Предчувствие о людях

Есть что-то большее, чем я,
Чем ты, мечты и наши чувства.
Гораздо больше, чем Земля,
И бесконечнее искусства.

Мне говорят: «Ты ешь и пей.
Побольше сна, еды и секса.
Лишь в этом счастье для людей
И никуда тебе не деться.

Ведь ты как мы, — один из нас.
Наш путь — блага, и нет иного.
Живи сейчас, люби сейчас.
Не лезь в глубины и основы!»

А я хочу увидеть быль:
Сквозь миллиарды лет носиться
Туда, где Солнца нет, лишь пыль,
Элементарные частицы.

И где потом гигантский врыв
Зажжёт звезду, что Солнцем будет.
Хочу быть там среди мечты,
Среди предчувствия о людях!


11.4.12


Террористы всегда стреляют молча
Глава Ленин

Это была воистину чёрная пятница. Солнце зашло. Было темно. Весь день собирался дождь. Тяжёлые синие облака гнетуще висели над Москвой. Тяжёлый, пыльный, жаркий воздух августовского вечера 1918 года словно застыл, исчерпав свой живительный запас кислорода. В вечернем воздухе от близких зелёных насаждений, заброшенных заросших пустырей и больничного парка пахло чертополохом, подорожником, шалфеем, чабрецом; воздух словно был настоян на меду, однако его напрочь портил запах горелого угля, дров, смрад помоев и нечистот.
Гранатный цех завода Михельсона на 3-м Щипковском переулке тоже был с двух сторон окружён деревьями, кустарниками, даже посаженным кем-то давно густым шиповником. Площадка перед цехом — низким, длинным, одноэтажным кирпичный зданием с световыми треугольными фонарями, похожими на  стеклянные крыши больших теплиц-лемонариев, была освещена только светом из окон цеха и двухэтажных мещанских домиков, вторые этажи которых едва возвышалось над деревянным 3-х мёртвым забором завода, с досками, набитыми верхними концами через один ниже-выше как зубцы крепости. Этот тусклый свет почти был закрыт провожающими и толпой, поваливший было за Лениным на двор сразу после окончания митинга через двойные двери, но задержанные здоровяком в форме матроса, который вдруг упал в дверях и устоит там кучу-малу …   
...Ленин едва дышал, лёжа ничком головой в сторону заднего водительского колеса в гуттаперчевой шине с белым бортом своей автомашины Rolls-Royce Silver Ghost в сладковато-горьком облаке выхлопных газов 7,4-литрового двигателя. Мотор, который при выпуске прослушивали статоскопом, работал на редкость тихо… 
«Серебряный призрак» с 55-сильным мотором и жёстким верхом бывшего Великого князя Михаила Романова досталась правительству Ленина в наследство от Временного правительства, реквизировавшего Царскосельский Собственный Его Императорского Величества гараж — 60 машин лучших зарубежных фирм. У каждого автомобиля был свой водитель, которых готовили раньше в открытой при гараже Императорской школе шофёров. Получая достаточно приличное жалование, они должны были не только отлично управлять транспортом, обладать навыками автомеханика, но и, в случае чрезвычайной ситуации, выполнять роль телохранителя монарших пассажиров. После отречения Николая II Императорский гараж был экспроприирован и в одну ночь по распоряжение самозваного Временного правительства, машины перегнали в одну ночь автомобили из Царского Села в Петроград. Для обслуживания Ленина выделили самых опытных, надежных и проверенных шоферов, в том числе тех, кто не один год проработали в Императорском гараже. Проварку водителей проводила комната N 75 в Смольном Управляющего  делами Совнаркома Бонч-Бруевича. Тогда, в октябре — начале декабря 1917 года это был зачаток контрразведки нового государства, которая стала в декабре ЧК. В Петрограде Ленина возили семь водителей, в Москве основным водителем был Гиль. Машины стояла у внутреннего забора, капотом не в сторону выезда на коротенький 3-й Щипков переулок...
Здесь, совсем недалеко в Александровских казарм в Москве, был расквартирован во время октябрьских боёв полугодичной давности революционизированный 55-й пехотный запасный полк, а также выступившие на стороне контрреволюционного эсервско-кадетского «Комитета общественной безопасности» 2-я, 3-я и 4-я Московские школы юнкеров, готовивших прапорщиков пехоты. По соседству раполагадась Павловская больница, построенная архитекторами Казаковым и Жилярди.
Несколько минут назад три выстрела террориста в упор в Ленина достигли своей цели. Одна пуля с нарезанным крест-накрест наконечником и введённым туда ядом кураре, выпущенная почти в упор из самозарядного бельгийского пистолета FN Browning M.1900 прошла через лопатку, верхушку левого лёгкого, вызвав внутреннее кровотечение в полость плевры, прошла на волосок от важнейших кровеносных сосудов и остановилась в шее у изгиба шейного позвонка между сонной артерией и гортанью.
Семизарядный самозарядный FN Browning model 1900 был весьма распространённым оружием. В 00-х годах ХХ века им вооружили офицеров бельгийской армии, жандармерии, полиции Дании, Норвегии. В Китае и других странах Азии производились многочисленные копии и подражания разных калибров и размеров. В Российской империи пистолет разрешалось иметь офицерам за свой счёт вне строя вместо штатного револьвера Нагана, использовать жандармам и работникам почты. Покупали пистолеты и простые граждане. Небольшой пистолет был удобен для скрытого ношения и терактов. Из FN Browning model 1900 был убит генерал-губернатор Финляндии Бобриков, кровавый палач России премьер-министр Столыпин. Пистолет своим патроном 7,62x17mm SR мог с дистанции 10 метров мог пробить пакет из 4-х досок толщиной по 25 миллиметров каждая. Пробивное действие пули было таково, что на 10 метрах пуля пробивала 4 сосновые доски по 25 миллиметров толщиной каждая. Только неправильное хранение китайской реплики бельгийского патрона 7,62x17mm SR не дал пуле нужного ускорения и она не пробила даже с 3-х метров после лопатки ещё и позвоночник. Только каким-то чудом пуля не задела важных для жизни органов. И чудо случилось. Однако словно железным ломом кто-то ударил с размаху...
Вторая отравленная 4,8-граммовая пуля в мельхиоровой оболочке, ударив словно кувалда, пробила кость левой руки ниже лопатки. Адская боль от первого попадания не дала почувствовать это второе попадание, уже в руку. Крестообразный распил позволил пуле при контакте с костью деформироваться, нанося дополнительные повреждения в раневом канале. Мелкие осколки кости и оболочки пули брызнули в разные стороны, разрывая мышцы и сухожилия, став причиной обширного внутреннего кровоизлияния и быстрой кровопотери. Однако пуля, тоже из-за ослабленного патрона, после разбития кости предплечья, не пошла дальше через рёбра в сердце и грудину.
Третья пуля пробила складки одёжды и попала в стоящую за Лениным женщину в шляпке. Все три пули попали сзади в начало левой подмышечной впадины в область сердца в область размером 5х5 сантиметров с расстояния 3 метра, то есть почти в упор. Четвёртая пуля, выпущенная из «Браунинга» другого стрелка, стоящего правее от первого террориста попала в деревянный забор за автомашиной…
Ленина стал падать лицом вниз, головой к заднему колесу своего автомобиля, стала падать и говорившая с ним женщина, врассыпную бросились несколько человек рабочих, столпившихся вокруг.
Водитель Гиль выхватил из кармана кожаной куртки револьвер и стал выбираться из работающего автомобиля. Первый террорист — женщина, стоявшая у переднего водительского колеса автомашины вне мощного пучка света огромный фар «Призрака», сунула «Браунинг» в сумочку и развернулась, чтобы бежать в ворота, ведущие с заводского двора на коротенький 3-й Щипковский переулок, ведущий на перекрёсток Павловской улицы, Серпуховской, 1-го Щипковского и Арсеньевского переулков.
Машина была дорогой, имела алюминиевый кузов, электростартер, а главное — электрические фары, вместо ацетиленовых. Ацетиленовые фары требовали от водителя наполнит корбидом кальция короб на пороге машины, налить туда воды, и поджечь спичкой выделяемый при химической реакции газ ацетилен, подступающий через трубки к горелкам обеих фар. С помощью линз и рефлекторов компания Hella выпускали автомобильные прожекторы, бьющие на 300 метров. Водителю не нужно было ничего зажигать или заводить, и даже открывать дверцу, поскольку Ленин не терпел лакейства и всегда открывал дверцу сам.
Другой террорист, тоже женщина, бросила свой «Браунинг» на землю и бросилась к упавшим, удостовериться в результате теракта. 
Мягкая кепка Ленина с небольшим козырьком и тесьмой, купленная в прошлом году в Стокгольме в универмаге PUB, упала под машину. Жилет, синий галстук в тонкую белую полоску, коричневый пиджак из люстрина с крайне потёртыми рукавами мгновенно пропитались кровью, рубашка из магазина «Мюр и Мерилиз» прилипли к телу. Это были любимые рубашки младшей сестры Ленина, которая по собственному почину следила за гардеробом брата и его жены. 
Торговым домом «Мюр и Мерилиз» на Театральной площади принадлежал шотландцам, которым было разрешено по существовавшей в царской России установке предоставления иностранцам для обогащения любые ресурсы и богатства России, мешая и подавляя таким образом развитие собственно русских. Огромное, в стиле английской готики, первое в России здание шотландцев с металлокаркасом и витражными окнами 1908 года постройки в центре Москвы на углу Театральной площади и Петровки с пассажем, было первым в отсталой России универсальным магазином для среднего класса; 80 отдела, 3000 служащих, впервые в России шотландцами были применены ежеквартальные каталоги, которые рассылал вместе с образцами тканей всем желающим; при заказе свыше 25 рублей бесплатная доставка по территории европейской части России, впервые ценники на товарах, лишавшие продавцов возможности умышленно завышать цены, а покупателей — торговаться, примерочные комнаты с газовыми светильниками,возможность вернуть непонравившийся товар. Необычными для России были зеркальные витрины первого этажа, облицованные мрамором фасады и гранитный цоколь, два лифта и вращающиеся двери, стол справок, комната ожидания и ресторан, попасть в который можно было и через торговые залы и с улицы.
В отличие от жены Ленина, у которого была привычка донашивать вещи до дыр и его жены Надежды, которая относилась к одежде так же, и её можно было увидеть в пальто с разными пуговицами или вообще без них. Она считала моду порождением власти эксплуататоров, чтобы подчёркнуть своё привилегированное положение над бедняками. Ленин и его жена ходили во всём поношенном. Башмаки Надежды — с заплаточками. Тогда в условиях рухнувшей за годы мировой войны колониальной экономики России ботинки выдавались по специальному ордеру.
Младшая сестра Ленина Мария была «дамочкой»-дворянкой до кончиков ногтей; любила побрякушки, статуэточки, платочки, шляпки, ботильончики и так далее. Она и одевала обоих. Европейского у Ленина после 12-летней эмиграции было, естественно, больше. Своего портного не было, вещи он покупал в магазинах.
С 1907 года до апреля 1917-го Ленин не смог бывать на Родине — для создателя Российской социал-демократической рабочей партии РСДРП это было равносильно добровольному отправлению на бессрочную каторгу. Да и то, неизвестно довезли бы его жандармы до каторги, или убили, как убили жандармские черностенцы большевика Баумана в 1905 году трубой по голове на демонстрации в 1905 году. И не только Баумана убили. Да и с 1905 по 1907 год, пока революции не была ещё разгромлена и не наступила фашистская реакция, Ленин провёл в России примерно 199 дней. В условиях тотальной слежки за всеми, вскрытия переписки, действий множества провокаторов и осведомителей, черносотенных «эскадронов смерти», фашистского принципа власти в России, когда исполнительная, законодательная, судебная власть замыкались на одного человека, назначающего все звенья властной вертикали империи своей прихотью, вести революционную, даже демократическую борьбу за права эксплуатируемого народа было невозможно. Революционер проводил по статистике на свободе 3 месяца. Затем новый срок. Социал-демократические партии в России к 1910 году были полностью разгромлены, включая даже эсеров, и так продолжалось до переворота «Февраль 1917».
Появившись в Петрограде 4 апреля 1917 года уже после краха царизма, Ленин также был вынужден скрываться, клеить парики, делать фальшивые документы, жить в шалаше в Разливе, поскольку его искали убийцы и власти эсеровско-кадетского Временного правительства. Появившиеся вместе с Лениным террористы-эсеры Савинков, Чернов, Авксентьев не только не клеили парики, не делали фальшивые докуатры и не скрывались в шалашах за городом, а сенсационно с другими эсерами вошли во самопровозглашенное Временное правительство Российского государства капиталистов на должностях министров или замминистров, устроив на Ленина через три месяца настоящую охоту. Когда же Ленин в России приобрёл легальный статус, то всего за 10 месяцев на посту главы Российского правительства, против него было совершено четыре теракта, последний из которых закончился двумя пулями в теле. Примерно такое же терактов не дошли до финальной стадии. Правильно поступали руководители РСДРП, пряча своего лидера за рубежом, где он мог работать, заниматься организационными и теоретическими вопросами. Жить за границей и одновременно руководить партией, взявшей власть, он уже не мог. Теперь он был полностью уязвим для теракта…
Из ран на шее и руке всё ещё хлестала кровь. Рвота заливала нёбо, совершенно невозможно было дышать. Только чуть слышно вырывался хота из приоткрытого рта. Левое лёгкое предательски быстро заполнялось кровью. Кровь переливалась в правое лёгкое, попадало в рот. Кровь Ленин терял сознание от адской боли.
