Глава 3. Неожиданные результаты следствия

(суббота, 22:00)

Несмотря на поздний час, в конференц-зале Шахтинского управления ФСБ вовсю кипела работа. Следствие по Дню вакцинации шло полным ходом, и три полковника — прокурор города Беккер, начальник полиции Котов и начальник УФСБ Бритвин, вновь решили объединить свои усилия. Им нужно было совместно разгадать все загадки Дня вакцинации, создать стройную версию произошедших сегодня в Шахтинске событий, и придумать выход из сложившейся ситуации, который устроил бы всех. В том числе и Главу города, Евгения Васильевича Соловьева. А судя по сегодняшнему состоянию Соловьева, умаслить его будет очень и очень непросто. Три полковника справедливо опасались того, что разъяренный Глава всерьез надумает ходатайствовать о снятии их с должностей. А значит и версию событий, и план своих дальнейших действий продумать нужно было весьма тщательно, без права на малейшую ошибку.
Вот только сначала им самим надо понять, а что-же в действительности произошло сегодня во время празднования Дня вакцинации? А для этого требовалось срочно найти ответы по крайней мере на три животрепещущих вопроса.
Во-первых, как антиваксер Олег Кузнецов узнал о бомбе в полученной от силовиков барсетке? Надо отдать Кузнецову должное, на деле он оказался совсем не таким незадачливым, каким все его считали. Он мгновенно сориентировался в сложной ситуации и засунул страшный подарок Бритвина в полый кубок, что прижимала к груди одна из фигур монумента. Ведь Олег прекрасно знал обо всех секретах памятника, который несколько лет назад сам же и монтировал. Но кто рассказал Кузнецову о взрывчатке? Ответ на этот вопрос известен был только Котову. Однако начальник полиции не собирался признаваться коллегам в том, что Олега предупредил майор Антонов по его личному указанию. И сейчас он втайне от товарищей по оружию пытался придумать, на кого можно перевести стрелки в утечке информации, чтобы отмести любые подозрения от своей скромной и не заслуживающей внимания персоны.
Во-вторых, кто и чем взорвал главного редактора городской газеты Андрея Николаевича Бабушкина? Начальник полиции сегодня с помощью Ольги Альбертовны очень быстро обнаружил конспиративную квартиру редактора, установил личность убитого двойника Бабушкина по оставленному на столе паспорту и даже нашел старинный немецкий Вальтер, из которого Андрей Николаевич застрелил несчастного Диму. Словом, все детали преступного замысла покойного редактора стали силовикам известны, вот только обстоятельства его настоящей, а не инсценированной смерти оставались пока полнейшей загадкой.
И в-третьих, каким чудесным образом пистолет, выданный Бритвиным трагически погибшему Штыку для операции устрашения Бабушкина, переместился вдруг в стол Соловьева? И это был, пожалуй, самый главный вопрос из всех трех, ведь его решение могло подсказать ответы и на остальные два. Поэтому именно с него и начали силовики.
— После визита к Бабушкину, Штык отдал пистолет секретарю антиваксеров Ивану Ивановичу Лопатину, — стал размышлять вслух полковник Бритвин, — а значит именно Лопатин впоследствии и передал его мэру. Но зачем он это сделал?
— Так ведь Штык соврал ему, что редактор убит — предположил Котов. — Вот секретарь и побежал сдаваться властям, пока его не взяли за жабры.
— Ну и шел бы тогда в полицию с повинной, — резонно заметил прокурор, — А Глава города то здесь каким боком?
— А вот каким, — пояснил Котов. — Иван Иванович испугался уголовной ответственности за организацию заказного убийства, поэтому и пошел именно к Соловьеву. Пообещал ему прогнуться под администрацию в обмен на свободу! А когда Глава узнал о том, что смерть Бабушкина оказалась лишь инсценировкой, а Лопатин ни в чем не виноват, то отдал пистолет нам.
