Капитан Клещ или Золотое солнце. Глава 18

18. «ЭСПЕРАНСА» ВЫХОДИТ В МОРЕ

Самонадеянный Бюркель опять допустил ошибку. Решив, что теперь проклятый пират никуда не денется, он оставил четверых своих солдат забрать товар из лавки, ведь это главное! А сам в сопровождении двух стражников повёл Бульена в сторону ратуши. Дуболом понуро вышагивал по пристани, будучи не в состоянии даже пошевелить руками и вспоминая поговорку товарищей по Береговому братству – «случайная пуля не промахивается». Руки были связаны весьма профессионально, и бедолага уже смирился с тем, что «Эсперанса» уйдёт в море без него.
 На пристани, освещённой тусклым светом фонарей, раздался дробный топот копыт. К процессии, возглавляемой Бюркелем, приближался всадник. В голове Дуболома это не вызвало никаких ассоциаций, он был в подавленном состоянии духа, в голове Бюркеля – тем более, он торжествовал.

Мегеро, обладал способностью быстро принимать решения в подобных ситуациях. Не потому, что мысли его были быстры, а в силу своей природной интуиции. В такие моменты у него случался лёгкий приступ безумия, а это безумие в стычке всегда даёт преимущество внезапности. Не успел начальник стражи и глазом моргнуть, как оказался под копытами коня. А Клещ, не успев ещё расплескать всю ярость после неудачной попытки завладеть кубышкой Луисы, вновь был приведён в бешенство – на грань срыва было поставлено предприятие, которому он отдал столько сил и времени. Он нанёс два жестоких удара шпагой в лица сопровождавших солдат. Спрыгнув с лошади, разрезал ремень за спиной Дуболома и со злостью пнул его что было силы в зад тяжёлым сапогом:
– Вперёд! На место, идиот!

Бросив лошадь тут же на причале, Арно Мегеро бросился бегом вслед за Питером на судно. Вбежав по трапу на каравеллу, направился в каюту капитана. Убедившись, что Карлос там, запер каюту и прошёл на мостик к вахтенному офицеру.
– Перейро, это вы…, – только и успел сказать штурман. Как ящерица на солнце, в свете фонаря блеснула шпага.  Офицер рухнул, сражённый ударом стального клинка.
– Всем наверх! – крикнул Клещ Бульену. – Пошевеливайся, якорь тебе в глотку! Убрать трап! Отдать швартовы!

 Дуболом гаркнул на матросов, те метнулись, как овцы, услышавшие рык пастушьего волкодава. Некоторые из них ещё не понимали, почему отходят без боцмана.
– По местам стоять! – продолжал командовать отходом Мегеро. Он сам стал за штурвал, матросы бросились к парусам. Бульен их подгонял. При свете луны в полной тишине мятежный корабль вышел из бухты и покинул акваторию порта. Впереди было открытое море. На счастье пиратов ветер был с материка. При лёгком норд-осте каравелла шла в фордевинд и к рассвету «Эсперанса» уже была в пятидесяти милях от Порто-Риберо.

 Клещ быстро сделал расчёты – при благоприятных условиях через двое суток они должны были выйти в океан. Но предстояло ещё разобраться с пленниками. И здесь, несмотря на свою природную жестокость, Мегеро решил не идти на поводу у Бульена, который предлагал казнить Гарсиа Карлоса. И дело здесь вовсе не в приступе жалости или доброты, для Клеща не существовало доброго и злого, позорного и славного, честного и бесчестного – для него было только выгодное и невыгодное. Он не знал, как отреагирует команда, которая ещё не была с ним в бою и не повязана ни золотом, ни кровью. Проще было высадить бывшего капитана где-нибудь на Марокканском берегу, а там пусть он хоть сдохнет.

Утром главарь мятежников Клещ вошёл в каюту дона Гарсиа Карлоса – бывшего капитана «Эсперансы». Тот уже понял, что произошло и был готов к самому худшему. При всех своих недостатках, трусом он не был, и встретил Мегеро гневной тирадой:
– Вы понимаете, что обрекли на виселицу не только себя, но и этих несчастных? Рано или поздно вас всех схватят!

Он не догадывался, что его судно отправлялось на другой край света.
– Дон Гарсиа, подумайте лучше о себе! Эти несчастные сами за себя решили. А теперь они решат, болтаться вам на рее или пулю получить, если вы будете держать себя с тем же высокомерием! – Клещ положил руку на рукоять пистолета.
– Если ты, негодяй, думаешь, что я испугался угроз предателя, то ты ошибаешься! – Карлос встал со стула.