Перед его внутренним взором бежали нескончаемые волны людских голов, тусклые окна тёмного города по дороге на завод Михельсона, тротуары заваленные мусором, разобранные на дрова заборы и сараи, обвалившаяся штукатуркой фасадов, пулевые отметины на них и выбоины в брусчатке. Осунувшиеся от многолетнего недоедания лица рабочих, серая кожа от отсутствия солнца и нахождения в пыльных помещениях, тусклые глаза из-за хронических болезней, табака и алкоголя…
Приходя на мгновение в себя, он увидел прыгающие при ходьбе части одежды несущих его к машине людей...
— Что же это? — вынырнул из спутанного сознания вопрос. — Раньше они застрелили Володарского, утром убили Урицкого, теперь убили меня… За что? — чёрная пустота на мгновение поглотила его сознание и выпустила снова. — Мы просто хотели остановить хаос, голод, бойню на войне, дать простым людям хлеб, тепло, мир, землю, даже не успели толком взяться за дело, а нас убивают как преступников против народа, стреляют как в собак...
Третий выстрел убийцы через одежду Ленина угодил в стоящую перед ним женщину в серой шляпке и резкими духами, говорившую Ленину о хлебе и мешочниках на железной дороге, ранив её в через руку в грудь. Женщина эта представилась сначала как Попова, кастелянша Павловской больницы, располагавшийся здесь же рядом. Ленин ей отвечал, что Сталин вот-вот наладит поставки хлеба из Царицына на Волге, перекрытое чиновниками-саботажниками и донскими белоказаками, в Москве появится хлеб для регулярного и полного отоваривания карточек, и голод отступит...
Женщина в шляпке упала рядом с Лениным с диким криком, дёргаясь в конвульсиях от истерики. Сама же убийца — молодая женщина, скрылась в темноте и её силуэт затерялся в толпе. Гиль хотел было рвануться за ней, но к Ленину уже бежали с нескольких сторон люди и это могли быть другие террористы, имеющие целью добить Ленина. Гиль бросился к Ленину, встал на колени и пригнувшись, закрыл его телом, выставив перед собой револьвер. Подбегающие приняли в первое мгновение за террориста, но потом узнали.   
Гилю было видно, что стреляла женщина, хотя из-за полумрака, в контрасте с ярким световым пучком фар это трудно было точно утверждать. Там была рядом гимназист, пожилая женщина, что разговаривала с Поповой перед митингом, молодая женщина, похожая на еврейку, несколько мужских теней. За убежавшей террористкой бросились несколько подростков, детей и рабочих. Молодую женщину эту Гиль, вроде бы, выдел раньше на митингах. Ленин даже беседовал с ней как-то раз, совсем недавно. Она тогда называла себя. Её звали Фани Каплан. Гиль без труда узнал её даже поздним вечером по возбуждённому взгляду и характерной еврейской внешности: большой длинный нос, огромные карие глаза, большой губастый рот, плоский подбородок, пушистые волосы — похожа на большого злого ребёнка. 
— Почему вы не хотите договориться с Деникиным о созыве Учредительного собрания? — вспомнились вдруг Гилю слова Каплан после митинга на прошлой неделе. — Это могло бы остановить добровольческую армию на Кубани и объединить силы для продолжения войны с немцами. Товарищи Спиридонова и Чернов допускают такую возможность на базе КОМУЧа...
— Добровольческая армия собралась из убийц и насильников на деньги убийц и насильников, которые сотни лет грабили и истязали Россию. Эсеровский КОМУЧ, свергнув с Самаре власть рабочих и крестьян рукам чехов, устроив там бойню рабочих, не лучше. Теперь цель эсеров тоже грабить и убивать простой народ, — ответил тогда со своей неизменно обаятельной, предназначенной для молодых женщин, улыбкой, Ленин. — Представляю себе какие выборы депутатов могут устроить эсеры в Самаре с виселицами и расстрелами. Деникин и Корнилов, это не Минин и Пожарский, а мы не поляки с боярами в Кремле! Мы — власть Советов депутатов рабочих солдат и беднейшего крестьян. Нам не нужно избрание нового Романова на трон! Победа или смерть!
— Товарищ Ульянов, вы не правы! — крикнула она тогда ему след и ушла бормоча, казалось, в вечность. — Победа или смерть! Победа или смерть...
Сегодня Гиль снова увидел её в толпе после митинга. Но больше всего ему запомнилась красивая молодая дама в серой шляпке, которая до начала митинга стояла у ворот и разговаривала с пожилой дамой. Когда Ленин уже после митинга вышел из гранатного корпуса и пошёл, окруженный группой рабочих, среди которых было много детей, к машине, к нему сначала подскочил юный 16 — 17 летний гимназист с почти женским лицом в форме Катковского лицея, странно смотрящийся среди рабочих, затем подошла эта женщина в серой шляпке, надушенная духами, представилась и стала говорить высоким голосом:
— Гражданин Ленин, почему в Москву не пускают муку? — она вблизи производила впечатление типичной пустой мещаночки, неугомонной сплетницы и «грязненькой газетки».
— Этого не может быть, товарищ, — ответил ей Ленин с улыбкой. — Не пускают в Москву не муку, а спекулянтов-«мешочников», которые вместо того, чтобы сдать по продразвёрстке хлеб государству для продажи по карточкам уполномоченными магазинами по госцене, везут спрятанный от продотрядов хлеб в ручной клади на московские рынки по спекулятивным ценам, которые рабочим не по карману. Мы с ними боремся!
— Но гражданин Ленин, они же сами вырастили этот хлеб! — не унималась кастелянша, озираясь по сторонам. — Ведь не запрещено же торговать своими вещами: все московские газеты, буржуазные и коммунистические полны объявлений о продаже всего на свете.
— Если нарушена торговая гуталином, никто особо не пострадает, но, если нарушена торговля хлебом, будет голод, что мы и имеем после царя и Временного правительства с их империалистической войной и разрухой, — ответил Ленин, уже ставя ногу на подножку автомобиля и протягивая руку к дверце.
И тут Гиль увидел между двух стоящих у левого переднего колеса вроде бы направленный в его сторону пистолет и инстинктивно пригнулся. Бах — бах — бах, — раздался выстрел, затем другой и третий. Блеснули три жёлтые вспышки. Бах, — с небольшой паузой щёлкнул четвёртый, выстрел чуть левее, обозначившись новой вспышкой в темноте. Ленин упал за автомобилем. Женщина в серой шляпке, стоявшая с ним, тоже. Льди, стоящие вокруг бросились врассыпную. Гиль выхватил револьвер и поднял его в сторону стрелявших. Перед фарами мелькнула Калан с сумкой и зонтиком. Он бежала в сторону 3-го Щипковского переулка.   
— Ильич ранен! Покушение на Ленина! — едва звякнули по булыжникам латунные гильзы, какой-то мальчишка в грязной кепке и бушлате не по росту заорал так, словно призывал купить завтрашний выпуск газеты «Правда», «Наше слово», «Известия», «Социал-демократ», «Труд», «Жизнь», где обязательно будет статья с подробностями сегодняшнего террористического акта контрреволюции против вождя пролетариата. — Покушение на Председателя Совета Народных Комиссаров товарища Ленина! Вождь пролетариата тяжело ранен!
Это день Ленина начинался обыденно: с нескончаемого множества дел, посетителей, бумаг. Выйдя на прогулку, перед тем как подняться в кабинет, Ленин полюбовался небом как в последний раз. В это утро трубы над Москвой дымили трубы, но не так густо. Дымы были прозрачно-белые, не расплывались, поднимались в небо тонкими столбиками и незаметно таяли там — ни сажи, ни копоти; нетрудно догадаться почему — большинство кочегарок и котельных перешло на дрова. Просинь быстро затягиваясь, собирался дождьПодумал про уголь: «Дрова могут согреть людей, но на дровах не сваришь металл, не выкуешь плуг и штык. Да и как их заготовить, дрова? На чём привезти? Хотя, пожалуй, стоит подумать, нельзя ли использовать извозчиков. Подсказать Моссовету, пусть подсчитают, сколько в столице лошадей. Чем их кормят? Нет ли запасов фуража, из которых можно было бы выкроить часть для фронта?»
Разруха досталась Ленину от Николая II и Керенского полнейшая; мусорные свалки и россыпи, следы артобстрелов. Под Патриаршими палатами в проходной арке дровяные сараи. Уборка Кремля потребовала нескольких субботников по уборке. Ленин сам участвовал. Кремль системно чинили и подновляли в 1913 году, к 300-летию Дома Романовых, когда сюда приезжала императорская семья. Правительство въезжало в здания, сильно потрёпанные жизнью. Отопление печами. Каждое утро приносили дрова. Кремль был на карантине: — в стране из-за многолетнего сидения миллионов людей в грунтовых окопах и землянках на фронте развился жутчайший пеникулёз и, как следствие — тиф. Тиф выкашивал целые армии на фронтах Гражданской войны и города. Западные пленные и дипломаты занесли страшнейший грипп «испанку» — являющий собой атипичную пневмонию. Люди погибали за три дня. Смертность от гриппа была высочайшей. Если бы началась эпидемия в Кремле, то последствия были бы страшные.
Для защиты от тифа и гриппа в Кремле, будто на фронте, организовали баню и пропарочный пункт в Гренадёрском корпусе, в цокольном этаже, чтобы вшей пропаривать в нижнем белье. Посетитель Кремля получал квиточек на баню, сдавал бельё в пропарочный пункт. Только таких процедур можно было находиться в Кремле.
Утром 30-го августа начала болеть голова, наверно, на погоду. Ленин неосторожность признаться сестре. Маняша тут же, конечно, выдала его состояние жене. Та рассказала об этом высокообразованной большевичке Коллонтай. Первая в мире женщина-министр Коллонтай — Нарком социального обеспечения, красавица, бывшая дворянка из семьи генерала и дочери финского фабриканта, вместе с двумя другими женщинами начала настаивать,  чтобы Ленин попросил у Совнаркома короткий отдых и поехал в Мальцево-Бродово.
После того как правительство переехало из Петрограда в Москву, ближе к лету 1918 года Ильич чувствовал себя очень утомлённым. Отдыхать во дворце как Троцкий, занимавший под дачу огромный дворец Юсупова, самого богатого после царя членов царской семьи, уехавшего жить в Париж, Ленин не мог, ввиду своей врождённой святости мышления. Ему нужно было простое тихое деревенское место, удалённое от мест концентрации белогвардейцев, повстанческих отрядов, эсеров, меньшевиков, анархистов и… сотрудников правительства. Такое место было найдено по Ярославскому шоссе у села Тарасовка, на территории имения Мальцебродово около выселка Комаровки на реке Клязьме.
В этих живописных местах когда-то была летняя резиденция печально известной изощрённой садистки и серийной убийцы «Салтычихи» — «Людоедки», где эта знаменитая дворянка 150 лет назад устроила кровавый террор: запарывала до смерти своих дворовых крестьян, которые плохо угождали ей в её причудах, а в своей зимней резиденции «Салтычиха» — дворянка Салтыкова  морила своих крепостных русских крестьян, травила их медведями и волками. Эта изощрённая садистка и серийная убийца, убила 139 своих рабов — русских крепостных крестьян, в основном женщин и девушек.
Салтыкова состояла в дальнем родстве с Романовыми через через русскую царицу Салтыкову, жену царя Ивана V, мать императрицы Анны. Родственник массового убийцы был действующий московский градоначальник —  генерал-губернатор Салтыков.
Владела «Салтычиха» как вещью 1200 русскими крестьянами в губерниях, была собственником деревень Московской губернии: Говорово, Верхний Тёплый Стан, Красное-на-Пахре с окрестностями и деревнями. В Москве владела кварталами от Большой Лубянки до Кузнецкого Моста, на углу которого была её трёхэтажная городская усадьба. В Костромской губернии: Плосково, Филиха, Шубиха, Белышиха, Михалиха, Савиха и другие. Были имения и в Вологодской губерни. Салтыкова могла себе позволить крупные взятки чиновника, очень крупные пожертвования монастырям, храмам и церкви, была благотворительницей.
«Салтычиха» была типичной дворянской сволочью времён Елизаветы, Петра III и Екатерины II. Лишь немногим она превзошла других дворян-живодеров, получивших после воцарения Романовых-Готторп-Гольштейнов абсолютную власть над русским в Центральной России.
Знатная дворянка, родственница Романовых постоянно избивала прислугу первым попавшимся под руку предметом по малейшим поводам: от обычной улыбки до огрехов в мытье полов и стирке. Особенно страдали девственницы-невесты, которые в ближайшее время собирались выйти замуж. Салтыкова, чувствуя безнаказанностью под защитой законов Российской империи и взяток, обливала жертв кипятком, сжигала волосы на голове. Горячими щипцами для завивки волос жгла жертвам уши. Таскала за волосы и била многократно головой о стену или пол. Вырывала клоками волосы пальцами. Иногда приказывала отрезвил девушкам груди и скормить отрезанное собакам. Затем несчастных рабов морили голодом, привязывали голыми на морозе или пороли конюхи и гайдуки — выездные лакеи-телохранители в венгерской, гусарской, казачьей одежде, порой забивая насмерть.
Счёт погибших и покалеченных шёл на сотни. У конюха Ильина были убиты последовательно три жены. Практически у всех людей, принадлежавших дворянке, отсутствовали волосы на голове, а в поле трудились люди в окровавленных рубашках. Всё оформляли так, как будто бы крестьянок отпускали в родные деревни, после чего они тут же умирали или пропадали без вести.
Когда любовник Салтыковой в 1762 году женился на другой, «Людоедка» дважды пыталась сжечь супругов в их доме, один раз послала в засаду убийц. Все жалобы губернатору, прокурору, в полицию, возвращали Салтыковой, которая расправилась с жалобщиками между пирами, балами, вояжами, приёмами и карнавалами с гардемаринами.
