Я буду ждать на темной стороне. Книга 2. Глава 19

Никогда ещё этот парень не казался ей таким милым и пребывающим в отличном настроении как в момент, когда издали их заприметив, он решил тоже составить им компанию, преследуя цель вновь стать к ней ближе. Евангелине не составило особого труда разгадать истинные намерения Лисова, стоило им пресечься друг с другом взглядом. И ощутив, каким невообразимым румянцем горели её щеки, чего ранее за ней не наблюдалось, она тут же поспешила отойти в сторону, пытаясь скрыться от него за одногруппниками. Не позволить ему приблизиться, как бы не тянуло к ней этого парня.

Воспоминания их недавних разногласий, причиной которого стало небольшое недоразумение, вновь захватили её с головой, и, пытаясь по возможности ускользнуть от него, довольно поздно спохватилась, почувствовав на своем запястье хватку Гольдштейн. Кажется, её одногруппница не совсем понимала, куда она намылилась, ранее не испытывая желания прогуляться площадью в одиночку. И не подозревая, какое впечатление производил на неё Лисов с момента своего появления в их компании, Галочка осмелилась её задержать, ничего не спрашивая, и ничего не объясняя. Что же касается самой Евангелины…

С одной стороны она действительно была рада его видеть, с другой — время для их очередного столкновения казался ей не совсем подходящим. Увы, ей не оставалось ничего другого, кроме как пойти на уступки. И дав себе слово ни за что не разговаривать с ним первой, Евангелина предпочла хранить молчание, пока он сам не проявит инициативу, спрашивая её о какой-то ерунде.

Сдержав свое обещание, она держалась надменно и обращалась с ним не очень приветливо. А когда Лисов улыбался в ответ на её словесные шпильки, тщетно пытаясь раскусить причину её ненастроения, Евангелина тут же демонстративно отворачивалась от него, прекрасно осознавая, как глупо выглядит её нынешнее поведение со стороны.

Стоило ему примкнуть к их компании, как в центре этого сборища возникла своя атмосфера, мгновенно пришедшая всем по душе. Встряхнувшись, ребята как будто приободрились, увлеченные подброшенной им новой темой для разговора. Помалкивала только Евангелина, всем нутром ощущая, что её безучастное отношение к происходящему продлится недолго и однажды ей таки придется вступить в противостояние с Лисовым, выжидавшем подходящего момента для провокации, лишь бы добиться от неё хоть какого-то внимания.

Он умел «завести» компанию с полуоборота, внося в общение нотки авантюризма и новые эмоции. И довольно скоро влившись в этот поток, Евангелина ещё долго не могла понять, каким образом у него получалось так быстро завоевывать расположение окружающих, готовых каких-то пару дней назад разорвать его на мелкие кусочки. Сказывалось отсутствие Терехова, в присутствии которого большая часть компании вряд ли бы стала так приветливо вести себя с ним. И поскольку вероятность встречи со старостой во время здешних торжественных мероприятий была близка к нулю, не на шутку расслабившись, группа веселилась на всю катушку, не сильно заморачиваясь над тем, с кем можно было общаться, а с кем — нет.

Когда основная часть улицы была почти преодолена, их взору предстала пустовавшая детская площадка. Вырвавшись вперед, Егор бросился в сторону качелей, и, тут же последовав примеру одногруппника, некоторые девочки заняли там свободные места, поддавшись нахлынувшим на них воспоминаниям детства. Кроме Евангелины. Причем во всем оказалось виноватым именно её платье, в котором невозможно было устроиться на качелях, чтобы не было видно сквозь него ничего лишнего. И надеясь, очевидно, понаблюдать за такой картиной, Лисов был немного разочарован подобным исходом дел, не зная, как подбить её на подобный шаг и подставить себя под удар. Ещё никогда эта девушка не казалась ему такой строгой и неприступной, как в эти моменты.

