 52)
 
– многое чего (нехотя) выясняется в материалах Галушкина/Нехотина...
вплоть до легендарного “Ежова и Шамурина”, так, мельком:
   “«Е. Белов» – псевдоним Е.И. Шамурина, в будущем известного советского библиографа, а тогда – колчаковского прапорщика, в декабре 1918 г. сотрудника по русской прессе Информационного отдела Штаба Верховного Главнокомандующего армии Колчака (РГВА. Ф. 40307. Оп. 1. Ед. хр. 47. Л. 26), в январе 1919 г. начальника отделения печати того же отдела (Там же. Ф. 39499. Оп. 2. Ед. хр. 47. Л. 24), в апреле – сотрудника газеты «Русская армия» (удостоверение – Там же. Оп. 1. Ед. хр. 176. Л. 23), заведующего ее отделом (Там же. Ф. 39597. Оп. 2. Ед. хр. 50. Л. 25).”
(СС, 53)
 
– понятно, что антологию “От символистов до наших дней” (М., “Новая Москва”, 1925), мой главный учебник с 20 лет – изъяли изо всех библиотек; но вроде встречал в “Книжном обозрении” имя выжившего соавтора, Ежова (или, наоборот – Шамурина?)... и вырезку отложил – в один из многих десятков ящиков.
 
/26 февраля 2002/