Рабство эксплуататоров над русскими в Центральной России было абсолютным. Лишь захват власти немкой Екатериной II и её борьба против всех активных сторонников Елизаветы и Петра III, остановила «Московский конвейер смерти», использовав доносы как повод для укрепления власти, а не для борьбы с абсолютным злом. Салтыкова знала об обстоятельствах убийства Петра III и о том, что Елизавета II имеет любовником её родственника Салтыкова. Следствие по жалобе натрия Екатерины II по факту убийства крестьянок Мартыновой и Ильиной шло 6 лет. Широко применявшиеся тогда в Российской империи пытки при дознании к «Салтычихе» применять запретила императрица. Екатерина II своим решением, поскольку судебная система не могла фактически адекватно судить своих же дворян, приговоришь Свлтычтху, которая слишком много знала к пожизненному тюремному заключению с полной изоляцией. Это был один из немногих адекватных приговоров убийцам-крепостникам, власть которых над русскими рабами при немке Екатерине II стала абсолютной: дворяне могли самостоятельно без суда ссылать на каторгу, применять телесные наказания, без ограничений покупать и продавать русских людей. После случая с жалобой на имя Екатерины II, ею было запрещено подавать жалобы императрице.
Сатанинская дворянская порода «Салтычихи» глубоко вросла в русскую землю, дав множество ядовитых всходов: фрейлин двора, предводители дворянства, генерал-лейтенанты, камергеры, участники «Белого движения». Но Салтычихи попала под царские репрессии не из-за массовых убийств, а из-за придворных интриг времён Бестужева-Рюмина. В дворянских имениях России при немецких царях избиения, издевательства, порка розгами, батогами, плетьми, содержание в цепях и колодках, голодомор на хлебе и воде, убийства, изнасилования, гаремы, были делом повсеместным и были для эксплуататор нормой…
Во многих отношениях участь русских в империи русских царей немецкого происхождения была хуже африканский, индейских, ирландских рабов в Северной, Центральной, Южной Америке; рабов англичане, французы, португальцы, испанцы, голландцы, немцы покупали за деньги как рабочую силу для производства продукции: хлопка, сахарного тростника, пшеницы для экспорта в Европу, и убивать их без веских оснований было равновесным выбрасыванию денег, тем более, давая потомство, раб давал пассивный доход в 4 процента от капитала в год за счёт увеличения численности. Изуродованный раб так же хуже работал. То есть убийства, пытки, издевательства над неграми сдерживались экономически и желанием не терять прибыль. Русские были лишены такой защиты. Русских немецкие цари дарили «за заслуги перед Россией» как придаток к земле или просто так, словно животных. То есть немецкие и русские дворяне — подданные русских царей немецкого происхождения получали русских рабов бесплатно и для капиталистического производства не использовали. Вот и желтеть их не было никакого смысла в режиме царского ига, а как люди, элита Российской империи была деградировавшими нелюдями, фашистскими извращенцами, для которых русский народ и Россия были добычей. Имея такие богатства, дающиеся задарма, им не нужен был ни технический прогресс, без которого бедный ресурсами Запад не мог получать достаточную для роскошной жизни прибыль, ни эффективная система упокоения. Князья, графы, бароны «Царской Золотой Орды» под названием Российская империя даже по-русски говорить брезговали. Пользовались французским даже после того, как французы сожгли Москву в 1812 году.
Во многом этим обстоятельством было обусловлено масштабное заселение бегущими от рабства русскими гигантских просторов Урала, Сибири, Дальнего Востока, Дона, Кубани, Кавказа. Русские мигранты из Центральной России предпочитали жить рядом с чеченцами или чукчами, чем под игом своих вековых угнетателей. Самая большая в истории крестьянская война произошла именно в Российской империи в 1773 — 1775 годах в бытность «Салтычихи» и иже с ней — восстание яицких казаков, крестьян и народов Урала и Поволжья с живодёрским самодержавием Екатерины II. Восставший народ города брал, территория, захваченная восставшим была равна Бельгии.   
Принадлежащий летом 1918 года адвокату Соловьёву огромный барский дом «Салтычихи» с громадными залами, коридорами и расположенной неподалёку полутёмная кухни под сводами, постройки конца XVII века, где жила дворовая челядь, терроизиоукмая звероподобной дворянкой Ленина не прельстил. В том же вековом парке, впрочем, весьма запущенном, около кустов сирени, акации и клумбы с цветами, выбрали дачную деревянную надстройку на 1-м каменном этаже в том же вековом парке, впрочем, весьма запущенном: первый этаж для охраны — четырёх коммунистов стрелков-латышей из кремлёвского отряда охраны, на втором этаже Ленин с женой и сестрой, и управделами правительства Бонч-Бруевич с семьёй. В сарае наготове два автомобиля: одном с постоянным шофёром Гилем, другой Бонч-Бруевича, — шофёр Рябов. Шофёры получали жалование на гаражной базе, а за загородную поездку в выходной платили Ленин и Бонч-Бруевич из своих по десять рублей.
В комнате Ленина и жены стояли солдатские железные кровати, доставленные из Кремля, вместе с досками и стегаными матрацами с обыкновенными серого цвета с фиолетовыми полосками одеялами. У окна в изголовье кровати Ленина небольшой неокрашенный, с одним ящиком столик. На нём чернила в пузырьке, ручка, карандаш, блокнот, бумага. У кровати жены некрашеный стол, покрытый суровой скатертью с бахромой. Три дешёвых венских гнутых стула. На стенах ничего. На окнах никаких штор. В комнате сестры маленький столик как у брата с овальным зеркалом, гнутое жёлтого цвета венское кресло, которое Ленин выносил на террасу. В проходной комнате несколько стульев, в левом углу — стол, а на нём графин с водой и два стакана. В дождь Ленин здесь пил чай. В дождливые дни в коридоре играли дети, и Ленин с ними иногда играл в мяч. Свои любимые шахматы брать запретил — голове нужно отдыхать. Лампы керосиновые, обыкновенные, на металлической подставке, типа «молния», с зелёным абажуром. Был полевой телефон — отводка от квартиры Соловьева. Ленин старался во время отдыха по телефону не говорить, отшучивался:
— Если отдыхать, так отдыхать. Если дело делать, так уж делать!
 Если кто-то читал что-то серьёзное, требовал бросать чтение. Сам никаких работ не писал. На любые вопросы о делах реагировал одинаково:
— Ничего, завтра сделаем!
Сам читал только беллетристику или газеты; гулять идёт, а газеты под мышкой. Лес был большой. Ленин бродил по тропинкам, разговаривал с сёстрами или друзьями на разные темы. Когда появились грибы, увлекался их сбором, ходил по всем полянам, собирая гриб за грибом.
Ленин приезжал чаще в субботу в пять — семь часов с женой и сестрой, два приехала его старшая сестра Анна — заведующая отделом охраны детства в советском министерстве соцобеспечения — Наркомсобесе женщины-министра Коллонтай. Охрана приезжали за некоторое время до Ленина, который приезжал в субботу вечером на воскресный день. Когда Ленин уезжал, охрана отправлялась поездом в Москву. Они дежурили около дома и охраняли Лена во время его иногда очень дальних прогулок, следуя так, чтобы он не замечал. Он редко ложился сразу отдыхать, обычно шёл гулять. Любил сидеть на террасе и смотреть на к лес.
Хозяйство вела жена Бонч-Бруевича на сданные семьями деньги. Велась точная запись расходов. Питание рассчитывалось по 17 рублей в день с человека. Все вносили свой пай. В маленькой коммуне был Ленин, его жена, сестра, Бонч-Бруевич, его жена, дочь, няня дочери. Эта няня — Воробьёва всё варила. Няня Воробьёва готовила хорошо: хрустящие мягкие булочки и кофе Ленин называл «бесценными», «вне конкуренции». Воробьёва делала варенец в маленьких горшочках, котлеты с горошком или пюре, пирожки, булочки и очень вкусный квас.
Как глава правительства Ленин получал зарплату 500 рублей. Небольшие деньги, — минимальная зар­плата рабочих и служащих Москвы и Подмосковья была установлена в 600 руб., а максимальный оклад высшего технического и административного персонала составлял 3 000 рублей. Однако одновременно Ленин возглавлял ВЦИК, но от зарплаты там отказался, мотивируя это тем, что не платил за государственную квартиру в Кремле и тем, что он и так частично не ­гособеспечении.
Ленин нередко делал «внезапную ревизию», проверял, все ли записано, и ругался, если что-либо было забыто. Для него это было делом чести, — быть антиподом царю и министрам Временного правительства. С продуктами было плохо. Мясных продуктов почти не было. Ленин в мае в первое же своё посещение во второй половине мая решил разбить огород.
На огороде работали все. Ленин вскопал несколько грядок. Няня выбрала прекрасную чёрную землю; красноармейцы-латыши навозили навоз из старых коровника и конюшни. Бонч-Бруевич достал семена редиса, огурцов, помидоров, свеклы, репы, цветной капусты. Лето было очень жаркое. Выросли изумительные овощи. Редис «ледяная сосулька» был совершенно прозрачным и особенно нравился Ленину видом и сочным вкусом. Овощи получали шоферы двух машин, целыми корзинами овощи увозили в город, где сдавал в кооператив, который сам определял, сколько дать нам за них молока и молочных продуктов. Ленин всем этим очень интересовался и считал, что крестьянство должно заниматься огородами и снабжать город, рабочих, больницы, школы. Он тщательно наблюдал за этим маленьким «опытом» считая, что всюду нужно насаждать потребительские и производственные кооперативы, в результате резюмировал:
— За кооперативами рабочих и крестьян — великое будущее, если они будут поставлены хорошо, общественно, с постоянной проверкой и с творческим участием членов кооператива. Кооперативы кормят республику, но частники всё еще пользуются на селе большим влиянием, а темнота деревни мешает решительному укреплению потребительских обществ.
После этого Ленин рекомендовал Бонч-Бруевичу организовать образцовое государственное хозяйство, совхоз «Лесные поляны».
Середине июля 1918 года была очень жарко и обедать наверху было трудно. Тогда дачники устроились под каменной лестницей на второй этаж. Эта сторона выходила на север, и здесь было всегда прохладно. Здесь был некрашеный стол, специально сделанный и некрашеный, накрытый белой скатертью и пять стульев.
Напротив жили сотрудники бельгийского посольства; они из любопытства приходили смотреть и удивлялись, как это премьер-министр — глава государства, обедает под лестницей. Рано или поздно через бельгийцев  местоположение дачи Ленина было бы раскрыто эсерами и белогвардейцам. 
Запрещая всем работать Ленин был вынужден периодически принимать товарищей из Москвы, вести продолжительные беседы и споры, особенно по крестьянскому вопросу, который стоял летом 1918 года особенно остро.
После убийства германского посла Мирбаха эсеровскими террористами по указанию Спиридоновой, чтобы снова толкнуть Россию в войну, и начала мятежа эсеров в разных городах, Ленин на даче в Мальцево-Бродово написал прокламацию — ответ немцам, которые прислали ультиматум и желали ввести в Москву войска. В тот раз Ленин уехал не утром, а в два часа ночи.
В последний раз Ленин был в Мальцево-Бродово в воскресенье перед той неделей, когда против него был совершён теракт.
В тот роковой день после террористического акта против Урицкого в Петрограде, жена и сестра уговаривали Ленина с его больной головой уехать на отдых. Но он отказывался. В истории человечества еще не было опыта строительства социализма, писались только проекты, до Маркса вовсе утопические. Проблемы шли потоком такие, какие никто из теоретиков не мог предусмотреть. Нужно решать их ежеминутно. А образованных большевиков мало. Многие большевики запятнали себя соглашением с буржуазией и продолжают выступать против революции, против диктатуры пролетариата. Некоторые из большевиков безбожно путались и в теории, и в практической работе.
Интеллигенты дают великолепные советы и руководящие указания, но оказываются до смешного, нелепого, позорного «безрукими», неспособными провести в жизнь эти советы и указания, наладить практический контроль за тем, чтобы слова превратились в дела. Здесь без руководящей роли практиков — организаторов из народа — не обойтись. Организаторские таланты у рабочих и крестьян имеются с избытком и нельзя их ограничивать шаблоном единообразия сверху, к чему всегда склонны интеллигенты. Полный простор инициативе масс, соревнованию масс!
Большевики были только девять месяцев у власти... а шаг к социализму громадный. Но сентиментальное, интеллигентски-пошлое представления о «введении социализма» было нелепо и опасно. Ленин всем твердил как пономарь: «Социализм нельзя «ввести», что он сам вырастет в ходе самой напряженной, самой острой, до бешенства, до отчаянья острой классовой борьбы и Гражданской войны...»
Оказавшись в квартире Ленин прошёл по коридору с книжными шкафам до потолка — 10 000 томов, миновал сундуки с сидящими на них пушистыми котами, дверь с надписью «Кипяток» и дверь в комнату помощницы по хозяйству, — её комната была больше комнаты Ленина, и посетил санузел, с удовольствием вымыл руки и прошёл к плите. Подняв крышку запаянной кастрюли, аппетитно вдохнул пар от супа.
— Ах, как вкусно пахнет! — сказал он просто: — Проголодался.
У четы Лениных не было ни одной парной чашки, тарелки, стакана, кастрюльки. Все кастрюльки запаянные. Суп был жиденький — две картофелины, пригоршня пшена, но пахнул действительно аппетитно: умелая повариха заправила его поджаренным на каких-то двух ложках растительного масла луком и положила разные травяные, одной ей известные приправы. На месяц Ленин получал 15 куриц. Но всё время угощая друзей, самому ему на хватало. Вина не пил. В Кремле был сухой закон. Исключение было сделано для Сталина и Орджоникидзе, когда они изредка жили в Кремле.
— Ты в буфете не перекусил? — спросила его жена Надежда.
— Нет. Сегодня в совнаркомовском буфете не оказалось хлеба.
Жена Надежда и сестра Мария переглянулись: позавтракал Ленин в 7-30 утра, а теперь 4-00. Председатель правительства не смог получить к чаю куска чёрного хлеба! Ели в небольшой столовой рядом с комнатой Ленина.
Разговор не клеился.