Став напротив одной из качелей, Евангелина просто следила за дурачеством одногруппников, сложив руки на груди. Осталось только найти повод подступиться к этой девушке, чье настроение при виде счастливых лиц окружающих становилось все более мрачным. Ощутив в один прекрасный момент, что всей этой компании на неё наплевать, она отправилась неожиданно прочь, желая прогуляться по парку в одиночестве. Лисову подобный расклад дел был только на руку. И моментально проследив за тем, куда именно она направилась, догнав её, буквально тут же с ней поравнялся, непроизвольным жестом подхватывая её под руку. Этого хватило для Евангелины с лихвой, чтобы в её душе проснулся дух бунтарства. И приложив немало усилий, чтобы она не смогла вырваться, и хоть как-то его оттолкнуть, Лисов вернулся  ней к одногруппникам, бережно поддерживая её при этом под руку.

Все-таки он оказался прав. Рядом с ним она уже не чувствовала себя такой одинокой как прежде. От её дурного настроения не осталось и следа. И невероятно растроганная его предупредительными манерами, она казалось и вправду была готова поверить, что он сделал это искренне, а не преследуя свои корыстные цели. Заметив, как изменилось выражение её лица, а глаза перестали метать молнии, по-прежнему не выпуская из рук её ладонь, он бросил на неё взгляд, исполненного противоречивых эмоций:

— Вот видишь, а ты не хотела идти…

Было заметно, что Лисов впервые пытается проявить о ней заботу, и, не имея ранее подобного опыта, у него это получалось несколько коряво, но смотрелось верибельно. Каким-то образом ему удалось усыпить её бдительность, размышляла Евангелина, глядя куда-то вдаль, и не замечая, как он любуется ею, если только… Если только его попытки наладить с ней контакт и вправду были продиктованы лучшими побуждениями, в что она мало верила, зная, каким коварным может быть этот парень. Правда сейчас рядом с ним она испытывала спокойствие, и ей больше не хотелось вцепиться ему в физиономию ногтями как раньше. Интересно, насколько хватит у него запала прикидываться сентиментальной личностью?!

Дурачась и кривляя рожи перед камерой так, что случайные прохожие поглядывали на них с опаской, Новаковский с Харитоном фотографировались на фоне видов улиц, баламутя своим поведением все вокруг. Позже им составил компанию Зонтинов, сфотографировав по просьбе Гольдштейн её с остальными девочками на фоне каких-то диковинных кустов. Находясь чуть дальше с Лисовым, Евангелина не решилась стать к нему ещё ближе, словно чувствуя, что их что-то разделяло. И почему-то этот факт она явственно ощутила именно сегодня. И один только Лисов, похоже, не сильно переживал из-за этого, будучи даже рад, что все сложилось именно так.

Кажется ему доставляло сущее удовольствие ходить вот так с ней везде под ручку подобно влюбленной паре, пресекая на корню все попытки своей спутницы остаться наедине с собой. Евангелина забыла, что ей не стоило воспринимать всерьёз все его намеки, иначе их взаимным обидам не будет ни конца, ни края. И заметив, что сегодня избежать его общества вряд ли получиться, решила избрать новую тактику, подыгрывая ему в определенные моменты, пока не поймала себя на мысли, что её поведение больше не похоже на игру, и подобные чувства она испытывает на самом деле, когда произошло следующее.

Было ли это совпадением или так уж сложились звезды, когда приготовившись раствориться в этой атмосфере нежности с примесью чего-то ещё, что ранее она никогда не испытывала, Евангелина услышала, как на её телефон пришло сообщение. И не совсем уверенная, что это мог сделать кто-то из тех её виртуальных поклонников, на чьи комплименты она давно перестала обращать внимание, потянулась за телефоном, когда её спутник, не всегда отличаясь особой щепетильностью, выхватил его у неё из рук.

Прекрасно понимая, что если он упустит этот момент, то никогда не узнает, кто именно отправил ей это сообщение, Лисов принялся копаться в содержимом её смартфона, пока ему не попалась на глаза фамилия Сильвестра. Вовсе не ожидая от него подобного подвоха, Евангелина тщетно пыталась отобрать свой телефон у Лисова. И по-прежнему продолжая отпихивать её от себя, словно получая от такого её поведения только ему известное удовольствие, Артем открыл тотчас сообщение, жадно вчитываясь в его строки.