— Не думаю, — возразил прокурор, — убийство редактора при всем желании к секретарю не пришьешь. Он хотел только напугать Андрея Николаевича охолощенным пистолетом. И куча свидетелей подтвердят это. Максимум, ему грозил штраф за хулиганство. А ответственность за смерть Бабушкина лежит совсем не на нем, а на Штыке и Кузнецове. А значит, у Лопатина не было ни малейшего резона бежать с повинной к Главе.
— Но зачем тогда Иван Иванович отдал Евгению Васильевичу пистолет? — спросил Бритвин. — не мог же он работать на мэра?
— Кстати, а почему бы и нет? — встрепенулся Котов, — а может Соловьев сумел поймать Лопатина на крючок?
— Сомневаюсь, — покачал головой Бритвин. — Ну подумайте сами, с какой стати секретарю сотрудничать с властями? Он ведь никогда не привлекался, темных делишек за ним не водится, у полиции и ФСБ ничего на него нет. Козлом отпущения у антиваксеров всегда был Троцкий. Именно он устраивал несанкционированные мероприятия, он и становился фигурантом всех дел. А Иван Иванович сидел тише воды, ниже травы, и закон никогда не нарушал. И как, скажите мне, Глава умудрился поймать осторожного и хитрого секретаря на крючок и сделать из него своего агента?
— Ну не знаю, — развел руками начальник полиции, — могу только предположить, что Соловьев с Лопатиным действовали сообща. Но это ведь полный бред!
— Бред, говорите? — нахмурился прокурор. — а если нет? Давайте-ка на одну минутку предположим, будто партия антиваксеров — это совместный проект Соловьева и Лопатина! И Бабушкина, кстати, тоже! Сначала они перевернули весь город с ног на голову, а потом, с помощью «Зари коммунизма» принялись возвращать его на место!
— Но зачем мэр ввязался в такую нелепую авантюру? — спросил Котов.
— Догадаться несложно, — ответил Сан Саныч, — во-первых, он взял под контроль все протестные настроения в городе, а во-вторых, выслужился перед губернатором. Вы же сами видите, как область облизывает сейчас нашего Главу за успехи в вакцинации.
Полковники замолчали, переваривая эту новую и весьма шокировавшую всех версию, которая, конечно, не могла оказаться правдой. Или могла?
— Постойте-ка, — воскликнул вдруг начальник полиции, — но ведь Бабушкин был в курсе всех подробностей блестящего плана ФСБ и прекрасно знал о засланном в партию казачке. А значит, версия о сговоре властей и антиваксеров вполне объясняет загадочную смерть Штыка!
Бритвин с Беккером вопросительно посмотрели на Котова, а тот продолжил:
— Судите сами. И для Соловьева, и для Лопатина внедренный к антиваксерам агент стал костью в горле. Штык — опытный оперативник, и он легко мог вывести секретаря с мэром на чистую воду. Но такой расклад их совершенно не устраивал.
— Постойте, постойте, неужели Вы хотите сказать, будто убийство Штыка — дело рук Лопатина и Соловьева? — спросил прокурор.
— Если принять за основу версию сговора, то да, — кивнул Котов.
Бритвин ошарашенно уставился на коллег. Ведь предположения начальника полиции, на первый взгляд крайне нелепые и шокирующие, весьма логично объясняли загадочное убийство Штыка. Если агент ФСБ вычислил связь властей и антиваксеров, то тем самым он подписал себе смертный приговор! Начальник УФСБ опустил голову и закрыл лицо руками, невольно вспомнив, как он во всех подробностях рассказывал покойному редактору и о своем блестящем плане, и о внедренном в партию агенте. А Котов скромно добавил, решив, видимо добить незадачливого коллегу:
— Кстати, судя по всему и Лопатин, и Соловьев, изначально были в курсе всех подробностей операции устрашения Бабушкина! Но не стали отменять ее, чтобы лишний раз не расстраивать Бритвина.
Этого начальник УФСБ вынести уже не смог.
— Ну они мне за это ответят! — взвился он, со всей силы ударив кулаком по столу.