— Нет-нет, даже не уговаривайте! — ответил Ленин, достал из кармашка жилета часы, глянул, улыбнулся: — Времени нет совершенно. Вот часы швейцарского производства. Великолепная работа! Наша цель — не только научиться делать такие же совершенные часы и но так построить государство, столы вся наша система управления работала как эти часы! Времени болеть нет совершенно!
— Но Володя, неужели без тебя один день что-то решит? — стараясь придать голосу строгость, спросила его жена.
  — Наденька, ты болела чесоткой? — ответил он вопросом на вопрос. 
Надежда смутилась:
— Что ты, Володя!
Её смущение ещё больше развеселило Ленина, он сказал с тихим смехом:
— Уф! И скверная же болезнь чесотка! И тяжкое же ремесло человека, которому приходится парить в баньке чесоточных... Но нужно парить! Нужно! — и отправился на заседание правительства.
Женщины слушали молча. Они были согласны со всем, что он говорил, но ещё в Петрограде условились между собой: создать ему такую жизнь, чтобы он как можно меньше работал и как можно больше отдыхал. По крайней мере, им удалось в Москве добиться, что он ложился спать не как в Смольном — в четыре-пять часов утра.
В то, что он совсем может не работать, не верили. Человек этот и во сне работал. В эмиграции он много раз видел во сне политические комбинации. Но во сне они были неправильные, соглашательские, и Ленин смеялся над своими снами.
— Вернусь, покормить голубей, — сказал на прощанье Ленин, глядя на голубей, проживающихся по брусчатке улицы Кремля, — Мы кормили их... с Сашей… Вспомнив старшего брата, Ленин умолк. Мария положила свою руку на руку брата.
Александр — старший брат Ленина был убит через повешение царскими палачами когда Володе Ульянову, — будущему вождю мирового пролетариата было 17 лет. 
Александр был одарённым юношей. Редким образом он соединял чрезвычайную твёрдость и ровность характера с изумительной чуткостью, нежностью и справедливостью. Окончил гимназию с золотой медалью, поступил физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета. С интересом изучал химию, зоологию.На третьем курсе, получил золотую медаль за научную работу. Был членом экономического и литературного кружков.
Наблюдая странный гнёт своего народа и произвол власти наподобие ига Золотой Орды, но только в XIX веке, Александр принимал участие в студенческих нелегальных собраниях, демонстрациях, вёл пропаганду в рабочем кружке. Александр вступил в организацию «Народная воля», боровшуюся за демократические реформы и мечтали о социальные изменения на основе работ Маркса, Энгельса, Плеханова. Борцы за счастье народа из организации «Народная воля» понимали, что русский народ находится в состоянии полного рабства, экономического и политического. Его гнетут группы эксплуататоров, создаваемых и защищаемых государством. Государство составляет крупнейшую в стране капиталистическую силу; оно же являет собой главного эксплуататора народа. Этот государственно-капиталистический людоедство держится исключительно насилием. Народ государству санкции на произвол и насилие не давал… Русский народ по своим симпатиям и идеалам является социалистическим; в нём ещё живы его старые русские принципы — право народа на землю, местное самоуправление, федеративное устройство, свобода совести и слова… Но народу не дают возможность жить и устраиваться сообразно со своими наклонностями. «Народная воля» считала своей задачей политический переворот и передачу власти народу: Учредительное собрание, власть народных депутатов, самоуправление на местах, выборностью всех должностей, принадлежность земли народу, передать в руки рабочих всех заводов и фабрик; всеобщее избирательное право, без сословных и всяких имущественных ограничений. Программа народовольцев и мечта Александра был базовой в мировоззрении и действиях большевиков и их вождя Ленина.
Александр и народовольцы очень скоро поняли, что при системе, корая полностью исключает внутригражданский диалог и даже минимальные элементы демократии, бороться можно лишь через принуждение власти через открытие хоть каких-то способов для выдвижения народом своих чаяний таким образом, чтобы они были услышаны и стали предметом рассмотрения властей, а власть, — значит, прежде всего, император. Никаким другим образом достичь этих целей, кроме персонального террора против представителей власти у народовольцев не было.
Публичное политическое убийство как разновидность террора родилось вместе с публичной политикой ещё в Античности. Эти теракты были актами возмездия тирану за попрание традиций, жестокость, предательство. Царские чиновники, Александр II были виновны в разрушении системы русского общиного равенства, и доведения до крайности системы варварской эксплуатации русских людей, да ещё руками немецкой династии Гольштейн-Готторп-Романовых и их холуёв в золотых поповских мешках и золотых мундирах. Теракты народовольцев были самозащитой простого русского народа на диктат правящей имперской верхушки и созданной ею вертикали власти. Имперский террор имел не только персональные проявления, но касался всего населения Российской тюрьмы народов, так политика массового неизбирательного террора с этническими чистками, уничтожением аулов, родов последовательно проводилась на Северном Кавказе, царские «опричники» на официальных началах терроризировали всю польскую элиту, а не только повстанцев после начала восстания 1863 года, когда. В этом смысле «либеральная эпоха» начала «Великих реформ» Александра II была не менее жесткой, чем застой крепостного рабства при Николае I.
Один из идеологов народовольцев Плеханов был сторонником общины и крестьянской революции, но выступал против террора, но не с морально-этических позиций, а с точки зрения его неэффективности, не понимая, как террора мог привести к революции. Александр II был убит народовольцами. Но террор правительства только усилился. Гибель Александра III должна была заставить царизм пойти на демократические реформы, поскольку речь шла уже о персональной выживаемости монархов. 
Будучи малышом, младший брат — будущий Ленин, позволял себе выходки и проказы в отношении брата, но позже Александр стал для него непререкаемым авторитетом и на любой вопрос младший отвечал:
— Как Саша!
Александр и его друзья-студенты Университета создали группу для подготовки такого теракта на следующего императора. Их выдал провокатор и они были брошены в казематы Петропавловской крепости. Из 15 человек 5 человек власти решили убить через повешение. В помиловании Александр III отказал. Старший брат Ленина и его товарищи были убиты через повешение в Шлиссельбургской крепости, а тела их были как мусор брошены в яму на берегу острова Ладожского озера без памятника и даже указания места матери. К моменту убийства Александр только-только стал совершеннолетним.
Ленин преклонялся пред подвигом брата, но считал, что только широкое сопротивление масс может вынудить эксплуататоров пойти на уступки.
— Мы пойдём другим путём! — сказал он тогда убитой горем матери, и выражение лица при этом у него было такое, точно он жалел, что брат слишком дешево отдал свою жизнь…
День 30 августа 1918  был заполнен как все остальные дни первых 10 месяцев жизни республики: телеграммы, письма, телефонные разговоры и люди, люди, люди... Самые разные, с разными делами; абсолютное большинство дел требовало неотложного решения.
Ленин ничего не откладывал. Если поручал дело помощникам, то давал обстоятельные указания, часто письменные. Работалось весело. Такой душевный подъём он любил, ведь его вдохновение передавалось другим: наркомам, управделами, секретарям, телефонисткам, посетителям. Но это стоило больших усилий: энергично заниматься практическими вопросами рождения нового экономического строя и новой системы государственного управления и одновременно, используя каждую паузу, разрабатывать теорию этого государства, писать теоретические работы. Нужно было не обессилеть, психологически и физически не выгореть, знать и рассчитывать свои силы в ежедневном потоке тысяч входящих и исходящих документов.   
Хорошо помогали шахматы. По вечерам, после ужина он играл в своей квартире на верхнем этаже кремлёвского здания Сената с кем-нибудь из сильных соперников, а когда выигрывал, весело смеялся, когда партнёр высказывал своё огорчение. Когда другие товарищи играли между собой, стоял около них, хмыкал, отмечая про себя неправильные ходы, но никому хода не подсказал: нельзя нарушать правила игры. Знал: только плохие шахматисты считают, что они сбоку всё видят, и непрошеные лезут с поучениями.
Но и во время отдыха его не оставляли мысли о революции, мире, строительстве новой системы власти в центре и на местах. 10 месяцев назад родилась новая держава — социалистическая. История не знала подобных примеров, кроме разве что Парижской коммуны, но нельзя в огромной бывшей Российской империи повторить её ошибки.
Ленин взвалил на себя непомерный груз, взявшись в качестве философа-марксиста объяснить все внутренние российские и международные социальные явления и одновременно в качестве организатора-практика уничтожать старые буржуазные институты и создавать новые, советские. Все это нужно было делать сразу. Революция не могла ждать. И в  это в обстановке Гражданской войны и начавшейся интервенции стран Запада. Только за июль 1918 года в 22 губерниях Центральной России было убито 4140 работников и служащих советских органов власти. За один месяц! Временное Сибирское эсеровско-кадетское правительство принято постановление «Об определении судьбы бывших представителей советской власти в Сибири», — по которому все представители советской власти без суда отправлялось в тюрьмы или в концлагерях бессрочно, до решения их судьбы Всесибирским Учредительным Собранием, сроки проведения которого были не определены. Большой Белый террор нарастал! 
Сегодня через Ленина прошло более 2000 разных документов, десятки телефонных переговоров, совещания, выступления. Утром пришло известие, что террористами убит председатель Петроградской ЧК Урицкий. Туда Ленин направил председателя ВЧК Дзержинского для ведения следствии.
В Петрограде снова было очень неспокойно. Немецкие военнопленные, освобождённые декретом Советской власти, готовили в Петрограде вооружённое восстание вместе со своими бывшими врагами — российским генералитетом и офицерством. И это при том, что русские рабочие получали меньший паёк, чем немцы, потому что в отношении пленных Ленин старался выполнять международную конвенцию — пожалуй, единственный из договоров, подписанных ещё царским правительством и оставленном в силе.
Бывшие же австро-венгерские пленные — чехословаки решили удариться в грабежи и принялись вместе с белогвардейскими офицерами и эсерами с кровавым неистовством свергать народную Советскую власть в крупных городах Поволжья, Урала и Сибири.    
Освобождённых немецких пленных подстрекали посольства Западных стран, эмиссары российских и зарубежных капиталистов. Среди немецких офицеров работали агенты немецкой разведки. Тысячи немецких и австрийских солдат в Петрограде это пороховая бочка под новой властью. Правительство освободило их, выпустило из-под стражи, из-за колючей проволоки, немцы свободно ходят по городу, офицеры живут на квартирах. А они решили ответить чёрной неблагодарностью. Правительство приняло решение о депортации всех пленных из Петрограда из-за трудностей с хлебом. Депортация многих тысяч людей на восток, в хлебные губернии, должна была спасти пленных и столицу от голода.
ЧК, «Комитет по борьбе с погромами», красногвардейские отряды сбились с ног, почёсывая город и пригороды. Дзержинский, Урицкий, Бонч-Бруевич работали день и ночь. Дзержинский занемог. Депортация проходила трудно. Не только из-за отсутствия вагонов, но и из-за сопротивления немецких пленных, среди которых распространили провокационные слухи, будто их хотят сослать в Сибирь. Немцы-солдаты готовы были голодать вместе с русскими, но в Петрограде, вблизи от родины Пруссии.
Самостоятельно уезжая через Финляндию и Прибалтики в Германию, немецких офицеры зловеще обещали вернуться:
— Wir werden zur;ckkommen!