– Успокойся, бывший капитан! С «негодяем» я ещё соглашусь, но предателем никогда не был. Это также верно, как то, что я не присягал ни вашему королю, ни тебе, дон Гарсиа. А тот контракт, что мы подписали, можешь сожрать от злости, если это тебя успокоит. Я такой же Перейро, как ты – Филипп Четвёртый!

Мегеро вышел из каюты и снова запер её. В это время вахтенный матрос ударил в рынду и пробил восемь склянок, Клещ поднялся на мостик и велел Бульену свистать всех наверх.
Перед ним стоял поредевший экипаж «Эсперансы» – двадцать девять человек, все кроме Карлоса и лекаря Даниеля Рута, которого тоже заперли в каюте от греха подальше.

– Так вот, ребятки, захватив этот корабль мы все заключили контракт. Не с капитаном, не с королём, не с Богом и не с дьяволом. Мы заключили контракт между собой, что будем командой. Свободной командой! Отныне мы живём по законам Берегового братства. А потому первое, что мы должны сделать – выбрать капитана!
Клещ отлично понимал, чтобы командовать этими, пренебрёгшими королевским законом людьми, ему нужно их согласие. Хотя бы формальное. Он, конечно, и мысли не допускал, что кто-то, кроме него, будет командовать захваченным им кораблём. И любого, кто хоть намёком выскажет это намерение, он готов был тут же изрубить на куски. Но ему нужно было соблюсти ритуал, чтобы никто не смог обвинить его потом в нарушении этих самых «законов» Берегового братства, на которые он так любил ссылаться, потому что мало кто знал, что это за законы. И уж тем более, никто не мог их толковать. Такое право обычно предоставлялось выбранному капитану, и Мегеро старался внушить новой команде, что как в лесу самые главные законы – это законы джунглей, так и  в море –  пиратские.

– Никаких капитанов нам не надо, кроме капитана Клеща!! – рявкнул Бульен и ему тут же вторили два десятка глоток. Это были те матросы и канониры, что поддержали мятеж. Остальные, хоть и без восторга, согласились. Понимали, что деваться им некуда. Молча стоял высокий худой канонир с длинным носом и угловатыми бровями. Когда стих шум одобрения, он обратился к Мегеро:
– А как быть тем, кто не хочет подписывать никаких контрактов?

Арно был готов к тому, что не все так легко согласятся ступить на опасную дорогу морского разбоя. И хотя возражений в принципе не терпел, всё же решил показать всем, что каждый волен выбирать свою судьбу.
– Как зовут тебя? – спросил вновь избранный капитан пиратов.
– Меня зовут Элазар…
– Ты должно быть понимаешь, что три десятка человек, которые выбрали свой курс, его не изменят, чтобы вернуть тебя в Порто-Риберо к твоей жене…

 Матросы засмеялись.
– …Всё, что я могу, это высадить тебя на берег. Но там, где это будет удобно нам, но не тебе! А впрочем у тебя есть время подумать.
Худой канонир больше вопросов не задавал, но Мегеро его хорошо запомнил.
– А куда мы идём, капитан? – спросил один из матросов. – По-нашему разумению, команда это должна знать! – он повертел головой вокруг, ища поддержки товарищей. Те одобрительно загудели.

– Мы идём за золотом! И будь я проклят, если в трюмы «Эсперансы» через пару месяцев не потекут золотые монеты. Я был совсем пацаном, когда попал на французский капер, но я хорошо запомнил свой первый приз. Мы распотрошили голландского купца, и моя доля была – полная шляпа серебряных монет. А ведь я был всего лишь младший матрос…
– Капитан, а где сейчас эта куча серебра? – опять закричал матрос, крутя головой и подмигнув неизвестно кому.

– Не сойти мне с этого места, если совру, ребятки! Эти монеты давно у трактирщика и тех весёлых девок, что несут свою вахту в тавернах!
 Снова раздался оглушительный хохот, теперь уже смеялись все.

– С тех пор мне довелось ходить на разных каперах: испанских, французских, английских. Но лучшее время было, когда капитан прекращал отдавать львиную долю сухопутному разбойнику – королю, и поднимал на гроте чёрный флаг, тогда все подряд купцы были наши. Клянусь, были случаи, когда торговые суда отдавали нам четверть своего груза сразу же, как только замечали на грот-брам-стеньге «Весёлого Роджера»! Ребятки, мы идём в Вест-Индию, на Карибы, куда не дотягивается власть короля, а власть Бога милостива, как говорит мой приятель, брат Лукас, потому что на одном корабле приходится служить католикам и протестантам, гугенотам и мусульманам, и даже безбожникам!

Вот так капитан Клещ воодушевил свою команду. Распорядился Карлоса запереть в одном из тесных кубриков и занял капитанскую каюту, где и приступил к исполнению главной капитанской обязанности – он стал думать.