— Ответят, конечно, если сможете что-нибудь доказать, — усмехнулся прокурор. — Раз уж наш горячо любимый мэр решился на ликвидацию Штыка, то наверняка обставил дело наилучшим образом. И давным-давно спрятал все улики в воду.
— Постойте-ка, — сказал Бритвин, — но ведь тогда выходит, Бабушкина тоже убил Соловьев!
— Зачем? — в один голос спросили Котов и Беккер.
— После того, как Глава не разрешил Андрею Николаевичу стать героем Дня вакцинации, тот придумал хитрый план с инсценировкой убийства, — объяснил начальник УФСБ. — Но Соловьев судя по всему узнал об этом и в наказание за уклонение от линии партии взорвал редактора. Ведь тот все равно уже был официально мертв.
— Но откуда мэр мог узнать, что Бабушкин не погиб во вторник, а всего лишь инсценировал собственную смерть? — спросил прокурор, — ведь Андрей Николаевич никого в свои планы не посвящал. И до пятницы мы все считали его мертвым.
— Сам пока не пойму, — пожал плечами Бритвин, — а спрашивать об этом Евгения Васильевича, наверное, не стоит.
И тут Котов, наконец, сообразил, на кого можно перевести стрелки в утечке информации о бомбе в барсетке.
— Я вот о чем подумал, коллеги, — сказал он, тщательно скрывая свои эмоции, — в пятницу мы сообщили Евгению Васильевичу, будто бы в городе объявился опасный террорист-антиваксер, решивший устроить взрыв на День вакцинации. Соловьев, соответственно, поручил секретарю установить личность преступника. А тот сразу догадался — им станет Олег Кузнецов, ну а взрывное устройство для теракта изготовим мы сами, и под благовидным предлогом вручим его Олегу. Лопатин предупредил Кузнецова об опасности и тот понял, что в переданной ему барсетке лежит не только маячок, а еще и бомба. Поэтому и засунул ее в кубок!
— Вряд ли! — возразил Бритвин, — Олег наверняка доложил бы секретарю, куда именно он спрятал взрывное устройство. А Евгений Васильевич, узнав от Лопатина о сюрпризе в кубке, велел бы его немедленно вытащить! Взрыв во время праздника! Главе совсем не нужен такой сильнейший удар по собственной репутации.
— А при чем здесь репутация Соловьева? — спросил Котов, — это удар по нашей с вами репутации, а не по его. Мэр при всем честном народе поставил нам задачу по обеспечению безопасности во время праздника. А сам сделал все, чтобы мы его поручение провалили. В итоге, мы теперь оказались в полной заднице, а Глава — верхом на белом коне. И завтра Соловьев на законном основании инициирует снятие нас с постов, как не справившихся со своими прямыми обязанностями. А Бабушкин, ключевой свидетель, который мог бы вывести на чистую воду Евгения Васильевича, мертв! Да и Троцкий с Кузнецовым тоже.
— Но Лопатин то пока жив, — хмуро заметил начальник УФСБ, — надо срочно брать его и колоть.
— А Вы не задумывались о том, — улыбнулся ему прокурор, — зачем вообще Соловьев вернул Вам пистолет Штыка?
Бритвин развел руками.
— Скорее всего, это очень толстый намек для всех нас, — пояснил Сан Саныч, — типа не вздумайте трогать Ивана Ивановича, он мой человек.
— Ну вот мы и ответили на все поставленные вопросы, — подытожил Котов, — да только ответы у нас получились какие-то хреновенькие…
В комнате воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь негромким успокаивающим голосом Шевчука. А до трех полковников окончательно дошло, насколько опасным и коварным противником оказался их мэр, и как ловко он, с помощью Лопатина и покойного редактора, обвел их вокруг пальца.
И тут по коридору управления загрохотали шаги, и в конференц-зал влетел заместитель Бритвина.
— Признался, — с порога прокричал он, — товарищ полковник, наконец-то мы раскололи этого алкаша, соседа Бабушкина! Он всё-таки признался, сволочь, что убил редактора во вторник!!!