—————————————————————————————————————
Какую бы работу Ленин ни выполнял, он стремился обязательно довести ее до конечного результата. "Поменьше пышных фраз, побольше простого, будничного дела".

Ленин учил: начали, уперлись в тупик — начинайте сначала, и так до тех пор, пока не добьетесь цели. И не только учил, но и личным примером постоянно показывал, как настойчиво надо добиваться поставленной цели. Он резко порицал и высмеивал, вспоминала Л.А.Фотиева, разгильдяйство, небрежность, легкомысленное отношение к делу, склонность за все на свете браться и ничего не доводить до конца, склонность заменять дело разговором, работу — дискуссией.
————————————————————————————————————
Выглядело смешно: люди, еще недавно признававшие, по существу, единственный метод борьбы — террор, швырянье бомб
Открытие Учредительного собрания активизирует контрреволюцию. Возможна попытка переворота. Поднять красногвардейские части. Укрепить особый пулеметный батальон».

————————————————————————————————————

Первый раз Ленина уже как главу Российского государства убить в декабре 1917 года в Смольном. В приёмную Совнаркома к секретарю Ленина Скрыпник с письмом от товарища Артёма с Украины пришёл студент. Говорил скороговоркой, путанно, что ему назначено. Глаза отводил в сторону. Но Ленин его принял. Когда Ленин говорил с ним, студент вдруг встал, побледнел и зашатался. Ленин подумал, что молодой человек голоден, и предложил ему пособие и работу. Студент дико посмотрел на пролетарского вождя и вышел, получив у секретаря направление на работу в Наркомат продовольствия.
Вдруг студент с лихорадочным взглядом и бледным лицом вернулся, настойчиво и требовательно снова пытаться попасть в кабинет Ленина. Одна пола его пальто топорщилась. Ленин мог неожиданно выйти из дверей и натолкнуться на студента. Секретарь Скрынник дала знак часовому — латышскому стрелку, который быстро подошёл к студенту, взял его под руку и повёл к выходу. После того, как часовой вывел студента на улицу, тот остановится у подъезда Смольного и стал пристально всматриваться в людей, садящихся в автомобили. Один из латышских стрелков, стоящий в карауле направился к подозрительно себя ведущему молодому человеку. Студент сунул руку за борт пальто и тут раздался выстрел — нагрудном кармане у него лежал револьвер со взведённым курком. Террорист был тут же задержан латышами. Когда он оказался у Ленина, он не решился стрелять, затем собрался и пришёл вторично, но секретарь его уже не пустила, тогда он решил ждать на улице, где себя и раскрыл. Управляющий делами Совнаркома Бонч-Бруевич долго упрекал секретаря, но что она могла, правила обыскивать перед входом к Ленину не существовало. 
В 75-ю комнату Смольного, где располагалась до создания ЧК контрразведка и следственная комиссия большевиков уже шли сведения об арестах офицеров-заговорщиков в Институте Лесгафта, задержании других террористических групп, получавших помощь извне. Брат Бонч-Бруевича, один из первых генералов русской армии, добровольно перешедший на сторону Советской власти, став руководителем только что созданного Военного Совета докладывал: в Балтийском море появился германский флот; на границе сосредотачивались контрреволюционные войска; над Петроградом нависла угроза вражеского вторжения; связь с другими районами и городами республики могла нарушиться в любой момент.
Не успели в Смольном затихнуть разговоры о новогоднем покушении на Ленина, как к Бонч-Бруевичу в контрразведку явился и сдался бравого вида солдат-ударник Спиридонов. Участник Октябрьских боёв в Москве на стороне белогвардейцев. За обещанную премию в 20 000 рублей, небольшие в общем-то деньги, в то время, как рабочий получал до 200 в месяц, Спиридонов должен был следить за Лениным для организации убийства.
Террористами были члены «Петроградского Союза георгиевских кавалеров» — организации, созданной бывшим генерал-адъютантом в чине генерал-лейтенанта Алексеевым, организатором военной части переворота «Февраль 1917», фактически арестовавший царя и организовавший его «отречение». Террористический акт готовили бывший брат бывшего министра Временного правительства военврач Некрасов, бывший адъютант командующего Московским военным округом подпоручик Ушаков и другие.
После того, как не удалось познакомить Семёнова с домработницей Бонч-Бруевича, террористы устроили Семёнова дворником в доме Бонч-Бруевича на Херсонской улице, в целью выяснить, когда обычно Ленин приезжает к Боря-Бруевичу, где он бывал часто. Неделю Семёнов помахал метлой, но шпионить не смог — испугался: в этот период ЧК наводнило порядок в городе, пресекала погромы, террор, боролась с массовыми грабежами квартир анархистами, эсерами, уголовниками, вылавливал дезертиров, расконовирванных военнопленных, отпущенных ранее Временным правительством уголовников, да и совестно стало: Ленин-то за народ старался.
Пришел с повинной в Смольный в контрразведку в 75-ю комнату… Террористов из «Союза георгиевских кавалеров» арестовали в ночь на 22 января в доме 14 на Захарьевской улице, в квартире «гражданки Саловой», откуда велась слежка за домом Бонч-Бруевича, изъяли бомбы, гранаты, винтовки.
Террористы, которых ждал расстрел, обратились через Бонч-Бруевича к Ленину с просьбой отправить их на фронт искупить вину кровью. С удивительным спокойствием слушал Ленин сообщение об аресте террористов и наложил резолюцию: «Дело прекратить. Освободить. Послать на Фронт». По крайней мере двое из террористов, Зинкевич и Некрасов, впоследствии присоединились к «белым». Жалел Ленин врагов своих. Ведь сказано было в Евангелии от Луки 6 стих 35 «Любите врагов ваших, и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего; и будет вам награда великая, и будете сынами Вышнего; ибо Он благ и к неблагодарным и злым». Ленин не был верующим, и тем выше была его душа в сходных вещах, ведь как нет ничего невозможного для верующего так же, как ничего не было невозможного для коммуниста.
Ещё один террористический акт против Ленина, когда его жизнь в буквальном смысле висела на волоске, произошёл 1 января 1918 года. Ленин перед этим выступал на митинге в Михайловском манеже, что на пересечении Итальянской и Караванной улиц, перед первым отрядом добровольцев социалистической армии, отправлявшимся на фронт против немцев. Тогда ещё Красная Армия комплектовалась на добровольной основе наиболее сознательных и организованных элементов трудящегося класса. Кроме 700 добровольцев, которых провожали на фронт и провожающих их семей, пришли красногвардейцы, рабочие, интересующиеся.
Но формирование новой классовой армии шло медленнее, чем поднималась контрреволюция. Пришлось сначала выделялись из старых фронтовых частей соответственно отсеянные и обработанные части: латышские, матросские отряды, Красную гвардию фабрично-заводских комитетов. Это было малочисленное и пёстрое воинство, объединённое чувством классовой неприязни к своим бывшим бывшим эксплуататорам. Зачастую там были люди, бежавшее от голода, безработицы за праздной, сытой жизнью, обогащением грабежом, не имеющие возможности пробраться иным порядком в родные места, или привычные за четыре года войны к солдатскому делу, как к ремеслу.
В детально спланированной эсерами акции участвовало несколько контрреволюционных офицеров и солдат. Деньги на теракт — 500 000 рублей выделил князь Шаховской из «Союза экономического возрождения России», террористической  организации российских олигархов Вышнеградского, Путилова, Каменки, Нобеля, других. Передачу денег и общий контроль осуществлял бывший министр путей сообщения Временного правительства, кадет Некрасов.
Около трибуны дежурил эсер-боевик поручик Ушаков, у которого под полушубком была бомба, а в кармане офицерский самовзводной револьвер Нагана. Боевики «Капитан», «Технолог», «Макс», «Сёма» занимали боевые позиции у манежа и на дороге, по которая вела назад в Смольный.
Ленин поднялись на дощатую трибуну внутри огромнейшего здания архитектора Бренна 1800 года постройки, оформленного скульптурами: воинские доспехи, оружие, щиты с мечами и великолепным естественным освещением благодаря 54-м высоким окнам с полуциркульными завершениями, служивший главным манежем войск лейб-гвардии и петербургского гарнизона. Ленин выступал уже здесь 15 апреля 1917 года на митинге солдат броневого дивизио­на с речью об империалистическом характере войны. Этот бронедивизион потом вывел из строя бронемашины, чтобы не участвовать в 27 октября в Октябрьских боях в Петрограде правых эсеров и белогвардейцев офицерско-юнкерских отрядов эсеровского вожака еврея Гоца и генерала Алексеева против правительства Ленина и выступившей на его стороне лейб-гвардии.
Лена узнали. Крикнули:
— Товарищу Ленину — ура!
Покатилось такое могучее, тысячеголосое «ура» под огромным крытым пространством, что казалось, сорвётся высокий купол манежа, такой подъём, вдохновение рождали у рабочих, красногвардейцев идеи, мысли, пламенные речи, даже просто появление Ленина на митингах. Ленин стоял величественно и просто, улыбался и терпеливо ждал. Доброе и простое лицо, улыбались глаза, горящие нежностью и любовью.
Люди в шеренгах кричали и кричали, и не хотели останавливаться, и тянули «ура» как молитву, и дух величайшего восхищения царил над толпой и Лениным в незнакомом, наполовину освещеённом манеже.
Толпа вдруг смолкает — это Ленин поднял руку. Наступает необычайная тишина. Люди сдерживают кашель, затаивают дыхание. Каждое из услышанных тогда слов люди уносили в себе навсегда. Весь хаос, созданный царями, капиталистами, церковниками в головах простых людей вдруг отступает, с кристальной ясностью проявляется кто они, где они, что делать, кто виноват, и этот волшебник, шаман, «разогнавший тучи волшебной метлой», поводырь слепых, но прозревших, пророк, «глаголом жгущий сердца людей» — Ленин. Из толпы ленинская мысль, слово, превращала их вдруг в единый мощный всесокрушающий организм. 
После речей духовой оркестр бывшего лейб-гвардии Кексгольмского полка мощно заиграл «Интернационал». Тысячи голосов подхватили мелодию.
Ленин тоже пел. У людей блестели слезы на глазах — от слов гимна, от того, что вместе с ними поёт Ленин.
Снова все аплодируют, кричат, потому что кричится, потому что нельзя не кричать, потому что рвётся изнутри несдерживаемая, стихийная радость, что затуманивает счастьем ум и рвёт душу, и сила радости осознания свободы от 1000-летнего рабства подхватывает и несёт, и кажется, нет ничего — только ощущение удивительного простора, неоглядной широты и безмерной радости.
Красноармейцам снова пришлось поработать до пота, чтобы раздвинуть толпу и сделать проход к машине.
Террорист Ушаков прекрасно понял: брось он бомбу сейчас: будет тут же разорван на части так, что и личность для получения посмертной вечной славы не почему будет установить. Рабочие, конечно, не матросы-эсеры, которые из адмирала Вирена кровавую котлету сделали при перевороте «Февраль 1917», но всё же.
Шофер Гороховик, сын белорусского крестьянина, недавний рабочий завода «Сименс и Гальске», вёл заднеприводной автомобиль на скользкой от мороза резине очень медленно, боясь заноса бы на разъезженной извозчиками дороге. Был гололёд, мороз, снежные заносы. Густой туман заполнил собою улицы, окутал дома и мосты, набережные, проспекты. Самая террористическая погода. Машина миновала Симеоновский мост через Фонтанку, когда Ушаков бегом догнал машину. Узнав Ленина, он стреляет. Стреляется и террорист «Капитан». Первая пуля, выпущенная «Капитаном» попала в кузов. Водителю показалось, будто из-под шины вылетела ледышка и ударила в подножку или в крыло. Вторая пуля просвистела над головами. Едущий с Лениным немецкий коммунист Платтен, спортсмен и охотник, раньше, чем Ленин, понял, что стреляют по ним, схватив обеими руками Ленина за голову, за барашковую шапку, резко пригнул к переднему сиденью. Следующая пуля выбила искры из стойки крыши, пробила лобовое стекло. Очередная пуля ранила Платтена в руку, которой он удерживал Ленина. Водитель, начал делать поворот в переулок, чтобы выйти из-под огня, рискуя сорвать машину в занос, после чего она стала бы неподвижной мишенью для расстрела. Маневр удался. Ленин и на этот раз уцелел. Приехав в Смольный тут же приступил к рутинной работе. Председателя Чрезвычайной комиссии по охране порядка и по борьбе с погромами Бонч-Бруевича Ленин отправил до этого отдохнуть в финскую «Халилу», комиссары контрразведки из 75-й комнаты сообщение водителя Гороховика передали возглавившему три недели назад Всероссийскую Чрезвычайную Комиссию ВЧК Дзержинскому. Он отпросился у Ленина с заседания правительства, чтобы начать расследование. Гражданская война ещё толком назначалась, ещё не были национализированы заводы, железные дороги, рудники, а по всей России уже начались и шли персональные и массовые террористические акты «Белого террора» против большевиков. 
Так 2 ноября 1917 года в Екатеринодаре у Самурских казарм юнкера и казаки из белогвардейского отряда Покровского расстреляли многотысячный митинг рабочих и солдат гарнизона, протестующий против многочисленных арестов после введения правительством Кубани чрезвычайного положения в городе; четверо убиты, семеро ранены.
В ночь на 7 ноября 1917 года, когда Москве заканчивались Октябрьские бои, казаки Оренбургского атамана генерала Дутова при поддержке офицерско-юнкерского отряда «Союза бежавших из плена», прибывшего из Москвы при содействии Нестерович-Берг, эмиссара по вербовке офицеров и юнкеров в армию Корнилова и Алексеева, произвёл в Оренбурге военный переворот, арестовав и расстреляв членов законного органа власти — Совета депутатов. Все делегации, просившие за арестованных, передавались на расправу казакам. Резня в Оренбурге не стала толчком к насилию и в других регионах, везде бывшие царские слуги действовали одинаково, однако Оренбург, казачество, было застрельщиком террора массового, в отличие от эсеровского точечного террора.
Генерал-лейтенант Алексеев, наёмные офицерско-юнкерские отряды которого потерпели поражение в Октябрьских боях в Москве и Петрограде, и формирующий на Дону белогвардейскую армию, 14 ноября указывал Донскому атаману Каледину не церемониться с рабочими Ростова-на-Дону и Донбасса: «Церемониться нечего с ними, Алексей Максимович. Видите ли, Вы меня простите за откровенность, много времени на разговоры уходит, а тут — ведь если сделать хорошее кровопускание, то и делу конец».
И вот, подними вечером 25 ноября 1917 года, юнкера начальника ростовского гарнизона генерала Потоцкого и казаков ворвались в Ростовский городской Совет депутатов в театре «Марс» и убили членов Совета Кунду, Козберюка и четверых красногвардейцев; весь Совет не погиб лишь потому, что заседание закончилось ранее намеченного срока.
2 декабря 1917 года войска донского атамана генерала Каледина при поддержке белых добровольцев Алексеева, объявив Дон независимым государством, входящим в федеративный Юго-Восточный Союз, военное положение, вошли в Ростов-на-Дону. Гражданская война ещё не началась и казакам не противостояли ещё войска красных, но действовали казаки и белогвардейцы уже со звериной жестокостью. Белый террор был избран как лекарство от народной демократии. Как и проповедовал Каледину генерал-лейтенант Алексеев ещё 14 ноября 1917 года «если сделать хорошее кровопускание, то и делу конец», в городе был разыгран законный с февраля 1917 года орган власти, — Совет депутатов, начались повальные произвольные обыски, аресты, самосуды, расстрелы большевиков и рабочих, грабежи, изнасилования. Казаки сгоняли рабочих в разодранных шапках и шубах, поснимав, что было получше в Балабановскую рощу. Били прикладами в спину, если останавливались. В роще издевались: закручивали, как канаты, им руки друг с дружкой, выворачивая суставы и ломая кости, перешибали коленные чашечки, резали уши. Затем убивали выстрелами или рубили. Трупов была целая гора. Снег вокруг стаял. Собаки ходили к Балабановской роще и выли. Невзирая даже на самый энергичный протест Думы Ростова против военного переворота, было расстреляно затем ещё 62 ростовских рабочих. Каледин признался членам Думы: «Было страшно пролить первую кровь». Юнкера сводного юнкерского батальона Владикавказской, Екатеринодарских и других школ прапорщиков в последующие дни безнаказанно убивали рабочих на улицах Ростова-на-Дону. Когда группа рабочих окружила на улице караул юнкерского батальона и стала выкрикивать лозунги: «Долой войну! Долой контрреволюционеров! Долой партию капиталистов — кадетов!», юнкера после устного предупреждения открыли огонь из винтовок на поражение. Четверых убили на месте.
Ночью 3 декабря 1917 года отряд донских казаков есаула Чернецова учинил бойню в Боково-Хрустальном под Луганском. При нападении на поселковый орган власти Совет депутатов, казаки изуродовали до неузнаваемости и убили   его председателя Переверзева, начальника штаба Красной гвардии Княжиченко, красноармейца Григорьева. Продолжая рейды по Донбассу 30 декабря казаки Чернецова убили через повешение на виселице у Луганска двух большевиков-рабочих. На следующий день после трёхдневных боёв казаки Чернецова захватили Ясиновский рудник. Когда из шурфа шахты N7 стали подниматься женщины с детьми, которые прятались там во время боёв, поджидающие их казаки в упор расстреляли трёх женщины и пятерых маленьких детей. Некоторых живыми сбросили в шахту. Взятых в плен рабочих и бывших австро-венгерских военнопленных, тоже работающих на шахте, защищавших вместе с рабочими рудник, согнали на площадь перед церковью, откуда каждого четвёртого и угнали в Липовую балку и расстреляли. Если бы французским хозяевам, на которых работали казаки, не были заинтересованы в работоспособности шахты, расстроен бы всех. Всего казки расстреляли без суда, хотя ранее Каледин объявил, что на Дону действуют царские законы, 118 человек.
В ночь 15 декабря 1917 года в Самаре эсеровскими террористами было взорвано здание Совета депутатов; убито 8, ранено 30 человек. За неделю до этого на посту у Совета депутатов террористами был застрелен большевик Степанов — рабочий трубного завода. В ночь на 1 января 1918 года в Самаре из Струковского сада снова были обстреляны террористами часовые у городского Совета депутатов.
17 декабря 1917 года казаками есаула Забайкальского округа Семёнова был убит на станции Даурия член Совета Аркус. Его расстреляли, трупу вспороли живот, тело облили керосином и сожгли. Через два казаки Семенова и барона фон Унгерна убили членов местного Совета депутатов, учителей, рабочих, железнодорожников и отправили их изуродованные трупы в Читу в опломбированном вагоне.
17 декабря 1917 года на Верхнекульджинском тракте были убиты выстрелами в спину после похищения редактор «Крестьянской газеты» Семиречья Березовский и его помощник Овчаров из города Верный.
26 декабря 1917 года председатель Совета депутатов Киева Пятаков зверски убит у Поста-Волынского: на месте сердца была глубокая воронка, просверленная, очевидно, шашкой, а руки были совершенно изрезаны; ему, живому, высверлили сердце, и он конвульсивно хватался за клинок.
28 декабря 1917 года донские казаки Чернецова на Донбассе на станции Дебальцево убили 13 рабочих-красногвардейцев и прибили штыками к вагону их командира Коняева.
28 декабря 1917 года в пристанционном селе Сырт оренбургские казаки 1-го запасного казачьего полка со своим офицером Велиным избивали сторонников Советов плетьми, шомполами, прикладами до смерти, в том числа детей, и затем кидали в общую яму. Людей клали на деревянную «кобылу», вроде брёвна на подставках крест накрест, как обычно дрова пилили. Палачи медленным шагом подходили, подбирая дистанцию, кнут тащился между ног по снегу; когда палач подходил на нужное расстояние, то высоко взмахивал правою рукой кнут, раздавался в воздухе свист и затем удар. Палач опять отходил на прежнюю дистанцию, опять начинал приближаться. Первые удары делались крест-накрест, с правого плеча по ребрам, под левый бок, и слева направо, а потом начинали бить вдоль и поперёк спины. С первого же раза весьма глубоко прорубалась кожа. После каждого удара палач левой рукой смахивал с кнута полную горсть крови. При первых ударах обыкновенно слышен был у избываемых глухой стон, который умолкал скоро, затем уже их рубили, как мясо. Отсчитавши ударов 20, палач подходил к стоявшему тут же на снегу полуштофу, наливал стакан водки, выпивал и опять принимался за работу. Когда избиваемый не издавал ни стона, никакого звука, не замечалось даже признаков жизни, тогда ему развязывали руки и давали нюхать спирт. Когда при этом находили, что человек ещё жив, его опять привязывали к «кобыле» и продолжали, или, если он не реагировал, бросали в яму. Могли несколько раз ударить прикладом по голове. Другие жертвы заставляли смотреть. Брошенный в кучу без сознания председатель Троицкого земельного комитета Голощапов чудом выбрался из-под мёртвых тел…
300-летнее варварство, культивируемое царями Гольштейн-Готторп-Романовыми в Российской империи вырвалось наружу уже ничем не ограниченное, никакими человеческими или Божьим законами; эксплуататоры действовали против простого народа также, все прошлые 300 лет: пороли, вешали, расстегивали, жгли, сбросив всякую маску революционности, надетую при перевороте «Февраль 1917», когда речь зашла об отмене эксплуатации человека человеком. Они хотели снова желали загнать весь русский народ и другие народы рухнувшей империи в кабалу, а русский народ и другие народы рухнувшей империи в кабалу обратно идти не желали. И центром этого сопротивления был Ленин. Ленин должен был умереть…