В этот раз Сильвестр оказался немногословным. Когда его пробивало на романтику, он любил присылать ей на телефон целые эпиграммы в надежде на обратную связь. И ощутив в один прекрасный момент, что не сможет сегодня быть с остальными на площади по причине улаживания собственных дел, не удержавшись от соблазна поинтересоваться настроением своей одногруппницы, он прислал ей сообщение с фразой в стиле: «Ты ещё не соскучилась?». Именно она и попалась на глаза Лисову, который после прочтения её вслух, принялся коверкать на все лады её основной посыл.   

Это был один из самых нелепых в её жизни момент! И никогда ранее не чувствуя себя столь скверно, как в подобную минуту, Евангелина не могла точно сказать, кто именно из этих двух парней бесил её тогда больше всех. Сильвестр, конечно, сглупил, отправив ей сообщение в столь неуместный период, когда рядом поблизости околачивался тот, кто не имел ни малейшего раза знакомиться с её перепиской, но даже не догадываясь, во что мог превратиться этот пикантный выпад, заранее представляя себе улыбающееся выражение лица Литковской при виде его сообщения, тогда Сильвестр даже не догадывался, что его фразу могли прочесть и другие лица.

Как не пыталась Евангелина вырвать у Лисова свой смартфон обратно, попросту выкручивая ему руки, у неё так ничего и не получилось. Довольно скоро их ссора начала набирать обороты, рискуя стать достоянием общественности. И давно приняв их за какую-то парочку, не поделившей между собой телефон, незнакомые им люди проходили мимо, бросая в их сторону недоумевающие взгляды.

Понятия, не имея, что могло связывать её с Полетаевым-Стахорским, Лисов высмеивал его слова, вкладывая в них собственный смысл, и будучи уже не рада, что вообще получила от Сильвестра подобное послание, вне себя от гнева, Евангелина пустила в ход кулаки. Она надеялась вернуть телефон при помощи физической силы, но Лисов не спешил так быстро сдаваться, продолжая цитировать фразу одногруппника в разных формах, пока не соизволил успокоиться, лично вернув ей телефон. Тогда-то ему показалось, что ещё немного, и он окончательно лопнет от смеха, либо сама Литковская забодает его так, постоянно тычась ему в грудь головою, что они вдвоем свалятся в ближайшую лужу под аккомпанемент смеха собственных одногруппников.

Он был в шоке с той банальщины, которую прислал ей Сильвестр, о чем тут же поспешил поставить Евангелину в известность, только сама она была совсем иного мнения о происходящем. И чуть действительно не свалившись с ним в лужу, споткнувшись о бордюру, она, в конце концов, не выдержала, набросившись на него  гневной речью:

— Просто отвали от меня, Лисов! Закрой свой рот и оставь меня в покое!   
И откуда только взялся Сильвестр со своим сообщением! Если бы он знал, каким конфузом обернется его жест вежливости для той, кому он всегда симпатизировал, то прежде чем отправлять ей подобную фразу, он десять раз бы подумал о последствиях, предоставляя возможность окружающим полюбоваться бунтующей Литковской.

Евангелина с Лисовым шли позади всех, так что остальным до них не было никакого дела. Каждый был занят собой и своими снимками. Кроме Гольдшейн, от чьего зоркого взгляда не ускользали даже самые изумительные моменты этой ссорившейся парочки. Держа в руках телефон, Зонтинов наводил объектив камеры на самые удачные ракурсы местности, показывая Рамахеевой, как надо правильно фотографировать пейзажи. Кому-кому, а этим двоим уж точно не было никакого дела ни до Лисова, ни до Евангелины. Где-то поблизости бегал Новаковский, который стараясь придерживаться советов одногруппника, наводил объектив камеры с одного объекта на другой, запечатлевая один удачный кадр за другим, и пребывая от этого в состоянии крайней радости.

По мере продвижения к середине проспекта звуки музыки и гул голосов становились все более громкими и отчетливыми, так что не напрягая особо слух, можно было различить отдельные слова, произносимые ведущим в микрофон. 

