И над всем воццарилась Красная Смерть... часть 4

Слова Михаила оказались пророческими. Через три года Петербург утонет в неистовстве кровавой бури революции.
"И над всем воццарилась Красная Смерть ",- подумал Александр и сердито глянул на Михаила. В такой прекрасный день он призвал своими словами красного призрака.
- Может, на лодке покатаемся?- весело спросила Наталья, - Девицы Салтыковы уже уплыли со своими кавалерами. Все посмотрели на пристань. На причале стоял Пётр, отвязывая следующую лодку, в которой уже удобно устроилась графиня Уварова.
- Вот негодяй, - сказал Михаил.
Лиза рассмеялась. Похоже, что здесь её одну не задело поведение Петра. Ей просто было всё равно, ведь в своих мыслях она так и не стала его невестой.
- Ну на лодке, так на лодке, - заключил Михаил, поднимаясь и подавая руку Наталье.

Домой вернулись довольно поздно. Лиза и Наталья, попрощавшись с Александром, побежали в дом, а молодые люди ещё с полчаса сидели на скамейке, беседуя. Они говорили о возможной войне, о политической ситуации в стране, о чём угодно,  только не о том, что в действительности волновало их обоих- о Елизавете и Петре.  Наконец, Михаил выкинул окурок в траву и проговорил, по- обыкновению, глядя вдаль:
- Мне никогда не нравился Пётр и их предстоящий брак с Лизой считаю большой ошибкой. Родители поторопились.
- Петя совсем не против этого брака,- проговорил Александр.
- Конечно, не против,- усмехнулся Михаил, - Лизонька сокровище. Она никогда ни в чём не упрекнёт его, будет молчать и прикрывать его грехи. И она никогда не будет счастлива.
- Она никогда не будет счастлива, - с болью в голосе повторил Александр, - Но я ничего не могу с этим сделать.
- Но ты же любишь её!- с горячностью воскликнул Михаил.
- Я люблю её.
Александр больше ничего не смог сказать, глубокое волнение перехватило его горло. Михаил с сожалением посмотрел на друга и положил руку на его плечо.
- Всё будет так, как суждено Господом Богом. А нам остаётся только смириться с его волей.

Смириться с его волей! Так же думал и Николай Второй, сидя за письменным столом в своём кабинете. Он машинально перебирал бумаги, что лежали перед ним неровной стопкой. Почему- то ему сегодня вспомнился один разговор со Столыпиным. Тогда он сказал Петру Аркадьевичу:
- Что бы я не предпринял, у меня ничего не удаётся. Знаете, в день какого святого я родился?
- Государь, простите, я не помню,- ответил премьер- министр.
- Иова Многострадального.
- Я верю, Ваше Величество, что Ваше царствование завершится славой, как и Иова, который через многое прошёл и был вознаграждён благословением Божьим.
- Нет, Пётр Аркадьевич, я обречён на страшные испытания, я знаю это. "Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня."
И это предчувствие крепло с каждым годом. Это чувствовала и Аликс, которая всё чаще называла его "мой многострадальный Иов".
Предстоящая война вселяла в Николая Второго уверенность, которую всячески подогревал Великий князь Николай Николаевич. И настроение общества соответствовало его настроению. Никаких революционеров, никакой оппозиции. Казалось, вся страна встала плечом к плечу перед лицом надвигающейся войны.
Да вот только он остался один. Большая романовская семья держалась подальше от него и Аликс. Дмитрия Павловича, которого он так любил, не принимали во дворце; сестра Аликс, Эльза, не бывает у них; за границу уехал Михаил Александрович; Марию Фёдоровну, мать, они теперь сами избегают. И всё из-за него, мужика.
Николай Александрович был готов терпеть Распутина только ради Аликс, на которую он действовал крайне благотворно, как и на Алёшеньку, их маленького солнышка, которого обожала вся семья.
Какое наследство он оставит Алексею? Николай Александрович вздохнул, поднялся из-за стола, оставив лежать так и не просмотренную кипу бумаг и вышел из кабинета. Нужно было ещё решить что-то по поводу Государственной думы, но Николай Александрович сейчас ничего не хотел решать. Он просто хотел быть с семьёй.