затем Ленин направил товарищей Калиша и Гольдмерштейна для мобилизации автомобилей в Петрограде и его окрестностях для нужд армии и продотрядов. Закончил подготовку и подписал решение о слиянии Военно-санитарного управления с Народным комиссариатом здравоохранения, декрета о призыве в Красную Армию на действительную военную службу медицинских, зубных и ветеринарных врачей, лекарских помощников, медицинских и ветеринарных фельдшеров и фармацевтов, декрет об отказе Советской России от договоров Российской империи с правительствами Германской и Австро-Венгерской империй. Требует от командира отряда быстрого реагирования Московского военного округа Иванова-Кавказского вернуть реквизированные на станции Бирюлёво имущество железнодорожников частной Рязано-Уральской железной дороги, которой теперь руководил бывший действительный статский советник Акоронко.
Одна из, самых крупных дорог в России, Рязано-Уральская, была построена немцем русской службы бароном фон Дервизом на правах концессии — пользовании, разрешённой царским правительством в лице казнокрадов, только потому не попадающих на скамью подсудимых, что царской семье, получавшей взятки и подношения от своих высших сановников, нужна была их воровская деятельность. Дорога на русской земле была построена высокопоставленным преступником на капитал английских и немецких акционеров и приносила западным акционерам за счёт масштабом России бешенные 18 процентов годовых, которые полноводной рекой текли на украшение Лондона и укрепление могущества Британии её техническую революцию. Акции получил также царь и члены царской семьи. Всем такая коррупционная схема пришлась по вкусу и фон Дервиз смог построить ещё и гигантскую Курско-Киевскую железную дорогу.
Немец фон Дервиз стал за счёт русской колонии «русским Монте-Кристо»: владел недвижимостью в Москве, Петербурге, во Франции, Швейцарии, имениями в России, пароходами на Волге. Наладив постоянный колониальный грабёж России, фон Дервиз переселился с женой в роскошную виллу «Вальроз» в Ницце, построенную по его заказу в неоготическом стиле. Имел в Ницце и Лугано свой частный оркестр. Русская колония в Ницце избегала знакомства с немцем, потому что чета Дервиз была совершенно лишена такта, старалась давить своим богатством, пускать пыль в глаза. Затем барон бросил жену и в обществе любовниц переехал в построенную им виллу Тревано близ Лугано в Швейцарии на холме, где прежде находился средневековый замок. Так гулял немец на деньги, добытые в России преступным путём. Так, в общем-то и влачил русский народ свою рабскую долю на соломенных полах деревень, при регулярном голоде с людоедством, в лучшем случае с двумя классам церковного образования, зато немцы и другие европейцы под протекцией немецких царей русских, в которых если и была капля русской крови физически, зато не было ничего русского в сознании, владели русской землей как колонией: заводы и фабрики были их, железные дороги их, пароходы их, нефть их, уголь их, банки их, земельные угодья их. Русским предоставлялось умирать в качестве пушечного мяса защищая эту систему, быть рабами на полях и заводах, шлюхами в гаремах, выполнять грязную торговую и ремесленную работу. Народ устал быть 300 лет рабами немецких царей и всяких их ненасытных фон Дервизов.
Сын немца фон Дервиза Сергей тоже вытянул из России немало: выстроил под Тулой огромный по проекту Шехтеля, имел дома в Петербурге, Москве, земельные угодья в России, на Украине общей площадью 71 000 гектара; перед войной распродал всё и с огромными деньгами уехал на виллу Медитерран в Каннах. Рассказывая всем об архаичности русского народа и создавая другие мифы за счёт уничтожения и искажения русской истории, европейцы немало преуспели в создании в России именно что архаичного гипер централизованного государства типа Золотой Орды, только во главе с немецкой династией, западным управленческим аппаратом, прозападной аристократий и интеллигенцией. Военное правительство ещё больше открыло двери западным капиталистам. И вот теперь русский народ, взяв власть в свои руки через диктатуру пролетариата, однозначно поставил вопрос о полной национальной независимости в политике, экономике, культуре. Ментальная война против России была Западом на этом этапе проиграна. Но это ещё следовало русскому народу доказать на полях сражений Гражданской войны борьбе против войск западных интервентов, прежде всего, сначала войск германских.
Другой сын фон Дервиза Павел окончил Николаевское кавалерийское училище, штаб-ротмистр. В 1916 году после начала войны с немцами с разрешения царя изменил фамилию на Луговой, поскольку ненависть у русского народа уже стала зашкаливать. Участвовал в составе офицерско-юнкерского отряда в Октябрьских боях в Москве у Никитских ворот. В 1918 году за покушение на убийство советского работника был приговорён Ревтрибуналом в Пронске к расстрелу. Бежал в Петрограда, снова был арестован ЧК, отправлен в Москву. Теперь Ленину предстояло рассмотреть ходатайство Акоронко о помиловании этого сына одного из владельцев Рязано-Уральской железной дороги.    
Для начала Ленин дал распоряжение командиру отряда быстрого реагирования Московского военного округа Акоронко всё вернуть. К конце концов, несмотря на грабительские цены на перевозки, навязанные английскими и немецкими акционерами рабоче-крестьянской стране, которые вместе с тарифами других частных железных дорог России уже разорили и погубили, частные железные дороги перевозили части Красной Армии, амуницию, вооружение, зерно, дрова, уголь, хотя пассажирское движение практически замерло. Но с колониальным прошлым русских нужно было кончать. Ленин уже начал обсуждать на правительстве вопрос о национализации всех железных дорог России — тарифы должны были исключить сверхприбыли заграничных хищников, страны которых объявили России полное торговое эмбарго. Троцкий был против. Его связи с западным деловыми кругами делали его лоббистом с логикой: «Западные предприниматели лучше справляться с содержанием дорог и перевозками». Колониальная зависимость России его не смущала. Он считал, что нужно идти в военный поход на Запад, там установить рабочую диктатуру и тогда уже взять разу всё. Безусловно, планы Ленина лишить западных владельцев «курицы, несущей золотые яйца» была им уже известна. Появились ещё одни могущественные и безжалостные заказчики убийства Ленина.
Во время обеда в пять часов пополудни Ленин отшучивался и дал определённого обещания своей младшей сестре Марии не выступать сегодня
 на митингах.
— Маняша, — говорил ей брат, еще, сангвиник от природы, Владимир Ильич заразительно смеялся.

Ленин сохранил чувство юмора и в последние годы жизни. Однажды он в шутку спросил Кржижановского: какой, по его мнению, самый страшный порок?

Кржижановский растерянно пробормотал, что на свете много страшных пороков. А Ленин с невеселой улыбкой сказал, что в их возрасте приходится убеждаться в том, что самое худшее – быть старше 55 лет от роду.


Сангвиник — это личность, характеризующаяся высокой психической активностью, энергичностью, работоспособностью, быстротой и живостью движений, разнообразием и богатством мимики, быстрым темпом речи[4][5]. Сангвиник стремится к частой смене впечатлений, легко и быстро отзывается на окружающие события, общителен[4][5]. Эмоции у сангвиника преимущественно положительные, они быстро возникают и быстро сменяются[4][5]. Он быстро приспосабливается к новым условиям и быстро сходится с людьми[3]. Его чувства легко возникают и сменяются новыми, ему свойственна выразительность, но иногда и непостоянство


Константиновна и Мария Ильинична. Если у кого-то из них было время, его буквально караулили. Он иронизировал над их настойчивостью, шутил:
— Что ж, посидим под домашним арестом. Но я на вас пожалуюсь Совнаркому, имейте в виду.
В тот день у жены и сестры были неотложные дела: у Марии Ильиничны — в редакции «Правды», у Надежды Константиновны — в Наркомате просвещения. Но он пообещал им полчаса отдохнуть. Когда он обещал серьезно, женщины верили ему.
Днем Владимир Ильич никогда не ложился, считал это обломовщиной: дневной сон расслабляет тело и мозг. А у него впереди самая напряженная работа — заседание Совнаркома. Заседать приходится почти ежедневно: накапливается множество неотложных дел, требующих архисрочного решения.
Он поднялся к себе в рабочий кабинет. Проходя через комнату управления делами, увидел секретаря Совнаркома Марию Николаевну Скрыпник и вспомнил о ее просьбе: она хотела поехать на Украину к родителям вместе с Медведевым, Шахраем, возвратившимися из Бреста, и Ворошиловым, которого он, Ленин, командировал в Донбасс, на подмогу Антонову-Овсеенко.
Конечно, лучше ехать в неспокойное время в компании товарищей, таких рыцарей, как комиссар Петроградского ВРК Климент Ворошилов. Этот человек в свои тридцать семь лет может, как юноша, краснеть перед женщинами, что замечали сотрудницы Совнаркома, но, если судить по его подпольной деятельности и по работе в революции, никогда не «краснел» перед врагами.
Ленин замедлил шаг у стола Горбунова:
— Николай Петрович, напишите, пожалуйста, от моего имени распоряжение начальнику Николаевского вокзала, чтобы он предоставил четырехместное купе товарищам Скрыпник, Ворошилову, Медведеву, Шахраю. Им необходимо срочно выехать в Харьков.
В кабинете, на рабочем столе, Ленина ожидали неотложные документы: повестка дня заседания Совнаркома — больше тридцати вопросов, проекты декретов, которые еще нужно коллегиально обсудить, и декреты, рассмотренные на Совнаркоме, — эти необходимо подписать, и они станут регламентировать новую жизнь, направлять ее по социалистическому пути, перечеркивая царские законы, правила, нормы. Декреты диктатуры пролетариата!
В большинстве своем вопросы были хозяйственные, экономические — мирные. Например, объявление капиталов касс — ссудо-сберегательных, взаимопомощи, пенсионных и эмеритальных — неприкосновенными. Или ассигнование ста тысяч рублей на Северную экспедицию СНК по охране имущества РСФСР, находящегося в Архангельской губернии. Хотя вряд ли этот вопрос «мирный». Имущество нужно сберечь не только от своих воров, но и от зарубежных посягателей: на Архангельск точат зубы англичане. В случае их высадки — не дать им захватить народные ценности.
Крыленко и Подвойский весьма своевременно внесли предложение принять декрет о выплате суточных демобилизованным солдатам, временно остающимся в своих частях. Архиважно задержать во фронтовых частях людей, которые в случае немецкого наступления могли бы оказать хоть какое-то сопротивление: пусть Вильгельм и Гинденбург поймут



Перед отъездом на митинг заходит к Марии Ильиничне; отвечает категорическим отказом на просьбу взять ее с собой.
Выступает с речью на митинге в Басманном районе (Гавриковская пл., здание бывш. Хлебной биржи) на тему: "Две власти (диктатура рабочих и диктатура буржуазии)"; отвечает на поданные записки.
Потом аёльпереговррыьсоьСтаотна, котрый в Царицине занимается закупкой, сборок и транспортировкой зерна, а параллельно включился в военные вопросы, связанные с борьбой с казачьей армией Краснова, который сверг Советскую власть на Дону и в который раз объявил Дон независимым государством.
 


Сейчас, 30 августа 1918 года, поднявшийся мужской, женский, детский крик сливался в сознании тяжело раненного Ленина в гудящее эхо, не разделяющееся на слова, накатывающее волнами. Слёзы выступили через его плотно, с усилием сжатые веки. Одна пуля попала в крайне опасное место. Это ранение было смертельным. Сразу представлялась ему зыбкость его жизни. Малейшая победа инфекции могла привести к заражению крови и смерти всего организма, или к необходимости отнимать поражённый гангреной орган, лишённый возможности нормального кровообращения из-за повреждения сосудов или невозможности справиться с последствиями обширного внутреннего кровоизлияния из-за невозможности удалить или купировать кусочки кожи, одежды и оболочек пуль, попавшие в рану. Если пули были отравлены, то нужно было ещё каким-то образом бороться с ядом, токсическими его проявлениями, распространяющимися на органы и вызывающими заболевания не напрямую, а как бы не связанные с ранением.
— Надя... — прошептал Ленин. — Надежда, как же это...
— Быстрее разгоните толпу, нам нужно срочно ехать в больницу! — в отчаянии закричал сквозь многотысячный гомон водитель вождя Степан Гиль. — Пожалуйста, товарищи рабочие, разойдитесь!
— Держи, лови убийц! — заревел стоявший неподалёку какой-то комиссар в кожаной куртке и фуражке с красной лентой, бросив недокуренной папиросу.
Однако ловить кого-либо было трудно, поскольку люди двигались в разных направлениях примерно с одинаковой скоростью, и трудно было понять, кто же убегает и кого нужно хватать, тем более, что охраны, которая должна была смотреть по сторонам, Ленин не имел, а в момент выстрелов террорист или террористы были скрыты темнотой. Из темноты стреляли по освещённой мишени.
— Убейте, убейте их, они стреляли в Ленина! — закричали несколько молодых рабочих в полушубках и бушлатах, оглядываясь по сторонам в надежде заметить убийц. — Где они? Где эти гады? Держите вон тех женщин!
Завод Михельсона, на котором только что выступал Ленин, был оплотом пролетарской революции в Москве. Ленин любил бывать тут.   
Основание завода было характерно для царской России, где всё русское было задавлено Западом: цари — немцы, треть чиновников, офицеров предпринимателей немцы или другие иностранцы, а треть нерусских национальностей Российской империи. Хуже русских в империи жилось только евреям, горцам и народам севера. Завод основали в 1847 году англичане Ригель и Гоппер на российские государственные дотации для сборки и ремонта оборудования, ткацких станков, ввозимых из-за границы. Деньги государственные они, как водится, разворовали, дела шли плохо, зато в 1895 году именно тут было открыто поле для игры football. На поле гоняли мяч партии цехов, а потом и партии соседних заводов. В 1916 году убыточный завод купил у англичан еврей Михельсон, ловкий адвокат, спекулянт углём, решивший заработать на кровавой мировой бойне — завод стал производит снаряды и гранаты. После отречения царя «михельсоновцы» ринулось у Мясницкой, Новинской, Таганской, Сокольнической тюрьмам и добились освобождения политзаключённых. Затем при Временном правительстве на заводе в условиях нарастающей разрухи и хаоса в Москве и стране был создан отряд Красной гвардии, рабочие завода революционизировали соседний 55-й запасной полк, вместе с ним разоружали юнкеров находящихся тут же 2,3,4-й школы пехотных прапорщиков, вели бои с офицерско-юнкерскими отрядами за мосты, Катковский лицей, Протвинские склады, Тверской бульвар и Никитские ворота, Остоженку и Пречистенку, где располагайся контрреволюционный штаб Московского военного округа. 30 октября 1917 года во время штурма здания штаба Московского военного округа на Остоженке около угла дома 13/12 с трактиром «Голубятня» 22-х летний рабочий завода Добрынин, командир идущего в атаку рабочего отряда, был ранен разрывной пулей «дум-дум» в живот. Медсёстры белогвардейцев, подобрав его после атаки, перенесли его в лазарет Бакунина на Остоженке, где он мучительно умирал в течении суток, в бреду повторяя только одно:
— Мы должны защитить революцию! Товарищи, вперёд!
Другой рабочий, подручный кузнеца завода Михельсона, 14-летний подросток Андреев, — «Московский Гаврош», член Союза рабочей молодёжи Замоскворечья был смертельно ранен юнкерами там же на Остоженке 9-го ноября 1917 года на баррикаде у Зачатьевского переулка. Он потянулся за упавшей на брусчатку за баррикаду винтовкой, великой доверенной ему тогда ценностью, и поразили сразу несколько пуль, — юнкера-фронтовики стрелять умели отлично. Похоронен у Кремлёвской стены. Разведчица и связная, студентка Коммерческого института, большевик, ведущая заводского просветительского кружка, 20-летняя армянка Люсик Люсинова из Тифлиса, смелая, скромная девушка с плохим зрением, была застрелена в упор озверевшим юнкером во дворе дома N 12 по улице Остоженка. Похоронена у Кремлевской стены.
Неспроста Ленин любил приезжать на этот завод на митинги. Здесь его всегда ждали друзья. Владелец завода Михельсон, недовольный, что заводской комитет сам устанавливает цены на отпуск продукции, размер зарплат и режим работы, понял, что с прибылью можно поститься и подал в Париж прошение о виде на жительство, после чего встал вопрос о национализации. Вот и сегодня Ленин говорил с трибуны, сдальной из снарядных ящиков в гранатом цехе как со старыми друзьями, которые понимали его с полуслова на тему установления диктатуры пролетариата: «Две власти — диктатура пролетариата и диктатура буржуазии»:
— Возьмём Америку, самую «свободную и цивилизованную». Там демократическая республика. И что же? Нагло господствует кучка не миллионеров, а миллиардеров, а весь народ — в рабстве и неволе. Спрашивается: где тут ваше хвалёное капиталистическое «равенство и братство»? Нет его! Где господствуют «демократы» — там неприкрашенный, подлинный грабёж. Там диктатура капиталистов. Мы знаем истинную природу так называемых демократий. Тайные договоры Французской республики, Англии и прочей «демократии» нам воочию показали сущность и подоплёку всего дела!
Рабочие, среди которых было немало работниц с детьми, солдаты из Алексеевских казарм, хлопали, одобрительно выражались. Они понимали главное: диктатура пролетариата это их власть, это для них, это они сами, эту диктатуру пролетариата пытаться свергнуть капиталисты, помещики, генералы, их разномастные кровавые помощники.
Заканчивая речь, Ленин сказал им, подняв руку к балкам потолка:
— Мы должны всё бросить на чехословацкий фронт, чтобы раздавить всю эту банду, прикрывающуюся лозунгами свободы и равенства и расстреливающую сотнями и тысячами рабочих и крестьян. У нас один выход: победа или смерть!
Но вот теперь «кончен бал». Около автомобиля полуторатысячная толпа растерявшихся рабочих, солдат и служащих стояла плотно. Раненого Ильича решили сначала нести к воротам на руках, подняв над головами. Так, наверно, несли бы своего раненого комиссара к лазарету бойцы, оборонявшие недавно от чехов Самары, или красногвардейцы, сражавшиеся с дроздовцами из Добрармии Деникина под Торговой и Белой Глиной.
— Товарищи, спокойствие!.. Держитесь организованно… — сквозь боль и красные вспышки перед глазами отчётливо произнёс Ленин
— Я председатель завкома Иванов! — громко и грозно говорил в толпу высокий старик в очках, разводя в стороны руки. — Верните раненого к машине. Пропустите скорее машину вождя на улицу, товарищи! Бегите кто-нибудь в казармы, зовите на помощь! 
Сначала все решили, что в толпе или по технической неисправности машина не сможет выбраться на 3-й Щипковский переулок и Ленина понесли к воротам. В этот момент подъехал грузовик с вооружёнными красноармейцами из числа латышских стрелков, присланные в последний момент Берзинем для охраны митинга. Ленина решили вернуть снова к его машине.
Латышские стрелки выпрыгнули у ворот из своего грузовика, встали у ворот и стали сдерживать пытающихся уйти, полагая, что убийцы находятся среди толпы и до приезда отряда ЧК нужно никого не выпускать. Другие латыши постарались образовать коридор для выезда Rolls-Royce.
— Es ruinju krieviski! — кричали они на свой лад, не зная нормально русского языка, и не собираясь, в общем-то, его знать, поскольку их командиры всё понимали и думали за них. — Izeja sligta!
Двум мужчинам в неплохих пальто, выбежавшим под свет фар грузовика, латыши прикладами еда разбили головы, после чего толпа около ворот ещё более сгрудилась, а наиболее сообразительные начали разбредаться по территории завода ища, где бы можно было перелезть через забор или воспользоваться лазом.
Отчасти латыши были правы той рассудительностью прибалтийских хуторян, помогающих российским рабочим среди объятой революционным хаосом страны, ставшей единственной надеждой на избавление Латвии от германской оккупации и бедных латышей от террора буржуазии.