Позже стало ясно, что к ним в город приехала одна из рок-групп. Буйное поведение толпы в передних рядах перед самой сценой говорило само за себя. Пребывая в каком-то трансе, многие слушали их музыку так, будто вправду находились под влиянием окружающей атмосферы. Ни теряя больше ни секунды времени на выяснение отношений, одногруппники Евангелины подошли к толпе зрителей поближе, надеясь вплотную подобраться к сцене, окутанной ревом громкой музыки. Мелодия звучала с такой силой, что из-за неё было практически невозможно обмениваться каким-то репликами. Собственный голос тонул в тяжелой музыке, пронизывающей своими частотами пространство вокруг.

Продвигаясь вперед сквозь толпу, то и дело теряя из виду друг друга, небольшая компания ненадолго рассредоточилась, встретившись вновь на участке, где было не так уже много народа, но оттуда хорошо просматривалась сцена. Подойти к колонкам поближе Евангелина так и не решилась, опасаясь потерять слух. Чего, впрочем, не наблюдалось у Новаковского, который в два счета покинув одногруппников, с решительным видом пробился к сценке, и, не обращая никакого внимания на неудобства, причиняемые напирающих на него сзади толпой почитателей этого музыкального жанра, он неподвижно стоял на месте, глядя на солиста группы словно на какое-то божество, впитывая невидимые вибрации околдовавшей его музыки. 

До поры до времени все шло нормально, но когда заиграли на всю мощность бас-гитары, Евангелина поняла, что им надо было отойти от этой сцены как можно подальше, о чем она поспешила поставить в известность окружающих. Зоя охотно подхватила её инициативу, никогда не любившая подобную музыку. С трудом расслышав предостережение Евангелины, она тут же передала её слова другим одногруппникам, не спешивших покидать площадку. Тем не менее наступали сумерки, и солнце казалось, было готово вот-вот зайти за горизонт, так что прислушавшись в итоге к её словам, некоторые посчитали принятое ею решение вполне здравым, и первой толкнув в бок Мельчуцкую, Гольдштейн принялась выбираться из толпы, не горя желанием здесь больше оставаться. Еле слышно вздохнув, Галочка последовала за ней, отказываясь верить, что очень скоро им придется покинуть это место и разойтись по домам. Рамахеева тоже не спешила уходить, но опасаясь остаться в толпе совсем одной, не выдержав, в конце концов, потащилась за одногруппниками, стараясь не потерять из виду знакомые лица. И только один Новаковский, будучи ни сном, ни духом о планах компании, продолжал оставаться на месте, сраженный наповал музыкой, находившей самый ярый отклик в его непокорном сердце.

Надо было принимать какое-то решение и вытаскивать его оттуда, пока не стало совсем поздно. Больше ни у кого не было желания стоять возле колонок и портить свой слух, когда Гольдштейн неожиданно подмигнула девочкам, намекая на забытого всеми Новаковского. Не услышав предупреждения, он стоял напротив сцены, кивая в такт музыки головой, пока Зоя не решилась на отчаянный поступок. И умудрившись каким-то образом вновь пробраться к нему через всю толпу, она ухватила парня за руку и потащила его оттуда за собой. Только так и можно было его выудить из этого скопления народа, где он чувствовал себя как рыба в тихой заводи.

Впрочем, выбираясь из толпы обратно, они умудрились каким-то образом потерять из виду Драгомарецкого. И когда с Новаковским проблема была решена, переглянувшись с Евангелиной, Лисов отправился вытаскивать оттуда их одногруппника. Тот мог просто не знать, что остальные решили поменять свое место дислокации, потеряв их в какой-то момент из виду. И если бы не Лисов, сделавший ему знак следовать за ним, он бы ещё долго блуждал в толпе, тщетно пытаясь найти там хоть одно знакомое лицо. Только они все оказались в сборе, как пощупав свои руки и спину, Новаковский обнаружил пропажу своего пиджака.

— Теперь дома мне точно накостыляют, — сокрушенно молвил он, вспомнив, сколько ему пришлось заплатить за покупку костюма, однако ни у кого из присутствующих не нашлось желания вновь лезть в толпу. Так что ему не оставалось ничего другого, кроме как махнув рукой на этот инцидент, просто смириться с потерей и последовать за своими в сторону набережной, где открывался прекрасный вид заходящего солнца.

Книга. Глава 20

http://proza.ru/2022/09/20/1235