Ленин вспомнил позавчерашнее выступление перед латышскими стрелками. Говорил он по-немецки, так как большинство латышей лучше знают немецкий язык. Но когда сказал: «Измученному русскому народу мы должны дать мир во что бы то ни стало, этим мы укрепим революцию и начнем строительство новой молодой России», — зал взорвался аплодисментами. До радостного спазма в горле тронул такой интернационализм, такое понимание простыми солдатами задач Советской власти.

Конечно, у той женщины, что стреляла, и у эсерки Фанни Каплан, которую многие знали по прошлым митингам Ленина, Троцкого, Каменева и других вождей в Москве, должны были быть сообщники. По крайней мере, все прекрасно знали особенности боевой деятельности эсеров. Их боевые группы прославились убийством царя Александра II, убийством губернаторов, полицейских. Никогда террорист не действовал один. Если эсеры стреляли, значит, их ЦК ПСР вынес приговор. А это значило, в свою очередь, что на исполнение приговора выделялась, снабжалась и вооружалась особая боевая группа под руководством опытного революционера, члена партии.
Сам командир боевой группы никогда не стрелял и не бросал бомбу, его задача была координировать подготовку и проведения теракта. Город разбивался на участки, в них дежурили ответственные и опытные убийцы, а наружное наблюдение должно было узнать о появлении на митинге Ленина и сообщить ближайшему исполнителю, бомбисту или стрелку. Исполнителями выбирались наименее заметные в толпе, но настроенные решительно, члены группы. Их предварительно готовили, настраивали психологически, рассказывали о худших сторонах приговорённых к смерти врагов, учили стрелять, приводить в действие бомбы. У эсеров всегда хватало таких людей, например, Семёнов, Коноплёва, выгнанные ЦК партии эсеров из Питера за множество разбойничьих экспроприаций с множеством человеческих жертв.
Совсем недавно, меньше двух месяцев назад, в июле на V Съезде Советов эсеры выступили против мира с Германией, они хотели продолжения войны. Продразвёрстку, введенную ещё при Николае II, продлённую с ещё большим размахом Временным правительством Керенского, они желали свести к минимуму, оставив города и Красную Армию на грани голода, а комитеты бедноты, призванные обеспечить в деревни справедливый раздел царских, церковных и помещичьих земель и вовсе разогнать. Эсеров поддерживали и кулаки, являвшие собой в деревне теперь единственную вооружённую власть. Обрезы, наганы и бомбы — этот стиль разговора с оппонентами у эсеров и русских кулаков совпадали, как и суть их идеологии — личное обогащение.
Ленина, Троцкого, Сталина эсеры обвинили как предателей революции и продолжателей политики правительства Керенского. После этого эсеры подняли военный мятеж в Москве. Мятеж был подавлен латышским частям с помощью артиллерии и бронемашин. Захваченный в заложники председатель ЧК Дзержинский был освобождён, лидеры эсеров и Спиридонова арестованы, их военные отряды разоружены и распущены...
Однако убийство в день восстания посла Германии барона Мирбаха террористом-эсером, всё ещё могло привести к боевым действиям с немцами, и сильно осложнило бы борьбу Красной Армии с белогвардейщиной всех мастей...
Ленин чувствовал, что умирает, по крайней мере, так сигнализировало его тело. Проваливающееся сознание выталкивало на поверхность мышления разрозненные картины и мысли. В него стреляли не раз. И когда он был в подполье, и на Петроградский улицах в 1917 году, и позже, спустя всего месяц после провозглашения победы власти Советов рабочих и крестьян. Тогда несколько министров Временного правительства, не сумев организовать в октябре 1917 года своих сторонников на борьбу с партизанскими отрядами Красной гвардии, пошли на персональный террор, одновременно с началом белогвардейцами гражданской войны на Кубани. Воспользовавшись гуманностью Петроградского совете рабочих и солдатских депутатов, избежав ареста и содержания в тюрьме, оставленные без народного суда за их деятельность в течение девяти месяцев управления страной, эти министры Временного правительства составили заговор и стреляли в него. Только отсутствие хладнокровия у гражданина Некрасова, бывшего министра финансов во Временном правительстве, а потом генерал-губернатора Финляндии, не позволили ему из браунинга пробить Ленину голову. Был только ранен стоявший рядом швейцарский коммунист Платтен.
Другое покушение, спустя месяц, было сорвано ВЧК и личными стараниями Феликса Дзержинского. При переезде правительства из Петрограда в Москву поезд с Лениным обстреляли дезертиры и бандиты.
Боялся ли он? Такой опытный подпольщик, конспиратор и умный человек... Он разве не знал, что сразу после отречения царя по амнистии вышли на свободу массы уголовников, и Москва стала столицей преступников — одних только крупных банд, численность до сотни человек за десять месяцев существования Временного правительства в первопрестольной сложилось десять, и с ними никто серьезно не боролся. Наоборот, демократические власти города были с бандитами в доле... Из-за бегства армии с фронта, хищений с оружейных складов и заводов, Москва была буквально нашпигована всевозможным оружием вплоть до пулемётов и бомбомётов. В Москве совсем недавно прошли два кровавых вооруженных эсеровских восстания: первое — восстание комитета Руднева и Рябцева в октябре 1917 года с участием наёмных юнкеров и офицерских отрядов Алексеева и Корнилова, второе — восстание ЦК эсеровской партии Спиридоновой и июне 1918 года. В обоих случаях применялась артиллерия и бронетехника, в обоих случаях стреляли из орудий по Кремлю, горели дома, гибли люди. Перестрелки были нередки и при бандитских нападениях, при проведении чрезвычайной комиссией изъятия оружия, задержаниях контрреволюционеров. По всей Москве ещё стояли сгоревшие дома, сараи, расщепленные взрывами и пулями деревья. Жестяные крыши домом, простреленные шрапнелью и пулями, иногда имеющие вид решета, был залатаны, где как, чем попало и как попало, и эти крыши протекали нещадно, отчего карнизы и лепнина фасадов отсыпались, и дома от вторичных повреждений имели вид более даже жалкий, чем от самого артобстрела. Многие окна до сих пор не имели стёкол и были забиты досками, кусками торговых вывесок, затянуты тряпьём. По всему городу фасады домов имели пулевые отверстия, отбитые снарядами углы, дыры в кладке, расколотые окна и двери...
Кроме бандитов, в городе было множество эсеров, анархистов и офицеров, скрывающихся в различных учреждениях или просто так, поступивших на службу в Красную Армию. В городе постоянно шла стрельба — то бандиты стреляли в милицию, то чекисты стреляли в белогвардейское подполье, то бандиты делили территорию, то муж убивал любовника жены...
Зачем в такой обстановке глава правительства Ленин ездил по московским заводам, где его большевики были в меньшинстве, и выступал день за днём с речами перед многотысячной толпой один, без охраны? Он не знал, разве, что в любой московской толпе всегда было множество его врагов — переодетых бывших офицеров, юнкеров, эсеров, анархистов, агентов иностранных разведок, членов подпольных организаций, финансируемых из Парижа Вышнеградским, Путиловым, Каменкой, Нобелем, Шиповым, Барком и другими?
Знал!
Он не знал, что всего в одном дне пути по железной дороге стояли огромные наёмные армии убийц Деникина, Колчака, обладающие возможностью формировать и забрасывать в Москву террористические группы из профессиональных убийц?
Знал!
Почему же он ездил лично на митинги и выступал?
Потому что Ленин был вождь!
Настоящий.
Без позы...
Он показывал всем, что его дело правое, что враг будет разбит, и победа будет за рабочими и крестьянской беднотой, он демонстрировал всем, что народы бывшей Российской империи с ним заодно, и ему незачем боятся своего народа! Его старший брат, любимый Саша пошёл на царскую виселицу в крепости Шлиссельбурге ради этого народа и там Александр отдал жизнь за простой народ, и он, Владимир, отдаст, если будет нужно!
Он понимал, захлёбываясь кровью, что ездить на митинги по Москве всего через полтора месяца после вооружённого восстания эсеров, без охраны, демонстрируя этим убеждение в своей исторической правоте и пользе для народа, было бравадой. Рабочие его, безусловно, боготворили, но среди них были радикалы-анархисты, эсеры и просто психически больные. Латышские стрелки из комендатуры Замоскворечья от Берзиня приехали уже к окончанию митинга и не успели ничего сделать, они абсолютно не владели технологиями телохранителей, охранных служб, контрразведки…
Сейчас во дворе завода Михельсона после четырёх выстрелов в вождя пролетарской революции, руководствуясь классовым чутьем, латыши быстро отделили от толпы нескольких мужчин и женщин, на их взгляд причастных к стрельбе. Они выбрали немолодых мужчин, одетых слишком чисто для рабочих, имеющих во взгляде ум и решительность. При обыске у одного из них был найден пистолет «Браунинг», у другого обнаружена финка и свинцовый кастет. У ворот фабрики, стараясь покинуть её территорию, находились не только рабочие с завода Михельсона, но и труженики с других заводов Москвы.

Революционные вожди использовали любую возможность, чтобы напрямую говорить с трудовым народом новой столицы. Объём печатного поля газет и листовок не позволял живым языком донести до людей сущность момента. Радио было недоступной роскошью и имелось только в генштабе Красной Армии и некоторых губернских советах. Других технических средств для информации масс просто не было...
Охранники и водитель выбивались из сил, крича и нещадно толкая во все части тела людей с каменными лицами, вытаращенными глазами и открытыми ртами. Ленин для них был почти божественен, его именем вершились такие перемены в их жизни, что даже неграмотные, полностью зашоренные примитивным бытом, ужасом многовекового издевательства, недоедания, наследственными и приобретёнными болезнями рабочие и солдаты, в подавляющей массе своей недавние крестьяне, могли понять их великое значение.
Ленинский декрет о мире дал им надежду на лучшую жизнь. Империалистическая война, начатая царём Николаем II из-за обид, нанесённых австрийским императором сербам, на самом деле велась для того, чтобы не дать возможность русским производителям зерна продавать зерно за рубеж, особенно кубанское зерно твёрдых сортов в любом объёме, безо всяких ограничений, и то же касалось производителей хлопковых тканей на среднеазиатском сырье. Если русской пшенице ставили заслоны в Европе все, кому не лень, даже румыны и болгары, то конкуренцию своим хлопковым тканям на индийском и американском сырье английские производители обозначали царю очень откровенно. Никому не хотелось пускать российских производителей в магазины европейских городов занижать цены и отбирать покупателей. Только итальянцы не возражали, а сами поощряли ввоз кубанской пшеницы, потому что другого твёрдого сорта, наиболее подходящего для производства традиционных паст, для них не существовало ещё со времён средневековой кровавой Венецианской республики торговцев русскими и кавказскими рабами. Повод нашёлся легко, и англичане, и американцы, справедливо собирающиеся разжиться на поставках военных материалов и вооружения, с удовольствием внушили кайзеру Германии мысль, что в случае его войны с Российской империей, они вмешиваться не будут. Слово своё они, как водиться, не сдержали. Выступив против Германии и Австрии, имея военный и экономический потенциал, в несколько раз превосходящий Германию, Австро-Венгрию и Турцию вместе взятые, англичане и американцы заранее готовились к победе, позволяя своим правительствам бешеными темпами набирать кредиты для закупок у своей промышленности вооружений, снаряжения и других, необходимых для армии и флота материалов. Германии и Австро-Венгрия должна была проиграть войну и оплатить контрибуциями со своего населения займы правительств Англии, Франции и США. Хотя Российская Империя и выступала на стороне Антанты, она была бы настолько измотана войной, что никакие контрибуции не помогли бы ей оправиться ни за что и никогда. Сырьевой характер её экономики, открытый для западных товаров по любой цене, таким образом был бы обеспечен навсегда. Развитие на уровне Румынии и Болгарии был для России приготовлен добротно, и роль колонии под управлением марионеточных правительств предначертан банковскими и промышленными воротилами западных стран и собственными компрадорами...
Начался расцвет вампиров на крови. Никогда ещё в истории Земли промышленность воюющих стран не давала двукратного роста всего за полгода. Но для народов Российской империи, крестьян и рабочих, не участвующих в получении сверхдоходов, а являющихся пушечным мясом и живыми производительными станками, обслуживающими сами себя за гроши, саморазмножающимися, война стала кошмарной истребительной акцией. Продвинувшиеся за счёт кумовства, взяток, подхалимства и подлости вверх по служебной лестнице генералы и адмиралы воевать не умели, и учиться не желали. Выслуга чинов, повышенные оклады, взятки за сокрытие недопоставок вооружения и продовольствия, сговор с врагом, являлись для них привычным в империи занятием со времён севастопольской обороны 1855 года. Повальное воровство казённых денег со строительства военных заводов, с закупки кораблей, вооружения, бесхозяйственность железнодорожного транспорта и тыловых служб, привели императорскую армию к краху 1915 года
Оставшись без кадровых офицеров, без винтовок, снарядов, сапог, продовольствия, императорские дивизии смогли устоять только против слабой турецкой армии в кавказских теснинах, против нищей румынской и, составленной с бору по сосенке, австро-венгерской армии. Только изуверское истребление солдат Германии на западном фронте под Верденом отсрочило крах Российской империи на два года. Не имеющая танков, серьёзной авиации, химического оружия, автомобильного военного транспорта, тяжёлой полевой артиллерии, современного флота и резерва обученных войск, Российская империя парадоксальным образом не желала выходить из войны. Наиболее подходящие для призыва возраста были исчерпаны, лошади изъяты для нужд армии по максимуму, ресурс железнодорожного транспорта, единственного транспорта ввиду полного отсутствия шоссейных дорог с твёрдым покрытием, иссяк, инфляция к довоенному курсу рубля составила 1000 процентов и стремительно нарастала, долг царской России составил рекордные 7740 тонн золота, 2,5 миллиона было убито, три миллиона ранено, столько же попало в плен…...
Простой российский народ устал. В 1916 году началось массовое уклонение от призыва и дезертирство из запасных частей, госпиталей и с фронта. Никто не хотел умирать. Принудительное изъятие продуктов царским правительством и фиксированные цены привели к сопротивлению крестьян и, прежде всего кулаков и подкулачников. Последовало укрывательство продуктов, спекуляция. Начинался всеобщий дефицит. Из продажи в магазинах начали пропадать один за другим привычные продукты; масло, мясо, рыба, выпечка, сладости, переходя в сферу спекулятивной рыночной торговли. Промышленные товары повседневного спрос стали исчезать тоже, являясь способом сохранения накоплений вместо обесценивающихся рублей. Пышно и кроваво расцвела преступность, бандитизм, проституция взрослая и детская, гомосексуализм и другие извращения, наркомания и алкоголизм. Общество погрузилось во всеобщую шизофреническую лихорадку, фрустрацию, агрессию, направленную вовне и внутрь себя. Временное Правительство, как и царский генералитет, заставивший отречься царя и его наследника от престола, не собирались заканчивать кровавую бойню собственного народа на войне, приносящую им баснословные барыши. Их интересовала в революцию только возможность не делиться прибылями с сошедшими с ума от жадности и вседозволенности великими князьями — родственниками царя, их гротескным и одиозным приближённым, Распутиным, Кшесинской, Сухомлиновой и другими. Девять месяцев существования Временного правительства привели к полному исчезновению дисциплины на фронте и в тылу, захвату земли и власти в стране сельскими Советами во главе с местными бандитами-кулаками и другими авторитетными личностями, к остановке транспорта и заводов, к прекращению крупной продуктовой торговли между регионами, к голоду в городах и к эпидемиям. От империи тут же отделились все национальные окраины, создав свои вооружённые силы и государственность. От империи отпала Польша, Финляндия, Украина, Белоруссия, Средняя Азия, весь Кавказ, где националисты и бандиты вырезали русских. Самостоятельно стали управляться казачьи земли Дона и других казачьих образований. Страна распалась. Богачи уехали за рубеж, вывезя свои капиталы. Очередная Российская катастрофа, страшная своей закономерностью, предсказуемостью и апакалиптичностью, свершилась.
Разглагольствования врагов простого народа о том, что, якобы, большевики в 1917 году прервали легитимный путь становление новой власти в России, свергнув Временное правительство и разогнав подготовленное им Учредительное собрание — были ложью, основанной на незнании невежественными людьми фактов. Вот они, простые тезисы...
Первое: император Николай II отрёкся в пользу своего младшего брата Михаила.
Второе: Михаил решил не принимать власть императора до решения Учредительного собрания о форме власти в России.
Третье: Временное правительство, сформированное для проведения Учредительного собрания Думой и Советами, возглавил князь Львов, а затем эсер Керенский, сменивший правительство на директорию во главе с собой, взяв и пост главнокомандующего.
Четвёртое: создав механизм диктатуры, Керенский 4 сентября 1917 года распустил Государственную Думу и объявил о провозглашении России демократической республикой без Учредительного собрания, разорвав договорённости с наследником престола Михаилом, продолжая содержать его под арестом, чем и закрыл вопрос монархии в России.
Пятое: большевики, эсеры и анархисты свергли не законное Временное правительство, созданное на основе общего консенсуса, а диктатуру Керенского, за которым стояли интернационал капиталистов, желающих продолжать войну во что бы то ни стало.
Шестое: Учредительное собрание спустя девять месяцев после деятельности Временного правительства, когда от бывшей империи отпали Польша, Финляндия, Прибалтика, Украина, Кавказ и Средняя Азия, Дон, Кубань, фактически и Сибирь с Дальним Востоком, уже никого не представляло, и, будучи хотя и созвано большевиками, было ими покинуто из-за враждебных нападок буржуазных партий, после чего вообще потеряло всякий смысл.
Вот какие факты ярко проявляли вопрос тем, кто желал знать правду, о том, как была потеряна легитимность власти в России, и почему большевикам пришлось возглавить распавшуюся и разоренную страну. Не большевики 25 октября 1917 года оборвали З00 летнюю государственность после смены династии Рюрика на династию Романовых в 1613 году, а капиталисты и Керенский в роли министра-председателя и главнокомандующего это сделали 4 сентября…
В конечном итоге, Временное правительство через девять месяцев существования перестало управлять чем-либо. Против него восстала в конце октября армия и флот. Началась гражданская война в каждом из осколков бывшей империи и между осколками тоже. Не замедлила сказать своё слово и иностранная интервенция алчных капиталистов, немецкие, английские, американские, французские, турецкие, бельгийские, японские войска вступили на территорию бывшей Российской империи и начали хозяйничать на своё усмотрение. Грабёж пошёл в колониальном духе, с размахом и садистической жестокостью времён захвата Америки конкистадорами. Это и был окончательный результат того, что царь и его преступная клика триста лет разоряли и грабили свою страну, и наконец, и вовсе отреклись от неё, от разорённой, обескровленной и обесчещенной, бросили её, как бросили её и капиталисты, и помещики Временного правительства, уничтожив остатки системы государственного управления и финансов. Только большевик Ленин вступился за неё и стал бороться с её могильщиками, и первым делом он дал ей окончание пагубной войны...
Ленин дал стране мир с Германией, Австрией и Турцией. Это было началом выхода к свету из бездны и хаоса. Декрет о мире 1917 года и Брестский мир 1918 года стал фактом. Один человек остановил истребление миллионов, вернул отцов детям, мужей жёнам, сыновей старикам. То ужасное, противоестественное человеческому рассудку действо, что организовали всем миром промышленники и правительства самых крупных стран, заработавшие триллионы золотых рублей, купившие себе славу в веках, огромные яхты, дворцы, целые города и страны, остановил симбирский адвокат, брата которого повесили за борьбу против царского деспотизма, и проведший полжизни в изгнании с милой его сердцу Родины, пожертвовавший для спасения собственного народа личным счастьем, здоровьем и семьёй. Он сделал как надо, а получилось то, что получилось...
Никто, кроме крестьян и рабочих России не хотел этого мира. Промышленники российские и иностранные лишались налаженного коррупционного канала сбыта своей нужной только армии продукции, всех этих бесконечных ремешков, пуговиц, кальсон, ложек, мешков, гробов, штыком и подошв для сапог, банкиры лишались процента с оборота и кредитов, генералы и офицеры лишались бешеных надбавок, орденов и наполеоновских лавр спасителей революционного отечества, националисты забеспокоились, как бы высвободившиеся силы Россия не направилась для возвращения их самозахваченных территорий, а про преступников всех мастей и говорить нечего. Даже большинству революционных партий конец войны был невыгоден, особенно радиальной социал-революционной партии эсеров. Этим левым эсерам, проводникам идеологии кулачества в деревенских Советах, война виделась как средство распространения революции на другие страны без всяких границ, получения удовлетворения для своей болезни вождизма и других форм социальной психопатии без учёта нужд и чаяний собственного простого народа.
Ленин всё это знал...
— Нас предадут и забудут за то, что мы спасли страну и народ от полного распада и гибели, от голода и холода, таков удел всех настоящих героев человечества, — сказал он как-то Бухарину, сидя ночью вместо сна за составлением воззвания к труженикам Средней Азии, — чаще всего реакция восстанавливает положение после временного отступления, потому что восставшие за народное дело, вроде Спартака или Парижской коммуны, действуют по большей части спонтанно, ситуативно, не имея чёткого плана удержания первоначального успеха. Они проигрывают тяжёлой массе порядка несправедливости и угнетения, имеющего отработанные схемы подавления революции. А победившие контрреволюционеры мстят потом даже памяти революционеров...
— Но у нас всё будет по-другому Владимир Ильич! — воскликнул тогда Бухарин, мило улыбаясь, и прибавил, обращаясь в Сталину, черноусому молодому красавцу, сидящему в углу в тени, от чего рябость его кожи была не видна, — правда, товарищ Коба?
— Я не очень хорошо умею говорить сразу обо всём, как вы, товарищи, — ответил Сталин, — думаю, если революция не сможет победить во всём мире, революционную страну сомнут всей тушей капиталистические враги, как задавили тушей французская армия Парижскую коммуну или все римские армии раздавили повстанческую армию гладиатора Спартака, потому что они все слишком долго думали, что делать после первоначального успеха.
 — Ты правильно говоришь, товарищ Джугашвили, я тоже думаю, что трудно будет выиграть бой с капиталистическим окружением финансово-экономическими империями разорённой царизмом и войной отсталой аграрной стране с нищим, неграмотным населением, — ответил Ленин и внимательно всмотрелся в сумрак комнаты, — но у нас нет другого выхода, товарищ Джугашвили. Только вперёд!
— Посмотрим... — ответил, как бы нехотя тогда Сталин, и его должность комиссара по вопросам национальностей показалась Ленину в который раз слишком скромной для этого рассудительного и очень точного в выражении своих мыслей кавказца, так много сделавшего для партии.
Однако, мнение Троцкого о Сталине было иным, и ссориться с создателем и руководителем Красной Армии сейчас было совсем ни к чему. Конфликтных вопросов и так было больше, чем следует. Сталин, кавказец в полном расцвете сил, между своими всегда казался немного чужим. Но то было между своими, а между чужими...
Ленин, принеся своему исстрадавшемуся народу мир с Германией, становился врагом почти всему миру всесильных. Зато простые крестьяне и рабочие, пусть безногие, пробитые штыками, отравленные германскими газами, потерявшие слух и зрение от разрывов снарядов, вшивые, тифозные, с цингой и обморожениями, потерявшие веру в Бога и человека, могли благодаря Ленину вернуться домой.
В разорённой стране, где и до революции контрразведка, как все другие органы власти была поражена кумовством, взяточничеством, воровством казённых денег, подхалимством и очковтирательством, была малоэффективным средством борьбы со шпионажем и изменниками. После начала строительства государства на социалистических принципах, она была в зачаточном состоянии, была одним названием. Разведки всех стран, включая разведки новообразованных Польской, Финской и прибалтийских буржуазных республик хозяйничали в Москве и Петрограде как у себя дома. Открыто жили резиденты разведки стран Антанты в шикарных апартаментах и особняках, нанимали персонал, заводили красивых молодых женщин-любовниц, сорили деньгами, скупая заодно за бесценок антиквариат и драгоценности. Они вербовали массу осведомителей и агентов в органах государственной власти. Россию наводнили и предприимчивые американские дельцы, скупавшие предметы искусства, оказавшиеся на толкучках и базарах в руках людей, не знавших им цены. Лес, уголь, железная руда, пушнина их тоже весьма интересовали. Они давали возможность иностранным разведкам не выдаваться особенно из общего фона, создаваемого иностранными гражданами, растаскивающими из голодающей страны богатства почти задарма. Особенно ценились старинные китайские вещи, в массовом порядке попавшие в российские столицы после русско-японской войны и строительства КВЖД. Масса китайцев, сделавшихся неотъемлемой частью столичной толпы, немало способствовало появлению и распространению китайских поддельных художественных вещиц.
В обстановке, когда штаб Красной Армии, чрезвычайная комиссия, охрана Кремля была заполнена членами анархистской и эсеровской партий, бывшими офицерами царский контрразведки и генерального штаба, иностранцами из Коминтерна, узнать, когда и где будет в очередной раз выступать Ленин, было несложно. Обещания западных капиталистов о поддержке и скором признании правительства РСДРП, составленного из не большевиков, укрепляло уверенность ЦК левых эсеров в правильности выбора курса на физическое устранении и ликвидацию вождей рабочей партии.
Если бы убить Ленина не планировали эсеры при поддержке иностранных разведок, заинтересованных в возобновлении войны России с Германией, то это сделали бы террористы из числа белогвардейцев Деникина, или напрямую агенты английской или американской разведки. Ни англичанам, ни американцам не нравились двадцать германских дивизий, высвободившихся с восточного русского фронта, и обрушившихся на их войска на реке Марна. Двадцать дивизий — это только малая часть германской армии, но всё же...
Ленина нужно было убить, а Брестский мир разорвать. И лучше бы он был убит не ядом, а эффектно, по-революционному. Это должно было произойти так, как всегда было принято у эсеров со времён убийств ими императора Александра II — при максимально большом стечении народа. И тогда все узнают почерк эсеров. Лучше всего для этого подходил митинг. Взрывы зданий тоже были эффектны, даже очень. То, что одна из участниц группы убийц Фанни Каплан оказалась еврейкой, не имело никакого принципиального значения. Когда-то революционная сила в России состояла их трёх составляющих: социал-революционеров, то есть эсеров, рабочей социал-демократической партии РСДРП и союза революционеров-евреев “Бунд”.
Человек, давший простому русскому народу мир и защиту от истребления, надежду на выход их тысячелетней нищеты, должен был быть убит, человек, давший свободу нациям и право на самоопределение в бывшей тюрьме народов, должен был пасть жертвой убийства, человек, давший народу землю, принадлежавшую раньше только царям, их дворянам и земельным ростовщикам-кулакам, должен был быть убит... Убит... После таких ранений, затрагивающих позвоночный мозг, долго не живут...
— Надя, родная... — прошептал Ленин, — милая Надежда, как же это так...
Словно реквием, трагично и горько зазвучали в его ускользающем сознании аккорды “Лунной сонаты“ — сочинения для фортепиано N 14 до-диез минор Людвига ван Бетховена. Простые и ясные ноты печали и великого одиночества, заключённые в его самом любимом музыкальном произведении, медленно плыли над миром. Великая, нечеловеческая музыка!
После смерти Ленина в результате последствий теракта, и после смерти Свердлова от смертельного гриппа-испанки, молодое государство фатально лишилось двух своих самых главных и авторитетных организаторов. Это надолго предопределило продолжение смуты в России…